Нестрашный суд

Просторное помещение, вернее сказать - просторные просторы, ибо куда взор ни брось - не видишь стен, все будто бы открыто, но в то же время, ощущается некая законченность, лаконичность, прибранность "этого". Сознание само угадывает верное направление, я иду в каком-то направлении. Здесь красиво. Примерно так же красиво, как если бы весенний луг с сочной зеленью и резвящимися веселыми детьми, смешать с зимним ночным небом, с колючими и холодными звездами, алмазами стреляющими в глаза, добавить туда в равной пропорции шелест прибрежных волн на томном закате, запах скошенного сена, шум занудного и серого осеннего дождя, украсить многими лоскутами невообразимо знакомых, но неописуемых сцен.

Здесь нет картин, или, допустим, огромных разрисованых обоев, нет, все описанное будто разлито в воздухе. Я продолжаю движение и, в какой-то миг все меняется. Неуловимо, но явно. Озираясь по сторонам, ничего особенного не вижу. Вдруг, отовсюду, или исключительно внутри моей головы, раздается женский, молодой голос.

-- Добрый день, оператор Лариса, Вы прибыли на Страшный Суд, у Вас есть слово в свое оправдание?

-- Э-э-э, здравствуйте, Лариса, я еще не знаю, в чем обвинен! Если это страшный суд, то, наверное, вы все мои грехи припомните, о каких я и помнить-то забыл! А у меня что-то, вроде адвоката, будет? - Весть о том, что это и есть Страшный Суд меня не сильно приободрила, однако знакомые четкие интонации девушки-оператора немного успокаивали.

-- Все время - одно и то же! Вы не на том свете! То есть, для вас, как раз наоборот - Вы уже на том свете! Здесь нет тюрем, прокуроров, адвокатов, выборов и, страшно сказать, даже президентов нет! Вернемся к формальной части.

-- Я почитал своих родителей! Жертвовал на благотворительность! Гордыней почти не страдал! Под проценты не одалживал! Что же еще-то...

-- Ладно, я поняла, Борис Львович. Нас не интересует, что Вы там делали в рамках своей морали, важнее всего другое.

-- Ну так, что же это, Лариса??!

-- Вам было дано семь талантов, как Вы ими распорядились?

-- Ну, в свое время, я на самом деле, отлично играл в футбол... Хм, интересно, это, оказывается, талант был! Так, я и за школу играл, и даже за университет! А еще, сына научил! Зачитывается?

-- Талант играть в футбол был дан Марадонне и Пеле, еще нескольким людям, но Вам - точно нет! Первый и важнейший талант Ваш был - любить!

-- О, так я любил! Да, много-много раз! Вот, оно что, оказывается, какой озорной талантик-то у меня был! За этот талант - спасибо, я им не брезговал, то и дело, талантил, кхе-хе!

-- Борис Львович! Совокупление с целью продолжения вида, или с целью забавы, называется любовью только у вас! Думаете, мы тут всех кроликов талантом любить снабжаем?! Вы хоть поняли, что такое "любить"?

-- А, ну, так сразу бы и сказали! Конечно, я понял! У меня же жена! И трое детей - мальчик и две девочки. Я их очень всех люблю!

-- Что же вы не понимаете, что брак "по залету" не воспринимается, как любовь. Вам было дано испытать семь видов любви: любовь к родителям, любовь к женщине, любовь к другу, любовь к детям, любовь к животным, любовь к труду, любовь к творчеству! Что из этого Вы успели познать?

-- Родителей - любил!

-- Боря, ты когдау них последний раз был-то? - В голосе ларисы прорезались какие-то человеческие, неофициальные нотки, поэтому возражать резкому переходу на "ты" не хотелось.

-- В прошлом году, в июле... А что, это сразу всю любовь перечеркивает?!

-- Нет, - устало сказала Лариса - не перечечркивает, тут правда, любил ты родителей, в полсилы, никогда не открыл для них сердце полностью, но любил. Давай дальше. К женщине любовь?

-- Ну, тут, видимо, вам виднее, раз жену я, по-вашему, не любил!

-- Так что же тут видеть? В лепешку ради нее расшибался? Нет! Стихи ночами писал? Нет! Другом ей искренним и верным стал?! Так ведь, тоже нет! Не любил ты ее! Мог бы полюбить, верно, в линиях судьбы было такое, но сам же не любишь быть зависимым, вот и не был!

-- Во, друг! Друг у меня был! Я его очень любил! На самом деле! Он мне как... да как я сам он мне был!

-- Верно, был у тебя друг. А на похороны твои почему не пришел, знаешь?

-- Так, конечно, знаю! Мы с ним пытнадцать лет, как рассорились! С тех пор и не разговариваем. Он от меня нос воротит!

-- Дурак ты! И друга своего так и не понял! Когда вы рассорились - ему деньги нужны были, на операцию, а у тебя он не хотел просить, но кроме тебя, ближе никого у него не было. Ранимый друг у тебя, понимаешь? Боялся он с тобой не расплатиться, подвести тебя! Вот и нагрубил. А ты что сделал, чтоб понять его? Напился на неделю?! Жену избил?! Или, может быть, приехал к другу, да, обняв его, сказал: "Старина, что-то мы не так поговорили, давай, брат, по душам поговорим!"

-- Нет, не приехал...

-- Вот именно! Так и получается, что, кого любил, того ты и предал. Про детей ты что понял?

-- Ну, тут уж вам меня не засудить! Я своих детишек вон, как любил! Ни в чем им не отказывал! Хочет игрушку - получает игрушку, захотели куда отдохнуть съездить - поехали, что набедокурят - все прощаю! И вместе иногда ездили на пикники, с сыном в футбол играли! Тут уж я многих отцов обставил! Тимку, так того даже в Гарвард отправил учиться!

-- Отправить-то отправил, а понять, что он от любви убегает - не понял! Он же от горя сердечного чуть не удавился! Ты это заметил?! Или все деньги ему на Гарвард ковал?! - Голос Ларисы стал совсем уж человеческим, звонким. - А то, что у младшей твоей аборт был, ты знаешь? Или, может, жена знает?

-- У Люси?! Аборт?! Она же еще... Ей же еще только семнадцать!.. И Тимка...

-- Вот-вот, дальше носа своего не видишь! Думаешь, они как куклы - купил Барби платьишко, она и довольна?! Ладно, чтоб закрыть тему, еще наводящий вопрос: а что ты сделал, чтобы открыть в детях своих таланты, заложенные нами?

-- Я?! Я?.. Ну, я... Репетиторов нанимал... Учителей заставлял больше заниматься. Там, математикой всякой, экономикой, программированием... Только, ты же сейчас скажешь, что не то все это!..

-- Хорошо, хоть сам понял! Ну, раз уж своих детей не научился любить, то про других вообще не буду начинать.

-- Так и чужих тоже надо любить?! Ну, вы даете!..

-- Борис Львович, не усугубляйте! Сам поймешь, что не научился животных любить?

-- Как это? У меня и собака была, хоть и дряная, стервозная, но все же любил я ее!

-- Дряная и стервозная она от того, что у нее ухо пять лет болит нестерпимо, а ты ее к ветеринару все никак не отведешь! Она из-за этого уха спать нормально не может, а гулять для нее - сплошное мучение!

-- Вот как... - Озадачено чешу затылок. Вся жизнь будто швом наружу выворачивается! Стою, размышляю, и Лариса, будто мысли слушает. Помолчали с минуту. - Но я же работал! Трудился! Вон, сколько денег заработал!

-- Опять ты одно другим меняешь! Вот, что ты научился любить, так это деньги! А работать... Извини, но трейдер - это не работа! Спекулянтом ты был! Кто-то разоряется - ты богатеешь, а сам ничего не производишь, не сотворяешь! Тут даже и не спорь! Вот, если бы ты остался на заводе, если бы полюбил свой труд, то заражал бы энтузиазмом других, тех, кто рядом. А, заодно, заразил бы энтузиазмом и жаждой деятельности Колю Гаврилюка...

-- Того алкаша что ли?! - Перебил я Ларису.

-- Алкаша!.. А ты хоть знаешь, что у него было два высших образования, и все - как по призванию получил! Творить смолоду хотел. А потом, как пришел на "землю" из института по распределению, как увидел повсеместную апатию, безделие и безразличие, подумал, что никому не нужен его труд. Но ты бы его разжег! А он, в свою очередь, придумал бы способ увеличить прочность и износостойкость турбо-реактивных двигателей, что выпускались на вашем заводе. И, благодаря этой технологии, было бы спасено семь самолетов и, в общей сложности, четыреста семьдесят два человека, из них шестнадцать детей! Понимаешь, сколько через тебя жизней бы спасено было?! А так, хоть одного, своими-то руками, спас?

-- У вас точно, адвокатов не должно быть? Мне бы сейчас защитника какого!

-- Ты не переживай, Суд у нас, хоть и Страшный, но Справедливый! Дальше по списку пойдем, Борис Львович! Так... Любовь к труду прошли... А, да, любовь к творчеству! Ты же рисовать умел! Почему ограничился только своим альбомом, да партами в школе?! У тебя же был талант!.. Так, погоди, про рисование чуть позднее!

-- А что, я творчество любил! Очень любил! И даже в доме моем много картин! И книги иногда читаю! Вот, Пелевина недавно прочел!

-- Да ты все делал в последнее время, что модно было в "тусовке" твоей! И читал разное, да не вчитывался! И нюхал... да не внюхивался... И слушал, да не вслушивался!

-- А во что там вчитываться?! Или вслушиваться?! Вот, Чехов - творил, Достоевский - творил, Шекспир, тоже ничего. Или, например, Чайковский, Моцарт - есть, что послушать да почитать!

-- Так ты все говоришь, что в тебя в школе вложили! С тех пор, сам-то душой не работаешь! Ленится она у тебя! Пойми, новое-то творить - всегда трудно. Любое новое слово - сложнее, чем раньше были, любой новый звук - тоньше, надо стараться, чтобы понимать, чувствовать! Ведь человек-то не от скуки делал, а от надрыва душевного, или от радости бескрайней, но трудился, душу, себя вкладывал! А ты... Читать не чего! Уж всего тебе Чехова по косточкам разложили в школе, а ты так и не понял в нем главного!..

-- Получается, что я не любил, что ли? Вовсе?!

-- Любил, любил. Только... Ты прожектором должен был светить, а был лучиной! Дальше...

-- Ой, еще не все?!

-- Дальше, говорю! Был тебе дан талант рисовать. Ты через него должен был понять красоту окружающего, гармонию постичь всего сущего. Должен был научиться любить: животных, людей, природу. Должен был, благодаря любви к труду и творчеству, создавать красивые и содержательные полотна. Должен был делать так, чтобы другие заражались любовью твоей, глядя на картины. Должен был трижды по всей России проехать со своими выставками, на которые приходили бы люди, среди которых были бы тоже талантливые, которых бы ты заразил своей искоркой! Среди них были бы и художники, и писатели, и музыканты, и математики, между прочим! Что из этого ты сотворил?! Мама подарила альбом в шестом классе, который ты изрисовал всем, чем только можно, а потом, когда кто-то посмеялся над рисунками - не устоял, сломался, спрятал альбом... Потом, иногда только рисовал на партах. И то - гнусь всякую, чтобы одноклассники одобрили и погоготали.

-- Ну, я понял уже, Лариса, не раскрыл талант, давай дальше, тошно уже!

-- А что дальше, еще пять талантов. Третий основной - плавать (в семьдесят девятом успел бы спасти даровитую учительницу, которую позднее бы и полюбил). И еще - четыре дополнительных - талант пародировать разных животных, играть тенью своих рук на стене (это бы открыло способности у Наташи, дочери твоей), петь в компании, ну и последний - талант собирать кубик Рубика.

-- Нет слов! И это все вы талантами называете?! Да, я!.. Да, я!!! Нет, я ничего этого в себе не раскрыл!.. Судите меня! Что там у вас, ад? Преисподня?

-- Борис Львович! Ну, Вы опять по своей морали суждения выносите! У Вас будет новое воплощение. Правда, Вам дадут меньше талантов, но Вы сами смодете открыть в себе один из талантов, которые закладывались когда-либо ранее в Вас!

-- Как так, когда либо ранее? Это сколько у меня попыток уже было?

-- Первый раз был самый удачный - Вас наделили двенадцатью талантами, из которых Вы открыли в себе целых четыре! Правда, употребили не во благо...

-- А подробнее можно, Лариса!

-- Все, Борис Львович, Вам уже пора!