Музы. 1-Полигимния

 
              Предисловие.
  Уважаемые друзья. Диалоги, которые я решился-таки разместить в Сети, были написаны более десяти лет назад и пролежали всё  это время без толку из-за своей сложности и явной неформатности. Не имея совершенно никакого желания ещё возиться с ними, но вполне допуская, что и они могут кого-нибудь заинтересовать, публикую их в изначальном, «сыром» виде, заменив пространное вступление этим коротким предисловием. Работая в то время инженером в мелиорации, я воспользовался предложенной мне Петром Ивановичем, инженером  ПСБ, возможностью с помощью какого-то  его компьютерного изобретения виртуально встретиться и побеседовать с кем угодно из живших и не живших, разговаривая с его коллегами в их кабинете.

  … В кабинете, где располагается Бюро и куда я мысленно вошёл с закрытыми глазами и тумблером «приёмника» в среднем положении, меня ожидал приятный сюрприз: кроме занятых своим делом инженеров, здесь же находился пришедший к подчинённым и что-то обсуждавший с Николаем Алексеевичем начальник Бюро – Николай Григорьевич.Таким образом отведённое мне количество встреч возросло до девяти, и я, не теряя времени даром, поспешил воспользоваться такой удачей, сделал шаг по направлению к Григорьевичу, переключил  тумблер в рабочее положение, открыл глаза и увидел человека, внешне похожего на него.

                Полигимния*
  Воспой, богиня, одного из тех немногих, кто достоин слышать гимны в свою честь.


  Пожилой и седовласый, но всё ещё стройный и крепкий на вид, как и всякий человек, ведущий жизнь воздержанную и трезвую, лишённую излишеств и роскоши, целиком и полностью посвящённую служению богам и людям, Нума Помпилий* стоял на возвышении спиной к укреплённым стенам Палатина с возвышающимися над  ними дворцом и храмом Весты и задумчиво смотрел вслед  уходящей по цветущему  лугу в сторону леса  у излучины «жёлтого» Тибра молодой женщине. Скрестив ладони на грубом набалдашнике простого деревянного посоха, постаревший преемник Ромула молча и неподвижно провожал взглядом вечно молодую бессмертную подругу и советчицу, чьи прелестные ножки легко парили над землёй, не оставляя следов в густой  и высокой траве. Пёстрые бабочки порхали в бордовых лучах заходящего солнца, кружась над госпожой прекрасными   живыми цветами, и всякая нелетающая мелочь, обитающая в прохладной тени сочной травы, считала за святой долг и великую честь взобраться на самый кончик гнущейся под тяжестью травинки и помахать лапкой, пожужжать, пострекотать, приветствуя богиню.
  Когда светло - зелёная стола нимфы растворилась в яркой зелени весеннего леса, я произнёс задумчиво и вопросительно её имя:
  - Эгерия?
  Нума только вздохнул в ответ, как-то вдруг постарев и ссутулясь, и посох его вдавился в мягкую землю под тяжестью сильных, жилистых, натруженных рук.
  - Я никогда не сомневался, царь,- заговорил я снова,- в истинности того, что твоими советчиками в делах управления Римом были бессмертные боги, хотя большинство людей, еретики и скептики, могут лишь смеяться над подобными словами, но я всегда помню изречения древних мудрецов о том, что "худших всегда большинство", "много злых  и мало добрых", "самое истинное – что люди дурны",- и прочее в том же духе. Ведь люди в подавляющей массе своей не способны задуматься над элементарными вещами, не могут увидеть ясное, понять очевидное…
   Это же проще простого! Стоит лишь подумать трезво: под силу ли было одному смертному в течение сорока лет без войн и усобиц править Вечным городом, «родившимся  и выросшем на оружии», все жители которого были недавние  бродяги и разбойники?  Думаю, такая задача непосильна была и сорока царям, и даже тебе, величайшему из правителей…
   Но ответь мне, царь, почему нимфа, с чьей мудрой помощью ты привёл свой народ – и римлян, и поначалу враждебных им сабинян,- мирной дорогой к благоденствию и процветанию, оставила людей – и наши правители не могут шагу ступить без раздоров и кровопролитий, несущих неисчислимые бедствия народам? В чём твой секрет, царь, почему Эгерия и другие боги тебе помогали, а нашим тупицам – нет?
   Моя  пылкая речь могла вызвать только гнев и недовольство Нумы, и даже цитаты из Бианта, Гераклита и Пифагора вряд ли смогли бы мне помочь, но, наверное, видя мою искренность и обладая нравом добрым, незлобивым, преемник Ромула, нахмурившийся было сначала, не стал делать мне отповедь, а лишь снисходительно улыбнулся.
  - Секрета никакого нет,- сказал он, вновь вернувшись взглядом к зелёной лесной дали. – Ты ведь наверняка знаешь, что я не по своему желанию стал царём, меня просил об этом народ, убеждали лучшие граждане, уговаривали родные, и согласился занять трон я далеко не сразу. Правление Римом стало для меня тяжёлой обязанностью и не принесло мне никакой выгоды или удовольствия, а одни лишь заботы и переживания.
  А теперь взгляни на ваших правителей, которые изо всех сил стремятся к власти, готовы совершить любое, даже самое гнусное преступление, лишь бы занять высокое кресло. У них есть свои боги, приводящие их к желанной цели и помогающие править – Насилие, Обман и Лесть. Три зверя владеют их душами – рысь, лев и волчица*. Им не нужна Эгерия, как и другие светлые боги, и мудрые бессмертные никогда не снизойдут до помощи этим порочным тиранам.
   - Что же нам делать?- вопросил я.- Неужели никогда не удастся нам закрыть, по твоему, царь, примеру, ворота храма Двуликого Януса*, и человечество обречено вечно уничтожать себя в огне бессмысленных войн? Можно ли в наше время избрать вождя, который вывел бы людей из тупика самоубийства?
  - Вы можете  сделать это,- ответил Нума,- так же, как римляне избрали меня… Найдите умного и благородного человека, не рвущегося к власти, не поклоняющегося демонам, безразличного к золоту и чистого душой, уговорите его стать правителем – и он подарит народам счастливую, мирную жизнь под бело-красно-зелёным стягом, знаменем трёх святых добродетелей*, символом единения великих религий… Вот и вся мудрость.
  Царь замолчал, глядя задумчиво в изумрудную лесную даль, и я, получив ответ на интересовавший меня вопрос, не стал более докучать ему, а сделал, закрыв глаза и щёлкнув тумблером, два шага в ту сторону, где, по моим расчётам, находился обременённый компьютером стол Петра Ивановича.
   Святой царь не позволил мне развить в полной мере мою любимую тему – о человеческих недостатках и пороках,- и, не сумев оседлать своего любимого мизантропического оселка, я решил встретить человека, в беседе с которым смог бы как следует отвести душу в этом смысле.
 

  Полигимния – муза-покровительница гимнов, пантомимы.
  Нума Помпилий – второй царь (в 715 – 672 до н.э.) Древнего Рима, законодатель и учредитель религиозной организации города. Его возлюбленной и советчицей считалась наяда (нимфа источника) Эгерия.
  Три зверя символизируют главные пороки: рысь – сладострастие, лев – гордость, волчица – корыстолюбие.
 
  Янус – в рим. мифологии бог света и солнца, входа и выхода, всякого начинания; ворота его храма в Риме(«двери войны») были открыты во время войны и закрывались в мирное время; его именем Нума назвал месяц январь; он изображался с двумя лицами (молодым и старым), обозревающими прошлое и будущее,- отсюда и  эпитет «двуликий», что вовсе не значит «двуличный» в привычном негативном смысле.
  Три святые добродетели: вера (белая), надежда (зелёная), любовь (алая); четыре основные добродетели - мудрость, справедливость, мужество и умеренность.