Горошинка счастья

Из воспоминаний Галины Андреевны Леонтьевой (Левшун)

Всю свою жизнь я проработала газоэлектросварщицей. Когда уходила на пенсию, не представляла, как буду жить без сварки. Очень любила свою работу, потому и была хорошим специалистом. Про меня говорили: “Отличный хирург по металлу”. Со сварочным аппаратом лазила на любую высоту. Мне было радостно: взобралась и делаю нужную работу. Бывало, даже ночью вызывали.
В конце пятидесятых годов наш город посетил Хрущёв с братьями Кастро. Почётные гости побывали на комбинате, где я тогда работала. Пошла на встречу с ними, как же без меня. Слесаря шутили:
— Галинка, ты запросто между ног прошмыгнёшь.
Фидель Кастро обратил внимание на маленькую женщину в брезентовой спецодежде. Взял мой сварочный щиток и пожал руку:
— Молодец, молодец! Хорош, хорош! — сказал по-русски, но с акцентом.
Фидель — высокий и красивый, а вот Хрущёв был чуть повыше меня. Я мечтала попасть в журнал кинохроники, но только мелькнула на экране. В “главной роли” я так и не снялась, так что гордиться мне нечем.
Для семьи нужна была квартира, поэтому я ушла с комбината в мелиорацию. Там никто не мог справиться с очень сложной сварочной работой. Я сумела, поэтому уже через полтора года получила квартиру.
В России я живу, без малого, шестьдесят лет, но до сей поры ощущаю себя чужестранкой.
Я ведь родом с Украины. В родительской семье было четверо детей, я самая старшая. Однажды утром мама проводила меня в поле, где я пасла корову и телёнка. Мы обратили внимание на большой серый дым вдали. Затем раздался небольшой гул, повалили чёрные клубы.
— Галочка, смотри, литаки! Не зря предки говорили, что будут летать железные птицы! — До той поры самолётов мы не видели. Мама посмотрела на карманные часы — пятнадцать минут пятого. Вечером я вернулась домой с пастбища. Мать встретила плачем:
— Доченька, это же война началась! Ой, какие мы несчастные, мужиков будут забирать на войну.
Немцы долго стояли в нашем селе. Я носила воду на молотилку, где работала мама. Как-то её напарница предложила мне:
— Что ты пустая ходишь?! Давай я насыплю тебе в сумку горсточку пшеницы.
Так продолжалось три дня. Охранявший молотилку немец безучастно взирал на происходящее. Его сменил на посту другой солдат. Когда я уходила, он подозвал меня и проверил сумку. Затем взял пустую корзину, доверху наполнил пшеницей и велел поднять на плечо. Я не осилила тяжёлую ношу. Тогда фашист рывком взвалил на меня корзину, я упала. Немец захохотал. Немного отсыпал зерна и велел идти. Когда я дошла до небольшого леса невдалеке, фашист выстрелил по деревьям в мою сторону. Женщины заголосили, а у меня не было страха. Я воспринимала происходящее как игру. Приволокла корзину домой и уснула прямо на соломе, которой мы топили печку. Очнулась от материнского рёва:
— Доченька, где ты? Мы весь лес обыскали!
У нас в хате поселилось семь немцев. Нас, детей, не обижали. Как-то даже угостили мармеладом. Что это такое мы не знали, поэтому называли розовым и зелёным холодцом. Однажды, когда немцы спали, с чердака (крыша была соломенная) высунулась голова дяди Марко и ещё трёх партизан:
— Галочка, подай нам все ружья, кроме одного. — Я передала наверх тяжёлое оружие, благо, что потолки были низкие. Партизаны велели:
— Никому не говори, даже маме, а то её расстреляют!
Немцы хватились пропавшего оружия, но нас не заподозрили. Только через три месяца я поведала матери о приходивших партизанах.
— Если ты такая деловая, я тебе поручу важное задание.
 На чердаке соседей жил человек, который был наводчиком у партизан. Его записки мама вплетала мне в косу, и я шла через поле в большой лес. Рядом находилась железная дорога, которую охраняли немцы. В лесу партизаны вынимали из моей косы бумажку с донесением и давали мне вязанку дров.
— Только молчок!
Я сойду к ручью, поиграю, из глины полеплю. Дитя есть дитя. У меня всю войну не было никакого страха. Целое лето я передавала записки. Один из партизан предложил соратникам:
— Галя — маленькая, шустренькая, давайте назовём её Партизанской Горошинкой!
Я просила маму:
— Никому об этом не рассказывай, а то будет у меня прозвище Маленькая Горошинка.
Иногда эшелоны взлетали на воздух. Тогда фашисты расправлялись с партизанскими семьями. Однажды пригрозили:
— Ещё раз взорвётся, будем хватать всех подряд и бросать в колодцы.
Власть в селе часто менялась, порой два раза в сутки. Но я ничего не боялась. Страх пришёл, когда закончилась война, и у селян стали забирать весь урожай, оставляли только на семена. У нас отняли даже единственную корову. Объясняли:
— Надо кормить город!
Отец воевал на Финской. Едва вернулся, пошёл на Великую Отечественную войну. Вскоре однополчанин сообщил о гибели нашего отца. Мы помянули его на девятый день, поэтому очень удивились, когда пришла открытка из Германии.
— Почерк-то батьки! — воскликнула мама. На открытке была приклеена фотокарточка, на ней наголо стриженый отец, худой как скелет. На груди держит номер. Оказалось, его присыпало землей и контузило, немцы взяли в плен. Когда американцы освободили, наши не отпустили отца домой — предатель, мол. Отправили его работать в Карелию. Оттуда он приезжал навестить семью и забрал с собой меня и моего младшего брата, чтобы матери было легче. Я очень любила своего отца. Жили мы в общежитии. В Карелии необычайно красиво, мне даже хотелось там остаться. Но отец, когда освободился, вместе с другими монтажниками приехал в Калинин. Он был мастер на все руки. Мама в город не поехала, сказала: “Что я там буду делать?!” Отец забрал меня с собой:
— В селе голод, а в городе копейку заработаешь, хватит на хлеб с маргарином, — и пояснил: — это такое масло.
В Калинине я сразу пошла трудиться. На работе нашла своего любимого. На комбинат “Химволокно” приехали работать парни, только что уволенные из армии. Служили они в Семипалатинске. Ребята сразу окружили девчат своим вниманием. Я обратила внимание на обходительного сварщика Диму. Однажды я упала с высоких лесов. Дмитрий успел меня подхватить. Не раз говорил:
— Поймал тебя на всю жизнь!
С Дмитрием Степановичем мы прожили душа в душу пятьдесят лет. Я любила быструю езду на мотоцикле. Муж пытался освоить вождение, но врезался в сарай. Так что я была его личным водителем, возила на дачу. Подруга смеялась:
— Иду по проспекту, мчится мотоцикл. За рулём никого не видно, а в коляске возвышается мужчина в шляпе.
Кроме выращивания овощей я обожала заниматься фотографией. Иной раз печатаю снимки час, другой. Скоро утро, пора завтракать и на работу, а я оторваться не могу. С детства любила вязать и вышивать. Ковёр вышивала целый год, даже в перерыв прибегала, чтобы ускорить работу. Как-то меня пригласили в кружок аппликации. Заинтересовалась, сделала несколько картинок из соломки, берёзовой коры и других поделочных материалов. Не люблю без дела сидеть.
Жить бы, да радоваться, но три года назад ушёл из жизни любимый муж Дмитрий, а ещё раньше погиб в аварии мой единственный ребёнок, замечательный сын Анатолий. Никому не пожелаю такого горя. Анатолий не раз говорил:
– Мама у меня богиня!
На работу я ходила, как на праздник, но с не меньшим удовольствием возвращалась домой. Наверное, это и есть счастье.