Поругание Бояна

   Сыплет снег и днем и ночью -
   Это, видно, строгий Бог
   Старых рукописей клочья
   Выметает за порог.
 Варлам ШАЛАМОВ.

  УГАСАНИЕ СЛАВЯНСКИХ ТРАДИЦИЙ
   В СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

 Есть вещи, столь же необходимые и невидимые, как воздух. Я имею в виду культурную среду, окружающую нас с рождения и до последнего дня. Впрочем - и сами мы - часть этой среды. И о того, насколько нравственно и чисто поведем себя в жизни, зависит и вся атмосфера общества. А тем фильтром, что очищает наши души, является искусство и литература, в большей мере. И здесь ответственность мастеров слова невероятно выпукла, ведь дело писателя - творчество, как и дело самого Творца с большой буквы.
  Русская литература в основных своих проявлениях вполне соответствовала еще в начале прошлого века своему высокому предназначению. Именно она укрепляла в сознании людей высокие идеалы общественного служения, она закладывала нормы поведения и она же была строгим судией и пастырем мысли. И мысль эта никак не входила с противоречием о первичности религиозной составляющей духа, ибо церковь нравоучительна в догматической плоскости, а литература - в практической, повседневной.
  С этим утверждением можно, конечно, поспорить, но я утверждаю, что в течение нескольких тысячелетий литературное творчество нашего народа протекало в одном русле, а религиозные воззрения много раз менялись. Лишь неизменными оставались в русском языке утверждения добра и уважения к людям всех племен и верований. Славянское устное и письменное народное творчество всегда были светлыми, жизнеутверждающими. И здесь важно определить исток , сакральное начало нашей человеколюбивой традиции.
  А она - в литературном творчестве далекой исторической перспективы. В первом фундаментальном источнике славянской жизни - "Велесовой книге" - отражены уже сложившиеся представления наших праотцов о них самих и окружающем мире. И эти представления оказались настолько верными, что на протяжении тысячелетий были главными опорами нашей цивилизации.
  Основанием мироздания, столпом славянства оказалась ведическая истина о Едином Боге-творце, Первообразе сакральной "Голубиной книги". Его так и звали коротко - Бог, а потом это имя стало нарицательным, распространилось на всех высших представителей небесных сил в моно- и политеизме. Славянский Бог - солнечное существо, и этот светлый Творец являлся хозяином вселенной. Солнечный календарь изначально, от арийских пракорней сопровождает нас и наших предков во всей нашей жизни. Он же определил и нормы поведения, он заложил нравственные основы жизни. Не случайно основными заповедями наши деды исповедовали истины, ставшие впоследствии основой Нагорной проповеди Христа. Ведь в то время, когда ветхозаветный мир руководствовался принципом "око за око - зуб за зуб" , наши деды учили соплеменников - "Не входи в другие миры со своими Законами, а соблюдай Законы мира того". Пронизанная солнцем жизнь предков находила отражение в устном творчестве - народные певцы-баяны слагали и пели былины о своем великом народе. Можно сквозь призму анализа посмотреть на любую из этих былин - и мы поразимся мастерству слова древних поэтов. У бездарного народа не могло быть таких гениальных авторов. И не случайно через столетия "наше все" Пушкин в основу всей своей поэзии положит русское народное творчество. Буквально в каждой строке гения есть то, о чем он сам сказал: "Здесь русский дух, здесь Русью пахнет". Александр Сергеевич с документальной точностью восстановил быт и вдохнул душу в русскую старину. И это же делали все лучшие представители русской литературы дореволюционной поры. Отсюда - ее сила, ее мировое значение. И не случайно главный удар разрушителей славянского единства пришелся именно на русское слово. Ведь чудовищная катастрофа 1917 года оказалась не просто социальным потрясением - она впервые за тысячелетия ввергла русское общество в темный, лунный круговорот жизни, где все воспринимается наоборот: белое становится черным, хорошее плохим. Это обернулось гибелью для русской литературы.
  Поясню свою мысль. Библейский бог Иегова является лунным божеством, и исповедующие его живут совсем в другом измерении. У них особый календарь и летосчисление и сутки у них начинаются с вечера. Все подчинено лунному ритму - жизнь, работа, творчество. В лучах ночного светила все выглядит не так, как днем, а потому и литературное творчество подлунных народов особенное, не наше. Не случайно классик авраамического мира Омар Хайям так накоротке описал окружавшую его действительность:
 
 О, жесткое небо, безжалостный бог,
 Ты еще никогда никому не помог,
 Если видишь, что сердце обуглено болью -
 Ты к ожогу еще добавляешь ожог.

  А в это же время киевский митрополит Илларион в знаменитом "Слове о законе и благодати" описывает нашего, русского Бога. "И несть же у Него рабов, а токмо дети, и любовь Его велика от моря и до моря, и Закон Его есть Благодать". Владыка Илларион и его современники знали, что Иисус Христос, сказавший иудеям "Ваш отец - дьявол", пришел в Мир по воле их, славянского Бога и стал под Ним Един вместо множества прежних богов. В славянских землях испокон веку на капищах рядом с деревянными образами разных богов высился и столп так называемого "немого Бога" - Того, кому русские поклонялись, не зная Его имени. И не случайно Библия рассказывает нам, как апостол Павел, проповедуя в землях язычников, утверждал: "Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. (Деян. 17.20)". Поэтому Спаситель в православной славянской традиции - не продолжатель дела лунного Иеговы, а Сотворец солнечного славянского Бога Саваофа.
  Вот в этой плоскости и лежало литературное творчество нашего народа до самого ХХ века. И уничтожить, исказить эту традицию можно было, лишь переведя ее в лунную плоскость. И здесь нужно было уничтожить русского Бога. Что большевики и сделали, объявив свою, а не Божью власть, верховной на земле. К несчастью, церковь с этим согласилась, хотя большевистский НЕ Бог - это и есть дьявол, существо лунного ряда.
 Изменения последовали стремительно. Как лобовое столкновение с пушкинской трактовкой славянства печатаются стихи Багрицкого "Славяне" с картиной дикого прошлого .
 
  Ревут исступленные трубы,
  Рокочут рыдания струн,
  И скаля кровавые зубы
  Хохочет безумный Перун.

 "Не убий!" - призывал солнечный Христос.
 "Ваше слово, товарищ маузер!" - кричал державный дьявол.

  "Кто делает жизнь с человека, а не с Бога - тот делает ее с дьявола" - учил Господь.
  "Юноше, обдумывающему житье, - верещала лунная пропаганда, - размышляющему, делать жизнь с кого…Делайте ее с товарища Дзержинского!"

  "Почитай родителей" - строкой Нагорной проповеди требовала славянская традиция. А в противовес ей, пример отцеотступника Павлика Морозова. Для полной победы власти нужно было развенчать мировую славу русского классического романа. И вот уже, вытолкав князя Мышкина за двери истории, по стране хозяином шествует плут и проходимец Остап Бендер. Место устного народного творчества заливается приблатненными ритмами "баянов" нового времени…
  А ведь Слово всегда было первичным в жизни моих соплеменников. Именно оно определяло поведение человека и в мирное время, и на войне. Был целый пласт народного творчества, так называемые "Плачи", где каждому павшему воину отводились особые слова почитания.

  …Покатилася с плеч головушка солдатская:
  То не алое сукно в поле заалелося,
  Заалелася тут кровь солдатская,
  Что не белые лебедушки воскликнули -
  Тут воскликнет молодая жена солдатская!..

 Каждый воин солнечной традиции был любим славянским Богом и отпевался отдельно. А лунный бог требовал коллективных жертв, и вот уже гремит из репродукторов кощунственное для уха нормального человека

 "На братских могилах не ставят крестов,
 И вдовы на них не рыдают".

 … Этот ряд можно продолжать бесконечно долго. И тогда придется от книжных строк переходить к ряду могил русских писателей, продолжателей солнечной славянской литературы - Корнилова, Васильева, Клюева и иже с ними, жизнями заплативших за великое русское слово. Эти пророки были последними жрецами истины, пытавшимися еще сказать, что надо жить по Слову, а не подстраивать Слово под жизнь.
  …Нынешняя публичная наша литература суть продолжение той же лунной традиции. На смену соцреализму, как официоз, пришел номенклатурный реализм. Чиновники всех мастей кинулись сочинять книги с оправданием всех безумств власти, они создают литературные премии и сами себя награждают ими, становясь "победителями конкурсов и лауреатами". Лик дьявола, не скрываясь, лупит глаза с обложек бесчисленных детективных поделок одна под другую. На смену живому писателю все увереннее приходят так называемые ПИПы - персонифицированные издательские проекты. Это когда заокеанский "дядюшка Сорос" под пропаганду определенного порочного направления (наркотики, секс, безбожие) выделяет деньги определенной команде, пишущей под конкретной фамилией. И появляются бесчисленные незнанские, маринины, корецкие, донцовы. В русскую речь искусственно нагнетаются иноземные слова и понятия, они грубо меняют само представление о жизни. Вот, например, нынче модно стало говорить о толерантности. Вроде бы и впрямь ничего страшного: словом этим заменяют всего лишь русскую терпимость. И вот уже в библиотеках и учебных заведениях с подачи и на деньги того же Сороса проводятся публичные чтения с проповедью мысли о необходимости навечно ужиться с теми, кто с задними мыслями приходят на нашу землю и садятся тут хозяевами. И все потому, что и ими, и нами руководствуется это самое слово толерантность. И русскому слову терпимость тут нет места. Потому, что, как говорят в народе, у нас "терпелка может кончиться" и мы выпроводим не званных гостей восвояси. Вот вам пример прямого подлога отдельного слова, как целого понятия. (Не случайно сам Толейран, давший имя понятию толерантности, был человеком с двойным дном - и наполеоновским министром, и царским шпионом).
  Еще одним ударом по русскому слову и литературе стало вытеснение из них нашей исконной азбуки кириллицы. На бытовом уровне это хорошо заметно по примеру наших высших руководителей. Мало того, что посредине русской столицы они сидят за круглыми столами с табличками перед ними непременно латинскими буквами "president", "premyer-ministr"  "stats-secretar", но еще и величаются на западный манер - без отчества, без "вичей", а ведь это прямое выпадание из славянской традиции. На Руси ведь еще двести-триста лет назад почитали великой честью получить право именоваться по имени- отчеству. И это напрямую связано с кириллицей, где каждая буква имела прямую связь с человеком. Загляните, например, в книгу Сергея Есенина "Ключи Марии" , и вы увидите неразрывную связь поведения человека с графическим исполнением каждой буквы кириллицы. "А", например - это человек шагающий, отправившийся в путь. …"Ф" , ферт - уверенный в себе, подбоченясь шествующий… "Я", - закончивший жизненный круг, достойно вернувшийся к истоку. А какая же уверенность в человеке без отчества? А ведь тут важно еще и произношение букв кириллицы. И если мы прочтем концовку "вич" вразбивку, то получим три слова:  веди…иже…червь. То есть - мудрый как змий. Святой Нил Сорский читал это еще точнее - мудрый мудростию отца. И в таком случае обычное сочетание, скажем, Иван Петрович Лыков, воспринималось славянами, как Иван, Мудростью своего отца Петра мудрый, Лыков . То же и в женском варианте - вна: Веди…Наша…Аз - разумная, как отец (Марфа Исаковна Борецкая - Марфа, разумная, как ее отец Исак, Борецкая) .  Величание без отчества - это выпадение из русской традиции, из нашего алфавита. Без отчества можно писаться разве что латинскими буквами, не имеющими словесного выражения - вот нас и пересаживают на них, выбивая самую основу славянского бытия. Вот все больше газет и телеэкран, особенно, и пестрят чужими нашему глазу w, q,  j , да z , в которых нет никакого смыслового содержания. И новая "русская литература" пишется уже на неком суржике в традиции скорее Стивена Спилберга, нежели Ивана Сергеевича Тургенева.
  Такая вот толерантность.
  К счастью, великая русская литература сильнее всех напастей. Но нынче она выражается в малых томиках по 200-300 экземпляров, а то и вообще лежит в столах писателей. Мы , возможно, еще не знаем настоящих великих книг ХХ и ХХ! веков, но это не значит, что их нет. Это лишь говорит о том, что в мире лунного коловращения этим книгам нет места.
 …Есть ли будущее у традиционной русской литературы? Не знаю. Знаю только, что ее родниковые начала в глубине своей остались незамутненными. Они живут еще в наших полузаброшенных деревнях, куда бесноватая западная цивилизация пока не дотянула щупальца. Хотя чудовища, имя которым - ненависть, деньги, нефть - уже и туда заезжают на своих смрадных джипах. Они и в сакральную Русь контрабандой везут новую традицию. Только уже гибельную для нее, глобальную.
 

  г. БИРЮЧ,
    декабрь, 2007.