УИЛ

            Вспоминая те давние поездки на Уил, невольно задумываюсь, а каков он Уил сейчас? Так ли чисты и прозрачны его многочисленные плёсы и затоны? Так же  богат он не пуганной и разнообразной рыбой как прежде? Сохранилась ли его первозданная, дикая прелесть до наших дней?  Тогда же отзывы о поездках на эту далёкую, казахстанскую реку, исходившие из уст рыбаков, были прямо-таки фантастическими, что и побудило нас буквально сорваться с места в один из субботних, поздних  августовских дней в эту дальнюю поездку.
           Окончания работы ждали с нетерпением. В рабочих кабинетах стояли
рюкзаки с лодками, прикормами, вёслами и прочими рыбацкими снастями. День тянулся ужасно медленно, но наконец-то, погрузившись со всем своим скарбом в УАЗик, мы двинулись на Уил. За Соль Илецком потянулись бесконечные солончаки, с редкой даже для степи растительностью. Путь оказался неблизким,
сёла сменяли друг друга а реки всё не было. Проехали Брусиловку, Акраб, Калиновку, Бегалу и наконец Уил, районный центр одноимённого района. Спидометр уже показывал З00 километров а впереди ещё было 20 или 30 последних километров.
           Река преградила дорогу внезапно. Вначале шёл грейдер, с него свернули на едва заметную степную колею, которая вдруг оборвалась на совершенно незаметном издалека берегу. Первое впечатление разочаровало: голая полупесчаная степь, покрытая редким ковылём и колючкой и, где-то внизу, как в широком овраге, обширный плёс, заросший по краям лилиями и камышом прижатым к песчаному берегу. В центре голубела открытая вода. День клонился к ночи и выбирать другие места для рыбалки было некогда .От бесконечной дороги ныла спина, затекли ноги, но всё это не помешало спешно распаковаться, накачать лодки, заплыть к противоположному берегу, где казалось рыбы больше и с волнением забросить в первый попавшийся прогал среди водорослей удочку. Расположившийся рядом со мной водитель буквально с ходу подсёк какую-то рыбу, с трудом вытащил её в лодку, где, оборвав поводок, она шлёпнулась на дно, подпрыгивая и громко шлёпая хвостом. Рыба была достаточно крупной и совершенно, на первый взгляд, незнакомой. Лишь гораздо позже на берегу, рассмотрев её внимательно, мы поняли, что это обыкновенная плотва, правда, необыкновенной величины и веса, более одного килограмма, что не укладывалось ни в какие наши понятия об этой рыбе.
         Вечер превзошёл все ожидания и по количеству пойманной рыбы, и по их величине. Прямо из под лодки бралась плотва крупная, красивая. Вперемежку шли краснопёрки, язи, подлещики, которых наши Оренбургские рыбаки смело назвали бы лещами. Что-то несколько раз отрывало поводки, сгибая удилище в дугу. Наши лёгкие снасти оказались непригодными для такой рыбалки, но и той пойманной за час-полтора рыбы оказалось более чем достаточно.
          Восход солнца встретили на лодках, уже с перестроенными снастями. Рыба бралась независимо от времени дня уверенно, без всякого прикорма. В идеально прозрачной воде, на глубине 2 и более метров можно было видеть как подходят к тонущей насадке отдельные рыбины. Подсекали порой не глядя на поплавок. Выяснили, наконец, кто же рвёт наши снасти. Громадные горбыли-окуни, каких, пожалуй, нет в Урале, заглатывали наши приманки и с невероятной силой утаскивали снасть в водоросли. Удивительным было и блеснение. Достаточно было положить спининг на задний борт лодки, опустив блесну на метр-полтора в воду, и сделать несколько гребков вдоль водорослей, как раздавался треск катушки и очередная щука, сгибая снасть дугой, после яростного сопротивления оказывалась в лодке. Попадались и окуни. Да какие! Весом до полутора килограммов. Уже ловили не всё, что попадёт, а на выбор: кто щук, кто окуней, кто обычную, но крупную бель.
         Ближе к обеду подъехал рыбинспектор, верхом, с биноклем и с пистолетом в кобуре у пояса. Пришлось выплывать. Проверил рыбу, нет ли следов от сетей, осмотрел машину, снасти, расспросил кто такие, откуда. Разговорились. Оказалось, что остановились мы не в совсем удачном месте. Километрах в двадцати отсюда, вверх по течению, места более удобные, рыбы больше, хорощо берётся крупный сазан, которого здесь нет. Узнав, что мы врачи, пожаловался на здоровье. После наших устных консультаций и советов предложил заехать к нему  домой в Новоалексеевку, про которую мы ничего не знали, где  в леднике лежит несколько центнеров хорошей рыбы. Что он подразумевал под хорошей рыбой, спрашивать не стали. Рыбы в наших садках было столько и такой, по нашим понятиям хорошей, о которой мы и не мечтали. Была только одна проблема – довезти её домой. Рыбу выпотрошили, подсолили изнутри, переложили камышом в мокрых мешках и рюкзаках и двинулись обратно теперь уже знакомой дорогой.
         Затем ещё две субботы мы уезжали на Уил. Почему-то не захотелось искать другое, более рыбное место. Останавливались там же, ловили ту же, теперь уже знакомую рыбу. Ко всему прочему на донку ночью попался сомёнок на 14 килограммов. Каждый раз приезжал наш знакомый рыбинспектор, теперь уже не проверял ни снасти, ни рыбу. Опять настойчиво рекомендовал следующий раз обязательно поехать в его рыбное место, никак не понимая, что мы нашли в этом малодобычливом плёсе. Расспрашивал про Урал, удивлялся, что мы едем так далеко от знаменитой рыбой реки. Да, в те годы и Урал был ещё достаточно богатым рыбой рекой, но рыбацкая романтика вела нас на новые, малоизвестные места, в полупустынные казахстанские степи.
         Обстоятельства последующих лет не позволили больше попасть на Уил, а затем начались реформы, разные государства, граница,. таможни. Не знаю кто и что от этого выиграл, простые люди или президенты, но рыбаки потеряли. Потеряли возможность побывать на новых местах, познакомиться с новыми людьми, пожалуй, в чём-то потеряли ту свободу о которой нам так часто и упорно теперь говорят.
         Заброшу ли я когда-нибудь ещё удочку в прозрачную воду Уила? Посижу ли на берегу в мирной беседе с тем старым знакомым рыбинспектором-казахом, который так беспокоился о нашей не совсем удачной рыбалке?
         Очень и очень сомневаюсь.