Денежная реформа

Только в обед была маманя у дочки, а к вечеру уж снова примчалась.
- Любка! Караул! Завтра будет денежная реформа! Соседка Глашка сказала. Прибегает ко мне и кричит: «Беда, Галина Петровна!» – «Никак война, что ли?» - спрашиваю. «Хуже, - говорит, - завтра денежная реформа будет! Петру Ивановичу родственники из Москвы позвонили. Срочно что-нибудь делайте со своими деньгами, а то пропадут!» А какие у меня деньги? Я за дом, за свет заплатила. Осталось-то с гулькин нос. Можа, думаю, у тебя неистраченные купюры есть – и скорей сюда!

- Раздевайтесь, маманя, проходите. Вы меня прямо напугали. Я на ваше лицо посмотрела, думала, что ограбили вас или дом сгорел.
Маманя поочерёдно дрыгает ногами, сбрасывая валенки на круглый вязаный коврик. Дочка помогает снять пальто.
- Э-э, да у вас петелька оторвалась. Я щас новую пришью.

Пальто тяжёлое, хотя драп давно истончился, но цела ещё толстая ватная подкладка. Любка, расположившись на диване, с первого раза вдевает нитку в иголку, ловким движением пальцев делает двойной узелок.
- Я вам блестящую цепочку пришью, которую на улице нашла. Лучше будет держаться, щас на современной одежде так делают.

Маманя сидит рядом, продолжая передавать впечатления от прихода соседки:
- Ты думаешь, зря денежную реформу, что ли, затеяли? Они специально всё в секрете держат, чтобы, у кого много денег, не могли поменять на новые за три дня, то есть вот эти воровские деньги пусть лучше пропадут, потому что так выгодно государству… Ты что за железяку мне пришиваешь? Ещё шею натрёт! Я раз колючий шарф носила, так сыпь до ушей была. Вон от шнурка ботинка лучше пришей…

- Как хотите. – Любка отбрасывает цепочку в картонную коробку, отрезает ножницами от шёлкового коричневого шнурка. – И у меня денег не больно много осталось: на хлеб только да сахару купить.
- Кому рубль – чёрт, а кому и копейка Бог. – Маманя сидит сгорбившись, ладони положив на живот.

- У вас, маманя, что, никак опять кишечник закрутило?
- Да нет, с чего бы? Я просто магнитное поле руками образую, чтоб от волнения в кишках не забурчало… Не зря же, я тебе говорю, деньги менять задумали. Когда в одном городе деньги меняли, то наняли грузчиков мешки таскать. А один грузчик мешок с деньгами через забор в крапиву перекинул, в обеденный перерыв утащил и в землю закопал. Потом хватились – мешок один испарился! Всех грузчиков в милицию вызывали, и на него пало подозрение. Он испугался, в лес убежал и там жил два года. Потом он уехал в Америку и купил на берегу океяна дом себе трёхэтажный, тридцать три комнаты, и в каждой есть туалет и где помыться, три погреба под домом вырыты… Вот так! А ты говоришь, что денег мало!

- Ну ведь не у меня же мешок с деньгами! – Дочка относит пальто в прихожую, убирает швейные принадлежности. – Было бы у меня много денег, я бы линолеум в квартире поменяла, вон уже на стыках потёртый весь и задратый. Новое постельное бельё бы купила, чтобы не штопать каждый раз. Ох, чего мечтать?! Не было у нас больших денег и не будет!
Маманя ложится на освободившийся диван, устроив голову на любимую подушку с вышивкой.

- Любка, ты иголку убрала? А то, какой грех, влезет мне сзади и пойдёт по организму. У одной женщины иголка из ягодицы до сердца дошла.
- Убрала, убрала. Про что про что, а про иголку я не забываю. – Дочка усаживается в кресло и в задумчивости постукивает по подлокотникам. – Так, так, так. Значит, денежная реформа намечается? Опять будем по почтам бегать и в очередях сутками стоять. Али, может, как по-другому придумают?
- По-другому не по-другому, а хоть у тебя три рубля есть, иди всё равно меняй на новые. Можа, нам, пензионерам, какую поблажку дадут? Чёрт её знает! Завтра посмотрим… Ты телевизер-то включи, авось, там уже про реформу калякают. «Время» же уже, программа, идёт.

Любка нажимает на кнопку карандашом, чтобы током не ударило. Дикторша с толстыми губами и крупными, но выразительными глазами говорит отрывисто, с безразличием в голосе:
- Президент из Центральной клинической больницы переехал в загородный санаторий. Интенсивный восстановительный период после двустороннего воспаления лёгких продлится не более трёх недель…

- Во! Ты слышала?! – Маманя пальцем показывает на машины, мчащиеся с мигалками по зимнему шоссе. – Даже Президента увезли из Москвы, потому что завтра будет денежная реформа. Мало ли что: у бандюг ведь деньги отберут, и вдруг они от злости будут Кремль обстреливать. Я помню, у одного зажиточного кулака дом и лошадей отняли. Так он чего удумал? Лошадей – и своих, и чужих - ночью в общественном базу из обреза перестрелял, прямо в ухо ствол вставил. А дом кыросином облил и подпалил. Сам куда-то скрылся. Через три дня поезд при подходе к райцентру перевернулся. Болтали, его рук дело. Хорошо, что вагоны были пустые, за цементом ехали. Того кулака под мостом обнаружили, в рот он себе выстрелил, аж мозги опору забрызгали…


Дочка молча смотрит программу, боясь пропустить важное сообщение.
- Ты гляди, опять самолёт разбился! – сокрушённо вздыхает маманя. – Можа, он летел с денежной фабрики, деньгами набитый, а его над тайгой ракетой хлоп – и вдребезги. Видишь, среди кирпичей какие-то бумажки дымятся. Это и есть новые деньги, каких мы ещё пока не видели.
До спортивных новостей о денежной реформе не сообщают.

- Ты гляди, сколько велосипедистов едет! – Маманя использует последний шанс, чтобы поверить в предстоящее финансовое событие. – Это, можа, правительство почтальонов заготовляет, деньги для обмена пензионерам привозить будут.
- Ну и у вас, маманя, фантазия! Кто ж зимой на велосипедах ездит?! – Любка встаёт, потягивается, хрустя застывшей поясницей. – Пойду-ка я лучше чайку поставлю. Будет? Не будет? Завтра узнаем. Нам терять всё равно нечего. С голого одежду не снимешь.

Маманя уже посапывает, однако левый глаз держит полуоткрытым, наблюдая за телекадрами. Сидящая в кожаном кресле корреспондентка спрашивает солидного государственного деятеля. Тот бросает какие-то слова, в такт им выставляя кулак. До мамани долетают малопонятные обрывки фраз: «Я имел Маркса и Энгельса… Хотели, как лучше, а получилось, как всегда… Прежде всего!.. Мы делали, делаем и будем делать!… Чтобы знать, кому делать, когда делать, как делать, зачем делать и, главное, чем делать… Стране трудно, а тут врастопырку!.. И я решительно заявляю: реформы проводить будем!..»

Маманин рот открывается раньше глаз:
- Любка! Будет денежная реформа! Только что руководитель сказал.
- Чего он сказал?! – кричит из кухни дочка.
- Сказал, чтоб завтра с шести часов утра весь народ за деньгами врастопырку встал!..

- Зачем же врастопырку-то?
- Пока ещё не объяснил. Щас послушаем. – Маманины глаза смеживаются, в носоглотке начинает возникать прерывистый храп. В полусне дёрнув плечом, старушка бормочет, одновременно похрапывая:
- Подумаешь, врастопырку! Мы за 80 лет и не такие растопырки видели!..