Запоздалый дневник. часть 6

Продолжение. Начало:
http://www.proza.ru/2009/12/20/835
http://www.proza.ru/2009/12/22/1220
http://www.proza.ru/2009/12/25/290
http://www.proza.ru/2009/12/25/305
                Часть 6
   А между тем, влюблялись в бабушку не только солдаты. Влюбился и дедушка. Роман Васильевич Чалов родился в г. Туле в семье известного мастера оружейника и был первым представителем интеллигенции в своей семье.
   Он приехал в Калугу после окончания Московского университета. У меня сохранился его ромбик с двуглавым орлом.
   Преподавал дед на педагогических курсах и в той самой женской гимназии, где училась, а потом работала бабушка. Через несколько лет он стал одним из организаторов Калужского педагогического института, и преподавал там, в качестве профессора русского языка и литературы. Умер дед в 1948 году, оставив о себе в городе добрую память. Большинство калужских учителей старшего поколения слушали его лекции. Это относится и к  учителям школ, в которых учился я. Конечно, этим можно было гордиться. И я гордился. Итак, в живых деда я не застал, но все детство и юность дед смотрел на меня с большого портрета маслом, всегда висевшего на стене.
   Серьезный мужчина. Уже далеко за пятьдесят. Волнистые каштановые волосы. Шикарные, практически буденновские, усы и пенсне на мясистом носу. Был он хорошим преподавателем. И ученым-словесником, по-моему, пушкинистом. Я точно не знаю. Но любимым его делом всю жизнь было исследование "Слова о полку Игореве". Уже в девяностых годах, в Калуге на книжном рынке наталкивался я на старые книги по этому вопросу с экслибрисом деда. К сожалению ни одной его собственной публикации не сохранилось. Роман Васильевич за свою жизнь собрал довольно приличную библиотеку. Сейчас она, конечно, разошлась по семьям внуков и правнуков. Вся специальная педагогическая и литературоведческая часть осталась у маминой младшей сестры, Елены Романовны Чаловой, по мужу Никольской, а сейчас у ее детей, моих двоюродных братьев и сестер. Но до этого времени я еще не дошел. Были в библиотеке собрания сочинений Шекспира, Шиллера, конечно Пушкина, Гоголя. Все это в разных вариантах, в том числе, шикарные издания Брокгауза и Эфрона. И многое, многое другое. Был и знаменитый энциклопедический словарь, по-моему, из 89 томов. Все это я любил читать в детстве. Особенно, почему-то, Гоголя. Всякие фантастические произведения. Как сейчас, помню… "…И пошатнулся третий крест, и поднялся третий мертвец: - Душно, мне, душно!". И так далее и тому подобное. А фраза из "Сорочинской ярмарки"? Я произносил ее всю жизнь по разным поводам: "… В окно показалось свиное рыло: - А что вы здесь делаете, добрые люди?". Любил я листать и энциклопедический словарь, в том числе, узнать что-нибудь по сексуальным вопросам. Правда, авторы словаря явно составляли эти статьи больше из воспитательных соображений, а не научных. Помню предостережение об опасности заниматься онанизмом, из-за того, что на носу вскочит прыщ. Тяжело тогда было с половым воспитанием… Не только в СССР, но и царской России. Но было очень много и полезных сведений. Именно там я вычитал, что скирда – это солома, а стог – сено. И через 20 лет это знание помогло мне выиграть большой спор у крупного специалиста по агроэкономике. Специалист утверждал, что отличаются они только формой, и в доказательство принес советский учебник, но признал первенство Брокгауза и Ефрона. И правильно.
   Все это хорошо, но грамотность с тех пор моя страдает. Все эти книги были с ятями и твердыми знаками в конце слов. А многие слова писались по-другому. Например, раньше писали "козак", а не "казак", как пишут сейчас. И я, как человек, воспитанный Брокгаузом и Ефроном, часто ошибаюсь. У любой медали – две стороны.
   Итак, дедушка встретил бабушку в 1914 году в гимназии. Как у них там все развивалось, "ступенчато" или не очень, не знаю. Но уже в 1916-ом они обвенчались в церкви "Жен мироносиц". И через год у них родился старший сын – Сергей. В 1918-ом появилась на свет моя мать, Ирина, а еще через два года их младшая сестра – Елена. Каждый из них заслуживает отдельного рассказа.
Был и еще самый младший брат – Борис, по-моему. Но прожил он не больше двух лет. Умер от какой-то инфекционной болезни.

   Калуга тогда город был совсем небольшой. Меньше тридцати тысяч населения. Школ было не много. Преподавателей – тоже. Все друг друга знали. И знали, относительно, хорошо.
Физику в мужской гимназии преподавал Константин Эдуардович Циолковский.
   Хотя он и был старше моего деда на много лет, они иногда встречались. И не только на общегородских школьных мероприятиях. Редко, но пили чай, приходили друг к другу по делу и в гости. Так вспоминала бабушка.
   Теперь-то, мы знаем, что Калуга – родина космонавтики. Но бабушка вспоминала, что тогда Циолковского воспринимали в Калуге, как большого чудака. Также относилась к нему и двадцатилетняя Варя. Роман Васильевич был значительно лояльней. Еще до революции считал он, что известность обязательно найдет старого преподавателя. Несмотря на возраст, зимой катался Циолковский на коньках. Ездил летом по Калуге на велосипеде. С зонтиком подмышкой. В том числе и на работу. Издавал, в основном, на собственные деньги тоненькие брошюры по ракетоплаванью. А в основе его интереса к космическим путешествиям лежали философские идеи, так называемого, русского космизма.
   Под влиянием этого философского направления находился и будущий академик, физик, известнейший исследователь солнечно-земных связей Александр Леонидович Чижевский. Знакомство с дедом было, здесь, совсем другого порядка.
   Был значительно моложе Романа Васильевича. Даже моложе на 6 лет бабушки. И  специальность имел другую. Но мало кто знает, что, кроме работ по физике, писал будущий академик стихи. Чижевский часто бывал в доме. Видимо, дед помогал ему, как наставник и редактор. Держал я в руках в семье тети Лены маленькую книжечку Чижевского, с дарственной надписью глубокоуважаемому Роману Сергеевичу, как наставнику, с благодарностью. Где она сейчас - не знаю. Стихи, правду сказать, были слабенькие...
   После замужества и рождения первого сына бабушка никогда не работала. Пронеслась над страной революция, гражданская война, голод и НЭП. Однако, бабушка вспоминала это время, как безоблачное и счастливое.
   Вряд ли это было совершенно так. Просто была молодость, любовь. Росли красивые и послушные дети. Муж создавал Калужский педагогический институт, а затем преподавал в нем. Спокойно было у бабушки на душе. Спокойно, до самого  1933 года.
   Хорошо, что до 33-его, а не до 37-ого. Теперь понятно. А тогда… Обыск и арест обрушились, словно гром среди ясного неба. А ведь был местный начальник НКВД, если не другом, то, по крайней мере, хорошим знакомым Романа Сергеевича. Не помню его имени, хотя бабушка и называла. Этот товарищ из НКВД и объяснил, что причина ареста – хорошая репутация деда, как преподавателя. Разнарядка пришла на словесника. И все.
   Начальник пришел в дом Романа Васильевича на полчаса раньше всей прочей команды. Осмотрел все книжные полки. Сам попрятал все запрещенные и подозрительные книги. Так во время обыска ничего крамольного и не нашли. Деда забрали. Отправили его без суда в ссылку на два года. Всего! По тем временам – счастье…Отправили в Петропавловск. В Казахстан. Где он проработал все два года завучем в школе НКВД! Ссыльный! Вот, оказывается, какая была разнарядка! А семья, дети, разлука – это уж ерунда. Не так ли? Да и ездила бабушка к деду один или два раза. В гости. Неисповедимы пути твои НКВД!
   В 1936 году вернулся Роман Васильевич в Калугу. И жил до конца жизни уже никуда не выезжая.