Портрет композитора 24 глава

Уфа, XXI век
Давно в мастерской Преображенского не было так шумно и жарко. Художник устраивал презентацию – удачно продав одну из старых работ, он решил показать друзьям и вообще всем, кто придет, портрет композитора, последнее свое детище. Над которым работал больше месяца - тщательно выписывал старую Москву, купола и главки церквей, голубое, блещущее белизной, небо, сокола, прилепившегося к Ивановской колокольне, ну и, конечно, фигуру Мусоргского, излучающую необычайное обаяние, откинутую назад голову с копной кучерявых во-лос, загадочно-пристальный взгляд, добрую улыбку  - и, воспользовавшись с неба свалившимися деньгами, выставил работу на общий суд. Когда-нибудь все равно это должно было произойти. 
Народу набежало много – Преображенский пользовался популярностью и его презентации всегда привлекали к себе и критиков, и художников - кто ж откажется на дармовщинку поесть, выпить, а заодно и встретиться с друзьями, поболтать, обменяться новостями, да и просто развлечься. Так что в мастерской было не протолкнуться.   
- Ну, ты и дал Алешка! Такую работу замыслил! Репина хочешь перепрыгнуть? А сумеешь? Планка не высока?– сыпалось на Преображенского со всех сторон. 
- Хорош издеваться, - отбивался художник - Никого я не хочу перепрыгнуть. И не хотел. Просто решил написать портрет. Вы же ничего не знаете!
- Да ладно оправдываться! Решил показывать, показывай. И правильно. Век художника недолог - либо от пьянки, либо от невостребованности все равно раньше времени помрем.
Мастерская гудела, шумела, шуршала разовыми тарелочками и бумажными стаканчиками, сметая угощение со стола, уставленного салатами, закусками, бутербродами, бутылками с водкой и вином. И на это многоязыкое, бурное пиршество смотрел с портрета Мусоргский. Тихо, непринужденно, устало. На мгновение Преображенскому показалось, что лицо композитора, оставленного  без внимания, в одиночестве, перекосила нервная гримаса, и художник вышел, почти выбежал на середину комнаты.
- Внимание! - Преображенский окинул лихорадочным взглядом тусовку. - Вопрос на засыпку – кто знает, что написал Мусоргский, какие музыкальные сочинения принадлежат его перу? Ну? Кто первый? Чего молчите? Или жрать сюда пришли? Что, никто не знает? 
Приглашенные недоуменно переглянулись и замолкли, повисла зыбкая тишина. Резкий монолог хозяина мастерской нарушил приятное общение, запахло скандалом.
- Ну, ты чего, Алексей, - к Преображенскому подошел Стас Винокуров, старый приятель, заместитель председателя союза художников. – Все нормально, старик, идем, покурим. Никому ничего не докажешь, пошли.   
Преображенский вырвался из объятий друга, - отстань, никуда я не пойду, - и опять обратился к собравшимся. - Так что, никто не знает?
- Можно мне? – попробовала Софья помочь Преображенскому, но Алексей тут же ее оборвал,  - тебе нельзя, ты не в счет.
- Я знаю, - откликнулась высокая стройная девушка. – Мусоргский сочинил  три оперы, и все они, за исключением вчерне дописанного “Бориса Годунова“, неоконченные. Это “Хованщина“ и “Сорочинская ярмарка“. Также им написан цикл фортепьянных пьес “Картинки с выставки“, оркестровая фантазия  “Иванова ночь на Лысой горе“, вокальные циклы “Детская“, “Без солнца“…
- А когда родился Мусоргский, знаете? – перебил девушку художник.
- Конечно. Русский композитор Модест Петрович Мусоргский родился 21-ого марта 1839 года в селе Карево Псковской губернии, скончался в Петербурге 28-ого, тоже марта, 1881 года. Еще вопросы?
Преображенский вскричал. – Знает! Она знает!
- Позвольте поправить, - послышался мужской голос, - родился не 21, а 9-ого марта. А по поводу смерти ничего сказать не могу. Как видите, жив.
- 21-ого – это по новому стилю, - уточнила выступавшая, – а 9-ого – по старо-му. А вы кто?
Толпа расступилась и все увидели мужчину в зеленом халате с малиновым отворотом.  Волосы его были растрепаны, глаза горели, и весь вид обличал в нем человека энергичного, но нездорового.   
- Так я и знал, - прошептал Преображенский, ноги его подогнулись, и он на-чал медленно оседать, сползать вниз. Если бы не Софья, подставившая стул, быть художнику на полу. – Вот видишь, - сказал он, обращаясь к Софье, уже со стула, - я тебя не обманывал. Это Мусоргский.