Святополк и цепи Скорпиона Ч. 1 Гл. 1

Часть  1   Ученик Руевита.
                Пусть так. Но я пойду вперёд без колебанья…
                К. Бальмонт.
Глава 1

- 1 - 

Святополк выехал из дома ранним утром. Провожала его до ворот только Весена – старая его няня и кормилица. Прошептав стих какой-то молитвы, кажется что-то из «Воззвания Нового Пути Белбога» - юноша точно не разобрал – она заплакала и достала из свернутого платка почерневшую от времени деревянную цепь.
- Возьми ее,- услышал он едва слышный шёпот.- Цепянка эта волшебная. Поможет тебе в трудный час,- и кормилица, утерев слезу, надела цепь на Святополка.
Они крепко обнялись, погрустили чуток, и молодой витязь, вскочив на коня, тронулся в путь.
Одет он был как воин – кираса,  отделанная серебром, закрывала грудь, под доспехом тонким кружевом шуршала кольчуга, меч в ножнах и широкий кинжал, одинаково пригодный как для трапезы, так и для поединка, расположились на поясе, а лук (и колчан со стрелами), облюбовали себе место на спине. Завершало облачение длинное, но легкое копье, которое молодой князь приторочил к седлу. Там же – у стремени – находился сверкающий шлем с широким забралом, который молодой воин и не подумал одеть, позволяя прохладному северному ветру приятно обдувать его загорелое задумчивое лицо. А задуматься, между тем, было о чем.   
      Десять лет минуло с тех пор, как армии Бухнадара Аграмбы – Великого Владыки Мокинзара, эмира Скифостана (или Кифии, как называли этот край в Роце), падишаха Шигорума, султана Арамека и Маврии – стран Юго-Запада и правителя обширных пространств Курфистана, раскинувшегося между Роцем и Южным океаном, вторглись в пределы стран Междуморья – Гиспии, Гринуэлла, Галиндии и Роца.*
Все эти годы Святополк прожил под присмотром Весены, потому что никого из ближайших родственников у него не осталось. Отец его погиб; мать, поседевшая за ночь, умерла от горя, а отцов брат – киричский князь Данислав – сгинул бесследно, по слухам, так и не добравшись до спасительного Лукоморска. А, помимо того, пропала и младшая сестра его - Ярослава (или попросту - Славка). Причём случилось это в тот самый  страшный и памятный день рождения. И это был отдельный счёт к Бухнадару.
Времени даром, надо заметить, молодой князь не терял; попусту годы не разбазаривал. А провёл их в упорных ратных занятиях и тренировках. И месть Бухнадару была его путеводной звездой и заставляла снова и снова  скакать на коне, фехтовать, лазать по деревьям, и, обитая в лесу, обходиться лишь тем, что сумел добыть себе сам голыми руками. И потому превратился он теперь в высокого статного воина, готового к лишениям и походам, вполне способного к любым испытаниям.
Нужно заметить, что близких друзей у Святополка в последнее время, можно сказать, не осталось. Вернее, он, конечно-то, были, но очень уж далеко. Яромир бежал с братьями в Лукоморск, двоюродный брат Всеволод наезжал из Кирича – второго по величине города Роца, где прежде княжил его отец, князь Данислав – раз в год-два, да и остальные поразбежались кто куда. С прочими же юный княжич как-то не сошёлся. Одни сами сторонились его оттого, что Святополк был высокороден, а значит, как они думали, не в меру горд и спесив, другие уже самому сыну Ратибора казались непригодными для задуманной им мести, и поэтому в друзья и сподвижники не годились.
Вот так, своими трудами, а главное, своим одиночеством, молодой воин подготовил себя к участи смелого и ловкого разведчика, достойного ученика Руевита,* «незримо пробирающегося чрез вражеские заслоны». И поэтому, когда, незадолго до отъезда Святополка, его посетили Всеволод и Яромир, которые так же постоянно обдумывали планы мести ненавистному «Буху», и сколотили в Лукоморске целый отряд своих сподвижников - таких же молодых людей,  как и они сами - сын Ратибора вынужден был отказаться от предложения возглавить дружину, насколько бы это предложение не казалось ему заманчивым. Ведь он давно уже обдумал свой путь. Оттого Всеволод и Яромир отправились обратно ни с чем, а молодой князь, спустя несколько дней, выехал из дома навстречу своей судьбе.

- 2-

Путь витязя лежал между холмов, поросших вереском и земляникой. Стёжка, протоптанная редкими путниками, едва виднелась, но Ветролёт, а таково было имя коня, угадывал желания хозяина и лёгкой рысью мчал Святополка строго на запад – туда, где начинались пределы Безымянного леса, простиравшегося на многие - многие вёрсты, и за которым лежали земли Гринуэлла. Где-то там, кажется, в старом замке исчезнувшего графа Плантвейна (во всяком случае, так говорили), находилось логово Бухнадара. И этот замок был первой целью молодого князя.   
Ехал воин в глубокой задумчивости. Однако тревожные мысли, блуждавшие в голове, равно, как и пряные запахи трав, никоим образом не мешали ему окидывать цепким взглядом окружающее пространство, посреди которого мерещились ему многочисленные враги, засевшие в засаде. Правда, сколь он не озирался, ничего опасного высмотреть не удавалось, о чём витязь даже немного сожалел, так как кровь кипела в его груди и побыстрее применить на каком-нибудь «рыжекафтаннике», своё воинское искусство явно не терпелось.
 Так прошло время до полудня. Когда же солнце встало в зенит, Святополк подъехал к купе стоявших в открытом поле деревьев, спешился и достал из сумы нехитрый обед, завёрнутый в полотенце. Отпустив коня попастись, молодой воин расположился в тени старой дикой груши и приступил к трапезе. Впрочем, трапезничал он недолго. Солёная оленина и сыр быстро подкрепили непривычного к излишествам путника, и он, завернув остатки еды в холстину, совсем уж собирался спуститься к ручью, пробегавшему меж камней, чтобы утолить жажду, но в это время заржал Ветролёт. А это могло означать только одно: кто-то был рядом, и гораздо хуже - как промелькнуло в голове у молодого князя,- что этого «кого-то» он просмотрел. «Тьфу ты, ноги твои зелёные!»*- воскликнул в сердцах Святополк, вскакивая и выхватывая меч. Но это оказалось лишним. Потому что из-за дерева появился не вражеский воин, а низенький, чудаковатого и вполне мирного вида старичок с длинной, седой, развевающейся по ветру бородой и такими же длинными волосами, ниспадающими на плечи. И длинном грязном балахоне, имевшем сходство с мешком, к которому пришили рукава, да в красной шапке без полей.
Разглядев незнакомца, юноша опустил клинок и, уважая седины встречного, поклонился ему, не зная как себя вести. Тот же, поклонившись в ответ, и нимало не смутившись, заговорил:
- Я знал твоего отца, Святополк, и нарочно вышел, чтобы тебя увидеть, так как дорога твоя длинна, трудна и опасна. Цель же далека и нелегка  задача. Ты сам не ведаешь, в  какие земли занесёт тебя это странствие. А так как я желаю тебе удачи, то решил дать тебе в поводыри одну вещицу,- с этими словами старик протянул молодому человеку поцарапанную серебряную стрелку величиной с ладонь.
- Если заблудишься,- продолжил незнакомец,- положи её на землю, и она укажет тебе дорогу.
Князь взял стрелку в руки и недоверчиво повертел её, рассматривая.
- Прости, добрый человек,- вымолвил он,- но я что-то не очень понял: дорогу, куда она укажет? 
Тот бросил на Святополка сердитый взгляд, всем своим видом показывая, что старших слушать нужно беспрекословно, а не задавать глупые вопросы и проворчал:
- Туда, куда тебе будет нужно… И вот  ещё что: с Черномазиком будь построже, а то он тебе на голову сядет;  Бренксу и Грегину от меня кланяйся, а с бароном держи ухо востро,  больно уж скользкий  тип. Да стрелку мою держи под рукой, на случай, если встретишь Карама. Ни чуть не промешкай – втыкай ему прямо в сердце, давно пора.
Тут нужно заметить, что сын Ратибора был несколько ошеломлён злодейскими намерениями с виду вполне благообразного старичка, однако же виду не подал, а только вгляделся в него повнимательнее. А старик потёр мясистый нос, поросший кое-где пучками седых волос; бросил из под косматых бровей острый, холодный взгляд, и быстро сказал:
- Ну, всё, пожалуй. Я пошёл, а ты держись. Будь молодцом.               
  И зашагал прочь, оставив молодого воина недоумевать над его предостережениями.  Когда же, мгновенье спустя, Святополк опомнился, незнакомец успел отойти на десяток саженей и наполовину скрыться в высокой траве.               
- Погоди, добрый человек,- прокричал тогда княжич.- Как тебя величать?
Обладатель красной шапки обернулся, и что-то буркнул в ответ.
- Сте…- только и долетело до Святополка.
- Я не понял,- выкрикнул тот снова и кинулся следом, но старика и след простыл.
 
- 3 –

Чуть потоптавшись на месте, и пару раз оглянувшись вокруг, раздумывая о том, откуда бы мог взяться (и куда подеваться) чудной старик, молодой витязь вернулся  под грушу, где остались лежать его пожитки. Подобрав полотенце с остатками трапезы, он сунул свёрток в дорожную суму.   
- Эй!- воскликнул тут кто-то хриплым фальцетом.- Можно бы и поосторожнее, хозяин.
«Новое дело,- усмехнулся Святополк,- кто-то залез в мою сумку, да ещё называет меня хозяином» Не испугавшись и не колеблясь ни мгновенье, ибо подобные слабости не были присущи молодому князю, он запустил руку внутрь, схватил нечто копошащееся и вытащил на свет.
- Ты кто?- только и смог промолвить витязь, увидав перед собой непонятное существо,   величиной не более локтя, одетое в грязные порты и покрытое то ли перьями, то ли шерстью столь обильно, что безволосым оставалось одно сморщенное личико.
- Сначала отпусти меня,- потребовало нечто; ведь воин продолжал держать его прямо перед собой, а оно размахивало руками, ногами, корчило рожи, и, судя по всему, намеревалось прицельно плюнуть Святополку прямо в глаз.
 Молодой князь осторожно опустил существо на землю. Тогда оно аккуратно, с птичьей грацией, пригладило свои перья, а потом заговорило таким голосом, какой можно было бы ожидать от простуженного ребёнка.   
- Я – Черномазик. Твой домовой,- гордо, но с ноткой обиды, произнесло существо.
- Интересно,- тут же перебил его молодой воин, вынужденный поверить в ожившую на его глазах сказку,- но если ты домовой, то должен быть в первую очередь привязан к дому, а потом уж к хозяину. Как же ты осмелился уйти от родного очага и пуститься в дальнюю дорогу, полную невзгод и приключений?
- Да, это было не просто,- согласился маленький дух, покивав,- но, услышав, что тебе в пути грозят страшные опасности, я очень испугался и решил, что моё место должно быть рядом. А, кроме того, я оставил на хозяйстве своего младшего брата. И вообще, я целую тьму раз спасал тебя от разных бед, когда ты был маленький. На ночь рассказывал сказки…да что там говорить, всегда, по мере сил старался отводить беду от нашего жилища… Однако тебе не кажется, что мы разболтались? И давно пора в дорогу? Ведь скоро вечер, а нам нужен ночлег,- добавил домовой со строгой деловитостью. 
С этим нельзя было не согласиться, но Святополк решил сразу показать кто тут главный. И поэтому (вспомнив предостерегающие указания старика, встреченного им на дороге), со всей строгостью, на которую только был способен, произнёс:
- Вот что, Черномазик, коли уж ты за мной увязался, то так тому и быть, но я хочу, чтобы ты кое-что усвоил. Во-первых,- князь загнул указательный палец,- ты мне должен во всём подчиняться. Указывать  не можешь, только советовать. Во-вторых,- он загнул средний,- сиди тихо - в сумке - и не высовывайся, пока не скажу. Понял?
Домовой кивнул головой, а потом, преданно глядя на хозяина, тихо проговорил:
- А в-третьих, в-четвёртых, будет?
Было не понятно, серьёзно он интересуется или нагло иронизирует. Оттого Святополк хотевший было улыбнуться, подумал, что не стоит  разводить лишнее панибратство и, сдвинув брови, сурово промолвил:
- Не будет!.. Пока.- И погрозил домовому пальцем.
    
- 4 –

Путь по земле Роца подходил к концу, потому что от Рудана до таинственного и грозного Безымянного леса было не более чем пятьдесят вёрст; и молодой, закалённый витязь на добром коне вполне мог бы преодолеть это расстояние гораздо быстрее, чем вышло у Святополка. Однако князь избегал дорог. Ведь насколько горяч он не был, а всё ж прекрасно понимал, что не стоит раньше времени ввязываться в бои с «рыжими кафтанами». И не о себе он при этом переживал, а о невинных обитателях родного края. Ведь слух о нападении на бухнадаровский отряд, конечно же, распространится, дойдёт до самого Бухнадара, и тогда… Потому держался он только направления и выбирал почти незримые тропки. Так как по большим дорогам, особенно на перекрёстках, конечно же, стояли походные кибитки с мокинзарскими лучниками, в распоряжении которых были маленькие, но выносливые степные лошадки и своеобразное средство связи с другими мокинзарскими постами – сигнальный костёр, готовый в любую секунду  вспыхнуть и взметнуть в воздух тревожную, чёрную гарь. 
Домовой, не пытаясь выбраться, послушно сидел в сумке, высунув одну лохматую голову, которой постоянно вертел в разные стороны. («Запоминаю дорогу»,- пояснил он.) При этом он без умолку болтал, не переходя, впрочем, границ, очерченных для него Святополком.
Как же много нового узнал молодой князь о жизни домовых! Открывались такие подробности, что оставалось диву даваться. Оказывается, ночной народец был вовсе не прост. Род, например, Черномазика, по древности своей, намного превосходил род Святополка, а в предках своих домовой числил такого далёкого пращура, что и представить себе невозможно. Жил тот, как выходило, в те ещё времена, когда и людей-то  на земле не было. Да что, людей! Ещё даже «трёглазые» не народились.    
- А это кто такие?- поинтересовался молодой воин.
- А…- протянул домовой,- это до вас такие были, до людей, то есть. Но мы с ними не дружили и не служили им никогда. Какие-то они были смурные.
-Какие-какие?- переспросил князь с улыбкой, но домовой только махнул мохнатой лапкой, как бы показывая, что не суть важно.
Кроме всего прочего, князь выяснил, что клан его необычного спутника «относится к старинному дворянству», но лично сам домовой «этим никогда не кичится, потому что настоящий вельможа - образец скромности». Самого же Черномазика следовало правильно именовать – Чёрный из рода Мазов, хотя, говоря по чести, так нужно делать не раньше, чем тот женится.
 Помимо сведений из жизни домовых, витязю так же удалось установить личность чудного старика, с которым довелось повстречаться сегодня. Имя того оказалось не менее странным, чем он сам. Величали его «Стережный». И Черномазик знал его ещё с тех пор, как повсюду странствовал со своим дедом, который так же имел тягу к перемене мест.
- И как-то раз,- принялся рассказывать дух,- этот Стережный объявляется в Рудане. Да, причём, не один, а со своими братьями, величать которых так же причудливо – Пихто, Капчо и Хохлач (а прошло с тех пор уж лет семьдесят), и давай у всех спрашивать - расспрашивать, не видал ли кто куска скалы, которая, как человек гуляет и крушит всё подряд. Народ все эти бредни послушал, повспоминал святую Подагу* да от стариков и отделался… Подожди-ка,- перебил себя домовик.- Они уже тогда стариками были, это что же? Значит, им сейчас сколько лет-то? Ну да ладно, Чернобог* с ними, пусть живут себе. Никому, вроде, не мешают. Ну вот, а старики учёными людьми оказались, из фио…сио… Ну, как их – колдунов этих?
- Фиосинисты,- вспомнил Святополк, когда-то услышанное название, хотя, что оно значило, доподлинно ему было не известно. Так, обрывки. Какой-то «Орден», таинственный замок, некая страна, где обитают волшебники. Дед Всеслав говорил:- «Придёт время - узнаешь». Видать, не пришло ещё. Да, по всему, и домовой треплется, благо, язык без костей. Ну какой, в самом деле, из этого Стережного колдун? Понятно, что никакой… 
Вот так,  болтая на разные темы, путники коротали время. Причём Святополк больше слушал, чем говорил сам. Ведь попутчик ему (как молодой воин с удовлетворением отметил), попался бойкий, разбитной, за словом в карман не лезущий, бесперебойно сыплющий всевозможными прибаутками и присказками, так что сыну Ратибора скучать не приходилось. Но вечер, и правда, уже наступал, и князь направил Ветролёта по более протоптанной дороге, надеясь, что она приведёт в какое-нибудь селение. Чаяния эти оказались не напрасны -  впереди показались неказистые серые домики, выстроившиеся в один ряд, которые в совокупности прозывались – витязь вгляделся… «Липки»,- прочитал домовой на покосившемся столбе. Добавил от себя: «Худоватые». И они въехали в деревню.

- 5 –
      
Деревня и впрямь оказалась какой-то захудалой. Стены хат давно не белены, крыши – не крашены. Из серой массы выделялся лишь один дом, стоявший несколько на отшибе. Сразу становилось ясно, что хозяин его так же крепок, как и его жилище.
- Вот нам и отдых,- умиротворённо заметил Святополк.
Но домовому изба отнюдь не показалась пригодной для постоя. Он потянул молодого человека за рукав и, торопясь, зашептал:
- Нехорошее место, командир. Нечисто тут. Пахнет как-то… И даже домового нет, я сразу учуял.
- Не лезь,- досадливо поморщился «командир».
Но в сей раз, он досадовал, правда,  на самого себя. Глупо как-то получилось, по-мальчишески, что он запретил домовому встревать с указаниями. И вот что прикажете теперь делать? Послушаться – значит признать свою ошибку, потерять авторитет. Плюнуть на предостережение?.. А во что это выльется? Не будет ли хуже?..
- Эх,- выдохнул Святополк и подъехал к воротам. Черномазик же, в мгновенье ока выскочил из сумки и тут же юркнул в кусты, моментально растворившись в надвигающемся полумраке.
Хозяин дома, видимо, ещё издали заприметивший приближение всадника, подошёл к воротам и открыл их. Насколько мог судить в надвигающихся сумерках молодой князь, этому человеку лет было не меньше, чем его дневному собеседнику. Но этот являл собой почти полную противоположность Стережному, так как был высок, плотен, косматая борода его торчала во все стороны, и, судя по всему, он был совершенно лыс; во всяком случае, ни один волосок не выбивался из-под коричневого кожаного шлема, плотно облегающего череп.
Закутанный в зелёную епанчу, под которой виднелся такого же цвета кафтан свободного покроя, хозяин то нервно теребил кольца начищенной железной цепи, висевшей на шее (показавшейся Святополку чем-то неуловимо знакомой), то касался пояса, на котором в явно очень дорогих ножнах, покоился короткий меч, то небольшим хлыстом, зажатым в руке, постукивал себя по высоким болотным сапогам.
- Добрый вечер, хозяин, да пребудет над твоим кровом длань богов,- учтиво склонившись, дипломатично проговорил молодой человек, не зная наверное, какое божество более по нраву старику.- Могу ли я переночевать у тебя?
   Несколько долгих секунд тот внимательно, как бы оценивающе, оглядывал молодого витязя, а потом, в тон ему, произнёс:
 -Добрый вечер, путник. Если тебе и твоему коню нужна пища или отдых, то вряд ли ты сыщешь в здешних краях место получше. Скажи только, чем можешь заплатить?      
- Роцкими деньгами, конечно,- удивившись вопросу (ну чем ещё, скажите на милость, можно платить в Роце, как ни монетами с профилем Ратибора?), ответил Святополк.- За хороший ужин и спокойный сон не пожалею и червонца.
- Червонцы – славная таньга,- кинул головой старик,- но я согласен на три гривны, плюс цепь, что у тебя на шее.
- О, зачем она тебе?- рассмеялся молодой воин.- Она не стоит ни куны, ни ногаты* да к тому же я всё равно тебе её не отдам. Она досталась от отца и, потому, дорога.
- Хорошо, пусть будет червонец.
Старик переложил хлыст в левую руку, а правой гостеприимно указал на открытую дверь дома.
Комната, в которую попал Святополк, представляла собой образец аскетизма: стол, несколько лавок и печь - вот и вся обстановка. Но на схимника хозяин явно не походил, да и с шикарными ножнами (и вопросом о плате) это предположение как-то не вязалось. А, кроме того, витязь нигде не разглядел ничего, что каким-либо образом указывало на конфессионную принадлежность, да и вообще, на религиозность хозяина. Ни образов, ни изваяний, ни лампад. Но разве это сейчас было главное? Самым главным было то, что, старик управился со всеми делами невероятно быстро. Отвёл Ветролёта в стойло, задал ему корм, проворно накрыл на стол.
 Вечеря была простой, но сытной - сочная жареная телятина, мягкий душистый хлеб, солёный овечий сыр, вино из смородины. Разговор как-то не клеился. На все расспросы старик отвечал односложно, отмалчивался. Только бурчал: «Ты ешь, ешь». Да подливал вина. И вскоре молодой князь понял, что ему необходим отдых, тем более, что завтра предстоял переход через лес. А его хотелось бы совершить за один день, ибо ночь в лесу – дело малоприятное, если не сказать: смертельно опасное. Потому, поблагодарив за ужин, молодой воин расплатился и прошёл в отведённую ему комнату, в которой опять-таки, кроме широкого сундука с постелью ничего не было; подумал о том, куда мог бы запропаститься домовой; лёг и провалился в сон.   
   
- 6 -

Тусклая бесцветная пустошь простиралась окрест. Унылой равниной тянулась она, не оживляемая даже сыпучими дюнами, а утопая в печальной тени и скрывая вдали свой край. Хотя - кто его знает? – возможно, и вовсе не имелось тут концов и начал, а существовала лишь бессмысленная серая мгла, обнимающая потерянную богами страну. Ведь гнетущей безбрежностью, от которой мутило разум, пугала она; и горизонт – вечный поводырь и напарник одинокого странника – не лежал вокруг натянутой чёрной нитью, разделяя горние и земное, а, забывая своё предначертанье, скрывался из глаз.
И не виделось здесь птиц и животных; и чахлых травинок; и сухоногой мелюзги под ногами - всегда и повсюду спешащей по своим букашьим делам. И песок не шуршал; и не дул вольный ветер. И солнце с луной не сменяли друг друга на тверди небесной. И даже небо над головой исчезло, явив вместо себя мутное отраженье пустыни. И почудилось витязю, что время завершило свой ход. А сам он - в местах, из которых не выбраться ему никогда. И тогда он устал. Тело сковала судорога, а сердце тяжёлая скорбь.
Он опустился на колени, уступая усталости, и ощутил под руками поверхность. Она была мягкой, отчего-то пушистой и напоминала…Черномазика!   
 
- 7 -

Лёгкий, но болезненный укол разбудил Святополка. Тут же вскочив, и выхватив кинжал, с которым не расставался даже во сне, он разглядел маленькую фигурку домового.
- Ты с ума сошёл,- буркнул недовольно князь, но домовик тут же закрыл ему рот своей мохнатой ручкой.
- Тихо, хозяин,- прошептал он.- Мигом вылезай в окно. Оно уже открыто и Ветролёт во дворе.
Домовик беспокоился не шутку. Поэтому витязь без лишних слов последовал за ним и выбрался наружу.
Ветролёт с лёгкостью перемахнул высокий забор, и вскоре путники достаточно далеко отдалились от дома, где они так неудачно заночевали. Тогда Черномазик, который сидел впереди Святополка, уцепившись за гриву, что-то шепнул коню, и тот перешёл на шаг.
- Так что же случилось?- уже не ощущая беспокойства, спросил князь.
- Случилось то, хозяин,- молвил домовой,- что вино было отравлено. И тебе не суждено уж было проснуться. Да вовремя подоспел я. В ногте моего мизинца есть маленький кусочек жизни. Не уколи я тебя, так бы ты и спал вечным сном. А так и ты жив, и цепь твоя при тебе. Мы - домовые – народ ночной. Днём спим, а ночью гуляем да с котами дерёмся. Вот ходил, я ходил вокруг изгороди и слышу: этот колдун, ну, старик этот лысый, говорит своему приятелю тихо так: «Мальчишка сейчас помрёт, я его вином отравленным опоил, тогда войдём и цепь с него снимем. Стало быть – две уже будет. А потом уж потешишься, хлебнёшь крови человеческой. А тот, весь зелёный, что на лягушку похож (ну, это я уже на забор залез – в окно смотрел), спорит. Кричит, что сейчас, мол, хочу – пока живой. А старик его не пускает. Вот тут я кинулся за Ветролётом, а потом за тобой. Хвала всем богам, успел! Не то худо бы тебе было. Да не то – худо, а помер бы ты, хозяин, да и всё.   
Услыхав этот рассказ, молодой воин содрогнулся и действительно возблагодарил богов. А затем крепко пожал мохнатую ручку домового и проговорил:
-Спасибо, дружок, ты спас меня. А я ведь, грешным делом, думал: будешь мне помехой.
Через некоторое время путники остановились на самом краю Безымянного леса и расседлали коня. Святополк лёг подремать, а Черномазик, как и положено домовому, не смыкал глаз до утра. 

- 8 -

Пока молодой князь с присущей молодости безмятежностью спал, а домовой карабкался по ветвям в поисках сочных древесных улиток, в доме, что оставили они так поспешно, происходил следующий разговор:
- Если он вернётся,- говорил, нервно расхаживая, старик,- да, вдруг ещё не один, не сносить мне головы!
- Никто не виноват, Ма-ар, что тебе захотелось ещё одну цепь,- проскрежетал недовольно его собеседник, который был зелен и страшен, и явно не принадлежал к роду человеческому.- А, точно ли, он - князь?
- Да вот же,- Ма-ар ткнул пальцем в клочок пергамента.- Под описание точь-в-точь подходит. Смотри: «скроен ладно. Росту два аршина и десять вершков. Лицо румяное. Усы и борода еле пробиваются».
- Ну, Таджмор с ним,- откликнулся нечистый.
- Вот что, Карам,- промолвил тогда колдун,- лети и найди их. Князя убей, а домашнего тащи сюда. Придётся сделать из него приворотное зелье, сам нарвался.
Упырь спорить не стал. А, открыв окно и расправив крылья, взмыл в ночное серебристое от звёзд небо.

Примечания к главе 1:
3). По терминологии Ордена эти страны (вместе с Исвегией, Вамбрией и Доростолом) именовались Средним Севером
4). Руевит – один из младших богов, покровитель всего тайного и невидимого.
5). Выражение восходит к древней легенде о боге Лигнаре, его жене Живе (или Роне, как верят в странах запада, например в Галиндии) и его возлюбленной Мстине. Узнав, что Лигнар полюбил Мстину (смертную девушку), Жива превратила её в дерево (отчего её ноги позеленели) и она не смогла стронуться с места. Таким образом, имеющий «зелёные ноги» - человек нерасторопный, медлительный.
6). Подага - младшая богиня, сестра Поревита и Поренута. Одна из жён Семаргла. По преданию могла наслать на человека (или даже бога) безумие.
7).Чернобог - младший брат Триединого (точнее – Белбога). Из зависти к брату перешёл на сторону зла.
8).Денежная система в Роце: 1 куна = 4 ногаты, 1 гривна = 10 кун, 1 червонец = 5 гривн.