Даешь джазу

С чего же все это началось…
Мой друг Миша стал в последнее время каким-то странным. И вот опять он молчалив и невесел. Что случилось, не говорит. Не говорит, потому что мама запретила,  потому, что я и так все знаю. На зло всем я записался в этот же кружок. Вот такие амбиции.
Пошло все пучком, я быстро учусь. Однажды мэтр пригласил меня и Мишу к себе на чай. Сидели, подтрунивали над смешной ямкой на подбородке старика, которая в такт вставной челюсти двигалась гладковыбритой попкой. Стар был мэтр и слаб на мочевой. Вот и сейчас напился чаю и ушел по нужде, попросив дождаться. Сегодня у него было озарение. Он написал шедевр, который хотел вынести на  обозрение своим способным и без исключения одаренным ученикам.
Остались в кабинете одни. За стенкой уроки фортепиано. Красивая мелодия вдруг брызнула противным звуком. Кто-то разучивает вальс.
Плевать. Соблазн тянет руки к старому саксофону. Была, не была.
Ты разве умеешь на таком играть? – поинтересовался Миша, не препятствуя моей идее. Молодо-зелено. Все любопытно знать.
- Умею, ведь я же талант.
С этими словами подношу саксофон к заднице со спущенными штанами и протяжно затягиваю в него стаю воркующих голубей. В этот момент зашел  и так простоял с минут десять, парализованный от увиденного. Лишь бесцветные слезы потекли крупным градом. Уста хотели что-то сказать, но смогли только сорваться на плач. Миша аккуратно поставил инструмент на место, а я прижался к ноге учителя, лил слезы ему в пиджак, понимая, что прощения мне не будет. Больше мэтр не приглашал нас остаться на чай. Со временем он нас простил, конечно, но не успел об этом сказать. В тот пасмурный день трубили всем оркестром, отдавая с каждым звуком светлую память и скорбь.
Мы выросли, учредили фонд и  открыли в честь мэтра музей. Точкой во всех предложениях стало сокровище мэтра – чудо-саксофон, с которым связано еще немало историй.
Сегодня особенный день, поэтому особая история. Впервые за двадцать лет саксофон заиграет новыми красками джаза в руках пытливых музыкантов…
- Эй, дорогой, спустись – щелкает перед носом пальцами Кэт.
Поправляю очки. Я не возмутим.
- Что случилось любимая?
- Ты о чем-то задумался. О чем? И зачем ты так глупо улыбаешься, это же неприлично.
Я бы мог рассказать ей о той давней истории с саксофоном. Об известном джазмене и еще о чем угодно, но вряд ли она бы меня поняла. Я стою, смотрю и переживаю заново те моменты. Смолк зал аплодисментов, заиграла музыка. Тот самый шедевр, впервые представленный нам, тогда еще совсем мальчишкам. Тот самый саксофон, в который я когда-то пердел.
Мужской слезой из глаз прольется трепетный шепот:
- Это было недавно, это было давно…