Случай на реке

Когда я училась в седьмом классе, к нам в школу пришел высокий худощавый старик, представился капитаном второго ранга в отставке. Александр Николаевич хотел создать детскую флотилию, где бы получали начальную подготовку мальчишки, которые хотели стать моряками. Из чувства юношеского противоречия  я выкрикнула с места:
—А почему только мальчишки, а мы? Девчонки тоже мечтают о море! Я, например, хочу стать капитаном дальнего плавания!
Я сказала неправду, в то время мои мечты были связаны только с космосом. Но когда говорят, берем только мальчишек, какая уважающая себя девчонка смолчит?!
—Хорошо. Приходи завтра, посмотрим. Может, для тебя сделаем исключение.
Не пойти я не могла. Сочли бы за трусость, но и пойти…. Тоже мне! Они сделают одолжение! Да я в сто раз лучше, чем половина мальчишек, которые туда записалась! Одно радует, Толик, который мне нравиться с середины шестого класса, тоже решил стать моряком.
Вечером сказала матери. Та орала как потерпевшая: «Куда! Легкая атлетика, музыка, Дом пионеров, волейбол, стрельба, теперь еще морячкой захотела стать! А учиться когда! Разве можно так распыляться! Ты хочешь скатиться в двоечницы!»
Ну, допустим, чтобы стать двоечницей, надо сначала пройти стадию троечницы, а мне с моими четверками и пятерками это не грозит.
Пошла. Сначала было скучно – теория! Учили: морскую терминологию, вязать узлы, азбуку Морзе, флажный семафор, лоцию; а весной началась практика! Сдача экзаменов на категорию и хождение на шестивесельных ялах. Классно!
На реке Кубань, недалеко от шлюзов водохранилища в небольшом затоне была сделана наша речная база. Списанная баржа, навечно пришвартованная к старому пирсу, четыре шлюпа и лоцманский катер. Это все наше богатство! В летние каникулы мы были готовы проводить там все наше время, даже ночевать! Но родителям эта идея совсем не понравилась.
Купальник и шлепки – вся одежда, из еды – сладкий лимонад и хлеб, речной загар, выгоревшие на солнце волосы и огромные мозоли на ладонях от тяжелых весел -  счастье свободных тринадцатилетних!
В начале июня у нас пополнение. В Черном море был поднят хорошо сохранившийся противолодочный катер, затопленный фашистами в 1943 году. Его на буксире притащили в Краснодарский музей военной техники под открытым небом, но там увидели его внешний облик и отказались от такого дара. Надо было затратить кучу денег, чтобы привести катер в достойный вид. У музея  этой кучи не было. Выбросить на свалку груду героического ржавого металла ни у кого не поднялась рука. Что делать? Тут появляется наш капитан второго ранга с предложением, которое устроило всех.
«Наша флотилия юных моряков за летние каникулы приведет внешний вид катера в полный порядок. Мы его отчистим от ржавчин и покрасим. Для этого нам нужна только специальная краска для военных кораблей. Подчинить ходовую часть мы не сможем, но для музея это непринципиально. Одна просьба, когда будете буксировать катер на место вечной стоянки, разрешите, чтобы на борту была наша команда».
Согласие было получено, и у нас появился военный корабль. Красивый, небольшой, с пусковыми установками для торпед, отсеком для подводных бомб и зенитной установкой на носу. Конечно, все это оружейное великолепие было недееспособным. Только механизм вращения зенитки позволял крутить четыре тонких ствола на 3600 и двигать их вверх или вниз.
Все лето, почти сорок человек (от двенадцати лет и старше) провели сидя на досках привязанных веревками к борту противолодочного катера. Сначала вооруженные рашпилем, а затем валиком и банкой с краской. Там где была деревянная палуба, заменили доски и натирали их до блеска кирпичом. В рубке были заменены все разбитые стекла, а капитан где-то достал судовой колокол, и теперь можно было «бить склянки». Среди героев-стахановцев встречались и лентяи, которые пытались улизнуть от нудной монотонной работы, самые нерадивые из них в наказание точили якоря напильником и равняли кнехты молотками. К вечеру, когда все конечности болели: руки от однообразных движений «вверх – вниз», а ноги затекли от сидения на корточках и на коленках, всем хотелось одного – купаться!  Смыть соленый пот, вонючую краску и въевшуюся ржавчину. И вот однажды, когда наступила долгожданная пора, к месту, где мы всегда купались, подъехала машина «Жигули». Хозяин, не обращая внимания на визжащую в реке детвору, решил сполоснуть своего железного коня там же. Нам показалось, что это в корне не правильно! Во-первых, экология; во-вторых, даже собак нельзя купать там, где купаются люди, а тут – машина! Мы тут же озвучили свою точку зрения водителю «Жигули».
На что он нам ответил фразой, которая, конечно, могла бы прозвучать из уст взрослого человека, но только не при детях! Для меня это была первая встреча с так называемым «матом». Я мало, что поняла из витиеватого выражения мужчины, но до сознания долетела одна крамольная мысль: «взрослые могут не понимать очевидных вещей». И эта простая мысль вызвала ступор.
Мы перестали барахтаться в воде и уставились на берег, где немолодой мужчина медленно вытаскивал пыльные коврики из машины, открывал багажник, доставал ветошь, чтобы мыть машину. Вдруг Толик выскочил из воды и влез на спущенный с баржи прямо в реку трап. Держась рукой за леер, он стал командовать:
—Танька к оружию! Лешка тащи боеприпасы!
Мы с Лешкой как ужаленные кинулись выполнять его команды. Взобравшись по трапу на баржу, я побежала на нос корабля к зенитной установке, а Алексей понесся в рубку лоцманского катера. Огромное колесо зенитки двигалось легко и послушно. Не даром мы провозились с ним целую неделю, не жалея ни пальцев, ни машинного масла. Кабинка двигалась почти бесшумно, вот, наконец, в прорезе для наведения на цель появилась машина, осталось опустить дула орудий….
—Вижу цель! – отрапортовала я командиру.
Толик уже прибежал на нос и что-то кричит ребятам, которые остались в воде. Те приняли нашу игру и бросились врассыпную, втянув головы в плечи и закрывая уши руками. Лешка притащил, пустую коробку из-под сгущенки. Артист! Всю дорогу делал вид, что она очень тяжелая. Как только зенитка опустилась на уровень обстрела береговой линии, я заорала во всю глотку:
—Оружие к бою готово!
Толик поднял руку, чтобы скомандовать «Огонь», но замер и посмотрел на мужика. Я сжимала гашетку, как будто действительно собиралась стрелять. В прорезь мне отлично было видно испуганное лицо водителя, как он уронил из рук тряпку, затем схватил коврики и, не глядя, побросал их в машину, забыв закрыть багажник, он вскочил в машину и задним ходом въехал на крутой холм, подняв при этом огромное облако пыли. Больше ни этого водителя, ни эту машину мы в близи своей базы не видели.

P. S.  Чувство справедливости в детстве, наверное, сильно обострено. Я уверена, что если бы у нас были настоящие патроны, действующая зенитка и если бы Толик скомандовал «Огонь!». Мои пальцы вжали бы красную кнопку гашетки до упора.