Ночью

Вечер накрыл Ивана на болоте. Мелкий дождь, моросивший целый день, насквозь пропитал влагой фуражку, бушлат, брюки и вещмешок за спиной. Короткая плащ-палатка, которой Иван укрывался, при усилении дождя, доходила только до колен. При ходьбе вода, стекавшая с нее, оставалась на брюках и лилась в сапоги. Сейчас в них хлюпало, чавкало, подошвы ног разбухли от сырости.
Он еще раз осмотрел на небо и не обнаружил ни одного признака изменения погоды. Между тем, ночь предстояло провести в лесу. Иван стряхнул воду со съехавшей фуражки. Метрах в ста, на небольшом островке высилась огромная, темная елка. Иван двинулся к ней. Обойдя дерево со всех сторон, он нашел удобный выступающий из-под земли корень, ветви над которым были чуть приподняты. Это подобие шалаша представляло слабое, но все же укрытие, от надоевшего дождя. Иван скинул вещмешок, забрался под дерево и устроился на коленке корня.
Начинать нужно было с сапог. Он снял их, выплеснул воду и крепко выжал портянки. Затем стянул прилипшие к ногам брюки. Отжал. От сырости и вечернего холода голые ноги сразу покрылись «гусиной кожей». Иван натянул брюки, обернул ступни сырыми портянками и всунул ноги в сапоги. Рукава бушлата, свитера и тельника также были отжаты изо всех сил. Вообще, только тельняшка на груди была еще сухой. Все остальное в разной степени впитало влагу и не грело. Он быстро оделся, похлопал себя руками по бокам, помахал ими в стороны и немного согрелся. Тут же большая холодная капля угодила ему прямо за шиворот. Иван переместился ближе к стволу елки и развязал вещмешок. Запас еды состоял из четвертинки хлеба и двух крутых яиц. Иван очистил одно, разделил хлеб пополам и поужинал. Остальное убрал в карман вещмешка. Питья не было. Иван сдернул несколько ягодин черники. После, аккуратно развернул полиэтиленовый пакет с последней сигаретой и спичками. Затянулся дымом и, не спеша, растягивая удовольствие, выкурил сигарету до фильтра. Холод и сырость брали свое.
Иван завязал вещмешок и забросил его за плечи, поверх бушлата. Сверху, вылезая из-под ели, накинул еще плащ-палатку. Немного потоптался, удобнее устраивая ноги в сапогах, еще раз осмотрел болото, и пошел на восток. Сумерки сгущались. Два часа он шел, не останавливаясь и не меняя направления. Дождь усилился, и в сапоги опять натекло, внутри чавкало, также как снаружи. Болото не кончалось. Впереди различались такие же мертвые стволы засохших деревьев. Они стояли редко, и можно было двигаться, ориентируясь по их изуродованным корявым верхушкам. Легкий ветерок добавил холода. Но Иван принял его с воодушевлением. Появилась надежда, что он остановит дождь. Иван прошел еще час.
Дождь прекратился, через тучи засквозило темное небо. Остановившись, Иван в очередной раз отжал и перемотал портянки, размял захолодевшие кисти, плечи, поработал лопатками, разогревая спину, сделал несколько прыжков и широких «на скрутку» взмахов руками, стряхнул воду с плащ палатки, укрылся ею, теперь уже от ветра и медленно зашагал дальше. Пейзаж не менялся.
Временами Ивану казалось, что он ходит кругами по одному и тому же месту. Он отгонял эти сомнения, и постоянно сверял направление по ведомым им лесным приметам. Он шел еще час точно на восток. Брюки слегка обсохли, но пробираясь через молодой сосняк на островке, он вновь окропил их водой с бьющих по коленям веток. Ветер немного стих и сквозь обрывки туч заискрились звезды. Иван сделал небольшой привал, пожевал немного хлеба. Клонило в сон, он был на ногах вторые сутки.
Иван прислонился спиной к небольшой сосне и ненадолго закрыл глаза. Холод не давал расслабляться. Однообразие болота угнетало. Хорошо еще ночь не южная, когда в метре уже ничего не видно.  Даже без луны небо давало необходимый свет. Иван заорал во весь голос: А-а-а! С ближайшей кочки сорвалась испуганная пичуга.
Пройдя еще с полтора часа и совсем окоченев, Иван остановился около рухнувшей березы. Надрав мокрой, прелой бересты, он сумел развести маленький костер. Огонь с трудом взял власть, несколько раз порывался погаснуть, но не погас, и на небольшой согрев его хватило. Иван попробовал подложить сырых веток, они не поддавались, горела только береста. Он обшелушил весь березовый ствол, разулся, согрел ступни ног и насколько смог подсушил портянки. Костер потух. Иван выбрал место повыше, раскинул плащ-палатку и упал на спину, широко разбросав руки и ноги. Веки слипались. Иван с напряжением держал их открытыми, понимая, что спать нельзя. Насчитав около сорока звезд, он встал. Опять предстояло греться движением.
Он долго шел, на автопилоте, следя лишь за тем, чтобы не сбиться с курса. Сбитая еще днем левая нога тупо и непрерывно ныла. Ночь близилась к завершению.
Впереди посветлело. Иван поднял голову и заметил, что небо прозрачно и чисто. Звезды таинственно мерцали и посылали на землю волны холода. Болото уперлось в перелесок, и Иван вошел в него. Здесь было чуть теплее. Кое-где тихонько заговорили, уже проснувшиеся птицы. Еще час он шел под деревьями, раздвигая ветви руками и срывая замеченную паутину. Не замеченная  - липла к лицу, к бровям.
Пройдя перелесок, на его опушке, перед продолжающимся болотом, он присел на кочку. Долго сидел, с опущенной низко головой и свесившимися с колен руками. Горизонт на востоке стал еще светлее. Иван заметил километрах в трех, впереди себя, полосу темного леса. Идти предстояло к нему.  Он пошел, сожалея, что темп ходьба невысок. На пол пути набрел на клюкву. Ягоды лежали на кочках, покрытые первым инеем, как сахарной пудрой. Иван присел на корточки и, собрав горсть, отправил ее в рот. Клюква лопалась под зубами и холодила нёбо. Он ползал по кочкам, пока гнулись пальцы. Когда иней их окончательно заморозил встал. Звезды исчезли, рассвело.
Когда Иван вошел в лес, певчие жители уже проснулись и работали вовсю. Это взбодрило, и он смог ускорить шаг. Неожиданно метрах в десяти справа затрещали сучья. Иван замер и долго стоял, не шелохнувшись и вглядываясь в заросли.  Никого не увидел. Собрав остатки сил, он побежал. Согревшись, перешел на шаг. Отдышался, затем осмотрелся. Он был на лесной дороге. Брюки на коленях высохли, поступь ног по твердой почве стала уверенней и шире. И что интересно – ушла сонливость, организм чутко реагировал на начало нового дня.
Могучие ели и стройные белые березы, выстроившись в почетном карауле вдоль дороги, приветствовали путника и выводили его из ночи. Здесь должны быть грибы: профессионально определил путник. Прямо посреди дороги его ждал белый. К золотисто-охристой шляпке прилип красный лист рябины. Иван срезал гриб и через плечо уложил его в вещмешок. Впереди в просветах между деревьями сверкнул первый луч солнца. Лес кончился, Иван вышел на опушку и остановился.
Долина, открывшаяся взору, была уютна и ослепительно красива. В низинах обрывками стелился туман и, казалось, что видимые сквозь него верхушки кустов, плывут в воздухе, не касаясь земли. Над горизонтом висел могучий солнечный диск, заливая все видимое пространство теплым светом.
Закрыв глаза, Иван подставил ему лицо.