Два брата - две судьбы

Иногда задумываюсь о том, как в жизни складывается, что семья как семья, родители почетные и уважаемые люди, а дети – ну, никуда. Или другое, - родители старались, нажили денег, а дети все растранжирили, пропили, прогуляли. Или, - в семье все хороши, а один сын, или дочь все портят. Бывает, что отцы и дети при работе, при деле, а внуки оболтусы.
Расскажу-ка вам историю о том, как сложились судьбы двух людей, двух родных братьев.
В моем классе, средней школы, учились два брата Коля и Вова по фамилии Ледяевы. Вроде бы, как родные, но чем-то отличались друг от друга. Коля был подвижным и шустрым, Вова, медлительным. Да и так, они не слишком были похожи друг на друга. Володя более коренастый и плотный, Николай – высокий и худой. Учились не хорошо и не плохо, особо ничем, среди остальных учеников, не выделялись.
Время шло, вот уже и восьмой класс, который в мое время считался выпускным, и можно было, получив аттестат, идти учиться далее в техникумы, или работать.  И так получилось, что Володю приняли в автодорожный техникум города Терны, что на Украине, а Николай продолжал учиться в девятом классе той же школы. После восьмого класса мы уже, чувствовали себя взрослыми, девчонки начали влюбляться, а парни, чисто по мужски, выяснять отношения между «своими» и «чужими». И здесь, как-то Николай резко покатился вниз, стал дремать на уроках, потому, как долго гулял по ночам, отвечал на вопросы преподавателей не то и не впопад. Начал самостоятельно курить, возможно, и выпивать спиртное.
Конечно, у него появился такой же друг из нашего  класса Володя Петриченко. Жили они почти рядом, вместе и «промышляли» после уроков. Разные у нас были учителя, но считались хорошими те, кто меньше требовал и придирался. А, вот, учительница по английскому, была для нас совсем не хорошая, потому, как очень требовательная и категорически строгая. Бывало, что мы, сговорившись, просили Вовчика и Николку, чтобы они садились на первую парту и «выкуривали» своим табачным перегаром англичанку, которая напрочь не переносила этого запаха. У нее, потом, начинала болеть голова, и она уходила на свежий воздух. Потом возвращаясь  в класс, прогоняла наших двух «лебедиков» на последнюю парту, а они не желали идти  и снова усиленно на нее дышали, и снова она удалялась… Урок был сорван, на следующий раз учить приходилось то же самое, а это уже было проще.
Дело близилось к завершению нашего учения в девятом классе, но у Николая не было положительных результатов, одни пропуски занятий и двойки, а потому ему пришлось уйти со школы и пойти в «бурсу» - профтехучилище, кое он с горем – пополам окончил после того, как отслужил два года в армии. Одно было хорошо, что у него буйствовала страсть к вождению мотоциклов и автомобилей, и он перед армией окончил курсы в автошколе. В армии - крутил баранку мощной машины «Урал».
В то время, его брат Володя, окончил учебу в автодорожном техникуме и тоже пошел в армию. После армии, наши братья встретились в родном городе и продолжали работать в центральном городском автопарке, который кратко назывался АТЦ.
Володя стал начальником колонны, а Николай был в его подчинении, чему он немного сопротивлялся. Здесь приходилось часто ездить в командировки по разным городам СССР, включая и нашу столицу Москву.
Как-то Николаю представилась возможность поехать в Москву, в командировку своим ходом, по запчасти для авто, которые обслуживались в автопарке. В столице не то, что в нашей провинции, городе Желтые Воды, на Украине. Там, вечерами,  можно найти, чем заняться молодому, красивому парню. И в один из таких вечеров, Николай познакомился с очень милой девчонкой, Олей. Спустя двух вечеров, на третий, она уже осталась на ночь у него в общежитии. Наверное, это была любовь с первого взгляда, а потому все так и случилось.
По приезду из командировки, через некоторое время, Николая, вроде бы как подменили. Он стал улыбчивым, тихим и задумчивым. И все поняли, что Ник влюбился даже потому, что он продолжал обивать пороги начальника, тобишь, своего брата Володьки, чтобы тот снова отправил его в командировку в Москву. Володька шел ему навстречу, и Николай почти каждый месяц был в столице.
Уже пошел третий месяц знакомства наших влюбленных, как только отец и мать, Оли, заметили, что дочь беременна. Папа был в большом семейном и страшном гневе, но наружу это не могло просочиться потому, как «Это» было бы большим позором и унижением для министра Путей Сообщения Советского Союза, героя великой Отечественной войны, имеющего и другие награды нашей Родины. И если бы это всплыло наружу, то что бы сказали его друзья и недруги - министры? Да что там министры, - что бы сказал Сам Дорогой Леонид Ильич Брежнев?
И так, в один из командировочных вечеров нашего Николая, он был схвачен и доставлен прямо в кабинет, на ковер его будущего тестя, а поскольку этот кабинет был на дому у министра, то разговор произошел тайно и дуплексно (в одну сторону). Наш Ник, как блудливый кот, понурив свою буйную головушку,  молча, выслушивал, что ему втирал тесть – министр.
- Почему же, тесть? Вы спросите, и будете правы.
Хороший вопрос.
Да потому, что наша Оля была уже на третьем месяце беременности и что-то предпринимать – было уже поздно. И когда Андрей Ильич (так звали тестя), узнал подноготную нашего пройдохи, то лицо его  побагровело под красный кумач и руки, от тряски  не могли держать носовой платок, которым он в тоже время утирал себе слезы. Только лишь одно, со слов тестя, мог разобрать наш зять:
 - Ну, держись, зелень. Я из тебя сделаю человека!
***
Как-то мне пришлось беседовать с моим одноклассником Володей Петриченко, это тот, что с Николкой, выкуривал англичанку. И он мне рассказал удивительную историю.
Однажды, говорит, раздался звонок в дверь. Иду открывать. Смотрю, на пороге высокий, стройный офицер, в черной форме капитана второго  ранга военно-морского флота. Фуражка надвинута на самые глаза, из-под нее, легкая проседь черных волос. Спрашиваю, мол, что вам надо, и когда фуражка сползает на затылок, я вижу Ледяева Николая! Был здорово ошарашен!
 - Колян, ты ли это!
 - Да, это я, Вовчик, - отвечает он, - не ожидал увидеть такого?
Тут пошло братание. Сели за стол, хорошо отметили встречу, поговорили о том, о сем. Николай рассказал всю правду о себя, о том, как он стал совершенно другим человеком, о том, что они с Олей живут хорошо и любят друг друга.
Говорил, что было очень тяжело себя перестраивать, потому, как привык к свободе, а тут надо все время соблюдать правила этикета, правильного поведения при встречах с высшим руководством. Постоянное планирование своего рабочего дня, ни минуты покоя из-за деловых встреч, конференций, презентаций. В общем, - суета и нервы!
 - Иногда закрываюсь и напиваюсь до поросячьего визга, - разоткровенничался подвыпивший Николай.
 - Я и сейчас мечтаю о свободе выбора, свободе отношений между людьми, независимости от этих "тузов", - он многозначительно поднял указательный палец вверх.
 Конечно, Николай, восхищался своим тестем, мол, он слов не бросает на ветер.
 - Сказал, что сделает из меня человека, и сделал!
 - Я прошел Высшую партийную школу, ускоренный элитный курс политуниверситета, военного дела. Знаю немецкий, французский, испанский, итальянский и английский, ходил  по Северу на атомоходе «Ленин» замполитом, вхож в элитные офицерские круги Северного Округа флота, - хвалился Николай.
 - С дитём нам не повезло, печалился он. Умерла наша Оленька на первом году жизни, там что-то было не так с внутренними органами от рождения. Живем с Олей недалеко от Москвы, на даче у тестя со всеми удобствами, сауной, бассейном, там прислуга, - обслуга по высшему классу. Два автомобиля – иномарки, один мой, второй ее. Тесть не пользуется авто, его возят в любое место и любое время суток по его звонку.
Володя продолжал свой рассказ, а мне на ум, почему-то, пришла мудрая пословица о том, что "черного кобеля, не отмоешь добела".
Потом, говорит, мы пошли прогуляться по нашему городу, по нашим местам, где проходила юность. По пути, неожиданно, встретили нашу школьную «англичанку». Николай, как обычно, надвинул фуражку на глаза и начал с ней говорить по-английски.  Она сначала отпрянула в сторону, начала отвечать, запуталась в своих ответах и его вопросах, а потом, узнав знакомые нотки в голосе, почти, что закричала:
 - Коля, неужели это ты? Если бы мне кто-то тогда сказал, что ты будешь настолько хорошо знать английский, то я бы, со смеху не дожила до этих дней! К тому, же ты еще и знатный офицер!
***
С тех пор прошло пару десяток лет, а может и больше. Союз нерушимых республик свободных - рухнул. Началось  другое время. 
Недавно пришелся случай поговорить с Володей Ледяевым, братом Николая. К нему, я зашел домой. Да и в другом месте я бы его встретить не мог, потому, что Володя... инвалид. У него травмирован позвоночник и он почти, что не поднимается на ноги, а больше лежит. У него есть жена, и младшая дочь при них, ухаживает за отцом.
Начали говорить о наших школьных годах, о жизни, и как подобает, ругать наших правителей за нашу маленькую зарплату. Володя рассказал, как получил травму на производстве, стал инвалидом, а потому производство ему выплачивает дополнительную пенсию по инвалидности. Очень жаловался на своего брата Николая, мол, не звонит, не пишет, денег не шлет даже моим детям, не говоря обо мне. Слишком занятой, давно стал генералом, защитил докторскую, а про меня забыл, звонит один раз в год.
 И такую тоску и, своего рода, зависть к делам и богатству своего брата, я увидел в душе Володи, что сам бы рад был помочь, да нечем. Тоску о жизненной несправедливости о том, что такая неравноценная судьба выпала двоим родным братьям.
Вот, - один генерал, доктор, пользуется всеми благами, получает военную пенсию, не знает, куда деньги девать. Недавно, снова перечислил некоторую большую сумму на детский дом в Москве, а о родном брате забыл.
Второй, – инвалид, который привязан к постели, требует постоянного ухода за собой, не имеющий достаточно денег  на приобретение лекарств.
И я подумал так, что, возможно, наша зависть к богатству других и жалость к себе усугубляет нашу позицию в этом  мире зла и насилия и уничижает её до самого низменного положения.
 Такие мои выводы, на основании того, что мне приходилось встречать и ранее, Володю здорового, работающего водителем в автопатопарке, но постоянно жалующегося на своего брата. Видать, зависть находила брешь в его душе и продолжала ее точить, как червь точит яблоко. Потом, я встретил Володю на долгом лечении – с травмой ноги, а вот, сейчас, – полный инвалид.
 С другой стороны, "царей" воспитывают с пеленок, к тому же они рождаются "царями". И если взять с улицы человека, который уже понюхал воздух свободы, то "царя" их него не выйдет!
 Мне, не дано судить какие там у них братские отношения, кому из них легко, а кому тяжело, и кто кому по жизни обязан.
Возможно, где-то я и ошибаюсь, но наша жизнь и жизнь наших ближних,  все решает и сама обо всём говорит за себя.