Королевский выстрел

    Весной 1965 года меня познакомили с очень добрым человеком и настоящим охотником Петром Ильичем Косаревым. Естественно, спустя некоторое время мы заговорили об охоте на Хасане. И первая моя поездка на утиную охоту в район станции Хасан состоялась в октябре 1965 года. А поездке предшествовали «серьезные» сборы.

    Самое главное – «вырваться» на охоту с работы! Под разными предлогами: в счет отпуска, за Добровольную Народную Дружину, за отгулы, но на охоту! Всего на пять дней!
И началось! Как осень, так на охоту! И вся эта охотничья страсть длилась у меня 22 (двадцать два!) года без перерывов!

    Наша охотничья компания в 1965 году состояла из двух опытных охотников: Петра Ильича Косарева, Николая Ивановича Левченко и меня – начинающего.
    Когда я познакомился с Петром Ильичем и Николаем Ивановичем, им обоим было чуть за 50! Петр Ильич и Николай Иванович уже много лет вместе охотились на Хасане. Места охоты для них были привычными, я же ехал первый раз.
    Перед выездом мы в «полной готовности» собрались дома у Петра Ильича на ст. Океанская. От Петра Ильича мы  стартовали на охоту все последующие годы!
    Мы шли на перрон ст. Океанская и дожидались электрички, идущей до Уссурийска, на которой доезжали до станции Барановский. На станции Барановский высокой платформы не было, поэтому мы нагруженные рюкзаками высаживались трудновато. А потом шли в кассу и, предъявив паспорт с пропиской жителя г.Владивостока, покупали билеты в общий вагон до станции Хасан.
    Почему такие строгости с покупкой билета, спросите Вы. Дело в том, что мы собирались въезжать в «пограничную зону». Часа полтора  ожидали поезда из Уссурийска. Это был пассажирский поезд, но в его функцию также входило доставлять жителям сел Хасанского района, расположенных на пути следования поезда хлеб. Поезд так и назывался – «хлебный», и шел он до станции Хасан восемь часов, часто останавливаясь, как говориться – «у каждого столба». Восемь часов до Хасана!

    Подходил состав, мы с рюкзаками, ружьями и другим  скарбом на плечах бегом искали свой вагон. Но где в составе поезда находится нужный вагон, можно было определить только по номерам вагонов, написанным мелом проводниками на самом вагоне. И эти номера совсем не соответствовали счету вагонов от паровоза. Поэтому приходилось бежать вдоль останавливающегося состава, ища свой вагон.
    Ну, вот наш вагон! Только ступенька у вагона очень высоко и чтобы подняться в вагон, нужно было коленом становиться на ступеньку.
    Слава Богу! Мы в вагоне! Уложив рюкзаки, ружья и привязав собаку, мы размещались на полках вагона. Теперь можно перевести дух, а спустя часок перекусить и «отметить» начало  нашего движения в охотничьи края! Что мы каждую поездку и делали. А потом ложились отдыхать.
    Ехать нам предстояло восемь часов. Когда поезд останавливался на ст. Приморская, проходил первый наряд пограничников, который будил нас и проверял документы. За всю поездку проверок документов было 5 – 6!

    На конечной станции мы выходили из вагона, проверяли, не забыли ли чего. Надевали, помогая, друг другу, рюкзаки и начинали поход к месту охоты.
    Хорошо если в это время была на небе Луна! Часы в это время показывали половину первого ночи. Идти предстояло 13 километров.
    Мы шли, освещая дорожку фонариками. Шли по времени: пол часа идем, 10 минут - отдыхаем. Первый привал – «радар», отдохнули и снова в путь. Затем следует привал – «кладка» и так до самого залива с названием «Вудунупты». Этот путь мы проходили часов за пять.
    Теперь нужно перейти залив! Метров 150 по воде, где глубина на «дороге» выше колена!
    Но в том-то и дело, что «дорогу» на воде нужно знать. Рядом с «дорогой» глубина по грудь! А у тебя за плечами рюкзак с патронами и продуктами. Так что, если «влетишь», можно смело возвращаться на станцию и ехать домой! Но не первый год мои наставники переходят залив и в «дороге» не промахиваются! И действительно, чтобы «не промахнуться» я шел по «дороге» строго за Петром Ильичем. Так мы переходили залив всегда и в последующие два десятилетия! Ну, вот залив перешли!
    Уже чуть-чуть начинает светать. Мы, немного отдохнув, готовимся к утренней зорьке. Вскоре уже слышны выстрелы. Это стреляют в районе охотничьей базы «Голубиный Утес». У нас тихо. Стало совсем светло. Уток мы не видели, поэтому продолжать утреннюю зорьку не имело смысла. Мы собираемся вместе, обмениваясь впечатлениями о зорьке и перспективах на предстоящую охоту.
    Но нужно двигаться дальше, впереди еще треть пути. Идти предстояло по склону холма с названием «Сюгари».
   
    Все здешние географические названия, видимо, имеют корейское происхождение. Наверное, и станция «Хасан», получившая свое название от озера Хасан, тоже корейские слова. И только храня память о событиях июля 1938 года, когда японские самураи пытались атаковать наших пограничников на сопке Заозерная за озером Хасан,  в память о Хасанских событиях и о погибших наших солдатах оставлены привычные для нас названия.
    В настоящее время все остальные географические объекты в этом районе переименованы и имеют русские названия. Озеро «Тальми» теперь называется  озеро «Птичье», озеро «Дарацинг» - озеро «Лотос», залив «Вудунупты» - залив «Голубиный».

    Ну, вот мы пришли на место нашего лагеря. Сняли с плеч тя-желенные рюкзаки. У меня, например, рюкзак весил килограммов 40 – 45! Лишнего не было! Один телеобъектив «Таир-3» к фотоаппарату «Зенит» весит больше 3-х кг!  Сотня патронов – 5 кг! А всего нужного грузу в списке, считая ружье, патроны, продукты, нитки с иголкой, было 256 позиций!Скажите, что я сумасшедший?! Да, нет! Все только нужное!
    Посидим, отдохнем и начнем обустраивать лагерь. Нужно ставить палатки, а потом «отметить» начало охоты!
    «Ну! С полем!» - Дружно сказали мы и подняли чарки!

    Быстро идет время! Уже принесли пресной воды, так как вода в лагуне пресно-соленая и чай из неё не приготовишь!
    По известным только нам приметам нашли и откопали свои «схроны» с нашими хозяйственными вещами, упакованными и закопанными в прошлом году. А прятали мы многое - котелки, кастрюли, миски, ложки-поварешки. Прятали молоток, гвозди, ручную пилу. А иногда  палатку и даже чучела. Уж очень тяжелые для носки эти вещи! А если оставались дрова, то и дрова упаковывали.
    Вот уже время подсказывает - нужно готовится к вечерней зорьке. Места скрадков моих учителей «забиты» в давние годы. Поэтому у них и чучела уже выставлены.  Один я ещё не «пристроен».
    - А ты иди вдоль протоки и там садись, - сказал мне Петр Ильич, махнув рукой в нужном направлении. Я так и сделал.
 
    Начали летать утки. Налетела одиночка, я выстрелил, утка упала в воду. А как доставать? Собаки у меня нет. Какая глубина я не знаю! А трофей плавает и не шевелится!   
    Принимаю решение: раздеваюсь до гола и иду в воду! Вода теплая, дно твердое, и воды чуть выше колена! Я весь облеплен комарами, которые тут же начинают меня грызть! Смахнул комаров, где мог достать, и скорее шагать к утке. Забрал утку и на берег.
    А комары просто заедают! Я же голый! А их здесь, наверное, миллионы! Наскоро вытерся рубахой и оделся! Но от укусов комаров все тело чешется! А на душе радостно – первую утку же добыл на Хасане! И о глубине протоки представление появилось! Опыт – штука великая! Правда, лучше чтобы опыт другие добывали, а ты только учился на чужом опыте, а не на оборот!
    Утка оказалась небольшая, черноватой окраски. Как называется моя добыча, я пока еще не знаю. Сижу, всматриваясь в небо.
    Налетел табунчик каких-то небольших и резвых уточек. Я выстрелил, одна упала в воду. Смело пошел и забрал добычу. Посмотрел и был удивлен ее видом, какая-то уж очень маленькая.
   
    Зорька закончилась, я вернулся в лагерь. Показал учителям добычу.
   - Это косокрылка, - сказали «учителя», осмотрев мой первый трофей!
   - А это что за утенок? - спросил я, показывая второй трофей.
   «Учителя» посмотели на добычу, как-то лукаво переглянувшись, говорят:
   - А это, Эдуард, кряковый дупель! Краснокнижная птица! За нее могут большой штраф присудить, если охотинспектор обнаружит!
    Я опешил от слов «учителей» и предложил, чтобы  не оставлять следов преступления сварить суп из «криминального трофея». Учителя согласились.
    А «крякового дупеля» я запомнил на всю оставшуюся жизнь, так как это оказался простой чирок-свистунок! Пошутили мои учителя! А я тогда этого не знал. И этих самых «дупелей» среди трофеев  всегда было значительное количество! Мы так потом и говорили, когда речь заходила о трофеях: «Пять кряковых дупелей да две шилохвости!»

    На следующий день после утренней зорьки мы пошли «по курханам». Так мы называли фазанов. В принципе мы браконьерили и рисковали, так как охота на фазанов в те годы была вообще запрещена. Ну, уж так они кричали, где-то рядом, да и жалко было уток пускать на обед!
    На «курханов» мы шли «фронтом», а Рекс пробирался в зарослях травы впереди нас, вынюхивая дичь. Иногда взлетал петух или курица и раздавался выстрел. Видно было, как летят перья от фазана, что говорило о попадании в него заряда. Фазан падал, мы и собака бежали к месту падения, но фазана, зачастую, там не находили. Не находил фазана и Рекс.
    Все дело в том, что уж очень быстро бегает фазан в траве, даже будучи раненым. Собака в густой траве так быстро бежать не может!
    Нам иногда удавалось добыть одного, а то и двух «курханов» себе на обед! Фазанов тут действительно было много.

    Обед готовил кто-то один, но помогали все. В первое время я не ввязывался в приготовление обеда, но когда осмелел, «взбунтовался» против зажарки супа из баночной сайры кусками сала величиной с фалангу указательного пальца! Договорились, что отныне буду готовить я.
    Все согласились по принципу: «Баба с возу…!». Я же считал, что сало – это «сало!», а суп из сайры – это рыбный суп и зажаривать его лучше луком на растительном масле. А масло у меня было!
    Проходило обеденное время и наступало время отдыха! Погода стояла хорошая, светило солнце и днем было очень тепло.
    Все располагались, как могли. Лежали на траве, подстелив плащ или телогрейку. Велись тихие беседы,  рассказывалось то, что вспоминалось об охотах прошлых лет. А кто-то просто спал, как положено после сытного обеда, да с доброй чаркой!
    Но послеобеденный отдых быстро заканчивался и нужно готовиться к вечерней зорьке...
 
    Ярко врезались в память события именно из той самой первой моей поездки на Хасан в 1965 году! Наверное, потому, что первые?!
    Вспоминается наш поход к морю за дровами.
    Дорога длинная – туда 2 км и обратно 2 км, но с грузом дров. Море выбрасывает на берег все, что плавает.
    Мы собирали доски, палки, поплавки из березовой коры от корейских  сетей и все, что может гореть или на чем можно сидеть. Нагруженные мы возвращались в лагерь.
    Ноша была громоздкой и не удобной, поэтому мы часто останавливались для отдыха. Ружья были при нас. Мы уже почти дошли до лагеря, но снова присели отдохнуть.
    Николай Иванович увидел табунчик уток, летящий над нами, и показал на него.
    Утки летели высоко, метров 60 – 70! Петр Ильич поднимается и говорит:
    - А вот это, Эдуард, называется "королевский выстрел", -  и, поставив свое американское ружье «Smit» на плечо вертикально, выстрелил!
    Мы увидели, как летящая первой, крупная утка, штопором пошла вниз и упала в метре от Петра Ильича. Воистину, королевский выстрел!
    Это был селезень кряквы с изумрудным ожерельем на шее. Довольно крупная утка, почти как домашняя! При дележе трофеев, этот селезень оказался в моей кучке, и как я не сопротивлялся такой несправедливости, учителя стояли на своем.
 
    Дома, разделывая утку, я увидел на груди одну единственную ранку от дроби. А дробина была в сердце! Действительно это был «Королевский выстрел»!