… А слыхали ли вы, как Марфу, дочь боярина Пересвята замуж выдавали? Нет? Да ну? Там такая петрушка была, только держись. Чуть пол Воеводинска не разнесли. Я так себе думаю, что без колдунов иноземных там точно не обошлось. Рассказать? Ну, ладно расскажу…
-Амиго, повтори ещё раз, как это звучит.
-Здрав буди, боярин.
Хулио Хернандес покачал головой.
-Ничего не понял.
Менестрель Уот пожал плечами и сунул в рот конец подобранной ещё утром в Железкине соломинки. Мало ли кто чего не понял. Он вот, например, не понимал, почему у них там, на юго-западе Купеческой Республики, друзей называют "амиго". Может быть, это всё же искажённая форма от "Ар-Мир-Гонд"? Нет, вроде бы там какие-то другие правила словообразования. А кто его знает. Уот в который раз пожалел о том, что плохо учил иноземные языки. А в следующую очередь пожалел о том, что не пошёл пешком, отказавшись от любезного приглашения семьи Хернандесов составить им компанию. Дело было даже не в том, что молодой Хулио через каждые сто шагов обращался к Уоту с каким-либо вопросом, и не в том, что с утра у менестреля было очень скверное настроение, от чего не приходило на ум ни одной сколько-нибудь приличной остроты. И даже дело было не в том, что уже месяц не удавалось дописать две довольно скверные баллады и одну весьма хорошую. Просто седло попалось очень неудобное. На свадьбу Хулио Хернандеса и Марфы Пересвятовны можно было успеть из Железкина и на своих двоих, а сидеть и плясать было бы не в пример легче. Уот сощурился, силясь разглядеть, что делает на середине ближайшего к дороге поля бородатый мужик в лаптях. Бородатый мужик в свою очередь силился разглядеть, что творится на дороге, а потому понять, что он там делал до этого Уоту так и не удалось.
Погода, между тем стояла распрекрасная, какой Уот давненько уже не видел. Маленькие белые облачка бежали по прозрачному синему небу, щебетали неизвестные, но весьма голосистые птицы, солнце светило ярко, но жару развеивал лёгкий ветерок, несший ароматы трав и дальнего леса. Где-то недалеко, видимо, журчала речка, С полей с песнями возвращались домой крестьяне и крестьянки. Глядя на последних, Уот подумал, что такая баба, пожалуй, и коня на скаку остановить может. Уоту стало не то жалко, не то завидно. Он представил себе, каково приходится этим бородатым мужичкам в домашних склоках. Но все эти нехорошие мысли тут же унеслись куда-то, как только на глаза попался гарцующий впереди всех на горячем скакуне Хулио. Казалось, они оба готовы оторваться от земли и лететь вперёд навстречу синему небу и безоблачному счастью. От взглядов Хулио покрывались румянцем даже весьма замужние из проходящих селянок. Горячие они всё-таки парни, эти южане. Ничего им не стоит проехать половину мира, чтобы жениться на девушке, с которой и встречались только раз, мельком.
Конь Уота с грандиозной неохотой взобрался на очередной пригорок, и с него поэту и сказителю впервые открылся славный город Воеводинск. Белокаменные его стены ограждали высокие расписные терема о двух этажах, шумную ярмарку, златоглавые храмы Мирового Порядка и возвышающуюся надо всем этим внутреннюю каменную же крепость. Плыл в вечернем воздухе колокольный звон, кричали на площади громкоголосые купеческие зазывалы, скрипели телеги, смеялись девки, пели гуляющие в кабаке мужики. Словом, ничего для себя нового Уот не увидел. Гораздо больше города заинтересовала его большая чёрная туча, сгустившаяся там, где земля встречается с небом. Не хватало ко всему ещё и под дождь попасть. Уот толкнул коня пятками, намекая, что привал закончился. Пятнистое копытное втянуло ноздрями воздух и согласилось с мнением наездника, что дождь лучше пережидать под крышей. Хулио Хернандес уже нёсся, между тем, вниз и вперёд к городским воротам. За ним несколько медленнее перемещались его отец Габриэль, мать Кончита, тётка Люсинда, брат Пепе, двоюродный племянник по линии бабушки Эмилио, друг детства Хосе… Остальных пятнадцать родственников Уот так и не сумел запомнить.
Едва Хулио оказался шагах в трёхстах от ворот, оттуда раздался дикий вопль "Едут!", и две или три девки бросились улепётывать со всех ног куда-то дальше по улице. Крик их тут же подхватили какие-то мужики, потом ребятишки, потом собаки, и в результате, у Уота возникло ощущение, что в момент его въезда в ворота половина города только тем и занималась, что носилась туда и сюда по улицам, оповещая друг друга о приезде гостей. Через весьма продолжительное время, на протяжении которого семья Хернандесов и сопровождающие лица кучковались у ворот под любопытными взглядами молодых дружинников, в глубине улицы началось обратное движение. В итоге вся толпа бросилась обратно к воротам. Во главе её можно было разглядеть дородного бородатого мужика в дорогом кафтане, с большой резной палкой, без шапки и с глазами на выкате. Добежав до ворот, он почти рухнул под ноги коня Хулио, но каким-то непонятным образом всё же принял снова стоячее положение и первым долгом оглянулся кругом. Тут же какая-то девка сунула ему в руки большой каравай.
-Да, не то, дура, шапка моя где? - зашипел на неё мужик.
Наконец, кто-то сзади напялил ему на голову шапку, отороченную мехом, после чего мужик принял важный вид и крякнул пару раз, прочищая горло. Затем он медленно и низко поклонился, поймал снова слетевшую с головы шапку, выпрямился и начал приветственную речь.
-Привет вам, гости дорогие.
Видимо, дальше должна была следовать длинная и витиеватая здравица всем прибывшим с поименным перечислением гостей, их достоинств, пожеланием счастья и здоровья на долгие годы, заканчивающаяся приглашением на боярский двор и самих гостей, и всех честных горожан с целью как следует отпраздновать небывалое торжество. Однако после первой фразы приветствующий запнулся и пришёл в явное замешательство, причина которого гостям была совершенно не ясна. В гробовой тишине мужик от нечего делать ещё раз поклонился, снова огляделся кругом, подумал немного и перешёл к финальной части.
-Боярин Пересвят и боярыня рады принять вас на своём дворе и просят пожаловать.
Далее мужик ещё раз поклонился и пошёл вперёд по улице. Хернандесы последовали за ним. Поскольку лошадь Уота принадлежала им, то и ему не осталось ничего другого, как двинуться следом. Толпа, собравшаяся у ворот ради необычного зрелища, расступилась, потом сомкнулась и последовала за гостями, тихо обсуждая между собой самих гостей, их лошадей, одежду и оружие, а также замешательство встречающего мужика. Из этих обсуждений гости не уловили ничего конкретного, но Уоту отчего-то стало тревожно. Может от обрывков какой-то фразы, а может от первых капель начинающегося дождя.
Двор боярина занимал, казалось, половину всего Воеводинска. Впереди всех строений высился огромный терем с большим резным крыльцом. По бокам его просматривались уходящие в далёкую перспективу хозяйственные постройки, возле которых столпились люди боярина, по своей численности не уступавшие прочим горожанам. Два десятка отроков кинулись к гостям, чтобы отвести в конюшни их лошадей. Провожатый махал своей резной палкой в направлении крыльца, повторяя приглашение каждому прибывшему быть гостем в доме боярина. Уот размышлял над тем, имеет ли смысл тихо покинуть боярский двор и поискать постоялый, но Кончита Хернандес, уже стоя на крыльце, нашла его глазами и приглашающе махнула рукой.
В главное помещение дома они вошли все вместе. Здесь их и ждал боярин Пересвят собственной персоной.
-Здравствуйте гости дорогие, долгожданные. Пол света вы проехали, чтобы войти в мой дом, и я рад этому. Двойной бы была моя радость, если бы тому могла порадоваться и дочь моя, Марфа.
Боярин тяжко вздохнул.
У Хулио лицо побелело, потом покраснело, потом позеленело. Кончита инстинктивно потянулась за носовым платком, чтобы поднести его к глазам, когда польются горючие слёзы, Люсинда заранее приготовилась изобразить на лице злобную радость, Пепе испуганно округлил глаза, а Хосе зашарил по поясу в поисках верного длинного ножа. Один лишь Габриэль смотрел на боярина с некоторой долей сочувствия, как будто заранее знал, что тот дальше скажет.
-Увы мне, должен я встретить вас вестью дурной. Дочь моя Марфа тяжко захворала. Со вчерашнего вечера лежит она в своей светлице, не пьёт, не ест, не замечает ни меня, ни матушку свою, ни подруг. В вечер стало дурно ей, еле от смерти спасли наши лекари. Уж и не знаю, как быть теперь. Будьте гостями, отдохните с дороги, ешьте, пейте, завтра вместе будем думать, что делать с такой напастью.
Гости, мягко говоря, лишились дара речи. Кто бы что ни ожидал услышать, в замешательстве находились все, даже Люсинда Хернандес, известная тем, что способна была выпутаться успешно из любой самой запутанной склоки. Если бы боярская дочь умерла, всё было бы ясно, все выразили бы свои соболезнования и разъехались по домам. Если бы она выскочила замуж, выразили бы своё неудовольствие и тоже разъехались по домам. Если бы её похитили, Хулио собрал бы отряд, и отправился на край света искать возлюбленную. А что делать теперь, было совершенно не ясно.
Первой нашлась, разумеется, тётя Люсинда.
-Как это произошло, - требовательно вопросила она громким голосом.
Пересвят развёл руками.
-Да, кто ж его знает. Сидела она, красавица наша, в своей светлице, вышивала. Вдруг прибежала Анфиса, наперсница её. Кричит, мол, Марфа помирает, зовите лекаря. А больше мы ничего не знаем. Лекаря позвали, он ей какое ни на есть снадобье дал, говорит, полегчало, но когда выздоровеет, никто не знает. А что с ней стряслось, про то ни наш лекарь, ни иноземный, не ведают. Боярыня с ней весь день сидит. Говорит, открывает Марфа глаза, смотрит, и не видит никого. Есть-пить не хочет, говорить не может. Сами понять не можем, что за напасть.
После такого объяснения озадачилась даже тётя Люсинда. Пересвят махнул рукой, словно хотел сказать, "а, гори оно всё синим пламенем", и пригласил гостей сесть за стол. Боярские люди стали подавать разные кушанья и разливать многоразличные напитки, но гости от неожиданного начала пира даже и про голод забыли. Первое время молча и весьма задумчиво ещё пытались поглощать подаваемые угощения, но постепенно разговорились и принялись в количестве по двое и трое строить домыслы. Во главе стола, куда каким-то образом угодил и Уот, беседа происходила главным образом между Хулио, Кончитой и Хосе.
-Бедный мой мальчик, - причитала Кончита, гладя по голове залпом осушившего очередной кубок сына. Хулио грохнул кубком по столу и сжал кулак.
-О, матушка, почему мне нет счастья в этой жизни? Я проехал половину мира, чтобы взять в жёны самую прекрасную девушку… Кто, кто в этом виноват!? - Хулио внезапно рухнул на стол и зарыдал
-Бедное моё дитя, - продолжала причитать Кончита.
-Сеньора Кончита, клянусь, я найду виновного, - Хосе выхватил из ножен на поясе длинный нож и осторожно поцеловал его лезвие.
-Бедные мои дети, - не меняя тона, продолжила сеньора Кончита, - Бедные неразумные дети. Да разве вы не поняли?
Хосе замер с открытым ртом, потом покачал головой:
-Нет.
Кончита несколько раз кивнула:
-Да разве вы ещё не поняли, что произошло?
-Ну, как что? Какой-то мерзавец наслал порчу на невесту Хулио, и она заболела. Я найду его и убью, тогда она выздоровеет, - осторожно изложил свою точку зрения Хосе. Сеньора Кончита плавно перешла от кивания головой к качанию ей же.
-Бедные мои мальчики. Да разве вы не понимаете? Никакая порча тут ни при чём. Не от порчи умирает боярская дочь, а от любви.
У Хосе медленно отвисла челюсть. Он тихо положил свой нож обратно на стол, взял кубок, выпил его, утёрся рукавом и только после этого логично поинтересовался:
-К кому?
Сеньора Кончита изобразила блаженную и скорбную улыбку, и снова покачала головой.
-Не знаю. Таких тайн не выдают. Боярин Пересвят жестоко отомстит тому, из-за кого может расстроиться свадьба. Он так похож на моего отца.
Взор сеньоры Кончиты пронзил Хосе насквозь и устремился сквозь стены куда-то в неведомую даль. Хулио, на мгновение затихший, принялся рыдать с новой силой. Хосе некоторое время упорно скрипел мозгами. Уот поймал себя на том, что уже прикидывает возможный сюжет для баллады о несчастной любви Марфы Пересвятовны. Боярин тихо жаловался сеньору Габриэлю на жизнь, регулярно подставляя стремительно пустеющий кубок виночерпию. Сеньор Габриэль слушал, вздыхал, тоже пил, ничуть не отставая от хозяина дома.
Хосе схватил свой нож, снова поцеловал его и воткнул в стол.
-Клянусь, я найду того, кто встал на дороге у Хулио и убью его. Тогда Марфа полюбит Хулио, потому что ничего другого ей не останется.
Сеньора Кончита опять кивнула.
-Вот так и Габриэль когда-то… - она замолчала.
Хосе вскочил, огляделся. Взгляд его упал на Уота.
-Менестрель, пошли со мной. Ты напишешь красивую песню о моей мести.
Уот к этому времени уже успел изрядно распробовать большинство имевшихся на столе напитков, а потому вполне был готов к подобным подвигам. Его уже не смущал тот факт, что впоследствии Хосе могли просто-напросто посадить в острог за убийство, а он сам составил бы ему компанию, как сообщник.
-Да, легко!
Уот поднялся.
-К тому же, ты лучше умеешь общаться с местными, - закончил свою мысль Хосе.
Уот с некоторым сожалением оглядел далеко ещё не закончившиеся запасы еды и выпивки на столе, почесал кончик носа, прихватил кусок кабаньей ноги, кувшин с вином и вылез из-за стола.
-Пошли.
Они пробрались мимо пирующих и вышли в соседнюю комнату, где практически никого не было, если не считать каких-то местных девок, угощавшихся где-то добытыми сладостями и фруктами. Здесь Хосе решил устроить привал. Уот приложился к кувшину и спросил:
-Как будем искать?
Хосе задумался. Уот откусил кусок мяса и принялся со вкусом его жевать. Девки с немалым интересом наблюдали за гостями, не переставая угощаться фруктами.
Хосе посмотрел на девок. Девки задумчиво пожевали яблоки, потом одна из них, наконец, решила встрять в разговор.
-Чего вы ищете-то?
-Полюбовника боярской дочери, - ответил Хосе, пламенным взором посмотрев на спросившую. Та ахнула и почему-то зарделась. Остальные девки всплеснули руками, а кое-кто схватился за сердце.
-А… ой! Какой ужас! Говорила я тебе!… Ну, точно, а мы-то думали…
-Так, так, так, - Уот подошёл поближе и наклонился к той, которая произнесла предпоследнюю фразу, - Ну-ка рассказывай, что ты там кому говорила.
Девка округлила глаза.
-Да, я так. Я же не думала, что он… Ну, ходил он к ним в горницу, мы думали, он к Анфисе за вышивкой, а он оказывается…
-Расскажи по порядку, кто, что когда.
-Илья это, дружинник. Он ещё с зимы к Марфе с Анфисой ходит чуть не каждый день. Мы думали, ему Анфиса вышивку на рубаху делает, а теперь выходит, что он… - у девки отнялся язык.
-Точно-точно, - затараторила другая, - Как он к ним ходить начал, так Марфа Пересвятовна и сама не своя стала. Как туча нашла на неё.
-А я один раз иду мимо крыльца, - вставила третья, - глядь - а там Илья стоит, с Марфой разговаривает. А она ему говорит, мол, приходи к нам сегодня, а то мы заждались. А и точно, как он появился, она прямо сохнуть на глазах начала.
Хосе чуть не на месте подпрыгнул.
-Идём!
-Погоди, - Уот снова обернулся к девкам, - А где этот Илья? Сегодня его здесь видели?
Девки переглянулись.
-С утра он тут по двору расхаживал, а сейчас… Постой, я только что за яблоками ходила, так он, никак, на сеновал пошёл. Да, точно, он это и был.
Уот попытался галантно поклониться, отчего чуть не расплескал вино, чуть не уронил кабанью ногу и, в довершение всего, чуть не грохнулся сам.
-Благодарю. Пошли.
Он развернулся и приложил максимум усилий, чтобы точно попасть в дверной проём.
С большими трудами и потерями им удалось выбраться на двор. Уот отловил ближайшего мужика и поинтересовался, где здесь сеновал.
-Вон там, - мужик показал нужное строение, - Только девкам своим скажите, чтобы не визжали, а то наши молодцы осерчают, не поглядят, что вы гости.
Уот и Хосе направились к сеновалу. Спотыкаясь в темноте, они обошли строение кругом, отыскали лестницу и полезли наверх. Хосе достал свой верный нож, неизвестно когда снова очутившийся у него на поясе, и взял его в зубы. Уот подумал, куда бы деть ещё не пустой кувшин и в результате перед началом подъёма поставил его под лестницей. С кабаньей ногой он расстаться не захотел.
На сеновале было темно. Хосе осторожно заглянул внутрь, потом ловко, как кошка, на четвереньках перебрался через порог. Уот медленно полез за ним.
Сарай у боярина Пересвята был огромный, в нём можно было даже наверху, под самой крышей стоять в полный рост. Уот слегка освоился с темнотой и пригляделся. Хосе крался, как тень к дальнему углу, где на сене раскинулся дюжий молодец, задумчиво глядящий куда-то наверх. Уот в свою очередь медленно полез внутрь, стараясь не шуметь. Это ему, однако, не удалось. Лестница заскрипела, молодец повернул голову и первым долгом заметил Хосе на четвереньках с ножом в зубах. Молодец вскочил, Хосе тоже поднялся.
-Ты - Илья дружинник? - спросил он, переместив нож в правую руку.
-Я, - сказал тот.
-Я пришёл смыть твоей кровью обиду, которую ты причинил моему другу Хулио. Готовься к смерти!
Хосе тут же перешёл от слов к делу, сделав шаг вперёд и ударив Илью ножом. Уот влез на сеновал окончательно и решил подойти поближе, чтобы лучше видеть месть южанина, о которой предстояло писать песню. Он боялся, что первый же удар Хосе и будет смертельным, и сам Уот не успеет ничего, как следует рассмотреть, но опасения эти не сбылись. Илья сделал всего один шаг назад, и нож Хосе впустую свистнул в воздухе. Хосе, тут же сделав ещё один шаг вперёд, махнул ножом, разрезав ворот рубахи противника. Дружинник, до сих пор недоумённо пытавшийся понять, за что его хотят убить, разозлился.
-Да ты чего?! Ты что это удумал?! Ты чего это тут ножом размахался?!
Хосе, не отвечая, снова постарался достать противника. Тот опять сделал шаг назад, но позади оказалась стена. Нож Хосе опять чиркнул по красивой, расшитой по вороту, рукавам и подолу, красной рубахе.
-Ну, ужо, держись! Сейчас я тебя утихомирю! - заревел Илья, окончательно разозлившись. Схватив Хосе за правую руку, дружинник своей правой двинул противнику в лоб. Хосе отлетел на середину сеновала, попутно чуть не сбив с ног Уота. Илья тут же очутился рядом и ногой выбил нож из руки упавшего. Хосе подобрался, и вскочил, потом в сою очередь двинул Илью в глаз. Уот, жуя кусок мяса, присел в сторонке на сено.
В этот момент округу огласил душераздирающий визг. Все трое присутствовавших на сеновале подскочили от неожиданности и уставились в сторону входа, где на лестнице стояла неизвестная девка и истошно голосила. Увидев, что на неё обратили внимание, она бойко влезла внутрь. Хосе снова повернулся к своему противнику и опять схлопотал в лоб. Девка, не переставая голосить, замерла у входа. Уот некоторое время смотрел на летающих туда и сюда по сеновалу противников, потом решил, что её вопли могут привлечь ненужное внимание. Увернувшись, от получившего под дых Хосе, менестрель пробрался к вопившей. Первым долгом он отвесил ей галантный поклон, снова едва не потеряв равновесие. Девка от неожиданности смолкла, и Уот воспользовался паузой.
-Прекрасная девица, не окажете ли вы мне невероятную любезность, и не будете ли сопровождать всё происходящее более сдержанным комментарием? Ваши чересчур громкие возгласы могут привлечь ненужное внимание к происходящему сугубо частному делу, коему не нужны лишние свидетели.
-Чего? - переспросила огорошенная подобной тирадой прекрасная девица.
-Орать, говорю, прекрати! Сейчас сюда весь город сбежится по твоей милости! - более доходчиво изложил свою мысль Уот.
Девка обдумала полученное предложение, потом набрала в лёгкие побольше воздуху и опять завопила:
-Убивают!
На лестнице показалась чья-то взъерошенная голова, потом оттуда раздался возглас:
- Наших бьют!
Не успел Уот оглянуться, как на сеновал один за другим полезли всякие люди. Первый из них сразу же по-простецки двинул менестреля по физиономии, остальные двинулись к Хосе.
Хосе осознал возможные последствия и решил, что придётся стоять насмерть. Уот также осознал последствия и решил, что придётся уносить ноги. Илья осознал ближайшую перспективу и решил закончить дело, пока оно не дошло до общей драки. С этой целью он особенно увесисто приложился кулаком к Хосе, отчего тот пролетел аж целых пять шагов и врезался во внутреннюю сторону ската крыши. На беду, крыша в том месте была не особо крепкой. Проломив её, Хосе вывалился наружу и, совершив эффектный полёт, растянулся точно посреди двора у ног шедшего куда-то мужика. Мужик почесал в затылке:
-Ну, ведь говорил я тебе, если девка завизжит, наши парни осерчают. А ты чего?
И мужик в назидание двинул поднимающемуся Хосе в зубы. Хосе снова упал.
В этот момент, как на грех, на крыльцо вышел Эмилио, которому приспичило сходить до ветра. Узрев творящееся, он забыл про насущное дело и с криком "Наших бьют!" бросился обратно в избу. К тому моменту, как с сеновала спустились, сперва Илья по лестнице, потом Уот, минуя её, а затем и все остальные, из избы повыскакивали все, кто только относился к гостям, за исключением женщин и детей. Боярские люди построились в стенку и приготовились к обороне. Общий мордобой становился неизбежной реальностью.
Уот выбрался из-под упавшей на него лестницы и огляделся. Прямо у него под ногами кого-то возили мордой по луже, чуть дальше кто-то из гостей отмахивался бревном от троих местных, а с перил крыльца кого-то стягивали за ноги. Весь двор был заполнен воплями, руганью, бегающими туда и сюда друг за другом людьми и летающими предметами домашнего обихода.
Прямо напротив, возле сарая, разбирались главные виновники побоища. Увернувшись от летящей на голову из темноты оглобли, Уот начал пробираться туда.
-Всё равно я тебя убью, - прошипел Хосе, схватив Илью за горло, - Я поклялся.
-Да, каким это рожном я оскорбил твоего друга, если я его в глаза ни разу не видел, - ответил Илья, вышибив спиной Хосе дверь сарая.
-Ты был любовником его невесты, из-за тебя она решила расстаться с жизнью, - Хосе, упав на спину, швырнул Илью к дальней стене.
-Да, какой невесты то? - Илья поднялся и двинул Хосе по морде.
-Марфы, боярской дочери, - Хосе сгрёб валявшуюся под ногами жердину и съездил Илью по шее.
-Да ты, что, очумел?! - Илья схватил другую жердину и заехал Хосе по рёбрам.
- Она же ещё зимой говорила, что терпеть меня не может, когда я к Анфисе хотел посвататься.
В этот момент разговор был внезапно прерван, потому что давешняя девка, поднявшая тревогу на сеновале, внезапно появилась на поле боя с ухватом в руках и двинула зазевавшегося Хосе точно по макушке, от чего он и рухнул без сознания. Девка охнула и бросила ухват подальше от себя, так что он попал прямо по ноге появившемуся в сарае Уоту.
-Анфисушка, сколько раз тебя просил, не махай ты ухватом почём зря, - ворчал Илья, пытаясь привести Хосе в чувство.
Уот перестал прыгать на одной ноге.
-А ты, часом не Марфы Пересвятовны подруга?
Анфиса ничего не ответила.
-А и подруга, так что? - вместо неё откликнулся Илья.
Уот допрыгал до лежащего посреди сарая Хосе.
-А то, что она и должна бы знать, от чего боярская дочь чуть жизни не лишилась, кто её до этого довёл.
-Ты, стало быть, думаешь, что Марфу Пересвятовну отравил кто?
-Мы думали, что она сама жить не захотела, потому что тебя любила.
Хосе начал приходить в себя, но пока не соображал, где он, и что вокруг творится. Анфиса подошла поближе. Уот присел.
-Нет, - Илья покачал головой, - Марфа меня не то, что не любила, она меня сперва на порог не пускала. Только потом Анфиса её уговорила разрешить нам видеться.
-Ильюшенька, а ведь Марфа и вправду отравилась.
Уот и Илья посмотрели на Анфису. Та была белой как мел.
-Мне и в голову не пришло, а теперь вдруг вспомнила. Прежде, чем она упала, ей вина иноземного девки наши приносили. А кувшин тот куда-то делся потом.
Уот и Илья переглянулись.
-Надо мужикам сказать, чтобы кончали друг другу рожи бить. Кажись, сейчас чем посерьёзней заняться придётся.
Они вдвоём помогли подняться Хосе, который уже осознал окружающее, но решительно не мог вспомнить, как нужно ходить.
Вдалеке тускло сверкнуло. Ветер принёс раскат грома. С неба закапал мелкий дождь.
При виде выбравшихся из сарая четырёх бывших противников, драка стала затихать сама собой. Илья оглядел двор, последовательно останавливая взгляд на развороченной крыше сеновала, лишившемся одного из столбов крыльце, снесённом заборе, проломленной стене хлева и разрушенном до основания курятнике.
-Да а, наворотили.
-Мужики, хорош! - крикнул он самым ярым забиякам, - Они же гости наши! Побаловались, и хватит.
По всей видимости, Илья был человеком уважаемым, так как драка затихла окончательно, а местные стали помогать гостям прийти в нормальное состояние и добраться до избы.
Уот и Илья втащили Хосе в первую попавшуюся комнату и посадили на лавку. Видимо он всё же слышал весь разговор между дружинником и менестрелем, так как не пытался больше сопротивляться, а, обретя дар речи, с самого начала сказал:
-Хорошо, что я тебя не убил.
-Хорошо, - подтвердил Илья.
-Я должен отомстить за Хулио. Я поклялся. Он мне, как брат.
-Погоди немного. Сейчас разберёмся, кому тут надо мстить. Если Марфу отравил кто, так я ему и сам шею сверну за милую душу. Анфисушка, вспомни, кто Марфе вино носил.
Анфиса упёрла руки в боки и задумалась.
-Таисия.
-Ну-ка тащи её сюда, сейчас расспросим, что к чему.
Анфиса выскочила в соседнюю комнату. Илья почесал в затылке.
-Ума не приложу, зачем бы это надо было?
-Может быть, у боярина есть враги? - предположил Хосе.
-У кого же их нет. Есть, конечно. Да только кто же на такое решится? Это не всякий враг отважится.
-Значит, это был смертельный враг, - сказал Хосе.
-Сейчас выясним, - Илья посмотрел на Анфису, тащившую за собой Таисию.
Последнюю вытолкнули на середину комнаты перед сидящими в ряд на лавке Уотом, Хосе и Ильёй. Таисия недоумённо посмотрела на них.
-Ты носила вчера в вечер иноземное вино Марфе Пересвятовне? - грозно вопросил Илья.
-Я носила.
-Зачем носила?
Таисия подивилась такому вопросу.
-Как зачем? Боярыня спросила вина отведать, что к свадьбе привезли.
-Где вино брала?
-В погребе.
-Кто тебе ключи дал?
-Катерина мне сама и открыла. И вино, она мне дала. Сказала, бери вот этот кувшин, он легче будет. Ну, я и отнесла.
Илья нахмурился.
-Катерина, стало быть. Ну-ка найди её, поговорим.
Девка выскочила за дверь. Илья почесал левой рукой правое ухо.
-Кое-чего понятно становится. Катька, даром, что ключи у неё от погреба есть, девка не простая, ой не простая. Известно за ней, что с Пофиг-Веником дела обделывала.
-Что это ещё за веник? - спросил Хосе у Уота.
-Самый известный здешний разбойник. Он живёт в лесу на востоке.
-Он благородный разбойник?
Уот и Илья в один голос хмыкнули.
-Благородных разбойников не бывает, мил человек, - сказал Илья, - Только вот, причём тут может быть Пофиг?
-А притом, - встряла Анфиса, - что Пофиг тут ни при чём. Это всё боярин Худополк с боярыней Сварой. Если и есть у нашего боярина Пересвята худший враг, так это точно Худополк. Спит он и видит нашего батюшку со свету сжить, а потом и князя. А сам на его место метит. Для того он и с Пофигом водится, с которым больше никто и дел не имеет у нас в Воеводинске. Вот и подбил Худополк Пофига Марфу отравить. А самого Худополка на это, как пить дать, Свара науськала. Никак она простить Марфе не может, что та за её сына, Сквернослава, идти замуж не захотела. Колом ей это в сердце воткнулось, вся дворня ихняя слышала, как вопила у себя в светлице, что Марфе отомстит. Вот и отомстила.
Присутствующие задумались.
Про то, что воевода, боярин Худополк на место князя метит, всему княжеству и так известно было. Да и то, что жена его, Свара, не даром своё имя носит, тоже все знали. Но всё ж таки в голове не укладывалось, чтобы они на пару вот такое учудить решились.
Думали, аж пока не влетела запыхавшаяся Таисия.
-Нету Катерины! Сбёгла невесть куда сегодня поутру, с тех пор её и след простыл. Мы с девками везде обыскались. Куда делась, неведомо.
-Девки, сходите гляньте, как там гости, и что мужики поделывают, - обратился Илья к Анфисе и Таисии. Те вышли. Уот подумал, что неплохо бы раздобыть ещё чего-нибудь, промочить горло, и пожалел о потерянной кабаньей ноге. Илья впал в глубокую задумчивость. Хосе оглядывался в поисках верного ножа.
Наконец, вернулась Анфиса.
-Мужики гостей поят. Ну, так чего? Что надумали-то?
Илья почесал правой рукой левое ухо, подумал, хлопнул ладонью по колену и подвёл итог:
-А отравить Марфу боярин Худополк решился вот отчего. Свара его боярину Пересвяту родственницей приходится. Марфа Пересвятовна одна только всем, что у отца есть, владеть будет, если что со старшим братом случится. От того к ней Сквернослав и сватался. На надёжу нашу, Михалку Пересвятовича, сколь раз уже с ножом лихие люди кидались. Если удастся им Михалку убить, да Марфу тоже, всё, что у Пересвята есть, Сваре достанется. А с его то богатством Худополку ещё легче будет на княжеский стол влезть. А тут Марфа замуж выходит и, того и гляди, в такие далёкие земли уедет, куда у Худополка дотянуться - руки коротки. Вот и не утерпел Худополк, Пофига к делу приставил, а тот Катьку, видать, к ногтю прижал. Такие вот пироги… Ну, стало быть, пришла пора у Худополка ответа требовать. Пошли, с мужиками поговорим.
Илья поднялся, за ним вскочил Хосе и все остальные.
На крыльце их встретили мужики вкупе с гостями. Все заговорили разом.
-Илья Олегыч, что же это деется, а? Да, что это, Худополк вовсе в уме повредился, или как? Не потерпим больше. Пошли сей же час на двор к Худополку. Некуда было Катьке бежать, кроме как туда. Пошли, пускай выдаёт её нам Худополк, чтоб ответила перед боярином Пересвятом.
-Говорил я, у баб язык, что помело, - пробурчал Илья, - Не успеешь слово сказать, оно уже на другой конец города дошло.
-Хосе, мы должны отомстить, - сказал Эмилио, - Враги Пересвята - наши враги.
-Пошли! Бей Худополка и его прихвостней! За родную землю, за Пересвята! - не дожидаясь ответа Ильи и Хосе, гости и местные двинулись со двора на улицу.
-Пошли, что ли, - сказал Уоту и Хосе Илья, - Надо за ними приглядеть, а то ещё зашибут кого лишнего.
Редкие прохожие загодя разбегались с дороги, прижимаясь к заборам, а потом вливались в задние ряды с целью выяснить, кого и за что идут бить. Непостижимым образом слух о походе на Худополка обогнал идущих и разнёсся по городу. Из дворов впереди выходили мужики с оглоблями, жердями, поленьями и дубинами, и присоединялись к толпе. Неизвестно откуда появились факелы. Как-то сама собой затянулась здешняя походная песня, которую тут же подхватили и гости, не смущаясь полным незнанием слов. Несмотря на льющий с неба дождь и далёкие раскаты грома, настроение было самое радостное.
Если двор Пересвята занимал половину Воеводинска, то двор Худополка занимал вторую его половину, и, где жили остальные обитатели города, было решительно непонятно. Мстители столпились перед здоровенными и крепкими деревянными воротами, из-за которых в десять голосов надрывались злющие цепные псы, и стали оглядывать тянущийся в необозримые дали частокол, к оным воротам примыкающий. Все разговоры и песни смолкли перед осознанием серьёзности и ответственности предстоящего дела.
По некотором размышлении, решили сперва постучать.
Из боковой калитки выше человеческого роста выглянул зевающий отрок в чёрном кафтане, чёрной же шапке, с реденькой бородкой на хитрой и пронырливой физиономии. Узрев молчаливо глядящую на него толпу, он так и застыл с полуоткрытым ртом. Некоторое время толпа и отрок пялились друг на друга. Затем отрок захлопнул рот и попытался захлопнуть также и калитку, но, если первое получилось у него довольно удачно, то второе не вышло совсем. Получив этой самой калиткой точно в лоб, отрок с воплем "Караул!" грохнулся в ближайшую лужу, а заскочившие во двор мужики кинулись отворять ворота. Из высящегося в глубине двора дома на боковое крыльцо выскочили ещё трое в чёрном, но эти оказались сообразительнее, и, оценив размеры бедствия, сразу же юркнули обратно. Их примеру с некоторым опозданием последовали цепные кобели, попрятавшиеся по углам после того, как пара из них получила поленом в лоб. Мстители со скоростью саранчи в ветреную погоду распространялись по двору.
-Худополк, выходи! - крикнул Илья.
-Выходи, подлый трус! - поддержал его Хосе.
На боковое крыльцо полезли мужики с вывернутым из ограды колом, коим они тут же и начали выносить дверь. В хозяйственных постройках отловили нескольких Худополковых людей и принялись поминать им какие-то давние обиды. В оконцах дома мелькали огоньки, время от времени оттуда высовывались насмерть перепуганные рожи натурально бандитского вида.
Дверь бокового крыльца не поддавалась ударам бревна. Раздосадованные мужики выкинули через забор подвернувшегося под руку черно-кафтанного отрока, выломали ещё один кол и взялись за главный вход.
На двадцатом ударе из верхнего оконца показалась заспанная физиономия парня лет двадцати пяти, воззрившаяся на происходящее с немалым удивлением. Пронаблюдав за безуспешными попытками выбить дверь, неизвестный поинтересовался:
-Мужики, а чего вам нужно-то?
-Боярина Худополка подавай! Свару сюда! - завопили несколько голосов.
-Зачем это они вам сдались? - криво оскалился их собеседник.
-Морду им бить будем! - мужики ещё сильнее налегли на дверь. С дальних концов двора доносились вопли и громкая ругань. Судя по всему, там отлавливали последних боярских слуг, не успевших добраться до дома. Усмешка выглянувшего из верхнего окна стала ещё кривее, превратившись в натуральный оскал.
-А не пойти бы вам лесом, а? По-хорошему.
-Сейчас ты у нас лесом пойдёшь! - закричали в толпе.
-Кто это? - спросил Хосе у Ильи.
-Старший сын Худополка, Вернослав, именуемый по простоте Сквернославом.
-Я сам вырежу тебе сердце! - крикнул Хосе.
-Ну, попробуй, - ехидно ответил Сквернослав и скрылся.
Мужики, остервенясь, лупили бревном в дверь. Эмилио обнаружил где-то за сараями длинную деревянную лестницу, которую тут же приставили к одному из окон. Тот мужик, который предупреждал Хосе об опасности чересчур громких визгов со стороны девок, первым полез наверх. Окно открылось, и кто-то из Худополковых людей окатил мужика водой. По запарке воду он схватил холодную, так что лезущий по лестнице мужик только выругался и принялся ещё бойчее перебирать руками и ногами. Тогда осаждённые схватили конец лестницы и скинули вдоль стены вбок. С громким воплем мужик вместе с лестницей грохнулся на землю.
-Отворяй дверь, поганец, а то сарай подожжём! - завопил он в сердцах, выбравшись из-под стены. Илья крякнул и двинулся на помощь к вышибавшим главную дверь. Из верхних окон на осаждающих лили всё, что ни попадя, вплоть до свеже сваренной каши. Полетели вниз тяжёлые скамьи и лавки. Упавший с лестницы мужик отобрал у кого-то факел и решительно потопал к ближайшему сараю.
-И-и раз, и-и раз, и-и раз… - командовал Илья, разгоняя тяжёлое бревно. Дверь затрещала.
-Навались! - заорали сзади.
Бревно в последний раз врезалось в дверь и, вместе с последней, влетело в сени.
Когда Уоту удалось протолкаться в избу, побоище было в полном разгаре. Пересвятовы люди успели отбить у челяди Худополка половину дома. Драка за вторую половину не состоялась, поскольку защитники испарялись прямо на глазах. Не успел Уот прицелиться, чтобы двинуть по голове очередного бандитского вида мужика в чёрном кафтане, как тот ловко шмыгнул в низенький боковой чулан и запер за собой дверь. Дверцу эту тут же вышибли, но искомого мужика там не оказалось. Уот осторожно обшарил каморку, да без толку. Покачав головой, менестрель отправился к основному полю боя, переместившемуся в самую дальнюю светлицу.
Здесь он застал картину, достойную песен. У дальней стены стоял Сквернослав с двумя мечами в руках. Перед ним полукругом выстроились нападавшие, не рискующие подходить слишком близко. Уот выбрался в первый ряд, поймал взгляд Сквернослава и замер.
Кто-то из мужиков притащил последнюю оставшуюся лавку и кинул её в Сквернослава. Тот, отскочив в сторону, рубанул с плеча полезших вслед за летящей лавкой мужиков. Они отскочили.
В конце концов, через толпу пролез тот самый мужик, что грохнулся с лестницы. Заранее отведя правую руку, он подскочил к Сквернославу и, со словами:
-На-кось, отведай! - постарался двинуть тому в глаз. Сквернослав грохнул мужика плашмя по макушке, но следом ломанулись все остальные. Сквернославу дали по носу, отобрали оба клинка и скрутили руки.
-Где Худополк со Сварою? - крикнул Илья. Мужики подхватили его возглас. Некоторое время он метался по дому, пока не догадались, наконец, что если нигде не отзываются, то и нет нигде ни самого Худополка, ни разлюбезной жены его, боярыни Свары. Илья самолично обошёл почитай весь дом, но нигде никаких признаков искомых, равно как и сбежавшей Катерины, не обнаружилось. Тогда все главные виновники погрома, то есть Хосе, Илья, Анфиса и Уот, собрались возле связанного Сквернослава. Поставили лавку, сели.
-Ну, Сквернославушка, где твой отец?
-За Сквернославушку можно и по шее получить, - отозвался тот, нимало не смутившись своим лежанием на полу носом вниз со скрученными за спиной руками.
-От кого, от тебя, что ли? - спросил Илья.
-Ну, почему же только от меня. Уж не думаешь ли ты, что нас победил?
-Я, Вернослав, думаю, что пора тебе бросить дурака валять. Куда это твой отец запропастился? Знал, небось, что будет ему расплата за все дела. К Пофиг-Венику ведь сбежал, не так разве?
-Куда отец подался, это его дело, и меня не касается. Ты подумай лучше, как сами вы ответ будете держать за свои нынешние дела. Думаешь, раз у вас союзники из Купеческой страны завелись, так и можно идти всем, кому вздумается, дворы разорять. Погоди, дойдёт дело до князя. Или вам уже и князь не указ?
-Князь нам указ, да только думается мне, он-то смилостивится, когда узнает, как твой отец с Пофигом на пару нашу Марфу Пересвятовну отравил да Михалку Пересвятовича зарезать пытался.
-Про Михалку, это сказка старая, князю, небось, уже надоела до смерти, а вот что это ты там про Марфу выдумал?
Хосе, которому надоело просто так сидеть на лавке и слушать, схватил Вернослава за ворот и приставил к его горлу нож.
-Ты, сын песчаной змеи, отвечай, когда тебя спрашивают! Настоящие мужчины всегда умеют держать ответ за свои поступки. Ты не мужчина, ты песчаная змея, которая скрывается в кусты, как только завидит настоящего человека. У нас на юге мужчина, которого отвергла женщина, может её украсть, может ради неё убить, может покончить с жизнью, но не может отравить. Так поступают только трусы.
Вернослав покосился на Хосе, потом на нож, потом уставился в стену. Хосе зарычал, бросил его и снова сел на лавку.
-Кабы ихним бы хотеньем да топилася бы печь, так на три зимы поленьев можно б запросто сберечь, - пробурчал Вернослав, - Ишь какие горячие. Что у вас стряслось-то? Что с Марфой Пересвятовной?
-Отравили вы её.
-Что значит отравили? Нам до… до нас дошли слухи, что она захворала. Стало быть, её отравил кто-то? Так, а мы-то здесь причём?
-Как причём? Кроме вас некому. Мать твоя, Свара, принародно поклялась ей отомстить. С Пофигом кроме вас никто не водится, а Катерина, которая Марфе вино иноземное подсунула, от Пофига подсыльная. Все тропки к вам ведут.
Вернослав засмеялся.
-Вот уж точно, ума палата, да ключ потерян. А если я сегодня на лестнице споткнулся, так это именно ваша и есть вина, потому как плотник, что дом рубил, приходится троюродным племянником тому мужику, что год назад с вашим конюхом в кабаке цельных две стопки выпил. Из того, что ты сказал, ничего не следует, кроме того, что думать вы не головой приучены, а только тем местом, на котором сидите. Вы на верное знаете, что Катерина ваша Марфу Пересвятовну отравила?
-Вернее некуда. Как выпила Марфа вина, что Катерина подсунула, так и упала. А Катерина сбежала сегодня поутру, не иначе, к вам на двор.
-Катерине вашей у нас на дворе делать нечего. Побежала она на постоялый двор к Асту Куару, колдуну Ворона, а после к брату Эйнору, а куда потом, про то не знаю. Если она и отравила Марфу, так не по нашему хотению, а по чьему другому.
-Это откуда же ты так верно знаешь, куда Катерина побёгла, а? - не стерпела Анфиса.
Вернослав недовольно отвернулся и некоторое время молчал. Все присутствующие ждали ответа.
-У нас в княжестве за всеми глаз да глаз нужен. Не ровён час, упустишь кого из виду, потом будешь весь век последствия расхлёбывать, - проворчал он, наконец.
Снова повисла зловещая тишина, в которой слышен был далёкий треск горящих брёвен Худополковых хозяйственных строений.
-Ну, присматривали кое-какие люди за вашим двором. Любопытно им стало, куда это Катька так заполошно припустила с утра пораньше, - Вернослав снова отвернулся.
Из-под лавки раздалось кряхтение. Потирая ушибленную голову, оттуда вылез тот самый мужик, что грохнулся с лестницы и двинул Вернославу в глаз.
-Могёт быть, он и правду говорит, - сказал он, - Катька и впрямь сегодня на постоялом дворе у колдуна вороновского побывала. Она туда не первый раз заглядывает.
-Ты откуда знаешь? - спросил Хосе.
-Я, мил человек, на постоялом дворе, почитай, каждый день бываю. Интересно мне с иноземными мужиками за жизнь поговорить. Вот и вижу, что Катька не первый раз к колдуну бегает, - мужик примостился на лавке, держась за голову.
Илья встал, прошёлся туда-сюда, потом снова сел. Хосе кидал яростные взгляды на Вернослава, который скривился, не то презрительно, не то ехидно. Уот задумчиво разглядывал горящие за окном постройки. Толпящиеся позади мужики терпеливо ждали.
-Так, что же это выходит? - не выдержал, в конце концов, кто-то из них, - Зря, что ли, мы Худополковых били?
-Но-но! Ты не горячись. По шее мы им правильно дали, чтоб не зарывались впредь. Давно пора было, - осадил его кто-то другой.
-Так я ж не про то. Набили мы им морду, да и ладно. Я про то, что, выходит, настоящие-то злодеи не они.
-Как так не они?
-Да вот так. Ежели Катерины здесь нет, а побёгла она к колдуну, так и Худополк здесь ни при чём.
Мужики призадумались.
-Да пожалуй, так оно и выходит, - сказал Илья, - И Катерины здесь нет, и Худополк со Сварой неведомо где. Не упустила бы Свара случая. Ещё бы и на свадьбу пришла, чтобы позлорадствовать над нашей бедой, будь это её рук дело. Похоже, повезло тебе, Вернослав, открутился на сей раз. Но смотри, поймаем мы Катьку. Ежели она на вас покажет, быть вашему двору спалёну дотла.
Илья развязал боярскому сыну руки. Вернослав встал на ноги и глянул в окно:
-А так, стало быть, вы его не дотла спалили. Из ограды все колья выдернули, двери повышибали. Вон, хлев сгорел начисто, амбар тоже догорает, не ровён час, изба займётся.
-Так это ты, мил человек, сам виноват. Я ж тебе говорил, открывай по хорошему, - сказал сидящий на лавке мужик, прикладывая к голове одолженный у кого-то топор.
-А вот заставлю новый двор себе ставить, до конца жизни на меня работать будешь.
-Ну, отчего же до конца. То дело нехитрое. Считай, за лето всё и сделаем. Только ты сперва докажи, что не вы Марфу отравили.
-И докажу. Сегодня же и найдём, кто её отравил. Тут и гадать особо нечего, если Ворон в эти дела замешался.
-Не пойму что-то, зачем бы это Ворону нашу Марфу Пересвятовну травить могло понадобиться, - покачал головой Илья.
-От того не понимаешь, что никогда дальше своего носа смотреть не стараешься, - ответил Вернослав, - А тут дела серьёзные делаются. Думаешь, свадьба Марфы - это так, попойка ваша дворовая? Нет, брат, тут даже и не государственный интерес, поднимай выше. Кто такой Аст Куар?
-Колдун Ворона.
-И его правая рука. И уж сами бы могли сообразить, что Ворон по поводу свадьбы этой думает.
-А что он думает? - спросил кто-то из мужиков.
-А то. Хернандесы в Купеческой стране - сила. Этой свадьбой ваш Пересвят со всем югом её породнится. А Пересвят кто?
-Правая рука князя нашего, - ответил за мужиков Илья.
-Левая, если точнее, да, не важно. Это, почитай, союз не между Марфой да Хулио, а между Княжеством нашим и Купеческой землёй. А для варваров, из которых Ворон самый знатный, это, чуете, чем пахнет?
Мужики озадаченно моргали.
-Неприятностями на суше и на море, - объяснил Уот, - Княжество получает поддержку флота Купеческой Республики, организует в землях возле форпостов Аншантиады свой порт, откуда ведёт морскую торговлю без пограничных пошлин Королевства. В перспективе прибираются к рукам все земли по левому берегу Инна до самых гор, и нате вам. Было княжество маленьким, стало чуть ли не больше, чем все земли варваров.
-Про земли по берегу Инна, это ты загнул, - поправил Уота Вернослав, - да и про морскую торговлю тоже поторопился, а вот то, что от союза с Купеческой землёй до союза с Королевством не далеко, это важнее. А союз Купеческой земли, Королевства и Княжества от варваров только мокрое место оставит и на земле и на море. И уж точно им больше не удастся по Королевству из конца в конец всей ордой пройтись.
-Так они и не собираются вроде, - сказал кто-то из гостей.
-Держи карман шире, - откликнулся Вернослав, - Они вас сказками кормят, а вы им и верите, рты разинув. Никогда варвары не отступятся от этого. Сидите вы, как барсуки в норах, и не знаете ничего. А на свете такие дела делаются, какие вам и не снились. Вы думаете, чего варварам в Королевстве надо?
-Землю, деньги, скотину.
-Ещё скажи, девок. Кто из вас легенду про три источника слышал? Никто. И упаси вас Создатель её услышать полностью, костей потом не соберёте. Эту байку варвары пуще глаза берегут, если прознают, что кто из нас её слышал, жди беды. Так что всю легенду и не пытайтесь вызнать, да и про то, что слышали о ней, молчите. А коротко могу пересказать. Есть на свете три источника, которые могут дать каждому, что он хочет. Один в варварских землях, другой в Королевстве, а третий где-то на западном краю света, за лесами, что западнее Купеческой земли. Каждый может их найти и попросить трижды о чём захочет. И сбудется оно, если просить не слишком много. Но можно сделать так, чтобы сбылось почитай, что угодно. Для этого надо все три источника к рукам прибрать. Тот, что в варварских землях, варвары нашли и стерегут. И в Королевство они лезут не просто так, за скотиной или девками, а для того, чтобы второй источник найти. Найдут, и только до третьего добраться останется, а после этого они весь белый свет смогут перекроить, как в голову взбредёт. Так что свадьба ваша им, что нож в спину. Но и это ещё не всё. Было бы оно всё просто, если бы сюда брат Эйнор не приплёлся. Катерина и к нему тоже бегала не однократно, причём в аккурат после Куара. Долго я голову ломал, с чего бы это, а вот вчера додумался таки. Вспомни-ка, Илья-дружинник, кто это Пересвята надоумил год назад в Королевство ехать, на людей посмотреть, себя показать.
-А и вспоминать нечего, знахарь перехожий, Еремеем звать. Сказал, надо тебе, боярин, дочь свою свозить куда подальше, а то зачахнет совсем.
Вернослав кивнул и повернулся к Хосе:
-А твой друг Хулио как в Тиар в прошлом году попал?
-У его отца дела там пошли плохо, надо было разобраться, что к чему.
-И что оказалось?
-Ничего, так и не поняли, в чём вся проблема.
-А и не было никакой проблемы. Просто надо было свести вас с Пересвятом, да не просто свести, а подружить. А вышло ещё лучше, Хулио ваш к Марфе посватался.
-Погоди, это кому же надо было их сводить? - спросил Илья, - Ты не крути, давай, напрямую говори.
Вернослав вздохнул:
-Всё вам надо с азов объяснять. Есть на белом свете много колдунов разных. Про то вы знаете. Про то, что делятся они по способу колдовства на всякие ордена да системы, тоже, небось, слыхали. А про то, что делятся они на Светлых и Тёмных, которые вечно меж собой враждуют, слыхивали?
Часть народу закивала, часть замотала головами.
-А про то, что все Светлые на белом свете заодно объединились?
Большая часть замотала головами, кое-кто закивал.
-А про то, что все Тёмные тоже?
Почти все замотали головами за исключением Уота.
-А про то, что есть такие колдуны, которые ни к Светлым не прибились, ни к Тёмным не отошли?
Здесь замотали головами абсолютно все, в том числе и Уот.
-Ну, так слушайте. Тёмные со Светлыми, не ровён час, подерутся. Ничего окромя неприятностей ни для кого из этого не выйдет. Победят Тёмные - плохо всем будет. Светлые победят - тоже плохо. Если есть день, значит, и ночь должна быть. Если светлые есть, значит и тёмные быть должны. Это есть равновесие, которым мир держится. Вот потому те колдуны, которые ни к кому не отошли, хотят свой союз организовать, чтобы не допустить победы кого-то одного, а то и войны вообще. Еремей ваш и есть один из таких. А другой кто-то из той же компании в Тиаре проблемы организовал для Хернандесов, чтобы их вытащить из дому. Зачем? А вот зачем. Равновесным колдунам нужна своя вотчина, где бы они могли спокойно силы копить, войска собирать. Все земли, что в Королевстве, что у варваров, что на севере Купеческой земли, заняты уже. Там или алхимики, или Братство Хранителей Мирового порядка, или ещё кто обосновался. Свободных земель осталось мало. Княжество наше, да юг купеческих земель, да левый берег Оны-реки, которую на западе Инн зовут. Вот и хотят колдуны-равновесники эти земли объединить, чтобы поднять там народ, да и не допустить войны. А война колдовская - то вещь страшная. За купеческими землями, за западными лесами лежала земля стихийных магов. Были там деревни, жили люди. Теперь там только пепел, да тени мёртвых бродят, ищут, в кого бы вселиться. А сказывают, что и того страшнее вещи попадаются. Вот оно как. Вот и хотят равновесники этого не допустить. А когда двое дерутся, а третий разнимать лезет, известное дело, в конце концов, эти двое третьего и побьют. Светлые с Тёмными не хотят, чтобы им мешал кто ни попадя. Порознь, без союза, без земли, равновесники ничего не стоят. А брат Эйнор, даром, что хранитель мирового порядка, бывший алхимик. Он посредником работает между Тёмными и Светлыми. Да и само братство считает, что так от Создателя заповедано, чтобы Тёмные со Светлыми бились, таков мировой порядок. Вот и стакнулись Тёмные со Светлыми, чтобы равновесникам помешать, отрядили Аста Куара да брата Эйнора, а те ничего лучше не придумали, как Марфу отравить. Такие вот пироги получаются.
Мужики и гости потрясённо молчали, Илья чесал в затылке, Уот окончательно протрезвел.
-Так что же это выходит? - тихо и довольно хрипло заговорил кто-то из мужиков, - Значит, придётся нам колдуна бить?
Никто ему не ответил. С колдуном, да тем более с варварским, связываться никому не хотелось.
Никто бы и не стал, кабы не дал кое-кто клятву отомстить обидчику невесты своего друга.
На Хосе смотреть было страшно. Может потому, что страх одного человека имеет свойство передаваться другому, а может от того, что на покойника, пускай и будущего, всегда страшно смотреть. Наконец, Илье стало откровенно жалко побелевшего, несмотря на загар, южанина.
-Не боись. Не один пойдёшь. Я тоже слово давал, что шею обидчику Марфы Пересвятовны сверну. Вон, может, кто из мужиков присоединится.
Он с надеждой посмотрел на мнущихся при входе погромщиков, количество которых сразу начало стремительно сокращаться. Очень скоро остались только самые отчаянные и самые совестливые. Они топтались кряхтели и переглядывались, стараясь определить, кого можно без ущерба вытолкнуть вперёд в качестве добровольца. Наконец, их взгляды остановились на сидящем на лавке мужике.
-Петрович, ты как, подсобишь мужикам? - спросили его.
Петрович оглядел собравшихся, прикидывая, в кого бы из них кинуть отнятый от головы топор. Мужики виновато потупились. Не найдя подходящей кандидатуры, Петрович сунул топор за пояс и повернулся к Илье.
-Ладно, чего уж там. Подсоблю.
Илья в свою очередь оглядел мужиков. Потом взгляд его остановился на Вернославе.
-Вот и Вернослав нам поможет. Он тоже обещал найти обидчика нашей боярыни.
Лицо Вернослава приняло очень кислое выражение.
-Если поможет, наши мужики ему двор заново поставят…
Лицо Вернослава стало ещё кислее, и он открыл, было, рот, чтобы что-то сказать.
-А не поможет так и оставшееся дотла спалят.
Мужики, как-то вдруг воодушевившись, враз подтверждающе загудели. Лицо Вернослава приняло совсем кислое выражение.
-Только пугать меня не надо. Сказал, помогу, значит помогу.
-И менестреля с собой возьмём, - ровным тоном продолжил Илья.
-Да-да, - оживился Хосе, - Он обещал про мою месть песню написать.
Уот критически оглядел лица собравшихся мужиков, и понял, что там, на Пересвятовом дворе, они действительно просто баловались.
-Уговорили, - ответил он.
-Вот и славно. Теперь давайте думать, как колдуна брать будем.
План вышел простой и незамысловатый.
-Тут главное - не дать ему опомниться. Если не скрутим сразу, всё, конец нам пришёл, - говорил Вернослав.
-Тогда вот как надо сделать, - отвечал Илья, - Заходим быстро, если надо, дверь сносим. Мы с Хосе хватаем его за руки, менестрель и ты, Петрович, берёте его за ноги, а ты, Вернослав, суёшь кляп.
Посидели, помолчали.
-Ну, что же. Пошли.
Илья поднялся.
Мужики молча выстроились вдоль всего их пути с полусожжённого Худополкова двора, как прихожане вдоль пути следования катафалка с покойным епископом. Дождь полил сильнее, отчего пожар стал медленно стихать. Изредка посверкивало, и вдалеке доносились раскаты грома. Уоту почему-то показалось, что гроза приближается.
Молча и почти бегом миновали они добрую половину города и добрались до постоялого двора. Хозяин оного, оглядевши прибывших, не нашёл возражений против их присутствия, решив, что они пришли просто выпить. Кое-какие сомнения в этом начали, было у него возникать, когда все пятеро молча прошли через питейную часть заведения в гостевую, да было уже поздно.
Дверь в комнату Аста Куара оказалась заперта. Илья без дальних разговоров налёг на неё плечом. Раздался треск, но дверь была сделана с умыслом, чтобы оборонить гостей двора от лихих людей, а потому выстояла на первый раз.
-Петрович, давай вместе, - шепнул Илья.
Они вдвоём навалились на дверь, отчего та, наконец, не выдержала и открылась. Комнатушка была не очень большой. Посреди неё стоял стол, на котором лежали всяческие манускрипты, стоял кувшин, тарелка с мясом и две свечки. Слева от стола стояла широченная лавка, застланная овчиной. Напротив двери имелось небольшое оконце. За столом на деревянном стуле сидел неопределимого возраста человек с иссиня чёрными волосами, чёрными же глазами и длинным носом. Одет он был в длинный чёрный плащ, застёгнутый на цепочку, на круглых пряжках которой был изображён летящий ворон. Когда начали ломиться в дверь, человек встал и вышел из-за стола к окну. Именно такую картину увидел Уот из-за спин Ильи, Петровича и Хосе, бросившихся в комнату, едва открылась дверь.
Дальше всё происходило очень медленно. Медленно Илья и Хосе с двух сторон начали огибать стол, сворачивая по дороге стул и лавку. Так же медленно им вслед, пригнувшись, потопал Петрович. Рядом с Уотом Вернослав начал поднимать заготовленный кляп.
И совсем медленно человек на том конце стола начал поворачиваться кругом. Неспешно взлетели в стороны полы чёрного плаща, окутывая закручивающийся силуэт. Илью, протянувшего руку, чтобы схватить врага, унесло в стену. Хосе отлетел на край стола. Фигура в чёрном плаще, как будто, размазалась, превратилась в одну вращающуюся вокруг вертикальной оси чёрную тень, которая в конце поворота вдруг подобралась вверх, прянула в стороны и вылилась в огромного чёрного, как ночь, ворона. Он взмахнул крыльями.
Со звоном и треском вылетело наружу оконце, а в проём ворвался ураганной силы порыв ветра с мелкими каплями дождя, мгновенно задувший обе свечи. Снаружи ослепительно сверкнуло, земля содрогнулась. Чуть позже заложило уши, и как будто двинуло прямо в душу чем-то мягким и тяжёлым. Затем ещё и ещё раз. Казалось, гроза мгновенно перепрыгнула издалека прямо сюда, на постоялый двор. Молнии били вокруг одна за другой. Где-то заполыхали строения, завопили люди. Не добежавшего даже до стола менестреля швырнуло, как котёнка, обратно к двери. В наступавшей между вспышками чернильной темноте он уже не мог различить происходящего. Что-то как будто скрутило руки и ноги, лишив возможности двигаться.
Сперва Уоту показалось, что он оглох. Потом начали различаться шум ливня и свист ветра в снесённом окне. Менестрель попробовал приоткрыть один глаз. Над ним копошилась какая-то тёмная фигура. Неизвестный методично, сноровисто и довольно крепко связывал ему руки верёвкой. Когда процесс закончился, Уот попытался пошевелить руками, но те продолжали не слушаться хозяина. Неизвестный, между тем, переместился куда-то вбок.
За выбитым окном заметны были отблески пламени и суета. Оттуда раздавались вопли "Воды давай! Быстрее, а то погорит всё!" Уот некоторое время пытался сообразить, зачем нужна кому-то вода, когда прямо с неба идёт проливной дождь. Но, видимо, правы были те, кто считал, что местных жителей умом не понять.
В поле зрения Уота снова появилась тёмная фигура. Она, тихо ругаясь, шарила зачем-то по полу. Уот, будучи специалист в области устной и письменной речи, постарался на основе используемых неизвестным выражений определить его национальную принадлежность, но потерпел полную неудачу. Фигура ругалась с использованием в равной степени выражений всех известных Уоту народов мира, начиная от аншантов и хаммадов и заканчивая шотландцами и народом афа включительно. В конце концов, некто нашарил что-то под столом, и в его руках появилась зажжённая свеча. Тогда Уот разглядел, что неизвестным был всё тот же колдун. Зажегши вторую свечу, он поставил оба светильника на стол и развернулся к двери. Тут менестрель смог рассмотреть, что рядом расположились и все остальные мстители, и все в столь же стеснённом положении, что и он сам.
Колдун подошёл для начала к Хосе, безошибочно сочтя его источником своих неприятностей.
-Ты кто такой, - спросил он, разглядывая пленника.
Тот представился. Колдун перешёл к Илье, потом к Петровичу.
-Так, чего вам от меня надо? - спросил он, когда и эти двое назвали себя.
-Зарезать тебя, - без обиняков ответил Хосе.
-За что?
Хосе рассказал последний вариант истории отравления боярской дочери без упоминания вероятных мотивов оного. Колдун крякнул.
-Можно было догадаться, что так оно всё и будет выглядеть. Тогда уж расскажите заодно, зачем, по-вашему, мне это было нужно.
Колдун самодовольно ухмыльнулся. Илья начал излагать соображения, касающиеся внешней политики Княжества, а также возможного военного союэа с Купеческой Республикой и Королевством. На протяжении всего рассказа колдун утвердительно кивал головой и довольно посмеивался.
-Ишь, какие догадливые. Но вы ведь не сами всё это придумали. У вас, прошу прощения, мозгов в голове не хватит до такого додуматься. Ну-ка признавайтесь, кто вас надоумил? Ах да, тут ещё два идиота имеются. Ты кто такой, - колдун посмотрел на Уота. Тот привычно начал соображать, кем бы прикинуться, но, неожиданно для себя самого, выложил полное имя и род занятий.
-Ещё один менестрель. Столько менестрелей развелось в последнее время, хоть отстрел начинай. Куда ни сунешься, везде без этих дармоедов не обойдётся. Прямо менестрелемания какая-то. А что за тип там за дверью валяется?
Уот обиделся на столь пренебрежительный отзыв о своей профессии и решил не отвечать. В самом деле, он всегда считал, что менестрель, имеющий возможность свободно путешествовать по миру в поисках сюжетов для новых произведений, посещать все самые примечательные уголки разных стран и быть свидетелем самых главных событий истории, есть представитель одного из самых лучших видов деятельности. Однако, рассуждая про себя на эти и другие темы, поэт и сказитель параллельно и для самого себя неожиданно представил магу Вернослава Худополковича, всё это время пребывавшего за дверью.
-А-а, тогда всё ясно. Весьма, весьма сообразительный молодой человек для своего уровня осведомлённости. Правда, уровень его осведомлённости вполне эквивалентен уровню вашего интеллекта. А потому имею удовольствие сообщить, что всё вами только что изложенное есть полнейший бред сивой кобылы. Так что вы, друзья мои, абсолютно напрасно выломали такую хорошую дверь, а я из-за вас напрасно выбил окно и сжёг два неплохих сарая. Но для вашего уровня сообразительности история неплоха. Вот только кое-чего вы не учли. Дорогой Хосе, уж тебе-то твой друг Хулио мог бы рассказать, что влияние семьи Хернандесов в Купеческой Республике не распространяется дальше трёх дней пути от их пончо. Хотя, вполне может быть, он и сам об этом не догадывается. Увы, семья Хернандесов не способна обеспечить Княжеству ни торговый, ни, тем более, военный союз с Купеческой Республикой, не говоря уже про Королевство. Хернандесы находятся едва ли не в оппозиции к главным северным заправилам из Совета Гильдий. Скорее уж эта свадьба способна поссорить Княжество с Купеческой Республикой. Да союз и не имеет смысла. Если бы земли по левому берегу Инна действительно принадлежали Княжеству, тогда торговля на море и поддержка флота купцов были бы полезны. А так купеческому флоту просто негде разместиться в устье Инна, приемлемые надёжные порты отсутствуют.
-Но это ещё не всё! - возопил Вернослав из-за двери, - Неужели ты, Куар, будешь отрицать заговор Светлых и Тёмных против магов Равновесия?
-Чего?! Против кого?! - глаза колдуна натурально вылезли из орбит от удивления.
-Того!
И Вернослав произнёс обличительную речь в адрес подлого заговора извечных врагов против добрых и гуманных колдунов-равновесников, пытающихся не допустить магической войны. На середине её прослезился даже Петрович. Уот старался запомнить каждое слово, чтобы потом переложить текст стихами и включить в песню о безвременной смерти молодого патриота равновесия от рук жестокого тёмного колдуна из клана Ворона, не стерпевшего правдивого и красочного описания всей глубины творимого им и его подручными против всех прогрессивных сил этого несчастного мира злодеяния.
Некоторое время после того, как Вернослав выдохся и замолчал, все действующие лица происходящей сцены оставались немы и неподвижны. Затем колдун, всё это время просидевший на краю стола с выпученными глазами и отвисшей челюстью, громко икнул. Парой мгновений спустя он икнул ещё раз, после чего грохнулся со стола на пол и покатился по оному не в силах побороть невероятный по силе приступ истерического хохота.
-…Это…самая… забавная шутка… из всех… какие я слышал в этом году… - и колдуна снова согнуло пополам.
-Когда я расскажу это коллегам, их хватит удар со смеху, - пришёл он, наконец, в себя, - Где ты подобрал эту сказку?
-Знахарь один рассказал, - пробормотал ошарашенный реакцией колдуна Вернослав.
-Какой? Как зовут, откуда?
-Еремей, бродячий знахарь и травник.
-Еремей? Какой Еремей? Как его по батюшке звать?
-Еремей Криволапов, так кажись.
Колдуна снова срубил приступ хохота.
-Изверг - гнусная сволочь, но шутки у него попадаются бесподобные! - отозвался он несколько позже, - И что меня потрясает в нём больше всего, так это умение подбирать для каждого народа именно тот сорт брехни, который покажется абсолютно правдоподобным только для него. Ни в одной другой стране мира такую чушь никто не стал бы и слушать. Такое только вам подходит.
При имени Изверга все местные из присутствующих переменились в лице. Хосе некоторое время недоумённо вертел головой, и Уоту пришлось слегка его просветить.
-Изверг - это один здешний очень могучий колдун, который очень любит делать гадости всем окружающим.
-И в этом году он бродит по нашим, и вашим, землям прикрываясь именем Еремея Криволапова, - добавил Куар, - Попутно развешивая всем лапшу на уши ради собственного развлечения.
-Ты откуда знаешь? - спросил Вернослав.
-Он, перед тем как к вам завернуть, некоторое время по нашим землям прохлаждался, в результате чего во владениях Снежного Грифа до сих пор ждут конца света, а весь клан Чёрного Медведя охотится на маленьких зелёных человечков.
-Но ведь Катерина, Пересвятова девка, всё равно к тебе бегала, - не сдавался Вернослав, - Так что ты на Изверга всю вину не сваливай, не рассчитывай, что до него мы точно не доберёмся.
-Катерина - это отдельный разговор. Её, чтоб вы знали, ко мне сам боярин Пересвят посылал.
-Это ещё зачем? - подозрительно спросил Илья.
-Изверг, когда к вам под личиной Еремея Криволапова заглядывал, боярину наплёл, что Марфа Пересвятовна головой, того и гляди, заболеть может. Потому и решился боярин в путешествие отправиться, чужие земли посмотреть, Марфину головушку проветрить от напасти. Потом дошли до боярина слухи о том, что Еремей знахарь весьма сомнительный. Вот он и захотел разузнать, что к чему. Тогда Катька ко мне первый раз пришла. Второй раз прибежала, когда боярская дочь захворала, спросить, уж не Изверг ли на неё хворь наслал. Я её отправил к брату Эйнору, он с этими делами лучше меня разобраться может. А, кроме того, ему боярин скорее поверит, поскольку Эйнор - сторона нейтральная, корысти у него в этом деле никакой. Вот и вся история. А вы накрутили невесть что.
-А ведь это проверить легко, - сказал Илья.
-Легко, - согласился колдун, вставши с пола. Он подошёл к Илье и принялся с тихими ругательствами распутывать кожаный ремень, которым связал дружинника.
-Сейчас нам стоит только пойти к боярину, да и спросить его об этом.
-А я заодно ему пожалуюсь, что вы мне дверь выбили, - колдун перешёл к Хосе. Илья встал и занялся Петровичем.
Уота развязывали, разумеется, в последнюю очередь. После этого колдун принялся убирать в стоявший под лавкой сундучок свои манускрипты. Илья и Хосе вопросительно переглядывались у него за спиной. Вернослав с намёком крутил в руках кожаный ремень. Петрович потирал запястья и посматривал на топор, лежащий на полу. Колдун запер сундучок:
-Ну, так что, идёте вы к боярину, или как?
Вышли из избы. Колдун шагал впереди, по сторонам шли Илья и Хосе, за спиной Куара неотвязно, как хвост, топал Петрович, не выпуская из рук повёрнутый обухом вниз топор. Вернослав предусмотрительно шёл слева от него, продолжая крутить в руках кожаный ремень. Уот плёлся позади всех, сожалея о том, что стоявший у колдуна на столе кувшин вина перевернулся в процессе драки. Судя по цвету и запаху, это было аншантское красное.
На дворе под дождём суетились хозяева постоялого двора, тушившие два горящих сарая и попутно по их поводу убивавшиеся.
-Вот странный народ. Сгорели два пустых кривых сарая, а они так орут, будто любимое дитя в реке потонуло. Вчера только хозяин жаловался, что эти две развалюхи весь вид портят, сносить надо, - сказал колдун, проходя мимо.
Никто ему не ответил. Вернослав разглядывал далёкие отблески от догоравших собственных построек, Петрович прикидывал, сколько можно будет взять с хозяина постоялого двора за новый сарай. Уот подумал, вот ведь страна, без рукоприкладства и погрома ни одно дело не обходится. Это ж почти половину города уже разворотили, а виноватых так и нет, как не было.
Дождь перестал быть ливнем и превратился в равномерный, тоскливый до ужаса. По городу болтались в нетрезвом виде неизвестные мужики, видимо, разжившиеся вином при погроме Худополкова двора. Основная часть погромщиков успела вернуться по домам. При виде идущих в описанном выше порядке, народ замирал вдоль пути их следования, а потом долго провожал взглядом, не решаясь присоединиться.
В доме Пересвята тихо, с чувством, толком и расстановкой, пили. Местные и гости потихоньку заканчивали процесс братания, начатый столь объединяющими мероприятиями, как драка друг с другом и совместное участие в погроме. Сам хозяин, равно, как и Габриэль Хернандес, из-за стола явно и не вставали.
Вскочившая им навстречу Анфиса огорошила свежей новостью.
-Ой, и… он тут… А то, пришёл брат Эйнор, и сейчас он у Марфы сидит.
На мгновение все шестеро замерли в некотором замешательстве.
-Ладно, с этим потом разберёмся, - решил Илья и направился прямо к Пересвяту. Тот посмотрел на дружинника очень грустным взглядом.
-Ну, что, Ильюшенька, что не пьёшь, не гуляешь?
-Не до гулянок нам, Пересвят Любомирович. Покуда Марфа не поднимется, не будет веселья. Позволь, боярин, тебе вопрос задать.
-Задавай, чего уж там.
-Посылал ли ты Катерину нашу вот к нему, - Илья кивнул на Куара, - за каким-либо делом?
Боярин прищурился, разглядел после некоторых усилий прибывшего, грустно улыбнулся и кивнул, не то здороваясь, не то подтверждая сказанное Ильёй.
-А как же. Посылал, Ильюша, посылал.
-За каким?
-Хотел я, чтобы он мне помог, чтобы Марфу от напасти избавил. Да, вишь, как оно вышло, не помогло ничего.
Боярин, тоскливо глядя куда-то, покачал головой.
-Теперь моя очередь, - сказал колдун Илье, и обратился к Пересвяту сварливым тоном, - Больно горячие у тебя воины, боярин, дверь мне разнесли, бумаги испачкали, самого чуть не побили.
-Вот гад! - прошипел у него за спиной Петрович.
-Я человек честный, никогда не вру, - так же тихо ответил ему колдун, - Сказал - пожалуюсь, значит пожалуюсь.
-И мне весь двор спалили, - выбрался из-за спин колдуна и Ильи Вернослав.
Боярин отмахнулся:
-Ну, это не страшно, новый поставишь, не впервой. А вот колдуна трогать не сметь! - он грохнул кулаком по столу.
-Да мы, что, мы ничего, - Илья виновато уставился в пол.
-Ладно, - смягчился боярин, - не зашибли, и то хорошо. Колдун, он ни в чём не виноват. Не за что его бить. Да и вовсе неизвестно кого здесь и за что бить. Так-то.
-Это мы выясним, - ответил Илья, - Пошли, что ли, с братом Эйнором побеседуем, может он чего нового скажет.
Пошли в светлицу, где лежала на постели без движения боярская дочь Марфа. Над ней сидела неотлучно её мать, боярыня Василиса. Здесь же ныне пребывал закутанный в чёрный плащ, скрывавший чёрную же рясу, брат Эйнор из Братства Хранителей Мирового Порядка. Вопреки ожиданиям Уота, предполагавшего увидеть широкоплечего громилу с рыжей бородой, красным носом и намечающимся брюшком, брат Эйнор был поджарым, среднего роста, изящным молодым человеком с несколько отрешённым взглядом. Менестрель нюхом почуял, что этот тип пишет стихи и пользуется успехом у женщин, но внешне равнодушен к ним, делая вид, что предпочитает рассуждения о смысле жизни пьянству и разврату. Для Уота всегда являлись загадкой те неисповедимые пути, что приводили подобных людей в Братство и ему подобные организации.
На момент появления посетителей брат Эйнор сидел на лавке с закрытыми глазами, не подавая признаков жизни. Боярыня Василиса тут же зашикала на вошедших, кивнув на спящую дочь, а они на цыпочках рассредоточились по светлице. Уот осторожно приблизился к виновнице всего переполоха, с целью её как следует рассмотреть для возможного написания в последствии какой-либо баллады. Ничего примечательного в облике страждущей не было. Её нетленная красота несколько увяла вследствие жизненных трудностей последних суток. Лицо приобрело выражение капризное и тоскливое, черты его заострились. Уот отошёл и сел на лавку.
Некоторое время все смотрели, то на Марфу, то на брата Эйнора, не зная, что бы предпринять. Наконец, брат Эйнор открыл глаза. Поморгав чуть-чуть, он осмотрелся.
-А вам чего здесь надо? - был его первый вопрос.
-Да вот, ждём конца света, - ответил колдун, - А его всё нет и нет.
-Конец света отменили ещё на прошлой неделе, вы, что, не знали? - брат Эйнор скривился, предположительно, в улыбке, - Смотрите, кто пожаловал. Чем обязаны?
-Как дела? Что с хворой?
Эйнор пожал плечами.
-Не понимаю. Одно могу сказать точно, магия здесь ни при чём. Ни малейшего следа магической инфлюэнции не видно. Все причины болезни исключительно натурального характера. Судя по описанию здешнего травника, похоже на отравление, вот только непонятно, чем можно так отравиться, чтобы после выхода из критического состояния больной не мог разговаривать, распознавать окружающих, двигаться. Случай непонятный.
-Очень даже понятный, - хмыкнул Вернослав, - Отравление и есть. А что до последующих симптомов, так это смотря что в отраву намешать. Есть такие травки, которые у человека надолго разум отнимают. Изверг у себя в Дрыхнучем лесу много чего интересного навыращивал, а Пофиг удачно к лихому делу приставил. Если Катька ваша и впрямь с ним знается, то наверняка эти секреты ведает.
-И то правда, - подтвердил Илья, - Всего, что там растёт, никто кроме Изверга не ведает. Ты, Эйнор, лучше вот что скажи, где Катерина?
-Не имею ни малейшего понятия. После того, как она заходила ко мне, не знаю, куда подалась.
-Пошто вам Катерина? - спросила боярыня Василиса.
-Думаем мы, матушка, что она твою дочь отравила, - ответил Илья.
Боярыня всплеснула руками:
-Ах ты, батюшки. Да вы, что с ума рехнулись? Как же это может быть, с чего? Да вернее девки у Марфушеньки и на всём дворе не было. Анфиска так её не любила, как Катерина. Да скажи Марфа, Катька бы за неё в огонь кинулась. Она и так, бедная, похудела за два дня от горя. Не спала, не ела, весь город оббегала, чтобы найти, кто Марфу на ноги поставит.
Илья потупился, вздохнул.
-Кроме неё не на кого нам подумать. Она сама кувшин с вином Таисии в руки дала, чтоб та отнесла Марфе Пересвятовне. Как выпила твоя дочь вина, так и упала замертво. Не веришь, спроси у Анфисы, да у Таисии.
-Ох! Не верю я. Не могла Катька Марфу отравить. Может Таисия это?
-Нет, матушка боярыня, - встряла Анфиса, - Не может быть. Как Таисия из погреба вышла, всё время она у меня на виду была. Не могла она отраву подсыпать.
-А если в погребе сыпанула? - предположил Петрович.
-А там она у Катерины на глазах была.
-Так расспросить надо Катьку. Где она?
-Не знаю, - боярыня недоумённо огляделась, - Должна уже вернуться была. С утра ещё её боярин послал с поручениями, а вот нет до сих пор.
-Значит, сбежала, - подытожил Вернослав.
-Ох, нет, - отмахнулась боярыня, - Куда ей сбежать? Ей с этого двора никуда ходу нет. Не осталось у неё никого кроме Марфы да нас. После того, как от Пофига еле ноги унесла, здесь её дом. Для неё Марфины заботы уже давно своими стали. Вот Пересвята, батюшку нашего, она и впрямь не сильно то привечает. Сколько раз они с Марфой от этого ругались. Марфа отца своего больше любит, чем меня, мать родную. А Катька его не жалует. Последний раз они перед самой свадьбой поссорились. Марфа сперва ни в какую замуж не хотела идти, да потом передумала, сказала, если отец так хочет, то, так и быть, пойду. А Катька ей в ответ, мол, зачем тебе замуж без любви идти, не слушай ты отца. Сама же говорила, такого другого на свете нет, как Пересвят, и пока такого не встречу, не пойду ни за кого. Марфа ей тогда сказала, что любовь - это всё сказки пустые, и не всё ли равно за кого идти. Мол, если отец так хочет, то она и на это готова. Тогда Катька и перечить перестала, несмотря на то, что никто её у нас переупрямить не может. А Марфа два слова сказала, и на тебе. Нет, не может того быть, не могла Катерина свою любимую Марфу отравить.
Боярыня встала.
-Пойду, с Таисией побеседую, да скажу девкам, чтобы Катерину поискали хорошенько. Найдут они её, тогда и расспросите.
Боярыня вышла. Некоторое время все молчали.
-Ваше мнение коллега, - спросил брат Эйнор у Куара.
Колдун задумчиво покачал головой.
-Тёмная история. Я вообще начинаю сомневаться, что имело место предумышленное отравление. С другой стороны, не до конца проработана связь Катерины с разбойниками. Возможно, с этой стороны удастся что-то обнаружить. Хотя, если верить боярыне, вряд ли разбойники могли заставить Катерину отравить Марфу, которую она так сильно любила.
-Ещё как любила, - поддержала боярыню Анфиса, - Это уж точно.
-Так что я не знаю, что и думать, - закончил свою мысль колдун.
-У меня родилась одна прелюбопытнейшая версия, - заговорил брат Эйнор, но тут же прервался и обратился к Анфисе, - Любезная, не будете ли вы так добры принести нам, как гостям, чего-нибудь съедобного. Мы, как вы видите, под дождь попали, и хотелось бы слегка согреться свежеприготовленным горячим. Или, на худой конец, свежеразогретым.
Анфиса ойкнула, вскочила и выскользнула за дверь. Брат Эйнор осмотрелся в поисках, кого бы ещё выставить туда же, но, видимо, не нашёл больше предлогов и продолжил.
-Так вот. Я имел раньше мало возможностей наблюдать за боярской дочерью, но сложилось у меня о ней довольно своеобразное мнение. Если вы помните нынешний монолог боярыни Василисы, то он только подтвердит мои слова. Я думаю, имеет смысл согласиться с той версией, что Марфу отравила именно Катерина. Характер отравления указывает именно на яд, а не на некачественный продукт. Возникает при этом кажущееся противоречие, на которое и указывает боярыня. Основной вопрос, как Катерина могла отравить человека, которого она любила. Для того, чтобы в этом разобраться, надо хорошо представлять себе характер боярской дочери и её взаимоотношения с окружающими. Ещё с самого начала я заподозрил, что в этой семье существует некий весьма запутанный клубок. Строится он на двух особенностях двух основных действующих лиц этой трагедии, а именно Катерины и Марфы. Начнём, пожалуй, с Марфы. Итак, это молодая девушка, не желающая выходить замуж, не могущая найти подходящего молодого человека, проводящая большую часть времени дома и очень любящая своего отца. Случай встречающийся неоднократно. И, как уже известно науке, основным моментом в данном случае является любовь к отцу. Именно она является причиной отсутствия интереса девушки к окружающим её сверстникам и потенциальным женихам. Боярыня Василиса напрямую подтверждает эту особенность, приводя слова Марфы о том, что она не выйдет замуж ни за кого, кто не будет похож на её отца. Приведём это высказывание в ещё более близкой к истине форме, ни за кого кроме своего отца. Девушка испытывает влечение к своему отцу, как бы дико это не звучало. Но это естественно с точки зрения одной из существующих теорий. Имеются предположения, что каждая девушка до определённого возраста испытывает влечение к своему отцу, которое в последствии трансформируется в любовь к мужу и другим мужчинам. Однако в некоторых случаях сия трансформация по невыясненным причинам не происходит, и тогда мы имеем именно тот случай, который и представлен сейчас нашему вниманию. Итак, Марфа любит своего отца.
-Теперь займёмся Катериной. В свои предыдущие визиты сюда, я имел возможность подметить за ней потрясающее равнодушие к противоположному полу и, в то же время, преувеличенный интерес к своему. Катерина, в отличие от Марфы, не любит не просто всех мужчин за исключением одного. Она не любит абсолютно всех мужчин. Но очень любит девушек. А больше всех - Марфу, о чём нам только что поведала боярыня Василиса. Именно на этой почве и возникали конфликты между Катериной и Марфой. Катерина ревнует Марфу к боярину Пересвяту. Она не любит боярина за то, что его любит Марфа.
-Но вот, ничего не подозревающий боярин, желая устроить счастье своей дочери, решает выдать её замуж. Разумеется, первой реакцией Марфы является отказ. Зачем ей идти замуж за нелюбимого человека, когда рядом любимый, когда этот брак их разлучит? Марфа сперва отказывается от замужества. Но потом в её душе возникает новое чувство, чувство предательства. Любимый человек предал её. Он сам заставляет Марфу идти замуж, он не любит её. Любовь - обман, она не существует, как и верность любимого человека. И Марфе становится всё равно. Девочка, наконец, взрослеет, и взросление это происходит самым жестоким образом, через полный крах всех иллюзий. А Катерина? Что же она? Её ни в коей мере не может обрадовать выход Марфы замуж. Она тоже против этого брака, и продолжает противиться ему, даже когда сама Марфа уже сломлена изменой и не сопротивляется. Катерина убеждает Марфу не соглашаться на требование отца. Но в ответ она слышит лишь безжизненную фразу о несуществовании любви. Она понимает, что в душе Марфы произошёл надлом. Прежней её любимой девочки больше нет, и уже никогда не будет. Перед ней совсем другой человек, не тот, что она любила. Катерина не может вынести этой перемены. Она понимает, что всё кончено, и у неё остаётся только одно желание, избавить от дальнейших мучений это сломленное, потерявшее смысл жизни существо, которое недавно было её возлюбленной. Если Марфа больше не будет прежней, пусть её не будет вообще, решает Катерина. Но, когда она приводит свои намерения к осуществлению, ей удаётся опомниться и понять, что человеческая жизнь есть величайшая ценность, что не ей решать, кого лишить её, а кого нет. Её полностью заполняет раскаяние, и она мечется по городу в поисках средств исправить содеянное. Такова моя версия случившегося.
Брат Эйнор оглядел вытаращивших на него глаза мужиков, Уота, у которого отвисла челюсть, и колдуна, лицо которого перекосилось так, как будто его разрезали пополам и сдвинули обе половины друг относительно друга. Через некоторое время слушатели перевели дыхание.
-Да, брат, ты загнул.. Катька, она может и с прибабахом, но что она до девок охочая, вот уж не знал, - покачал головой Илья.
-Ну и семейка у вас. И после этого нас ещё змеиным гнездом величают, - сказал Вернослав.
-Нет, с научной точки зрения ваша гипотеза достаточно обоснована, - осторожно начал колдун, -Так сказать, прецеденты были, но всё же… Хотя, другого объяснения пока нет.
-Одно здесь хорошо, ошибиться не страшно. Кроме Катерины морду бить некому, а ей не набьёшь, поскольку баба, - сказал Петрович.
-И двора у неё нет, - механически добавил Уот, - так что жечь нечего.
-Что ж, проверим, как только найдём Катерину, - сказал Хосе.
Сразу после этого появилась Анфиса, пригласившая всех за стол, где подавали горячее. Дальнейшее обсуждение версии брата Эйнора не состоялось. Никому не хотелось обнародовать такие подозрения. Молча ели.
-Как погуляли? - спросила у Хосе сеньора Кончита, гладя по голове спящего носом в миске с квашеной капустой Хулио.
Хосе сперва смотрел на неё волком, потом вдруг рассмеялся. Вслед за ним засмеялись и все остальные, кроме Вернослава.
-Хорошо погуляли, - ответил Хосе, - Даже дома никогда так ещё не гулял, как здесь.
-Ну, значит, будет что вспомнить, - сказала сеньора Кончита.
Вот уж точно, подумал Уот, эту свадьбу мы все надолго запомним. Но, всё же, кто и почему отравил Марфу Пересвятовну? И где Катерина?
-Здесь Катерина, - сообщила влетевшая в горницу Таисия, - Объявилась. Сейчас приведём.
Хосе и Илья чуть не вскочили с места. В дверь вошла боярыня Василиса, подталкивавшая впереди себя симпатичную молодую женщину с бойким и твёрдым взглядом, насквозь промокшую и запыхавшуюся. Гости с интересом уставились на неё. Даже Пересвят отвлёкся от задушевной беседы с сеньором Габриэлем и тоже уставился на Катерину, стараясь определить причину общего внимания к ней:
-Что такое, Катюша?
-Не знаю, батюшка. Боярыня говорит, что меня искали по всему городу.
-Зачем, - обратился боярин к Василисе.
-Да вот, батюшка, подозревают наши домашние, что Катерина Марфе в вино отраву подсыпала.
-Не может быть, - удивился Пересвят, - Как же это?
-Да вот так. Вчера в вечер Марфа просила Таисию вина принести. Та в погреб пошла, а он на запоре. Ключ был у Катерины, она погреб отперла, кувшин своими руками Таисие дала. Отнесла та вино Марфе, дочь наша выпила, и замертво упала. Так вот, Пересвятушка.
-Не было того, - ответила Катерина, - Вино я Таисие давала, да отравы там никакой не было. Я сама его пробовала перед тем.
-Чем докажешь? - спросил её Хосе.
-А ничем! Мне и в голову такое прийти не может, Марфу отравить. Я ещё с ума не рехнулась, пошто оно мне?
Хосе хотел продолжить препирательство, но за Катерину неожиданно вступился сам боярин.
-Правда. Когда Катерина вино Таисие дала, я мимо проходил, да и решил тоже пригубить. Как только Таисия Марфе кувшин отнесла, я к дочери заходил, вино из того кувшина пробовал. Не было там отравы.
Все кривотолки как ножом отрезало. Выходило, что Катерина не травила Марфу. Но если так, то от чего же та захворала? Эту резонную мысль озвучил колдун.
-Таким образом, мы вынуждены прийти к выводу, что никакого отравления не было…
-Было, ещё как было! - встряла в разговор Таисия, - В кувшине с вином, что я Марфе Пересвятовне носила, точно отрава была. Когда боярыня упала, и мы к ней прибежали, тот кувшин разбился. Покуда мы вокруг лапушки нашей бегали да охали, в светлицу кот забрался, Василий.
-Это тот, что помер вчера? - спросила боярыня.
Таисия кивнула.
-Он самый и есть. И помер он от того, что вина отравленного нализался.
Боярыня вздохнула.
-Говорила я, что Ваську жадность до беды доведёт. Уж больно загребущие у него лапы были. Вот и доворовался, прохвост.
-Так кто же в итоге отравил Марфу? - резонно поинтересовался Вернослав.
Никто не рискнул дать ответ на поставленный вопрос. Боярыня, между тем, продолжая скорбеть по погибшем четверолапом домочадце, стала выяснять у девок подробности его смерти.
-Как же это вы допустили, чтобы Васька в Марфину светлицу забрался, а? Совсем обнаглел, мерзавец, а вы не досмотрели.
Таисия, Анфиса и Катерина потупились.
-Так, матушка, Марфа жаловалась, что мыши по светлице среди бела дня уже шастать начали, - начала оправдываться за всех Катерина, - Ещё яду хотела достать, чтобы их травить. Ну, мы и сказали ей, мол, давай лучше кота будем держать.
-А вино он с чего лакать стал?
Анфиса прыснула, но тут же закрыла рот рукой. Все три девки ещё больше потупились.
-Мы его случайно попотчевали, пошутили, а ему понравилось, - ответила Катерина после некоторой паузы.
-Лучше бы ядом травили, - расстроено махнула рукой боярыня.
-Так и травили, Марфа у алхимика яд покупала, да только они не едят его. Сколь раз клали, на утро смотришь, лежит, как лежал… - Таисия осеклась, глянув на Катерину, лицо которой вдруг побледнело. Куар и брат Эйнор переглянулись.
-А, расскажите-ка нам девицы, какое такое настроение было в последнее время у Марфы Пересвятовны, - неожиданно вкрадчиво проговорил Эйнор.
-На что она жаловалась вам, что говорила о себе, - поддержал его Куар.
Девки переглядывались между собой, но говорить не хотели. В конце концов, боярыня Василиса прикрикнула на них:
-А ну не ломайтесь! Не уберегли подругу, так хоть теперь помогите её на ноги поставить. Ишь, секретов понаразвели!
-Да ничего она особенного не говорила, - начала Анфиса, - Как всегда, была. С зимы ещё у неё на душе тяжко было. Замуж сперва идти не хотела, на это жаловалась. Потом передумала. А больше ничего.
-А не говорила ли она, что жить ей в тягость, что противно всё вокруг, или ещё чего такого? - спросил брат Эйнор.
Анфиса замолкла. Все присутствующие выжидательно смотрели на девок. Те почувствовали, что отвечать всё же придётся, но врать при боярыне не решились.
-Говорила, но это ж так просто, мы уже привыкли всерьёз не брать.
-И про то, что любви нет на свете говорила?
-И про это тоже.
-И про то, что смысла на свете жить для себя не видит.
Девки кивнули.
-И свадьба ей в тягость была, и замужество тоже противно.
Девки снова кивнули.
-А не была ли она вчера странной какой-нибудь?
-Да она всегда странная была, - не выдержала Таисия, - Иногда такое скажет, хоть стой, хоть падай.
-Это что же, например? - тут же прицепился брат Эйнор.
Таисия прикусила язык, но ходу назад не было.
-Однажды сказала, что до старости не доживёт, потому как противно ей себя старой представлять.
-А яд от мышей у кого хранился? - внезапно задал вопрос не по теме колдун.
-У Марфы, - ответила Катерина.
Брат Эйнор и колдун снова переглянулись.
-Кажется, есть одна любопытная версия, - сказал священник.
-Вроде бы, да, - ответил колдун.
-Если вино не было отравлено, когда его принесли, и было, когда потерпевшая упала, значит есть только одна персона, которая могла его отравить, - продолжил брат Эйнор.
-Тем более, что косвенные доказательства указывают именно на эту версию, подхватил Аст Куар, - Изверг, похоже, в данном случае был прав. За что его терпеть не могу, так это за то, что не разобрать, где он шутит, а где нет. Но это же надо было такое на глаз определить. Мне за всю жизнь только слышать про подобные прецеденты приходилось.
-Да, случай очень редкий, но имеющий аналогии. В нашей практике этот феномен получил неофициальное название homo suicidus.
-О чём это вы, - спросил их боярин, изнервничавшийся в процессе выяснения обстоятельств дела.
-Да, так, кое-какие соображения обсуждаем, - тактично ответил колдун.
-Не томите, родимые, - взмолилась боярыня, - Говорите всю правду, как есть. Лучше уж нам всё знать, чем от неведенья мучиться. Что с Марфой стряслось, заболела она чем?
-Хуже, боярыня. Болезнь можно вылечить, а такое не лечится.
Боярыня Василиса, охнула.
-Говори колдун, что с моей дочерью, - мрачно вопросил Пересвят. Аст Куар вздохнул, глянул на носок своего сапога, потом посмотрел в глаза хозяину дома.
-Дура твоя дочь, боярин. Просто дура.
…Так и отбрехались иноземные колдуны. Наплели Пересвяту с три короба, он их и отпустил с миром. Добрый он боярин. Свадьбу, конечно, отменили. Сквернославу новый двор поставили, а постоялый двор так без сарая и стоит по сю пору. Так что нету от боярских затей простому человеку никакой пользы кроме вреда…
Сердце боярской дочери
© Copyright: Дмитрий Холомьёв, 2009
Свидетельство о публикации №209122600680
Свидетельство о публикации №209122600680
Рецензии