Счастливец

        Тьма…
    Она теперь повсюду – в звуках, доносящихся с улицы, в прикосновении моих пальцев к столу, в запахе жареного мяса, в тонком аромате духов девушки, сидящей напротив. Она пришла неожиданно, несколько минут назад, отметив меня своим перстом, словно сама Судьба. Тьма и есть Судьба, это одно из её имён.
    Девушка, её зовут Мелани, уже всё знает. Да и как она может не знать, если я сам сказал ей, что ослеп? Сказал нарочито громко, и новость тут же разнеслась по кафе. Музыканты прекратили играть. Люди за соседними столиками перестали бездумно жевать и смеяться. Наступила тишина, все взоры обратились на нас, но я этого уже не увидел.
    Мелани сидит тихо, кажется, она опасается даже дышать. Я её понимаю. Мне самому, окажись я сейчас на её месте, было бы не по себе. Знать, что ты теперь Избранная, что жизнь твоя с этой минуты тебе не принадлежит – это ни с чем не сравнимое потрясение. Вряд ли, принимая моё предложение провести этот вечер вдвоём, она полагала, что он закончится так внезапно.
    Кто-то прошёл мимо нас, вероятно, вышел на улицу. Скоро новость разнесут по кварталу, и в кафе пожалуют толпы зевак. Нечто подобное всегда происходит на отсталых мирах, например, здесь, на Надежде. Зря я вернулся на родную планету, когда демобилизовался из армии! 
Я осторожно пробую встать. Как и всякому Счастливцу, мне теперь будут завидовать. Да-да. Люди здесь верят, что, ослепнув, подобно мне, человек обретает истинную гармонию с миром. Поэтому таких слепцов прозвали Счастливцами. Чушь, конечно, но слишком сильны предрассудки, укоренившиеся на планете. И слишком велика вера в чудо, названное нелепым словом «любовь».
Кто-то пытается мне помочь, но я сердито отталкиваю руку. На удивление мне совсем не страшно, скорее смешно. Я прекрасно знаю, что моя слепота неизлечима. Медицина легко справилась бы с недугом, но дело в бесчисленных ограничениях, с которыми связана жизнь Счастливца. Хорошо, что я теперь буду на полном обеспечении государства. Придётся нанять охрану, а на мои жалкие сбережения я не мог бы этого себе позволить.
Я слышу знакомый шорох вечернего платья, и в воздухе вновь появляется тонкий аромат духов. Маленькие нежные пальцы крепко берут меня под локоть. На этот раз я не сопротивляюсь. Это Мелани, теперь она Избранная, а значит, мы вместе до конца наших дней. Именно наших, потому что, когда умирает Счастливец, Избранная должна до восхода солнца покончить с собой. Идиотский обычай, неясно, откуда взявшийся, скорее всего, из тёмных глубин человеческого сознания.
  - Идём, дорогой, - тихо говорит она, и я поражаюсь спокойствию её голоса. В этом она вся – любую неприятность встречает очень достойно. Именно поэтому я так люблю её. И именно поэтому обрёк любимую женщину на вечные муки в обществе незрячего инвалида.
Мы медленно идём к выходу, ужин остаётся за счёт заведения. Так принято. Я с трудом переставляю ноги, Мелани, похоже, вообще не может идти. Ступеньки. Первая проблема, с которой мне доводится столкнуться. Никогда раньше не думал, что подниматься по ним – целая наука о движении. Мелани пытается мне помочь, но кто бы сейчас помог ей. Я не вижу выражения её лица, но мне хочется плакать. Зачем только экипаж «Надежды» в своё время принял решение о высадке на эту планету?! Левой рукой я нащупываю перила – теперь переставлять ноги стало гораздо легче. С улицы доносится шум транспорта, я отчётливо слышу прямо перед собой тихий шорох тормозных дюз такси-флаера. Да, его вызвали специально для нас, в этом нет никаких сомнений. Короткий путь от столика до такси отнимает у меня столько сил, что я принимаю помощь водителя, когда он подаёт мне руку, чтобы усадить на одно из сидений.
- Бульвар Капитана Карсона, тридцать «В», - называет адрес Мелани, и флаер легко отрывается от пластикового покрытия дороги. Мелани кладёт голову ко мне на плечо. Её длинные волосы так изумительно пахнут, а запахи теперь играют в моей жизни огромную роль. К новому миру мне ещё предстоит привыкнуть. 
Нас встречает толпа, по закону водитель обязан извещать городские службы об адресе, по которому доставил Избранную и Счастливца. А службы, ясное дело, уже разболтали горячую новость. Я по давней привычке резко встаю и ударяюсь головой о потолок кабины. Мелани тихонько ойкает и кладёт прохладную руку на мой ушиб. Она что-то шепчет. Боль отрезвляет сознание, и я осторожно, как древний старец, вылезаю из флаера. Гомон толпы усиливается, слышны окрики полицейских. Я криво усмехаюсь. Да, на какое-то время мы с подругой стали звёздами первой величины. Никто не пытается взять интервью, это запрещено законом. Но нас наверняка снимают; репортёры вряд ли упустят свой хлеб. Следующий Счастливец появится теперь через несколько лет.
Пока мы идём к дому, меня охватывает какая-то тоска. Все мы здесь, на Надежде (планету назвали именем звездолёта) с пелёнок привыкли к тому, что время от времени один из нас неожиданно слепнет. И все мы знаем, что причиной тому странные химические параметры здешнего воздуха. Для дыхания он абсолютно безвреден, даже полезен, поскольку насыщен солями и минералами подобно морским ветрам Древней Земли. Но тут есть какое-то особое соединение, которое реагирует исключительно на одно из прекраснейших человеческих чувств. Причём, реагирует только в случае неподдельного, искреннего и сильного чувства. Видимо, в такие моменты в человеческом организме  происходят химические реакции, являющиеся катализатором для взаимодействия молекул местного воздуха с сетчаткой глаза. Она моментально отслаивается, и человек теряет зрение навсегда. Счастливцу не отращивают новые глаза, как, например, человеку, потерявшему их в результате несчастного случая. На «Надежде», когда она коснулась поверхности своей тёзки, был сломан аппарат искусственного клонирования органов, и первому из Счастливцев не суждено было вновь обрести зрение. Суеверные колонисты вот уже восемь десятилетий придерживаются этого правила.
Наконец-то шумная толпа позади. В подъезде никого нет, что удивляет. Некоторые люди считают, что вещи Счастливцев притягивают удачу, и любой ценой стараются проникнуть в их дом, чтобы унести сувенир «на счастье». Бывало, новоявленных слепцов буквально раздевали догола. Нам с Мелани, можно считать, повезло.
Она залезает ко мне в карман, вынимает ключ, и мы переступаем порог моей небольшой квартиры.
Мелани всего один раз была у меня и толком не знает, где что находится. К тому же у неё голова идёт кругом. Мне приходится объяснять ей, где ванная. Я сам подталкиваю её в нужном направлении. Через несколько секунд раздаётся негромкий плеск воды. С чувством выполненного долга я ощупью пробираюсь в комнату, где по привычке включаю свет.
Темнота никуда не рассеивается.
Идиот!..
На моём лице появляется кривая ухмылка. 
Я нащупываю диван и с вздохом облегчения сажусь на него.
Где Мелани? Её нет уже слишком долго.
В обычный день я, возможно, подошёл бы к ванной, вежливо постучал и осведомился, всё ли в порядке. Но не сегодня. Плеск воды по-прежнему слышен, и вдруг до меня доходит, что моя подруга плачет в ванной. А я даже не могу подойти к ней.
Боже, ну почему мы с ней родились именно на этой проклятой планете?
Мелани наконец выключает воду, но ещё какое-то время остаётся в ванной. Я догадываюсь, что она приводит себя в порядок. Для слепого? Да. Это так на неё похоже. Не поддаваться обстоятельствам, какими бы ужасными они ни были.
Наконец она выходит и направляется ко мне, всё ещё сидящему на диване. Я слышу щелчок выключателя. Она погасила свет? Но зачем? Мягкая ладонь моей подруги нежно закрывает мне рот, не давая сорваться с губ неизбежному вопросу. Она приятно целует меня в щёку. Я чувствую, как её пальцы начинают расстёгивать на мне рубашку. Я в замешательстве.
- Мелани, что ты дел… - новый поцелуй, теперь уже в губы, опять не даёт мне говорить. Рубашка летит куда-то в сторону, с моих ног стаскивают ботинки. Я пытаюсь помочь Мелани, наклоняюсь, неловко шарю руками и вдруг касаюсь её ничем не прикрытого колена. Но ведь она была в брюках! Вселенная катится в тартарары, перед моим невидящим взором вспыхивают яркие картины.
Неужели это именно то, о чём я подумал?
Да…
Через пару минут мы уже страстно ласкаем друг друга, я тяжело дышу, Мелани тихонько вскрикивает. Мы с ней знакомы четыре месяца, но никогда до этого не занимались любовью. Никогда… Надо же такому случиться, чтобы в первый раз это произошло сегодня, когда меня «осчастливила» родная планета! Когда я стал носить на себе подтверждение моих искренних чувств к любимой женщине, будто клеймо.
Позже мы долго лежим, обнявшись, Мелани наконец засыпает. Сон ко мне не идёт, я пытаюсь различить в темноте какие-то сполохи и сияния. Тщетно. Затем начинаю считать слонов, кажется, эти гиганты когда-то водились на Древней Земле. Говорят, что это помогает заснуть, но, видимо, только зрячим. Тут я вдруг вспоминаю слова Мелани, которые услышал какое-то время назад сквозь шёпот и стоны, но в порыве страсти не придал им значения: «Я тоже не вижу огней за окном, любимый. Теперь мы – самые счастливые люди в этой Вселенной…»
Господи, неужели она тоже…
Меня прошибает холодный пот.
Двое Счастливцев, ставших истинно Избранными друг для друга, две души, слившиеся в одну, два чувства, пылающие ярко, подобно самому Солнцу, разве они не достойны лучшей участи, чем жить в беспросветной Тьме, храня милые черты лишь в кладовых своей памяти? Я не могу вспомнить подобного случая за все восемьдесят лет истории Надежды. Похоже, здесь никогда не было настоящей взаимной любви. Что теперь с нами будет? Определят в какой-нибудь Дом Инвалидов, где нам суждено провести остаток собственных дней в окружении заботливых нянек? Вылечат нам глаза, учитывая уникальный случай, который не описывают суеверия? Посадят на цепь и в клетку, чтобы толпы фанатиков могли приходить к нам в гости и молиться на нас, как на идолов?
Остаться навеки слепым, но познать настоящую любовь – это кошмар или благо? 
Я не знаю.
Я очень устал.
Но я точно решил, что буду делать. После военной службы у меня осталось много друзей на разных планетах. Я выйду на связь, объясню ситуацию. Надеюсь, они всё поймут и помогут нам выбраться с этого безумного мира. Вечная слепота – наше проклятие лишь на родной планете, в любом уголке Земной Федерации нам восстановят зрение за пару часов. Придётся навсегда проститься с Надеждой, помешанные на суевериях граждане не простят нам побега. Я мысленно усмехаюсь. Впервые в жизни я искренне рад гибели родителей во время экскурсии пять лет назад. Не придётся переживать по поводу их судьбы после нашего исчезновения. Мать и отец Мелани живы и здоровы, но я обязательно придумаю, как убедить их покинуть планету и перебраться в более безопасный мир. 
Мелани безмятежно спит, посапывая, словно ребёнок. Уверен, она поддержит идею побега. На её месте я именно так бы и поступил. Недаром мы друг для друга Избранные.
Мне тоже пора отдохнуть. Грядут перемены, предстоит отвергнуть старые и принять новые ценности. Разорвать привычные связи. Стать другими людьми. Мы справимся, ведь нас будет вести настоящее чувство.
Которое помогло нам по-настоящему прозреть.