Беличьи следы

ПРОЛОГ

В доме все спят, стоит тишина, на сколько это возможно в большом городе. За окном через неравные промежутки времени проезжают машины и трамваи, изредка раздаются чьи-то голоса. Единственный звук, который выбивается из общего фона, это тихий, но ритмичный шум стиральной машины за стеной ванной комнаты. Ее барабан шаг за шагом смывает с моих вещей следы и запахи тайги.

Звуки исчезли почти сразу, погребенные под гулом машин, перестуком вагонных колес. И лишь усилием воли в тихом доме мне еще удается вспомнить шум заснеженных кедров на крутых склонах, царапанье беличьих коготков по коре, неистовый лай собаки, перевидевшей белку и резкий выстрел, отдающийся эхом в горах. И голоса людей, ставших для меня теперь ближе…

Не все следы смоются сразу. Вот на колене, еле различимое на камуфляже темное пятно. Снимая белку и услышав вдалеке полайку, я неаккуратно повернула тушку, и кровь с нее пролилась на одежду. А на рукаве куртки чуть подпален манжет: поправляя полено в умирающем под луной костре, я дала огню возможность оставить свой след на моей одежде, как память о людях, с которыми, что бы понимать друг друга не обязательно говорить - достаточно просто молчать.

Со следом костра машина, наверное, справится не скоро, смывая, стирка за стиркой подпаленные ворсинки, а вот запахи исчезнут сразу, и я выну из машины вещи, которые уже не будут напоминать мне о тайге. Исчезнут запахи маральника, можжевельника и кедра, догорающего костра, еле пробивающегося из-под наледи морозным утром горного ручья, чуть сладковатый мускусный – беличьих шкурок.

Еще немного оттянуть момент потери поможет пес, в густой антрацитовой шкуре которого некоторое время сохранятся все они вперемешку и можно будет уткнуться лицом в его шею, что бы хоть на секунду вернуться в прошлое. Но и он, после нескольких дней прогулок по мокрым от снега московским улицам с лужами бензина скроет все воспоминания в своих снах.
Так будет…

И поэтому, что бы хоть как-то сохранить яркость пережитого я сижу среди ночи и пытаюсь хотя бы на бумаге задержать те мгновения, которые стали мне так дороги – двенадцать дней белковки у горы Чугунка в республике Горный Алтай.

13-15 октября

«В купейном флирт, а в общем кутерьма
Как ни гадай, милей всего плацкарт…»
С. Данилов

Очень давно хотелось мне поехать на белковку. И вот, полтора года назад за случайным разговором с алтайскими лаечниками родилась идея этой поездки. Прошлой осенью ее реализовать не удалось, но в этом году, когда к середине сентября не возникло ни одного противоречия, я взяла отпуск и сказала себе, что больше мне ничто не сможет помешать.

Как только был подписан отпуск, противоречия стали возникать как грибы после дождя. На работе начался такой кавардак, что я уже собралась было сдавать билеты. Но так как в Барнаул мне нужно было еще и в командировку, то ехать все равно пришлось, и я взяла ружье и собаку в надежде, что все-таки смогу поехать белковать.

Долго я решала вопрос о виде транспортного средства, которому доверить себя, собаку и багаж. Не смотря на то, что терять двое суток было безумно жаль, самолетом я не решилась лететь из-за неопределенности перевозки оружия и собаки. Да и купе из-за пса тоже брать не хотелось. Оставался плацкарт и необходимость договариваться с попутчиками.

С ними мне повезло. Молодая семейная пара алтайцев, ехавшая до самого Барнаула, благосклонно отнеслась к такому соседству, хотя женщина явно боялась собак. Правда, хотя к концу поездки она гладила и обнимала пса, поначалу ей было явно не по себе. С проводниками тоже не возникло особых проблем. Очевидно, за двое с лишним суток поездки собака стала восприниматься уже как предмет интерьера и, убираясь в вагоне, они периодически пылесосили и его заднюю часть – уверена, что эта услуга не была предусмотрена ни одним прейскурантом российских железных дорог.

К сожалению, не обошлось без происшествий. Выходя из вагона на одной из станций, уже на подъезде к Барнаулу, Узон на перфорированной ступеньке вырвал себе коготь из передней лапы. Поначалу я даже не сразу рассмотрела это и только позже, в Бийске, когда он стал активно лизать себе переднюю лапу, я поняла что произошло. Признаться, я боялась, что охотиться мне придется без собаки. И действительно, некоторые дни он прыгал на трех лапах, но в основном стойко перенес эту небольшую травму.

Двое суток худо-бедно прошли и вот, рано утром 16-го октября нас с псом встретили на вокзале г. Барнаула председатель Алтайского краевого общества и бийские лаечники, с которыми мне предстояло ехать белковать.

16 октября

«Ну, видно так тому и быть…»
Е. Романов

Наша компания, которая должна была собраться на белковке, пополнялась постепенно, поэтому я и буду представлять ее членов по мере их появления.

Единственным из всей команды человеком, с которым я виделась – целый один раз! - до приезда в Барнаул был Евгений Павлович, позже Женя. Именно ему и принадлежит идея моего участия в белковке. Оценить его гражданское мужество можно только представив, что он пригласил почти совсем незнакомого человека, да еще женщину, да еще из Москвы, в тесную, уже сложившуюся мужскую компанию и в условия заведомо далекие от центральноевропейских представлений о комфорте… Остается только понадеяться, что у него было не очень много поводов пожалеть об этом.

Второй член нашей команды – Вячеслав Тимофеевич – позже Слава. Его я на тот момент видела впервые.
Ребята отобрали у меня собаку, а меня саму с багажом временно передали на попечение председателю Алтайского общества, который встречал меня по долгу службы – похоже, что я больше вообще не езжу просто отдыхать, без того, что бы не совмещать это с работой. Шестнадцатого октября с моим участием должен был состояться Совет, посвященный организации Всероссийских состязаний лаек по белке имени О.А. Макарова в 2008 году.

Но самая большая интрига на тот момент заключалась в том, что я не знала, куда поеду после Совета – белковать или на вокзал менять билеты и возвращаться в Москву, так как за последние двое суток проблем на работе только прибавилось и решение об отпуске или отзыве из него висело на волоске. Да я и сама была готова сорваться в обратный путь в любой момент…

Несколько часов пока в Москве не наступило рабочее время, я ходила, не зная решения своей дальнейшей судьбы. Подгоняя взглядом стрелку часов, я мерила шагами площадь перед зданием общества. Дул промозглый ветер, продувавший меня насквозь, солнце резало глаза, раздавались какие-то резкие крики и шум машин…

Но вот, наконец, можно звонить. С замиранием сердца я услышала от начальника «Ни пуха, ни пера!» и, закрыв крышку аппарата, глубоко вздохнула. Яркое осеннее солнце пробивалось сквозь прозрачную рыжую листву берез, колышимую ветерком. Щебет птиц добавлял прелести картинам осени… А я еду на ОХОТУ!

Совет прошел быстро и, что особо порадовало, продуктивно, и на этом первый этап рабочей части моей поездки закончился. Попрощавшись с барнаульскими собаководами, мы выехали в сторону Бийска, что бы потом, через Горноалтайск ехать к горе с таким заманчивым для меня именем «Чугунка».

Самое главное – это оторваться от земли!
17 октября

«Вот мы и приехали – краешек земли…»
О. Митяев

В Бийске к нам присоединились еще три члена нашей компании породы западносибирская лайка: Женин Леший, крупный красивый кобель рыже-серого окраса и две Славины собаки – двенадцатилетняя сука Норка и полуторагодовалый еще почти щененок, Инсар (для своих - Шарик). Что бы разместить собак, исключив драки, Женя забрал к себе своего и Славиного кобелей, которые были уже знакомы друг с другом, а меня с Узоном распределили в машину к Славе. В таком составе поздним утром мы и выдвинулись по Чуйскому тракту на двух машинах – Жениной Тойоте и Славиной Сузуки.

Прибыв около полудня в г. Горно-Алтайск, столицу республики, мы взяли путевки в Онгудайский район, договорились о времени и месте встречи с остальными членами команды и двинулись дальше.

Трасса М-52 или Чуйский тракт провожала нас названиями, отдававшимися эхом в моей памяти: МанжерОк, Известковый, БарангОл, ЧергА… Хотя я раньше никогда не была в этих краях, но рассказы оставшихся в прошлом людей, которые когда-то занимали значительное место в моей жизни оживляли этот маршрут горькими и счастливыми воспоминаниями.

Около полудня мы поднялись на Семинский перевал – место ежегодного проведения республиканских состязаний лаек по белке и предполагаемое место проведения Всероссийских. Поворот с трассы обозначавшийся лаконичным указателем «Белка», говорил сам за себя.

С перевала я в последний раз поговорила с Москвой и эмоционально окончательно оторвалась от оставшихся там дел и проблем. Теперь остается только охота!

После спуска с перевала местность вдоль дороги стала меняться с горной на более степную. Сами горы уже не возвышались грозно над лентой шоссе, а расступились и, укрывшись редким лесом, величественно грелись в лучах осеннего солнца.

За поселком ТуэктА мы свернули с Чуйского тракта, спешившего дальше в Ташанту, на грунтовую дорогу. Она начала петлять между гор, открывая за каждым поворотом новые пейзажи, каждый из которого был еще величественней предыдущего. Но я еще не доставала фотоаппарат.

Со щебневой дороги мы, чуть не пропустив сворот, свернули на лесовозную. В общем добротная, она в некоторых местах развлекала нас такими ямами, что мы еле проезжали их на Сузуки. А уж как с ними управлялась ехавшая сзади Тойота с гораздо более низким клиренсом – уму не постижимо. Не смотря на все эти препятствия, километров через десять мы все-таки добрались до стоянки, которую должен был оставить для нас ее владелец, живший в Усть-Кане, районном центре.

У стоянки стоял УАЗик без номеров и три разобранных трактора, а перед домом возились лесорубы. Кроме того, судя по висевшим в избе телогрейкам, в ближайшее время должны были подъехать еще несколько человек.

Переговорив с ребятами, Слава с Женей решили ехать на следующую стоянку. Им-то, понятно, было безразлично соседство двух незнакомых мужиков, а вот мое присутствие вносило значимую долю дискомфорта. Но моего мнения никто не спрашивал, поэтому мне оставалось только молчать.

Вторая стоянка находилась километрах в трех дальше по дороге и тоже была занята – в ней остановились шишковавшие (собиравшие кедровую шишку) алтайцы. Решили возвращаться и как-то договариваться с ребятами с первой стоянки, по крайней мере, на эту ночь. Они не возражали, но, не смотря на ссылку на договоренность с хозяином стоянки, съезжать не собирались. Да и куда им было съезжать, если рядом с домом стояло три полуразобранных трактора, из которых они пытались собрать хоть что-то работающее.

Похоже, Слава с Женей смирились с ситуацией, а так как мне-то вообще «где упал, там и новоселье» то я была рада, что ребята перестали переживать из-за пустяков. Да у меня хватало и своих эмоций – ведь мы уже стояли под Чугункой! Сама гора была покрыта кедрачом и лиственницей, но вершина была совершенно безлесной и голой и только с северной стороны уже припорошилась снегом. Ее величественный вид в лучах вечернего солнца, тронувшего самую ее вершину, завораживал и притягивал, а солнечная и теплая погода, приправленная моим приподнятым настроением, придавали ей обманчиво-радушный вид.

Мы начали распаковываться и за этим нехитрым процессом наконец-то непринужденно перешли с ребятами на «ты». Слава Богу! А то я уже начала беспокоиться об отсутствии в моем видавшем виды рюкзаке вечерних платьев.
Перед стоянкой мы привязали собак – прежде всего Инсара и Лешего. Норка как единственная сука была вне подозрений. Узона я тоже поначалу привязывать не стала, так как он обычно сам на лаек не задирается, да и Леший не производил впечатления собаки, которой можно было бы безнаказанно хамить.

Время показало, что в этой поездке Узон вообще ничего не делал «как обычно». Для затравки он начал задирать привязанных кобелей. Инсара он вначале не удостоил особым вниманием, и принялся допекать привязанного к коновязи Лешего. Получив от меня основательного пинка – от неожиданности я даже не сразу сообразила, как снять собственную собаку – он немного успокоился, но так как доверие уже потерял, то был привязан к столбу не далеко от входа в избу.

Собачьи разборки вносили некое разнообразие в процесс распаковки багажа. Мне было сравнительно не сложно – весь мой багаж умещался в станковом рюкзаке. А вот ребята затарились основательно. У Жени в машине поверх багажа виднелся край загадочной картонной коробки с непонятным содержимым. На вопрос о том, что это, был получен лаконичный ответ: «мангал». Мне почему-то вспомнились прошлогодние эмоции Марины-80 по поводу отсутствия в Тофаларии ананасов и йогурта…

Не смотря на то, что я еще живо помнила, чем закончился подобный язвительный вопрос на последнем открытии по утке в вышневолоцком районе Тверской (пришлось пить это шампанское после трехдневной охоты вовсе не на сухую) я не успела поймать себя за язык:
— А ананасов в шампанском не взяли?
— Будут тебе и ананасы – задумчиво ответил Слава. Они, кстати сказать, и правда были – банка консервированных ананасов съездила с нами на Чугунку и целой и невредимой вернулась обратно.

Я предпочла воздержаться от дальнейших комментариев, мало ли какие еще сюрпризы приготовили ребята. Мангал так мангал – шашлыки никогда не бывают лишними. Просто не вяжутся с белковкой. Ну да что я все о ерунде…

Поначалу я чувствовала себя немного не у дел – привычки у ребят свои, мешать не хотелось, но и стоять без дела тоже было невыносимо. Но постепенно я нашла применение и себе, то в качестве кострового, то в качестве помощника повара.

Хотя выехали мы не очень поздно, но переезды с места на место, разбивка лагеря и приготовление ужина затянулись почти до ночи и мы сели ужинать уже в темноте.

— С приехалом! – этот тост звучал не совсем искренне, так как мы еще не знали, где будем жить дальше. Но сейчас мы приехали, есть крыша над головой, а Чугунка вот она – рядом.

После ужина и второй стопки (пусть никого не введет в заблуждение эта «вторая» - здесь мы пили только первую - все остальные были вторыми) Слава сказал:
— Ну что, Женя, доставай мангал…
Конечно, на этом этапе, люди, которые еще не разучились соображать, давно бы сообразили, что их разыгрывают. Но я к этой категории уже не относилась.
В коробке лежала гитара.

Для затравки свой коронный номер исполнил Слава, взяв несколько громогласных и не слишком стройных аккордов. Когда у меня немного восстановился слух «мангал» перешел к Жене. …В принципе, если бы мы завтра утром снялись с лагеря и вернулись в город, после Жениных песен я бы уже не считала что зря проехала всю эту дорогу.

А ведь завтра мы уже могли начинать белковать!

18 октября

«Все начиналось просто:
Граф опустил ладони на карту…»
О. Медведев

Не смотря на то, что ушли спать мы довольно поздно, я проснулась по привычке без минут шесть и некоторое время ждала, когда народ начнет шевелиться. От вчерашних посиделок в организме не осталось и следа, и я еле дождалась, когда Слава с Женей проснутся, позавтракают, соберутся, расскажут мне (раза по три каждый) правила поведения в тайге и маршрут. В конце этого испытания они все-таки решили, что в первый день мне лучше идти со Славой. Я не возражала. Во-первых, потому что мне было уже безразлично как идти – главное уже выйти. Чугунка притягивала к себе почти физически, маня густой зеленой стеной кедрача, еле различимыми ложбинками, острой грядой, соединяющей две вершины.

Второй причиной, почему мне для начала, стоило идти не одной, было опасение, что мой кобель мог забыть о своих обязанностях бельчатника, так как за последние несколько лет в нашем регионе белки было очень мало. В последний раз он всерьез ходил по белке лет пять назад, так что мои опасения имели под собой основания.
В результате всех сборов мы вышли около десяти утра, что меня так же безмерно удивило – для меня белка начинается с рассветом. Но как потом показал опыт, плотность зверька здесь такова, что это правило не так уж и актуально.

Итак, мы вышли в мой первый маршрут на Чугунку, которая на фоне утреннего голубого неба казалась такой близкой и легко доступной… Однако, что бы дойти до нее, необходимо было пройти через каменистое болотце, заросшее кустарником. Через полосу этого болота вело несколько троп, и мы пошли по лесовозной дороге, по которой приехали вчера, в поисках одной из них.

Спущенные с поводка собаки в поиск пока не уходили – мой вообще трусил вдоль дороги, смакуя новые звуки и запахи. Когда мы отошли от лагеря метров на четыреста, Инсар подал голос, копая что-то в стороне от дороги.
— Ну что, Слава, с первым дипломом тебя! По мышам…!

Бросив на меня косой взгляд, Слава пошел глянуть по какому поводу так беснуется его пес, но, увидев объект работы собаки, только присвистнул – в десяти метрах от дороги лежала подстреленная косуля.

Принятие Славой решения не потребовало много времени. Мы сволокли ее чуть дальше от дороги в редкий кедрач, рассуждая о том, кто же мог ее подстрелить. Лесники еще вчера сетовали на то, что несколько дней проходили впустую, выстрелов поблизости мы тоже не слышали, так что тайна оставалась тайной. Возможно кто-то подстрелил ее за увалом и выстрела не было слышно, а может… Но сейчас мы соображали, что делать с лежащим перед нами даром духов Чугунки.

Конечно, в европейской части России мы бы, наверное, не стали свежевать взятого кем-то зверя, но… мы были не в европейской части России. Да и Слава быстро принял решение, с удовольствием заявив:
— Ну, собаки теперь будут накормлены.

Однако, когда мы начали разделывать тушу, стало понятно, что накормлены будут не только собаки, но и мы – мясо было совсем свежим. Забегая вперед, скажу, что я так и не узнала кто, сам того не подозревая, обеспечил нас мясом.

Видимо оберегая мою нервную систему от неподобающего, с его точки зрения, процесса свежевания туши, Слава в четвертый раз повторил мне свои наставления и отправил «в одиночное плавание», а сам остался разделывать косулю.

Вот и чудесно! Подцепив пса на поводок, я бодрым шагом, ушла в направлении, указанном мне.
Мы с Узоном прошли обещанные двести метров – сворота в горы нет. Еще двести. Нет. Собака, спущенная с поводка, прогулочным шагом шла вдоль дороги. Ну, ведь не видами наслаждаться я сюда приехала! Нет, виды, конечно, завораживающие, но…

Презрев предписанный мне Славой маршрут и указание не соваться без тропы в тайгу (не вчера-же я родилась!) я развернулась на девяносто градусов и двинулась в чащу кустарника.

Камни в болотце были покрыты мхом и в купе с колючим кустарником, конечно, создавали довольно сложный рельеф. Но утреннее ожидание вымотало мне всю душу – хотелось быстрее дойти до кедрача, что бы собака ушла в поиск.

Пес в пределах видимости лихо скакал с камня на камень. Его настроение добавило скорости и мне…
Есть!

Нога соскользнула с мохового чепрака, покрывавшего большой и надежный с виду камень, и провалилась в щель по берцы. Резко дернулись связки голеностопа, а я сама, не удержав равновесия, упала, зацепившись лямкой рюкзака за толстую ветку.

Конечно, я не вчера родилась! Судя по собственной глупости, я еще вообще не родилась… Отличное начало! Я представила себе, как возвращаюсь на стоянку всего через полчаса после ухода, с поврежденной ногой и эта сцена мне совсем не понравилась.

Я вытащила ногу из щели между камнями и, ругая себя последними словами, стиснув зубы, сняла ботинок. Хм, а, в общем-то, ничего… Могло быть куда хуже.

Разорвав на полосы портянку, я смочила ее холодной водой и наложила тугую повязку. Для пущей важности подозвала собаку, и, сняв с нее ошейник, зафиксировала все содеянное. Эта сумасшедшая конструкция еле влезла в ботинок, и смотрелась довольно смешно, но главное позволила мне встать.

Проанализировав остальные потери, я обнаружила, что умудрилась чем-то рассечь ребро правой ладони на сгибе у мизинца, а также почти порвать лямку рюкзака. Ну что же, не такая уж высокая плата за собственную неаккуратность. Теперь, если вывих не очень сильный, то к концу ходового дня он должен будет немного поджить, если как следует нагружать ногу и почаще менять холодные повязки. Этот способ в свое время мне подсказал Александр Михайлович Мурашов – краевед и любитель автономных переходов из Хабаровского края. Вспомнив о нем, я покраснела до кончиков ушей. Услышав о такой глупости как прыжки по моховым булыжникам в тайге он бы наверное со свойственной ему деликатностью посоветовал сидеть дома и ходить исключительно по асфальту. И был бы прав.

Ну да что сделано, то сделано. Изобразив из сушины некое подобие посоха, я продолжила перебираться через камни и кусты. К счастью, дальше это мероприятие обошлось без приключений, и минут через пятнадцать кустарник сменился кедрачом, идти стало легче. Вот только пес, занюхтивший, было на болоте, снова успокоился и пошел прогулочным шагом в десяти шагах впереди меня – кобель явно вышел погулять в приятной компании.

Ближайшие три часа мы прогуляли по лесу, стараясь особо не забираться в гору, что бы случайно не перевалить гряду, ибо других ориентиров в новой местности у меня пока не было.

Через некоторое время Узон стал поглядывать на меня с легким недоумением, очевидно считая, что прогулка затянулась, как вдруг, ловя что-то верхним чутьем, поднял холку и с низким редким отрывистым лаем исчез впереди. Это могло означать встречу с собаками кого-то из ребят, чужого человека или копытного зверя.

Оказалось последнее… Почти на пределе видимости, тенью промелькнули три косули, не особенно настойчиво преследуемые Узоном. Пришлось отсвистывать собаку, да он и сам особо не стремился гнать косуль – ну не любитель копытных, что поделаешь.

Мы продолжили свои прогулки. А чего? Отличная погода, приятная местность… Белка? А надо? Самой по черной тропе мне тоже не удавалось ничего обнаружить и настроение катастрофически падало.

Около трех часов дня мы вышли на солнечный склон у ручья и устроили привал. Попытались съесть положенные нам с собой продукты, количеством явно предназначенные для автономной зимовки в Антарктиде, но потерпели неудачу.

Здесь я в последний раз поменяла повязку, вернув псу его ошейник. Опухоль отчасти спала, и при ходьбе боли почти не чувствовалось – ну хоть что-то хорошее в завершение дня.

Отдохнув, мы стали спускаться вдоль ручья и через час вышли к стоянке. Слава был уже там и, привязав Инсара, что-то колдовал над костром. Он успел освежевать косулю и взять четыре белки. Часа через полтора вернулся Женя, тоже открыв счет добытым зверькам.

Позже, когда мы сели ужинать появился алтаец Саша, который являлся кем-то вроде бригадира у наших соседей по избушке. Возмутившись тем, что мы мешаем его ребятам, он уехал и вернулся через час с известием о том, что дальше по дороге была свободная стоянка. Мы решили переночевать здесь в последний раз и завтра переехать на новое место.

19 октября

«Как вы яхту назовете,
Так она и поплывет»
«Песенка капитала Врунгеля»

Прошлым вечером мы засиделись за костром и разговорами, и на утро мне было не очень уютно. Вдобавок к этому нога разболелась с новой силой. Похоже, поняв мое состояние, ребята чуть ли не насильно влили в меня пару стопок. День посветлел.

Вторая в нашей истории стоянка была размером, примерно, как и предыдущая, и была вполне добротной и уютной, но до места охоты в любую сторону было довольно далеко – стоянка располагалась посреди широкой долины.

Мы начали распаковываться второй раз и для начала, как знак нашего присутствия, установили флаг. Где-то посреди процесса разбора вещей мы решили сесть попить чайку …часа на четыре. Меня начала затягивать эта жизнь, когда никуда не нужно торопиться и единственным определяющим твои действия являются собственные желания.

Начав распаковываться, мы для начала вынули разделанную косулю и только собрались отнести мясо в ручей, как на горизонте показалась «нива». Несколько минут напряженного ожидания и мы с облегчением поняли, что к нам едет четвертый участник нашей команды – Евгений Порфирьевич, а с ним его молоденькая западносибирская лайчонка Лада.

Мы почти закончили обустройство стоянки, когда на северном склоне показался всадник с тремя собаками – метисами лаек. Это был брат хозяина избушки – Игорь. А та стоянка, в которой шишковали алтайцы, принадлежала ему самому. Слава и Женя уже были с ним знакомы по прошлым охотам в этих местах и сейчас поделились нашими проблемами. Для Игоря эти проблемы не существовали – он сказал, что завтра мы будем переезжать на его стоянку, значит, будем переезжать.

Очевидно заметив заинтересованные взгляды, которые я бросала на лошадь Игоря, Женя попросил для меня разрешения прокатиться на ней. Дважды мне предлагать не пришлось и, когда Игорь снял чересседельные сумки, я уже с нетерпением стояла рядом.

Лошадка оказалась довольно пугливая, но не тугоуздая и мы с ней смогли быстро договориться, хотя от стоянки она уходила с большим неудовольствием, но за то когда мы поворачивали в сторону дома, я еле удерживала ее от рыси. В конце концов, мне надоело с ней спорить, да и наверняка она уже устала за целый день.
Когда мы вернулись на стоянку Узон исходился лаем от того, что я уехала на лошади.

За время моего недолгого отсутствия Игорь перезнакомился со всеми наличными собаками, и только знакомство с Узоном отложил до моего возвращения. Расспросил о породе, спросил кличку и ее смысл. Получив стандартные разъяснения о том, что лаек принято называть, в том числе и географическими названиями, а Узон это вулкан на Камчатке, после взрыва которого осталась одна из самых живописных кальдер, Игорь глубокомысленно заметил:
— А по-алтайски это означает «длинный»…
Думаю, он не знал, что дает собаке новую кличку, которая с этого момента просто прилипла к псу.

Собственные собаки Игоря были очень интересными представителями своего племени. Сухие, невысокие, шустрые, они оказались еще и очень ласковыми, что для деревенских собак большая редкость. Старшая сука - Чита, белоснежной масти с хитрой мордашкой и большими круглыми глазами была любимицей хозяина. Когда в первую же ночь она зашла в дом я не очень удивилась - в конце концов, и Славина Норка спала в доме из уважения к возрасту, а на две ночи я и для Длинного выпросила эту привилегию ради того что бы у него поджила лапа с сорванным когтем. Но каково было мое удивление, когда эта псинка под вечер совершенно по-хозяйски залезла в спальник к Игорю...! Да, он, похоже, очень любил своих собак, если они пользовались у него такими привилегиями.

Две другие собаки, Найда и Дамка, хотя и были почти щенками - им было примерно по восемь месяцев - вели более независимый образ жизни, оставаясь при этом очень жизнерадостными и ласковыми.
Расседлав лошадь и успокоив Длинного, я снова включилась в неспешное устройство бивака.

Ужин, очередное «С приехалом!» и мы завалились спать, распределив места на нарах кому как понравилось.
20 октября

«Бывает время вставать и выливать из ствола
Росу, скопившуюся к утру»
О. Медведев

Утром, собравшись часам к десяти, я снова пошла вместе со Славой и его собаками, ибо было совершенно необходимо все-таки показать новоиспеченному алтайцу Длинному белку. Псы уже начинали бычиться друг на друга, но пока не дрались. Однако, проходив час и собрав только пустые полайки Инсара, нам стало очевидно, что Длинный не работая сам, не дает работать и Инсару. У Славы явно заканчивалось терпение.

Наконец, когда мы уже поднялись на самую вершину горы, одну белку вымучила Нора и Слава, привязав Инсара, безусловно возмущенного такой несправедливостью, устроил мастер-класс.
Белка пошла верхом после нескольких щелчков кнутом, но к моему отчаянию Длинный не обращал на нее ни малейшего внимания. Но вот зверек перешел на низкую прозрачную лиственницу и пес перевидел его.

То что собака не взлетела на тонкое деревце можно было объяснить только его низкой аэродинамикой, так как в намерениях у него явно недостатка не было. От собачьей истерики белка перешла дальше, в невысокие, но густые кедры и собаке, все еще азартившейся на листвяк, было никак ее не проследить. Положение спас Слава, сняв зверька выстрелом с кроны кедры. После выстрела Длинный стал носиться вокруг деревьев, на сколько хватало поводка. От возбуждения пес шел с резьбы и нюхтил вокруг всех деревьев без разбора. Нашел белку, схватил ее, промял зубами тушку, особое внимание уделив голове... Я не вмешивалась, что бы не тормозить азарт собаки, вспомнившей вдруг, зачем он живет на свете.

После этого мы с Длинным сделали вынужденный привал, что бы отпустить Славу с собаками подальше. Переждав некоторое время и, увидев, что до назначенного на стоянке времени встречи остается два часа, мы направились, огибая вершину, в сторону дома.

После того, как Длинный съел беличью тушку, в его поведении ничего принципиально не изменилось, хотя внимания окружающему он стал уделять больше.

Мы не спеша шли вдоль склона, как вдруг бежавший впереди пес резко поднял голову и помчался большими прыжками вправо, а, добежав до высокой кедры, заблажил на нее что есть мочи. Все его поведение свидетельствовало о том, что он поднял зверька с жировки. Моя радость оттого, что собака все-таки худо-бедно, но начинает соображать, была адекватна той энергии, с которой пес облаивал белку, запавшую в кроне. От щелчка кнутом, как от выстрела, белка быстро пошла верхом, переходя с одной высокой кедры на другую. То я, то Длинный находили ее, страгивали, но снова теряли и, в конце концов, метров через двадцать стеряли окончательно.

Еще немного поискав зверька я села на толстую валежину, подозвала пса. Конечно, в наших с ним действиях все было далеко от профессионализма - мы оба слишком горячились. Но все равно я постаралась успокоить собаку похвалой, ведь главное было в том, что он нашел и обозначил белку, а дальнейшее зависело от меня.

Так мы сидели с ним минут десять. Я наслаждалась звуками и запахами леса, у ног лежала собака и прислоненное цевьем к валежине ружье. Идиллическая картина... Самым непривычным в ней для городского уха была лесная тишина - не мертвая, а живая, наполненная характерными звуками леса.

Прикрыв глаза, я наслаждалась этой тишиной, когда из нее выделился более громкий звук - как будто кто-то царапал по стволу коготками. Птица или белка? Звук шел со спины, и я как можно тише обернулась. Метрах в двадцати по высокой лиственнице взбиралась белка, та самая - в этом не было сомнений. Бесшумно, на сколько это было возможно, я взяла ружье, поднялась на ноги. Длинный, уже забывший про недавнюю погоню с подозрением посмотрел на меня - он явно не слышал нового звука или не придал ему значения. Эх ты, бельчатник!

Я подошла поближе, приложилась, выстрелила. Зверек упал на землю и тут же был подхвачен лайкой, которая прекратила его агонию. Еще немного я дала ей помусолить тушку и отобрала наш первый трофей в этом сезоне. Теперь, снова сидя на той же валежине, я еще раз повторила псу все доводы, почему он такой молодец. Он не слушал, занятый вынюхиванием беличьей тушки через брезент рюкзака и это вселяло в меня надежду.

Посидев немного, мы снова двинулись в сторону стоянки и вскоре вышли на крутой склон. Теперь поведение Длинного изменилось - он уже не ходил вокруг меня, а, хотя и на трех лапах, но активно исследовал окружающий лес, оставаясь, однако, в пределах видимости.

Медленно, оберегая ногу, я спускалась по косогору, когда впереди по лиственнице стала взбираться белка, явно стронутая звуком моих шагов. Я остановилась, боясь потерять зверька из виду, и стала снимать рюкзак, что бы достать патрон с семеркой - сейчас ружье у меня было заряжено картечью «по технике безопасности», а в кармане штормовки, как оказалось, не осталось ни одной «семерки». К сожалению, взгляд от дерева отвести пришлось и, сделав еще пару шагов по крутому склону, я потеряла белку из вида, хотя куда она могла деться на голой лиственнице, представить было сложно. Так я стояла, соображая, что бы придумать, пару минут. В нескольких метрах от меня снова раздался характерный звук беличьих коготков - теперь мне уже было проще выделить его из фоновых звуков. По кедре взбиралась белка! Ружье заряжено, мне оставалось только сделать несколько шагов в сторону дерева и выбрать поудобнее позицию.

На выстрел примчался Длинный и начал обследовать все вокруг дерева. Конечно, он сразу нашел белку, проверил ее и, с явным неудовольствием в глазах, позволил забрать тушку.

Для меня было загадкой, как белка могла перейти так далеко незамеченной - из-за крутизны склона все деревья просматривались очень хорошо даже на вершинах. Поэтому я все-таки вернулась на место, где обнаружила зверька в первый раз и осмотрела окружающие деревья. Безрезультатно. Может быть подождать...?

Минут десять я простояла, не шевелясь. Потом еще примерно столько же в более свободной стойке, но все равно не отводя взгляда от деревьев. Уже отчаявшись и почти уверовав в то, что действительно добыла ту самую белку я достала мобильный телефон. Игорь говорил, что на этой горе есть связь и я, пока еще не ушла, решила это проверить. Связь была, но зачем я это выясняла, мне и самой было не понятно - звонить я никому не стала. В конце концов, имею я моральное право уйти в отпуск хотя бы на три недели?

Похоже, белка действительно была та же. Пора идти. Я надела рюкзак, вскинула ружье и сделала шаг вперед… Да вот же она!!! Замерла и сидит на лиственнице, на которой я ее и видела в первый раз. И как только хватило выдержки, пока я ходила, стреляла, говорила с собакой, ждала... Но раздался выстрел и собака мчится на него что бы проверить очередную белку.

Мы без приключений добрались до стоянки как раз к назначенному времени. Но главного застрельщика, Славы, велевшего всем быть в три, плюс-минус полторы минуты еще не было. Не спеша, я под чутким Жениным руководством сняла и обмездрила своих трех белок, попутно убедившись в полной непригодности для этого моего складного ножа.

Вернулся Игорь, сообщив, что мы можем спокойно переселяться - алтайцы съехали со стоянки. Мне стало неуютно - выходит, что мы выгнали людей из теплой избушки... Это ощущение развеял Слава, который хотя и опоздал на полтора часа к назначенному им же сроку, сразу развил такую кипучую деятельность по упаковке нашей амуниции, что времени задумываться о чем-либо уже не оставалось.

Дело близилось к вечеру, нужно было спешить что бы успеть установить печь и распаковаться на новой стоянке, поэтому, закидывая вещи в машину, мы не особенно уделяли внимание «принципу плотной упаковки» и, как следствие, снаряжение заняло раза в полтора больше места чем раньше, даже с учетом того, что я на пассажирском сиденье Сузуки сидела, подтянув колени к подбородку. А ведь еще надо было разместить собак. Леший с Шариком как обычно поместились в машину к Жене, туда же, но на переднее сиденье отправилась и Лада с Евгением Порфильевичем, а вот Длинный с Норкой были засунуты под самую крышу Сузуки, немного утрамбованы, а для верности еще и приткнуты парой спальников. Никогда бы не подумала, что моего пса можно было так упаковать, но он все невзгоды воспринимал совершенно стоически.

Не смотря на спешку, приехали мы все равно в темноте. Третий раз распаковались уже совсем быстро - видимо сказывался опыт, приобретенный за последние дни. И вот уже теперь за ужином вечернее «С приехалом!» звучало уверенно - почему-то чувствовалось, что мы действительно дома.

До Чугунки здесь было чуть дальше, чем от первой стоянки, но и рядом с нами - только перейти ручей - были отличные места. А если нужно, то и дойти до Чугунки можно было за полчаса. Но вот изба была меньше предыдущих - площадью не больше пятнадцати метров. Сейчас нас было пятеро и, как казалось, больше поместиться было некуда, а мы ждали еще двоих. Еще раз забегая вперед, скажу, что в этом домике нас с относительным комфортом (относительным - возможно потому, что меня-то точно разместили комфортнее всех, хотя на вторую ночь Игорь предпочел спать на полу) поместилось девять человек - как тут не вспомнить изящное доказательство моего учителя математики о том что в вагон метро может войти неограниченное количество народа.

Но все было не важно - ведь мы были дома.
22 октября

«Растворяется в памяти добрый оконченный вечер,
Не решаясь, а, может, в душе не желая уйти»
С. Данилов

Рассвет разбудил меня, забравшись лучом в маленькое окошко нашей хижины. Уже привыкнув ждать, когда проснутся ребята – никак не могла подстроиться под такой график - я встала, растопила печь, поставила воду для чая. Разумеется, тихо мне этого сделать не удалось, да все и без того уже начинали просыпаться.

После завтрака мы потихоньку начали собираться. Слава определил мне маршрут на этот день, который я сама себе пообещала не нарушать.

Примерно через час после выхода Длинный начал копать высокий пень. Ни топора, ни лопаты у меня не было, а попытка разломать с виду трухлявый пенек ни к чему ни привела. Мне было трудно предположить, что за зверек мог скрываться здесь, а проверить возможности не было. Давать же собаке самому раскапывать пень мне не хотелось - он еще сильно хромал на переднюю лапу, оставшуюся без когтя. После нескольких неудачных попыток я отозвала собаку, и мы пошли дальше.

Много рассказывать об охоте этого дня мне не придется, так как помимо описанного эпизода с пнем, единственным найденным зверьком в этот день стал... бурундук.

Вечером, когда мы собрались в зимовье и сравнили результаты, у Славы с Женей оказалось восемь и шесть белок соответственно, у Евгения Порфильевича - две, и только Игорь взял десятка полтора. Так дальше и повелось – первый вопрос возвращающемуся домой был о том, что добыл и что видел.

Вскоре мы сели ужинать. Как и предполагалось, дежурным по кухне был Слава. Впервые за время нашего приезда на Чугунку он приготовил беличьи окорочка, так разрекламированные мне перед поездкой. Рецепт до предела прост - передние и задние окорочка белок отрезаются и тушатся с подсолнечным маслом, лавровым листом и большим количеством лука. Сами беличьи тушки варились собакам вместе с овсянкой.

Когда мы сели за стол я почувствовала на себе любопытствующие взгляды ребят, но значения им не придала. Оказалось все до обидного просто - им было интересно наблюдать за моей реакцией на новое экзотическое (для меня) блюдо. Мне стало немного смешно - интересно какой реакции они ждали? На самом деле блюдо получилось очень вкусным, но Женя «забраковал» рецепт, за что и поплатился - общим собранием он был приговорен к приготовлению фирменного блюда по своему рецепту.

23 октября

«Скоро горы! Это потом придет усталость.»
С. Данилов

За завтраком Слава расспросил меня о моих вчерашних подвигах и начал планировать мой будущий маршрут, но Игорь, молчавший до той поры, взял инициативу в свои руки:
— Сегодня она со мной пойдет - резюмировал он споры о моей дальнейшей судьбе. Никто ему, понятное дело, не возражал, а я так вообще была на седьмом небе: Игорь отлично знает все богатые белкой места и то, что он сам захотел меня провести - огромная удача и для меня и для Длинного, которому нужна была практика.

Мы вышли около десяти утра, и Игорь сказал, что это действительно поздновато. Лошадь он вел в поводу, а перейдя через ручей, сел на нее и медленно поехал в гору. Чита, Найда и Дамка почти сразу разбежались в разные стороны и пошли в поиск - эти малышки прекрасно знали, что нужно делать в лесу. А вот Длинный больше возмущался наличием лошади и периодически лаял то ли на Игоря, то ли на нее - о работе пока речи не заходило.

Мы обходили длинную гряду против часовой стрелки, постепенно поднимаясь все выше. Игорю на лошади было трудно идти так же медленно как шла пешком я, и через некоторое время он все-таки оторвался от меня. Впереди залаяла одна из его собак - какая точно я сказать не могла, пока еще не различала их по голосам.

Я поспешила к месту полайки, Длинный, понятно, оказался там раньше меня и суетился вокруг кедры. Игорь велел мне встать на изготовку, а сам начал обходить дерево с другой стороны. Звук оглушительно щелкнувшего кнута стронул белку и она винтом взлетела на крону дерева, но замерев, оказалась для меня как на ладони. Выстрел, и Длинный, как менее всего принимавший участие в процессе, был тут как тут - пришлось даже пресечь его попытку охранять тушку от остальных собак. Опыта было уже вполне достаточно для того, что бы он смог понять, что от него требуется, и пора было прекращать поблажки.

Дальше Игорь указал мне маршрут, каким мне лучше идти, и мы договорились встретиться на вершине часа через четыре. Кроме того, он показал мне дерево, которое тоже облаивали его собаки, но где белку стронуть не удалось.

Мы с Длинным сели под кедрой и я принялась снимать белку, прислушиваясь к окружающим звукам. Ветер шевелил верхушки деревьев на склоне, внизу бежал ручей... Поначалу меня сбивали с толку небольшие пичужки, которые носились взад-вперед по дереву - их коготки издавали звуки, похожие на беличьи. Но понемногу я научилась разнице между ними.

Не успела я до конца снять белку, как по коре характерно зацарапали коготки - видимо у зверька не хватило выдержки. Я выстрелила, белка упала, но Длинный опередил меня. Я не возражала против того, что он проверит тушку, а конкурировать здесь было не с кем. Однако, он, похоже, начинал входить в азарт - схватил тушку и после того как промял ее, не отдал мне, а рванул, прижав уши в самый бурелом. Вспомнив весь фольклор, когда-либо слышанный мной, я попыталась догнать его. Безуспешно. Он поднырнул под корягу, и что бы обойти ее мне потребовалось с полминуты. Это время пес спокойно стоял в пределах видимости и чавкал таким ценным для меня трофеем. Наконец я подошла к собаке поближе и окриком сумела удержать его от нового побега. А может быть он уже не был так настроен убегать, ведь от белки почти ничего не осталось - только какие-то кусочнозаданные детали.

Забрав для опознания жертву песьего азарта, я вспомнила о просьбе одной моей знакомой.
Двадцать три года Наталья Алексеевна проработала в отделе охотничьего собаководства Росохотрыболовсоюза и, конечно, со всеми крупными состязаниями, в том числе и по белке, объездила всю Россию. По сути, именно ей следует приписать всю честь организации Всероссийских состязаний по белке - конечно, если они состоятся - ибо без ее морального участия, без ее рассказов и фотоархива я бы наверное никогда не замахнулась на такое мероприятие.

Во время наших последних посиделок перед моим отъездом на Алтай, мы задумчиво перебирали старые черно-белые фотографии, неизменно приковывающие мой взгляд. На них были совсем молодыми и она сама и многие из тех, кого я знала лично, но гораздо более пожилыми, и те, имена которых для меня звучали историей, кого я бы хотела числить среди своих учителей, не опоздай я родиться. Остановив взгляд на одной из фотографий с Телецкого озера, Наталья Алексеевна, которая за полтора года знакомства никогда меня ни о чем не просила, вдруг произнесла:
— Марина, пожалуйста, привезите мне хвост алтайской белки...!

Понятно, что после этого я уже не первый день ломала голову над тем, как выполнить ее просьбу. Так что, опознав остатки и найдя среди них целый и невредимый хвост, по здравому размышлению, я мысленно похвалила Длинного.

Но пора было заканчивать снимать недоснятую белку и двигаться дальше. Я начала подниматься по склону к месту, где перед погоней за собакой оставила рюкзак. Длинный плелся следом с печальным видом - видимо моя проповедь немного подействовала.

За оставшиеся до встречи с Игорем четыре часа мы с Длинным на пару взяли еще двух белок - одну из под собаки, а вторую рассмотрела на лиственнице сама, когда пес бегал в другой стороне. Придя на место встречи я не застала там Игоря - то ли он еще не приходил, то ли уже ушел, но долго задерживаться там я не стала и, выбрав наиболее протяженный маршрут, двинулась по направлению к стоянке.

Взяв еще одну белку из-под собаки, и спася тушку от клыков гневным окриком, я потихоньку приближалась к стоянке, до которой оставалось не больше часа.

Не смотря на то, что Длинный уже начинал искать более осмысленно, я все равно старалась смотреть, и в особенности слушать, и, благодаря этому увидела, как на толстой кедре метрах в пятнадцати передо мной носились друг за другом две белки - черная и ярко-рыжая. Зверьки были явно заняты друг другом больше, чем окружающим. Первый выстрел снял черную, после чего рыжая белка запала где-то на соседней кедре. Я не стала пытаться страгивать ее кнутом, а просто села под кедрой и принялась снимать тушку. И уже через десять минут второй зверек обнаружил себя.

Начинало вечереть, и я взяла курс к нашей стоянке. В общей сложности в этот день я взяла семь белок, но не это было главным. Значительно больше меня радовало то, что Длинный начал работать. Безусловно, ему еще очень не хватало мастерства, но он твердо встал на путь, ведущий к вершинам искусства бельчатника.

Этим вечером за ужином завязался любопытный разговор. В начале мы говорили о том, что с соседней стоянки неделю назад конфисковали три единицы оружия. Тема легальности как оружия так и охоты навела на разговор о наших путевках, которые мы честно взяли в Горноалтайске.
— В Онгудайский район! - для пущей важности добавил Слава – уже семь лет здесь охотимся…
— А… — с отсутствующим видом задумчиво протянул Игорь — Но вообще-то мы охотимся в Усть-Канском.
На мгновение повисла тишина, сменившаяся громким хохотом…

24 октября

«Но песня и в том, чем все вместе мы дышим...»
С. Данилов

Сегодняшний день был назначен банным – мы едем к Игорю в поселок Ябоган.
Но с утра все равно решили не надолго выйти на охоту.

Вчера мы с Игорем обсуждая время утренних выходов, пришли к выводу, что все-таки лучше нам с ним изменить график на более естественный для белковки и выходить раньше, около восьми утра, с самым рассветом.
Однако, попытка разбудить в шесть утра, заряжавшего до ночи патроны Игоря успехом не увенчалась и в половине восьмого, еще затемно, я ушла одна.

Выбирая маршрут, я забрала крутовато в гору, о чем пожалела очень быстро – Длинный отдал голос далеко в низу. Пока я спускалась к нему, он бросил полайку и прибежал ко мне, удивляясь тому, что я не спешу к нему на голос. Ругать пса за брошенную белку было бессмысленно, да и он своим поведением старался «навести» меня на заинтересовавшее его место, и я продолжила спуск.

Но Длинный, похоже, все-таки бросил полайку окончательно, так как уйдя от меня вниз сделал крюк и минут черед десять, когда я уже почти спустилась, залаял «откуда-то сверху». Мне живо вспомнился фрагмент переписки с Женей годичной давности об особенностях белковки на Алтае.

« — …ходьба получается прогулочная, без лыж. До тех пор, пока главный в этом деле охотник, то есть собака, не начнет звать на помощь откуда-то сверху.
Я попробовала пошутить:
— Вы хотите сказать, что алтайские белки закидывают собак «куда-то наверх»?
— Поохотившись в горной тайге, для Вас это словосочетание будет очень привычным»
И правда, стало привычным…
Но все-таки пора было заканчивать это скалолазание и начинать охотиться.

Я отозвала собаку и, не отпуская пса от себя, выбралась на плато за грядой. В течение оставшихся до возвращения двух часов я взяла трех белок: одну сама и двух из под собаки. Вернуться успела почти вовремя, а через пол часа вернулся и Слава – с пустыми руками. Видимо, все-таки в раннем выходе есть определенный смысл.

Дождавшись Игоря, часов в двенадцать мы выехали в Ябоган. Было странно покидать стоянку посреди дня, уезжая на машине, а не сидеть где-нибудь на выворотне, снимая белку. У Славы, похоже, были сходные ощущения, потому что он вдруг спросил:
— А кто знает, какой сегодня день недели?
В машине повисла тишина… После нескольких минут обсуждений и предположений мы пришли к единственно верному мнению: «а какая, собственно, разница…?». Так что не стоит удивляться тому, что сейчас, пытаясь связать в единое повествование мозаику прошедших событий я испытываю затруднения с выстраиванием хронологии – на столько «вне времени» происходило все на Чугунке.

Мы высадили Игоря у его дома топить баню, а сами поехали в Усть-Кан – навестить Славиного знакомого Сашу. Того самого, который должен был оставить нам первую, стоянку. Саша был дома и зазвал нас на чай, за которым мы разговорились о собаках и охоте.

Позже Саша показал нам свои трофеи и собак, в том числе и огромного пса по кличке «Волк» - гибрида второй генерации с волком. Пес удивил меня своим добродушием.

Среди трофеев оказалась странная, пестрая, шкурка белки. Сейчас она лежит на полке в моем шкафу – заметив интерес и, следуя не особенно прозрачным намекам Славы, Саша подарил ее мне как сувенир…

Прощаясь с Сашей мы тоже показали ему диковинку – моего Длинного, который ездил с нами в багажнике. В этом краю не было русско-европейских лаек, и Саша живо заинтересовался псом, который конечно был рад общему вниманию и ласкался к нему с утробным урчанием.

Но пора ехать – нас уже ждал Игорь. Приехав к нему и немного перекусив, мы дождались, когда протопится баня. Каким же наслаждением была возможность не только как следует отмыться, но и пропариться после долгих хождений по горам. Это даже немного примирило меня с ощущениями дискомфорта, вызванными незапланированным выходом в цивилизацию.

Позже, когда в баню отправился Слава, мы с Игорем сидели в гостиной и в фоновом режиме смотрели телевизор. Шел какой-то бестолковый боевик. Игорь, похоже, тоже не особенно вдавался в сюжет фильма, и думал о чем-то своем, слепо глядя в экран телевизора.

К нему на колени вспрыгнул котенок. Не глядя на малыша, хозяин погладил его за ухом, провел рукой по спинке, перевернул расслабленного и довольного зверька на спину, легонько растянул задние лапки в стороны… Эти движения мне что-то очень и очень напомнили.

— Снимать собираешься? - вывела я его из задумчивости. Мы оба засмеялись, выйдя из оцепенения.
Вскоре вернулся Слава и мы, еще немного посидев, поехали домой, где нас ждал кулинарный шедевр, приготовленный Женей – его версия беличьих окорочков с луком, картошкой и сыром. Именно то, чего так не хватало для чудесного завершения дня.

— По второй…!

25 октября

«Вот мы, ребята, и встретились -
Связан разорванный круг»
С. Данилов

Этим утром мне почти удалось добудиться Игоря в половине седьмого утра и, перекусив, мы вышли как раз тогда, когда остальные только-только начали завтракать и собираться.

Игорю было не удобно на лошади держать мой темп, и он предложил ехать вдвоем. К сожалению, лошади эта идея очень не понравилась. Поэтому когда я с первого раза не смогла забраться на нее (рюкзак с термосом и фотоаппаратом перевесил) и, не удержавшись на ногах, упала, лошадь встала на дыбы. Мне пришлось быстро откатываться из-под ее копыт. Больше Игорь решил не повторять таких экспериментов, и заключил:
— Приедешь в следующем году, подберу тебе смирную лошадь. А пока пошли порознь – днем на плато встретимся.

Ну что же, как раз в одиночное плавание меня тянуло все больше и больше.
До полудня я взяла три белки, и обнаружила пренеприятную деталь – Длинный, входя во вкус охоты, все больше расходился, и беличьи тушки приходилось от него уже буквально спасать.

Встретившись днем с Игорем, мы решили немного походить вместе. По его словам ему тоже не помешал бы напарник, что бы было удобнее следить белку в кедре. Он привязал лошадь, мы пошли по плато, а собаки тут же разбежались в рассыпную на поиски белки.

Часа за два мы взяли шесть белок, одну из которых потом со смехом вспоминали и через несколько недель, когда созванивались уже из двух разных миров — я из Москвы, Игорь из Ябогана.

Чита облаяла три высоких стоящих рядом кедры. От кнута белка пошла вверх, в самую густую часть кроны. Первым выстрелом Игорь, у которого патроны были заряжены девятым номером, только стронул белку, похоже, даже не подранив. Я зарядила семеркой. Два выстрела дали мало результата – белка, осыпаемая дробью только запала еще крепче. Достала из рюкзака пятерку…
— Картечь-то с собой есть? – съязвил Игорь.

Следующий выстрел подранил зверька основательно, но не сбил. В нас проснулся спортивный азарт. Еще шесть выстрелов потребовалось мне, что бы тушка упала к лапам недоумевающих собак, а я отняла приклад от плеча. Вокруг кедры снег был припорошен яркими желтыми гильзами от моих рекордовских патронов – говорил же мне приятель перед поездкой, что эта фирма «кисть не дает».

Пройдя еще немного, мы снова вышли на то место, где была привязана лошадь. Игорь принялся перезаряжать свои патроны, а я просто сидела и попивала чай из термоса, наслаждаясь компанией, покоем и тишиной. …Найда подобрала кедровую шишку и принялась не спеша, есть.
Позже мы с Игорем снова разошлись и, добыв еще пару белок, я спустилась на стоянку.

Вечером наша команда пополнилась еще пятью участниками.
Когда я вернулась домой, там уже ждали нас Георгий Григорьевич Маслов с западным кобелем по кличке «Дождик» и Игорь Иванович Ешелкин со своей восточносибирской лайкой с символической кличкой «Точка», которая приятно разбавила засилье «западников» в нашем собачьем обществе. Они приехали на таких видавших виды Оке и Запорожце, что оставалось только удивляться, как им удалось преодолеть уже припорошенную снегом дорогу, которую мы в гораздо лучшую погоду еле проехали на джипе.

К нашему возвращению Игорь Иванович приготовил великолепные щи из кислой капусты, запах которых наполнил нашу избушку еще большим уютом. После ходового дня это воспринималось не иначе как манна небесная.
Когда мы уже заканчивали ужинать, в отдалении затарахтел трактор – это к Игорю приехал его напарник Руслан и привез сена для лошади. Вид у парня был весьма колоритный – прежде всего из-за огромного фиолетового фингала под левым глазом, о происхождении которого Руслан упорно умалчивал.

Таким образом, не считая традиционно ночевавшей под нарами Норки, наша компания к этому времени насчитывала восемь человек, плюс собаки, которым с прибытием подкрепления пришлось варить уже два ведра каши с белками вместо одного. В этот вечер за столом, к которому мы приставили еще один (что заняло все свободное жизненное пространство) царило оживленное веселье, яснее всего демонстрирующее, что «в тесноте, да не в обиде». Для вновь прибывших – рассказы о прошедших днях, о наших переездах с места на место, о других, на взгляд постороннего, мелких событиях, происшедших с каждым из нас. Для нас, уже становящихся отшельниками – обрывки информации о том, что творится в «большом мире», по правде не особенно уже нас и интересовавшем.

В какой-то момент я попыталась посмотреть на всех нас со стороны, и возникло ощущение, что темы разговоров за столом, с сущности, не так уж и важны. Главное – это само чувство единства таких далеких друг от друга в обычной жизни людей, наличия некой точки соприкосновения, дающее нам возможность сейчас наслаждаться этой теснотой, простым ужином, ожиданием грядущих охот…

В этот вечер я засыпала с давно забытым теплым чувством причастности к чему-то особенному. И всю эту ночь, будто стараясь укрыть и сохранить для меня это ощущение, стоянку засыпал мягкий снег…

26 октября

«В один из дней к нам заглянул алтаец…»
Е. Романов

После выхода этим утром я поняла, что в охоте появилось определенное разнообразие – я осталась без собаки. Оказалось что «восточница», прибывшая вчера вечером, несколько дней пустовала, а Длинный, ставший к тому времени совершенно самостоятельной личностью, отследил этот факт с завидной дальновидностью. И когда мы с ним ушли километра за полтора по нашему обычному маршруту, он неожиданно исчез из поля зрения. Какое-то время я полагала, что он ушел в поиск, но пес не давал полайки и не отзывался. Еще около получаса я ждала собаку, а потом развернулась в сторону лагеря. Уже на переходе я встретила Славу, который, оптимистично махнув рукой в сторону лагеря, крикнул:
— Твой-то вернулся… Я его в машину посадил.
Вот это новости!

Придя в лагерь, я выпустила Длинного из машины и он тут же помчалась к Оке, в которой была заперта Точка. Посмотрев на собаку, я поняла, что на сегодня его охота точно закончилась – мысли в его глазах были только об одном…

Признаться, расстроилась я очень сильно – пес только вроде начал работать и на тебе. Но делать было нечего, и я закрыла собаку в машине. Попив чайку, я снова закинула на плечо рюкзак и ружье и, без малейшего оптимизма, вышла на прежний маршрут.

Очевидно, что удача в этот день рассыпала свои дары где-то в другом месте. Без собаки и настроения особенного не было, да и лес стоял вокруг будто мертвый, хотя погода в этот день расстаралась вовсю. С яркого голубого неба светило солнце, а с другой стороны небосклона отпечатался серп луны. Снег, уже выпавший по щиколотку, серебрился под солнцем, и голубые тени, отбрасываемые на него кедрами, придавали картине оттенок потусторонности.

Ближе к полудню, взяв только одну белку, я услышала вдалеке щелканье кнута, а через несколько минут показался Руслан. Он ходил пешком и без собак – так же как и я в этот день, так что некоторое время мы прошли вместе, потом почаевали… Собираясь расходиться в разные стороны Руслан показал мне наиболее интересные варианты маршрутов, но предостерег от похода на Чугунку, которая лежала сейчас в лучах яркого дневного солнца. Однако о причинах опасности он умолчал, да я и не расспрашивала, не собираясь в ту сторону.

Пройдя с километр по широкой спирали в строну стоянки, я вначале услышала, а потом и заметила на старой кедре метрах в пяти над землей белку. Она сидела на ветке, загороженная от меня толстым суком так, что видна была только головка. Я прицелилась тщательнее обычного и выстрелила. Зверек упал на развилку, прикрытую с верху кедровым лапником. О том, что бы стрясти его не могло быть и речи и мне пришлось, сняв ружье и рюкзак карабкаться на кедру. Добравшись до тушки, я скинула ее вниз, а сама, пользуясь тем, что ее не нужно спасать от собачьих клыков (которые, вполне возможно, сейчас прогрызают себе выход из Славиной машины) задержалась на дереве, засмотревшись на укрытую снегом Чугунку, которая на фоне яркого голубого неба казалась сейчас такой притягательной…

Очнувшись от своих раздумий, я поняла, что уже основательно замерзла, сидя на дереве. Вот так вспомнила детство… Спустилась вниз и осмотрела белку. Мне удалось добыть зверька, попав единственной дробиной в глаз, и тушка была совершенно не повреждена. Я не стала снимать ее, задумав посоветоваться с ребятами относительно того, можно ли сделать из нее чучело.

До стоянки я добралась без дальнейших приключений. Никто еще не вернулся и только Длинный молча сидел в машине. Немного отогревшись, я принялась убирать со стола и греть воду для посуды.

Пока я, поставив вариться мясо, раздумывала чего бы этакого приготовить сегодня на ужин, за дверью послышался шум. Это заехал в гости алтаец по имени Артур, живший километра за три до стоянки, где мы останавливались две первые ночи. Я слышала о нем еще год назад от Жени, но видела впервые. Но сейчас на стоянке я была одна и, как хозяйка, я предложила гостю чаю – благо в котелке, который я грела для мытья посуды, еще оставался кипяток.
Разговор с незнакомым мне человеком завязался удивительно легко и после второй кружки чая мы уже обсуждали темы от мировых катаклизмов до изменения в мировоззрении современных женщин… Артур представлял собой смесь наивного, немного заносчивого ребенка и довольно серьезного вдумчивого человека.

— Тебя как, мужики-то не обижают? — вдруг совершенно серьезно спросил он. Мне стало смешно, но я сумела удержаться от неуместного веселья.
— А то смотри… Если что перебирайся ко мне на стоянку.
Я со всей серьезностью, на которую была способна в тот момент, поблагодарила его за столь великодушное предложение и налила нам по третьей кружке чая.

А после этого разговор, сделав еще несколько витков, перешел в такое откровенное русло, что еще долго, после того как Артур уехал, я сидела, глядя в пространство, а ничем так и не заправленный бульон медленно выкипал на печке.

Из задумчивости меня вывел Георгий Григорьевич, вернувшийся в этот день раньше всех. Пока я пыталась наверстать упущенное время и закончить приготовление ужина на нашу, уже совсем не маленькую компанию, вернулся Шарик. «Рановато для Славы», подумала я и, посадив пса в машину (Длинный уже давно сидел на привязи) вернулась к кухонным заботам.

Но время шло, а Слава не появлялся. Видимо Шарик, как и Длинный, тоже убежал от хозяина в лагерь.
Часа через четыре пришел и Слава, вздохнув с облегчением, оттого, что пес давно в лагере. Однако, открыв багажник машины, он только замолчал на полуслове – вся левая половина головы у собаки запеклась кровью. Все, кто в это время был в лагере, тут же побросали свои дела и сгрудились вокруг кобеля, который немного оторопел от всеобщего внимания.

Когда вокруг раны была сострижена шерсть, открылась странная картина – недельной давности заживающий шрам и рядом с ним небольшое отверстие, из которого после прикосновения засочилась сукровица и сгустки крови. Выдавив все это безобразие, мы прижгли рану зеленкой, а потом зачем-то еще и йодом – очевидно для верности. И только закончив операцию на живой собаке, я поймала себя на мысли о том, что пес все это время стоял не шелохнувшись…

За ужином, начавшимся в этот день значительно позднее обычного, мы еще обсуждали происшедшее с Шариком. Версий происшедшего хватало, но для меня наиболее вероятной до сих пор остается драка с Длинным, тогда еще звавшимся Узоном, по приезду на первую стоянку. Слишком уж старыми показались мне шрамы.

Посреди застольной беседы я вышла на улицу посмотреть не пора ли заправить ужин собакам и, бросив случайный взгляд на дорогу, увидела вдалеке фары. Тот час застолье было прервано, и, сгрудившись на пороге дышавшего горячим воздухом из натопленной избы дверного проема, мы стали строить предположения, о том кто бы это мог быть.

Фары приближались томительно медленно, а потом взяли левее стоянки. Мы со Славой пошли в сторону машины, и на подходе нас встретил такой трехэтажный монолог, что сомнений не осталось – это свои. Последние члены нашей команды – Василий Михайлович или Вася и его пес Тим. Васин «москвич» с надрывным ревом сдал назад и вскоре сам Вася присоединился к нам за столом. И опять по кругу: новости большого мира, рассказы об охоте, веселье и шумная суета, в которой на Васину долю приходилась не малая толика.

27 октября

«Есть место на земле, где даже снег согреет»
С. Данилов

Из-за того, что вчера мы долго засиделись вначале за ужином, а потом у костра, сегодня я решила проснуться и выйти попозже. Однако, сквозь сладкий утренний сон до меня донеслись Славины слова:
— Марин, Длинный Иваныча покусал.

«Это сон», решила я. Или не очень остроумная Славина шутка… Со щенячьего возраста мой пес относится к людям на столько лояльно, что я всегда опасаюсь что во время охоты в густонаселенной местности его может кто-нибудь увести. Укусить человека он просто не мог. Но, отогнав от себя сон, и оценив интонацию сказанного, я поняла, что Слава вовсе не шутит. От сделанных выводов меня подкинуло, и сон исчез, как не бывало.

Оказалось, первое, что сделал Длинный, каким-то образом оказавшись на свободе – помчался к Оке, в которой была закрыта Точка и принялся вскрывать багажник. Понятно, что хозяину собаки и машины это не понравилось, и он попытался отогнать сходившего с ума пса. А Длинный, не имея другой возможности выразить свое возмущение, без раздумий пустил в ход зубы.

Получив от очевидцев реконструкцию событий, я растерялась. Устраивать собаке внушение или головомойку уже поздно. Разбираться, почему собака оказалась на свободе – тоже. Осталось только извиниться перед Игорем Ивановичем и посадить собаку на привязь.

Конечно, теперь сна не осталось ни в одном глазу и, наскоро собравшись, я взяла «нарушителя спокойствия» и поторопилась убраться из лагеря, пока он не натворил еще чего-нибудь.

Отойдя подальше, я спустила Длинного с поводка, и уже минут через десять он отдал голос. Белка сидела на лиственнице, и снять ее не представило никакого труда. Перед самым выстрелом я, было, подумала, что собаку нужно бы отдержать, да азарт уже сделал свое дело, и я не вняла голосу разума.
— …За что и поплатилась — сказала я себе, пытаясь отдышаться после погони за псом, пополнившим мою коллекцию уже третьим «хвостом алтайской белки».

Длинный ушел в поиск, но когда ни через двадцать, ни через тридцать минут я не услышала и не увидела собаку, то поняла, что он снова ушел в лагерь. Уже без особых эмоций я направилась в лагерь и, подойдя к ручью, за которым располагалась наша стоянка, увидела, бежавшего на встречу пса. Взяла дезертира на поводок и, отойдя еще дальше, опять пустила в поиск. Та же история. И еще, и еще раз…

Учитывая то обстоятельство, что на каждую такую попытку я тратила часа по полтора, после четвертого возвращения Длинного из лагеря, я сдалась.

Когда часам к трем я возвращалась в лагерь, то полагала, что пришла раньше всех, но к моему удивлению там уже был Женя. У него в этот день тоже охота не сложилась, хотя какое-то количество белок в активе все-таки присутствовало. На пару мы занялись приготовлением ужина.

Обычно, когда кто-то возвращается на стоянку, узнаешь об этом, только когда он откроет дверь. Но Вася конечно-же был исключением… Его громогласное пение было слышно в доме задолго до того, как появился он сам.
— Я с горы тебе принес, не букет из алых роз, не тюльпаны и не лилии… — раздалось за порогом нестройное пение, и в дверь ввалился Вася с подарком – дубинкой, которой алтайцы выколачивают орех.
— Это тебе — радостно резюмировал он.

Ну что же, подумалось мне, такое орудие мне точно в Москве пригодится.
Дождавшись остальных, мы сели за общий стол…
«По второй!»

28 октября

«Ее Величество Гора,
Ее Высочество Расплата…»
С. Данилов

Утром, встав на рассвете, я выглянула в окно и без слов снова зарылась в спальник – за окном валил такой снег, что о белковке говорить было бессмысленно. Но уже после десяти снег пошел слабее и к одиннадцати мы все разбрелись по своим тропкам.

Но до того как уйти я попрощалась с Игорем – он возвращался домой на несколько дней и должен был вернуться только после нашего отъезда. Вот и начинает понемногу разъезжаться наша компания…

Мы с Длинным взяли курс в распадок между Чугункой, и грядой, по которой мы ходили с Игорем последние дни. Я собиралась выйти на знакомое мне плато за грядой необычным маршрутом для того, что бы у пса, обследующего не знакомые для него места, было меньше соблазна вернуться.

Зайдя в распадок, заросший кедрачом, я спустила собаку с поводка. Вроде ищет, не уходит - и то хлеб…
Идя без тропы, да еще под снегопадом, я совершенно не видела ориентиров, но не очень беспокоилась по этому поводу, так как знала, что Чугунка должна быть слева, и, пройдя немного, мне нужно повернуть на право, что бы попасть на плато.

Взяв из-под Длинного первую в этот день белку и продолжив путь, я вышла на более или менее светлый склон, что бы все-таки сориентироваться, когда мне нужно будет поворачивать. Но, осмотревшись, я призадумалась… Когда я заходила в распадок Чугунка была слева, я все время шла по распадку, свернуть из которого было просто не возможно. Но сейчас Чугунка была справа, а что находилось слева, я не могла рассмотреть из-за снегопада.

Так и не найдя разгадки этому обстоятельству я, с упорством, достойным лучшего применения, все-таки взяла, как собиралась, в сторону от Чугунки.

Все это время Длинный был в поиске, периодически возникая в пределах видимости то с одной стороны, то с другой и не пытаясь уйти в лагерь. А то, что он не отдавал голоса, меня не удивляло – в такой снегопад следы заметались очень быстро, да и белка в такую погоду обычно кормится мало…

Еще через час ходьбы по склону, вдоль Чугунки, я снова попыталась сориентироваться, но снова безрезультатно – я даже не смогла понять, где находится склон, у подножия которого я сейчас стояла.

Особенно заблудиться я не боялась, так как в этих местах есть только несколько крупных вершин, и даже случайно перевалив через одну из них, я, как только закончится снегопад, смогу сориентироваться. А на случай затяжной пурги у меня были с собой и спички. Правда топор я не брала, и в случае вынужденной ночевки в лесу пришлось бы всю ночь бегать за хворостом, а не спокойно растянуться у нодьи, но это беда не большая.

Так как вернуться по своим следам в лагерь было уже невозможно – их очень быстро заметало - то я решила подняться по склону в надежде на то, что с него, даже сквозь снегопад, я смогу увидеть хоть какие-то ориентиры. Во время подъема Длинный наконец-то облаял белку, которую я и сняла выстрелом с невысокой кедры, довольно отметив про себя, что на случай вынужденной ночевки в лесу нам с ним даже будет обеспечено приличное пропитание.

На форсирование становившегося все выше склона вместе с полайкой ушло почти три часа, и я поднялась на вершину уже порядком уставшая. Вопрос о господствующих ветрах здесь не возникал. Вершина горы с одной стороны была просто выдута ветрами, и эта плешина спускалась вниз метров на сто, покрытым полегшей под ветром травой, широким языком. Здесь и сейчас гулял такой ветрище, что, с учетом снегопада не давало возможности не то что рассмотреть что-то, но даже свободно вздохнуть.

На самой вершине возвышался невысокий останец, который немного прикрывал от ветра и давал возможность немного передохнуть и осмотреться. Понятно, что после того как Длинного пару раз сдуло со склона, он за мной не полез, а стоял у кромки леса в ожидании, когда я закончу свои акробатические этюды.

К счастью, мне наконец-то удалось сориентироваться. Вот передо мной та самая гряда, на которую я собиралась утром, а справа, в снежном уборе, Чугунка. Ну что же, все-таки я не зря карабкалась по склону. Вопрос о том как я могла так крутануть оставался открытым.

Свистнув собаку, которая, правда, вряд ли меня услышала, я начала спускаться с вершины по нисходящей спирали, когда услышала полайку. Признаться, условия были не из лучших, но разочаровывать пса не хотелось. Когда я прошла несколько десятков метров в сторону, полайки, собака на несколько секунд замолчала, а когда снова залаяла, то уже совсем в другой стороне. С удивлением откорректировав свой маршрут я пыталась понять что происходит, как история повторилась. Я начинала догадываться, что из-за сильного порывистого ветра я совершенно не в состоянии определить направление источника звука, а значит и направление, в котором нужно идти. Поэтому дальнейшие попытки идти на голос были чреваты повторной потерей ориентиров, а снова карабкаться на эту, продуваемую ветрами вершину, мне совершенно не хотелось.

Я все-таки отозвала собаку, и к моему удивлению после третьего окрика он появился в поле зрения. Такое послушание, да еще после всех дел, что он натворил за все время его пребывания здесь, было приятной неожиданностью. Я начинала уважать пса, чувствуя, что у нас формируются какие-то новые, более глубокие товарищеские отношения.

А пока мы спускались по противоположной от Чугунки стороне горы. Ветер здесь почти не ощущался, и снег шел, тихо осыпая крупными хлопьями и меня и, мелькавшего в отдалении Длинного, носившегося в поисках белки.
Во время спуска пес давал еще несколько полаек, но больше ничего взять не удалось. Один раз белке удалось запасть в кронах невысоких вроде кедров прямо перед моим носом, а в двух других случаях ее не удалось даже стронуть. Но дело близилось к вечеру, поэтому, выбирая маршрут, я уже не учитывала качества леса, с точки зрения нахождения белки, а просто стремилась поскорее выйти в долину, ориентируясь на дорогу, по которой мы приехали. По ней я легко смогла бы выйти на стоянку.

Часа через два лесистый склон перешел в долину с зарослями кустарника – кажется, мне удавалось выдерживать нужное направление. Правда, преодолеть эти заросли было не просто, кроме того, кустарник высотой в полтора человеческих роста рос не на ровной земле, а на каменистом болотце, но теперь я была осторожна и, в конце концов, пройдя через полосу кустов, - Длинный шел за мной след в след, хотя я его не отзывала - вышла на открытое пространство.

Медленно наступали сумерки, и снег повалил еще гуще, снова укрыв от меня все ориентиры. Но ветра в долине почти не было, а дорога должна была скоро найтись – ведь невозможно пропустить дорогу…! Но в этот день для меня не существовало ничего не возможного, и выпавший толстый слой снега непостижимым образом укрыл ее от меня. Я начала это понимать, когда ощутила, что рельеф снова медленно меняется, а это могло означать только то, что я пересекла долину и поднимаюсь по ее противоположному склону, снова удаляясь от стоянки.

Вспомнив примерный план местности, который я для себя нарисовала, осматриваясь на вершине, и понадеявшись на то, что не очень отклонилась от намеченного маршрута, я сделала вывод, что стоянка должна быть где-то слева и повернула туда. Однако, памятуя все сегодняшние приключения с ориентировкой, я не рискнула снова спуститься в долину, и продолжала идти вдоль склона, что бы во все усиливающейся метели и быстро наступающей темноте у меня оставался хоть какой-то ориентир.

Когда по моим расчетам, стоянка уже должна была приблизиться, я начала брать немного левее, спускаясь со склона, что бы не пройти мимо. К сожалению, в ясную погоду я ни разу не ходила этим маршрутом и ориентиров здесь не знала, но до стоянки уже должно было оставаться совсем не далеко.

В отсутствие типичной для белки растительности, и, конечно, подустав за этот день, Длинный шел не широким челноком где-то впереди меня, периодически появляясь в пределах видимости. Но в один прекрасный момент я увидела свежий лисий след, а чуть в стороне параллельно ему – собачий. Оба они уводили вверх по склону в сторону от моего маршрута. Только этого мне сегодня не хватало…! Я стала отзывать собаку. Безрезультатно.

Оставалось только тропить пса, пока на открытой местности снегопад не занес собачий след. Настроение упало до нулевой отметки – ну на что ему сдалась эта лиса…? Он же раньше никогда их не гонял.

К счастью, минут через сорок и Длинный, похоже, вспомнил, что лиса это совсем не так интересно, как миска с горячей кашей и тушками белок, и через некоторое время появился в поле зрения. Не желая больше рисковать, я взяла его на поводок, хотя идти было не очень удобно.

Вернувшись на то место, откуда я свернула на собачье-лисьи следы (ориентировалась я уже только на собственный след, так как звериные успело занести снегом) я снова направилась к тому месту, где должна была находиться стоянка. Длинный усиленно тянул вперед… Интересно, он сам-то знает, где находится дом или просто тянет в ту сторону, куда иду я? Выяснять это я не стала.

Выстрел со стоянки раздался как раз в тот момент, когда уже начало казаться, что я снова иду не в ту сторону. Какой музыкой показался он мне! Ведь он, бесспорно, означал, что где-то для меня есть крыша над головой, а не только эта перевернутая серая снежная чаша, что где-то есть горячий ужин и те, кто ждет, что бы сказать «Ну, по второй...!»

Ответив на выстрел, я с новыми силами взяла нужное направление и, когда минут через пятнадцать сквозь хлопья снега увидела стоянку, вздохнула с облегчением – вот и закончились на сегодня мои мытарства. Правда за этот не легкий день я взяла только три белки, но какое это сейчас имело значение…

В лагере уже собрались все кроме Жени, который показался с противоположной стороны буквально через пару минут после меня – я даже не успела стряхнуть снег с куртки. Оказывается, не я одна сегодня долго бродила по тайге…

Но вот, наконец, все в сборе и на столе ждет горячий ужин. Эта картина до сих пор стоит у меня в памяти. Жестяная печурка, бросающая красноватые отсветы на сушащиеся над ней вещи, лампа под потолком, освещающая стол и лица, сидящих за ним людей, шумные разговоры, смех…
Какое это счастье – быть дома...

29 октября

«И словно где-то в сердце оборвалась струна...
Но нам ведь вроде плакать не пристало»
А .Иващенко, Г. Васильев

Сегодня уезжает Вася. Ему нужно возвращаться на работу, поэтому задержаться и выехать вместе со всеми он не может. А мы всей компанией должны выезжать на следующий день.

Однако, пока Васей предпринимались робкие и безуспешные попытки завестись оказалось, что в нашей компании наметился раскол – Георгий Григорьевич и Игорь Иванович тоже собрались уезжать вместе с Васей, очевидно опасаясь, что не смотря на ясную солнечную погоду, за сутки может навалить еще больше снега. Было немного грустно, но возможно они правы – дороги уже становились труднопроходимыми.

Мы помогали им собраться, завестись. Кроме того, как минимум Славе было необходимо провести их до сворота на нормальную грунтовку, чтобы мы могли быть уверенными, что они благополучно выбрались на трассу. И вдруг…
Мы тоже уезжаем! В душе образовалась какая-то пустота.

Нет, было понятно, что сегодня мы толком не поохотимся, ведь выйти раньше двух часов точно не удастся. Но вот так внезапно оторваться ото всего… Но делать нечего – решение принято и нужно собираться.

Сборы не заняли слишком много времени и часам к двенадцати мы уже были готовы выезжать, а я все еще не могла опомниться от такого внезапного поворота. Машины тронулись…

Когда мы доехали до разрушенного моста через горный ручей, стало ясно, что просто так по руслу в наледи сможет проехать только Славина машина. Поэтому было необходимо расчистить ото льда дорогу. Ребята разбивали лед, а я следила за тем, что бы ниже по течению его обломки не создавали затора. Приходилось убирать их из русла, а более мелкие просто раскидывать.

- И где ты еще так в кораблики поиграешь? – со смехом спросил меня Вася, и я ощутила, что солнце все-таки ярко светит.

Однако по-настоящему осознать возвращение я смогла, только приехав на Семинский перевал. Когда я в первый раз видела его, он был так же залит солнцем, как и теперь, но тогда на нем не было ни снежинки и зеленые кедры на фоне голубого неба и желтой травы выглядели почти по-летнему. А сейчас все вокруг под такими же лучами солнца было занесено снегом.

И тогда я поняла, что круг пройден.

ЭПИЛОГ

Тишина стала совсем уж давящей, стиральная машина остановила вращение барабана, выполнив возложенную на нее варварскую задачу, и даже за окном больше не ездили машины и трамваи.

Где-то вдалеке, на пределе слышимости раздался настойчивый лай собаки – похоже, она перевидела белку. Лай смолк, что бы тут же начаться снова – видимо зверек перешел на соседнее дерево и лайка следила его, а теперь опять зовет хозяина на помощь, что бы он помог добраться до вожделенной белки, запавшей в высокой кедре.
Выстрел!

Я открываю глаза в городской квартире, напротив своего компьютера и еще несколько секунд пытаюсь осознать, что все кончено. Взгляд останавливается на кедровой шишке с Семинского перевала. В нагрудном кармане толстовки она прошла со мной все тропы Чугунки, а теперь в окружении таких не привычных для нее предметов лежит перед монитором, в тусклом свете которого видно, что на ее боку не хватает нескольких чешуек. Они остались где-то в горноалтайской тайге. Там же где и частица моего сердца.

Москва, ноябрь 2007

-------------------
Впервые опубликовано на сервере www.huntclub.ru