Малыш, загадай желание

-Это опять началось. Чёрт возьми, опять.
Пепел сигарет падает в пепельницу, стоящую на полу.
-Провожу рукой по своим волосам – голова теперь совсем лысая. Я стал страшным. Долбанные идиоты, они думали что так можно, так можно всё решить…Никто не может , и никогда не сможет ничего подобного. Кроссовки , джинсы, балахон чёрного цвета и рассечённое лицо – вот всё что осталось от этого мира…А, совсем забыл, ещё этот долбанный дневник. Именно поэтому эти поганые строки летят прямиком туда. Вдох. Аромат ежедневной копоти теперь в очередной раз вдохнули мои лёгкие. Ну, как вам, братья по несчастью? Нравится? Всем нравится. Каждый втягивается в эту долбанную жизнь пытаясь построить песочный замок. Что, построил? Построил?! А, должно быть я далеко ушёл. Может быть вернуться на первые страницы?
Иссохшиеся , пожелтевшие листья степенно шелестят , пестря рисунками и корявым почерком.
- Вот, нашёл.
«Мы с мамой и папой идём за руки. Красиво. Бабушка обещала подарить камазик.»
-Чёрт возьми, неужели тебе интересно это дерьмо, эти сопли и слёзы про то, как всё изменилось? Приятель, я не помню даже этого момента, который происходит сейчас, а ты говоришь про то, чего вообще по сути не было. Да, не было. А ты думал по-другому? Короче, смотри дальше.
Снова шелест, шелест, шелест.
- Вот. Начнём с этого.
«Ночь. Мы стоим с ребятами возле свечи. Серёга сжал руки очень крепко. Он и сам был крепким парнем с тёмными волосами и крепкими руками. Напротив стоял Эдик. Справа от меня стоял Макс, мой друг с детства. Нам сейчас по 14, но то, что должно произойти, должно навсегда изменить наши жизни – так сказал Макс. Он всегда внушал в меня веру. Обычно мы мало говорили, точнее, я мало говорил, а в основном говорил он. Максим постоянно внушал что-то, а я всегда поддавался внушению что бы он ни говорил. Все его идеи казались настолько реальными, что даже трудно было подумать, что они вообще не могут исполниться, но потом приходили новые идеи, а старые забывались, забывались.
-Сейчас начнётся. – сказал Макс. Его взор стал каким-то грубым в этой тьме: вокруг не было никого т.к. мы были в лесу недалеко от дома бабушки. Но смотрел он как-то странно, смотрел и улыбался. Рядом сжал меня за руку сильнее Эд : ему тоже стало страшно. Всем стало как-то не по себе.
–Вы должны загадать желание и поклясться ,что вы его исполните во что бы вам это не стало. Это желание должно быть самым заветным, ради которого вы живёте. Знайте, знайте, друзья мои – оно исполнится! Вам нужно только смотреть на свечу, повторять про себя желание и неистово верить, а потом…
-А что потом случится, Макс? – спросил Эдик как-то неуверенно.
Макс на мгновения расцепил руки, полистал какую-то большую книгу, потом снова сцепился.
-Там не написано. Написано лишь только то, что мечта исполнится.
Было тихо, темно и безветренно. Даже вой волков сегодня не был слышен – будто всё благоволило нам сделать этот таинственный обряд.
-Тишина! – сказал Макс. – Сейчас, приступайте сейчас, немедленно!
Мне стало страшно. А что я могу пожелать? У меня всё было: семья, одежда, бабушка, деньги на карманные расходы, Люда – в общем, было всё. А тут, тут нужно загадать было желание. И тут мне вспомнились слова Макса в одной из его речей:
«Наш мир – это сон. Всё это сплошная компьютерная программа, мы состоим из лжи и весь мир наш такой же ограниченный и лживый.»
Желание само всплыло в моей голове: «Я хочу видеть настоящий мир».
Не успел я об этом подумать, как что-то прошло между нами, что-то похожее на электрический ток.
-Что это было, чёрт возьми? Макс? Отвечай! Отвечай!
Макс упал на колени и начал смотреть вверх. Мы расцепились. Его глаза стали белыми, совсем без зрачков. Он улыбнулся, но его улыбка разрезала ему рот до ушей.
-Получилось. – вымолвил он.
У него отвалился нос и язык,  и сам он начал распадаться на части, будто сделанный из конструктора «Лего».  Мне стало до жути страшно. Я взглянул налево и передо мной предстал Серёга – он проваливался в землю.
-Помогите! – издал последний крик и теперь… теперь его не было видно. Земля разошлась, засосала его и вернулась на прежнее место, будто его и не было никогда.
Я посмотрел направо: там стоял Эдик. Его всего трясло, он кричал. Теперь дошла его очередь : он постепенно начал превращаться в какое-то животное и уменьшаться в размерах.
-Э… – хотел я сказать, но мой язык был проколот тысячью игл.
Земля стала небом, а небо землёю, вся картина происходящего исказилась, стала угловатой, кубообразной. Я хотел бежать, но мой язык высунулся изо рта и обвил мои ноги – такой длинны он стал. Я упал на колени и заплакал , было очень страшно, очень страшно. Мне и сейчас страшно. Язык выполз на уровень моих глаз и проткнул мне левый и правый. Я орал в изнеможении. Мои штаны… я обделался от страха, я думал , что я прощаюсь с жизнью. Я почувствовал,  что что-то поставило на мой висок здоровенный гвоздь, слышался звук бренчащего молотка.
«Бог, если ты спасёшь меня, то я обещаю верить в тебя, я обещаю почитать тебя, помоги мне! Прошу! Мама, помоги мне!»
В моих ушах раздался шёпот: тысяча людей в моих ушах говорили о чём-то, постоянно нашёптывая. Я почувствовал как мой язык проник в мои уши и задел левую барабанную перепонку. Он выбил её, вырезал чем-то… Ужасная боль, я кричал и бил свободной рукой по воздуху. Теперь была очередь за правой перепонкой. Уже не было сил кричать. Лёжа в повисшем состоянии, я ощущал скорую кончину – язык замахнулся и удар….»
-Интересно это дерьмо? Куда привычнее такие записи у четырнадцатилетних мальчиков: «меня бросила девка, теперь мне не с кем сосаться», или «меня нашёл местный гопник и отобрал телефон» ,ну в крайнем случае это « меня изнасиловал сосед, когда пришёл на барбекю». А это дерьмо? Я очнулся в психиатрической лечебнице. Ладно, сейчас найду вам этот момент.
Вновь шелест листьев, обветшавших от минувшего срока давности.
«-Мама, мама, что случилось? Мама, я не хочу туда, мама…
-Тише, Эрик, тише…
-Мама, я не хочу, не хочу….
Мама пришла в своём любимом костюме – она всегда говорила, что он приносит ей удачу. Строгая блузка с джемпером в клетку розового  цвета, небольшая шляпка розового цвета и свободная юбка по колено на тот же манер. Папа много курил в этот день. Я хотел обнять маму, но не мог. Посмотрев на себя, с удивлением обнаружил смирительную рубашку, как на психах из Голливудских фильмов.
-Мам, что это? Мам, забери меня отсюда, забери, мама…
Рядом стоял доктор в белом халате и с белой бородой. Это он не пускал меня к маме!
-Можно с Вами поговорить? – спросил он маму.
Они отошли в сторону, так что я не мог слышать их разговор, но должен был, должен потому, что пережил ад. Напрягшись, я услышал урывок.
-Понимаете, он тяжело переживает утрату своих друзей, они всегда были вместе…
-Я понимаю, но сейчас мы не можем его отпустить. Вы приходите через месяц. Он парень молодой…
-Да что Вы, он ещё совсем ребёнок – Вы посмотрите на него.
Доктор взглянул на меня. Как  я понял о чём они говорят, когда они говорили на другом конце коридора? Я не понимаю… Мне страшно… Утрата друзей? Они умерли? Как? Почему? А почему я остался жив?
-Мама! Мама! Я не хочу умирать!
Мама сломя голову побежала ко мне, придерживая свою шляпу. Выбежал с балкона и отец, обнял меня.
-Тише, тише, сын, я тут. Всё хорошо, всё хорошо.
Мама добежала до меня и обняла тоже. Доктор дошёл  до мамы и уже стоял позади неё. Она взглянула ему в глаза:
-Доктор, его нельзя так оставлять – сейчас ему нужна семья. Можно что-нибудь с этим сделать?
Доктор почесал бороду и вынес свой вердикт:
-Ещё как минимум месяц. Там , если пойдёт на поправку, то мы с радостью выпишем.»
Хлопок. Ветхий дневник захлопнулся. Пепел уже от третьей по счёту сигареты погрузился всё в те же ржавые просторы.
- Ты представляешь? Я в свои сопливые четырнадцать лет потерял всех друзей и провёл месяц в психушке. Ты думаешь это конец, а дальше я встретил её «долгожданную» , мы поженились и тому подобное «бла,бла»? Всё только начинается, только начинается.
 Издался истошный смех .
-Я смеялся вдоволь , смеялся, прежде всего, над собой...
Смех раздался гулким эхом от обшарпанных стен.
- Вы ещё здесь? Да, вы всегда здесь. Незримые судьи, интерпретаторы судеб… Вы жалуетесь на судьбу, постоянно вовлекая всё больше и больше людей, которые становятся такими же рабами, как и вы…
 Ветхий дневник зашелестел.
« Мне страшно, мне очень страшно. Я не могу спать по ночам, поэтому меня вырубают транквилизаторами. Лежу в одиночной палате, но страхи и здесь не оставляют меня : стены, голые обшарпанные стены разговаривают со мной, из темноты смотрят какие-то зелёные глаза и раздаются голоса, шипение в моей голове… Два раза в день мне проводят какую-то страшную процедуру: два здоровых санитара ведут меня в комнату, там меня привязывают к доске во весь мой рост. На голову одевают какой-то железный шлем, как в фильмах про смертную казнь, где показывают электрический стул.
-Не бойся, малыш. – говорит мне тучный доктор в белом халате.
Я лишь только трясусь и умоляю об отмене… Но никому нет до этого никакого дела.
-Потерпи, потерпи, малыш. – говорит медсестра.
В руках у неё марля, смоченная водой. Ей она протирает мой лоб. Потом все вдруг уходят в комнату напротив  за большое прозрачное  стекло . Доктор нажимает рычаг и…. Меня трясёт : я мало что помню из этого, но ток ужасно больно пронизывает меня до мозга костей. Так происходит целую вечность. Рычаг опущен. У меня бежит пена изо рта… Сблевал прямо на себя, из носа сопли, соображаю слабо…
-Вот и молодец, молодец!
Слова доктора мне помогали мало. После процедуры обратно меня волокли – я не мог ходить. Рвота и мои ноги тянулись по коридору, бесконечному белому коридору. Глотка была разорвана от криков – теперь я шепчу, вместо того, чтобы говорить. Мне страшно. Мама, где ты? Мама?
Закончил писать о вчерашнем дне. Вдруг за дверью раздался какой-то шорох.
-Пс, пс… - прозвучало за дверью.
Я встал. Мне стало страшно , но ещё было три часа дня, а кошмары приходили ко мне только ночью. Дверь была заперта.
-Кто это?
За замочной скважиной послышался гнусавый ответ.
-Парень, парень, ты здесь за что? Что с тобой?
Это был мужчина, наверное,  лет тридцати. Разглядеть его было невозможно, но была возможность посмотреть в замочную скважину. Нагнувшись, я хотел посмотреть. Испуг. Я тут же отскочил от двери. В замочной скважине был уже чей-то другой глаз. Отскочил громко ,так, что мой собеседник услышал.
-Парень, не бойся, это я смотрел.
-Кто Вы? – робко спросил его.
-Я? Я Паша. Зови меня просто – дядя Паша. А тебя как зовут, парень?
-Меня?... Меня …. А я не помню…
Мне стало до того обидно и больно что я забыл своё имя, что я в бессилии рухнул на пол и прислонился к двери. Раздался противный, едкий смех.
-Они тебе тоже промывали мозги, да?
-Промывали мозги? Что Вы имеете ввиду?
-Ты пьёшь большие белые таблетки?
-Я… я не помню…
-Эти таблетки прочищают твою память. Они хотят просто заблокировать твои воспоминания об инциденте.
-Об инциденте? О каком?
-Парень, ты меня спрашиваешь? Я тебя только сейчас увидал.
-Простите…
-За что, парень?
-Я не знаю…
Затих.
-Пс, парень, а они тебе лоботомию не сделали?
-«Лобо» что?
-А, ты маленький ещё , вон у Женьки сделали с соседней палаты, теперь он совсем дауном стал.
Гулкий гнусавый смех раздался за дверью.
-Что вы здесь делаете? – раздался строгий голос медсестры.
-Я? А, Вы имеете ввиду меня? Я просто хожу – гулять-то ведь можно.- ответил гнусавый голос.
-Вы разговариваете с временно изолированным пациентом. Вы хотите раслабительной электрошокотерапии?
-Нет, что Вы, сестра. Я уже удаляюсь.
Сестра ничего не ответила. Ключ вошёл в замочную скважину. Она попыталась открыть дверь, но моё рухнувшее на пол тело забаррикадировало проход.
-Ерик, открой дверь, я принесла таблетки.
Я ничего не отвечал – у меня уже не было сил. Днём меня пронзали электрические демоны, ночью – потусторонние. Постоянно мой взор возвращался ко дню, когда мы стояли в лесу возле свечи. Я клеймил себя , проклинал себя, но никак не мог простить.
-Пациент, откройте дверь. – настойчиво повторил женский голос.
Молчание.
-Откройте дверь, или я буду вынуждена позвать санитаров.
Я не мог даже сказать ей, что я ничего не могу. Всё затихло. Через минуту просьба повторилась.
-Ерик, открой  дверь. – молчание. –Нет? Ломайте!
Моя спина и почки почувствовали то, как два верзилы выломали дверь и напрочь отбили их. Это ужасная боль. Не могу кричать. Лишь на глазах наворачиваются слёзы от такой боли. Ужасно невыносимо.
-Поднимите его, живо!
Санитары подняли моё полуживое тело и положили его на кровать.
-Идиоты! Вы не могли что ли понять, что там лежит мальчик?
-А кто знал-то?
-Кто знал, кто знал… Идите за доктором.
Периферийным зрением и левым ухом я слышал и видел всю картину. Тучный доктор с седой бородой пришёл в палату весьма взволнованный, а с ним и покрасневший от стыда санитар ростом под потолок, который пару минут назад выламывал мне спину.
-Что у вас произошло?
-Владислав Сергеевич, малыш почти не двигается , посмотрите на его состояние – он совсем без сил.
-Это, Любочка, я знаю. Я имею ввиду как получилось то, что вы парнишке спину отбили? Вообще озверели? Что я скажу его родителям? Мало того, что они итак не знают про шоковую терапию, так теперь они ещё и увидят замечательные ссадины и полуживое состояние ребёнка. Нас засудят, вы понимаете, Любочка?
-Владислав Сергеевич, я думаю, что ему нужно дать свободу и прекратить шоковую терапию.
Доктор задумался и пристально посмотрел медсестре в глаза.
-Вы думаете, что это возможно? Ведь у парнишки продолжаются галлюцинации. Да, малый?
Я издал что-то нечленораздельное. Он истолковал как «да».
-Он начал общаться с одним из пациентов. Несмотря на то, что он младше здесь всех как минимум в два раза, я думаю, что это лучший вариант. Так мы сможем сохранить остатки его коммуникабельности.
Доктор вновь замолчал.
-Ну, что ж , завтра примем решение. Нужно всё взвесить. Оставьте комнату малыша.
-Владислав Сергеевич, мы ещё не дали ему таблетки.
-Таблетки? Ах, да, таблетки. Дайте ему сегодня две больших , чтобы плохие моменты в жизни ушли в небытие.
Они посмеялись. Доктор ушёл. Один из санитаров зажал мне нос, другой взял спичечный коробок полностью набитый пилюлями, высыпал мне их все в рот, залил водой и сжал челюсть. Я с трудом проглотил это, и у меня тут же начался рвотный рефлекс.
-Ну, что стоите то? Не знаете, что нужно делать?
Один из санитаров достал резиновую дубинку и огрел меня по голове. Проснулся я только на следующее утро. Всё вокруг было как в тумане : трудно было различить предметы, трудно было даже говорить. На голове у меня была шишка, а из вчерашнего я слишком мало что запомнил. Почему-то медсестра у меня ассоциировалась с чем-то плохим. К чему бы это? Возможно, она хочет меня отравить. Но зачем ? Ведь у меня итак ничего нет. С такими мыслями я просидел, качаясь на кровати, два часа. Стук в дверь.
-Ерик, завтрак готов. – сказав это, она так же холодно ушла.
Мне стало страшно.  А вдруг именно сейчас она принесёт плоды своей чёрной ненависти? Никто не решился бы сказать наверняка в этой больнице.
-Тс, эй, парень… - сказал гнусавый голос.
-Кто это?!
-Да это я, дядя Павлик. Бегом сюда.
Я помнил, что моя палата по обыкновению была закрыта. Последний раз я сюда сам вошёл только тогда, когда меня привели сюда, но воспоминания о тех днях стали ещё более сумрачными, чем о вчерашнем дне. Схватился за дверную ручку – она была холодной. Что-то мне это напомнило. Я чувствовал ранее что-то такое же холодное в своей руке, но никак не мог вспомнить что. Но дядю Пашу я помню хорошо – он последнее, что я запомнил из вчерашнего вечера. Дверь открылась. Передо мной предстал человек лет тридцати с небольшим горбом на спине и улыбкой психически нездорового человека. Волос на голове у него не было.
-А почему Вы лысый?
Оглянувшись, он засмеялся. Гнусавый смех раздался в моей голове, я начал вспоминать события, которые произошли вчера.
-Ты тоже лысый. Ты не замечал?
-Я – лысый? Да Вы должно быть шутите, я никогда не был лысым, и сейчас… - коснулся головы, прежде чем продолжить. Голая кожа коснулась всех пальцев моей правой руки.
-Ты видел себя в зеркало?
-Нет…
Странно, но желание было сверх нормы. За зеркало отдал бы полцарства, если не больше.
-А можно?
Вновь раздался гнусавый смех.
-Нет, здесь запрещены зеркала.
-Запрещены зеркала? Почему?
-А ты разве не знаешь, где ты находишься?
Подумал. Чётко сформулировалась  мысль о том, что я нахожусь в психиатрической лечебнице.
-Я в психиатрической лечебнице.
-Да, но не совсем да.
-Как это?
-Ты в богадельне…
-В богадельне? А что это?
Он коснулся моего плеча и указал на портрет : на нём был изображён патриарх всея Руси Алексей Второй. Под портретом было что-то написано. Наклонился, чтобы получше разглядеть: «Психиатрическая богадельня имени святого Андрея Первозванного, организованная при участии патриарха всея Руси Алексея Второго. Да прибудет с Вами Бог!»
-Понял?
-Да, но почему нельзя здесь иметь зеркала?
-Парень, церковь помешана на приметах и загробной ерунде не меньше, чем сценаристы Голливуда и эзотерики , сидящие в своих подвалах. Все боятся зеркал – это портал в другой мир.
Он посмотрел на меня и увидел мой недоумевающий вид.
-А, понятно.
-Что понятно?
-Тебя прочистили.
-Прочистили? Это как?
-Тебе дали волшебные пилюли после жестокого обращения. Теперь ты с трудом думаешь и с трудом вспоминаешь даже вчерашние события. Это типа лоботомии, только это скорее лоботомия лайт.
-Лоботомия лайт? Но я не помню ничего подобного.
-Неважно, ты потом вспомнишь и санитаров, и медсестру и доктора, который соблаговолил открыть твою палату чтобы ты окончательно в ней не сдох – всё придёт позже. Пошли есть.
Я согласился и пошёл за Павлом, но из головы не выходили мысли про всё это.
-Послушай, а ты здесь за что? – спросил его я.
Снова раздался гнусавый смех. На шестой раз к противному смеху уже вполне привыкаешь.
-Я говорил людям о том, что мир нереален.
-Т.е. как это нереален?
Он посмотрел на меня : его рот перекосило, а брови нахмурились.
-Послушай, всё что я тебе скажу сейчас всё равно не останется в твоей голове. Какой смысл? Мало того, что тебе итак лет пятнадцать, так тебя ещё почистили. Поговорим завтра.
Столовая выглядела  убого. Получив тарелку супа и второго от монашки, я не мог есть. Ложка лениво прохаживалась по тарелкам, а мысли прокручивали вновь и вновь слова Паши и стремились скрыть всю подноготную, которая была забыта.
-Ты будешь? – спросил меня Паша.
-Нет, аппетит пропал.
-Ну и хорошо.
С этими словами моя еда оказалась на его подносе. Через десять минут вышел какой-то человек, который ударил в маленький колокольчик.
-Что это?
-Это прогулка. Пойдём.
На улице было так свежо и так непривычно для меня, что свет мне слепил глаза, а воздух прожигал лёгкие. Я валился с ног.
-Ты чего, паренёк? Не подавай виду, что ты немощный, а то запрут в карцер. Это тебе не нужно, поверь. Там много промывки , очень много.
Мы сели на скамейку. Я еле дышал.
-Дыши глубже. У меня было точно так же.
-Да?
-Да.
-И как ты с этим справился?
Не успел я до конца спросить его, как меня тут же вырвало. Меня рвало очень долго: сначала это была еда с зелёным оттенком, потом что-то красное, а потом я явственно почувствовал, что это была кровь. Теперь всё кончилось, но на губах по-прежнему оставались следы крови, а живот сводило. Весь организм трясло.
-Хорошее ощущение, не правда ли?
-Да. Но мне уже намного лучше.
-Ты адаптировался к иллюзии.
-К иллюзии?
-Да, к программе, которая отвечает за твою иллюзию.
Я его не понимал, и не мог понимать. Мой внутренний диалог прокручивал одно и то же: я стою возле двери, упал, голос за стеной говорит мне что-то, после – ужасная боль. Дальше ничего не раскрывалось. Как какой-то замкнутый треугольник.
-Хочешь вспомнить, да?
-Да. Ты тоже когда-то хотел?
-Я и сейчас хочу.
Ужас накрыл меня.
-То есть ты до сих пор ничего не помнишь после чистки?!
-Не так прискорбно. Я хочу вспомнить другое.
Молчание.
-Можно спросить?
-Уже спросил. Я хочу вспомнить то, как я умру и куда я попаду.
Боже мой, что он несёт?
-Какой-то бред!
Он посмотрел на меня пристально и мне стало как-то неловко. Неужели я сказал это вслух?
Только закрыл глаза, и  я вновь оказался в своей постели. У меня что-то привязано по рукам и ногам, медсестра стоит со шприцом с длинной иглой, а санитары держат меня. Я кричу и брыкаюсь , но это кричу не я … Тогда кто это кричит?
-Колите, сестра, больше нет сил!
-Молчать! За что вам деньги платят? Если не устраивает, то ищите другую работу.
Сестра приближалась ко мне, и с каждым шагом тот крик во мне усиливался.
-Нет, отвали, иди отсюда, я тебя ненавижу, нет!
-Тише, Эрнест, тише.
Эрнест?
Она обошла меня вокруг , и сказала:
-Переворачивайте его, будем колоть в спинной мозг.
-Сестра, вы знаете сколько ему лет?
-А мне плевать сколько ему лет. Он умрёт, если вы не сделаете то, что я говорю.
Меня начали переворачивать. Вдруг я почувствовал, что контроль вернулся ко мне, но несмотря на это, я рьяно начал сопротивляться.
-Вы не смеете! Я всё расскажу родителям! Слышите? Вы не смеете!
-Заткните кто-нибудь ему глотку! – закричала медсестра.
Прибежал доктор. Он был очень взволнованный. С ним был священник.
-Батюшка, этому мальчику так мало лет, а у него… - я не расслышал, что сказал доктор батюшке.
-Мы будем молиться за него. – вторил святой отец.
Меня с силой перевернули. Третий санитар подошёл ко мне и засунул палку в мой кричащий рот.
-Терпи, парень, это адская боль.
Я хотел возразить ему, но я уже не мог. Моё тело пронзала дрожь, онемевающая боль свела мне скулы, а глаза закатились вверх. Тело охватила боль, как точечные удары по каждой частичке моего организма. Я хотел рыдать, кричать от боли. Умереть было для меня самым сокровенным желанием, а оставаться со шприцом в спине…. Я не мог даже кричать, у меня не было сил. Только слёзы, слёзы бежали из моих глаз потоками боли и крови. Иглу вытащили. Я выключился.
Проснулся лишь на следующий день. Ко мне пришла настоятельница местного храма. Она пришла и тихо постучалась в дверь, прежде чем войти, но я всё равно не спал. На моём теле появились пролежни, а сам был полностью разбитым.
-Доброе утро, Ерик. Можно к тебе?
-Да, проходите. Я Вас знаю?
Она вошла. Её длинная ряса тянулась за ней следом. Сев на стул напротив моей кровати, она продолжила:
-Нет, но мы молились о том, чтобы ты выжил.
-Я выжил? Но я ничего такого не помню.
-Да, ты не помнишь. Сколько ты проспал, Ерик?
Небольшие математические подсчёты и:
-Я проспал десять часов.
Она приветливо улыбнулась.
-Ерик, ты проспал десять дней.
-Десять дней?! Но как это возможно?
-Ты перенёс серьёзную операцию, поэтому ты не мог встать. Теперь ты поправишься, теперь всё будет хорошо.
С этими словами она вышла из палаты, а я продолжал сидеть полностью разбитым и обескураженным. Через несколько минут вошла медсестра. До сих пор испытывал подсознательно к ней что-то неприятное.
-Здравствуй, Ерик.
В ответ тишина.
-Я принесла тебе завтрак. Сестра сказала, что ты уже хорошо чувствуешь себя. Сможешь поесть?
У меня просто сводило живот от желания поесть. Должно быть, я исхудал за те десять дней, что провёл в коме. Но есть я не мог: меня тошнило, а каждая ложка перловой каши и каждый глоток чая для меня были сверх нормы. Меня тошнило, и поэтому сестра заботлива принесла с собой «утку». Осмотрительно.
-Не буду тебе мешать.
Дверь захлопнулась, а поднос продолжал лежать на моей не заправленной кровати. Я о чём-то думал, даже с учётом того, что тогда я был во вполне осознанном состоянии, но вспомнить мои мысли после пробуждения остаётся даже сейчас невозможным .Остаётся лишь только предполагать, что роилось во мне на протяжении двух-трёх часов. Через это время ко мне приехали родители. Мама вошла в норковой шубе, пёстро переливающейся световыми лучами на чёрной норке. Её глаза, её зелёные глаза сияли , из них текли слёзы, но сияли они только счастьем.
-Сынок! – вскрикнула и обняла она меня.
Следом зашёл папа в шапке-ушанке и дорогом пальто. Он , как впрочем и мама, любил изысканные вещи. Тоже обнял меня.
-Через два дня мы заберём тебя. Доктор сказал, что ты уже намного лучше чувствуешь себя.
-Несомненно, несомненно заберём. – подтвердил папа.
Мне было радостно и горестно.  Я хотел что-то сказать, что-то такое, что могло бы повлечь за собой что-то следом, но мысли блуждали в просторах моего разума. Я был не сконцентрирован на этом. Моё состояние было похоже на состояние умной собаки : есть что сказать, а говорить не может. Но даже в своём умственном развитии я изрядно сомневался. Не было уверенности  в чём-либо, лишь только ощущение тёплых родительских мехов на своём теле и полное отсутствие возможности поесть вдоволь.
-Ну, как ты, сын здесь? Всё ли здесь хорошо? Не страшно тебе?
-Нет, пап, всё хорошо, всё хорошо…
-Ты по-моему подрос. – сказала мама и потрепала мои отрастающие волосы.
 -И ведь точно, точно подрос.
Я лишь только улыбался. Эти беседы продолжались недолго. Узнал много нового: теперь мы переехали из загородной черты в центр города и я буду ходить совсем в другую школу. Но почему? К чему такая перемена? Чувство, что ответ был внутри меня, не покидало меня, но вскоре родители уехали и уже не было причин анализировать своё нутро. Как ни странно, через пару мгновений зашла медсестра, якобы за подносом.
-Ну, что родители говорили, Ерик?
-Да всего помаленьку.
-Всего помаленьку? А ты им что сказал? Как тебя тут кормят? Обижают, не обижают?
В её глазах блеснул какой-то огонь. Раньше я его видел часто у людей алчных и властолюбивых. Это был взгляд, который говорил о многом, прежде всего о истинных мотивах расспросов.
-Я сказал, что всё хорошо. –произнёс сухо.
-Вот и славно. Если что-то понадобится, то зови. Хорошо?
Тишина.
-Хорошо? – усилила интонацию.
-Да, хорошо, сестра.
Дверь вновь закрылась. Было чувство, что сегодня у меня не палата, а проходной двор. Честно, было трудно сказать сколько я пролежал в этой психиатрической богадельне, но это было больше, чем два-три дня. Явно больше. В дверь снова кто-то постучал – на сей раз это был дядя Паша.
-Здравствуй, парень. – сказал, входя семимильными шагами в комнату, будто боясь нарушить гармонию этого места.
-Здравствуйте, дядя Паша.
Он улыбнулся. Его жёлтые зубы оскалились в замечательную нежную улыбку, самую нежную в эту минуту. Сев на стул напротив кровати, он спросил:
-Ты вновь ничего не помнишь, да?
-Да… Я как раз хотел спросить у Вас. Может Вы мне подскажете что произошло в последние….- задумался.- Я даже не могу сказать за какое последнее время, так как я не знаю сколько нахожусь здесь.
-Мы с тобой общаемся месяц, а до этого тебя месяц водили…
-Водили? Куда водили?
Он задумался о чём-то о своём.
-В прочем, ты и сам всё вспомнишь. Пока лучше не стоит. Отдыхай.
С этими словами дядя Паша покинул палату. Покинул палату тот человек, который мог бы мне рассказать что здесь происходит, чёрт возьми, последние два-три месяца. Взяв дневник, я сделал несколько заметок, в том числе и эту. В животе заурчало: мой взгляд тут же пал на поднос. Уже холодная каша, которая по сути должна привлекать теперь мало внимания, стала для меня самым желанным. Съев всё за минуту, я был совершенно сыт. Странно, но даже тяжёлые мысли покинули меня. Когда что-то происходит, и после этого наедаешься, то мысли всегда уходят. Почти все мысли. И меня начало клонить в сон. Дав себе обет , что я «только полежу полчаса» ,я закрыл глаза. Проснулся лишь на следующее утро.
Сегодня никто рьяно не стремился ко мне в палату. Я подумал, что в этот спокойный день можно просто прогуляться по больнице, дабы посмотреть что здесь и как происходит. Это был последний день. В сегодняшнем рационе уже даже не было таблеток. Это радовало. Одевшись потеплее , я вышел из своей палаты. Как только нога переступила за порог, то взгляд тут же пал на портрет Алексея Второго и надпись. Они казались мне знакомыми, даже чересчур знакомыми. Что-то здесь было, да ещё с моим участием. Куда бы я ни шёл, всё казалось мне слишком знакомым. Проходя мимо столовой, отметил лишь только один столик. Но почему именно этот? Почему не другие? Не знаю. Ответ таился под корой головного мозга, доступ до которой был возможен лишь через мой труп. Но слава богу, что никто до него не добирался. Или добирался? Именно такую мысль я задал себе, когда проходил мимо самой дальней комнаты прямо по коридору. Дикие вопли доносились оттуда, а мерцания, что видны были в расщелинах между дверью и косяком, внушали только страх. Но кто бы мог меня, ещё ребёнка, заставить пойти в такое место? И, потом, там вполне мог расположиться дантист -  люди всегда ведь склонны преувеличивать. Прохаживаясь по больнице, отметил лишь то, что она была небольшой и убогой, пациенты в ней казались здоровыми, но при личном общении они становились не просто психически больными, но ещё и чрезвычайно нервными. Поев за своим столом в столовой, я прошёл во двор.
-Оденься. – сказал санитар прежде, чем выпустить меня.
-Одеться? Но у меня нет тёплой одежды.
-Ничего не знаю – так положено.
Я сходил к себе в комнату и взял своё одеяло, которым позднее укутался. Оно оказалось на редкость тёплым, таким тёплым, что тут же вспомнилось  тёплое одеяло моей бабушки, да упокой Господь её душу. Теперь вход во двор был разрешён : больничные тапочки, одеяло вокруг торса и на голове – вот вся моя экипировка. Прошёл прямо и сел на лавочку, пытаясь хоть о чём-нибудь дельном подумать. Но выходило с трудом: мысли были то о Распутине , то о Наташе Распутиной, то о том, как мне  теперь учиться в новой школе. Это всё было не то. Было чувство, что ответ, что зацепка ходила вокруг да около. Я стал изнемогаться в своих тщетных попытках.
-Хочешь вспомнить, да? – сказал дядя Паша.
-Как Вы…? Как Вы здесь оказались?! – очень сильно удивился. Я в упор не помню, как он подошёл и сел, а когда я приходил сюда, то здесь никого не было.
-Я всегда был здесь. Просто ты не мог хорошо разглядеть меня.
-Всегда были здесь? Вы прямо мистик какой-то.
-Точно. – с улыбкой ответил он.
-Завтра большой день, да?
Я не знал, что ему ответить на этот счёт.
-Не знаю, дядя Паша. Вроде я должен радоваться, но я ровным счётом не помню практически ничего. Понимаете? Есть какие-то ощущения, но всё, что я могу сейчас делать, это лишь предполагать что было, где и как. Но я не помню даже почему я здесь оказался.
-Даже этого не помнишь?
Его лоб сморщился. Странно, но в своей голове я отметил, что раньше уже видел этот сморщенный лоб. Он означал наигранную важность момента.
-Да…
Дядя Паша достал из правого кармана руку, облизал указательный палец и выставил его. Палец тут же покраснел и начал болезненно замерзать, но дядю Пашу это не смутило – по его выражению лица он был явно чем-то доволен.
-Выходи сегодня ночью из палаты. У нас сегодня большой путь.
-Большой путь?
-Да, большой путь.
Я прекрасно понимал, что этот человек с психическими отклонениями, но моё подсознание доверяло ему, а сейчас оно знало намного лучше, чем я.
-Дядя Паша, каким бы путь не был большим, но нас закрывают на ночь.
Он улыбнулся.
-У меня есть запасной ключ от твоей палаты, но я не буду открывать тебе дверь. Я лишь дам тебе его. – с этими словами он что-то протянул в своей левой руке. Это был жёлтый ключ. –Встречаемся в полночь на этой скамейке.
-Но как я узнаю когда будет полночь?
-Когда будет полночь, тогда тебя загонят в стойло, как корову, пасущуюся на лугах. Подожди примерно час, а потом выходи. Ты сможешь точно рассчитать время, тем более, что я буду ориентироваться тоже без часов.
Взяв его ключ и посмотрев ему в глаза, я согласился прийти.
-Но не обещай – ты всегда можешь передумать.
-Хорошо.
Ужин уже давно прошёл. Теперь я сидел в своей комнате, закрытый на стальные засовы. Перед сном, как и полагается, медсестра выдала мне горсть неизвестных таблеток и дала запить водой с хлоркой. Было противно. Она ушла, хлопнув дверью, а я остался один. Что-то калякаю  в своём дневнике. Какая разница что, если даже я его редко читаю? Мысли роились как пчёлы в улие, а в руках был этот ржавый ключ, который я не переставал теребить. Может пойти? Может он обещает сказать что-то важное, или показать? А может… Дерзкая мысль пронзила моё сознание. Может, он хочет мне показать то, что я делал, но потом забыл? Он хочет показать подноготную всей больницы? Нет, такое не возможно. Правда не возможно. Я понимаю, что мы живём в 21 веке, но в этой богадельне не было ровным счётом ничего, на что можно было хоть как-то отснять. А может….Нет, это тоже нет. Бесконечные мысли тревожили меня. Я на столько от них устал, что мне даже приходилось записывать их на лист и выкидывать в мусорную корзину, стоящую в углу палаты. Так они меня разрывали меньше. По моим подсчётам, прошло примерно полчаса. Я не мог и не хотел ошибиться, боясь, что если я опоздаю, то дядя Паша уйдёт, подумав ,что я струхнул. Нет, мне и в самом деле было как-то не особо весело, но и упустить возможность я тоже не мог. Тогда начал считать. Считать про себя. Один, два, три. Дойдя до десяти минут, я совсем запутался и не мог уже точно знать, сколько прошло времени. Теперь продолжил досчитывать шёпотом вслух, но из-за излишней нервозности результат тоже оказался не таким, какой предполагался изначально. Нужно идти. Последняя точка в моём дневнике, и я ложу его за батарею – только там никто не мог добраться до него. Во дворе было довольно холодно, а тёплой одежды не было, тогда мне пришлось взять одеяло и полностью обвязать им своё тело, а после с трудом напялить на себя рубашку. Теперь меня трудно было отличить от деревенского пугало. Ключ трёсся в моих руках так сильно, что мне пришлось брать его двумя руками. Очень плавно вошёл в дверную скважину, повернулся два раза направо и … я на свободе! Это ощущение опьянило меня, но страха было больше, чем радости. На том конце коридора ещё показывались медсёстры с лекарственными подносами. Они о чём-то щебетали и по-девичьи хихикали между собой, но мне было сейчас не до смеха . Я встал вдоль стены и начал медленно продвигаться до конца коридора. Нужно было дойти до следующего угла, а за ним была развилка. Один конец вёл в столовую, а другой вёл во двор на которой и была злополучная скамейка. Злополучная она была прежде всего тем, что весь двор освещался светом из столовой, который выключали только в полночь вместе с отбоем основного персонала. Но вопрос был в том выключили ли свет, или сейчас ещё нет полночи? Я чуть дышал : мне жутко не хотелось чтобы меня заметили в последний день моего пребывания в этом странном месте. Почти ползком, но только по стене, как будто прилипнув к ней, я дошёл до самого края, до угла, после которого нужно было свернуть на право. И тут неожиданно выходит молоденькая медсестра и сворачивает за угол направо. Я находился слева. Мне стало так страшно, что даже еле сдерживал вопль, который уже закрался в глубине моей гортани. Каковы шансы что она не обернётся случайно и не заметит меня? Очень малы. Нужно что-то делать. Как только она отошла от меня на пару метров, я снял свои больничные тапочки, быстро положил их себе в карманы штанов и босиком, беззвучно, быстро выбежал в столовую. Мои опасения оправдались – на кухне горел свет. И мало того, за прилавком ещё стояла уборщица, которая как раз домывала последний дальний столик. Я вбежал так быстро, что она успела заметить меня. Она начала смотреть на меня, а я на неё : обычная, русская бабка , с какой-то импортной футболкой размера XXL бирюзового цвета, спортивные штаны очень древние и замызганные, и швабра в руке с тряпкой в другой руке. А, совсем забыл, ещё характерное толстое телосложение и лицо, как у мопса. Странно, но в тот момент я даже рассматривал как вариант ударить её чем-нибудь, чтобы она не мешала. Бабулька продолжала смотреть на меня ещё секунд тридцать. Наконец она спросила:
-Куда ты идёшь?
-В туалет. – автоматически ответил.
-Ай, да ну Вас всех нахер! Моешь тут моешь, а они потом срать бегают… - с этими словами она продолжила домывать стол и бубнить. Меня спасло только чудо. Маразматическое чудо.
Я одел  тапки – бежать по снегу босиком было бы неразумно. Теперь дверь распахнулась предо мной , и уже возле лавки в ожидании дяди Паши я проводил последние минуты. Оставалось совсем немного до полночи, так мне казалось. Мои надежды оправдались – через пару минут свет в столовой погас. За спиной раздался шорох. Обернулся:  это был дядя Паша.
-Пошли. – сказал он шёпотом.
Перелез через лавку, хотя мог просто обойти, я уже впрямь становился психически больным. Как бы то ни было, на последующие часы своей жизни нужно было стать тенью дяди Паши. Мы шли куда-то за двор, потом завернули правее. Обернулся – мы по-прежнему стоим во дворе, но только перед нами ещё трава. Откуда здесь трава?
-Дядя Паша, а куда мы пришли?
-Здесь дверь.
Посмотрел – там хоть и была трава, но на дверь была похожа слабо.
-Дядя Паша, здесь просто трава.
Он засмеялся.
-Просто трава, да? Тогда зачем ты со мной вообще пошёл?
Может я был прав – дядя Паша психически серьёзно болен?
-Вы меня позвали…
-Да, но я тебе сказал чтобы ты всё обдумал на разы. Теперь ты пришёл сюда. Теперь тебе нужно поверить.
-Поверить? Во что поверить?
-Поверить в то, что эта трава является дверью в подвал.
-Дверью в подвал?!
-Да. Верь.
Как бы я ни старался, я не мог себе даже вообразить каким образом эта трава может быть дверью. Морщил лицо, смотрел на небо, даже молился – но веры мне это никак не прибавило. Дядя Паша понимал это, это видно было по его выражению лица.
-Смотри, санитары идут! Ищи быстрее дверь!
Слово санитары меня жутко испугало. Я вновь задрожал как тогда, когда пробирался до скамейки вдоль больничной обшарпанной стены. Упав на колени, я начал рыскать руками и нащупывать что-то , не зная что. Вдруг внезапно я нащупал что-то.
-Дядя Паша, я нащупал что-то. Быстрее, сделайте что-нибудь с этим!
-Я что с этим сделаю? Ты должен нас спасти. – сказал он совершенно спокойно.
Мой взгляд непроизвольно пал на столовую: они включили свет. Санитары вышли с фонариками. Стало просто жутко. Я встал и начал пинать этот зазор, вспоминая весь свой матерный словарный запас. Через пару минут я понял всю неэффективность этого метода, тогда пришлось встать на колени и молиться. Их шаги уже раздавались, а лучи от фонарей пронзали высокую траву, в которую зашли мы.
-Господи, спаси и сохрани. – сказал, как тут же куда-то покатился.
 Пласт, на котором стояли мои колени , полностью уехал , а под ним появилась какая-то деревянная дверь похожая на те, что в погребах.
-Дядя Паша, нужно бежать! Быстрее!
Мои руки уже без моего контроля начали сами открывать эту дверь, но она была достаточно тяжёлой. Тогда ко мне присоединился дядя Паша. Створки распахнулись. За этой дверью была ужасно длинная лестница ,и, в самом конце был фонарь, чем-то напоминающий освещение в военном бункере. Дядя Паша полез после меня и захлопнул за собой дверь, помолившись. Теперь мы были вдвоём в этом странном месте и было ужасно страшно. По бункеру бегали крысы, а от влажности можно было услышать большие падающие капли , которые падали вновь и вновь, доводя почти до сумасшествия.
-Дядя Паша, мне страшно. Куда мы идём?
Он ничего не ответил, а больше переспрашивать  я не стал. Мы спускались наверное минут десять. Наконец, мы спустились. Больничные тапочки тут же вымокли в водосточной воде на полу. Я так обеспокоился, что только был и занят этими тапочками. Чувствовал себя плохо, боялся заболеть ещё сильнее.
-Не бойся, ты не умрёшь.
-Почему? Почему?
Дядя вновь ничего не ответил, но начал куда-то стремительно идти.
-Ты идёшь?
Оторвав взгляд от тапочек, я посмотрел прямо: впереди была развилка с тремя выходами. Это меня ошарашило.
-Зачем?...-обескуражено спросил.
-Что зачем?
-Зачем эта развилка? Для чего она ?
-А, это всего лишь развилка. – улыбнулся и виновато почесал голову, отводя взгляд. Что-то здесь было не так.
-Всего лишь развилка?
Подошёл ко мне вплотную : его руки схватили мою голову, а глаза прожигали мои глаза.
-Ты должен нас вести дальше, во что бы это ни стало.
-Я?!
-Да. Действуй.
Я медленно подошёл к перекрёстку путей и начал вглядываться в чёрную бездну каждого из них – они были одинаковы.
-Дядя Паша, они одинаковые.
-Это только снаружи.
Мысли пронзали меня, подобно холодному оружию. Нужно было что-то решить, что-то предпринять. Глаза закрылись сами собой, мысли собрались в кучу. Наверное, я стоял так минут десять.
-Скорее! У нас мало времени!
Наконец , я увидел.
-Нам нужно прямо.
-Прямо, так прямо. Веди.
Будто что-то во мне захватило власть, какое-то чувство, или ,возможно, что-то большее. Но я помню это смутно. Помню лишь мерцающие древние лампочки бункера и босоногие пятки, которые безжалостно хлестали сточную воду. Вскоре мы оказались возле какой-то большой железной двери. Вместо обычной двери, она была очень сильно похожа на люк. Я попробовал открыть поворотом колеса, но безуспешно.
-Может ты ошибся путём? Может ты выбрал не ту дорогу?
-Да нет же, дядя Паша, всё было верно, это должна быть именно эта дорога.
Он сконфузился, но после подошёл ко мне и начал тянуть колесо вместо со мной.
-Давай я тебе помогу. –сказал он.
Это действительно было очень тяжело повернуть : мы уже оба вспотели, и кто знает что бы было, если бы дядя Паша не повис на колесе. Оно повернулось.
-Ты готов войти сюда?
-А что там?
-Не знаю. Сейчас узнаем.
Мы потянули на себя люк, и тут же вся комната озарилась светом. Обойдя дверь, мы увидели что-то грандиозное, навсегда оставшееся в нас.
Открыл глаза лишь только на следующее утро. Моё тело изнывало. Наверное санитары меня пытали, или избивали, как в фильмах, чем-то особым. Странно, но почему тело болит? Может быть,  я слишком долго спал и поэтому моё тело болит от неподвижности. Этот вариант показался мне самым рациональным, поэтом он и пошёл как правильный в недра моего сознания. Через пару мгновений вошли родители и обняли меня.
-Сынок, пора ехать. Доктор говорит, что  ты уже совсем поправился.
Я обнял их так крепко, как только мог.
-Хорошо, сейчас только попрощаюсь с одним хорошим человеком.
Взяв родительскую джинсовую куртку, я пошёл в столовую чтобы найти дядю Пашу. Навстречу мне шла медсестра.
-Сестра, вы не знаете где дядя Паша?
Её взгляд остановился на мне: она оценочно и презрительно посмотрела на меня , явно что-то подмечая для себя.
-А куда это ты намылился?
-Я сегодня уезжаю.
-Тебе доктор так сказал?
-Да, сестра. А разве есть какие-то проблемы?
Её взгляд стал ещё более презрительным.
-Ты подерзи мне ещё. – сказав это, она ушла куда-то по своим делам.
Почему она мне ничего не сказала про дядю Пашу? Единственное, что я последнее помню про него, так это то, что мы стояли в какой-то шахте… А может мне это всё померещилось? Сейчас нужно уезжать, а у меня столько вопросов, ответы на которые есть только у дяди Паши. Навстречу шла ещё одна из персонала.
-Извините, а Вы не подскажите где дядя Паша?
-Дядя Паша? Какой дядя Паша?
-Ну, смуглый такой мужичок лет тридцати с горбом.
-Смуглый и с горбом? Нет, не помню такого.
Что за чертовщина? Что они с ним сделали? Я ускорился и напрямую помчался к его палате. Я никогда там не был, но мы обычно переговаривались через его закрытую дверь. Постучал в дверь.
-Дядя Паша? Вы меня слышите?
За той дверью была абсолютная тишина. Я подставил ухо к двери и прислушался : там, за дверью, было чьё-то дыхание.
-Дядя Паша, ответьте , прошу Вас. Сейчас мне уже нужно ехать.
Человек за дверью начал скрести ногтями по двери. По моей коже прошлись мурашки – стало как-то не по себе.
-Дядя Паша? – неловко спросил напоследок.
Скрежет затих. Теперь снова раздались какие-то звуки, но они уже были за самой дверью, трудно было определить. Через минуту я услышал шорох под дверью. Нагнулся. Кровь застыла в моих жилах от ужаса : на полу была бумажка, на которой кровью было написано заглавными печатными буквами «Беги». Внезапно, словно из ниоткуда, появились санитары и батюшка. Они ворвались в палату и не дали мне даже посмотреть.
-Ты что здесь делаешь, сынок? – спросил меня батюшка.
-Батюшка, что там происходят? Что вы делаете с дядей Пашей?
Он взял большой крест со своей груди, перекрестил и меня и сказал:
-Иди с миром.
После чего ещё два санитара схватили меня и отодвинули, а батюшка зашёл в палату. Издался одиночный вскрик, но потом всё затихло. Слышны были звуки борьбы. Я стоял возле двери опешивший.
-Ну, как, попрощался? – спросила меня мама с широкой улыбкой на лице.
-Можно сказать и так … - совершенно сокрушённо ответил я.
Через мгновение мы оказались у директора психиатрической лечебницы. Родители подписывали какие-то документы, о чём-то говорили с доктором, смеялись, а я смотрел в пол – из головы у меня так и не выходило послание дяди Паши «беги». Я должен был рассказать родителям о том, что человека, который был моим другом в этой больнице, истязают, я должен был…. Но я должен был выполнить последнюю волю дяди – бежать, бежать что есть сил и во что бы мне это не стало.
-Ну, как ты себя чувствуешь, невинное дитя? – спросил директор.
-Хорошо. Спасибо. – сухо ответил я.
-Видите, он уже идёт на поправку. Сомнений в том, что ему нужно выписываться, у нас совершенно никаких. Он не был буйным, он употреблял все таблетки и проходил все процедуры.
Со словом процедуры у меня всплыла секундная картинка: я ужасно кричу, меня держат два больших санитара , а руки и ноги чем-то крепко закреплены. Я встрепенулся.
-Где-то нужно подписать? – спросил папа.
-Да, вот здесь, пожалуйста.
-Скажите, а вот ещё такой вопрос: то, что он побывал в психиатрической лечебнице не повлияет на его будущее? Он сможет спокойно поступить в институт?
-Я вам скажу больше : у него будет определённая льгота, а то, что он показывает вполне нормальную психическую активность обозначает лишь то, что у парня проторенная дорога в самые лучшие ВУЗы, только нужно немного подучиться.
-Вы правы.- добавила мама и они немного посмеялись.
-Ну, -сказал директор протягивая руку,- тогда прощайте.
-Прощайте, доктор. – сказал я смотря ему прямо в глаза .
Он уловил взгляд и понял то, о чём я подумал .
-До свидания, Эрик. – сказал с улыбкой.
Я содрогнулся от такой улыбки. Стало очень жутко. Теперь мы уже сидели в машине. Ворота больницы были навсегда покинуты. Родители не могли на меня налюбоваться, а я продолжал молчать и смотреть в окно думая о том, что же тогда произошло ночью.»
Пепел от сигарет упал уже на пол: вся пепельница была заполнена до дна.
-Я люблю покурить. Даже нет, я не люблю покурить, я вынужден курить. Знаете, я недавно вычитал в журнале о том, что сигареты удовлетворяют человеческую потребность в гармонии. Представляете? Ранняя импотенция, физическая слабость – всё это ничто по сравнению с гармонией. Да и мне уже давно плевать на то стоит ли у меня Пизанская башня в штанах, или нет. Мне просто плевать.
 Дневник аккуратно упал на холодный пол.
- Вы, должно быть думаете, что после этой психушки я окончательно двинулся? Не повезло малышу, да? Столько всего навалилось на мой хрупкий детский хребет, что , откровенно говоря, я уже сам устал себя жалеть. Слишком скучно. Тогда, тогда я стал себя уничтожать . Саморазвитие – это ведь онанизм, тем более тогда, когда всё стремление к жизни было вырвано на корню. Остатки моей улыбки ещё ласкают ваше настроение, или вам уже откровенно плевать на то, что хранится за ней? Очередная сигарета зажглась на моих грязных, обшелушенных как эти стены губах. Этот смок, эта пыль минувших дней заглатывается, с великой жадностью тревожа моё сердце. Но я больше не хочу читать. Нет, я более того не буду читать, как бы вы меня ни просили. Вам не сломить мою волю. Что? Я не слышу. Хотите  чтобы я вам почитал? Да? Долбанные ублюдки, вы всегда любили зрелища и хлеб и поэтому ваши сердца пусты, вами легко помыкать как стадом.
Правая рука потянулась к дневнику, лежавшему возле просевшей кровати. Листья зашуршали как осенней порой.
- О, вот это подходящая страница. Я пропущу целую главу про то, как я страдал приживаясь к родной кружке и новым людям и про то, как я терзал себя тем, что я не знал про ту ночь абсолютно ничего, и про процедуры. Теперь-то я всё знаю, я всё понял.
Раздался смех. Кашель. Плевок в угол. Затяжка.
«Двадцатое декабря две тысячи шестого года. Я Прожил целых десять  лет без всего того, что я так стремлюсь забыть! Я прожил без припадков, потери памяти и терзаний. Абсолютно свыкся со всем, что сейчас есть: да, я привыкал долго, но то, что осталось здесь, осталось со мной навсегда. Я уже год как не живу с родителями, а живу сам в своей собственной квартире .Я закончил медицинский в этом году, у меня есть друзья, скоро мой день рождения и скоро Новый Год! Что может быть чудеснее? Я чувствую себя просто замечательно! Просто замечательно. Ещё есть девушка, которая мне очень нравится, и я ей наверное тоже, но я не знаю нравлюсь ли ей наверняка, да и к тому же у неё есть парень , очень грозный парень. Кто-то позвонил в дверь. Нужно отложить ручку и открыть.
-Кто?
-Это я, Ерик. Открывай давай!
Открыл. Там стоял мой друг, Алекс. Его полное имя и без моих ремарок понятно, но он предпочитал себя называть Алексом и всех просил о том же, к тому же он обладал свойственным ему шиком, так что «Алекс» вполне плотно за ним закрепилось.  У этого парня со светлыми волосами довольно высокого роста в чёрном пальто и с непокрытой головой была бутылка шампанского и Виски.
-Привет, пионер!
-Алекс, ты опять ходишь без шапки? Я не хочу тебе надоедать, но нам показывали на факультете человека, болеющего менингитом. Ты хочешь повторить его учесть?
-Вот, выучился друг на медика, теперь точь-в-точь как моя мама! Открывай, Ерик. – с улыбкой произнёс он.
Я открыл дверь на площадке и Алекс  вошёл . Он был весь в снегу.
-Ну и навалило же там.
-Давай обтряхну.
Пару движений – и он уже был как будто только что из дома.
-А где все?
-Все ещё не пришли.
-Ещё не пришли? А Лера придёт?
Я сконфузился.
-Послушай, я не знаю. Может не стоит?
Он улыбнулся.
-Вы всё так и играете в гляделки? Ерик, тебе уже почти полтинник.
-Полтинник? Мне всего двадцать четыре!
Он засмеялся.
-Ты знаешь, что почти четвертак своей жизни ты разменял? Вот-вот , а ты всё продолжаешь играть в какие-то игры.
-Ладно, проходи, а то стоишь в коридоре.
Сняв с себя лакированные чёрные туфли, он прошёл. Парень в чёрной рубашке прошёл прямо в зал.
-Алекс, тебе налить что-нибудь?
-Да, только не молока. – сказал с гулким смехом.
Я налил ему в стакан немного своего Виски и бросил два кубика льда. Он сидел на моём диване. В квартире, признаться, было не самое лучшее расположение вещей: я въехал почти на чемоданах и сейчас много где ещё есть изрядные следы ремонта. Но зал был прибран.
-Спасибо.
-А зря ты так против молока. Ты знаешь, что он , например, помогает человеку уснуть и избавиться от напряжения?
-Да?!
-Да.
-Парень, мне это не интересно. Ты мне лучше вот что скажи: она придёт?
-Послушай , Алекс, я даже понятия не имею. Мы с ней даже не разговариваем.
Он засмеялся и сделал пару глотков.
-Но у вас есть общая компания где вы тусите?
-Да, но…
-Никаких но! – не дал закончить. – Одевайся, нам нужно ехать.
-Ехать? Куда?
-Мы поедем в одно хорошее место. Там будет она и там будут все наши.
-Она знает что ли что у меня день рождения?
-Да, чувак, она знает.
Мне не нравилось когда за меня что-то решали, особенно в этом вопросе. И теперь, когда Алекс всё решил, казалось, я должен был отклонить предложение и обвинить его в волюнтаризме, но я не мог – сам бы я никогда не смог заговорить с ней: не было условий, ситуаций, повода… Да кто в наше время не знает как это бывает : ты хочешь поговорить с ней, с той, кто чуть бросает на тебя взгляд, а сам не можешь, а после вдалбливаешь экран монитора в поисках отдушины. Я начал одеваться. Быстро накинув на себя вельветовые джинсы чёрного цвета и белую рубашку, я уже был готов.
-Ну, поехали?
-Поехали.
Дверь закрылась. Этот щелчок от закрывающегося замка раздался у меня на сердце. Странно, но каждая секунда заставляла меня забываться. Я уже не часто возвращался к моментам своего подросткового возраста, теперь меня уже давно волновали вопросы другого калибра, покрупнее да пошире.
-На твоей поедем?
Я задумался.
-Да без разницы – можно и на моей.
-Хорошо.
Сели. Двери захлопнулись. Синяя «Приора» завелась. Поехали.
-Не хочешь тачку сменить?
Засмеялся.
-А какая мне разница какая у меня машина?
Алекс смотрел в окно. В таком положении он продолжал говорить, думая о чём-то о своём, о глубоком. Он обычно загружался смотря в окно.
-Ну, ты знаешь, хорошие машины привлекают хороших женщин.
-Слушай, Алекс, я знаю, к чему ты клонишь.
-Да? Как такое возможно? Ты Вольф Мессинг?
-Нет, тут не нужно быть особо духовным – ты говоришь о Лере.
Щелчок пальцев и улыбка на миллион долларов дешёво наигранная.
-Точно.
-Точно? Да о чём ты говоришь? Думаешь, если я куплю себе дорогое Порше у меня будет Лера? Ты думаешь она настолько дешёвая?
-О, опять началось…
-Что началось? Я не думаю, что она настолько доступная..
-Ерик, просто ты постоянно обожествляешь женщин, поэтому они для тебя недоступны.
-Я обожествляю женщин?!
-Да.
-Приведи пример!
-Лера.
-Лера…- немного сконфузился. – Лера – это другое.
-Лера не «это», а «эта», она не Бог – она человек.
-Я знаю.
-Нет, не знаешь.
-Послушай, как бы то ни было, ты знаешь Арсана.
-Кто такой Арсан?
-Чёрт возьми, Алекс, ты мне как брат, но не придуривайся.
-А, точно, Арсан. Это тот казах который с ней мутит?
-Да, это тот казах.
-И что теперь?
-Я думаю, что у них всё серьёзно.
-Всё серьёзно? Да ну ты брось. Этот Арсан только помогает с жильём ей, он ей как брат.
-Как брат? Именно поэтому он ей дарит цветы и страстно целует? По-братски, да?
-Ну, чувак, просто у него есть много денег.
-Ты хочешь сказать что весь мир зависим от денег?
-А ты хочешь сказать, что нет?
-Я ничего не хочу сказать.
-Послушай, ты не знаешь женщин и не знаешь что крутится в их головах.  Никто из мужчин не знает. Но ты должен реализовать свой шанс. Ты должен попробовать во что бы то ни стало. В противном случае, ты отпустишь её и будешь счастлив тем, что всё, что от тебя требовалось – уже тобой сделано.
-Ты говоришь красиво, да только не так-то легко отпустить.
-Легче, чем ты думаешь.
-Легче, чем я думаю? Ты Легко отпустил Аню?
-Да легче лёгкого.
-Да? Поэтому ты рыдал в подушку и три дня пил в кабаке?
Тишина.
-Зато… Зато сейчас я в норме. Понимаешь, к чему я клоню?
-Посмотрим.
Ухмылка.
-Ну, посмотри.
Мне не сильно хотелось ехать в свой день рождения и налаживать какие-то отношения. Для меня это было очень тяжело. Это всегда было тяжело после того, как я вышел из лечебницы. Мы почти приближались к загородному дому. Во дворе стояло много машин, а сам дом был запорошен снегом. Он состоял из двух этажей  и находился возле очень красивого места – на опушке. Вокруг почти никого не было.
-Это что?
-Мы скинулись и всей компанией сняли коттедж на два дня. Если понравится, то тогда сюда же приедем ещё на новый год.
-Да? Он очень красивый.
-Мы старались.
-Спасибо.
Аккуратно припарковавшись, я заглушил мотор. Нас увидели люди и все они, как один, начал подтягиваться  из дома на крыльцо чтобы поприветствовать нас.
-Всем привет. – сказал я.
Алекс вышел из машины и заулыбался своей широкой улыбкой.
-Гляньте-ка кто приехал.
Вдруг в мгновение ока вся толпа, которая вышла во двор, забежала обратно.
-Куда это они?
-Пошли быстрее их догоним!
Мы побежали в дом – в этот момент даже свет в доме погас. Стряхнув снег с обуви, мы зашли. Дверь была открыта.
-С днём рождения, с днём рождения!
Около двадцати пяти человек криками поздравляли меня, хлопали в ладоши и улыбались. Ощущение было очень тёплое. Да какое тёплое? Я просто растаял среди их доброты. Среди них виднелась она. Она тоже хлопала. Тоже улыбалась. После большого взрыва внимания произошло затишье : все разошлись по своим делам . Кто-то трепал меня по плечу, кто-то поздравлял, дарил подарки, но все мысли у меня были сейчас только о ней. Она разговаривала со своей подругой, которая привела её сюда. Я сел на диван и начал потягивать бокал с шампанским, смотря куда-то в пол.
-Именинник, а грустишь. С чего бы это?
На диван сел парень в чёрной рубашке и со светлыми волосами. Это был вновь Алекс.
-Ну, посмотри на неё. Хороша, да?
-Алекс, послушай, у меня нет сил…
-Да ты больше утрируешь! У тебя сейчас самый лучший шанс в твоей жизни.
-Самый лучший шанс?
За окном тихо падал снег – уже вечерело. На фоне фонарных столбов, которые аккуратно разместились во дворе, очень красиво падали снежинки. Завораживающее зрелище.
-Да. Самый лучший.
Я молчал.
-Пф. – недовольно фыркнул.- Хочешь , я с ней поговорю? Ты хотя бы избавишься от самоистязания.
-Нет, не нужно.
Алекс подмигнул и куда-то удалился. Он подошёл к ней, тем самым прервав её разговор с подругой. Что он делает? Зачем?! Теперь я себя чувствовал очень неловко: покраснел, побледнел, позеленел. Алекс сказал ей что-то, после чего она засмеялась и посмотрела на меня. В этот момент у меня чуть даже бокал с шампанским не выпал – так высоко было моё напряжение. Теперь они направлялись ко мне.
-Вот, пришли к тебе, Ерик, девушки на день рождения, а ты их даже почти не знаешь. Как такое может быть? Тебе разве мама не говорила не водить посторонних тётенек? – шутливо произнёс Алекс.
Девушки смеялись, а Лера… Лера снова поглядывала на меня так, как она это делала раньше. Я готов был провалиться сквозь этот диван лишь бы оказаться в другом месте, где не было бы этого болезненного, как зубная боль, взгляда.
-Ерик, ты разве меня не знаешь? – спросила Нина, лучшая подруга Леры.
-Знаю. – робко ответил.
В компании произошло недоразумение : Лера переглянулась с Ниной, а после Нина переглянулась с Алексом и посмотрела на меня.
-Ты разве не знаешь Леру? Я думала, что вы знакомы.
-Привет, Ерик. – ответила Лера.
Боже мой! Я хочу бежать! Нет, теперь нужно что-то сказать, что-то ответить. Чёрт, я даже не могу подобрать слова – рот будто набит ватой. Ладони вспотели – теперь бокал кажется таким скользким. Я взял его обеими руками, но он задрожал так сильно, что половина бокала расплескалась по всей комнате. Девушки засмеялись, а я к тому же ещё и покраснел. Нужно что-то делать и придумать мысль как можно быстрее.
-А в Африке шимпанзе фиолетовые и в крапинку… - робко сказал я.
-Что?! – спросил Алекс.
Среди них раздался гулкий смех. Лера тоже засмеялась, но её смех означал что-то другое, я не могу понять что. Он был каким-то другим. Она отпила из своего бокала и сделала это по обыкновению очень эротично, смотря мне прямо в глаза. Алекс похлопал по плечу.
-Похоже, ты, приятель, сегодня уже перебрал. Пойдёмте, девушки , мне ещё столько всего вам нужно показать в этом особняке чудес.
-Особняке чудес? О, мне нравится это название. – сказала Лера и украдкой бросила на меня свой взгляд , словно приглашая.
Я продолжил сидеть и пялиться в пол. Теперь был полностью подавлен. Идиот. Как я мог сморозить такую чушь? Боже, теперь она будет думать что я окончательный дурак. Через пару минут пришёл Алекс с широкой улыбкой на лице.
-Ерик, ну ты ,конечно, и дал!
-Ха-ха - едко спародировал его.
-Да нет, я не смеюсь над тобой! Но ты видел как она на тебя смотрела? Ты видел?
-Да, видел…
-И?
-Что «И» , Алекс? Ты знаешь кто у неё парень?
-Да какая разница кто у неё парень! Пойми – сегодня твой день рождения!
-Я, я не знаю…
-Ты не хочешь посмотреть правде в глаза? Ты не хочешь попробовать?
-Я боюсь поражения…
-Нет, ты боишься успеха. Ты просто не знаешь что будет в случае успеха.
-Да? И где ты набрался таких умных мыслей?
-В книжках по психологии.
-О, похвально.
Он подтолкнул меня с дивана так, что мне пришлось встать.
-Всё , давай обезьянка в крапинку, иди и завоюй то, что принадлежит тебе по праву.
В руках у меня всё ещё был бокал шампанского, но теперь всё было как в тумане, я будто спал. Передвигаясь какими-то рывками из стороны в сторону, я видел её. Лера была одета в юбку по колено чёрного цвета, красивый свитер, который переливался белыми оттенками с чёрными отливами и в красивые расписные чёрные сапоги с высоким каблуком. На запястьях были золотые украшения, на пальцах – одно кольцо на правой руке.  Это всё сочеталось с её красивыми чёрными волосами, которые были по плечо. Теперь вся эта картина у меня перед глазами, и думать о чём-то другом я просто не могу. Она манит, как сладкое, но она слаще всего, что я когда-либо желал. Она заметила меня в дали и округлила свои глаза от удивления , её подруга поступила также , потом что-то сказала Лере и засмеялась. Я уже почти подошёл к ним, но был ещё достаточно далеко для того, чтобы взвесить и обдумать все свои решения. Нужно сказать ей что-нибудь. Нет, не так. Нужно её позвать куда-нибудь, или рассказать анекдот. Нет, тоже не то. Чёрт, чёрт. Теперь она уже совсем близко . Теперь я уже чувствую аромат её парфюма .
-Ерик? – спросила она.
Я схватил её за правую руку и повёл куда-то туда, куда я и сам понятия не имел. Нужно было её только увести.
-Нужно поговорить! – почти вскриком произнёс я.
Мы прошли около минуты – теперь перед нам предстала кухня. Здесь никого.
-Хорошо , если здесь никого, то значит можно поговорить.
Я произнёс это вслух? Вот дурак! У неё напуганный вид.
-Ерик, ты о чём-то хотел поговорить?
Отпустил её руку и начал ходить по кухни. Кухня, на удивление, оказалось довольно большой.
-Послушай, почему ты на меня так смотришь? Нет, не отнекивайся, ты знаешь как ты на меня смотришь! Я улавливаю все твои взгляды, я просто не знаю что с ними делать. Понимаешь? Я думал, я много думал и думаю , и думал… Короче… Ведь у тебя же есть парень. У тебя есть парень? Арса, как его там? Чёрт, я забыл имя твоего парня… Короче, у тебя он есть. А значит… Ты знаешь , что это значит? Это значит, что нельзя на меня просто так таращиться, нет, ну не таращиться, а…. Чёрт, я всё испортил… Послушай, извини, иди пожалуйста, я испортил тебе вечер.
Она смотрела на меня, а потом раздалась каким-то искренним хохотом. Теперь она стала всё ближе и ближе. Теперь я чувствовал её правую руку на своей щеке, волосах, губах.
-Глупенький, ничего ты не испортил.
Наши губы соприкоснулись. Моя правая рука оголила её юбку, теперь она напористо шла по её бёдрам и уже забралась в её трусики. Я её чувствовал. Всё её тело стало дрожать и стонать от наслаждения. Она быстро сняла с меня рубашку, порвав несколько пуговиц, на которые некогда было обращать внимание. Мои джинсы спали так же быстро, как и трусы. Её свитер слетел моментально. Расстегнув застёжку на её белом бюзгалтере,  я начал ласкать её груди. «Да, да» - повторяла она. Схватил её за бёдра и поднял вверх, прижав к стене. Я вошёл в неё. Она положила свою голову мне на правое плечо и беспрерывно нежно стонала, стонала с каждым моим входом. Время для нас остановилось – мы ощутили вечность. Ничто не имело значение для нас, и, казалось, что ничто и никогда уже не будет иметь значение. За дверью были шумные гости, но мы их даже не слышали. От удовольствия я закрыл глаза. Всё моё тело говорило, а язык был тяжёлым и немым. Она дышала почти возле моего самого уха и продолжала стонать. Я не знаю сколько это продолжалось. Теперь всё остановилось. Наше дыхание стало плавным и мы, прижавшись к друг другу и к стене, простояли так наверное минут десять.
-Мне было хорошо с тобой. – тихо прошептала она.
-Мне тоже.
Теперь, именно теперь, никак не раньше, у меня появился весь этот букет мыслей о её парне, о том, что он её полностью обеспечивает, о том, что мне придётся много работать для того, чтобы обеспечить себя, а не то, что её. Теперь я вновь стал тем парнем, который что-то ляпнул о шимпанзе – таким же стеснительным и зажатым.
Я опустил её на пол, после чего мы начали одеваться. Никто из нас не решался заговорить первым – каждый стал ощущать себя тем, кем был до этого. Мы быстро оделись, я сжал презерватив в руке стоя и пялясь на неё.
-Ведро там. – сказала она, поправляя причёску.
-А, да. – будто извиняясь, сказал и выкинул я.
Мы стояли напротив друг друга.
-Послушай. – начал я…
-Не стоит.
-Что не стоит? Что ты хочешь сказать?
-А ты?
-Я не знаю, я хочу сказать, но…
-Говори.
-А тогда что было «не стоит»?
-Послушай, просто продолжи свою точку зрения – хорошо? Выложи.
-Я даже не знаю с чего начать.
Она молчала, явно не собираясь помочь мне. Но я не виню её – она была тоже ошарашена тем, что произошло. Скрестив руки, мы стояли и не имели малейшего понятия с чего бы начать распутывать этот клубок ниток.
-Хорошо, я продолжу. Я много думал о том, как ты на меня смотришь. Ты же знаешь, что ты мне всегда нравилась, что я испытывал к тебе симпатию, если не любовь.
Боже, что я несу? Какой-то сопливый бред.
-Короче, я знаю всё о том, что у тебя есть парень, и я знаю какого рода этот парень. Так вот, я совсем другой. Я не то, чтобы лучше, я просто другой. Со мной может быть сложно.
«Со мной может быть сложно» - о чём это я? Мысли больше роились в моей голове, чем на моём языке. Она продолжала молчать и смотреть на меня изучающим взглядом.
-Не то, чтобы со мной… Просто , я хочу сказать о том, что я не смогу тебя обеспечивать всем тем, что тебе даёт твой ара… Как его там?
-Арсан. – сухо поправила она меня.
-Да, Арсан. Слушай, к чему всё это было? Для чего? Чёрт, я серьёзно не понимаю. Мы сами ведь теперь всё усложнили.
-Да , наверное ты прав – мы всё усложнили.
-И что ты предлагаешь?
-У меня нет особого ассортимента предложений.
-Ты думаешь у меня есть? У меня его тоже нет. Чёрт возьми.
Мы стояли сконфузившись около минуты, но мне показалось это бесконечно долгим.
-Послушай, - начала она,- давай забудем то, что произошло.
Забудем? Что она имеет в виду? Как это «забудем»? Сказав это, она подошла к двери, посмотрев на меня напоследок:
-Хорошо?
Я пассивно покачал головой. Дурак, какой я дурак. Дверь закрылась, кто-то встретил Леру и что-то ей сказал, она, как обычно, засмеялась и куда-то пошла. Это всё было слышно за дверью, здесь, где каждый кубический сантиметр пространства превратился для меня в тюрьмы для разума. За окном люди чему-то радовались, кто-то гулял с парами, кто-то целовался. А я … Я только что позволил рыбке плыть , полностью схватив её и положив её в банку вместо аквариума. Так просто? Я даже не попросил желание. Только подумав про желание, я что-то почувствовал в голове, как будто какой-то сосуд лопнул, или что-то в этом роде. Рука опёрлась о фурнитуру, тупая и сильная боль сдавила мой череп. Так продолжалось… Не помню.  После этого момента я уже очутился на полу. Вроде жив, вроде цел. Кругом никого. Потрогал нос – крови нет, голова тоже не кровоточила и из ушей ничего подобного не было. Не было, также, и боли где бы то ни было. Поднял голову. Заскрипела дверь. Вошёл Алекс.
-О, приятель, хорошо расположился. О чём думаешь в такой философской позе?
-Я?
Он подошёл ближе, встал на одно колено, осмотрел на меня.
-Хм. Вроде бы, ты цел. А если ты цел, то, возможно у тебя была женщина?
-Ты уже всё знаешь?!
В его глазах блеснул азарт. Тут я понял, что он ничего не знает, но я раз уж начал, то теперь вряд ли отстанет от меня. Это всё усугублялось тем, что его догадка ударила точно в цель.
-Ты был с ней, да? Ты был с  Лерой?
-Блин, я не хотел , мы же с ней договорились….
-Договорились?! Ты о чём это?
Я сел, поправив свои волосы.
-Послушай, Алекс, там всё слишком сложно. Да, я был с ней, но по окончанию мы с ней договорились о том, что якобы ничего не было.
-Якобы ничего не было? Ерик, да ты о чём вообще говоришь таком?
-Послушай… - я посмотрел в его глаза, которые выражали непонимание.- В прочем, неважно.
-Нет, это ты послушай, Ерик. Расскажи всё от начала до конца.
-С того момента, как я впервые увидел её?
-Нет, конечно. Расскажи про всё, что у вас тут было.
Прокашлявшись, я начал:
-Я схватил её за руку и завёл в комнату. Начал спрашивать про то, почему она на меня так смотрит, не находил подходящих слов, но потом она меня поцеловала, а я…а я поцеловал её. Наши тела слились и мы закружились в танце любви, но потом пришло отрезвление. Я должен был её что-то сказать, чтобы прояснить ситуацию, и должен был потому, что она сама её никак не проясняла. Она молчала, стоя напротив меня. Сказал ей про то, что не смогу ей дать всё, что сможет дать её парень… Как его? Ара?
-Арсан.
-Да, точно, как Арсан. Она посмотрела на меня, пришли к выводу, что секс всё усложнил. Она сказала напоследок, что нужно сделать вид, что ничего не было. Я согласился.
-Ты что сделал?!
Я встал, обтряс свои штаны и повторил:
-Да, я согласился. А что я ещё должен был сделать?
-Ты должен был приложить все усилия для того, чтобы она выбрала тебя.
-Как я должен был это сделать, по-твоему?
-Я не знаю, но ты должен был…
-Послушай, хватит! Я ничего не должен был.
-Нет, ты должен был, и должен был прежде всего для самого себя. Ты так и хочешь остаться ни с чем?
-А что я мог бы ей дать? Пустые обещания, типа: «Детка, ты знаешь, сейчас я живу на чемоданах, но через пару лет я сделаю состояние, обнаружив особый вирус, который продлит человечеству жизнь в сто раз.» Это глупо, Алекс. У меня нет ничего.
-Да, ты прав, мать твою! И знаешь чего у тебя прежде всего нет? У тебя нет чувство собственного достоинства, достоинства мужика, который готов бороться за то, что любит! А ты же готов только сопли на кулак наматывать.
-Послушай, хватит!
-Правда хватит! Чего я тут распинаюсь!
Он стал уходить.
-Ты хочешь на моём опыте исправить свои ошибки! Ты сам ничего не добился на этом фронте, ты такой же, как и я – ты отпускаешь мечту раньше, чем осознаешь, что она в твоих руках!
Он развернулся и посмотрел мне в глаза:
-Может быть и так, но я всегда верил что ты не настолько туп, чтобы повторять мои ошибки!
Дверь хлопнула – он ушёл. Теперь я снова остался один, наедине с собой и со своими мыслями. Посмотрел на часы – время уже около полночи. На кухню вошёл один из хороших знакомых:
-Ерик, вот ты где! А мы тебя везде ищем! Пойдём, там веселье в самом разгаре, а ты тут прозябаешь.
-Пойдём. – ответил я с мыслью «пойду и напьюсь».
Так и было. Я сел за стол и выпивал рюмку за рюмкой. Взгляд Леры часто в этот вечер встречался с моим, но ещё чаще взгляд Алекса. Выпивая за тосты, а именно за здоровье дальних родственников, за любовь и так далее, я успел изрядно напиться. Уже напившись, я перестал соображать. Помню лишь то, что танцевал с бутылкой вина, целовался с какой-то девушкой со светлыми волосами и бегал по снегу. Сознание вернулось ко мне только под утро.
 Я лежал в каком-то подвале. Вокруг никого не было, кроме, конечно, каких-то старых вещей, тряпок, стиральной машинки. Лампочка тускло горела над моей головой, а за дверью доносились чьи-то голоса. Встав, отряхнувшись, я поднялся по лестнице и вышел через дверь. Это был всё тот же дом, где мы остановились с Алексом вчера. Всё было по-прежнему : мои друзья и знакомые и те, кого я не хочу вспоминать , по крайней мере, не хотел вспоминать сегодня.  Глубоко зевнул. Мимо меня прошла Лера совсем в одной футболке. Посмотрев на меня каким-то вопрошающим взглядом, она смутилась и побежала вверх по лестнице на второй этаж. Неужели она с кем-то успела переспать за время моего буйства? – этот вопрос мучил меня.
-Ты выглядишь помятым. – сказал мягкий мужской голос.
Он стоял в домашних штанах, похожих на штаны от пижамы, и в белой футболке, почёсывая свою голову.
-Спасибо, Алекс, ты тоже не фонтан.
-Иди сюда, засранец.
Он подошёл и по-дружески крепко обнял меня.
-Я тебя люблю, брат, часто я неправ, но я тебя люблю.
-Я тебя тоже, Алекс.
Разнялись.
-Послушай, я больше не буду к тебе лезть с какими-то неуклюжими советами по поводу твоих отношений. Это твоё право, это твой выбор.
-Знаешь, Алекс, если бы не твои советы, то и выбирать мне было бы не из чего.
Засмеялись. На полу я нашёл штаны. Теперь мягкий холод прошёлся по моим ногам – они были полностью голыми, за исключением трусов и чьей-то большой футболки. Одевшись, я сел на диван и налил себе рюмку Виски.
-Классное было пати, Ерик.- сказал один из моих знакомых и потрепал меня по плечу.
-Спасибо.
Выпивая рюмку за рюмкой, я твёрдо для себя решил – нужно поговорить с Лерой ещё раз что бы то ни стоило. Но почему она ходила совсем нагишом? На этот вопрос у меня не было ответа. День проходил быстро: рюмка за рюмкой, какие-то ободрения и похвала за замечательное событие, а потом уже время перевалило за обеденный перерыв. Люди суетились и постоянно мельтешили у  меня перед глазами, но я не предавал этому слишком большое значение. Бутылка Виски была уже мною выпита, когда мой взор пал на тех, кто спускался по лестнице – Лера и её подруга. Они сели на диван. Я безотрывно смотрел на Леру, но она, словив мой взгляд, смущалась и прятала глаза. Её подруга, как мне показалось, уловила ту искру, которая проскочила между нами. Может быть, она всё поняла тогда? Я не знаю.
-И давно вы знакомы? – спросила подруга, доедая тост со шпротами.
-Мы?
-Да, вы.
-Ты имеешь ввиду меня и Леру?
-Да, именно это.
Лера молчала. Глаза были опущены.
-М, - начал я, - нужно припомнить. Ведь это так давно было.
-Не так уж и давно. – заметила Лера.
-Да?
-О, смотри – Лера знает лучше. Спроси лучше её.
-Послушай, Ерик, не нужно…
- Что не нужно? Давай, скажи, Лера, я бы тоже послушала.
Тут что-то не так.
-Ладно, раз Лера стесняется, то я начну. Мы познакомились в институте, тогда мы учились на одном курсе, на одном факультете. Она, кстати, тоже медик. Только проблема была всегда в том, что мы практически никогда ничего не знали друг о друге: часто она просила у меня чем-то помочь ей в учёбе, но это было настолько несущественно, что я даже не воспринимал это как общение. То, что она появилась на моём дне рождения , меня очень удивило .Но то, что ты её подруга…
-Ты мне льстишь. – сказала Нина с улыбкой на лице.
-Ну, как я могу льстить. – подхватил её игру.
-Всё! Хватит! – крикнула Лера и ушла куда-то.
Мы смотрели на неё ошеломлённо: всё, что мы могли подумать об её уходе, это были только догадки. Нина подумала, что она достала её своими подкалываниями , а я подумал, что она не хочет тревожить вчерашнюю тему.  Девушка сидела напротив меня. Переглянулись глазами.
-Я…
-Я поговорю с ней, Ерик. Не беспокойся.
Нина пошла следом. Вдруг на горизонте моего зрения появился Алекс в своём чёрном пальто и стильных чёрных джинсах.
-О, у вас тут жарко, да?
-Да…. А ты куда?
-Я в магазин – вечером намечается продолжение банкета. Ты не хочешь со мной?
-Ты на машине?
Он улыбнулся. Немного поколебавшись, я сказал:
-Ладно, поехали.
Что-то накинул на себя: какие-то штаны и чью-то куртку. Это смотрелось довольно стильно, но не стоило забывать, что это всё было чужим. Трусцой  мы добрались до машины: на улице спросони  было довольно холодно. Дверь от машины захлопнулось, а холодные красные руки ритмично потерались друг о друга.
-Поехали? – спросил он.
-Конечно, поехали. Я только за!
Машина завелась , и мы тронулись. Теперь только снежные горизонты позировали нам своими просторами и безлюдностью. Молчали. Наконец, он начал говорить о том, что и без слов мог спросить:
-Как у тебя с ней?
-Знаешь…Довольно странно.
-Довольно странно? Что ты имеешь ввиду?
-Я говорю о том, что я с ней сегодня попытался пообщаться, но она как-то избегает встречи со мной. Её можно понять.
-Да?
-В смысле? Что «да»?
-Ты так уверен в том, что её можно понять?
Я улыбнулся.
-Я, по крайней мере, хотел бы в это верить.
Он улыбнулся в ответ.
-Я тебя понимаю, Ерик. И вот какой совет я приготовил для тебя.
-О, совет?
-Да. Ты не подумай, что этот совет такой же радикальный, как и все предыдущие.
Да уж, советы у него явно радикальные.
-Этот совет такой : сегодня вечером будет жарко, но она не будет в самом пекле, т.к. ты забит в её голове. И , знаешь, я думаю она на тебя не просто так несколько лет смотрела.
-Продолжай.
-Так вот, сегодня ты можешь не пить так, как пил вчера, а серьёзно поговорить с ней о всём, что тебя беспокоит, но не так, как ты говорил с ней вчера, а нормальным человеческим языком, а не языком тела.
-Я понял тебя. Спасибо.
Мы уже приехали. Это была какая-то деревня, или посёлок городского типа. Как бы то ни было, остановив машину, Алекс вышел.
-С тобой пойти?
-Сам справлюсь.
 Он вышел, но мои мысли оставались со мной. На фоне убогой деревушки и местного павильона, я много думал. Думал о том, что мне сделать такого, чтобы это можно было назвать правильным. Со стороны, можно было подумать, что мои мысли, да и действия впрочем, очень глупы и даже инфантильны, но каких-то других возможностей я просто не имел. Он вернулся. Машина завелась.
-Ну, что, поехали?
-Поехали. – ответил я.
Полпути уже осталось позади. Смотрел в окно, любуясь местной пустошью.
-Прокручиваешь в голове вновь и вновь, да?
-Да… - сказал с глубоким вздохом.
-Не переживай – вечер уже скоро. А там-то ты и расставишь все точки над «и».
Уже скоро? И впрямь, уже было больше пяти. Вот почему так быстро начало светать.»
-Всё произошло так быстро. Чёрт возьми, всё происходит намного быстрее, чем я пишу эти строки. Гулкий смех раздался среди четырёх стен. А хотите, хотите я вам прочитаю, что же было дальше? Хотите? Думаете, что всё заканчивается как в ваших фильмах, да? Наверное эта сцена закончилась именно так, но может и нет? А? Сейчас, сейчас, я только перелистну страничку, сейчас, сейчас.
Ветхие, жёлтые страницы толстой тетради зашуршали среди пустоты. Лишь только звук шмыгания носом перебивал их гул.
-А, вот же она, вот она.
«Время около восьми. Все смеются, фужеры стучатся друг о друга с завидной частотой. Но она не смотрит на меня. Почему? Вот, посмотрела. Наши глаза встретились ,и теперь она больше не отводит свой взгляд от меня. Я нагнулся к ней, она ко мне на встречу.
-Мне нужно с тобой поговорить. Встретимся на улице. – прошептал ей.
Она ничего не ответила, но после этого я, одев тёплую куртку и обувь, вышел на улицу. Кругом , за исключением нашего домика, было темно. Темно и холодно: мои руки начали замерзать, от этого я стал потирать их друг о друга.
-Ты что-то хотел? – спросил женский голос позади.
Она была невероятно прекрасна : её белая куртка, синие джинсы, белые сапожки, которые казались мне миниатюрными с моим сорок вторым размером. Её чёрные волосы обволакивали хлопья снега.
-Замёрзнешь без шапки. – сказал ей.
-А сам то?
Улыбнулся. Сам я действительно был без шапки. От этого у меня замёрзли уши. Потёр.
-Мне не холодно.
-Пройдёмся?
-Пошли.
Хотел взять её за руку, но никогда не умел. Я похож на зрителя в театре, который не знает когда аплодировать .
-Послушай, помнишь вчерашний наш разговор?
Улыбка на лице.
-Какой именно?
Я недоумевал.
-У нас же был вчера только один разговор. Или?
-Или.
Смутные обрывки памяти напомнили мне о ещё одном разговоре. Странно, но он закончился тем же, чем и первый : дыхание, фрикции, стоны ,охи, стены туалета. Стены туалета? Точно. Я завёл её в туалет в изрядно выпившем состоянии. По-моему, я хотел умыться, но она подкрашивалась там и тогда… Не самое романтическое место, признаться. Я улыбнулся.
-Закончилось всё тем же, да?
-У нас нет другого языка. – холодно бросила она.
Рука тёрлась о другую руку, а мысли тёрлись подобно им. Я был на нервах, но было намного спокойнее, чем в первый раз общения.
-Послушай, Лера, я так больше не могу. Думаю, что и ты.
-Что ты имеешь ввиду?
Я имею ввиду то, что нам нужно определиться с тем, что мы имеем от наших отношений.
-Пока что мы имеем только друг друга. – цинично произнесла.
-Лера, мне нужно что-то большее. Понимаешь?
-Большее? А что ты мне можешь дать большее?
-Я могу любить тебя… Понимаешь, Лера. Я люблю тебя , и всегда любил.
Молчание. Лунный свет освещал нас. Мы уже шли где-то по дороге так что шум нашей компании остался далеко позади. Как-то получилось так, что она смотрела на меня сверху вниз. Она о чём-то думала, и думала ,наверное , минуту.
-Как мило. – наконец произнесла.
Её губы, её язык холодно выдавили эту фразу. Эту холодную, циничную фразу.
-Как мило?
-Послушай, Ерик, а что ты ожидал от меня услышать? Ты же знаешь, что у меня есть парень, что у нас с ним серьёзные отношения.
-А со мной? Что у тебя со мной? Зачем ты вообще подошла тогда?
-С тобой…Ну, с тобой у нас просто секс.
-Как мило. – ответил ей.
-Послушай, давай останемся просто друзьями?
Руки сжались в кулаки. Моя ненависть выступила испаринами на моём бледном лице. Я весь покрылся красным цветом.
-Просто друзьями?!
Я не знал, что с ней сделаю.
-Ерик, ты мне очень и очень нравишься, но я не могу быть с тобой. Понимаешь?
Услышав её бархатный голос, я сменил гнев на милость. Я не мог на неё злиться, я готов был отдать всё, что имел ради того, чтобы увидеть её, слышать её, чувствовать её, ощущать её запах.
-А просто друзья делают так? –спросив это, я нежно коснулся заиндевевшей рукой её лица.
Она улыбнулась и опустила взгляд. Осторожно, чуть дыша, указательным пальцем другой руки я приподнял её подбородок. Моё сердце билось, как барабанная дробь. Взгляды встретились. Поцелуй. Самый нежный, как мне казалось, в моей жизни. Вещи стали слетать с нас моментально, а поцелуи становились всё более страстными . Сняв свою куртку, я постелил её на снегу. Там мы остались надолго. Единственное, что помню из этого вечера, это то, что я чувствовал её дыхание, а она моё. Наши сердца бились в такт, и мы дышали так осторожно, будто боялись спугнуть что-то. Возвращались обратно мы уже вместе, в обнимку. Перед нами появился дом. Она взглянула мне в глаза. Я всё понял.
-Мы не можем там появиться вот так.
-Как вот так?
-Ерик…
-Нет, ну как вот так?
-Ты знаешь о чём я говорю. Мы не можем быть вместе перед всеми, Арсан может узнать…
-Чёрт, да что тебе сделает этот Арсан? Какая разница узнает он, или нет?
-Ерик, пожалуйста…
Я ощутил зависимость. Я нуждался в ней, как в наркотике, я хотел, нет… Я просто не мог быть без неё , и до сих пор не могу. Закрыв глаза, передо мной появляется она . А тогда, тогда передо мной были её глаза, которые говорили о том, что нужно поступить так, как говорит она. Мы разнялись и пошли домой поодиночке. Холодный ветер дунул мне в лицо. Чувство утраты, чувство ускользающего одеяла из рук губило меня. Хотелось грызть стены, хотелось кричать, бежать, стоять – я не знаю как сильно, но мне хотелось быть с ней больше, чем жить. Мы вошли в дом. Улыбки друзей, знакомых, близких скрасили этот вечер. А ещё этот вечер скрасили ликероводочные напитки. Их было множество. Я хотел забыть её. Я хочу забыть её.
Двадцать второе декабря.
Прошёл ровно день с нашей последней встречи. Я не могу. Я готов лезть на стены. Нет, придушите меня, убейте, но только вырвите и лишите меня этого щемящего чувства в груди. Я не хочу всю жизнь прожить вот так. Сегодня нужно устраиваться на работу : если устроиться перед праздниками, то можно получить отчисления, так мне сказали. А лишние деньги для меня сейчас самое главное : у меня нет даже денег купить ей подарок на новый год. Время – десять утра. Рубашка, брюки, пиджак, туфли, шапка, куртка, кейс, ключи, щелчок, лестница, остановка – и я уже в автобусе. Всё проносится перед глазами будто какие-то слайды, всё кажется настолько нереальным. Нет, несущественным, скорее, чем нереальным. Запотевшее окно внутри и замёрзшее снаружи. Пальцем вывожу её имя, как подросток. Автобус остановился. Мелочь из кармана падает из моей руки в руку кондукторши. Пересчитав, тучная женщина дала мне билет. Туфли ступили на холодный, покрытый льдом асфальт. Стало холодно. Вот она  - частная клиника по излечению онкологических заболеваний. Здесь мне обещали профессию специалиста высшего класса ещё в институте. Теперь уверенные шажки выпускника ступили на порог. Сенсорные двери раздвинулись, пару шагов вперёд.
-Предъявите пропуск.
Из кармана достал пропуск.
-Проходите.
-Красивые, «вылизанные» лестницы блистали повсеместно . Доктора в белых халатах, медсёстры со шприцами и обычные люди колесили туда-сюда. Хотя, трудно утверждать «обычность» этих людей : большинство их них были в дорогих пиджаках и строгих костюмах. Эта больница для элитных персон. Два стука в дверь.
-Можно?
-Ернест Варлаамович? Проходите.
Я прошёл. Мягкое кожаное кресло приютило меня. Мужчина в белом халате, которому было уже далеко за сорок, прокашлялся. Его басовый голос произнёс:
-Ернест Варлаамович, я почитал Ваше личное дело. У Вас превосходные оценки были в школе, а потом в институте, но…
-«Но»? Максимилиан Андреевич, у меня же красный диплом.
-Да, я про это Вам и говорил, но видите в чём проблема, у Вас есть небольшие осложнения в личном деле.
-Да? Какие?
-В 14 лет Вы попали в психиатрическую богадельню, где лежали с диагнозом острой абулии и начальной стадии шизофрении.
-Да, но сейчас ведь десять лет прошло.
-Да, десять лет, бесспорно, прошли быстро, но Вам нужно будет провериться.
-Провериться?
-Именно так. Как только Вы принесёте документы о Вашем психологическом состоянии, так сразу мы Вас сможем взять.
-То есть, до тех пор я не принят?
-К сожалению. Всего хорошего, Ернест Варлаамович.
Мне стало тошно. Почему я должен расплачиваться за то, что я даже уже и не помню? Этого никогда не было, и людей, которые могли бы восстановить эти обрывки памяти, очень и очень мало. Клиника выгнала меня  холодно, даже двери, захлопнувшись, подули мне в спину. Удручённый вздох. Но даже это меня беспокоило не так сильно как то, что я остался без неё. Нет, я больше не мог, я должен её увидеть. Кнопки на телефоне, вызов, гудки.
-Алекс, привет.
-О, Ерик, давно тебя не слышал. Как ты?
-Я хорошо. Слушай, можешь дать мне адрес, или телефон… Ну , вообще что-нибудь связанное с ней.
-С кем с ней?
-С Лерой.
-А, ну, хорошо, конечно. Тебе что именно?
Я посмотрел на часы: время было три. Должно быть, она сейчас работает.
-Мне место её работы и как с ней встретиться.
-Хорошо, подожди минутку.
Минута растянулась на одну, потом на две.
-Ало? Ерик, ты меня слышишь?
-Да. Нашёл?
-Да, записывай.
Достав ручку и какие-то документы из кейса, уже неважно какие, я начал записывать.
-Улица Ленина 134, строение 7. Работает в фирме Торлинк главным секретаршей.
-Секретаршей? У кого?
-Секретаршей у Арсана Абидулиновича.
- Твою мать…
-Рискнёшь?
Я слышал его вопрошающее дыхание.
-У меня нет другого выбора, Алекс, нет другого выбора. Спасибо.
Трубка попала прямиком в карман, а сам я попал на автобус.
-До Ленина 134 доедем?
-Доедем. – сказал кондуктор.
Снова окно, снова мысли, снова пейзажи. Клонит в сон. Нет, пересилю, пересилю. Веки полу прикрыты, резкий рывок назад.
-Николаевский проспект.
-Что? – будто спросони переспросил.
-Молодой человек, это Ваша остановка.
-А, точно.
Встал, взял кейс, потёр глаза, высыпал мелочь.
-Спасибо.
Снова вышел, уже второй раз за день, из автобуса. Передо мной предстал самый центр города : большие зеркальные небоскрёбы были с ног до головы покрыты снегом, прямо напротив меня стояла целая череда маленький магазинчиков, а справа были довольно красивые киоски. Посмотрел на бумажку с адресом – Ленина 134 строение 7.
-Извините, молодой человек, Вы не подскажите где здесь Ленина 134 строение 7?
Усмехнулся.
-Да вот же оно. – ответил мне он, указывая на один из самых больших небоскрёбов.
-Да? Спасибо.
Я задрал голову так сильно, что чуть было не свернул шею. Это «строение» было идеалом архитектуры. В прочем, оно меня сильно не беспокоило, самое главное – найти её. Мои широкие туфли с замёрзшими пальцами внутри быстро зашагали к этому зданию, и вскоре я уже был на рецепшине.
-Скажите пожалуйста, могу я увидеть Леру?
Красивая девушка с голубыми глазами улыбнулась.
-Леру? Какую именно Леру?
-Ну, Леру, она тёмненькая такая ещё… А, она работает секретаршей у господина Арсана Абиду…как его там…
-Абидулиновича?
-Да, у него самого.
-А Вам зачем Лера? Кем вы ей приходитесь?
-Я её старший брат, приехал из Питера.
-Старший брат? А Вы хорошо выглядите. – скокетничала она.
Улыбка в ответ. Жду. Через несколько минут я увидел её: строгий, но в то же время элегантный костюм, эта длинная чёрная юбка по колено, эта белая блузка. Она ещё не успела спуститься, а я уже начал её раздевать глазами. Подошла к красивой девушке с рецепшина.
-Ксюша, какой брат? Где он?
-Вон он. – сказала девушка и указала на меня.
Я смутился и покраснел что было сил. Единственное, на что у меня хватило сил, так это помахать рукой, как полный дигенерат.  Её взгляд пронзил меня и прожег в ту же минуту. Он был взволнованным, она что-то хотела сказать, но потом оглянулась на девушку. Мы подошли навстречу друг другу.
-Что ты здесь делаешь?! Неужели тебе не понятно, что мы не можем вот так встречаться?! – прошипела она.
-Лера, у меня проблемы, поэтому я пришёл поговорить с тобой. Мне нужно это сделать.
-Чёрт возьми, ты же не с деревни приехал – позвонил бы в службу психологической поддержки. Дать номер, если не знаешь?
-Зачем ты так?
Она остановилась. Будто что-то одёрнуло её после моих слов. Выдохнула, поправила блузку.
-Ты прав, извини. Но я не могу говорить здесь и с работы сейчас уйти тоже не могу.
-Когда я могу тебя увидеть?
-Ты знаешь кто мой начальник?
Вздохнул.
-Да.
-Мы уезжаем с ним домой вместе, а потом едем в клуб. В клубе кругом его друзья.
-У нас есть время после работы? Хотя бы самую малость?
Она задумалась и , закатила глаза вверх, что-то вспоминая.
-После работы он подводит отчёты. Это занимает минут десять – пятнадцать . Пока он это делает, я обычно одеваюсь и тому подобное. После мы встречаемся с ним на ресепшине.
Я наклонился к ней сильнее.
-Послушай, а можно как-то избежать такого фейс-контроля?
-Да, можно, если у тебя будет пропуск.
-Пропуск?
-Вот, держи мой.
В руках у меня была карточка с её фотографией.
-Просто зажимай большим пальцем моё фото и проходи - это должно сработать.
-Хорошо.
-Ладно, мне нужно бежать.
-Я люблю тебя…. – но она уже шла по ступенькам, цокая своими каблуками.
Подошёл к девушке. Нужно было, узнать будет ли она работать здесь вечером.
-Вот, представляете, а я помню за ней пелёнки стирал, а теперь она убегает, даже не находя время для своего братца.
Засмеялась.
-А вы с ней не похожи.
-У нас были разные отцы.
-Ааа…
-Послушайте, а Вы сегодня вечером свободны?
Она улыбнулась, опустила глаза и поправила причёску.
-Моя смена заканчивается в четыре.
-В четыре? И как часто у Вас так?
-Каждый день. – шёпотом произнесла она мне на ушко.
Я отодвинулся от неё.
-Окей, спасибо.
Её ошарашенный и недоумевающий взгляд провожал меня, а у меня было ещё четыре часа до встречи. Холодная улица встретила меня. Ничего не менялось. У меня не было работы, а для того, чтобы видеть самого дорого человека в моей жизни, мне нужно успевать появляться  вовремя. В этом долбанном мегаполисе это невозможно – вечные пробки. Не зная что делать дальше, я прохаживался вдоль улицы. Вокруг было много людей и каждый куда-то спешил. Странно, а почему в этот день я никуда не спешу? Может быть всё, за чем я когда-либо спешил, находится здесь, в этом зеркальном склепе с плохим драконом. Может быть всё, что мне нужно сделать, это забраться в башню, убить дракона и забрать принцессу? Мои детские фантазии успокоил дамский табак с ментолом.
-Смотри куда идёшь. – холодно произнесла дамочка.
Мне до неё не было никакого дела. Всё, что меня заботило, всё… Нет, подождите, не всё. Мой взгляд упал на вывеску в небольшом магазине : «Требуется продавец». Открыл дверь. Меня встретили приветливые перезвоны буддийских колокольчиков, которые модны в магазинах. Говорят, они приносят деньги и замаливают богов о покровительстве. Но мне это было параллельно. Передо мной была девушка со светлыми длинными волосами , с голубым глазами, и ещё с особенно красивыми ногтями красного цвета. Раньше я оценивал девушек, давал им отметку по десятибалльной шкале, теперь же я видел просто людей.
-Здравствуйте, Вы ищете продавца?
-Да. Вы хотели бы устроиться?
-Да, пожалуйста.
Поймал себя на мысли о том, что даже не обратил внимание чем она торгует. Оглянулся . Вокруг были бутылки с пивом, алкоголем и тому подобным. Единственное, что бросилось в глаза, так это то, что это было довольно недешёвого сорта : всё стоило достаточно.
-И в самом деле берут?
-Простите?
-Я имею ввиду в самом деле берут пиво из Японии за двести рублей?
Она улыбнулась.
-В нашем городе и не такое берут. Так Вы хотели устроиться?
-А, да. Вот мои паспортные данные, мед. Страховка и прочее.
Она взглянула мельком. После улыбнулась, причём улыбнулась так, будто не могла скрывать своей улыбки, хотя сильно пыталась.
-Хорошо, Вы приняты.
-Замечательно. Могу я начать прямо сейчас?
-Вас даже не интересует оклад?
Чёрт возьми, сегодня всё вылетало у меня из головы.
-Нет, что Вы, конечно, просто мне очень нужна эта работа…
-Хорошо. Ваш оклад будет таким.
Она напечатала цифры на калькуляторе. Это было вполне приемлемо, хотя вряд ли бы сравнилось с тем, что могло быть в клинике.
-Я хочу Вас предупредить – я хочу работать круглосуточно.
-Хорошо.
Неловкое молчание.
-Вы хотите приступить прямо сейчас?
-Да, пожалуй.
-Замечательно. Вы имели ранее опыт работы?
-Нет.
-Тогда я Вам всё покажу.
И она показала. Показала, где находится касса, как выбивать чеки. Позже пришёл первый клиент, которому я продал бутылку японского пива.
-У Вас неплохая хватка – быстро освоились.
-Спасибо.
-Тогда я пойду. Завтра в 8 заканчивается Ваша смена.
-Хорошо. До свидания.
И она ушла. Ушла, посмотрев на меня напоследок каким-то особенным взглядом. Где-то раньше я уже видел этот взгляд. Но это меня тревожило мало. Было ещё только пять часов. До нашей встречи оставалось два часа. Два часа до того, как я снова увижу её и скажу ей «привет». Оторвав картонку от сигаретного блока, я взял красный маркер и большими красными буквами написал «закрыто». Нужно было продумать всё заранее. Время тянулось неумолимо долго. Рядом стоял радиоприёмник. После его включения мне стало немного легче. Заиграла песня Joan Osborne – One of Us. Под этот меланхолический ритм я подпёр щёку  ладонью и разлёгся на весь стол. А что если правда Бог был бы одним из нас? Бред, правда бред. Я давно не верил в Бога. Хотя почему? С чего это началось? Как произошло моё отречение? Я уже не помнил, да и не хотел вспоминать. Ближе к вечеру покупателей стало всё больше и больше, это помогло скрасить мой вечер и выветрить скуку из моего разума. Зашёл томный мужчина с небольшой чёрной барсеткой. Выглядел довольно солидно.
-Дайте, пожалуйста , пиво Асаши две бутылочки.
-Вам крепкого?
-Да, пожалуйста.
Немного поискав, нашёл где находится ящик с этим сортом пива.
-А оно тёплое. Будете брать?
-Тёплое – это хорошо. Сейчас же зима.
-Да, Вы правы, уже так рано вечереет.
Протянул ему две бутылки пива. Деньги положил в кассу и пробил чек.
-Да не говорите! Я вышел – было ещё, как мне казалось, три часа, а сейчас почти семь.
-Да…
Меня осенило.
-Что Вы сказали? Почти семь?
-Да, сейчас без пяти.
Я быстро оделся, взял карточку, подбежал к окну и приклеил табличку с надписью «закрыто».
-Спасибо!
-Да не за что. –удивлённо произнёс мужчина.
А я тем временем уже бежал . Бежал изо всех сил, запыхался, чуть не упал, но продолжал бежать так же быстро, как бежит время. Весь мокрый, я стоял напротив строения 7. Вытерся рукавом. Поправил одежду. Теперь оставалась самая малость – войти во внутрь. Вошёл. Машинально показал карточку с пропуском, прикрыв её большим пальцем. Лысый охранник с недовольным лицом пропустил меня. Ура. У меня получилось. Ступеньки стучали в унисон с моими туфлями. Я уже был на втором этаже. Где же она? Где же она? Вдруг какая-то девушка из-за угла пошла в другую комнату. На ней были чёрная юбка и белая блузка, а длинные чёрные волосы изящно сочетались со всем этим. Это была она. По-другому быть не может. Пошёл за ней. Шёл чуть дыша. Она вошла, но дверь оставила открытой. Ускорил шаг. Зашёл за ней следом – в комнате было темно. Наверное, это была кладовка, или что-то в этом роде.
-Лера?
Дверь тут же захлопнулась, а она прижала меня своими руками к стене.
-Ну, всё, теперь-то ты не выберешься. – игриво сказала.
Страстный поцелуй. Одежда уже лежала на полу, когда я опомнился от счастья. Я с ней. Я со своей Лерой, с той Лерой, о которой так давно мечтал. Теперь она со мной. Эйфория наших тел слилась в общем потоке вдохов и выдохов. Мы смотрели друг другу в глаза, когда наши тела сливались воедино. Это был божественный момент.  Вскоре, всё закончилось. Она плавно опустилась ко мне на грудь, а я прижал её покрепче.
-Теперь я тебя никуда не отпущу.
Она вздохнула.
-Мне нужно бежать, Ерик.
Встали, начали одеваться. Молчание оглушило меня: я вновь не знал что сказать.
-Лера…
-Ерик, не говори ничего. Не нужно.
Я замолчал.
-Мне было хорошо с тобой.
-Мне тоже. – ответила она.
Теперь я мог только видеть, как она уходит. Быстрыми шагами она дошла до другого кабинета. Я пошёл удручённо-счастливый обратно, в свой павильон. Спускаясь по лестнице, я увидел её с ним: они целовались стоя возле дорогого автомобиля. Лера села в машину , и они уехали. Ведь деньги это не главное? Нет? Не главное? В школе, дома – везде учили именно этому. Во всём, что только можно, начиная от религии и морали и заканчивая ультрарадикальными воззрениями – везде деньги не ставятся в почёт. А тут… А тут деньги –это нечто больше, чем любовь, чем встреча взглядами. Вышел. Холодный ветер встретил меня, а уличные фонари осветили мне дорогу. Назад я возвращался неспешно.  Сотни прохожих , сотни панорамных лиц. Сотни моих мыслей, переживаний. Кто я для неё? Я что-то значу, или я всего лишь тот, кто приходить увидеть её на десять минут? На эти вопросы я не мог ответить. Магазин согрел меня своим теплом.
-Ну, как, успел? – спросил солидный мужчина.
-Да, успел.
-Тогда чего такой угрюмый?
Я усмехнулся.
-Ты действительно хочешь знать?
-У меня сегодня свободный вечер, а дом у меня всё равно пустует. Так что да – хочу.
И я рассказал. Рассказал про институтские года, рассказал про день рождения, рассказал про сегодняшний вечер, рассказал про работу, про Алекса – про всё. Вскоре и в моей руке была бутылочка дорогого японского пива. Мужик смотрел на меня и всё время внимательно слушал, чему-то улыбаясь.
-Всё. – завершил я.
Он молчал. Почесав свой подбородок, он сделал несколько глотков пива.
-Ну?
-Что «ну»? – спросил он.
-Что мне делать?
Он засмеялся.
-Ты меня спрашиваешь что тебе делать? Я же ничем от тебя не отличаюсь – такой же человек с двумя ногами и руками.
Он ничего не посоветует. Тогда зачем он выслушал мой рассказ? Может он не интеллигентный, а обычный завсегдатай?
-Знаешь, как я понял, со дня рождения прошло два дня. Знаешь, парень, Господь сотворил Землю за семь дней, твой мир изменится за такой же срок.
Я улыбнулся.
-Извините, я уже давно не верю в бога.
-А в него не нужно верить – просто знай, что он есть.
Он прокашлялся и встал со стула. Я совсем забыл упомянуть, что этот магазинчик был скорее похож на мини-бар, чем на магазин, просто по габаритам помещения подходил только под разряд мелкой коммерции.
-Ладно, я засиделся с тобой, парень. Удачи тебе, а я пошёл.
Я ничего не сказал: разговор завершился как-то сухо, и мне нечего было добавить. Думал, что он упёртый дурак, да к тому же фанатик. Да и мало меня он интересовал в этот момент: я думал о ней. Протирая стаканы и расставляя бутылки , и наливая пиво, и смотря в окно, и разговаривая с кем-нибудь – я теперь всегда думал о ней. Это было моим проклятьем.»
-Семь дней. Представляете? Семь дней.
 Раздался жуткий смех. Плевок в дальний угол палаты.
-Ну, что, как Вам Ваш боженька? Он мне не помог. Представляете? Семь дней. 
Встал. Взял табуретку. Удар по окну с железными решётками.
-Семь дней, мать Вашу, семь дней! Семь дней!
Ворвались санитары. Медсестра строго взглянула на меня.
-Вяжите, вяжите его! Живо!
-Прочь, суки, не возьмёте! Ведь семь дней! Семь дней!
Я взял табуретку. Удар. Один упал замертво.
-Вяжите! Вам за что платят?! Вяжите!
Один из санитаров подкрался сзади. Шприц в спину. Транквилизатор.
-Семь дней… Семь дней…
Дневник упал. Я закрыл глаза. Вдох. Дневник на полу. Чувствую холод. Голова, как и всё тело, лежит на полу. Еле встал. Пачка сигарет, спрятанная за тумбочкой, уже в руках. Руки дрожат. Сигарета во рту. Искра. Дым.
-Они ушли… Они ведь просто не знают. А мы-то знаем, да? Мы ведь знаем? Кого это волнует…
Стряхнул пепел в пепельницу.
-Хотите знать дальше, да? Интересно?
Рука лениво потянулась за дневником. Жёлтые листы зашелестели.
-А, вот оно, вот оно.
«Двадцать третье декабря.
Я проснулся от стука в окно. Это была она – хозяйка бара. Посмотрел время на телефоне – было восемь часов. Оказывается, я даже не раздевался, а уснул прямо так – в штанах, рубашке и туфлях. Оделся. Как я вообще уснул? И когда? Я помню, что работал допоздна и закрылся ,наверное, в четвёртом часу. Выручка была замечательная, но меня это не интересовало. Подошёл, открыл дверь. Она прошла.
-Здравствуй.
-Здравствуйте.
Она улыбнулась.
-Давай может на «ты»? Ты же большой мальчик.
Засмущался.
-Хотите, давайте на «ты».
Посмотрела на меня с широкой улыбкой.
-Ой, прости, на «ты» так на «ты».
-Вот и славно. Ну, рассказывай, как торговля, до скольки работал?
-Я работал…- задумался, вспомнил все обстоятельства.
-М?
-Да… Я работал до четырёх, выручку можете…Ой, можешь сама посмотреть.
Улыбнулась.
-Чудно. Сейчас посчитаемся, а потом, если хочешь, то можешь продолжить работать дальше.
-Как второй день, да?
-А ты сообразительный.
Улыбнулась.
При всех моих мыслях я не мог не заметить как она была одета: на ней была эластичная облегающая красная футболка, которая выпячивала её грудь, а сверху была одета кофта с шерстяным воротником чёрного цвета. Ниже была довольно короткая юбка красного цвета, чёрные чулки и красные туфли на высоком каблуке. Это выглядело довольно вызывающе. Посчитав деньги, она сказала:
-Выручка замечательная.
-Хорошо.
Она стала уже уходить, но сделала вид, что как будто забыла:
-А, вот ещё, ты не хочешь забрать свой оклад?
-Ой, точно, я совсем забыл.
Она достала из сумочки пачку купюр, перевязанную резинкой.
-Вот, это твоё.
-Спаси… - не успел я закончить, как она поцеловала меня.
Поцелуй был долгим и страстным. Наконец, мы рассоединились. Я смотрел на неё. Зачем она это сделала? Что она хочет от меня.
-Извини. – сказала она.
-За…За что? Нет, подожди, зачем ты это сделала?
Она потупила взгляд и начала смотреть вниз. Виноватым голосом, наконец, она сказала:
-Ты мне нравишься.
Я молчал, она тоже. Потом быстро взяла инициативу в свои руки: достала из сумочки платок, что-то вытерла с лица, вышла из магазина. Отзвук её цокающих каблуков прозвучал в моей голове, как канонада. Теперь я чувствовал себя виноватым. Сокрушённо упал на стул. Зазвучали буддийские колокольчики: в бар вошёл какой-то странный тип. На голове его не было ничего, но была копна чёрных волос, взгляд с прищуром, в зубах была какая-то тростинка. На нём были чёрные джинсы и демисезонная куртка. По телосложению худощав.
-Налей-ка мне пивка, брат.
-Разливного?
-А в какую цену?
Указал ему на ценник.
-Нет, на такое дешёвое не покупаемся.
В его голосе чувствовалось что-то необъяснимое: он не был сильным внешне, но внутренне был очень силён. Он буквально завладел мной.
-Тогда может быть Хотусава?
-Хотусава? Сколько?
-Пятьсот.
-Сойдёт.
Его рука протянула мне глаженную, даже стоящую колом, пятисотку. Положив купюру в кассу, я потянулся за бутылкой пива.
-А неплохая девчонка была, да?
-Вы о ком?
Его лицо переменилось: оно тут же стало хмурым, и даже злым.
-Ты меня, брат, на «ты» называй. Я тебе не вельможа.
-На «ты» так на «ты»
-Там какая-то краля шла. Видать богатая.
-В мини-юбке со светлыми волосами?
-Да. А ты что, тоже её видал?
Поставил бутылку пива на прилавок и протянул открывалку .
-Она мой начальник.
Он сел за барную стойку, сделал пару глотков и поставил бутылку.
-Да ну?
-Да.
-А у вас с ней ничего не было?
Жестами он показал секс.
-Нет, - с ухмылкой сказал я, - не было.
-Замужняя?
-Да нет, вроде.
-А тогда в чём проблема? Неужели тебе не нравится?
Смутился.
-Да, там в другом причина.
-В чём?
Протёр барную стойку.
-Молчишь – значит нет никакой у тебя причины. Просто тебе девушки не нравятся, или ты извращенец. А это, брат, нехорошо.
-Да какой извращенец? Ты о чём? Нет, конечно, нет. У меня есть любимая.
-О! И любимая такая, что аж лучше этой?
-Да, лучше.
-О, видать у вас там всё серьёзно…
Отпил.
-Не совсем.
-Как не совсем, если ты сейчас только что сказал, что у тебя есть девушка лучше твоего босса?
-У меня есть любимая девушка.
-А это принципиально?
-Да. У моей любимой девушки есть ещё парень.
-Парень?! Т.е. не ты?!
-Да.
-Лихо у вас там. И как вы уживаетесь?
-Я бегаю к ней на десять минут после того, как она заканчивает работать. Мы с ней совокупляемся, как кролики. Это трудно назвать любовью. Зато потом она уходит к нему.
-И ты так терпишь?
-Я же люблю её.
-Нет, так не пойдёт.
Сделал три-четыре больших глотка и с напором ударил бутылкой по стойке.
-Ты же мужик! Почему ты должен терпеть такое издевательство?
-Потому, что у меня нет другого выбора. Я даже сюда устроился лишь бы успевать к ней сбегать. Сам-то я живу на другом конце города почти.
Он встал. Возмущению его не было предела.
-Да как ты смеешь так жить? Неужели ты не можешь взять жизнь за горло и заставить поступать так, как ты хочешь?! Неужели ты так слаб?!
-Видимо.
Он недовольно фыркнул, развернулся и ушёл. Будет он меня ещё уму-разуму учить – у меня итак проблем по горло. Как он смеет вообще? Да, и тем более, что бы он мог решить в моей судьбе, если там всё равно всё непонятно, как в кубике Рубика. За этим разговором я и не заметил, как время уже доходило до двух часов. Раздался звонок.
-Ало?
-Ерик, привет, это Алекс. Где тебя носит?
-Привет, Алекс. В смысле?
-Ты дома не появлялся?
-Нет.
-Так я и думал. А где ты был?
-А что, что-нибудь случилось?
-Да, случилось.
-Что?
-Твоя квартира сгорела. Полностью.
В моей голове промелькнула мысль о том, что сгорело всё, что я нажил, все дипломы, все работы, все дневники – всё. Я остался ни с чем.
-Как сгорела? Как полностью?
-Я не знаю – говорят, что это поджог. Милиция составляет протокол. Подъедешь?
Ключи были у хозяйки – закрыть магазин я не мог, но и оставить тоже.
-Нет, я не могу.
-Как это ты не можешь?! Ты хоть понимаешь, что сгорело всё, всё, что ты нажил, любил и ценил? Ты после этого не можешь?! Да ты где вообще , твою мать?!
Нажатием большого пальца я сбросил вызов. Теперь виднелся только цветной экран и название моего оператора. Больше ничего. Аккуратно сел на стул. Вдохнул воздуха: он был каким-то спёртым, да ещё и с привкусом пива. Что же делать, что же делать? Единственное, что я придумал, это то, что мне нужно было поговорить с ней. Мне нужна была она – Лера. Я нуждался в ней ,как в наркотике, невозможно было и подумать то, что её могло бы не быть в моей жизни. Для меня она как лучик света. Как же быстро летит время. Смотря в пол, я ничего не замечал, а только думал. Теперь мне нельзя было терять эту работу в этом баре-магазине, т.к. мне тогда просто негде было бы жить. Но до каких пор она будет отдавать мне полную смену, и что значит её поцелуй? Она может расправиться со мной в два счёта, если я не повинуюсь её воле, хозяйской воле. Казалось, что будто мои мысли, а не я, передвигают стрелки часов: я не успел оглянуться, как уже стало пять, потом шесть. Оставался всего лишь час до того, как она вновь предстанет предо мной, но у меня уже была просто ломка. У меня затряслись руки, наступила апатия. Что со мной происходит? Почему именно так и почему именно со мной? Время тянулось очень долго, а так хотелось ускорить его. И кто поджог мою квартиру? Кому это было бы выгодно? Не знаю. У меня ведь нет врагов. Время – шесть пятьдесят. Скоро, совсем скоро я пойду. В дверях послышался знакомый голос, когда я уже закрывал прилавок.
-Стоять!
Это был он, тот странный тип, который называл меня братом.
-Что ты здесь делаешь?
Его куртка была нараспашку, а лицо было полностью красным.
-Ты к ней идёшь?!
-Послушай, какое твоё дело?
Он схватил меня за грудки. Дверь продолжала оставаться открытой. Повеяло холодом.
-Отпусти.
-Ты знаешь?- закашлялся. – Ты знаешь, кто сжёг твою квартиру? Знаешь?
-Нет! И что с того? Милиция разбирается.
Отпустил.
-Кого ты смешишь, кого? Ты, брат, плохо шутишь – милиция будет рыть ещё полгода, а когда нароет, то отпустит. Знаешь почему?
-Ты говори нормальным языком! О чём ты говоришь вообще? Я не понимаю!
-Да… Да ты… Да… Пошли. Пошли к ней!
-Ты не пойдёшь со мной.
-Нет, я пойду.
-А я сказал что не пойдёшь!
Откашлялся.
-Послушай, поверь мне, ладно? Я не сумасшедший, я знаю о чём говорю. Я не буду же свечку держать.
-Хорошо, пошли. – я посмотрел на часы, было уже семь. – мы опаздываем, теперь нам нужно ускорится!
-Да в чём проблема? Побежим, если надо будет, ты только покажи куда.
И мы побежали. Вокруг всё стало каким-то неявным, расплывчатым. И снова сотни людей перемешались и снова сотни лиц стали как одно целое. Всё стало таким неопределённым, и я даже не знал что и думать. Остановились.
-Это, да? Это здание?
В его глазах было много энтузиазма, какого-то огня. Но чем он вызван? Это мне показалось даже ненормальным .Стало страшно.
-Да, да, это. – впопыхах сказал я.
-Я пойду с тобой.
-Тебя не пустят!
-Я знаю. Я посижу на рецепшене.
-Хорошо.
Мы зашли. Протянул карточку, которую закрыл большим пальцем. Охранник нажал на кнопку – я прошёл. «Брат» сел. Быстро затрещали ступеньки под моими пятками. Я вышел на тот же этаж, что и вчера, но её нигде не было. Передо мной появились два направления, два длинных коридора. Куда идти? Что из них правильно? Не знаю. Открываю первую дверь – закрыта. Вторая дверь – закрыта. Третья дверь – закрыта. Четвёртая – тоже. Руки вспотели. Что-то было здесь не так, как обычно. Открываю дверь. Открыл, но закрыть не мог. Руки, потные руки сжались в кулаки. Она лежит на столе, а он, а он входит в неё , стоя на своих двоих толстых ногах. Черви ненависти пронзили моё сердце. Я вошёл. Хотел ударить.  Подошёл настолько близко, насколько это было возможно, но тут…
-Привет, Ерик. Я ждал тебя. – повернулся Арсан ко мне и произнёс это.
Дверь закрылась сама. Оглянулся : сзади меня сидело трое парней. По всей видимости, это была охрана. Лера, полуголая, подняла голову. На лице были слёзы.
-Я тут наслышан, что к Лере , к моей девочке, приехал брат, а она меня никак с ним не может познакомить. Я ей говорю : познакомь меня со своим братом. А она молчит. Говорит, что нет никакого брата. Потом сказала что ты вообще уехал .Представляешь? А ты тут, жив да невредим, братец то. Выходит, ты шурин, да? Как там у вас по вашим славянским традициям. С рождения живу тут, а так и не смог стать одним из вас. Представляешь, брат?
Он одел штаны, и встал напротив меня.
- Отпусти её. Пусть она пойдёт со мной. Зачем она тебе?
-Идёт с тобой? Заботливый у тебя, Лера, брат. Так она же в девках засидится. Ты такого счастья для неё желаешь? Ну, разве что ты не брат ей вовсе, а просто парень, с которым она оттягивается десять минут после работы. Или ты всё-таки брат ей, а? Что молчишь, шакал?
Охранники встали. Начали подходить ко мне. Сжал кулаки очень крепко, но шансов всё равно было чрезвычайно мало.
-Я люблю её, а она любит меня. Ты слышишь? Отпусти её. Хочешь меня возьми, но её отпусти, об одном тебя прошу.
-Арсан, не слушай его, это брат мой. Арсанчик, я только тебя люблю, не слушай его.
Что она несёт?! О чём она таком говорит?! Я серьёзно не понимал её слов, хотя они звучали на моём родном языке. Во что она играет? Что за игры с любовью?
-Слышал, шакал? А теперь у тебя два варианта в твоей судьбе: либо ты встанешь на колени и у всех нас отсосёшь , либо ты выйдешь из этого здания в чёрном пакете и сгоришь , как твоя квартира.
Они были уже совсем близко. Я плюнул Арсану под ноги.
-Ах ты!
Дверь выбилась. Все замерли в секундном ожидании. И вдруг выбежал брат! Удар за ударом арматурой и все попадали.
-Я же говорил! Я же говорил, что знаю о том, что должно произойти.
Я посмотрел на пол : среди павших Арсана не было.
-Подожди, брат, я Арсана не вижу.
-Кто такой Арсан?
-Подожди, подожди!
Вдруг из-за стола выбежал Арсан два раза выстрелил, после чего быстро забежал в свой кабинет и запёрся. Брат закричал : ему прострелило руку.
-Брат, ты в порядке?
-Да, нормально. У этого ублюдка пистолет. Нужно валить отсюда!
-Вы отсюда живыми не уйдёте, вы слышите, говнюки! – закричал Арсан из своего кабинета.
Нужно было бы убить Арсана, но времени не было совершенно.
-Лера, пошли. Лера…
Лера сидела всё ещё полуголой на столе. Её причёска была взъерошена , а взгляд проходил по всем павшим, по моему плечу и по простреленной насквозь двери.
-Брат, нет времени! Хватай свою девку, и побежали!
Я схватил её за локоть и потащил . Она закричала, закричала что-то невнятное.
-Лера, нам нужно идти.
Она противилась и не хотела идти ни в какую.
-Не смей уводить её, она моя, а не твоя! Ты слышишь? Я тебя найду!
-Пошли, Лера, пошли.
Брат помог. Теперь мы тащили её вдвоём. Но только мы высунулись из кабинета, как кто-то открыл шквальный огонь.
-Брат, мы не можем выбраться отсюда. Понимаешь?
-Как тебя зовут?
-Меня? Ерик. А тебя?
-Зови меня просто брат, Ерик. Так вот, Ерик, видишь то окно?
Он указал на окно в приёмной Арсана, где работает Лера.
-Да, вижу.
-Там должен быть пожарный выход. По нему мы сможем спуститься вниз, а там уехать.
-Уехать на чём?
-Не знаю. Мы что-нибудь придумаем. Бери девку , и пошли.
Мы забаррикадировали дверь в приёмную, взяли Леру и понесли к окну. Дверь пронзили десятки выстрелов.
-О, чёрт!
-Давай быстрее! – прокричал брат.
Он перешагнул через раму и встал на пожарную лестницу.  Теперь была очередь Леры. Она как-то отрешённо ко всему относилась: было такое чувство, что она не могла понять что с ней происходит. Я вышел последним. Раздался звук ломающейся двери.
-Они её могут сломать в любую минуту – нужно торопиться!
Это был третий этаж, но мы спускались очень быстро. Находясь на этаже втором, мы увидели тех парней, что стреляли в нас. Пули будто притягивались к нам, но как-то странно обходили стороной. Слава Богу. Еле спустились, но это ещё не конец. Из-за угла шёл какой-то парень в пиджаке, размахивая ключами от машины.
-Терпение, терпение. – говорил брат.
Клерк подошёл к чёрной Ауди.
-Пошли!
Мы быстро добежали до клерка. Брат вырубил его одним ударом. Вместе насильно затолкали на заднее сидение автомобиля Леру , сам я сел там же. Теперь мы поехали. Выстрелами прошлись по нашей крыше.
-Ублюдки помяли крышу! Ненавижу!
Мы были уже на шоссе.
-Куда едим, умник?
-Нужно ехать к моим родителям – у них можно перекантоваться. – сказал я.
Заодно нужно было взять справку из богадельни о моём состоянии здоровья. Посмотрел на Леру: она вся дрожала, взгляд падал куда-то в пустоту, челюсть тряслась. Снял свой пиджак и накрыл её, прижав к себе.
-Я не знаю, где живут твои родители!  Говори конкретнее.
-Сейчас, нужно только вспомнить по какой дороге ехать…
-Да ты скажи адрес, да и всё!
-Город Митров, от нашего города тысяча километров.
-Митров? Я знаю его. На Урал, так на Урал.
Машина неспешно ехала, а я пытался переварить всё, что произошло и что произойдёт. Становилось страшно. Взглянул на Леру. Бедная Лера. Но что она имела ввиду когда говорила, что она любит только Арсана и что я для неё никто? Должно быть, она хотела просто спасти меня, оберечь от лишних проблем. Но не получилось… Нужно было бы позвонить Алексу, ведь он станет меня искать. Набрал номер телефона. Гудки.
-Ало, Алекс.
-Эй, с кем ты там разговариваешь? – спросил брат.
-Да, да Ерик, я тебя слушаю.
Прижал динамик ладонью.
-Мне нужно предупредить своего лучшего  друга – он ведь будет меня искать.
-И пусть ищет! Лучше пусть ищет он,  чем Арсан и милиция.
От динамика доносилось шипение.
-Ало, Ерик, ало. Я тебя не слышу, Ерик.
-Мне нужно с ним поговорить, брат.
-Нет, не нужно. Ты подумай сам – если он начнёт искать, то он обязательно приедет тебя спасать, или что-нибудь ещё. Ты разве его не знаешь? Он всегда делает по-своему.
Мне стало дурно. А откуда он знает про Алекса?
-Ты знаешь Алекса?
Брат замолчал и улыбнулся.
-Нет, я просто знаю лучших друзей и их повадки, большинство из них так и поступает.
-Тогда я должен хотя бы с ним просто поговорить. Зачем я ему звонил?
-Нет, не должен. – настаивал брат.
-Да почему?
-Короче, дай мне телефон.
-Зачем?
Но не успел я задать вопрос, как брат вырвал у меня телефонную трубку и выкинул его под колёса.
-Что ты сделал! Для чего?!
-Я продлил нам жизнь.
Мне нечего было ему возразить – он был прав. Мои глаза постепенно закрывались, но я всё ещё ощущал рёв мотора и дрожание Леры у меня на груди. В какой-то момент я уснул.»
-Нелегко, да? Всегда нелегко. Ты вкладываешь в человека всё, что только возможно, ты хочешь быть с ней, а она… Она просто тебя использует. Ты метешься из угла в угол, выкурена ни одна пачка сигарет, а ты так и не понял, что ты ей не дал. Может у неё уже есть парень? Может ты уже опоздал на пару лет, зим, весенних вечеров новолуньем? Всё это дерьмо собачье! Это всё россказни! Это бред!
Пепельница перевернулась. Вдруг дрожащая рука потянулась к пачке сигарет. Сигарета в дрожащих губах, а в дрожащих руках зажигалка. Прикурил. Успокаивающий нервы и уничтожающий изнутри вдох. Чувство запертой свободы. Свободы в одной пачке, в одной сигарете, которая делает из каждого приверженца раба. Навсегда. Прокашлялся.
«Двадцать четвертое декабря.
-Эй, парень, как тебя там?
-Ерик. – сказал я спросони.
-Да, Ерик, поведи машину. Я устал и хочу спать.
Вокруг было ещё темно. Из лобового стекла была видна протяжённая дорога, которой не было ни конца, ни края.
-А куда ехать?
-Езжай прямо – не ошибёшься, а потом я тебя сменю.
-Сменишь?
-Да.
-Хорошо.
Брат уснул. Хотел посмотреть который час, но брат выкинул мой телефон. Лера тоже спала, периодически вздрагивая во сне. Пристегнулся , нажал на педаль газа и поехал. Монотонная дорога оцепило моё поле зрения. Изредка проезжали навстречу машины,  в основном грузовики. Опасности не было. Напряжённости не было. И , незаметно для себя, я стал говорить сам с собой. Такое часто бывало, но сейчас это было особенно.
-Куда я еду? А, точно, к родителям. Нужно переждать время, да заодно взять справку о том, что со мной всё в порядке в этой долбанной лечебнице! Какое они имеют право требовать с меня такие справки? Критины. Слава богу, что с Лерой всё в порядке. Вот она, моя малышка, лежит на заднем сидении, бледная и трясущаяся от пережитого. А может от холода?
Остановил машину, снял куртку и накрыл Леру.
-Так-то лучше. Намного лучше. Но, всё-таки, почему она тогда сказала, что любит только этого, как его там…А , Арсана? Наверное, она хотела прикрыть меня. А если нет? Чёрт, я уже неоднократно думаю об этом. Меня это просто сводит с ума! Что она имел ввиду? Что? А что, если она меня не любит, а просто развлекается со мной за десять минут до ухода с работы? Ведь она постоянно возвращалась к Арсану. Может быть, я её похитил? Я похититель? Боже мой, меня ждёт тюрьма. Какая-то девушка сигналит . Может подвезти её? Не знаю, у меня уже столько народу, да такие трудности нахлынули… Не знаю. Спрошу у неё.
Остановился на обочине. К моему окну подошла девушка в длинном красивом пальто чёрного цвета. Её волосы были совсем белыми – настоящая блондинка. Смотрелось красиво.
-Привет. Тебя до куда?
-А мне двадцать километров по прямой, там деревня будет – вот там я и живу. Подбросишь?
Почему-то она внушала доверие. Это трудно было объяснить, но это было наверняка. Сама она была очень красивой. Отказать такой девушке сложно.
-Тебе сложно отказать. – сказал с улыбкой.
Она тоже улыбнулась. Села. Дверь захлопнулась. Нажал на педаль газа. Она обернулась.
-Это тоже попутчики до деревни Сломкино?
-Почти. Нам чуть дальше.
-Ааа.
Посмотрела на Леру. Молчание.
-Она красивая. Твоя?
-Не знаю.
Улыбнулась.
-Как это не знаешь? У тебя под носом такая красивая девушка, а ты не знаешь твоя она, или нет?
-Ну, я считаю, что девушка не вещь, чтобы присваивать ей ярлык «моя» или чья-то ещё.
-О, а ты благородный рыцарь значит?
-В какой-то мере.
-В какой-то мере, но вы уже успели совокупиться , как кролики?
-Откуда ты знаешь?
-А тут сложно не знать. Ты же любишь всё красивое: красивые машины, красивые женщины. Если бы я была толстой уродкой, то ты бы меня никогда бы не подвёз.
-Нет, это не правда! Внешность не имеет значение.
-Хорошо. Представь, что я не толстая уродка, а такая,  обычная девушка, немного толстоватая, но в целом не дурная, но точно не в твоём вкусе. Ты бы стал со мной встречаться?
Я улыбнулся в ответ.
-Послушай, это сложный вопрос: тут всё зависит от обстоятельств.
-Нет, тут намного проще. Знаешь, чтобы ты ответил на моё признание в любви? Ты бы сказал как все порядочные мужики : «Ты хорошая, красивая, умная, но мне тебе нечего дать, я тебя не люблю, прости..,» Зато меня ты бы трахнул бы с радостью и даже по пьяне, а если бы я ответила «да» на твоё предложение руки и сердца, то ты бы вообще обрадовался.
Я смутился.
-Послушай, к чему ты вообще клонишь? Что ты хочешь от меня? Я тебя просто подвожу, вот ты просто и сиди в машине, пока не приехали в твою Козульку, или как её там.
-Просто меня умиляет какое ты дерьмо.
-Так, всё, выходи.
Я сбавил скорость.
-Ты думаешь, что ты сможешь ей дать больше, чем Арсан?
-Что?! Откуда ты знаешь про Арсана?! Ты одна из его людей, да?! Выметайся, тварь!
-У тебя нет того, что есть у Арсана, понимаешь? У тебя нет всей той мишуры: репутации, славы, денег. Ты просто пустышка, всегда был и всегда ей будешь – маленькой детской пустышкой!
Остановился.
-Проваливай!
-Ну, что , ты удовлетворил своё мужское эго?
Я наклонился, чтобы открыть её дверь и вытолкать наружу. Вдруг, неожиданно она достала что-то острое и воткнула мне в плечо. Я заорал от  невероятной боли.
Открыл глаза: передо мной руль, а Лера с братом спят.
-Я уснул? Ничего не было?
Странно то, что я как ехал, так и ехал, не сбавляя скорости и не останавливаясь. Нужно было остановиться. Припарковал машину на обочине. Поставил на ручник. Расстегнул рубашку и посмотрел на плечо.
-Твою мать! На нём какая-то царапина. – произнёс вслух.
-Что такое? – сказал спросони брат.
-Брат, посмотри, у меня здесь есть что-нибудь?
-Да ничего у тебя там нету. Ты только людей будишь.
-Ты представляешь, сейчас какая-то девчонка меня проколола чем-то! Вот, посмотри, вот здесь след остался, даже рубашка порвана.
-Парень, пей меньше стероидов и напрягайся меньше чтобы рубашки не рвались.
Он осмотрел меня.
-Хотя, нет, ты итак дохловат. 
-Брат, да я серьёзно, посмотри! Вот тут шрам!
Он сделал недовольное выражение лица.
-Ладно, давай я поведу, а ты иди поспи. Видимо, ты перенервничал. А то мало ли, убьёт ещё во сне.
Я не стал с ним спорить и тут же поменялся местами. Положив голову Леры к себе на колени и укрыв её курткой плотнее, я начал смотреть в окно. Уснуть было уже невозможно – что-то происходило со мной, что мне особенно не нравилось. Панорама менялась быстро, и скоро наступил рассвет. Огромное Солнце поднялось прямо над нами, и дорога осветилась. Хорошо. Теперь достаточно хорошо видно, но всё ещё было раннее утро. Так мне казалось. Брат посмотрел в одно из зеркал. Наши взгляды встретились. Он улыбнулся.
-Ты всё ещё не спишь? Мы сменились наверное часа три, или четыре назад.
-Я не могу уснуть…
-А, понятно. – продолжил он, после небольшой задержки. Всё думаешь о произошедшем?
-В последнее время я слишком много думаю.
-Мы все, брат, мы все.
Он посмотрел на неё, на Леру.
-Она стоит того?
Меня пробрала дрожь – казалось, что почти точь-в-точь такой же вопрос мне сегодня задавали с утра.
-А почему ты спрашиваешь?
-Ты ответь на вопрос.
Вздохнул.
-Да, она того стоит.
-То-то же.
-А всё-таки, зачем тебе это?
Он засмеялся. Замолчал. Теперь его взгляд погрустнел, хотя он хотел сделать его задорным. Я впервые у брата увидел такой взгляд. Прокашлялся, будто что-то собираясь сказать, но в последний момент он передумал и продолжил ехать дальше.
-Почему молчишь?
-Ты всерьёз хочешь знать почему мне это интересно?
-Да.
Усмехнулся.
-Просто, брат, мне знакомо это чувство, когда ты готов отдать за человека всё, что имеешь. У меня был такой человек.
-У тебя была девушка?
-Да. Но там всё было сложно, настолько сложно, что я до сих пор не знаю как мне ходить по лезвию ножа.
-Стой. О чём ты говоришь? Какое лезвие ножа?
Он посмотрел на неё. Она начала просыпаться. Я испугался, что мы своими басовыми голосами пробудили прекрасный цветок, который ещё дрожал от предыдущих событий. Он опять улыбнулся.
-Почему ты улыбаешься и ничего не говоришь?
-Послушай, Ерик, надеюсь, что мне никогда не придётся рассказывать тебе эту историю. А если я окажусь неправ, то ты полностью повторишь её. Полностью. Только концовка будет другой.
-Какой?
Он молчал.
-Какой?! – вскрикнул я.
Лера окончательно проснулась. Я замолчал.
-Воды, дайте мне воды! – сказала она.
-Лера, тише, не переживай, всё хорошо.
-Где я?
-Ты разве не помнишь?
Она замерла на мгновение, а после вскрикнула так сильно.
-Воды! Дайте мне воды!
-Твою мать, Ерик, дай ты ей чёртовой воды!
Я полез на переднее сидение искать воду, но воды как назло там не было.
-Тут нет воды!
Она не останавливалась.
-Хорошо, скоро тут будет деревня, заедем за водой.
-Сколько ехать?
-Километров пять , может, ещё.
Это та самая деревня, куда я должен был подвезти ту ненормальную?
-Послушай, может мы не поедем в ту деревню? Та тварь, которая проткнула меня, просила подвезти именно в эту деревню!
-Воды! Воды! – начала уже кричать по слогам.
-Заткни ей рот, или я ей заткну!
Я хотел прижать её к себе, но она отталкивала меня с такой силой, что трудно было ей что-то противопоставить.
-Она не даёт! Лера, тише, пожалуйста, тише, мы почти приехали.
-Воды! Воды!!
-Вот что, умник, если ты всё ещё веришь в басни про то, что тебя убивала агентша 007, то теперь тебе пора о них резко забыть – мы едем в деревню.
-Ладно, ладно! Только побыстрее, пожалуйста!
Брат вдавил педаль газа в пол.
-Наверное, пару километров. Да сейчас мы сократим!
Панорама стала ещё быстрее. Вдруг за окном в этом шуме, хаосе и напряжении, я увидел табличку: Деревня Сломкино – один километр.
-Это та самая деревня! Это Сломкино! Брат, это Сломкино! Та стерва говорила мне о ней, говорила отвезти её сюда!
-Послушай, заткнись! Заткнись! Не мешай! Я сейчас взорвусь!
-Воды! Дайте воды! Воды!
Мои уши заложило, а брат вцепился в руль так, что было такое чувство, что он его сейчас вырвет. Ухабы чувствовались вместе с отбитыми ягодицами и скрипящей подвеской. Улицы этого населённого пункта вмиг стали пыльными после того, как брат въехал на главную.
-Нас так быстро не возьмёшь! Сейчас тут должен быть где-то магазин: в деревне всегда так.
Педаль газа снова была выжита полностью.
-Вон он! Вон он! Остановись, брат! Я сейчас! Я быстро! – закричал я, увидев продуктовый магазин.
Он остановился. Я быстро выбежал, и, как в бреду, протянул толстой продавщице дрожащими руками сто рублей.
-Дайте два литра минералки.
Она, взяв купюру и медленно положив её в кассу, так же медленно прошла к упаковке минеральной воды и достала две бутылки.
-Быстрее! – невольно вскрикнул я.
-Ишь , чего кричит! Напьются, а потом кричат! Ходят тут, алкоголики местные!
Она поставила, взяв их, я побежал быстрее пули.
-Воды! Воды! – протяжно кричала Лера.
-Давай, брат, быстрее!
Кинул бутылку. Он открыл и дал ей. Она долго и жадно пила. Минералка вливалась в неё так быстро, что она непроизвольно разлилась по её блузке.
-Воды! Ещё!
Я кинул ещё бутылку и тут же побежал в магазин. Продавщица смотрела на меня удивлёнными глазами.
-Дайте ещё пять бутылок Хан Куля и побыстрее, пожалуйста.
Она продолжала пялиться.
-А что, случилось чего? Кому-то плохо? Ты скажи, родной, я вызову скорую, у нас , вон, сосед по дому – врач.
-Быстрее, прошу тебя, быстрее!
Она дала упаковку, а я ей ещё одну сотку. Сдачу забирать не стал – не до этого сейчас было.
Выбежав, увидел пыльную Ауди, счастливого брата и Леру, которая дышала полной грудью, подняв глаза вверх. Моё сердце пело от радости.
-Ну, всё, Ерик, жива твоя девка, жива.
Он посмотрел на упаковку минеральной воды.
-Да…- протяжно сказал. – А ты запасливый.
 -Я… Да я…Я просто думал, что…
-Садись, поехали. До твоих родителей ещё полдня дороги.
-Полдня?
-Да. Скоро уже будем там.
-Хорошо.
Сел в машину. Лера сидела рядом. Грязная, облитая и заплаканная, она сидела теперь молча. Казалось, что в её сердце наступила тишина.
-Как ты себя чувствуешь, Лера?
Она молчала. Но осмотрев её невооружённым взглядом, я понял, что ей нужна одежда.
-Брат, ей нужно одежду подыскать, да помыться где-нибудь.
-Да, и нам с тобой, кстати, тоже.
Посмотрелся в зеркало, а потом на брата – в самом деле, мы были такими же чумазыми и грязными.
-Ну что, машинист, поедем к твоим, или где-нибудь здесь перекантуемся?
-А сколько до моих ещё?
-Часов семь.
Посмотрел на Леру.
-Лера, ты как?
Она молчала. Было и дураку понятно, что она обозлилась на меня. Но почему? Я ведь спас её от этого психа Арсана. Как бы то ни было, нам нужно было подождать пару дней у моих родителей , а потом уже снова возвращаться в город . Я бы устроился доктором по специальности и начал бы зарабатывать ту зарплату, которую я действительно заслуживаю. Она, если хотела бы, то могла бы вернуться к этому Арсану. К чёрту, я переживу потерю. Наверно. А если нет?
-Ау! – сказал вдруг неожиданно брат, когда я делал какие-то пометки в дневнике.- Ты пишешь сколько раз у тебя был стул и какого цвета?
-Нет.
-А если это не настолько важно, тогда почему ты молчишь и не хочешь отвечать на мой вопрос?
-Ты имеешь ввиду…
-Да, я имею ввиду то, что нам нужно бы определиться куда мы всё-таки рванём.
Я оглянулся: эта деревня мне не нравилась абсолютно. Да, и к тому же, в моей голове всё ещё свежи воспоминания от этой ненормальной, которая пыталась мне сделать какой-то вред. Ведь это было, это было совершенно точно.
-А сколько сейчас время?
-Он взглянул на свои наручные часы: сейчас три часа дня.
-Уже три часа дня?
-Да.
Вдруг я почувствовал сильный голод. Странно, за всё предыдущее время это чувство будто, как само собой разумеющимся образом, исчезло. А теперь, когда брат сказал который час, оно появилось и с такой силой, что нужно было что-то съесть.
-Ты хочешь есть? – спросил я брата.
-Ты ещё спрашиваешь? Конечно! Я изнываю от голода. Ничего не ел вторые сутки. Да, я думаю что ты и твоя молчаливая подруга тоже не прочь перекусить что-нибудь.
-Нам нужно тогда остаться здесь, но только на час. За это время мы сможем поесть, привести себя в порядок и снова поехать. Заодно я свяжусь со своими родителями, чтобы наверняка знать о правильности наших действий.
-Спросишь правильно ли мы поступаем?
-Да нет, конечно. Нужно удостовериться в том, что они ещё в городе и что они смогут встретить нас, когда мы приедем. Не на голые стены же нам приезжать.
-И правда.
Все замолчали.
-Решено: я «за»! – сказал брат.
-«За»! – сказала Лера.
-«За» - подтвердил я.
 Услышав всеобщее подтверждение, я изрядно озадачился. Нужно было где-то найти какой-то домик, потому что на что-то вроде отеля рассчитывать в этой глуши было трудно. Пошёл обратно в магазин. У толстой продавщицы глаза просто «вывалились». Она смотрела на меня, а потом будто что-то одёрнуло её , и она начала быстро собирать всю оставшуюся минералку.
-Сейчас, родненький, сейчас, хоть за даром, сейчас. –впопыхах повторяла она.
Я улыбнулся.
-Нет, спасибо, уже всё… Уже всё хорошо.
-Всё хорошо?  Ну и слава Богу. – с облегчением вздохнула.
-Да, слава. Слушайте, а у вас можно тут где-нибудь остановиться? Нам нужно помыться, да поесть, а потом опять в дорогу. Буквально на часок.
-А, как гости, да?
-Ну, что-то вроде этого.
-Так я вас быстро провожу! Тут одна бабулька у нас есть, так она к себе водит приезжих, моет их, кормит, а они ей и платят.
-Хорошо, спасибо.
Мы вышли из сельпо. Пока она закрывала магазин, я подошёл к своим.
-Она сказала, что можно. Тут вроде какая-то старуха есть, которая может накормить и дать помыться.
-Чудно. – сказал брат.
-Она меня сейчас проводит – тут нужно идти пешком.
Брат оглянулся и посмотрел на Леру, а потом на Ауди.
-Послушай, мне не нравится ни то, как выглядит она, ни то, что у нас слишком дорогая тачка для этой глуши. Могут украсть.
-Тогда мы пойдём с продавщицей пешком, а вы езжайте за нами. Где-нибудь там припаркуемся.
-Замётано.
-Ну, всё, родненький, пойдём. – сказала продавщица.
Мы пошли. Пыльная дорога и тихий звук нашей машины убаюкивал меня. Продавщица что-то рассказывала. Рассказывала про какие-то покосы, про какого-то Ильича, который в том году украл у них копну, спрашивала меня откуда мы, но я ей ничего не отвечал. Да и просто не мог: мысли погрузились в какую-то меланхолию, и вырвать их оттуда было бы очень сложно. В голове так и крутились мысли насчёт Леры, а потом насчёт той девушки, что ударила меня чем-то и скрылась. Но сейчас мы просто шли отдохнуть, отдохнуть от всего того, что происходило почти последнюю неделю.
-Ну, вот мы и пришли.
-Как? Уже пришли? Так быстро?
Машина остановилась.
-Да. Вот в этом доме баба Нюра вам всем и поможет.
Продавщица подошла в калитке и начала кричать хозяйку. Брат и Лера вышла. Лера была в моей куртке, которой я накрывал её ночью.
-Это и есть местный отель?
-Да. В принципе, нам же ненадолго, да? – спросил я брата.
-Нам нужно на час, не больше. После нужно будет ехать, а то не успеем. А я так хочу спать, что могу вырубиться прямо здесь.
-Тебе бы кофе.
-Мне бы поспать.
Из дома вышла пожилая старушка. Шла она еле-еле,  вразвалочку. Калитка открылась.
-Чего? – спросила старушка.
-Баба Нюра, встречай, вот тебе гостей тут привела. Ты уж покорми их, напои их, помой их, да спать положи.
-Нет, не нужно спать. Мы всего на часок.
-Вот, видишь какие они добропорядочные, хорошие! Возьми их к себе.
Старое, морщинистое лицо бабы Нюры сморщилось ещё больше. Ростом она была наверное метр пятьдесят. Ручки маленькие, сама сутулая, и голова подвязана расписным платком. Обыкновенная русская бабулька, коих полно .
-А чего мне будет? – спросила она.
Я подошёл к ней , достал из своего кармана две тысячи рублей и протянул ей. Взяв их, она направила купюру на свет, видимо, чтобы посмотреть, настоящая ли она. Потом потёрла её зачем-то. Со второй купюрой была такая же процедура. После всего этого, она положила деньги под платок и сказала:
-Ну, проходите, сейчас обед будет, а баня уже затоплена.
Посмотрев на своих, я кивнул головой. Брат запер машину, и мы зашли во двор. В будке лаяла дворняга довольно крупных размеров, в дали виднелся огород, а дом был настолько старый, что он уже явно был перекошен налево. Кругом всё было усыпано снегом и ноги, попадая в большие охапки, в считанные секунды становились мокрыми. Баба Нюра зашла в развалившийся дом и на ходу спросила:
-Вы сначала есть будете, аль в баню пойдёте?
Мы посмотрели с братом друг на друга, а потом я посмотрел на Леру. Она, поймав мой взгляд, тут же отвела свой. Мы снова молчали.
-Есть, баба Нюра.
-О. – протяжно протянула она. – Тогда проходите, уже всё наложено!
Мы прошли. Перед нами предстали , наверное, с десяток различных тарелок и сковород. Стол стоял в зале этого небольшого домика. Внутри он был приличнее, чем снаружи , но всё-таки чувствовалась его древность. Странно, почему уже всё накрыто? И накрыто недурно: запеченный картофель в небольшой чёрной кастрюле, огурцы, пожаренная курица, салаты… Откуда это всё, и когда она успела это всё приготовить? Старуха ушла.
-Пойду вам баню налажу.
Брат посмотрел на меня.
-Ну, и долго мы так будем стоять? Впервые еду увидели? Давайте есть!
Все сели за стол и принялись неустанно есть. У Леры был довольно хороший аппетит: она уплетала всё, что только попадалось под руку, заедая куском чёрного хлеба. Брат тоже не особо жаловался на бабушкино гостеприимство. Но у меня было какое-то подозрение. Откуда она это всё взяла? Здесь что-то не так. Она готовила это. Изначально готовила.
-Точно! – вскрикнул я, вскочив из-за стола.- Это она меня ударила сегодня в машине! Она – ведьма!
Лера и брат посмотрели на меня опустошённым взглядом.
-Ты всё? – сказал брат.
Я сел. Все принялись есть дальше. Да, мои доводы здесь проходят слабо. Живот недовольно взбулькнул. Нужно было есть. Постепенно и я начал есть, а потом, как и все, ударился в бешенный аппетит. Было очень вкусно.
-О, вот это я наелся. – сказал брат, откинувшись на спинку старого скрипящего стула.
И в самом деле, всё было съедено примерно минут за десять. Теперь пустые тарелки гремели, стоя друг на друге и пошатываясь, а наши животы пухли от обжорства. Мы наелись так, как именно нам нужно было.
-Сейчас в баню, а потом поедем. Времени мало осталось.
-Твоя правда. Давай, иди в баню первой. – сказал брат Лере.
Я встал из-за стола и вышел из дома. Поймав старуху на пороге, я спросил:
-Послушайте, баба Нюра, у Вас есть что-нибудь для девушки? У неё одежда совсем грязная, а нам ехать ещё далеко.
-Ой, пушай вон свитер оденет.
Она повела меня за собой и показала на свитер, после чего ушла. Я обомлел. Это был точь-в-точь такой же свитер, в каком она была на дне рождения. Такой же переливающийся белыми оттенками с чёрными отливами. Такой же элегантный. Я потрогал его. Он был даже таким же мягким, и мне казалось, что от него веяло его теплом. Вдруг из избы вышла Лера с полотенцем. Она направлялась в баню.
-Лера, постой, Лера.
Она не обращала никакого внимания. Я схватил свитер и спрятал его за спиной. Хотел сделать подарок.
-Лера, да подожди же ты.
Она наконец-то остановилась. Встал перед ней. Смотрю в лицо. Она отводит глаза.
-Лера, в чём дело? Почему ты не разговариваешь со мной?
-Послушай, давай не будем начинать…
-Не будем начинать что? Лера, я не понимаю тебя, объясни.
Она ухмыльнулась недовольно и поставила левую руку на талию.
-Послушай, Ерик, я серьёзно не хочу начинать этот разговор.
-А я хочу! – вскрикнул я.- Я хочу прояснить ради чего я рисковал жизнью!
-Ах, значит ты рисковал жизнью, да?
-Да. А разве это было не заметно, по-твоему?
-По-моему, ты меня просто украл! Ты воспользовался мною как вещью, и после этого ты хочешь, чтобы я тебя любила?! Мне даже разговаривать с тобой противно!
-Послушай, но я ведь думал, что ты любишь меня. Ты ведь всегда об этом говорила…
-Я? Говорила? У нас с тобой был отличный секс, только и всего. Когда я тебе говорила, что люблю тебя?
-А разве секс ничего не решает? Разве то, что я входил в тебя, слился с тобой и стал с тобой единым целым, для тебя это пустое?
-Я думала, что для вас, парней, это тоже пустое.
-Ты кого имеешь ввиду? Арсана? Арсана, который трахал тебя для того, чтобы показать всю свою силу, всё своё мужество, да? Ты удовлетворяла не его член, а его мужское эго!
-Послушай, всё, хватит! Куда ты меня везёшь? Ты думаешь, что ты отвезёшь меня к своим родителям в их дворец, станешь принцем, а я стану твоей принцессой? Этого не будет, Ерик.
-Но почему? Почему этого не будет?
Она вздохнула.
-Потому, что я люблю Арсана. Понимаешь? Мне было с тобой хорошо, но я люблю Арсана. Я виновата перед Арсаном, и я знаю, что он меня ищет, что он меня ждёт.
-А я? Разве я тебя не люблю? Разве я не ловлю каждый твой взгляд? Разве я не ловлю каждый твой вдох, и не собираю каждый твой выдох в копилку своих самых лучших моментов? Разве я не лелею тебя, как цветок прекрасной красоты, и не даю тебе всё, что у меня есть? Может проблема в том, что у меня всего этого так мало: этих машин, денег, квартир. У меня даже работы последнее время не было. Мне пришлось устроиться продавцом в магазин для того, чтобы я смог видеть тебя. Видеть тебя каждые десять минут после твоей работы. Быть с тобой. Понимаешь?
Она убрала свой взгляд. Вновь убрала. Теперь она смотрела вниз.
-Прости… - вышло из её губ.
Я достал свитер из-за спины и протянул его ей.
-Это тот самый свитер, в котором ты мне сказал «люблю»? – тихо с улыбкой сказала она, принимая свитер.
-Нет, я сказал тебе без него. В нём ты уже думала над другим, над ним…
Я пошёл обратно в дом. На крыльце сидел брат и курил. Улыбка расплывалась на его лице. Лера пошла в баню, взяв свитер. А я подошёл к брату и сел рядом с ним на крыльцо.
-Будешь? – спросил он меня, протягивая сигарету.
-Нет, спасибо. Не курю.
-Хорошо. Хорошая привычка. Я бы и сам не курил, да только не могу уже теперь.
-Слушай, а что за история, которую ты мне так не хочешь рассказывать?
Он усмехнулся.
-У тебя ускользнуло одеяло из рук, но ты всё ещё видишь его. А пока ты его можешь видеть, мысленно ты всегда будешь с ним. А значит, история ещё не закончилась.
-Брат, мне сейчас не до метафор и философии…
-А, точно, тебя же бросила девушка, которая даже и не была с тобой, но зато ты её спас от босса-любовника-узурпатора, расстрелял всю контору, угнал машину – и всё это ради неё. Похвально, слушай. Тебе нужно срочно влюбиться в Родину и идти работать в спецназ. Она то уж точно оценит твой вклад.
У него проскользнула улыбка, а у меня сжались кулаки. Я не смог выдержать и наконец, взял его за грудки и начал трясти.
-О чём ты говоришь?! Да как ты смеешь?! Она же ведь была со мной! Я тебе точно говорю, мы были с ней вместе! Я был в её теле и каждый раз кончал в этот долбанный презерватив, а она говорила о том, что ей нравится чувствовать моё семя! Ты представляешь?! Ей нравится чувствовать моё семя! Она хочет меня! Ты не прав! Слышишь?! Ты слышишь меня?!
Моё лицо покраснело от злости, но он, в то же время, был совершенно беспристрастен, и пока я его тряс, он спокойно смотрел мне в глаза без единой эмоции. Наконец, я закончил говорить. Мне было больше нечего сказать. Отпустил. Сел. Начал глубоко дышать.
-Может всё-таки хочешь покурить? Порой может полегчать. Поверь, брат.
-Давай.
Он дал мне сигарету, подкурил. Я вдохнул. Кашель. Слёзы.
-Дыши глубже, дыши глубже.
Состояние опьянения и какой-то безразличности. Меланхолия охватила меня, и перед глазами было лишь её лицо. С каждой новой затяжкой становилось всё легче и легче курить, и , странно, но я отпустил её. Если она любит его, то пусть будет с ним.
-Пусть идёт. – сказал я.
-Пусть идёт. Ты прав. Ты найдёшь себе лучше.
-Да, я найду себе лучше.
-Таких, как она, много, а ты один.
-Да, а я один.
-Она не оценила твоей любви, а ты хотел что-то вложить, что-то дать ей.
-Да, я готов был отдать весь мир.
-И отдал. Теперь ты сидишь в каком-то домике.
-Да! Я сижу в домике неизвестно где, а она моется, и моется за мой счёт!
-За твой счёт. Ты ей даёшь всё, а она играется с тобой и выбирает другого.
-Она выбирает другого!
-И пусть – ты ведь лучше её.
-Да, я лучше!
-И ты переживёшь!
-И я переживу!
В этот момент чувства нахлынули на меня так сильно, что я готов был обнять брата в благодарность за поддержку. Но когда я повернулся, то его вообще не было.
-Брат, брат, ты где?
Он вышел из сеней.
-Здесь я.
-Ты сейчас ничего не говорил?
-Нет. А должен был?
-Нет, неважно. Не бери в голову.
Всё равно я смогу найти себе лучше. Ведь таких, как она, слишком много. Но вдруг она вышла из бани. Её красивые длинные чёрные волосы спускались шёлковым водопадом с её плеч, а стройное и подтянутое тело было одето в красивый свитер и короткую юбку. У меня непроизвольно открыл рот.
-Эй, ты. Если отпустил – то отпускай, если держишься, то борись. – сказал брат.
-Я, да я…Я! – пытался сказать что-то невнятное, но она уже подошла к нам.
-С лёгким паром. – сказал ей брат.
-Спасибо.
Она прошла в дом. Дверь закрылась. Брат взглянул на свои часы.
-Нужно ехать. Она куда?
-Кто?
-Как кто? Она, девка твоя.
-Я не знаю, я так и не понял…
-Ты , как всегда, ничего не понимаешь, но хочешь что-то изменить, да?
Ответить было нечем. Он вошёл в избу, а я продолжил сидеть на крыльце. В руках уже третья по счёту сигарета, а в мыслях такая путаница, что вряд ли можно было бы сказать, что я здоров. Он вышел.
-Сколько у тебя осталось?
-Денег?
-Нет, конечно, я имею ввиду сколько у тебя осталось нежных слов, поцелуев и метафор для барышни, что выползла в заплаканном состоянии из бани!
-Она плакала?
-Кончай тупить! Сколько у тебя денег?
Я как отрезвел.
-А, денег. Тысяча осталась.
-Дай ей на автобус, пусть едет обратно.
-Она так сказала?
-Да, она.
-Хорошо.
Я порыскал в своих карманах и вытащил купюру в тысячу рублей. Вдруг вышла Лера с каким-то пакетом и в каких-то сапожках. На глазах у неё были очки. Подойдя ко мне, она взяла тысячу и ничего не сказала. А я ничего и не спросил.
-Уедешь сама. Ерик, поехали.
-Пока, Эрнест. – сказала она на прощание.
Эрнест? Это было что-то до боли знакомое, невыразимо знакомое. Чувство , что обращаются ко мне, а обращаются на самом деле к совсем другому человеку.
-Пока, Лера. – сказал брат.
Я посмотрел на обоих, но никто из них не переглянулся взглядом со мной.
-Послушай, почему она попрощалась с тобой? И значит, тебя зовут Эрнест, да? Это твоё подлинное имя? Почему она попрощалось с тобой?
Мы сели в машину. Я не переставал спрашивать. Ауди завелась. Мы поехали.
-Почему ты молчишь, Эрнест?
-Не называй меня так. – тихим и спокойным голосом сказал брат.
-Почему? Ты ведь Эрнест! Она ведь тебя так назвала! Что между вами, а? Что между вами было, твою мать? А, Эрнест?
-Не называй меня так потому, что это не моё имя.
-А какое твоё имя?
-Моё имя брат.
-Брат? Так тебя назвали родители? Ты что, родился в семье душевнобольных что ли? Отвечай! Я хочу ответы, Эрнест!
Он остановился и схватил меня за грудки, ударив головой о стекло.
-Заткнись! Ты не понимаешь! Ты слышишь? Ты не понимаешь! Ещё не время для того, чтобы я рассказал тебе историю. Может быть всё ещё будет по-другому, брат. Может быть.
Отпустил. Мы долго смотрели друг другу в глаза.
-Нужно ехать. – сказал он.
Снял с ручника, и перед нами показалась табличка «деревня Сломкино» перечёркнутая красными полосками. Мы молчали. Лишь только рёв мотора говорил с тишиной. Странно, мы хотели уехать оттуда в четыре, но уже давно было около пяти, если не больше, т.к. уже светало. Или может быть здесь просто другое время суток. Как давно мы едем, и сколько мы проехали? Не знаю. Не с чем сравнить, нечего сказать. Знаю лишь только то, что в моей голове были тысячи вопросов, но спросить их было некого. Посмотрел на брата. Его непроницаемое лицо ни о чём мне не говорило. Скорее, оно было как всегда нервным. Может быть, он пережил тяжёлую утрату? И почему его назвали Эрнестом? Почему? Что произошло там, в этой деревне? И откуда он её знает?
-Я знаю, почему ты бросился мне помогать её спасать.
-Да? – удивлённо спросил он. – И почему же?
-Потому что у тебя с ней что-то было! Ты трахал её, да? У тебя с ней был секс?
Он сморщился.
-Нет, это нормально, брат, я говорил с ней, для неё секс это как оплата в супермаркете кредиткой, так что ты можешь поделиться вашим опытом. А тебе как больше нравится: когда она сверху, или когда она снизу? Сверху, по-моему, она лучше, да? Столько напора.
-Послушай, хватит.
-Нет, нихера не хватит! Ты слышишь?! Не хватит! Я хочу ответы на вопросы, тебе ясно?! И ты дашь мне эти ответы! Ты просто обязан! Ты слышишь?! Ты обязан дать мне эти чёртовы ответы!
-Да хватит! Ты не знаешь того, о чём спрашиваешь!
-Нет, я знаю! Ты с ней был так любезен, оберегал её! Неужели ты трахнул её когда я покупал минералку? У тебя что ли совсем не работает? Ты попей жень шень , должно полегчать!
-Я сказал хватит!
Скорость видимо набралась. Автомобиль стал ехать намного быстрее, а мы оба вскипятились не на шутку. Меня даже трясло всего.
-Да мало ли что ты сказал! Мало ли! Тебе ясно? Зачем ты меня позвал с собой к Лере?! Зачем ты пошёл со мной к ней? Ты знал, да? Ты знал, что он будет там? Ты знал всё и про дачу? Ты же знаешь её имя!
-Да мало ли что я знаю! Ты повторяешь её имя сам!
-А ты? Ты не повторяешь? По-моему, ты повторяешь её имя больше, чем я! Ты её любишь?
-Остановись! Я могу разозлиться!
-И что ты мне сделаешь? Прошибёшь меня своим взглядом? Я ненавижу тебя! Ты сжёг мою квартиру? Ты специально всё подстроил, с самого начала! Я знал, что это ты всё подстроил! До тебя всё было хорошо! Ты слышишь?
-Ах, значит всё было хорошо? Хорошо было быть фалоэмитатором? Тебе же так нравилось? Ты всадишь ей по-быстрому за десять минут, а потом оставшиеся сутки думаешь о прекрасном домике на берегу моря, где только вы вдвоём! Тебе же так нравилось, сосунок!
-Я сосунок? Я сосунок?! Зачем ты едешь к моим родителям? Что ты хочешь от них? У нас ничего нет! Ты понял! Останови машину! Останови машину, я тебе сказал!
-Только через твой труп!
-Через мой труп? Скорее я убью тебя!
Я вцепился в руль и начал крутить в разные стороны. Было уже очень темно, чтобы что-то разглядеть: фары ближнего света светли слишком лаконично.
-Отдай, ты слышишь, отдай!
Вдруг я перестал чувствовать то, что машина едет по дороге. Мы как будто летели. Я успел открыть дверь брата, и вытолкнул его ногами. Он выпал.
-Катись в ад, сука!
Парение продолжилось. Внезапно почувствовал резкий удар, ещё удар, ещё один. Я потерял сознание.»
Рука прошлась по голове: всё ещё чувствовался шрам. Казалось, что он был с рождения на этой лысой голове, на самом темени.
-Чёрт!
Дневник полетел. Рука ещё раз потрогала рубец. Больно.
-Я тут сижу, читаю какие-то строки…А может меня вообще нет, а?
Пепел сигарет упал на пол. Густой туман из никотинового дыма вмиг охватил всю комнату.
-Правда, нет, ведь правда. Я должно быть сдох тогда, когда летел в этой машине. Спас ли я брата? Да он не брат мне даже был. Он… Он… Нет, я хочу больше читать. Вы слушаете меня, вы внимаете моим строкам лишь только потому, что я этого хочу, я умоляю вас послушать меня, я метаю бисер перед вами. Я хочу вам понравиться.
Ухмыльнулся.
-Правда. Вы думаете, что нет? Вы для меня страшнейший наркотик : я внимаю каждому плевку из вашего рта в жажде похвалы, но вы продолжаете искать изъяны. Вы упорно не видите меня, хотя я уже станцевал все танцы, издал все звуки…
Сбросил пепел.
-Неужели вам интересно это дерьмо? Неужели вам интересно то, как кто-то догорает, как свеча на новогоднем столе? Каждый любит пожалеть себя. У вас ведь есть множество средств развлечения: телевидение , интернет, эти долбанные социальные сети, девочки, мальчики, секс, клубы, наркотики, игра в любовь, в реальную жизнь, самоубийство… А может правда…Может и вас тоже нет? Патологически не существует?
Раздался гулкий смех. Встал. Подошёл к закрытой белой двери и начал долбить кулаком.
-Сестра, новокаина, дай новокаина! Сестра! Новокаина! Прошу, сестра!
К маленькому окошечку подошла сестра, одета по-монашески.
-Тише, не буянь. – сказала она.
-Сестра, дай новокаина, ну сестра!
-Нет. Нет новокаина. Кончился.
Раздались вопли. Ногти впились в деревянную дверь и со скрежетом прошлись сверху до низу. Звук ужасающий. Шум, гам.
-Сестра! Сестра! – протяжно кричал парень.
Вдруг дверь открылась. Вошли двое санитаров крупного телосложения.
-Перевяжите его! – сказала повелительным тоном сестра.
-Сестра, дай новокаина, сестра!
В её глазах была заметная печаль. Она достала крестик, перекрестила парня и помолилась.
-Ой, Господи, прости его душу грешную, помоги ему.
Он был уже перевязан.
-Сестра, что делать?
-Колите! Колите, голубчики, колите!
Один из санитаров достал большой шприц, другой перетянул руку.
-Сестра, нас ведь нет, сестра! Мы все мертвы! Мы даже не рождались, сестра!
Острая игла вонзилась в набухшую вену. Уснул.
-Вот и славно. – сказала сестра.
Все трое вышли и закрыли за собой дверь на замок. Тишина. Только тело в полумёртвом состоянии с открытым ртом лежало на кровати. Внезапно вдох. Вдох такой, как будто человек чуть не утонул. Такой вдох, такой же жадный, был у него. Выкинул вату, лежащую на вене.
-Видите? Даже это дерьмо мне уже не помогает.
Встал на колени, подполз к пачке сигарет и, смотря в окно, тихо прошептал:
-Я уже давно не сплю. Меня всё мучают кошмары.
Прикурил и сел, опираясь на стену. Одна нога была вытянута, а другая согнута. Голова опущена вниз. О чём-то задумчиво рассуждал в своей голове. Но не вслух. Вдруг внезапно порозовел, будто вспомнил что-то хорошее. Подполз к дневнику, валяющемуся под кроватью, открыл какую-то страницу.
-Хотите? А хотите, я вам почитаю? Дочитаю эту историю до конца? Вам же интересно знать, чем она закончится, да? Вижу, вижу блеск в ваших глазах. Какие-то задумчивые и меланхоличные . Должно быть, вы жалеете меня. Прошу вас, не стоит. Это пустое. Есть кое-что помимо того, что вы слышали ранее. Есть кое-что поинтереснее.
«Вдох. Открыл глаза. Кругом никого. Я всё ещё в машине. Голова и рука лежат на руле, как пристёгнутые. Хочу оторвать. Не получается : слишком сильная боль. Смотрю в левое боковое зеркало: оно разбито на кусочки. В одном из них я вижу своё лицо: оно полностью в крови, будто измазанное.
-Я жив? Не может быть. Этого ведь точно не может быть.
-Пс. – раздалось где-то шипение.
-А, это ты, да? Ты всё ещё жив? Ты везучий.
Никто не отвечал. Стон.
-И ты даже не поможешь мне? Ты вот так и оставишь меня здесь.
-Вставай! Ты должен встать! – прозвучал голос. Этот голос не был похож на голос брата. Он был намного нежнее, но в то же время, безусловно, принадлежал мужчине.
-Кто здесь, а? Кто это?
-Ты должен встать!
-Нет, никому я ничего не должен! Я здесь – разбитый на куски и никому ничего не должный мертвец.
-Ты ещё не мёртв, я тебе скажу, когда умереть. А теперь возьми себя в руки и делай то, что я тебе скажу. Пошевели своей левой рукой.
-Зачем?
-Я сказал – ты сделал. Пошевели.
Я через силу пошевелил ею.
-Она не шевелится!
-Пошевели ещё.
На удивление, рука в самом деле зашевелилась. Я смог сжимать и разжимать пальцы в кулак.
-О! Она зашевелилась!
-Теперь подними руку и попробуй ею покрутить.
Рука поднялась моментально. Была даже какая-то лёгкость в ней.
-Сделано.
-Теперь со всей силы, что есть в твоей левой руке, ударь себя по шее.
-По шее?
-Да, по шее.
Вдруг я обнаружил, что шея была тоже прикована к рулю.
-А куда бить?
-Просто ударь по шее.
Я отодвинул кулак левой руки на максимально возможное расстояние, задержал дыхание и ударил. Раздался щелчок и мой резкий вопль. Было очень больно.
-Это невыносимо!
-Нет, это выносимо. Теперь убери свою голову от руля.
-Как убрать?
-Просто тяни корпус назад и поднимай шею.
-Хорошо.
Как словом, так и делом: боль в шее немного утихла, так что мне не составило особого труда отодвинуться от руля.
-Я смог!
-Да, ты смог.
-Но шеей вертеть всё ещё трудно.
-Тебе пока не нужно ей вертеть.
Я посмотрел своим боковым зрением по сторонам: собеседника нигде не было.
-Я не вижу тебя. Где ты?
-Тебе не нужно меня видеть.
-То есть?
-Ты забыл? Я говорю – ты исполняешь. Ты хочешь добраться до цели?
-До какой? До дома родителей?
-Дом родителей – средство. Ты забыл про свою цель за все эти годы?
Я судорожно сотряснулся.
-Про какие ты цели говоришь? Я не понимаю, о чём ты!
-Значит, ещё не время…
-Какое время?
Собеседник молчал.
-Тш… Дай мне послушать тишину.
-Послушать тишину?
-Я сказал : тихо!
Я замолчал, но мысли так и бороздили мою голову из одной стороны в другую. Откуда этот парень? Что он хочет? И где он вообще? Может быть, это один из людей Арсана. Да, должно быть это так. Он сидит сзади, а в руке у него табельный ТТ. Два выстрела в голову , и…Нет, можно ведь проще. Удар по голове арматуре – и я умер. Правильно, так получилось: попал в автокатастрофу, пробило голову – несчастный случай.
-Ты так и не создал тишину. – сказал он.
-О чём ты?
-Твои мысли так и бороздят тебя вдоль и поперёк. Невозможно послушать тишину.
Ладно, чего он хочет?
-Что ты хочешь?
-Я хочу, чтобы ты сейчас резко повернул голову влево на счёт три.
-На счёт три?
-Раз.
-Эй, подожди!
-Два.
-Три!
Я, глубоко вдохнув, повернул резко голову влево. Щелчок. Крик. Теперь вправо. Шея прошла!
-У меня прошла шея!
-Я знаю.
Ноги вполне у меня ходили, так что я вышел из машины. Это было ужасное зрелище: она была полностью убитой, крыша вогнутой, а стекло пробито какой-то частью машины. Какой именно сейчас трудно было сказать.
-Эй, где ты? – окликнул я его.
-Я здесь.
-Где?
-Да здесь я!
Я оглянулся и повернулся вокруг своей оси – никого. А голос был настолько близко и отчётливо, что трудно было бы перепутать с чем-либо.
-Послушай, ты где? Ты же где-то рядом.
-Я в твоей голове.
-В моей голове?!
В отчаянии я сел на гравий, достал пачку сигарет и закурил.
-Я сошёл с ума…
-Да, ты сошёл с ума.
-У меня шизофрения?
-Очень может быть.
Затяжка. Клубы дыма в воздух.
-А как тебя зовут?
-У меня нет имени: ты же меня создал.
-Тогда я буду тебя звать Галюций.
-Галюций?
-Ты – глюк, а Галюций звучит очень красиво.
Усмехнулся.
-Я даю уже имена своим галлюцинациям.
-Ты раскис?
Я встал. Машина упала аккуратно возле шоссе, так что машины совсем рядом ездили с громадной скоростью. Хотел выйти на дорогу, чтобы больше никуда не идти.
-Стой! Встань!
-Послушай, Галюций, тебя вообще даже не существует. О чём ты говоришь?
-А тебя? А ты существуешь?
Усмехнулся.
-Уже нет.
Шаг вперёд к шоссе.
-Ты хочешь вернуть её? Она ещё ждёт тебя?
-О чём ты говоришь? Кто ждёт меня?
-Она, та, которую ты любишь.
-Лера?
-Да.
-Нет! Ты лжёшь, я говорил с ней! Она сказала, что между нами ничего не может быть!
-Да? Именно поэтому между вами ничего не было ещё начиная с дачи? Она без ума от тебя и без ума от того, что ты сделал.
-Она обвинила меня в том, что я похитил её, как дешёвку!
-Нет, неправда! Ты… Ты просто не понимаешь женщин, и вряд ли когда-нибудь понимал.
-В этом ты прав. Но если я не умею, то зачем начинать?
-Потому, что у тебя помимо неё есть ещё цель.
-Ещё цель? Какая?
Галюций овладел мной. Я даже не заметил то, что он быстро захватил меня и теперь я подчинялся тому, что он говорил.
-Твоя цель выше твоей любви и твоей жизни. Ты хочешь её получить?
-Ты сначала скажи, что это за цель.
-Во-первых, ты отойди от шоссе и сядь в машину.
Я так и сделал. Выкинул сигарету.
-Заводи.
-Нет, скажи, что за цель?
-Ещё не время – сейчас тебе нужно ехать к родителям.
-К родителям?
-Да, заводи.
Машина завелась. Крехтя и скрепя, она выехала с кювета и выехала на дорогу.
-Она ещё на ходу. Это просто невероятно.
-В этом мире всё невероятно. – заметил Галюций.
Теперь я ускорился и влился в трафик шоссе. Оставалось совсем недолго ехать до моего города. Уже виднелись высотки. Всю дорогу я молчал. Галюций тоже. Чёрт, я сошёл с ума. Как это возможно.
-Все люди сумасшедшие.
-Послушай, ты и мысли мои читаешь.
-Да.
-Чёрт. Я могу отдохнуть, побыть наедине?
-Да.
И он перестал говорить. А я увидел табличку с надписью: Митров 1 км. Внезапно предстали все старые высотки , пятиэтажки моего детства, а люди, всё так же проезжая мимо, смотрели на мою машину с удивлёнными глазами. Внезапно появился пост ГИБДД. Милиционер махнул жезлом. Притормозил.
-Здравствуйте. Старший лейтенант Креско. Предъявите Ваши документы.
-Скажи ему, что она будет жить.
-Кто она?
-Скажи просто и всё!
Мне не нравилось то, что предлагал Галюций, но документов у меня явно не было.
-Гражданин, Ваши документы.
Его лицо было непроникновенным. Сам он был здоровым, наверное, под метра два ростом.
-Она…- начал я.- Она будет жить…
-Что, простите?
-Она будет жить.
-Кто будет жить?
-Она.
Передо мной предстала самая странная картина в моей жизни: он, здоровенный мент, расплакался от этой фразы и встал на колени. Рыдая, сквозь слёзы он спросил ещё раз:
-Она правда будет жить?
-Она будет жить.
-Спасибо, спасибо!
Пока он рыдал, я вдавил педаль газа в пол и поехал.
-Галюций, что это было?
-О чём ты?
-Я говорю о здоровенном мужике, который разрыдался от шаблонной случайной фразы.
-Может, просто не такая она и шаблонная?
-Но откуда тебе знать кто там будет жить? Ведь я тебя создал.
-Да, ты. Ты создал для того, чтобы я тебе помогал.
-Ты как справочник?
-Можно сказать и так.
Всё это было очень странным. Откуда взялся этот Галюций? Это обычное сумасшествие? Тогда почему разрыдался этот мент? Что вообще происходит. Дорога становилась расплывчатой, такой же расплывчатой, как если глаза закрываются при желании поспать. Трудно было что-то видеть, а руль уже был практически не под моим контролем.
-Пристегнись и закрой глаза.
-Зачем?
-Ты опять забыл?! Я говорю – ты делаешь.
-А если я откажусь?
Вдруг я резко свернул вправо: ещё бы немного и я бы врезался в машину впереди меня. Может лучше поступить так, как он говорит? Выбора у меня не было.
-У тебя нет выбора. В противном случае, будут собирать твои остатки, и опознавать тело. Пристегнись и закрой глаза.
Я пристегнулся и как только закрыл глаза, мой разум словно выключили. Сколько это продолжалась, сказать точно нельзя. Мне показалось секундной. Резкий удар, скрежет металла. Я весь трясусь, страшно до жути. Глаза зажмурены с такой силой, что даже стало больно. Вдруг всё кончилось: машина больше никуда не ехала.
-Выходи из машины и садись на 136 автобус.
Боясь увидеть что-то страшное, я открывал глаза очень медленно, но после того, как открыл, я испугался не на шутку: в паре сантиметров возле моего горла был здоровенный кусок металла, который чуть не убил меня, а впереди была машина, от которой осталось разве что только название. Моя  машина была тоже смята, как клочок бумаги, но я остался жив. Посмотрел наверх: там был люк. Странно, я не помню чтобы он там был. Но вылез через него. Жив, здоров – слава богу. Или не богу? Или Галюцию? Спрыгнул со своей колымаги и подошёл к другой машине. В ней сидел человек, истекающий кровью. Его тело было разорвано пополам. Чёрт возьми, кто такой этот Галюций? С этой мыслью внезапно подъехал на ближайшую остановку 136 автобус. Побежал. Сел. Теперь страшная авария была видна только из окна.
-Чёрт, ведь это мог быть я, это меня могло так располосовать!
-Не могло.
-С чего ты решил, что не могло?
-Потому, что я знаю.
-Что ты знаешь? Ты знаешь кому жить, а кому умереть? Или ты решаешь судьбы? Кто ты вообще такой, а?
-Помнится, ты назвал меня Галюцием. Значит, для тебя я Галюций.
-Я для других? Ты сатана, бес, дьявол, бог, ангел? Кто ты такой?
Он замолчал, а я тем временем встал и вскрикнул:
-Кто ты такой?! Мне нужны ответы! Прямо сейчас!
Внезапно я оглянулся: весь автобус смотрел на меня, т.к. я разговаривал сам с собой. Я говорю сам с собой?
-Да. – ответил Галюций.
Мне стало стыдно. Сел на место. Грязное замёрзшее окно показывало панораму забытого города детства.
-На какой мне выходит? – спросил шёпотом.
Но люди не переставали пялиться на меня. Кто-то с осуждающим взглядом, кто-то покачивал головой.
-Выходи сейчас.
У меня всё ещё оставалась какая-то мелочь в кармане. Насчитав нужную сумму, я протянул её кондуктору. Автобус остановился. Вышел. Передо мной предстал до боли знакомый памятник Ленину.
-Я ,кажется, знаю куда мне идти.
-Я знаю, что ты знаешь, поэтому я позволяю тебе самому идти.
Он позволяет? Да кто он вообще такой?
-Я Галюций.
Он будто издевался надо мной: что-то внутри меня управляло мной, говорило со мной и в то же время издевалось надо мной. Я сошёл с ума, я снова сошёл с ума. Подошёл к знакомому киоску с мороженным, правда, он уже давно был не таким, как прежде: он был полностью погоревшим и исписанным какими-то граффити. Всё в этом городе настолько изменилось, настолько обветшало, что узнать в этом частичку какого-то детства представлялось просто невозможным. Я подошёл к киоску поближе, прикоснулся руками: это было что-то совсем другое. Что изменилось? Что я потерял здесь? Может поэтому мне пришлось вернуться?
-Не думай слишком много – просто иди домой. У тебя мало времени.
-Мало времени? О чём это ты?
-Узнаешь позже. Беги.
И я побежал. Побежал, оглядываясь на указатели улиц и пытаясь отыскать свою, до боли забытую и затёртую в своей памяти. Наконец-то вот она : Киреенского 64. Я жил в первом подъезде. Прошёл во двор. Во дворе стояли убогие машины, изредка встречались иномарки. Как далеко я ушёл от всего этого, как долго я пытался забыть всё это. И теперь, теперь я снова здесь? Это невероятно.
-Поднимешься?
-У меня нет выбора.
-Да, в этом ты прав. Выбора у тебя вообще нет.
Открыв старую деревянную дверь, я начал подниматься. Ступенька за ступенькой, шаг за шагом восстанавливали во мне что-то такое, что уже сложно было передать, какое-то былое чувство. Вот она, тридцать шестая квартира. Звонок в дверь.
-Да? – послышался мужской голос. Знакомый мужской голос.
-Здравствуй, папа.
Дверь спешно отворилась. Передо мной появился крупный мужчина в белой майке и семейных трусах. Его глаза округлились, как десятирублёвые юбилейные монеты.
-Ерик? Это ты? Что с тобой?
Он подбежал и обнял меня. Крепко, по-отцовски.
-Сынок, что с тобой? Ерик, где ты был? –повторял он почти шёпотом, тихо рыдая.
-Теперь я приехал, папа, теперь я приехал.
Наконец, он отпустил. Вытер слёзы.
-Ну, проходи в дом, проходи. Мама скоро вернётся.
Перешагнул за порог. Странно, но за шесть лет здесь абсолютно ничего не изменилось: те же обои, тот же трельяж, та же старая ёлка в зале.
-Ерик, будешь есть?
-Чуть позже, сначала я помоюсь. – сказал, показывая на своё лицо.
Он замер в понимающем согласии.
-Хорошо.
Вошёл в ванну, закрыв за собой на замок дверь. Снял одежду. Открыл воду в ванне. Подошёл к зеркалу.
-Боже мой, - невольно произнёс, - моё лицо и в самом деле исковеркано.
У меня был, как минимум, сломан нос и лицо исполосовано в осколках от стекла.
-Оно не исковеркано. Оно такое, каким должно быть.
-Галюций, я дома. Что теперь? Теперь нужно сплясать вокруг ёлочки и попросить её, чтобы она загорелась? Или позвать деда мороза?
-Не утрируй.
-Куда уж больше?
-Тебе нужно будет выполнить свою миссию именно в таком формате, в каком она у тебя есть.
-Осталось только узнать, какая это миссия вообще.
-Ты снова забыл про то, к чему так долго стремился.
-К чему же?
Он замолчал. Лёг в ванну. 
Открыл глаза. Сильные удары в дверь.
-Сынок, ты жив? Сынок, открой дверь!
Взгляд упал на воду: она переливалась за края,  и весь пол уже был залит. Вода текла за дверь. Должно быть, вся квартира уже была затоплена. Но что произошло? Я помню, как лёг в ванну, помню как расслабился, помню как закрыл глаза. Боже мой, я уснул? Это я-то и уснул?
-Сынок! Открой дверь, сынок! Ерик!
-Пап, я жив. Со мной всё в порядке.
Плавным движением поднялся, чтобы не налить лишней воды на пол, закрутил краны, вынул пробку. Вода стала стекать.
-Сынок, открой дверь.
Чёрт, какого дерьма я тут наделал! Я взял ведро и начал выливать воду в унитаз. Голый, мокрый, нервными движениями я продолжал избавляться от воды. Коврик, лежавший на полу, превратился в мочалку. Покраснел. Так неловко, так неудобно. Я приехал просто переждать время, но не успел и зайти, как уже натворил дел. Что теперь они обо мне подумают? Будут думать, что я наркоман, или так устал в том городе, что у меня не было даже сил, или что со мной что-то случилось. Вздохнул, даже с облегчением. Ну, это они в любом случае будут думать. У меня исполосовано лицо, сломан нос, весь в крови. Не мог же я просто упасть с лестницы, или поскользнуться на улице? Ладно, что-нибудь придумаем.
-Придумай.
-Галюций, мне сейчас и без тебя не сахар.
-Ты забыл о цели? Ты забыл о ней, да?
-Да какая в жопу цель?! О чём ты говоришь?! О чём?! Я не понимаю! Уйди от меня, выйди из моей головы! Ты кусок дерьма!
Вдруг дрожь прошла по моему телу. Оказывается, я сказал, нет, я прокричал всё это вслух. Что подумал отец? Чёрт возьми, вот влип.
-Сынок, ты в порядке?
Наспех вытерся.
-Да, пап, всё в порядке. Послушай, а у нас есть какая-нибудь одежда?
-Да, сейчас принесу.
Он пошёл куда-то, а я так и продолжил стоять и шлёпать пятками по лужам, которые сам создал. Потом он пришёл.
-Вот, держи, только открой дверь.
Я открыл дверь. Он протянул трусы, джинсы и футболку. Я взял и хотел уже закрыть дверь, но он перехватил инициативу и посмотрел на меня. Вдруг он застыл и пристально смотрел мне в глаза. Я вздохнул.
-Я нормально, пап. Нормально.
-Хорошо.
Закрыл дверь. Оделся. Вышел. О, да, и впрямь я залил весь зал, всю кухню и всё, что только можно было залить.
-Чёрт возьми…
Вышел папа с тряпкой.
-Ничего, мы сейчас вытрем, а маме ничего не скажем. Со всеми бывает.
Он сказал это как-то так невинно, будто я для него ещё был десятилетним ребёнком, который нашкодил случайно. Возможно, я таким и был для него. Это улыбнуло меня. Мы всё быстро вытерли. По его глазам я видел как сильно он желал задать мне тысячу вопросов обо всём, что было в моей жизни. В основном, в его глазах было много тревоги. Он сильно переживал за меня, а особенно теперь, когда я приехал первый раз после шести лет. Я даже не звонил. Почему? Почему я не мог взять и набрать шестизначный номер для того, чтобы услышать голос тех, кто вложил в меня всё, что только можно было вложить? Я не знаю.
-Ты хотел убежать. – сказал Галюций.
Папа был рядом, я не мог ответить ему.
-Ерик, ты будешь есть? Там мама пельмени слепила. Ммм, очень вкусные.
-Пельмени?
-Да, да, пельмени! – оживлённо сказал он. –Очень вкусные!
-Хорошо, пойдём.
Мы прошли на кухню. Он уже сварил пельмени. Видимо ещё тогда, когда я спал в ванне. Но они были горячими, домашними и очень вкусными. Это незабываемый вкус.
-Пап, ты ещё куришь?
-Да. Тебе дать?
-Да, пожалуйста. – сказал с каким-то детским смущением.
Он протянул пачку. Я взял одну. Поел. Закурил. Мы сидели молча. Он смотрел на меня, и я чувствовал это, но сам смотрел в окно и задумчиво курил. Я прекрасно понимал, что мне придётся уйти, уйти также , не попрощавшись.   Но когда? Как скоро? И как я должен буду уйти? Устал. Хочу спать.
-Пап, я хочу спать.
-Иди в свою комнату: твоя кровать всё ещё стоит.
Я прошёл, а он так и продолжил сидеть и смотреть в окно.
-Спасибо. – сказал я как-то потухающим голосом.
Он промолчал, а я уже был в кровати, когда начал обдумывать то, что произошло сегодня. Мысли закружили меня и я уже начал думать обо всём, что было со мной за последние несколько лет, особенно за последнюю неделю. Что-то здесь было не так, что-то не состыковывалась. Или в самом деле наша жизнь такая быстрая череда событий. Нет, слишком много перемен за неделю. Где моя съёмная квартира? Где Алекс, который всё время давал мне советы? Кто теперь мне даст совет?
-Я дам тебе совет.
-Галюций, отстань.
-Ты знаешь, что тебе скоро придётся уйти.
-Уйти? В каком смысле уйти?
-Ты знаешь в каком.
-Нет, я не знаю в каком!
С этой мыслью я уснул. Когда открыл глаза, то услышал разговор.
-Послушай, а он знает?
-Он знает что?
-Ну, про это.
-Послушай, ещё слишком рано говорить ему.
-Может не рано? Может он готов?
-Да к чему он готов? Ты посмотри на него. Он же ведь ещё только приехал!
Я встал. Голос был очень сильно похож на мамин, но таковым не являлся. Другой голос был точно отца. Выйдя из комнаты, я увидел его и её.
-Здравствуй, сынок. – сказал папа.
Передо мной предстала совершенно незнакомая женщина. Она была похожа на маму, только волосы были тёмными и сама выглядела помоложе, да и наверное повыше.
-Пап?
-Это Маша. Моя новая жена. – сказал он в унынье.
-А где мама, пап?
-Послушай, дорогой, мы должны ему сказать. Он ведь уже совсем большой…
-Мы не можем, он мне никогда этого не простит!
-Сказать что?
Они вдруг замолчали.  Я должен успокоиться.
-Нет, ты не должен успокоиться. Они от тебя хранят то, за что ты убить готов. Надави на них.
Я должен успокоиться.
-Папа, что вы хотите сказать? – спросил я спокойным голосом.
Он молчал. Его новая жена тыкнула его и сказала шёпотом:
-Давай.
-Что давай? Что вы должны мне сказать?
-Сынок, тебе лучше этого не знать.
-Я сам знаю что для меня лучше. Скажи мне пожалуйста, что вы мне должны сказать.
-Сынок…
-Надави, надави! – говорил Галюций.
-Я сказал хватит! – крикнул я, после чего скинул с тумбочки вазу. – Что вы должны сказать?! Отвечайте! Где мама?!
-Не смей кричать на меня в моём доме, щенок!
-Дорогой, успокойся, успокойся!
-Заткни свою суку и скажи мне как мужчина мужчине где моя мать!
Вдруг он неожиданно ударил меня. Я упал. Сдачи давать не стал. Маша смотрела на меня с жалеющим взглядом, а он, всё теми же жалеющими глазами, смотрел на меня в гневе. Встал. Текла кровь из носа. Вытер рукавом.
-Твоя мать живёт на Александровской 37, надеюсь, что ты найдёшь дорогу.
Я одел куртку и вышел из квартиры. Просить что-либо мне было стыдно, хотя и очень нужно. Я уже спускался по лестнице когда меня догнала Маша.
-Ерик, подожди, стой.
Остановился. Она протянула мне тысячу рублей.
-Держи, это тебе на расходы.
Я, не имея к ней абсолютно никакого зла, дрожащей рукой взял эти деньги.
-Спасибо. – сказал извиняющимся голосом.
-Твой отец тебя очень любит и всегда ждал, Ерик. – сказала она вдогонку.
Вышел. Холодный ветер ударил мне в лицо. На улице был вечер. Фонари тускло светили. Вокруг почти никого не было. Подошёл к таксисту.
-Отвезёшь до Александровской 37?
-Да запросто.
-Сколько?
-Двести.
-Хорошо, поехали.
И мы поехали.
-А вообще эта Александровская далеко отсюда?
-Да нет, может быть пол часа езды.
-Хорошо.
-А ты сам не местный?
-Нет, но я когда-то жил здесь.
-А. – понимающе сказал он.
 Что с ней? И как так получилось, что он больше с ней не живёт? Чёрт, как я посмел, назвать его новую жену так… Она так добро ко мне отнеслась.
-Ты знаешь, как ты посмел. – сказал водитель.
-Что? О чём вы?
-Ты забыл о своей цели? Ты снова забыл о своей цели, да?
Его голос изменился. Мне стало жутко. Мурашки пошли по всему телу.
-Галюций?
-Ты забыл о своей цели?
Я хотел посмотреть ему в глаза, но не мог : под каким бы я ракурсом не смотрел, он всегда был ко мне затылком. Как это возможно?
-Ты вновь забыл о своей цели! Опять, опять!
Он рассмеялся. Я, не долго думая, открыл дверь и выпрыгнул на полном ходу. Кубарем я скатился  в какую-то канаву. Встал. Теперь нужно было бежать на Александровскую и как можно скорее. Подбежал к первому прохожему. Впопыхах, спросил у этого пожилого солидного старичка:
-Извините, вы не подскажете как пройти на Александровскую 37?
Из-под его шляпы не было видно его лица. Вдруг он поднял голову и вместо лица вновь был только затылок.
-Ты забыл про свою цель! Ты забыл про свою цель!
Я побежал что было сил в сторону от него. Внезапно все прохожие, которые были на этой улице, стали ходить задом наперёд, и показывались лишь их затылки!
-Ты забыл про свою цель! Ты смотришь назад, а не вперёд! Ты забыл про свою цель! – кричали они, надвигаясь на меня.- Ты один из нас!
-Что ты хочешь?! Что ты хочешь, Галюций?! – вскрикнул я так, что даже надорвал горло. –Что?!
Вдруг с неба раздался голос, который был очень объёмным. Будто Галюций смотрел на планету и говорил ей где-то из космоса.
-Ты забыл про свою цель! Ты забыл про свою цель!
Они приближались, а я тем временем ускорился. Таблички с надписями улиц мелькали у меня перед глазами : Суворовская 34, Пантелеевская 37. Где же Александровская? Где это чёртова улица? Вдруг мои ноги начали таять: они застревали в асфальте и сливались с ним, как однородная масса. Было очень тяжело бежать. Сердце билось как у кролика. Невероятно тяжело.
-Ты забыл про цель! Ты забыл! – повторяло всё вокруг.
Я ощущал как у меня взбухали сосуды, как тесто на дрожжах.
-Наконец-то! Наконец-то!
Передо мной появилась табличка «Александровская 37». Этот дом был на самом отшибе. Он был двухэтажным и стоял возле железной дороги. Вдруг я стал нормально бежать: ноги больше не прилипали к асфальту, но крики усилились и было чувство, что небо сдавило меня, стало прижимать к полу. Забежал в подъезд. Так, теперь я здесь, но где она живёт? Где? Начал обегать каждую квартиру.
-Извините, вы не знаете в какой квартире живёт Тамара Ицхаковна?
-Нет.
Следующая, следующая. Наконец, я добежал до последней.
-Извините, вы не знаете…
-Ерик?
-Да. – ошеломлённо ответил я.
-Проходи, она ждёт тебя.
Я прошёл. Состояние было точно я пьяный. Она лежала в кровати и глаза её почти закрылись. Она была седой, как старуха, хотя шесть лет назад была моложе отца.
-Мама, здравствуй.
Она жестом попросился наклониться поближе. Я наклонился. Она снова попросила наклониться. Её сморщенное лицо и ссохшиеся губы пытались что-то сказать. Я наклонился к её губам и подставил ухо.
-Что , мама, ты хочешь сказать?
-Выполни цель, сынок, прошу тебя, выполни цель… - пробормотала она.
Я оторопел и отодвинулся от неё. Вдруг её лицо сменилось на затылок и тот же самый голос вновь повторил:
-Ты забыл про цель! Ты забыл про цель!
Я закрыл глаза и закричал! Это было не выносимо. Открыл. Я на кладбище. Какого чёрта я делаю на кладбище? Передо мной две могилы: одна могила матери, а другая свежая, только что вырытая. Я подошёл прочитать. Не поверил своим глазам: там было моё имя.
-Ты забыл про цель! Ты забыл про цель! Ты забыл про цель! – раздался голос.
Что-то толкнуло меня в могилу. Тут же люди ходящие задом наперёд начали меня закапывать. Их было чрезвычайно много: тысячи, сотни тысяч. Меня закопали за мгновение. Я отчаянно кричал, но никто не слышал мои крики. Потерял сознание…»
Клубы дыма разошлись по комнате. Дневник был отброшен в сторону. Стряхнул пепел. Улыбнулся.
-Всё, там больше ничего нет. С тех пор я не пишу.
Затяжка.
-А, вы хотите знать чем это всё закончилось? Я опомнился в этой чёртовой богадельне в то время, как меня везли на процедуры. После шоковой терапии, сотрясаясь, я рассказ обо всём дяде Паше. Он не поверил ни единому слову: сказал, что мне четырнадцать, а не двадцать четыре.
Усмехнулся.
-Я ведь и в самом деле как-то оказался в теле четырнадцатилетнего подростка. Но самое страшное не это, самое страшное то, что Галюций меня так и не покинул. Он продолжает каждый день и каждую ночь говорить одно и то же : выполни цель, выполни цель. Это становится невыносимым. О, уже полночь, я должен идти.
Аккуратно открыв дверь ключом, я прошёл без всякой задержки в столовую. Уборщица выключила свет. Как предсказуемо. Пробираясь украдкой, я дошёл до скамейки во дворе.
-Наконец-то! Я думал, что ты не придёшь. – сказал дядя Паша.
-Я знаю куда нам нужно идти.
-Ты знаешь?
-Да, я там уже был.
-Но…но… ты никогда не говорил об этом!
-Пойдёмте, дядя Паша, сейчас санитары выйдут с собаками.
Рысцой мы добежали до того места. Я начал копать и ,наконец, нашёл вход.
- Откуда ты знал про него? Я хотел тебе показать.
-Я знаю больше, чем вы думаете, дядя Паша.
Мы быстро начали спускаться в коллектор. Тусклая лампочка была почти непригодна, но внизу было видно достаточно хорошо. Спустились. Пятки вновь шлёпали по воде. Добежали до развилки.
-Нам прямо, дядя Паша.
-Откуда ты знаешь?
-Скорее, у нас мало времени!
Ошеломлённый, он побежал за мной вперёд. Теперь предстал люк.
-Нужно навалиться вдвоём чтобы открыть его.
-Вдвоём?
-Да.
-Хорошо, босс.
Мы навалились всей силой. Вдруг люк открылся. Свет пронзил наши глаза, но я старался держать их открытыми как только это возможно. Слишком страшно снова уснуть на десять лет. Дядя Паша закрыл глаза и тут же исчез. Свет становился всё мягче и мягче и теперь, наконец-то я смог смотреть на него нормально. Это была просто светлая комната, правда, без стен, потолка – без всего. Будто и комнаты-то не было. Я вошёл. Люк закрылся за мной. Теперь я не чувствовал ни пол, ни воздуха – ничего.
-Я умер?
Мне показалось, что эхо раздалось на сотни километров.
-А ты рождался? – спросил какой-то мужской голос.
От него эхо не раздавалось.
-Да, я рождался. Я помню все мгновения. Большинство из них записаны в моём дневнике.
Теперь и от меня эхо не исходило. Раздался смех.
-Значит, вы, люди, думаете, что если у вас есть дневник, то вы прожили жизнь и вообще существовали?
-Можно сказать и так.
-А как же настоящий момент? Сейчас ты существуешь?
-Да. Я дышу, я чувствую, я мыслю.
-Но мыслит и трава, и даже ветер. Чувствует и трава и даже ветер. Разве они существуют?
-Да, они тоже существуют.
Он рассмеялся.
-А какие именно моменты своего существования ты назовёшь жизнью?
-Каждое мгновение.
-И даже сон?
-Когда я сплю, я ведь всё равно живу.
-А как ты можешь это утверждать? Ты же не чувствуешь, и даже не знаешь дышишь ли. Про дневник и нечего говорить.
-Люди верят в это. Верят в то, что они существуют, в то, что они живут. Это согревает их сердца.
-Но ведь это всего лишь интерпретация. Для чего она?
-Без надежды сложно существовать, особенно когда ты не существуешь.
-Так значит ты не существуешь?
-В данный момент нет.
Усмехнулся.
-А что, у тебя есть ещё какие-нибудь мгновения?
-Да. Прошлое и будущее.
-Ты ведь знаешь, что этого нет. Вы, люди, очень странные, особенно для тех, кто даже не существует. Вы постоянно желаете будущего смотря в прошлое, но никогда не обращаете внимание на настоящее. Оно для вас не существует.
-Мы ещё не настолько развиты для того, чтобы прозреть, как слепые котята.
-В этом ты прав. Вы ещё слепы, как котята.
Он замолчал.
-Чего ты хочешь? – наконец, спросил он.
-Я хочу начать всё с начала.
-Ты предлагаешь дать тебе новую жизнь?
-Да. Я хочу начать всё с самого начала.
-Но ведь жизнь это тоже интерпретация. Формально, ты уже мёртв.
Улыбнулся.
-Я знаю, но я хочу увидеть хороший сон.
Вдруг появился стол на котором лежал пистолет и обойма с одним патроном.
-Приятных тебе снов, человек.
-Спасибо.
Подошёл, взял пистолет, вставил обойму. Закрыл глаза. Открыл. Появился в своей палате. Зарядил пистолет, подставил ствол к виску. Выстрел.
Холодное дыхание. Кругом почти никого нет. Какие-то зеленоватые отблески в этой полутьме. Впереди река. Большая полноводная река, размером, должно быть с Дон. Кого я обманываю, я ведь никогда не был на Дону, чтобы о нём говорить. Потёр руки. Холодно.
-Ну что, плывём?
Это был паромщик. На нём были рванные перчатки с дырками на пальцах, покоцанный кафтан, какая-то куртка сверху, похожая на телогрейку, штопанные штаны синего цвета и разваливающиеся сапоги.
-Холодно тут у Вас. – пожаловался я ему.
Усмехнулся своей страшной беззубой улыбкой.
-У нас всегда холодно. Поплыли, пока ещё можно переплыть.
-А потом?
-Потом они начинают просить обратно.
-Обратно? – удивился я.
-Да, на этот берег. Все они ищут какой-то выход, но ведь все же знают что дорога в один конец.
-В один конец? А в какой?
Усмехнулся. В ответ тишина. Мы спускались по каким-то ухабам. Берег реки уже давно изъело эрозией. Наконец, мы спустились. Перед нами появилась старая деревянная лодка и два весла. Паромщик покашлял, а позже сплюнул мокроту.
-Садись, странник.
Сел. Посмотрел в даль : конца не было видно.
-Это такая река длинная?
-Да нет, это тебе только кажется, ты ведь знаешь как это бывает: мы думаем что плыть долго, а на деле только моргнул разок и уже другой берег.
Он говорил о чём-то до боли знакомом, едва уловимом для меня, но родном. Как-то грустно стало на душе что в самом деле когда-нибудь и реке придётся закончиться.
-Послушай, а почему ты так неопрятно выглядишь? Плохое жалование?
Он рассмеялся во весь голос.
-Ты ещё не понял? Оглянись.
Я оглянулся. Вокруг не было ничего, кроме реки и берега от которого мы отплывали.
-Какой смысл в чём-либо? А какой смысл когда-либо вообще был? Его никогда не было. Люди всегда живут придумывая себе смыслы, великие цели ,значения своих поступков, но смысла нет ни в чём. Нас самих даже не существует.
Его слова были такими спокойными и плавными, как молитва. Они проникали ко мне в голову так же мягко, как червяк проникает в яблоко. И теперь, полон всяческих мыслей, я смотрел на реку. А потом и мысли пропали. Уже не о чем было думать, уже ничего не тревожило. Была лишь только река.
Она была спокойной, но дышала. Она была похожа на неё, а водная гладь была её животиком: каждый мягкий вдох отражался на идеальной глади, но едва заметно. Я провёл по воде пальцем и вода задрожала так же, как дрожала она. Воспоминание всплыло в моей голове: в этот момент она ёжилась и улыбалась.
-Я боюсь щекотки! Ну Ерик, ну не надо… - игриво говорила она.
Я смотрел ей в глаза и на полном серьёзе спрашивал:
-Тебе не нравится? Ты скажи, и я уйду, я перестану…
Она смотрела на меня своими глазами, своими большими голубыми глазами.
-Нет, останься, прошу, пожалуйста, останься, ещё хотя бы на мгновение.
Воздух из моего рта превратился в клубы дыма. Я наклонился к реке и шепнул:
-Я останусь, я останусь с тобой навсегда.
В моей голове чётко предстал  её образ. Она в той чёрной юбке и полосатой кофте.
-Останься, останься… - повторяла она у меня в моей голове.
По моей щеке пробежала слеза. Вдруг на водной глади появился Алекс.
-Запомни, Ерик, если нашёл за что жить, то найди за что умереть. Ты часть моего сердца и всегда ей будешь несмотря ни на что.
Я зашептал громче.
-Алекс, вернись, Алекс, прошу, Алекс, прости… Алекс! Алекс!
-Сынок,  ворота от всего мира твои. Ты только помни, кто тебе показал на них. – сказал хриплый голос. Это был мой отец.
Я был ещё совсем ребёнком когда услышал это от него.
-Папа, прости, папа, я так виноват…Папа…
-Сынок! Ерик, мальчик мой, ты в порядке? – сказала мама.
Я открыл глаза. Холодная рука коснулась моей щеки.
-Вот и хорошо.
Поцеловала меня в лоб холодными губами. Она, наверное, только что с улицы.
-Всё будет хорошо, всё будет хорошо. – повторяла она, обняв меня.
Моё сердце надрывалось.
-Мама, вернись, мама, пожалуйста… - закричал я. Слёзы текли ручьём.
-Знаешь, я верю в тебя парень, ты заслужил, чтобы жить.
-Дядя Паша… Вернитесь, дядя Паша….
-Я надеюсь, что мы ещё с тобой встретимся через десять лет. Я не хотел бы терять тебя, Ерик…
-Макс! Макс! – закричал я.
Вновь на глади появилась она.
-Прошу тебя, останься, хотя бы ещё на мгновение, но останься. – повторяла Лера.
Я протянул свою руку к самой реке, хотел коснуться её лица, но паромщик схватил меня за другую руку и утащил обратно на лодку.
-Ты куда, парень? Ты чего задумал?
-Паромщик! –закричал я захлёбываясь в своих слезах. – Верни меня, пожалуйста, паромщик! Где выход? Прошу, паромщик, прошу! Мне так больно, паромщик!
-Теперь и ты заболел. – сказал он с унылым вздохом.- Каждый проплывая по этой реке болеет этой болезнью.
Мою грудь что-то разрывало внутри. Какая-то неумолимая грусть.
-Я должен коснуться её лица! Должен!
Он вновь одёрнул меня.
-Сядь! Посмотри сюда, посмотри.
По левую руку со стороны паромщика плавали люди. Их было много. Должно быть тысячи, миллионы или миллиарды . Все они шептали что-то своё, переливаясь зелёными оттенками. Кто-то шептал о сыне, кто-то о жене, кто-то о матери. Их глаза смотрели вверх и они постоянно то тонули, то всплывали. Я оцепенел.
-Что с ними, паромщик?
-Это те, кто не выдержал, те, кто прыгнули в воду. Теперь они обречены на вечные мучения.
-Но почему?
-Потому, что они будут переживать боль утраты, потери того, что им было дорого, до конца течения реки. Но она бесконечная.
Я сел. Теперь с водной глади исчез её блик. Я не мог больше оставаться в прошлом потому, что у меня его не было, я не мог теперь думать о будущем потому, что его тоже нет. Было только настоящее. Хотя, оно тоже стояло под вопросом. Вытер слёзы.
-Нам ещё далеко плыть?
-Да. Ты пока поспи. Хотя, что толку? Сны здесь всё равно не снятся. Не снятся, кроме одного…
-Кроме какого?
-Кроме того, который ты считал своей жизнью.
Я не внял словам паромщика, но последовал его совету. Закрыл глаза.
Открыл. Очутился в своей детской комнате, ещё в старом родительском доме. У нас был двухэтажный дом в пригороде, которым вся наша семья очень гордилась. Но почему теперь я оказался здесь? Оглянулся: всё было так натурально. Подбежал к своему зеркалу за дверь: мне четырнадцать лет. Моё лицо было всё в прыщах, а голос становился грубее. Вдруг стук в окно: кто-то бросил камень. Я помнил, кто так делал. Так мог делать только один человек в моей жизни : Макс. Он забрался в окно. Я опешил. Будто бы увидел мертвеца. Ведь прекрасно понимал, что всё это возможно даже и нереально. Но тогда почему всё выглядит так естественно?
-Ерик, открой окно! – прошептал он.
-Оно…Оно открыто.
Он открыл и влез в мою комнату. Протянул руку.
-Привет, дружище.
-Макс?
Он странно посмотрел на меня после этого вопроса.
-Разве я со вчерашнего дня изменился? – спросил он.
-Со вчерашнего дня?! Ты должно быть шутишь, я не видел тебя десять лет!
Я обнял его, а он непонимающе остолбенел. Его можно было понять, меня нет. Но как я должен был себя вести? Столько лет прошло, для меня прошло, и тут вдруг он – лучший друг моего детства.
-Ну… Ну всё, Ерик, слушай, всё, хорош.
Отпустил. Он отряхнулся, поправил свою кожаную куртку и сказал:
-У меня для тебя есть кое-что!
-Да? Что же?
Из-за пазухи он достал здоровенную книгу на которой было написано мелким шрифтом «Кабала».
-Вот, смотри! Ты, должно быть, знаком с этой штукой!
-Почему ты так считаешь?
-Потому, что ты еврей, Ерик, причём верующий еврей.
Вдруг я вспомнил всё: вспомнил как постоянно обижался когда подчёркивали моё еврейское происхождение, вспомнил как не хотел показывать то, что я приверженец иудаизма. Это всё было так давно, но так недавно, и теперь, спустя столько лет, мне будто дали второй шанс.
-Да, я знаком с этой книгой. Эта книга может решить судьбу тем, или иным способом.
Он подошёл ко мне достаточно близко и прошептал:
-Твою судьбу никто не может за тебя сделать. Судьбу творишь только ты сам! Ты сам!
Меня пробрала дрожь. А что если я ему расскажу всё, что со мной произошло? Нет, не стоит, я не должен. Может быть это и сон, но он почему-то так похож на реальность. Я сделал напускное выражение лица и оттолкнул его.
-Да, да, конечно.
-Послушай, послушай! – начал он впопыхах. –Я докажу тебе! Хочешь? Хочешь, я докажу тебе?
-Как?
И тут у меня всё всплыло: сейчас он должен был предложить мне произнести заклинание, которое должно было изменить наши…т.е. мою жизнь навсегда. Их бы позже объявили без вести пропавшими, а меня бы заточили в психушку на долгие месяцы.
-У меня есть закли… - только он начал говорить, как я почувствовал толчки.
-Просыпайся, парень. Мы приплыли.
Это был паромщик. Он разбудил меня. Нехотя встал.
-Сколько мы плыли?
-Ты всё ещё измеряешь время в стрелках часов? Хорошо, тогда я буду измерять время в каждом своём вдохе. Я их совершил тридцать пять тысяч. – сказал паромщик и засмеялся над моей глупостью.
Я сконфузился. Впереди был туман. Словно лианы, я разгребал его руками. Но ничего не получалось. Наконец-то появилась маленькая часть берега, но странно было то, что остальная часть побережья была словно покрыта чёрным непроницаемым мраком. Сквозь неё в самом деле ничего не было видно, как бы я не присматривался. Удар лодки. Я качнулся. Паромщик прокашлялся и сплюнул мокроту в реку, причалив к берегу. Лодка словно впилась в этот мрачный песчаный берег. Её даже не пришлось привязывать. Но для меня сейчас не это было важным, не это…
-Послушай, паромщик, во время пути я видел сон. Но был ли это сон? Я уверен в то, что это была реальность!
Он лишь усмехнулся.
-Паромщик, послушай, мне нужно знать что это было! Ведь сны не бывают такими реальными, ты же знаешь!
-Правда? – удивлённо спросил он.
-Да! Паромщик, мне нужно знать наверняка: если бы я остался там и отказался от той затеи с магией и прочей ерундой, то моя жизнь была бы совсем другой, то я был бы нормальным, и всё было бы по-другому. Так ли это, паромщик? Скажи мне, прошу тебя.
-Не существует ничего позади тебя. Когда ты наконец устанешь спать?
Я не находил себе места. Слова паромщика казались мне игрой: он не хотел меня отпускать, хотя я мог изменить свою судьбу, начать жить по-другому. Я метался из угла в угол, а он, тем временем, достал большую папиросу и закурил, пуская клубы дыма в воздух в виде колец.
-Паромщик, ты должен меня понять! Я очень любил своих друзей, я очень любил свою девушку и свою семью, и … и свою жизнь, паромщик. И мне нужно знать наверняка смогу ли я вернуться, смогу ли я найти выход, врата отсюда, или как это у вас называется!
Усмехнулся.
-Теперь и ты, парень, заболел. Теперь и ты ищешь «таинственный выход».
-Но ведь он должен быть! Я ведь не просто так оказался там, в своей комнате рядом с Максом, который воспринимал всё, что я ему говорил как реальность. Здесь должна быть какая-то закономерность, понимаешь? Я верю в то, что всё можно вернуть.
Он пристально посмотрел на меня ещё раз.
-Ты уверен в том, что ты хочешь вернуться? Ты же будешь просто спать.
-А сейчас, паромщик, сейчас я не сплю? И что вообще за этим туманом? Куда он ведёт?
-Я не могу тебе сказать до тех пор, пока ты не скажешь куда хочешь идти ты. – сказал он сухо.
Встал, подвёл меня к самому краю берега и указал на миллионы людей, тонущих в реке.
-Посмотри, посмотри на них. Ты видишь? Они все хотели найти выход! Они все хотели остаться в своих снах! Ты хочешь разделить их участь? Ты хочешь стать таким же, как и они: вечно ищущим оправдания уже сделанным поступкам? Ты хочешь стать таким? Это твой идеал?
Я не понимал слов паромщика. Они были чужды мне.
-Послушай, да ты не понимаешь и вряд ли сможешь понять меня! Я знаю, что я, и только я, и только в этот раз смогу изменить свою жизнь, свою судьбу и закончить всё по-другому!
Он бросил папиросу в реку. Улыбнулся.
-Мы ещё увидимся с тобой, паромщик, так или иначе.
-Не в этой жизни!
Его лицо искривилось. Нога в мгновение ока оказалась на одном уровне с моей грудной клеткой. Удар. Моё сердце перестало биться. Меня откинуло назад, в реку. Я начал тонуть, погружаясь всё глубже и глубже. Уже не было видно сумрачное солнце, паромщик с его лодкой. Закрыл глаза. В мои лёгкие начала проникать вода. Скорее, какое-то вязкое вещество. Вскоре оно заполнило всего меня. Не дышать становилось всё труднее. Сделал выдох. Лишь пара пузырьков выплыла с далёких морских глубин. Закрыл глаза…
Холодный зимний ветер. Небольшой пригород провинциального города. Двухэтажные дома, как солдаты, стоят в ряд, и все они украшены по-новогоднему. Уже был вечер. Кудрявый мальчик только что проснулся.
-Какой долгий был сон! Его нужно записать, такое ведь не каждую ночь снится. – сказал он вслух.
Он повернулся к своей тумбочке, которая стояла возле самого изголовья  кровати. На тумбочке лежала тетрадка с надписью : «Самые необычные сны». Он уже начал писать, но вдруг остановился и посмотрел на часы: уже было почти утро и сегодня было тридцать первое декабря тысяча девятьсот девяносто четвёртого года.
-Подарки, подарки! – радостно вскрикнул он.
Выбежал из комнаты и чуть ли не кубарем спустился с лестницы. Желания разбудить всю семью не было, просто хотелось посмотреть на его подарок, на его долгожданный подарок. Подбежал к ёлке: вокруг неё было множество всякой всячины и прикреплёнными открытками и указанными именами. Среди десятка подарков он никак не мог найти подарки, адресованные ему. Наконец, сверху над всеми подарками лежал один небольшой в чёрной блестящей упаковке.
-Это должно быть мне!
Схватился за него : он был толстым и мягким. Наверное недоумевал, что же это может быть. Сдёрнув упаковку, он увидел кипу тетрадей, перемотанных подарочным бантом и записка. Сдёрнул бант и полистал тетради : все они были полны записей. Он открыл записку: «Хочешь поменять мир, начни с себя.» Недоумевая, мальчик тут же взял первую тетрадь и принялся читать вслух:
- Ночь. Мы стоим с ребятами возле свечи. Серёга сжал руки очень крепко…