Он стал моральной опорой режиму

 Виктор Боченков в статье «Советский Гомер» («УГ», № 3) очень старается нам доказать, используя исследования разных шолоховедов, что Шолохов  не служил верой и правдой репрессивному режиму. Читаем: «Писатель пытался «пробить» издание собрания сочинений Есенина, словаря Даля – русских классиков, «отлучённых» от своего народа». «Ах, Мандельштаму и Пильняку таких бы друзей!» Однако есть факты другого порядка. Ленин назвал непокорную русскую интеллигенцию «говном нации», наиболее талантливых (Бердяева, Ильина, Булгакова, Франка – всего около двухсот персон) приказал посадить на пароход и отвезти куда-нибудь подальше. Потом Советы многих уморили в лагерях, выслали за границу. Кого защитил Шолохов? Риторический вопрос. Мог бы пожалеть и своего «заклятого друга» А. Солженицина, но не пожалел. Большевики «отлучили» от своего народа не только учёных, музыкантов, писателей, но также крестьян, духовенство, талантливых генералов, многих из своей когорты, даже своих близких родственников. «Отлучили» от народа генетику, кибернетику, психоаналитику и пр. Знал ли об этом создатель «Тихого Дона»? Конечно, знал, но молчал. Что называется, пальцем не пошевельнул по этому поводу. Так в действительности обстояло дело. Знаменателен ещё один факт: выступая на съезде писателей, он сказал: «Я пишу по велению сердца, а моё сердце принадлежит партии».

Не исключено, что он просто боялся за свою жизнь и жизнь своих близких. Как боялись  десятки, сотни тысяч других работников творческой сферы, критически относящихся к власти. Жить-то всем хочется! (Впрочем, иные и сегодня ещё дрожат от страха: а вдруг мертвецы вернуться?) Если в одном лице уживаются гений и злодейство, то гений и осторожность в одном лице уживаются тем более. Среди интеллигенции было много т.н. «подписантов» (их списки печатали в газетах), осуждающих тех, кто открыто бунтовал. Теперь им стыдно, но из песни слова не выкинешь. Я, рядовой учитель, тоже всё понимал, но не встал, чтобы сказать: «Протестую!» Боялся. Растоптали бы! Осудили б, как уголовника, или отправили в психушку!

Упомянем и о письмах Шолохова Сталину, «в которых он рассказывал о репрессиях на Дону и просил принять меры, чтобы остановить их. А скольких людей он спас!». Что верно, то верно. Другие и этого не сделали. Однако есть одно возражение: Шолохов, в отличие от «других», стал моральной опорой режиму, который «съел» миллионы и миллионы граждан. Своей «Поднятой целиной» он как бы сказал большевикам, уничтожившим крестьянство: «Правильной дорогой идёте, товарищи!»
Легко писать романы под прикрытием власти. Засунул совесть в карман – пиши и публикуй. И в этих условиях Шолохов создал произведение высокого класса. Великая честь ему! А как жили и писали литераторы, которые не здоровались за ручку с властью? Они, кроме таланта, должны были обладать ещё и мужеством. Об их художественных способностях не смею судить. О Солженицыне скажу, что он морально уничтожил коммунизм, раздувавший щёки по поводу своих политических преимуществ и «высоких» общественных качеств. Только за это автору «Архипелага» надо было дать сразу две Нобелевские премии. Жаль, что ничего не получил Михаил Булгаков за наброски гениального произведения – «Собачье сердце». Мы бы ещё раньше познакомились с Шариковым, выразившим суть «всесильного и верного» учения тремя словами – «отнять и поделить».

Меня смущает суета некоторых литераторов по поводу слухов об использования Шолоховым чужих планов, идей, текстов. Чтобы опровергнуть эти слухи, они пишут книги по 600 страниц, ищут рукописи, заметки. Находят и всем показывают, трясут перед носом. Находят и прототипов «Тихого Дона». Они называют писателя «убеждённым коммунистом», сравнивают его с Гомером, Шекспиром. У неискушённых невольно возникает подозрение: тут, действительно, не все чисто. Корягин Сергей Осипович   5 февраля 2006 года