Вечернее, пьяное, пафосное

Было много глинтвейна и грусти. Под фильм о Есенине…
Я, конечно, напьюсь – пусть. Путь. В осеннее настроение.
Буду делать нелепые глупости, разболтаю все тайные новости.
Я неправильная, некрасивая, покалеченная вашей черствостью.


Вот в этот самый момент пора снимать с огня кастрюлю гвоздично – коричного содержания. Чтобы не перекипело. И высокий бокал, чтобы не остыло. Возни, как с ребенком. Стареющая мамаша своих идей. Без планов на жизнь и вечер.
Беспечная.
Нет.
Уже не беспечная.
Не вышло найти старый проектор. Попалась на глаза пленка с заснеженным городом. Накупить бы еловых веток с шишками, вытащить игрушки, зажечь свечи.
И отобразить на стене небывалую быль, запечатленную чужими глазами ушедшего времени.


Наших мыслей порочную прелесть
Не слепить воедино вновь…
Слышишь, декабрьской капелью
Истекает хромая любовь…

И в глазах твоих незабываемых
От переносицы до виска
Сквозит невесомая, небрежная
Пронзительная тоска.

Ты уходишь, смеясь прощально,
Не умея иначе быть,
Перепутав даты и обещания.
Поцелуешь и скажешь: «забыть».

Недолюбленные, не обвенчанные,
Сиротливые дети зимы…
Не обнимешь меня за плечи,
Не прошепчешь губами «мы».

Тихим стуком займется сердце,
Жадной гордости вопреки.
Одинокие и безликие
Убиваем ее… Дураки.