Манюня собирается в Адлер, часть3

На второй день отдыха, прямо с раннего утра, мама прикинулась больной.
-Что-то голова у меня ноет,- делала она скорбное выражение лица,- видимо, у моря продуло. Я посижу на пляже, но в воду сегодня не полезу.

-Хехе,- сзасмеялся папа,- жена, я тебя не первый день знаю, ты лучше сразу признавайся, что боишься учиться плавать.
-Ничего я не боюсь,- забегала глазами мама.
-Ну и нечего тогда придумывать. Чуть что – сразу голова болит.
-Вестимо дело,- рассмеялась Ба,- голова болит – самая известная женская отговорка.
-И прямой путь к раннему климаксу,- ввернул папа.
-Ну и ладно,- обрадовалась мама,- будем жить с тобой, как брат с сестрой. Ого, рифма на радостях пошла!
-Это я пошутил,- забеспокоился отец,- это я так, к слову сказал.
-Поздно уже,- похлопала его по плечу Ба,- проложил себе необдуманными словам дорогу к раннему простатиту.
-Хахахахаааа,- покатилась со смеху мама.
-Сейчас пойдём учиться плавать, и я посмотрю, кто тут хахаха,- рассердился папа.

Пока родители перепирались, мы с Каринкой и Маней засыпали песком дядю Мишу.
-Вы только в лицо песком не кидайтесь, а так делайте со мной что хотите, - попросил он,- а я чуток покемарю. Если бы Каринка храпела хотя бы в полсилы, то мне, может, и удалось бы ночью поспать.

-Ребёнок!- отвлёкся от переговоров папа,- пора уже заниматься твоей носоглоткой. И я замучился всю ночь с боку на бок ворочаться.
-Па, ну я же не специально,- развела руками Каринка,- ты же сам говорил про искривлённую перепёлку и что оперировать меня сейчас нельзя, потому что я маленькая!
-Во-первых, не перепёлка, а перегородка, а во-вторых, я думаю, оперировать уже можно. И даже нужно!
-Вы сначала поймайте меня, а потом про операцию говорите,- хмыкнула Каринка и высыпала на дядьмишины плавки целое ведёрко песка,- сей-час у-трам-буууем!!!
-Не надо!- вскочил дядя Миша,- не надо мне там ничего утрамбовывать!
-Пап,- рассердилась Манька,- я тебе уже все ноги засыпала песочком, а ты вскочил и весь песочек посыпался на землю!
-Извини, я нечаянно,- дядя Миша повернулся на живот,- засыпайте меня песком лучше сзади.
-Сза-ди так сза-диии,- прогундосила Каринка и высыпала на дядимишины плавки новое ведёрко песка.
-Деточка,- обернулся к ней дядя Миша,- неужели тебя во мне ничего, кроме плавок, не привлекает?
-Да я первым делом хочу срам прикрыть,- объяснила Каринка,- попу там или писюн…
-Спасите меня,- взмолился дядя Миша,- она мне ни днём, ни ночью спать не даёт!

-Дети, идите сюда, мы сейчас пойдём маму плавать учить,- позвал нас папа.
-Ура,- запрыгали мы,- пойдём учить маму плавать.
-Не хочу,- упиралась мама,- не умею и не хочу!!!
-Надо,- внушал папа.
-Юрик, ну что ты к ней пристал,- вмешалась Ба,- не хочет учиться плавать – не надо, я вот тоже не умею плавать, и ничего.
-И тебя научим, Роза, не переживай,- не дрогнул отец.

Папа был единственным человеком, который осмеливался возражать Ба. Такая беспрецедентная храбрость объяснялась его профессией. Когда ежедневно через твой кабинет проходит десяток женщин, каждая из которых готова скончаться в стоматологическом кресле, но не открывать своего рта, то это, конечно, сильно тренирует волю.
Одна обезумевшая от страха монументальная тётенька, увидев в папиных руках шприц с обезболивающим, вырвалась из кресла, схватила лоток со стерилизованными инструментами, и, прикрываясь им, как щитом, выбежала на улицу. А вечером муж этой тётеньки вернул папе лоток, наполненный доверху… пирожками с мясом.
-Жена напекла,- виновато дёргал он острым кадыком,- доктор, можно ей завтра прийти, а то зуб как болел, так и продолжает болеть?
-Можно, если она обещает больше не трогать инструменты,- смилостивился папа.

А другая тётенька, когда папа навис над ней со шприцем в руках, вцепилась ему в карман халата и вырвала его с мясом. Чем вогнала отца в ступор. И пока он из этого ступора выходил, тётеньки и след простыл.
-Через два дня пришлось лечить ей зуб вживую. Десна загноилась, и анестезия уже почти не действовала, понятно?- рассказывал нам папа и для пущей убедительности грозно шевелил бровями.
-Понятно,- пискнули мы и побежали чистить зубы. По двенадцать раз с каждой стороны вдоль и поперёк.

Вот почему отец, натренированный ежедневным общением с непредсказуемыми тётеньками, не робел перед Ба. Да и Ба признавала в нём если не равного, то хотя бы полноправного собеседника, и относилась к нему с большим уважением.
Поэтому она не стала ругаться, а просто всплеснула руками:
-Ииии, шлемазл!
-Я тоже тебя люблю, Роза,- засмеялся отец.
-Раз ты меня любишь, купи мороженое.
-Ура, мороженое,- обрадовались мы.
-Уно моменто,- накинул на плечи рубашку папа.

Он вернлся через десять минут с ягодным мороженым в картонных стаканчиках.
-В такую жару лучше кисленькое есть,- объяснил.
Мы с большим удовольствием полакомились мороженым, а картонные стаканчики сложили в длинную стопочку. «На обратном пути выкинем»,- сказала Ба и убрала стаканчики в сумку.

Настало время идти учить маму плавать.
-Надя, ты не волнуйся, за Сонечкой и Гаянэ я пригляжу,- успокоила её Ба.
-Если что, зовите меня.
-Всенепременно!
-Пошли,- скомандовал папа и поволок маму к берегу. Мама слабо упиралась и причитала «да что же это такое».

……………………………………………

Далее повествование делится на два акта. Они происходят одновременно, в разных концах пляжа.

……………………………………………

Акт I. Ба знакомится с внуком Гольданской

Как только мы скрылись из виду, Гаянэ подошла к Ба, сложила ладошки домиком и зашептала ей на ухо:
-Ба, посмотри, что я с дядей Мишей сделала!
Ба глянула на сына и не смогла удержаться от смеха – дядя Миша спал на животе, подвернув под щёку локоть. Вся его спина и ноги были засыпаны песком, а на голове красовалось голубенькое пластмассовое ведёрко.
-Это чтобы он не сгорел на солнце,- похвасталась Гаянэ,- Ба, скажи я умничка?
-Деточка, ты даже умнее, чем я,- погладила Гаянэ по голове Ба,- молодец, теперь можешь поиграть со своей сестрой.

Маленькая Сонечка ползала по красному надувному матрасу и остервенело с ним ругалась:
-Это ты мне вава деяй? Яцем ты мне вава деяй?
Никто не мог взять в толк, почему ребёнок выясняет отношения с матрасом. Но как только мы его надували, Сонечка начинала ползать по нему и бесконечно выясняла отношения с каждым его квадратным сантиметром.
-Пяхой!- отчитывала она его,- Сонуцке вава деяй. Яцем???
Матрас в ответ хранил недоумённое молчание.
Гаянэ порылась в пляжной сумке и достала разноцветные кубики:
-Сонечка, будешь в кубики играть?
-Буду,- пнула на прощание матрас Сонечка и пересела к Гаянэ.

Ба щедро намазала кремом нос, достала из сумки журнал «Здоровье», и, перед тем как приступить к чтению, окинула взглядом вверенное ей хозяйство. Дядя Миша мирно спал с голубеньким пластмассовым ведёрком на голове, Сонечка с Гаянэ возились с кубиками.
Ба потянулась убрать ведро с головы сына, но потом передумала.
«От сглазу»,- решила она, нацепила на нос очки и погрузилась в чтение.

-Простите, а можно расположиться рядом с вами?- прервал её чтение какой-то мужчина.
Ба отложила журнал и недобрым взором уставилась на нарушителя спокойствия. Нарушитель спокойствия выглядел вполне благообразно – это был невысокий, полноватый мужчина в светлой панаме, льняной сорочке навыпуск и сандалиях на босу ногу.
-Да пожалуйста,- неожиданно для себя приветливо отозвалась Ба,- я смотрю, вы человек вполне порядочный и интеллигентный.
-Ой, спасибо,- обрадовался дядечка. Он вытащил из целлофанового пакета с надписью «С Новым годом» пляжное полотенце, постелил его почти впритык к полотенцу Ба, и стал поспешно раздеваться. Казалось – он боялся, что Ба передумает и ему придётся искать себе новое свободное место.

-Евгений Петрович Колокольников,- учтиво представился он, оставшись в очках и плавках.
-Роза Иосифовна Шац,- буркнула Ба.
-О!- заклокотал Колокольников,- урождённая Шац?
-Если вы надеетесь, что я урождённая Иванова, а меня совершенно случайно назвали Розой Иосифовной, то я должна вас сильно разочаровать,- нахмурилась Ба.
-Нет-нет, ну что вы,- у Евгения Петровича от волнения запотели очки,- я просто хотел уточнить… то есть попросить… то есть чтобы знать… чёрт!… не будете ли вы так любезны, Роза Иосифовна, посмотреть за моими вещами, пока я поплаваю? Я отлучусь совсем ненадолго.
-Буду любезна,- оттаяла Ба.

Евгений Петрович потоптался на месте, потом наклонился к Ба.
-Я в некотором роде тоже Шац,- сообщил он ей конспиративным шёпотом.
-Да ну?- Ба поправила на переносице очки и внимательно оглядела Евгения Петровича с ног до головы,- а по вам не скажешь.
-Ну,- замялся Евгений Петрович,- у меня бабушка по материнской линии была… хмхм… Гольданская.
-Знала я одну Гольданскую, она у моей тёти Мирры жениха увела,- хмыкнула Ба,- а потом Мирра столкнулась с ней в мясной лавке и чуть не порешила подвернувшимся под руку ножом для разделки туши. Нож у неё в последнюю минуту отобрал помощник мясника, но тётушка всё равно не растерялась и выдрала у разлучницы часть косы, да исцарапала ей лицо так, что потом остались шрамы. У вашей бабушки на лице шрамов не было?
-Нет, ну что вы,- испугался Евгений Петрович,- ни одного шрама.
-Ну и ладно,- смилостивилась Ба.

Евгений Петрович нерешительно сел на полотенце и повернулся к девочкам.
-Это ваши дочки?- кивнул он в сторону Сонечки и Гаянэ. И забегал сконфуженно глазками.
Ба сняла очки и прожгла его насквозь огненным взором.
-Это мои внучки,- отрезала она,- идите уже окунитесь в воду, Евгений Петрович, а то вы меня утомили своей учтивостью. И смотрите не утоните.
-Да-да-да,- затрепетал Евгений Петрович и потрусил к морю.

-Мам,- подал голос дядя Миша,- да ты та ещё вертихвостка, я смотрю.
-Давно проснулся?
-Вот как только этот «в некотором роде Шац» подошёл к тебе, так и проснулся.
-А чего ведро с головы не снял?- съязвила Ба.
-Не хотелось мешать тебе глазки строить,- потянулся дядя Миша и сел,- а где остальные?
-Пошли учить Надю плавать. Давно уже их нет, видимо, хорошо у неё получается.
-Пойду, посмотрю как они там,- встал дядя Миша,- и это, пока меня нет, не смей больше ни с кем кокетничать.
-Тебя забыла спросить,- хмыкнула Ба.
-Сонечка, а где красный матрас?- наклонился поцеловать сестру дядя Миша.
-Пяхой матлась,- встрепенулась Сонечка,- вава деяй Сонуцке.
-Прааавильно,- засмеялся дядя Миша,- плохой матрас, прощать его ни в коем разе нельзя.

Ба дождалась, пока сын скрылся из виду, полезла в мамину сумку, достала пудреницу и глянула на себя в зеркальце.
-Прелестно,- процедила сквозь зубы,- волос всклокочен, на носу толстый слой крема. И я ещё ухитряюсь в таком виде кому-то нравится!
-Ба-а,- погладила её по плечу Гаянэ,- Ба!
-Чего?
-Я хочу какать.
-То есть как это какать?- ужаснулась Ба,- а на кого я все эти вещи оставлю? Мы сейчас не можем отойти! Потерпи, пока мама с папой вернутся.
-Я потерпеть могу, а вот какашки не могут,- расплакалась Гаянэ.
-Горе моё, что же нам делать?- всполошилась Ба.


Акт II. Папа учит маму плавать или как надо правильно топить свою жену


Папа рьяно взялся за дело. Сначала он завёл маму по грудь в воду и взял её на руки.
-Ложись на воду… вот так… не задирай колени… ну что ты, как жираф, вытянула шею? Расслабься. Я сейчас тебя отпущу, а ты попробуй продержаться на поверхности.
-Хорошо,- сказала мама и моментально ушла под воду.
Папа вытащил её на поверхность.
-Я утону, у меня ничего не получится,- еле отдышалась мама.
-Ну что ты так боишься,- рассердился папа,- я же рядом!
-Не знаю,- у мамы зуб на зуб от страха не попадал,- боюсь и всё.

Папа собственноручно затянул мамины длинные густые волосы в конский хвост, чтобы не мешали. Взял её снова на руки.
-Юра, у нас четверо детей,- взмолилась мама.
-А то я об этом не помню,- отозвался папа,- мать четверых детей должна уметь плавать, как рыба! Держись за руку… ладно, не хочешь за руку, держись за шею… отпускаю… не души меня… говорю – недшмня… кха-кха-кха…
«Плюх!»- и мама снова ушла под воду. Папа пошарил рукой и вытащил её на поверхность.
-Аааа,- отдышалась мама,- никогда больше не поеду на море!

-Пап,- нам стало жалко маму,- не надо её плавать учить, а если она утонет?
-Да не утонет она,- вскипел папа,- это нормально – человеку тридцать четыре года, а она плавать не умеет!?
-Но мы её и без «плавать умеет» любим,- заверили мы его.
-Не хочу я плавать уметь,- жалобно расплакалась мама.
-Боишься?
-Боюсь.
-Ладно, чёрт с вами,- махнул рукой папа,- пойдем, прогуляемся хоть по пирсу, полюбуемся на тех, кто ныряет в воду.
-Спасибо тебе большое,- чмокнула его в щёчку мама,- вот по пирсу прогуляюсь с удовольствием!

И мы пошли гулять по пирсу. На людей посмотреть и себя показать.
-Не забывай о французской осанке,- напомнила мне Маня.
Мы втянули животы и расправили плечи, отклячили попы и пошли, вихляя тощими бёдрами.
-Во дают!- присвистнул какой-то мальчик.
-Ща как дам в глаз,- успокоила его Каринка.

Мы шли за родителями и любовались маминой фигурой.
-Мам, ты у нас такая красавица,- выдохнула я,- никто не скажет, что у тебя четыре дочки! Ты худенькая, и попа у тебя совсем не большая.
-Спасибо,- зарделась мама,- у меня просто гены хорошие.
-А у нас какие простогены?
-Не простогены, а гены. У вас тоже хорошие гены.
-Ура! У нас хорошие гены,- захлопали мы в ладоши.
-А у меня лучше всех!- прыгала вокруг нас Манька.

Потом мы принялись болеть за тех, кто ныряет в море. Долго любовались тоненькой девушкой в бирюзовом купальнике. Она какое-то время простояла на краешке пирса, потом в профессиональном прыжке прямой стрелой ушла в воду.
-Браво,- захлопали зрители.
Девушка вынырнула и помахала всем рукой.
-Надя, последняя попытка, давай я тебя сейчас с пирса столкну. Инстинкт – великое дело, ты мигом вынырнешь, и больше не будешь бояться воды. А я следом прыгну, буду тебя подстраховывать,- сказал папа.
И, не дожидаясь ответа, столкнул маму в воду.
-Ааааааа,- кричала мама, пока летела к воде.
-Ааааааа,- орали мы ей сверху.
-Бултых,- спрыгнул за мамой в воду папа.
-Бултых-бултых-бултых,- спрыгнули за папой ещё несколько человек.

Какое-то время на поверхности вообще никого не было, потом один из ныряющих вытащили маму.
-Развожусь,- выдохнула мама, как только отдышалась.
-Ааааааа,- орали мы сверху,- а где же папа???
Папа не выныривал. Кто-то вытащил маму на берег, и она тут же начала бегать вдоль кромки воды, рвать на себе волосы и орать «спасите моего мужа». Про развод она больше не заикалась.
Через минуту подоспели спасатели. Еще несколько томительных секунд – и они вытащили на поверхность совершенно бледного отца.
-Он живой?- кричали мы сверху и обливались горючими слезами. Громче всех орала Манюня:
-Дядяюрочка, ну хоть что-нибудь скажи, хоть головоооой пошевелииии!!!!
-Он живой?- кричала мама с берега и норовила пуститься вплавь к мужу.
-Живой,- успокоили нас спасатели,- в обмороке, воды наглотался.

Потом оказалось, что когда папа в спешке прыгнул в воду, он как-то неправильно нырнул и от резкого перепада давления потерял сознание. И пошёл ко дну.
Дядя Миша подоспел тогда, когда спасатели втащили папу на катер и делали ему искусственное дыхание.
Сначала папу рвало водой, а далее он пришёл в себя и стал тут же отшучиваться, мол, всё это специально придумал, чтобы крепкие мужики ему искусственное дыхание сделали.
-Всё,- говорил он,- пошёл я по кривой дорожке, обратного пути мне нет.

Потом папу торжественно доставили на берег и они с мамой обнимались, и мама говорила «ну какой же ты у меня дурачок», а папа говорил «жена ты безнадёжна, плаваешь как булыжник». А мы прыгали вокруг и орали «ура-ура, все живы - здоровы».

И снова акт I. Как нужно покакать на пляже, когда нет никакой возможности отойти

-Баааа,- рыдала Гаянэ,- сейчас уже совсем терпеть не могууууу.
-Да что же это за наказание такое,- ругалась Ба,- деточка, давай подумаем о чём-нибудь отвлечённом, давай камушков наберём красивых.
-Неееет,- плакала Гаянэ и норовила стянуть с себя трусики,- я прямо здесь покакаю!!!

Времени на раздумья не оставалось. Ба пошарила в сумке и достала стопочку картонных стаканчиков из-под мороженого. Огляделась. Недалеко возвышались три пальмы, а под ними даже росла какая-то чахлая трава.
-Вот тебе стаканчик,- сказала она,- беги туда в деревья и покакай прямо в него. Смотри не промахнись. А потом закопаешь его в песок.
-А я так дырочку в попе не найду,- пуще прежнего зарыдала Гаянэ.
-Так. Сними трусы. Наклонись. Хо-ро-шооо.
Ба примерилась, приставили стаканчик к попе Гаянэ.
-Придерживай вот тут вот. Побежала!
И Гаянэ рванула с места, семафоря всем своей толстенькой попой. Бежала чуть нагнувшись, придерживая у "выхода" стаканчик руками.
-Лопаточку забыла,- крикнула ей вслед Ба.
-Потом вернусь за ней!
-Фух,- протёрла пот со лба Ба,- ну что, Сонечка, тебе покакать не хочется?
-Неть,- Сонечка увлечённо терзала затычку красного матраса,- я уже сдеяла ка-ка.
-Остаётся ещё мне тут покакать, и сегодняшнюю миссию можно считать выполненной!- выдохнула Ба.

-Простите?- наклонился к ней внук Гольданской.
-Фух, как вы вовремя,- обрадовалась Ба,- посмотрите за ребёнком, а я сбегаю туда в кусты.
-Здесь недалеко есть общественный туалет. Правда, ужасно загаженный, и очередь к нему большая, но всё же это лучше, чем в кусты ходить, вам не кажется?- неосторожно спросил Евгений Петрович.
Ба смерила его таким взглядом, что вся морская влага мигом выпарилась с тела Евгения Петровича.
-Там у меня внучка какает!- прогрохотала она на весь пляж,- а вы себе шуточки идиотские позволяете!
-О, простите меня, Роза Исааковна…
-Иосифовна! И я думаю, что у вашей бабушки таки были шрамы на лице,- выдохнула огнём Ба, подняла с песка лопаточку и пошла к пальмам.
Либидо Евгения Петровича было растоптано на веки вечные!


За время нашего отдыха в Адлере случилось ещё много чего интересного. Как-то:

• Сонечка умудрилась поймать и съесть пчелу. Пчела ужалила её в нижнюю губу, и все потом прыгали вокруг Сонечки, чтобы она не плакала и не расчёсывала до крови губу. Когда Гоги брал её на руки, она хваталась ручками за его уши и тёрлась зудящей губой о пышные усы.
«Уертихуостка»,- смеялся Гоги.

• Манюня нашла в саду черепаху и решила забрать её с собой домой. Рассказать взрослым об этом мы побоялись, и просто спрятали черепаху в Манин чемодан. На третий день Ба за чем-то полезла туда, и вопль, который она испустила, услышали на том берегу Чёрного моря. Далее, сыпля проклятиями, она кинулась нас разыскивать, но Гоги её опередил, заперся с нами в чулан и шёпотом говорил «ни разу в жизни не уидел чтобы черепаха так быстро улепётИуала».

• Каринка покалечила соседского мальчика, и его родители пришли разбираться с Гоги и Натэлой.
-Как можно пускать к себе таких неблагонадёжных жильцов,- ругались они.
-Сергей Максимович, не о том беспокоишься,- говорила Натэла,- переживать надо за то, что твой двенадцатилетний сын пять лет занимается борьбой, а его восьмилетняя девочка в два приёма уложила.
-Уот!- сокрушённо кивал головой Гоги.




А в вечер перед нашим отъездом Гоги затеял прощальный шашлык, и мы допоздна сидели в саду, за длинным деревянным столом, накрытым простенькой клеёнчатой скатертью, заедали сочное мясо хрустящим хачапури и салатом из запечённых овощей, и мама под диктовку Натэлы записывала рецепт «правильного» пхали.
На десерт взрослые пили кофе, а дети ели крупную, приторно-сладкую черешню и запивали её кисленьким компотом.

А на следующее утро папа с Гоги чуть не подрались, потому что Гоги не хотел брать деньги за последние несколько дней проживания и кричал «Юрик, уи никак хотите меня сильно оскорбить». Чтобы не доводить дело до смертоубийства, Ба молча забрала у папы деньги и сунула их Гоги за шиворот.
-Спасибо, генацвале,- гаркнула она, чем ввела Гоги в долгий благоговейный ступор.


Я навсегда запомнила тот июнь и густое ночное небо над Адлером и шумные его улочки и дни, когда мы все были вместе и ни одному нормальному человеку не было дела до того, грузин ты, русский, еврей, украинец или армянин, и казалось, что так будет всегда и этой дружбе нет конца и края.

Я навсегда запомнила вкус той приторно-сладкой последней черешни, и то, как Натэла смешно складывала губы трубочкой, назидательно приговаривая «Надя, ты главное запомни – орехи лучше толочь в ступке, а не пропускать через мясорубку», а Гоги, боязливо оглядываясь на Ба, объяснял дяде Мише «пожёстче надо быть с женщинами, даже если эта женщина – туоя мать».

Я ни к чему не призываю.
Я прошу вас остановиться на минуту и вспомнить, как это прекрасно – просто дружить.
Вот так должно быть сейчас. И завтра. И послезавтра. Всегда.

Спасибо.