АЛИЯ

Алия рассказала о себе. Они жили в Ташкенте. Она попала в лапы Гербалайфу и потеряла на этом квартиру, за что её сын (сейчас второй год в армии) до сих пор упрекает. Её же утешает то, что когда начался повальный отъезд из Узбекистана русских (а там татарка Алия была русской), квартиры отдавали за бесценок, так что жильё она бы и так потеряла.

В мужья ей достался безвольный алкоголик, полностью находившийся под пятой матери. Она (его мать) сразу возненавидела Алию. «Если бы не ты, - говорила она, - я бы нашла сыну молодую красивую жену!» «Что ж раньше не нашли?» - отвечала Алия.

Муж Алии пил постоянно. «Я не могу не пить, - оправдывался он. – У меня мать пьёт, сколько себя помню, с сожителями, которые то и дело меняются». Долго он ни на одной работе не задерживался. Отец Алии устроил его на хорошую работу, о чём довольно скоро пожалел. «Он меня опозорил! Я просил за него, поручился, а он – алкаш!».

Муженёк чуть не ежедневно устраивал Алие сцены ревности, оснований для которой просто не было. Работали они вместе, на работу – вместе, с работы – вместе. Жили в общаге. В психиатрии это называется алкогольный бред ревности. Тем более, как сказала Алия, в постели у них всегда всё получалось.

Брак был вынужденным – из-за беременности, но Алия его действительно любила, и он её любил. Но водку любил больше.

Они жили почти на границе с Афганистаном. Когда их начальник узнал, что Алия собирается рожать, он вызвал её к себе и сказал: «Уезжай, если тебе дорога жизнь ребёнка. Здесь нельзя рожать. Весной начнутся песчаные бури, песок будет везде – в одежде, в молоке, в глазах». Это была геодезическая партия. Алия уехала в Ташкент к родителям. Скоро начались непонятки – она звонила мужу на работу и в общежитие, но его не подзывали, придумывая какие-то беспомощные отговорки. Потом выяснилось – он вскрыл себе вены, якобы не смог пережить разлуку с Алиёй (не проще ли было уволиться и вернуться в Ташкент?), его спасли, выжил. Но из больницы его забрала к себе мать. «Мама говорит – нам не надо жить вместе», - сказал он, когда приехал взглянуть на своего сына. Впрочем, своим он его не считал. «Мама говорит – это не мой сын, мама говорит, ты его нагуляла». Это его «мама говорит», думаю, вывело бы из себя кого угодно, у Алии воистину ангельское терпение.

Потом он приехал ещё раз, и это был последний раз, когда она видела его живым. «Мама говорит – нам надо развестись» «Ладно, раз мама говорит» «Мама говорит – ты должна вернуть обручальное кольцо». Вернула. Они договорились на определённый день – она приедет к нему (в другой город, какой – не помню), и они подадут на развод. Почему-то этот ушлёпок решил, что Алия приедет последним рейсом накануне, проведёт ночь с ним, а уж на следующее утро они пойдут разводиться. Ничего такого в мыслях у Алии не было – чего ради проводить ночь в доме свекрови, которая её открыто ненавидит, да ещё в постели с подонком, с которым она разводится и который не признаёт ребёнка своим.

«Это всё из-за тебя! – говорила потом свекровь невестке. – Он помылся, надел белую рубашку и ждал тебя до глубокой ночи, а ты не приехала!». Повесился он. На балконе, привязавшись к раме – надо ж так иссобачиться.

Алия говорит: «Жалко его было».

Оформили всё как самоубийство. По официальной версии, которая строилась исключительно на показаниях мамаши и её очередного сожителя, верёвка оборвалась, и труп упал на улицу, где его и нашли. Но вскоре появился недоумённый следователь – на теле самоубийцы нет ни единого синяка, ни единой царапины. Это как же он так исхитрился, упав с четвёртого этажа?! Судя по всему, труп из дома вынесли и аккуратно положили под балконом. А зачем? И, может, он вовсе и не вешался, а его задушили? Мамаша в тревоге тут же позвонила своему брату, работавшему то ли в горкоме, то ли в обкоме. Тот позвонил куда следует, и любопытному следователю запретили быть любопытным. Официальная версия осталась официальной.

Сын Алии истинную причину смерти отца до сих пор не знает. Алия сказала ему, что отец погиб в автокатастрофе. Отца он не видел (видел грудным) и помнить не может. Знает только по фотографиям.

Алия долго выпрашивала у свекрови трудовую книжку своего погибшего мужа, но та под разными предлогами отказывала ей. Трудовая книжка нужна была, чтобы оформить пособие по потере кормильца. Тогда она пошла по тем местам, где работал её муж, и везде взяла справки. Узнала – свекровь пыталась добиться, чтобы пособие выплачивали ей, а не Алие, кричала, что сын у Алии неизвестно от кого. Ей отвечали – по закону это сын её сына. Даже в Узбекистане, где родственные связи по традиции выше закона, затеянное свекровью беззаконие не удалось – пособие дали Алие.

Только через год после смерти сына бывшая свекровь прислала-таки Алие трудовую книжку, необходимость в которой давно отпала.

Получается, замужней женщиной Алия была всего несколько месяцев. Потом соломенной вдовой, потом (и поныне) – просто вдовой.

Через какое-то время она стала встречаться с мужем своей подруги. А было так. Алие нужно было сделать в квартире ремонт, помочь – некому. Хотела кого-нибудь нанять, посоветовалась с подругой, а та ей: «Возьми Ваську моего – он на все руки мастер, а по выходным всё равно от безделья мается. И платить ему не надо – накормишь да бутылку поставишь».

Васька, только переступив порог, прижал Алию к стене и полез под юбку. «Ох, и наглый!» - рассказывала. «Менструация у меня!». Он убедился, что не врёт, и только после этого отступился. «Но к следующим-то выходным кончится!» - заявил Васька.

Алия Ваську не выдала, но взяла с подруги слово, что та в следующие выходные придёт с мужем. Вообще-то так и договаривались, но какие-то срочные домашние дела не позволили (какие – Алия позже узнала). И Васька опять пришёл один, и отговорок, чтобы не дать ему, у Алии не нашлось. Да и понравилось ей. Только совесть мучила, что спит с мужем подруги. А зря мучила – у подруги свой интерес имелся. Пока Васька ремонт делал да с Алиёй кувыркался, она принимала у себя любовника, за которого потом замуж вышла. А с Васькой давно развестись хотела, и была рада радёшенька, что появилась возможность сплавлять его Алие хотя бы на выходные.

Ремонт Васька сделал, но ещё долго, уже будучи разведённым, ходил к Алие. «Потрахаемся, лежим, отдыхаем, а он мне всё на жену бывшую жалуется – какая она коварная, подлая, неблагодарная. И то и дело: «Вот найду женщину – женюсь! Вот найду женщину – женюсь!» А я лежу и думаю: «А я-то кто – не женщина?!» Но ему не говорила».
 
В конце концов, надоело это Алие, и дала она Ваське от ворот поворот, ничего не объясняя. Он удивился, очень удивился, но – смирился.

Следующий тоже клоуном оказался. За него Алия чуть было не вышла замуж. Он был разведённым, встречались у него. «Я с работы прихожу, - рассказывал он Алие, - у жены спрашиваю: «Убиралась?». Она: «Убиралась». Ставлю стул, залезаю, провожу пальцем по верху шифоньера – палец чёрный. «Это так ты убиралась?! А ну бери тряпку и драй всё как следует!». Жену он якобы выгнал, но, думаю, сама сбежала.

Алие дали на работе путёвку на море, впервые за много лет работы. Она пришла к нему, сказала, а он – не поедешь! Почему?! Не поедешь – и всё! Поеду! И самой хочется, и сына свозить. Если поедешь – не женюсь на тебе!..

Алия подумала-подумала и – поехала (молодец!). А пингвин этот потом женился на знакомой Алии, и однажды через несколько лет они случайно встретились, и знакомая сказала: «Если б ты знала, как тебе повезло, что ты не вышла за него!».

Потом долго мужчины у Алии не было. А хотелось… Была она влюблена в одного сослуживца. Тот был женат, красив, атлетически сложен. На каком-то там берегу они загорали семьями, и она любовалась его мускулистым телом. Он давно был предметом её эротических снов и фантазий. Однажды он подошёл к ней и сказал: «Видела бы ты себя со стороны! Ты ж меня пожираешь глазами!». Это было как гром среди ясного неба – Алия ни на что не рассчитывала, мечтала себе тихонечко и была уверена, что об этой её тайне никто не знает, а, оказалось, знают все. «Так мне стыдно стало!..»

После долгого перерыва в интимной жизни, уже незадолго до отъезда сюда, у Алии появился 70-летний кореец. В постели кореец мог дать фору любому молодому. О нём у неё сохранились самые тёплые воспоминания. Четыре года, что Алия находится в Уфе, мужчины у неё не было. Недавно ей исполнилось сорок семь…

Живёт она у брата. Брат женат, у них дочь, дочь разведённая, у неё маленький сын. Есть ещё сын, сейчас в армии. Плюс отец и мать Алии, плюс её сын, который тоже в армии. Прописано девять человек, в настоящее время живут семь. У родителей Алии статус переселенцев, они его добивались полгода. Алия тоже могла добиться, но отец постоянно упрекал: «Сколько мы тебя кормить будем? Когда работать пойдёшь?». Не выдержала, бросила ходить по инстанциям, и пошла работать. По специальности (инженер-связист) не брали, пошла к частнику продавцом в «комок», зарплата три с половиной.

Когда решила возобновить хождения по инстанциям, оказалось, поздно – право на статус переселенца действует только в течение года после переселения. Сердобольная чиновница (и откуда только взялась такая – до этого были всё хамки, злые как собаки) сказала ей: «Ну что же вы! Надо было сразу, у вас же в документах написано – «действительно в течение одного года»! А вы когда пришли! И ладно бы одна такая, а то ведь сотни, тысячи! И о чём вы думаете?! Что теперь делать-то будете?». Так что жильё ей не светит. Родителям – «светит». Спросите – почему в первый раз без кавычек, а во второй – в кавычках? Сейчас поймёте. Родителей Алии в этом, только начавшемся, году уже вызывали и сказали то, что говорили и в прошлом, и в позапрошлом, и то, что скажут, видимо, в следующем: «В этом году не ждите, не получится». Так что, похоже, «светить» им жильё будет до самой смерти.
Если они и дождутся, то получат «государственную» квартиру, т.е. её нельзя будет ни приватизировать, ни обменять, ни прописать в неё кого бы то ни было. После смерти жильцов квартира вернётся государству. Так что Алия останется у брата. Брат не гонит, но с его женой и дочерью отношения у Алии плохие, то и дело возникают стычки.

Алия ждёт не дождётся сына из армии. От него три недели нет писем, звонила – не позвали. Подозревает, что его отправили в командировку в Чечню, как уже однажды отправляли. Бог даст, всё обойдётся.


2006 г.