Тигр. Охота, которой не было...

На избу в Прохладную падь выходила бригада охотников.

Надо сказать, что в шести словах первой фразы грамотный уссурийский охотник сразу усмотрит как минимум три ошибки.

Во-первых, в Сихотэ-Алине не принято говорить «изба» - по странному местному обычаю любое лесное строение, будь то хоть землянка с убогой печкой из масляной канистры, именуется «бараком».

Во-вторых, Прохладной падью это место называлось только на русских картах, поправленных в 1971-1972 гг. Тогда, после Даманского конфликта, все китайские, а равно с ними удэгейские и нанайские названия исчезли с карт – были составлены новые, которыми заменили все старые.

Местные же жители, по старой памяти, спустя почти сорок лет, продолжали называть это урочище Вангоу.

Ну а охотниками эту компанию отпетых браконьеров не назвал бы даже глава российской школы толерантности Сергей Ковалёв.

Сами же они звали себя по старой памяти промысловиками. Так здесь было приято обозначать таёжников, которые выходили в тайгу не по зову сердца, а ради пропитания себя и своих семей.

Итак, в бараке на Вангоу собиралась бригада промысловиков…

Серёга Огородников – он же «Огород», крепкий, квадратный, семь на восемь восемь на семь мужичина, габаритов и мощи трелёвочного трактора в конце семидесятых годов сам построил этот барак. Сам приволок за тридцать километров, через четыре перевала и пять ключей железную сварную печку, два топора, двуручную пилу, посуду – всё, что необходимо в тайге нормальному уссурийскому промышленнику. Барак получился стандартный, три на четыре метра, без сеней, как это и повелось на тёплом Дальнем Востоке.

Сегодня расстояние от барака до ближайшей лесовозной дороги составляло семь километров, но всё равно это было довольно далеко для большинства шального и опасного люда – поселковых шишкарей, искателей женьшеня – панцуйщиков, сборщиков металла и многих других праздных людей, рыщущих по тайге в тёплое время за быстрым и не очень трудным рублём.
Тем не менее, Огород каждый год старательно прятал в нескольких схронах всю посуду, продукты и инструменты. В последние годы наплыв любителей поживиться на дармовщинку в тайге вырос настолько, что нет-нет, да появлялась мысль вытаскивать и класть за какой-нибудь приметный выворотень и душу избы – печку…

- Всякий раз душа не на месте, пока не дойдёшь, - проговорил Огород, увидев острую крышу «барака» с перевала на Вангоу. – Или медведь разворотил, или наркоман какой всё же добрался и спичку кинул. Вот так – идёшь-идёшь, припас тащишь – а тут – нету ничего…
При слове «наркоман» он покосился на самого младшего члена бригады – Георгия, молоденького шестнадцатилетнего парнишку из Уссурийска, которго почему-то звали Цоцик. Папаша его, Игорь Ким, старинный друг Огорода, услал его в тайгу, под крыло приятеля, подальше, как он сказал, от пива и дискотек. Но, кроме того, показалось Огороду, что проблемы Цоцика пивом и дискотеками не ограничиваются.

- Да в порядке всё, Огород, - хмыкнул постоянный напарник Валя Малиновский, которого, неизвестно почему, звали Зямой – высокий, худой как скелет, остролицый и кадыкастый малый. Как и Огород, Зяма уже десять лет был без работы, кормила его только тайга – мясной и пушной промысел зимой; и женьшень с элутерококком летом. – Труба торчит, значит, всё нормально.

По дороге с перевала Огород подошёл к гигантскому ильму, пошарил в зияющем дупле и вытащил три развёрнутых на всю длину болотных сапога. В каждом из них хранилось по незаконному ружью, в носках брякали патроны.

Через два часа посуда и консервы были извлечены из схронов, на печи хлопотал чайник,  столе украсили корейские закуски, которые им всучила какая-то из бесчисленных родственниц Цоцика; а также неизменная бутылка водки.

- А «тигры» до нас не доберутся? Следы с дороги неплохо видать, - побеспокоился Зяма. Стоял ноябрь, но снега было немного – по щиколотку. Настоящие снегопады приходят позже.

- Инспекция? Не, эти по следам не пойдут. Во-первых, для них всё что дальше ста метров от машины уже «далеко». Во-вторых, они знают, что взять с нас нечего – особенно сейчас, в начале промысла. Они сейчас по лесосекам шакалят, смотрят что где плохо лежит, -  прогудел Огород. – Как там про ментов – пистолет получил – ну и крутись как хочешь? У Лёни Мыркина на днях двое приехали, арестовали КамАЗ с дубом. Дуб легальный был причём, стволы клеймены, как положено. «Тигры» стволом в Лёню ткнули, грузовик забрали, вместе с документами – на экспертизу. А потом этот же дуб по Лёнькиным же документам и продали каким-то барыгам в Находке. Сказали – пока экспертизу проводили – сгнил дуб на складе. Так что – что им мы по сравнению с этим лесом? Ты лучше про другую тигру думай.

- Которая полосатая? - поднял глаза от стола Цоцик.

- Которая да. Следы три раза пересекали пока шли. Свежие есть. Давно уже здесь не шастала.

- Лет сколько?

- Да года четыре. Предыдущую лесорубы, похоже, на Стрелке прибили – я следы видел – до дороги дошла, а там – кровавое пятно, и шерсть клочьями. Погрузили, видно, в КамАЗ, под дрова положили, потом шкуру сняли, кости выварили… Китайцам продали на восточную медицину. Тигра по частям стоит много дороже, чем целиком, мороженая.

- Да я уже давно не слыхал чтоб мороженые туши брали – лет семь уже, - согласился Зяма.

- А потому что и не предлагают. Я ж говорю – по частям дороже. Просто надо место надёжное, где её обдирать-вываривать. Но проще в тайге бросить.

- Вот просто так? – удивился Цоцик, подняв глаза от кружки.

- Вот просто так, - утвердительно кивнул Огород. – Вот ты посмотри – убил ты тигру. Дело это не простое, но и не хитрое, особенно, если она сама дуриком тебе на пути попалась. Ну а дальше? Дальше – понятно, ободрать, потом на части разъять, жир, сердце, почки заморозить – у китайцев всё это в дело идёт. Вытаскиваешь её дня три из леса. Это если отсюда тащить, - задумался Огород. – Да, дня три, меньше не обернёшься. С оглядкой вытаскиваешь. Потом тебе надо промысел бросать, выходить насовсем из леса, варить кости, шкурой заниматься. Вот и считай, сколько ты дней чистых потеряешь – почти месяц. За это время столько зверья можно набить, умеючи-то. Те же деньги.

- Нет, тигру, если увидел, отпускать ни в коем случае не надо, - забубнил Зяма. – Бояться её тоже не стоит – стреляй по центру, она и падает. Просто, если боишься, когда упала – не подходи. Она и раненая так цапнуть может…

- Год назад – загудел Огород, - так и было. Серёга Маралёв из заповедника стрелял тигру, когда она через дорогу перескакивала. Попал ей по брюшине, она прямо на лету развернулась – и к нему. Схватила за плечи, повалила, придавила б как щенка – но напарник его из Синдзахэ, как зовут – не помню – подбежал и в голову ей из винта приварил. Хорошо, в Серёгу хоть не попал. Но кошку они насмерть уложили. Потом, правда, много мороки было – Серёгу зверь сильно порвал, его в больницу пришлось везти. В больнице же сразу вопросы начали задавать – кто подрал, да почему. Пришлось целую историю сочинять – про медведя белогрудого, который с дерева кинулся, покарябал Серёгу аж сквозь ватник. Но ничего, отбрехались.

- Ну, вообще-то много зверей могут помять или покусать, скажем, - сказал Зяма, что-то обдумав. - Те же медведи – буряк или гималаец дерутся ловко, секач – он и есть секач, с большим кабаном даже тигр не связывается. Кроме секача ещё и свинья матёрая может много неприятностей наделать, у неё хоть клыков и нет, но зубами-то ой-ёй-ёй как цапнет. И настырная она очень – бьёшь по ней, бьёшь, а она лезет-лезет… Просто тигра в любом случае сразу драться лезет. Тресь по ней – и она на тебя летит. Если не упала, конечно. А летит она быстро…

- Ну, она и без стрельбы на тебя полететь может, - рассудительно заговорил Огород. – Митя Сивцев на Билимбэ промышлял соболя в том сезоне. А чтобы бараков не строить,  загнал он в угодья ГАЗ-66 с кунгом, и в том кунге жил. И вот, как-то выходит он из этого кунга по нужде – а на него из кустов тигра летит! Лапы растопыренные, когти выпущены, морда злющая…  Митька просто не вспомнил, как внутрь запрыгнул, дверь захлопнул, да ещё и ручку повернул! Тигра же на двери повисла, побилась-побилась, да так и ушла. Митька потом дня два из кунга не вылезал…

- А что она на него вызверилась так? Может, раненая была?

- Может, - умиротворённо откликнулся Огород. – Её никто не спрашивал, в общем-то. Потому что Митьке некогда было. Но, думается мне, она просто жрать хотела. Так что, если тигру увидел – в любом случае бей. Наверняка бей, но бей. Она просто в сторону отойдёт, помрёт где-нибудь в кустах, но на участке её уже не будет. Теперь посчитаем – выгода от того, что тигры не стало – какова? Зверей она давит – одного в три-четыре дня. Это получается – восемьдесят-сто зверьков за год. Это не всё ещё. Когда снега много, кабаны гуртами кучкуются, и от того, что всей толпой живут, у них даже слабые поросята могут до земли докапываться. А тигра раз-два-три на гурт налёт сделает, кабанчиков по сопкам разгонит – и поодиночке они сами передохнут, безо всякой тигры, от голода. Кроме того, когда тигрица котят водит, то она их охотиться учит, тоже лишнее берёт. Так что «матрац» на твоём участке – это минус много-много зверька, плюс тебя самого схрючить может… Потому мы и бьём его как только видим, и чаще – даже не забираем. Один такой выстрел нам много-много охот вперёд сбережёт. Помер Максим – и это хорошо…

- Какой Максим? – недоумённо поднял брови Цоцик.

- Да тигр, то есть, - устало прогудел Огород.

- Ладно пацана пугать, - сказал Зяма. – Ещё по одной – и спать.

Утро началось задолго до рассвета. Первым проснулся, естественно, Огород, растопил печку, поставил на неё кастрюлю с рубленой изюбрятиной. Позавтракали плотно – до позднего вечера никто возвращаться не собирался.

Все взяли оружие – Огород – видавший виды кавалерийский карабин, Зяма – двустволку-вертикалку ТОЗ-34; Цоцику досталась старенькая курковка ТОЗ-БМ.

- Первый раз пацан с тобой пойдёт, - кивнул Огород Зяме. – И второй тоже. Поглядишь на него, поучишь. Двинете над поймой реки, там кабан на хвоще должен кормиться. А я верхами пойду, там, в «чашках» изюбри могут стоять…

Небо засинело над фиолетовыми гребнями сопок. Огород никак не понимал, отчего эти холмы имеют такой ясно видимый голубой оттенок? Снега было ещё немного, косые лучи солнца отливали золотом, но никак не синевой, но вся картина окружающей природы почему-то выглядела добротно смазанной синью. Наверное, от тёмных кедрачей, которые покрывали верхние части склонов, решил в очередной раз Огород, понимая, что не прав, и пообещав себе подумать над этим делом когда-нибудь позже.

Выход на гребни шёл по крутым подъёмам, мелкие камни осыпались под сапогами, в некоторых местах приходилось опираться на карабин как на палку. Снизу попадались следы кабанов и пары косуль, однако на крутяках никаких следов не было. Огород знал, что это впечатление – обманчиво, достаточно преодолеть нижнюю часть склона, как наверху пойдут бесконечные впадины, гребни, овраги, круглые небольшие долинки, на местном жаргоне называемые «чашками». Именно в этих «чашках», поросших осинником, и кормились в начале зимы изюбри.
Огород поднимался аккуратно, стараясь не ронять вниз камни. Для своих пятидесяти девяти лет и ста двадцати килограммов веса он двигался на редкость бесшумно. Правда, сам он не тешил себя на этот счёт иллюзиями – понимал, что любая бесшумность в понимании человека будет с точки зрения зверя выглядеть как праздничная прогулка упившегося наркомана по улице посёлка Рощино.

Однако, поднявшись над долиной, Огород поймал сильный ветер,  который шумел в вершинах деревьев, и заглушал его шаги.

Сейчас надо было решать как поступать.

Можно было пойти против ветра прямо гребнями сопок, высматривая лежащих по западинкам изюбрей; но в таком случае обратный путь у него должен был пролегать по долине реки, которой двинулись его компаньоны. Можно было перевалить на другой склон хребта, проверить ключ, впадающий в Сидагоу, а потом, на обратном пути, пройти немного верхами… Огород прислонился к изогнутому клёну и задумался. Но пока он думал, его взгляд, совершенно случайно, мазнул по нарушенному снегу в пяти метрах от того места, где он стоял.

Огород подошёл туда и увидел изумительно красивый, похожий на гигантский цветок фиалки, след гигантской кошки, прошедшей считанные минуты тому назад…

Огород задумался.

Тигр(-а) (Огород по местному обычаю продолжал называть этого зверя в женском роде), был здесь совсем недавно, и возможно, как раз стронулся от шагов человека. Сергей сперва посмотрел в ближайшие кусты – по своему опыту он знал, что от этого хищника можно ждать просто чего угодно – даже того, что он будет стоять в тридцати метрах и разглядывать охотника. Шансов на это было совсем немного, но рисковать не хотелось, лучше убедиться. Затем поднял бинокль, пытаясь проследить цепочку следов, и угадать, откуда пришёл зверь. Получалось – как раз из поймы Вангоу.

Огород ещё немного подумал. Тигра могли спугнуть его товарищи – и тогда он был совсем недалеко!

Промысловик подумал о шансах настигнуть и перехватить зверя, хотя расценивал их очень невысоко.

Гребень гряды порос невысоким и редким горным дубняком бурым и извилистым, из которого, как могучие свечи, то тут то там торчали огромные одиночные кедры. Судя по всему, здесь когда-то прошёл таёжный пожар, в результате которого почти все хвойники выгорели, оставив лишь дубняк, и освободив место для осины, ивы и березняка. Из всего кедрового великолепия уцелели лишь единичные великаны, размашистые, в два-три обхвата, трёхсотлетние деревья. Всякий раз, проходя под одним из них, Огород чувствовал некий трепет в щетинистом загривке. Конечно, он не думал о бесчисленных чжурчжэньских армиях, бандах хунхузов, и доблестных русских офицерах, прошедших под кроной этого великана за долгий период его жизни, но под кронами таких исполинов чувствовалось, что пространство вокруг начинает искриться синими иголками, как будто под стволом открывается вход в какое-то другое измерение. Может, горы, густо покрытые кедрачом, потому и светятся таинственным синим светом?

В конце концов, Огород решил пройти по следам хотя бы метров триста, в душе осознавая, что меньше чем через версту он не остановится. Осознавал он и то, что эта верста аукнется провалом в запланированном промысле – шанс увидеть какое-нибудь живьё на следу недавно прошедшего тигра очень и очень мал, а начало сезона – едва ли не самое добычливое время для промысловика. И потратить первый его день на преследование полосатой химеры – мягко говоря, глупо. Но что-то потащило его вперёд, шаг за шагом, заставляя внимательно разглядывать каждый метр пути гигантской кошки. При этом Огород не забывал внимательно смотреть вперёд и по сторонам, вглядываясь в кусты в свой старенький восьмикратный военный бинокль, обменянный когда-то у советского прапорщика на медвежью желчь.

Надо сказать, что Огороду уже не раз приходилось убивать тигра. Один раз он просто поймал кошку в петлю из стального троса – как это делает подавляющее большинство уссурийских промысловиков, едва они почувствуют исходящие от зверя хотя бы косметические неудобства. Поймал и пристрелил из дробовика. Тело этого тигра тогда, ещё при Советской власти, он оставил в лесу, завалив кустарником. Спроса на шкуры не предвиделось, да и опасное то было дело – случалось огрести пять лет тюрьмы за такое молодечество.

Следующий раз он убил тигра на солонце – сидел, ожидая изюбря. А вышло что-то низкое, похожее на гигантскую змею, ползущую в кустарниках. Огород даже не сообразил, когда его МЦ-21-12 начал плеваться пулями в сторону этого чудища. Потом стрелок просидел всю ночь на лабазе, и спустился лишь когда совсем рассвело – углядев  меж деревьев белое брюхо раскинувшейся в агонии кошки.

Долго тогда рассматривал Огород диковинное существо, удивляясь огромным, в кулак здоровенного мужичины глазам; и клыкам с указательный палец взрослого человека. Положив тигриную голову на колени, он вертел её так и эдак, словно инопланетное чудовище. По всему получалось похоже – тигр, в отличие от человека, по тайге ночью ходит, в темноте себя уверенно чувствует, двигается бесшумно, лапой голову напрочь с плеч снесёт. Долго раздумывал Огород в чём слабина у зверя, если пулей его не остановить – и не нашёл. Получалось хоть так хоть эдак, что тигр и есть царь тайги, если человеку без ружья ходить.

Подумал об этом и сейчас, с сожалением вынул из кармана складной китайский охотничий нож. Хоть и бесполезен перед тигром кинжал любой длины и остроты (так считал Огород вполне искренне), но сейчас всё-таки лучше бы иметь его, а не эту дешёвую раскладушку.
Подумал так промысловик, и двинулся дальше.

Огород бы очень удивился, если бы ему сейчас сказать, что двигает им не корысть, не стремление уберечь «своих зверьков» для «своего» же промысла, и не чувство мести или самосохранения… Двигал им, без сомнения, самый простой охотничий азарт, чувство атавистическое, и потому сильнейшее; и вскипающий адреналин в крови пьянил преследователя сильнее алкоголя.

Причём, если бы сказать Огороду вот все эти написанные мною слова про адреналин, то усмехнулся бы он мне в лицо, и мысленно покрутил бы у виска пальцем – дескать, спятил городской очкастый человек, какой-то дриналин ему вместо водки подавай…
Впереди посреди гребня возвышалась россыпь больших камней, едва присыпанных снегом. Когда-то пожар спалил все стоявшие между ними деревья, кроме невесть как уцелевшего разлапистого корейского кедра. Но, оказавшись на вершине без поддержки товарищей, этот кедр пошёл не ввысь, а в ширину, распустив свои корни на площади едва ли не в полгектара. Крона его расползлась блюдцем на высоте около двадцати метров, и всем этим, включая многохватный ствол, он напоминал гигантский гриб-боровик. Чем-то этот кедр походил на самого Огорода.

Следы кошки уходили между камней куда-то к этому великану. Огород приостановился и снял с плеча карабин, мягко отвёл назад затвор и бесшумно дослал смерть в патронник. Много раз ему приходилось видеть, как тигры устраивают свои лёжки среди этих каменных развалов на гребнях сопок – и чтобы незаметно подойти нельзя было, и чтобы можно было мгновенно скрыться в лабиринте валунов. Но уже сейчас наверняка стронутый тигр уже махнул на противоположный склон, уходя от докучливого преследователя…

Между серыми, забинтованными снегом, боками валунов вдруг засветился рыжий бок зверя!
Как и тогда, на солонце, Огород не понял, как карабин выстрелил. Вот только что он держал его у груди, даже верёвочка была намотана на запястье – ан вот, прыгнул приклад в плечо и рявкнул, как цепная псина на дворе у Миши-китайца! И ещё. И ещё раз, но во второй и третий раз промазал-то точно, курносая скотинка, ибо завизжали пули по камням змеиными рикошетами. А может, и в первый раз промахнулся, но тут уж, хочешь-не хочешь, надо идти, проверять… Потому что если тигра ранить чуть-чуть, а не насмерть – промысла им на Вангоу по гроб жизни не будет. Очень злопамятен кошак, не прощает обиды…

Огород перезарядил карабин, сунул три запасные обоймы по карманам, снял понягу, унял дрожь в сердце и медленно начал обходить каменные развалины. Так положено при стрельбе кошек – да и вообще всего опасного крупного зверя – не знаешь точно что попал – попробуй обойти зверя, если нет выходного следа – значит, тяжело раненый, сидит он в окладе.
Огород старался держать расстояние между собой и ближайшими валунами метров около тридцати – чтобы достать его оттуда, тигру понадобится больше трёх прыжков. Кроме того, Огород невзлюбил этот кедр – как он ни поверни голову к камням, дерево взгляд будто само притягивает. А ведь именно это дерево на всём развале – вещь самая ему, Огороду, ненужная. Где-то через полчаса закончил Огород обход гривки. Выхода из развалов не было – стало быть, не ошибся карабин, припечатал зверюгу куда надо. И лежит она сейчас между камнями. А дальше – одно из двух – или лежит она битая, но живая, и только и ожидает его, Огородова, прихода, чтобы спустить с него его старую шкуру; или вот так, как тогда, на солонце, уже развалилась вверх брюхом, и мелкие снежинки оседают у неё на усах…
Но рассчитывать на это не стоит, одёрнул себя Огород, так что надо лезть в камни с карабином в руках, что, в общем-то, дело весьма и весьма нежелательное…

Каждый шаг, приближающий его к валуннику, Огород делал в три приёма. Он осматривался, выбирал точку, куда станет ногами, так, чтобы не соскользнули ичиги с камней или ветки, а затем делал этот шаг не сводя глаз с места самого вероятного появления зверя. Встав на новое место снова осматривался, и снова выбирал куда стать…

Добравшись до того просвета, в котором на секунду мелькнул тигр, Огород подавил в себе желание присвистнуть. Крови было много – алой, лёгочной, и брызнула она по обе стороны следа. Тигр сразу упал, затем встал и несколькими прыжками, забрызгивая всё вокруг себя, унёсся прочь. Метрах в пятнадцати его след заворачивал за отдельно стоящую скалу и исчезал из вида.

Огород снова без приязни поглядел на огромный кряжистый кедр. Вот уж откуда видать всё вокруг – и самого проклятого кошака, и его, Огородовы эволюции. Но добраться до него – значит, пройти полсотни метров игры с полосатой смертью; и даже добравшись, на такого крепыша без «кошек»  не заберёшься. С другой стороны, можно попробовать залезть на какую-нибудь скалу повыше и оглядеться уже оттуда.

А почему, собственно говоря, не годится вот эта, у подножия которой он стоит уже сейчас? Поверхность её изломанная, но в мягкой обуви забраться на неё можно…

Скрепя сердце Огород закинул карабин за спину, подтянулся за выступающий край камня и… полетел вниз, заглянувши в жёлтые яростные глаза распластавшегося на вершине хищника!
Но пока Огород летел вниз, сорванный с плеча карабин уже делал своё дело. Едва Сергей припечатался спиной к камням, приклад снова ткнулся в плечо и курносый ствол выплюнул свою порцию свинца и биметалла прямо в лоб свисавшего со скалы тигра. Затем Огород вскочил на ноги, и отбежав в сторону, наблюдал, как труп огромного зверя неторопливо скользит вниз…

Скорее всего, смертельно раненый хищник сгоряча выскочил на ближайший большой валун и затаился на нём в ожидании противника. Но первый выстрел Огорода был исключительно хорош, и тигр на своём посту просто истёк кровью, так что когда его враг буквально полез ему в лапы, у зверя не хватило сил даже на четверть смертельного броска.

- Я ж ему прямо в лицо заглянул, - пробормотал изумлённый Огород.

Огород вернулся за котомкой, присел возле тигра, снова удивляясь неземной ярости его прозрачных глаз. Взял зверя за ноги, с большим усилием протащил его тридцать метров и уложил в расщелину корней старого кедра. Посидел рядом, затем завалил сверху камнями.

- По-царски похоронил, - сказал тигру Огород. – Неча китайцам твои кости сосать… А всё-таки ты мне в тайге нахрен не нужен.


- Какая у тебя сегодня охота была? – спросил Зяма входящего в барак Огорода.

- Какая, какая, - ворчливо ответил Огород. – Известное дело, никакая… Не было ничего…


Рецензии
Хорошо как написано. Очень живо, просто видишь ситуацию, и характеры, и место действия. Здорово!

Марина Бережнева   02.01.2010 11:50     Заявить о нарушении
Спасибо, Марина!

Михаил Кречмар   02.01.2010 13:52   Заявить о нарушении
Отличный рассказ! У большим удовольствием читаю все Ваши произведения!

Евгений Зудин   17.02.2013 15:15   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.