Гроза

                С поля за домом от черного неба тянуло жаром. Было такое чувство, что по радио озвучили штормовое предупреждение. Но радио в доме не было - это он знал точно. Кто- то из девчонок (имя бродило в памяти неясным намеком, как и предчувствие грозы) засобиралась домой, через поле, что, кстати, он тоже знал, одному богу известно, откуда. Там из общего массива города длинным кривым заливом вытекали дома вдоль железной дороги и смыкались где–то под лесом с деревенской околицей. Деревня симпатично называлась «Дровосеки». Он взял ее за локоть и кивнул на небо: лучше переждать грозу…

               От черной земли перед старым забором, где они стояли, шло тихое потрескивание, и ногам было тепло, как будто там, внутри земли, кто-то включил гигантскую плиту и теперь ждет подходящей температуры, чтобы поставить такую же гигантскую сковороду, край которой они принимали за неотвратимо приближающийся край штормовой тучи. Все было похоже на чудовищный эксперимент, в котором людям оставалось все меньше и меньше места, и вот растяпа - экспериментатор уронил сковороду…

                Загремело и хлынуло, завизжали девчонки, и все бросились туда, где углом сходились стены террасы и дома. За одеждой бегущих тянулись лиловые пальцы разрядов, возникающие где-то в толще льющейся сверху воды. Дышать было нечем, - даже под шиферным козырьком металась водяная пыль. Кто-то побежал за дом - в самую черноту. Он ощущал приближение непонятного, зловещего и, в то же время, необыкновенно радостного события. Очертания бегущих фигур в темноте были вычерчены лиловыми красками, краска возникала из пространства, концентрируясь разрядами у поверхности одежды. Форма разрядов из неосознанно-расплывчатой, протуберанцевой, приближаясь к бегущим, принимала очертания наполненной гудением сферы с неровными, обкусанными краями. Он точно знал: когда поверхность шара приобретет упругие, законченные очертания - оттуда брызнет смерть. Но все равно отчего-то было радостно. Он рванулся в дом сквозь водяную стену с лиловыми чудовищами, оставил нараспашку дверь и закричал: сюда! Странно…он помнил эту террасу, знал, сколько ступеней из террасы в дом наверх - четыре, потом низкая дверь с порогом…В доме не было этой проклятой водяной пыли, зато была темь, светившаяся только голубоватым экраном окна. Слева - сразу возле двери - была вешалка и на ней висели старые пальто, которые можно бросить на пол…Вбежали остальные - живые и здоровые. Кто-то, с военным уклоном в голове, сделал перекличку, и все котятами улеглись на мягкую гору одежды. Наконец-то он понял, откуда шла эта огромная и неуместная радость - от влажной в дождинках щеки девчонки, имени которой он так и не произнес, но вся его жизнь прошла с ней счастливо и безмятежно. Когда их губы поняли, что нашли друг друга, в открытые двери вплыл голубой, раздутый упругой и страшной силой, шар…