Диалог с собою

Шелест осенних листьев обвевал задумчивое молчание и придавал ему еще большую тягость. В пустоту вела тропа заросшей парковой аллеи. Сверчок умолкал от растерянности, сова убегала от страха, трава вспоминала былое, и с каждым говорила луна. Не зная слов и не имея языка, она красноречила протяжным словом. И враг ее главный, безмолвная тень, царящая всюду, была бессильна, когда белый, словно ткань ангельских одеяний, луч, ложился на гладкую поверхность пустующей лавки либо же на лик случайного прохожего, и завораживал внимание всея природы.
Цветок при свете луны становится загадочным, тигр становится жестоким. Очаровательно ее свечение, но только для тех, кто видит в нем очарование. Жаждущий увидеть – видит, луна не придирчива.
Маленький человек, не чувствуя ног, будто парил этой ночью над парком. «Где я?» - спрашивал он себя, иногда произнося слова вслух.
Он шел и не чувствовал ног, и он боялся посмотреть вниз. Страх накрывал его колючим одеялом, и человек не смотрел вниз, боясь опустить глаза, соприкоснувшись взглядом с ногами. Он шел, не чувствуя их.
И было ему невдомек, почему он идет тут? Маленький человек не ведал, как он очутился в этом весьма странном месте, он просто шел, и не чувствовал ног. «Где я?» - лишь спрашивал он, и двигались иногда его губы, произнося одни и те же въевшиеся слова удивления.
Луна светила то ярко, то она вовсе словно уходила, отдаваясь во мрака владычество. Маленький человек увидел лавочку рядом, и захотел сесть, но он понял, что нет воли у него, чтобы садиться, ибо боится он посмотреть вниз, взглянуть хотя бы мельком на свои ноги.
Лавка осталась позади, а маленький человек, не чувствуя ног, всё шел и шел, пока, узрев, что в парке не осталось прохожего, у которого можно было бы спросить, где его ноги, он вовсе отчаялся.
- Где же я?! – крикнул он в очередной раз. Эхом завибрировала грудь, и показалось, что не один здесь маленький человек, а много таких, не чувствующих ног.
- Подойди же, - услышал он ответ, раскатистый и какой-то невоодушевленный; точно сама земля обрела способность речи.
Маленький человек подошел.
- Чего ищешь ты, маленький человек? – вопросило древо исполинских размеров, смахивая лист со бремени своего.
- Я… Просто иду. Я иду, и я… Я не чувствую своих ног. – Не удивляясь чудесному видению, отвечал он.
- Иди же дальше, маленький человек. – И дерево закрылось от него, укутавшись гвардией больших листьев, и побрел он дальше, боясь опустить взгляд.
Он боялся, и ничто не способно было сравниться с его страхом. Ведь никогда, никогда еще заяц не рычал на волка, даже если волк – такой же заяц. И луна как будто потеряла надежду мириться с трусостью, она стала светить тусклее, и ноты белого омрачились нотами серебра, снижая октаву прекрасного.
- Я не знаю, где я! – Сказал маленький человек очень громко.
- Если не знаешь ты, - раздалось где-то не отсюда. – Не знаю и я.
И вновь голос был мудрым и волнистым. Очень сильным, волевым, но непередаваемо хрустальным и звенящим.
- Ты можешь хотя бы подсказать мне, - предположил маленький человек, и призадумался.
- Подойди.
И он подошел.
- Взгляни в мою кристально чистую поверхность. – Повелело озеро.
Маленький человек мешкал, но вновь не ведал он удивления.
- Ну, взгляни же! – Лунный свет заплясал на маленьких волнах озера, создаваемых маленьким ветром. Театр нетронутой природы – пример для любого театра.
- Я не могу. – Сказал маленький человек. Он ощутил, что волны, хоть и маленькие, они имеют под собою величественную основу. Ему захотелось взглянуть вниз, и проверить, есть ли у него самого основа, но он не решился. И в озеро он смотреть не стал, ибо не знал он лица своего.
- Почему? – Тонкими колокольчиками прозвенел голос водный.
- Я… Не чувствую ног! Я иду… И иду… И я не знаю, где я!
- Иди дальше, маленький человек. – Ответило озеро, и стали черными его воды, словно умерло озеро в мгновение маленького ока.
Отчаяние сменилось грустью, и маленький человек брел и брел… Видел он что-либо или нет? Он знал лишь, что ему страшно, и знал он, что не хочет смотреть вниз.
И не спрашивал он более, где он находится, и ответил на молчание ему ветер:
- Ты не знаешь, куда ты идешь, и ты не знаешь, где ты. Для чего ты здесь?
- И этого я не знаю.
- Иди по направлению моему, и, быть может, набредешь ты на верный путь.
Маленький человек остановился. Пахло странной, будто несобранною свежестью, неуверенной в себе, и коридор пути привлекал, приближался он в глазах с каждым биением сердца. И принял человек совет ветра, и был направлен куда-то. И перестал он чувствовать всё своё тело на каком-то участке пути.
Летучие мыши окружили его, и зашептали тысячью голосами, внушая саму природу дикого ужаса. Ночь обратилась тьмой, уши ушли, глаза ушли, чувства ушли…
- Вставай, - прошептала луна, явившись спасением небесным. – Иль не дорога тебе жизнь? Иль не видишь ты, что судьба крутит тобою, словно куклой? Иль не можешь узреть себя и подумать о себе? Иль ты не видишь человека в себе? Поиски окончились… Обрети ценность, человек.
- Стой, ветер. Стой, и повинуйся мне! – Сказал человек, и почувствовал он руку свою.
- Возвращайся к тропинке, ветер! – и почувствовал он грудь свою.
- Веди меня к озеру, - и сердце застучало в груди его.
- Ты вернулся ко мне. – Сказало озеро загробным басом, когда человек подошел к черным водам.
- Да. Сделай воду свою кристально чистой.
И озеро сделало, как велел человек. И человек взглянул на себя, и притронулся к глазам своим, а лицо воспылало улыбкой. Он окунулся в озеро, и вышел, и вновь велел ветру:
- Теперь к дереву пришла пора идти. – Голос Человека был агрессивен.
- Твоё желание.
- Я не стану слушать тебя, - сказало дерево, когда приблизился к нему Человек.
- Я приказываю тебе! – закричал Человек.
- Я не слышу тебя. – Дерево было закрыто густой зеленью.
Человек призадумался. Затем он погладил листья, и убрал грязь с твердых веток.
- Я знаю, куда я иду, - сказала личность, и голос был мягким, словно мысль облака.
И дерево открылось ему.
И присел он на лавку, и увидел ноги свои. «А я ведь не знал, куда шел» - подумал он, когда распахнулась перед ним дверь, ведущая в страну желаний.