Спирт. Кастраты будней

Моя усталость летела пером на песок общества, трепыхаясь в желтых крупицах визжащих. Они сжирали меня всей толпой...
Городу в огнях лимонадных окон снится, что дождь на вкус терпкий, что блюз без сахара - это совсем не повод спиваться мыльными пузырями детских снов. По линейным перекресткам заплетаются выхлопные трубы машин, и они врезаются, разбиваясь на мириады разноцветных бабочек из ситцевого платья.
Каждое утро на ветру все изъяны правды покрываются цикорием и лентами красной соли. Это блюдо мне подают собственные мысли, что выглядят словно макароны, переваренные в алюминиевой кастрюле. Карамельный дюшез окисляется от сырости восьмидневных дождей, превращаясь в обломки кораблей во времена Второй Мировой войны, и замерзает в углу от не-слез бешенство, сотканнное из африканской пыли. Эти шальные игры чешуевидных слов на всеобщее опошление нашей неуклюжей любви - лучшие хирурги в белых перчатках. Давайте, травите, сжирайте собственную грязь с нашим мессивом чертовщины и шлюховатыми прицелами смотрите на меня и ту, что не уделит вам должного внимания по причине своего отсутствия в этих мерзких рамках спящего города. Спасаясь спиралями чужих жизней, я все еще продолжаю дышать порохом вам на милостыню на развороте глянца страниц гугла и яндекса.
Шлейф пространства летит за правым крылом того, кто прав.
Акулий фантом играет в шашки, не замечая меня, сидящую на пороге открытия Америки. Жду, когда же рай приползет на место слюды под ногами.

Рецидив Герра пускает из него кровь. Шиповником высасывает из него небо. Пока есть дно, он терпит. Но... похоже, я начинаю терять целостность и независимость сущностей себя.

Распыленным мракобесием Инфанта недавно так некрасиво сдохла от пневматического инфаркта. Она билась в клетке безумной обезьяной, играла в спесь шакала, сглатывала сгустки накипевших истерик, срывала голос Янкой, рвалась мозаикой песен и упала, заодхнувшись вспоротым стерильностью воздухом и содрав со своих коленок глазурь. Я ее похоронила, сменив имя, очки, улыбку и усмешку повернув под иной немного градус паскудности. Но смерть ее была ни на столько синей, чтобы просто быть. Неряшливыми щелчками Она снова пишет свой бред, ходит по семи кругам карусели ада своей жизни, но медленно плесневеет без тебя. Поглощает суетливо дни, часы, минуты, приступы тошноты в два часа ночи, лишь бы снова не оказаться Там, где была в начале твоего отъезда.
Невыносимо скучается по тебе. Вне Тебязоны связь шипит.
Люблю.

1 июля 2009 в 20:16 - 5 июля 2009 в 20:51