Последнее слово государя

Каменистые своды высоких стен, простирающихся вдоль бесконечных коридоров, были напряжены; они дрожали и переглядывались, давили особо, как не давит жара, и даже мечтали. Они просили быть внимательными, и смотреть глубоко-глубоко, как бы с борта корабля вглядываться в дно океана. Не всё являлось тем, чем казалось, и был камень строг: он не ведал неведение.
Змеиные коридоры, лишенные всяких углов, плутали по дворцу, ища наживы, обвевали и словно ласкали бесчисленное количество комнат, встречались и вновь расставались, но в конечном итоге приводили к огромному балкону, открывающему вид на тронную залу. Они питались удивлением, которое излучал каждый, кто впервые проходил сквозь эту путаницу, и начинали дышать, точно были живыми. Балкон поддерживали колонны внизу, и колонны были на нем же, величественные, как деревья, и украшенные рисунками древних художников. И каждый своё видел в этих рисунках, душа показывала каждому, каким для него должен быть образ – толкование на основе мировоззрения.
Человек в длинном балахоне стоял и взирал сверху вниз на государя, что восседал на троне, подобно Богу. На голове человека был капюшон, и капюшон этот скрывал недоумение. Фигура вовсе неживой казалась, и лишь грудь то поднималась, то опускалась в порыве дыхания, учащенного новыми ощущениями. Слеталась пыль к его ногам, наскакивая на подошву черных сапог, и рисовала, научившись у духа старины, свои портреты.
И ждал человек, сняв капюшон, смотрел взволнованно, и неловко переступал с одной ноги на другую. Государь смотрел ему в ответ, и сложно было отвести взгляд от него, ибо не приковывал он даже, а насильно притягивал. Затем государь отвернулся, позволив человеку осмотреться хотя бы на мгновение, чуточку расслабившись. Первым делом он попытался увидеть, каким же образом можно спуститься вниз, к трону. Но все его попытки прийти к логическому выводу оканчивались неудачей, ибо стены являли абсолютный монолит, лишенный каких-либо трещин и проемов.
В зале отсутствовали картины, в ней не видать ни украшений, ни занавесей, вообще ничего нет, кроме колонн, трона да пыли. И это очень странно, это необъяснимо и немыслимо. Неужели государь и впрямь никогда не выходит отсюда?
Овеян легендами этот грозный владыка, и никто не ведает о нем даже самого малого. Все знают, что он есть, и что он был, и знают, что он будет. Человек занервничал еще больше от одной мысли, что ему предстоит разговор с этим, возможно, демоном.
Но государь молчал, молчал и человек. Ибо не смел он первым говорить.
И захотелось ему поскорее начать, чтобы поскорее закончить. Набрав в волю всю свою храбрость, что есть в душе, он сделал шаг вперед, и низко поклонился, как сделал это, только войдя на балкон.
- Сколько раз будешь кланяться мне? – Заговорил государь после секундного молчания.
- Сколько вы посчитаете нужным, владыка, - и человек поклонился еще раз. И еще раз он захотел поклониться, но государь остановил его. Одним лишь взглядом он приказал стать ровно.
И вновь молчание, и вновь страх. Что делать? «Он смотрит на меня, проникая в моё тело, в душу мою, и задевая сердце. Теперь он не думает отворачиваться, и я не могу отвернуться. Я боюсь роковой ошибки. Вид мой нелеп, я, верно, дрожу, точно холод опустился на гладкую поверхность балкона. Он понимает меня, он знает всё. Почему же я не могу понять ничего?»
- Тебе страшно. – Сказал государь.
Человеку стало легче, он сумел вдохнуть полной грудью.
- Да… - Ответил человек. – Мне страшно.
- Говори, что хотел сказать.
И человек выпрямился. Теперь к нему начала возвращаться уверенность, какая была до входа во дворец.
- Ко мне дошло известие, что вам нужна правая рука, владыка.
Ничего не изменилось на лице государя, у статуй – и у тех больше эмоций:
- У меня есть правая рука, - и он показал ладонь, украшенную одним лишь тонким серебряным кольцом.
Человек замешкался.
Ему резко захотелось выйти. «Я не способен достигнуть своей цели, я – ничто рядом с ним». И он не засмеялся, и даже не улыбнулся.
Человек поклонился еще раз.
Государь развеселился:
- Хватит кланяться мне, третий раз за последние минуты.
- Я…
- Хорошо. Я понял, для чего ты здесь. Скажи мне лишь одно: кто ты?
- Маг.
- Вот как? Ты умеешь творить чудеса?
- Я умею творить чудеса.
Государь опустил взгляд, и он больше не был так весел, и понял человек, что не так сказал он, как хотелось бы.
- Какие чудеса умеешь творить ты? – Спросил государь, когда прошла для человека вечность, и он не начал чувствовать себя, словно в аду.
Закрыв глаза и подумав о цели, он протянул вперед руку. В следующее мгновение струя огня прокатилась на метр по указанию длинного костлявого пальца. То был не настоящий огонь, какой пылает в камине, а более яркий, более горячий и смертоносный, он отдавал зеленотою в природе своей. Когда огонь погас, человек уставился с надеждой на государя. Но тот вновь опустил взгляд.
- Покажи мне чудо, человек, желающий стать рукой. – Он был грозен и мягок одновременно. Растерянность посетила мага.
«… Я понял, что его не интересуют фокусы».
И человек закружился вокруг себя, собирая порывы энергии, и затанцевали вокруг него молнии, и наполнился воздух свежестью призыва морских волн. Загрохотали ураганы, завопили бури, стенали криками нашествия огненные; человек словно говорил: «Я – повелитель стихий».
И шум утих. Мгновение, и в зале пусто, как раньше.
Человек вновь глянул на сидящего на троне. И тот вновь опустил взгляд, не впечатленный и, конечно, не испуганный ничем.
- Даю еще одну попытку тебе, умеющий вызывать ветер. Покажи мне чудо.
Ужас охватил каждую клеточку тела заклинателя бурь. «Даже стихийные бедствия становятся для него шуткой» - думал он.
И вспомнил человек о вулканах, и вспомнил о чудищах, о крылатых драконах и птицах Рух. Но всё, что мог он сделать, вызовет вновь ту самую реакцию, что была в прошлые разы. В голове мелькали слова государя о последней попытке, и он думал, и понимал, что государь позволяет ему думать.
Наконец он пришел к решению.
Человек зашептал заклинания, закрыв ясно-голубые глаза. Секунда, и по залу начали бегать прозрачные люди. Вооруженные воины, воплощающие разрушение. Бились друг с другом они, бились, как только может биться человек, но в сотни раз искуснее, сверкали их доспехи, словно молниями они являлись, ранее показанными. И падали они под взглядом государя, как игрушки, не имеющие сознания. И встал государь с места своего.
- Смотри же, маг, на чудо.
И сотворил он чудо, когда вместо сабель в руках прозрачных людей начали появляться розы, а грозный взгляд обращался мечтательным.
- Смотри на чудо, маг! – И вернулись молнии, но были они приятными, и били они в пол, и вырастала трава из него…

Рядом со мной появился ребенок. Я еле отвел взгляд от чудес внизу, но, увидев рядом с собою дитя, ничего не мог поделать, и более не смотрел на государя. В голове проносился и проносился приказ: «Убей Владыку!» Я щупал карман, резался об идеальное лезвие. Но не мог не смотреть на ребенка.
Я вновь глянул на владыку, когда пришло время. Тот сел на место, и трава вокруг него вновь стала камнем, а молнии исчезли.
- Ты знаешь, что такое чудо? – спросил он.
- Кажется, знаю теперь. – Ответил я и взглянул на ребенка.
Я взял его на руки.
На спине моей выросли крылья, и я спустился в зал. Мягкой поступью я подошел чуть ближе к государю, но неувядающий страх не позволил сделать больше.
- Это – чудо. – Сказал я.
- Твои крылья или этот ребенок?
Я опустил дитя на пол, и он пополз к владыке, но в мгновение спина его также разрослась в грациозных крыльях, и дальше он полетел.
- Ребенок с необрезанными крыльями. – Ответил я.
И лицо государя засияло. Он схватил ребенка, и прижал к себе. Затем отпустил его, и я увидел, как маленький человечек выпорхнул отсюда на своих крылышках, заливаясь смехом.
Я смотрел ему вслед, и боролся сам с собою. И со своим страхом.
- Я видел сон, - сказал государь, - и в этом сне я летал. Счастье моё было безграничным. Я видел земли, заросшие травой, и людей, дарящих другим людям розы. Чудо – это не магия.
Я ощутил в себе, что страх уходит и уходит с каждой секундой. Я подходил и подходил к государю, и всё больше боролся с собой.
Между нами было три шага. Он смотрел на меня. Я опустил руку в карман, схватил за рукоять кинжал.
Он поднялся, и подошел ко мне. Лицо его стало совсем рядом с моим. И он прошептал мне на ухо:
- Сабли – это не розы. Чудо – это не огонь.
Он отпрянул, затем протянул мне руку. В ней я увидел неземной красоты цветок.
Я выронил кинжал, и стал на колени.
- Прости, государь, ибо не ведал я, что творю! – Заплакал я.
- Ты разве еще не понял? - Государь стал серьезным. – Владыка.
Я взглянул на свои одеяния, ощупал свою голову, и наткнулся на корону. А человек сидел предо мною на коленях…
- Садись же на трон, и сделай поле, где будут расти розы.

И сделал так государь. И земли озарились божественным свечением и ароматом небесных роз.