Сущность глава 2

ГЛАВА 2
1
   Рыбы в сети оказалось немного; разве только самим поесть, а о продаже нечего было и говорить. Глядя, как рыба бьется и трепыхается на дне лодки, Константин почему-то вспомнил свою мать, жарившую в печи рыбу, пойманную его отцом. В детстве он любил сидеть возле печи в то время, когда мать готовила рыбу. Ему нравился шипящий звук, какой издает масло на сковороде,  когда в нем жарилось мясо. Это было одним из лучших его воспоминаний детства. Но сейчас, глядя на то, как пойманная рыба разевает рот, шевелит жабрами, пытаясь дышать, Константин почувствовал жалость к ней. Он вытащил рыбу из воды, побоявшись, что та наглотается отравы, но для рыбы наглотаться отравы, и быть вытащенной из воды, означало одно и тоже – смерть.
   Странное чувство овладело Константином, но оно тут же ушло прочь. Константин увидел, что зловещая пленка приблизилась вплотную к лодке. Резкий и тошнотворный запах стал настолько сильным, что Константин не-вольно зажал нос рукой, чтобы не чувствовать его. Продолжать рыбную ловлю в такой воде не имело никакого смысла, и Константин взялся за весла, с твердым намерением уплыть прочь.
   Пленка зашла под лодку, и Константин замер, наклонившись вперед, и сжимая в руках весла. Серая пленка на мгновение словно загипнотизировала его. Константин ткнул в нее веслом, и маслянистая жижа покрыла весло равномерным тонким слоем, стекая обратно в море, когда Константин поднял весло над поверхностью воды.
   Не успел Константин опомниться, как серая пленка окружила лодку со всех сторон. Константин почувствовал, как его сердце заполняет безотчетный страх. Он огляделся по сторонам, ища куда плыть. Он снова поднялся на ноги, чтобы лучше видеть границы пленки.
   Неожиданно лодка качнулась, и наклонилась на левый борт. Константин нелепо взмахнул руками, и шлепнулся в воду, прямо в серую жижу, подняв тучу брызг. В следующую секунду голова его уже была на поверхности, чтобы сделать глубокий вдох. Глаза Константина были выпучены от ужаса. Он почувствовал страшное жжение во всем своем теле. Серая жидкость стекала у него по лицу, вызывая боль, какую вызывает ожог медузы. 
   В страшном испуге Константин взмахнул руками и, приблизившись к лодке, намертво ухватился за ее борт. Боль становилась все мучительней и сильней, словно проникая в самое нутро. Константином охватила паника. Никогда в жизни он так не паниковал. Напрягая все силы, он рывком забрался обратно в лодку, и свалился на дно, прямо на пойманную рыбу.
   Все тело страшно болело, его жгло огнем, но одновременно бил озноб, как при переохлаждении. Дыхание Константина участилось, он стал задыхаться, но было непонятно, вызвано ли это действием неизвестного яда или же паническим страхом.
   Константин принялся лихорадочно стирать с лица серую плесень, стараясь спасти от нее свои глаза. Убедившись, что зрение пока продолжает исправно служить ему, Константин попытался сесть. После нескольких неудачных попыток ему это удалось. Руки и ноги сводило судорогой, пальцы выкручи-вало.
   Константин обреченно посмотрел по сторонам. Он был один в море, далеко от берега, и никто не мог прийти к нему на помощь.
   «Все, пришла моя смерть», - подумал Константин. Он посмотрел на свои руки; они покраснели и горели, словно в огне. Лихорадка усиливалась.
   Константин закрыл глаза, в ожидании обморока, за которым последует смерть. Но обморока не случилось, и Константин снова открыл глаза. Дыхание его было прерывистым, но удушья, как такового, не было. Просто у него очень быстро билось сердце. Константин почувствовал, что в нем начинает теплиться надежда. Собрав силы, он сел, и непослушными руками ухватился за весла. Он был уверен, что не сможет грести, но сдаваться не хотел.
   Первый взмах дался с необычайным трудом. Стиснув зубы, Константин сделал второй взмах, потом третий. У него были сильные руки; постоянная гребля сделала их таковыми. Но сейчас эти руки отказывались ему служить. Каждый взмах отдавался болью во всем теле. Но он продолжал грести.
   Сделав еще несколько взмахов, он обернулся, и посмотрел на берег. Нет, не доплывет, берег был слишком далеко. Впервые в жизни путь в несколько сотен метров показался ему бесконечным. Берег был недосягаемо далеко. Если он умрет, что станет с его семьей?
   Боль стала такой, что мозг Константина отказывался соображать. Устремив пустой, ничего не выражающий взгляд в пространство, потеряв чувство времени, Константин греб и греб. Воздух со свистом вырывался из его горла.
   Наконец, Константин почувствовал, что больше уже не может грести. Однако пальцы рук были судорожно сжаты на рукоятках весел, и не желали их выпускать. Константин повернул голову, для того, чтобы бросить по-следний взгляд на берег, до которого ему уже не добраться.
   Несмотря на боль и отчаяние, он был весьма изумлен, увидев, что берег был уже в каком-нибудь десятке метров от него. Радость и надежда вспыхнули в его сердце. Собрав последние силы, он догреб до берега. Лодка уткнулась в песок.
   Константин выпустил весла и, сделав невероятное усилие, перевалился через борт. Шлепнувшись в воду, он на четвереньках выбрался на сушу, и обессилено рухнул на песок. Силы оставили его. Он лежал неподвижно и ду-мал о том, как же ему добраться до дома, который находился едва ли не на противоположном конце села. Холода он не чувствовал, хотя был промокшим насквозь. Стоял октябрь месяц, и лежать в мокрой одежде на холодном песке было смертельно опасно. Но Константин больше не мог сделать ни одного движения.
2
   Неизвестно, как долго пролежал в таком состоянии Константин, пока со стороны деревни не послышался крик:
  - Костя!
   Константин приподнял голову, и увидел, что к нему бежит тракторист Борис Назаров.
   - Костя, что с тобой!? – Лицо Назарова выражало сильную тревогу. – Держись, я иду к тебе!
   Назаров подбежал к Константину, и плюхнулся возле него на колени. Он был примерно одних лет с Константином, но гораздо тяжелее его, и весил никак не меньше ста тридцати килограммов.
   - Что, что случилось с тобой?
   Назаров наклонился над Константином, и принялся его ощупывать. Увидев, что на Константине мокрая одежда, он решил, что тот просто выпал в море из лодки, и теперь у него наступило переохлаждение.
   - Ну, как же ты так сумел, - с укором произнес Назаров. – Вот вечно с вами рыбаками одни неприятности! Ну, как же ты сумел вывалиться из лодки? Ну, прямо как ребенок, а ведь опытный рыбак-то! Всю жизнь по морю плаваешь.
   Назаров перевернул Константина на спину, и в ужасе вскрикнул, увидев его красное лицо.
   - Костя! – не на шутку переполошился Назаров. Он заметался, не зная, что нужно предпринять; искусственное дыхание, массаж или же что-либо иное. Он лихорадочно ощупывал тело Константина, взгляд его упал на такие же красные, как и лицо, руки.
   - Что же с тобой случилось, Господи? Что произошло? Что мне делать с тобой вообще?
   Константин открыл глаза, и пустым, ничего не выражающим взглядом посмотрел на Бориса. Было даже не ясно, узнал он его или нет.
   - Тебя в больницу нужно везти, слышишь!
   Назаров в отчаянии огляделся по сторонам.
   - Сейчас я что-нибудь придумаю!
   Константин попытался что-то произнести, но с его губ не слетело ни одного звука.
   Назаров нагнулся, и подхватил Константина на руки.
   - Держись, Костя, держись. Сейчас я отведу тебя в больницу.
3
   Трое мужчин внесли Константина в его дом. Его жена Елена, увидев, в каком состоянии ее муж, заголосила истошным голосом.
   - Так, уймись, дура! – оборвал ее Назаров. – Скорее приготовь постель, нужно его куда-нибудь положить.
   Елена заметалась по дому, сорвала с кровати одеяло. Мужики прямо в одежде уложили Константина в постель.
   - Что, что случилось?! – спрашивала Елена, вцепившись мертвой хваткой в рукав Назарова.
   - Знать бы самому что случилось, - недовольно ответил Назаров. – Я его таким на берегу нашел. Он лежал возле своей лодки.
   - Он же весь мокрый! – с надрывом, глотая слезы, воскликнула Елена.
   - Сам вижу, что мокрый. Протопи печь, да пожарче. У него переохлаждение. Артем, что стоишь, раздевай его, надо вытереть насухо. Василий, помоги Елене!
   Василий с Еленой принялись разжигать печь. Назаров, вместе с Артемом, принялся стаскивать с Константина сапоги и одежду.
   - Его бы в больницу надо, а это в район везти. Боюсь, не довезем. А в нашем захолустье ни одной клиники-то и нет.
   - Надо фельдшера позвать, - подал голос Василий.
   - Правильно, - одобрил Назаров. – Давай-ка сбегай за ней, а то не дай-то Бог отойдет в мир иной.
   - А что сказать-то ей?
   - Да, господи, что сказать. Скажи то, что видишь. Скажи, что нашли мокрого, и весь красный он, словно из парилки вышел.
   Василий убежал.
   Назаров и Артем сорвали с Константина остатки одежды.
   - Да что же с ним такое? – воскликнул Артем. – Весь красный и огнем горит. Потрогай его лоб. Температура у него несусветная.
   - А можно ли его на печь класть? – спросила Елена, затопив печь, и теперь не сводившая глаз с мужа.
   - А кто же его знает, - произнес Назаров. – Я же не знаю, что с ним произошло. Пусть пока на кровати полежит.
   - А что это может быть? – тихо спросил Артем.
   - Не знаю. – Пожал плечами Назаров. – Никогда в жизни такого не видел. Может, его ужалил кто-то.
   - Кто же может в море ужалить?
   - Я-то откуда знаю. – Назаров принялся растирать тело Константина полотенцем.
   - Если бы на него акула напала, то на нем раны были бы. А у него никаких ран нету.
   - А, может, его медуза ужалила? Я где-то читал, что существуют страшно ядовитые медузы. Они оставляют следы, словно от ожога, и известны даже случаи со смертельным исходом. Говорят, что они бывают пострашнее самых ядовитых змей.
   - Брось. – Артем махнул рукой. – Ну, где ты у наших берегов встречал таких медуз? Отродясь у нас здесь ничего подобного не водилось.
   Назаров нахмурился.
   - О, слышь, надо Стаса Меньшова спросить. Он же тоже рыбак, должен знать.
   - Да что вы со своими медузами заладили! – вскинулась на них Елена. – Тут человек при смерти, а вы о какой-то ерунде речь ведете. Придумайте лучше как спасти его.
   - Так чтобы спасти его и нужно для начала узнать, что с ним произошло, - возразил Назаров. – А иначе можно только вред таким лечением нанести.
   Елена склонилась над мужем. Дыхание Константина было тяжелым, но перестало быть прерывистым. Он лежал с закрытыми глазами, и было невозможно определить, в сознании он или нет.
   Елена несколько раз звала Константина по имени, но тот не реагировал на ее голос.
   Вернулся Василий, с фельдшером, вернее фельдшерицей, Оксаной Стычкиной, женщиной, лет тридцати пяти.
   - Где больной? – воскликнула она с порога.
   Назаров указал на Константина. Докторша широко распахнула глаза.
   - Что с ним? – ошеломленно спросила она.
   - Сами хотели бы знать, - ответил Назаров.
   Он вновь пересказал то, как обнаружил Константина на берегу, и в каком состоянии тот был. Стычкина покачала головой, и принялась колдовать над Константином. Елена всхлипывала и, ломая руки, поминутно спрашивала докторшу о результатах.