Эльза

Эльза помнила то время очень смутно. Она с родителями и двумя сёстрами жила во Франкфурте-на-Майне в трёхэтажном доме на втором этаже. Папа работал дантистом, а мама едва справлялась с домом. Родители всегда были далёки от политики и считали, что людям, которые ею интересуются, просто нечего делать. В самом деле, какая разница, кто придёт к власти: социалисты, фашисты или кто другой. Зубы при любой власти будут болеть…

Когда Эльзе было десять, папа отвёл её в балетную школу, и с тех пор для неё существовали в жизни только балет и постоянные занятия у станка. Она уже неплохо танцевала и даже на Рождество выступала в своей школе, когда к власти пришли фашисты. В доме почему-то стали говорить вполголоса и старались лишний раз на улицу не выходить.

Ещё она помнит, как Фриц Нойман её провожал домой после какого-то выступления и ей было приятно чувствовать себя взрослой!

Фриц о чём-то оживлённо рассказывал, а Эльза даже не слушала его. В её голове звучал чудесный вальс Штрауса, и перед глазами возникали картины, как она порхает по сцене в объятиях партнёра. Всё же жаль, что Фриц не танцует, а то бы они могли вместе танцевать этот вальс.

– Ты представляешь, какая это сила?! – воскликнул Фриц, и Эльза вздрогнула.

– Ну и что? – удивилась она. – Зачем это нам нужно? Разве кто-нибудь собирается на нас нападать? Да и о чём ты думаешь? Ты лучше скажи, как тебе понравился вальс, который я танцевала?

– Вальс? Красиво… Но ты понимаешь?..

И Фриц снова начинал говорить о том, что он видел в воскресенье на улицах города марширующих военных. Они шли стройными рядами, красиво тянули носки своих сапог и громко пели. Их было много. В зелёной, коричневой, чёрной форме, они шли, и создавалось такое впечатление, что нет силы, которая могла бы остановить их движение вперёд.

– Нет, что ни говори, а это красиво. Меня охватывает чувство гордости за нашу страну…

Прошло время. Фриц всё реже провожал Эльзу. Он был старше её на три года и вскоре оказался в рядах марширующих. Их дороги разошлись.

Вскоре закрыли балетную школу, а папу уволили с работы. Эльза не очень понимала, что там произошло. Жить стало тяжелей. А однажды ночью их разбудил звон разбитого стекла. Какие-то подвыпившие парни палками разбивали витрину магазина фрау Гринберг. Эльза из окна видела, что делали это они открыто, никого не боясь, громко ругаясь и набивая карманы ювелирными украшениями.

– Да что же это такое?! – возмущалась Эльза. – Почему полиция спит?!

– Потому что ей приказали спать, – грустно сказал отец и закрыл ставни. – Ты лучше отойди от окна…

А через некоторое время Эльза с удивлением узнала, что она – еврейка! А евреи не имели право жить в Германии. Их сгоняли и увозили куда-то. Говорили, что жить они будут в гетто.

И действительно, однажды за ними пришли. У них давно были собраны вещи. Они вошли в автобус, в котором все места были уже заняты, но один пожилой человек всё же уступил  место маме с маленькой Мартой, а Эльза с Лоттой стояли рядом, стеснённые со всех концов такими же несчастными. Папа ехал в другом автобусе.

Через двое суток они приехали в восточную Польшу, где их расселили по баракам и предупредили, что за пределы охраняемой зоны выходить нельзя. Это было их гетто.

Мама каждый день ходила на работы по благоустройству, а Эльза оставалась с маленькими сестричками. Она рассказывала им сказки, делала из тряпочек куколок и одевала в бумажные одежды. А ещё она для детей в их бараке организовала кукольный театр, где была и режиссёром, и артистом в одном лице.

Но вскоре из гетто увезли большую группу людей. Они не вернулись. С тех пор регулярно стали вывозить куда-то людей, и они исчезали, как будто их никогда и не существовало.

А потом Германия напала на Советский Союз. В гетто жизнь совсем стала трудной. Работать было негде, от отца никаких сведений, а мама какому-то полицаю продала своё обручальное колечко. Больше продавать было нечего.

Лето было жарким и душным. Обитатели гетто полушёпотом рассказывали друг другу о том, что уже пала Одесса, Киев, Харьков… Никто в этих городах не был, и Эльза имела смутное представление о географии, но одно перечисление павших городов делало ночь темнее, а будущее беспросветнее.

Однажды машина, которая увозила людей в никуда, остановилась у их барака. Эльза с маленькими сестрёнками молча стояли у своего барака и наблюдали за происходящим. К ним подошёл водитель.

– Эльза, – тихо произнёс он. – Ты меня не узнаёшь? Я Фриц Нойман…

– Фриц?! Тебя и не узнать. Ты стал совсем взрослым…

Водитель обрадовался, что Эльза его вспомнила.

– Завтра, как стемнеет, я подъеду и увезу вас отсюда. Только ты никому не говори. Я спрячу вас под брезентом… Здесь оставаться опасно.

– Но мама… Я без мамы никуда не поеду.

– Хорошо. Только твоя семья: мама и вы…

Через минуту машина уехала, увозя несчастных в неизвестность.

А на следующий день поздно вечером машина снова остановилась у их барака. Эльза быстро залезла в кузов. Туда же сели её мама и сестрёнки.

– Залезайте под брезент и сидите тихо-тихо, чтобы вас не было слышно.

Машина выехала за пределы гетто и на полном ходу направилась на восток. Её то и дело останавливали, проверяли у водителя документы. Несчастные притаились и старались не дышать. Наконец, через несколько часов, когда они оказались в каком-то лесу, Фриц остановил машину.

– Всё. Приехали. Теперь идите в лес. Там вы встретите людей. Это партизаны… Расскажете им…

Он не договорил. Из тёмного леса вышли трое вооружённых людей.

– Стой! Стрелять будем, – произнесли они на чужом языке, но было понятно, что они требуют. – Кто вы?

Эльза что-то говорила, усиленно жестикулируя и показывая на маленьких сестёр, на мать, на Фрица.

Среди вышедших из леса, на их счастье, был человек, который понимал по-немецки. Он и переводил то, что рассказывала Эльза.

Партизаны обезоружили Фрица и всех повели в глубь леса, предварительно спрятав машину в лесной чаще.

Пленников допросили, потом мать с младшими сестрёнками куда-то отвели. Как оказалось, их отправили в другой отряд. Эльза стала помогать обстирывать партизан, а Фрица увели, и больше никогда она о нём не слышала.


Прошли годы. Давно отшумела война. Эльза пыталась разыскать мать и сестёр, но ей сказали, что отряд, в котором они были, окружили фашисты и уничтожили. Мало кто смог спастись.

Эльза получила документы, и ей определили местом жительства Еврейскую автономную область, город Биробиджан.

Она ехала в поезде и удивлялась, как огромна страна, в которую её занесла судьба.

В Биробиджане ей дали место в общежитии и послали работать на деревообрабатывающий комбинат. Не приспособленная к такой работе, плохо знающая язык, Эльза была в отчаянии. Она чувствовала себя одинокой, брошенной в океан жизни без компаса, без пресной воды, без друзей.

Нет, это неточно: была у неё подружка, девушка её возраста, которая приехала сюда из Ленинграда и совершенно иначе относилась к происходящему. Она ходила после работы в клуб, участвовала в самодеятельности, писала статьи в местную газету. Надя Лащевкер была весёлой и доброй девушкой. Однажды настояла на том, чтобы Эльза пошла с нею в клуб, где должен был выступать самодеятельный коллектив комбайнового завода.

В зале было много народа. Сидели на приставных стульях, стояли в проходах. Но у Надежды и Эльзы заранее были куплены билеты, и они сидели в восьмом ряду, прямо в центре. Рядом с Эльзой сидел лейтенант, коренастый черноволосый парень, который пришёл с приятелем.

Слово за слово, молодые люди познакомились, и ребята предложили девушкам в ближайшие выходные «пойти на природу», организовать шашлыки, отдохнуть. Девушки согласились.

Когда настало воскресенье, Эльза уже и забыла о предстоящем походе. Но Надежда ей напомнила.

– Ты знаешь, подруга, у нас есть поговорка: под лежачий камень вода не течёт…

– Не очень понимаю. При чём здесь камень, вода… Ребята хорошие, но я боюсь с ними связываться. Привыкла уже быть одна…

– Эта поговорка о том, что, если ты ничего не будешь предпринимать, так старой девой и останешься! Нам давно уже замуж пора!

– Надя! Разве они говорили о замужестве? А таких, как это у вас говорится, куриц, нет, петухов, мало ли мы видели? Мне этот Витья по сердцу…

– Нравится, – подсказала Надя.

– Да, нравится… Но не знаю, как это сказать… А что у него на голове?

– У него в голове то же самое… Да и о чём это мы? Нас пригласили. Давай, собирайся! Они говорили, что заедут за нами в три…

Эльза не пожалела, что пошла на эту «маёвку». На опушке леса развели костерок, жарили на углях шашлык, пили сухое вино, пели песни под гитару. Всё для Эльзы было непривычным. Вспомнила, что в партизанском отряде к ней приставал лихой аккордеонист по имени Николай. Эльза пригрозила ему, что пожалуется командиру. А вскоре его убили, и она долго казнила себя, что не пошла навстречу его желаниям.

Виктор Николаев и Евгений Гаврилов служили в одной части. Евгений хорошо играл на гитаре и обладал приятным бархатным баритоном. Виктор же больше увлекался борьбой и всё свободное время обычно проводил в спортзале, не единожды становился победителем гарнизонных соревнований, но выше не поднимался, да и тренироваться мог только в свободное от службы время. А быть командиром взвода – совсем не простое дело. Со своими солдатами находился от подъёма до отбоя. Так что эта вылазка на природу и для него была делом необычным.

Виктору нравилась Эльза, её классическая красота, чистота и скромность. И к вечеру, когда шашлыки были съедены и вино выпито, он сказал ей:.

– Ты мне нравишься… Но у меня нет времени красиво ухаживать. Знаешь, что значит – командир взвода? Поэтому и предлагаю: будь моей женой! У меня в общежитии своя комната есть! Пойдёшь учиться…

Так и решилась судьба Эльзы.

А через много лет, когда уже дети Виктора и Эльзы решали для себя такие же задачи, вдруг пришло письмо из Кировской области. Писала какая-то Мария Пахомова.

«Здравствуй, Эльза! Пишет тебе твоя сестра Марта. Я давно тебя разыскивала, но только вчера получила извещение, что ты живёшь в Биробиджане. Хотелось бы встретиться. Я была совсем маленькой, но помню, как мы с мамой и Лоттой уезжали в другой отряд. Мама и Лотта погибли, когда фашисты окружили лагерь и забросали его минами. Я спряталась под вывороченным с корнями огромным деревом. Так и спаслась.

Потом была в детском доме, стала швеёй, вышла замуж. Сначала мой Юрасик был хорошим парнем. У нас родились двое мальчишек, но потом мы переехали в Кировскую область, где жили его родители. Юрасик стал выпивать и теперь не просыхает…

Напиши, как сложилась твоя судьба? Раз у тебя фамилия Николаева, значит, и ты вышла замуж. Кто у тебя муж? Где работает? Много ли пьёт?

Хотелось бы встретиться. Много лет прошло, но я хорошо помню, как ты со мной возилась. Никого у нас с тобой не осталось, поэтому нам нужно держаться вместе.

Целую тебя, дорогая моя сестричка! Остаюсь твоя Марта, а сейчас – Мария Пахомова».

На конверте был адрес.

Эльза долго плакала над этим письмом, а когда вечером со службы пришёл муж, молча показала ему. Виктор прочитал, покрутил в руках конверт, и спокойно произнёс:

– Ну, что ж. Через две недели у меня отпуск. Сядем на поезд и поедем в Кировскую область…