К нему и птица не летит...

Жил-был старый верблюд.  У него было длинное волосатое лицо, и он им всех презирал.   Немногие жаждали его одобрения и восхищения. Но если таковые находились – их ждал облом.  Если б, например, кто-то подошёл к верблюду со словами любви, то увидевши гордую харю его, заплакал бы от унижения. 
Средь голых песков, нелюбящий и нелюбимый, скитался он один. И одни лишь вострые чёрные саксаулы были пищей его.
Однажды ночью,  когда вершины барханов уютно шебуршали гимны восходящей луне, верблюд  одиноко бодрствовал  и любовался пляской собственной тени.  И тихий Ангел Пустыни слетел к нему  с неба…
 - Отчего ты не спишь в эту глухую ночь, брат?
 - Хр-р-р…
 - Велика гордыня твоя, брат, но сквозь потёмки души твоей, я вижу свет нежности и сострадания …
 - Бге… тьфу.
Маленький тушканчик внимал ангельскому шёпоту, и хрустальная влага наполняла его очи. Он стиснул ручки на груди так, что побелели костяшки на пальцах, дыхание его пресеклось, и горький спазм рвал ему грудь. Всегда весёлый и вертикальный хвостишко теперь безжизненным шнурком валялся на песке.
 Плевок верблюда сбил тушканчика с ног и довольно далеко проволок по земле. О-о-о,  во что превратился когда-то милый зверёк! Даже Ангел умолк. Даже верблюд поднял тяжкие мохнатые веки и обнажил свои бесстыжие глаза.  И вдруг заржал, совершенно  как человек.
 - Вот честное слово, я не нарочно! – выдавил он сквозь смех.
А потом взбрыкнул и поскакал,оглашая гоготом бескрайние просторы и вздымая копытами тучи песка. Песчинки клубились в лунных лучах, и каждая казалась серебряной искрой.