Про то, как к тебе Суслик приходил, а тебя дома не

Моему сыну Грише


Послушай, сынок, что случилось у нас дома, пока тебя не было…
Прихожу я на днях с работы, глядь, а под столом Суслик сидит и говорит мне человеческим голосом и очень вежливо:
- Здравствуйте, уважаемый Гришин папа!
Я ему отвечаю так же вежливо:
- Здравствуйте, уважаемый Суслик!
А он продолжает:
- Вы не сердитесь на меня, что я проник к Вам в дом?
- Ну что Вы, уважаемый Суслик! Правильно сделали, не на улице же Вам мёрзнуть, - отвечаю я.
- Да, - говорит Суслик, - на улице, надо заметить, морозно. Когда я подходил к дому, на меня бросилась Ваша собака. Я, признаться, несколько испугался, но собака меня не тронула – завиляла хвостиком, обнюхала и спрашивает: «Ты кто?». Я говорю: «Я Суслик». А она: «А я Туньша. Давай играть!». «Я бы с удовольствием, уважаемая Туньша, но я пришёл по делу, - отвечаю я. – Не знаете ли Вы, дома ли мой друг мальчик Гриша? И почему он так давно не навещает меня?». «Вот что я тебе скажу, Суслик, - говорит мне собачка Туньша. – Куда Гришка пропал, я и сама не знаю. Уехал куда-то на машине, с мамкой, давно уже. Я и сама жду его не дождусь, мы с ним всегда играли, носились по двору как угорелые. А теперь мне и поиграть не с кем. Хозяин поиграл бы, да ему всё некогда. Тебе, Суслик, надо у хозяина спросить, куда Гришка подевался». «А дома хозяин-то?» - спросил я. «Нет, на работе, но скоро придёт, подожди. Иди в дом, Суслик, я тебя пропущу, а то ты, вижу, замёрз». «Неудобно как-то в дом без хозяина заходить. А хозяин-то у Вас хороший, уважаемая Туньша?». «Да как тебе сказать, Суслик. Вообще-то хороший, кормит меня, а это главное в нашей собачьей жизни. Но с веранды шугает и запустить в меня чем-нибудь может, если я на грядки залезу. Правда, он в меня ещё ни разу не попал, мазила! А ещё я люблю на сене лежать, а хозяин меня прогоняет. Его корова Жданка, видишь ли, не ест сено, если я на него пописаю. Ишь, барыня какая! А рога-то какие большущие отрастила!». «Не могу не заметить, уважаемая Туньша, - сказал я ей, - что в Вашем воспитании есть некоторые пробелы». «Чего-чего? Какое такое воспитание? Какие такие пробелы? Их едят? Если чего слопать, так я всегда готова, будь хоть воспитание, хоть пробелы. А если их не едят, так это мне не интересно». «Жаль, уважаемая Туньша, - сказал я. – Пожалуй, я пойду погреюсь в сарай». Только я вошёл в сарай, как ко мне тут же бросился поросёнок, за ним ещё два, зубами щёлкают, того и гляди, проглотят! Я, конечно, наутёк, еле ноги унёс. Я-то маленький, нырк сквозь изгородь, а они-то не могут, хрюкают, злюки недовольные! Тут и Туньша подбежала, говорит: «Совсем забыл тебя, Суслик, про этих разбойников предупредить. С ними шутки плохи! Они вон и овечке титьку чуть не откусили, она как раз ягнёнка родила, молока у неё много было, капало, наверно, вот они и унюхали. Чутьё у них не хуже, чем у нас, собак». «Да, поведение, надо заметить, у этих поросят совершенно свинское. Не воспитание, а сплошной пробел. А что же овечка, зажила у неё титька?». «Зажила, конечно, хозяин овечку с ягнёнком целую неделю дома держал, вылечил. Эх, мне бы недельку в доме пожить! У меня тоже титьки есть, но маленькие и без молока, и не кусает их никто. Слышь, Суслик, может, ты куснёшь? Так, не очень сильно, чтоб хозяин и меня в дом лечить взял». «Что Вы, уважаемая Туньша! Я в жизни никого не кусал и Вас не буду, Вы уж извините. А собаки, я слышал, должны жить во дворе, а не в доме». «Да, такая уж наша собачья доля. А в дом-то всё равно хочется! Самой что ль себя куснуть? А вдруг кусну, а хозяин в дом не возьмёт? Нет, уж лучше не буду». «Вот и правильно, уважаемая Туньша. Что это за глупость – самой себя кусать!». Тут я начал чихать, потому что совсем замёрз. Туньша мне и говорит: «Говорю же тебе – иди в дом! Я пропускаю! А то ещё заболеешь!». «Не дай Бог! Мне болеть нельзя – у меня семья, у меня хозяйство. А сейчас грипп свирепствует, А-2 называется!». «Это что ещё за А-2?! Ты мне его покажи, Суслик, я его покусаю, что б он не свирепствовал!». «Так его ж не видно! Но Вы меня уговорили, уважаемая Туньша, пойду-ка я лучше в дом». Вот так я оказался у Вас в доме, уважаемый Гришин папа.

Я ему отвечаю:
- Уважаемый Суслик, Вы поступили совершенно правильно, не оставшись на улице. Вы – друг моего сына, и можете приходить к нам, когда Вам вздумается. Я рад, что Вы подружились с Туньшей, она всегда будет пропускать Вас в дом.
- Спасибо, Вы очень любезны. Вероятно, Вы уже догадались о цели моего визита – мне хотелось бы узнать, где Гриша и почему он так давно не приходит к нам в гости.
- Я отвечу на Ваши вопросы, уважаемый Суслик. Гриша сейчас в Стерлитамаке, это такой город.
- Да, я знаю, Гриша мне объяснял, что такое город и рассказывал про Стерлитамак – там много заводов, которые отравляют воздух. Извините, что прервал Вас, уважаемый Гришин папа. Пожалуйста, продолжайте.
- Продолжаю. В Стерлитамаке он заболел…
- Ах, какая жалость! Извините!..
- Да, но сейчас ему лучше (тут я постучал три раза по столу, чтоб не сглазить). А ещё Грише выписали очки, и он к ним сейчас привыкает.
- Очки?! Значит, он теперь будет как Зоркий Филин, что живёт на окраине леса?! У него тоже очки, и он в них всё-всё видит. Все суслики боятся Зоркого Филина и прячутся от него. Днём-то он не страшен, днём он дрыхнет – пушкой не разбудишь, а вот ночью лучше не попадаться ему на глаза, когти у него острые, он однажды чуть не утащил у меня суслёнка, да я вовремя огрел его палкой!
- Вы очень храбрый, уважаемый Суслик, - похвалил я его. И как только я это сказал, заскреблась Симона в дверь. Впустил я её, а она как увидела Суслика, так шерсть у неё дыбом встала, зашипела Симона и вот-вот на Суслика набросится. А бедный Суслик задрожал весь от страха, не знает, куда прятаться, к ногам моим жмётся. Я, конечно, тут же заявил Симке:
- Гражданка Симона! Не смейте обижать уважаемого Суслика! А не то я Вас мигом за хвост и на улицу!
Симка тут же шипеть перестала, шерсть у неё улеглась, вытаращила на меня глаза и говорит:
- Чудеса! Совсем спятил мой хозяин – стал на Вы ко мне обращаться, в гражданки записал!.. Больно нужен мне ваш суслик! Сусликов я не ем, хотя задрать, конечно, могу.
- Ой-ёй-ёй! – задрожал опять Суслик.
- Не бойтесь, - успокоил я его, - она Вас не тронет, а не то я ей!..
- Конечно, не трону, больно надо, - продолжает Симона. – Я же думала, это мышь.
От таких слов Суслик прям подпрыгнул:
- Как это Вы могли, уважаемая Симона, спутать суслика с какой-то там мышью?! Я намного крупнее мыши, и шёрстка у меня красивей и мягче мышиной!
А Симона в ответ:
- Во-первых, крупней, но не намного, а во-вторых, по мне, так лучше шерсть у мышки, чем у тебя, Суслик! – сказав так, она вызывающе задрала хвост, важно прошла под стол к печке, свернулась там в клубок, сладко зевнула и стала спать. А Суслик мне тихонечко говорит:
- Уважаемый Гришин папа! Должен Вам заметить, что в воспитании Вашей кошки Симоны есть некоторые пробелы.
А Симона-то, оказывается, всё слышала, слух у кошек замечательный, она и говорит:
- Ну и что?! Зато про меня книжка есть, а про тебя, Суслик, нету!
- Это какая-такая книжка?! – заволновался Суслик.
- Про кошку, которая гуляла сама по себе, то есть про меня. Редьярд Киплинг написал, английский писатель. Впрочем, ты, Суслик, и понятия не имеешь, что такое писатель и что такое английский, потому что ты суслик и книжку про тебя никто не писал.
- Должен Вам заметить, уважаемая Симона,  - обиженно сказал Суслик, - что Вы несколько ошибаетесь. Во-первых, я знаю, кто такой писатель – это Гришин папа, а во-вторых, Англия – это такая страна, мне про это Гриша рассказывал. А мама у Гриши знает английский язык. А вот книжки про меня правда нет…
Смотрю – загрустил мой Суслик, того и гляди заплачет, в глазах слезинки заблестели.
- Что с Вами, уважаемый Суслик?! – забеспокоился я. – Что случилось?!
Суслик, чуть не плача и заикаясь, отвечает:
- А п-п-по-по-чему  про-про не-ё е-е-есть к-к-книжка, а п-п-про м-м-ме-ме-ня не-е-т?!
- Прошу Вас, уважаемый Суслик, успокойтесь! – я погладил его по шёрстке, которая действительно оказалась очень мягкой. – Не надо так переживать. Должен Вам сказать, что Симона несколько преувеличивает – свою книжку писатель Киплинг написал не про Симону – Симоны тогда и в помине не было, а про самую первую кошку, которая стала дружить с человеком. Это первое. А второе – я думаю, что и про суслика книжку напишут.
- Кто же напишет про Суслика книжку, кто?! – захныкал Суслик.
- Кто-кто… - почесал я в затылке. – А вот я и напишу.
- Вы?!
- Я! И не про какого-то там суслика вообще, а именно про Вас, уважаемый Суслик!
- Правда?! – всё ещё не верил Суслик.
- Конечно, правда!
- Правда-правда, - подтвердила Симона. – Хозяин, если сказал, слово держит. Сказал мне, что накажет, если дома пи-пи-а-а буду делать, и наказал!
- Вот здорово! Вот хорошо!
- Чего хорошего-то?! – вскочила Симона. – Он меня выгнал, и мне пришлось всю ночь на чердаке провести, а на улице как раз морозище был, и я потом два дня чихала!
- Нет-нет, уважаемая Симона, Вы не так меня поняли! Я ведь не про это, а про то, что Гришин папа про меня книжку напишет!
- А-а-а, - протянула Симона, - тогда другое дело. Ладно, спать буду, а то ночью дежурить надо, вон в том углу мышка завелась, да такая проворная, что три ночи подряд убегала от меня прямо сквозь когти. Сегодня непременно надо поймать, а то хозяин, чего доброго, прогонит и возьмёт себе другую кошечку, помоложе да пошустрее.
- Уважаемый Гришин папа, - жалобно сказал Суслик, - неужели Вы и вправду прогоните уважаемую Симону?! Мне её жалко!
- Конечно, прогоню! Если мышей ловить не будет! – сказал я грозно и громко. И тут же шёпотом Суслику: - Ну что Вы, уважаемый Суслик! Конечно, не прогоню, пусть себе живёт.
А Симона сразу отозвалась:
- Ну и прекрасно, тогда и ночью спать буду! – и тотчас заснула.
- Вот она какая зараза, эта Симона! – сказал я. Суслик удивлённо посмотрел на меня, захлопал глазёнками и строго заявил:
- Уважаемый Гришин папа! Не могу не обратить Вашего внимания на то, что в Вашем воспитании есть заметные пробелы!
- А что такое? – спросил я.
- Как что?! – вскрикнул Суслик. – Разве можно на уважаемую Симону говорить «зараза»?!
- Он ещё и не так может! – тут же проснулась Симка. – Это ты молодец, Суслик, поучи его уму-разуму, а то думает – он умный, раз книжки читает! Я вот не читаю, а всё равно умная! – и Симка опять заснула.
- Ладно, уважаемый Суслик, - решил я пойти на мировую. – Я больше не буду говорить на Симону «зараза», я буду говорить на неё «не зараза». Правильно?
Суслик сел на пол, почесал свой затылок сначала одной лапкой, потом другой, и неуверенно произнёс:
- Вроде бы правильно. А вроде бы и не правильно. Что-то здесь не так. Это мудрёный вопрос. Я подумаю об этом на досуге и скажу Вам, что надумал. Хорошо?
- Хорошо, - сказал я. А всё то время, пока мы беседовали, я всё думал, чем бы мне угостить Суслика, потому что он ведь пришёл в гости, и непременно надо его чем-то угостить. И тут я вспомнил, что накануне достал из бочки, которая на веранде, пшеницу для цыплят. Пшеница была в полиэтиленовом мешочке в углу, под вешалкой. Вот я и решил угостить Суслика этой пшеницей.
- Уважаемый Суслик! – обратился я к нему. – Не желаете ли Вы отведать пшеницы?
- Пшени-и-цы?! – удивился Суслик. – Конечно, желаю! Просто невероятно, что у Вас есть пшеница!
- Есть, - сказал я. – Я ею кормлю цыплят.
- Что-то я не видел никаких цыплят, когда был в сарае, - заметил Суслик.
- А они не в сарае, они у меня дома, вон там, в вольере за печкой, четыре курочки и петушок. Дело в том, что я купил их глубокой осенью, совсем маленькими – двухнедельными. В сарае они бы замёрзли, поэтому живут дома, и будут жить до самого тепла. Я их зову «цыперы-пыперы». Надеюсь, Вы не возражаете?
- А они не возражают? – спросил Суслик.
- Нет, они не возражают.
- Тогда и я не возражаю. Но в таком случае, - задумался Суслик, - по-моему, надо спросить у цыплят разрешение, ведь эта пшеница для них, а иначе я Вашего угощения принять не могу.
- Что ж, - сказал я, - давайте спросим.
Мы подошли к вольеру. Цыплята, которые дремали на жёрдочке, тут же встрепенулись, оживились и попрыгали на пол.
- Уважаемые цыперы-пыперы! – торжественно обратился к ним Суслик. – Не разрешите ли вы мне полакомиться пшеницей, которую Ваш любезный хозяин купил для вас?
- Разрешаем, разрешаем! – заголосили курочки.
- Цыц! – прикрикнул на них петух. – Это ещё что такое?! Я вам слова не давал! Разрешать – не разрешать – это мне решать! Ясно?
- Ясно, нам ясно, - тоненькими голосами стали отвечать курочки. – Простите нас, товарищ Петух, нам теперь всё-всё ясно!
- Какой ещё «товарищ»?! – расфуфырил свои пёрышки Петух. – От жизни отстаёте! Не «товарищ», а «господин», «господин Петух»! Ясно?!   
- Ясно, нам всё ясно, - отвечали курочки, - простите нас, товарищ господин Петух, нам теперь всё-всё ясно!
- Тьфу ты, - сказал Петух. – Бестолковые, как куры!
- Так мы и есть куры, так мы и есть куры! – наперебой закудахтали курочки.
- Какие же вы куры, если яиц не несёте? Ну-ка, отвечайте! – скомандовал Петух.
- Мы ещё маленькие, мы ещё маленькие, у нас не получается, мы пробовали, а у нас не получается!
- Значит, плохо пробовали, - заявил Петух. – И почему вы такие маленькие, ведь я-то большой?! Ну-ка, отвечайте, большой я или нет?
- Вы большой, Вы большой, - отвечали курочки, - Вы очень большой, товарищ господин Петух!
- Не товарищ, а господин!
- Да-да, Вы очень большой, Вы самый большой, не товарищ, а господин Петух!
- А ещё я какой?
- А ещё Вы красивый, а ещё Вы красивый!
- А ещё?
- А ещё умный, а ещё умный!
- Да, всё это так. Но вы забыли, что я ещё скромный!
- Да-да, не товарищ, а господин Петух, Вы ещё скромный, очень-очень скромный!
- Ладно, - остался довольным Петух. – Вернёмся к вам. Почему вы так долго растёте?! Хозяин вас кормит, поит, лечит, витамины даёт, а сам давно забыл, когда последний раз яичницу ел! Куда это годится?!
- Куда это годится! Куда это годится! – вторили ему курочки.
- Вам хоть стыдно? – грозно спросил Петух.
- Нам стыдно, нам очень стыдно, - опустили виновато свои головки курочки. Тут Суслик дёрнул тихонько меня за штанину, я наклонился к нему, и он шёпотом спросил:
- Уважаемый Гришин папа! А почему уважаемый Петух над ними командует?
- А он у них начальник, - так же шёпотом ответил я.
- Директор курятника, что ли?
- Вроде того.
- По-моему, он перед Вами выслуживается.
- Не могу не согласиться.
- По-моему, в воспитании уважаемого Петуха есть существенные пробелы. Но если я скажу ему об этом, он, пожалуй, не разрешит дать мне пшеницы. Уважаемый Гришин папа! Не могли бы Вы сами сказать ему об этом, когда я уйду?
- Обязательно скажу.
А Петух, между тем, продолжал «воспитывать» курочек:
- Ну-ка, отвечайте, когда начнёте яйца нести?
- К 1-му Мая, к 1-му Мая начнём!
- Нет, надо раньше, - заявил Петух. – К 8-му Марта!
- К 8-му Марта, к 8-му Марта! – согласились курочки – все, кроме одной.
- А ты, Пеструшка, почему молчишь?
- А я беру встречный план, - ответила гордо пёстрая курочка, - я начну нестись к 7-му марта!
- Это, конечно, хорошо! Хвалю! Но какой такой «встречный план»?! Про это забудьте! Вас ведь тогда и в помине не было, когда эти встречные планы были! И откуда это в ваших куриных мозгах?! «Маяк» надо слушать! Хозяин, как с работы придёт, «Маяк» включает, а сам до темна во дворе – сарай чистит, дрова колет, скотину кормит, за водой ходит. Значит, для кого он «Маяк» включает? Ясно, для нас, чтоб мы просвещались и были в курсе всего. Я-то просвещаюсь, а вы почему не просвещаетесь?!
- Мы будем просвещаться, мы будем просвещаться, - пообещали курочки.
- То-то же, - сказал Петух.
Видя, что Петух не собирается угомониться, я решил вмешаться в разговор.
- Уважаемый Петух, - сказал я. – Нотации курочкам почитаете как-нибудь в другой раз, а сейчас ответьте – можно ли мне угостить пшеницей нашего гостя Суслика?
- Конечно, можно! В чём проблема?! И спрашивать не надо было! Кушай, Суслик, на здоровье!
- Ура-а-а! – закричал Суслик.
- Хозяин, - обратился ко мне Петух, - а много ли у нас ещё пшеницы?
- Больше половины двухсотлитровой бочки, - ответил я.
- Ух ты! – обрадовался Петух. – До первых червячков хватит, да ещё, думаю, останется. К тому же, «Маяк» вчера передал, Канада собирается продать нам ещё 25 млн. тонн пшеницы.
- Боже мой! – воскликнул Суслик. – Где ж вы столько разместите?! Это сколько ж бочек надо! И где вы столько денег возьмёте?!
- Успокойтесь, уважаемый Суслик, - разъяснил я. – Господин Петух хотел сказать, что Канада продаст пшеницу не лично нам, а всей стране. А лично нам, может, и не достанется ни зёрнышка.
- А-а-а, - понял Суслик.
- Тихо! – заорал вдруг Петух. – «Маяк» последние известия передаёт!
- Пойдёмте, уважаемый Суслик, - позвал я Суслика. – Пусть Петух последние известия слушает.
Мы отошли от вольера, я взял из угла мешочек с пшеницей, открыл его и сказал:
- Угощайтесь, уважаемый Суслик!
И как только я это сказал, Суслик набросился на пшеницу и стал стремительно её уплетать, и уплетал до тех пор, пока щёки его не раздулись и не стали похожи на два футбольных мяча по бокам его миленькой мордочки. Щёки его так отяжелели от зерна, что он не мог поднять голову, голова его лежала на полу, и он ею только двигал влево вправо, да и то с трудом. Суслик смотрел на меня снизу вверх и то и дело моргал своими глазёнками.
- Ну как, уважаемый Суслик, - сказал я, - понравилась Вам пшеница?
- Тыр-дыр-шир-пыр, - ответил Суслик.
- Чего-чего? – не понял я.
- Фыр-мыр-сыр-жир! – сказал Суслик.
- Странно Вы как-то заговорили, уважаемый Суслик, - сказал я. – Сыра у меня нет, жир есть – барсучий, а про фыр-мыр впервые слышу!
- Хыр-кыр-тыр-зыр! – настаивал на своём Суслик.
- Ну, это уж свинство, уважаемый Суслик, - не выдержал я.
И вдруг со звуком «фр-р-р» Суслик стал выплёвывать зёрна изо рта, целая струя пшеницы с большой скоростью понеслась в сторону печки и угодила прямо в спящую Симону. Перепуганная кошка с диким криком «мяу!» сильно подпрыгнула вверх, ударилась о стол, ринулась в сторону, потом на цыплячий вольер. Курочки решили, что кошка вздумала их съесть, закудахтали, перелетели через сетку, стали кружить под потолком, а Петух истошно заорал: «Караул! Режут! Убивают! Я буду жаловаться президенту – гаранту Конституции! Прекратить террор! Да здравствует демократия! Симка – передовой отряд мафии! Остановить беспредел! Кошки – враги народа!». Я вскочил, чтобы поймать Петуха, поскользнулся на зёрнышках, грохнулся на пол, опять вскочил и опять поскользнулся и угодил мягким местом в ведро с водой. А во дворе от шума в доме взволновалась вся скотина – Жданка замычала, овцы заблеяли, поросята завизжали, а Туньша залилась тонким пронзительным лаем. Ну и натворил дел уважаемый Суслик!

Наконец, устав летать и видя, что Симона перепугана не меньше их, курочки уселись на мои плечи, две на левое, две на правое, а Петух бесцеремонно уселся мне на голову. Симона вернулась на своё место у печки под столом. Скотина во дворе постепенно успокоилась, и только Туньша ещё долго продолжала лаять, так, на всякий случай. Сидя в ведре и намокая, с Петухом на голове, я строго поглядел на притихшего Суслика и как можно сдержанней сказал:
- Должен Вам заметить, уважаемый Суслик, в Вашем воспитании есть заметные пробелы.
- Простите меня, - виновато промолвил Суслик. – Я хотел поблагодарить Вас за угощение, но никак не мог выговорить ни слова из-за того, что набил рот до отказа Вашей вкусной пшеницей.
- Да уж, поблагодарил! – сказал Петух.
- Обжора! – заявила Симона. – Я уж думала, война началась, и меня расстреливают из пулемёта!
- А я подумал, - сказал Петух, - что ты, Симона, собралась сожрать нас, вид у тебя был совершенно дикий, когда ты кинулась на нашу сетку.
- Нужны вы мне больно! – ответила Симка. – Но что за ахинею ты там нёс, Петух?! Совсем из ума выжил?! За оскорбления ты мне ответишь! Надо же до такого додуматься – «кошки – враги народа»! Это какого такого народа?
- Мышиного, Симочка, мышиного!
- Провести меня вздумал! Попугай-переросток!
- Ну что ты, Симушка! Приношу свои извинения, это я в горячке лишнего наговорил, в горячке чего не скажешь, я больше не буду, дорогая Симулечка-Симульмулечка!
- Ладно уж, прощаю, - замурлыкала Симка. – Но на будущее запомни – слово не ты, вылетит – не поймаешь.
- Спасибо, дорогая Симулечка, ты очень великодушна!
- Простите, уважаемый Суслик, - сказал я, - но что за необходимость была так набивать свои щёки зерном?
- Видите ли, уважаемый Гришин папа, - ещё сконфуженный, стал объяснять Суслик, - дело в том, что зима нынче выдалась трудная, и хотя я всю осень таскал с полей зерно к себе в норку, оно почти на исходе, и до весны не хватит.
Петух при этих словах встрепенулся, замахал крыльями и завопил:
- Вор! Держите вора! Расхититель народного добра! Несун! Это из-за него в городах люди часами стоят в очереди за хлебом! Арестовать! В каталажку его! В «Матросскую тишину»!
- А вот и неправда! – твёрдо заявил Суслик. – Никакой я не вор! Мы, суслики, зёрнышки подбираем только с тех полей, с которых хлеб уже убрали. Но вся беда в том, то есть для нас-то, конечно, не беда, а даже наоборот, что комбайны советские очень плохие, они выбивают из колосьев только половину зёрен, а другая половина остаётся гнить на полях.
- От жизни отстаёшь, Суслик, - прервал его Петух, - теперь нет советских комбайнов, есть эсенгевские!
- Странно, - сказал Суслик, - а я недавно пробегал мимо тракторного парка, видел там комбайны, так мне показалось – те же самые… Ну вот, с запасами-то я не рассчитал, хоть и работал, не покладая лап, а виной тому – Суслица моя, всё рожает и рожает, а всех кормить надо.
- Сколько же у Вас детей, уважаемый Суслик? – поинтересовался я.
- Трудно сказать, - ответил он. – Суслята мои, как подрастают, роют себе норки и живут отдельно. Так что дома у меня детей сейчас не так уж много – 93 суслёнка. Хотя нет, подождите. Пока я нахожусь здесь, моя Суслица родила, вероятно, ещё пятерых, последнее время она рожает по пять. Значит, всего 98 суслят.
- До стольки я ещё и считать-то не научился! – удивился Петух. Удивилась и Симка:
- Если б я столько рожала, хозяин давно бы с ума сошёл!
- Поэтому из той пшеницы, - продолжил Суслик, - которой вы меня угостили, я съел только одно зёрнышко, а остальное хотел отнести моим сусляткам-ребяткам.
- Что ж, - сказал я, - проблемы мне Ваши понятны, уважаемый Суслик, и я Вам, конечно, помогу.
Сидеть в ведре мне надоело, в пустом ещё можно было бы посидеть, но в ведре с водой – как-то не очень приятно. Я встал, курочки с моих плеч спрыгнули и полетели к себе за печку, в вот Петух и не думал убираться с моей головы. Только я хотел шугануть его, как он заорал:
- Тихо! «Маяк» погоду передаёт!
- Зачем тебе погода, Петух?! – изумилась Симона.
- Сам не знаю, - ответил тот. – Все внимательно про погоду слушают, и я внимательно слушаю. Для общего развития, наверно.
- А ну лети на место! – прикрикнул я на Петуха. – За сеткой про погоду послушаешь.
Петух, наконец-то, слетел с моей головы и отправился в вольер.
- Одну минуту, уважаемый Суслик, - сказал я. – Я переоденусь, а потом мы что-нибудь придумаем. А пока ешьте пшеницы столько, сколько хотите, заодно и подберёте, что рассыпали, а для суслят я Вам ещё дам.
- Вы очень любезны, - сказал Суслик и принялся подбирать и есть зёрна.
Пока я переодевался, я придумал сшить для Суслика рюкзачок. Это не сложно, и я тут же взялся за работу – сшил мешочек, приделал к нему две лямочки – вот и готово.
- А ну-ка гляньте, - сказал я Суслику, который как раз закончил ужинать.
- Что это? – спросил он.
- Рюкзачок. Насыпаем в него пшеницу – вот так, завязываем, чтоб по дороге не просыпалось – вот так, а теперь надевайте-ка его на спину. Одну лапку просуньте в эту лямочку, а другую – вот в эту. Вот так. Не тяжело?
Суслик приподнялся, прошёлся туда-сюда, затем сказал:
- В самый раз! Отличная вещь, этот Ваш рюкзачок, я непременно верну его Вам, уважаемый Гришин папа.
- Ну что Вы, уважаемый Суслик! – воскликнул я. – Возвращать его не нужно, это теперь Ваш рюкзачок, он Вам ещё пригодится, это Вам подарок.
- Вот здорово! – обрадовался Суслик. – Прекрасный подарок, и очень-очень полезный! Большое Вам спасибо! Уж теперь-то к следующей зиме с таким-то рюкзачком я натаскаю пшеницы вдоволь!
- Рад за Вас, уважаемый Суслик, - сказал я.
- Пожалуй, мне давно пора домой, Суслица моя опять ругаться будет.
- Неужели, уважаемый Суслик, в её воспитании есть пробелы?
- Ещё какие! – посетовал Суслик. – Пойду с цыперами попрощаюсь.
Но не успел Суслик подойти к вольеру, как вдруг остановился и закричал:
- А-а-а!
- Ну что там ещё?! – насторожилась Симона. Я подскочил к Суслику:
- В чём дело?!
- Чу-чу-чудище-стра-ра-шилище! – еле выговорил дрожащим голосом Суслик.
- Где?! – удивился я, не видя никакого чудища-страшилища.
- Во-во-вон-н-н, - показал Суслик. И тут я увидел… таракана, бегущего по печке. Я мигом поймал его за усы, а курочки тут же заголосили:
- Мне-мне-мне-мне!
- Молчать! – крикнул Петух. – Таракана съем я, потому что я – мужчина! А мужчина должен есть мясо, а то он будет не очень мужчина. Верно, хозяин?
- Верно-верно, - ответил я. – Но последнее время, я замечаю, ты и без мяса стал очень мужчина.
- Да, я очень! – загордился Петух.
- Поэтому таракана ты не получишь.
- Ура-а-а! – закричали курочки.
- А что ж ты с ним будешь делать, хозяин? – ничуть не обидевшись, спросил Петух. – Сам, что ль, съешь?
- Не хами, Петруша, тебе прекрасно известно, что тараканов я не ем. А давайте подарим этого таракана уважаемому Суслику!
- Подарим, подарим! – заверещали курочки.
- А зачем он ему? – спросил Петух.
- Как зачем?! – воскликнул Суслик. – Он мою норку будет охранять, с таким чудищем-страшилищем мне никто не страшен!
- Правильно, уважаемый Суслик, именно это я и хотел Вам предложить.
- А… он не кусается? – поинтересовался на всякий случай Суслик.
- Нет, - успокоил я его, - он только усами шевелит.
- Здорово это у него получается! – похвалил Суслик. – Он показался мне пострашней Зоркого Филина! У меня прям мурашки по шерсти. А если он сбежит?
- Не сбежит, мы его привяжем, - сказал я и обратился к таракану:
- Ну что, чудище-страшилище, куда пойдёшь, выбирай – на ужин Петуху или норку у Суслика сторожить?
- Что за дурацкий вопрос! – заявил таракан. – Конечно, пойду на службу к Суслику! А кормить хорошо будешь, Суслик?
- Как сам ем, так и Вас кормить буду, уважаемый Таракан.
- Договорились! Тогда мне и убегать от тебя незачем.
- Только Вы не забывайте усами шевелить, если опасность какая, - попросил Суслик.
- Не забуду, - пообещал Таракан, - я ими всегда шевелю, даже когда сплю.
Я сделал из нитки поводок для таракана, надел на него, а свободный конец передал Суслику. Суслик стал со всеми прощаться.
- До свидания, уважаемый Петух!
- Будь здоров, Суслик! Заглядывай!
- До свидания, уважаемые курочки!
- До свидания, до свидания! Не забывайте нас!
- До свидания, уважаемая Симона!
- Пока, Суслик. Приходи, с тобой не соскучишься.
- До свидания, уважаемый Гришин папа! Спасибо Вам за всё! И передавайте привет Грише!
- До свидания, уважаемый Суслик! И обязательно приходите ещё!
- А… - что-то хотел сказать Суслик, но застеснялся.
- Что? – спросил я.
- Простите, что напоминаю, но Вы не забыли про книжку?
- Конечно, нет! Вот накормлю скотину и сяду писать, не волнуйтесь.
- А как она будет называться?
- Ну, наверно, так: Как Суслик к Грише приходил, а Гриши дома не было.
- Хорошее название, - остался доволен Суслик, - правдивое.
Мы вышли на улицу. Тут же подбежала Туньша:
- Хозяин, можно мне Суслика проводить, а то темнеет уже?
- Конечно, Туньша, проводи. А когда вернёшься, тебя будет ждать вкусная косточка.
- Ура! – завиляла хвостиком Туньша. – Идём скорее, Суслик!
- Идём!

Они ушли. А я закончил свои дела по хозяйству и сел писать книжку про Суслика. Да так долго писал, что наутро проспал и опоздал в школу. Только я вошёл в учительскую, как директор, даже не поздоровавшись, заявил мне:
- За опоздание на работу объявляю Вам выговор!
Я посмотрел на него и сказал:
- Должен Вам заметить, уважаемый директор, что в Вашем воспитании есть существенные пробелы!
Директор как стоял, так и сел. А я пошёл в класс рассказывать детям про то, какой была Англия в те времена, когда жил и писал свои прекрасные книжки писатель Редьярд Киплинг…
Вот и всё, сынок. Тебе понравилось?..