Рыбалка на море

        Работа в приёмной комиссии в 1972 году полностью перечеркнула лето. Все дела закончились только к сентябрю. Пригласил ректор и порекомендовал поехать отдохнуть по путёвке на море. Зная мои увлечения, посоветовал взять с собой спининг  с самодуром, необычную снасть на которую якобы ловят черноморскую ставридку. Снасть действительно оказалась необычной: спининг с большой морской катушкой, позволяющей быстро выбирать из глубины шестьдесят, восемьдесят а то и все сто метров леску к концу которой крепится, так называемый, столбик-самодур в виде тонкой жилки длиною метра полтора с короткими поводками на расстоянии в 10-15 сантиметров. Крючки небольшие, но обязательно  белые, блестящие, играющие одновременно роль и крючка, и маленькой блесны, привлекающей рыбу. Именно на них, без всякой насадки, должна браться черноморская ставридка, почему, повидимому, и назвали эту снасть самодуром. К концу такого столбика  привязывается достаточно мощный, обязательно обтекаемый груз, что бы при погружении снасть не вертелась и не уходила в сторону.
        Сомнения были большие, что вот так просто на голый крючок будет браться рыба, и даже не одна, а много, сразу на все 10-12 крючков, как о том рассказывал ректор, тоже заядлый рыбак.
       Сборы были недолгими и в первых числах сентября мы с женой оказались сначала в Новороссийске, а затем в Кабардинке, в небольшом курортном посёлке на берегу Чёрного моря. Южное солнце ещё грело вовсю, пляжи были усыпаны бронзовыми телами отдыхающих курортников, море ласкало тёплой водой, но всего этого хватило на 3-4 дня после чего навалилась скука от бесцельного лежания и времяпрепровождения.
         На четвертый или пятый день по пляжному радио объявили, что желающие могут поехать на рыбалку в открытое море. Было сказано во сколько и откуда отходит теплоход и стоимость билета.
         В назначенный час, заплатив по рублю за поездку, мы с волнением взошли на палубу старенького, видавшего виды теплохода. Публика была разнообразной, в основном мужской и многие с большим неудовольствием косились на мою спутницу. Кое-где раздавались довольно прозрачные намёки, что баба на борту явно к неудаче. Что поделаешь,  приходилось всё это молча сносить.
        Вскоре теплоход загудел, дал задний ход, развернулся и взял курс в открытое море. Все затихли в настороженном ожидании чего-то необычного. На палубе распоряжались два человека: капитан, почему-то ходивший босиком с засученными штанинами и рыбак-лоцман, наоборот, несмотря на жару, обутый в добротные кирзовые сапоги.
          Наконец вышли в открытое море и наиболее нетерпеливые рыбаки со своими разнокалиберными снастями начали занимать наиболее удобные места у бортов. Присмотревшись мы тоже придвинулись поближе к борту. Напряжённое ожидание прервала громкая связь по палубе рекомендовавшая не брать в руки незнакомую рыбу, так как могут попасться на крючок морской чёрт или дракон, а укол игл этих ядовитых рыб достаточно серьёзен и даже опасен для жизни. Нужно было в сомнительных случаях приглашать лоцмана который, как оказалось потом, сапогом наступал на рыбу и плоскогубцами вынимал изо рта застрявший крючок, после чего рыба осторожно выбрасывалась за борт.
        Наконец поступило указание остановить машину. Гул двигателя замер и наиболее ретивые рыбаки тут же поспешно начали опускать свои самодуры с борта в воду и тут же поплатились за свою поспешность. Судно ещё двигалось по инерции вперёд, снасти уносило водой вдоль борта назад, они перехлёстывались между собой, частично закручивались в винт и обрывались. Попытка спасти их ни к чему не привела и вскоре палуба разразилась стенаниями и обычной в такой ситуации бранью. Некоторые из пострадавших опять начали ссылаться на неуместное присутствие женщины на палубе. Остановило всё это возмущение вмешательство лоцмана, рекомендовавшего до особого его распоряжения снасти не забрасывать, Но у половины рыбаков их уже не было, а места у борта заметно освободились. Затем снова заработал двигатель, теплоход отработал назад, погасил ход и закачался недвижимый среди изумрудно-голубой воды. Наконец-то была дана команда начинать рыбалку. По советам бывалых, нужно было опустить самодур в воду, смотать 10-15 метров лески, остановить катушку и несколько раз удилищем короткими рывками поподнимать груз. Если крючки попали в косяк рыбы, ставридки хватают их, поднимают груз и леска провисает. Вот тогда=то и нужно быстро выбирать её из глубины вместе с уловом. Если же груз продолжал тянуть в глубину, отпускали ещё несколько метров до тех пор пока не попадали в косяк ставридки.
       Мой первый заброс, к сожалению, тоже оказался неудачным. Катушка разматывалась и разматывалась не попадая в косяк, второй конец снасти оказался не фиксированным и, исчерпав все сто метров самодур бесследно исчез в морской глубине. Для меня это была самая настоящая трагедия. В запасе ничего не было и я стоял растерянный, чуть не плача от досады, наблюдая как другие рыбаки уже вытаскивали из глубины по 8-10-12  серебристых, бурно бьющихся  на палубе рыбок величиною в 15-20 сантиметров. Не знаю почему, но я чем-то приглянулся наблюдающему за всем лоцману и он подарил мне свой запасной самодур, намотанный на мотовильце.
          Снасть оказалась счастливой или, скорее всего, мастерски сделанной. Первый заброс и сразу же пятнадцать рыбок на пятнадцати крючках. Новый заброс и вновь такой же стопроцентный успех. Обездвиженное судно качало бортовой волной, вытащенный из воды самодур с трепещущими рыбами и грузом катало по палубе, крючки и поводки путались и большее время рыбаков уходило на их распутывание. Иногда в глубине крючки двух рядом идущих снастей сцеплялись, что тоже заставляло потом их долго разъединять  Всё это выплёскивалось в виде характерных мужских словесных эмоций, разносящихся по притихшей палубе.
         У нас же удача следовала за удачей. Подняв спининг с уловом, я не укладывал его на палубу а держал на весу, пока жена быстро, быстро не снимала всю рыбу с крючков. Затем следовал новый заброс и, спустя несколько минут, вновь дюжина ставридок оказывалась в авоське. Теперь на нас многие смотрели уже с завистью. После пятого или шестого заброса на одном из крючков оказалась какая-то довольно крупная, по сравнению со ставридой, рыба. Рыба билась на палубе, помятуя наставление лоцмана, брать руками мы её боялись, хотя  своим видом она что-то мне напоминала, но что, я никак не мог сообразить. Каково же было наше недоумение, когда подошедший лоцман не сказал нам, что это обыкновенная селёдка, так часто встречаемая нами на прилавках магазинов и впервые увиденная в естественном живом виде.
         Через час наша авоська наполнилась рыбой. Ни морской чёрт, ни морской дракон на наш самодур не соблазнились, но в уловах других рыбаков они были и мы все бегали посмотреть на эту экзотическую чудо-рыбу. Потом косяк отошёл, клёв прекратился и теплоход направился к берегу.
        В последующие дни мы опять и опять отправлялись на эту удивительную рыбалку. Подаренный лоцманом самодур работал безотказно, пока не был кем-то оторван во время вываживания из глубины очередной дюжины ставридки. Как объяснил тот же, теперь уже знакомый гид-лоцман, скорее всего это была черноморская акула катран, хватающая иногда снасть с рыбой. Акула небольшая, до 14 килограммов весом, для человека не опасная, но ставриду она любит и снасти с уловом откусывает, досаждая, тем самым, местным рыбакам.
         Спустя несколько дней задул знаменитый для тех мест норд-ост, разгулялся шторм и рыбалка прервалась, а вскоре закончилось и время нашего отдыха. В виде трофея домой я привёз несколько подсоленных и завяленных ставридок, да ещё память о море, на котором я был впервые, о теплоходе, необычной рыбалке и той живой селёдке, выуженной из морской глубины а не купленной где-то в рыбном магазине.