Счастливчик Симка

Есть  люди - искатели приключений, которые  вместо счастья находят неприятности на свою заднюю окорочковую часть.
 Есть люди терпеливые и знающие, они  дожидаются нужного трамвая в нужное время  и уезжают в нужном направлении.
 Другие – не шевелят пальцем до самой смерти и просто живут так, как умеют. Ибо  догадываются, что вечное счастье их ждет за далекой чертой. После искреннего  раскаяния.
Есть люди, которым все в жизни  достается тяжким трудом,  кровью и  пОтом.  Не говоря уже о счастье.
 А есть и другие, которым оно само лезет в руки -  легко и без напряга, как выигрыш в лотерейный билет. Как кирпич, который неожиданно валится на незащищенную каской голову.
Встречаются еще  люди-экстремалы, у которых  запросто получается  подцепить не только заразные болезни, но и  никому непонятное счастье.
Сийм не искал свое счастье. Он терпеливо и привычно  ждал его на  кухне, поедая сосиски с белым батоном.
 И оно вошло без стука – с двумя продуктовыми сумками в руках. И с порога воскликнуло по привычке:«Опять давишься своими сосисками?!»

Будучи юнцом  финский Сийм  услышал от взрослых мужчин про  восточную мудрость, которая заключалась в том, что настоящий мужчина  за свою жизнь меняет жен трижды. 
В молодости  восточный мужчина  выбирает себе опытную восточную  женщину  значительно старше по возрасту для того, чтобы она  тактично научила его премудростям любви.
 Достигнув   возраста  двадцати лет, мужчина берет себе в жены женщину-одногодку, находящуюся в самом расцвете  сил  - для уравновешивания темперамента и создания совместной семьи.
А уже после  достижения  пятидесяти  лет свою преданную  пятидесятилетнюю жену положено было менять на  девушку значительно моложе себя – для пробуждения и  сохранения собственных любовных сил.
 О детях там ничего не говорилось, видимо, они были обязательным приложением ко всем трем бракам. Про алименты тоже умалчивалось.
И Симка поступил почти, как восточный мудрец. Почти, но не совсем. Что-то он напутал в своей непутевой жизни.
А может, западная философия  резко отличалась от восточной?
Или женщины встретились не в той очередности, как должны были?
Может, поэтому Сийм был просто счастлив тем, что поедал свои сосиски на кухне, запивая их лимонадом, не обращая внимания на тушеные овощи в кастрюле?

Примечание: финн Сийм,  которого все  в  маленьком эстонском, но русскоязычном  городе  звали проще и понятнее - Симка, крупный мужчина  сорока семи  лет от роду, ста шестидесяти восьми  килограмм  при росте  двести сантиметров  - биологический отец  двух  детей  от разных  экс-супруг.
Имена всех трех жен Сийма  начинались с  его же начальной  буквы «С»: Симона, Сийри, Серафима.
Так было угодно судьбе. И Симка всегда видел в этом особый знак. Как бы намек на неожиданное новое счастье. Но оно уже с самого рождения поселилось внутри Сийма.
 Он родился "в рубашке", как любила напоминать сыну финская мамочка. И Сийм о другом счастье поэтому не мечтал. А просто со всеми делился своим счастьем.

Когда Симка достиг половой зрелости, то выбрал себе в жены юную девушку- ровесницу с удивительным именем Симона.
 Они вместе катались на лыжах по выходным дням. Ему даже казалось, что он сперва любил Симону. Особенно в первые два года соместной жизни, когда вес Симки стремительно стал нарастать, и костюм сорок шестого размера пришлось заменить на пятьдесят шестой. Все его худосочные приятели из Финляндии ужасно завидовали счастью Сийма.
Но потом появилась на свет маленькая  дочь, которая внесла неразбериху в безоблачную  семейную жизнь молодых.
И  спустя год  по телефону Симка  убедительно жаловался своей финской мамочке на свою нелегкую судьбу.
 Любящая мать  вошла в положение единственного  сына и забрала его в недалекую Финляндию.
 И  на пару лет Симка опять стал счастливчиком Сиймом, проживая в просторной квартире матери вместе со своей старшей сестрой – старой девой и собственным весом. Но вскоре  опять заскучал - то ли по дочери, то ли по привычной  лыжне в Эстонии и вернулся назад.

Вторая  супруга  неожиданно оказалась  младше  Симки на семнадцать  лет и  легче  на сто двадцать  килограмм.
Сийм  носил свою пушинку на руках не только по квартире, но и по улицам, когда глох мотор автомашины.
 Это были удивительные годы -   Симка  позже засыпал у телевизора и ужасно потел, сбросив пять килограмм веса.
  Потом  откуда-то  появился экономический кризис,  и все вокруг стремительно подорожало. Даже, еда.
 С тоской в глазах  Симка  глядел, как его молодая жена скупает  все золото в ближайших магазинах. Для маленькой дочери в приданное. И  - на «черный день». 
 Этот день наступил  для Симки непредсказуемо очень скоро.
 И  тогда он в отчаянии   сбросил еще десять  килограмм.
 Финская мама заподозрила, что ее любимчик  заболел неизлечимой болезнью.
 Как всегда  Симка поверил ей  и  стал реже потеть,  но  больше кушать, восстанавливая прежний вес. Носить жену на руках ему тоже вскоре надоело да лишний расход энергии. Теперь жена носила на руках их общую дочь, которая набирала вес ни по дням, а по часам.
 Вскоре жена Сийри начала строить глазки на стороне, как экспедитор -  чужому  водителю. И преуспела в этом деле, оставив ребенка и все золото мира одной себе. Как добрую память о  совместно прожитых годах с финским увальнем Сиймом, отдав ему безвозмездно секционный шкаф заметно устаревшей модели.
К тому времени финская мама приказала долго жить своему любимчику и отбыла в мир иной. Ее квартира  в развитой стране досталась сестре Симки, которая прожила вместе с матерью всю сознательную жизнь. И сестренка  показала Симке кукиш через все Балтийское море, надеясь хоть теперь устроить свою личную жизнь.
 Симка возвращаться в Финляндию не захотел из-за сурового климата и «евриков». Спасибо  второй экс-жене Сийри,  милостливо сохранившей  прописку бывшему мужу  - без права на их совместное жилье.
 И то, только для того, что бы Симка не оказался лицом без определенного места жительства и не лишился выгодной работы, а Сийри – хороших алиментов на подрастающего  ребенка плюс доплаты за прописку. Она же намекнула, что экс-муж проживать может на  старой  даче-развалюхе его покойной мамочки, которая  находилась в ближайшем перелеске.
-Дача, а не мамочка, - уточнила Сийри для тугодумного Сийма, и он обрадовался такому простому выходу из нелегкого положения.
К своему счастью, первой экс-жене  на первого ребенка  Симка  все  алименты,  успел выплатить. Но еще целых пятнадцать лет оставалось до совершеннолетия второй дочери от второй экс-жены.
Но Симка продолжал любить детей даже на расстоянии. И завел себе волнистого попугайчика, которого холил и любил, как родного сына. И назвал его Коко. Кокоша.

Холодной зимой, взяв с собой одну клетку с попугайчиком, пошел финский Сийм  в примаки к новой доброй женщине по имени Серафима.
 Третья гражданская жена была на семь счастливых лет старше Симки. Простая русская женщина Серафима, попавшая под сокращение за незнание эстонского языка, не смотря на свое высшее образование. А с обеспеченным и добродушным Симкой жизнь казалась сытнее и разнообразнее. Тем более, что все остатки от своей немаленькой  зарплаты он обещал  переводить на ее счет.
 Сийм не любил участвовать в  семейной  суете и мелких хозяйственных проблемах. Крупных проблем  он просто боялся и избегал всеми усилиями, стараясь в них не вникать.
Округлая внешность  будущей половины  сбила Симку с толку. Казалось, что маленькая  женщина  была полна любви и неги, но вскоре  Симка стал  замечать  другое.
 Если Серафима  не спала, то все время пилила  своего недотепу или, любя, ворчала на него весь вечер. Поэтому  близкие отношения  очень быстро сами исключились из их совместного  распорядка дня, что совершенно не огорчило бывшего  финского парня.

 Всяких  женщин  попробовал в своей жизни Симка, хоть и не был известным артистом или певцом.
 Но вся его беда и заключалась в том, что он только их попробовал, как бы надкусывал каждую, слегка покусав и  обманув их женские надежды  не только на горячую постель с прохладным  финским  парнем, но и на взаимопонимание.
 С  женщинами Сийм  говорил на своем языке, не понимая, чего конкретно от него они все хотят. Но особо не тревожился по этому поводу  и был по своему довольно-таки счастлив с каждой из них.
Однако, когда Симку внезапно подкачало  его богатырское здоровье, то все три жены явились  к нему  в палату интенсивного лечения  без всяких  приглашений. Новости в маленьком городке разлетаются по цепочке  любопытных  женщин  быстрее средств массовой информации.
 И Симка неожиданно еще раз испытал счастье, встретившись за короткое время пребывания в реанимации со всеми своими женщинами и детьми.
 Это счастье было похоже  на поедание сосисок перед любимым телевизором.

Симка, не приходя в себя, лежал в палате наблюдения  уже несколько дней.
 Гнойный аппендецит своевременно был незамечен врачами под толстой жировой прослойкой богатырского организма Сима. Операцию сделали. Гноя оказалось слишком много, чуть ли не с ведро, но Симку удалось спасти.
А в фойе перед палатой интенсивного лечения случайно встретились две женщины, чьи имена начинались на одну и ту же букву «С» -  высокая  стройная  Симона со взрослой дочерью и  еще более располневшая бездетная Серафима.
 Гражданская жена поздоровалась с экс-женой номер один, ощупав ее придирчивым взглядом, но придраться ни к чему не смогла.
- Илоночка, -  ласково обратилась Серафима к дочери Симки, которая могла стать одной из прямых  наследниц на дачу отца, нарушив планы Серафимы на продажу этой развальни для путешествия в солнечную Италию или Грузию.
- Илоночка, - повторила Серафима, явно подлизваясь,  - я думала, что ты будешь фигурой в отца. А ты, все-таки, пошла в свою красавицу мать.
Пока вторая экс-жена про себя решала, как принять эту фразу, гражданская жена Симки распиналась:
- Представляете, ему на операционном столе просто вывернули все внутренности и  полоскали в тазу! Столько гноя было! Ужас!
Илона вздрогнула и отвернулась.
 А Серафима не останавливалаясь, говорила дальше:
- Знаете же, что у них вся порода такая, любители поесть! Культ еды у них на первом месте стоит. И мать его, покойница, тоже признавалась, что даже во сне еду видит! И он весь в мать пошел. Говорю ему: «Сима, поешь овощей, я стушила к твоему приходу!». А он вытащит из холодильника килограмм сосисек, достанет из хлебницы целый батон белого хлеба и полтора литра лимонада и хряпает все это. Говорит мне, сама ешь свои овощи, и ругается еще неприличными словами на меня!
- Он не умеет ими ругаться, - не выдержав, вскользь заметила стройная Симона. Хотя, она не исключала таких способностей у бывшего мужа, прожившего десять лет со своей деревенской  дипломированной  женой
- Нет у него никаких интересов, кроме как поесть и поспать, - разоблачала Симку гражданская жена.
- Однако, наверно, хорошо умел спать, если трех жен сменил, - съязвила в ответ Симона и неожиданно разоткровенничалась.- Кстати, он уже в молодости такой был. А еще он мультики любил смотреть, - вспомнила вдруг Симона с легкой улыбкой на перламутровых губах.
Почему-то она говорила о Симке в прошедшем времени, словно он умер. Хотя, и жила она с ним когда-то давно, в прошлом. И умер он для нее тоже давно. А вот сейчас неожиданно воскрес, когда настоящая смерть пришла за ним.
- Да, телевизор ему тоже нравится до сих пор. И еще он в компе сидит. В игры детские играет. Сидит перед компом и мышкой по столу возит целый  вечер. Ни в спортзал, ни в театр – никуда не хочет! Приходиться посещать все мероприятия в городе с подругой. А этому  - никакого интереса нет! У людей мужья, как мужья, а  мне не повезло с мужиком!

Серафима скромно промолчала про ежегодные заграничные путешествия, которые упитанный Симка совершал со своей упитанной супруженцией. Ему не хотелось уезжать из дома, оставляя бедного  волнистого попугайчика Коко на попечение соседей. Но тут он не решался спорить с Серафимой.

 Симона не могла понять – как  Серафиме удалось вовлечь флегматичного  финна в  такой экстремал? Завлечь, например, в самолет? Может, вкусный перекус в лайнере привлекал Симку?
Свою гражданскую жену Сийм почтительно называл «супруженцией». Самое главное, что Серафима и Симка были довольны своим союзом. Хоть, и любили жаловаться друг на друга всем подряд.
Серафиме счастье досталось десять лет назад. Когда она оказалась без средств к существованию, тогда она встретила Сийма с его толстой шеей. На которой теперь Серафима то просто сидела, то ездила в райскую жизнь ежегодно сроком на две недели. Она уже не помнила, где они еще с Симкой не оставили свой автограф на этом малюсеньком земном шарике.
 На деньги Симки гражданской жене удалось сделать в своей квартире скромненький евроремонт, в которой  гражданский муж  проживал на птичьих правах. Вместе со своим любимым Коко. Серафима так и не отважилась прописать к себе финского парня Сийма с его волнистым попугайчиком.
 Может, разная вера мешала им слиться в одно целое? Может, стеснялась соседей, проживая с  Симкой невенчанной и в грехе?

- Вы к кому? – обратилась медсестра, выглянув из дверей палаты. – Посещение разрешено только близким родственникам! И на несколько минут!
- Мы -  жены Сийма, с его ребенком, - улыбнулась Симона, кивнув на хорошенькую Илону, дочь Симки от первого брака. 
- Да, - подтвердила Серафима опешевшей медсестре.
- Уже одна жена сегодня приходила, - промямлила та.- И тоже с ребенком.
- Это была вторая. Я –первая, а это –третья, - уверенно представила всех первая экс-жена.
 И гражданская жена  Серафима расцвела в улыбке, пропуская впереди себя в дверь Симону с дочерью.
Симка лежал с плотно закрытыми глазами на функциональной кровати. Он был похож на айсберг в огромном океане. Или на женщину, беременную шестерней. Простыня едва прикрывала его безразмерный живот.  Щеки Симки лежали на плечах. Изо рта и носа торчали всякие трубочки.
- Смотрите,  - слышимым  шепотом сказала Серафима, - ему кровать тесная. Лапы вон как торчат согнутые!
Илона, дочь Симоны и Сийма, с ужасом в глазах рассматривала пальцы ног своего отца, которые торчали из-под короткой простыни. Мизинец на ноге был толщиной в три  больших пальца на руке его дочери. Или  -  четыре.
Она впервые за двадцать семь лет  увидела своего отца полураздетым. И вообще, отца. Он уехал от них в Финляндию, когда Илоночке исполнился годик. И выглядел  на фотографии кудрявым и счастливым. А сейчас лежал с голым черепом и тихонечко сипел в свои трубочки.
- Сегодня он хуже выглядит. Наверно, почки не работают. Вишь, как отек весь, - трезво и  пристально рассматривала своего гражданского мужа Серафима.
 Она уже забыла про шепот и говорила нормальным голосом.
Сийм услышал знакомые голоса и вздрогнул, приходя в себя впервые за эти тревожные дни.
И Симона увидела, как  приоткрыл свои опухшие, словно заплаканные глаза, ее бывший муж. Как  на табло резко подскочили  показания  давления  Симки  - было сто двадцать семь на семьдесят, а стало сто шестьдесят восемь на девяносто восемь!
Боится Симка свою Серафиму. Прикажет она ему дожить до лета, и доживет! И в отпуск с ней поедет в Италию или Францию!
Жалко стало первой экс-жене и ее дочери бедного Сийма. Шикнули они на его гражданскую жену. Молоденькая медсестра укоризненно посмотрела на Серафиму.
 Но та оказалась не из пугливых и  дальше гнула свою правду про отвратительный вид Симки.
 А он молча лежал и слушал все в полусознательном состоянии, вспоминая попугайчика Кокошу. Как он там без хозяина? Скучает, поди. Ишь, как под потолком летает, шельмец...
Серафима  говорила истинную правду. Только в неположенном для этого месте  –  реанимации.
 За это надо расстреливать на месте.
 Но Сийм тридцать лет не держал автомата в руках! А может, у него в финской армии и не было автомата? Да и запутался бы он в этих шлангах, которые торчали у него из всех отверстий. Нет, не из всех. В ушах не было. И руки у него тоже под тонюсенькими шлангами к кровати были привязаны. Симка пошевелил рукой, словно искал автомат. Но,видимо, предусмотрительные медики убрали его в шкаф,  зная, что навещать Симку станут все его жены.
Тридцать лет назад Симона попадала из револьвера в «десятку». Но ей не хотелось убивать дурную Серафиму, которая рядом с Сиймом лучше смотрелась, чем она и Сийри. По внешнему виду она ему подходила лучше всех. И захотелось Симоне пожелать Симке  долгой  жизни рядом с Серафимой.
 Про счастливую она промолчала бы. Это не каждому дается – счастье!

А голодный Сийм, лежащий под капельницей, грезил сосисками из холодильника...