глава 1

"Когда вспоминаю отца, всегда чувствую раскаянье- мне все кажется, что недостаточно ценил и любил его. Всякий раз чувствую вину, слишком мало знаю его жизнь, особенно молодость, слишком мало заботился узнавать её, когда можно было!"
И.А. Бунин "Жизнь Арсеньева"

У меня к старости появилось точно такое же чувство. Очень сожалею, что почти ничего не знаю о жизни отца, ни о детстве, ни о юности, ни о остальном времени  (НЭП, тюрьмы лагеря).
Не знаю я о жизни прадеда, прабабушки - Елизаветы Ивановны Щёкиной, деда - Николая Михайловича Салищева и бабушки- Анны Ивановны. Знаю только, что они были купеческого звания. дед имел лавку , вероятнее магазин скобяных товаров. Прабабушка Лиза - из бедной семьи, жила где-то в саду, много стирала и застудила руки. Всю жизнь её мучил ревматизм,  седеть она начала в двадцать восемь лет...

Тула. Часть 1
  Родился в Туле - 18 октября 1923 года в большом доме бабушки на Трудовой улице 4 (бывшая Рубцовская), "втекающей" в главную - Советскую (бывшую Посольскую).
    Видимо шёл апрель 1927 года... Помню - солнце высветило самую большую комнату, вероятно столовую. Мне три с половиной - четыре года. Кто-то поставил меня на стул около большого высокого окна. На мне девичье платьице салатового цвета. на голове светлые волосы, завязанные бантом. Маме, бабушке и тётушке я читаю стихи о скворчике, прилетевшем весной с чемоданом и скворчихой на весеннюю квартиру.
    Взрослые в восторге. А я уже на широком подоконнике. За окном новая для меня, заманчивая жизнь. Дома, прохожие, сырая мостовая. Женщины говорят, что в доме напротив у сапожника умер сын. Я уже понимаю, что смерть - это вечная потеря и мне хочется заплакать.
    Моё внимание привлекает проснувшаяся и ползущая по окну муха. Я ловлю её и нечаянно убиваю...Она погибла...И тут начался страшный плач...Я - убийца. Меня долго успокаивали, но я понимал, что произошло непоправимое, и отчаянно ревел. Наконец, меня отвлекли: за окном шёл Иванушка-дурачок - мальчик неопределённого возраста, обвешанный ленточками и какими-то игрушками. В руках у него кукла и он баюкает её. Мне жаль этого мокрого
    и, вероятно, голодного человека и я снова плачу.
    Недавно прочитал одного из любимых писателей отца - С.Т. Аксакова "Семейная хроника" и "Детские годы Багрова - внука". Аксаков пишет, что в детстве и даже гораздо позднее он очень часто плакал. у меня всё иначе. Я в младенчестве, как говорила бабушка, плакал, когда видел сваренную для меня манную кашу. Кричал во всё горло, и все домашние дули на неё, чтобы быстрее остывала. после шести-семи лет плакал всего два-три раза. Если бы вы знали, как тяжело переносить обиды и горе без слез...Это моя беда: я не могу плакать.
    В Туле нас после революции не трогали, т.к. в нашем доме поселился начальник или сотрудник ЧК - Зверев. Он и тётушку устроил в ЧК - секретарём-машинисткой. Поэтому, когда к Туле подходил Деникин, семья собиралась бежать с красными. Но Деникина не допустили до Тулы...
    Помню высокого крепкого старика с большой седой бородой - он с женой - тётей Верой какое-то время жил у нас. Это был брат моего деда - дядя Вася. Старообрядец - он утром, встречая меня, ласково гладил по голове и говорил :"Деточка, помни, что послушание дороже поста и молитвы..."
    В нашем доме за большой кухней была мастерская. Её сдавали Степановым-Логуновым. Никита Иванович - глава семейства был толстовцем, потом семья стала баптистской. Делали они свечи для церкви. В мастерской однажды возник пожар, все боялись за дом, но обошлось: его вовремя потушили.

Тула. Часть 2
    Впечатления
    Была у нас конюшня, амбар и сад. Дворовые ворота, на запоре, калитка и парадное крыльцо. Были лошади и пролётка.
    Однажды вечером мы на извозчике на модных узких санях ездили с бабушкой к портнихе Каменской. На обратном пути впервые увидел багровое небо. Зарево то блекло, то вспыхивало. горело где-то за рекой. Было тревожно и тоскливо.
    Однажды в праздник пошёл гулять с бабушкой по городу. На Советской улице в булочной в витрине увидел большую (больше метра) мельницу из шоколада, рядом мешочки с сахаром - вместо муки. Никак не мог оторваться.
    В другой раз в начале осени мне одному удалось уйти из дома в сад. Что за чудо увидел я там...Справа - у глухого высокого забора битый кирпич и камни, а на них куст каких-то красных ягод. Тропа ведёт к беседке. а около неё жасмин, сирень и ирисы. Тихо. солнечно, поют птицы. Впереди, за щелястым забором у соседей Авериных кто-то по площадке водил лошадь, тонконогого скакуна.
    Но вот дунул ветерок и от других соседей через забор перелетели красочные этикетки для бутылок: у соседей был небольшой заводик фруктовых вод. Забор у соседа Пашинина (?) был высок и без щелей. мне захотелось узнать, что же там такое. Где-то на середине забора меня увидел отец. Единственный раз в жизни он отстегал меня ремнём. Обычно же мы с ним жили дружно. Иногда из длинных палок или хворстин он делал пару "рапир" , мастерил к ним рукоятки, а на концы для безопасности закреплял либо ком бумаги, либо тряпичный шарик. Мы с ним увлечённо фехтовали. Делал он мне и лук со стрелами, и я, лежа на полу, стрелял по точёным деревяшкам, изображающим войско.
    Не помню. что у нас было, пианино или рояль, но помню, что когда мама садилась и ударяла по клавишам, я не выдерживал и плакал. поэтому она почти никогда не играла. Зато, бывало едва заслышу игру духового оркестра, идущего впереди солдат, я бросался к окну и долго ещё стоял, потрясённый затихающей бравурной музыкой.
    Помнится мне, как я любил слушать мамино чтение. Говорят, я одолевал её и без конца. едва она клала на стол книгу, просил :"Титай, титай ещё!"И она читала необыкновенно яркие красочные книги В.Желиховской "Как я была маленькой" и книгу английского писателя "Маленькая принцесса" о бедной девочке, выгнанной из пансиона и оказавшейся сказочно богатой: отец её умер в Африке и оставил ей огромное наследство. Звали её Сарра Крю.
    Помню, в жаркий летний день мы с мамой шли по Туле, кажется, по улице Коммунаров вдоль высокой кирпичной стены и наконец попали на кладбище. Там мама грустно сидела у двух больших памятников:один прадедушки, другой - деда. Вероятно, целы они и сейчас.

Стихотворение, найденное в фотоальбоме

     Имениннице. Маме.

    Тёплый день на твои именины,
    Жаль, что в домике стены тесны
    В светлый день дорогой Антонины
    Слышу всюду дыханье весны.

    По старинным приметам народа
    Этот день прорицатель погоды...
    Тебе только лишь сорок три года.
    Ну какие твои эти годы?

    Сорок три это, мама, немного.
    Ой, как мало твои сорок три...
    Впереди ещё в осень дорога
    И улыбки весенней зари.

    Всё отброшено, хвори и вялость,
    Всё стечёт, ведь планета кругла.
    Днём из лужицы курочка малость*
    Всё ж напиться водицы смогла.

    Дорогой имениннице счастья,
    Долгих светлых желаю я  лет,
    Чтобы в дом не входило ненастье,
    Чтобы не было грусти и бед.

    Пусть тепло над землёю струится,
    Война кончится в этом году.
    И пусть тенькает звонче синица,
    А к стихам я напевы найду.

    Вновь желаю  здоровья я маме,
    Всего доброго, радостных дней!
    Пить бы мёд, да моими устами
    По весне захотел чародей.
    Вечер 14 марта 1945 года

    
    * 14 марта. Евдокия Плющиха. Название дано от состояния снега: подтаивая, он сплющивается. Другое название - Евдокия Замочи Подол. Коли на Евдокию курочка воды напьется, то на Егорьев день (6 мая) овечка травы наестся. 14 марта считалось всегда "твердым" летоуказателем: каков день, таково и лето. На Евдакею кличут весну: "Весна-красна, что ты нам принесла - красное летичко".