Луч света с диска луны. Застава. Глава 30

Глава 30. История Шакал-а.

«Когда я был помоложе, чем вы, я не брезговал любым делом, что под руку подвернется. Один раз даже поразбойничать с голодухи пришлось, ну да речь то сейчас не об этом.
Недалеко есть деревня, сейчас уже, наверное, пустырь с пожухшей травой из-под которой как обглоданные кости все еще торчат остатки сгоревших стен. Деревня была богатая, и я там появился совершенно случайно. Уж даже подумывал, как там осесть... Ну да опять не о том...
В Чейндра в те времена трудно было найти работу – город с белоснежными тогда еще стенами враз оставлял без последней монеты. Я там провел пару месяцев, да живот с позвоночником стал вровень: хочешь не хочешь, а надо было куда-то податься. Вот и решил, проведать здешнюю округу. А народу тогда всякого шлялось в окрестности, что попроси любых хозяев переночивать, тут же получал от ворот поворот. Злой я тогда стал, несколько раз с другими такими же голодранцами, грабили дома. Один раз даже корову пытались увести, но тут на нас налетела стража, и многие головой поплатились за разбой. Я сам как убежал – до сих пор не могу понять, как мне могло так повезти. С тех пор я никогда больше грабежом не промышлял, хотя и злость на других не утратил. Просто стал более осторожным.
Так вот, о чем это я? Ах да! Был согласен я на любую работу – лишь бы кормили и не обижали сильно. Шлялся от леса к лесу. Ел то же, что и лошади – любую траву, что не слишком горька на вкус.
И тут мне повстречался охотник. Двух кабанов настрелял, так вот, попросил он ему помочь. Когда освежевывали их туши, у меня все нутро переворачивалось, стлюной несколько раз давился. Так вот, часть прокоптили, часть на завтрешний день оставили. Сноровистостью наверно приглянулся я ему, вот и позвал он меня с собой. Говорит, что лишняя пара крепких рук ему пригодится.
От обилия еды я осоловел как от вина. Даже похмелье наутро было. Конечно, я был согласен на любую работу. Вот так я попал в это село. Называлось оно как-то, то ли Узкая долина... да, называлось оно Узкая долина.»
- Отец, ты её то Узкой долиной называешь, то Скрытой долиной.
- Да ты знаешь, что у нас каждое поселение двояко назвается. А то и по три имени разных и более имеется. Я так считаю, что чем больше имен у этого места, тем место считается более обжитым.
- Какое еще название у наших Двух Холмов?
- В том то и дело, что одно. Не перебивай больше, мне и так трудно сосредоточится, когда вода сверху все за шиворот норовит угодить.
- Мы конечно никуда не торопимся, но я все еще не понял, когда же сама история начнется? - Я втянул голову поглубже, стараясь, чтобы проморзглый капюшен не касался ушей, а то они и без этого вот-вот отвалятся.
- Это я рассказываю, чтобы вам было понятно, из-за чего я там остался, а не бежал сломя голову.
«Так вот, прикоптили мы этих двух поросят. Поели требухи, куски сала в сумы набили, и пошли в то село. Путь был не близкий, все больше по лесу дорога, вышли мы на следующий день к вечеру. Мне то это было даже не в тягость: когда на себе тащищь столько еды, то тяжести не ощущаешь. Хотя на самом деле умаялись мы оба. Я отправился на сеновал – погода стояла чудесная. Наутро я поговорил со старостой этого села, и тот дал добро, чтобы я там остался жить. Дом поставить пообещал помочь. Мне же дал работу – прикармливать зверье в здешних местах. Это кроме тех случаев, когда на охоту мы вдвоем уходили.
Забираться приходилось и на два и на три дня ходьбы. Прикормленное зверье же должно было помочь по зиме продержаться до весны.
Волков отстреливать у меня не получалось, но вот у моего друга – это выходило просто великолепно. Так случалось, что если я его потерял из виду, то значит он ушел по следу стаи. Иногда быстро возвращался с одним подстрелышем на плечах. Чаще бывало что только под вечер выходил на меня. Фигуру я быстро наел, и мясо и шкуру мог нести один. Каний же ступал следом, или шел впереди меня, чтобы подстрелить глухаря какого или стрел прозапас нарезать. Когда я думал, что потерял его, тот каждый раз внезапно объявлялся, как будто все время стоял в паре шагов от меня.
Через некоторое время лес вокруг для меня стал как родной. Иногда даже с закрытыми глазами по одному только аромату исходящего от деревьев мог определить, где я сейчас нахожусь. А как еще, если все время из дня в день проводишь на ногах, носясь в поисках дичи, попавших в мелкие силки?
Село было укромно затеряно в лесу, посреди заросшей лощины, в которую не каждый полезет. Поначалу за все время я видел не более двух-трех человек за раз. Никакой стражи у нас не было. Посевные поля были далеко от самого жилья. Селяне пропадали там все время, живя в летних домах неподалеку от пахоты. В самой деревне почти никого не было, пока погода стояла теплая, вплоть до первых морозов...
Останавливался на ночь поначалу, как и в первую ночь, зарываясь в стог сена. Так шли дни. Одной из постоянно проживающих в селе была жена мельника. Такая пышная баба. Все время меня подкармливала. А когда его не было дома и все из соседей были в отъезде мы с ней встречались в нашем укромном месте. Прознал про это дело староста, да и велел мне в селе до возвращения мельника не появляться, иначе погрозился рассказать ему о нас.
После этого мне неделями приходилось находиться в походе. Дело нехитрое – взять мешек желудей да, разбросать у троп в округе. В другой раз – прорубить к воде дорогу. Или определить лежку волков, и сообщить об этом Каний-ю. Вообще я тогда не думал, почему это в деревне у леса столь мало охотников. Ведь набитое брюхо не интересует способ добычи того, что ранее им было проглочено.
Как-то я решил плюнуть на запрет старосты, поскольку невмоготу уже было терпеть. Решил рискнуть. Вызнал, что она там одна, и когда рядом никого не было заявился в дом. На-Али, как увидала меня, начала в голос рыдать, я уж испугался, что нас застанут – стал её успокаивать. Она мне и рассказала, что я такой здесь не один. Что много людей всяких со стороны приводят в эту деревню, используют как даровую силу, откармливают, а потом забивают как скот. Вроде как ценится это мясо кем-то, а кожа идет для пошива домашней обуви. Про меня ей староста сказал, что меня в эту неделю должна была постичь та же участь.
Вообщем, собрала меня в дорогу и велела бежать как можно скорей. Помню, что меня как обухом огрели. Ноги стали ватные. Ведь как бежать, если они этот лес вдоль и поперек знают? И вообще, правда ли это? Начал припоминать, что в лесу мне и раньше иногда слышались чьи-то человеческие шаги, да только Каний оставался спокоен, даже ухом не вел, что я думал, что это мое разгулявшееся воображение.
Струхнул я тогда изрядно. Помолился всем благим, чтобы они мне дорогу указали. Тут как назло Каний объявился. Вел он себя как обычно и на этот раз, дал мне задание, чтобы я шел вечером в сарай, где шкуры скоблят. Вроде как должен помочь ему с новыми. Но я сразу все понял, и не дожидаясь вечера дал деру...»

Шакал надолго замолк, полностью уйдя в себя. Да, спать уже хотелось не так уж сильно. Мороз по прежнему пробирал до кости, а рассказ хоть как-то отвлекал от вывертывающей наизнанку дрожи. Не заметил, как переключился на воспоминания о своей встречи с Нр-Саурит-ом.
- Всякий раз больно вспоминать о тех временах. - Шакал вышел из сомнамбулы.
- Что было дальше?
- А что дальше – через неделю я выбрался к первому поселению. Там я и остался. Там потом меня и принял на службу в Чейндра Покон-Старший.
- Это вся история?
- Да – вся. Через лет пять я потом пытался найти дорогу к этому месту вместе с двумя десятками дружинников, только припасы раньше закончились, а мы так никого и не нашли.
- Мда... - тоже мне – «страшная история». Хотя и веселой её тоже не назовешь.
- Может теперь ты расскажешь о себе? - Вот уж не знаю – не знаю.
- Нет, настолько же интересного со мной еще ни разу не приключалось. - Сейчас они ко мне относятся как к родному, а как только узнают больше, сразу станут как помешанные.
- Ну вот про этого коня расскажи. Как ты его заполучил?
- Ну как: было дело, была плата за него, а платой за него вышел этот конь. Порассказали про него всякого, как будто это монстр какой-то. А на деле если б не он, не знаю был ли я сейчас жив.
- Что в нем такого особенного? - Шакал присмотрелся к отвернувшимуся от него гнедого.
- То же, что есть особенного в небе над головой, что меняется с каждым биением сердца. Каким бы оно не было в данный момент, к нему привыкаешь, и не можешь представить себе существование без него.
- Мне сказали, что ты за него на Заставе бился на мечах с Уши-Градобоем. - Орон видимо проболтался.
- И что в этом такого?
- Он стоит такого риска, ведь это всего лишь конь?
- И мой самый верный друг.

Черный огонь встрепенул гривой, и самодовольно затрусил на полкорпуса впереди. Он что же, все понимает?