Чай, кофе, потанцуем? Часть11 иронический детектив

      -  Просыпайся, соня, -  стал тормошить меня Андрей, - пора ехать,  тебе на сборы полчаса.
      - Сейчас, собираюсь,- только позвоню Тане.
      - Не звони, ее нет дома. Иван уже сообщил, что у Татьяны поднялось давление, врачи боятся, что у нее будет гипертонический криз, и срочно положили в больницу.
      - Что ж, не мудрено. Она вчера столько пережила. Придется мне одной ехать в полицию. А ты, пожалуйста, пойди на похороны Алтына, он мусульманин, его долго не будут держать, и сегодня же понесут на бугор. Потусуйся среди людей, может, что услышишь полезное для нас, или кого-то подозрительного встретишь. Да не мне тебя учить, ты кого хочешь разговоришь, кто Таньке поможет, если не мы? Я тебе напишу адрес Алтына.

        Меня оставишь в участке, часа через два заберешь, а если не получится через два, заберешь позже. Я тебя буду ждать у полиции, на скамейке. Позвони мне на мобильный, если не сможешь приехать раньше. Татьяна говорит, что заявление о пропаже людей принимают только через три дня, но попробуем еще раз подать, может, примут, и Вику начнут искать! И что за допрос они мне придумали, я уже все рассказала, - с возмущением бубнила я.

       Мы с Андреем выпили по чашке кофе и поехали в Шымкент, надеясь на то, что быстро освободимся и сходим  где-нибудь, пообедать.
«Девятка» неслась по дороге, наезжая на ямы и выбоины. Я пилила Андрюшу за то, что он быстро несется по такому опасному участку. И еще за то, что не помыл автомобиль. Заставить моего мужа мыть машину-это что-то за гранью фантастики. Он всегда находит причину, по которой она остается в грязи. То он занят. То заболел. То не было воды. Ну и в конечном итоге загонял машину на мойку, или отдавал кому-то вымыть.
 
       Андрей подвез меня к зданию полиции  раньше назначенного времени. Я вышла из автомобиля и махнула рукой мужу, чтобы он уезжал. Побродив у входа, я присела на скамейку и от безделья стала рассматривать вывеску. Не заметив ничего интересного, я     оглянулась по сторонам, ища вчерашних знакомых, но ни Таисию Павловну, ни старика, не увидела.
        Войдя в здание, я наткнулась на дежурного, сказала, что меня вызвали к одиннадцати часам в кабинет следователя Олегова Юрия Павловича, дежурный сделал отметку в журнале и пропустил в коридор. В узком, сером коридоре полиции было много народу, свободных мест на скамейках не было и некоторым гражданам приходилось стоять, подпирая стены. Стражи закона шныряли туда-сюда, если кто–то из нетерпеливых граждан пытался обратиться к ним, то слышали короткий окрик, - «Ждите». Я посмотрела по сторонам, ища глазами моих знакомых, но в коридоре их тоже не оказалось. «Возможно, они в кабинете у следователя», – подумала я и постучала робко в дверь.
 
      - Ждите, - коротко послышалось за дверью. Было произнесено одно слово, но мне этот голос показался до боли родным и знакомым. Я, наверное, брежу, а может этот Юрий Павлович и есть - мой Юрка. Меня снова бросило в дрожь. Воспоминания давно ушедших лет нахлынули на меня лавиной.
       Как я уже говорила, мы с сестрами бегали на танцы, естественно, были друзья, подруги, влюблялись, расставались, встречались, засиживались в парках на скамейках и приходили домой позже, чем обещали родителям. Однажды, после очередной задержки часа на полтора, мне мама коротко сказала:
      - Тебя никто не возьмет замуж.
      - Почему?
      - У тебя ребенок, а ты как девчонка шляешься по танцам да по кинотеатрам.
      - Ой, уж не возьмут! Завтра же выйду замуж! - дерзко сказала я.

       И  правда, за неделю я выскочила замуж – это было мое второе «безумное» замужество. В субботу познакомилась, в среду подали заявление, были у подруги в загсе знакомые, помогли ускорить этот процесс, и в субботу нас расписали. Лучше бы я этого всего не делала. Он был красив, высок, строен, но, увы…Взаимопонимания у нас с ним не получилось, и вскоре мы расстались. Короче, это была моя очередная отметка в паспорте. Я решила прислушиваться к советам мамы и перестала бегать, как теперь говорят, по каким-нибудь тусовкам. Мама уже стала переживать и не раз интересовалась, не заболела ли я, но я довольно долго нигде не появлялась. Сын моей сотрудницы, Денис, в то время занимался туризмом и предложил мне посещать их кружок. В советское время во всех школах, домах пионеров, на стадионах существовали какие-либо кружки, и молодежь могла заниматься любимым видом спорта, причем совершенно бесплатно, а когда были сборы, выделялись продукты питания, деньги на снаряжение и все необходимое для проведения соревнований.

       С маминого благословения, я отправилась в двадцать девятую школу записаться в группу туризма. В то время в этой школе была самая хорошая база для занятия спортом.
     - У  туристической группы в среду, по договору проводятся в спортивном зале тренировки, - сказал Денис.

    Я пришла в назначенное время, но его там не оказалось. Денис появился в школе с опозданием на пятнадцать минут, и объявил, что занятия туристического кружка перенесли на четверг, а сегодня занимается новая группа спелеологов, единственная в Шымкенте, и если я не возражаю, могу записаться в их кружок. Мне было все равно,  какой кружок посещать, лишь бы не сидеть дома. «Присмотрюсь, может мне и понравится в этой группе», - подумала я и согласилась. Денис завел  меня в класс и попросил  инструктора, чтобы я присутствовала на занятии, и если мне понравится, то попросил оставить меня в его группе.

       Сказать, что приняла меня группа хорошо, это не сказать ничего. Я как будто всегда была с ними, мне было очень интересно, я узнавала о полезных травах, узнавала, как вяжутся связки и какими узлами, узнавала о выживании в экстремальных условиях, чем питаться в горах, как вести себя, если случится, что будут переломы и все тому подобное. Это были мои лучшие годы, и самое главное, там я познакомилась с человеком, которого очень сильно полюбила, полюбила его за понимание, за нежность по отношению к женщинам, за мужество, силу, веселый нрав, справедливость и еще за многие качества, которые невозможно было перечесть.

        Горы - это горы, дружба - это дружба, а дружить и быть другом он умел. У нас не было гонки за богатством, за блестящим металлом, за машинами, дачами, мы в то время бредили горами, а они у нас в Казахстане прекрасны. Кто не видел ущелья Сайрам-су, тот не видел Южного Казахстана вообще. Природа изумительна, в начале лета в этом ущелье можно увидеть луговые цветы, тюльпаны нескольких сортов, альпийскую ромашку, подснежники и высоко на скалах  эдельвейсы. На верхнем и нижнем озере стелющаяся арча, вода в озере прозрачная и чистая, в воде отражаются горы и синее, синее небо. Это нужно видеть своими глазами! Там ты чувствуешь, что жизнь  действительно прекрасна, и все проблемы кажутся разрешимыми и неактуальными. Но после воскресных дней, проведенных в горах, приходилось возвращаться в пучину мегаполиса.

      Душный, в серой дымке Чимкент в то время оставался одним из самых загазованных городов мира. Работали заводы. Свинцовый завод,  –  выплевывал в голубое небо Казахстана сернокислотный газ, Фосфорный завод, Химфармзавод, Завод Прессов автомат и ряд маленьких фабрик – какие-то химикаты, все эти предприятия засоряли небо Чимкента своими едкими выбросами, от которых хотелось сбежать на край света хотя бы в воскресные дни. И вот снова пятница! Я просила маму или сестер посидеть с ребенком, а сама шла в горы с пятнадцати-двадцати пятикилограммовым рюкзаком, проклиная всех и вся за то, что навьючиваюсь как ишак, и ворча, что это последний раз. Но наступала пятница.… И вновь мы упираемся  рогами в очередную гору, становимся буквой Г, чтобы облегчить давление на поясницу и с нетерпением ждем привала. Наша группа обследовала все окрестности, которые находятся в округе, побывала на всех сборах, проводившихся в тот период в нашей области.
 
      - Анна, - негромко позвала Таисия Павловна, и, напугав меня, вернула к действительности, - вас вызывает следователь.
      - Как вы себя чувствуете?
      - Терпимо.
      - Таня попала в больницу, у нее гипертония, она совершенно не может двигаться, рвота, врачи не могут сбить давление, говорят гипертонический криз, - сказала я, - хотя я думаю, у нее это на нервной почве.
      - Господи, она так сильно расстроилась! Как я себя виню. Что я натворила? Я не стала ее успокаивать, в конце концов, она действительно виновата, если б Таисия не забрала Зою с роддома, все шло бы своим чередом. Я с укоризной посмотрела на нее и шагнула к двери.
      - Следователь оперативно–розыскного отдела Олегов Юрий Павлович, - представился мужчина, вскользь посмотрев на меня, - присядьте.

        Кровь ударила мне в голову, послышался писк десятка сверчков, равномерно отдававшийся в висках, горячая кровь с сумасшедшей скоростью текла по моим жилам, во рту пересохло, и я еле прошептала.

      - Юрка, ты меня не узнаешь? – разглядывая те же губы, те же ясные глаза, с удивлением смотрела я на него.
      - Тебя узнаешь! Ты что, подруга, так раскабанела, - перешел на неофициальный тон Юра, - рад тебя видеть!

    Он поднялся со стула, подошел ко мне, протянул руку и с радостью стал ее трясти. Его напыщенность и официальный тон сдуло как ветром. Я увидела добрые глаза, неподдельную радость в них от неожиданной и приятной встречи. «Ну, вот могут же и менты быть искренними людьми, почему же они, да и не только они, а некоторые высокопоставленные чиновники ведут себя в обыденной жизни так, как будто никогда не сходили с небес на землю!». Сразу всплыл в памяти момент, когда я сидела за своим столом, и к нам в бухгалтерию зашел мужчина в форме, я близорука, работаю без очков, и приняла мужчину за своего знакомого, сына моей приятельницы, он не раз заходил к нам в наши пенаты. Ну, как обычные люди, мы, близко знакомые, с ним подшучивали. Типа того, что поешь капусточки, менты то ее любят!  (Он капусту с тех пор вообще на дух не переносит)! Так я на удивленно радостных тонах стала приветствовать незнакомого мне мужчину, продолжая думать, что веду разговор со своим знакомым.

    - О, привет, привет, мент! Какими судьбами ты попал в наши пенаты?
    - Какой я вам мент! За эти слова можно и ответить! – напыщенно важно процедил он сквозь зубы.
    - Извините, я обозналась! – начала выкручиваться я из сложившейся неловкой ситуации.

       Интересно, сейчас демократия, какую статью мне можно припаять? И неужели в кругу своих знакомых его так не называют? Опять отвлеклась! Пора вернуться в реальность, и я сказала Юрию:
    - Да, я тоже рада, но не хотелось бы в такой обстановке встретиться. Как ты попал в полицию?
    - Так уж случилось!
    - Ты же на энергетика учился?- продолжала я удивленно, выкинув все лишние мысли из головы.

    Я иногда за собой замечаю, что, разговаривая с кем-то, начинаю думать о работе, или еще о чем-то для меня более важном, мысли сбиваются, говорю несвязно, и мой собеседник зачастую не может понять мою речь. «Так, все в сторону, буду сосредоточена только на нем».

    - Помнишь моего дядю, он настоял, чтоб я пошел по его стопам, пришлось переквалифицироваться! Андроповские времена сделали свое дело, многие тогда пошли в милицию работать.
    - И когда ты только успел? – удивилась я.
    - Аннушка, прошло уже лет тридцать, как мы не виделись, согласись, за это время может произойти что угодно. Давай перейдем к делу, а потом пойдем, пообедаем, у нас за углом отличное кафе и поболтаем без протокола, - тоном, не допускающим возражений, сказал Юрий.
               
     Я спустилась с небес на землю и ответила на все вопросы, заданные по существу раследываемого дела. Рассказала о Вике, посетовала на то, что не берут заявление, о пропаже человека, пока не истекут три дня с момента исчезновения. Кстати, Юрий поведал, что такого в уголовном кодексе нет, не берут заявление лишь потому, что люди могут сами загулять или уйти от слишком навязчивых родственников. Поэтому в некоторых участках не регистрируют заявление о пропаже человека, пока не пройдет три дня. Я рассказала следователю о Вике все, что знала, но не поведала о том, что была в квартире Алтына. Юра заполнил протокол, дал мне расписаться и попросил подождать у входа в полицию. Через пять минут мой друг присоединился ко мне, и мы отправились в кафе, непринужденно болтая. Я украдкой поглядывала на него, сравнивая с моим Андреем, и по-прежнему не находила изъяна. Он был статен, аристократичен. Небольшой, ровный нос, красивые губы, бездонные глаза и грустная улыбка, все осталось по-прежнему, но все равно он был уже чужим.

     Мне понравился столик, у окна покрытый скатертью в темно-синюю клеточку с алыми розами, и мы, с Юрой не сговариваясь, подошли к нему. Ждать пришлось недолго, очевидно, официантка знала Юрия Павловича и не замедлила появиться у нашего столика. Юра заказал чай с лимоном, лагман и пару салатов на свой вкус.

    - Аннушка, а ты что желаешь на горячее? Выбирай. Я тебе советую, заказывай лагман, в этом кафе он удивительно вкусный. Кстати, я часто вспоминаю, как вы с Димычем готовили лапшу в Турбазе «Южной». Помнишь, зима! Холод! Мороз! Вы с Димычем дежурили в тот день и остались у бивака. Летний сезон закончился, а зимой в то время турбаза не работала, но нам сторож открыл несколько комнат в коттедже, для ночлега, чтобы не так холодно было спать. С ночлегом мы определились, а готовили так же как всегда - на костре. Вся группа отправилась кататься на лыжах, а вы с Димычем кашеварили, и как ты мне потом объяснила, от холода то ты, то он бегали в комнату согреться и сидели по очереди под одеялом. Греться то вы грелись, но вот посолили варево и ты, и он. Ваше варево получилось горько соленым, даже промывая несколько раз эту лапшу, вы не смогли убрать горечь соли. Когда мы спустились с гор, и вы подали нам ужин, то все готовы были это ведро одеть вам на голову, только я ел и давился, говоря, что не солено. Я в тот день съел порцию и попросил добавки, показывая, что это съедобно, тогда только от вас отстали. А я после вашей лапши пил три дня воду и месяца три не мог видеть что-нибудь из мучного, похожее на лапшу.

    - Ну, ты, Юрка, вспомнил! Мне тогда так стыдно было, вообще то ты меня и Димыча спас. Я удивилась, как они меня  и Димку лопать это варево не заставили. А про себя вспомни, как ты нам с Надеждой в рюкзак кирпич положил, ленточкой перевязал, и бантик алый прицепил! Я с этим рюкзаком спустилась с гор, на следующий раз, когда мы пошли в горы, я покидала все в рюкзак, спальник не проверила и с этим кирпичом шла до того, пока не разбили бивак. Надежда, естественно, тоже. И какая была у тебя реакция, когда мы эти кирпичи повытаскивали? Ты зашелся хохотом, а я захлебнулась от злобы!

      Юрий рассмеялся от души, вспоминая тот момент.
    - Меня поразило то, что вы эти кирпичи с гор спустили, принесли домой, и назад в   горы эту тяжесть притащили.
    - Да, я помню, как ты нам сказал: « Это я положил для того, чтобы, когда тебе будет очень трудно идти,  ты смогла выкинуть из рюкзака этот камень и ты полетела бы как на крыльях»! Но мы - то не знали, что ты о нас так «позаботился».
    - Да я и сам забыл об этом, но когда увидел, как ты удивленно рассматривала этот кирпич, я не удержался и хохотал как безумный!
    - Юрка! Еще слово, и я не посмотрю что ты мент, огрею тебя чем попало! – грозя пальцем, сказала я.
    -Это все ерунда, а ты вспомни, как к нам в группу затесался еврей, Этик, кажется. Мы тогда  у Чертового пальца стояли, нас было в тот выход, всего семеро и его оставили у бивака одного, он должен был приготовить ужин, и смотреть за продуктами, чтобы зверье не растащило, - усмехаясь своей обаятельной улыбкой, продолжал Юра, - а он  на полном серьезе спросил: - А что сварить на ужин? Как будто у нас тогда был выбор.
    -Да, да, помню. Ты возьми ему да скажи, макароны по-флотски. А Этик спрашивает. А как их готовить? Ну, ты и сказал ему, чтоб он сначала эти макароны продул, а потом варил, ну и, конечно, чтоб не забыл бросить тушенку. А когда мы спустились с гор в лагерь, то увидели его сидящим у костра и продувающим эти макароны, а где не получалось продуть, он с серьезным видом протыкал макаронину палочкой. Продукты пропали, видимо, растащили шакалы, да и продутые макароны варились особым способом, мало того, что он их продувал, так еще и в ведро по одной закидывал, внизу все подгорело и взялось одним комком, а сверху макароны слипшиеся плавают вместе с тушенкой. Ну, конечно, это надо было видеть, и его удивленный возглас, - «А я еще не сварил обед», - мы же его тогда чуть не «убили», хотя сами виноваты, зачем с новичком так пошутили?

    - Да, но он у нас все равно не прижился бы - жлоб. Помнишь, тогда все продукты растащили шакалье, оставалась одна банка сгущенки,  вскипятили чай, а Этик взял, и полбанки сгущенки вылил в свою литровую кружку, не думая о том, что мы остались без ужина, никто ведь к этой сгущенке больше не притронулся. И потом его уже не брали с собой на сборы, хотя он не раз просился. Для нас его поведение было непонятно. Каждый из нас делил последнее сваренное яйцо, или кусочек хлеба всем поровну. Странно, что–то серьезное забывается, а такие незначительные мелочи сидят крепко в памяти, и часто совершая тот или иной поступок, представляешь, как его воспримут рядом находящиеся люди.
    - Ой, ну ты, ментяра, скажешь! Сами-то чем занимаетесь? О какой чести может идти разговор в вашем кругу?
    - Аня, никогда, слышишь, никогда, не смей больше мне этого говорить! Я согласен, что некоторые среди нас не блещут порядочностью, много оборотней, но большинство вполне приличные люди, и мы сами недолюбливаем таких коллег, и осуждать их я  не имею права, время такое, прошли те времена, когда  довольствовались квартиркой в хрущевке.
    - Ладно, больше не будем на эту тему, давай лучше поговорим о Зое. И раз уж ты работаешь в полиции, займись нашим делом, я имею в виду пропажу Вики. Я вообще поражаюсь, почему не опечатали Зоину квартиру. В кино показывают, что идет следствие, и сразу опечатывают квартиру, снимают показание у соседей и тому подобное.
    - Аннушка, ты не думай, что все так просто, моя группа за Зоей давно охотилась, она не только Турагенством занималась, в интересах следствия я тебе не могу рассказать всего. Ты не забывай, что в квартире проживают еще и ее дочь, мы же не можем выставить их на улицу, у них налажена своя жизнь, свой быт. Скажу только, что у нас есть подозреваемые люди, которые могли совершить это преступление, и полиции сейчас нельзя показывать, что квартира опечатана. Знаешь, как тут все у Зои было  закручено,  оперативникам нежелательно прерывать эту цепочку. Тебе на счет Зои вообще лучше меньше знать, крепче будешь спать. И, я думаю, что наш разговор останется между нами. А Викой я заняться не могу, это не наш участок, но попробую пробить по своим каналам и ускорить процесс поиска. Я тебе позвоню и сведу с нужными людьми, а ты уж все расскажешь, что о ней известно. И еще послушай меня, я думаю, что скорей всего она где–то отрывается с друзьями или подругами, зачем раньше времени паниковать. Сколько хочешь таких случаев, соберутся, пьянки, гулянки, ночуют у друзей, а родители на уши всех ставят.               
     - Юра! Услышь меня! Я тебе еще раз говорю, что это не возможно. Таня ничего Виктории не запрещала, просто просила, чтобы предупреждала, где она находится. Я точно знаю, что с ней что–то произошло, - а в голове крутится, - «не вздумай рассказывать об Алтыне. Иначе и вовсе скажет, что загуляла девка. Да и опасаюсь я Юрия, все же «не мой круг».
     -  Ну–ну, Аня, успокойся. На данный момент нам важнее заняться Зоиным делом, - примирительным тоном сказал Юра.
     - Зоя! Интересный какой, она мне тоже не последний человек, ты же сам знаешь, что она дочь моей подруги. У Тани на этой почве стресс, она в больнице, приеду к ней, и что я ей расскажу. И про Викторию тоже не знаю что говорить, хоть бы она быстрей объявилась.
     -Потерпи несколько дней, и все выяснится. Не нужно лишний раз к девчонке привлекать внимание.
     -Юра, что–то мы заболтались, за мной должен муж приехать, да и тебе, наверное, пора.
     -Слушай, подруга, а не сходить ли нам в горы скинуть телеса?
     -Да ты что, думаешь, баба под центнер веса поскачет как горная козочка по скалам? Я сейчас на второй этаж еле поднимаюсь, отдышаться не могу. – Шутя, говорила я, - хотя лет пятнадцать назад мы с Денисом поднимались зимой на «Пионерку», потом прошли по горам до конца ущелья. Назад возвращались по этому же ущелью, снегу по колено. Шла я в высоких сапогах, штаны наверх обуви заправила, чтобы снег не попадал внутрь. Все обледенело, губы на ветру потрескались, идти было ужасно тяжело первые полдня, а потом открылось второе дыхание, и ничего, дошла, и назад вернулась в отличном настроении. Есть в горах, я не могла, только пить, с непривычки сбросила пять килограмм за три дня, если бы чаще ходила, может быть, и еще сбросила, но дома сидячий образ жизни, начинаешь питаться без времени и толстеешь с каждым годом все больше и больше. Короче, я за эти три дня отдохнула так, как будто месяц в отпуске была. Природа, воздух-это класс. Кто знает, конечно, большие вылазки я не могу делать, но ездить на рыбалку с мужем я себе позволяю, да и то летом, но рыбалка это не мое, - Может, и соберемся, кто из нашей группы остался, съездим на природу, - неуверенно сказала я, с грустью вспоминая бесшабашное время нашей юности. В то время наши помыслы и дела были чисты, любовь искренна, вера и надежда в светлое будущее грела сердца.

     Минут через десять мы с Юрой  были у полицейского участка и обменивались номерами телефонов. Мужа еще не было у здания полиции, и я осталась его дожидаться, а следователь направился к входной двери не оглядываясь. Я с завистью смотрела ему вслед, он был подтянутый, шел уверенной пружинистой походкой здорового, уверенного в себе  человека.