Проводник. Глава 7

 

Из спальни Зарины послышался шорох. Часы показывали семь утра. «Интересно, совсем встаёт или в туалет?» - Жека лежал, прикрыв глаза. Вскоре из ванной послышались звуки воды. «Умывается. Значит - встаём!» Он поднялся, и быстро одевшись, собрал постель и сложил диван. Прошёл на кухню, долил и включил чайник. Из ванной показалась Зара. Остатки сна на чистом, без следов косметики лице нисколько не портили его обаятельности. Заметив Артемьева, женщина поначалу смутилась. Рука непроизвольно запахнула накидку пеньюара. Но, глянув мельком в зеркало и привычным жестом поправив волосы, она направилась к Жене. Зашумел чайник. На подоконник плюхнулись в драке два воробья, и вспорхнули после короткой стычки, зашумев по жести отлива.
Она подошла близко-близко и положила руки на его плечи.
- Как спалось на новом месте?
Под тонким шёлком ночной одежды жгла её грудь, и Жека не удержался. Он притянул Зару к себе.
- Спасибо твоей заботе. Как же я так вчера умудрился? Хотел ведь домой…
- Ты так быстро уснул! Говорил-говорил, оборачиваюсь – спит! – Зара стояла, не шевелясь, боясь нарушить зыбкое мгновение первого прикосновения тел. Ему же нестерпимо захотелось найти её губы. Женщина почувствовала это, подняла лицо и, прикрыв глаза, подалась навстречу…
- Мама! А Женя у нас спал?
Зарина вздрогнула, но не отшатнулась, а повернулась к малышу:
- Степка! Ну, что же ты босиком! Пол холодный! – она шагнула к нему и подняла на руки.
Артемьев отрешённо смотрел на эту сцену. Только что горевшее желание близости, вдруг сменилось апатией. Сам собой возник вопрос – как Степан чувствует и препятствует даже простому поцелую? «Второй раз – случайность? Трудно поверить. Господи! Когда же я во всём разберусь?»
- Да. Женя спал у нас. Вот в этой комнате мама постелила Жене, и он спал здесь. Женя вчера устал, катал нас целый день. Можем же мы разрешить ему поспать у нас?
Женщина понесла мальчика в его комнату, а на Артемьева вновь нахлынули ночные мысли. Нет, он все же попытается! Говорить или не говорить Зарине? Как правильно поступить?
Выход нашёлся сам. Зара помогла Стёпке умыться и за чаем предложила:
- Мальчики! А не могли бы вы мне помочь? Я здесь решила немного порядок навести, а вы бы сходили, погуляли часа два? Погода хорошая, мороз… - она подошла к окну и посмотрела на термометр, - мороз только пятнадцать градусов. Ветра нет. Чудесная погода! А когда вы вернётесь, я угощу вас вкуснейшим обедом. Ну, как? В кино пойдете, или сами решите, чем заняться?

Они помахали руками окошку на третьем этаже. Зарина помахала в ответ и скрылась за занавеской.
- Ну, что, Степан! Гулять будем ногами или колёсами?
Детская непосредственность не позволила мальчишке понять шутки в вопросе, и он со всей серьёзностью ответил:
- А разве колёсами можно гулять? Колёсами можно ездить! А мы пошли гулять, значит - ногами, - он выразительно качал рукой в большой тёплой варежке, и Артемьев явно представил себе под ней поднятый в назидание указательный палец.
- Так… Понятно. Значит – в парк?
- Да-вай!
В поведении Стёпки никак нельзя было заподозрить необычности! Нормальный мальчишка-дошкольник. Ну – какой из него Проводник? Два часа Жека пытался разглядеть хоть что-нибудь – тщетно. Мальчишка веселился, кувыркался в снегу, засыпал сотнями вопросов, все больше сближаясь и растворяя в своём естестве настороженность Артемьева. Эта прогулка могла бы стать отличным средством породнения душ будущих папы и сына… если бы не вчерашний день. Женя никак не мог избавиться от ощущения присутствия кого-то третьего. Казалось – вот-вот Степан обернётся, и из глаз его польётся леденящий холод, отбрасывающий время на… сколько? День? Год? В детство?
Всё уходит. Вот и этот вчерашний день – в прошлом. И не вернёшь… Не вернёшь? Что это за штука такая – время? Артемьев, глядя на резвящегося в снегу мальчика, вдруг вспомнил «лангольеров» Кинга и одно собственное интересное наблюдение. Куда уходит время?.. Не может быть, согласно закону сохранения материи – «в никуда». И не дано никому это узнать. Но увидеть – можно. Он случайно это открыл. В зеркале на лобовом стекле машины. Медленно двигаясь по внутриквартальной дороге, Женя смотрел, как она уплывает… назад? Или куда? Если бы обернулся – однозначно: назад. А в зеркале… «Вот прошёл мужчина. Только что. Мимо. И вот – он уже в зеркале, удаляется, не подозревая, что он уже в моём прошлом», - подумал он. Миновал стоящую на «зелёной зоне» машину. Отправилась туда же. Медленно выворачивая на «главную», благо – пустая, видел, как его дорожка скрывается за пределами зеркала вместе с человеком, машиной, деревьями и домами. Картинка заполняется новыми образами, которые только что миновал. Образы уменьшаются и исчезают. В прошлое. Интересно…
Получается - магия зеркала открыла ещё одну тайну… Бред, конечно.
Это он тогда считал бредом.
- Стёпа! Ты не замёрз? Может домой пора? Пока дойдём!
- Пора! – он поразительно быстро соглашался с любым предложением: золото, а не ребёнок! Они двинулись по своей же дороге обратно. Артемьев невесело усмехнулся – чем не «назад, в будущее»? Возвращаемся, а идём вперёд. Нда… Кажется, он начал уважать философию.
Солнце пригрело. Зазвенела капель, целыми ручьями летящая с крыш и Женя старался держаться подальше от домов. Стёпка подпрыгивал на ходу, размахивая сразу и своей и Жекиной рукой – нужно было держать его покрепче, чтобы  не свалился. Тротуары, хоть и посыпанные песком, нет-нет, а блестели ледяными залысинами. Из дворовой арки навстречу им вышел человек довольно отталкивающего вида. Не бомж, но похоже, на стадии. Следы запоев на лице, давно нечищеная одежда, расхлябанная обувь – все говорило о том, что эта особь уже ничего не хочет от жизни кроме алкоголя. Всегда и везде. Мужик свернул им наперерез.
- Здорово! – пахнуло перегаром с расстояния не меньше метра. Тон приветствия был явно напрашивающегося на скандал. В другой обстановке Жеке не составило бы никакого труда просто двинуть ему разок. Но сейчас рядом был Степан. Мужик придвинулся ближе и протянул руку, словно намереваясь потрепать Артемьева по щеке. Тот сдержался и спокойно отвёл в сторону неприятный жест.
- Иди себе, дружище, спокойно. А то - упасть можно, удариться.
- О! Вспомнил! Как же! Вспомнил старого друга, а?
Картавый голос. Тембр. Остатки рыжей шевелюры. Артемьев всматривался в его лицо  и не мог поверить. Но это был Тимоха. 
- Ты?
- Я, кто же? Плохо сохранился? Дай-ка сигарету!
- Я не курю.
- Да ты что! – он издевательски растягивал слова. - Правильным стал! И больше не трахаешь тёлок друзей? Да? Нет?
- Тима! Здесь ребёнок, успокойся.
Тимоху «штормило», он едва держался на ногах.
- Чей? Твой? Ну, ты гуса-ар! И много детей по свету раскидал? А я тоже, может быть, хочу детей! И бабу дома хочу!
- Кто тебе мешает? – сдерживаясь, процедил Жека. – Стёпка, пойди на скамейке посиди. Только никуда ни шагу, ладно? – указал он на лавочку пустого летнего кафе.
Стёпка утвердительно кивнул и послушно направился к скамейке.
- А ты, я вижу, из воронки не выберешься? – вновь повернулся он к Тимофею.
- Благодаря тебе, Жексон! – он стоял, качаясь, и едва выговаривал слова. – Помнишь Кармен? А ведь я её любил, ты в курсе? – повысив голос, добавил он и, вдруг фальшиво запел: «У попа была собака, он её любил… - Тимофей дотянулся и, обняв за шею Артемьева, вдруг сильно сжал её, рванув к себе. – Она съела кусок мяса…»
Неожиданно он замолчал и сосредоточил мутные, закисшие глаза на лице Жеки.
- Я её убил… - сипло, вполголоса закончил Тимоха.

Жека влился в их коллектив сходу, не запнувшись, словно «чистый» шар в лузу. Эта работа стала тогда единственной возможностью заняться профессионально ремонтом телевизоров. Устроиться в любое подразделение сферы обслуживания населения в советские времена было крайне трудно, и такая работа считалась престижной, «блатной». «Блат» или знакомства тогда нужны были везде. Будь у тебя в знакомых уборщица продуктового магазина, и ты будешь обеспечен колбасой с мясом, да маслом с сыром. Так что, пожалуй, выражение «не имей сто рублей, а имей сто друзей» было придумано именно тогда. Так получилось – Артемьева взяли в «Рембыттехнику» телемастером. А через месяц их небольшой  коллектив решил отметить Новый год у Тимохи дома, так как только в его распоряжении имелась большая четырёхкомнатная квартира. Три мастера были женаты, ещё четверо собрались привести своих подружек. А поскольку Женька, тогда ещё молодой да неженатый не имел пары, ему и неинтересно было встречать праздник в новой компании. Ребята уговорили, пообещав, что кто-нибудь из девушек приведёт подружку.            
Но не вышло. Вечер был в разгаре, когда Жека решил покинуть общество. Это было довольно некомфортно -  наблюдать за целующимися по углам парами да получать из жалости право на медленный танец. Наконец, что бы не дать возбуждению зашкалить, он решил по-рыцарски оставить всех «при своих». Не сказав никому ни слова, Артемьев вышел на улицу. Во дворе, рядом с подъездом была припаркована новенькая «пятёрка» Тимохи. Он постоял в тишине, потом закурил. Хмель будоражил голову и плоть. Хотелось подвигов. Неожиданно за спиной распахнулась дверь подъезда.
- Ты куда делся? – раздался мелодичный голос. Не оглядываясь, он узнал нотки Кармен. Так её звал Тима. Почему – непонятно. Светло-русые волосы, мальчишеская почти стрижка.
- Ты розы любишь? – неожиданно спросил он девушку.
- С чего это? Нет, не люблю. Хотя… красивые, конечно цветы. Но я как-то больше лилии…
- Почему же тебя Кармен зовут?
- Не знаю. Из-за арии Кармен, наверное. Я её в детстве часто пела и наряжалась похоже. Даже родители меня так одно время звали. Потом дворовые ребята услышали. Вначале дразнили, но вскоре все  привыкли. Холодно. Сядем в машину?
- В какую? – удивился Женька.
Кармен потрясла ключами перед его носом:
- В Тимкину! Я стащила у него ключи. Он обещал дать покататься.
- Где же он сам?
- Перебрал мой Тимочка. Дрыхнет - как дитя малое. А ты - почему убежал?
- А что мне одному среди вас делать?
Она протянула ключи:
- Холодно!
Артемьеву ничего не оставалось, как подчиниться. Кармен два раза приглашала его сегодня на танец. А как прижималась! Тепло её тела и аромат духов до сих пор кружили голову!
- Заднюю! – скомандовала девушка. Когда дверца открылась, она юркнула в салон и оттуда позвала:
- Женя! Ну, мне холодно! Ты тоже - дитя?
Он нырнул следом …
Кто из них овладел кем – вопрос спорный. Жека опомнился лишь тогда, когда над ухом послышался кортавый голос Тимки:
- Ни хрена себе! Вот это устроились! Ну, ну!
Он криво усмехнулся и аккуратно щёлкнул замком. Затем закурил и отправился домой.
- Что будем делать? – Артемьев никак не мог развернуться в тесноте кабины. Кармен оказалась ловчее – она уже натянула на себя одежду.
- Ты вот что. Иди домой. Не надо нарываться сегодня. Иди от греха подальше. Я сама всё устрою.
Она забрала ключи и убежала в подъезд.
А больше Женя не встречал Кармен. С работы он уволился – было невозможно чувствовать гнёт презрения Тимохи. Ребята, если и не знали, что случилось – всё равно видели, как Тима относится к Женьке. Тимка был Авторитетом…

- Как… убил? – дрогнувшим голосом переспросил Артемьев и беспомощно оглянулся на скамейку, где сидел Стёпка. Тот притих и замер, опустив глаза, словно слушал разговор мужчин, хотя это и было невозможно - далековато.
- Как? – на лице Тимохи появилась та же кривая ухмылка. – По неосторожности, как сказал народный заседатель.
- Тебя что, судили? – не мог поверить Артемьев.
- Пять лет! От звонка до звонка. Толкнул я её. А она головой… Ну и… - он сделал обречённый жест.
Эта картина сразу встала перед глазами шокированного Жени. Он не знал, что сказать и только пробормотал:
- Тимоха…
- Сорок шесть лет уже Тимоха и что? – голос его стал громче, он оттолкнул Артемьева. – Пьёт теперь Тимоха! Кто запретит? Ты? Ха-ха! Кишка тонка!
Пьяные выкрики и обвинения посыпались на Евгения. Тимофей развернулся и двинулся в сторону арки – домой. Артемьев только сейчас узнал – это был как раз тот самый дом, где всё и приключилось. Сколько же лет он здесь не был! Как все изменилось… Но Господи! Две судьбы … Две жизни потеряно из-за пяти минут плотской утехи. И виною тому стал он – Евгений Артемьев. НУ ПОЧЕМУ?!! – захотелось разорвать морозный воздух. Он должен что-то сделать для этого человека! Сейчас! Обязательно! Женя метнулся вслед,  в черноту арки, но вдруг вспомнил о Степане… Мальчика на скамейке не было.

Из арки метнулся снежный вихрь, обдав Артемьева ледяной пылью. Вмиг стало холодно. Женя ошалело глядел по сторонам – Стёпки нигде не было. Ветер из арки дул всё сильнее. «Он там!» - мелькнула спасительная мысль. Мужчина бросился во мрак, навстречу вою ветра. Мгновенно снегом  занесло глаза, а мощным неожиданным порывом едва не свалило с ног. Артемьев наклонился, отвернул голову и медленно двинулся вперёд… Полукруг арки виднелся словно в аэродинамической трубе: плотный поток снежинок нёсся мимо и почти закрывал дневной свет.
Ветер прекратился неожиданно - словно не было, едва он вступил во двор. Артемьев повернулся. Ресницы густо заиндевели. Он провёл рукой по глазам. Мрак, который он принял за густую тень арки не проходил. Мало того - подняв голову, Жека увидел над крышей дома, наполовину спрятавшуюся за облаком луну! Он зажмурился. Что? Опять? Глюки? Ведь день на дворе! О-о-ааа! Он закричал что было сил, боясь открыть глаза.
- Ты чего? Перебрал? – раздался мелодичный, до боли знакомый голос.
Артемьев был готов дать голову на отсечение – это был голос Кармен! Откуда? Из преисподней? С ума можно сойти! Он резко открыл глаза. Она стояла рядом, в трёх метрах. Жека решительно шагнул к ней.
- Кармен… - тихо прошептал он.
- Ну, да! Я. Кто же ещё? Ты чего убежал так быстро? И ничего не сказал! Как дети, ей Богу! Тот вырубился, этот убежал! А мне что делать?
Жека, не веря глазам, протянул руку и провёл по её щеке. Тёплая. Живая. Молодая… Молодая?
- Сколько мне лет? – треснувшим голосом вымолвил он.
- Сбрендил?
- Ну, как ты думаешь? На вид?
Кармен пожала плечами.
- От двадцати до тридцати! Оно мне надо? Холодно! Пойдём в машину?
Артемьев обернулся – за спиной, возле подъезда была припаркована новенькая «пятёрка» Тимохи…
Собрав всё своё самообладание, Артемьев тихо, но твёрдо сказал:
- Нет, милая. Сейчас ты пойдёшь домой. Разбудишь Тимку, умоешь, напоишь крепким чаем. Потом вы дружно проводите гостей, уберёте в квартире и завалитесь спать. И всё у вас будет хорошо. Ты только верь мне, Кармен. Прощай! Глядишь – встретимся.
Девушка ироничным взглядом окинула Артемьева и, фыркнув, развернулась:
- Тоже мне, прорицатель! Как хочешь, я пошла!
Жека же - уже снова шагал к арке, откуда в лицо ему дул лёгкий тёплый ветерок…

Он вышел на улицу. Светило солнце. Легкий морозец разбавляли звуки льющихся с крыш ручьёв капели. Сидевший на скамеечке пустого летнего кафе Степан сорвался и бросился к нему. Он словно ждал появления Артемьева. Мужчина протянул руки, подхватил и высоко подбросил мальчишку. Устроившись на руках, Стёпа повернул лицо. Его глаза словно о чём-то спрашивали. Жека с благодарностью кивнул:
- Всё хорошо, малыш. Спасибо тебе.
Степан крепко обнял его за шею и притих.
Они двинулись в сторону дома. Но через два шага их догнал картавый голос:
- Аллё, мужик! Тормози!
В голосе слышались явно не трезвые нотки…