Валерий Иванов. De jure и de facto. Том 3

ВАЛЕРИЙ ИВАНОВ

DE JURE И DE FACTO


Том   III
IN SIGNO "DE JURE"



ВИЛЬНЮС
2005


Иллюстрация титульного листа книги: Границы территориальных притязаний литовских националистов к прилегающим государствам: России, Белоруссии и Польши.
Составитель карты А.Андрюс, 1979 г. США, Издатель: Deveni; kulturos fondas («Фонд девяти культур»). Печать Й.Капочюс.

http://www.photoshare.ru/office/album.php?id=110688
http://www.photoshare.ru/office/album.php?id=151301



ОГЛАВЛЕНИЕ 3-го тома.

IN SIGNO «DE JURE»
(ПОД  ЗНАКОМ  «DE  JURE»)

1. ПЛЕБИСЦИТ ДЛЯ ВИЛЬНЫ –  ПРИЗНАНИЕ DE JURE – ДЛЯ КАУНАСА(11-12.1920)      1
2. НЕУДАВШИЙСЯ СГОВОР ПО РАЗДЕЛУ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ(11.1920-2.1921)      20
3. ВАРШАВА ФОРМИРУЕТ ГОСУДАРСТВО «СРЕДИННАЯ ЛИТВА»(12.1920-1.1921)      41
4. ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ ВМЕСТО ПЛЕБИСЦИТА(1-2.1921)      65
5. КАУНАССКИЕ ЗАСТЕНКИ МЕСТНЫМ БОЛЬШЕВИКАМ(1-3.1921)      83
6. МИРНЫЙ ДОГОВОР МЕЖДУ ПОЛЬШЕЙ И РОССИЕЙ(3.1921)      97
7. ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА ЛИТОВСКИХ ДИПЛОМАТОВ В БРЮССЕЛЕ(4-5.1921)      110
8. ЗАКУЛИСНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ ВОКРУГ ВИЛЬНЫ, И - НЕ ТОЛЬКО(4-5.1921)     126
9. НЕУДАЧНАЯ РЕАНИМАЦИЯ НЕ РОЖДЁННОГО ПЛОДА(5-6.1921)      140
10.ЗАЗЕРКАЛЬЕ ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ МАЛОЙ АНТИРОССИЙСКОЙ АНТАНТЫ(5-6.1921)      154
11.ПЛАН П. ГИМАНСА – АНТИРОССИЙСКАЯ АКЦИЯ ЛИГИ НАЦИЙ(6-8.1921)      176
12.ПРОВАЛ ПЛАНА П.ГИМАНСА(9.1921-1.1922)      199
13. ОБСТАНОВКА ПЕРЕД ВЫБОРАМИ В ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ(9-12.1921)      219
14. ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ – ПРИСОЕДИНЕНИЕ ЗЕМЕЛЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ К ПОЛЬШЕ(1-2.1922)     237
15.ДОЛГОЖДАННОЕ ПРИЗНАНИЕ И ВООРУЖЁННОЕ ЗАНЯТИЕ МЕМЕЛЯ(6.1922-4.1923)      254

УКАЗАТЕЛЬ ИМЁН      266
УКАЗАТЕЛЬ НАЗВАНИЙ      288

ИСТОЧНИКИ      298
ОГЛАВЛЕНИЕ      313



Любая застывшая форма однажды рассыпается, и лишь жизнь вечна.

ПЛЕБИСЦИТ ДЛЯ ВИЛЬНЫ - ПРИЗНАНИЕ DE JURE - ДЛЯ КАУНАСА
(11-12.1920)

Перевернём ту сторону “медали”, на которой изображён воин и посмотрим на другую. Дальнейшие события на территории исторической Литвы и Неманского края, начиная с декабря 1920г. были ознаменованы “голубем мира” и “лавровой ветвью”, сквозь листья которой смотрели на всё, к сожалению, лукавые глаза.

То что происходило до этого на поле брани литовцев с поляками своей алогичностью, на первый взгляд, вызывает недоумение, поскольку противоречило тому, как, казалось бы должны были развиваться события в связи с поставленными целями. Лишь обращение к документам, отражающим иные грани жизни государства, которые запечатлели для истории тогдашние мысли, намерения и действия  в общем разумных политиков и дипломатов, позволяют нам сегодня найти рациональный ответ на, казалось бы, алогичное поведение этих людей, наделённых правом решать государственные дела и судьбы отдельных граждан. Политик, в отличие от актёра - человек живущий публичной жизнью в нескольких открытых системах измерения, постоянно вынужден сопоставлять, соединять, объединять, а порой и просто синтезировать эти системы. Однако часто он не знает, не умеет, не может или не хочет всё это проделывать в своём сознании - и лицемерит. Увы, нравственное сознание целостной мощной личности предопределённое целью, волей, силой и провидением политика, весьма редко обуславливает поведение этих граждан. Многие из политиков, как показывает история сознательно, а чаще всего - бессознательно, стремились избавиться от различных комплексов (в том числе и мировоззренческих) своей неустойчивой, хрупкой личности, за счёт судеб иных людей, поскольку всегда замыкались на собственное Я. В сущности были  бесчувственны к посторонней беде и не ранимы чужим горем.

В декабре 1920г. центр тяжести “разборок” литовско-польских противоречий перемещается на поле политических игр, где различными способами действовали  государственные чиновники, вместе с партийными вождями и финансово влиятельными тайными масонами, идеологи и пропагандисты, дипломаты, сотрудники спецслужб и, лишь в немногом, военные. Роль последних в разрешении конфликта с последней декады ноября 1920г. начала резко уменьшаться. Военные действия между Литовской армией, с одной стороны, и Польской армией, совместно с войсками генерала Л. Желиговского - с другой, в ноябре 1920г. развивались под знаком плебисцита, который решила проводить Лига наций на спорных территориях исторической Литвы, со столицей в Вильне.
Согласившись с таким решением, министр иностранных дел Ю. Пурицкис 17 ноября 1920г. составил и подписал инструкцию относительно проведения плебисцита на спорных территориях между тремя претендентами - Каунасом, Варшавой и Вильной. Это произошло в тот же день, когда генерал Л. Желиговский дал приказ своим войскам начать наступление в сторону Каунаса.
Литовское правительство считало возможным проведение плебисцита на спорных территориях при соблюдении указанных условий. “1) Территория проведения плебисцита охватывает не только площадь  которая была признана Литвой в договоре с Россией от 12 июля, но и землю Слонима (область Гродненской губернии), и области Дисны и Вилейки на востоке и на юге, а на запад, от линии 8 декабря ;1919г., линия Керзона - ИВВ;, на участке: Вижайны - Пунск - Сейны - Августов (восточнее). Плебисцит не проводится в областях которые являются несомненно литовскими, прежде всего на север от Швенчёниса и в окрестностях Варены (места будут точно обозначены). На запад область плебисцита охватывает спорные места на которых не было выборов в Учредительный сейм. 2) Голосование проходит зонами. Первая зона: Слонимская земля  с Дисненской и Вилейкской областями. Вторая зона: область Гродно - Лида - Молодечно, начиная с линии на юг  от Друскининкай, приблизительно на юг от демаркационной линии установленной в Сувалках, и соответствует приблизительно третьей зоне эвакуации, согласно договора с военным командованием русских от 6 августа ;1920г. - ИВВ;. Третья зона: оставшиеся от второй зоны области на север от города Сувалки (места точно указаны). 3) Голосование - будет тайным и прямым и проводится с помощью контролирующих подписей. Голосуют отдельные волости, но голоса областей просчитываются, не просчитывая отдельные волости. Голосуют мужчины в возрасте старше 20 лет, которые проживали на территории голосующих волостей перед войной хотя бы год или уроженцы этих областей. 4) польская армия выводиться и край поручается нейтральной армии, но не одним французам. 5) гражданская власть: перед плебисцитом должно быть организовано самоуправление, избираемое на демократических основах. При посредничестве представителей нейтральных стран Антанты, в оккупированной зоне куратором плебисцита провозглашается Совет с правом совещательного голоса. В Совет назначаются в равном количестве представители от литовского и польского правительств. 6) время: голосование проводится после того как будут составлены проверенные местным самоуправлением списки и т.д., и не раньше как по истечении 6 месяцев. После составления списков до голосования должно пройти не более 2-х месяцев. 7) Порядок голосования: голосование проходит в следующем порядке: 1) Слонимский округ и в областях Дисны и Вилейки; 2) область Гродно - Лида - Молодечно; 3) Вильнюсская область; 4) область Вижайны - Пунск - Сейны, восточнее Августова. 8) свобода агитации должна быть гарантирована обеим сторонам, без каких-то съездов как для Литвы, так и для Польши. 9) затраты на цели плебисцита и все другие затрат связанные с ним, взимаются с обеих сторон (Польши и Литвы). Каждая сторона оплачивает затраты перепадающие на ту территорию, которую она требует плебисцитом, с другой стороны, не имея на неё каких-либо юридических оснований (т.е. Польша оплачивает все затраты на восток от линии Керзона, а Литва на запад от неё). Замечания. Если территория, обозначенная в 1-ом пункте,  путём плебисцита никак не сможет быть охвачена, тогда в третьей зоне (п.2) во время голосования из двух не оспариваемых частей делаются две отдельные зоны”.1
Из инструкции кроме очевидных территориальных притязаний Каунаса видно,  что литовское правительство претендует и на территории западнее линии Керзона, и южнее линии Сувалкского договора.
18 ноября 1920г. литовский дипломат Т. Нарушявичюс написал в литовский Сейм записку (получена в литовском МИДе, судя по штампу регистрации № 8504., 2 декабря 1920г.), относительно необходимости отстаивать литовские интересы в Августовском районе (по Московскому договору он включён в литовские территории). «Председателю комиссии по иностранным делам литовского Законодательного Сейма. Уважаемый: мне случайно удалось ознакомиться с решением комиссии по иностранным делам относительно плебисцита на спорных территориях Литвы и Польши и как гражданин Литвы, а также участник мирных переговоров с Россией, я озабочен справедливым и последовательным решением вопроса о границах.
Первое решение Комиссии по иностранным делам звучит следующим образом:
“Территория, на которой должен будет проведён плебисцит, на востоке максимально продвинута до польско-большевистской границы (на белорусской территории), минимально - до литовско-русской границы от 12 июля 1920г.; на западе до линии 8 декабря 1919г. (Керзона), за исключением регионов Сейн - Пунска - Вижайн”. Таким образом  как видно и из названия более удалённых зон комиссия по иностранным делам на западе ограничивается линией Керзона, за исключением регионов Сейн - Пунска - Вижайн и по своей воле отказывается от своих прежних требований относительно восточной части Августовского района, как это было обозначено в Мирном договоре с Россией, и как об этом было договорено в решении Лиги наций от 21 сентября, согласно которому линия Керзона считается лишь временной границей. Последнее решение Лиги наций также не утверждает, что линия Керзона является постоянной. Такое быстрое изменение своих установок, кажется, уменьшает авторитет литовского правительства, ослабляет и дискредитирует нашу позицию и аргументацию в глазах противника и мира. Если комиссия по иностранным делам признала нужным оспаривать Слонимские земли с Дисненским и Вилейкским округами, то, кажется, непоследовательным было бы отказаться от восточной части Августовского района, где большинство также составляют староверы, как и на землях Слонима, территория, которая хотя и не напрямую, уже признана международным актом за Литвой (Мирный договор с Россией) и присоединение этой территории к Литве  по моему мнению гораздо важнее для Литвы нежели Слонимской земли или других спорных территорий. 1. В случае победы на плебисците в восточной части Августовского района - мы можем получить большие территории Августовких лесов, которые очень важны в процессе расширения экономических связей Литвы. 2. Имея восточную часть Августовского района, мы не подпускаем поляков к Неману, через который Польша делает попытки проникнуть в Литву и вмешиваться в наши внутренние дела. 3. Августовские земли создают хороший плацдарм, в опоре на Гродно, обороняться в будущем от польских нападений.
Эти аргументы так важны в будущем обеспечении мощи литовского государства, что от них так легко отказываться, по моему мнению, было бы неосторожно. Победа в плебисците в восточной части Августовского района, кажется, имеет больше шансов чем - в Лидском или другом, где большинство католиков, поскольку староверы скорее могут голосовать за Литву, нежели католики».2
С другой стороны, из сообщения представителя Польши в Лондоне Я. Чехановского от 19 ноября 1920г. видно, что МИД Англии постоянно объяснял необходимость плебисцита именно в Виленском крае, а также - необходимость заставить литовское правительство на это согласиться.3
Позиция литовского правительства была таковой: проведение плебисцита на территории Виленского края возможно, но лишь при условии, что прежде Литовская Демократическая Республика будет признана de jure начиная с Лиги наций, и станет её полноправным членом. Об этом было сказано в обращении, подписанном профессором А. Вольдемарасом 23 ноября 1920г. и направленном председателю Верховного совета этой организации Л. Буржуа. Здесь же указывалось на оккупацию польскими войсками Вильны, что изначально делало проведение плебисцита весьма затруднительным, а результаты - спорными.4
Позиция другой важной страны “с широкими интересами” - Франции по отношению к литовскому государству, судя по тогдашним сообщениям литовской разведки, по-прежнему оставалась неизменной. Французские политики стремились всячески не допустить непосредственный контакт Германии с Россией. По мнению политиков из Парижа на литовских и латышских полях должен был произойти последний эпизод войны между кровными врагами - Францией и Германией, который готовили военные из Генштаба Французской армии. При этом малые государства, такие как Литовская Демократическая Республика и Латвийская - перестанут существовать, а на их месте будет править большая и полностью зависимая от Франции Польша. Французских политиков нисколько не смущало то обстоятельство, что Франции попросту не в силах уже продолжать такую политику. Результаты свидетельствовали сами за себя - потерпели поражение Колчак, Врангель, Петлюра и др. Литовские офицеры считали  - теперь очередь за Польшей. Только что под Гедройцами и Ширвинтами были разбиты войска Л. Желиговского. Вместе с тем в этой же аналитической записке литовских штабистов утверждалось ,что поляки весной 1921г. нападут на Восточную Пруссию.5
Плебисцит, при такой внешней политике Франции, не являлся самоцелью и тем более ничего не решал для Парижа. Французским политикам и военным была интересна только Польская армия с Л. Желиговским или - без него, которая конкретно отстаивала бы политические интересы Франции в данном регионе. Интерес Парижа также заключался в том, чтобы  под предлогом проведения плебисцита, между Советской Россией и Германией присутствовали военные подразделения других дружественных Франции западноевропейских стран. В таких, по мнению Парижа, “неопределённых условиях”, спешки с признанием литовского государства de jure (уже имевшего Мирный договор с РСФСР), естественно, не было.
24 ноября 1920г. деятель христианских демократов, председатель литовского Учредительного Сейма епископ г. Тельшяй доктор теологии Юстинас Стаугайтис подписал решение передать на обсуждение комиссии экспертов при литовском   МИДе  а также комиссии по иностранным делам Сейма литовские предложения о проведении плебисцита на спорных литовских территориях, “на которых не было выборов в Литовский Учредительный Сейм” между линией Керзона и территорией переданной Литовской Демократической Республике Московским договором от 12 июля 1920г., а также в районе Вижайн, Пунска и Сейн, на восток от района Августова и части Гродненской губернии, между речками Гродненка и Бобры, а также в бывших Вилейкском и Дисненском районах. В документе конкретно указывалось, что плебисцит проводится: “а) на землях восточнее от линии проведённой с севера на юг: бывшая линия польской оккупации, до линии Керзона, далее по линии Керзона до того места, где линия Керзона упирается в границу Украины: эти земли охватывают землю кроме той  которая согласно договора с Россией от 12 июля 1920г. были признаны Литвой , ещё “Слонимская земля” а также бывшие Вилейкский и Дисненский районы; в) землях на юго-запад от линии Керзона: районы Вижайн, Пунска и Сейн, также на восток от района Августова и части Гродненской губернии, между речками Гродненка и Бобр”.6 В документе, подготовленном каноником Ю. Стаугайтисом правда не указана территория Жямайтии в районе Шауляй, прилегающая к бывшей Курляндской губернии, жители которой, напомню, также не принимали участия в выборах в Учредительный Сейм ЛДР.
Основоположник грамматики литовского языка профессор Йонас Яблонскис написал 25 ноября 1920г. заместителю министра иностранных дел П. Климасу полное драматизма и отчаяния письмо. “Ничего не понимаю, что здесь происходит с этим “плебисцитом”. Этот край, который подвергнется плебисциту, уже два года подвергается агитации, возбуждается, деморализуется одними поляками... Что они эти демократизированные люди могут сейчас сказать, куда они желают приткнуться далее - к “свободному польскому государству” или к непонятной для них “Литве”, которая может быть и не станет отдельным государством (её будущее этим людям ещё вовсе не ясно)? Плебисцит сейчас даст только один ответ для мира - часть Литвы, занятая поляками “желает быть далее с поляками”. Решив, таким образом, других решений не будет, - потом будет трудно сказать что-то, останется только... и нам самим к ним присоединиться. За нас, хорошо подумав, даже евреи не будут голосовать. Здесь надо поступать строго политически. Куда мы бредём?! Плебисцита сейчас не может быть. Если бы мы были признанным государством, тогда после нескольких лет эти люди могли бы нас лучше понять, и выразить свой голос в плебисците... Плебисцит сейчас вообще невозможен для нас. Такие голоса слышу вокруг, таким является и моё собственное мнение. Неспокоен, и не могу удержаться, не сказав своего слова. Работайте, будьте бдительны, думайте -  чтобы всё делать строго и умело. Извините,  Йонас Яблонскис”.7
Это письмо как нельзя лучше отражает суть проблем, стоявшей перед литовским государством: “признание” и “территория” - в решении которой важнейшую роль, судя по ссылке в тексте, играли евреи. Литовский министр иностранных дел Ю. Пурицкис в своей телеграмме в Женеву на имя профессора А. Вольдемараса подтверждает опасения Й. Яблонскиса. “Плебисцит не проводится в районе столицы, Вильнюса, т.е. во всей третьей зоне. Мотив - литовская нация не может рисковать своей столицей в связи с временным оболваниванием людей, боязнью евреев и малокультурным населением в окрестностях. Русские наше согласие могут использовать против нас”.8 В заключение Ю. Пурицкис подчёркивает, что если такое предложение -  не проводить плебисцит в третьей зоне, “в окрестностях Вильнюса”, не пройдёт, “заявите своё недовольство или протест и считайте решение Лиги [наций - ИВВ] как насильственное”.9 Вот казалось бы и всё  что может себе позволить Каунас в своих амбициозных претензиях на Вильну.
Существенное дипломатическое заявление по данному вопросу пришло также и с Востока. Реакция Советской России на планы введения международных военных частей под эгидой Лиги наций на территорию Виленского края под видом проведения плебисцита была однозначной.10 (С.38) Если бы такой план был осуществлён, это означало бы что, на границе с Советской Россией были бы сосредоточены новые военные силы Западной Европы. Тем самым вновь была бы создана серьёзная угроза только что зарождающемуся на этих территориях миру. Поэтому советское правительство указало в ноте литовскому правительству от 26 ноября 1920г., что оно будет считать Мирный договор от 12 июля 1920г. недействительным, если Каунас позволит ввести вооружённые силы зарубежных стран на оккупированную войсками Л. Желиговского территорию Вильнюсского края.11
Такая угроза уже надвигалась. Об этом 26 ноября 1920г. в своей шифрограмме сообщил из Риги в литовский МИД Д. Заунис “По имеющимся данным Антанта уже собирает контингент для занятия территории  на которой будет проводиться плебисцит. Именно: англичан - 300, французов из Данцига - 300, испанцев из Клайпеды - 300, бельгийцев - 100. Была просьба к малым государствам присоединиться с небольшим контингентом. Италия, скорее всего, также присоединится с тремя сотнями. Самым серьёзным вопросом будет назначение руководителя экспедиции, поскольку от него будет зависеть дислокация войск. Обязательно надо будет делать шаги, чтобы англичане направили офицера более высокого звания, чем у - французского. Это потом будет иметь большое значение”.12   В Каунасе боятся назначения на этот пост председателя Временной военной контрольной комиссии Лиги наций полковника П. Шардиньи, известного своими симпатиями к Варшаве.
После ноты Москвы и полученных сведений о подготовке военного контингента из стран Антанты для наблюдения за проведением плебисцита литовский министр иностранных дел Ю. Пурицкис вновь возвратился к теме пересмотра Сувалкского договора в части продления литовско-польской демаркационной линии далее на восток, за железнодорожную станцию Бастуны. Кроме этого, - если не отменить решение о проведении плебисцита, то по крайне мере оттянуть время. В шифрованной телеграмме, направленной в Париж 26 ноября 1920г., он описывая создавшуюся ситуацию инструктирует А. Вольдемараса: “Заставлять сейчас людей избирать между существующим, и - сомнительным государством, означает под прикрытием плебисцита заранее прямо отдать Польше ;литовское государство - ИВВ;. Поэтому ставьте сейчас требование - сохранить status guo ante Желиговский, т.е. продолжить демаркационную линию от Бастун на восток. Территорию, с которой уйдут войска Желиговского, могут занять наши войска. Наконец может даже под контролем союзников. Имеются сведения что такое предложение имеет шанс. Более широкую инструкцию привезёт Климас и Нарушявичюс. Они выезжают завтра. Будет ли обсуждаться сейчас судьба Клайпеды? Совет решил направить своего делегата в Женеву. Шардиньи ещё не получил польских гарантий и выехал в Вильнюс”.13 В телеграмме по-прежнему подчёркивалось что Каунас согласился на проведение плебисцита лишь в надежде получить признание de jure со стороны стан Антанты и тем самым позиция местных “голосующих будет уравнена в правах с Польшей”.
Председатель Сейма Литовской Демократической Республики Александр Стульгинскис подписал 26 ноября 1920г. Верительные письма на имя литовских дипломатов Томаса Нарушявичюса и Аугустинаса Вольдемараса. Они направлялись в Париж, на заседание Верховного совета Лиги наций, где их должны были принять как официальных представителей Литовской Демократической Республики.14 Каунас надеялся получить признание de jure, одновременно принимая в принципе позицию Лиги наций относительно необходимости проведение плебисцита. “На плебисцит в принципе согласились, понимая, что Литва будет принята в Лигу и признана dе jurе. Таким образом, с точки зрения права голоса, будем с Польшей на равных условиях” - сообщил Ю. Пурицкис в Париж А. Вольдемарасу.15 И получил моментально 26 ноября 1920г. телеграмму, в которой профессор категорически возражал относительно возможного согласия Каунаса на проведение плебисцита. “Представление проекта однозначно признанию, что сомневаемся относительно принадлежности литовцам Lithuania Propria [всей исторической Литвы - ИВВ]. Требуют, во-первых, польский проект. Обсуждать указанное будут пока не отступим. В это время укажу на необходимость плебисцита в коридоре Слоним - Сейны. Для принятия не может быть места, лучше забрать просьбу. В случае принятия, нас могут заставить защищать поляков от русских. Мотивированного занятия ;Виленского края - ИВВ; союзники будут бояться, может не пустить ;“самостийный мятежный” Л. Желиговский - ИВВ;. Буду  ждать указаний. Вольдемарас”.16 Другими словами, затягивая время литовский дипломат предлагает вести в Париже дипломатическую контр- игру, указывая на возможность требовать проведение плебисцита “в коридоре Слоним - Сейны”. Тем более что выводить войска Л. Желиговского со спорных территорий никто не торопился.

Договорённости о перемирии между войсками Литовской армии и Польской армией а также войсками генерала Л. Желиговского, заключенные в Каунасе 27, 29-30 ноября 1920г., в результате которых между сторонами была установлена демаркационная линия и нейтральная зона, прежде всего служили подготовке условий для самоопределения населения Срединной Литвы путём проведения плебисцита.17 (C.136-137) Фактически литовцы торговались лишь о месте проведения плебисцита, но принципиально согласились с его проведением. Судя по сообщению литовского МИДа своим представителям в Лондон, Париж и Ригу, которое было разослано 29 ноября 1920г., Каунас не соглашался на проведение  плебисцита на север от линии Ораны - Бастуны. Аналогичную инструкцию получил и  А. Вольдемарас.18 Тем самым литовское правительство давало понять, что линию Сувалкского договора с Польшей оно считает незыблемой и Виленский край выпадает из обоймы оспариваемых территорий, а, следовательно, не нуждается в намеченном опросном мероприятии с местным населением. Странная позиция, учитывая факт властного присутствия здесь, по определению каунасских политиков - “польских оккупационных войск Желиговского”.
Заметим, что именно 30 ноября 1920г. литовское правительство указало своему представителю в Москве Ю. Балтрушайтису: “Предложение Радека принять никак не можем. Объясните большой опасностью для нас - в связи с вмешательством в чужие дела”.19  Вмешиваться в очередную международную авантюру большевиков на спорных немецко-польских территориях угольного бассейна Верхней Силезии, организованную К. Радеком (Собельсоном) в пользу местных немцев-интернационалистов Каунас не желал. Возможная огласка этой антипольской провокации могла стоить весьма дорого литовским политикам.

Не всё было просто и в Срединной Литве, а также во всём остальном Виленском крае. Существовали объективные причины по которым польский МИД, да и сам Начальник государства Ю. Пилсудский сомневались в успехе Польши относительно возможных позитивных для Варшавы результатов предстоящего плебисцита.20 Сомневаться их заставляло тяжёлое экономическое положение местного населения. Жителям не хватало питания и других необходимых товаров. 30 ноября 1920г. министр иностранных дел Польши Е. Сапега в письме Совету министров страны21  подчеркнул  - среди местного населения Вильно и Виленского края формируются настроения не в пользу Польши. Местности, где намечается провести плебисцит, предложено отнести к особой категории с особенным, улучшенным обеспечением продовольствием и товарами.17 (C.141)  Это относилось прежде всего к территории Срединной Литвы, где должны были состояться выборы в Виленский сейм.
Во второй половине ноября и в начале декабря 1920г. МИД Польши разослал своим представителям за рубежом инструкцию, в которой указал не вести больше разговоров о федерации с литовцами, поскольку продолжать инициативу в этом направлении Польша не будет. В названных инструкциях говорилось что инициатива по этому поводу должна исходить с литовской стороны или иных, зарубежных стран.22 Теперь, когда цель отделения территории литовского государства от территории РСФСР была достигнута, интерес к остальной территории Неманского края у Франции, а следовательно и у Польши, пропал. Теперь доставка грузов из Германии могла осуществляться в Советскую Россию только морским путём, а, следовательно, под контролем Англии. Кроме этого в политических кругах Польши начинает преобладать мнение, что федерация с литовцами ещё более усложнит внутреннее и внешнее положение Польши. Поэтому от неё необходимо отказаться.23 Варшава сделала ставку на Срединную Литву, где уже сформированы государственные органы местной власти и должна начаться подготовка к выборам в Виленский Сейм, который должен таким образом подменить идею о проведении плебисцита.
Каунас предпринимал ответные действия по сохранению влияния на незначительное число литовцев по ту сторону своих восточных рубежей. Сразу после того как войска под командованием генерала Л. Желиговского заняли  Вильну, литовское правительство приступило к финансовой поддержке литовцев, проживавших в городе и Вильнюсском крае.17 (C.168) Много внимания уделялось нескольким начальным литовским школам, оплате учителей, финансированию издания литовских газет, а также - культурно-просветительскому обществу “Ритас”, поддерживалось общество Литовской науки и т.д.  Средства для всего этого начали поступать уже в ноябре 1920г. Тогда в Виленский край было переправлено 350 тысяч ауксине (“золотые” - тогдашняя денежная единица каунасского правительства).24
Литовское министерство охраны края подготовило и распространило “Обращение защитников Родины” к местному населению в котором призывало “не ожидать помощи от Лиги наций, способной только уморить нас”, а подняться на борьбу с поляками: “Литовец поднимись на бой! Начинается смертельная битва! Поляки уже присваивают себе и Каунас!” Содержание этого воззвания показывает насколько непростой была политическая обстановка в самом Каунасе, умонастроение тамошних поляков и Главнокомандующего войсками Срединной Литвы генерала Л. Желиговского: “Сегодня он осмеливается бесстыдно говорить всему миру, что наша вторая временная столица Каунас сейчас прямо должна быть передана ему. Весь огромный участок нашей земли между Укмерге и Каунасом также оказывается на самом деле - Польше! Так вот в нашем несчастном Вильнюсе, под охраной банд Желиговского, у литовских польских выродков начал сегодня прорезаться клювик. Ещё большие ловушки начали выставлять против нас литовские поляки. Вместе с предводителем Игнатием Соколовским - провокатором, который прошлой осенью бежал из Каунасской тюрьмы, они создали в Вильнюсе какой-то “Временный политический комитет Каунасской земли” (Tymczasowy Komitet Polityczny ziemi Kowie;skiej). Этот комитет уже так осмелел, что в эти дни выпустил воззвание к Лиге наций и ко всем нациям. В нём, приветствуя марш генерала Желиговского (как “историческое начало объединения земель Литвы на законных основаниях”) и протестуя против “узурпаторов из Ковно”, т.е. по логике захватнических властей против законной власти в Литве, утверждал: “Польские просторы в области реки Невежи вместе с Ковно вскоре должны войти, как несомненные польские земли (согласно пожеланиям населения) в границы “Срединной” Литвы (т.е. в осчастливленную Желиговским или захваченную Желиговским Литву.) Вместе с тем осмеливается учить Лигу  наций  что является её работой, а что нет. Будто бы заданием Лиги наций является разрешать споры между отдельными государствами,поэтому “спор Срединной Литвы с Ковенской Литвой является их внутренней борьбой”.
Здесь явно просматривалось нежелание Каунаса соотноситься с какими-то ни   было представителями Срединной Литвы, хотя 27 ноября 1920 г. с ними был подписан протокол о перемирии. Но угроза тем не менее осталась: “Банды Желиговского не намерены удовлетвориться тем, что они уже незаконно у нас захватили с лицемерной помощью Польши. Это означает  - польские легионы под предводительством Сакалаускаса и других выродков из Литвы намереваются идти на Каунас и дальше, чтобы твердо поработить всю Литву”. И всё это, - «весьма серьёзно», - по мнению литовских пропагандистов из Генштаба. “Если так удалось с Вильнюсом, то может получиться и с Каунасом, и Клайпедой, а там уже и со всей Литвой”. Далее, естественно, следовал призыв защитить самих себя оружием - “только победив последнего нашего врага поляка, спокойней сможем начать жить в свободной нашей Родине Литве”. После чего в конце этого Обращения прилагались “письма с фронта литовских солдат к польским солдатам”,25 - всего 14-и человек. Эти письма цитировались выше. Такое вот своеобразное  “братание” солдат в окопах по обе стороны фронта.

2 декабря 1920г. Каунас получил разведданные о том что в Срединной Литве ожидают нападения Красной армии со стороны Молодечно. В сторону этого города, а также Швенчениса, направлены военные части. “Вильнюсские епископы спрашивали во время консистории - бежать ли им в случае приближения большевиков или оставаться на месте”. Виленская “Gazeta Krajowa” написала - “приостановка военных действий, под которыми подписались Польша и Литва, Желиговского не касается, поскольку под ним нет подписи его представителя. Они ещё не отказались от замысла, противостоят плебисциту. Если же Польша будет насильственно обязана отозвать Желиговского, на его место поставят Бобицкого или другого бунтовщика”.
Миколас Биржишка, который находится  в Вильне, передал в Каунас информацию о происходящем в Срединной Литве. “Конфиденциально разговаривал с председателем Абрамовичем ;Витольд, Председатель Временной правящей комиссии Срединной Литвы - ИВВ; и Кршижановским относительно положения. Эти двое, как и другие, объясняют, что плебисцит заставит все польские партии даже сторонников Литвы голосовать за Польшу. Поэтому “кресовцы” [жители окраин Польши, дословно - “окраинцы” - ИВВ], которые в своём большинстве составляют власть, хотели бы договориться с литовцами, чтобы не допустить плебисцита, или, договорившись, повлиять на условия проведения плебисцита.
Абрамович хотел бы начать не с публичных переговоров, а Кршижановский хотел бы публичного заявления по этому поводу литовского правительства с предложениями, поскольку они уже два раза обращались с такими предложениями и в третий раз не хотели бы делать таких предложений со своей стороны. Как видимо Абрамович считает - можно было бы что-то достичь, однако Кршижановский не скрывает своего неверия в переговоры. Никаких конкретных предложений, ни условий для переговоров не было изъявлено.
Евреи и впредь на литовской стороне (кроме нескольких промышленников), и это понятно полякам. Шаббад в своей статье ясно это подчеркнул. Выгодский не скрывает, что уже не видит возможности погромов. Они не боятся плебисцита”.26   Из  документа следует - власти Срединной Литвы хотят договориться с литовским правительством об условиях планируемого ими плебисцита, а также о политической остановке в Вильне. Кроме позиции виленских евреев, которые поддерживают литовскую сторону, здесь же указывается на то, что белорусы поддерживают договорённости литовского правительства с Ластовским, что вызывает недоверие польских властей к ним. Просили у ВПКСЛ денег, но им отказали - “просите у Ластовского. Обещали посредничать в связях”. Кроме того, литовский публицист и политик сообщил - “начали выпускать еженедельник. Нам не хватает бумаги”, а также - “часть арестованных в Вильнюсе литовцев поляки выпустили. Других хотят поменять на каунасских поляков ;арестованных в Каунасе членах РОW,   но литовцы не согласны и хотят суда. - ИВВ;. Литовских военнопленных 730 человек состояние плохое, не хватает одежды”.

В рапорте, направленном из Женевы 2 декабря 1920г. на имя литовского министра иностранных дел Ю. Пурицкиса, заместитель министра иностранных дел П. Климас рассуждает о возможностях уйти от проведения плебисцита в Виленском крае. Он вместе с другим литовским дипломатом Т. Нарушявичюсом прибыл 30 ноября 1920г. вечером в Женеву вести переговоры с руководством Лиги наций относительно условий проведения плебисцита. “Вольдемараса не нашли, поскольку он уже несколько дней назад переехал в Лозанну”. Из состоявшегося затем разговора с профессором А. Вольдемарасом П. Климас понял - обсуждение вопроса о плебисците в Вильне уже завершено. “Вольдемарас доказывает  - с того момента, как наш министр иностранных дел направил председателю Лиги наций телеграмму, в которой Лиге наций поручалось окончательно разрешить весь вопрос о литовско-польском споре, а не временно приостановить бои и провести демаркационную линию между войсками - с этого момента мы отданы на милость их решений. Далее, когда правительство приняло Брюссельские рекомендации - оно тем самым согласилось с проведением плебисцита во всех спорных с Польшей территориях, т.е. и относительно Вильнюса в связи с которым всё дело и возникло. Поляки никогда не отказывались от своих претензий на Вильнюс, даже Грабский на конференции в Спа ;?! - ИВВ; и поэтому ни одно государство не может сомневаться, что согласия с решением Брюссельской конференции означает согласие с плебисцитом в Вильнюсе”. Затем П. Климас замечает: “То, что было указано в ноте Тишкявичюса от 1 ноября, только подчёркивает мнение литовского правительства ,что на север от демаркационной линии, установленной в Сувалках, плебисцита не должно быть. Это было мнение только литовского правительства, но ни более того. Мнение Лиги наций и поляков здесь может быть другим”. Далее дипломат саркастически продолжает: “По мнению Вольдемараса  избавиться от него мы сможем теперь - только полностью отказавшись от самой Лиги наций”. Констатируя, что происходящее никак не исключает из плебисцита Вильну,  “Вольдемарас заявил, что Польша, как претендент на литовскую территорию должна сама первой представить своей проект относительно зоны проведения плебисцита, поскольку мы из принципа не можем ставить вопрос о плебисците на своих землях. Нашей задачей будет критика польского проекта и противопоставление ему своих мотивов”.
[NB. Антанта предложила обеим сторонам подготовить проект, относительно проведения плебисцита. В противном случае страны Антанты готовы были всё подготовить и определить сами.]
Далее П. Климас пояснял Ю. Пурицкису позиции относительно статуса территорий проведения плебисцита и находящихся на них войск. “Мы указали  Вольдемарасу  - само пребывание сейчас нейтральных войск в Вильнюсе, пока не установлена территория плебисцита, может иметь предварительное значение исключительно только для эвакуации Желиговского до линии установленной в Сувалках. В таком положении занятие литовскими войсками этих территорий не противоречит Брюссельской резолюции, поскольку и литовские и польские войска, осуществляя эту резолюцию, должны освободить только ту территорию, на которой осуществляется плебисцит, зону проведения плебисцита, а не вообще литовскую территорию, которую занял Желиговский”. Литовский дипломат сокрушался, что в отношении Польши не был применён параграф 16 Устава Лиги наций, который предусматривал экономические, дипломатические и военные санкции против агрессивного государства. Правда было одно условие при этом - применение этих санкций возможно лишь после признания “акта войны против всех других членов Лиги”.27 (С.84) По его мнению, Польша эти санкции заслужила, поскольку, во-первых, “была доказана помощь Польши Желиговскому против Литвы и постоянный контакт с ним: оружием, амуницией и войсками. Во-вторых, Желиговский не  эвакуирован до сих пор”. Кроме этого, “ещё не будут компенсированы  убытки, причинённые Литве”. И, наконец, “ещё не отозван Шардиньи, требовавший от литовского правительства разоружения и т.д., что противоречит Брюссельским решениям”. В этих условиях литовский представитель при Лиге наций профессор А. Вольдемарас считает - “он мог бы указать Лиге  - Литва не видит помощи для себя от неё, поскольку Лига не может исполнить свою резолюцию. Поэтому для Литвы нет больше выгоды от пребывания при этой организации [представителей Каунаса - ИВВ]. Таким образом, согласно мнению Вольдемараса, можно было бы забрать свою просьбу из Лиги наций относительно принятия [в Лигу наций Литовской Демократической Республики - ИВВ] и сильно попугать тем самым Лигу, которая теперь, при решении первого практического вопроса (о Литве), споткнулась и показала своё бессилие”.28 Такой вот политический шантаж предлагал этот литовский профессор, дипломат и политический деятель.
Через день, 4 декабря 1920г. П. Климаса послал из Женевы в Каунас министру иностранных дел Ю. Пурицкису второй пространный рапорт, в котором он указывает на недопустимость проведения плебисцита в Вильне и на территориях признанных за литовским правительством Московским мирным договором 12 июля 1920г., прежде чем литовское государство не будет признано de jure. Изначально  это будет следствием принятия ЛДР в Лигу наций. Здесь всё нехорошо для Каунаса как, впрочем, и для других новообразованных Прибалтийских государств. Страны Антанты не спешат. Стремятся склонить эти молодые государства к объединению, направленному против Советской России. П. Климас пишет своему министру: “Вы уже получили официальный меморандум Генерального Секретаря Лиги (29 ноября) относительно нашей просьбы о принятии в Лигу. Он был составлен, судя по ошибкам, которые в нём находим, вовсе без влияния и помощи Вольдемараса”. С надеждой и опаской дипломат продолжает: “Вопрос о принятии нас и других Прибалтийских стран ещё не решён на комиссии. Просьбы Азербайджана и Украины уже отклонены”. По главному вопросу - о плебисците, в рапорте читаем следующее: “Вольдемарас, когда ещё находился в Париже (6 ноября), сообщил в Лиге наций от имени правительства [ЛРД - ИВВ] о принятии Брюссельской резолюции, подчёркивая, что он оставляет за собой право добавить затем свои замечания. Эти замечания он сделал 23 ноября в соответствующей ноте (см. копию № 105). В них он чётко обозначил вопрос о том, что Вильнюс город литовцев и претензии поляков на эту столицу Литвы незаконны. Однако не подчеркнул, что нам плебисцит там - не приемлем. Относительно зон, Вольдемарас лишь в общем заметил, что плебисцит может охватить только территории, на которых "проживает население одного этноса", однако те территории, которые литовское правительство считает бесспорными в этнографическом отношении - совершенно не указал. Также ничего не указал относительно Слонимской земли, Сейненского, Пунского и Дисненского, а также Вилейкского округов. Относительно метода проведения плебисцита были повторены общие позиции Брюссельской резолюции. Тем самым Вольдемарас продемонстрировал подготовленный нами в Каунасе меморандум [относительно проведения плебисцита, цитируется выше - ИВВ], как весьма ненужный, и вообще его забросил”. В связи с чем, докладывает П. Климас Ю. Пурицкису, с текстом данного меморандума пришлось ознакомить секретариат Лиги наций. В то же время относительно плебисцита: “Польское правительство через своих представителей и последующих заявлений Пилсудского провело более широкую подготовку собственной позиции, нежели мы, хотя, кажется, всё как раз должно было бы быть наоборот. Поляки требуют чтобы упрощённым способом немедленно провели плебисцит путём сбора на хуторах людей и протоколирования - к какому государству желало бы принадлежать их большинство. Территория проведения плебисцита должна была бы охватить территорию между границами с Россией 12 июля и бывшей польской оккупации [линию марта - июня 1920г.29 - ИВВ], кроме этого часть Ковенской губернии, где население смешанное и где большинство составляют поляки. Однако г. Гродно и окрестности не должны войти в зону проведения плебисцита в связи с важным для Польши стратегическим положением. В качестве компенсации за отказ проведения плебисцита в Гродно поляки согласятся провести плебисцит в Сейнах. Кроме этого подчёркивают - Лидский регион и вообще области, где расположены регулярные польские части, не должны быть включены в плебисцит, поскольку эти территории никогда не входили в Литву и только большевики их незаконно отдали Литве. Вся Виленская зона должна считаться единой зоной.
Французский представитель в Варшаве информирует Лигу наций, что это требование опирается на боязнь относительно того, что часть территории между Вильнюсом и Даугавпилсом не попала бы в руки литовцам. Поскольку в Швенчёнском регионе больше всего проживает литовцев, поэтому, таким образом, может быть отделенным от Польши участок железной дороги Вильнюс - Даугавпилс.
Пилсудский согласен чтобы и те части зоны, которые будут голосовать за Литву, могли бы быть присоединены к Литве, однако обязательно  необходимо  чтобы железная дорога Гродно - Варена - Вильнюс принадлежала Польше и особенно Гродненская крепость.
Польское правительство не признаёт территорию проведения плебисцита между границами 12 июля и временной линией перемирия установленной на переговорах в Риге, т.е. на землях Дисненской, Вилейкской и, естественно, Слонимской. Характерно ещё то что польское правительство не находит нужным заранее эвакуировать Желиговского из зоны проведения плебисцита. Оно предлагает проводить плебисцит на всей территории таким образом, чтобы непосредственно во время проведения опроса из данных поместий и хуторов выводились польские войска, а затем эти места занимались бы войсками того государства, за которое проголосовали поместья.
Таким образом мы видим  все польские условия широко изложенными. В то же время наш представитель изложил всего лишь не вполне ясные высказывания и академические рассуждения относительно того, произошло или не произошло признание нас de jure” – сетует П. Климас на действия А. Вольдемараса. Относительно будущей судьбы литовского меморандума Лиге наций по поводу плебисцита П. Климас “в настоящее время” сообщить ничего конкретного не может. В складывающейся ситуации предостерегает от возможности предоставления Лигой наций своего проекта условий проведения плебисцита в виде второй резолюции по данному вопросу, которая позволит и дальше “воплощать в жизнь уже принятую Брюссельскую резолюцию. Должен подчеркнуть, что Лига наций это может сделать прямо, как непосредственное благонамеренное действие, поскольку до сих пор какого-либо серьёзного сопротивления с литовской стороны не имела. Это мог констатировать Нарушявичюс сегодня во время своего разговора с Генеральным секретарём Лиги наций Друммондом”. По мнению П. Климаса “происходит дальнейшее вовлечение всё глубже и глубже в этот несчастный плебисцит”. Поэтому необходимо внести коррективы принципиального свойства в условия проведения плебисцита и уйти тем самым от территориальных вопросов. Другими словами, обусловить проведение плебисцита прибытием “в Литву настоящей Гражданской Комиссии, которая должна тут же, на месте, проверить условия проведения плебисцита и получить согласие от обоих правительств, чтобы затем ни одна из сторон не могла бы оспаривать результаты плебисцита и их отклонить”. Другими словами вынудить Секретариат Лиги наций оттянуть время проведение плебисцита.
А между тем готовится отъезд в Варшаву делегации из Каунаса, которая в обход Лиги наций, напрямик попытается договориться с поляками по спорным вопросам. (Подробнее об этом -   в следующей главе.)
Обращаясь к роли России в литовско-польском конфликте, П. Климас пишет в своём рапорте следующее. “Одним из самых чувствительных мест является позиция России в нашем конфликте. Кажется что слово России (даже теперешней) может много значить в нашем деле и изменить теперешнюю ситуацию. На угрозы и политику России члены Лиги очень чутко реагируют. Посоветовавшись об этом с нами Вольдемарас, прежде всего, попросил дать ему слово на сегодняшнем заседании, когда будет поднят вопрос о польско-российском конфликте”. Кроме этого А. Вольдемарас подготовил текст ноты в Совет Лиги наций, в котором изложил важные аспекты отношения Страны Советов к литовско-польскому конфликту. П. Климас тезисно изложил их Ю. Пурицкису: “А) Аксельрод от имени российского правительства заяви, что Рижский договор с Польшей не упраздняет нашего договора, и что он будет полностью исполняться Россией. В) Советская Россия заявила (согласно сообщения Норуса ;Т. Нарушявичюса - ИВВ; - немедленно надо получить это заявление письменно от Чичерина), что пребывание войск Антанты оно будет считать нарушением 4-го пункта нашего договора. С) Литва приняла рекомендации Брюсселя только в связи с заявлением Ашкенази, который выглядит теперь совсем неправым”. Отсюда выводы -  избегая новых осложнений. “Лига наций должна воздержаться от направления войск в Литву и от урегулирования литовско-польского конфликта, не обращая при этом внимания на мнение России”.
Другими словами, “литовское государство не может изменять свою территорию, которую она составила с Советской Россией”, не предупредив об этом Москву, не договорившись с ней, т.е. без её согласия. “Успех здесь без сомнения будет зависеть от того, насколько Советская Россия будет иметь силы диктовать полякам условия мира и насколько её сила заставит всю Европу считаться с требованиями России. На это следует энергично указать представителю России в Каунасе и российской делегации в Риге, с тем, чтобы сами русские чётко обозначили свою позицию по этому вопросу”. Предлагается разыграть российскую карту. Заметим, имеется полная уверенность в том, что Каунасу будет подыграно - будет политическая поддержка со стороны Москвы.
По поводу литовско-польского протокола о перемирии П. Климас в рапорте замечает: “Очень нехорош, что в этот договор не была включена цель - облегчить эвакуацию. Надо было дольше сопротивляться давлению Шардиньи и требовать включения этой цели, поскольку теперь это выглядит та, что вроде мы санкционируем продолжение нахождения там польских войск, обозначив лишь с ними демаркационную линию и даже нейтральную зону. Тем более что обмен военнопленными вроде бы показал полное окончание конфликта. Сейчас необходимо формировать комиссию для немедленного исполнения эвакуации: эвакуированную местность сразу занимают литовские войска, прежде чем будет установлена зона проведения плебисцита, и её займут интернациональные войска. Это вполне закономерный вывод из действий поляков, направленных против Лиги наций, в связи с гарантиями для Желиговского. Если Контрольная Комиссия этого не сделает ;не уберёт войска генерала Л. Желиговского - ИВВ;, у нас будет аргумент чтобы не исполнять резолюцию Лиги наций. Также будем иметь ещё и основание для наших условий.
Уже сейчас Вольдемарас в своей ноте № 118 подчеркнул в Лиге наций,  что на этот договор литовское правительство согласилось исключительно только "dans le luit d`activer et de faciliter l`evacuation des traupes de Zeligowski" [после осуществления активной эвакуации войск Желиговского - ИВВ]. Во-вторых, что особенно важно, в конце ноты подчёркивается что Контрольная Комиссия в своё время не могла остановить польского наступления против нас, однако она "a insistе an nom de la Societе des Nations qu` on acceptеt cet arrangement aprеs l`schec de l`offiensive polonaise" [опиралась на позицию Лиги наций по поводу польского наступления - ИВВ]. Поэтому сохранилось большое недоверие к Контрольной комиссии со стороны литовской общественности и правительства, что сильно подорвала авторитет Лиги наций. Другими словами, этот протокол о перемирии литовская сторона считает не свободным волеизъявлением, но насильственным, который помешал литовцам освободить свою столицу - Вильнюс от Желиговского”.
П. Климас пишет далее о предложениях на ближайшее время. Они были приняты после широкого обсуждения ситуации на совещании под председательством А. Вольдемараса, “при участии Нарушявичюса, Сидзикаускаса, Чарнецкиса, Милашюса и меня”. В связи с уже внесёнными в Лигу наций польскими предложениями, относительно зон проведения плебисцита было решено следующее: “На вопрос можно ли будет после этого [польских предложений - ИВВ] Вильнюс исключить из зоны проведения плебисцита - Вольдемарас выразил сомнение, поскольку если мы вообще не избежим плебисцита, то, прежде всего, мы не избежим его в Вильнюсе. Только из-за него поднят весь вопрос. Мы сможем только не принять результатов плебисцита, если способ его проведения и время не будут с нами согласованы и признаны соответствующими”. Поэтому у присутствующих возник закономерный вопрос, “какую тогда надо проводить тактику чтобы не допустить плебисцит в Вильнюсе в настоящее время?” Затем были предложены варианты ответа: “Вовсе забрать наше дело из Лиги наций и положиться на собственные силы, имея в виду влияние России и "соntrе-роids" [противодействия - ИВВ] против Польши. Решение: поскольку мы сейчас не сможет противостоять только собственными силами, а спекулировать на России не можем, поэтому относительно такой тактики лишаемся симпатий и поддержки со стороны всех государств Лиги наций”. Этот выход большинством голосов был отвергнут.  Второй вариант ответа опирался на тезис: “Поскольку и оставить вопрос в Лиге наций в его теперешнем положении было бы опасно для всего существования литовского государства (относительно Вильнюса) поэтому решено: После того, что сделано в отношении приостановки направления в Литву интернациональных войск, мы надеемся, что это произойдёт в связи с изложенными в ноте № 117 мотивами и приостановкой всего решения до достижения договорённости с Россией. Далее выдвинуть вопрос относительно признания Литвы de jure, как это было изложено в ноте Вольдемараса № 105 (23 ноября, во второй части). Если Лига ответит, что не будет признания de jure, согласно изложенного Вольдемарасом в данной ноте; если сама Лига наций не проведёт сейчас сама признания нас de jure, т.е. окончательно не решит вопрос о признании литовского государства, - литовское правительство не согласится на то, чтобы Лига наций сейчас уже окончательно решала вопрос о литовской территории, по принципу, изложенному в Брюссельской резолюции. Иначе, чтобы Лига наций помогла установить между Литвой и Польшей только временную демаркационную линию до тех пор, пока не будет окончательно разрешён вопрос о полном признании литовского государства de jure. С такой тактикой Вольдемарас и другие согласились, и она должна стать общей позицией. Если что-то будете менять - телеграфируйте.
NB. Имеем немало шансов принятия Литвы в Лигу. Вместе с таким принятием Литва по существу считалась бы признанной de jure и окончательно была бы застрахована интернациональными гарантиями как независимое государство. Таким образом, может реализоваться перспектива, после чего вопрос может перейти в первичную стадию - относительно демаркационной линии, под постоянным надзором Лиги наций.
Чтобы поспешное решение вопроса о плебисците, как это желают поляки и Шардиньи, не могло поставить нас в невыносимое положение, нужно иметь сразу же энергичное заявление со стороны Советской России относительно её заинтересованности в исполнение договора от 12 июля. Энергичную и ясную письменную ноту, содержащую их взгляд на Желиговского как на недопустимую ими военную организацию и его интернациональные войска в Вильнюсе. Другими словами, на территории, которая признанна Россией за Литвой”. Нота эта должна была бы ссылаться на пункт 4-й литовско-российского Мирного договора, который нарушать нельзя: “Поскольку Лига наций не признаёт Советской России, а участвующие в ней государства ведут войну с ней, или поддерживают враждебного ей Врангеля и т.д., такого рода ультиматум России, который был бы объявлен нам публично, оказал бы большое влияние”. Поэтому “надо чтобы обо всём этом была проинформирована российская делегация в Риге и эта позиция была бы превращена в органичную составляющую российско-польских мирных переговоров. Поскольку русские в Риге, объявив условия предварительного перемирия, создали весьма противоречивую ситуацию, которая дала повод Ашкенази в Лиге наций поставить нас в весьма невыгодное положение в отношении Польши, и принять резолюцию от 28 октября. Поэтому сегодня русские могут ясно высказаться, - придерживаются ли они нашего договора, который они так торжественно ратифицировали. Заявление Аксельрода нас почти удовлетворяет, однако надо чтобы оно было эффективным во время переговоров с поляками в Риге”. Имеется в виду позиция Советской России о недопустимости присутствия на западных границах РСФСР иностранных войск. Ловко манипулируя интересами Москвы П. Климас замечает, - в противном случае “если ясно указанное не удалось бы, или если бы признание de jure произошло бы таким образом”, тогда опять-таки затягивание. Поскольку “для того чтобы удовлетворить требования на проведение плебисцита в Вильнюсе, надо было бы собрать полностью Учредительный Сейм, который, если не согласится с результатами деятельности правительства по этому вопросу, то должен будет выразить неудовлетворение. Затем распустить кабинет, отозвать проф. Вольдемараса и, если позволит тогдашнее общее положение, заявить Лиге наций несогласие с плебисцитом в нашей столице, и со всей резолюцией.
Такой выход в настоящее время, естественно, должен приниматься во внимание и на всякий случай должен быть так подготовлен. Чтобы его никоим образом не разрушило наше внутреннее положение, не дезорганизовались бы войска и вообще страна, и чтобы сама ликвидация кризиса была бы подготовлена заранее. Чтобы иметь возможность дать всему произойти в тот же день и сразу приступить новому правительству к исполнению своих функций. Мы уверены, что это решающий момент для Литвы, поэтому надо отнестись ко всему весьма с большим вниманием, чтобы партии прекратили в это время все свои разногласия и соперничество относительно личностей в кабинете министров. Партии должны быть готовыми к тому, что не увидят своих людей в кабинете министров - если не существует другого выхода. Климас”.30 Резюме: в условиях навязывания странами Антанты литовскому правительству проведения плебисцита в Виленском крае оно ищет возможность избежать его при помощи договорённостей с РСФСР.31
Обращает на себя внимание последний пассаж в этом пространном рапорте. В общем можно сказать - получился рецепт политических действий с далеко идущими внутренними последствиями. Заместитель министра иностранных дел явно выдаёт свои амбиции сесть в министерское кресло своего шефа.
В то время пока данный рапорт шел к министру иностранных дел Ю. Пурицкису, последний 5 ноября 1920г. составил следующую инструкцию в Женеву П. Климасу, в которой предлагалось продолжать разыгрывать антисоветскую карту, видимо полагая, что лишь уступки Антанте помогут Каунасу получить столь желанное признание и поддержку. Поэтому в этой инструкции сообщалось о подготовке большевиками нового нападения на страны Прибалтики, в связи с чем предлагалось: “надо показать правящим кругам что теперь не время играть в плебисцит, но усиленно думать о противодействии общей угрозе. Лига и Антанта должна оказать самое большое давление на поляков, чтобы они вели себя более мирно”.32   Затем  Ю. Пурицкис поспешил подчеркнуть, что литовские “власти никакого согласия относительно проведения плебисцита в Вильнюсе не давали и просят строго придерживаться этой установки”. Относительно военного присутствия иностранных войск он пишет: “Французские войска нам абсолютно неприемлемы. Мотивы следующие: во-первых, поскольку французы слишком заинтересованные в Польше, им слишком трудно стать нейтральными. Поэтому между французами и литовцами существуют недоразумения. Во-вторых, появление французских войск в Вильнюсе может быть воспринято большевиками как участие в новом походе против России, а это поставит Литву в большую опасность со стороны большевиков”.33

Во время обсуждения в Женеве  6 декабря  1920г. на заседании Совета Лиги наций вопроса о проведении плебисцита для разрешения литовско-польского территориального конфликта аргументы Ю. Пурицкиса возымели воздействие и принесли литовской стороне (как, впрочем, и польской) определённый политический успех. “Заседание было весьма горячим. Совет понял просьбу приостановить направление войск, как приостановку Брюссельской резолюции и изменение политики”, - спешил сообщить в Каунас П. Климас весть о приостановке исполнения требования о проведении плебисцита. “Требовали разъяснить русским, что направляемые войска являются лишь полицией и не могут являться поводом, нарушающим 4-й пункт договора ;литовско-советского мирного - ИВВ;. Нам надо получить от русских ответ - отказались ли они вмешиваться на предмет проведения границы между Польшей и Литвой от Даугавы до Пруссии, или - только в Сувалкии. От их ответа будет зависеть решение вопроса о плебисците”.34 Поэтому на следующий день, 7 декабря 1920г. он попросил сообщить в Женеву: “Точно информируйте положение на Рижских переговорах, на которых русские высказали  своё безразличие относительно наших границ с поляками”, - поскольку, несмотря ни на что, П. Климас по-прежнему считает, - “плебисцит в Вильнюсе неизбежен”.35
9 декабря 1920г., уже после того как в Варшаву 8 декабря 1920г. выехала на переговоры делегация из Каунаса, шеф литовского МИД Ю. Пурицкис сообщает литовским представителям в Женеве, Париже и Лондоне о том, что обязательным условием для соглашения литовского правительства на проведение плебисцита является, прежде всего, признание литовского государства de jure. Иначе поляки будут вести агитацию под лозунгом "Польша - или большевики". По мнению министра “данный аргумент настолько сильный, что Антанта не сможет его не принять”.36
Через два дня, 11 декабря 1920г. в  Каунасе, наконец, была получена нота, содержащая официальное заявление советского правительства относительно возникшей в связи с плебисцитом возможности направления войск в приграничные с РСФСР районы.37 (С.381)  Советское правительство заявило, что считает войска генерала Л. Желиговского регулярными частями Польской армии, которые не могли бы вести военные действия без активного содействия Польши. Ответственность за всё происходящее на занятой войсками генерала Л. Желиговского территории возлагалась на польское правительство. В этом документе был выражен также решительный протест относительно появления международных вооружённых сил Совета Лиги наций для проведения плебисцита в Вильне и на территории Виленского края, появление которых “могло быть использовано при подготовке новых враждебных действий против Советских Республик”.
Казалось бы литовские дипломаты достигли своей цели. Возможная новая концентрация войск стан Антанты “противоречит четвёртому пункту договора [Московского - ИВВ] и они [большевики - ИВВ] не смогут с этим согласиться”,38 - сообщает Ю. Пурицкис в Женеву П. Климасу. А если не будет интернациональных войск Антанты в Виленском крае, введённых сюда для проведения независимого от поляков плебисцита, то и сам такой плебисцит невозможен.
Однако из Англии тут же последовало предупреждение о незыблемости идеи плебисцита. Из сообщения представителя Польши в Лондоне Я. Чехановского от 11 декабря 1920г. следует что МИД Англии, опираясь на принципы самоопределения наций, утверждённые Парижской мирной конференцией, требует от литовских властей их придерживаться и исполнять в Виленском крае.39 По сообщению руководителя МИД Англии, Лондон решил заставить литовские власти претворить в жизнь решение Лиги наций по проведению плебисцита. Англичане надеялись при этом также на то, что и Польша не откажется от его проведения.
Эйфория в литовском МИДе быстро улетучилась. После внимательного изучения документа здесь были встревожены безразличием Советского правительства относительно границы литовского государства с польским. Пограничные проблемы с Польшей Каунас по-прежнему должен был решать сам. Из Женевы П. Климас обратился 12 декабря 1920г. к Ю. Пурицкису: “Прошу точно информировать о теперешнем состоянии переговоров в Риге ;польско-советских о заключении мирного договора - ИВВ;, в связи с объявлением безразличия относительно нашей границы с поляками”. Здесь же он сообщил, что “плебисцит в Вильнюсе неизбежен”. И одновременно предложил вести политический торг: Мемель - в обмен на Вильну. “На Конференцию послов подготовьте вопрос о Клайпеде”.40
В этот же день из Лондона, от литовского представителя А. Тишкявичюса, в Каунас пришло сообщение Ю. Пурицкису о том, что английское правительство обсудило две телеграммы из Каунаса датированные 4 и 6 декабря 1920г. Затем излагался текст ноты внешнеполитического ведомства Англии, вручённой литовскому дипломату. “Вы вспомните, что литовское правительство согласилось с предложением Лиги наций придерживаться проведения плебисцита под международными гарантиями с помощью частей, которые 6ыли бы выделены правительствами некоторых стран, бывших нейтральными во время последней войны. Правительство Его Величества весьма чувствительно относится к тому что, предприняв на виду общественного мнения всего мира такое вмешательство, в ответ литовское правительство ведет себя непоследовательно однажды уже выраженной мысли и желает отклонения такого вмешательства. Антанта вмешалась с целью защитить литовские интересы насколько это возможно сделать и если литовское правительство так мало беспокоится о предложениях в его пользу и о совершенной акции, позволяет себя устрашить угрозами советских властей, то оно не может  надеется ни на какую дальнейшую помощь, в том случае, если его государственная жизнь была бы поставлена в опасность с любой стороны. Понятно что литовскому делегату в Женеве оставлена возможность делать в Совете Лиги такие предложения, какие он желает, однако правительство Его Величества считает что поспешное поведение с его стороны может только уничтожить то понимание, которому в Литве до сих пор радовались”.41 По канонам дипломатического этикета это весьма резкий окрик Каунасу со стороны Лондона, сделанный весьма искусно руководителем внешнеполитического ведомства Великобритании лордом маркизом Д. Н. Керзоном.
На следующий день Б.-К. Балутис сообщил П. Климасу в Женеву о реакции Англии на возможный отзыв дела о литовско-польском территориальном споре из Женевы, тем  самым  демонстрируя отказ  литовского правительства от решения Лиги наций о проведении плебисцита. Руководитель политического отдела литовского МИД резюмирует данное руководителем английского Уайт Холла через А. Тишкявичюса предупреждение - “мы согласны чтобы в Вильнюсе состоялся плебисцит”. Затем подчёркнул что “литовское правительство действует совершенно необоснованно, давая возможность предположить, что это её [Англии - ИВВ] вмешательство должно быть отвергнуто. Поскольку Лига вмешалась в защиту интересов Литвы насколько это возможно”.
[NB; Данное сообщение лишний раз показывает, насколько вовлечён был Лондон в делёж территории бывшей Российской Империи.]
Английского представителя в Лиге наций “Симсона попросили отложить на месяц” рассмотрение территориальных вопросов, “пока поляки не получат ответ от Симсона”, добавляет Б.-К. Балутис.42 Вопрос о плебисците на территории исторической Литвы остаётся по-прежнему открытым.

15 декабря 1920г. литовский министр иностранных дел ещё раз объявляет условия, на которых его правительство готово согласится на плебисцит под эгидой Лиги наций и жёстко обязал П. Климаса чтобы литовская делегация в Женеве немедленно объявила их в Лиге наций. В основе этих условий - признание Литовской Демократической Республики de jure. Здесь же, в послании Ю. Пурицкиса, относительно территории проведения плебисцита (т.е. на какие территориальные приобретения претендует Каунас) сказано, что плебисцит проводится “на юг от линии Варена - Бастуны - Молодечно, во всей Гродненской губернии, за исключением южных и западных окраин, где проживают в основном украинцы и поляки”. Кроме этого - “в Дисненском, Вилейкском, и части Новогрудского, Сейненского и Августовского” округов. Относительно времени проведения указывается что плебисцит “проводится только спустя шесть месяцев после вывода польских войск. Французские войска не считаются нейтральными и поэтому не впускаются”.43
В Женеве на имя председателя Совета Лиги наций Л. Буржуа 16 декабря 1920г. поступило также заявление от делегации Белорусской Демократической Республики, рассмотревшей с точки зрения интересов белорусского народа возможность решения территориальных споров на территории исторической Литвы путём плебисцита. В нём была поддержана позиция литовцев относительно вывода польских войск со спорных территорий. Прилагаемый к данному заявлению Меморандум о положении в Белоруссии  и о белорусском правительстве подписали: “Председатель совета министров - Ластовский, министр иностранных дел - Гриб, министр внутренних дел - Ладнов, министр юстиции - Цвикевич, министр финансов - Белевич, госсекретарь - Душевский, госконтролёр - Заяц”. В документе были указаны также председатель Белорусской Рады Кретчевский, а также “заместители председателя - Сахарко, Бодунова, секретари - Козич, Маменко”.44

Давление Лондона на Каунас по поводу необходимости проведения плебисцита постоянно увеличивалось. День за днём литовское правительство  получало сообщения своего тамошнего представителя  А. Тишкявичюса, 45  в которых он сообщал о результатах своих переговоров с влиятельными английскими политическими деятелями относительно разрешения литовско-польского конфликта и возможности проведения плебисцита.46
Однако,  каких-либо существенных  шагов по организации опроса населения не происходило  ни с литовской,   ни с польской стороны.  Варшава всецело была занята подготовкой плебисцита в Верхней Силезии и, как увидим, продолжала форсировать формирование администрации Срединной Литвы. Посредством неё варшавские политики надеялись решить положительно для себя здешнюю территориальную проблему, несмотря на ведущиеся в польской столице новые литовско-польские переговоры. В Риге поляки вынуждены вести переговоры с Советской Россией о мире, поскольку не было у Польши больше сил воевать.
Продолжающаяся неопределённость вынудила помощника Генерального секретаря Совета Лиги наций Ж. Моне обратиться с письмом к председателю делегации Польши И. Падеревскому, в котором сообщалось о решении Совета от 18 декабря 1920г. провести плебисцит на территории Виленского края. Он попросил поляков организовать указанный опрос населения на спорной польско-литовской территории.47 Одновременно 20 декабря 1920г. руководитель Военной контрольной комиссии Лиги наций полковник П. Шардиньи был назначен председателем Комиссии Лиги наций по проведению плебисцита на спорных территориях исторической Литвы. Представитель литовского правительства при Военной контрольной комиссии И. Йонинас уведомил Каунас о том что в Варшаве в ближайшее время соберётся вся эта комиссия, в составе 5 членов, для подготовки конкретных задач связанных с проведением намеченного плебисцита.48  Казалось бы  что механизм проведения плебисцита уже запущен. Однако события начали принимать несколько иной оборот.

НЕУДАВШИЙСЯ СГОВОР ПО РАЗДЕЛУ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ
(ноябрь 1920 г. – февраль 1921 г.)

История Европы в своих анналах зафиксировала три раздела Речи Посполитой во второй половине XVIII века. Современные поляки фиксируют ещё одну попытку раздела Польши в XX веке. Это относится к тому времени, когда вслед за Мюнхенским соглашением 30 сентября 1938г. между Германией, Англией, Францией и Италией, разделившим Чехословакию, были подписаны документы между Германией и СССР, 23 августа 1939г. и 28 сентября 1939г., которые, кроме прочего, фиксировали раздел сфер влияния в Прибалтике и, в частности, на территории Польши.
Но никто из политиков и историков в соседствующих с Россией современных государствах не желает замечать такого факта, что в течение ХХ века были осуществлены разделы территории российского государства. Как в Европе так и в Кремле сегодня упорно не желают замечать незаконного раздела западных территории бывшей Российской Империи после Первой мировой войны, который проходил на основе Парижского мирного договора. К названному договору Советская Россия в лице своих граждан - носителей государственного суверенитета, не имела никакого отношения. Этот делёж российских территорий осуществлялся при полной политической и военной поддержке местных этно-националистических режимов в Прибалтике со стороны Англии и США, финансовой - со стороны Германии, США, а также левых большевиков-интернационалистов из Кремля, при политическом соучастии во всём этом неблагопристойном деле и других европейских стран. По сути дела, как показала история, именно для такого дележа России и создавались из местного населения данные этно-националистические политические режимы, строившие для себя новые государства.
Несколько обособленной была деятельность политиков из Франции, которые, как известно, посредством Польши вели свою континентальную политику, прежде всего направленную против Германии.
Прибалтийские националисты, в свою очередь, используя свои формирующиеся государства, также принимали самое непосредственное участие в дележе российского территориального пирога. Политические и военные методы, а также способы этой деятельности уже описаны выше. С окончанием горячей военной фазы действия не закончились. Достигнут был лишь определённый промежуточный результат, в виде констатации национальных государственных режимов. Но ещё не состоялось признание со стороны Запада самих этих государств в их государственных границах, на которые распространялась юрисдикция столичных властей. Поэтому реализация поставленных задач теперь должна была осуществляться национальными политиками в иных формах, наличие которых всегда гораздо обширнее, поскольку политики формы изменяют в зависимости от того, к чему их прилагают – от системы измерения, при принципиально неизменных методах и способах действенности, обеспечивающих их собственное существование.

В декабре 1920г. в Варшаве, под эгидой Лиги наций начались двусторонние литовско-польские переговоры относительно мирного раздела, путём плебисцита, территории бывшего Великого Княжества Литовского, к формированию которого ни польский, ни литовский этнос не имели по существу никакого отношения. В столице Польши встретились, казалось бы, непримиримые политические противники, солдаты которых ещё вчера беспощадно убивали друг друга за клочок земли исторической Литвы, да и сегодня смотревшие с ненавистью друг на друга из окопов через призмы прицелов своих ружей и пушек, в любой момент готовые нажать на спусковой крючок.
Инициатива председателя Учредительного Сейма епископа Ю. Стаугайтиса от 24 ноября 1920г. по поводу территории, на которой должен был проведён плебисцит, нашла продолжение. Литовское правительство, под давлением Военной контрольной комиссии Лиги наций решила обсудить с поляками в несколько ином политическом формате, данный вопрос. Судя по инструкции Ю. Пурицкиса, направленной 5 декабря 1920г. в Женеву П. Климасу, в Каунасе шла подготовка литовской делегации к поездке в Варшаву, где она должна была провести переговоры с поляками “об обмене военнопленными”. Таковой была публично объявленная официальная цель поездки данной делегации. Если учесть что в инструкции весьма серьёзно излагалась мысль о новой угрозе “нападения большевиков на страны Прибалтики”, которое будет осуществлено при помощи “их Желиговского” - руководителя Компартии Литвы В. Мицкявичюса-Капсукаса и приданными ему войсками, то цель поездки виделась совершенно иной. "Большевики чувствуют себя сильнее, чем раньше, защитят свой правое крыло и не дадут его окружить, как прошлой осенью около Гродно. Они готовятся занять Прибалтийские государства” - утверждается в инструкции. “Если Желиговский останется в Вильнюсе, то большевики намереваются идти прежде всего в Вильнюс”.1 Таким образом изложенная обстановка была фоном для новых литовско-польских переговоров в Варшаве.
В ответном сообщении, которое получили в Каунасе в тот же день 5 декабря 1920г. из Женевы от А. Вольдемараса, звучала просьба не поддаваться требованиям Военной контрольной комиссии Лиги наций и не направлять на переговоры в Варшаву литовскую делегацию, поскольку это помешает эвакуации войск генерала Л. Желиговского с занятых им территорий. “Требование Шардиньи направить делегацию в Варшаву не взвешенное. Контрольная Комиссия может только заставить исполнять договор ;заключённый в Каунасе 29 ноября 1920г. - ИВВ;. Её предложения не обязательны. Угрожайте прервать всякие отношения с ней, если она будет вмешиваться не в свои дела. Трудно здесь действовать против неё, если вы там соглашаетесь со всеми её требованиями. Договор относительно эвакуации Желиговского в пользу поляков, поскольку вы признаёте разницу между Желиговским и поляками и не указываете на эвакуацию ;частей Польской армии с территории исторической Литвы - ИВВ;”.2
Бесспорно, целью поездки являлось установить территории с которых непосредственно должны будут выводиться войска генерала Л. Желиговского, а также, по результатам проведённого плебисцита, части Литовской или Польской армии. Во исполнение решения этих вопросов, под давлением Военной контрольной комиссии Лиги наций, литовское правительство 7 декабря 1920г. всё же решило послать в Варшаву делегацию во главе с епископом Ю. Стаугайтисом. Вместе с литовцами в Варшаву должны были направиться и члены Военной контрольной комиссии Совета Лиги наций. Основным заданием литовской делегации являлось: “Найти основания для договора с поляками без проведения плебисцита. Для достижения этой цели делегация должна не только вести переговоры с властями, но и искать контакт с фракциями парламента и представителями руководящих политических сфер”.3  Судя по приведённому тексту инструкции литовского МИДа  именно уход от плебисцита и прямой раздел спорных территорий между сторонами являлся главной задачей данных переговоров.
Основные тезисы инструкции, подготовленной для литовской делегации в Варшаву, на основании которой “суверенное литовское государство ведёт переговоры с суверенной Польшей” были следующими: "1) Литовскому государству в принципе признаются границы установленные Московским договором от 12 июля 1920г. Вехи территорий, равно как и границы в бывшей Сувалкской губернии, устанавливаются на основании совместного договора;  2) Литва формально обещает не нападать на Польшу, и не допускать других использовать её территорию для нападения на Польшу;  3) Литва предоставляет полякам свободу транзита к морю и не отказывается заключить другие экономические договоры;  4) Литва в основных конституционных законах гарантирует равенство всех жителей; 5) Литва гарантирует приживающим в ней полякам персональную автономию, которая гарантирует их культурное развитие; 6) Литва согласна вести внутреннюю деятельность на основах широкой децентрализации;  7) Литва согласна немедленно провести полную политическую амнистию в отношении поляков, провинившихся в отношении законов литовского государства; 8) Из Литвы выводятся польские войска, кроме местных жителей, которые демобилизуются; 9) После вывода польских войск на этой территории проводятся выборы из этих регионов в общий литовский Сейм на таких основах, на которых избирались представители в литовский Сейм, временно заседающий в Каунасе; 10) Вильнюс становится общей столицей Литвы и местом, где находиться её Сейм; 11) Соответствующая контрольная комиссия обеспечит всесторонние и свободные выборы",4  - и ни слова о плебисците. Только в случае отказа польской стороны договориться на этих условиях, предполагалось заявить территориальные претензии Каунаса в связи с предполагаемым проведением плебисцита. Правда, при этом отмечалось, что “в отношении этой, последней площади, ещё меньше надежды договориться”.
Из сообщения Б.-К. Балутиса литовскому представителю при Военной контрольной комиссии Лиги наций  И. Йонинасу узнаём что для ведения переговоров из Каунаса  в Варшаву направлялись епископ Ю. Стаугайтис,  ксёндз  В. Юргутис,  профессор Жямайтис, инженер Дигрис.5 Данная официальная делегация, как сообщил Б.-К. Балутис в Женеву П. Климасу, выехала в Варшаву 8 декабря 1920г. В Варшаве к ней присоединился представитель литовского правительства при Военной контрольной комиссии Лиги наций И. Йонинас. Здесь же Б.-К. Балутис счёл нужным убедить заместителя министра иностранных дел, зная неуступчивую позицию П. Климаса по отношению к полякам, аргументом о продолжающейся по-прежнему угрозе со стороны Срединной Литвы: “Согласно полученным из Вильнюса сведениям там договорились, что если Желиговского заставят удалиться, то Бобицкий взбунтуется ;и вновь возникнет угроза похода на Каунас - ИВВ;. В Вильнюс прибыли два новых полка: один кавалерийский и один пехотный. В Вильнюс продолжает поступать из Польши много военной амуниции”.6
Как видим, министр Ю. Пурицкис и руководитель политического отдела литовского МИД Б.-К. Балутис используют для обоснования необходимости сближения с Польшей в переговорном процессе различные аргументы, первый “большевистскую угрозу”, а второй - “польскую угрозу со стороны Срединной Литвы”. Другими словами, в первом случае предлагается строить нормальные литовско-польские отношения под лозунгом борьбы против общего врага, во втором - сближаемся как можно теснее со своим врагом - Польшей, чтобы не дать ему возможности ударить. Таковы были принципиальные позиции относительно методов решения польско-литовского конфликта на фоне нерешённого вопроса о территории, государственных границах, который в Каунасе готовы были моментально определить, оставив всё на своём месте, если бы Польша и другие страны Антанты и Лиги наций признали литовскую республику de jure. Все остальные аргументы находились, так сказать, в силовом поле  названых вопросов.
Аргументы Б.-К. Балутиса не убедили П. Климаса. Заместитель министра иностранных дел 8 декабря 1920г. поспешил сообщить из Женевы в Каунас, помня о договорах заключённых в Москве и Сувалках, что “совещаться с поляками нельзя, поскольку против них не можем признать свою территорию оспариваемой”. Более того, он считает - “пока не изгнан Желиговский, нет признания de jure”. В тоже время указывает на позицию Советской России - “по мнению русских плебисцит невозможен”. Его беспокоит текст инструкций, которые были даны литовской делегации направившейся в Варшаву. Резюмируя свои соображения П. Климас требует: “Отзовите делегацию или дайте соответствующую инструкцию”.7

Литовская делегация прибыла на переговоры в Варшаву 10 декабря 1920г. Через день, 13 декабря делегацию принял министр иностранных дел Польши Е. Сапега. В отчёте8 о переговорах Ю. Стаугайтис писал, обрисовывая общую атмосферу встречи: “Были у Сапеги. Отвечая на короткое приветствие нашего председателя, говорил очень долго”. Польский министр, граф, наследник старинного рода магнатов - литвинов изложил некоторые мысли: “надо воздержаться обеим нациям. Поляки в этом отношении имеют хорошие намерения, одновременно надо чтобы не вмешивалась третья сторона, а именно - Советская Россия. С её стороны опасность для Польши не угрожает. Войны не будет ни теперь, ни весной (это повторял многократно, кладя руку на сердце). Каунас желает загипнотизировать всех большевистской опасностью. Литовцы поступают нехорошо, возлагая на Лигу наций трудные задачи для решения литовских проблем. Вопроса о плебисците, вроде, избегал”. Далее в отчёте епископ отметил следующее: ”С обеих сторон должны быть даны гарантии меньшинствам, оставшимся с той стороны границы”, - тем самым давая понять литовскому руководству признание Польшей существующей пограничной ситуации. Прощаясь, подчеркнул, что “если переговоры пойдут хорошо, то он будет иметь возможность чаще говорить с нами по этим вопросам”. Зондирование общей обстановки в политических и общественных кругах Варшавы, показало, что “настроения в польской общественности не совсем благосклонное по отношению к литовцам и поэтому многие кто, если бы и хотел что-то сделать, вряд ли смогли бы это осуществить”.9
В этот же день, 13 декабря 1920г. состоялось торжественное открытие переговоров, на котором присутствовали все члены литовской и польской делегаций. Польшу представляли: Юлий Лукашевич (руководитель делегации), В. Рачкевич (представитель правительства Польши при генерале Л. Желиговском в Вильне), А. Тарновский, Коссаковский (эксперт, сотрудник отдела разведки Генштаба полькой армии), Лубеньский (секретарь). Присутствовали здесь и посредники, члены Военной контрольной комиссии Лиги наций: полковник П. Шардиньи (руководитель), полковник С. Бержера, подполковник Тетсуи (Япония), капитан Кеннан, капитан Изгвено (Испания), секретарь Лассич.10 Руководитель Военной контрольной комиссии Лиги наций полковник П. Шардиньи зачитал письмо. После чего выступил председатель литовской делегации. Его выступление переводилось с литовского языка на польский и французский. После окончания заседания некоторые члены литовской делегации переговорили с Е. Сапегой в отдельности,  который “между прочим, подчеркнул, что настроение среди польской общественности не такое уж хорошее в отношении литовцев”.8
14 декабря 1920г. состоялось второе заседание на Литовско-польских переговорах в Варшаве. Была установлена следующая повестка дня переговоров: 1) вопрос об обмене военнопленными; 2) вопрос о территории Литвы, которая должна быть определена (по мнению поляков) в результате плебисцита. После чего “конференция приступила к рассмотрению вопроса обмена военнопленными, однако, в связи с отсутствием точных данных о таковых, конкретные результаты не были достигнуты”.11  На следующий день Ю. Стаугайтис передал в Каунас: “поляки говорят о 400-х польских солдатах и 47-и офицерах, находящихся в плену у литовцев“.12 Однако литовского министра иностранных дел интересует другое. В связи с полученной из Варшавы информацией Ю. Пурицкис замечает: “поляки стремятся использовать переговоры для того, чтобы навязать нам союз”.13
Во время третьего заседания, которое состоялось 16 декабря 1920г.,8 “после неудачи с решением спорных вопросов, стоящих непосредственно между Польшей и Литвой, поляки захотели получить от нас ответ, на какой территории мы желаем провести плебисцит. Наша линия, относительно которой мы  вели  дискуссию,  была следующей: юридически придерживаемся линии Московского договора от 12 июля. Тактические рубежи, которые поляки навязали нам силой, оспариваем, поэтому и должны указать, как далеко распространяется этот их плебисцит. После достаточно длительной дискуссии мы были вынуждены письменно заявить о территориях, относительно которых согласны на проведение плебисцита”, [подчёркнуто - ИВВ] - отчитывается перед Каунасом Ю. Стаугайтис. После чего литовской делегации было заявлено, что “Польское правительство считает спорными территориями расположенные за демаркационной линией и до линии «июня 1920г.», а кроме этого - части Ковенского, Вилкомирского и Эжеранского районов. Нашего договора с большевиками от 12 июля 1920г. поляки абсолютно не признают. Он для них не существует. На востоке, по мнению польской делегации, границы территории проведения плебисцита должны располагаться до линии Московского договора от 12 июля”. Тем самым польская сторона противоречила себе, поскольку никак не признавала Московского советско-литовского мирного договора. “Нам удалось добиться” - пишет далее в отчёте Ю. Стаугайтис - “чтобы названные районы не включали в спорные территории”.9
В шифрованной телеграмме направленной в 20 часов 55 минут 16 декабря 1920г. из Варшавы в Каунас Ю. Стаугайтис шире приоткрывает происходящее на переговорах. “Вчера говорил с контрольной комиссией. Очень не понравилось заявление Вольдемараса относительно недовольства большевиков направлением войск Антанты на места проведения плебисцита. В этом отношении не верят и в протест Чичерина. Опасность считают раздутой. Сообщите, как на самом деле. Заявление Вольдемараса для нас вредно, поскольку заставляет поляков оставить Желиговского в Вильнюсе и затрудняет работу комиссии. Шардиньи, который считает - нашим властям надо бы заявить, что вопрос о спорной территории является только литовско-польским вопросом. Никаких сведений о военнопленных мы не получили. Обязательно телеграфируйте сколько наших военнопленных не возвращено из Польши”.14   Кроме  этого руководитель литовской делегации ожидает из Каунаса новых инструкции относительно территории проведения плебисцита.

Протокол о четвёртом заседании, состоявшемся 17 декабря 1920г., который был подписан руководителями делегаций договаривающихся сторон Ю. Стаугайтисом и Ю. Лукашевичем содержал следующий текст: “На заседании 16 декабря литовская делегация признала необходимым дальнейшее обсуждение того, что польская делегация сформулировала, как “спорные регионы между Литвой и Польшей”. Далее в отчёте даётся освещение позиции Польши по этой проблеме. “В 1918г., когда немецкая армия отошла из Виленского региона, Польша обратилась к Литве с предложением общими усилиями защищать Вильну от нахлынувших большевиков. Однако тогда не было достигнуто договорённости, литовские власти оставили  Вильну, а группка поляков не смогла защититься от армии большевиков и вынуждена была отойти на более лучшую линию обороны. В апреле 1919г. польские войска, при поддержке отрядов добровольцев, образованных из местного населения, заняли Вильну и начали очищать край от большевиков. Тогда впервые на не установленной линии польские войска столкнулись с  литовскими. Не обращая  внимания на соответствие этой линии настоящим этническим границам, Польша остановила свою армию”. После этого, как говориться в тексте, - “Сейм, правительство и главнокомандующий объявили право самому населению решать судьбу этих земель. Когда в июле московские войска вновь нахлынули на этот край, и когда Польша, под напором противника, вынуждена была отодвинуть свои войска, Литва не согласилась воевать вместе с Польшей и оборонять Вильно, но воспользовалась ударом по полякам, чтобы заключить 12 июля 1920г. договор с Москвой. Однако фактически большевики не отдали Вильно литовцам и ввели в нём свою большевистскую власть, вплоть до того времени, когда под напором польских войск были вынуждены передать Вильно. Поле этого солдаты из местных жителей, под предводительством генерала Желиговского, отобрали Вильно и заняли часть, т.н. спорной области, а другая часть осталась занятой литовскими войсками.
Таким образом, польская делегация утверждает, что действия Литвы, исходящие из её договора с советской властью, привели к теперешнему спору относительно тех территорий, которые определяются следующим образом: 1. Территория занятая генералом Желиговским. 2. Территория, которая перед июнем 1920г. была в руках поляков, а теперь занята литовскими властями, или находится в нейтральной зоне между литовской армией и генералом Желиговским. Считая эти названные территории объектом фактического спора, ;подчёркнуто  - ИВВ; польская делегация оставляет право исправить и поднять эту линию на север и запад в тех именно местах, где местное польское население составляет значительный процент, в качестве компенсации - склонна обсудить требования литовской делегации относительно спорных территорий на юге и востоке.
На это выступление ответил г-н Йонинас.
Сквозь всё выступление г-на Лукашевича проходит утверждение, что Вильнюс принадлежит Польше, поскольку, видите ли, польские войска за него три раза проливали кровь. Мы не виноваты, что вместе с польскими войсками не воевали литовские войска. Литва всегда была готова помочь полякам бороться, только требовала неприкосновенности своей территории и своей столицы Вильнюса. Вильнюс был возвращён Литве на основании договора с русскими в Москве 12 июля 1920г. Если бы Польша отошла из Вильнюса и отдала его литовцам, можно думать, что Вильнюс не был бы тогда занят большевиками, которые не стали бы переходить границ, признанных договором. Поляки неоднократно через своих представителей власти отказывались от Вильнюса. Стоит только вспомнить заявление Грабского в городе Спа, представителя Польши в Париже, или выступление в Сувалках, где поляки отказались от земель, расположенных на север от Варены. В результате марша Желиговского были вновь брошены кости разногласия между Литвой и Польшей. Может на самом деле Польша не может признать права Литвы на Вильнюс? Кроме этого нам трудно будет договориться, поскольку Литва в своих намерениях не откажется от Вильнюса.
На это со своей стороны ответил Лукашевич.
Нельзя обвинять поляков за то, что во время общей опасности против вторжения большевиков своевременное соглашение между поляками и литовцами не состоялось. Литва соглашалась заключить оборонный союз, но требовала отдать ей Виленский регион;  Польша не видела причин, по которым польский Вильно должен был признан за Литвой;  Мирный договор от 12 июля решил вопрос о Вильне без согласия местного населения.
Кроме этого необходимо поправить выступление г-на Йонинаса. Никаких заявлений об отказе от Вильно ни г-н Замойский в Париже, ни г-н Грабский в Спа не делали, а в Сувалках была установлена только временная военная демаркационная линия, которая не может считаться политической линией. ; подчёркнуто  - ИВВ;
Относительно заявления г-на Лукашевича возник спор, во время которого литовская делегация требовала окончательно и подробно обрисовать спорную территорию. Польская делегация, считая это не нужным, попросила указать границы южных областей, которые Литва желает считать спорными.
Следующее заседание назначено на 12 часов 19-го числа т.м., для того, чтобы литовская делегация представила на нём своё заявление относительно южных границ спорной территории. На этом заседание закрыто [подписи] Стаугайтис. Лукашевич”.15
Любопытно выглядит интерпретация ситуации, складывавшейся во время четвёртого раунда переговоров в изложении самого Ю. Стаугайтиса, которое он направил в литовский МИД. “Несмотря на вчерашнее обещание письменно представить свои соображения, поляки твёрдо отказались это сделать и согласились только заявить официально по этому вопросу позицию своего государства, которая может быть запротоколирована. После соответствующей мотивации Лукашевича  что поляки столько раз проливали свою кровь в защиту “kres;w” [“окраин” - ИВВ] и поэтому имеют на них право, было заявлено, что польское правительство считает спорными территориями все земли, лежащие за бывшей до июня 1920г. демаркационной линией, кроме этого часть Каунасского, Укмергского и Эжеранского районов (наш мирный договор с большевиками от 12 июля 1920г. для поляков “не существует”.) По мнению польской делегации на востоке границей проведения плебисцита должна стать граница московского договора 12 июля 1920г.
[NB; Обозначенное курсивом  вписано в текст отчёта, в то время как в нём перечёркнута следующая фраза: “За границами признанными нам Московским договором никакой плебисцит невозможен”. - ИВВ]
Несмотря на наши требования указать причины, которые необходимы для обсуждения территории частей Каунасского, Укмеркского и Эжеренского районов, нам удалось получить в ответ только то, что город Каунас в эти спорные регионы не включен. Спорили также относительно мотиваций их никчемных провокаций. Перед окончанием следующее заседание назначили на 19 декабря, на котором пообещали представить критику их требований и общую характеристику тех областей, относительно которых можем согласиться на плебисцит. [Должный ответ дал Йонинас - фраза вписана в текст - ИВВ.] Намереваемся представить прежнюю нашу каунасскую инструкцию без изменений. Из всего следует - согласие относительно областей проведения плебисцита не достигнуто, поэтому намереваемся позднее достигнуть других договорённостей [относительно этого - испытываем почву - фраза вписана в текст - ИВВ] Может ли что-либо выйти из этого, сегодня ещё трудно сказать, хотя, естественно, нам, если мы не входим в федерацию ;с Польшей - ИВВ;, на многое рассчитывать не приходится.8 Другими словами, поляки были согласны признавать литовское государство лишь в федерации с польским.  Заметим, сдвиг всё же есть. Представители Варшавы, на сей раз, вопрос об инкорпорации и создании единой Речи Посполитой не ставили.
Прежде чем состоялось следующее заседание И. Йонинас направил в Каунас 18 декабря 1920г. телеграмму, в которой сообщал Ю. Пурицкису о том, что Временная правящая комиссия требует от литовской делегации письменного заверения относительно принципиального согласия на заключение перемирия с поляками. Здесь же он поясняет, что литовская делегация согласна дать таковое лишь в случае гарантий выполнения брюссельской резолюции о прогрессивном уменьшении войск Желиговского. Кроме этого “Шардиньи очень обозлился тому, что не согласились впустить [поляков - ИВВ] поправить железную дорогу в [нейтральной - ИВВ] зоне, контролируемую комиссией”.16
Во время присутствия литовской делегации в Варшаве польская сторона предпринимала действия, которые при помощи неформальных контактов сделали бы возможным установить отношения гостей Каунаса с представителями Срединной Литвы. “Известный генерал Белянский принёс свой проект приведения в порядок Литвы” - описывает эти попытки Ю. Стаугайтис, и продолжает - “в связи с полным несогласием литовцев с существованием "Временной правящей комиссией [в Вильне - ИВВ], которая усилиями эндеков ликвидируется". К нам заходил вильнюсский деятель Мариан Швенчковский - зондировал, не могла бы эта Комиссия получить какую-либо поддержку от нашего правительства, чтобы защититься от "Варшавского кнута". Сказали, что наше правительство с "Временной комиссией" ни на какие переговоры не пойдёт, однако может не отказаться разговаривать на общие темы с другими демократическими организациями, если таковые в Вильнюсе есть. Очевидным было большое разочарование вильнюсских поляков. По мнению Швенчковского, нам было бы гораздо лучше непосредственно договариваться с вильнюсскими поляками, нежели за их плечами с Варшавой”. К данному сообщению в Каунас от 18 декабря 1920г. руководитель литовской делегации приобщил “решение Комиссии по иностранным делам польского Сейма, которая требовала аннексии Вильнюса, а также вырезки из газет со спорами по этой проблеме. Некоторые газеты (из левых) возмущены возможностью такого развития событий”,4 - заметил в конце своего сообщения Ю. Стаугайтис.
Назначенное на 19 декабря 1920г. заседание не состоялось, поскольку литовская сторона не успела подготовить свой ответ на предложение польской делегации. После долгих дискуссий удалось договориться только насчёт плебисцита. В этом плане договорились, судя по сообщению Ю. Стаугайтиса, что вопрос о плебисците будет рассматриваться с использованием формулировки: “суверенная Литва договаривается с суверенной Польшей”. Все 11 пунктов инструкции литовской делегации пока оставались в портфелях и не становились объектом официальных переговоров. Литовский епископ сетует на непопулярность проводимых им переговоров в Варшаве, однако замечает при этом “ещё меньше шансов договориться с общественными деятелями в Литве”. По мнению Ю. Стаугайтиса - “в Каунасе мало подготовлены, а работы имеется очень много. [Поляки] весьма неуступчивы. Если не уедем, то может удастся праздники использовать для акции в общественной среде. Делегация была в обществе “Przymierze” [“Союз” - ИВВ], которая объединяет представителей всех наций, освободившихся из-под русского гнёта. Состоялся продолжительный разговор с представителем Латвии, который благополучие Латвии видят только в союзе с Польшей”. Сетует литовский посланник на то, что весьма долго идёт информация из Каунаса, в том числе и о том, что происходит в Женеве. Далее он сообщает: “Польская делегация дала ужин в нашу честь, на котором участвовали некоторые высокие представители министерства иностранных дел. Мы также дали ответный ужин, во время которого удалось поговорить несколько откровенней. Кроме этого необходимо подчеркнуть, что в обществе эндеки проводят большую агитацию против нашей встречи. На улицах были большие плакаты объявляющие торжественные мессы в костёлах в честь расстрелянных шаулисами поляков (было названо 7 фамилий.), сейчас плакаты призывают к митингу под лозунгом “Не отдадим Вильно!”8
Переговоры в Варшаве явно затягивались и провисали.
Более конкретно ситуацию на переговорах и вокруг них освятил другой член литовский делегации И. Йонинас. В своей телеграмме на имя Ю. Пурицкиса в Каунас, направленной в полночь 19 декабря прямо из Варшавского Отеля “Бристоль”, где проходили переговоры, он сообщил: “В составе Контрольной комиссии произошли изменения: вместо капитана Ямаваки, назначен полковник-лейтенант Тетсуи, а вместо майора Херце, испанцы прислали майора Энрике Изгвено; другие все прежние. Комиссия недовольна тем что литовская делегация не предпринимает предложенной им работы - установить границы плебисцита. По мнению Шардиньи, это очень простая работа: взять на западе демаркационную линию польской оккупации 1919г., а на востоке границу 12 июля и установить, какие крайние приходы должны войти в территорию проведения плебисцита, а какие нет. Как и в Литве, всё делает Шардиньи, другие держатся в стороне. В первые дни после приезда, мне кажется, Шардиньи подталкивал поляков к примирению с литовцами любой ценой и верил, что много сможет. Его целью, видимо, является создание антибольшевистского блока. Сейчас чувствуется охлаждение. Говорит, что в Варшаве, как и в Каунасе не с кем говорить, никто лично не хотел дать ясного ответа, вроде как при “советской” власти.
Я беспокоюсь относительно того, что Вы не ответили на ноту Комиссии об отводе военных в пункты, указанные Комиссией. Сделано ли это или нет? Если нет, то почему? Не менее мы недовольные отказом ремонтировать железную дорогу. Прилагаю последнюю ноту по этому вопросу. Из неё видно, что жалобу даже направили на нас в Лигу наций.
С нашими военнопленными положение следующее: была выслана последняя партия здоровых 15-20-и солдат и 13-и офицеров. В пути один офицер заболел и был отправлен назад в Гродно. Всего в различных больницах ещё находится около 70 солдат. Из них 40 человек выздоравливают и будут высланы в Гродно. Состояние других не позволяет их транспортировать. Как только поправятся, будут направлены в Литву.
Мариан Швенчковский из Вильнюса, о котором писала делегация, много раз разговаривал со мной. По его мнению, Временная комиссия ;ВПКСЛ - ИВВ; попала в весьма затруднительное положение. В Вильнюсе всюду начали верховенствовать эндеки. У демократов нет аргументов. Они желали бы примирения с литовцами, однако литовское правительство не желает непосредственно с ними вести переговоры. Необходимо разговаривать с литовским правительством через посредников, лишь бы только быстрее договориться и выбить у эндеков из рук оружие. Самый главный аргумент у эндеков это то,  что ”литовцы их и слушать не хотят”. Сразу же с Варшавой порывать не могут, но могут договориться и прервать связи с литовцами, если с ними не будут говорить и если их культурные намерения будут поддержаны. Не все желают территориальной автономии с двумя кантонами. Абромавичюс [В. Абрамович председатель ВПКСЛ - ИВВ] против двух кантонов. Временная правящая комиссия очень желает плебисцита и созыва Сейма. Лишь бы только был Сейм, пусть даже настроенный пролитовски. В связи с этим она [ВПКСЛ - ИВВ] готова сделать большие уступки литовскому правительству. Даже Шопа сказал Шардиньи, что не желает присоединения к Польше, чем вызвал в Варшавских кругах большое недовольство.
В Варшаве левые элементы также желают Сейма. Эндеки требуют инкорпорации тем или иным способом. Всё годится, что ведёт к инкорпорации. Бывшее согласие среди различных слоёв, относительно вопроса о Вильнюсе, заканчивается. Мне кажется, что предложенные нашей делегацией условия, расколют некоторые польские группы, тем самым заставят разделиться и вильнюсские. Они несколько удовлетворят представителей Вильнюса. Больше всего трудностей с языком. Пока что, даже в своей среде не можем найти соответствующей формы для вручения его полякам”. В заключении И. Йонинас сообщает - “В Вильнюс только что выехали члены Варшавского Сейма: Эрдман, Чернявский, Космовска - PSL Wyzwolenie ;Польский Крестьянский союз - “Освобождение” - ИВВ;, Латославский, Мацеевич, Вашкевич - Nar. Z. W. Robotniczy ;Национальный союз освобождения рабочих - ИВВ;,  Земехе - PPS ;Польская Социалистическая партия - ИВВ;, Змитрович - житель Вильнюса, учитель”.17
Официальный Протокол совместного 5-го заседания делегаций на переговорах в Варшаве 20 декабря 1920г. отразил продолжавшуюся несговорчивость сторон, которые вели обсуждение по следующей повестке дня: 1) зачтение прежних протоколов; 2) вопрос о военнопленных; 3) вопрос о спорных территориях. Вопрос о военнопленных не мог обсуждаться в связи с тем, что литовская делегация, как отмечалось, не получила ещё информацию из Каунаса. Относительно вопроса о спорных территориях выступил профессор З. Жямайтис: “Литва признаёт принцип плебисцита как демократический и мирный способ разрешения территориальных вопросов, но признает плебисцит именно таким, а не в качестве какой-то консультации с людьми. Это означает: плебисцит - только при нейтрализации спорной территории, предоставления полной свободы собраний и слова, а также наличии достаточного времени для проведения агитации перед плебисцитом. Признавая принципы плебисцита мы не боимся его. О поддержке его нами свидетельствуют такие факторы как экономический, продовольственный и финансовый.  Кроме этого нас поддерживают социальные отношения в Литве. По мнению людей, понятие поляк в Литве означает то же, что и вельможа, поскольку большинство поляков в Литве это помещики”. Далее профессор развивает межнациональный вопрос - “спокойно относимся к идее плебисцита, особенно помня, что населяющие страну литовцы, белорусы и евреи склоняются в своих симпатиях в сторону Литвы. Трудное экономическое положение заставит и часть людей, говорящих по-польски, голосовать за Литву. Кроме этого должны подчеркнуть, что в случае занятия этих областей Литвой не может быть и речи о том, что будет осуществлён национальный гнёт. Местные самоуправления и персональная автономия будут в достаточной мере гарантировать их культурное развитие. Одновременно должны выразить своё удивление. После некоторых заявлений польского правительства  (как, например, названное - Грабского в Спа), после весьма сердечного выступления Сапеги, во время открытия переговоров, поляки выставляют так далеко идущие требования, оспаривая даже области, которые уже определились в связи с выборами в Учредительный Сейм [Литовской Демократической Республики - ИВВ]. Оспаривают даже нашу столицу Вильнюс.
Договорённость между Польшей и Литвой принесёт обеим сторонам много пользы  и политически укрепит позицию государств  против возможных опасностей с востока и запада, создаст экономические предпосылки для развития торговых отношений, прибыльных для обеих сторон. Исходя из этого, не было бы возражений против плебисцита, однако находим, что он, продолжая литовско-польский спор, имел бы отрицательную сторону, которая могла бы закончить его во вред обеим сторонам. Плебисцит и далее отодвинул бы и без того разделённые отношения между нациями в этом регионе”. После чего литовская делегация официально вручила польской  заявление18 с названными 11 пунктами, которые позволят, по мнению литовской стороны, достичь взаимного согласия через взаимное признание de jure. Затем профессор З. Жямайтис подчеркнул  “Литовская делегация оставляет за собой право, в случае неприятия их ;11-и пунктов - ИВВ; польской стороной, установить границы спорных территорий, поскольку имеет право думать, что и за границами установленными 12 июля население некоторых регионов будет голосовать за присоединение к Литве, как, например, в районе Дисны, Вилейки и Слонима”.
После этого в Протоколе была зафиксирована позиция Польши, которую выразил руководитель польской делегации Ю. Лукашевич: “Относительно межнациональных отношений должен коротко подчеркнуть, что т.н. децентрализация власти дала в этом направлении плохие результаты. Прежде всего  это проявляется в том, что различные национальные комитеты проявляют различного рода репрессии в отношении поляков, а литовские власти не имеют возможности противостоять этому самоуправству. Кроме этого, обязательно должен  обратить внимание литовской делегации на тот факт, что Польша не может признать выборы в Учредительный Сейм в связи с теми обстоятельствами, которые свидетельствуют о том, что существовало вмешательство при голосовании людей. Кроме основных препятствий, которые сами по себе ясны, надо также заметить и то, что выборы были осуществлены на основе соответственно подготовленной географии выборов, которая ограничивала поляков, а также в некоторых местах и закон. В некоторых местах продолжались до 2-х недель. Это не может являться свидетельством их объективности. Относительно спорных границ, подчеркну, польская делегация вовсе не выставляет линию большевистско-литовского договора от 12 июля 1920г. Польша этого договора не признаёт и может обсуждать линию 12 июля 1920г. только как обозначающую максимальные территориальные требования литовского правительства. Относительно предложения добавить к спорной территории Дисненский, Вилейкский и Слонимские регионы - это должно быть категорически отвергнуто.
Относительно предложения закончить польско-литовский спор путём консультаций с местным населением [плебисцит - ИВВ], польская делегация согласна это обсудить, подчёркнув сразу, что многие пункты ей неприемлемы. Поскольку литовская делегация в своём выступлении очень искусно задела вопрос Вильно - польская делегация спрашивает, - считает ли литовская делегация вопрос о Вильно в качестве оспариваемого, или нет.
Из ряда выступлений г-на Жямайтиса следует, что линия 12 июля является скорее минимальной для литовских устремлений, и ксёндз Юргутис, который поправил мнение г-на Лукашевича о правомерности выборов в бывшей Ковенской губернии в течение 2-х недель, заявляя при этом, что литовская делегация не может признать Вильно спорным. Однако если Лига наций решит провести в нём плебисцит, Литва согласится на это.
На вопрос Г-на Лукашевича, имеет ли литовская делегация полномочия обсуждать поставленные вопросы, литовская делегация ответила, что её полномочия надо понимать так, что она [литовская делегация - ИВВ] уполномочена обсуждать вопрос о плебисците отрицательно, т.е. - обсудить все необходимые моменты, для того, чтобы только избежать его проведения. Стаугайтис. Лукашевич”.19 Они скрепили документ своими подписями.
Этот документ свидетельствует, что ни Варшава, ни Каунас не желали плебисцита, но желали закрепиться на занятых территориях и - быть признанными. Любопытен комментарий варшавского корреспондента “Times” от 20 Декабря 1920г. “Представители польского правительства и литовские делегаты из Ковна уже около недели ведут переговоры и не приходят к соглашению относительно территорий, на которых должен быть проведён Виленский плебисцит; это самый важный вопрос для урегулирования. На самом деле ни одна из сторон не желает плебисцита. Литовцы боятся, что голосование будет против них. Тем самым отнимет у них всякие права на утраченную столицу. Поляки, имеющие Вильно, считают плебисцит не нужным; они также боятся, что результаты плебисцита могут быть худшими по сравнению с тем, что они сейчас имеют. В результате этого обе стороны не склонны к компромиссу. Обе кружат около корня проблемы, не желают искать способов для разрешения вопроса. Поляки желали бы найти дорогу к отношениям дружбы с литовцами, прежде всего, обуславливая это тем, что Вильно является польским городом. В то же время комиссия Лиги наций, готовясь к проведению плебисцита, делает всё возможное для того, чтобы по спорным вопросам каким-то образом прийти к согласию”.20
В самом  деле,  поляки не уверенны в своей позиции в стратегически ключевых для них Гродненском и Лидском уездах, где “нет даже польских школ”. По этому поводу Делегат правительства Польши при ВПКСЛ Владислав Рачкевич считает: “Вопрос особенно актуален в связи с планируемой предвыборной акцией или проведением плебисцита, что займёт большую часть названных территорий”.21
Из отчёта от 26 декабря 1920г. литовской делегации под руководством каноника Ю. Стаугайтиса в Варшаву видно, что польские правящие круги готовы были отдать Вильну литовскому правительству без плебисцита, только при условии воссоздания польско-литовской Унии.22 (C.144) “Некоторые, более умеренные политики, могли бы сделать уступки, - писал Ю. Стаугайтис, - но только при условии федерации”.23 Однако это было абсолютно неприемлемо для литовской стороны. Поэтому миссия литовской делегации Ю. Стаугайтиса в Варшаву должна была закончиться без результатов. Признания литовского государства со столицей в Вильне никак не входило в планы Варшавы.
Шифрованная телеграмма Ю. Стаугайтиса из Варшавы в литовский МИД от 29 декабря 1920г. разъясняет малоизвестные детали этих неудавшихся переговоров. “В понедельник ;28 декабря - ИВВ; ответили на польскую декларацию, которая признаёт наши предложения недостаточными для отклонения плебисцита. Копию ответа направляем курьером. Поляки, оставляя за собой право возвратиться к этому вопросу, предложили обсудить вопрос о плебисците. Для указания территории плебисцита ожидаем получение карты. Поляки не согласны на плебисцит на востоке и юге от границы 12 июля, и на западе от линии 8 декабря, а также - выводят Вильнюсский регион. Наша позиция полностью для них неприемлема и противоположна заявлению Вольдемараса. Кажется, ничего не достигнем и третьего числа ;3 января 1921г. - ИВВ;, когда состоится последнее заседание. Имеются точные сведения, что поляки вместо плебисцита созовут Сейм ;в Вильне - ИВВ; из представителей населения спорных территорий. Йонинас 29 будет на демаркационной линии и даст всю информацию вам”. Относительно позиции Военной контрольной комиссии Лиги наций, руководитель которой полковник П. Шардиньи получил 20 декабря 1920г. полномочия Лиги наций руководить подготовкой плебисцита на спорных литовско-польских территориях, то она представлялась Ю. Стаугайтису следующей. “Вчера нас пригласила контрольная комиссия. Была зачитана последняя нота, переданная через Вольдемараса Литве, относительно плебисцита в Вильнюсском регионе. Комиссия думает, что Литва не отклонит эту ноту. В связи с тем, что не удалось достигнуть согласия делегаций относительно территории плебисцита, комиссия попросила стороны представить Лиге наций своё мнение по этому вопросу. Эту работу комиссия должна провести в Варшаве, однако согласилась бы и в другом месте. Мы заявили, что имеем полномочия только на непосредственные переговоры с поляками и поэтому, в связи с новой ситуацией должны запросить свои власти. По мнению Шардиньи, территория плебисцита должна быть очерчена бывшей польской демаркационной линией ;марта - июня 1920г. - ИВВ;, линией 8 декабря ;1919г., линией Керзона - ИВВ; и линией 12 июля ;1920г., Московского мирного договора - ИВВ; с коррективами относительно Вижайн, Пунска и Сейн. Прощаясь, генерал Бурт сказал, что если вчера с поляками не достигнуто договорённости, то надо договориться завтра, послезавтра, поскольку с этим связан вопрос не только Востока, но может быть и всей Европы. Подробные сведения пришлём с курьером. Пытаемся спасать Вильнюсский регион. Если бы Вольдемарас не предпринял столь неудачное вмешательство, ситуация была бы значительно легче. Поляки ставят вопрос,  Вольдемарас представил позицию властей, или собственное мнение? Стаугайтис”.24
Согласно направленной из литовского МИД в Женеву профессору А. Вольдемарасу инструкции относительно зон проведения плебисцита на литовских территориях - плебисцит не проводится в регионе “столицы Вильнюса”, т.е. во всей третьей зоне. “Первый пункт инструкции изменяется следующим образом: мотив, вся литовская нация не может рисковать своей столицей в связи с временным одурманиванием людей. Кроме этого наше согласие может использовать против нас Россия. Как только такое предложение не пройдёт, выразите своё неудовлетворение или протест и считайте решение Лиги вынужденным”.25 Что и было сделано. Но об этом в Варшаве, естественно, ничего не знали.
Следующее сообщение Ю. Стаугайтиса в Каунас от 31 января 1920г. ещё более пессимистично. “Переговоры о плебисците рассыпались. Не затрагивая территориальные вопросы, поляки предлагают договариваться по военным, экономическим вопросам, также - о военнопленных. Это, по их мнению, привело бы к ликвидации польско-литовских недоразумений. Обещают представить проекты ;документов - ИВВ;, если согласимся вести переговоры. Ответили, что должны спросить у властей. Они заинтересованы в том, чтобы переговоры не рассыпались. Сегодня пресса утверждает, что переговоры проходят хорошо, литовцы уступают. Это неправда. Их дела в Риге плохи [на мирных переговорах с РСФСР - ИВВ]. В воскресенье вечером ;3 января 1921г. - ИВВ;, я и Юргутис намереваемся выехать ;в Каунас - ИВВ;. Стаугайтис”.26
По поводу польских предложений о сотрудничестве, заведующий политического отдела литовского МИД Б.-К. Балутис немедленно выслал в Лондон, на имя А. Тишкявичюса, очередное сообщение. “Поляки предложили, совсем не касаясь разрешения территориального спора, заключить четыре конвенции: военную, экономическую, охраны прав национальных меньшинств и почтово-телеграфную. Одновременно заявлено, что их заключение было бы только началом, поскольку необходимо сделать что-то наподобие Австро-Венгрии, прежде чем поляки откажутся от Вильнюса. Единственное их письменное предложение было - учредить представительства в Каунасе и Варшаве. А, в общем, они стоят на позиции проведения народного опроса [плебисцита - ИВВ]. Сегодня в Варшаву оставшимся там членам делегации направлена инструкция - сообщить полякам, что согласны продолжить переговоры, но не в Варшаве. Предлагаем Лондон. Шардиньи предложил нам освободить осуждённых членов POW, в обмен на освобождение наших арестованных в Вильнюсе. Арбитраж в Риге проходит более успешно [польско-советские переговоры о заключении Мирного договора - ИВВ]”.27
Весьма любопытна информация относительно рассматриваемой нами тематики, разъясняющая многие непонятные на первый взгляд аспекты происходящего, поступила в конце декабря 1920г. в каунасский МИД из литовского информационного бюро в Вашингтоне. В ней в частности указывается: “В последнее время в американской прессе много сообщений относительно общего положения в Литве. Начинает появляться много голосов, которые как бы свидетельствуют о благожелательном отношении к литовцам. Политика США относительно России и вместе с тем и относительно Литвы и других Прибалтийских государств хотя ещё и не изменилась, однако всё же имеются сведения, что она должна будет измениться. Желание торговать с Россией всё время усиливается не только в Англии, но и во Франции и в самой Америке. Они желают вести там одинаковую политику. Изыскиваются новые пути. Они не только разрешают, но советуют находить новые торговые пути из-за боязни того, что другие опередят.
С изменением данной политики должно изменятся и политика относительно самой Литвы. Уже сегодня открыто утверждается, что хотя в ноте государственного секретаря Б. Колби от 10 сентября ;1920г. - ИВВ; говорилось о литовцах, что они всё не смогут дождаться признания своей независимости до тех пор, пока в самой России не будет образована новая демократическая власть, однако такое высказывание не надо слишком принимать к сердцу, поскольку о нас говорилось, - лишь бы других не вспоминать. Правда такое упоминание о нас уже стоило нам дорого, поскольку оно основано на том, что Лига наций не согласилась принять Литву в свои члены.
Если, в самом деле, такая ошибка произошла то никому иному, как самой Америке приходиться эту ошибку исправлять. Повод для такой работы сегодня весьма забавный - это плебисцит, задуманный Лигой наций и навязанный Восточной Литве вместе с Вильнюсом.
В Америке 21 декабря представители литовского представительства вручили Государственному секретарю большое письмо, относительно этого плебисцита, в котором указывается, как родилась идея такого плебисцита, в каких условиях поляки желают его провести и в связи с чем он неприемлем в той форме и в тех условиях, как это желает установить Лига наций”. Далее в сообщении утверждается, что “Литва не может согласиться на плебисцит, особенно в Вильнюсе и его окрестностях. Ко всем, уже известным мотивам, можно добавить ещё следующий, который и упомянул профессор Вольдемарас в Лиге наций. Польские представители уверяли, что будто бы в связи с предварительным мирным договором, который заключила Российская Советская республика с польскими властями в Риге, перестал действовать мирный договор Литовской Республики с Российской Советской Республикой от 12 июля 1920г. О такой отмене данного договора не может быть и речи. Как на это указал профессор Вольдемарас, обе стороны, т.е. и Литва и Россия, до сих пор придерживаются этого договора. По утверждению советских властей, сами поляки об этом должны знать, поскольку в Риге обо всём этом подробно говорили. Поэтому этот договор охраняется этими государствами, а в связи с ним и граница Литвы с Россией до самого г. Штабина остаётся твёрдо установленной. И Вильнюс, и Лида, и Гродно остаются Литве, и никаких разговоров о плебисците здесь не может быть. На запад от этого пункта, где заканчивается рубеж, граница с Польшей ещё не установлена и только здесь может ставиться вопрос о плебисците. Если бы поляки попытались, пусть даже путём плебисцита занять или Лидскую, или Гродненскую области, то это не соответствовало бы нашему мирному договору, и Россия могла бы, пусть даже в связи с таким нарушением, протестовать, а может даже объявить Литве войну. Это один мотив.
Далее. Задумав плебисцит, Лига наций готова была направить туда немного своих войск. Направление таких войск и содержание их в Литве не соответствовало бы четвёртому пункту нашего мирного договора с Россией и уже только по этому Литве может угрожать война со стороны России. Эти два момента профессор Вольдемарас указал в Лиге наций”, - о чём говорилось выше. “На вопрос, когда Литва согласилась бы на плебисцит, он вспомнил о Слонимском регионе. Проживающие там литовцы и курши, уже оказались за границей, которая была установлена между Россией и Литвой, и предложил, чтобы вначале поляки сами показали, почему они здесь или там желают провести плебисцит, но затем - от него отказываются. Насколько известно, Лига наций пока воздержалась от направления своих войск и теперь ожидает, когда между Литвой и Польшей будет достигнуто соглашение относительно места проведения плебисцита. Пока это произойдёт, обе стороны готовятся к войне, а также и Россия концентрирует около Могилёва и Полоцка свои войска”.28   Таковым  было общее положение дел вокруг плебисцита.

В самый канун нового 1921г., 31 декабря Варшава, а затем и 5 января 1921г. Каунас уведомляют председателя Военной контрольной комиссии Лиги наций, уполномоченного по проведению плебисцита полковника П. Шардиньи, что прямые переговоры о границах территорий, подлежащих плебисциту, предпринятые по предложению Совета Лиги наций, не привели ни к какому положительному результату.29
Каунас не желал плебисцита, поскольку, мол, он перечёркивал границы Московского мирного договора от 12 июля 1920г. Однако суть заключалась в том, что национальный состав населения Виленского края был в основном не литовский. В свою очередь Варшава всё ещё надеялась получить через союз с Каунасом - все литовские территории.
В справке составленной разведотделом Генштаба Литовской армии под названием “О судьбе Вильнюсского края” отмечается ситуация сложившаяся после заявления профессора А. Вольдемараса о том, что “в исторической столице Литвы не может быть и речи о плебисците”. И, самое главное, “в этом вопросе литовцы не уступят”. В Каунасе убеждены – Варшаве, в условиях проведения плебисцита, вместо генерала Л. Желиговского “прежде всего нужен будет полковник Бобицкий, ярый польский шовинист”. По мнению военных - “Антанта это хорошо понимает, назначив зону проведения плебисцита на юг от линии Керзона, которая проходит ниже и южнее Вильнюса. Сами поляки перестали говорить о Вильнюсской и Гродненской областях как о своих территориях. Понемногу начинают видеть их литовскими, правда, называют при этом “Срединной Литвой” и “Восточной Литвой”. Отказ русских на мирных переговорах с Польшей в Риге от литовско-российской границы, которая была установлена 12 июля 1920г. и от договора Литовской Демократической Республики с Белорусской Народной Республикой, предоставил Польше право требовать проведения плебисцита и в той части Литвы, которая находиться между линией 12 июля 1920г. и октябрьской польско-российской линией. ;подчёркнуто - ИВВ; В этом плебисците заинтересовано белорусское правительство, которое делает шаги в Женеве, чтобы во время такого плебисцита жителей спросили: “Куда они склоняются к Литве или Белоруссии, или же к Белоруссии и - Польше?” Во время последнего заседания Лиги наций вновь обсуждался вопрос о Вильнюсе, когда профессор Вольдемарас представил целый ряд аргументов против проведения плебисцита в Вильнюсском крае. К этому Вольдемарас добавил, что если нельзя должным образом разрешить Вильнюсский вопрос, то его необходимо отложить на неопределённое время. Отзываясь на это предложение, Лига наций решила пока не направлять международные войска в Вильнюс”.30
Варшавское радио 4 января 1921г. передало заявление Секретариата польско-литовской конференции. “Польско-литовская конференция была созвана по решению Лиги наций с целью определения территорий, согласно которой возможны консультации, а также для того, чтобы средства, которые необходимо применить для проведения такой консультации были приемлемы для двух сторон и определены соглашением. Во время переговоров литовская делегация заявила, что принципиально согласна на проведение плебисцита, однако считает желательным разрешение территориального вопроса посредством непосредственного договора между Польшей и Литвой, без проведения плебисцита. ;подчёркнуто - ИВВ; Этот проект с одной стороны заключал в себе положения, в результате которых литовское государство было бы признано суверенным в границах, обозначенным в литовско-большевистском договоре от 12 июля 1920г., с возможными поправками на основе взаимного согласия. С другой стороны, он содержал предложения,  согласно которым Литва брала бы обязательства не применять оружия против Польши, не допускать использования кем-либо против Польши её территории, признала бы свободный транзит Польши вплоть до моря и заключила бы с ней экономические конвенции. Внутреннее устройство литовского государства должно было бы опираться на принципы широкой децентрализации, дающие возможность создавать территориально административные образования, по воли населения и интересам наций. В отношении мест со смешанным, относительно языка, населением, эти языки должны считаться равнозначными в административных делах учреждений имеющих автономный - локальный характер деятельности. Предполагала провозглашение политической амнистии полякам, гражданам литовского государства, которые выступили против государства. На спорной территории, под контролем специальной комиссии, должны были быть организованы выборы в литовский Учредительный Сейм.
В ответе на эти предложения польская делегация констатировала, что они никак не исключают необходимости разрешения территориальных вопросов посредством консультации с населением, которую польское правительство считает самым действенным способом, предлагая со своей стороны установить дипломатические отношения и оговорить соглашение, которое урегулировало бы территориальные вопросы без их большого преувеличения. Одновременно польская делегация предложила дискуссию на тему разграничения спорных территорий.
В процессе дискуссии по этому последнему вопросу, литовская делегация  категорически заявила, что не согласна, чтобы Вильно, как столица Литвы и экономический центр, а также территория, расположенная на север от демаркационной линии: Нарочь, Ораны, Бастуны, Молодечно - была бы отдана  для консультаций. Со своей стороны ставят условие о проведении консультаций на территории бывших волостей: Дисна, Вилейка, Пружаны, Слоним, Новогрудок, Волковыск, а также части волостей Белостоцкого, Сокулкского, Сувалкского и восточной части Августовского региона.
Польская делегация категорически воспротивилась исключению Вильно и его окрестностей из спорных территорий и потребовала, чтобы консультации проходились только в отношении территорий занятых генералом Желиговским, ;подчёркнуто - ИВВ; равно как и оккупированных литовскими войсками, которые перед последним советским наступлением находились в руках польских военных, оставляя себе право корректировки в тех местах Ковенской, Вилкомирской и Езерской волостей, находящихся под литовской администрацией, где польское население составляет значительное количество.
В отношении этих неподдающихся разрешению противоречий между делегациями, непосредственное соглашение оказалось невозможным. Поэтому польская делегация заявила, что польское правительство уже высказало Лиге наций свою точку зрения, относительно границ спорных территорий и, с полным доверием, будет ожидать её решения. Литовская делегация приняла к сведению польское предложение относительно стремления заключить дипломатические отношения и соглашения относительно второстепенных вопросов, без решения относительно спорных территорий. Эти предложения будут донесены литовскому правительству. А пока, конференция прервана литовской делегацией. Стаугайтис и её член ксёндз Юргутис выехали в Ковно для консультаций со своим правительством”.31
Виленское издание “Gazeta Krajowa” в своём комментарии по этому поводу подчеркнула - “литовская делегация заявила, что принципиально согласна на проведение плебисцита, однако считает желательным разрешение территориального вопроса по средствам непосредственного договора между Польшей и Литвой, без проведения плебисцита”. Было подчёркнуто также, что “представители литовской делегации заявили, что польско-литовские переговоры не были прекращены в связи с отъездом двух делегатов в Каунас, но только прерваны. Делегаты, перед окончательным разрешением спорных основополагающих пунктов, должны согласовать свою позицию с правительством”.32 Одновременно, здесь же газета приоткрыла закулисную сторону переговоров в Варшаве: “Правительство Польши  считает,  что только Виленский сейм как самостоятельная третья сторона сможет решить спорный территориальный вопрос, который поставлен на переговорах в Варшаве между литовской и польской делегациями ”.33
Работа в этом направлении весь декабрь усиленно проводилась как в самой Варшаве, так и в Срединной Литве. Именно это позволяло полякам соглашаться на плебисцит в Вильне и прилегающем регионе. Но об этом в следующем разделе.

Подводя итоги договорного процесса в Варшаве, обобщая политическую обстановку сложившуюся в связи с этим между Литовской Демократической Республикой и Польшей разведотдел Генштаба Литовской армии подготовил справку. “Литовско-польские переговоры в Варшаве прервались. На справедливые требование литовцев, поляки ответили неприемлемыми условиями. Интересны пожелания представителей Польши, чтобы аграрная реформа литовцев не противоречила аграрной реформе поляков. Это пожелание отображает нынешний курс польской политики, т.е. что он находиться в русле интересов помещиков в Литве. Никогда ещё дипломаты не говорили так открыто, никогда ещё правящие сферы так открыто не игнорировали интересы жителей и никогда ещё тысячи людей не направлялись на фронт для поддержки личных интересов. Это первый случай не только в этом вопросе, но и в истории международных отношений, когда дипломаты излагают не трафаретные свои декларации и язык нот, но и выражаются по-простому и совершенно открыто. Уже не говорится больше об этнографических, национальных, исторических и других условиях. Есть только субъективные экономические факторы в делах только данного социального класса. Нет больше Родины, военноначальников и патриотов и настоящих их сынов, поднявшихся их защищать. Есть только группка заинтересованных помещиков, которые ведут регулярную армию на защиту своих поместий. Трудно надеяться, что в связи с этими условиями конфликт изменился бы. Они интересны как детали, отображающие настоящее лицо польской дипломатии”.34
Всё сказано!

Неудача  с литовско-польскими переговорами в Варшаве побудила Совет Лиги наций не без влияния полковника  П. Шардиньи  ввести 12 января 1921г.  в  действие своё решение от 23 октября 1920г. о проведении плебисцита на спорных  территориях между Польшей и ЛДР.35  По этому поводу один из членов польской делегации в Лиге наций - Шимон Ашкенази направил Генеральному секретарю Лиги наций Эрику Друммонду официальное сообщение относительно польско-литовского конфликта. В послании говорилось: “Правительство Польши с удовлетворением приняло к сведению, что Совет Лиги наций принял решения ввести в действие  справедливое решение от 23 октября, касающееся проведения плебисцита на спорных территориях между Польшей и Ковенской Литвой. Правительство Польши с удовлетворением также узнало о том, что Совет Лиги наций направит туда небольшой отряд международный войск численностью до 1500 человек. Этот отряд должен будет исполнять миссию охраны порядка (mission simple police) с целью создания на спорных территориях условий, похожих на условия в нейтральной полосе. С целью получения согласия генерала Желиговского на все распоряжения  во время разоружения, роспуска и вывода его войск, или во время преобразования администрации на территории занятой войсками генерала Желиговского, Лига наций может рассчитывать на моральную поддержку настолько, насколько Совет Лиги наций будет считать эти распоряжения необходимыми для обеспечения полной свободы проведения плебисцита”.36
На этот демарш Польши литовское правительство немедленно заявило о своём желании продолжить переговоры с поляками, теперь уже в Лондоне, на основании предложений представленных польской стороне в Варшаве. Судя по сообщению Ю. Пурицкиса литовским представителям в Лондоне, Риге и Париже, английская сторона “весьма приветствует эту инициативу и обещает её поддерживать”.37
Однако, ситуация с мирным решением  спорных территориальных вопросов затягивалась. В конце января 1921г. под нажимом Военной контрольной комиссии Совета Лиги наций литовское правительство согласилось вновь возобновить переговоры относительно территории проведения плебисцита и вновь направило в Варшаву свою делегацию. Представители стран Антанты на переговорах вновь уговаривали обе стороны договориться.22 (C.144) В условиях нарастающей угрозы введения интернациональных войск в “польский коридор” для проведения плебисцита, литовское правительство опять получило поддержку из Москвы. Советское правительство выразило свой протест.38 (С.153-154)  Он был выражен в ноте от 30 января 1921г., направленной в адрес литовского правительства. Опираясь на Мирный договор от 12 июля 1920г., Советское правительство требовало от Каунаса не допустить появление в Вильне вооружённых сил Совета Лиги наций.39 (С.497) В Каунасе немедленно использовали эту ноту с целью обоснования собственной резко отрицательной позиции относительно проведения плебисцита. Правда, как сообщил 4 февраля 1921г. в Ригу Б.-К. Балутис, - “англичане утверждают, что Чичерин выразил абсолютное безразличие им относительно такой возможности”.40 Другими словами, вроде бы Москва не возражает введению вооружённого контингента войск стран Антанты на приграничную РСФСР территорию. Естественно, это мнение, распространяемое официальным Лондоном, не соответствовало действительности, и было направлено лишь на то, чтобы оказать давление на Каунас.
Литовский историк Р. Жюгжда верно заметил: “Твёрдая позиция Советского правительства, давшая возможность правительству Литвы не согласиться с проведением плебисцита и несогласие Л. Желиговского вывести своих военных из Вильнюсского края, заставили империалистов Антанты отказаться от планов проведения плебисцита”.41 (С.38-39)
В сложившихся условиях А. Сметона пишет пространное письмо влиятельному английскому профессору Дж. Симсону, в котором, полагаясь на свой авторитет, освещает вопросы, касающиеся литовских территорий, Вильны, Сувалкского региона, населения и т.п. Это также связано с тем, что перехватывая политическую инициативу у Франции в решении спорных территориальных вопросов польско-советского пограничья Англия намеревается сузить использование трибуны Лиги наций, придав большее значение такой международной политической институции, как Конференция послов ведущих стран Западной Европы. Казалось бы, звучит иронично, но уменьшить непосредственное международное влияние Франции должен министр иностранных дел Бельгии, представитель этой страны в Лиге наций и председатель Совета Лиги наций Пауль Гиманс. В январе 1921г. он приступил к подготовке нового проекта урегулирования литовско-польского конфликта, который должен был вынести на обсуждение Конференции послов,42  которая должна была открыться 21 февраля 1921г. в Брюсселе.43
В своём письме,44 направленном английскому профессору от 5 февраля 1921г., А. Сметона прежде всего указывает, что поляки в течение столетий полонизировали литовцев. Автор отмечает ключевые позиции из истории становления государственности литовцев. Когда шла русско-японской война, начали выходить газеты на литовском языке. “Во время столыпинской реформы 1905г. началась колонизация Литвы русскими”. В начале Великой войны, в 1914г. в Вильне был образован Литовский исполнительный комитет. По переписи населения 1897г. в Виленском регион зарегистрировано 140 тысяч поляков, а уже в 1916г. немцы зарегистрировали здесь же 600 тысяч поляков. Пропорция литвинов 3 миллиона - к 200-м миллионам населения России. “Желиговский занял Вильнюс и шел на Каунас, стремясь не допустить установление связи России с Германией через Литву”. Польша получила не польские Пинск, Белосток, Дисну, Вилейку, Брест-Литовск и др. населённые пункты с прилегающими территориями. “Польша оккупировала Вильнюс и Гродно”. Бывший литовский президент здесь же ставит вопрос “о принадлежности Мемеля к Литве” и рассматривает возможность установления литовского коридора к Балтийскому морю для Польши, одновременно увязывая его с возможностью торговли с Востоком.
А. Сметона выступил с концепцией - “Минимальная Литва”. Ареал Минимальной Литвы: Каунас - 40 тысяч квадратных километров; Вильна, Дисна, Вилейка, Ошмяны - 30 тысяч квадратных километров; Гродно - 2 тысячи квадратных километров и т.д., - всего 85 тысяч квадратных километров. Автор рисует восточную границу Литвы населённую литвинами от Двины по р. Друя, через оз. Нарочь, Молодечно, Воложин, р. Березину, р. Неман, Свислох, Гродно, р. Бобр. Ссылается при этом на то, что в Актах правительства Российской Империи Виленская и  Гродненская губернии в начале ХХ века назывались “литовскими губерниями”. Население: Каунасского региона - 1 миллион 600 тысяч человек;  Вильно, Вилейка, Дисна, Ошмяны - 1 миллион 200 тысяч; Сувалки¬ - 500 тысяч; Гродно - 150 тысяч; Мемель - 150 тысяч. “Всего, население Литвы - 3 миллион 600 тысяч человек. Литовцев среди них 2 миллиона 100 тысяч человек [58;]. Каунасский регион - 1 миллион 300 тысяч человек [81;]; Виленский - 300 тысяч [25;]; Сувалкский - 410 тысяч [82;]; Мемельский - 90 тысяч [60;]. Белорусов 600 тысяч человек [50;], в основном в Виленском и Гродненском регионах, поляков - 350 тысяч человек [29;],  евреев - 230 тысяч [ко всему населению Литвы - 6;], русских - 200 тысяч человек [ко всему населению Литвы - 5,5;], латышей [ко всему населению Литвы - 0,5;]. Католиков - 2 миллион 850 тысяч [ко всему населению Литвы - 80;], 300 тысяч православных и староверов - [ко всему населению Литвы - 8,3;], иудеев - 250 тысяч [ко всему населению Литвы - 7;]. Затем А. Сметона излагает свою предысторию этноса литовских территорий, причём считает, что литовцы происходят от ятвягов, которые не были белорусами и мазурами. Последние, по его утверждению, родственники поляков. Начиная с XIII века  в состав территории Великого Княжества  Литовского  входили “Белосток, Ломжа, Пинск, Минск и далее до Двины”. На юг от Брест-Литовска также были литовские территории. Ятвяги занимали регион Пинска и Белостока, на юг по Неману. Гродно и Новогрудок упоминаются в тевтонских хрониках как территория Литвы. Территория распространения литовского языка Сувалки, Августов, Сейны, Вижайны, Пинск. В XVIII и XIХ веках происходила полонизация этих регионов. “Поляки стремились через Ковну, по Неману, подойти к Мемелю” и т.д.
Весьма любопытный документ, отражающий точку зрения литовских националистов в их ничем исторически необоснованном стремлении полностью отождествить себя прямыми наследниками государственности Великого Княжества Литовского. Это письмо приняли во внимание. Бесспорно, несколько позднее оно сыграл определённую роль при подготовке проекта П. Гиманса.
За неделю до открытия конференции в Брюсселе, 13 февраля 1921г. литовское правительство выступило с официальной нотой в Лиге наций с отказом от плебисцита в Вильне и Виленском крае. Этот документ был обоснован условиями литовско-советского Московского мирного договора от 12 июля 1920г. В ноте особо подчёркивалось: “Относительно Вильнюса, который является столицей Литвы, литовское правительство находит правильным и обязательным, чтобы он без плебисцита был присоединён к Литве”.45 Западные государства никаких санкций по отношению к литовскому правительству не применили. Вместе с тем и позиция Польши в отношении Вильны и Виленского края оставалась по-прежнему юридически неопределённой.


ВАРШАВА ФОРМИРУЕТ ГОСУДАРСТВО «СРЕДИННАЯ ЛИТВА»
(декабрь 1920 г. – январь 1921 г.)

Алчность, наглость и жадность, свойственные политикам-националистам в формирующихся государствах, где декларируемые интересы титульной нации (в ущерб другим местным националам) являются атрибутом и инструментом их деятельности. Их пороки не позволяют вести рационально взвешенную работу по государственному строительству, приводят к войнам с соседними государствами и другим болезненным социальным явлениям. В результате жертвы собственных честолюбивых глупостей на национальной почве, не христианских по своей сущности, ибо для адептов философии любви к ближнему «нет ни эллина, ни иудея», - становятся заложниками других влиятельных национальных политиков. В устоявших государствах дальнейшие политические действия националистов являют собой нескончаемую череду лицемерия, подлости и чванства, что весьма мило используется «денежными мешками» в собственных интересах. Естественно, национальное государство всегда является предметом межгосударственной игры, где ведущие игроки знают все политические козыри, масти и расклад в колоде новичка. Игра в таких условиях, на таком игровом поле, где всеми средствами управляет кто-то другой, да еще - и не в свою игру, всегда обречена не только для начинающего, но и для любого не своего. Безнравственная, глупая идея “социал-дарвинизма” - выживает сильнейший, начертанная националистическими политиками на символах своих государств, прежде всего, развращает самих этих политиков и, в конечном итоге, убивает независимость и суверенитет их государства.
Выигрыш настоящих национальных интересов конечно возможен, когда есть свой, трудолюбивый народ. Народ, справедливо объединённый по разумному принципу, - не насильственному, и, невзирая на этнокультурную принадлежность составляющих его людей, над сознанием которых не доминируют показатели имущественного состояния, но стремление к обеспечению людского благоденствия личностям. Когда есть и развивается материальная база народа, объединённого созидательным трудом.
Социальная доктрина справедливо организованного государства глубоко нравственна, направлена на развитие и реализацию гуманных ценностей высоко духовной, мудрой личности, действующей во благо других людей, а значит и себя. Такое государство сильно, потому что в нём дано выжить даже физически слабому человеку, как и в природе, где стадо защищает не только сильных вожаков.
Увы, наши националисты не обладали такими человеческими качествами, не имели такой подготовки, не такие принципы исповедовали. Не было у них достаточной материальной базы, а также денег для государственного строительства. Поэтому велось оно из финансовых фондов других государств. Прежде всего, на деньги из Германии, где основной финансовый капитал принадлежал еврейским банкирам. Эти деньги служили делу строительства литовского государства, а деньги из Франции - польского. В свою очередь, сама Польша строила Срединную Литву, причём делала это за кулисами польско-литовских переговоров в Варшаве о разделе территории бывшего Великого Княжества Литовского.

Обстановка на литовско-польском фронте, судя по донесениям литовской военной разведки указывала на то, что польские войска вели перегруппировку в районе Швенчёнис - Лида – Молодечно. Войска отводились в сторону фронта с Советской Россией. Особенно большая концентрация войск Польской армии отмечалась в районе Молодечно, на фронте с Красной армией.1 В Лиде расположился штаб 2-й Польской армии под командованием Э. Рыдза-Шмиглого. Здесь же дислоцируются его войска.2 Польские войска группировались и на латвийском направлении, а часть войск была направлена в Верхнюю Силезию, где Лига наций должна была провести плебисцит.3 Туда, на юго-запад Польши, были направлены 1-й и 2-й Легионы Польской армии.4 Это несколько ослабляло напряжение на литовско-польском фронте, что позволяло вести взаимный обмен военнопленными под надзором Военной контрольной комиссии Лиги наций.5 Правда, не всегда это удавалось осуществить в силу тех или иных обстоятельств. Например, когда этому мешали поляки. Из текста телеграммы Б.-К. Балутиса И. Йонинасу от 10 декабря 1920г. следует, что дипломат просит узнать через Контрольную комиссию Лиги наций, почему делегация литовского Красного Креста не может доставить санитарным поездом больных военнопленных из Гродно через Лиду в Каунас.6
В Каунасе, согласно сведениям, полученным из Москвы, весьма серьёзно думали, что «большевики готовятся к нападению на поляков. В документе, направленном министром иностранных дел Ю. Пурицкисом в Женеву П. Климасу говорится: «надо показать правящим кругам, что теперь не время играть в плебисцит, но результативно думать о противодействии общей угрозе. Лига и Антанта должны оказать самое большое давление на поляков, чтобы они вели себя более мирно. Если Желиговский останется в Вильнюсе, то большевики намереваются, прежде всего, пойти на Вильнюс».7
Судя из текста письма А. Вольдемараса президенту Совета Лиги наций П. Гимансу от 3 декабря 1920г., в Каунасе не считали что предварительный польско-советский договор о перемирии от 12 октября 1920г. перечёркивает  московскую договорённость о литовско-советской границе от 12 июля 1920г.
  Поэтому и протестовал профессор А. Вольдемарас относительно заявления польского представителя в Лиге наций профессора Шимона Ашкенази, который во время своего выступления на пленарном заседании Совета Лиги наций указал на неактуальность советско-литовской границы от 12 июля 1920г., поскольку польско-советская граница от 12 октября 1920г. «поглотила» её. 
Литовский министр иностранных дел пытался узнать отношение Лондона к возможному отзыву Каунасом своего обращения в Лигу наций с просьбой урегулировать пограничный конфликт с Варшавой. Накануне рассмотрения в Лиге наций этого наболевшего для литовцев вопроса Ю. Пурицкис 6 декабря 1920г. направил А. Тишкявичюсу соответствующее сообщение. В нём, в частности он указывает: «Лига наций не только не применила в отношении Польши 16 параграфа [санкции - ИВВ] за Желиговского, но даже вообще не упрекнула за марш Желиговского. Кроме этого мы вообще сомневаемся, сможет ли Антанта разрешить наш конфликт с поляками, поэтому хотим забрать дело. Прошу прозондировать, как на это посмотрят английские власти».9
Как сообщала “Gazeta Warszawska”, в женевском зале собраний Лиги наций, где 7 декабря 1920г. состоялось пленарное заседание, присутствовало с десяток литовцев.10 Правда их присутствие было неофициальным, поскольку литовское государство ещё не было принято в состав этой международной организации. Представители Каунаса вели свою деятельность по вопросу о Вильне и Срединной Литве, через английскую делегацию. Среди находившихся в зале, где заседавшие  согласно повестке дня Исполнительного Совета, должны были рассмотреть вопросы связанные с польско-литовский конфликтом, присутствовали профессор А.  Вольдемарас, П. Климас, Т. Нарушявичюс, Й. Навакас и О. Любич-Милашюс   (ставший недавно литовским “chargr d`affaire” в Париже, несколько раннее - молодой поэт-декадент, пишущий  на французском языке), а также Иосиф Габрис-Паршайтис, который действовал самостоятельно. Несмотря на все усилия, им не удалось заполучить официального статуса государственной делегации на этих обсуждениях, которые прямо касались государственных интересов литовцев. Не имея возможности работать официально, литовцы всячески стремились привлечь на свою сторону женевскую прессу, прежде всего “Jurnal de Geneve”, который редактировал Пауль де Бош. Пользовались они в Женеве симпатиями англичан. «Постоянно ходили в секретариат Лиги и там неустанно беседовали с чиновниками, представляющими правительство Англии, один из которых навестил литовцев в гостинице». Об этом, по мнению автора статьи, свидетельствовало также то, что «лорд Роберт Сесиль огласил литовские документы. Затем сер Эрик Друммонд огласил свою памятную записку - мемориал относительно просьбы Литвы о принятии её в Лигу наций». Упомянутый мемориал начинался коротким историческим вступлением, подготовленным на основе книжки Йозефа Эрета - “Литва - прошлое, настоящее, будущее”. Эта книжка вышла на немецком и французском языках в Швейцарии в 1919г. По мнению польской газеты, «Эрет- немецкий швейцарец, состоящий на службе у литовцев. В настоящее время занимает высокую должность в литовском МИДе». Естественно, в Варшаве недоумевали -  «как могли взять на себя ответственность за этот мемориал директор политической секции г-н Манто и сэр Эрик Друммонд?» Освещая далее всё что происходило в Женеве, газета писала: «Ашкенази, хотя и провозгласил в Женеве, что литовский вопрос принадлежит исключительно ему, даже не знал о существовании названного документа и узнал о нём случайно. А когда всё же решился ответить на него, спустя 10 дней после того, как меморандум был объявлен, то его опередил сам Вольдемарас», написавший секретарю письмо с предупреждением о возможном изъятии из Лиги наций просьбы о помощи в разрешении польско-литовского территориального конфликта. «Не смотра на это, нота Ашкенази имела определённые последствия. Генеральный секретарь прислал польской делегации письмо, объясняя это тем, что если в мемориал и вкрались какие-то неточности, то это в связи с отсутствием г-на Манто и т.п. Отдельно действовал в Женеве другой посланник Литвы, известный г-н Габрис, пишущий также под псевдонимом Ц. Ривас. Габрис является врагом Вольдемараса и считает его ненормальным. Однако всем в Женеве заправляет “идиотичный Вольдемарас”. Далее газета пишет, что И. Габрис «боится за судьбу Польши и Литвы, которые должны идти рука об руку, в связи с германо-большевистской опасностью”. Этот литовский юрист убеждён – «Вильнюс должен быть столицей Литвы, а поляки там в меньшинстве». Относительно сделанного замечания по поводу большого присутствия в Литовской армии немцев, И. Габрис оправдывался недостатком литовских специалистов. Кроме этого газета писала, что некий господин Мечислав де Дукшты, «направил председателю сессии Лиги народов г-ну Гимансу, а также другим делегатам мемориал, в котором выступил против “польского империализма” и требует возвращения Вильны Литве».11
На следующий день, 8 декабря 1920г. П. Климас сообщил в Каунас Ю. Пурицкису: «Верховный Совет Лиги наций обсуждал наше обращение № 117. Я участвовал. Заседание было весьма горячим. Совет понял просьбу о приостановке направления войск, как приостановление исполнения Брюссельской резолюции и изменение политики. Требовал объяснить русским, что направляемые войска это только полиция и не может быть предлогом относительно 4-го пункта договора. Нам необходимо получить от русских ответ, отказались ли они вмешиваться в конфликт между Польшей и Литвой относительно границы от Даугавы до Пруссии, или – только относительно Сувалкии. От их ответа зависит решение вопроса о плебисците».12
11 декабря 1920г. П. Климас сообщает в литовский МИД о том,  что принятие Литовской Демократической Республики в Лигу отклонено, вопрос о признании её de jure отпадет.13 Литовский дипломат пишет: «Опасно вести переговоры о плебисците в Варшаве и Женеве. Здесь строго требуют изгнания Желиговского, прежде чем начнут любые переговоры относительно зон. Не поддавайтесь давлению Шардиньи. Принятие в Лигу отклонено, вопрос о признании de jure видимо отпадет. Держите оборону против всяческих предложений в Каунасе. Их решение пришлите в Женеву, чтобы не произошло разногласий».14

На литовско-польском фронте части Польской армии заняли линию Попелнишки – Варена – Мергажеры – Мончегиры – Марцинканце - Утеха и собирались занять Пожелае.15 В районе Сейман подтверждено нахождение 363-го пехотного полка Польской армии. В Швенчёнис 9 декабря 1920г. прибыли 173-й полк с частью 18-го полка уланов, здесь же были замечены подразделения 18-го полка уланов Польской армии. Затем в район Швенчёниса вышли 174-й и 175-й полки 44-й дивизии Польской армии.16 Донесения с фронта порой приносили известия об мелких инцидентах на литовско-польском фронте. Были и просто грабежи. Например, «8 декабря 1920г. польский отряд в 12 часов занял Варену. Вечером, ограбив жителей, поляки ушли из Варены».17 Естественно отношения местного населения к такого рода набегам было отрицательное. Разведдонесения литовских агентов указывали на то что «вначале марша войск Желиговского на литовские территории местное население весьма недружелюбно относилось к литовским военнопленным, однако теперь положение меняется и особенно среди евреев».18
В середине декабря литовская военная разведка доносила о том, что польские войска ведут земляные работы на линии литовско-польского фронта Майшягола - Вевис в районе Олькеник. «Закрепляются на занятых позициях, огораживая их колючей проволокой. Польско-литовский фронт на территории Срединной Литвы стабилизировался».19 В Сувалкском районе было «замечено и подтверждено присутствие 2-й дивизии Легионов. В Станилишках штаб 10-й Познанской дивизии. В Пунженасе  11-й полк кавалерии, в Бездонисе 33-й полк гаубичной артиллерии, в Свижанке 43-й полк (13 див.). В Камелишках замечен 144 пехотный полк 10-й Познанской дивизии. 13 драгунский полк, совместно с замеченным в этом же районе 8-м полком». Здесь же сообщается что спортивная польская организация «Soko;y» объединилась с организацией POW».16 К концу второй декады декабря была отмечена концентрация польских войск в районе Дукштай, как подчёркивалось, - «для отпора большевиков, будто бы наступающих на населённый пункт Глубокое».20 На передовую в район Швенчёниса было доставлено 40 вагонов снарядов и патронов. По утверждению местных военных, для подготовки новой войны с большевиками.21

Снижение общей напряжённости на литовско-польском фронте и на фронте с войсками генерала Л. Желиговского позволило Военной контрольной комиссии Лиги наций 15 декабря 1920г. обратиться к литовскому министру иностранных дел с просьбой об уменьшении количества литовских войск. «Поляки уменьшают количество войск на фронте» - указывалось в этой ноте. При этом Военная контрольная комиссия Лиги наций сообщила об отказе зарегистрировать заявление литовского правительства о том, что оно «согласилось подписать договор от 27 ноября т.г. лишь для того, чтобы ускорить процесс эвакуации войск Желиговского».5
Части 1-й дивизии Литовской армии дислоцировались на литовско-польском фронте в районе Молеты – Лабаноры,22 а также в посёлке Ионишкис.23 К концу первой декады декабря части Литовской армии расположенные в районе Сумялишек передвинулись через Чёбишки в район Богусловишки, где были переданы в распоряжение командования 1-го пехотного полка им. ВКЛ Гедимина.24 Таким образом усиливалась оборона Каунасского направления на фронте войск Л. Желиговского.
В Генштабе Литовской армии 11 декабря 1920г. был подготовлен документ,   подводящий итоги минувших военных кампаний за территорию страны. Список подразделений и частей Литовской армии, принимавших участие в боях с подразделениями Польской армии и войсками Срединной Литвы в 1919-1920 годах, выглядел следующим. «Штабу 1-й дивизии подчинялись: 1-й пехотный полк им. ВК Гедимина; 4-й пехотный полк им. ЛК Миндовга; 7-й пехотный полк им. ЛК Боруты.  Штабу 2-й дивизии - 2-й пехотный полк им. ВК Ольгерда; 5-й пехотный полк им. ЛК Кейстута; 8-й пехотный полк им. ЛК Витеня. Штабу 3-й дивизии - 3-й пехотный полк им. ВК Витовта; 6-й пехотный полк им. Короля Миндовга; 9-й пехотный полк им. Короля Витовта. А также - 1-й кавалерийский полк. Воздушный флот. Железнодорожный батальон. Электротехнический батальон. Сапёрный отряд. Инженерный отряд. Лечение раненых осуществлял Полевой госпиталь, а лекарства он получал из Центрального склада лекарств».25 Здесь же отмечалось - Главнокомандующий Литовской армией не имел военных реляций от литовских частей с места боёв в Сувалкии, Дзукии и Виленском крае с августа по октябрь 1920г. Одновременно отмечалось: «В боях за Сувалкию в августе-сентябре т.г. участвовали: 3-я дивизия с 3-и и 6-м пехотными полками и 2-я дивизия с 2-м, 5-м, 8-м и 10-м пехотными полками. Участвовали также и другие, более мелкие подразделения. Было подчёркнуто, что не описаны также бои вблизи: Варены, Яшун, Вильны, Лентвариса, Судервы, Скетярес и т.д. Бои на участке Ширвинты – Гедройцы описаны лишь частично».26

На войне, как на войне. Случались нападения мелких литовских военных подразделений на небольшие польские военные отряды.28 По поводу одного такого  нападения руководитель Военной контрольной комиссии Лиги наций полковник П. Шардиньи направил 2 декабря 1920г. ноту И. Йонинасу, литовскому представителю при этой комиссии. «Необходимо отметить, что последние события произошли в тот же день, когда был подписан протокол о прекращении военных действий. На следующий день, после объявления полковником Клешчинским о том, что литовское руководство отдало приказ не посылать даже патрулей и разведку. Комиссией это было встречено с большим воодушевлением. Кроме указанных событий, я, информирован, что литовцы постоянно приближаются к линии армии генерала Желиговского и разбрасывают прокламации и брошюры с целью спровоцировать восстание против властей Центральной ;Срединной - ИВВ; Литвы. Я имею честь в то же время сообщить от Контрольной комиссии, что указания под № 561, проистекающие из протокола о прекращения огня, были даны генералу Желиговскому в 24 часа 29 ноября и что 30 ноября в 12 часов Генеральный штаб смог сообщить о получении приказа всеми частями, стоящими в авангарде. Комиссия просит представителя литовских властей приказать произвести расследование и сообщить его результаты».29 В этот же день полковник П. Шардиньи направляет И. Йонинасу ещё одну ноту. В ней указывалось, что участок железной дороги Ораны - Вильно будет отремонтирован военными частями Желиговского. «Об условиях его использования Комиссия сообщит позднее».5 Копия этой ноты была направлена также польскому представителю при Военной контрольной комиссии Лиги наций М. Коссаковскому.30
Однако литовское правительство не согласилось на ремонт участка железной дороги Варена – Вильна  занятой войсками генерала Л. Желиговского, до того времени пока не будут выведены его войска из Вильны. Кроме этого, «около Риконтай литовское военное подразделение значительно продвинулись вперед на этом участке железной дороги, войдя в нейтральную зону».31 В тот же день, 11 декабря 1920г. в Генштаб Литовской армии поступило донесение о том, что «небольшой  польский военный отряд попытался перейти мост через речку Мереч [Мяркине - ИВВ], но, будучи  обстрелянным  с литовской стороны, отступил».32

Военная контрольная комиссия Лиги наций призвала английскую, французскую военные миссии и итальянского представителя в Каунасе взять под контроль литовский и польский фронты, чтобы не нарушали договор о перемирии. Генеральный штаб Литовской армии дал разрешение руководителям французской и английской военных миссий, а также итальянскому представителю при литовском правительстве посещать все места на фронте с войсками генерала Л. Желиговского. Командирам подразделений литовских войск был отдан приказ  никоим  образом не мешать им в этих действиях.
Интересная деталь, литовский Генштаб дал разрешение англичанам и итальянцам посещать места на фронте войск генерала Л. Желиговского, тем самым косвенно признавая их существование. Примечательно, но ни англичане, ни итальянцы не просили об этом, «они просили лишь о разрешении посещать литовский фронт» - отмечается в документе литовского МИД с датой от 10 декабря 1920г. Из документов литовского МИДа видно: «Французская миссия, несмотря на то, что французские власти не признают власти Желиговского, ответили, что принимают предложения Контрольной комиссии без всяких оговорок. Итальянская и английская миссии (Шала и Паджитер) ответили, что не могут принять приглашения контролировать фронт Желиговского, поскольку оба их правительства не признают власти Желиговского и поэтому обе они не могут идти ни на какие контакты с Желиговским». В связи с этим здесь же указывается на то, что «литовские власти: 1) не должны выдавать никаких разрешений на поездки поляков вместе с французами в Вильнюс к Желиговскому; 2) Не должны также позволять представителям миссий иностранных государств  свободно, когда и как хотят, ездить к лютому литовскому врагу, - но только в отдельных чрезвычайных случаях, по соответствующему маршруту и в установленные места - особенно принимая во внимание роль и политику французской миссии в Литве». Здесь же отмечалось: «В Литве замечено слишком много безучастности к вопросу о защите Литвы. Литовцам, в особенности вождям, необходимо иметь большую озабоченность судьбой Родины, больше строгости в контактах с врагами и их покровителями и в походах, касающихся защиты Родины».33
Руководитель Военной контрольной комиссии Лиги наций полковник П. Шардиньи 16 декабря 1920г. подписал ноту, направленную через И. Йонинаса в адрес литовских властей относительно того, что до сих пор Комиссия не получила от литовского правительства ответа об исполнении нейтральной зоны. Он также предупреждал о «недопустимости нахождения в нейтральной зоне артиллерии, которая должна быть с обеих сторон отодвинута на 10 км. от неё».5 После получения 17 декабря 1920г этой ноты в Каунасе  немедленно последовал соответствующий приказ литовским войскам. В нём в частности говорилось: «1) Быстрейшей эвакуации желиговцев из Вильнюсского района служит договор заключённый, с помощью делегации Контрольной комиссии Лиги наций 29 ноября, нашими и польскими представителями о приостановке военных действий между нашими восками и войсками Желиговского на участке Олькеники [Валькининкай - ИВВ], включительно, до Ионишкиса  включительно. Опираясь на названный договор, контрольная комиссия установила рубежи нейтральной зоны, которая с нашей стороны  на участке фронта 1-й дивизии проходит от Вильнюса через Вилейкишки, Вичюны, Довборишки, Ужусале, Пасеки, Рымуча, Шурпаны, Окмянцы, Антоново, Камелишки, Улнишки, Паёчай, Ёджишки, западный берег озера Гедройце.
С польской стороны линия проходит: Подворанце, Покальне, Сиберовка, Плекишки, Явнюны, Повасамали, Гай, Мигуче, Нугары, Шавнишки, Буркиле, Якубанце - все эти пункты являют собой последние пункты выставления разведки.
На юго-запад от Олькеник [Валькининкай - ИВВ] против нас расположены части регулярной Польской армии. Отношения с ней установлены Сувалкским договором 7 октября. На юг от Яшун до латышских позиций, перед нашими позициями также расположены части регулярных польских частей, которые вторглись в Литву вместе с бандами Желиговского. На этом участке положение неясно и приостановки военных действий не произошло.
2) Соседи 1-й дивизии с правой стороны - 3-я дивизия - штаб в  Кайшядорисе,  с левой - 2-я дивизия - штаб в Утене».34
Этот приказ даёт представление относительно пограничной обстановки на линии противостояния литовских и польских войск, а также - генерала Л. Желиговского.

После подписания в Каунасе протокола о перемирии, в самом начале декабря Варшава перебросила в Вильну на зимние квартиры 123-й и 124-й пехотные полки 35-й Познанской дивизии, а также части артиллерийской бригады. Кроме этого здесь же были замечены части армии С. Н. Булак-Балаховича, 16 в количестве до полутора тысяч военнослужащих.
Штаб Главнокомандующего войсками Срединной Литвы генерала Л. Желиговского был расположен в Вильне,35 в импозантном здании в  стиле сецессии  на Георгиевском проспекте (сегодня в этом здании располагается президиум литовской Академии наук). Отсюда, а также из т.н. Дома Пилсудского осуществлялось местное руководство охраняемой территории, велось управление всеми другими делами Срединной Литвы. Состав штаба войск генерала Л. Желиговского, судя по донесениям разведки Генштаба Литовской армии, был следующим: «Заместитель Главнокомандующего генерал лейтенант Мокшецкий. Начальник штаба полковник Бобицкий, начальник 1-го корпуса – генерал Жондаровский, начальник разведки генерал Кошчялковский, которому подчинены: капитан Вротковский, лейтенант Наркович, лейтенант Милош, лейтенант Стецкий».36

Обстановка в столице исторической Литвы была нервозной. Не хватало продовольствия, дров, медикаментов, фуража. Военные вынуждены были мародёрствовать. В самих военных частях было немало солдат недовольных отсутствием демобилизации. Судя по сообщениям литовской разведки от 4 декабря 1920г., солдаты даже хотели убить генерала Л. Желиговского  во время посещения им 10-го пехотного полка. Но покушение не удалось.35
Согласно агентурным сообщениям из Вильны в городе были арестованы видные литовские общественные деятели Э. Вилейшене, Обуховскайте, В. Биржишка, Б. Биржишкене, С. Кайрюкштис, которые, правда, вскоре были выпушены под залог. “Поляки хотели обменять задержанных литовцев на арестованных членов POW”.
Шла подготовка к выборам в Виленский Сейм. Местный литовский агент просил - “постарайтесь как можно быстрее помещать выборам в Сейм, поскольку уже сам избирательный процесс может разобщить противостоящие им [властям Срединной Литвы - ИВВ] группы: евреев и белорусов”. По его мнению, евреи и белорусы твёрдо стоят за литовцев, а белорусы просят у литовцев автономную территорию. “Белорусы имеют большие претензии к литовцам за то, что они игнорируют белорусов в Вильнюсе. Об этом Белорусская Рада в Вильнюсе просит сообщить литовскому правительству в Каунас. Однако вместе с Луцкевичем будет агитировать за Литву против Польши. Как условие, просить объявить в виде декларации автономию белорусских территорий и удалить Семашку, с которым никто не желает работать. Это облегчит им агитационную работу за Литву, против Иванаускаса [С. Ивановский, – сотрудник ВПКСЛ - ИВВ], который белорусам даёт много денег, на которые создано много белорусских школ и этим ослабляет белорусскую ориентацию”. Здесь же сообщается о том, что “в Вильнюс привезено много польского военного обмундирования. Газеты сообщают, что большевики собрали армию против латышей”, - а также, и это любопытно - “будем выпускать русские газеты “Эхо”, “Сегодня”, “Воля”, а также еврейскую “Форверст” [на языке идиш - ИВВ].
Последняя информация даёт возможность предположить, кто был этим литовским агентом в Вильне. Скорее всего, сам В. Биржишка, брат Миколаса Биржишки.
Виленский епископ, которого посетила контрольная комиссия Белясича, рассуждая о возможности проведения плебисцита в Вильне, прямо заявил, что “плебисцит в Вильнюсе был бы глупостью, поскольку очень низкий уровень культуры у местных жителей, ведётся бессовестная польская агитация, и евреи боятся возможных в связи с этим погромов”.
И ещё один штрих - “поляки заставляют военных петь ”Ещё Литва не згинела...” и цеплять Орла с Витязем”. Другими словами государственным гимном Срединной Литвы был перефразированный гимн Польши ”Ещё Польска не згинела...”, а гербом - двойной герб: Польши и Великого Княжества Литовского.37

Сложная обстановка в Срединной Литве вынудила Совет Министров Польши 6 декабря 1920г. принять секретное решение о компенсациях жителям Срединной Литвы в связи с военными действиями. Решено было доставить в Срединную Литву провизию и корм для коней.38 На следующий день, 7 декабря Министерство казны Польши вместе с директором Департамента Временной правящей Комиссии Срединной Литвы С. Ивановским решили положительно вопрос о финансовой помощи ВПКСЛ.39
В целях экономии полученных средств, понимая остроту настроений в воинских частях, а также в связи с решением Военной контрольной комиссии Лиги наций, готовящей почву для проведения плебисцита, Главнокомандующий Л. Желиговский 8 декабря 1920г. издаёт приказ о частичной демобилизации войск Срединной Литвы. В результате становятся гражданскими лицами и уходят в родные селения 5 тысяч военнослужащих.40 Вдогонку Л. Желиговский подписывает 11 декабря 1920г. Декрет № 39 о помощи в покупке земли инвалидам и солдатам, занимавшим Вильно. Денег, правда, не обещал.
Однако главной причиной всех этих действий генерала Л. Желиговского было стремление уйти от плебисцита и дать ход предвыборной кампании в Виленский  Сейм. Таким образом, Варшава и её ставленник стремились аннексировать территорию Срединной Литвы. Не соглашаясь с Контрольной комиссией Белясича, готовящей почву для проведения плебисцита, Л. Желиговский 8 декабря 1920г. объявил Декрет о выборах. Документ охватывал территорию всей Срединной Литвы, вместе с Лидским и Гродненским уездами за исключением южной части  последнего. По разведданным Генштаба Литовской армии выборы намечалось успеть провести до января, чтобы сразу в этом же месяце собрать Виленский Сейм37 и принять решение соответствующее намеченному плану аннексии Польшей Виленского края.
Практически сразу после этих шагов Главнокомандующего Срединной Литвы направленных на укрепление административной власти в своём буферном государстве, последовал демарш Москвы. В ноте полномочного представителя советского правительства от 11 декабря 1920г. вновь подчёркивалось, что Л. Желиговский служит Польше. Без активной помощи Польши он не смог бы существовать.41 (С.381)
Полный текст ноты был передан полномочным представителем   Москвы в Каунасе А. Аксельродом министру иностранных дел ЛДР. Этот дипломатический документ доводил до сведения Ю. Пурицкиса ноту руководителя делегации НКИД РСФСР А. А. Иоффе, которую советский дипломат передал польскому правительству на мирных переговорах с Польшей в Риге. Текст ноты гласил:
“Российская Социалистическая Федеративная Республика. Н.К.И.Д. Полномочный Представитель в Литве. Секретариат. 12 декабря 1920г. № 511. Господину министру иностранных дел Литовской Демократической республики.
Многоуважаемый господин министр,
Довожу до вашего сведения, что по поручению моего Правительства Председатель нашей мирной делегации тов. А. А. Иоффе передал Представителю Польской мирной Делегации Господину Домбскому нижеследующий текст:
Милостивый Государь Господин Председатель,
Настоящим по поручению моего правительства прошу сообщить Правительству Польской республики нижеследующее: создавшееся в районе Вильно положение не может быть оставлено без внимания Правительством Российской Социалистической Федеративной Советской Республики. Моё правительство вынуждено подчеркнуть, что генерал Желиговский является и продолжает быть генералом польской службы, и что он не мог вести военные действия без активного содействия Польши и в частности без пользования польскими военными материалами. Относительно такого содействия имеются у моего правительства конкретные и совершенно бесспорные данные. Войска Желиговского являются регулярными частями Польской армии. В своём перемирии с Литвой Польское правительство взяло на себя обязательство соблюдения перемирия также и за Желиговского и этим уже определённо подтвердило и без того несомненный факт подчинения Желиговского Польскому правительству. Моё правительство считает себя по этому вправе обратиться к Польскому правительству с представлениями по поводу действий генерала Желиговского, организующего в непосредственной близи к границам очаг безответственного военного авантюризма, что создаёт постоянную угрозу спокойствию и  безопасности близлежащим Советским республикам. Эта угроза чрезвычайно усиливается благодаря тому, что официально ни одно правительство не признаёт себя ответственным за всё совершившееся в районе оккупации отрядов Желиговского, что делает этот район весьма удобным местом для действий, идущих вразрез с договорами, заключёнными соседними правительствами с Советскими Республиками. До сведения моего правительства уже доходят конкретные сообщения о том, что мятежники из различных банд Савинкова, Балаховича и других  находят себе приют на территории генерала Желиговского, где им предоставляется возможность организоваться в новые вооружённые отряды, подготовляющие нападение на Российскую республику. Территория Желиговского является также тем местом, куда по сведениям стекаются и различные белогвардейские элементы из Прибалтийских республик, стремящиеся возобновить борьбу против трудовых масс России и их Рабоче-крестьянского Правительства. Принимая во внимание указанную выше тесную связь генерала Желиговского с польскими военными властями, моё правительство вынуждено возложить на польское правительство ответственность за ущерб, который потерпели бы интересы Советских республик от происходящих из той территории действий. Точно также моё правительство решительно протестует против посылки в Вильно вооружённых отрядов различных иностранных государств, якобы посылаемых по поручению так называемой Лиги наций, этого непризнанного Советскими Республиками соединения Государств. Появление этих вооружённых отрядов, несомненно, таким же образом может служить для подготовки новых враждебных действий против Советских республик ввиду того, что ответственность за всё происходящее на означенной территории в настоящее время фактически лежит на генерале Желиговском. Правительство Российской Социалистической Федеративной Советской Республики по указанным выше соображениям вынуждено эту ответственность возложить всецело на польское правительство. Враждебные действия  против Советских республик, предпринимаемые с территории оккупации Желиговского,  будут  поэтому  рассматриваться как действия, предпринимаемые польским правительством против Российской Социалистической Федеративной Советской Республики.
Вышеизложенная нота, я надеюсь, Господин министр, укажет Вашему правительству, что в борьбе против авантюры Желиговского, как и во всякой борьбе против посягательств на самостоятельность малых народов, Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика всегда явится важным союзником. Примите, многоуважаемый господин министр уверение в моём глубоком к Вам уважении. А. Аксельрод”.42
Любопытная деталь. В копии текста данной ноты, которую разослал литовский МИД в свои представительства в Париже и Лондон изменена одна существенная фраза. Вместо неопределённой - “Принимая во внимание указанную выше тесную связь генерала Желиговского с польскими военными властями, моё правительство вынуждено возложить на польское правительство ответственность за ущерб, который потерпели бы интересы Советских республик от происходящих из той территории действий,” вписано - “от происходящего на территории ген. Желиговского или исходящих с этой территории действий”.43  Уж очень хотелось Ю. Пурицкису, чтобы РСФСР как можно больше была бы вовлечена в противодействие генералу Л. Желиговскому. Поэтому литовский министр иностранных дел и видоизменил текст официальной ноты Советского правительства. Возможно, это было сделано и под впечатлением от донесения Генштаба Литовской армии, который 13 декабря 1920г. сообщил литовскому МИДу о готовности войск генерала Л. Желиговского осуществить нападение на польско-литовском фронте.44
Данный дипломатический документ был нужен П. Климасу, поскольку он  попросил срочно прислать ему в Женеву “ноту русских”. Посчитал её за ультиматум Польше  со стороны Советской России, в том случае   если Желиговский останется на литовской территории. По мнению литовского дипломата, эта нота одновременно отрицает всяческую возможность заключения с «мятежным» генералом какого-либо перемирия. Бесспорно, Каунасу весьма желанна была эта нота и вообще такая позиция Москвы, поскольку позволяла литовцам разыгрывать “русскую карту”, противодействуя плебисциту. П. Климас попросил выслать ему "также первые заявления русских полякам".45
Напомним. Заместитель руководителя российско-украинской делегации на мирных переговорах с Польшей в Риге Оболенский направил 30 октября 1920г. руководителю польской делегации ноту. Она была передана генеральному секретарю Лиги наций Д. Э. Друммонду через литовского посланника в Швейцарии В. Сидзикаускаса. В ней  говорилось что Россия и Украина не соглашаются на занятие польскими войсками генерала Л. Желиговского территории т.н. Польского коридора, где расположены вооружённые части Балаховича и Савинкова, поддерживаемые польским военным командованием. Всю ответственность за действия Желиговского, а также войск Балаховича и Савинкова возлагалась на Польшу. Кроме этого в ней говорилось, что советское правительство относительно границ литовского государства, по примечанию № 1, второго пункта Московского мирного договора от 12 июля 1920г., считает: “Граница между Литвой и Польшей и между Литвой и Латвией будут установлены по соглашению с этими государствами”.46
В следующей ноте от 26 ноября 1920г. за № 348 Москва считает своим долгом ещё раз сообщить о том, что “Рабоче-крестьянское правительство Р.С.Ф.С.Р., заключая договоры с другими государствами, считает, что все оговорённые в договорах условия должны выполняться без всяких нарушений. И не намерено отменять или изменять какие-либо пункты без согласия другой договорной стороны”. Здесь же подчеркивалось, что указанный Ш. Ашкенази пункт предварительного договора Советской России с Польшей нисколько не аннулирует договора Советской России с Литвой», тем более что в примечании № 1 2-го пункта нашего договора с Литвой указано: “Граница между Литвой и Польшей и между Литвой и Латвией будут установлены по соглашению с этими государствами”. Ввиду того, что «обе эти Республики являются ближайшими соседями Советской России, Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика очень заинтересована во взаимоотношениях своих соседей и никогда и нигде не заявляла обратное”.47
Советская Россия оставляло решение литовско-польских территориальных споров самим этим государствам. Москву беспокоила лишь возможность новой вооруженной интервенции с этих спорных территорий.

После финансовой поддержки из Варшавы, 14 декабря 1920г. Временная правящая комиссия Срединной Литвы приняла решение о проведении выборов в Вильнюсский Сейм 6 февраля 1921г. На некоторое время были отложены переговоры относительно проведения плебисцита, а также предлагаемые П. Гимансом проекты по урегулированию литовско-польского конфликта.48 (C.155)
Во время приветственного выступления перед кавалеристами 1-го гусарского полка Польской армии, прибывшими в этот же день 14 декабря 1920г. в Вильну из Польши, генерал Л. Желиговский заявил, что им не придётся находиться в Срединной Литве более трёх месяцев. Генерал и руководство Срединной Литвы надеялись к весне закончить все дела по аннексии оккупированных Польшей территорий исторической Литвы. “Относительно большое количество бывших красноармейцев среди названных кавалеристов, это следствие того, что они настроены против евреев”,16 – было подчёркнуто в данном донесении разведотдела Генштаба Литовской армии.
В другом разведдонесении сообщалось, что через  Вильну по железной дороге в сторону Лиды перебрасываются части регулярной Польской армии. Войска под командованием Э. Рыдза-Шмиглого -  “планируется нападение 15-20 декабря”.1 Затем разведка подтверждает нахождение в Вильне частей армии Балаховича, “сюда прибыл также 91-й полк им. Потоцкого (31 див.)”.49

На следующий день 15 декабря 1920г. Министр иностранных дел Польши Е. Сапега подписывает решение о создании при Министерстве иностранных дел Польши Бюро Срединной Литвы - ставшее посредником для разрешения всех насущных вопросов жизнедеятельности эго новообразованного буферного государства. Оно также должно было следить за правильностью использования  Вильной финансовых средств направляемых сюда из Варшавы.
Заметим, это произошло через день после встречи в Варшаве с литовской делегацией Ю. Стаугайтиса и начала литовско-польских переговоров по разделу территории исторической Литвы. Официально было объявлено: “Целью создания Бюро по литовским делам было стремление объединить все дела, касающихся Срединной Литвы, а также - проведение плебисцита на Восточных землях. Кроме этого - отношения с Ковенской Литвой, которые находятся в компетенции МИД, чтобы таким образом обеспечить решение всех этих взаимосвязанных дел. Для Срединной Литвы - обретение реальной помощи со стороны правительства Польши, которая была обещана решением Совета министров. Перед Бюро поставлена задача, обеспечивать помощь Срединной Литве в предметах первой необходимости, преодоление всяческих преград связанных с финансовыми, коммуникационными или иными вопросами. Бюро должно было стать посредником по связям между делегатом польского правительства в Вильне, министерствами и отдельными учреждениями в Польше. Всё это с целью облегчения деятельности делегата и с целью получения делегатом соответствующих указаний, кредитов, быстрейшего ответа на вопросы, т.е. путём личных договорённостей начальника Бюро или его заместителей с соответствующими представителями властей, а также через курьеров, по телефону или по телеграфу. С этой целью начальник Бюро получил полномочия от министра иностранных дел для согласования дел от его имени непосредственно с представителями различных органов власти”.50 За кулисами общественного мнения остались другие задачи деятельности данного Бюро и прежде всего всесторонняя поддержка ВПКСЛ в её противодействии любым возможным инициативам Лиги наций, направленным на отторжение территории исторической Литвы оккупированной частями Польской армии, а также территории занятой войсками генерала Л. Желиговского. Оно занималось также вопросами продовольствия для войск Срединной Литвы и поставкой экипировки и военного снаряжения. В функцию Бюро входило обеспечение  железнодорожного сообщения между Варшавой и Вильной.
На отрезке Варена - Вильна военные поезда не ходили, поскольку здесь проходила нейтральная зона. Поэтому поезда из Польши объезжали этот участок со стороны населённых пунктов  Варена - Вороново - Молодечно - Ошмяны.
К этому времени в Варшаве уже существовало т.н. Представительство Временной правящей комиссии Срединной Литвы.

Москва, внимательно следившая за всем происходящим, немедленно отреагировала на ноту руководителя польской делегации на мирных переговорах в Риге М. Домбского от 14 декабря 1920г., в которой он отрицал причастность Польши к происходящему в Срединной Литве. Руководитель советской делегации  А.  А.   Иоффе  в своей новой ноте от 16 декабря 1920г.  ссылаясь на предыдущую от 11  декабря 1920г., в частности  вновь указал: “обращал Ваше внимание, Господин Председатель, на опасность, создающуюся для России, Украины и Белоруссии в связи с концентрацией враждебных Советским Республикам сил на территории, занятой войсками генерала Желиговского и Польше не принадлежащей. Вы же в своём ответе подтверждаете обязательство Польши не допускать таковых формирований на своей территории. Отсутствие совместных границ у РСФСР с  этим районом оккупации генерала Желиговского не устраняет указанной опасности, ибо в известных условиях польский коридор может и не явиться достаточной гарантией, тем более  что Польское правительство берёт на себя обязательство не допускать на своей территории формирований чужих ему вооружённых отрядов, а  в   упомянутой моей ноте указывается на то обстоятельство, что генерал Желиговский   являясь польским генералом за которого Польша принимает на себя ответственность в своём перемирии с Литвой и имея в составе своей армии регулярные польские части, не может рассматриваться моим правительством, как чужая Польше вооружённая сила.
Совершенно не пытаясь ставить на обсуждение между Россией и Польшей спорные вопросы, существующие межу Польшей и Литвой, я никак не могу согласиться, что установление польско-литовской границы является делом этих государств, и обязывает Россию не интересоваться тем, что происходит на спорных между указанными двумя государствами территориях. Абсолютно не покушаясь на суверенные права своих соседей, ни одно правительство в мире никогда не может относиться безразлично к вопросу о том, кто именно является его соседом. Не может и Россия относиться с безразличием к тому что происходит в районе оккупации генерала Желиговского, особенно, если усматривает во всём происходящем там подготовку враждебных действий против Советской Республики, а ещё более, если всё происходящее там имеет место в условиях, когда Польское Правительство дружественно принимает представителей польских помещиков из Белоруссии под видом делегации народа, испрашивающего в Варшаве помощи против Советских Республик и обещает испрашиваемому помощь, а в так называемую третью Литовско-Белорусскую дивизию Желиговского вступают беглецы из армии Балаховича, интернированные солдаты Балаховича, по имеющимся точным сведениям, переправляются польскими властями в ту же армию Желиговского.  В       заключение, не могу не выразить своего удивления,  каким образом стремление предотвратить опасность, назревшую для Советских Республик в районе  оккупации генерала Желиговского, может быть истолковано  как поиски повода для  нарушения Россией  взятых на себя обязательств по отношению к Польше. Пользуясь случаем подчеркну, что Россия и Украина всегда лояльно выполняют и готовы выполнять все взятые ими на себя обязательства, никогда однако не допустят как прямого, так и косвенного неисполнения обязательств, взятых на себя другими, по отношению к ним”.51 Текст ноты был передан посланником РСФСР в Каунасе А. Аксельродом литовскому правительству.
С текстом данной ноты немедленно было ознакомлены руководители  министерства охраны края,52 а копию П. Климас направил 24 декабря 1920г. из Каунаса профессору А. Вольдемарасу, с пометкой, что «войска Желиговского готовятся к новому походу против России».53 Через руководителя литовской делегации в Женеве А. Вольдемараса, литовское правительство передало текст данной ноты английскому дипломату, Генеральному секретарю Организации Лиги наций Д. Э. Друммонду.54

Существовал весьма важный аспект взаимодействия Москвы и Каунаса, который был спрятан глубоко от посторонних глаз и ушей. Он во многом объясняет ту «теплоту» отношений между двумя государствами, которые фиксируют официальные документы. Судя по докладу оперативной части Генштаба Литовской армии представленному начальнику разведотдела 22 декабря 1920г., через Каунас пролегала дорога в Германию специальных «агентов из РСФСР», направлявшихся туда для закупки оружия. Эти представители Главного артиллерийского управления - ГАУ РСФСР вели постоянную работу по приёму и переправке оружия в Советскую Россию, а также и в Каунас.55 Кроме литовской казны, значительную финансовую выгоду от данной деятельности получали местные торговцы евреи С. Мушкат, А. Гутман, Л. Шмуловский, монополизировавшие этот бизнес в Каунасе. Само литовское правительство в конце декабря 1920г. закупило большое количество оружия в Лондоне.56

20 декабря 1920г. сотрудник литовского МИДа пишет больше письмо в Варшаву И. Йонинасу, участвующему там в переговорах в составе литовской делегации. Это письмо характеризует общее положение дел к данному моменту в вопросе урегулирования литовско-польского территориального конфликта. «Сообщите контрольной комиссии, что её поручение от 30 ноября 1920г. относительно демаркационной линии и нейтральной зоны нашим руководством исполнено. Придерживаемся его в той же мере, как и поляки. Положение Вы увидите из присылаемых вам из Генштаба телеграмм. Неизменным фактом остаётся то, что поляки до сегодняшнего дня не отошли от Ионишкис, поставили один батальон в нейтральной зоне, в селе Пурвянишки (на юго-запад от Ионишкис). Другим разом перешли вновь нашу демаркационную линию и заняли село Ятуны (на запад от Ионишкис). Их войска, постоянно располагаясь у нейтральной зоны, грабили население - однажды были около самих Гедрайчай. В связи с тем, что Ионишкис до сих пор не освобождены, строго протестуйте и заявите, что если поляки не исполнят решения комиссии, наша сторона не сможет придерживаться перемирия.
Относительно ноты полковника Шардиньи, которую сейчас получили и с помощью которой он стремится установить новую демаркационную линию от Ионишкис до Эжеренай между нами и польской (настоящей) армией, то ответ вскоре пришлём. Боюсь, он будет негативным. Нам попросту не понятно, как себе комиссия представляет такую позицию:  во-первых   наша армия вновь всем фронтом должна будет отодвинуться назад, поскольку сейчас наш фронт проходит через пункты: Каменка по прямой линии на Локае, по прямой линии, пересекая озеро Лабаноры и Балтои, далее через Скярдрялка, Баксканы, Сикшаны, Кирдейки, Попилякалнис, Шравинайтис, озеро Шимонишки, Поболоче, Аукштянис, озеро Римшес, Какяны, Бояры, между Янишки и Полосе, Жегарине, Швянтоя, Подшвинты, Аутинишки, и в направлении Турмонтаса; во-вторых - поскольку из Ионишкис поляки не выдворены   вот уже в течение трёх недель, как можно говорить о новых задачах, пока решение старых не закончено; и, самое важное, в-третьих - мы заключили перемирие с Желиговским, а не с поляками, поскольку с ними уже давно мы заключили перемирие - 7 октября в Сувалках и там установили Демаркационную линию и способы, каким образом начертим её далее от Бастун. Поэтому комиссия, делая нам такое предложение, как теперь, действует весьма оригинально.
Получена от Климаса телеграмма, что сегодня выезжает в Каунас [из Женевы - ИВВ]. Сообщает, как там “продвигается вперёд” наш вопрос с поляками. Они весьма озабочены тем, чтобы наша делегация в Варшаве не сделала таких шагов, которые не были бы согласованы с их шагами в Женеве. И, вообще, они считают направление делегации в Варшаву весьма рискованным и непонятным поступком. Из Вильнюса сообщают, что всё же там большое количество войск. Самое большое количество войск в Швенчёнском районе, где видимо готовиться “кулак” против большевиков, или против нас. Комиссия  [Лиги наций - ИВВ] желает сформировать демаркационную линию между нами и ими в этом районе. Видимо, это связано с тем, что в случае нападения большевиков на поляков мы будем иметь здесь связанные руки. В этом также, по всей вероятности, и заключается интерес относительно ремонта железной дороги Варена - Вильнюс». Далее литовский дипломат сообщает о том, что «завтра в Вильнюс едет Кайрис, управляющий из министерства внутренних дел и представитель от евреев. Примет ссыльных, попавших в Вильнюс из России. Возвращают несколько раненых наших солдат, возвращаются оставшиеся семьи железнодорожников и пара почтовых вагонов. Никакой политической миссии не имеет, и если кто-то там будет распространять слухи, что договариваются с Желиговским, знайте что -  нет. Может в частном порядке Кайрис увидится с литовцами. Надо так же узнать, что там делала делегация из Варшавы». Здесь же Б.-К. Балутис прокомментировал ноту А. Иоффе от 16 декабря 1920г. с точки зрения позиции литовского МИД. «Иоффе подчеркнул: 1) факт наличия коридора между границами Желиговского и России - ничего не означает, поскольку  он не является  гарантией безопасности,  Польша обязалась не допускать на  свою территорию враждебные России военные соединения; 2) Желиговский не  может приниматься Советами в качестве силы, чуждой Польше, поскольку Польша  взяла на себя ответственность за него перед Литвой (протокол 29 ноября 1920); 3) Не вмешиваясь в литовско-польский спор, Советская власть ни в коем случае не может согласиться с тем, что 1-й абзац польско-российского договора, где говорится, что определение границы между Польшей и Литвой, - это их собственное дело, и поэтому данный абзац вынуждает Россию не интересоваться тем, что происходит на этих спорных территориях». Далее в письме цитата на русском языке: «Ни одно правительство в мире никогда не может относиться безразлично к вопросу о том, кто именно является его соседом. Не может и Россия относиться с безразличием к тому, что происходит в районе оккупации генералом Желиговским, особенно если усматривает во всём происходящем там подготовку враждебных действий против Советских республик и, тем более, если всё происходящее там имеет место в условиях когда польское правительство дружественно принимает представителей польских помещиков из Белоруссии» - и далее – «в так называемую Литовско-Белорусскую дивизию Желиговского вступают беглецы из армии Балаховича, и по имеющимся точным сведениям, интернированные солдаты Балаховича польскими властями переправляются в ту же армию Балаховича». Наконец [А. Иоффе - ИВВ] удивляется, что стремление противостоять угрозе  поляки считают поиском случая для нарушения договор между Россией и Польшей. Ещё раз уверяет, что Россия и Украина свято будет исполнять свои обязанности, “никогда, однако не допустят как прямого, так и  косвенного использования обязательств, взятых на себя другими по отношению к ним”.
Дипломат сообщал, что «предпринимаются шаги, чтобы в Лондоне созвать Конференцию, где можно будет окончательно разрешить наши вопросы. Сейчас по этому делу ничего конкретного сказать нельзя». В заключении Б.-К. Балутис написал несколько строк об общей ситуации: «С началом в Каунасе процесса над членами  организации POW в Вильнюсе увеличилось число арестов». Упомянул при этом Вацловаса Биржишку и его супругу. «Говорить на улицах города по-литовски запрещается».57

Несмотря на новый резкий демарш правительства Советской России, выраженный в ноте А. Иоффе 16 декабря 1920г., в Варшаве продолжались организационные работы по формированию при Министерстве иностранных дел Польши Бюро Срединной Литвы, деятельность которого официально началась, как было объявлено, с 20 декабря 1920г. Начальником бюро был назначен М. Коссаковский, заместителем по общим вопросам - Вл. Лемпицкий, заместителем по хозяйственным вопросам - Ст. Устинович.58 Делегатом польского правительства в Вильне при Временной правящей комиссии Срединной Литвы был назначен Владислав Рачкевич, напрямую подчинявшийся Бюро Срединной Литвы при польском МИДе. Находился на этом посту до 16 июля 1921г. (Затем министр внутренних дел Польши). Заместителем ему был назначен Гедройц. Через делегата В. Рачкевича, правительству Польши подчинялся председатель Временной правящей комиссии Срединной Литвы Витольд Абрамович.
В свою очередь ВПКСЛ, олицетворявшей местную гражданскую власть, подчинялся Союз безопасности края - СБК (Zwi;zek Bezpecze;stwa Kraju) во главе Игнацым Бобровским, а также Народная милиция нейтральной полосы (Milicja Ludowa Pasa Neutralnego), возглавляемая капитаном Стефаном Киртиклисом. Президентом Вильны был назначен Витольд Баньковский.
Одновременно министерство казны Польши выделило для ВПКСЛ аванс в размере 100 миллионов польских марок (приблизительно, в тогдашних ценах, это соответствовало 20 тысячам долларов США). Из этой суммы, 25 миллионов - предназначалась на оплату расписок об изъятии провианта, фуража и имущества, выданных местному населению военными генерала Л. Желиговского во время наступления в Виленском крае. Остальные деньги были предназначены, кроме прочего, на оплату задолженностей за 1920г. - 20 миллиона польских марок; 5,5 миллиона - на содержание назначенного польским правительством своего делегата в Вильне при Временной Правящей Комиссии Срединной Литвы В. Рачкевича.59
Назначение В. Рачкевича вызвало недовольство среди левых партий, действовавших в Вильне и в еврейских кругах. Они настороженно выжидали его приезд в столицу исторической Литвы.60 Правда выехать в Вильну В. Рачкевич сразу не смог, поскольку вынужден был остаться в Варшаве для “пробивания” денег, обещанных для возглавляемой им т.н. Делигатуры - так сокращённо называлась его Бюро. В. Рачкевичу было  объявлено  что министерство военных дел Польши уже выделило войскам генерала Л. Желиговского в декабре 150 миллионов польских марок, а на январе 1921г. - 172 миллионов польских марок и большая часть этих денег уже получена офицером связи Л. Желиговского.61 К назначенной сумме он просил Департамент казны ВПКСЛ и Главнокомандующего войсками Л. Желиговского назначить государственным служащим ещё и компенсации, предусмотренные в Польше, - в связи с инфляцией.62  В реальности  он получил на миллион польских марок меньше средств для своего учреждения.63 Остальные, видимо, остались в Варшаве.
После организации Бюро польского правительства в Вильне, все солдаты войск Срединной Литвы были объявлены Л. Желиговским с 20 декабря 1920г. добровольцами. Судя по сообщениям литовских агентов из Вильны, это вызвало недовольство среди военнослужащих. “Таким  образом  дезертиры оказались абсолютно бесправными, кроме этого такой принцип резко ухудшил настроение мобилизуемых”.49
Одновременно с этим  артиллерийские части Польской армии и пехота ушли с передовых линий в районе Майшаголы в Вильну.64 Столица исторической Литвы по-прежнему оставалась важным стратегическим военным пунктом в расположении на востоке частей Польской армии. Здесь, например, находились военные части и штаб 26-го пехотного полка 7 дивизии.49
Администрация Срединной Литвы контролировала железнодорожный узел с центром в Вильне. На севере этот контроль распространялся до станции Пабраде, на востоке - Солы, на юге - Вороново, на западе – железнодорожный узел Лентварис и до станции Рудники.65

Военные манипуляции в Срединной Литве вызвали ответный дипломатический демарш литовского правительства. Через главу литовской миссии в Вашингтоне Ю. Вилейшиса 21 декабря 1920г. была передана литовская нота государственному секретарю США.66 В этом документе, который опирался на ноябрьский договор 1920 года между войсками генерала Л. Желиговского и Литовской Республикой, указывалось на недопустимость принудительной мобилизации солдат, проводимой этим генералом. Здесь же отмечалось, что представители Военной контрольной комиссии Лиги наций не противятся данным действиям, в связи с чем и был вызван данный протест.67 Как  следствие данного демарша литовского правительства, явилась нота Генерального секретаря Совета Лиги наций Л. Буржуа от 26 декабря 1920г. главе польской делегации И. Падеревскому относительно демобилизации войск генерала Л. Желиговского, в которой подтверждалась полная согласованность действий войск «мятежного генерала» с правительством Польши.68

Военно-политическая обстановка на запад от границы советско-польского перемирия от 12 октября 1920г. находилась под  пристальным  вниманием  Москвы. Руководитель советской делегации на мирных переговорах в Риге А. Иоффе при встрече с тамошним литовским представителем Д. Заунисом 21 декабря 1920г. высказал различные соображения по поводу актуальных событий вокруг литовского государства. В своей записке в свой МИД литовский дипломат пишет  что  прежде всего попросил разъяснить позицию большевиков относительно литовско-советского мирного договора от 12 июля и чем этот договор отличается от Рижских предварительных договорённостей с поляками. «Я указал, что г-н. Иоффе обещал при случае сделать разъяснение. Поэтому он [А. Иоффе - ИВВ] подчеркнул, - в его ноте Домбскому такое разъяснение сделано. Однако этого всё же недостаточно и мы им не совсем довольны. Иоффе ответил, что своё обещание исполнил и всё сказал  что хотел сказать в своей второй ноте Домбскому. Это означает что другого заявления относительно нашего договора с большевиками мы от Иоффе ждать не можем» - подчеркнул дипломат. «Иоффе постоянно объясняет, что для русских нет оснований для того, что бы слишком верить литовцам. Литовцы на русских смотрят так - пока русские сильные, ими воспользуются. Однако так как литовцы не верят в победу большевиков, поэтому они и в конфликтах, какие бы не возникли между большевиками и прочими, всегда будут держаться против большевиков.
Я указал, что мы относительно русских ведём себя как можно лояльней. Им нечем нас попрекнуть. В конфликте мы ни в коем случае не позволим войти в военный конфликт друг против друга, и будем защищать свой нейтралитет. Иоффе ответил, что такой нейтралитет им весьма чувствителен, в борьбе с поляками он им очень мешает. Я подчеркнул на это, что русские должны признать нашу корректную позицию в борьбе с поляками, идущими на нашу территорию, и - даже заслужили звание союзников большевиков. Мы до последнего будем защищать свой нейтралитет при любых осложнениях. Такой позицией Иоффе недоволен. Он объясняет, что наши власти, если только поляки предложат Вильнюс, сразу пойдут с ними на всякие комбинации, потому что они сейчас только временно считает поляков своими врагами. После договора с поляками литовцы уже ничего не захотят знать о русских. Я сказал о том, что наше экономическое положение заставляет нас искать связи с русскими, хотя, несомненно, мы считаем их форму государственной власти опасной для нас. Подчеркнул, что для этого у нас есть немало оснований. Я указал на проводимую большевиками агитацию. Иоффе ответил, что он лично заверяет меня в том, что большевики не тронут Литвы своей агитацией, напротив им очень нужно, чтобы Литва была буржуазной. Относительно Литвы они будут вмешиваться лишь тогда, когда Советы будут уже и в Польше и в Германии, но никак не раньше. Если Советы будут уже в Германии и в Польше, то и я сам должен буду признать, что буржуазная власть в Литве не сможет устоять. Произойдёт ли это, так желанное для них, мы, буржуи, сомневаемся. Они большевики не знают, когда это произойдёт, но я должен быть уверен, что для большевиков более выгодно, чтобы Литва была буржуазной, нежели советской, пока ещё не разрушен буржуазный порядок в Германии и Польше.
Следующее рассуждение А. Иоффе было о том, что мы не реализовали и не использовали свой мир с ними, как могли бы. Я заметил о том, что мы не имеем общей границы, а также о позиции латышей относительно транзита. В связи с этим отозвался о латышах - они до сих пор совсем не умели уживаться с большевиками и только в последнее время начинают с ними кое-как мириться». Относительно сроков заключения мира с поляками А. Иоффе ответил, что поляки медлят, причём виновата в этом их делегация, члены которой не желают терять большое ежедневное денежное довольствие, «в то время когда власти Польши стремятся быстрее закончить. Думает  что окончание будет не прежде 1 января и не позднее - 31 января [1921г. - ИВВ].  Поляков назвал весьма неверными и постоянно говорил о том, что с ними вряд ли удастся жить в мире. Плебисцит, по мнению Иоффе, армия может быть использована для того, чтобы снабжать оружием и амуницией другие, интернациональные войска.
На вопрос, начнут ли русские весной войну с поляками, я ответить не могу. Но поляки не могут быть уверены, что русские этого не сделают. Скорее всего это  будет зависеть от успеха переговоров между большевиками и англичанами». В конце записки читаем: «Иоффе опять поднимал вопрос о нашем договоре с белорусами. Я сказал, что он для большевиков опасности не представляет. Если большевики посчитают его “поводом для войны”, то мы, естественно, должны будем от него отказаться. Иоффе сказал: не может ли литовская власть дать объяснение в том, что она не намерена поддерживать претензии Ластовского на большевистскую Белоруссию. Я ответил, что считаю всё возможным, но это может быть только после запроса из Москвы, если уж эти белорусские коммунисты нуждались бы в таком заявлении».69
Из разговора, состоявшегося в Риге 29 декабря 1920г. при новой встрече   между литовским представителем в Латвии  Д. Заунисом и советским –  А. Иоффе  явствует, что большевики в ближайшие время не будут делать никаких особенных шагов. Представитель Москвы отрицал концентрацию войск около польской границ, утверждая при этом, что «не так уж много их сконцентрировано» там. В этом литовский дипломат сомневался. Далее в своём отчёте Ю. Пурицкису он пишет –«Иоффе вновь напомнил о договоре с белорусами. Говорит, что он отнимает у русских доверие к нам». Более того литовский дипломат подчёркивает эту мысль, сообщая – «Иоффе говорит, что убеждён, если нам предложит кто-либо Вильну и будет требовать за это, чтобы присоединились или же поддержали бы интервенцию [против Советской России - ИВВ], то мы скорее всего согласились бы за Вильну сделать всё». На это Д. Заунис ответил: «Напротив, мы уже показали, что не только на словах будем защищать свой нейтралитет от всех, кто бы это ни был. Иоффе спросил, какие гарантии им можем дать. Думает, что русские только тогда будут уверены, когда мы с ними заключим конвенцию. Я сказал, что мы этого никогда не сделаем и что этого я своему правительству не пожелаю, наоборот они могут весьма довольствоваться тем, что мы заявили, и исполняем свой нейтралитет».
Продолжая рассматривать вопрос о возможной интервенции против РСФСР, дипломат пишет: «Русские сейчас боятся плана новой интервенции. Иоффе мне сказал, что по их сведениям французы обратились к эстонцам, латышам и может быть и к нам, с предложением о признании [этих государств dе jurе - ИВВ] если эти государства пойдут против России».70
При встрече представителя Литовской Демократической Республики в Москве Юргиса Балтрушайтиса с заместителем народного комиссара по иностранным делам Л. М. Караханом, сразу после прибытия в российскую столицу 23 декабря 1920г., стало ясно, что Москву весьма интересовало происходящее в Варшаве, где находилась официальная литовская делегация. «По сведениям, полученным от Карахана, внутреннее положение Польши самое плохое. Экономическая катастрофа, почти катастрофа. Плебисцит в Верхней Силезии будет в пользу немцев. По мнению Карахана это уже видно и по настроению поляков на Рижской конференции». Как сообщает литовский дипломат, Москва весьма категорически посоветовала продолжать затягивать переговоры с поляками – «продолжать волынку». Кроме этого в докладной записке дипломата подчёркивалось, что в Москве весьма положительно оценила приезд официального литовского посланника, поэтому Ю. Балтрушайтис просит Каунас подтвердит его полномочия посла.71

Попытки англичан посредничать в деле урегулирования литовско-польского территориального конфликта, по мнению А. Тишкявичюса высказанном в письме Ю. Пурицкису, которое датировано 25 декабря 1920г., не может дать результатов, поскольку поляки не слушают англичан. В то же время большое значение для разрешения конфликта имеют польско-российские переговоры в Риге. «Вмешательство России производит серьёзное впечатление».72 
Через три дня, в Женеве, А. Вольдемарас предпринял ещё одну безуспешную попытку найти решение литовско-польского территориального конфликта, обращаясь с письмом к председателю Совета Лиги наций Л. Буржуа.73
Из письма литовского представителя в США Ю. Вилейшиса литовскому министру иностранных дел Ю. Пурицкису от 28 декабря 1920г. узнаём новые подробности о происходящем. «Вместе с этим я высылаю Вам копии двух своих нот, которые вручил Государственному департаменту относительно плебисцита и относительно насильственной мобилизации, проводимой Желиговским. До сих пор мне неясно, приняли польские власти на себя ответственность за акцию Желиговского и готовы ли они его выдворить. В достигнутой 29 ноября т.г. договорённости такого обещания нет. Ваша телеграмма к Шардиньи, или вручённое после подписания договорённости письмо Йонинаса о намерениях наших властей, не могут создать необходимых условий относительно  выдворения  Желиговского с занятых территорий. Тем более что с нашей стороны предлагался проект договора,  в котором было обозначено намерение предоставить польской стороне такую ответственность, однако этот проект не был принят. Поэтому, исходя из заключённого договора, кажется, формально вообще невозможно протестовать против действий Желиговского, поскольку за него польские власти никакой ответственности на себя не приняли. Сам Желиговский не признан ни одним государством и поэтому здесь, как и против любых бандитских дел, нельзя протестовать дипломатическими методами. Однако такой протест я увидел в Вашем заявлении, в котором содержится  мнение  будто бы польские власти взяли на себя ответственность за действия Желиговского. Необходимо сказать, что американские власти очень не любят интерпретаций, которые исходят не из самого договора, а из объяснений, подаваемых с одной и другой стороны.
По моему суждению, приостановка военных действий с Желиговским может быть для нас полезной, поскольку ведущаяся борьба не может принести нам сейчас никакой положительной пользы. До тех пор, пока с поляками не начнёт вести переговоры и Советская Республика. Самым же важным моментом стало бы такое обстоятельство, при котором в это время удалось бы заключить какое-либо военное соглашение с иным Прибалтийским государством. И Латвия, и Эстония должны понять что им угрожает большевистская опасность и что единственная надежда выстоять будет только в том случае, если удастся создать крепкий союз с этими Прибалтийскими странами, или хотя бы с одной из Прибалтийской Республик. Прилагаю вырезку статьи Дюранта из  “Нью-Йорк Таймс”. Он широко освещает этот вопрос - сегодня наступает критический момент, - предпримут ли власти Америки в связи с этим какую-нибудь акцию или нет. Прилагаю журнал “Центури” со статьёй Гиббса - если нет, то можно думать, что мы будем иметь Капсукаса, и большевики захватят власть в Прибалтийских государствах также как и на Кавказе. Англия хотела получить выгоду в отдельности из каждого из этих государств, эксплуатируя их отдельно в своих целях и даже стремясь поссорить каждое из Прибалтийских государств между собой. Реальной помощи от неё нельзя ожидать, поскольку, впуская в эти края большевиков, она будет готова получить выгоду от самой России. Аналогично и Франция постарается получить какие-то облегчения от России за нашу шкуру. Поэтому вся надежда должна оставаться на наше собственное объединение. К этому союзу, если не поздно, видимо, ещё необходимо присоединиться и Белоруссии.
Всю политическую акцию относительно нашего признания я сегодня поручил одному адвокату, мистеру Аду» - который, как утверждает Й. Вилейшис, является родственником президента Вильсона, - «бывший кандидат на президента от Демократической партии, влиятельное лицо среди демократов, имеющий хорошее имя среди республиканцев». Затем литовский дипломат сообщил, что «за ведения этого дела заплатил данному адвокату 5 тысяч долларов. За эти «карманные деньги» он будет вести наше дело в этой администрации и у республиканцев, после 4 марта [дня инаугурации новоизбранного президента США - ИВВ], пока Литва не будет признана. Когда будет признана, тогда будем должны ему несколько доплатить, но сколько (10-15 тыс.) ещё не установлено».74

Донесения и сводки литовской разведки в последнюю декаду декабря 1920г.  отмечали различные события на демаркационной линии литовско-польского противостояния. «В районе Рудзишки 21 декабря были замечены части 22 пехотного полка (9-я див.)». В Швенчёнисе 22 декабря замечен штаб 27 полка (7-й диви.) Польской армии.49
23 декабря 1920г. Военная контрольная комиссия Лиги наций сообщила литовскому представителю И. Йонинасу о готовности освободить 57 литовских военнопленных, находящихся в Верхней Силезии, на территории  где готовилось проведение плебисцита.5
24 декабря «военные части Польской армии нарушали нейтральную полосу разграничения между литовскими и польскими частями, в том числе и Срединой Литвы».75  В этот же день «Военная контрольная комиссия Лиги наций направляется в Вильну для выяснения вопросов о нарушении  договора от 27 ноября т.г.» и запросила литовскую сторону предоставить подробный рапорт о подобных случаях.5
27 декабря «подтверждено наличие в Вильнюсе 28-го пехотного полка и  замечен 31-й (10-й пехотной дивизии) Польской армии. В Валькининкай подтвердилось наличие 22-го полка 9-й дивизии. В Яшунах замечен 34-й полк 9-й дивизии, таким образом, в районе Вильны подтверждено наличие 9-й дивизии Польской армии. В Мергажерах замечен 21-й полк 8-й дивизии» Польской армии.49 Одновременно поступило сообщение об участке польско-литовского фронта, который по решению Военной контрольной комиссией Лиги наций, контролируются частями 3-й дивизии Литовской армии: «Гедройцы, Деноваг, Ролаза, Ринишки, Мечанце, Дубинки, Болоша, Лабизишки, Забелина, Куманцы,  Жеймяй, Локае, Лабоноры, Варвишки, Паёчай, Вешкишки, Шишканы, Кирдейки, Гинутаны, Вайшнажишки, Мюкше, Яканце, Проткуны, Солоки и от них разведка до Бояры, Покизны, заслон Берунчишки, разведка до Рустейки, Пакальне, Супяны».76
28 декабря «в районе Яшуны – Медники - Ошмяна замечены новоприбывшие 106-й, 107-й и 108-й полки 35-й Познанской дивизии, из которой также  два полка прибыли  в  Вильну. Подтвердилось наличие в Вильне 21 артиллерийской бригады, а в Тракайском районе замечен и подтверждён 1-й полк гусар, который 14 декабря был прислан из Варшавы в Вильну.49
29 декабря поступило сообщение о ремонтных работах на железнодорожной линии Рудзишки - Валькининкай, а также Яканце и Варена, «производимых в нейтральной зоне поляками с целью полностью исправить дорогу до Вильны».77 В связи с этим МИД Польши обратился к руководителю Военной контрольной комиссии Лиги наций полковнику П. Шардиньи с просьбой предпринять шаги в отношении каунасского правительства для того, чтобы литовские части освободили железнодорожную станцию Валькининкай на железнодорожной линии Вильна - Гродно.78 Военная контрольная комиссия Лиги наций направила протест литовскому министерству иностранных дел «в связи с пребыванием литовских войск в нейтральной зоне».5 В косвенном ответе начальника Генштаба Литовской армии полковника К. Клешчинскиса на данный демарш, который был направлен в литовский МИД, а также военным миссиям Англии, Франции и Италии указывались «случаи нарушения польскими военными условий Каунасского договора от 29 ноября. Нарушения зафиксированы в нейтральной зоне 3,4,11,12,13,15,18,23 и 30 декабря» 1920г.5
В другом  документе  разведотдела Генштаба Литовской армии, обобщавшем ситуацию за месяц, отмечалось следующее перемещение польских войск: «Польский фронт. С момента подписания 27 ноября перемирия, очертание нашего фронта значительно изменилось. Как и следовало ожидать, осуществлена замена частей, стоящих на линии нашего фронта, новыми. Одновременно наши агенты сообщали о  перемещении войск из района Швенчёниса в направлении Молодечно, из района Гродно было получено сообщение о подвозе новых транспортов в направлении Лида - Вильнюс. Надо иметь в виду, что для охраны поляки должны выставлять самые верные части своей армии».79
В ноте литовского МИД, направленной 29 декабря 1920г. председателю Военной Контрольной Комиссии Лиги наций полковнику П. Шардиньи,80 по-прежнему указывалось на демаркационную линию, утверждённую договором в Сувалках 7 октября 1920г. Договор признал за Каунасом всю территорию, севернее линии - от немецкой границы до Бастун, «до соприкосновения с частями Красной армии, расположенными здесь и далее, в восточном направлении. Её нарушили войска ген. Желиговского и польские войска, не считаясь и с границей Московского договора 12 июля 1920г.»81
29 декабря в Каунасе стало известно о том, что «генерал В. Сикорский занял место военного министра Польши. В Гродно находиться штаб Командования охраны Окраин Польши. В связи с демобилизацией в Польше, части войск Л. Желиговского покидают самостоятельно большое количество военнослужащих. Соотносясь с этим военное командование Польши установило контрольную линию - кордон, проходящий по линии Варена – Беняконе - Швенчёнис, который является также границей между войсками Желиговского и 2-й армией Рыдза-Шмиглого. Все пункты кордона сильно укреплены жандармерией, поэтому покинуть части Желиговского весьма трудно».82

30 декабря 1920г. в Каунасе получили агентурные данные о том что непосредственная угроза нападения войск генерала Л. Желиговского ослабла, хотя сам генерал продолжает высказывать такие угрозы.83 В Варшаве он проводит переговоры с делегатом правительства Польши в Вильне В. Рачкевичем  относительно разграничения полномочий при решении политических и других вопросов.84 В Срединной Литве растёт роль полковника Польской армии Леона Бобицкого, начальника  штаба войск Л. Желиговского. Полковник называет себя не иначе, как начальником Срединной Литвы. «Всё воинство Желиговского никто уже не называет бунтовщиками, но официальными представителями Польской армии. За каждые их действия и de jure, и de facto отвечает Варшава».
В ответ на сделанные ранее правительством РСФСР заявления, последовал официальный документ, подписанный полковником Л. Бобицким: «В связи с нотами правительства РСФСР к правительству Польской республики в отношении т.н. опасности, которую представляют для РСФСР войска Срединной Литвы, а также в связи со слухами распространяемыми злыми людьми, что на территории Срединной Литвы прятались части Савинкова, Балаховича или какие-либо иные, решительно заявляю следующее. 1-е - Срединная Литва нигде не имеет общей границы с РСФСР,      следовательно не может быть никаких разговоров о безопасности РСФСР со  стороны Срединной Литвы. 2-е - войска Срединной Литвы никогда не были в  состоянии войны с РСФСР, а также не имели и не имеют таких намерений,  напротив, считаю для себя обязательным предварительный польско-советский  договор. 3-е - на территории Срединной Литвы не находились и не находятся   никакие чужие военные подразделения, которые враждебно настроены в отношении  к советскому правительству, и тем более не было и нет на нашей территории частей   Савинкова и Балаховича».85
31 декабря 1920г. по всей Вильне были расклеены воззвания на польском и белорусском языках, написанные латинскими буквами, подписанные «начальником отдела военных рекрутов» Ст. Ивановским, объявляющие новый призыв в войска Срединной Литвы, начиная с 10 января 1921г.86 В то же время, судя по разведданным, поляки доставили в Вильну новую дивизию, одетую в новую форму, французские пушки, пулемёты и танки. Сюда привезли также оружие и боеприпасы, продовольствие и корма. В районе Пабраде, по данным литовской разведки, был замечен 5-й полк 13-й дивизии Польской армии. “В замеченном в Вильнюсе 211-ом кавалерийском полку, 4-й эскадрон, согласно показаниям перебежавшего казака, сформирован из бывших красных казаков Будёновцев”. Агент сообщал также, что «остатки армии Балаховича расформированы и влились в войска Желиговского». Разведчики из Каунаса получила сведения, что часть солдат С. Булак-Балаховича уже служит в подразделениях Польской армии, как «карательная “Белая Армия”, для того чтобы усмирять будущих повстанцев».49
Было очевидно, - здесь готовиться к новым походам. Но куда они будут направлены, никто не знает. Поэтому, в Каунасе спокойствия не было.
Однако ни  Польша, ни Срединная Литва не могли открыто начать военные действия, в связи с проходящими в Риге переговорами с большевиками о мире. Кроме этого поступали сообщения о борьбе между различными политическими и военными группировками в Вильне. Одни партии стояли за быстрейшую и обязательную оккупацию Польшей всех литовских территорий. Они надеялись, что присоединение этих территорий к Польше, мобилизация литовцев в Польскую армию, позволят создать общий фронт против большевиков. Эти группировки поддерживали только генерала Л. Желиговского и были недовольны вмешательством в Виленский вопрос Антанты. Их составляли в основном крупные дворяне, землевладельцы. Вербуя сторонников генерала Л. Желиговского, «разбрасывали деньги направо и на лево, подкупая сторонников». По другую сторону политического барьера находилась консервативная польская партия, которая больше учитывала международное положение Польши. Угроза поражения Польши в связи с укреплением России, её экономики и армии, заставляли поляков беспокоиться о ходе мирных переговоров с Советской Россией.87
В разведотделе Генштаба Литовской армии также рассуждали на тему возможного влияния большевистской пропаганды на войска генерала Л. Желиговского. «Ни Желиговский, ни инициатор “бунта” – Польша  не додумались до такого развития событий, которые станут благоприятной почвой для существования в Вильне большевистского гнезда. Захватнические цели Польши как раз помогают воплощению идей большевизма. Веруя, что Польша займёт Литву, большевики надеются иметь прекрасную почву для своей пропаганды. Им сопутствует плохое экономическое положение Польши и окончательное осознание литовской нацией своей независимости. Желиговский, человек весьма нужный русским Советам, поскольку он достиг таких выгодных для большевиков результатов, для достижения которых большевикам пришлось бы выдать много денег и много потрудиться. Солдаты начинают ненавидеть своих командиров. Правительство Польши называют - “властью господ”. В частях кавалерийского полка им. Домбровского создаются солдатские Советы. Солдаты говорят о совместных действиях против линии кордона [с Польшей - ИВВ]. Прокламации коммунистического толка распространяются в больших количествах. Большевистской пропаганде во многом помогает поведение офицеров с солдатами, которых они, по их словам считают не лучше собак. Несомненно, такое положение вещей может принести неожиданные для Польши плоды. Так прекрасно сыгранная комедия  может обернуться трагедией не только близорукой Польше, но и для нас»,49 – предупреждают литовское правительство аналитики из Генштаба Литовской армии.
А вот ещё интересный штрих. В одном из литовских разведдонесений конца декабря 1920г. находим - «среди латвийских частей расположенных в районе Турмантаса много куршских немцев, много сторонников большевизма, но к литовцам  настроены  дружески».88
На фоне этих, весьма симптоматичных рассуждений о политической обстановке в Срединной Литве, литовские контрразведчики сокрушаются, что очень трудно работать с местным населением, поскольку в контрразведке работает очень много ненадёжных лиц и прежде всего евреев, которые занимаются спекуляцией, а также «благожелательно настроены к Польше».89

В это же время, во второй половине декабря 1920г., официальная делегация Срединной Литвы, назначенная «мятежным  генералом» Л. Желиговским, побывала в Латвии. В Риге она провела ряд консультаций с представителями латвийского МИД, после чего возвратилась в Вильну.90 Бесспорно, целью поездки была демонстрация присутствия на карте Европы государства «Срединная Литва», на что обращали внимание газетные комментаторы. Они подчёркивали то обстоятельство, что делегация не была выдворена из страны сразу же после пересечения границы, но провела ряд встреч с официальными представителями латвийских властей. На фоне готовящегося плебисцита, Срединная Литва пыталась легализоваться среди других новообразованных Прибалтийских государств.
Лучшему пониманию происходящего в Виленском крае может служить следующая, весьма важная, деталь. Она показывает степень самостоятельности государства Срединная Литва. По распоряжению министра иностранных дел  Польши Е. Сапеги от 31 декабря 1920г. делегат правительства Польши при ВПКСЛ   В. Рачкевич имел “все права на контроль, возможность вникать во все стороны  управления и принятия решений, во все декреты и распоряжения Временной  правящей комиссии Срединной Литвы”.91 Более того, он имел  право выписывать,  ставить печать МИД Польши, выставляя визы, и выдавать заграничные паспорта  жителям Срединной Литвы, без указания в них гражданства.92 Тем самым он по существу являлся наместником польского правительства в Вильне.
К началу нового 1921г. формирование Польшей исходных административных органов государства Срединная Литва было практически закончено. После чего в Риге и проводилось зондирование возможности легализации этого государства на международной арене.
Вся эта работа велась в условиях дебатов о проведении плебисцита на территории Виленского края, которого ни в Каунасе, ни в Вильне, ни в Варшаве не желали. Естественно, следующие шаги администрации этого нового государства были направлены на исключение намеченного Лигой наций плебисцита из повестки дня текущих политических событий Срединной Литвы. Варшава намерена была решить здешние территориальные  проблемы, используя политический механизм под названием - народное представительство, созвав для этого в Вильне Сейм.

ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ ВМЕСТО ПЛЕБИСЦИТА
(январь – февраль 1921 г.)

В начале января 1921г. Делегат правительства Польши при Временной правящей комиссии Срединной Литвы В. Рачкевич приехал в Вильну. Его приезд означал уменьшение влияния абсолютной и твёрдой роли генерала Л. Желиговского в политической жизни этого буферного польского государства литвинов.1
Сразу после прибытия польского посланника в Вильну  на повестку дня был поставлен вопрос о проведении выборов в Виленский Сейм, об избрании которого генерал Л. Желиговский уже объявил 14 декабря 1920г. Первоначально этот представительный орган местного населения был назван Сеймом Срединной Литвы. С 17 декабря 1920г. было объявлено о проведении предвыборной кампании в семи избирательных округах: Швенчёнском № 2, Нарочском (Кобылники) № 3, Ошмянском № 4, Виленском (сельском) № 7, Тургялском № 8, Виленском (городском) № 9, Трокском (Тракайском) № 10.2 Здесь же сообщалось  что о начале предвыборной кампании в пяти других избирательных округах (№№ 1, 5, 6, 11 и 12) будет издано особое распоряжение.
Названные округа позволяют судить о конфигурации границ Срединной Литвы - территории, на которую распространялась административная, судебная и исполнительная власть ВПКСЛ.

Последовавшее затем изменение названия Сейма Срединной Литвы  на Виленский Сейм  не было простой формальностью. Оно свидетельствовало о том  что в Варшаве не желали видеть в этом Сейме парламент государства - Срединная Литва. Правительство Польши считало, что в обличии плебисцита  Виленский Сейм, как «независимая самостоятельная третья сторона», должен и сможет решить единственный вопрос - о территориальной принадлежности Виленского края.
Об актуальности этой темы свидетельствовало то обстоятельство, что вопрос  об этом остро стоял на повестке дня варшавских переговоров между литовской и  польской делегациями. Виленская “Gazeta Krajowa”3 в статье под заголовком «Порочный круг» подробно рассматривала возникшую проблему. «Сейм или плебисцит? Сейм определяющий или неограниченный? А может ни то, ни другое, только добровольное соглашение с каунасским правительством? Вот вопросы, которые в течение долгого времени будоражат умы нашего общества  и на которые оно до сих пор не может найти ответа. Так происходит, и видимо ещё долго будет происходить, пока по всем этим вопросам будут продолжаться переговоры, и в отношении этих переговоров различными учреждениями ещё будут делаться замечания. Это происходит потому, что из-за сложившейся сегодня ситуации эти вопросы предстают в отсутствии действенного решающего голоса, который смог бы сразу собственными силами найти выход из лабиринта противопоставленных друг другу стремлений и намерений.
Казалось  что таким высшим трибуналом будет Лига наций. Что она примет в свои руки решение судьбы нашего края. Что от её имени будет сделано неотвратимое решение, которому все должны будут подчиниться. Но только Лига наций коснулась этого трудного вопроса, то сразу воочию убедилась что её компетенций и средств воздействия определённо не хватает для вынесения законного и обязательного решения. После двух месяцев затягивания решения и надежд, Лига наций снизошла с судебного пьедестала до роли одной из заинтересованных сторон. И только. Начавшиеся непосредственные переговоры между Ковно и Варшавой, без Вильны, сразу же после короткого обмена мнениями  ясно показали  что этот метод не является рациональной дорогой. Не приведёт к желанному результату  хотя бы по той простой причине, что кроме теоретических препятствий, связанных с существованием Срединной Литвы, она являет собой значительно большую  индивидуальность, с которой нельзя не считаться.
С другой стороны Временная правящая комиссия Срединной Литвы по собственной инициативе, без оглядки на посторонние причины, стремилась к созыву в Вильне Учредительного Сейма. Рассчитывала, таким образом, рассечь “Гордиев узла”. Однако натолкнулась на нежелание части местного населения, которое по тем или иным причинам заняло позицию попросту отрицающую намерения временного правительства, тем самым затрудняя ему его задание и намереваясь отойти в определённой мере от обозначенной линии.
Ни один из факторов, имеющих влияние на разрешение судьбы нашего края собственными силами, без согласия и апробации других, действовать не сможет. Однако все же ВПКСЛ, как представитель населения спорных территорий и фактически осуществляющая власть, имеет самый серьёзный голос и, в первую очередь, призвана исполнять руководящую роль. Ничего другого не остаётся, как уделить ей место среди других ведущих переговоры сторон и дать ей возможность осуществить свои требования, устраняя другие факторы. Первый шаг в этом направлении сделало польское правительство, соглашаясь с определёнными условиями - на собрание в Вильне Сейма. Если Лига наций пойдёт в этом направлении, разрешение вопроса пойдёт в верном направлении, и мы найдём выход из порочного круга, в котором сейчас вертимся».4

Делегат правительства Польши при ВПКСЛ В. Рачкевич утверждал, что польская общественность Срединной Литвы делилась по политическим взглядам на три группы. Группу националистов составляли противники созыва в Вильне Сейма, стремившиеся к инкорпорации Срединной Литвы Польшей на основе плебисцита. Центральную группу представляли сторонники созыва “Определяющего” Сейма, который был бы компетентен в ответе на вопрос - “к Литве или к Польше?”. Левые, т.н. “окраинцы”,  выступали за созыв Законодательного сейма. Тем самым они стремились создать автономное от Польши государственное образование, которое теми или иными федеративными законами было бы связано с Речью Посполитой в единое государство. Среди левых группировок больше всего было не поляков: «Евреи, белорусы, литовцы Срединной Литвы проявляли своё враждебное отношение к Польше. Протестовали против правления генерала Л. Желиговского и созыва в Вильне Сейма».5 Раскол среди местных жителей Срединной Литвы, его враждебное отношение к новой польской администрации, противоречия и противодействия между различными группами населения мешали их объединению, несмотря на предпринятые усилия в этом направлении со стороны делегата правительства Польши.
В связи с декларацией бойкота Сейма литовскими, еврейскими и белорусскими партиями, а также невозможностью предвидеть результаты будущих выборов, вопрос о созыве Сейма в Вильне представлялся весьма сложным и опасным. Управляемая Варшавой администрация Виленского края не могла точно предвидеть, станет ли будущий Сейм, избираемый под лозунгом - “Определяющий”, именно таковым, или на нём будет принято решение стать “Законодательным”. В первом случае он, по замыслу организаторов, должен был попросту подменить плебисцит, поскольку ожидалось принятие им определения за безоговорочное включение территории Срединной Литвы в состав польского государства. Во втором случае, став «Законодательным» Сеймом, его депутаты, приступив к принятию законов Срединной Литвы, определяли бы это государство, при установлении формы его единения с Польшей, в любом случае как федеральное. Тогда, по мнению варшавских политиков, возможен был политический манёвр, который позволял иметь надежду на федеративное объединение Срединной Литвы не только с Польшей, но, при благоприятном стечении политических обстоятельств, и с Литовской Демократической Республикой. К этому Варшава усиленно стремилась. «Считая, что созыв Сейма является логическим следствием революционного дела генерала Л. Желиговского, делегат [В. Рачкевич - ИВВ] склонился к поддержке направления, стремящегося к созыву Сейма. Но с одним условием, - чтобы вопрос принадлежности к Польше или Литве рассматривался бы первым. По его намерениям, Сейм должен был сразу принять решение. Остальные, основополагающие вопросы, сами собой отпали бы при этом».5
Судя по публикации виленской газеты “Robotnik”6 в избирательную кампанию по выборам в Виленский Сейм включились следующие группировки: «1) Блок националистических группировок, в который входят Союз и Национальное объединение крестьян, Христианские демократы, Национальный клуб и Рабочая Лига. Союз беспартийных, которая будет выступать вместе с блокирующимися националистическими группировками в Вильне, а в некоторых округах - и  в  провинции; 2) Крестьянские советы, организованные Охраной Края, свободны относительно заключения на местах соглашений с иными группировками  или будут выступать самостоятельно; 3) Группировка “Odrodzenie” выступит в Вильне по совместному списку с национальными демократами. В провинции “Odrodzenie” будет выступать, скорее всего, самостоятельно; 4) Польская Социалистическая партия [PPS - ИВВ] начала предвыборную агитацию в Вильне и в некоторых близких к городу избирательных органах. В Вильне PPS выступает с собственным списком. 5) Сторонники коммунизма обещают своё участие под вывеской Профсоюзов; 6) Еврейское население проявляет всё большую склонность к принятию участие в избирательной кампании. Возможно, евреи выступят солидарно. Их участие в выборах повлечёт за собой участие литвинов и белорусов, которые до сих пор намеревались воздержаться от голосования».7
Представление о позиции польских национальных демократов, Польской социалистической партии Литвы и Белоруссии (PPS Litwy i Bia;orusi), а также  белорусов, относительно будущего Виленского края в составе Польши, позволяют сделать публикации польских газет, распространяемых в Вильне.8 Издаваемое организацией “Stra; kresowa” периодическое издание “Gazeta Wile;ska”  предупреждала об опасностях, по её выражению, «возможной демагогической   акции», которая уже началась в связи с выборами в Виленский Сейм. «С удовлетворением мы должны констатировать, что националистическая группировка, как твёрдая целость, собрана в Центральном польском избирательном комитете и таковой она приступает к выборам». В опубликованном 31 декабря 1920г. воззвании, кроме прочего, читаем: “В связи с тем, что задачей Сейма должно стать только лишь утверждение воли населения, стремящегося к включению Виленского края в Польшу, наша избирательная кампания будет проведена на основе, свободной от всяческих политических и социальных программ. Нашими лозунгами являются: 1) безусловное включение Виленской земли в территорию Польши; 2) ограничение компетенции Виленского Сейма до ответа на вопрос: “К Литве, или к Польше?”; 3) после разрешения этого вопроса Виленский Сейм должен быть немедленно распущен и все иные вопросы должны быть переданы для разрешения Законодательному сейму в Варшаве, в состав которого незамедлительно должны быть введены депутаты от Виленской земли”. Под воззванием видим подписи известных в Вильне людей, в том числе целого ряда председателей профессиональных союзов, представители группировок таких, как врач Венславский, председатель Крестьянского национального союза ксёндз Ольшанский, председатель Национальной христианской рабочей группировки Збигнев Яшенский, председатель Национального клуба, президент г .Вильна Баньковский, вице-президент Локучевский, профессор Фердинанд Рушчиц, ксёндзы Кутович и Кулечко, врач Захорски, редакторы Бжостовский и Звежинский, бывший член ВПКСЛ  Энгель и т.д.
Для поддержки и культивации националистических настроений у населения Виленского края редакция “Dziennika Wile;skiego” с 1-го января 1921г. начала публиковать в своей газете перепечатки из местного издания газеты “Rzeczpospolita” – печатного органа блока польских националистов. Причём было объявлено, что вместо временно приостановленной газеты “Dziennik Wile;ski”, будет издаваться популярный еженедельник “G;os Wile;ski”.
Предвыборную кампанию местная организация PPS  начала в воскресенье 2 января 1921г. с митинга, на который собралось около 100 человек. «Первым выступил Годбунд, который утверждал, что PPS давно уже заявила о принадлежности Виленщины к Польше, и сейчас стоит на позициях самого тесного союза с Польшей». PPS требовала провести выборы в Виленский сейм и на территории, находившейся под управлением Каунаса. “Для того, чтобы все заинтересованные нации могли бы высказаться по вопросу о принадлежности своих земель.”3 К такому решению спорных территориальных вопросов призывала варшавская газета “Robotnik" «Виленский вопрос, требует, чтобы выборы в Виленский сейм проходили на территории под властью Ковенской Литвы, для того, чтобы все заинтересованные нации могли бы высказаться по вопросу о принадлежности своих земель».4 Газета “Kurjer Wile;ski”9 опубликовала сообщение, что PPS Литвы и Белоруссии огласит два избирательных списка на выборы в  Виленский сейм. Первый список будет от имени партии, второй - будет представлен непосредственно от рабочих. Выборы предполагалось проводить по смешанной системе: кандидаты могли выставляться по партийным спискам и в частном порядке.
Центральный белорусский комитет выступал не за проведение выборов в Виленский Сейм, а за плебисцит. Он опубликовал условия, на которых белорусы могли бы согласиться на плебисцит в Срединной Литве. «Территория, на которой должен состояться плебисцит, должна охватить не только объявленную территорию Срединной Литвы, но и земли, с которых большевики ушли 12 июля прошлого года. Он также должен был распространён на территорию, которую, на основании переговоров в Риге, уступили полякам. Население территории, на которой должен пройти плебисцит,  должно определиться не только по вопросу о принадлежности к Литве или Польше, но и по отношению к белорусской государственности. Высказывалось мнение, что новое белорусское государство, после проведения соответствующей организационной работы, может соединиться на тех или иных условиях, с одним из этих двух соседних государств – польским или литовским».10

Между тем в первой половине января 1921г. обстановка в Срединной Литве и вокруг неё по-прежнему оставалась непростой. В первых числах января 1921г.   директор Департамента охраны края Срединной Литвы полковник Л. Бобицкий  получил сообщение о том  что постоянное место пребывания Военной контрольной комиссии Лиги наций из Варшавы переноситься в Вильну.11 Это было связано, прежде всего, с тем, что по-прежнему на повестке дня Лиги наций стоял вопрос о проведении плебисцита в Виленском крае. В первой декаде января ожидалось даже прибытие в Срединную Литву шведского военного контингента10 для обеспечения порядка во время проведения плебисцита.12
Была объявлена официальная причина прибытия Военной контрольной комиссии Лиги наций по железной дороге из Каунаса в Вильну 1 января 1921г. - «с целью содействовать обмену военнопленными».13 После того  как члены этой комиссии расположились в Вильне, 8 января 1921г., они потребовали приостановить мобилизацию в войска Срединной Литвы, которая до этого усиленно проводилась среди местного населения,14 правда, без особого успеха. Судя по агентурным донесениям разведки Генштаба Литовской армии, у Главнокомандующего Срединной Литвы были большие трудности с мобилизацией в войска. Множество призывников пряталось в лесах.15
В свою очередь, трудности с мобилизацией в армию Срединной Литвы мешали Польше вывести довольно большое количество частей Польской армии с занятых ими на востоке территорий и перебросить их на западные границы с Германией, где также с помощью плебисцита решался вопрос о государственной принадлежности Верхней Силезии. Польша накапливала там свой военный контингент. В конечном итоге это привело к обращению 8 января 1921г. делегации  Германии к Конференции послов Совета Лиги с требованием уменьшить концентрацию польских войск около своих приграничных территорий.16

Стоявшие по ту сторону демаркационной линии и нейтральной полосы литовские войска, были для генерала Л. Желиговского серьёзной угрозой. Судя по публикации газеты берлинских поляков “Dziennik Berli;ski”,17 Литовская армия насчитывала около 70 тысяч человек, из которых 30 тысяч военнослужащих были пехотинцами, 2000 – кавалеристами. У неё было «200 пулемётчиков, 100 пушек, несколько десятков автомобилей и несколько небольших танков».18  Поэтому войска Главнокомандующего войсками Срединной Литвы регулярно снабжались оружием и амуницией из Варшавы. А чтобы никто не заподозрил в этом Польшу, её делегат в Вильне В. Рачкевич был проинструктирован польским МИДом о способах камуфляжа военных перевозок из Польши в Срединную Литву, применяемых министерством железных дорог Польши.19
Со своей стороны Военная контрольная комиссия Лиги наций потребовала от литовского правительства немедленно отвести литовские войска от занимаемой ими железнодорожной станции Валькининкай. Предлогом стало присутствие некоторых небольших подразделений Литовской армии в нейтральной полосе литовско-польского фронта. Как писала 11 января 1921г. виленская газета “Robotnik”20: «Члены комиссии Лиги нации возвратились из поездки в Ковно. После возвращения они встретились с представителем правительства Польши в Вильне г-ом. Рачкевичем. Члены комиссии указали, что политические пожелания Лиги наций в Виленском вопросе идентичны польским пожеланиям. Рачкевич ответил что Польша будет лояльно соблюдать гарантии, данные относительно вооруженных сил Желиговского. Целью поездки Комиссии Лиги наций явилась проверка на местах соблюдение войсками нейтралитета, а также отвод литовских частей, которые незаконно заняли Олькеники [Валькининкай - ИВВ]. Литовские войска до этого времени не отодвинулись от железнодорожной станции Олькеники. Ковенское правительство пробовало оправдаться тем, что занятие Олькеник было осуществлено для того, чтобы не допустить проезд войск по железнодорожной линии Гродно - Вильно».21

Начавшаяся с первых чисел января 1921г предвыборная кампания в Виленский Сейм проходила под пристальным вниманием организации охраны безопасности (“Zwi;zek bezpiecze;stwa кrajowego”) Срединной Литвы. Она была создана в начале января 1921г. под видом общественной организации. Военизированная организация «Союз безопасности края», так по-русски звучало её название, действовал на всей территории Срединной Литвы, на основе соответствующего Устава.
Кроме этого правительство Польши, его делегат, совместно с контрразведкой штаба войск Л. Желиговского сформировали на территории Срединной Литвы ещё две националистические польские общественные организации, охватившие широкие круги местного населения и служившие обеспечению политических интересов местной польской администрации: “Stra; kresowa” («Охрана окраин») и “Odrodzenie” («Возрождение»). “Охрана окраин”  являлась филиалом аналогичной варшавской организации. Кроме объявленной культурно-просветительной деятельности  занималась, прежде всего, политической, а именно - пропагандой.  Это сближало её с деятельностью локальной организации “Odrodzenie”. Последняя, по утверждению властей, была организацией левого толка. В свою очередь, она имела политическую платформу организации “Wyzwolenie” (“Освобождение”), которая действовала в Польше. «Споря между собой, эти организации, в работе которых принимали участие малоинтеллигентные люди, пропагандировали идеи, которые фактически не многим отличались  от  большевистских».22
По мнению отдела разведки Генштаба Литовской армии хаос ещё больше увеличился когда 2-й отдел штаба Главного командования Срединной Литвы организовал “Stra; bezpiecze;stwa кrajowego” (“Страж безопасности края”). Эту организацию в одних местах поддерживала “Stra; kresowa”, а конкретно “Wyzwolenie”, у других – такой поддержки не было. Деятельность делегата В. Рачкевича была направлена на налаживание взаимодействия между этими организациями. Организация “Zwi;zek bezpiecze;stwa кrajowego” была передана 2-м отделом штаба Главного командования Срединной Литвы представительству («делегатуре») правительства Польши при ВПКСЛ в Вильне. По уставу  её деятельность была подчинена гражданским властям и ограничивалась  разъяснением населению национальных аспектов их принадлежности. Причём не затрагивались другие злободневные политические вопросы - решение социальных и экономических  проблем, стоящих перед местным населением. Она также готовила кадры для войск и занималась организацией местной вооружённой самообороны населения. В дальнейшем Делегат В. Рачкевич создал в Срединной Литве также общественно-политическую организацию Польский крестьянский союз. Этот союз «стоял на позициях принятой Конституции и аграрной реформы», проводимой в Польше.23
Естественно, все эти организации и их печатные издания вели активную антилитовскую пропаганду, в которой основные нападки обрушивались на “литовских кулаков”. Излюбленной была в них и тема борьбы с большевиками, «которые находятся по обе стороны демаркационной линии и внешне ничем себя не выдают, но ведут свою пропаганду и шпионят». Для большего устрашения местного населения публиковались сообщения о расстрелах пойманных и осуждённых большевистских агентах.24 Контрразведчики из Генштаба польской армии писали рапорта о шпионской работе которую ведут против польских войск на территории Срединной Литвы непольские кооперативы, основную часть которых составляли еврейские.25 Представитель Варшавы В. Рачкевич указывал затем генералу Л. Желиговскому о  действиях по ослаблению влияния большевиков.26
Литовский националистический политик и публицист М. Биржишка, касаясь антилитовской деятельности “Бюро по вопросам Литвы” («Biuro do spraw Litwy») при польском МИДе, писал в литовской газете ”Stra; Litwy” («Охранник Литвы»),27 выходившей на польском языке: “Это бюро издаёт даже официальные сообщения, но поскольку не отсылает их в литовскую прессу, значит, что-то организует за нашими плечами”.28 (C.73) Тем самым, он указывал местным литовцам и литвинам на провокационную деятельность польских спецслужб.

Виленская полиция, которую застал делегат правительства Польши В. Рачкевич, «была в связях с местными жителями, не имела соответствующих квалификаций. Бывали случаи, когда в полицию принимали людей с криминальным прошлым или политически неблагонадёжно настроенных по отношению к Польше». Поэтому, отзываясь на усиленные просьбы делегата, которые были поддержаны Бюро литовских дел при польском МИДе, министерство внутренних дел Польши направило в Вильну 120 полицейских и 5 высших полицейских руководителей.29 Естественно, прежде всего, они должны были обеспечить правильный ход избирательной кампании в Виленский сейм.
Границы Срединной Литвы были определены названным Бюро при польском МИДе в связи с неоднократными запросами Военной контрольной комиссии Лиги наций. Перед этим данное Бюро организовало общее совещание представителей территориальных  этапных и прифронтовых управлений, сотрудников «Делегатуры» в Вильне и Главнокомандующего Л. Желиговского.
На нём, кроме организационных вопросов по выборам, была предпринята оценка общего количества поляков, проживающих на территории Неманского края. В аналитической записке Генштаба Литовской армии указывается, что, по мнению директора Литовского бюро при МИДе Польши М. С. Коссаковского, в «Ковенской Литве» проживает не менее 200 тысяч поляков, причём авторитет Польши среди них падает. Это польский государственный чиновник констатировал, что юридически Польше принадлежат территории только на запад от т.н. линии Керзона (8.12.1919), определённой Верховным Советом Лиги наций. Он высказывался и о возврате Польше территорий нейтральной полосы, расположенной между польскими и литовскими военными частями вдоль демаркационной линии. В Каунасе отметили – «пробует обрисовать границу Срединной Литвы, которая вышестоящим начальством не принимается».30
Граница Срединной Литвы по определению Виленских властей проходила «по северной границе Лидского уезда, южной - Ошмянского, северной - Воложинского, западной Вилейкского и Данилавского, до Черемшицы, откуда до Янишек с разделом Швенчёнского уезда на две части. Часть, которая охватывает создаваемый Свирский уезд, находилась в Срединной Литве». Однако это была скорее лишь декларация намерений, чем реально существующий государственный рубеж. Например, «Швенчёнский уезд не был ни принят, ни поделён, и до сих пор этот вопрос не разрешён» - сетовали Виленские власти на Варшаву. Поэтому Бюро Литовских дел при польском МИДе обратилось в министерство внутренних дел Польши, «указывая на неблагоприятное состояние дел таким образом».29
В конце первой декады января 1921г. начальник штаба войск Срединной Литвы распорядился о сокращении вооружённых сил Срединной Литвы на время проведения выборов в Виленский сейм. После чего департамент обороны края  ВПКСЛ объявил: «принимая во внимание военные гарантии, которые предоставило правительство Польши, относительно соблюдения вооружёнными силами Ковенской Литвы условий договора о прекращении вооружённых действий, а также  принимая во внимание предоставление возможности как можно большему числу жителей края принять свободное участие в грядущих выборах в Сейм, директор департамента обороны края распорядился: 1) остановить дальнейшую мобилизацию; 2) приостановить призыв на службу призывников из тех, которые были призваны декретом Главнокомандующего войсками Срединной Литвы № 12 от 1 ноября 1920г.; 3) предоставить отпуск до 1 апреля 1921г военнослужащим, родившимся в 1897 и 1896гг. Таким образом, на срочной службе  из призванных  на время выборов останутся только лица, родившиеся в 1898-1900гг.».21

10 января 1921г. генерал Л. Желиговский  устроил торжественный приём в честь В. Рачкевича - руководителя Представительства правительства Польши в Вильне, т.н. Делегатуры. Приём был устроен по случаю официального начала работы этого представителя Варшавы в Срединной Литве при ВПКСЛ.31  Распространяемая в Вильне “Gazeta Warszawska” писала по этому поводу: «Делегат правительства Польши в Вильне Владислав Рачкевич в 12 часов дня нанёс официальный визит генералу Желиговскому. В 12 часов 30 минут дня генерал Желиговский, в сопровождении капитана Пристора, нанёс официальный ответный визит г-ну Рачкевичу. В час дня генерал Желиговский устроил официальный обед в честь делегата правительства Польши, которого сопровождали советники «делегатуры»: Кршижановский, Меджяновский и Швид. На обеде присутствовали в полном составе члены ВПКСЛ, войсковой епископ Срединой Литвы главный ксёндз капеллан Бандурский, генералы Мокшецкий и Жондковский. Генерал Желиговский приветствовал делегата правительства в Варшаве коротким солдатским тостом, на что Рачкевич ответил в сердечном тоне. Третьим и последним выступающим был Витольд Абрамович».32
С началом работы в Вильне В. Рачкевича в структуре ВПКСЛ произошли серьёзные изменения. Прежде всего был ликвидирован департамент иностранных дел, как заявил его директор Ежи Ивановский - “в связи с бессмысленностью дальнейшего его существования”.6  Тем  самым была полностью аннулирована всякая  видимость «самостийности» Срединной Литвы.33 Возник проект упразднения департамента работ и социальной опеки ВПКСЛ и распределены функции   различных отделов этого департамента, а также департамента финансов, между другими департаментами ВПКСЛ.21 «Директор департамента работ и социальной опеки ВПКСЛ Мечислав Энгель, а также директор департамента финансов Антоний Янковский, остаются на своих прежних позициях, относительно реконструкции ВПКСЛ. Поэтому их заявления об отставке будут, наверное, не приняты генералом Желиговским»20 - сообщила виленская газета “Robotnik”.  Дальнейшие изменения в составе ВПКСЛ, после предложения генерала Л. Желиговского о создании гражданского кабинета, комментировала 13 января 1921г. “Gazeta Warszawska”.34 «Готовящиеся изменения в составе Временной правящей комиссии Срединной Литвы, ожидаются ещё на этой неделе. Однако никто из остающихся на своих местах директоров департаментов не подал в отставку».35  И  это  несмотря на то, что сам Главнокомандующий войсками Срединной Литвы намекнул, а в вслед за ним директор департамента промышленности, торговли и восстановления, инженер Теофил Шопа «предложил подать в отставку всем директорам департаментов». Никто не хотел уходить с «хлебных мест».
Живые деньги шли чиновникам  ВПКСЛ  прежде всего от продажи древесины из беспощадно вырубаемых местных лесов, которая затем транспортировалась в Англию, через Гданьск.36 Заместитель директора этого же департамента Велёгловский считал, что «восстановление промышленности Срединной Литвы ВПКСЛ будет связано с вырубкой леса в Литве». Судя по его высказываниям, опубликованным в местной газете – «Лесная промышленность имеет в Виленском крае большую перспективу и являет собой большой источник обогащения в крае» - поскольку – «государственных лесов на территории Литвы более чем 300 тысяч квадратных километров.12  Кроме  этого из Срединной Литвы  начался вывоз льна и конопли в города текстильной промышленности Польши - Жирардов и Радом. В Лодзь и Белосток вывозились тряпки. Газета поясняла: «В связи с решениями, которые были приняты в Варшаве и во время конференции представителей ВПКСЛ с представителями варшавских министерств относительно ввоза и вывоза из Срединной Литвы,  вице директор  департамента Велёгловский получил поручение подготовить постановление, регулирующее оборот товарами. Это постановление он намеревается обосновать на принципах свободной торговли, минимально ограничивая её. Ограничения будут направлены только на то, чтобы сократить контрабанду в Россию и облегчить вывоз в Польшу и за границу».
За более подробными инструкциями относительно ведения финансовых дел в январе 1921г. в Варшаву съездил и сам генерал Л. Желиговский. Одновременно он выяснил вопросы, связанные с урегулированием положения своих войск по отношению к латвийским, с которыми войска Срединной Литвы соприкасались на демаркационной линии.37

В день вступления в должность В. Рачкевича, 10 января 1921г. была официально объявлена дата выборов  в Виленский Сейм.  Они были назначены на 6 февраля 1921г. Как писала газета “Robotnik”, - от города Вильна этот Сейм должны были избрать 13 делегатов.20
До этого ВПКСЛ подготовила предложения относительно выборов в Виленский сейм.21 Генералу Л. Желиговскому был переданы тексты двух предложений, которые определяли компетенцию Виленского Сейма. Тесты этих предложений предназначались для возможного их отражения в тексте декрета, который подготавливался генералом Л. Желиговским по случаю предстоящих выборов. Первое предложение, с которым выступил представитель ВПКСЛ инженер Т. Шопа, получило поддержку от сторонников т.н. Определяющего Сейма. Его поддержали четыре голоса. Текст предложения был следующим: “главнейшим заданием Сейма в Вильне, прежде всего, должно стать окончательное решение вопроса о государственной принадлежности Срединной Литвы относительно Речи Посполитой, Польше или же Литовской республике”. Второе предложение, поддерживаемое левыми, получило также четыре голоса. Оно идентично первому предложению, однако заканчивалось словами “решение вопроса о государственной принадлежности”, - без точного определения». Здесь же, в номере газеты “Robotnik”, также пояснялось: «Поскольку, в связи с откладыванием Сейма, вопрос об оглашении декрета перестаёт быть актуальным, два предложения возвращаются к ВПКСЛ для согласования». Другими словами, несмотря на официальное объявление даты проведения выборов в Виленский Сейм, вопрос об их проведении по-прежнему оставался открытым. Далее газета писала  о реакции евреев на выборы в Виленский сейм: «Орган PPS “Pszelom” утверждает, что декларация еврейской общины в Вильне “о бойкоте выборов в Сейм” не находит сторонников в широких массах евреев. Из провинции приходит информация, что евреи принимают непосредственное участие в избирательных комиссиях. “Pszelom” узнал, что часть еврейской буржуазии в Вильне, несмотря на декларацию общины, намеревается участвовать в выборах».20
Относительно позиции Польской социалистической партии Литвы и Белоруссии, газета “Robotnik” писала: «Прошло первое заседание Польской Социалистической партии Литвы и Белоруссии. Была принята резолюция, которая оставила в силе прежнее партийное решение относительно отношения к Ковенской Литве, а также юридически оформленного политического будущего края. Дальше резолюция звучит так: изменение позиции литовцев создаст возможность перейти к реализации этой резолюции. С этой целью должны быть предприняты шаги, направленные к скорейшему согласию с литовцами. В связи с названными решениями партия направит две делегации в Ковно с целью проведения переговоров с местными деятелями, а также в Варшаву с целью  принятия участия в польско-литовских переговорах, чтобы использовать эти переговоры для реализации программных установок партии».
Нам  неизвестно состоялись ли таковые консультации. Скорее всего – нет, поскольку вскоре Польша и администрация Срединной Литвы вынуждены были отступить на год от идеи созыва Виленского Сейма.
По поступившим в Генштаб Литовской армии сведениям, выборы в Виленский Сейм были отложены до 15 февраля 1921г. В Каунасе считали  что заминка произошла в связи с включением в территорию выборов части Лидского и Гродненского уездов.38 Здесь также отметили изменение политического курса  властей Срединной Литвы, который «стал более либеральным и привлекательным для большей части местного населения».39

В процессе подготовки к выборам в Виленский Сейм и всё ещё возможным проведением  плебисцита, администрация Срединной Литвы не могла не обратить внимания на деятельность литовских ксендзов. Им всячески мешали и пытались выдворить из приходов. Гонениям подвергся в том числе и епископ Матулайтис.40 Под пристальным вниманием находились и православные священники. Представитель польского правительства в Вильне В. Рачкевич подготовил даже соответствующую секретную инструкцию о сборе компрометирующего материала о деятельности литовских и белорусских духовных лиц. Она была разослана: Главнокомандующему генералу Л. Желиговскому, новому председателю ВПКСЛ (председатель В. Абрамович 27 января 1921г. был смещён с этого поста41) и в общество “Stra; kresowa” (“Охрана окраин”).42
Такое поведение местных властей вызвало недовольство Ватикана. Делегат   правительства Польши в Вильне вынужден был проинформировать Л.  Желиговского о протесте папского нунция  в связи с преследованиями литовских ксендзов на территории Срединной Литвы.43 С другой стороны польское правительство через православных иерархов в Варшаве искало поддержку политике присоединения земель Виленской и Литовской епархии к Польше.44 Инициатива такого рода, бесспорно, находила понимание (если напрямую не организовывалась  и поддерживалась) со стороны папского нунция в Варшаве Ахилле Ратти (будущего Папы Римского Пия ХI).
[NB. Политика раскола Русской православной церкви, уменьшение её территориального влияния  всегда была ключевой для Ватикана. Более того, и в отношении территории, находящейся под администрацией Каунаса, Ватикан занимал позицию, которая, в сущности, не признавала над ней юрисдикции нового литовского государства. Существовала единая провинция католической церкви Литвы и Польши, сложившаяся после Кревской Унии в ХIV веке и Люблинской Унии - в ХVI веке, не изменившаяся в результате разделов Речи Посполитой.
Характерно, что именно в эти дни П. Климас получил по этому поводу письмо из Риги от литовского представителя Бельскиса, датированное 21 января 1921г., в котором, в частности, он высказывал следующее предложение: «Может, пошлёте в Ватикан какое-нибудь заявление относительно польского монастыря в Каунасе - думаю надо воспользоваться данным обстоятельством и выразить недовольство нунцием Ратти, и просить прислать отдельного нунция для Литвы или назначить нунция нейтральной страны, например Швейцарии, или Баварии – «визитатором» Литвы.   Это, по моему мнению, имело бы большое политическое  значение и для Литвы».45]

Во второй половине января и в начале февраля на события в Срединной Литве не могла не оказывать действия  подготовка  визита Начальника государства Ю. Пилсудского в Париж. Необходимо было заручиться поддержкой Франции в решении спорных для Польши территориальных вопросов на западе – в Верхней Силезии, и на востоке - в Виленском крае. Главнокомандующий Польской армией должен был владеть всей военной ситуацией. 25 января 1921г. «мятежная» Литовско-Белорусская дивизия генерала Л. Желиговского, как и прочие военные соединения, Приказом № 20 военного министерства Польши были вновь переданы в подчинение Верховному Главнокомандующему.46 Через два дня генерал С. Мокшецкий был назначен директором военного департамента ВПКСЛ. Как уже было сказано выше, одновременно был ликвидирован департамент иностранных дел, функции которого перешли Делегатуре правительства Польши при ВПКСЛ.
В литовском министерстве охраны края тогда ошибочно посчитали, что эта реорганизация явилась следствием политических разногласий между националистами, моделью действий которых было - плебисцит и инкорпорация; и демократами, в состав которых входили «федералисты» выступавшие за созыв Учредительного Сейма.47
Переговоры о заключении мирного договора с поляками в Риге 28 января 1921г. были приостановлены. По сведениям литовского МИДа, руководитель советской делегации на них А. Иоффе не согласился на требуемую поляками сумму денег - более 200 миллионов рублей золотом. Он соглашался только на 20 миллионов рублей золотом. Более того, А. Иоффе пригрозил уехать из Риги в случае несогласия поляков на данное предложение.48 Вслед за этим, 30 января 1921г. руководитель внешней политики Советской России Г. Чичерин направил в Каунас ноту, в которой оставлял за литовцами решение собственных спорных территориальных проблем. (Содержание и более подробный анализ данной ноты Г. Чичерина в следующей главе.)
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что этот демарш по сути дела свидетельствовал о том, что Москва «умывала руки» в тот момент, когда и в Лондоне наметилась линия на отход от непосредственного участия в решении литовско-польского территориального конфликта, т.е. наметилась желание передать решение этой проблемы французским политикам.

В этот же день 30 января 1921г. председатель Военной контрольной комиссии Лиги наций в Литве полковник П. Шардиньи сообщил через газету “Stra; Kresowa”, что численность войск Л. Желиговского в Срединной Литве насчитывает 15 тысяч человек. Офицеры разведотдела Генштаба Литовской армии считают, что это не точные данные. По их мнению, на самом деле «они насчитывают как минимум 23 тысячи пехотинцев и 6 тысяч кавалеристов».49
Через полмесяца, в середине февраля Генштаб Литовской армии информировал своё правительство о расположении частей Польской армии и войск Срединной Литвы на польско-литовском фронте. «Три дивизии Срединной Литвы в районе Вильно, две дивизии легионов Польской армии: 2-й легион в районе Сувалки - Варена,  3-й легион в районе Швенчёниса - всего 25 тысяч штыков, 8 тысяч сабель, 144 пушки. На второй линии, в районе Лиды - 3-я дивизия добровольцев и кавалерийская дивизия Польской армии.  В Гродно штаб 2-й армии польских войск. Всего вместе с частями Польской армии 60 - 70 тысяч военнослужащих».50 До этого в начале февраля 1921г. была осуществлена мобилизация в войска под командованием генерала Л. Желиговского мужчин в возрасте от 20 до 25 лет. Солдатам с территории Польши Главнокомандующий маршал Ю. Пилсудский разрешил остаться в войсках Срединной Литвы.51 Несколько позднее, в феврале 1921г. в Каунасе стало известно, что по сведениям Бюро литовских дел при польском МИДе вооружённые силы Срединной Литвы насчитывают 978 офицеров и 26941 рядовых. Однако литовцы считали, что, скорее всего, цифра преувеличена.52  Вся Польская армия к этому времени насчитывает 453 тысяч военнослужащих. Начальником Генштаба стал, отличившийся в военных действиях в Литве генерал В. Сикорский.53
На фоне официального визита Начальника государства Ю. Пилсудского в Париж, 6 февраля 1921г. в Генштабе Литовской армии получил разведдонесение о том, что в Вильне ликвидируется отдел контрразведки: «2-й отдел будет упразднён, Коштялковский возвращается в Варшаву. 2-й отдел субсидировал периодическое издание “Gazeta Krajowa”, А. Пристор - “Stra; Kresowa”. В заседаниях ВПКСЛ участвовали с решающим голосом Бр. Кршижановский, (делегированный Рачкевичем). Фактически собирались лишь для того, чтобы выслушать инструкции  Кршижановского и никто не смел поднять голоса против него». Далее агент сообщает – «С “Odrodzenie” происходят комедии. Были обыски в его бюро, сделали обыск, изъяли документы, обещают привлечь к суду по § 129 (подстрекательство одного сословия против другого), поскольку в воззвании, которое было конфисковано властями, говорилось: “помещичья нечистая сила” и т.п. Господа Мицкевич с Охмяньским выезжают в Варшаву просить о присоединении Вильны к Польше.  Если поедет из Каунаса делегация в Вильнюс, то говорить будет не с кем. Бурхард и Русецкий от имени Литвы выехали в Париж просить об Унии Литвы с Польшей. Поляки думают аннексировать понемногу Литву. Они теперь охватили Лидский уезд. Там уже введена польская администрация, думают понемногу присоединять к Польше и другие территории Срединной Литвы, а Вильнюс будет присоединён последним, хотя Вильнюсский воевода будет жить здесь и раньше этого. Такую “секретную” аннексию поддерживают французы, “которые примут её как свершившийся факт”. Агент предупреждает – «К литовцам засылаются провокаторы для нахождения связи с Каунасом». Далее он докладывает военную обстановку в Вильне и Срединной Литве: «Здесь большое движение войск, на улицах встречаю много солдат говорящих по-русски в “иностранной” форме. Очень много разговоров о войне с Литвой. На месте Желиговского будет Шептицкий. В штабе войск генерала Л. Желиговского полновластие представителя Литовского бюро МИД Польши в Срединной Литве». Затем агент подчеркнул - «секретно» и добавил: что французы будут смотреть на аннексию Виленского края Польшей, как на «свершившийся факт», т.е. одобрят её.
Через два дня в Каунасе получили новое тревожное сообщение своего агента в Вильне - 15-16 февраля войска Срединной Литвы намереваются начать наступление на Каунас; польско-российские переговоры в Риге о мире прерваны; поляки по-прежнему против признания границы по условиям литовско-советского мирного договора. И далее, о подготовке похода на Каунас: «Всё готовят тайно. Прежде чем войска выйдут на фронт, туда доставят оружие, а затем выйдут войска. Из Вильнюса везут в Варшаву всякие машины, железо и т.д.» А «на десерт» сообщает, о деятельности местных политических группировок, из чего следует, что «Odrodzenie» («Возрождение») содержит 2-й отдел».54  Впрочем  реалии были куда прозаичней. Снабжение войск Главнокомандующего Л. Желиговского было по-прежнему не важным. Из агентурного донесения от 9 февраля 1921г. узнаём, что польские солдаты разграбили родовое поместье Начальника польского государства Ю. Пилсудского в Жюлове (сейчас Залавас - ИВВ) в 14 километрах на восток от Пабраде, по дороге к озеру Нарочь.55

Визит Ю. Пилсудского в Париж состоялся с 3 по 6 февраля 1921г. Литовский МИД получил от своего представителя в Париже сообщение о том, что Начальник польского государства был холодно принят во Франции, куда прибыл с целью подписать новый экономический и военный договоры. За них «французы потребовали большие уступки».56 В  результате, на этот раз была достигнута лишь договорённость относительно официального польско-французского соглашения относительно Верхней Силезии. Только спустя две недели были окончательно согласованы тексты французско-польских договоров. 19 февраля 1921г. подписан был польско-французский политический договор и военная конвенция о взаимодействии. Сделано это было накануне плебисцита в Верхней Силезии. 
[NB.  Не всё здесь было так просто. В начале ХХ века союзником Франции против Германии становится Россия. После победы большевиков эта система европейской безопасности была нарушена. Поэтому данный договор Франции с Польшей носил вынужденный, конъюнктурный характер. Многие французские политики и военные выступали против союза с Польшей. Они склонны были взаимодействовать с т.н. Малой Антантой – Чехословакией, Югославией и Румынией. Однако этот блок, в свою очередь, противостоял, прежде всего, Венгрии. В Чехословакии к тому же не желали сотрудничать с Польшей, которая имела опасные претензии в отношении части чешских территории.
И ещё. К этому времени Конгресс США отозвал подпись своего президента В. Вильсона и не ратифицировал Версальский договор о мире. США не стали членом Лиги наций. Вместо этого 25 августа 1921г. в Берлине был заключён двусторонний мирный договор с Германией. Он вступил в действие после обмена  ратификационными нотами в Берлине 11 ноября 1921г.57 (C.894)]

Визит Ю. Пилсудского во Францию проходил в очень сложной внутриполитической обстановке в Польше. По аналитической справке отдела разведки Генштаба Литовской армии ей давалась следующая характеристика. «В настоящее время Польская республика переживает острый государственный кризис. Кроме важных внешнеполитических вопросов, таких как о принадлежности Верхней Силезии и Вильнюса, необходимо сказать и о внутреннем положении дел в Польше, где происходит упорная борьба между демократическими и реакционными националистическими политическими силами. Национальные демократы во главе с видным “эндеком” Романом Дмовским. “Ugodowcam” (“cоглашателям”) почти не остаётся места для действия в государстве.
Первый этап борьбы  как видно выигран реакционными националистами. Сеймом была принята поправка к Конституции, согласно которой в Польше вводится двухпалатный парламент: сенат и национальное представительство, которое избирается всеобщим голосованием без различия на классовую принадлежность или другие какие-либо цензы. Высшая палата Сенат - учреждение, которое мешает вводить в жизнь слишком “революционные”, “демократические” и просто социальные реформы. На этом победа реакционных сил далеко ещё не закончена. Она только усилила борьбу “польской демократии” со “шляхтой”, прерванную во время борьбы с Советской Россией, которая закончилась “гнилым перемирием”, называемым так вроде бы левыми польскими элементами. Называется “гнилым” потому что полякам удалось получить кроме исконно польских земель  также территорию Белоруссии, Украины, Литвы и Германии.
Нельзя отрицать, что с этой точки зрения для Польши в этом примирении заключены зародыши нового кризиса в Польше. В конце концов, за будущие кризисы отвечает группа политических деятелей, которые никогда недовольны достигнутыми результатами. Своим поведением названные политические деятели ничем не отличаются от деятелей типа Дмовского или Корфанта». Войцех Корфанты был руководителем польских националистов в Верхней Силезии. «Насколько такие кризисы в российско-польских отношениях, и без того неизбежные, могут иметь реальное воплощение, покажет недалёкое будущее. Видимо, можно не верить в то  чтобы Советская Россия смогла начать новую войну. Можно сомневаться, что русские в 1921 году будут иметь достаточно сил. Однако такой скептицизм заставляет осуждать Польшу, которая не только не согласилась продолжать войну, но и спровоцировать её. Имея в виду политическое и экономическое состояние Польши, кризис в настоящее время, необходимо сказать, что возобновление войны с Советской Россией стало бы вызовом самой государственности Польши. В течение последних 7-и лет Польша три раза была “освобождена”, как говорят националисты – была три раза воссоздана, говоря простым языком. Каждое “освобождение” было зависимым от политических обстоятельств. С изменением обстоятельств терял значение и “освобождающий манифест” Николая Николаевича. “Освободители” людендорфы, наконец, уступили место новым “освободителям” фошам и вейгандам. Сейчас в Европе новая атмосфера, не та  в которой не так давно была собрана Польша. Угроза в том, чтобы новыми “освободителями” не стали Троцкий и Будённый, что имеет под собой основание».58

В конечном итоге, в начале февраля 1921г. идея созыва Виленского Сейма отошла на второй план и его реализация прекратилась. Её не поддержала Лига наций. Председатель Совета этой международной организации П. Гиманс, министр иностранных дел Бельгии, уже готовил свой первый проект разрешения литовско-польского территориального конфликта. В Брюсселе и Женеве в апреле-сентябре 1921г., при содействии Лиги наций, состоялись литовско-польские переговоры на которых обсуждались новые политические инициативы.
В связи с обязательствами перед Лигой наций правительства Польши, по требованию МИД Польши, В. Рачкевич предпринял соответствующие шаги, которые привели к Декрету генерала Л. Желиговского  о приостановке кампании по выборам в Виленский Сейм на неопределённое время.59
С другой стороны, немаловажное значение имело недоверие местного населения к администрации ВПКСЛ, организовавшей новые поборы фуража, провизии и инвентаря для войск Срединной Литвы и тому подобные мероприятия, сопровождавшиеся, в случае неповиновения, грубым насилием. Материальное положение местных жителей по-прежнему оставалось очень трудным
В течение февраля 1921г.  избирательные комиссии в семи объявленных избирательных округах были распущены.

Некоторое время в Срединной Литве продолжалась работа связанная с подготовкой проведения в Виленском крае плебисцита Лиги наций. И хотя Каунас, как известно, 13 февраля. 1921г. уже направил ноту в Лигу наций о своём отказе от проведения плебисцита в Виленском крае и Вильне, и об этом было известно в Вильне, делегат В. Рачкевич написал в министерство финансов Польши отношение, надеясь получить под эту акцию соответствующие субсидии. Мотивация, используемая для получения от Варшавы новых и немалых денег, была простая - в преддверии плебисцита местному населению «Восточных земель» должен быть компенсирован материальный ущерб. «Декретом № 49 Главнокомандующего войск Срединной Литвы были организованы и зарегистрированы Ликвидационные комиссии для установления фактов ущерба, нанесённого войсками Срединной Литвы, а также российскими, немецкими, литовскими и польскими войсками во время войны». Опирался он при этом на Решение Совета министров Польши от 6 декабря 1920г., в котором точно указывалось, что должны быть оплачены убытки только за потери (реквизиции), которые были причинены польскими войсками и войсками Срединной Литвы. Компенсация должна быть осуществлена как можно быстрее, в связи с готовящимся плебисцитом». Здесь же он указал, «что уже выплачена сумма в 39110 польских марок».60
Одновременно В. Рачкевич сообщает членам ВПКСЛ, что финансирование их государственной институции во втором квартале 1921г. будет сокращено почти на миллион марок (эквивалентно тогдашним 1000 долларов США). Поскольку плебисцит в Срединной Литве относительно её принадлежности Польше  по мнению В. Рачкевича, - «уже не состоится».61 При этом он указал недовольным, что единственным источником для содержания администрации Срединной Литвы является казна Польши.62 В бюджет на первого квартала ВПКСЛ получила из министерства казны Польши 81,5 миллиона марок (эквивалентно приблизительно тогдашним 100 тысячам долларов США).63 А чтобы в Варшаве знали о его экономном отношении к государственной казне, попросил упразднить бездействующую комиссию Государственного контроля Срединной Литвы, с передачей её функций служащим своего представительства в Вильне.64
Делегат попросил также всячески поддерживать польский Центр торгово-сельскохозяйственных товариществ, поскольку Союз белорусских кооперативов  кроме торговой деятельности, проводит националистическую пропаганду на белорусов.65 Товары, ввозимые из Польши, на основании Распоряжения ВПКСЛ № 70 о свободном торговом обороте товарами между Срединной Литвой и Польшей от 19 февраля 1921г. не подлежали впредь никакой таможенной и никакой транспортной оплате в счёт Срединной Литвы, ни на территории Польши, ни - Срединной Литвы. Таможня между ними была упразднена, а с ней и всякая видимость самостоятельности Срединной Литвы.66 Через пять дней министерство почт и телеграфов Польши согласилось на создание в Срединной Литве собственных почтовых и телеграфных агентств. Одновременно администрации Срединной Литвы было разрешено печатать свои почтовые марки. Печатая почтовые марки Срединной Литвы, ВПКСЛ надеялась за счёт спекуляций ими на рынке получать для себя дополнительные доходы.67

В Варшаве, так же как и в Каунасе, весьма внимательно относились в это время к белорусам. Здесь прекрасно понимали, что решение вопроса о Восточных землях невозможно без соответствующего соотношения с ними, поскольку белорусы составляли значительную часть местного населения в Виленском крае, бывшей Виленской губернии.68 (С.84) ВПКСЛ проводила политику активной полонизации местного белорусского населения. В связи с антипольской деятельностью, в том числе большевистской пропагандой, делегат правительства Польши в Вильне предпринимал акции противодействия белорусским организациям на территории Срединной Литвы. Особенно в Ошмянском уезде, где согласно внутренней, закрытой информации ВПКСЛ, действуют 128 белорусских школ, в Виленском - 2, в Швенчёнском - 20.69
Польская администрация всячески занижала количественные данные о местных белорусах, однако полностью убрать эти показатели никак не могла. В феврале 1921г. было объявлено, что в Срединной Литве среди общего количества школ, польских - 730 (77;). Остальные: еврейские - 124 школы (13;); белорусские - 54 (6;); литовские - 34 (3;); русские – 3, и одна немецкая школа, т.е. менее одного процента. В среднем в одной школе обучалось: в польской 56 школьников; еврейской - 119; белорусской - 50; русской - 116; немецкой - 50. Организация новых еврейских и русских школ местной польской администрацией не поддерживалась.70
По сведениям литовской военной разведки, организация “Odrodzenie”, используя кампанию по выборам в Виленский Сейм, кое-где достигла влияния среди белорусов. Добиться этого удалось благодаря пропаганде по аграрному вопросу, который, как обещали поляки, будет решать будущий Сейм в пользу местного малозажиточного населения. При этом велась «осторожная критика Польши». Предполагалось ещё более усилить воздействие на белорусов, с целью оказания должного влияния. «Конопацкий полностью верен. Белорусы относительно него не сомневаются. Будущими переговорами между литовцами и поляками заинтересовались белорусы и евреи - надо будет их привлечь, что бы говорили о разделе. Польша начала в печати обвинять вильнюсские литовские газеты, что они находятся на финансировании Каунаса, в то время как они издаются на деньги американских литовцев»71 – сообщалось в одном из донесений литовской разведки в Виленском крае о деятельности белорусских лидеров и влиянии литовской пропаганды на них.
Организованное Каунасом белорусское представительство в Париже «рассыпалось под влиянием польских денег». Литовское правительство усиленно изыскивало новую сумму денег для жалования белорусам. По сведениям МИДа поляки готовили новую,  белорусскую “желиговскиаду” - поход на Минск. Во время него, на роль нового вождя претендовал якобы друг Желиговского Вент.72
Серьёзное отношение  к  подобного рода сообщениям было вполне уместным. В Каунасе прекрасно поняли суть внешней политика проводимой Варшавой -  «свершённых фактов». Накануне приближающейся международной конференции в Брюсселе, на которой вновь должен был рассматриваться литовско-польский территориальный спор, такой военный поход не выглядел отвлеченной фантазией. Однако в Париже, видимо, данная инициатива Ю. Пилсудского не нашла понимания.

23 февраля 1921г. Варшава направила представителей высшего военного командования Польской армии с официальным визитом в Вильну. Бесспорно, это был демонстративный шаг. Начальнику разведки З. М. Кошчялковскому было приказано пропустить эту делегацию через демаркационную линию.
24 февраля  1921г. в Вильне, по  ранее принятому уставу, была создана новая организация - Охрана безопасности Срединной Литвы. В её руководство вошли: «Генерал Стефан Мокшецкий - бывший президент Временной правящей комиссии Срединной Литвы, Витольд Абрамович - бывший председатель Временной правящей комиссии Срединной Литвы. Александр Мэйштович - бывший Председатель Временной правящей комиссии Срединной Литвы. Генерал Люциан Желиговский – Главнокомандующий войсками Срединной Литвы». Делегатуру правительства Польши при этом представлял сам делегат В. Рачкевич».20
Любопытная деталь, -  из материалов отдела разведки Генштаба Литовской армии следует, что в Вильне в это время должны были состояться некие новые переговоры с литовскими представителями: «Сообщите Кайрису и Боркене, если сейчас они не приедут, это будет понято, что Литва не хочет вести переговоры»73 – читаем в сообщении агента литовской разведки, направленном в это время в Каунас.

Подводя итоги февраля 1921г., отдел разведки Генштаба Литовской армии констатировал, что общая обстановка на фронте в течение февраля не изменилась.  «Польские  “кресовцы” предлагают разрешение вопроса о Вильнюсе отложить на неопределённое время. Решение вильнюсского вопроса может зависеть от разрешения вопроса о Верхней Силезии. Военное руководство, несмотря на все свои уверения, склонно к профилактическим мероприятиям в Вильнюсском регионе, как месте возможных будущих операций, в случае нападения большевиков. Относительно отъезда Желиговского польское военное командование вынуждено будет вскоре придать важное значение тому, чтобы их армия как можно быстрее была заменена польскими частями, которые и будут проводить свои операции относительно большевиков. Этим и объясняется отъезд местных частей в Польшу. Скорее всего, как можно думать, этот район займёт 2-я армия, таким образом, расширяя район своего контроля». Замечена была и такая деталь, свидетельствовавшая о мирных настроениях в Срединной Литве – «на фронте очень мало артиллерии».74
В Варшаве теперь прежде всего ожидали решения вопроса о принадлежности Верхней Силезии, а также подписания Мирного договора с РСФСР.

КАУНАССКИЕ ЗАСТЕНКИ МЕСТНЫМ БОЛЬШЕВИКАМ
(январь – март 1921 г.)

Октябрьское перемирие между Польшей и РСФСР, «поглотившее» границы литовско-советского мирного договора, ноябрьское перемирие литовского правительства со Срединной Литвой Л. Желиговского и Варшавой, а также декабрьские заявления советского руководства о безучастности в разрешении литовско-польских территориальных противоречий, изменили политическую ситуацию вокруг спорного региона исторической Литвы. Оставленные один на один с поляками, каунасские политики не могли быть довольны таким положением дел. В этой обстановке большие надежды, относительно позитивного разрешения для себя территориального спора о Вильне, они связывали прежде всего с Англией. Политическое влияние тогдашней мировой «сверхдержавы», по их мнению, было способно содействовать решению дела в пользу Каунаса и без использования плебисцита в Виленском крае, столь опасного и ненавистного для литовцев.
Однако в самой Англии в начале 1921г., в связи со сложной внутренней  экономической обстановкой, наметились политические тенденции, означавшие что английский МИД в принципе не возражал бы относительно возможного перехода литовского правительства в сферу французско-польского влияния.1 (C.146) Это следует из донесений, датированных 2, 8 января и 7 февраля, в Каунас из Лондона, тамошнего литовского представителя Т. Нарушявичюса.2 В сообщении от 8 января он пишет о своей встрече с одним из чиновников внешнеполитического ведомства Англии, который в частности сообщил ему, что «литовско-польский конфликт, наверное, будет обсуждаться на конференции премьеров. Просил новую информацию о нашем вопросе предоставить ему не позднее 14-го января, чтобы он мог доложить Ллойд Джорджу». Далее он сообщил, что английским властям нравятся литовские предложения о соблюдении абсолютного нейтралитета, что позволяет надеется на благоприятное решение территориального конфликта для Каунаса. «Если премьером буду рассматриваться наш вопрос, возможно, произойдёт моя встреча с Ллойд Джорджем. Однако боюсь шероховатостей из-за моего неофициального статуса. [Т. Нарушавичюс не имел дипломатического статуса официального посла, из-за непризнания ЛДР странами Антанты - ИВВ] На прошлой неделе вместе с Мееровичем  [Зигмунд Меерович премьер-министр Латвии, министр иностранных дел - ИВВ] провели переговоры с промышленниками. Власти капиталистического рынка говорили о финансировании торговли промышленными товарами в потерпевших странах. Переговоры с русскими [в Риге, относительно заключения мирного договора с поляками - ИВВ] видимо достигли удовлетворительного окончания»3 - подчеркнул литовский дипломат в конце сообщения своему министру иностранных дел Ю. Пурицкису.
И буквально в этот же день января другой литовский представитель в Лондоне, А. Тишкявичюс сообщил в Каунас мнение Foreign Office: “Английские власти поддержат признание, если поляки признают Литву de jure, в связи с проходящими в Варшаве переговорами” - с литовцами. “Такое признание может стать для Англии и союзников поводом для признания нас. Когда недавно поляки готовились признать Латвию, английские власти посоветовали им воздержаться”.4
Как стало известно 9 января 1921г.,5 литовское правительство получило от Лиги наций предложение принять участие в Брюссельской конференции, которая должна начаться 21 февраля 1921г.6  Накануне неё Франция официально объявила 10 января 1921г., что выступает за польско-литовскую федерацию.1 (C.146-147) Тем самым Париж продиктовал политическую позицию для Каунаса, с точки зрения которой он желал бы урегулировать литовско-польский территориальный конфликт. Спустя четыре дня литовский представитель во французской столице  О. Милашюс  сообщил в литовский МИД что из разговоров 24 декабря 1920г., а также 7 и 10  января 1921г., с начальником отдела Русских дел Гренаром и директором   политического департамента МИД Франции П. Роком, ему стало известно о демарше  послов Франции и Англии в Варшаве, предпринятом в отношении правительства Польши. Целью являлось желание прозондировать мнение Варшавы о возможном польско-литовском союзе.7  В  преддверии подготовки плана П. Гиманса  о создании польско-литовского федеративного кантонального государства, во французском  МИДе считали, что «самый соответствующий путь для литовцев - экономическое и военное сближение с Польшей».8

Как известно, чтобы силач защитил - необходимо его ублажить. В Каунасе серьёзно надеялись вернуть себе внимание и доверие «стран с широкими интересами». Местные литовские коммунисты-большевики прекрасно подходили для такой жертвенной роли в идеологическом спектакле на заданную политическую тему. К тому же это могло вызвать неодобрительную реакцию Москвы, что можно было использовать в своекорыстных целях и начать торговаться за головы этих «агентов мирового пролетариата» в обмен на большую поддержку Страны Советов в спорных пограничных вопросах. И действие началось сразу после рождественских праздников и  встречи нового 1921 года. 
Из заявления, поступившего на имя начальника Генштаба Литовской армии из отдела разведки, узнаём следующие подробности. «Сообщаю к вашему сведению, что в течение последних трёх месяцев 1920г. разведывательный отдел систематически получал сведения о том, что находящееся в Каунасе представительство Советской России проводит энергичную работу относительно учреждения и усиления членов антиправительственной Литовской и Белорусской коммунистической партии большевиков.
После проверки данных сведений выяснилось, что все крупные местные большевистские деятели, Центральное бюро профсоюзов, Центральный комитет каунасской коммунистической группы и конспиративные квартиры находятся не только в полном контакте с Аксельродом - Советским представителем, но и получают от представительства денежную помощь и русскую коммунистическую литературу в целях проведения агитации. Кроме этого было установлено, что местные коммунистические группы при помощи того же представительства проводят поспешную работу, целью которой - вооружённое восстание и государственный переворот в Литве, в пользу советской власти. Эта цель была ясно выяснена дознанием в деле Онуфрия Шостака-Стасюлиса, председателя трибунала 15-й Красной армии и организатора военных коммунистических групп в Литве. Вскоре после ареста Стасюлиса были получены агентурные данные, что при помощи Советского представительства готовится побег Стасюлиса из Каунасской тюрьмы. Принимая во внимание изложенное, надо думать, что местные коммунистические кружки действуют при помощи Советского представительства - с целью осуществления антигосударственного переворота в Литве, в пользу Советской власти и для этих целей коммунисты имеют взрывчатые вещества, оружие и агитационную литературу на различных языках. Имея такую информацию, разведотдел прилагал все усилия для установления этой квартиры и обнаружения склада с коммунистической литературой и взрывчатыми веществами. Несмотря на небольшое число сотрудников разведотдела спустя три месяца усиленной и смертельно опасной работы были обнаружены следы “Центрального” Бюро коммунистической пропаганды и склад технической литературы с взрывчатыми веществами. 4 января, вечером, служащими был ликвидировано названное бюро и найдено 1) около 15 пудов коммунистической литературы (газеты “Солдатская  правда”, “Tiesa”, “Борьба”, воззвания и брошюры), из которых около 4-х пудов составляли газеты на русском языке - “Правда”, “Беднота” и “Деревенская жизнь”.  2 ) 3 коробки с динамитом и толом, весом около 30 фунтов в каждой. 3) Около 30 экземпляров новых, незаполненных бланков литовских паспортов. 4) 10 метров бикфордова шнура с приспособлениями для поджога. 5) Около 350 револьверных патронов. 6) 4 ручных гранаты. 7) Переписка большинства политзаключённых, находящихся в каунасской тюрьме и множество другой переписки на различных языках. Во время обыска были задержаны гражданки  Бася и Циля Савлер, а также Гирша Левин, самый главный соучастник в названном деле Арон Левин, под псевдонимом “Орчик” скрылся и поиски его продолжаются. В названном деле ведётся следствие».9
Вслед за этим отдел разведки Генштаба Литовской армии подготовил под грифом «совершенно секретно» циркулярное письмо «Большевизм в Литве в настоящий момент». Оно было разослано в местные комендатуры Министерством охраны края с задачей и инструкцией «борьбы с коммунизмом в Литве». Основное внимание в нём было уделено профсоюзным организациям, а так же еврейским коммунистическим “ячейкам”. Давалась характеристика деятельности “Бунда” и “Поалей Сион”, которые, по мнению авторов письма, являются основой для “адской деятельности” большевиков на территории литовского государства, в Учредительном Сейме, в правительстве и в армии. Здесь же подчёркивалась, что названные еврейские организации ведут свою подрывную работу с помощью немецких организаций «Спартак» и сотрудников Советской миссии, которая начала свою работу в Каунасе после заключения литовско-российского мира. «В настоящее время исторически важной борьбы с нашими вечными врагами - поляками, зреет особенно наболевший вопрос усиления борьбы с не менее опасным врагом нашей независимости - большевиками. Для того, чтобы иметь настоящую представление о росте и силе современного большевизма в Литве, т.е. представлять себе ту угрозу опасности, которую он представляет нашей независимости, необходимо проследить деятельность большевиков-коммунистов перед и после заключения мира с Советской Россией». В документе перечисляются конкретные имена активно действующих коммунистов. «В настоящее время в Литве проявили себя несколько умелых коммунистов: Викторас Гришкялис-Сурвила, Мицкявичюс-Папрусис, Ёзайтис, Юргис Апанавичюс, Гюсбургас -“Сергей”, Девулис-“Волков”, Норбертас Каваляускас, Лянкайтис-Станкус, Будинас, Федаравичюс-Станкус и много других, энергично действующих при организации профсоюзов в нужной им форме». Здесь же документ предупреждал: “Профсоюзная организация является школой, в которой рабочий класс созревает и готовится к социалистическому порядку”. Далее перечислялись этапы деятельности профсоюзных организаций на литовской территории: «В июле 1919г. было образовано и зарегистрировано в Министерстве внутренних дел за № 17 “Центральное бюро профессиональных союзов”. С августа 1919г. “Центральное бюро” начало издавать своё печатное издание “Darbinink; Gyvenimas”. [“Рабочая Жизнь” - ИВВ] Было закрыто. Одновременно по инициативе “Центрального бюро” были учреждены фонды: “Рабочей прессы”, “Безработных” и “Забастовок”, а кроме этого были открыты два рабочих клуба - один при Центральном бюро под названием “Интернационалист” и другой - еврейский - “Арбайтер-Кунст-Ферайн”. Письмо рассказывало местным властям, как государство ведёт борьбу с большевиками. «Государственные органы предприняли строгие меры по ликвидации этой опасной деятельности. В данном случае не последнюю роль сыграл Разведывательный отдел Генерального штаба». После насильственной ликвидации профсоюзных организаций, для соблюдения видимости законности «дела передавались государственному защитнику Военного суда». В процессе подготовки кампании по выборам в Учредительный Сейм, как указывается в документе, «коммунисты в феврале 1920г. с удвоенной энергией начали проникать в городские и сельские профсоюзные организации. Только нехватка средств на организацию профессиональных союзов не позволила им взять всё профессиональное движение в свои руки». 7 февраля 1920г. был ликвидирован комитет группы Каунасских коммунистов, большинство членов которого, как стало ясно, были члены “Центрального Бюро”. «После этой ликвидации каунасская коммунистическая группа так ослабла и рассыпалась, что не могла поддержать восстание военных 22-23 февраля 1920г. С того времени “Центральное Бюро” прервало свою деятельность, и вся жизнь профсоюзов затихла. Новая деятельность коммунистов в профессиональных союзах возобновилась накануне выборов в Учредительный Сейм, во время агитации. В это время от Центра Коммунистической партии Литвы и Белоруссии было направлено в Литву значительное число пропагандистов для агитации против выборов в Учредительный Сейм Литвы. Вся антигосударственная деятельность коммунистов в этот период выразилась в интенсивном распространении прокламаций и в ряде публичных митингов. Под   эгидой фракции Социал-демократов в Учредительном Сейме  26 декабря т.г.  [1920г. - ИВВ] прошли выборы в “Центральное Бюро”, которое с большой энергией   возобновило свою прерванную профсоюзную работу. В названный период укрепились почти прекратившие свою деятельность до этого новые союзы, а именно: “милиции”, “тюремных охранников” и “служащих телеграфа”10

Сразу после получения этого циркулярного письма, 14-15 января 1921г. в Каунасе прошли аресты активных коммунистов из Профсоюзного центра. Из воззвания Компартии Литвы узнаём: “Брошены в тюрьму члены Центрального бюро профсоюзов Литвы, Каунасского бюро профсоюзов, фракции рабочих городской Думы, Рабочего клуба и других отделений организаций рабочих. Арестовано более 300 рабочих и солдат”. Далее в листовке указывается, почему власти предприняли новые репрессии: «Кулацкая власть в Литве заключила союз с помещичьей Польшей. Она знает, что только сильная белогвардейская Польша может спасти литовских богачей от революции рабочих. Соединившись с белогвардейской Польшей, власти Литвы и Латвии, по указанию Антанты, должны будут напасть на Советскую Россию». Далее воззвание сообщало, что в каунасских городских районах «Шанцах и Панямуне введено осадное положение. Солдатские казармы окружены жандармами. Солдат никуда не выпускают, проходят аресты. В городе вооружённые кулаки. Всюду аресты и облавы». Горожан предупреждают - буржуазные газеты и агенты кулаков широко распространяют провокационные слухи о большевистском восстании» - в то время, как – «Коммунистическая партия Литвы никаких восстаний не поднимала». В конце листовки указывалось – «арестами, тюрьмами, репрессиями, разгромив организации рабочих и вырвав вождей рабочих, кулацкая власть желает иметь свободные руки для подписания союза с панской Польшей». После чего следует призыв: «Долой союз кулацкой Литвы с панской Польшей! Долой власть кулаков! Да здравствует Советская власть депутатов рабочих, малоземельных и солдат в Литве!»11
Одновременно  своего рода испытанием склонности литовских властей к согласию с поляками в разрешении спорных вопросов  стало требование помиловать и освободить осуждённых в Каунасе членов польской военной организации POW. Как писала 11 января 1921г. виленская газета “Robotnik”: «На ближайшем заседании Временной правящей  комиссии  Срединной Литвы  будет решён вопрос о ковенских поляках, осуждённых литовскими судами в связи с принадлежностью к POW. ВПКСЛ должна принять послание к польскому правительству, чтобы оно выступило с энергичным протестом относительно недавно оглашённого приговора  и с требованием помилования всех арестованных». 10 января 1921г. Временная правящая комиссия Срединной Литвы ВПКСЛ потребовала помиловать осуждённых в Каунасе членов POW.12 В тюрьме Каунаса находилось в то время 72 осуждённых поляка.13
В это же время, 13 января 1921г., литовский МИД отказал в выдаче виз русским офицерам (с женами) из разгромленной в Крыму армии Врангеля, имеющим литовские паспорта, полученные от литовского комитета в Севастополе, которые стремились въехать на территорию ЛДР.14 У многих из них здесь имелась земельная собственность и прочая недвижимость, которую успели прибрать к рукам новые литовские хозяева.

Предпринятые Каунасом меры по очищению от «большевистской скверны» не произвели впечатления ни на Лондон, ни на Париж. 26 января 1921г. страны Антанты признали Латвию и Эстонию de jure.
«Неожиданное признание de jure Латвии и Эстонии странами Антанты было  сюрпризом, как участникам Конференции, так и публике. Вопрос об окраинных государствах даже не был внесён в программу Парижского совещания. Когда  после дебатов относительно суммы репараций Германии Ллойд Джордж неожиданно поставил вопрос о признании окраинных государств, делегации Франции быстро согласилась на предложение Англии. Это очень удивило британского премьера. Говорят, что французская делегация потому согласилась на предложение англичан, чтобы показать, что Конференция должна иметь хоть какие-то положительные результаты и таким образом разногласия между Англией и Францией, по некоторым пунктам, отсутствуют. Французы не признали бы окраинные государства, если бы в России правили бы не большевики, а более демократичные элементы. Не признать же окраинные государства, это означает толкать их в объятия большевиков, возбудить национальные чувства этих наций, чем умеет пользоваться Советское правительство. Признав независимость этих стран, Антанта надеется достичь с ними союза в борьбе с большевизмом и, при нападении последних на Красную армию, иметь возможность их поддерживать.
Русская парижская пресса категорически возражала относительно признания этих стран, видя в этом раздел территории России. Премьер министр Бриан  в своей декларации отказался вмешиваться во внутренние дела России. С этим согласились Англия и Италия. В свою очередь, признание de jure отколовшихся от России наций  считается как раз вмешательством во внутренние дела России. По их мнению  Антанта, признав независимость окраинных государств, может иметь конфликты с будущей Россией, когда она будет без большевиков. Признавая окраинные государства, которые уже заключили договора с Советской Россией, Антанта фактически признаёт и Советское государство, с чем никоим образом не согласны русские демократы.   
Англичане, проводя переговоры с Советской Россией, тем самым также сделали шаг в направлении признания Советской власти. Ллойд Джорджу удалось привлечь на свою сторону и французского премьера»,15 Таковыми были комментарии отдела разведки Генштаба Литовской армии по поводу признания латвийского и эстонского государств.
Во французском парламенте лидер  социал-демократов Э. Эррио считал, что  несмотря на то, что до сих пор Советской России не признана другими государствами, всё же надо восстанавливать связи с Россией, ехать в Москву для того, чтобы ознакомиться с положением дел на месте. Выступая перед депутатами, Э. Эррио подчеркнул, что русский царь не предал союз с Францией во время войны и осудил убийство его и семьи. Высказал он и возмущение делами предателей из Брест-Литовска. Крайне озабочен был этот депутат и противоречивым поведением английских политиков, которые несмотря ни на что заинтересованы в русских. «Эррио высказался, что, наверное, настоящая власть в России и является такой, которая наиболее приемлема из возможных. Это вызвало недовольство в парламенте  как правых  так и левых.  Эррио также не согласился с мнением Фоша, что лучшим оружием против большевиков было бы расширение католицизма. Эррио посчитал, что лучшим оружием - было бы полная свобода».16

В то же время признание литовского государства было отложено до тех пор, пока не будет разрешён спор с Польшей и не будет установлена совместная граница.1 (С.39) Французский официоз газета “Temps” в приказном порядке предлагала Литовской Демократической Республике и Польше возродить “великую традицию прошлого” и создать конфедерацию. Правительство Англии поддержало идею федеративных связей между этими двумя странами.17  Правящие круги Польши в свою очередь также предлагали Каунасу создать федерацию.18 Направленная 20  января 1921г. в  литовский МИД нота министра иностранных дел Польши  Е. Сапеги  относительно урегулирования вопроса о передвижения граждан между «Польшей и Литвой», могла служить также очередным свидетельством признания польским правительством   литовского.19
Однако в литовском МИДе не спешили с выводами. Вот что писал в эти январские дни литовский дипломат Ю. Шаулис: «Насколько проводимая нами пассивная политика в отношении Прибалтийских государств вредна для нас  показала начавшаяся недавно авантюра Желиговского. Вместе с тем  практика прошлой осени показала нам также, что акция поляков имеет весьма слабую опору среди Прибалтийских государств, которая ускользает у них из под ног, как только начинаются переговоры, умело проводимые литовской стороной». Литовский дипломат считал, что для достижений поставленных Каунасом целей, переговорный процесс в деле признания литовского государства проходит через создание Прибалтийской коалиции. «Действия должны быть не случайными, а постоянными и системными и проводиться планово».20 В литовском МИДе признание прибалтийских соседей de jure, бесспорно, восприняли как своего рода пощёчину.
Во время февральского совещания министров иностранных дел в Ревеле поляки договорились с эстонцами, латышами и финнами созвать в июне 1921г. совместную конференцию для создания Союза Прибалтийских государств, одной из целей которого была бы объединённая оборона от России и Германии. На конференции в Варшаве намечалось окончательно реализовать союз Прибалтийских государств, под гегемонией Варшавы.21
Спустя несколько дней, 3 марта 1921г. руководитель Военной контрольной  комиссии Лиги наций полковник П. Шардиньи в разговоре с руководителем  Генерального штаба Литовской армии полковником К. Клешчинскисом  потребовал  чтобы Каунас вместе с Варшавой участвовал в новых военных акциях против Советской России.1 (С.39) Судя по словам этого французского офицера, если бы военные действия происходили на север от Пинска, литовская сторона должна  была бы предоставить половину своей армии. В том случае, если бы Красная Армия отбила бы части Польской армии,  вторгшиеся на территорию Советской России  и  вступила бы на территорию Польши, Литовская армия должна была бы кооперироваться с Польской армией.22

Позиция РСФСР ещё больше удручила Каунас. 30 января 1921г. литовскому представителю в Москве Ю. Балтрушайтису была вручена нота народного комиссара по иностранным Делам РСФСР Г. Чичерина: «Российское правительство не может смотреть без тревоги на продолжающееся неустройство в г. Вильне и его районе, переданном по договору от 12 июля между Россией и Литвой во власть последней. В  тот момент, когда генерал Польской армии Желиговский при помощи некоторых польских войск занял г. Вильну, и в этот город и его район начали стекаться офицеры и солдаты враждебных Российской Республике белогвардейских отрядов, Российское правительство обратилось с протестом к польскому правительству, возлагая на него ответственность за последствия действий польского генерала Желиговского и его отрядов. Российское правительство, однако, не может не обратить также внимание Литовского правительства на лежащие на последнем международные обязанности, касающиеся города Вильны и его района. На основании заключённого между Россией и Литвой договора от 12 июля Российское правительство имеет право требовать от Литовского правительства, чтобы оно приняло все зависящие от него меры для того, чтобы положить конец в этой местности положению дел, представляющему угрозу для безопасности  Советских Республик. Я считаю необходимым подчеркнуть, что заключённый в Риге 12 октября прелиминарный договор между Россией и Польшей отнюдь не отменяет Российско-Литовского договора от 12 июля и не прекращает его силы.
Статья 1-я прелиминарного договора между Россией и Украиной с одной стороны и Польшей с другой, постановляет, что вопрос о принадлежности к Польше или Литве спорных между ними территорий подлежит разрешению исключительно между Польшей и Литвой. Это постановление является выводом из факта прекращения суверенной власти Российской Республики по отношению к городу Вильне и его району, но оно нисколько не означает, что Российское правительство вынуждено  будет  равнодушно смотреть на существующее в Вильне положение дел, если последнее угрожает его безопасности до тех пор, пока вопрос о принадлежности означенных территорий не разрешён путём договора между Литвой и Польшей в пользу последней, суверенная власть в г. Вильне и его районе принадлежит Литве, которой она была передана в силу Русско-Литовского договора. В виду этого Российское правительство вправе требовать от Литовского правительства, чтобы оно приняло всевозможные меры для устранения такого положения дел в Вильне, при котором этот город является местом господства и сосредоточения военного авантюризма и белогвардейских элементов, получающих там возможность подготовлять агрессивные действия против Советских Республик. До сведения Российского правительства кроме того дошло, что группа держав, именуемая Лигой наций, снова выдвигает план отправки в Вильну международного отряда. Российское правительство обращает внимание Литовского правительства на то, что появление в Вильне подобных отрядов не может считаться согласующимся с постановлениями Русско-Литовского договора. При отсутствии каких-либо договорных отношений между так называемой Лигой наций и Российской Республикой и в виду не прекратившихся ещё враждебных действий некоторых входящих в так называемую Лигу наций держав по отношению к Советской власти, подобные отряды должны рассматриваться как группировки враждебные по отношению к Российскому правительству. Мы выражаем в виду этого твёрдую надежду, что Литовское правительство не допустит появления в Вильне подобных отрядов, которых присутствие там Российское правительство принуждено рассматривать как недружественный по отношению к России акт, угрожающий безопасности Советских Республик. Российское правительство уверено, что Литовское правительство примет все зависящие от него меры, чтобы устранить несогласное с договором положение дел в городе Вильне и его районе и не допустить появления там вышеупомянутых международных отрядов».23
Москва, возлагая на Каунас ответственность за происходящее в Вильне, не давала никаких намёков на поддержку в территориальном литовско-польском споре. Более того, выдвинула требование чтобы литовское правительство предприняло контрмеры.24 (С.497) Такая позиция Советского правительства, учитывая и ноту правительства РСФСР литовскому правительству от 11 декабря 1920г., позволила литовской делегации в Варшаве, на переговорах об установлении территории плебисцита в Виленском крае, отказаться от его проведения, поскольку это означало бы разрыв литовско-советского Московского мирного договора от 12 июля 1920г.25
По мнению литовского историка Р. Жепкайте, Советская нота от 30 января 1921г. являлась также ответом на заявление представителя Польши Ш. Ашкенази в Брюсселе о том, что октябрьский договор (1920г.) о перемирии между Польшей и Советской Россией прекращает действие июльского (1920г.) советско-литовского Мирного договора.26 (С.154)
Но это не означало, что Московский Мирный договор продолжал своё действие относительно границ литовского государства с РСФСР. К этому времени этих границ уже de facto не существовало. К тому же, ещё до октябрьского советско-польского перемирия в Риге, литовско-советская граница была скорректирована, практически перечёркнута правительственной литовской делегацией в Сувалках в результате заключения здесь 7 октября 1920г. договора с поляками.

Судя по сообщению отдела разведки Генштаба Литовской армии от 4 февраля 1921г.  в Вильне радовались поражению литовских дипломатов, которых Москва по сути дела лишила своей поддержки в дебатах о восточной границе литовского государства. Поляки считали, что каунасские политики, оставшиеся по сути дела в одиночестве, теперь согласятся на федерацию с Польшей или, для начала, со Срединной Литвой.27
Реакцией Каунаса, кроме прочего, было ужесточение борьбы с коммунистическим движением в стране. Как писала в начале февраля 1921г. газета Компартии Литвы “Czerwony Sztandar”: «Новый, по мнению литовского  правительства, лучший аргумент против коммунистов: коммунисты - это польские агенты. Все воззвания, все коммунистические газеты служат “польским интересам”, они должны “помогать панам и польским землевладельцам захватить Литву, под своё господство, и поработить литовский люд в вечную неволю».28
10 февраля 1921г. Генштаб Литовской армии вновь предупредил литовское правительство о растущей опасности большевизма в стране. Кроме ранее указанных методов работы местных большевиков в документе подчёркивалась роль Советского представительства в Каунасе. Однако, «несмотря на большие усилия Советской миссии в Каунасе расширить профессиональное движение, это им не удалось сделать. Поскольку: 1) небольшое количество фабричных рабочих в Литовской республике; 2) большое национальное различие в среде рабочих; 3) железнодорожники и рабочие Центральных военным мастерских, по новым правилам, не могут участвовать в профсоюзной организации, а в противном случае увольняются». В связи с чем «профсоюзная деятельность не является в настоящее время угрозой нашей стране». И всё же – «благодаря работе членов миссии РСФСР, в последнее время замечено распространение газет “Беднота”, “Известия” и “Правда”. Большевики-коммунисты ведут свою пропагандистскую работу в двух направлениях: с одной стороны - среди городских и сельских рабочих, с другой - в нашей армии». В документе обращалось внимание также на то, что «большевистская миссия направила свою подрывную деятельность в среду “Шаулисов”. Среди “Шаулисов” есть много коммунистов». Далее перечислялись еврейские организации, через которые большевики вели свою подрывную работу. «Кроме этого члены российской миссии привлекают для организации и расширения широкой агитации членов еврейской организации “бундовцев-коммунистов”. В настоящее время организация с центром в Каунасе заложила в провинции нескольких районов Литвы свои ячейки. Сейчас, с присоединением к ней организации “Поалей Сион” они окрепли. Бундовцы-коммунисты работают в контакте с центральной каунасской группой и со своим покровителем, посланником РСФСР  в  Каунасе Аксельродом». При этом указывалось и на пропагандистскую работу, направленную против поляков. Здесь   назывался  З. Ангаретис, с которым  «кокетничают наши партийные деятели в связи с общими действиями против поляков». Далее идёт попросту запугивание. «Согласно германской разведке, Советская власть в России готова всяческими способами секретно подготавливать во всех окраинных государствах внутренние восстания в духе большевиков». По мнению военных аналитиков из Каунаса, это возможно в связи со следующими причинами:
• «Слабая дисциплина в армейских частях, особенно в провинции. Плохое образование среди молодых офицеров».
• «Слишком слаба государственная пропаганда в военных частях».
• «Плохая санитарная обстановка в казармах, плохое питание солдат в большинстве частей (черная вика и селёдка)».
• «Весьма нужны интеллигентные работники в разведывательные отделы. Отдел разведки не имеет серьёзной поддержки властных сфер».
• «Милиция и комендатура ведёт плохой учёт и регистрацию паспортов прибывших в гостиницы и частные дома. В республике много поддельных паспортов. В Каунасе проживает много граждан Польши с польскими документами и только потому, что в милицию или комендатуру приходят два подкупленных еврея, которые свидетельствуют относительно приехавшего и берут его под свою ответственность».
• «Плохой контроль собраний и клубов. Милиция не поддерживает связи с комендатурой и отделом разведки».
• «Каунасская окружная тюрьма в настоящее время переполнена арестованными. В ней содержится около 900 человек. Такая перегруженность весьма нарушает тюремный порядок. С теми политическими заключёнными, которые убыли, старшее тюремное начальство старается поддерживать хорошие отношения. Каунасская тюрьма весьма важна, поскольку там содержался самый большой контингент политических заключённых страны. В тюрьме долго содержатся приговорённые к смерти. Даже тогда, когда решение суда давно уже подтверждено. Есть много политзаключённых, желающих выехать в Советскую Россию. Надо исполнить их желание и вообще как можно более уменьшить количество заключённых».
• «Решения судов относительно государственных преступлений слишком мягкие и не репрессивные. Такое состояние дел объясняется молодостью и неопытностью судебных работников или, с судебной точки зрения, отвлечённым идеализмом».
• «В связи со слабой репрессивностью политических дел более половины поляков и коммунистов свободно живёт в Литве и ведёт свою адскую антигосударственную деятельность».29

Во второй половине февраля наметились новые пути разрешения литовско-польских территориальных противоречий. 16 февраля 1921г. из литовского представительства в Лондоне в каунасский МИД пришло сообщение о том, что Совещание премьер-министров влиятельных европейских стран начнётся через неделю. На нём будут подняты вопросы относительно признания независимого литовского государства, а также относительно дальнейшей принадлежности Мемельского края. С ним немедленно был ознакомлен литовский премьер-министр Э. Гальванаускас.30
Однако надежды оказались напрасными. Уже 22 февраля 1921г. от Т. Нарушявичюса из Лондона в каунасский МИД пришло сообщение о том, что Совещание премьер-министров отказалось рассматривать до конца следующей недели вопрос о литовской проблематике. Кроме этого английское правительство отказало Каунасу в получении оружия из Англии. Правда  одновременно отказало оно в этом, как сообщается в письме, и полякам.31 И это несмотря на то, что литовское правительство, как известно, уже перевело в Лондон большие деньги за него, полученные 16 октября 1920г. из России. Это был следующий удар. Литовские политики искали выход из создавшегося положения. Их взоры невольно следили за происходящим в Германии.
Тем временем в Восточной Пруссии готовились к выборам в первый постоянный Ландрат (Совет земли). Разведчики из Генштаба Литовской армии сообщали: «Учредительный Ландрат Пруссии, избранный после революции 1918г. закончил свою работу и был распущен. Все политические партии готовятся к выборам, которые будут проходить 20 февраля. Пруссия всё ещё играет в Германии важную роль. Разница лишь в том, что раньше важную роль в Германии играли прусские юнкера, теперь коалиция партий правых национал-демократов и социал-демократов. Пруссия мощнее других провинций Германии и по другим аспектам. Поэтому выборы в Прусский Ландрат важны для всей Германии. Можно догадываться, что выборы пройдут нормально и будет создано коалиционное правительство названных партий. Этим очень обеспокоены коммунисты и предлагают всех рабочих объединиться. Такая странная тенденция в Пруссии объясняется наверное тем, что Москва начинает проводить новую политику, мирного экономического сотрудничества и, видимо, это делает немецких коммунистов такими уступчивыми. Большинство социал-демократических газет такие призывы коммунистов называет негодным манёвром и отказывается сотрудничать с ними. Результаты выборов покажут силы партий».32
Судя по аналитической справке Генштаба Литовской армии, правительство Германии не стремилось первым начинать отношения с Советской Россией и тем более первым заключать какие-либо договоры с Советским правительством. «С другой стороны, оно обещает поддержать частную инициативу,   профессиональные организации и кооперативы  которые уже установили торговые отношения с русскими или желают это сделать. Планированная помощь на восстановление России, по мнению правительства Германии, является заданием не только его, но и всей Европы. Оно согласно заключать долгосрочные договоры с Россией  только при участии в таких делах всей Европы. Такой взгляд широко изложен в обширной речи министра иностранных дел Германии, с ним согласны и другие группы в правительстве. Министр предупредил представителей германской промышленности и торговли о сдержанности при заключении договоров с Россией. Это было сделано из-за боязни возможных последствий со стороны Западной Европы. По мнению министра, ни одно государство из желающих заключать договоры, не может это сделать без участия Германии. “Без немецкой работы, - заявил министр, другие государства ничего не смогут сделать в России”. Министр заявил государствам Антанты, что Восточный вопрос не может быть решён без Германии и что каждое решение Русского вопроса без Германии будет лишь временным и неоптимальным. Последнее заседание Рейхстага определило направление политики Германии в отношении России». Освещая далее позицию министра иностранных дел Германии   аналитики из Каунаса сообщают: «Министерство иностранных дел Германии считает, что после Брюссельской конференции немцам будет дано право вместе с Западной Европой иметь отношения с Советской Россией, иначе министр в своей речи не придал бы такого большого значения эти вопросам». Далее документ сообщает: «Во французском официозе “Le`Temps” в статье “Европа и русские” говориться об общих переговорах Европы с Советской Россией, при участии и Германии. Возможно, что англичане, соглашаясь с изложенным мнением, прервали переговоры с Советской Россией. Проект экономического возрождения России, в котором участвовали бы все государства Европы, в теории очень интересен. Но будет ли он проектом, который возможен на самом деле в исполнении? Ответ весьма сомнительный, не говоря уже, что для его претворения в жизнь потребуется очень много времени. В своём последнем выступлении министр Сименс указал, как он понимает общую деятельность Европы, в деле восстановления России: это должно происходить не эксплуатируя русский народ, но работая на благо общего восстановления страны. Он подчеркнул: “Поэтому я и не придаю большого значения различным концепциям, но стараюсь использовать продуктивные силы во благо обеих сторон, обеих стран».33
Относительно обстоятельств неудавшихся советско-английских переговоров читаем следующие пояснения аналитиков из Генштаба Литовской армии: «По сообщению “United Press”, английское правительство в отношении России будет придерживаться гибкой позиции, пока не станет ясно какая из группировок московского правительства возьмёт верх, или воинствующая группа [Троцкого - ИВВ], или правая - компромиссная [Ленина - ИВВ]». В подготовленные два проекта  советско-аглийского торгового договора были введены изменения в пользу большевиков - «в первом тексте говорилось, что проект договора не означает признания Советской Власти и этого вообще не предвидит. В первом договоре большевики делались ответственными в своей пропаганде относительно Англии. В новом тексте говорится только об “официальной” пропаганде, таким образом, дозволяется частная пропаганда большевиков» - и далее, был - «вставлен параграф о ликвидации блокады и очищении от минных заграждений Балтийского моря. Относительно оплаты старых долгов ясно говорится, что это обстоятельство касается только частных лиц, но не правительства России. Несмотря на все уступки со стороны Англии, в английском обществе считают, что большевики договора не подпишут. Английские коммерсанты думают, что если даже договор будет подписан, он принесёт мало положительных результатов. Причина в том, что трёх способов оплаты за ввозимые товары, первый - золотом, которого у большевиков немного, и оно прогрессивно тратится; второй - обмен товарами, в настоящее время мало надежды на внедрение этого способа; третий - концессии, малопривлекательный для английских капиталистов, поскольку политическое положении России не позволяет гарантировать неприкосновенность вывозимого капитала.
Из объявленного текста англо-российского договора видно, что переговоры с Красиным в Лондоне имели гораздо более лучшие результаты, нежели на это можно было надеяться. Тот факт, что в переговорах в неясной форме затрагивался вопрос и о бывших долгах правительства России, заставляет французские финансовые сферы обратить на это внимание. В связи с этим обстоятельством раннее потерявшие свою стоимость ценные российские бумаги, на бирже выросли в цене».33 В то же время Соединенные Штаты Америки отрицательно относились к идее общеевропейской работы с Советской Россией. «Отказавшись стать членами Лиги наций, не желая сдерживать себя различными ограничениями при сотрудничестве с другими странами Европы в деле сотрудничества при восстановлении России, они хотели действовать самостоятельно».32 В начале марта 1921г. в США к обязанностям президента приступил Гардинг, заменивший на этом посту президента Вильсона, что, по мнению Разведотдела Генштаба Литовской армии, приведёт к смене внешнеполитического курса страны. В восстановлении России, несомненно, самую большую роль должна сыграть Америка. Европа после мировой войны с точки зрения финансов и технической оснащённости ещё не восстановилась, и сама зависит от США.34

Большое значение в деле дальнейших связей развитых капиталистических государств Запада с прибалтийскими странами  имели всё ещё продолжавшиеся в Риге советско-польские переговоры о заключении мира. От хода этих переговоров зависело и отношение стран Антанты к Советской России. Обстановку в связи с этими переговорами лучше всего характеризовал фраза из публичного заявления премьер-министра Франции А. Бриана: “Мы не имеем права вмешиваться в дела России, но вместе с тем не можем допустить, чтобы Красная армия нападала на наших союзников”.33 Вот почему во Франции и Англии весьма внимательно следили  за происходящим в Риге. И всё же, на мой взгляд, здесь прежде всего были  заинтересованы чтобы Польша получила обещанные в начале переговоров советским представителем А. Иоффе 600 миллионов рублей золотом. Большая часть этих денег моментально было бы востребована Парижем и Лондоном – для погашения долгов Польши за приобретённое раннее оружие (кстати, уже списанного - за ненадобностью).

А Литовско-польский территориальный конфликт по-прежнему оставался в повестке дня Лиги наций. Каунас в это время был крайне обеспокоен противоречивым поведением белорусских националистических лидеров. Судя по сообщению П. Климаса из Парижа в литовский МИД, находившиеся здесь белорусские представители изменили литовским интересам: «получение Совета Ладнова Вента денег от поляков – факт. Доказательства привезу» - спешит сообщить литовский дипломат. На следующий день, 26 февраля 1921г. Ю. Пурицкис на шифрограмме своего заместителя пишет резолюцию – «Говорил с Ластовским, он считает, что это неправда, поскольку Ладнов большой враг поляков».35

28 февраля 1921г. председателю Совета Лиги наций было вручено письмо литовского премьер-министра Э. Гальванаускаса. В нём литовское правительство указывало на меры, которые необходимо принять для урегулирования литовско-польского конфликта, через проведение плебисцита на оккупированных войсками Л. Желиговского территориях, но после того, как литовское государство будет признано западными европейскими странами de jure. В нём в частности говорилось: «Слишком быстрое проведение плебисцита приведёт к кое-каким трудностям, которые могут помешать началу миротворческой деятельности Лиги наций. (Исполнение его должно было бы немедленно передано под наблюдение международных вооружённых сил). Это мероприятие в связи с запутанным положением на Востоке уже несколько раз объяснялось в форме, которая мешала успокоить Восточную Европу.
В связи с создавшимся положением  мы считаем своим долгом указать Совету Лиги наций практический способ временного разрешения проблем, согласно которому, по нашему мнению, никто не возражал бы против того, чтобы вспомнить резолюцию от 28 октября, и которая, по нашему мнению, может разрешить создавшиеся сегодня трудности, а также укрепить престиж Лиги наций и Великих государств.
Таковым разрешением является:
1) Продлить демаркационную линию установленную между обеими армиями польско-литовским договором в Сувалках 7 октября 1920г., соответственно обязательствам, которые обе стороны приняли по отношению друг к другу, а также в отношении Лиги наций, в направлении на восток до литовско-российской границы установленной 12 июля 1920г. (например до Молодечно).
2) Эвакуировать взбунтовавшиеся войска Желиговского. Это временное решение, произойдя сразу же после признания объединёнными государствами государственной независимости Литвы de jure, сделало бы самую удобную обстановку для проведения плебисцита и дальнейшего успеха литовско-польских переговоров.
Указанные мероприятия позволили бы уменьшить вооружённые силы Литвы, которые в настоящее время необходимы для охраны против взбунтовавшихся польских войск и дало бы возможность для неё немедленно начать экономическое строительство на тех территориях, которые теперь оккупируют и находящихся в рабстве».36
Такую позицию выбрало литовское правительство в условиях, когда Москва объявила о своём невмешательстве в решение литовско-польского территориального спора. Как видно, во главу угла ставится признание литовского государства de jure, и только затем – плебисцит. В тексте документа уже нет ссылок на государственную границу, установленную Московским мирным договором.

Литовский МИД получил 1 марта 1921г. сообщение из Лондона от Т. Нарушявичюса о том, что на проходящем здесь Совещании премьер-министров, которое рассматривает вопросы послевоенного территориального передела Европы, готовы выслушать вместе с делегацией от литовской республики и представителей из Мемельского края. «Представители США ставят всегда литовский вопрос только в связи с разрешением Вильнюсского вопроса». Представитель попросил обязательно прибыть на конференцию литовского премьер-министра Э. Гальванаускаса.37
В своём следующем сообщении из Лондона от 3 марта 1921г. литовский дипломат упрекает Каунас за публикации официального литовского телеграфного агентства о “близких связях Литвы с Германией”. Т. Нарушявичюс указал, что это очень мешает дипломатической работе среди английских политиков.38

3 марта 1921г. Лига наций приняла Резолюцию, в которой было рекомендовано польскому и литовскому правительствам начать переговоры для разрешения взаимных территориальных и политических разногласий путём создания федеративного польско-литовского государства.39 (С.165) Литовское правительство под нажимом Западных государств согласилось на переговоры с Польшей в Брюсселе. В совершенно секретной инструкции литовской делегации указывалось, что “необходимо искать всевозможные пути для примирения с Польшей”.40
В отличие от литовцев, Резолюцию Лиги наций польская сторона встретила без энтузиазма. П. Климас вынужден был даже из Парижа предупредить литовский МИД держаться сдержано в связи с отменой проведения плебисцита в Виленском крае, чтобы не раздражать поляков.41 Местные, виленские поляки считали, что им не выгодно под нажимом Запад постоянно идти на всё большие уступки в пользу «Ковенской Литвы».42
Весной 1921г. опять встал вопрос о польско-литовской государственной федерации. Под влиянием Франции возросла активность антисоветского движение, в русле которого соединение Литовской и Польской республик, - возрождение мощной Речи Посполитой, преграждающей влияние Советской России на Западную Европу и прежде всего на Германию. Антанта, как стало известно, через полковника П. Шардиньи даже предложила Каунасу план конкретных совместных противодействий Красной армии, вместе с Варшавой. В этой связи Франции был выгоден план П. Гиманса. В нём заключалась основная цель: разрешение литовско-польского территориального конфликта и примирение враждующих сторон. Для мирного решения вопросов связанных с этим и созывалась конференция в Брюсселе. Литовское правительство согласилось на переговоры с Польшей в Брюсселе и начала искать пути для примирения с Польшей.

Разворот литовских политиков в сторону Запада, смена внутриполитической расстановки сил в руководстве ВКП(б), вызвал соответствующую внешнеполитическую реакцию Москвы. К этому времени большевистские радикалы - троцкисты, практически были оттеснены умеренными прагматиками - ленинцами. Кампания репрессий, аресты литовских коммунистов означали подрыв влияния троцкистов на внутреннюю обстановку в ЛДР. В первых числах марта 1921г. стало известно, что на место А. Аксельрода назначен новый представитель Советского правительства в Каунасе - Мостовенко.43
До подписания Мирного договора между Польшей и РСФСР оставалось две недели. В странах Антанты и в Каунасе с пристальным вниманием следили за советско-польскими переговорами, ожидая их результатов из Риги.

МИРНЫЙ ДОГОВОР МЕЖДУ ПОЛЬШЕЙ И РОССИЕЙ
(март 1921 г.)

Накануне подписания в Риге Мирного договора между РСФСР и Речью Посполитой процесс укрепления позиций Польши в Виленском крае приобрёл ещё больший размах. 1 марта 1921г. при Делегатуре правительства Польши в Вильне был организован филиал Польской краевой кредитной кассы, через которую осуществляются все банковские транзакции. Благодаря стараниям делегата правительства Польши и ВПКСЛ была получена сумма 330 миллиона польских марок (эквивалентная приблизительно 280 тысяч долларов США).1 Местным жителям, у которых во время военных действий польскими военными под расписку изымался фураж, инвентарь и имущество, начали выплачивать определённую финансовую компенсацию за материальные убытки. Во всяком случае, делегат польского правительства в Вильне В. Рачкевич попросил об этом Главнокомандующего войсками Срединной Литвы генерал Л. Желиговского. Правда,  жители нейтральной полосы были лишены такой возможности.2
В начале марта 1921г., судя по донесениям отдела разведки Генштаба Литовской армии, всё ещё продолжало свою работу Виленское бюро по проведению плебисцита. Им руководил опытный польский разведчик, специалист по литовским делам, выходец из рода крупных литовских землевладельцев, член POW, организатор неудавшегося восстания военных в Каунасе, будущий министр иностранных дел Польши, а затем и премьер-министр - М. З. Кошчялковский. Под его командованием работала организация “Stra; bezpiecze;stwa kres;w” („Охрана безопасности окраин”), которую руководил бывший шеф военной, а теперь «окраинной» жандармерии, литовец Киртиклис. Люди из этих двух ведомств - “Stra; bezpiecze;stwa kres;w” и контрразведки, - работали инструкторами в соответствующих отделениях  на территории Срединной Литвы.3 Территорию её в это время составляли: Виленский городской, Виленский северный, Виленский южный,  Швенчёнский, Ошмянский, Лидский - уезды. В состав Срединной Литвы планировалось ввести: Гродненский северный, Свирский, Браславский  уезды. В  общем счёте агенты спецслужб Делегатуры правительства Польши при ВПКСЛ  контролировали 6 округов, входящих в состав Срединной Литвы. Такой вывод можно сделать из схемы организации главного управления “Stra; bezpiecze;stwa kres;w”.4
Именно эти люди определяли актуальное состояние Виленского вопроса в сознании местного населения. Естественно, в таких условиях, по мнению Каунаса, о свободе волеизъявления жителей говорить не приходится.
Однако в жизни бывает не все так складно. Граждане Срединной Литвы видели как ведут себя представители новых властей. В одном из документов ВПКСЛ, предназначенном только для служебного пользования, читаем о следующем положении дел в полиции, - «пьют, крадут, берут взятки, иногда помогают бандитам». “Stra; bezpiecze;stwa kres;w” попросила срочно навести порядок в Виленском уезде. Аналогичные сообщения и просьбы от подразделений этой организации поступали руководству Срединной Литвы и из других уездов.5
6 марта 1921г. состоялся съезд Исполнительных отделов Народных Советов Виленской земли, на котором  была рассмотрена и деятельность организации “Stra; kresowa” («Охраны окраин»). На съезде присутствовали 30 делегатов Исполнительных отделов Народных Советов Виленской земли от Виленского, Трокского, Ошмянского и Швенчёнского уездов.  На  нём было отмечено, что деятельность организации “Stra; kresowa” в сфере политики принесла полякам и благоприятные результаты. Констатировалось, что в Виленском крае  «есть  поляки  и  он должен быть присоединён к Речи Посполитой”. Отношения с представителями других национальностей, проживающих в Срединной Литве, должны были строиться по принципу: ”свободные со свободными и равные среди равных”. Отмечалось, что для того, чтобы плохие взаимоотношения литовцев к полякам были преодолены необходимы усилия немцев и русских: «Польская и литовская нации должны найти дорогу к согласию и опять вернутся к старым традициям, времён Ягайлы и Унии», - а также, - «должна возродиться единственная власть Речи Посполитой на Виленских землях». На съезде был высказан протест против позиции Лиги наций относительно проведения выборов в Сейм, против присылки международных вооружённых сил, поскольку «местные жители в армии Желиговского видят поддержку и защиту от врагов». Съезд обратился к польским властям с просьбой о проведении плебисцита в Ковенском, Вилкомирском (Укмергском - ИВВ), Езеренском уездах, а также в занятых войсками Срединной Литвы частях Трокского, Виленского и Швенчёнского уездов. Был выражен протест, что в руках русских Советов остались территории на которых проживают поляки. Также была выражена просьба, чтобы в Виленском уезде были введены права и управление, которые практикуются в Польше. Со своей стороны, как представители больших групп населения, делегаты пообещали помочь в проведении и претворении в жизнь всех реформ.
На съезде была избрана делегация из 7-и человек, которая обратилась с несколькими телеграммами относительно Виленьских и Брестских земель к начальнику государства Ю. Пилсудскому и председателю Сейма. Кроме этого делегаты посетили генерала С. Мокшецкого. После тёплого приема  выступили с нападками на организацию “Odrodzenie” («Возрождение»)  деятельность которой, по их мнению, антигосударственна и деморализует население, в то время как происходит борьба за свободу и судьбу Виленского края.
В Генштабе Литовской армии считали, что широкая пропаганда организации “Stra; kresowa”, в основе которой польский шовинизм, хотя и позволила временно укрепить положение властей, всё же не дала этой организации право заявлять,  что всё население Вильны поддерживает местные власти. Газета “Rzeczpospolita Wile;ska” писала в эти дни, что относительно созыва Сейма проявилось два мнения: народ, опираясь на свой опыт, выступает против созыва Сейма, в то время как маленькая группа “Stra; kresowa” поддерживала его созыв.6

В начале марта 1921г. всё ещё актуальным, по мнению аналитиков из отдела разведки Генштаба Литовской армии,  оставался вопрос о плебисците на литовских территориях. В сообщении этого отдела своему правительству отмечалось, что «готовя ответ Лиге наций было бы хорошо, чтобы уполномоченный при Контрольной комиссии располагался в Каунасе». Здесь же указывалось: «шансы относительно нужного нам результата плебисцита не ухудшились. Особенно хорошие шансы в Швенчёнском и Ошмянском уездах. Там очень хорошо распространяется “Nasza Gazeta”  [литовская газета, издававшаяся для местных жителей на польском языке - ИВВ]. Не хватает брошюр  на польском и белорусском  языках о создании литовского государства, о разрешении аграрного вопроса. Было бы неплохо выпустить книжку о деятельности POW, опираясь на документы дела [судебного разбирательства, недавно закончившегося в Каунасе - ИВВ]. Указание на их хозяев из Вильны было бы весьма полезным. Это оказало бы положительное впечатление на крестьян и рабочих и дезориентировало бы польские партии». В документе отмечалось, что весьма активны польские националисты - “эндеки” и “краёвцы”. Национал-социалисты из PPS «говорят о федерации, но признают, что аннексия вовсе недопустима». Член Польского комитета в Вильне В. Венславский - лидер организации «Odrodzenie», в которой объединилась местная интеллигенция, «непотребно говорил в Вильнюсе, о возможности введения кантонов, для чего  сначала  необходимо расшатать местную обстановку».
Другими словами, необходимо повлиять на смену умонастроений в правящих кругах  в связи с грядущими в Варшаве перестановками в правящей верхушке и во влиятельных политических сферах. Ведь не даром в Брюсселе в это время П. Гиманс готовит свой новый план урегулирования литовско-польского конфликта.
«Народники  говорят  о возможности совместных действий». Однако военные в Каунасе предупреждают о том, что ни в коем случае нельзя соглашаться на совместную с поляками помощь жителям Виленского края, уравнивая тем самым их тамошний статус с литовским. Нельзя таким образом поддерживать власть, которая «явиться символом власти польской администрации». И тут же следует предупреждение: «Польские военные все ещё готовятся напасть на Каунас».7

Литовский министр иностранных дел Ю. Пурицкис 6 марта 1921г. сообщил в Лондон А. Тишкявичюсу о том, что новое решение Лиги наций фактически оставляет за генералом Л. Желиговским занятые им территории, вместе с Вильной. Срединной Литве помогают провизией. Одновременно  на литовские власти оказывается давление со стороны Лиги наций  с целью принудить их вести переговоры для заключения конвенций с поляками. В связи с чем литовский министр попросил выяснить и сообщить, что обо всём этом думают в Лондоне.8
Данное письмо в Лондон явилось ответом на отправленное днём ранее - 5   марта 1921г. -  из английской столицы сообщение на имя Ю. Пурицкиса, в котором  тамошний литовский представитель Т. Нарушявичюс уведомил - «литовский вопрос  будет обсуждаться около 10-го марта» и попросил министра «серьёзно обдумать условия оставления в Вильне войск Желиговского согласно резолюции Лиги наций   пока вопрос о признании литовского государства de jure ещё не решён».9  Английский министр иностранных дел маркиз Д. Н. Керзон 10 марта 1921г. заявил о своей нейтральной позиции в польско-литовском конфликте. По мнению другого англичанина, полковника генерального штаба Англии, руководителя военной миссией Англии в Каунасе и Риге - А. Бурта, «Вильна должна принадлежать литовцам, Гродно останется Польше».10 Англичане тонко дифференцировали свои высказывания литовским политикам, которые, в свою очередь, весьма чувствительно относились к любому нюансу.
Представленное наглядно иллюстрирует политические настроения в Лиге наций относительно признания политических интересов Каунаса. Они полностью были увязаны, во-первых, с внешнеполитическим курсом Франции; во-вторых – с интересами Польши, что, в принципе, было тогда почти одно и то же.
Впрочем, и на поляков, как могли, англичане оказывали давление. По сообщению представителя Польши в Лондоне Я. Чехановского от 12 марта 1921г. в МИД Польши, представитель министерства иностранных дел Англии в комиссии стран Антанты по подготовке плебисцита А. Бурт утверждает, что жители Виленского края жалуются на насилие, угнетение, грабежи, проявляемые со стороны военных. «Всё это восстанавливает их против Польши. Они, несомненно, выскажутся за литовскую сторону, лишь бы выйти из-под оккупации войск Л. Желиговского».11

Делегат правительства Польши 5 марта 1921г. обратился к  командованию войсками Срединной Литвы с просьбой своевременно уведомлять его о всех военных делах на территории Срединной Литвы.12 Через  несколько дней он вновь повторяет указание штабу генерала Л. Желиговского на необходимость соответствующего обращения с ним со стороны некоторых офицеров войск Срединной Литвы, как с делегатом Польши.13 Сам же Главнокомандующий войсками Срединной Литвы находится в это время в Варшаве, на лечении.
8 марта 1921г. в Каунасе узнали - «Министерство обороны и Генеральный штаб Польской армии сообщают, что в связи с объявлением по частям состояния мира  ликвидируется ставка Верховного Командования Польской армии. Её функции передаются министерству обороны и Генштабу. Заместителем министра обороны вместо  Соснковского назначен генерал Михальский, адъютантом - генерал Венява-Длугошевский. Генерал Михальский в 1917г. командовал корпусом на Румынском фронте, затем он организовал части польских легионов на территории Австро-Венгрии. По своему происхождению он швед. Он известен как ярый полонофил. Начальником Генштаба Польской армии назначен генерал В. Сикорский. Бывший начальник Генштаба генерал Розвадовский, как неблагонадёжный, устранён с занимаемого поста и назначен инспектором армии». Согласно приказу о демобилизации № 13684, из всех родов войск как на фронте, так и на этапах, должны быть освобождены лица старше 26 и моложе 19 лет. Намечена следующая демобилизация лиц  старше 22 лет. Согласно решению Сейма  к концу марта 1921г. Польская армия должна была насчитывать 120 тысяч военнослужащих и 50 тысяч лошадей. Эти преобразования явно свидетельствовали о том  что Польша выходила из состояния войны. Сокращение на 20; персонала министерства обороны также свидетельствовало об этом. Одновременно, всё это уменьшало и влияние Ю. Пилсудского на обстановку в стране. 
Далее в данном документе Генштаба Литовской армии об изменениях и настроениях в Польской армии сообщается следующее: «События, произошедшие в июле 1920г., показали внутренний разброд в Польской армии в связи с разноликим национальным составом офицерского корпуса. С целью недопущения повторения подобной ситуации стала необходима реорганизация Польской армии. Инициативу такой реорганизации взял на себя Генштаб Французской армии, который учредил общую офицерскую школу и курсы Генерального штаба». Одновременно французские офицеры «понемногу почти во всех частях вводят вооружение французской системы, как-то: винтовки, пулемёты и артиллерию».14
Списанное с вооружения устаревшее и ненужное после войны оружие ловко инвестировалось в Польшу, принося Парижу значительные дивиденды, и не только политические.
В Каунасе считали, что «глава Польши Ю. Пилсудский возвратился из удачной поездки в Париж, где был принят как руководитель союзного государства. В Елисейском дворце Пилсудский и президент Мильеран приветствовали друг друга, в речах говорилось о высоком призвании дружественных наций: французов на Западе, а поляков на Востоке». Аналитики из Каунаса подчёркнули, что «время полного освобождения Польши из-под чужого гнёта совпало со временем её полного экономического кризиса. В этом больше всего виноват теперешний глава государства, проводивший до сих пор романтическую политику». Далее шли пояснения: «Польша имеет 100 миллиардов долга, а не имеет установленных границ и конституции. Уже два года как Польша завоевала себе свободу и объединила все земли заселённые поляками, а всё же её будущее в тумане. Необходимо сомневаться и в её суверенитете, поскольку на самом деле в Варшаве управляет не маршал Пилсудский, но маршал Фош». Относительно самого Начальника государства литовские военные аналитики считают, что «престиж Пилсудского упал как за границей, так и в самой Польше. Прошлогоднее нападение Советской России сильно навредило его популярности за границей. Он [Пилсудский - ИВВ] публично назвал войну с русскими межнациональной войной, а не социальной (войной с большевизмом), хотя всему миру было известно, что война велась с помощью французского капитала и по инициативе закулисных политиков. Известно, что кандидатура Пилсудского на пост главы государства была встречена французами с неодобрением. Ему не могут простить того, что во время Мировой войны он был партизаном Габсбургов. Приобретя доверие французов, одновременно он лишился доверия в своей стране и во всём мире. Англичане и итальянцы публично осуждают польские походы против Советской России. Ллойд Джордж и Орландо отказались принять министра иностранных дел Польши Патека [Станислав Патек - бывший министр иностранных дел Польши, ярый сторонника Ю. Пилсудского - ИВВ] в Сан-Ремо, кроме этого предостерегли его от задуманной афёры на Востоке. Это недовольство заметно и теперь. Сразу бросается в глаза, что приглашение Пилсудскому прибыть в Париж откладывалось. Он прибыл туда лишь после отъезда Ллойд Джорджа и Сфорса.
Америка также осуждает направленную против русских польскую политику,  в которой также виновен Пилсудский за свою ненависть по отношению к русским». Касаясь французско-польских отношений, разведчики пишут: «Французам уже дорого стоила эта дружба с поляками. В бюджете 1920г. французы на помощь Польше назначили 400 миллиона франков.  Такая же сумма намечена и в бюджете на 1921г. Но этого ещё мало: целью поездки Пилсудского в Париж, кроме прочего, было получение значительно большей финансовой помощи Польше. Момент для этого выбран самый подходящий». И далее – «немецкие миллионы - это ещё вопрос будущего, Польше помощь нужна немедленно. Польские газеты жалуются, что французскую помощь составляют старые военные материалы. Польше нужна реальная помощь, но такую помощь недоразвитой польской промышленности французы оказать не могут. Слабой стороной польско-французской дружбы является то,  что она опирается не на реалии, а только на военно-политические  комбинации  и интриги.
Кроме прочего Пилсудский хотел получить значительную военную помощь для Польши, против Советской угрозы и для образования барьера из окраинных государств от Балтийского до Чёрного моря, с Польшей во главе и под французским протекторатом. По сообщению французских газет  Бриан мало обращал внимания на первый вопрос и предупредил Пилсудского не начинать новые военные авантюры. Идея создания барьера против Советской России имеет во Франции много сторонников. Трудно предположить, что осторожный и умный Бриан верил бы в эти химеры. И практически этот план трудно осуществляем. Мировые государства понимают, что в будущем они будут иметь общие дела с Россией.
Мнение польской общественности начинает склоняться в другую сторону. Там начинают понимать, что союз только с одной Францией ничего хорошего не принесёт, и что её будущее хорошее экономическое состояние будет зависеть от транзитного положения между Россией и Центральной Европой. Даже в демократических сферах стремятся уменьшить роль французского жандарма в Восточной политике. Поляки желают создать самостоятельную внешнюю политику, освободиться от французской опеки, не отказываясь, естественно, от реальной помощи со стороны последней».15
На  литовском фронте, судя по сообщению  министерства охраны края литовскому МИД от 9 марта 1921г., поляки имели: «4 дивизии и 3 кавалерийские бригады - 70 тысяч военнослужащих».  Здесь же сообщалось, что на русском фронте – «7-8 дивизий и 3 кавалерийских бригады - 126 тысяч». В районе границы с Верхней Силезией, где через две недели должен был состояться плебисцит – «212 тысяч военнослужащих». Отмечалось что реальная «демобилизация в частях Польской армии не проводится».16

Накануне подписания мирного договора с Польшей  в первой декаде марта 1921г. в Москве состоялся международного съезда коммунистических партий, входящих в 3-й интернационал. В Генштабе Литовской армии вынуждены были признать, что «относительно признания Советской власти, то эта проблема почти не существует для России, поскольку все жители признали большевиков как власть». По поводу международных планов большевиков было отмечено: «в последние недели в Москве прошли заседания с участием пролетариев всех стран, присоединившихся к 3-му Интернационалу. На этих заседаниях представитель Германии указал, что коммунистическая пропаганда имеет довольно широкую почву. Однако немецкие коммунисты не согласны осуществлять коммунистический переворот в Германии с помощью штыков Красной армии.
Представитель Коммунистической партии Польши заявил, что коммунистическая пропаганда имеет успех в Польше, но повторение нападения русских сильнее возбудило бы национальные чувства поляков, чем призывы к коммунистической революции. В связи с этими обстоятельствами план нового нападения на Польшу весной не был принят.
Представители Румынии и Грузии заявили, что в их странах всё готово к перевороту. Под гнётом помещиков бессарабские крестьяне ждут у себя русских освободителей. Заседавшие призвали их к выдержке, поскольку ближайшим объектом нападения является Грузия, единственная не коммунистическая республика Закавказья. Делегат Венгрии сказал, что восстание в Венгрии возможно, но оно привело бы к множеству жертв, и его результаты сомнительны».15 В данном своём сообщении литовскому правительству от 10 марта 1921г., разведчики из Генштаба Литовской армии сообщили и о возможном скором начале в Таллине Румыно-Российских мирных переговоров. На них должны «будут обсуждаться вопросы мира и экономики», а также - разрешены спорные вопросы о принадлежности Бесарабии и Одессы.
11 марта 1921г литовский МИД направил своему представителю в Риге Д. Заунису просьбу обеспечить беспрепятственный проезд в Каунас нового российского представителя Мостовенко и сопровождающих его лиц.17 Человек Л. Троцкого, сторонник «мировой революции пролетариата» и её вдохновитель в Каунасе, представитель Москвы в ЛДР А. Аксельрод вынужден был свернуть свою деятельность. Это стало следствием начавшейся «смены  вех» в руководстве РКП(б): оттеснение радикальных интернационалистов революционеров (в сущности этно-националистов) - сторонников Л. Троцкого, партийной группировкой прагматиков «националистов» (в сущности интернационалистов) - сторонников В. Ленина (фактически - И. Сталина), в силу начинавшегося обострения у Ильича болезни мозга, после покушения на него в августе 1918г. Фани Каплан.
В этот же день, 11 марта 1921г. временному поверенному в делах Польской Республики в Москве, была вручена нота Народного комиссара по иностранным делам Г. Чичерина. В ней Польша строго предупреждалась, что в случае продолжения нападения с её территории на РСФСР и Украину различных банд, вроде Петлюры и Тютюника, Советская Россия приступит к радикальной ликвидации всех белых организаций и их преступной работы на территории Польской Республики. В этот же день полный текст этой ноты был передан в литовское представительство в Москве Ю. Балтрушайтису. Кроме прочего, в ней говорилось: “Продолжительный обмен миссий и обострение отношений между Россией и Польшей, доходящее до угроз разрыва отношений между обеими республиками, имевшее место в конце истекшего года, привели к известному соглашению между правительствами, выраженному в протоколе переговоров, подписанном в Варшаве т.г. Караханом и Домбским. Соглашение это имело своей целью удовлетворить требованиям Российского Правительства, вытекающим из статьи 5-й Рижского договора. Несмотря на то, что спустя всего лишь две недели после подписания указанного протокола  Россия и Украина были поставлены перед фактом нападения множественных вооружённых банд, руководимых Петлюрой и Тютюником с территории Польши на Украину и, несмотря на то, что во главе этих банд стояли лица, которые согласно обязательству, взятому польским правительством должны были покинуть территорию Польши, Российское правительство было уверено, что с польской стороны будут приняты решительные и исчерпывающие меры к выполнению соглашения и ликвидации белогвардейских организаций и к обеспечению границ Российской и Украинской республик. Между тем работа белых организаций не только не ликвидирована, но за последние месяцы получила широкое развитие”. Далее в ноте говорилось о продолжающейся угрозе нового выступления с территории Польши организаций С. Петлюры, С. Булак-Балаховича, Перемышского и других, «при содействии некоторых органов власти и отдельных должностных лиц Польской Республики». В ноте указывалось, что «на Россию нападали не регулярные польские части, а бандитские, снабжённые польским оружием и  деньгами, но не одетые в польскую форму». Затем здесь же следовало предупреждение: «Россия не будет делать различия между регулярными польскими войсками и вооружёнными отрядами, к какой бы национальности последние не принадлежали, поскольку эти отряды будут нападать на Россию с территории Польской Республики вследствие содействия и попустительства польских властей». В результате Советская Россия – «приступит к радикальной ликвидации всех белых организаций и их преступной работы на территории Польской Республики».18 Таковым было это очень серьёзное предупреждение Польше накануне заключения РСФСР в Риге Мирного договора с этим государством.
16 марта 1921г. в отдел разведки Генштаба Литовской армии поступило агентурное сообщение о демобилизации военнослужащих в войсках генерала Л. Желиговского. Сообщалось также об усиленной агитации на Виленских базарах за присоединение Виленского края к Польше.19

18 марта. 1921г. в Риге состоялось заключение Мирного договора между РСФСР и УССР,  с одной стороны и Польшей  с другой, о прекращении советско-польской войны и установлении нормальных дипломатических отношений.20 (С.618-642)
Договор объявлял прекращение войны. Обе стороны обязались взаимно уважать суверенитет друг друга, взаимно отказывались от вмешательства во внутренние дела, от враждебной пропаганды и обязались не допускать образования и пребывания на своих территориях организаций и групп, деятельность которых направлена против другой стороны. Договор фиксировал советско-польскую государственную границу, которая проходила значительно восточнее так называемой линии Керзона, а также пограничной линии советско-литовского мирного договора от 12 июля 1920г. и линии литовско-польского Сувалкского договора от 7 октября 1920г. К Польше отходила Западная Белоруссия и Западная Украина. Таким образом “Восточный коридор”, составленный из земель Западной Белоруссии, разрезавший и отрезавший территории исторической Литвы от территории РСФСР, обрёл твёрдую юридическую основу.21 (C.124) 3-я статья этого договора касалась вопросов польско-литовских отношений. В той статье вновь подчёркивалось, что к западу от польско-советской границы находятся территории, оспариваемые литовским и польским государствами. Поэтому “вопрос о принадлежности этих территорий к одному или другому из названных государств подлежит разрешению исключительно между Польшей и Литвой”.20 (С.623)

Польский историк Е. Охманьский в своей “Истории Литвы”22 (С.264) указывает на противоречивость в политике РСФСР по Виленскому вопросу. По его утверждению Рижский мирный договор между Советской Россией и Польшей отменил основные решения Мирного договора между Советской Россией и ЛДР. «Советское правительство в июле 1920г. признало Вильно Литве, а в договоре с Польшей вопрос о спорных территориях оставило решать заинтересованным государствам, т.е. Польше и Литве, отказавшись от своей прежней позиции».

Думаю, в принципе, это было закономерно, поскольку властная юрисдикция советских властей на оспариваемых территориях исторической Литвы в сентябре-октябре 1920г. была насильственно, в результате военных действий, прекращена польскими войсками. Это привело к тому, что со своей стороны Каунас заключил с Варшавой в Сувалках новый договор относительно своих властных юрисдикций на спорных территориях в Виленском крае. Этот  своего рода промежуточный договор (до заключения мира между Москвой и Варшавой) явился следствием военных действий литовской и польской армий и он, как известно, значительно отличался в пограничном аспекте от советско-литовского мирного договора. Естественно, летом и осенью 1920г. Москва никак не могла предвидеть «желиговскиаду» и её последствия, а тем более нести ответственность и брать на себя какие-то обязательства за неё, или против неё. Попытка некоторых литовских, да и польских историков утверждать обратное, по крайне мере выглядит наивно. Манипуляция вопросом о юридической принадлежности Вильны литовскому, польскому или литовско-польскому государствам, а также, в последствии, - СССР чисто спекулятивна и всегда носила ярко выраженный конъюнктурный политический характер, поскольку в этой парадигме всегда смешивались различные по своей сути вопросы, не относящиеся, так сказать, к одной системе измерений. На это уже обращалось внимание выше. Здесь постоянно смешивались вопросы этнического, исторического, актуального юридического и политического характера. Причём, с литовской стороны, полное отсутствие этнических и исторических аргументов в пользу тезиса о принадлежности Вильны литовцам  всегда компенсировалось ими юридическими и политическими аргументами. Аналогично поступали поляки, компенсируя недостаток юридических аргументов – политическими и военными. И только местное, в основном православное автохтонное белорусское (точнее - чёрноруское) население (кривичи, литвины), лишённое права голоса католиками литовцами и поляками, вынуждено было молчать.

Кроме того, Е. Охманьский делает вывод, что в своих заявлениях Каунасу Советское правительство повторяло о признании Вильны за литовцами, а в заявлениях Варшаве - о действенности принципов Рижского договора. Литовский историк Р. Жепкайте считает  что Е. Охманьский упустил из виду несколько важных моментов: «1. Нельзя отрицать того факта, что советские дипломаты должны были считаться с действительностью, в первую очередь, с польско-литовским конфликтом и возникшим спором из-за Вильнюса. ;... - ИВВ; Признание этих земель спорными  в предварительном и Мирном договорах с Польшей  отражало лишь фактическое положение и отнюдь не означало изменения принципов Мирного договора с Литвой от 12 июля 1920г. Именно так объясняется позиция Советского правительства в вышеупомянутой ноте от 30 января 1921г., и в целом ряде других документов. 2. Анализ советских документов по вопросам Польско-Литовских отношений не даёт основания утверждать о противоречивости позиции СССР по Вильнюсскому вопросу. Советские документы, предназначенные правительствам, как Литвы, так и Польши, глубже объясняют и уточняют позицию Советского правительства в разные моменты развития Вильнюсского конфликта».23 (С.148-149, 154)
Литовский историк Р. Жюгжда считает, что подписанный в Риге Мирный договор Польши с Советской Россией «явился новым ударом по антисоветским планам международного империализма. Империалисты Антанты приступили к подготовке новой интервенции против Советской России, в которой важную роль опять должна была сыграть Польша. Французские правящие круги усилили давление на Литву, чтобы она воссоединилась с Польшей под властью последней”.24 (С.39)

В день подписания Рижского мирного договора 18 марта 1921г. генерал Л. Желиговский, «после болезни», прибыл из Варшавы в Вильну.6 На следующий день после внушительного парада на кафедральной площади города в честь именин Ю. Пилсудского, Главнокомандующий войсками Срединной Литвы генерал Л. Желиговский передал власть в ВПКСЛ генералу С. Мокшецкому. А по Вильне поползли слухи «об изгнании Ю. Пилсудским из Срединной Литвы Желиговского, который в свою очередь, уходя, захватит Каунас, после чего война в Литве будет закончена».25
Одновременно стало также известно, что «в Вильне выпущены четверо литовских учителей в обмен на арестованных участников заговора POW в Каунасе».26 Думается, это был знак доброй воли с польской  стороны накануне обсуждения литовско-польского конфликта в Брюсселе.
Ставка на коменданта Вильны генерала А. Мокшецкого, по мнению литовских аналитиков из отдела разведки Генштаба, означала  передачу власти непосредственно Польше. По сообщению газеты “Laisv;”, это произошло в связи с предложениями Лиги наций и в ответ на ноту министра Е. Сапеги «вместе с уполномоченными местными жителями  разрешить Виленский вопрос». Генерал Л. Желиговский, как замечает газета, «передавая свою власть в руки польских властей    тем самым одновременно передаёт и ответственность, которую он взял на себя  занимая Виленские земли, в руки местных жителей. Польские власти получили, таким образом, подготовленный край. Этот не развязанный узел Польша сама легко развязала. Желиговский, прекрасно сыграв свою роль, ушёл со сцены».6
Симптоматично, что это случилось на следующий день после заключения советско-польского мирного договора.

Есть ещё один важный аспект подписания данного Рижского договора именно 18 марта 1921г. В Верхней Силезии на 20 марта 1921г. был назначен плебисцит относительно государственной принадлежности территории этого региона. В Варшаве весьма опасались его результатов, зная складывающуюся обстановку вокруг этой акции Лиги наций. В связи с предстоящим плебисцитом из Германии прибыло и приняло участие в голосовании около 180 тысяч человек.
Из 1220524 человек, имевших право на голосование, проголосовало – 1190846, из которых за то чтобы территория осталась за Германией, проголосовало 706820 человек, 59,6 %, а за присоединение к Польше 479414 человек, 40,4 %. Признаны недействительными – 3882 голоса.27 (C.85)
Если бы переговоры в Риге затянулись и подписание договора произошло позднее, Польша автоматически выступала бы с гораздо более слабых политических позиций, что не могло бы не отразиться на условиях мира между Москвой и Варшавой.
Кроме этого состояние финансов и хозяйства Польши было к этому времени крайне плохим. Долги Польши Западным государствам достигли 3 миллиарда франков, что в пересчёте на польскую валюту составляло до 103 миллиардов польских марок. В Генштабе Литовской армии отмечали: «В последнее время падение стоимости польской валюты вызвало очень сильное беспокойство. Неизвестно, было ли это вызвано искусственно или плохим состоянием экономики в Польше, но польская пресса обвиняет в этом “черную биржу” за её махинации». К названной сумме долгов необходимо добавить ещё 7 миллионов лир, которые потребовала Италия за итальянских солдат, погибших в Силезии во время подготовки к плебисциту.

По Рижскому мирному договору между Польшей и РСФСР,  заключённому 18 марта 1921г., согласно подсчётам военных аналитиков из Каунаса: «Польша получила 140 тысяч квадратных километров территории с 4-мя миллионами населения. До этого времени Польша имела всего 250 тысяч квадратных километров и 24 миллиона населения. Так что по сравнению со своей нынешней территорией стала большей, чем Германия в 1914г., не превышая её количеством населения”.14
Согласно публикации газеты “Robotnik”  «Польша начинает колонизацию земель Белоруссии и Волыни безземельными военнослужащими, уволенными в запас на неопределённое время, предоставляя им хозяйственный инвентарь и лошадей. Можно и не вспоминать  что Польша, делящая непольские земли, защищает интересы своих магнатов, оставляя их земли в целостности нетронутыми».28 Для этой цели Варшава должна была получить 7 миллионов 250 тысяч золотых марок от Австрийского банка.

Практически сразу после 18 марта 1921г. у начальника Срединной Литвы Л. Желиговского и его польского руководителя Ю. Пилсудского отпала прямая необходимость камуфлировать присутствие войск польского государства на территории бывшей Виленской губернии. Однако возникла необходимость  камуфлировать вооружённые части белой русской эмиграции, в большом количестве находившиеся здесь. Поэтому Верховный главнокомандующий войсками Срединной Литвы потребовал, чтобы все служебные бумаги, всю деловую переписку переводили на польский язык. Полиция начала снимать афиши, написанные не на польском языке, а кто не снимал, привлекался к ответственности.
В литовском Генштабе забеспокоились по поводу того, что польские контрразведчики из Вильны упорно ищут литовку, которая, по их мнению, умело шпионит за действиями местных военных и властей. С другой стороны, судя по поступившему в Каунас от литовского агента сообщению: «в вашем штабе есть шпион, который регулярно передаёт в Вильнюс точные сведения». Через несколько дней эта весьма важная информация была подтверждена ещё раз.29 Этот же литовский агент также сообщил 23 марта 1921г., что «из тюрьмы выпустили до суда Ярушайтиса и других учащихся, обвинявшихся в шпионаже во время боя около Ширвинт». Далее в этом же сообщении следовало: «Хуже обстоят дела в переговорах между вильнюсскими католиками с христианскими демократами [литовцами, членами этой партии из Каунаса - ИВВ], а также “краёвцев” [“окраинцами” - ИВВ] с “пажангистами” [литовцами, членами партии “Прогрессистов” - ИВВ]. “Краёвцы” хотели послать “пажангистам” приглашения и разрешения переезжать через демаркационную линию, однако военные власти, которое сначала соглашалось выдать такие разрешения, затем отказали им, оправдываясь натянутыми отношениями с Литвой. Они ничего не имеют против того, чтобы “пажангистов” пропустили через линию, как народников, без специального разрешения. Джентльмены “краевики” считают, что это будет не по-джентльменски, и высказали пожелание впредь высылать приглашения. «Odrodzenie» утверждает, что из Каунаса им обещали сообщить - можно ли будет приехать. Они хотели бы поехать, но не дожидаясь вестей из Каунаса. Заштовт также утверждает, что поедет в ближайшее время, чтобы позднее не произошло никаких изменений. Здешние политики хвалятся, что сами нападут на Каунас. Другие же боятся и не желают нападения на Каунас. Пишут о том, что Каунас вооружается. Для очистки атмосферы  необходимо и дальше продолжать переговоры, чему противятся поляки».30

В этот же день, 23 марта 1921г. Департамент казны ВПКСЛ отчитался перед Делегатом польского правительства в Вильне о выплате жалования служащим, которые были направлены на работу в госучреждениях Срединной Литвы из Польши.31 Тем временем, судя по сообщению  поступившему в Бюро Литовских дел при МИДе Польши, был создан и начал действовать польско-американский комитет помощи детям, который подкармливал 31 тысячу голодающих детей в Вильне и других городах Срединной Литвы.32
Необходимо отметить, что после Рижского мира обосновывались польские власти в Срединной Литве основательно. В начале апреля 1921г. делегат правительства Польши при ВПКСЛ обратился в Бюро литовских дел при МИД Польши с просьбой о выделении из государственной казны на нужды администрации Срединной Литвы  в третьем квартале 1 миллиарда 507 миллионов 358 тысяч марок, что составляло около 2 миллионов долларов США. Из этого самые большие суммы предназначались департаментам ВПКСЛ: Внутренних дел - 31%; просвещения - 20%; Коммуникаций и работ - 13%; Земледелия и лесов - 13%; Центральному земельному управлению - 5%; Юстиции - 5%; Продовольствия - 3%; Президиуму ВПКСЛ - 1%; Гражданской канцелярии Главнокомандующего восками Срединной Литвы - 0,5% и т.д.33 Кроме этого генерал Л. Желиговский попросил у делегата польского правительства выделить на 2-й квартал 1921г. 224518 марок, т.е. более 260 долларов США, на содержание дома Ю. Пилсудского в Вильне.34
К началу апреля, как доносили сводки польской организации “Stra; kresowa” во Временную правящую комиссию Срединной Литвы, резко возросло недовольство крестьян затягиванием аграрной реформы. Землю не спешили раздавать безземельным и малоземельным крестьянам и они «сами забирают землю».35 Среди крестьян Воложинского староства начали проявляться недовольства и на национальной почве: “Часть православного населения относиться с недоверием к действиям правительства”.36
Командование расквартированных на территории Срединной Литвы, в Швенчёнском и Ошмянском уездах частей Польской армии, после 18 марта 1921г. чувствовало себя вполне уверенно и спокойно.37 Делегат правительства Польши при ВПКСЛ теперь открыто вёл переписку с командующим 2-й Польской армией генералом Э. Рыдзем-Шмиглым, который со своим штабом располагался в Лиде. Одна из таких телеграмм от 31 марта 1921г. попала в Генштаб Литовской армии. В ней В. Рачкевича просят помочь в согласовании действий администрации Браславского уезда Срединной Литвы с подчиненным генералу Э. Рыдз-Шмиглому Келецким полком Польской армии. «Контрольный кордон Главнокомандующего проходит через середину Браславского уезда. Такое расположение не обязательно, поскольку на границе с Латвией нет нейтрального пояса. Надо чтобы войска стояли на самой границе, т.е. 30-40 километров далее. Командование батальона Келецкого полка отказывается сотрудничать со старостой. В связи с невозможностью сотрудничества с командиром Келецкого полка, просьба к генералу принять меры».38 Через несколько дней, 4 апреля 1921г. командующий 2-ой Польской армией Э. Рыдз-Шмиглы сообщил делегату польского правительства в Вильне, что граница в Браславском уезде передвинута до границы с Латвией.39 В. Рачкевичу была сообщена точная дислокация войск Срединной Литвы и Польши в Виленском крае.40  Характер и тон данной переписки весьма чётко фиксирует уровень компетенций Делегата правительства Польши в Срединной Литве.
И ещё, несмотря на Рижский мир, по сведениям разведки Генштаба Литовской армии, поступившим 4 апреля 1921г., - «в Срединной Литве начато формирование Белорусской дивизии из остатков войск Балаховича. Пока сформированы офицерские кадры, почти исключительно из бывших офицеров армии Российской Империи».40 Естественно, эта информация не могла не оказаться вскоре в Москве.

В конце марта 1921г. в каунасский МИД, на имя Ю. Вайлокайтиса, поступило сообщение от литовского дипломата в Москве Юозаса Авижёниса  о положении в советской столице. «Советы срочно готовят 3-ю армию из польских и белорусских коммунистов, которая должна будет вторгнуться в “польский” коридор и там развернуть свою работу, как это велит штаб Литбела.  Советские  влиятельные  лица в Белоруссии и на Украине смеются над возможностью сколь-либо продолжительного действия Рижского договора, узаконившего польский “коридор”. Здесь, по мнению дипломата, считают, что «оккупация поляками украинских и белорусских земель станет, без сомнения, причиной новой русско-польской войны». Отмечается рост влияния членов коммунистического союза «Спартака» в Германии: «26 марта от немецкого правительства получена  секретная нота, что немцы категорически отказались платить контрибуцию Антанте. Сейчас они согласны в политике с большевиками, хотят ввести советскую власть в Германии и просят помощи. Московские коммунисты пока  что смотрят на эту ноту  как на провокацию и не придают ей, как ноте, большого значения. Однако Г. Ч. [Г. Чичерин - ИВВ] и Л. [В. Ленин - ИВВ] считают, что нота имеет большое значение. Это исторический документ, который констатирует в Германии такое положение вещей, при котором у «спартаковцев» появляется возможность воспользоваться моментом и ввести там советскую власть. В тот же день  получено сообщение, правда, не проверенное, что вроде бы французы хотят занять Берлин». Относительно финансового положения советского правительства в сообщении говорится – «русские Советы золота в деньгах не имеют, но есть ещё 80 миллиардов золотом и в недвижимости, бриллиантах, а также в других ценностях». В связи с поражением поляков на плебисците в Верхней Силезии Ю. Авижёнис призывает: «Кончайте теперь  как можно быстрее польскую комедию относительно Вильны и Гродно. Как только узнаете, что поляки напали на немцев, ничего не ожидая моментально нападайте на Вильну и прилегающий к ней район, гоните вон литвинов - “желиговцев”. Если прозеваете момент - это сделает штаб Литбела» 41 предупреждал литовский дипломат.
Не следует забывать  что Каунас после признания осенью 1920г. буржуазной Белорусской Народной Республики (БНР), постоянно поддерживал дипломатические отношения с её представителями.  Накануне важных для ЛДР решений Лиги наций в Брюсселе, 3 апреля 1921г. дипломатическое представительство этого марионеточного государства в Каунасе содействовало встрече министра иностранных дел БНР Евгения Ладнова со своим литовским коллегой. В столицу ЛДР он приехал поездом из Праги, через Вильну и нейтральную зону.42
Продолжая своё сообщение из Москвы, Ю. Авижёнис утверждал, что литовскому государству может принести большую пользу договорённость с латышами и эстонцами, с которыми надо как можно быстрее достигнуть соглашения. «Создавайте с ними коллективную защиту от опасности, не пропускайте поляков. Пообещайте латышским жуликам официально дать хлеба (заключите быстрее торговый договор)  вместо того, чтобы они теперь украдкой его крали».41
Накануне обсуждения проекта П. Гиманса об урегулирования литовско-польского территориального конфликта  в Каунасе зрели настроения о реанимации идеи Малой Антанты новообразованных Прибалтийских государств.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА ЛИТОВСКИХ ДИПЛОМАТОВ В БРЮССЕЛЕ
(апрель – май 1921 г.)

В Варшаве не думали  что в Брюсселе согласятся с польскими претензиями на Вильну и Виленский край. Здесь считали - полякам придётся публично отступить. Поэтому среди литовских военных существовало весьма устойчивое мнение, что Варшава готовит новые «бунты а la Желиговский» против себя: в том числе в польской части Сувалкского региона, где другой генерал, опираясь на Каунасский и Сувалкский полки Польской армии, объявит  что не признаёт решений, принятых в Брюсселе и нападёт на Каунас. Даже дата такого нападения была сообщена литовским агентом - до 20 мая. После чего литовские территории станут частью Польши.
Однако, более трезвые предупреждали, что «такое нападение вызовет ненависть литовцев, которые начнут убивать не только помещиков, но и самих польских генералов».
В агентурном сообщении из Вильны читаем следующие строки о ситуации в городе. «После поражения Польши в Силезии вильнюсские поляки взбесились. Сразу после пасхи среди литовцев и белорусов начались обыски и аресты. Закрыты три литовские газеты, без всяких обвинений, лишь только опираясь на декрет Желиговского № 198, фактическое действие которого очень ограничено, поскольку касается только улицы Святого Игната, на которой находятся литовские редакции. Прежде чем закрыть газеты, вильнюсские поляки обратились в Варшаву, которая разрешила им этот декрет издать. (На основании этого декрета можно каждую газету закрыть без обвинений). Декрет был обсуждён вечером, отпечатан утром, а через пол часа газеты были закрыты. После произошедшего была встреча с полковником Шардиньи, в которой участвовали госпожа Мэйштович и госпожа Шешкайте. Вице-председатель Контрольной комиссии полковник Бержера посетил госпожу Мэйштович – непонятное поведение.
Поляки раздают оружие хуторянам, при этом на 40 человек назначают инструктора; в городе - студентам, гимназистам, скаутам и др.
Известие о нападении на Каунас получено из Варшавы - газетчики говорят,  что получение разрешения на газеты маловероятно. Это будет решаться в четверг. Вышел еженедельник литовских народников “G;os Ludu” (может слишком осторожный и малопонятный). Видимо придётся заняться брошюрами. Чувствуется недостаток агитации живым словом. Люди устали. Привыкают к положению. По существу работает лишь “Stra; Kresowa”. Её агитаторов всюду полно. Только всё- равно никчемное поведение солдат и жандармов противопоставляет местное население полякам.
Имеются также высказывания литовцев - им всё равно, что будет. Чем дальше, тем больше могут быть забыты времена литовской власти.
Среди евреев также чувствуется усталость, с ними поляки флиртуют и особенно стараются действовать через промышленников, но, до сих пор, без особого успеха. Евреев может отпугивать то обстоятельство, что через переговоры с Латвией  Литва не свяжется с Россией». Заканчивая, литовский агент напоминает об обещанных «200 тысячах» денег, правда, исключив из этого оплату за общежитие обучающихся в Каунасе литовских студентах, готовящихся для работы в Вильне. Агент также запросил экземпляр газеты “;vietimo Darbas» №11, публикации которой посвящались просветительской и агитационной работе среди местного населения Срединной Литвы  в интересах Каунаса.1
В другом агентурном сообщении из Вильны читаем: «Несколько ранее Желиговский выезжал в Варшаву для выяснения: 1) вопроса о демобилизации армии; 2) финансовых вопросов; 3) выяснения положения между войсками Желиговского и Латышской армией. Желиговский, без ведома правительства Польши, думал оккупировать некоторые места в районе Даугавпилса. По возвращении Желиговского их Варшавы шли слухи о его отставке и назначении на его место генерала Сикорского.
За несколько недель до пасхи из Варшавы в Вильнюс прибыла специальная инспекционная комиссия для проверки деятельности Желиговского. Председателем комиссии был полковник Генерального штаба Токаческий (псевдоним), который имел полномочия от Пилсудского. Перед самой Пасхой комиссия возвратилась в Варшаву, куда выехал и Желиговский. По возвращении 2 апреля 1921г. Желиговского в Вильнюс  прошли слухи и о возвращении комиссии в Вильнюс, однако  4 апреля 1921г. на собрании офицеров Желиговский сказал, что если комиссия возвратится, то будет изгнана. На собрании против него выступил генерал Барановский, которого поддержала часть офицеров.
Возможно, Желиговский будет отозван из Вильнюса.
Поскольку между Желиговским и офицерами имеются разногласия, то часть офицеров бежит в Польшу, однако оттуда их возвращают обратно, как дезертиров, поскольку поляки боятся деморализации армии Желиговского».2
Накануне литовско-польских переговоров в Брюсселе об урегулировании взаимного конфликта, в Вильне генерал Л. Желиговский и организация «Odrodzenie» вновь призвали к скорейшему созыву Виленского Сейма. Как пишет агент литовского Генштаба в Вильне – «кроме направления, которое настроено на нападение на Каунас, как известно за это выступают военные, имеется иное, которое излагает «Odrodzenie». Эта организация пытается найти выход из нынешнего положения следующим образом: Желиговский отказывается от власти; его место занимает генерал Барановский (старичок), против которого литовцы ничего не имеют и который примет присягу перед польской нацией и литовским государством. Таким образом, польская общественность будет удовлетворена. Барановский реорганизует армию, демобилизует из неё не жителей Литвы. Затем, собравшийся Сейм примет решение за присоединение Вильнюса к Каунасу. Одним словом прекрасная комбинация - приводящая всё же к Сейму. Так поляки боятся Брюсселя.
Желиговский объявил, что не будет слушаться правительства Польши до решений в Брюсселе и требует Сейма, а помещики Вильнюсского края даже заявили в прессе, что не хотят связываться с Ковенской Литвой (с оружием агитируют против неё - боятся раздела поместий). Вооружаются студенты, скауты, железнодорожники, особенно со стороны Швенчёниса. Видимо готовятся к противодействию на фронте».3
Через две недели литовский агент в Вильне уточнил: «Пилсудский всё делает через Желиговского. Пилсудский и не думает указывать Желиговскому - уйти из Вильнюса, как авантюристу. Желиговский составил план: 1) заключить с литовцами договор против Пилсудского (будто бы в тайне от Пилсудского); 2) в Вильнюсе останутся войска Желиговского, поскольку, вроде, состоят из местных жителей; 3) Главнокомандующий Желиговский, и один - с литовской стороны. Они согласились бы принять Жукаускаса [генерала Сильвестра Жукаускаса - ИВВ]; 4) армия литовцев и поляков должна быть едина - против Пилсудского и большевиков; 5) Литва должна быть независимой со столицей в Вильнюсе; 6) порядок в Вильнюсе устанавливает Желиговский при помощи военных властей».4
[NB. Весьма странное донесение сквозь текст которого просматривается  рука польской контрразведки.].
С целью обретения поддержки со стороны солдат, недовольных затянувшейся войной и сопутствующими ей лишениями, разрухой и голодом,  Главнокомандующий войсками Срединной Литвы генерал Л. Желиговского издал 6 апреля 1921г. Декрет № 213 и Декрет № 214, в опоре на которые должна была регулироваться помощь в покупке земли инвалидами и солдатами, занимавшим Вильну. Должен заметить что эффект от этих декретов был удручающий. Сразу после них «цена марки упала в четыре раза, однако цена на землю возросла несколько меньше, около 2-х раз».5
[NB. Реальная продажная цена земли на Восточных окраинах Речи Посполитой была в 5-7 раз дороже цены,  которую определяли местные власти. Цена доллара США в ноябре 1921г. составляла  ориентировочно 800-900 польских марок.]

В самой Варшаве считали, что лица, проживающие на территории  входившей в польское государство до 1772г. (до первого раздела Речи Посполитой), которая не была охвачена Рижским мирным договором между Польшей и РСФСР от 18 марта 1921г., могут получить гражданство Польши. Это, в свою очередь, предоставит реальную возможность гражданам Срединной Литвы и Литовской Демократической Республики стать гражданами Польши. Таким образом и будет разрешён наконец вопрос об объединённом польско-литовском государстве. Делегат польского правительства в Вильне при ВПКСЛ  В. Рачкевич даже просил прислать инструкции относительно выдачи свидетельств о гражданской принадлежности к Польше лиц, которые не проживают на территории охваченной Рижский договором между Польшей и РСФСР, но которая до 1772г. входила в состав польского государства.6
И всё же сторонники военных авантюр, по-прежнему стремившиеся силовыми методами решать проблему польско-литовского государственного объединения, не унимались. Уже в то время, когда в Брюсселе всё было готово к началу предварительных переговоров об окончательном урегулировании литовско-польского конфликта, в преддверии объявления плана П. Гиманса, Генштаб Литовской армии сообщил своему правительству о вооружённых столкновениях 6-9 апреля 1921г. на нейтральной полосе между литовскими войсками и частями генерала Л. Желиговского.7 22 апреля 1921г. начальнику Генштаба Литовской армии поступает агентурное сообщение из Вильны, от майора К. В. Билюнаса, о том, что в Лиде продолжает находиться штаб 2-й армии под командованием генерала Э. Рыдза-Шмиглого, а в Вильне появились военнослужащие из частей Польской армии, из-под города Сувалки. Сообщил он также о разрухе «в разграбленных сёлах, - крестьяне не сеют, недостаток коров».8

Предварительные переговоры между литовской и польской делегациями, при посредничестве представителя Лиги наций П. Гиманса, начались в Брюсселе 20 апреля 1921г.
Накануне 13 апреля 1921г. литовский министр иностранных дел Ю. Пурицкис получил от литовского представителя в Лондоне В. Нарушявичюса сообщение о том  что в результате разговора с представителями правительства Великобритании стало ясно - перед Брюссельской конференцией английские власти считают важным признать Литовскую Республику de jure и делают предложения странам Антанты относительно такого признания. Вместе с тем Каунасу дали понять, что Антанта не согласиться передать литовскому правительству Гродно, которое как важный стратегический и железнодорожный узел должно остаться за поляками.9
В подготовленных в Каунасе 15 апреля 1921г. инструкциях литовской  делегации на переговорах прямо указывалось - надо искать все возможности договориться с Польшей.10 Литовский историк Р. Жепкайте подчёркивает, что  литовская делегация изначально имела инструкцию идти на договорённости в  области польского транзита к Балтийскому морю, военную конвенцию и торговый договор, но не соглашаться на федерацию с Польшей и тем более на унию.11 (C.150)
Готовясь к переговорам  ради достижения главной цели - признания de jure, Каунас готов был идти на большие уступки. После просьбы об амнистии, 18 апреля 1921г. президентским актом были освобождены от наказания 12 членов польской вооружённой организации РОW, которые были осуждены на каторжную тюрьму сроком от 8 месяцев до 6 лет.12 (С.40)
Некоторые буржуазные слои литовского общества, прежде всего финансово влиятельные евреи  достаточно сильно проявляли свою позицию в тенденции примирения с Польшей, что как раз и рекомендовали страны Антанты. В связи с этим, будучи уже в Брюсселе, литовская делегация согласилась на прибытие на конференцию авторитетного представителя каунасских евреев Мойши Соловейчика.13
В то же время  21 апреля 1921г. Б.-К. Балутис из Каунаса запросил П. Климаса, прибывшего в составе литовской делегации на Брюссельскую конференцию, направлять ли к ним в Брюссель находящегося сейчас в Каунасе заместителя председателя Виленского белорусского национального комитета Карабача, который имеет при себе меморандум этого комитета. Руководитель литовской делегации Э. Гальванаускас и П. Климас немедленно ответили 23 апреля 1921г., что приезд Карабача теперь «совсем ни к чему».14 Одновременно был получен и ответ на вопрос, раннее заданный из Брюсселя П. Климасом: «правда ли, что поместья Альфреда Тишкявичюса намереваются отнять?». Ю. Пурицкис сообщил из Каунаса, что к поместьям А. Тишкявичюса будут относиться на основании законов, действующих равносильно для всех.15

15 апреля 1921г. Сейм Польши ратифицировал Мирный договор с Советской Россией.
19 апреля 1921г. был заключён Мирный договор между РСФСР и Германией.16

Уже во время брюссельских переговоров, литовский агент из Вильны сообщил: «Поляки хотят, чтобы литовцы начали войну с поляками. Всячески провоцируют. На литовцев нападут и переодетые в партизан польские солдаты. Вроде бы Америка с Польшей заключили договор (секретный). Если Литва начнёт воевать с поляками, Америка поможет Польше всем, чем сможет. А если Польша нападёт на Литву, то Америка откажет». И в то же время в Вильне «продолжает выходить литовская газета “Vilnius”. Сетует агент на еврейскую газету “Дер Нойе Морген”, которая ведёт свою работу против литовцев. «Её редактор Кроненберг не литовский еврей, выезжал из Вильнюса, обещал быть в Брюсселе для изложения мнения евреев. Где он сейчас неизвестно. Кажется, обиженый   Йонинасом Шаббад, в своём “Тог” начал колебаться - склоняется к федерации с поляками. Несколько испортило отношение к полякам со стороны евреев то, что их гоняли убирать Лукишскую площадь перед юбилейной датой 19 апреля. Евреи выразили свой протест по этому поводу Желиговскому». Это донесение из Вильны подтверждает также факт поездки самого генерала Л. Желиговского «в Бельведер», в президентский дворец в Варшаву, к Ю. Пилсудскому, маршальская звезда которого в эти весенние дни 1921г. начала резко блекнуть.
Относительно «М. Б. [Миколас Биржишка - ИВВ] не надо привлекать его ни к какой работе. Он не годиться для этого. Как точно знают жители Вильнюса, он не верит полякам, очень на них озлоблен. Епископ [Ю. Матулайтис - ИВВ]  поступил неосторожно, аплодируя Желиговскому вместе с другими, когда магистрат вручил ему [генералу Л. Желиговскому - ИВВ] звание почётного гражданина города в связи с его “заслугами”. Поляки в прессе это подчеркнули, а литовцы обиделись».17 Это произошло 19 апреля, во время торжественного празднования в Вильне 54-го Дня рождения Начальника государства Ю. Пилсудского.

Тем временем в Брюсселе литовская делегация сразу обозначила границы своих территориальных притязаний полякам: территория по границе Мирного договора с Москвой от 12 июля 1920г. и «Линия Керзона» с поправками, охватывающими два небольших местечка Сейны и Пунск. Данную позицию литовцы представили во время состоявшегося в четверг 23 апреля 1921г. двухчасовой частной беседы Э. Гальванаускаса, П. Климаса, О. Милашюса с представителями комиссии Лиги наций, в присутствии П. Гиманса. Одновременно представители Каунаса не согласились на предложение обмена: отдать полякам Гродно, Лиду, Молодечно и взять коридор Дисна - Вилейка. Как сообщил в Каунас П. Климас: «Указали на невозможность такого обмена в связи с будущей политикой с Россией по этническим, экономическим и религиозным мотивам». Затем, судя по сообщению литовского заместителя министра иностранных дел, П. Гиманс спросил – «какую форму правления дали бы Виленскому округу, если бы отошёл к Литве? Поднимал вопрос польского и литовского языков, как государственных во всей Литве, тогда, может, и не надо было бы автономии или кантонов». Председатель совета  Лиги наций спросил также: «как понимаем армию, - как катонную или общую? В свободном разговоре возник целый ряд вопросов относительно автономии, её границ, временной администрации и много других. Ничего определённого выяснено не было. Продолжение разговора состоится в субботу в два часа».18
Во время следующего совещания у П Гиманса, в котором приняли участие те же представители Каунаса, а также прибывшие из Лондона Т. Нарушявичюс и Юргутис, каких-либо новых результатов не было достигнуто. Вместе с тем  никто не отказался от обмена предварительными консульствами между Польской и Литовской республиками. Поэтому были запрошены дополнительные инструкции по этому вопросу.
Вместе с тем, литовская делегация отказалась, на основании ранее данной ей инструкции, от предложения тесной совместной внешней политики литовского и польского государств. «Это центральный пункт, который ставится также совместно с получением Вильнюса» - подчёркивалось в шифрованной телеграмме в Каунас из Брюсселя, которую подписали Э. Гальванаускас и П. Климас.18
26 апреля 1921г. Ю. Пурицкис сообщил из Каунаса в Брюссель литовской делегации: “согласны немедленно обменяться консульскими представительствами между Литовской и Польской Республиками если переговоры будут проходить успешно”. Здесь же указывалось, что представитель литваков «Соловейчик выехал сегодня в Брюссель». Попросил также литовский министр иностранных дел «опротестовать в соответствующей форме саботирование поляками переговоров»  и пояснил – «люди Желиговского, нападая, пытаются нас провоцировать. Держимся осторожно. Сообщают о новых концентрациях в Сувалкском районе, куда прибыли новые пять пехотных полков».19
К этому времени литовская делегация в Брюсселе уже подготовила проект предложений из 9 пунктов по урегулированию литовско-польских отношений, которые намеревалась передать 28 апреля 1921г. П. Гимансу.  Направленный  для согласования в литовский МИД Ю. Пурицкису данный проект выглядит следующим образом: «1. Литва и Польша заявляют о своих дружественных отношениях, без ограничений признают полную самостоятельную независимость со всеми вытекающими юридическими последствиями. 2. Польша признаёт Вильнюс нашей столицей [позднее была сделана поправка: суверенитет над Вильнюсом и Вильнюсским краем - ИВВ] 3. Она не будет возражать, препятствовать присоединению Клайпеды к Литве. 4. В Виленском крае, говорящим по-польски, мы обещаем Союзникам обеспечить культурную автономию. 5. Обе стороны обещают не нападать одна на другую, не допускать использование территории для военных акций. Заключив союз государств на основе ст. 87 Версальского договора и опираясь на решения Рижского договора, относительно польских границ с Россией - Литва принимает на себя обязательства соответственно этому решению соотнестись с Польшей, с целью обоюдной безопасности, в военной конвенции на совместных основаниях с другими одинаково заинтересованными государствами. 6. Высказывается намерение заключить с Польшей торговый договор на принципах взаимного благоприятствования. 7. Даём Польше проход к морю и для этого берём на себя обязательства заключить договор на принципах транзита: товарам без пошлины, с тарифами как для местных товаров. 8. Между собой и на международной арене Литва и Польша берут на себя обязательства руководствоваться принципами Устава Лиги наций и установленными законами. 9. Лига наций гарантирует Литве и Польше права, предусмотренные этим договором и теми, которые из него будут проистекать.
Этот проект, сформулированный юридически, вручим, скорее всего, послезавтра Гимансу. Договор, по нашему убеждению, должен будет стать вступлением к следующим переговорам и, если это произойдёт, будем решать также сложившееся положение, которое сегодня по тактическим причинам не трогали. Принимаете ли?»19
Заметим, что в этих предложениях ничего не говорится о нарушении границ литовско-советского Московского мирного договора и литовско-польского Сувалского договора в результате захвата генералом Л. Желиговским Вильны и окружающих территорий. Решение всех проблем по этому вопросу фактически остаётся за поляками. Но прежде всего данные 9 пунктов проекта соглашения предусматривают фактическое признание Польшей государства литовцев de jure - Польша признает Вильну «нашей столицей», т.е. надо понимать - Литовской Демократической Республики.
На следующий день, 27 апреля 1921г., согласно полученных из Каунаса замечаний, литовская делегация отредактировала второй пункт готовящегося проекта литовско-польского соглашения: «поляки признают суверенитет Литвы на Вильнюс и его территории». К четвёртому пункту было добавлено: «принцип автономии согласно договору Польши с Антантой - относительно меньшинств». В пятом: «вместо военной конвенции обещание, только обещание обсуждать её». Кроме этого П. Климас сообщил Ю. Пурицкису в Каунас, что «направили Гимансу ноту относительно режима провокаций, преследований и т.д. - в Вильнюсе, связанную с саботажем наших переговоров». И в конце добавил – «Нарушявичюс выезжает завтра в Лондон, Гальванаускас в Париж».20

Литовское правительство весьма серьёзно относилось к сообщениям о подготовке поляками нового похода на Каунас. К тому же демонстрация военной силы была во все времена неплохим методом для достижения нужных результатов во время переговоров. Директива войскам № 2 Главнокомандующего Литовской армией С. Жукаускаса от 27 апреля 1921г. указывала силы неприятеля: «На нашем фронте от Германии до Латвии расположены части шести польских дивизий (9-ой и 1-ой легионов, 18-й пехотной, 2-ой и 1-ой  литовско-белорусской, 3-ей легионов) и кроме этого в Лиде - 7ой и 9-ой пехотных дивизий, кроме этого части трёх кавалерийских бригад (2-ой и 5-ой , и “Кавалерийской бригады Срединной Литвы”). Всего около 24 тысяч штыков и 3 тысяч кавалеристов». Далее в ней утверждалось: «Есть основания считать, что поляки смотрят на переговоры в Брюсселе отрицательно и в ближайшее время начнут против нас агрессивные действия». После чего следовал приказ: «До окончательного установления границ Польши всем военным частям приказываю оставаться на занимаемых местах и никоим образом не поддаваться провокационным вылазкам поляков». [Подчёркнуто - ИВВ] После чего были указаны места дислокации частей Литовской армии и границы защищаемых ими литовских территорий: «Мавручай – Годлево - Пренай - 4-ая дивизия полковника лейтенанта Ладига: 9 батальонов, 3 батареи, 2 эскадрона 1-го кавалерийского полка. Между Неманом и Вея - 3-я дивизия майора Мустейкиса: 9 батальонов, 3 батареи, 1 эскадрон 1-го кавалерийского полка. Вепше – Константы - Новый Вилкомир [Укмерге - ИВВ] - 1-я дивизия генерал лейтенанта Настопки: 9 батальонов, 3 батареи, 1 эскадрон 3-го кавалерийского полка. Куркле – Коварск - Аникшты [Аникшчай - ИВВ] - 2-й кавалерийский полк полковника Яхавичюса: четыре эскадрона».21

В связи с переговорами в Брюсселе, 28 апреля 1921г. НКИД РСФСР направил своему полномочному представителю в Каунасе С. И. Аралову инструкцию: «Ввиду  распространяемых враждебной нам печатью провокационных слухах о мнимых тайных пунктах якобы имеющихся в заключённом в Риге русско-польском договоре, направленных якобы против Литвы и Латвии, прошу Вас довести до сведения литовского правительства, что эти слухи являются провокационным измышлением, что ни в рижском договоре, ни в каком-либо другом акте, ни между Россией и Польшей, ни между Россией и каким-либо другим государством не имеется ни одного секретного или не секретного пункта, направленного против Литвы и в какой бы то ни было мере угрожающего её безопасности. В частности, утверждение будто бы наше правительство путём секретного соглашения или секретной статьи обязалось соблюдать нейтралитет в случае нападения Польши на Литву, является чистым измышлением. Такого соглашения мы не заключали, такой статьи не имеется ни в одном подписанном нами договоре. К этому надо добавить, что рижский договор нисколько не аннулирует московского русско-литовского договора от 12 июля 1920 года. Рижский договор постановляет, что вопрос о Вильне должен быть решён исключительно между Литвой и Польшей. Это нисколько не противоречит русско-литовскому договору, который и после подписания рижского договора остаётся в полной силе. Литовской республике принадлежит суверенная власть над Вильной, пока сама Литовская республика не решит передать эту суверенную власть Польской республике. Это заявление может быть опубликовано. С коммунистическим приветом».22
В очередной раз, теперь во время переговоров в Брюсселе, Москва безоговорочно поддержала Каунас в его политических намерениях. Кроме этого, как подчёркивает литовский историк Р. Жюгжда,12 (С.39) НКИД РСФСР совершенно обосновано указал: “комбинация соединения Польши и Литвы является одним из проявлений основной комбинации - противопоставления Польши против нас [РСФСР - ИВВ] и желание создать враждебную нам коалицию”. 23 (С.86)
Со своей стороны Варшава готова была рассматривать в Брюсселе вопрос о польско-литовской федерации, на основании т.н. проект трёх послов (Англии, Франции, Италии),11 (C.149) который, в сущности, не противоречил подготавливаемому П. Гимансом проекту. В инструкции польскому посольству в  Париже правительство Польши подчеркнуло: если выдвигаемая западными  государствами идея польско-литовской федерации приживётся, то её не надо категорически отметать.24 Посол Италии в Варшаве Ф. Томассини писал позднее по  этому поводу в своих воспоминаниях, что проект трёх послов был подготовлен   также и при участии министра иностранных дел Польши Е. Сапеги. В проекте, который был направлен затем правительствам в - Лондон, Париж и Рим, утверждалось, что основной принцип разрешения литовско-польского конфликта - федерация (на самых выгодных для Польши условиях).25 (C.217-218)

В своём первом рапорте из Брюсселя в Каунас П. Климас писал министру иностранных дел П. Пурицкису следующее:
«I. Относительно территорий.
Видна общая позиция - отдать Вильнюс Литве, но Гродно, Лиду, Молодечно обменять. Мотивы - нелитовские области, которые резервируются для иных. Однако  за то, чтобы Вильнюс отошел к Литве,  будут  востребованы определённые уступки (см. 2-ю часть).  Французы думают ещё и следующее: отдать Литве Дисненскую и Вилейкскую области, поскольку если Литва получает Вильнюс, то у поляков нет никакой возможности удержать коридор. Даже казалось, что если литовцы откажутся от Дисны - Вилейки, то нельзя будет отдавать и Вильнюс. Казалось ещё, что Гродно - Лида пойдут в обмен на Дисну - Вилейку (в качестве компенсации). Так или иначе, Бурт, Шардиньи, Хаас (вдохновители Гиманса) энографическую Литву понимают значительно севернее, нежели на самом деле должно быть: и если они включают Вильнюс, то как можно меньше территорий вокруг. Сколько - им самим ещё не ясно.
II. Относительно уступок Литве.
Самое  важное, по-видимому, находится в области внешней политики. Поляки предлагают унию или федерацию, когда внешнюю политику вел бы общий министр, или, наконец, особый общий совет. К этому, естественно, прилагалась бы и военная акция. Если Гиманс и другие не предложат ни унии, ни федерации, то всё же какое-то управление внешней политикой и контакт обязательно очертят. Они не удовлетворятся связью, как с другими прибалтийскими государствами, - они желают тесной, особенной. Её формы ещё не совсем ясны.
Никаких предложений относительно военной конвенции ещё не обозначили  скорее всего потому, что они выйдут из тех форм, при помощи которых координировалась бы внешняя политика».
Дипломат считает, что «лучше отказаться от Вильнюса, нежели от своих основных идей, своих надежд и культурной независимости. Эту стойкость мы желаем показать и быть такими до конца. Другие уступки не носят такого острого характера.
III. Относительно автономии.
Примечательно, что французы, с введением равными двух государственных языков: польского и литовского считают не нужным ни федерацию, ни кантоны. Опасность такого разрешения проблемы для нас существенна. Это означало бы введение в Литву вновь польской культуры, после которой происходит аннексия. Если такое предложение не будет принято, то предложат кантоны. Обычные правовые гарантии относительно языка видимо не удовлетворят. Такие гарантии мы решили дать не для Польши, а союзникам или Лиге наций. Поляки при этом, естественно, будут  доказывать,  что в Виленском крае они в большинстве и поэтому будут подталкивать к тому, чтобы присоединить Виленский край к Польше и будут обещать литовцам их права, как гарантию для меньшинств.
IV. Относительно тактики.
Согласно Парижской резолюции (от 3 марта) брюссельские переговоры должны были бы уже оказаться перед лицом определённой предварительной установки. Поскольку поляки не приняли некоторые пункты, то Гиманс думал прежде вести переговоры относительно предполагаемого». Литовский дипломат подчёркивает при этом, что П. Гиманс «вновь предложил вести переговоры сначала, относительно всей проблемы, сразу». Из отчёта видно, что литовская делегация в Брюсселе предложила следующую тактику – «устанавливаем конкретные границы территорий, но только в общем», т.е. чтобы поляки признали Вильну и прилегающие территории за литовской администрацией: «Поляки признают за Литвой просто Вильнюс, не говоря - “территории”. И только в дальнейшем (в конкретных переговорах) необходимо будет договариваться относительно территорий и их границ». Литовская делегация вопрос о военной конвенции поставила «в полную зависимость от отношения союзников к границам установленным Рижским трактатом». Другими словами – без Вильны для Каунаса  военный союз против РСФСР не возможен.
Далее, в пятом пункте своего отчёта, относительно тактики поляков, П. Климас  отметил, что на конференцию из Варшавы приезжает видный еврейский профессор, специалист по истории Польши Шимон Ашкенази. В конце литовский дипломат делится собственными соображениями по поводу тактики поведения литовской делегации. «После возвращения Нарушявичюса и Гальванаускаса сможем узнать, как рассматривают наши дела правительства Англии и Франции. Сегодня получили сведения от Сидзикаускаса [Вацловас Сидзикаускас - литовский дипломат, представитель в Германии - ИВВ], что Гимансу дана строгая инструкция закончить литовско-польский конфликт. Чувствуем, что в Брюсселе нас заставят так или иначе это дело до конца решить».26
Литовский МИД, с небольшими оговорками, 1 мая 1921г. выразил поддержку проекту предложений по урегулированию литовско-польских отношений на переговорах в Брюсселе, отклонив линию П. Климаса высказанную в пунктах 2-5 подготовленного проекта. По мнению Ю. Пурицкиса  «о них не могло быть и речи»  поскольку, как Вильну, так и суверенитет литовцев, поляки могут забрать и удерживать только силой. Литовский министр иностранных дел считал, что в этих вопросах  компромиссы невозможны, а концепции развития торговых отношений должны быть взаимными. «Поэтому непонятно, зачем спекулировать фактором Мемеля». Ю. Пурицкис сообщил также литовской делегации в Брюссель - «выезжаю сегодня в Ригу для сбора новой информации».27
3 мая 1921г. в 17 часов состоялся разговор между Э. Гальванаускасом и Т. Нарушявичюсом с одной стороны и послом Англии в Брюсселе - с другой. Во время беседы англичанину было сказано, что литовская сторона никогда не пойдёт на федерацию с поляками; признает результаты только “правильно организованного плебисцита населения Виленского края”, - поскольку - “Вильнюс является городом литовцев, говорящих на польском языке ”.
[NB. Заметим, словом литовцы Э. Гальванаускас и Т .Нарушявичюс искусно заменили слово литвины, которое, как мы уже подчёркивали, не идентично по значению слову литовцы. Литвины всегда говорили на своём родном славянском  языке, который в начале ХХ века, после нескольких веков влияния польской культуры, нёс на себе отпечаток иного славянского языка – польского.]
Кроме этого английскому дипломату было сказано, что основная цель литовской делегации в Брюсселе – признание положения литовского государства de jure. На вопрос англичанина «Могут ли поляки военной силой взять Ковно?» - последовал ответ литовцев – «это будет им трудно; их попытки не удались, хотя, известно, хотели и могут это сделать». Далее последовали следующие вопросы и ответы (курсивом обозначен вопрос английского дипломата): «А вы, можете ли Вы с оружием занят Вильну? Можем и могли бы, но не будем этого делать. Как Вы думаете, как будут проходить ваши переговоры? Это будет зависеть от поляков. Как Вам кажется, как будут держаться поляки? Они желают в какой-либо форме нас аннексировать. Для этого они распространяют всяческие очерняющие нас слухи, будто бы мы большевики, несговорчивы, сторонники немцев». На вопрос англичанина относительно самоопределения литовцев и возможной интервенции поляков  со стороны литовских дипломатов прозвучал ответ: «Если договоримся, то русские ничего против этого не будут иметь, однако если нас захватят, то русские вмешаются. Имеют ли русские теперь силы, чтобы напасть на поляков? Войска они имеют, однако в ближайшее время не нападут на Польшу, лишь только будут вести внутри неё пропаганду. Если поляки нападут на вас, то можете ли вы надеяться, что русские с оружием вмешаются в вашу войну с поляками? Нет. Мы останемся одни». На вопросы англичанина относительно всё ещё возможного проведения плебисцита на территории исторической Литвы, представители Каунаса дали следующие ответы: «Против плебисцита мы ничего не имеем против, однако требуем настоящего плебисцита, со всеми гарантиями свободы. Если бы был проведён плебисцит, то выиграли бы вы его? По имеющимся сведениям, если бы плебисцит был организован правильно, то выиграли бы».28

Следующий рапорт № 2 с Конференции в Брюсселе П. Климаса написал на имя министра иностранных дел П. Пурицкиса в Каунас 4 мая 1921г. «Нет никаких предпосылок к тому, чтобы поляки пошли хоть на какие-либо уступки. Напротив, их позиция - или аннексия Вильнюса или федерация со всей Литвой. Также кажется что поляки ищут повод для срыва переговоров и если  вдруг какая-либо опасность будет угрожать со стороны России, или они сами её спровоцируют, тогда они будут пробовать ещё раз закончить со своим “опасным тылом” и занять или большие пространства Литвы, или всю Литву, если одновременно удалось бы поднять новый бунт POW». Далее литовский дипломат пишет: «на такие возможности, вчера указал никто иной, как английский посол в Брюсселе, во время аудиенции у него Гальванаускаса и Норуса. [Т. Нарушявичюса - ИВВ] Сможем ли мы, прервав переговоры, сами выстоять, оказавшись один на один с поляками?» - спрашивал англичанин. Он указывает, что «дипломат Перетти де ля Рокка говорил о нашем признании de jure. Оказалось, Сапега указывал Бриану [премьер-министр, министр иностранных дел Франции - ИВВ], что признание Литвы может разрушить переговоры в Брюсселе (sic!)». Подчёркивая то обстоятельство, что «независимость Литвы неприемлема полякам поскольку они требуют федерации, которая в случае признания нас союзниками de jure, несомненно, оказалось бы непреодолимым препятствием» - дипломат отмечает, - «если сейчас во время лондонских консультаций в верхах вновь будет отложено признание нас, несмотря на заявление Бриана Милашису, и английским обещаниям - это будет означать, что политика проводимая Сапегой получила верх и наше положение в Брюсселе на самом деле станет не только трудным, но и, возможно, невыносимым. Тогда не будет никаких почти надежд на исполнение наших устремлений и инструкций. К этому надо очень серьёзно готовиться. После посещения сегодня Гальванаускасом Гиманса», -  продолжает П. Климас, последний подчеркнул, что «в литовской делегации находятся вполне полномочные лица и уже заранее можно говорить, что любые польские проекты, которые направлены на то, чтобы уменьшить суверенитет  Литвы, естественно, не могут рассматриваться и об этом не может быть и речи. Здесь Гимансу объяснили, что польская политика заключается в том, чтобы, используя  наше стремление  занять Вильнюс, который для нас центр всех надежд и святыня. “Отдавая”, или не отдавая его нам, навязав нам при этом федерацию и т.п., - всё это будет означать уничтожение нашего суверенитета. Такова польская политика с позиции военной силы. Гиманс тут же подчеркнул, что Литва будет трактоваться с Польшей абсолютно на равных основаниях. Тогда ему было указано на то, что мы до сих пор не признаны de jure, и нам не дают каких-либо оснований надеяться на это. Гиманс ответил, что это признание произойдёт уже в ходе переговоров... (видим и здесь ту же линию). 
В это время подошёл Ашкенази. На вопрос о плане переговоров, ответил, что поляки здесь вроде как адвокаты, поскольку есть воля тамошнего местного населения, имеется государственная организация их (Желиговский). Это вполне нормальное явление. Литовцы (шовинисты) являются претендентами. Тогда пусть представляют, что они хотят, мы посмотрим. Начал объяснять, что эта местная власть в Вильнюсе весьма приемлема, функционирует и даже каунасское правительство с ней советуется - поэтому это дело перестаёт быть таким острым. На это Гальванаускас строго заявил, что каунасское правительство никогда не советовалось, и не будет советоваться с администрацией Желиговского. Это неправда, поскольку мы их считаем (говоря дипломатично) такими же безответственными путчистами, как и польское правительство. Представители общественности (в частном порядке), которые ничего не имеют общего с Желиговским в этом отношении, это совсем иное дело. На этом и было закончено. Официальное заседание назначено на 11 часов в пятницу».
Далее в своём рапорте П. Климас изложил некоторые предположения. «Из заявления Ашкенази выясняется приблизительная крайняя точка территориальных желаний поляков - Молодечно. Однако в связи с Желиговским будут говорить, что это не их дело и будут стремиться узаконить его пребывание, поскольку он находится “в краю поляков”. Затем будут требования организации местного Сейма, кантона и - соответствующие последствия. Скорее всего, будут спекулировать на времени, утверждая и надеясь, что оно само всё уложит на свои места. Характерно, однако, что Ашкенази не видит разрешения дела в связи с вмешательством третьей силы, т.е. союзников, которые вряд ли что смогут сделать». Относительно автономии: «Всесторонне обсудив, нашли, что территориальная автономия создала бы не меньшую опасность, в том отношении, что при ней усилились бы польские махинации, а юридически каждая автономия имеет право отделиться и тогда  может получиться такая автономия, как бывает только в первой стадии присоединения к Польше, лицом к лицу. Поэтому представленный нами проект автономии мы понимаем как культурную автономию, которая охватывает права литовских граждан, говорящих по-польски. Редакцию этого проекта, если успею закончить, приложу. Проект  к  протоколу № 15 подготовил Соловейчик».29
Литовская делегация весьма ревниво относилась к тому, как с поляками обращаются влиятельные представители стран Антанты. Об этом свидетельствовала следующая  деталь. Как только 5 мая в Каунасе Б.-К. Балутис узнал о близких  контактах начальника Срединной Литвы генерала Л. Желиговского с французским  полковником С. Бержера, с весны 1921г. ставшим председателем Военной контрольной комиссии Лиги наций, он немедленно сообщил это в Брюссель.30 Данную информацию передал руководителю политического департамента Литовского МИД  его представитель в Военной контрольной комиссии Лиги наций  И. Йонинас.  Это сообщение вызвало немедленную реакцию П. Климаса, который уже через день, 7 мая попросил свой МИД не вести никаких переговоров с представителями администрации Вильны, «поскольку поляки используют это факт и помешают переговорам» в Брюсселе.31

Предварительное зондирование обстановки, в виде литовско-польских переговоров в Брюсселе, продолжалось. Однако перспективы на разрешение территориального конфликта путём политических решений оставались неясными. «Сегодня закончили с экономическими вопросами. Договорились и об учреждении консульств в Каунасе и Варшаве» - пишет П. Климас в следующем своём отчёте в Каунас 9 мая 1921г. «Лига наций видит в этом первый реальный шаг к согласию. МИД уже должен присмотреть кандидатуру на консула в Варшаву, подготовить проект, определяющий функции консульской работы». После того  как закончится обсуждение общих вопросов, согласно готовящегося П. Гимансом плана, «в конце будут поставлены территориальные вопросы. Это и будет “конец” всей конференции. Готовим сейчас некоторые тезисы для своих территориальных требований, которые сообщим со следующим курьером». Вместе с тем литовский дипломат отметил - «чувствуются отовсюду очень сильные, но осторожные усилия привести к соглашению».32

10 мая 1921г. в МИД Польши поступила шифрованная телеграмма от члена польской делегации в Брюсселе Собаньского, из которой следовало, что вопрос о государственной принадлежности самой Вильны не вошёл в повестку дня Брюссельской конференции. “Литовская сторона объявила, что поставит вопрос о правомочности пребывания войск Л. Желиговского в Виленском крае в связи с Сувалкским договором от 7 октября 1920г.» - говорилось в этой шифровке. «Наша ситуация будет здесь весьма сложной, если начнётся дискуссия о Вильне”. 33

Другое сообщение этого же дня гласило: «Только когда Вильна будет принадлежать Литве, еврейство сможет там соответственно развиваться”. Так было написано в письме литовского представителя В. Сидзикаускаса в Берлине, которое он послал в Брюссель П. Климасу, после беседы с каунасским раввином доктором Блюменталем. Последний с 1920г. проживал в Берне, хотя родом был из Каунаса.  «Является дядей М. Соловейчика», члена литовской делегации в Брюсселе. Как доверительно сообщает В. Сидзикаускас, «выехав в Женеву, он вошел в тесный контакт с тамошним главным раввином, а тот оказался другом г. Мецтена - шефа политического отдела. Перед отъездом в Брюссель Блюменталь в разговоре с М[ецтеном - ИВВ] сумел произвести положительное впечатление относительно Вильнюсского вопроса. Они выдвинули особые религиозные и национальные еврейские мотивы, указав на особую роль для евреев города Вильнюса». Далее из текста письма узнаём, что «М. пообещал всячески поддерживать требования Литвы и сказал, что если не произойдут какие-либо force major обстоятельства [непредвиденные,  неблагоприятные - ИВВ], то Вильнюс будет принадлежать Литве. Может быть для этого надо бы заплатить полякам городом Гродно. Обещал по прибытии в Брюссель увидеться с министром Соловейчиком. Хотя уверен, что г. Соловейчик поделился этими сведениями со всеми членами делегации» - и как бы оправдываясь, литовский дипломат добавляет – «я все же нашел нужным сообщить это для Вашего сведения. Позаботьтесь, чтобы эта ария и дальше звучала».34
Этот секретный документ, как никакой иной вскрывает политическую подоплёку борьбы за Вильну, в схватке за которую, на фоне литовско-польского конфликта, столкнулись интересы финансово влиятельного западного и более индоктринированного - ортодоксального, более этнокультурного, но и более протестного восточного еврейства, имевшего определённую поддержку среди большевистских политических лидеров в РСФСР.
           Не следует забывать, что первые идеи сионизма – еврейского национального возрождения, опирающиеся на принцип  «богоизбранности» еврейского народа, в противовес интернационализму, зародились именно в Вильне, в шестидесятые годы ХIХ века, когда в одном из местных еврейских изданий в 1868г. была опубликована первая статья на эту тему.

А тем временем виленская газета «Nasz Kraj» писала 11 мая 1921г. 35: «Если бы польские власти в вопросе о Вильно считались бы с волей польского Сейма, то потеряли бы важные провинции, но и другие польские дела могли бы оказаться в опасности. К счастью, министр иностранных дел Польши хотя и эндэк  однако по происхождению из Литвы и видит весь ущерб в случае раздела Литвы. Антанта, может и от Польши потребовать выслушать население Белоруссии и Украины. Это может дорого стоит Польше. Результаты плебисцита относительно судьбы Вильно не такие уж определённые. Вопрос об определении находиться в Варшаве, но его нет в Вильне. Виленские поляки понимают, Литва всегда в истории экономически и с точки зрения культуры являла единство. Виленский край относительно культуры и, даже, с точки зрения способа мышления весьма, отличается от Варшавы. Поэтому органически соединиться с Польшей не может». Касаясь возможных результатов плебисцита, газета пишет – «обеими сторонами это будет соответственно оценено и проигравшая сторона не возьмётся за оружие. Сейчас этот вопрос ещё труднее решить, поскольку обе стороны раздражены посторонним вмешательством.  Это то, что больше всего мешает польским эндэкам и литовским реакционерам».36

Очередной Рапорт № 4 из Брюсселя П. Климас написал 14 мая 1921г. и немедленно направил его в Каунас Ю. Пурицкису. Начинался этот документ с раздела под наименованием Последняя стадия переговоров: «Закончив общие разговоры о возможных экономических отношениях и оборонной конвенции, Гиманс поставил вопрос о координации внешней политики. Однако, не приступая к обсуждению ничего конкретного, Гиманс вдруг и весьма строго заявил, что эти разговоры имеют настолько смысла, насколько это необходимо  как компенсация за то, что Вильнюс будет присоединён к Литве. Присоединить Вильнюс к Литве - это установка Лиги наций, которая отвечает позиции великих государств и надо искать такие близкие связи Польши с Литвой, которые не были бы федеративными, но весьма близкими этому. Такие близкие и дружественные (intimes et amicales) связи сейчас Гиманс и желает создать, как он говорит, не нарушая суверенитет стран. Проблема бесконечно трудна. Все они ещё не знают ни способа, ни форм. Поляки, видимо, имеют установку, ни в чём не уступать и, только если их заставят, примут хотя бы какое-то решение. (Видимо любым способом хотят создать возможность для повторения историй Желиговского и Корфанты).
Мы также не уступаем. Сегодня мы также зачитали свой обширный мемориал о наших правах на Вильнюс (см. приложение к нашему протоколу № 26), который весь передайте в печать. Ашкенази сделал только несколько замечаний: утверждал, что Вильнюсский университет является польским; в Вильнюсском крае среди местного населения проживает 63% поляков и т.д. (см. сегодняшний “proces verbal”).
В конце сегодняшнего заседания Гиманс заявил, что во время праздника «Sekmin;s» он будет пробовать составить проект договора, и попросил, чтобы литовцы и поляки вручили ему свои проекты. Тогда Гальванаускас сказал, что он уже имеет таковой и передал его. Это был старый проект, только пункт 8 заменён новым принципом, о котором мы уже договорились.
Сегодня после обеда направляем г-на Соловейчика к Дени, Хаасу и Шардиньи для переговоров относительно пунктов проекта плана Гиманса, поскольку Гиманс им поручил узнать об этих пунктах проекта от обеих делегаций. Это весьма интересный разговор! Г-н Соловейчик Вам об этом расскажет устно, поскольку он указывает на самые важные тенденции, которые лежат в основе разрешения этого конфликта. Ими видимо предлагается кантональная система, которая нам строго неприемлема. Надо бы, чтобы его [Соловейчика -ИВВ] вернули к нам назад, поскольку он лучший здесь эксперт по автономии и вопросам “кантонов”. Д-р Эрет [из литовского телеграфного агентства ЭЛТА - ИВВ] здесь теперь не нужен».
В конце рапорта мы узнаём, что у литовской делегации финансовые «кредиты уже заканчиваются, поэтому МИД пускай запросит новый аванс, каких-то 200 тысяч золотых, чтобы не оказались без денег». А что касается  «суточных - то кажется, надо будет несколько поднять, поскольку наши господа, особенно “посол” весьма недоволен».37
Прежде чем в Каунас поступил следующий отчёт П. Климаса, сам Ю. Пурицкис спешит сообщить 16 мая 1921г в Брюссель литовской делегации новые сведения об обстановке в Срединной Литве. «По сообщениям различных источников в Вильнюсе создана военная партия, состоящая из 30 тысячи членов во главе с Галицей. В основном солдаты. 18 мая эта партия свергнет Желиговского. 3-й полк уланов, под командованием Галицы, восстав, соединится с Ковенским полком. Восставшие не захотят признать обещания поляков и Желиговского и нападут на Литву. В это же время намечается восстание в Каунасе членов POW. Восстание будет проведено под видом восстания большевиков. На помощь каунасским повстанцам, будут призваны вильнюсские, в результате чего Литву объединят и присоединят к Польше. Со своей стороны Польша заявит, что не вмешивается во внутренние дела Литвы. Насчёт даты восстания есть сомнения».38 В связи с этим Главнокомандующий Литовской армией в дополнение к своей прежней директиве № 2, издал 18 мая 1921г. новую, в которой кроме прочего говорится: «как и прежде, мало надежды, что переговоры в Брюсселе принесут полезные результаты. Получены сообщения, что в Вильнюсе готовиться политический переворот с целью повторить нападение на нас”, т.е. литовское правительство. Поэтому – «прежняя директива № 2 от 27 апреля с.г. продолжает действовать».39 Таким образом  литовское правительство пытается зондировать отношение стран Антанты и к себе, и к властям Срединной Литвы.
В самой Срединной Литве также не брезговали различными способами, которые могли оказать впечатление на представителей могущественных стран. Так, например, 9 мая 1921г. в Вильне, на центральном Георгиевском проспекте (ныне – «Гядиминаса») состоялась демонстрация польских студентов в поддержку генерала Л. Желиговского и за присоединение Вильны к Польше. Здесь же звучали выражения благодарности американскому представительству, которое оказывает помощь местным жителям.40
Как уже было сказано выше, на следующий день вопрос о Вильне не был поставлен в повестку дня конференции в Брюсселе.

Новый, пятый по счёту рапорт П. Климаса из Брюсселя в Каунас, написанный им 17 мая 1921г. на имя министра иностранных дел Ю. Пурицкиса, начинался с констатации - «в течение десяти переговорных дней ничего не изменилось и ни на шаг не ушло вперёд. Поляки, поэтому, могут валить вину на литовцев, что они не миролюбивы, не уступчивы и т.д.». Конференция явно пробуксовывала. «Относительно речи Ллойд Джорджа. Она повсюду произвела самое большое впечатление. Английская и американская печать его поддерживает. Французская и бельгийская - весьма сердиться. Характерно, все пропускают то место, где Л. Джордж декларировал, что Англия, Италия, Франция и Америка решили - Вильнюс должен быть отдан Литве (см.”The Times”). Вчера, как узнали из бельгийских газет, Ашкенази в связи с этим уже написал ноту Гимансу. Её содержание – если, в самом деле, есть такое решение, тогда переговоры в Брюсселе становятся вовсе не нужными. Поэтому Ашкенази будет ожидать инструкций своего правительства по этому поводу и заявляет, что Польше такая аранжировка со стороны четырёх великих государств вовсе не известна». По этому поводу литовский дипломат замечает: «относительно этой, весьма неожиданно оглашённой Ллойд Джорджем резолюции, может начаться совершенно новая фаза переговоров. Может поэтому заседание отложено до четверга, а может и далее». В разделе рапорта под названием «Аудиенция у короля», читаем: «сегодня получили от Гиманса сообщение, что Король Бельгов готов видеть в ближайшие дни у себя литовскую делегацию. Это видимо простая вежливость, особенно после того, как Сапега был весьма торжественно недавно принят Королём».41
На литовскую делегацию, в связи с её неуступчивостью, явно пытаются оказать моральное давление.

Интригующая деталь, литовская  военная разведка донесла своему правительству о том, что 18 мая 1921г. эстонский корабль “Калвипоэг” вывез в Стокгольм 67 ящиков с российскими золотыми рублями, «старая цена которых составляет 6 миллионов 222 тысячи золотых рублей».42  Что это были за деньги и для кого они предназначались? Может для Польши? Документ умалчивает эти весьма важные сведения.

20 мая 1921г. предварительная разведка литовской и польской делегаций относительно возможности достижения урегулирования спорных территориальных и политических вопросов между Каунасом и Варшавой закончилась. Территориальные и исторические козыри литовцев, а также политические и исторические козыри поляков были выложены на стол, на котором, увы, не было самых важных – этнических, государственных, исторических козырей белорусов. Теперь главный «держатель прикупного банка» выступил, наконец, со своим словом. П. Гиманс официально выдвинул свой проект на литовско-польской конференции в Брюсселе по урегулированию конфликта между враждующими за Виленский край сторонами. В основе проекта лежала идея - разрешить конфликт путём создания Каунасского и Виленского кантонов, юридически подобных кантонам, которые существовали в Швейцарии, а также транзита Польши через литовские территории к Балтийскому морю, подписание военной и экономической конвенций между сторонами. Правда, судя по замечанию историка Р. Жепкайте «экономическая и военная конвенции должны были подчинить литовскую сторону - польской».11 (C.150) В Виленском кантоне гарантировалось полное влияние поляков при полном соблюдении прав национальных меньшинств. Кроме этого в проекте говорилось о необходимости создать совместные польско-литовские советы по экономике и внешней политике, в которых представительства сторон были бы равными, а государственные вопросы решались бы простым большинством голосов. Проект был предложен для рассмотрения польской и литовской делегациям. Литовская сторона согласилась принять данный проект П. Гиманса к рассмотрению. Естественно, это сделала и польская делегация, поскольку “проект П. Гиманса - писал ответственный сотрудник МИД Польши М. Коссаковский, - выражал компромиссные решения Франции и Англии”.43
Как пишет литовский историк Р. Жюгжда,12 (С.40) литовское государство должно было стать «федеративным государством, состоящим из двух автономий – кантонов: Вильнюса и Каунаса, - связанных с Польшей конвенциями о внешних делах, вооружённых силах и экономике. Польша должна была получить право свободного транзита по Неману и через Клайпедский порт. После вступления в силу Версальского мирного договора, в начале 1920г., от имени стран Антанты  Франция оккупировала Мемельланд. Теперь П. Гиманс обещал, что в случае достижения соглашения между Литвой и Польшей на предложенных им основаниях, он будет посредничать в том, чтобы великие страны, в ведении которых был Клайпедский край, передали его Литве. Однако выдвинул условие: Польша должна получить право пользоваться Клайпедским портом для различных перевозок, перевозить амуницию и военное снаряжение, как в мирное время, так и в военное. В сущности, в проекте Гиманса была предусмотрена Уния Литвы с Польшей. Не случайно во время заседания кабинета министров Литвы “он произвёл на всех самое плохое впечатление”.44
Подчиняясь требованиям стран Антанты, литовская делегация заявила, что согласна принять проект плана Гиманса «как основу для обсуждения». Вместе с тем было подчеркнуто, что это не означает принятия какого-либо пункта данного проекта или всего его в целости. Только теперь в Брюсселе должно было начаться официальное обсуждение плана П. Гиманса.

Однако, прежде чем вновь погрузится в атмосферу литовско-польских политических интриг, разворачивавшихся на паркетах нарядных дворцов Брюсселя и других городов Европы, вернёмся к событиям, которые развивались в это же время на территории истерзанной войной исторической Литвы.

ЗАКУЛИСНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ ВОКРУГ ВИЛЬНЫ И - НЕ ТОЛЬКО…
(апрель – май 1921 г.)

После подписания в Риге мирного договора с Польшей резко начала меняться внутренняя обстановка в советском руководстве. Никто среди политиков Западной Европы, и тем более в Прибалтике, не мог не обратить внимание на то, что происходит в Советской России и тем более - какие тенденции начинают преобладать в её внешней политике.
В Каунасе также очень внимательно относились к сообщениям из литовского представительства в Москве. В одном из них, датированном 7 апреля 1921г., читаем: «Трудное положение в советской политике. Восстания в Кронштадте - Петрограде и Москве. Полная разруха экономики страны, Острые стычки среди коммунистов (разделение партии на две фракции - Ленина и Троцкого)  создали такую ситуацию, которая заставила Советы подписать торговый договор с Англией, а поляков закончить переговоры с русскими и согласиться вместо 300 миллионов рублей золотом, получить только 30 миллионов. Коммунисты утверждают, что не жаль дать полякам эту сумму,  поскольку - вскоре заберут обратно.
Они легко согласились на то, чтобы поляки заняли и коридор [имеется ввиду т.н. польский коридор, белорусская территория, отошедшая к Польше в результате польско-советского Рижского мирного договора и отделившая территорию ЛДР от РСФСР - ИВВ], поскольку на него советы смотрят серьёзно. Как на самую большую прореху, через которую коммунисты будут иметь возможность вторгнуться в больной польский организм [... - ИВВ], что они уже и начали делать: с двух центров - Москвы и Смоленска. [... - ИВВ] На Польшу здесь смотрят как на благоприятную, со всех сторон, почву для плацдарма коммунизма в соединении с немецкими спартаковцами. [... - ИВВ] В Смоленске этим занимается штаб Капсукаса и Червякова. (Литовско-Белорусский штаб). Только с этой стороны, несомненно, угрожает опасность и Литве. Эти двое мужчин, один из которых глава литовских коммунистов, другой – белорусов месяц назад заключили между собой договор относительно захвата Вильнюса. Такое, согласно их планам, должно будет произойти в апреле-мае.  К этому нападению они уже начали готовиться, направляя в польский коридор, пока что в небольших отрядах различных людишек, бродяг, перебежчиков. А именно, высланных белорусов, которые нападают и бьют небольшие отряды поляков. [... - ИВВ] Через коридор штаб Литбела вломится в Вильнюс. Если Капсукасу это не удастся, российские Советы естественно скажут, что это не их дело, что местные люди восстали против своих угнетателей поляков. А если удастся, - то и оправдываться не надо будет. Словом здесь польский коридор думают использовать так же, как это было проделано в Грузии. Только одно можно сказать твёрдо, Капсукас такую свою дьявольскую работу должен будет проводить не столько с помощью советской власти, сколько опираясь на собственные силы, проводя агитацию среди белорусов: 1) Ленин не случайно ругается с Капсукасом ещё с того момента, когда летом 1920г. Вильнюс был занят Красной армией, после отступления поляков; когда прижатый Капсукас требовал от Ленина, чтобы ему отдали Вильнюс в качестве центра Литбела, откуда он начал бы гражданскую войну в Литве. Тогда Ленин строго отверг этот замысел Капсукаса. Скорее всего, по стратегическим мотивам - самим Советам было важно иметь плацдарм в Вильнюсе: пугать и раздражать литовцев, чтобы не ударили по шеи Красной армии, пока Варшава ещё не была занята. Иное дело, если бы Варшава пала, то и Ленин не придерживался бы русско-литовского договора, как мы это здесь чувствуем. 2) Прибыв в Москву, на Десятую Коммунистическую конференцию, Капсукас вновь потребовал от Ленина 85 миллионов, фактически на работу Литбела. Однако и на сей раз, Ленин перед лицом всё ещё не ликвидированного разногласия в коммунистической среде, брюзжания рабочих-хозяйственников, историей с Кронштадтом - Петроградом, - вновь категорически отказался выдать Капсукасу хотя бы какой-то аванс и посоветовал ему обратиться в ЦКП [Центральный комитет партии РКП(б) - ИВВ], откуда и получит по счетам в порядке очереди. Но не больше, чем получают на агитацию латышские и эстонские коммунисты. Так Капсукас ничего и не добился, а сейчас лечится в Москве.
Теперь коммунисты Литвой не интересуются. На неё махнули рукой. Им всё равно, как разрешится вопрос о Вильнюсе. Они не желают воспользоваться нападками Шимкуса - не думают требовать в Брюсселе, где наш вопрос с поляками пытаются решить при помощи арбитража. Нет там их представителя. На Литву высокие коммунистические круги смотрят как на ультра - демократическое государство, которое по своей внутренней структуре и тактике более всего напоминает Советы. Поэтому претворяя социальную революцию в бывших окраинах России, Литва будет терпима дольше всех, как “последний солидный кусочек”, по их мнению. Согласно сведениям из ЦКП, в Германии спартаковцев сейчас около 500 тысяч человек, в прошлом году их было 25 тысяч. [... - ИВВ] Вчера по Москве прокатились слухи,  что в Германии уже Советская власть.
Из польских коммунистов здесь формируется 3-я армия, которая должна будет действовать в коридоре»1 и т.д.
Обращает на себя внимание та часть сообщения из Москвы, в которой литовское государство характеризуется большевиками как  «сверх демократичное». Не следует забывать, что литовский представитель в Москве писал его после того, когда в Каунасе в первые месяцы 1921г. прошли аресты местных коммунистов. Руководство ЦК РКП(б) не могло не знать об этом. Рассматривая эти обстоятельства в связи с внутрипартийной борьбой в ЦК РКП (б) между троцкистами и ленинцами, а также их последствиями, которые отразились также в смене представителя Москвы в Каунасе, можно понять, почему теперь так спокойно относились к преследованиям литовских коммунистов в высших эшелонах власти РСФСР. В Москве против людей Лейбы Бронштейна (Л. Троцкого) также начались гонения, пока, в основном, идеологические.
Характерная деталь, судя по документам Делегатуры польского правительства в Вильне при ВПКСЛ, среди 500 эмигрантов, которые еженедельно пересекали на поезде границу между Даугавпилсом и Турмантасом, следуя из РСФСР, через территорию Латвии, 90% составляют евреи. В документах указано, что в основном они едут в Срединную Литву и Польшу. Обстановка вызывала озабоченность польской миссии в Риге, поскольку среди этих эмигрантов констатировались коммунистические настроения, о чём 9 апреля 1921г. был предупреждён Делегат польского правительства при ВПКСЛ.2 Для беженцев из РСФСР был устроен в Калькунах этапный пункт.3 Контроль за происходящим здесь был у Варшавы. Заграничные паспорта Польши для граждан Срединной Литвы  выдавались только Делегатом польского правительства при ВПКСЛ.4 

Тем временем, в Каунасе продолжала действовать подпольная польская организация POW, насчитывающая, судя по данным польского офицера перебежчика Э. Гродского, 100 боевиков. Их финансировала Варшава. Цель - свержение литовского правительства. Организацией POW руководит Матушинский (Матушевский).5 Отдел разведки Генштаба Литовской армии информировал об этом 8 апреля 1921г. литовское правительство.6
На территории Срединной Литвы проводил свою интенсивную деятельность «Zwi;zek bezpiecze;stwa kraju» («Союза безопасности края»), тесно  взаимодействовавший с POW. Будущие члены этой военизированной организации рекрутировались также и из польской спортивной организации “Sok;;” («Сокол»), которая действовала в Вильне. Здешний Союз польской академической молодёжи  активно выпускал различные антилитовские прокламации, плакаты и т.п.
На всё это нужны были деньги, вот и попросил 11 апреля 1921г. Делегат правительства Польши В. Рачкевич у Варшавы дополнительно 100 тысяч марок.7 В ответ министерство внутренних дел Польши потребовало, чтобы Делегат немедленно присылал рапорты о происходящем на территории Срединной Литвы. В связи с данным запросом Делегат правительства Польши обратился к начальнику Виленского округа организации “Stra; Kresowa” и указал немедленно присылать ежемесячные рапорты волостных отделений, поскольку у него имелись таковые только за декабрь 1920г., и только из Вильны, Трок и Швенчан.8 Кроме этого, 13 апреля 1921г. В. Рачкевич сообщил ВПКСЛ, что его финансирование министерством финансов Польши сокращено. Расход предусмотрен в сумме не более 150 миллионов польских марок, приблизительно около180 тысяч тогдашних долларов США.9 Кроме этого от поляков из Аргентины в середине апреля 1921г. в поддержку нуждающимся жителям Виленского края поступило 189 тысяч польских марок (около 220 долларов США). В Вильну из Польши была передана лишь половина этой суммы.10

В апреле 1921г. из показаний перебежчика, польского офицера, начальника секции вооружения штаба войск генерала Л. Желиговского Казимира Бучинского, отделом разведки Генштаба Литовской армии были получены сведения о структуре и вооружений войск Срединной Литвы. «Начальник Срединной Литвы - генерал Л. Желиговский. Председатель директоров всех департаментов Срединной Литвы -  генерал Мокшецкий. Управляющий делами Срединной Литвы - капитан Пристор (правая рука Желиговского). Начальник политического отдела - майор Окулич (до 1 февраля 1921г. был начальником оперативного отдела). Начальник оперативного отдела - капитан Моравский.
Генеральный штаб.
Начальник штаба – подполковник Ликторович (бывший начальник штаба 1-го Литовско-Белорусского корпуса, офицер русской армии).
I. Организационно-мобилизационный отдел начальник майор Кучинский, бывший офицер польских легионов; а) начальник мобилизационной секции - капитан Фелла. b) начальник организационной секции - поручик Гродский.
II. Отдел информации и пропаганды - начальник майор Кошчялковский.
III.  Операционный отдел - начальник капитан Моравский.
IV. Хозяйственный отдел - начальник капитан Сацевич. а) Секция продовольствия - капитан Трояновский. b) Обмундирования - служащий 8 разряда. c) Финансовая секция - подпоручик Тонкевич. d) Общая секция - … .
V. Отдел кадров - начальник капитан Лэбковский.
Автомобильная секция - начальник инженер капитан Здруевский. Автоколонны: 1) 23-я - командир подпоручик Лехович (16 грузовиков, 1-а легковая). 2) 32-я - командир поручик В. Венховский (16 грузовиков, 1-а легковая). 3) 300-я - командир капитан … 1-я и 2-я легкие автоколонны - командир поручик Квецинский (30 автомобилей). Каждая автоколонна имеет 1-2 мотоцикла.
Управление этапными частями - командир полковник Янковский.
1-я женская легия  (200 штыков с 2-мя пулемётами системы Максим); 2-я женская легия (140 штыков с 1-м пулемётом системы Максим); 1-й Литовско-Белорусский этапный батальон  (3 роты и 1 пулемёт системы Максим); 2-й Литовско-Белорусский этапный батальон (3 роты и 1-н пулемёт системы Максим); 3-й Литовско-Белорусский этапный батальон (3 роты и 1-н пулемёт системы Максим).
Канцелярский обоз. Части этапных подразделений находятся в ведении квартирмейстера. Секция вооружений - начальник, капитан Генштаба Бучинский (подчинён квартирмейстеру). Управляющий артиллерийскими мастерскими и амуниции – инженер Яворский. Начальник складами артиллерии и амуниции – капитан Бэм (инженер пиротехник, ул. Росы 6) Развозчик полевых складов – поручик Янковский. (склады: Майшагола, Подберезе и поезд из 13 вагонов и одного пассажирского с патронами в Ландворове ).
Станция перевооружения - подпоручик Романовский (ул. Росы 5, рядом со складами). Цель: перевооружение пехотных полков. Замена винтовок различных систем на винтовки французской системы. Вооружение милиции, полиции, охранников железной дороги, тюрем, лесов.
Лаборатория пиротехники.
Артиллерийский склад. Около 20 тыс. снарядов [... ИВВ], около 2 миллиона патронов для винтовок и пулемётов [... ИВВ].
Сапёрная группа состоит из 9-и рот: две - для установки мостов, две - сапёров, две команды связи - поручик Лэмбке, две железнодорожных, одна радителеграфистов.
1-я Литовско-Белорусская дивизия. Командир полковник Бейнар, адъютант подпоручик Франбах. Начальник штаба - поручик Любиневский. Начальник хозяйственной части - поручик Забрицкий, начальник вооружения поручик Кумпанский. Виленский полк. Командир майор Бобятынский (хромой чёрт), бывший виленский врач. Военного образования не имеет. Минский полк. Командир подполковник Адамович, бывший капитан русской гвардии. Гродненский полк. Командир подполковник Вашкевич, бывший капитан русской армии, до 1919г. был в плену у немцев. С офицерами не считается. Было покушение.
2-я Литовско-Белорусская дивизия. Командир подполковник Боготыревич, бывший русский офицер, адъютант поручик Лямша. Начальник штаба - поручик Михальски. Новогрудский полк. Командир майор. Халиньский-Яхевич, бывший командир резервной бригады. Хороший семьянин и плохой полковник. Лидский полк - ? Ковеньский полк - ? 6-й харцерский полк находится в стадии расформирования. 201 пехотный полк частично разбежался, частично назначен к 6-му харцерскому полку.
Резервная бригада. Состоит из 4-х батальонов и 2-х эскадронов.
Виленской кавалерийская бригада. Командир Буткевич. 211 полк уланов. Командир майор Домбровский. 13 полк уланов. Гродненский полк уланов.
Авиация. 8 аэропланов, из которых 5 летают: 2 немецких, 3 российских, 3 французских. Командир - капитан англичанин.
Два бронеавтомобиля. Другие ушли. В каждом по 1-му пулемёту. Годны для езды по грунтовым дорогам, поскольку имеют надувные шины.
Бронепоезда: “Первый Маршал”, “Смелый”, “Желиговский” и “Смерть”.11

В Каунасе царила напряжённая обстановка. Ожидали любой провокации от поляков. Настроения, царившие в литовском правительстве, весьма ясно характеризовал запрос руководителя политического департамента МИД Б.-К. Балутиса, направленный 12 апреля 1921г. литовским представительствам в Париже, Риге, Лондоне и Ревеле (Таллине). В нём он просил проверить информацию о том, что «согласно пятому пункту Польско-русского договора большевики разрешают полякам оккупировать Литву, сами они оккупируют Латвию».12
Естественной реакцией литовского правительства на всё происходящее вокруг ЛДР  была обретение большей поддержки со стороны граждан своей страны. С этой целью в Каунасе на литовском языке выходит брошюра “Наделение землёй военных и других безземельных и малоземельных (1919-1920)”. Представленный в ней материал характерен и весьма хорошо служит пониманию тех настроений, которые царили в глубинных слоях литовского общества. Вот некоторые, на наш взгляд, самые существенные выдержки из неё. «Земельный вопрос среди населения Литвы был, есть и будет самым важным вопросом. Литовец к земле привык, прирос, без неё не может жить». «В 1919г. не ожидая Учредительного Сейма, был издан закон о наделении военных землёй». «Военные, граждане Литвы, безземельные и малоземельные, которые не наказывались судом и верно служили в армии до окончания войны или демобилизации, имеют преимущество перед всеми другими на получение земли от государства». «Желающих получить землю  более 100 тысяч». «В первую очередь необходимо дать землю тем, которые проливали кровь за независимость Литвы, т.е. солдатам». «А в первую очередь тем из них, которые имеют земли не более 10 десятин, или вовсе её не имеет. Поскольку государственных земель, которые можно было бы назначить военным в Литве немного, а их общий земельный ареал составляет не более 60000 десятин, не все эти земли можно назначать военным. Часть из них придётся выделить на опытные поля для школ и для других общественных дел. Для того чтобы увеличить площадь земли, которой наделяются военные, временное правительство решило забирать землю у частных владельцев. С этой целью в 1919г. и 1920г., т.е. до нового 1921г., Главный комитет по наделению военных землёй решил изъять 51430 десятин земли».  «Собравшийся в мае 1920г. Учредительный сейм утвердил этот закон и добавил -  теперь уже землю могут получить не только военные, но и местные безземельные и малоземельные. Землю не получают те, кто не умеет её обрабатывать, или имеет другие средства для жизни». «Земля наделяется участками размером от 8-и до 20 десятин, принимая во внимание качество земли».
«Землю начали делить только в 1919г. Уже зимой того же года она выделялась военным и эта работа с большим напряжением продолжалась. Больше всего военные получили земли в районах:
Мариампольском           - 106 военных получило 1703 гектара;
Вилкавишском               -   83 военных получило 1056 гектара;
Укмергском                -   47 военных получило   729 гектара;
Кедайняйском       -   32 военных получило   483 гектара;
Тракайском                -   51 военных получило   798 гектара;
Алитусском                -   28 военных получило   456 гектара;
Биржайском                -   28 военных получило   567 гектара.
Замечание: 1 гектар почти равен одной десятине, только немного меньше.
Сейчас, когда Учредительный Сейм разрешил наделять землёй и местных  безземельных  а также малоземельных, раздел земли будет проходить быстрее. В  текущем 1921г., не одна тысяча безземельных и малоземельных семей получит землю. Поскольку каждому новому поселенцу - ничего не имеющему военному сразу трудно обжиться, то власти им немного помогают - выдавая лес и семена. Каждый поселенец - военный  - получает пособие - лес из 100 пней, диагональю от 25 до 40 сантиметров толщины и семена, до 80 пудов различных зерновых. В 1919 и 1920 годах 476 военных семей получили  7855 гектаров земли. Получили ещё 12200 пудов различных зерновых. Там, где в делимых поместьях не были разрушены жилища, то получающим землю давались и жилища, естественно, только наделяя лесным материалом, по соответствующим расчётам. Не военные не получают эти пособия». «Если бы случилось, что бывший военный сам не обрабатывает землю, или хотел бы её продать, или передать другому, то власть имеет право отнять землю, возместив за постройку жилища и произведённые земляные работы». «Параграф 13 Закона говорит:  “Сдать в аренду разрешается только с согласия правительства в следующих случаях: а) в случае смерти главы семьи или его длительной болезни, при наличии маленьких детей; в) в случае призыва главы семьи в армию, или в связи с избранием  направленному на общественные или государственные должности, в связи с чем  сам не сможет вести хозяйство. Получившие землю могут её дать в наём в первый или во второй год, но только тогда, когда будет получено свидетельство Районной комиссии сельского хозяйства». «На каких условиях получат землю безземельные и малоземельные, пока ещё окончательно не установлено, поскольку это окончательно установит только Учредительный Сейм. Член Учредительного Сейма Й. Кришчюнас в статье в журнале “M;s; ;em;s”: “Кто и что может ожидать от земельной реформы” - писал, что её получат за выплату, в течение 20 лет. Годовая оплата будет близка цене аренды. Эту аренду надо высчитывать в зерне, которое будет служить ценой найма земли, под которую ежегодно будут пересчитываться деньги».13
Как видим, власти не много давали землю, но больше ставили под свой жесткий контроль литовца-землепашца. Он становился заложником чиновников  всегда искушаемых и поэтому весьма часто нечистоплотных на руку. Теперь чиновники всех уровней получали превосходное поле для мздоимства и наращивания своих личных капиталов  за счёт приватизированного ими государства. Но главное – полученную землю надо было всё же выкупать! А ведь денег у бывшего рядового военнослужащего не было. Вот и вынужден он был на кабальных условиях отрабатывать государству за арендуемый, по сути дела, им клочок земли, которого едва хватало на обеспечения лишь самых насущных потребностей семьи этого землепашца.

15 апреля 1921г. Сейм Польши ратифицировал мирный договор с Советской Россией. До 12 мая, в Варшаву должен был назначен представитель Советской России. Польша согласилась принять в качестве посланника, заместителя народного комиссара иностранных дел Льва Михайловича Карахана. Он участвовал в переговорах в Брест-Литовске, а в последнее время работал заместителем у Г. Чичерина, являлся членом коллегии НКИД. В свою очередь польский представитель в Москву ещё не был утверждён. Сначала Москва хотела видеть у себя какого-нибудь социалиста, однако  затем полякам дали понять, что было бы желательно  чтобы это был представитель буржуазной партии, поскольку польские национал-социалисты весьма неприязненно относятся к Советской России.
Поскольку Польша заключила договор фактически с тремя  республиками: Советской Россией, Белоруссией и Украиной, оставался открытым вопрос -  согласится ли Польша принять представителей этих трёх республик, каждой в отдельности и будет ли посылать со своей стороны представителей в Москву, Киев и Минск. По мнению аналитиков из Генштаба Литовской армии, в связи с тем, что Белоруссия и Украина  как независимые государства не существуют, такой шаг Варшавы в принципе невозможен. Да и на «триединое Советское представительство в Варшаве» польские власти смотрели как на усиление угрозы влияния большевизма в стане. В Каунасе считали, что поляки, скорее всего, постараются разобщить Советские Представительства.14 Бесспорно, на такой подход советская сторона не могла согласиться.

Руководитель литовского представительства в Москве Ю. Балтрушайтис 21 апреля 1921г. сообщил министру иностранных дел Ю. Пурицкису о том, что вместо Мостовенко, которого переводят в Чехословакию, посланником в Каунас назначен старый коммунист, бывший член Реввоенсовета Республики С. И. Аралов. А в Польшу назначен Л. М. Карахан. На его место, в НКИД, назначен М. М. Литвинов.15
В этот же день, 21 апреля 1921г. в Москве выход в свет книга В. И. Ленина “О продовольственном налоге” (кооперации и новой экономической политике). Это событие, в сущности, стало объявлением начала НЭПа в Советской России. В стране оканчивалась политики «военного коммунизма», когда у крестьян насильственно изымались продовольствие, зерно и излишки имущественного инвентаря в помощь воюющей армии и голодающему населению городов, оставляя умирать с голоду деревню.
Книга ознаменовала собой начало конца политики проводимой Лейбой Бронштейном (Л. Троцким) - этого воинствующего антирусского политика, а также и его сторонников из руководства ЦК ВКП (б). Для них всё завершилось последовавшими чистками в партии, громкими судебными преследованиями, репрессиями в конце 30-х годов. Самого застрельщика и главного идеолога учения о мировой пролетарской революции (как бы мы теперь сказали о - глобализме) убил в Мексике в 1940 г. коммунист и агент советской разведки Рамон Меркадер.

В то же самое время в Вильне Временная Правящая Комиссия Срединной Литвы запрещает на всей территории своего государства распространение ряда российских газет. В том числе запрещается продажа газет “Воля России”, “Голос России”, “Путь”, Новый путь”, “Новый мир”, которые издаются, как указано в распоряжении - “бюро Кагановича”, а приходят из Каунаса и Риги. Закрываются некоторые белорусские издания: “Наша думка”, “Конница”, “Белорусский звон”, поскольку - антипольские».16

Из материалов министерства охраны края этих дней узнаём, что англичане, стремясь противопоставить литовцев   полякам, «желают тем самым взять под свою опеку Прибалтийский край». И вместе с тем боеприпасы, в основном германского производства, для Литовской армии приходят из Латвии.17 Тамошние Венспилский и Лепайский порты, через которые доставляется вооружение из Европы, контролирует Англия.
 Из Эстонии пришли вести, что импорт этого государства составил в апреле 481238 миллионов эстонских марок, экспорт - 105807 миллиона.18
Относительно последствий плебисцита в Верхней Силезии в документах литовской разведки находим следующую информацию: «Результаты плебисцита в Силезии служат источником споров и упорной борьбы, но пока, только на бумаге. Часть юго-восточных территорий, на которой проводился плебисцит, может быть поделена между Польшей и Германией. Сами немцы напором своей прессы доказывают, что Силезия составляет нераздельную целость и должна быть передана Германии. С другой стороны, союзники из Антанты склонны, как видно, к польскому предложению, т.е. к разделу». Литовские аналитики подчёркивают – «Антанта склонна к польскому варианту: часть юго-восточных территорий может быть поделена между Польшей и Германией».19
И Англия и Франция очень опасались возможного возрождения былого могущества Германии в центре Западной Европы.

К концу апреля, в связи с ухудшением общей экономической обстановки в Вильне начали свёртываться публичные работы. Прошла череда массовых увольнений рабочих с предприятий автомобильных и артиллерийских мастерских. Резкое обострение настроений в рабочей среде повлекло протесты классовых Профсоюзов. В городе появились прокламации с текстом соответствующего обращения к делегату польского правительства при ВПКСЛ В. Рачкевичу, которое было написано,  кроме  польского, ещё и на еврейском языке идиш.20
Многие поляки, приехавшие в город из Варшавы, начали возвращаться обратно. Военные, судя по донесениям литовской разведки, выбывали в Гродно. «На фронте останется лишь 40 пушек, а оружие будет передано местным добровольцам, которые и отразят литовские части, если те начнут наступление, после чего добровольцы пойдут маршем на Каунас»21 - читаем в одном из документов датированном 29 апреля 1921г.
В «польском коридоре» между ЛДР и РСФСР, сформированным Рижским мирным договором между Советской Россией и Польшей, основное население составляют не поляки, а белорусы.  Констатируя данный факт, литовские военные аналитики указывали в сообщении своему правительству, что данное обстоятельство, однако, в требованиях к полякам о самоопределении наций не играет никакой роли. «Когда они заботятся о получении от России территории, на которой проживает весьма малое количество поляков, то выставляются другие, т.н. жизненные принципы. Коридор полякам был необходим для того, чтобы отделить Литву от России, и чтобы её сообщение с Западной Европой было зависимо от поляков. Польский Даугавпилский коридор, несомненно, будет мешать торговле между Россией и Германией. Достаточно полякам наложить на германские товары большой транзитный налог и немецко-российская торговля через Польшу и Литву будет невозможной. А такое возможно, если судить по делам союзницы Польши Франции, которая желает обогатиться за счёт Германии, как с точки зрения политики, так и экономики.
Ответственные польские политики признают, что большинство местных жителей коридора - не поляки. Однако они думают, что посредством коридора смогут защитить Западную Европу от угрозы большевизма.
Но не только Даугавпилский коридор заселён белорусами. Всё пограничье, особенно в Погирах, заселено белорусами. Полякам отходит всего 135 тысяч квадратных километров территории, на которой проживает 7 миллионов населения, из которых только 300-400 тысяч поляки [;5; - ИВВ], все остальные белорусы, литовцы и евреи». Кроме этого в документе подчёркивалось – «Здесь поляки, прежде всего, стремились занять важную стратегическую железную дорогу Барановичи – Лунинец – Сарны – Ровно». И далее, – «всё поведение поляков указывает на то, что они желают полонизировать белорусов, а все полученные территории оставить себе. Однако раньше или позже Рижский договор должен быть подвергнут ревизии по важным пунктам. Случиться ли это в результате военных действий или сами согласятся это сделать - будет зависеть от варшавских политиков и от их истинного желания поддержать мир в Восточной Европе».19
В городских самоуправлениях Срединной Литвы весной 1921г. работали лица различной национальности. Среди них поляки составляли абсолютное большинство - 70;, на втором месте 29; - евреи. Причём в Швенчанах - евреев больше (50;), а поляков только 40;, в Ошмянах поляков - 55,5;, евреев - 44,5;. В волостях и повятах поляки составляли 98; административных работников, евреи - 1,5;.22  В  этой статистике обращает на себя внимание практически полное отсутствие представителей основного населения этих мест – белорусов. Правда, среди других документов находим информацию о том, что ВПКСЛ оказывал небольшую финансовую помощь белорусским и еврейским школам в Срединной Литве.23 Естественно делалось это, прежде всего, в пропагандистских, политических целях - в связи с ведущимися в Брюсселе литовско-польскими переговорами по урегулированию конфликта.

1 мая 1921г. литовский министр иностранных дел Ю. Пурицкис выехал в Ригу и Таллин для консультаций по вопросу создания союза Прибалтийских государств, т.н. Малой Антанты, без участия в этом союзе Польши. Деятельность данного межгосударственного блока, в сущности военного, должна была координировать целенаправленную деятельность входящих в него государств, против Советской России. Зачинщиками такого «санитарного кордона», ограждающего РСФСР от Западной Европы, были английские политики.
Цель визита Ю. Пурицкиса несколько противоречила идее поляков  - создать аналогичный союз из пяти Прибалтийских государств, в который входили бы Польская, Литовская, Латвийская, Эстонская и Финская республики. Естественно, под гегемонией Польши, а - следовательно  - Франции. Такая постановка вопроса не устраивала Каунас и Лондон. Ю. Пурицкасу удалось склонить латышских политиков к тому, чтобы они письменно пообещали не посылать свою делегацию на конференцию по созданию малой Прибалтийской Антанты, если там не будет литовцев. В свою очередь, в случае непринятия литовских условий, обуславливающих участия в готовящейся конференции: немедленная передача Вильны и прилегающих территорий государству литовцев и признание самого этого государства de jure – представители литовского правительства могли отказаться от поездки на конференцию Прибалтийских стран.
В результате визита Ю. Пурицкиса был заключёна строго секретная литовско-латышская политическая конвенция, направленная против поляков. Она предусматривала военное взаимодействие и непосредственную военную помощь латышей литовским военным, в случае новых нападений на ЛДР со стороны войск генерала Л. Желиговского  или Польши. В своём сообщении литовской делегации в Брюссель Ю. Пурицкис написал по этому поводу следующие свои рассуждения. «Сейчас обращают большое внимание на союз Прибалтийских государств, зачатки которому положены во время моего пребывания вначале этого месяца в Риге и Ревеле. Этот союз, как думают теперешние представители Антанты, в особенности г. Вилтон, поможет нам выстоять политически против поляков. Здесь представлю короткий обзор того, что сделано до сих пор и что намечается далее сделать.
Выехав в Ригу 1-го мая, пробыл там всю неделю. Подписал целый ряд мелких конвенций различного формата, например: гражданских прав, относительно границ, относительно проезда перемещённых лиц, относительно выдачи уголовных преступников, по консульским отношениям, относительно сообщения, паспортов и виз. Что  же касается  политических вопросов, то моей целью было отодвинуть латышей от ориентации на поляков и склонить к созданию союза Прибалтийских государств, в противовес Польше. В Риге узнал, что поляки посылают эстонцам, латышам и финнам приглашения на конференцию в Варшаву, которая должна собраться в начале июня. Эта конференция была задумана во время совещания министров иностранных дел в Ревеле в феврале. Поэтому, прежде всего, необходимо было не допустить, чтобы та конференция состоялась, поскольку на ней намечалось окончательно реализовать союз Прибалтийских государств, естественно под гегемонией Варшавы. Так или иначе, удалось латышей подвести к тому, чтобы они письменно пообещали без нас на эту конференцию не ехать». Затем Ю. Пурицкис подчеркнул – «таким образом, конференция была похоронена, поскольку в связи с отсутствием нас и латышей  она не могла состояться.
Для того чтобы иметь какое-то начало, стремился склонить латышей к подписанию конвенции политического содержания, пока без Эстонии. Что и удалось сделать. Копия этой конвенции прилагается. Конвенция предполагает экономическое сближение, что для латышей весьма важно, - общий политический фронт, принимая во внимание Россию, Германию, Антанту и других соседей  также и поляков. Относительно поляков, латыши уже теперь согласны нам помочь военными материалами. Причём заявили, что если войска Желиговского или другие польские войска попробуют нарушить теперешнее положение и нападут на Литву, они согласятся нам тогда помочь и людьми, поскольку тогда они смогли бы объяснить своим войскам и обществу, что такое нападение поляков несёт опасность Латвии. Это заявление сейчас строго секретно для поляков.
Данная политическая конвенция с латышами имеет весьма общий характер, пока ещё не детализирована, и является зачатком Союза Прибалтийских государств. Важным является тут ещё и согласие латышей на то, чтобы в Союз Прибалтийских государств входили пока только Эстония, Латвия и Литва. Это означает, что Польша отделена.
Из Риги выехал в Ревель, где пробыл три дня. Эстонские власти встретили меня весьма сердечно. Имели много переговоров с министром иностранных дел, премьер-министром и президентом государства, а также с другими официальными лицами и генералом Лайдонер. Эстонцы полностью поддержали всё то, о чём было договорено в Риге, и выразили своё желание к этому присоединиться: было договорено съехаться всем трём министрам иностранных дел в Риге и выработать устав Союза Прибалтийских государств. Вместе с эстонцами выработали основы пунктов договора и программы конференции. Договор должен будет охватывать внешнюю политику трёх государств, экономические вопросы и вопросы общей обороны. Эстонцы очень много места уделяли военной конвенции. Решено съехаться в начале июня.
Поляки весьма озабочены результатами моей поездки и начали очень сильную акцию  для того, чтобы всю работу уничтожить, поскольку мы всё будем делать, чтобы достигнутое укрепить».24
В Каунасе опасались, что данные дипломатические инициативы вызовут недовольство Москвы и следили за реакцией большевиков. «Чичерин, в разговоре со мной, - писал 2 мая 1921г. литовский представитель Ю. Балтрушайтис из Москвы, - между прочим, коснулся вопроса о попытках правительств Антанты добиться создания какой-либо союзной связи, ища объединения между Литвой и Польшей. Чичерин указал, что эти попытки являются лишь частным проявлением общей политики тех элементов в правящих кругах Антанты, которые не оставили надежды на насильственное низвержение Советской власти в России. Эти же элементы снова хлопочут о том, чтобы создать Балтийский союз, действительной целью которого стало бы, несомненно, создание агрессивной комбинации против России. Такой агрессивный характер имело бы и соединение Литвы с Польшей. Последняя комбинация настолько противоречит элементарным интересам Литвы и настроениям и пожеланиям большинства литовского населения, что было бы вызвано совершенно другими соображениями, не имеющими ничего общего с настроениями и интересами литовского народа». Советский дипломат весьма умело разыгрывал основной козырь литовских националистов - «признание de jure», в стремлении разобщить возможный антисоветский военно-политический союз Прибалтийских государств вместе с Польшей или без неё. «Это было бы новым проявлением старой интервенционистской политики и старой системы возведения барьера против Советской России, - подчеркнул он и пояснил, – во всякой политике соединения Литвы с Польшей мы усматривали бы торжество наших врагов и определённое проявление возобновления интервенционистской политики против России».25
В свою очередь Каунас настораживало сближение Советской России и Германии, после заключения в апреле Мирного договора между ними. Уже через три недели между Москвой и Берлином был подписан временный торговый договор. Он предоставил немцам приобретать имущество России. «Приобретенное немцами или ввезённое в Советскую Россию имущество неприкосновенно настолько, насколько приобретение и использование его не вредит Советской России». Вместе с тем в литовском правительстве понимали, что «торговля Советской России с зарубежными странами всё же слабая, хотя, сравнивая с прошлым годом, является гораздо большей. Судя по изданию  “Экономическая Жизнь”, ввоз товаров в Советскую Россию в 1920г. уже достигал 5 миллионов 223 тысяч, а только за 5 месяцев т.г. составил до 2 миллионов 176 тысяч пудов. В Советскую Россию ввозилось в четыре раза больше товаров, чем вывозилось».26 В обмен из России за рубеж уходило большое количество золота и ценных произведений искусства, в том числе из запасников бывших великолепных царских музеев, разграбленных и разрушенных большевиками церквей.
Такое поведение руководства Советской России, а также раздача земель Российской Империи, вызывали кране отрицательное отношение к нему со стороны русской «белой эмиграции». Касаясь заключённого советско-польского Рижского мирного договора, издаваемая белорусами в Варшаве газета “Свобода” писала 7 мая 1921г.: «установка разбросанных по всему миру российских эмигрантов одинакова. Милюков считает Рижский договор “клочком бумаги”, который не будет признан ни какой властью в России, поскольку по нему Польша получила непольские земли».27

8 мая 1921г. литовское правительство получило сообщение отдела разведки Литовской армии о вступлении в силу санкций в отношении Германии. «Согласно Версальскому [Парижскому - ИВВ] мирному договору в мае 1921г. Германия должна принять финансовые требования союзников и начать их исполнять. Иначе, начинают действовать “санкции” - штрафные мероприятия. Поскольку на конференции в Лондоне иные договорённости не были достигнуты, то, по мнению Бриана, Версальский договор является единственным языком, на котором можно говорить с Германией. Говоря по правде, санкции уже были применены несколько ранее. Были оккупированы важные, с точки зрения торговли и промышленности Германии, западные её территории. Они были отделены таможенной границей, и с каждой вещи вывозимой в Германию изымается 50; таможенных сборов. Однако, как видно, это только начало. Настоящие санкции будут применены только в мае, о чём с удовлетворением сообщает правая французская пресса». Литовские военные аналитики считали, что «в других странах Антанты в будущее смотрят с опаской. Ллойд Джордж и Сфорса были вынуждены согласиться на применение санкции в отношении Германии только потому, что этого требовала французское общественное мнение. И они также боятся, что с определённого раннее пути они не смогут отойти».
Относительно внутриполитической обстановки в Германии, в документе читаем: «Полное материальное и моральное падение коммунистического восстания в Германии настолько сильно, что оно будет иметь влияние на обстановку не только в Германии, но и на международное рабочее движение». В сообщении подчёркивается, что «лидеры коммунистической партии Германии по имеющемуся опыту, отрицали тактику переворотов и восстаний. Их заданием было, прежде всего, привлечь на сторону Московского интернационала весь пролетариат Германии. Однако Москва протежировала в Германии иную конкурирующую партию, которая состоит из сомнительных элементов, провозглашавших национальный большевизм, а именно Партию Немецких рабочих коммунистов (KAPD). Лидерам Коммунистической партии Германии было приказано объединиться с названным движением. Таким путём и образовалась Объединённая Коммунистическая партия Германии (VKPD), лидеры которой из второго движения вскоре взяли верх, а бывших лидеров заставили отойти. Последнее восстание было как бы отчётом новых лидеров перед своими московскими учителями. Результат был совсем неплохой. Хозяева Московского Интернационала сейчас, наверное, поймут, как опасно соваться в чужие дела».28
Спустя несколько дней, в следующей аналитической записке разведчиков из Генштаба Литовской армии, находим анализ кризисного положения в отношениях между Англией и Францией  в связи с событиями в Верхней Силезии, где польский националист Войцех Корфанты, после поражения на плебисците интересов Польши, начал хорошо организованное 100 тысячное восстание. «Происходящее в Верхней Силезии уже перестало быть личной авантюрой Корфанты. Маски сброшены и всё начало этой авантюры сейчас ясно даже тем, кто по каким-то причинам не хотел смотреть правде в глаза, и не мог понять истинную сущность событий. За Корфанты стоит польское правительство, а оно само находилось под влиянием Франции. Сразу после того, как Корфанты вышел на сцену и каким-то чудом в течение нескольких часов организовал 100-тысячную армию, успел её оснастить и вооружить всем  что необходимо для ведения военных операций, варшавские шовинисты начали поднимать шум и показывать Европе польское общественное мнение, требующее присоединить Силезию к Польше. Но как только польская делегация успела выехать к представителям Великих государств  чтобы сообщить им о требованиях польской нации, так сразу проявилось мнение Великих государств о Верхней Силезии. Интересно, что как только французский представитель согласился принять польскую делегацию, представители Англии и Италии отказались вести переговоры с этой делегацией. Различие мнений между названными государствами становиться всё больше. Непосредственно перед восстанием, Верховный комиссар Антанты по проведению плебисцита в Верхней Силезии генерал Ле Ронд случайно, или не совсем, выехал. Замещать его остался представитель Италии. Он предпринял шаги для подавления восстания, и ему удалось направить против польских повстанцев английские и итальянские военные части, обеспечивавшие проведение плебисцита. В то время, когда итальянцы имели значительные потери убитыми, французские части отказались участвовать в подавлении восстания. Усилия итальянцев по подавлению восстания, заставили Ле Ронд возвратиться в Силезию. С этого времени повстанцы уже не чувствовали никакого сопротивления со стороны войск Антанты. Мало того: Корфанты, также как и польское правительство, огласил заключённый с Ле Ронд договор, согласно которому была установлена граница оккупированных территорий, которые заняли восставшие под руководством Корфанты. Похожий договор, устанавливающий связь между границами и вопросом о Силезии, не находится в компетенции комиссии и, таким образом, власти переступили порог своих компетенций. Поэтому Ле Ронд вначале намеревался утаить данный договор, однако поляки, придавая своей победе слишком большое значение, предали его огласке и сказали: “договор заключён”. В последнее время в Париже и Лондоне начали понимать истинное положение вещей. После того  как немцы приняли на себя все условия - по компенсации военных утрат, разоружения и т.д., Ллойд Джордж пришёл к мнению, что теперь и союзники должны придерживаться обещаний, данных Германии, и прежде всего там, где у немцев отнято право защищаться. Неразрешённый вопрос, - разрешить ли немцам самим защищаться в Силезии своими силами. По этому вопросу Ллойд Джордж весьма открыто высказался 13 мая  в своей речи. Говоря о честной политике - “faire play”, Ллойд Джордж сказал: “англичане её всегда защищали и будут защищать”. Мы это применим и в отношении к Германии, для этой цели используем всё наше влияние в Европе. Было бы весьма неправильным  какой-либо нации  разрешить полякам растоптать Мирный договор и занять Силезию. А, с другой стороны, заявить немцам: “вы не должны защищать свои дела в провинции, которая принадлежала вам 600 лет”. Ллойд Джордж указал, что польское правительство не отвечает за события. Однако припомнил, что оно повело себя также во время событий связанных с захватом Вильнюса. Вообще-то говоря, заявления польского правительства являются бессмысленными, в то время, когда повстанцы снабжаются оружием из Польши, а польские офицеры переходят границу. Далее Ллойд Джордж указал, что иначе повела  себя Италия, когда Д Аннунцио занял Флиум: они поняли, что тем самым нарушается честь нации - и Д Аннунцио вынужден был ретироваться. “Это пример полякам” - сказал Ллойд Джордж итальянцам, серьёзно потерпевшим в Верхней Силезии. Общественное мнение в Италии быстро было восстановлено против поляков.
Представитель Америки, который недавно выступил в Верховном Совете [Лиги наций - ИВВ] и о котором распространялись слухи, что он не интересуется вопросами, не касающимися Америки, востребовал все документы, касающиеся вопроса о Верхней Силезии, и переслал их в Вашингтон. Обстановка сильно осложнилось и ухудшила англо-французские отношения. Правду сказал премьер- министр Франции, Антанта не может защищать выступление Корфанты, но если смотреть с точки зрения Польши, оно полностью понятно. О возможности немцев самим подавить восстание, французы и говорить не хотят, однако ничего не имеют против, чтобы подразделения, обеспечивающие проведение плебисцита, были усилены английскими частями. Иначе говоря, чтобы Ллойд Джордж договорился со своими лейбористскими оппозиционерами. По утверждениям Ллойд Джорджа, британцы считают неправильным говорить о правах немцев на Верхнюю Силезию, поскольку, не считая городов, промышленные регионы голосовали за поляков. Пока Верховный совет не начнёт разрешать вопрос о Верхней Силезии, по мнению Бриана, будет по-прежнему беспокойно. Из Лондона поступили сообщения, что это они намереваются начать осуществлять ещё в мае. Но, однако, пока что, политическая атмосфера в Европе тяжёлая и полное торжество мира удаляется ещё дальше».29
В Варшаве власти публично утверждали, что не имеют ничего общего с восставшими в Верхней Силезии поляками. Однако, как писала 14 мая 1921г. итальянская газета «Correra della Sera»: «Отказ Польши от Корфанты никого не обманет и хорошо видно, что Польша хотела повторить здесь, в Силезии, то, что Желиговский сделал нападая на Вильно».30
Подготовкой польских военных по-прежнему занимаются французские инструкторы, проведшие два курса обучения штабных офицеров. Журнал “Szwiat” пишет, что генерал К. Соснковский (сподвижник Ю. Пилсудского ещё со времён первых легионов), является сторонником реорганизации Польской армии по французскому образцу. «Французская миссия в Польше проводит большую работу по инструктажу польских офицеров. Первый курс штабных офицеров длился 5 месяцев: от июня, до ноября 1919г. Второй - открыт в 1920г. и продлился до настоящего времени».31
В то же время,  по сообщениям белорусской прессы, на белорусских землях шел натуральный грабёж, который «как всё в Польше, сразу же превратился в бандитизм. В окрестностях Новогрудка польские офицеры и солдаты мародерствуют по поместьям, в которых сохранились приличные дома и с лесами». Литовские аналитики подчёркивали в связи с этим, что «такая “колонизация” не понравилась польским помещикам, которые хотели бы, чтобы “колонизация” началась бы с белорусских поместий».27
Польским военным, в самом деле, приходилось весьма туго. Перманентная задержка жалования и доставки пропитания провоцировали грабежи. Дефицит государственного бюджета Польши составлял к середине мая 1921г. более 190 миллиарда польских марок.30
За неделю до внесения в Брюсселе П. Гимансом на обсуждения своего плана урегулирования литовско-польского конфликта, в Срединной Литве прошла реорганизация власти. По сообщению газеты “Rzeczpospolita” генерал Л. Желиговский назначил генерала Конажевского своим заместителем по военным вопросам. «Конажевский - один из известных польских генералов. Он участвовал во всех польских освободительных войнах (в боях за Познань, Львов, Минск и на реке Вепш, под Варшавой). В последнее время он руководил 14-й пехотной дивизией (Познанской) и был назначен на более высокий пост. Он родился в Вильне. Вступил в армию Желиговского на защиту отчизны»,31 – с пафосом подчёркивала газета это назначение.

НЕУДАЧНАЯ  РЕАНИМАЦИЯ  НЕРОЖДЁННОГО ПЛОДА
(май – июнь 1921 г.)

После официального объявления 20 мая 1921г. П. Гимансом своего проекта урегулирования литовско-польского конфликта политические события вокруг него вступили в новую фазу. Выступление стран Антанты единым политическим «фронтом» в отношении спорных территорий, возникших в результате распада Российской Империи, бесспорно, ознаменовало собой то обстоятельство, что в отношении нового Советского государства капиталистические страны объединили свои усилия, желая более эффективно противодействовать власти большевиков.
Аналитики из Генштаба Литовской армии писали в этот майский день в своём сообщении правительству, соотносясь с литовско-польскими переговорами в Брюсселе по поводу государственной принадлежности Вильны и прилегающих территорий, что «этот вопрос бесконечно запутан и поляки стремятся связывать его с другими вопросами. Если верить французским газетам, польские представители предлагают литовским заключить Унию с Польшей, чтобы была общая внешняя политика и армия, а за это обещают возвратить литовцам Вильнюс. Трудно предположить, чтобы в Польше нашёлся политический деятель, который согласился бы разговаривать с поляками об Унии. В настоящее время внешняя политика очень связана с внутренней. А от внешней политики зависит экономический суверенитет государства. Отказаться от независимости во внешней политике означало бы отказаться от независимости вообще. Размышления об общей армии с поляками - абсурд. Другими словами, это означало бы польско-литовскую армию с польским командованием. Нет никакого сомнения, что такая армия была бы орудием для подавления литовской независимости. Кроме этого литовцам надо будет давать солдат для реализации польских военных авантюр, не имеющих ничего общего с интересами и задачами литовского государства. Идея польско-литовской Унии, кроме замаскированной аннексии Литвы, имеет ещё и другое задание. Таким образом проявляются намерения политиков Франции - усилить “барьер”, созданный против Советской России с помощью “Великой Польши”. Создание Унии этот “барьер” расширило бы от Балтийского моря, до - Чёрного. Поэтому Брюссельские переговоры имеют также и международное значение. Характерно то, что хотя в конференции участвуют только литовские и польские представители, за плечами поляков работают французские дипломаты. Однако литовцы прекрасно понимают, что передача литовцам Вильнюса за Унию была бы подарком данайцев. Экономическая и моральная позиция литовцев в отношении Вильнюса является весьма удобной. Вильнюс принадлежал литовцам, когда Желиговский разрушил международный покой и порядок».1
Англия, по-прежнему, выступала против того, что сделал генерал Л. Желиговский, т.е. против решения спора таким образом, как это наметили французы. Премьер министр Англии Ллойд Джордж, судя по публикации в польской газете “Rzeczpospolita” от 21 мая 1921г., «против того, что поляки заняли Вильнюс и говорит  что это бесчестно. Мы только одно можем сказать, что были противниками тому, чтобы освобождать Вильнюс путём восстания”. На что польские националисты здесь же отреагировали: «Мы можем взять Вильнюс, официально надо было бы лишь использовать как повод военный союз, подписанным литовцами и русскими, а также литовское нападение на Сувалки. Ведь литовцы первыми напали на поляков. Нам надо было принять эту войну и разрешить Виленский вопрос... в Каунасе»2 - подчёркивает автор статьи “Неудавшееся дипломатическое наступление”.

В своём Рапорте № 6 в Каунас, с Конференции в Брюсселе, на имя министра иностранных дел Ю. Пурицкиса, П. Климас отмечает те изменения, которые были внесены в проект П. Гимансом после проведённых консультативных, предварительных литовско-польских переговоров. Этот проект был зачитан самим П. Гимансом на заседании 20 мая 1921г в 3 часа дня, после небольшого вступления о необходимости договориться и сойтись спорящим сторонам как можно теснее, в близкие отношения, имея в виду то обстоятельство, что федеративный принцип объединения двух государств неприемлем литовской стороне. В официально представленном виде проект плана П. Гиманса содержал «много включений, высказанных великими государствами, однако и он может корректироваться, правиться и т.д. Дискуссия отложена на следующую неделю». Литовская сторона поставила следующие вопросы относительно пунктов проекта. По первому пункту претензий не было. Относительно второго пункта – «Здесь Литва отдаёт Гродно с небольшой прилегающей территорией полякам (см. приложенную карту-схему), а получает весь польский коридор. Мы спросили, почему или чем руководствовался Гиманс, не предоставляя нам точно литовских границ: Пунской области, а предоставляет не литовские территории в районе Дисны и Вилейки и, частично, Минска, которые мы не требуем и в связи с которыми, мы не признаём польский трактат в Риге?» По третьему и пятому пунктам – «Почему приведение в порядок Срединной Литвы включено в договор с Польшей? Во-вторых, как Гиманс понимает применение к Литве Швейцарской системы, не означает ли это, что Литва должна попросту принять Конституцию Швейцарии?» По шестому пункту – «На каких основаниях во всей Литве должны быть два официальных языка, а именно, вместе с литовским, ещё и польский? Особенно принимая во внимание предложенные настоящие белорусские территории. Почему польский язык должен быть навязан не польским жителям? Тем более, что в 7-ом - предусмотрены языковые гарантии?» По десятому пункту – «Почему два суверенных государства, в связи с проектируемым советом по иностранной политике (совершенно не говоря о способах её реализации и целесообразности) должны решать о том, какие вопросы являются общими, не голосами двух равных сторон, а большинством голосов из 6-и членов? Если Совет будет иметь какую-то реальную силу, тогда этот принцип являет отношения между Литвой и Польшей в виде Унии? Кто будет решать вопросы, если рапорты Совета правительства не утверждают?» По одиннадцатому пункту, который касается проблем реализации военной конвенции, в случае возникновения спорных вопросов -  «указание на то, что в случае несогласия Лига наций назначит арбитра, фактически отнимет суверенитет у  Литвы, а также и Польши. Однако, что касается оборонной политики, Польша, как более сильное государство, всегда будет иметь больше шансов вести “политику силы”, как и сейчас». По четырнадцатому пункту – «Почему от Литвы требуется не свободный транзит, а какое-то свободное пользование её портами и даже территорией?»  У литовской делегации сложились впечатления, что «этот проект плана Гиманса инспирирован поляками», поскольку - «наши усилия будут в том, чтобы подвести их к нашей форме проекта. Если не удастся, - переговоры придётся прервать. Совершенно новой проблемой здесь является территориальная комбинация. Этот вопрос мы совершенно не обсуждали в Каунасе, и нам здесь надо будет знать мнение Каунаса. Как выйти из этого положения? Никто сейчас не согласится на передачу русским коридора - вообще ревизия Рижского трактата теперь невозможна. Оставить полякам - отдав Вильнюс, абсурдно для Литвы, как это говорят здесь все люди из Лиги наций. Другого способа ликвидировать - нет. Делать из Дисны и Вилейки отдельную республику или кантон - означает усилить польское присутствие в Вильнюсском крае. Мы просим сообщить нам быстрее своё мнение по этому вопросу. Естественно, мы здесь также думаем над ним». Далее в этом Рапорте П. Климас сообщает, что «полковник Клешчинскис едет в Каунас, для более точного ознакомления с вопросом о военной конвенции».
Литовская делегация почему-то не доверяла этому полковнику, бывшему начальнику Генштаба Литовской армии и считала его пребывание в Брюсселе «не обязательным». Более того, рекомендовалось – «энергично проводите военную работу, поскольку возможность нападения поляков имеет под собой определённое основание». Миссия полковника К. Клешчинскиса с 21 мая 1921г. в Брюсселе закончилась». В конце шла приписка – «денег уже почти не имеем», и просьба прислать их быстрее на указанный счёт Банка Брюссель, на имя П. Климаса.3
Ответной реакцией литовской стороны на предложенный проект П. Гиманса, стало обращение от 21 мая 1921г. полномочного представителя правительства Белорусской Народной Республики министра юстиции А. Цвикевича, к министру Э. Гальванаускасу, главе литовской делегации на литовско-польской конференции в Брюсселе. Этот интересный дипломатический приём, видимо, был заранее заготовлен Каунасом, поскольку он позволил литовским властям занять несколько более свободную позицию относительно плана П. Гиманса. В обращении А. Цвикевича в частности указывалось: «Имея возможность предположить передачу Литве тех земель, на которые она не претендует, а именно  территорию, лежащую между границами литовско-русского договора от 12 июля 1920г., и границей Рижского польско-литовского договора от 18 марта 1921г. (“другого польского коридора”) - имею честь спросить Вас, глубокоуважаемый господин министр, сообщите, как смотрят на эту возможность высокие власти Литовской республики  и имеют ли они в виду - передачу данных территорий, как подлинно белорусских, правительству Белорусской Народной республики, для организации из них самостоятельной государственной единицы, связанной с Литвой конфедеративной связью.
Прошу ответ на поставленные вопросы направить на имя Председателя правительства БНР В. Ластовскому в Каунас».4
Резолюция П. Климаса на данном обращении: «Цвикевич, прибыв сюда, обратился к Делегации по этому вопросу. Мы сообщили, что имеем полномочия только для конкретных заданий и не можем дать ему ответ. Однако подчеркнули, что литовская политика имеет определённое направление и надо думать, что она последовательно будет исполняться».
Из данного обращения А. Цвикевича следует, что в Каунасе принципиально не отказывались от возможности создать союзное конфедеративное государство с литвинами – на белорусских территориях, однако только под окрашенными  в литовские национальные цвета знамёнами буржуазной Белорусской Народной Республики.
23 мая 1921г. английская газета “Manchester Gardian” писала, касаясь ведущихся в Брюсселе литовско-польских переговоров, которые не дали пока никаких результатов по вине Польши: «Возможно, Верховный Совет на ближайшем заседании будет обсуждать польско-литовский конфликт. Уже пять недель как в Брюсселе ведут переговоры поляки с литовцами, под председательством Гиманса - от Лиги наций. Никакого прогресса ещё не достигнуто, поскольку поляки, поддерживаемые французами, сделали основополагающим пункт о том, что Вильна им принадлежит по праву.
Лига наций, английское правительство, французское правительство, литовское правительство - предприняли шаги для достижения договорённости, и только одни поляки  до сих пор  не проявили желания найти путь к соглашению. Литовцы согласились заключить с поляками военную и хозяйственную конвенцию, однако твердо противятся любой политической Унии, которая, по их мнению, будет ничем иным, как полной сдачей на волю поляков. Французы требуют чтобы литовцы за отвод поляков от их столицы Вильны значительно заплатили Польше. Естественно, литовцы отказались.
Интересно, что Антанта до сих пор не признала независимости Литвы de jure, хотя она утверждает, что независимость она получила благодаря Антанте. Такому признанию противится до сих пор Франция».5

Польская сторона весьма болезненно реагировала на демарши литовцев в связи с объявленным проектом плана П. Гиманса, одним из которых был меморандум (историческая справка), по-своему обосновывавший претензии литовцев на город Вильну. Этот меморандум литовской делегации  на конференции в Брюсселе опирался на советско-литовский Московский мирный договор от 12  июля 1920г. Тем самым, по мнению литовского историка Р. Жепкайте, в достаточной мере обосновал юридические права нового литовского государства на Вильну.6 Опирался данный меморандум и на предыдущие заявления каунасских политиков, сделанные ими в Лиге наций.7 (С.111)
В Рапорте № 7 П. Климаса Ю. Пурицкису, кроме прочего, читаем что польский профессор истории Шимон Ашкенази «весьма злым голосом» заявил – «это ещё глубже задевает чувства Польши и поэтому он ничего не может ответить, и не ответит. Далее прочёл бесконечно долгий свой меморандум. В нём он старался доказать, что нет ни исторических, ни этнографических, ни юридических, ни экономических оснований тому, чтобы Вильнюс принадлежал “Ковенской Литве”. Отмечая то обстоятельство, что самого текста выступления Ш. Ашкенази литовская делегация ещё не получила, П. Климас излагает суть сказанного профессором истории: «Ашкенази весьма серьёзно с профессорской эрудицией, доказывал, что такой Литвы, какой её себе присвоили литовцы из Ковна или Жмуди, вообще не было в истории. Современное государственное образование литовцев - это совершенно новое создание, совершенно иного рода, которое никогда не было государством. Аналогично, - и у латышей, и эстонцев. Поскольку древняя Литва это бывшая Польша или Россия (дословно - славянское государство). Вильна никогда не находилась в этнографической области литовцев, поскольку там всегда проживали славяне и т.д. и т.п.
Далее приложил все польские статистические выкладки, которые в Виленском крае почти не находят литовцев. Опирается и на немецкую статистику, а все иные статистики считает произведениями русификаторов, целью которых было уничтожение там поляков. Подал пакет заявлений местных жителей, которые желают польского гражданства и это желание не является лишь только проявлением сентиментальности, а твёрдой волей людей. В связи с этим Ашкенази привёл пример, как “сами жители” Лентвариса задержали войска литовцев, чтобы те не заняли Вильно 12-14 июля 1920г. (sic!). Далее, второй пример - это “литвины” [славяне - ИВВ] Желиговского, которые прогнали отряды жмудинов с территории польского края (и другие аналогичные). Юридические мотивы Ашкенази отбросил на том основании, что Советская Россия аннулировала все трактаты прежней власти, т.е. и акты разделов Польши и аннексии, таким образом, реставрировав Польшу в границах до разделов. Иначе говоря, Литва юридически вновь “оказалась” частью Польши. Польша делает очень большие либеральные уступки, признавая теперешнее Ковенское государство с его правом быть независимым в древних границах Жмуди, но не с весьма древними польскими землями вместе с Вильной. Кроме этого Ашкенази подчеркнул, что интерпретации заявлений Чичерина, которые он направлял польскому правительству в связи с 12 июля [1920г. – советско-литовский Московский мирный договор - ИВВ] и Рижским трактатом [18 марта 1921г.– советско-польский Мирный договор - ИВВ], вовсе не те, о которых мы сообщили. Поляки имеют также поддержку Чичерина - Рижский трактат аннулирует Московский трактат [советско-литовский Московский мирный договор 1920г. - ИВВ], который был заключён без ведома Польши в отношении земель, юридически принадлежащих Польше. (sic!) Экономические мотивы Ашкенази считает и вовсе необоснованными: Польша сама не сможет содержать Вильно и его прокормить, поскольку она сама всего не имеет, в то же время Литва также ничего не имеет и находится в полной немецкой зависимости.
Характерной является похвала Ашкенази в адрес латышей и эстонцев, которые, на самом деле, борются за свою свободу против Германии и большевиков, и никогда не ставили требований в отношении не своих территорий. Поэтому они достойны своей независимости (они и с Польшей поддерживают хорошие отношения), в то же время литовцы с русскими не воюют (так сказано в Московском трактате). От немцев их спас генерал Ниссель, а саму независимость они получили от немцев, которые проводят антипольскую политику и теперь идут имперским путём!» П. Климас отмечает, что свою «лекцию» профессор истории «преподавал в течение 2-х часов», – однако литовская делегация – «резервировала себе право ответа, когда получит текст этого “громкого” мемориала».
Относительно самого проекта плана П. Гиманса, в Рапорте подчёркивалось, что «имеются такие пункты, которые не могут войти в договор между Литвой и Польшей, как, например, “образование кантонов, гарантии национальным меньшинствам и т.д.”  Относительно помощи русских: «Имея в виду, что позиция США относительно признания de jure была обозначена в зависимости с проблемой России, мы попросили профессора Мандельштама оказать влияние на Маклакова, чтобы он дал инструкции Бахметьеву, в Вашингтоне, не чинить препятствий Литве в этом отношении. По этому вопросу и Милашюс разговаривал в Париже с Маклаковым. Тот направил Бахметьеву инструкцию, пока что неизвестного содержания. Позиция литовцев в отношении независимости и Вильны не противоречит российской позиции. Поэтому мы телеграфировали Вилейшису, чтобы он постарался встретиться с Бахметьевым, с целью проинформировать его и, опираясь хотя и на неясные указания Маклакова, получить ту или иную поддержку со стороны правительства США».8
27 мая 1921г. литовское телеграфное агентство “ELTA” сообщило под названием «Наши переговоры с поляками в Брюсселе» следующее: «Во вручённом председателем Гимансом обеим делегациям проекте основ соглашения признаются независимость и суверенитет Литвы. Вильнюс отходит к Литве, которая предоставляет национальным меньшинствам широкую автономию. Между Литвой и Польшей отношения сближаются, однако, не на основах федерации (2-х кантонов). Литовское правительство выслало письменное согласие».9
В своей шифрованной телеграмме, направленной 28 мая 1921г. Ю. Пурицкису, П. Климас сообщал: «Сегодня утром на официальном заседании читали ответы – наши, и поляков. Наш см. 81-ю телеграмму: опираясь на декларацию Гиманса относительно полного суверенитета Литвы над Вильнюсом и передачи его территорий Литве, а также относительно сближения, которое ни в коем случае не налагает федеративных связей - согласны принять проект  в качестве базы для дискуссии. Однако данное принятие  никоим образом не означает принятия отдельных статей или всего проекта. Такое принятие приобретёт силу только в том случае, если поляки одновременно также согласятся принять этот проект в качестве базы для дискуссии.
Содержание польского ответа: настоящая конференция показала общие политические и военные интересы между Литвой и Польшей, так или иначе, увязывая это с Вильнюсским вопросом. На основании полного равенства Польша согласна заключить договор и конвенции такого рода с теперешней «Ковенской Литвой». Однако она должна изменить теперешнюю собственную политику в отношении Польши. Поскольку относительно Вильнюса нет такого договора, который поляки считают отвечающим их основополагающим интересам, а литовцы желают [обсуждать проблему - ИВВ], то проект Гиманса может быть базой для дискуссии, если население Вильнюса с этим согласится». П. Климас подчёркнул, что поляки стремятся вовлечь в дискуссию местное население Виленского края с этой целью они, - «поляки предложили переговоры прервать, пока в них сможет участвовать законная делегация Срединной Литвы. В понедельник будут выводы по этим ответам. Дадим польскому ответу политическую и юридическую интерпретацию. Если поляки не изменят позицию, будем считать переговоры законченными. Думаем требовать упразднения Желиговского на основании Сувалкского договора. Избегая провокаций, готовьтесь к возможному нападению».10
Каунасу пошли впрок уроки переговоров с поляками в Калварии и Сувалках, когда параллельно с усилиями дипломатов  польские войска предприняли нападения на   литовские, и захватили занятые теми территории.

Английская газета “Daily Herald” писала 28 мая 1921г.: «Литовско-польский конфликт возник в результате интервенции Желиговского в Литве. Дискуссии проводятся в Брюсселе при посредничестве Лиги наций. Данный факт удовлетворяет сторонников Лиги наций, которые считают названные переговоры большим достижением в деле разрешения литовско-польского конфликта и думают, что Лига наций имеет возможность поправить своё доброе имя. Безусловно, Лига наций будет использована для прикрытия новой польской интриги. Дело в том, что Лига наций желает компенсации за отвод войск Желиговского, а также за достижение соглашения с Польшей маленького литовского государства. После этого Литва окажется под польским протекторатом. Сама Литва будет разделена на два  кантона - Каунасский и Виленский. Столицей станет Вильна, где поляки будут иметь большое влияние. Внешняя политика Литвы будет поставлена под контроль Польши. Согласно “оборонительному  союзу”  армия Литвы должна будет перейти в ведение поляков. Относительно хозяйства - Литва попадёт в зависимость польской таможенной системы. Другими словами, Литва станет польской”.
Далее в статье отмечается, что никто из пособников Польши не ставит вопрос о польской ответственности за всё произошедшее. Польское восстание под руководством В. Корфанты в Верхней Силезии, как следует из текста статьи, «является натуральным следствием авантюры Желиговского. Полякам хорошо удалось с Желиговским, поэтому они надеялись на хорошие результаты и в афёре с Корфанты». Автор статьи считает, что поляки не обращают внимания на бумажный протест Лиги наций. В конце этой  явно инспирированной Каунасом статьи  читаем: “Мы можем осуждать Корфанты из Силезии, оставляя в Вильне Желиговского. Но разве союзники чувствуют большую обязанность оказывать справедливость Германии, чем Литве? Если обе интриги не будут одновременно ликвидированы, то мы не можем утверждать, что этот принцип справедливости признали государства, поскольку заняли одностороннюю позицию на этой войне. Очень трудно смотреть и видеть, как маленькая Литва всё ещё сражается за свои элементарные права, в то время как её грабитель, сосед Польша, никем не наказанная за ломку международных отношений, радуется своим признанием de jure”.11

В своём следующем Рапорте № 8, направленном Ю. Пурицкису в Каунас 30 мая 1921г., П. Климас предупреждает о возможном срыве дальнейших переговоров с поляками, поскольку те желают обращаться к мнению местных жителей на спорных территориях. Польская сторона представила литовской делегации текст реплики на меморандум последней, относительно Вильны. (Текст этой реплики был переправлен в литовский МИД). «Участие какого-либо представителя  под каким-либо титулом из оккупированного края нам неприемлемо; как и все переговоры между тремя сторонами». Здесь имеется в виду то, что в переговорах примет официальное участие представитель Срединной Литвы. «Поляки  в этом случае  берут ответственность на себя за срыв переговоров. Мы вообще считаем переговоры рассыпавшимися, если поляки не изменят своей декларации», – т.е. позиции относительно Вильны. Далее в рапорте указывается, что польская делегация «стремилась получить от Гиманса признание, что он желает согласовать с Литвой систему двух “суверенных” кантонов. При этом возникли длительные споры. Со своей стороны мы подчеркнули, что вопрос о кантонах уже является объектом дискуссии. Сейчас поставлен вопрос о принятии предложений Гиманса в качестве основы для дискуссий. Французы, видимо, будут искать какие-то новые способы,  чтобы переговоры не прерывались. Возможно, думают об участии представителей Вильнюса, или экспертов. Мы готовы это категорически отвергнуть».
Уже в начале этого рапорта П. Климас сообщил - «мы оставляем за собой право не только изменить, но и отклонить некоторые пункты, или раскритиковать весь проект» - имея в виду план, представленный П. Гимансом. Далее  в тексте его отчёта читаем: «Считая, что после декларации поляков  переговоры не могут дальше продолжаться, мы решили, заканчивая конференцию, вручить сформулированные нами пункты и здесь уже поднять вопрос о ликвидации Желиговского, а также - об исполнении Сувалкского договора. Другими словами, считать ситуацию  сложившуюся в Вильнюсском крае лишь временной, т.е. такой, какой мы её обозначили ещё в первой декларации, в начале конференции». Относительно перспектив достижения договорённостей с Варшавой, заместитель министра иностранных дел пишет в своём Рапорте следующее: «1. Возможно, поляки, получив какие-то гарантии, что Вильнюс станет суверенным кантоном, согласятся принять проект плана Гиманса в качестве базы для дискуссии, а затем, когда литовцы откажутся от кантона, они обвинят нас за срыв переговоров. 2. Гиманс может объявить, что Лига наций не может пойти против принципа “вопроса к населению” [плебисцита - ИВВ] и может предложить искать способы для того, чтобы узнать мнение населения Вильнюсского края. На этом очень сильно настаивают поляки. Однако Гиманс категорически отверг какую-либо “волю” на право оккупации Желиговским.
Тогда от общих переговоров перейдут к предварительному обустройству. Если удастся ликвидировать Желиговского, могут даже вновь поднять вопрос о плебисците. В таком случае никаких перспектив нет, однако Гиманс  и кто стоит за ним,  пожелают любым способом продолжить переговоры. 3. Возможно, переговоры будут на некоторое время прерваны для того, чтобы Гиманс сделал доклад об их развитии Совету Лиге наций в Женеве (17 июня). Но, что дальше? - не ясно».12  В таком пессимистическом тоне заканчивает П. Климас свой очередной рапорт из Брюсселя.
Характеризуя складывающуюся на переговорах ситуацию, критикуя проект П. Гиманса - создания двукантональной федеративной Литвы, вместе с поляками, “Gazeta Warszawska” считала его неприемлемым по политическим и военным причинам. В номере за 30 мая 1921г. в этой газете была помещена следующая статья: “Литва, сначала войны и до настоящего времени открыто объединяется с немцами и русскими, против поляков. Связывая литовским контролем нашу внешнюю политику, изначально будем информировать её о нашей политике относительно немцев и русских. Это, бесспорно, будет весьма интересовать её. И  хотя  будет с нами в федерации, предоставит возможность и немцам, и русским - с ней ознакомится. Правда и поляки тоже будут знать о Литве, однако, надо иметь в виду, что Польша составляет 30-и миллионную нацию, а Литва - 2-х миллионную. Не является тайной, что этот проект подсунут Гимансу не без участия князя Сапеги, нашими виленскими федералистами. Польша эти предложения не примет. Само население, которое очень желает присоединения к Польше, решит свою судьбу.
Ещё одна причина, по которой поляки не могут принять проект Гиманса, это то, что полякам важно не допустить русских свободно соединиться с Германией, убрав польско-латвийский барьер (по предложению Гиманса польский - Даугавпилский коридор должен будет отойти к Литве). Во-вторых, Польша не может допустить, чтобы создалось такое положение, в котором оказалась Австрия, самой большой причиной упадка которой, было то, что её внешняя политика не подчинялась парламенту. Согласно же проекта Гиманса, Сейм должен будет отказаться от влияния на внешнюю политику настолько, насколько она не будет требовать изменений в правовых актах. Лишь ратификация договоров должна будет проходить через Сейм. Создалось бы положение, которое использовала бы возрождающаяся Россия, стремящаяся, вместе с немцами, отодвинуть Польшу от Балтийского моря».13
31 мая 1921г. в Брюссель из литовского представительства в Лондоне  поступило сообщение члену литовской делегации Т. Нарушявичюсу о том, что П. Гиманс примет линию на признание полного суверенитета Литовской республики в кантональной польско-литовской федерации.14 Тем самым Уайт Холл давал понять, что не желает срыва переговоров и стремится к достижению договорённости между Каунасом и Варшавой относительно Вильны. Однако это только «подзадорило» литовскую делегацию, которая, понимая озабоченность государств «с широкими интересами» возможностью срыва переговоров в Брюсселе, более жестко обозначила свою позицию относительно литовского будущего Вильны. П. Климас сообщил 31 мая 1921г. из Брюсселя в Каунас, что литовская сторона считает все переговоры вообще фикцией, поскольку они проходят в условиях польской оккупации Виленского края. «В своей развёрнутой реплике отклонили право поляков говорить о каких-либо конвенциях до того времени, пока соответственно не будет разрешён Вильнюсский вопрос. Приглашение представителей населения Вильнюса, противоречит смыслу переговоров между Литвой и Польшей. Во-вторых, всё это, в условиях оккупации, является фикцией. Ответственность за срыв - возлагаем на поляков. Всё заседание прошло во всевозможных разъяснениях. В среду [1 июня 1921г. - ИВВ] будет окончательно решен вопрос относительно продолжения переговоров».15
Сообщение о срыве литовско-польских переговоров в Брюсселе, относительно проекта П. Гиманса, литовское телеграфное агентство “ELTA” распространило уже на следующий день, 1 июня 1921г. В нём утверждалось, что «переговоры в Брюсселе по плану Гиманса прерваны, поскольку поляки потребовали участия в них представителя Срединной Литвы».11
Виленская “Pzeczpospolita” 1 июня 1921г. поместила статью, в которой также высказывалась позиция против принятия плана П. Гиманса, поскольку он утопичен. «Если проиграем Виленское дело, то проиграем и - Львовское и Малопольское» - утверждалось в ней, тем самым – «будет надломлена сила польского государства, будет начато крушение Польши». Далее приводился следующий, вполне рациональный  с точки зрения польских политиков, аргумент: «Лишиться Вильны и польско-латышского коридора, равнозначно лишения Польши приморского побережья. Проект Гиманса  это заслуга наших федералистов, это плод их детской политики». При этом газета подчёркивала, что в Варшаве заслуженно сняли с поста министра иностранных дел Польши Е. Сапегу, поскольку он всячески поддерживал принцип федерации литовского и польского государств. «Польский Сейм освободил Сапегу за его Виленскую политику. Поэтому также не желает назначить в качестве министра иностранных дел и Домбского, и никого другого, кто бы проводил политику, которую не поддерживает большинство представителей партий, входящих в Сейм. Польский Сейм понимает положение и не изменит позиции в отношении Виленского вопроса. В этот важный момент общественность Вильны должна объединиться и быть единомышленна» - естественно потому, что – «прежде всего все, обязаны быть поляками, а ни какими-то там федералистами или жителями окраин”.16
Этой публикации вторила статья в другом польском издании “Gazeta Wile;ska”17: «По инициативе Союза защиты воли населения за принадлежность Вильны к Польше состоялось собрание. В присутствии многих беспартийных  было выражено мнение против проекта Гиманса и обсуждены вопросы совместных действий по защите прав Виленского края. Собрание открыл председатель Союза, декан, профессор Парчевский. Вёл собрание председатель Виленского и Трокского сеймиков Ян Фалевич. Избран комитет, в который, кроме представителя Союза, вошли: Тарашевска - от польского кружка и национальной женской организации, Фалевич - от Виленского сеймика, Ланета - от союза польских железнодорожников, Якубчиков - от союза рабочих, Песляк - организация столяров и краснодеревщиков, Кастровицкий - союз городских чиновников. Решено подготовить мемориал с критикой проекта Гиманса. В качестве основы для критики берутся работы Парчевского и профессора Комарницкого. Приглашен также ещё адвокат Шафковский. Названные комитетом лица должны будут собрать подписи представителей, которые должны будут вместе с мемориалом направлены в Варшаву и вручены Сейму  как протест по отношению к вопросу о Вильне».16
Цель статьи показать всем т.н. голос народа в его стремлении безусловно сохранить город Вильну и прилегающие территории за Польшей. Такой вот образчик тогдашней «Public relations», или как принято у нас говорить, политической пропаганды - элемента идеологической войны.
Польские национал-демократы из Вильны, требовали, в свою очередь, через издаваемую ими газету “Slowo Wile;skie”, участия представителей своей партии в польско-литовских переговорах по проекту П. Гиманса. «Приветствуя генерала Желиговского, как защитника воли населения - принадлежать Польше, решено требовать, чтобы представители на польско-литовские переговоры избирались самоуправлениями на сеймиках волостей, а не назначались бы властями. А также, чтобы перед выездом  они публично обещали широкому собранию жителей Вильны,  что будут защищать принадлежность Вильны к Польше».16 В этой заметке, напечатанной 1 июня 1921г., чётко обозначена позиция польских национал-демократов за безусловную аннексию Польшей территорий, занятых войсками генерала Л. Желиговского.

В самом конце мая разведчики из Генштаба Литовской армии дали следующий анализ положения в Срединной Литве и Вильне в связи с фактической приостановкой переговоров в Брюсселе по принятию плана П. Гиманса и антинемецком восстании поляков Верхней Силезии после проведения там плебисцита. «Брюссельские переговоры прервались. Поляки поставили условия, которые Литва никак принять не могла. Совещания литовцев с вильнюсскими политическими группами также ни к чему не привели. Желая выиграть Вильнюсское дело, поляки стремятся привлечь на свою сторону евреев и белорусов. Когда евреи требовали автономии для национальных меньшинств, поляки подчеркнули, что о возможности национальной автономии евреев ещё может идти речь, в то время как белорусы никакого права на автономию не имеют, поскольку они не составляют нацию, т.к. один раз они себя называют поляками, другой - русскими или “белыми гудами” [белорусами - ИВВ]. Потому что “белые гуды” - католики, и польская общественность никогда не уступит в вопросе о “белых гудах”. Вначале Временная правящая комиссия [Срединной Литвы - ИВВ] поддерживала белорусское движение, однако когда шовинистические группировки взяли верх, начали преследовать белорусские школы и газеты. Так в Вильнюсе недавно было закрыта лояльная полякам белорусская газета.
В связи с событиями в Верхней Силезии воинственность национал-демократов  усилилась. Как только были получены первые сведения о восстании в Верхней Силезии, “воинствующий” орган “Strarzy Kres;w” - “Gazeta Wile;ska” начала говорить – «а не пора ли последовать примеру Корфанты», чтобы прервать всякие переговоры с Каунасом относительно его претензий на Вильну. Газета начала призывать к оружию – «с оружием защищать и организовать “Союз защиты населения, желающего принадлежать Польше”. На Кафедральной площади был организован митинг, а перед ним по улицам носили плакаты с лозунгами: “К оружию!”, “Все в ряды армии!”, “Не дадим себя продать!” и т.п. На митинге звучали призывы:  «От малого, до большого - бери в руки оружие и защищай Вильно от врагов Польши!» - поскольку дипломатическим путём невозможно возвратить свои права. В этом же духе была выдержана и принятая резолюция. Являются ли все эти выступления на митинге следствием прекращения переговоров в Брюсселе, или Корфанты произвёл впечатление на национал-демократов, пока не известно».
Польская пресса в Вильне была полна инсинуаций о происходящем в государстве литовцев. Так, например, “Gazeta Wile;ska” писала, что литовцы различными способами преследуют поляков; литовские ксендзы не отпускаю грехов говорящим по-польски; толкуют людям, что Римский папа говорит только по-литовски, поэтому каждый католик должен знать этот язык; что немцы всё вывезли и, несмотря на хороший прошлогодний урожай, Каунас ожидает голод; хлеб пекут наполовину с картошкой и далее - такие же глупости. Все национал-демократы призываются к оружию. Распространяемые инсинуации о Литве  симптоматичны, принимая во внимание то, что делается представителями тех партий, которые сейчас фактически диктуют польскому Сейму все резолюции по Вильнюсскому вопросу. Насколько это полезно полякам и их государству, покажет будущее».18
На фоне ситуации, сложившейся на литовско-польской конференции в Брюсселе, английское телеграфное агентство “Reuter” передало 2 июня 1921г. сообщение, касающееся перспектив признания государства литовцев de jure, которое должно состоятся отдельно, в независимости от перспективы достижения  договорённости между Варшавой и Каунасом на основании плана П. Гиманса. «Полковник Удвуд спросил в нижней палате парламента премьер министра Англии, не ограничивает ли каким-либо образом английское правительство трибунал, заседающий в Бельгии, по разрешению польско-литовского конфликта. Несмотря на поведение поляков в Верхней Силезии, как ранее - в Вильне, они получают поддержку в этих действиях. С другой стороны, он желает сейчас признать Литву de jure, поскольку она уже признана de facto. Министр финансов  Чемберлен, отвечая на данный вопрос, заявил, что в Брюсселе нет никакого ”трибунала”, как некоторые думают, поскольку Гиманс является делегатом Лиги наций, назначенным в качестве председателя на польско-литовскую конференцию. Каждое предложение по разрешению этого вопроса должно быть представлено Лиге наций для принятия решения. Вопрос о признании Литвы de jure будет решён в связи с её заслугами в деле завоевания независимости, отдельно от вопроса о Верхней Силезии».5

Переговоры по регулированию литовско-польского конфликта в Брюсселе были прерваны, но не закончены. По мнению историка Р. Жепкайте, из-за несговорчивости польской стороны данный вопрос вновь был возвращён в Совет Лиги наций,19 (C.152) для принятия решения этим международным органом, по имеющимся в результате проделанной работы, наработкам.
Рапорт № 9 П. Климаса составленный 4 июня 1921г. и направленный из Брюсселя в Каунас Ю. Пурицкису был посвящён всецело освещению позиции литовской делегации на переговорах с поляками. Прежде всего, в нём указывалось, что «контр меморандум» литовской делегации относительно Вильны был представлен частями во время двух последних пленарных заседаний конференции. После этого наступил перерыв в переговорах. «Лига наций не нашла возможным  принять в ответе поляков совершенно новые условия. Гиманс не нашёл возможности дальше вести переговоры, в том случае, если сами литовцы по этому поводу не примирятся с польской делегацией. Поскольку мы не согласились - то переговоры были прерваны». Привлечение к переговорам официальных представителей Срединной Литвы было для Каунаса неприемлемо по политическим причинам, поскольку тем самым, косвенно, был бы признан тамошний режим. По утверждению П. Климаса, П. Гиманс «сам представил для печати специальное сообщение, которое уже опубликовано в здешних газетах». В нем в частности утверждалось, что Желиговский должен уйти из Литвы. И только тогда будет обсуждаться вопрос о “временном положении”. Далее в рапорте сообщалось: «На вчерашнем заседании Гиманс поставил вопрос относительно Желиговского. Мы здесь твёрдо требовали исполнения Сувалкского договора, поскольку все остальные временные положения, в связи с приостановкой переговоров, перестали иметь какой-либо смысл. Поляки вновь начали всячески разъяснять, что Желиговский “бунтовщик”, что в его войсках - жители Вильнюса и т.д. Однако, здесь уже Гиманс строго заметил, что это искусственная интерпретация данного вопроса. Тем не менее, какого-либо чёткого ответа со стороны поляков  относительно Сувалкского договора, не получили. Польская делегация весьма искусно стремилась всё это заседание увести на посторонние темы, чтобы только не углубляться в обсуждение Сувалкского договора. При этом они зачитали декларацию относительно предложенных нами проектов, которые по их утверждения, аннулировали наше согласие на принятие проекта Гиманса в качестве базы для дискуссии. Пробовали даже принять протест по поводу преследования поляков в Каунасе. Однако Гиманс не принял. В конце совещания он сообщил, что на основании этих предложений не сможет вести переговоры, и вынужден будет обратиться в Лигу наций с тем, чтобы и изложить ей два вопроса: 1) относительно поставленных поляками условий призвать представителей Виленского края; 2) относительно упорядочения “временного положения”. На этом всё и закончилось». В конце данного Рапорта читаем:  «Юргутис и Сляжявичюс выехали вчера. В 11,5 час. Состоялась, как обычно бывает в таких случаях, церемония - приём у короля.  От каждой делегации было по три человека. С нашей стороны: Гальванаускас, Норус и Милашюс. Ничего особенного на аудиенции не было. Сегодня вечером наша делегация даёт обед в честь Гиманса, Контрольной комиссии и других представителей правительства Бельгии. Гальванаускас намеревается выехать в понедельник. Норус и Милашюс также. Наш вопрос в Женеве будет вновь включён в повестку дня приблизительно 21-25 июня».20
Как считает литовский историк Р. Жюгжда, после того, как Польша потребовала, чтобы в переговорах на равных правах участвовали и представители оккупированного ею Виленского края, переговоры были прекращены.21 (С.40)
В связи с обсуждением проекта П. Гиманса об урегулировании литовско-польского конфликта, местная брюссельская газета “L`Independence Belge” писала, что на территории «Ковенской Литвы» из 2,5 миллиона местного населения, 1 миллион не является литовцами, т.е. - 40 процентов.  В то время как на территории занятой войсками под командованием генерала Л. Желиговским 65 процентов местного населения составляют поляки.22
[NB. Судя по определению: «Ковенская Литва» - данная публикация была инспирирована местными польскими дипломатами и отражала официальную точку зрения варшавских политиков, которую поддерживали и в Западной Европе.]

Реакция властей Срединной Литвы на ситуацию сложившуюся в Брюсселе во время обсуждения плана урегулирования литовско-польского конфликта на основе предложенного П. Гимансом проекта кантонального, федеративного объединения литовского и польского государств и, тем самым, кроме прочего, разрешение острого территориального конфликта между ними из-за Виленского края, была весьма характерной. Как писала 12 июня 1921г. “Slowo Wile;skie” о состоявшемся в Вильне собрании «Союза поляков Ковно», указывая на ослабление позиции национал-демократов в Польше, руководитель этой организации «Окулич говорил о тактике Гиманса, а также литовских и польских представителей. Он сообщил, что положение Польши будет незавидным в вопросе о Верхней Силезии. Экономическое положение, правительственный кризис, отставка Сапеги, - всё это не на пользу Польше. Однако при наличии дипломатических способностей Ашкенази и объективности Гиманса Польше удастся выиграть целый ряд реальных позиций. Сегодня, кажется, всё зависит от решения Лиги наций и от позиции Гиманса. Как закончиться польско-литовский спор ещё трудно сказать».16
В администрации Срединной Литвы, судя по справке Делегатуры правительства Польши в Вильне, внимательно следили за происходящим. Давая 12 июня 1921г. инструкцию Виленским печатным изданиям, освещающим рассмотрение литовско-польского территориального конфликта, В. Рачкевич указывал: «Сер Эрик Друммонд - как генеральный секретарь Лиги наций - постоянно занимал неприязненную к Польше позицию. Принимал от украинцев  и даже немцев  пасквили на Польшу. Допускал их распространение посредствам публикации. Благодаря Друммонду Польша не получила должность в секретариате Лиги, хотя платит большие деньги за участие в её деятельности. В то же время чехи имеют представителя в секретариате Лиги наций. Он сам возобновил публикацию документов относительно Гданьска. Одновременно такие же документы в отношении литовского вопроса, были опубликованы по требованию Сесила Роберта».23 Здесь делегат правительства Польши указывал – «в публикациях относиться с уважением к П. Гимансу, занимающему благосклонную к Польше позицию».
Власти Срединной Литвы собрали митинг в Вильне в поддержку позиции Польши относительно представительства местного населения Срединной Литвы на конференции в Брюсселе. “Gazeta Warszawska” писала 13 июня 1921г.: «Состоялось собрание в Вильне делегатов из районов Виленского края, а также Гродно, Вылковыска [Вилкавишкяй - ИВВ], Лиды, Барановичей, Новогрудка и Вилейки. Прошёл митинг  в котором приняло участие 800 человек. Была принята резолюция - защищать идею присоединения Вильны к Польше. Митинг констатировал, что население требуют присоединения Вильны к Польше и никоим образом не согласится  на предложенный Гимансом проект. На митинге было выражено желание участвовать в выборах в Сейм Польши и Сенат».24

Симптоматично поведение Каунаса в отношениях со своими северными соседями на фоне прерванных в Брюсселе переговоров по проекту плана П. Гиманса. Министр иностранных дел Ю. Пурицкис направил 13 июня 1921г. литовскому представителю в Таллин В. Гилису шифрованную телеграмму с сообщением о том, что поездка премьер министра Эстонии А. Пиипа в Польшу, перед Рижской конференцией, может нарушить все планы литовцев. Министр попросил В. Гилиса убедить А. Пиипа отложить поездку на более позднее время, после проведения названной конференции. В качестве аргумента попросил указать А. Пиипу, что кризис кабинета министров Латвии преодолён и страны Антанты ждут скорейшего проведения Рижской конференции, поэтому откладывать её нельзя.25
На следующий день Ю. Пурицкис направляет в Таллин В. Гилису очередную шифрованную телеграмму с инструкцией о необходимости загладить некоторые противоречия между эстонской и литовской стороной, поскольку эстонцы пожелали переложить вопросы об урегулировании польско-литовского конфликта исключительно на латышей. С тем, чтобы тем самым остаться в стороне.26
Правительство литовского государства, не признанного до сих пор de jure ни одним  государством, являющимся членом Лиги наций,27 весьма чувствительно реагировало на позицию своих северных соседей в Прибалтийском регионе относительно путей разрешения литовско-польского конфликта. Вместе с тем, теперь, во время перерыва в обсуждениях плана П. Гиманса, Каунас стремился, как и прежде, увязать своё участие в антисоветской военной коалиции – Малой Антанте с признанием своего государства de jure. Создание этого союза Прибалтийских государств, которое намечалось на Рижской конференции, после фактически неудавшихся переговоров в Брюсселе, всё больше задерживалось.
Во время пленарных заседаний Совета Лиги наций состоявшихся 21-25 июня 1921г. в Женеве П. Гиманс сделал доклад о проведённых в Брюсселе переговорах по урегулированию литовско-польского конфликта относительно Вильны и Виленского края.28 По мнению этого бельгийского дипломата существовало три способа разрешения польско-литовского конфликта: «1) непосредственное соглашение между поляками и литовцами; 2) достижение соглашения под давлением и угрозой насилия;  3) война, которая в настоящее время невозможна».29 Вместе с тем, судя по сообщению литовского телеграфного агентства “ELTA” от 25 июня 1921г., «Гиманс заявил одному брюссельскому корреспонденту, что он имеет добрую надежду относительно урегулирования польско-литовского конфликта. Совет Лиги наций решит, сможет ли население Виленского края участвовать в переговорах или нет; а если сможет - то в какой форме. По каждому аспекту в Женеве будет принято окончательное решение».30
К дальнейшей судьбе плана П. Гиманса - чуть позже. А пока вернёмся к событиям, которые развивались в это же время далеко от Брюсселя, в государстве литовцев, а также - Л. Желиговского, и  вокруг них.

ЗАЗЕРКАЛЬЕ ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ МАЛОЙ АНТИРОССИЙСКОЙ АНТАНТЫ
(май – июнь 1921 г.)

В то время  когда в Брюсселе П. Гиманс готовил свой проект урегулирования литовско-польского конфликта, возникшего фактически из-за образования Срединной Литвы, ситуация в самом этом буферном государстве оставалась весьма напряжённой. Прежде всего на местную обстановку влияло плохое его финансовое положение и несоразмерное количество военнослужащих. Содержание последних требовало огромные, экономически ничем необоснованные затраты. Причём настроение местного населения, судя по агентурным донесениям, далеки были о той благодушной картины, которую изображали польские газеты. Постоянно увеличивалось количество эмигрирующих из Срединной Литвы.1 Люди, в основном евреи, стремились отнюдь не только в Польшу, но ехали дальше в Европу.
Кстати, не только в Вильне росло число недовольных местным режимом. Начальнику Генштаба Литовской армии была представлена информация о том, что в занятом польскими войсками Сувалкском районе, в местечках Вижайны и Виштитис, проживает много немцев, которые лояльно относятся к литовцам.2
Жители Срединной Литвы  вынуждены был постоянно искать себе средства для существования. Основная масса местного населения испытывала перманентный недостаток продуктов питания и промышленных товаров. Грабежи, воровство, акты насилия были обыденным явлением. Причём  часто сами военнослужащие вынуждены были прибегать к такому способу обеспечения себя пропитанием и самым необходимым имуществом. Естественно, прежде всего  страдали  зажиточные люди, среди которых было немало местных польских землевладельцев.
Характерна жалоба одного из таких помещиков, поданная делегату польского правительства при ВПКСЛ В. Рачкевичу в связи с грабежом имущества, осуществляемым расположенными в Вильне польскими войсками. В Делегатуре была составлена соответствующая справка по этому поводу. В ней отмечалось, что от владельца Виленского поместья “Вершуба” (по обе стороны Неменчинской дороги, за Антоколем) поступила жалоба о незаконной вырубке его леса всеми военными из Вильно, при этом перечислялись: Минский полк; Новогрудский полк; Гродненский полк; 1-й полк полевой артиллерии на Погулянке [ныне улица Й. Басанавичюса - ИВВ]; Радиотелеграфная станция; Сапёры; Полевая колонна грузовых автомобилей; тюрьма в Лукишках; Военный госпиталь на Антоколе; Офицерский клуб; эскадрон этапной жандармерии в Вильне. Резолюция: «В Чрезвычайную комиссию для урегулирования убытков нанесённых польскими войсками в Вильне».3 Дальнейшая судьба этого документа, да и многих других, аналогичных,  неизвестна.
Всего в первой половине 1921г. на территории Срединной Литвы было зарегистрировано более 1800 преступлений, их которых только половина была расследована. Статистическая картина преступности выглядела следующим образом. Чаще всего происходили кражи - 64; от общего числа нарушения правопорядка. За тем отмечались: конокрадства - 17;, бандитизм - 9;, убийства - 4;, мошенничества - 3;, мародерства - 1; и т.д.4
Бюро литовских дел МИД Польши 19 мая 1921г. попросило делегата правительства Польши при ВПКСЛ навести порядок в Вильне, где очень много бандитизма, грабежей и прочего, «о чём пишут каунасские газеты».5 Одновременно В. Рачкевичу было сообщено, что в Польше и, в частности, в Варшаве - чрезвычайное положение. Чрезвычайные суды расстреливают за воровство и грабёж. «Демобилизованным военнослужащим не разрешено ходить в военной форме». Такими  весьма жёсткими методами военного времени  предлагалось скорее навести порядок и в Срединной Литве.
Во время Брюссельской литовско-польской Конференции активизировал свою деятельность в Вильне и агент литовской военной разведки К. В. Билюнас. Он сообщил 13 мая 1921г. в Генштаб Литовской армии, что в Вильне распространяются слухи о подготовке польскими военными восстание на 18 мая, с целью отстранения Желиговского от власти и вместе с повстанцами из Каунаса создать новую Литву, которая объединит Каунас и Вильну.6 Это сообщение было послано в тот же день, когда стало известно о назначении заместителем Главнокомандующего войсками Срединной Литвы прибывшего из Варшавы бывшего командира 14-й Познанской дивизии генерала Даниеля Конажевского.7
Через неделю К. В. Билюнас направил в Генштаб Литовской армии донесение о возвращении генерала Л. Желиговского из Варшавы в Вильну. На следующий день, 20 мая 1921г., в тот день, когда в Брюсселе П. Гиманс представил подготовленный им проект плана урегулирования литовско-польского конфликта, “Gazeta Wile;ska” опубликовала объявление Виленского мобилизационного отделения о необходимости пройти военную медицинскую комиссию лицам 20-24 - летнего возраста.8
Тем самым Срединная Литва демонстрировала военные приготовления, которые были частью общих приготовлений Варшавы, направленных против Советской России. В Варшаве усиленно шла подготовка съезда представителей Прибалтийских государств Финляндии, Латвии и Эстонии, на которой поляки, наконец, надеялись решить вопрос о создании Малой Антанты Прибалтийских государств. Естественно, в Каунасе связывали эти приготовления и с возможностью новой агрессии поляков против литовцев.
Однако  события показали, что всё было не так просто, как этого желали сторонники Ю. Пилсудского. Представители Каунаса отказывались, пока, принять участие в таком антисоветском военном объединении. Судя по аналитической записке отдела  разведки Генштаба Литовской армии, предыстория готовящегося нового антисоветского сговора в Варшаве была не простой. «Делегаты других Прибалтийских государств собрались в Варшаве. Однако здесь выяснилось, что перед открытием заседания поляки высказали предложение переговорить с представителями каждого государства в отдельности. Видимо они хотели  использовать характерный для них принцип “divide et impera” [«разделяй и властвуй» (лат.) - ИВВ]. Однако встретили сопротивление делегатов. В особенности латышей, которые не желали за польские обещания и компенсации продать своих соседей литовцев. Латыши всегда скептически смотрели на империалистические намерения Польши и желали иметь соседями литовцев, нежели воинственных поляков. Конференция не состоялась. А когда причины этого были объявлены в выходящей в Варшаве русской газете, латыши, понукаемые польским МИДом, поспешили это сообщение дезавуировать. После этого случая отношения между поляками и латышами охладились, и особенно после авантюры Желиговского. В связи с тем что и финны с эстонцами вовсе не поддерживали идею военной конвенции с поляками, поскольку это могло их вовлечь в новую войну с Советской Россией, поэтому поляки всё внимание направили в сторону Украины и Румынии. Однако, как известно, и здесь полякам ничего не удалось добиться. Украина стала Советской республикой. Румыния начала думать о мире с Советской Россией. Позднее  вновь была предпринята попытка создать барьер перед РСФСР. Правда, без Украины и Литвы. Если этот союз был бы направлен против российского империализма, то стало бы ясно стремление данных государств. Однако роль, которую играла бы Польша в этом союзе, означала кое-что другое. Изолируя русских от Балтийского моря, поляки стремятся навязать русским свой транзит и рынок. Возрожденная “Речь Посполита” желает обогатиться за счёт кармана России. Как ни говори, а у неё 600 тысячная армия, а за белым орлом виден французский петух. Может не в Хельсинки, Таллине и Риге надо искать начала этого театра. Видимо и на сей раз конференция не принесёт тех плодов, которые желал бы получить князь Сапега».9
Характерно, что одновременно разведчики из Генштаба Литовской армии проинформировали своё правительство о подготовке дополнительного договора между РСФСР и Германией. «Составленный в Москве проект российско-германского договора имеет следующие тонкости. Он состоит из трёх частей. Первая часть касается военнопленных и является дополнением к договору от 19 апреля 1920г» - о мире между Москвой и Берлином. «В других статьях устанавливается права на пользование телеграфом, почтовыми учреждениями, радиостанциями, о переездах из страны в страну» и т.д. 9
Далее аналитики из Генштаба Литовской армии осветили общую политическую обстановку на Европейском континенте с точки зрений интересов США. «Прозорливые европейские экономисты ещё ожидают новую войну, а результатом состоявшейся считают подчинение себе молодой Америкой старой Европы. Америка вступила в войну, когда всю Европу завоевала Англия. Экономические отношения начали приближаться к неизбежному кризису. Если бы война и дальше продолжалась без Америки, то Европу ожидал ужасный экономический кризис, а Америка воцарилась бы на её развалинах. Америка вступила в войну в критическую её фазу, преследуя цель закончить её не ожидая окончательного кризиса и таким образом получить на будущее объект для эксплуатации. Своим участием в войне, Америка подготовила почву для экономического порабощения Европы». Далее в записке читаем: «С этим частично согласовывалась тактика Вильсона. Вильсон заявлял – Америка  борется за самоопределение наций, не желает никаких территориальных приобретений и контрибуций. Однако дальнейшая судьба Вильсона показала, что он, несомненно, весьма ошибался, считая себя выразителем чаяний американской политики. На самом деле оказалось, что он явился лишь объектом для нападок американских «акул». Литовские аналитики считали, что «террором и шпионажем они сумели подавить все протесты против войны. И будучи сами противниками политики Вильсона, поставили его заведовать военными делами. Одного они не могли ему простить, что он идеализирует войну. В Версале они инспирировали против него ряд интриг. Восстанавливая американскую общественность против Вильсона, они использовали это для того, чтобы не допустить к президентскому креслу его кандидата Кокса, а выбрать своего человека - Гардинга. Этот выбор гарантировал им господство на Старом континенте. Прогнозы экономистов начали исполняться. Три больших Европейских государства ищут сейчас благоволения Америки, а именно Франция, Германия и Советская Россия. Все три истощены как экономически, так и физически. К ним приобщается целая армия меньших государств, жадно направивших свой взгляд на богатого “дядюшку” по ту сторону океана.
Франция всеми силами стремиться привлечь на свою сторону Америку  для того чтобы заставить Германию выплатить огромную контрибуцию. Немцы ничего не имели бы против того, чтобы Америка приняла бы на себя долги Германии относительно Франции, стремясь таким образом избавиться от тяжёлого французского ига и попасть в экономическую зависимость от Америки.
И, наконец, Советская Россия гостеприимно приглашает Америку к полному и безграничному господству  в стране.
Только англичане стоят в стороне от американских очарований. Правда и Англия много задолжала Америке, однако эти долги покрывают суммы, которые сама Англия одолжила своим европейским союзникам». В этой связи аналитики подчёркивают: «Было бы ошибочным считать, что влияние Америки будет лишь в экономических отношениях. Из нот Гардинга и высказываний американских политиков можно сделать вывод, что Америка интересуется и политической жизнью Европы. Возможно, что политика Америки отразится и на внутренней жизни Европы. Имеются чёткие признаки, что Америка будет укреплять капиталистические принципы в государствах Европы. С американским влиянием на политику в Европе начинается новая эра в истории. Только долго ли это продлится?»9 Таким риторическим вопросом оканчивается эта весьма пространная и любопытная аналитическая записка.

В самой Польше - смена министра иностранных дел Польши Е. Сапеги. Начальник государства Ю. Пилсудский принял 21 марта 1921г. отставку Е. Сапеги, что означало серьёзный удар по позиции федералистов. Временным исполняющим обязанности министра иностранных дел Польши был назначен вице министр Ян Домбский.10


Лидер Польской Крестьянской партии премьер министр Винценты Витос в эти майские дни 1921г. фактически сменил внешне политически курс страны с агрессивного военного, на   умеренный.
В принципе игра в «федерацию» с местным населением Восточных окраин «Речи Посполитой» Польши после заключения 18 марта 1921г. в Риге советско-польского мирного договора утратила всякий смысл. Варшава получила часть вожделенных территорий исторической Литвы (Белой и Чёрной Руси) в безраздельное пользование. Польше оставалось юридически закрепить за собой лишь Срединную Литву и прилегающие в ней с севера-востока и юго-запада  территории, расположенные вдоль железной дороги Даугавпилс - Вильна – Гродно (часть знаменитого железнодорожного пути между Петербургом и Варшавой).
Сразу же после назначения Я. Домбского на должность министра иностранных дел  руководимое им ведомство обратилось 24 мая 1921г. с просьбой к министерству финансов Польши утвердить на второй квартал сумму в 18649166 марок (приблизительно 22 тысячи долларов США), предназначенную на содержание своей Делегатуры в Вильне. В данной просьбе указывалось, что “все финансовые заявки т.н. ”Срединной Литвы” на финансовое обеспечение  подаются в министерство финансов [дословно - министерство казны - ИВВ] непосредственно через делегата министерства финансов Петрашевского”.11
Был подготовлен и утверждён также список руководящего состава спецслужб Польши в Срединной Литве, объединенных в т.н. Zwi;zek bezpecze;stwa Kraju. Активисты этого Союза безопасности края, поимённый список которых насчитывал 125 человек, получали жалование от делегата Польши в Вильне. Ежемесячно в среднем каждому из них выплачивалась сумма, эквивалентная 13 долларам США. Весьма значительные деньги по тем временам. Общая сумма месячных оплат на эту организацию составляла 1 366 200 польских марок.12 Часть денег должна была пойти непосредственно на финансирование партизанских (добровольческих) отрядов, которые создавались на территории Срединной Литвы активистами Союза безопасности края, вроде как для защиты Виленского края от нападения большевиков. Однако разведчики из Генштаба Литовской армии считали - для военных действий против Литовской Демократической Республики.7
24 мая 1921г. в Вильне начали выходить две новые польские газеты, выступающие, несмотря на отставку Е. Сапеги, за возрождение исторической Унии Польши и Литвы: еженедельник “G;os Kowna”, издаваемый политическим комитетом каунасских поляков и “Nowiny Wile;skie”.
В другом издании -  “Gazeta Wile;ska”  министр ВПКСЛ Срединной Литвы А. Мэйштович заявил представителям прессы, что латыши вскоре заключат торговый договор с немцами. Министр заметил, что между поляками и латышами есть различия во мнениях относительно будущего Вильны.10
25 мая 1921г. “Gazeta Wile;ska” сообщила о новых назначениях в гражданской и военной администрации Срединной Литвы. «Командование войск Срединной Литвы назначило Антона Овсянку судьёй в Апелляционном суде в Вильне, капитана Александра Пристора - шефом гражданской канцелярии, Мариана Свечковского - заведующим общим отделом, Казимира Окулича - начальником политического отдела при канцелярии Верховного командования».13 Тем самым усилилась позиция сторонников Пилсудского в местной администрации Срединной Литвы.
Усиливая внутреннее влияние Варшавы в Вильне, поляки вели тонкую внешнюю политическую игру. Делегат правительства Польши при ВПКСЛ  В. Рачкевич после переговоров с генералом Л. Желиговским объявил, что объединение почтовых служб Срединной Литвы и Польши пока ещё не уместно в связи с международными отношениями Польши.14 Дальнейшая реформа местных властей была приостановлена. Из письма делегата МИД Польши при ВПКСЛ В. Рачкевича от 28 мая 1921г. узнаём, что новый министр иностранных дел Польши дал директиву – «не проводить пока реорганизация правления Срединной Литвы».15 В Брюсселе обсуждался проект П. Гиманса, а в Варшаве готовилось совещание представителей новообразованных Прибалтийских государств, с целью - создать Малую Антанту. Поэтому какие-либо «резкие движения» относительно властей Срединной Литвы  были ни к чему.
Местный виленская официоз - газета “Rzeczpospolita”-  поместила в своём номере от 25 мая 1921г. обширную статью посвящённую проблематике будущих отношений с Советской Россией, в контексте отношений между Вильной и Каунасом. Москва не отказалась, по утверждению автора статьи некоего Хласко, от своих агрессивных намерений в отношении Вильны и даже Каунаса. Статья интересна тем, что показывает настроения, царившие в руководстве Срединной Литвы по отношению к возможности налаживания контактов с каунасскими политиками. «Виленские поляки пожертвовали несколько десятков тысяч человек и несколько десятков миллиардов денег. Если бы не польский Вильно и не долг его оборонять, не перешли бы Буг. Однако польский Вильно заставил нас строить  рубежи около Даугавы и Случи. Ковно ничего  кроме махинаций с немцами  не сделал для того, чтобы отвоевать Вильно. Поэтому Желиговский посадил ковенских  министров в поезд и отправил их в свою столицу». Имеется в виду - подальше от большевиков. Таким образом местные польские националисты трактовали захват войсками генерала Л. Желиговского территории Виленского края. «В Вильно нет даже этнографических литовцев, кроме нескольких волостей на север от Швенчан и в окрестностях Оран [Варены - ИВВ]. Ковенский солдат  под немецкой командой  воюет с Желиговским против польского Вильно и его культуры». Далее автор статьи находит два фактора в дипломатическом споре с Каунасом относительно Вильны, обусловившие захват региона польскими войсками: русско-немецкая угроза и экономическое наследие в Вильне. “Если не отдадим Вильно Ковне, то будущая Россия отнимет у нас Вильно и восточную Литву. Если Россия сможет, то займёт и Вильно, и Ковно, а если не сможет - то не займёт даже Барановичей. Это неправильный вывод, что Вильно ожидает экономический упадок, если он не соединится с Ковно. Так считают в Ковно. Вильно является столицей края с населением в 2 миллиона и даже  с 4-мя миллионами, поскольку господствует над всей окраинной территорией от Даугавы до Припяти. С Ковно вести переговоры не стоит,  пока  он не изменит своей тактики».13

«Западные капиталистические страны, не осмеиваясь своими силами напасть на Советскую Россию, организуют окраинные государства, чтобы при удобном случае направить их против Советского государства. Посол Латвии в Финляндии заявил,  что между Прибалтийскими государствами - Литвой, Латвией и Эстонией  - в скором времени будет заключён договор. Надеется, что к нему присоединятся поляки и финны. Таким образом будет создана новая “Северная Антанта”. По имеющимся известиям из других источников, представителю Латвии в России было сказано, что создание союза Прибалтийских государств русские будут считать поводом для начала войны». Комментировавшие данную публикацию в газете “Die  Rote Fahne” от 26 мая 1921г., аналитики из Генштаба Литовской армии отметили – всё это не согласуется с сообщением газеты “Эхо”, где было помещено интервью с новым посланником Москвы в Каунасе С. И. Араловым. Советский представитель в Каунасе заметил, что «союз Прибалтийских государств  с российской стороны будет встречен благосклонно».16 Такое странное для литовских политиков заявление, в Каунасе старались понять, принимая во внимание позицию руководителя внешнеполитического ведомства Советской России Г. Чичерина. Польская газета  “Nowa Reforma” писала 27 мая 1921г.: «Чичерин утверждает, что коалиция победителей уже есть. Приближается новая европейская война, поскольку капиталистические страны не способны навести порядок в Европе, восстановить её разрушенное хозяйство. Поэтому надо ждать пока они придут к разногласиям между собой - “не надо дипломатам Европы мешать делать ошибки, которые могут принести разрушительные последствия».
Затем публикация преподносит внешнеполитическую тактику Москвы в весьма откровенном изложении тогдашнего организатора советской внешней политики – «дипломатия большевиков, по мнению Чичерина, должна удовлетворить намерения всех государств желающих заключить торговые отношения с русскими, - концессии на эксплуатацию рудников и т.д. Надо обещать каждому то, чего только пожелают. Если немцы желают моральной поддержки, то мы им её дадим. Если требуют обеспечить и удержать свои восточные границы, то мы им это пообещаем. Если французы нас утешают, что мы скоро пропадём, то мы должны это их мнение усиливать. Если англичане хотят нас эксплуатировать, то мы вежливо им позволим это сделать».15
Знали в Каунасе и о личной антипатии между выходцем из старинного дворянского рода Г. Чичериным, известного своим причудами и порой весьма экстравагантным поведением, и прагматиком Максимом Литвиновым (настоящая фамилия Валлах). Сведения обо всём этом весьма искусно распространялись в политических кругах Прибалтийских государств, - в связи с готовящимся союзом “Северной Антанты”. Сошлёмся на газету “Russische Zeitung” от 26 мая 1921г., которая утверждала, что «Чичерин отстранён и будет заменён Литвиновым. Между ними значительные расхождения во мнениях. Так, например, недавно Чичериным была выпущена инструкция, в которой он утверждает, что представители РСФСР слишком уж хорошо живут за границей. В ней Чичерин указывает на представительство, руководителем которого является Литвинов».16

26 мая 1921г. начальник Генштаба Литовской армии генерал-лейтенант М. Катше подписал Директиву № 4. В ней в частности говорится: «Согласно полученным сведениям от Вильнюса, против нас можно ожидать действия аналогичные тому, что проделали поляки относительно Верхней Силезии. В Вильнюс прибыло несколько вагонов гражданской одежды, часть которых несколько дней назад отослана грузовиками в направлении Майшяголы. В Вильнюсе больше не употребляют польских орлов, они заменены знаком Срединной Литвы, чем, наверное, подчёркивается отличие Виленского края от Польши. Доставленная гражданская одежда, несомненно, предназначается для переодевания польской армии. В Ширвинтском районе уже замечены такие переодетые польские солдаты и жандармы».17
Одновременно военная разведка Литовской армии констатирует, что, как и раннее, «штаб оперативной группы войск Желиговского находится в Беняконе. В середине мая замечено прибытие отдельных эшелонов и транспортов из Варшавы в направление Гродно, откуда армия распределяется в направлении Лиды, Вильнюса и Августова». Генштаб Литовской армии подтверждал  что «в Вильнюсском районе присутствует 1-я дивизия легионов, которая составляет резерв 2-й армии». Вместе с тем литовские военные аналитики считали: «Концентрацию сил в районе Гродно можно расценивать по двум причинам: опасность со стороны большевиков, которые организуют на территориях оккупированных поляками литовско-белорусские Красные полки, с целью поднять там восстание, или с целью проводить давление на немцев и поляков. По последним  известиям, на нашем фронте подтверждено: 2-я армия Рыдза-Шмиглого, которую составляют 1-я, 2-я и 3-я дивизии легионов. Группа Желиговского: 9-я пехотная дивизия, часть 7-й дивизии, подчинённость которой не установлена (20-я дивизия?), кавалерийская бригада Срединной Литвы, 2-я, 3-я, 4-я кавалерийские бригады и часть 6-й кавалерийской бригады, бригада жандармерии и этапная часть».
Анализ состояния морально-психологических настроений  военнослужащих в частях Польской армии, самым прямым образом влияющий на боевой дух солдат, представлялся литовскому военному командованию следующим образом: «Согласно последним данным, в линейных частях имеются недовольные настроения. До настоящего времени из армии демобилизованы лица только 1896-98 года рождения, и только те солдаты, которые уже до начала 1921г. прослужили 2 года. Демобилизация задерживается в частях расположенных на “окраинах”. Об этом свидетельствуют попадающие в печать жалобы солдат 1891-97 и 1901 года рождения. По непроверенным сведениям, демобилизация этого года не касается Краковского и Познанского военного округов. По последним сведениям из Белостока и Гродно, там проводится мобилизация лиц 30-35 летнего возраста. Возможно, такого рода мобилизация объясняется тем, что до сих пор там мобилизация не проводилась».18
В свою очередь  литовское правительство вело усиленную пропаганду среди военнослужащих Срединной Литвы, делая акцент при этом на разгульное расточительство польских офицеров, нежелание администрации Срединной Литвы провести настоящую аграрную реформу и дать землю безземельным, а также уходящим со службы малоземельным  солдатам.19

Именно в эти дни когда в Варшаве проводилась усиленная подготовка к концентрации антисоветских сил для создания Малой Антанты, а в Срединной Литве готовили добровольцев-партизан для возможных военных действий в отношении Каунаса, в Генштабе Литовской армии 25 мая 1921г. был подготовлен проект совершенно секретного приказа об освобождении из армии всех, кто занимается пропагандой коммунистических идей большевиков. Они должны были быть объявлены антигосударственными элементами, а сведения на них должны были переданы военной разведке. «В последнее время, когда большевики-коммунисты направили всю свою работу на Армию, в наших войсках оказалось немало военных, которые сочувствуют и даже открыто участвуют в этой деятельности. Такие военные должны немедленно устраняться из армии  как вредные, деморализующие элементы. Поэтому приказываю командирам частей обо всех военных, которые, по их мнению, должны быть устранены из армии, собирать подробный материал об их антигосударственной деятельности и немедленно предоставлять его командиру разведки для дальнейших распоряжений».20
Одновременно с этим документом появился Приказ за № 125 по Литовской армии, согласно которого с поста Главнокомандующего Литовской армии был освобождён генерал С. Жукаускас. На его место был назначен генерал Юозас Крауцявичюс, а начальником Генштаба назначен генерал М. Катше. Генерал Ю. Крауцявичюс до этого занимал должность командующего авиационной частью Литовской армии. До революции в России  был командующим Северо-Западным  воздушным флотом армии Российской Империи. «Генштабом Литовской армии утверждён план генерала Радус-Зенкявичюса - нападения на Вильнюс».21
Об этих перестановках в Литовской армии сразу же стало известно в Варшаве. Как показывают документы Делегатуры польского правительства в Вильне при ВПКСЛ, отдел разведки Генштаба Польской армии регулярно передавал сведения о состоянии дел в Литовской армии В. Рачкевичу. В одном из них прямо утверждается, что записки бывшего начальника Генерального штаба Литовской армии полковника К. Клешчинскиса передаются в Польшу. «В Генштабе Литовской армии работает резидентура Польской армии».22

Наличие советского представительства в Польше вызывало недовольство в военных кругах, “в связи с усилением большевистской пропаганды”. В обширной аналитической записке за май месяц 1921г. своему правительству аналитики писали: «В частях Украины и Белоруссии, которые остались за Польшей и признаны Россией независимыми, положение таково, что Польша должна считаться с различными возможностями. Не откровенность и изворотливость не дают спокойствия политикам из Бельведера, хотя те и весьма хитры. Постоянные слухи о формировании вооружённых Красных отрядов из лиц польской и литовско-белорусской национальности на Украине и Белоруссии являются основанием для различного рода выводов. Польско-Российская торговля не достигла и минимального уровня, оставаясь на уровне товарообмена. Наличие советского представительства в Польше вызывает недовольство в военных кругах, в связи с усилением большевистской пропаганды. Однако надо думать, что она ещё больше расширится в связи с переходом польской армии в мирное состояние». Далее освещалась обстановка вокруг возможного выхода Польши к Балтийскому морю через свободный город, немецкий по преобладающему национальному составу Данциг, теперешний Гданьск. «Желания Польши занять Данциг и таким образом получить выход к Балтийскому морю, поскольку в настоящее время Польша подходит к морю только около Гдыни [в тексте Putcigo - ИВВ], сталкивается с интересами англичан. Последние не желают пересечения с устьем Вислы. Польша предпринимает действия для введения в Данциге польской таможни и польской валюты. Одним словом желает сделать Данциг экономически зависимым от Польши. Против всего этого было подготовлено сообщение Гардинга, высланное в Лондон, в котором указывается, что поляки не смогут оживить Данциг, ибо Данциг немецкий город».18 Эта тема очень интересовала Каунасских политиков, которые, после Версальского мирного договора, весьма желали прибрать к рукам другой свободный немецкий город Мемель, ныне Клайпеду и получить через него выход к Балтийскому морю, которого тогда у ЛДР вообще не было.
Политическая ситуация вокруг Верхней Силезии, весьма напоминавшая литовскому правительству историю с захватом войсками Л. Желиговского Виленского края, также находилась под пристальным вниманием литовских разведчиков. Далее в своей аналитической записке они отдельно осветили эту тему. Восстание поляков в Верхней Силезии «не принесло Польше моральных результатов. Несмотря на предоставляемую из Польши помощь, как финансами, так и добровольцами, в стране складывается катастрофическое положение. Дальнейшая судьба страны неизвестна в связи с политикой французов, которая откладывает справедливое разделение страны. На любые угрозы действий немецких добровольцев  следуют предупреждения о санкциях в Рейнском регионе. Среди повстанцев замечены части регулярной польской армии, а в последнее время, даже  тяжёлая артиллерия. Это указывает на то, какой “desinteresement” [безразличие - ИВВ] польские власти проявляют в отношении Корфанты. В занятые поляками области Корфанты предложил ввести союзные войска. Немецкая печать это считает хитрым манёвром. Союзные комиссии в областях показали себя бессильными.  Переговоры ведут в основном только французы, даже с самыми незначительными отрядами повстанцев. Новые четыре английских батальона, направленные в  особенно опасные места, начали вооружённые действия. Согласно последним  сообщениям Корфанты не способен руководить своими силами по причине их большевистских настроений. Судьбу определит компромиссное решение Ллойд Джорджа и французов».18

Отношения между Польшей и Прибалтийскими странами представлялись литовским генштабистам в мае 1921г. следующим образом. «В настоящее время положение не ясно. Коварная политика Польши, в результате которой вначале ей удалось создать выгодную для себя обстановку, получила удар в связи с весьма ясными обстоятельствами. Перевес польских вооружённых сил и полная экономическая изоляция от соседних государств не смогла создать для Польши соответствующих условий развития. Усилиями литовских политиков влияние поляков надо считать окончательно ликвидированными. Создание союза небольших Прибалтийских государств противоречит стремлениям французов и поляков, поскольку это означает гарантию самому существованию Прибалтийских государств. С образованием союза этих государств скорее всего латыши и эстонцы признают Литву de jure. Разрешение Вильнюсского вопроса в Брюсселе может только ускорить образование союза этих государств. Рассматривая Вильнюсский вопрос, создаётся впечатление, что его разрешения в пользу литовцев не будет».18

1 июня 1921г. в Минске была создана комиссия по установлению польско-русской границы. Договор о её делимитации подписали: с полькой стороны Р. Кнолль, с российской - Клим. Как сообщили об этом “Gazeta Warszawska” 5 июня 1921г. переговоры об этом проходили в мае, параллельно обсуждению в Брюсселе проекта П. Гиманса. Были назначены комиссии по работе на местности, которые должны были провести пограничную линию на следующих участках территории исторической Литвы: Полоцк - Вилейка; Минск - Несвеж; Олевск - Лохва; Звахель - Кременец; Плоскиров - Чёртков. Здесь же объявлялось, что комиссия начнёт свою работу с 20 июня, и будет работать до установки последнего рубежа. «Будет принимать жалобы и сообщения отдельных лиц и организаций».23
Одновременно  летом – осенью 1921г. польское военное командование выровняло линию фронта с литовскими частями, которые, в свою очередь, остались на месте.

В конце мая литовское правительство получило из разведотдела  Генштаба Литовской армии очередное сообщение в котором излагались сведения о США, разворачивавших свою политическую и экономическую деятельность в отношении ослабленной послевоенной Европы. По сообщению информационного агентства  “Reuter”, переданного 30 мая 1921г. - «Секретарь по иностранным делам США Хьюз и министр Гувер приготовили для внесения в Сенат проект, который, в сущности, проводил ревизию Версальского договора. Однако комиссия по иностранным делам Сената этот проект отклонила. Хьюз выступает сторонником германо-американского договора, который обеспечивает участие США в проекте укладки кабеля к Германии и решения вопроса о колониях».24
В другой более обширной аналитической записке из Генштаба, направленной литовскому правительству 1 июня 1921г., освещалось общее положение в Соединённых Штатах. «Доклад о внешней политике президента Гардинга в Конгрессе дал возможность рассуждать о следующем. “Несговорчивые” противники Версальского договора и Лиги наций увидели в этом сообщении свою победу и публично приветствовали те части выступления Гардинга, где говорилось, что Америка никоим образом не вступит в Лигу наций. В своём письме Конгрессу Гардинг требует ограничения прав Президента и Сената, оставляя президенту инициативу в вопросах внешней политики. В этом эпизоде слышны отголоски борьбы между президентом и Сенатом, которая привела к поражению Вильсона. И сейчас печать занята муссированием вопросов, проистекающих из программы Гардинга. А, на самом деле, каким образом провести ревизию Мирного договора? Как отделить то, что касается Америки, от того, что её не касается, что приемлемо, а что нет? Как будут проводиться новые переговоры, будут ли посланы представители Америки в Европу, или конференция прошла бы в Вашингтоне? Как перейти от уже существующей Лиги наций, к иной, международной ассоциации - какого свойства, и на основе какого устава? И, наконец, какие отношения будут между Америкой и Германией, пока окончательно не будет подписан мир? Об этих всех вопросах, разрешением которых занята вся американская пресса, американское правительство умалчивает. Несмотря на различные формы, в которых будет проявляться в будущем политика Америки, всё равно в них видны принципы Вильсона. Хотя республиканцы, руководствуясь призывом “невмешательства” в Европейские дела и выиграли выборы, однако никакой изоляции нет, и не может быть. Тесные связи с проживающими в Америке европейцами  требуют соотношения с делами в Европе, и это понятно не только международникам, таким как Хьюз и Гувер, но и насыщенному американизмом Гардингу. Этот американизм не мешает президенту Гардингу заявить, что возвращение мира в Европу является злободневным делом для Америки. Правда, он подчеркнул важность экономики, но, как известно, экономика полностью связана с политикой. С европейской, как и с международной политической сцены, Америка не уйдёт. Здесь она будет играть ту же роль, что и при Вильсоне, и будет преследовать ту же цель - поддерживать международный мир. Только при Вильсоне американская политика руководствовалась больше принципами справедливости, сейчас же обращается внимание на защиту интересов Америки. Однако имеется ещё одно различие. Вильсон думал о создании Лиги наций в связи с решением международных вопросов с Америкой, которыми они хотели заниматься посредствам Лиги наций. Гардинг же сомневается, что Лига наций  сможет стать надзирательницей за международным мирным состоянием. Такое его мнение поддерживает большинство американской общественности. Не только республиканские, но и демократические группы сейчас убедились  что Америка, не вступив в эту “организацию победителей”, может иметь гораздо большее влияние на ход международных событий».25
На 1 июня 1921г. состояние финансовой задолженности европейских стран Соединённым Штатам Америки в общей сложности составило огромную сумму. Газета “Vilnius” сообщала, что задолженность европейских государств США за купленный от “Surplius Varsurples” материал, в фунтах стерлингах составляет следующие суммы:
французы – 4000000000, или 96,0; от общей суммы 4163032148 задолженности со всеми названными должниками;
бельгийцы – 27588584, - 0,7;;    югославы – 24978020,   - 0,6;;
чехи           – 20621994, - 0,5;;     румыны   –  12913000,   - 0,3;;
поляки       – 57629731, - 1,4;;     эстонцы   –  12213377,   - 0.3;;
латыши      –   2521869, - 0,1;;     литовцы   –    4159491; -;0,1;;
русские      –     406082, -;0,1;.
Здесь необходимо заметить, что среди приводимых отделом разведки Генштаба Литовской армии данных  отсутствуют такие сведения о Германии, хотя известна связь тамошних влиятельнейших еврейских банкиров с США. С другой стороны - 60% годового бюджета литовского правительства поддерживалось средствами именно из Германия, 40% из которых, уходило на Литовскую армию.26
Кроме этого европейские государства были должны США и наличными, в фунтах стерлингах:
англичане – 4216818359, или 30,0; от общей суммы 14220120364 задолженности со всеми ниже названными должниками;
бельгийцы   –    3492049467, - 24,5;;   французы   – 2866027643, - 20,1;;
русские        –    1897299700, - 13,2;;   итальянцы – 1637338000, - 11,4;;
чехи             –        61206206, -   0,4;;    сербы         –     26175139, -  0,2;;
румыны       –        23205850, -   0,2;.27
Отсюда видно, что  первое место по непосредственной задолженности перед США занимали французы, затем шли англичане, бельгийцы, русские и итальянцы. Общая сумма задолженности по первой и второй представленным выкладкам составляла более 18-и миллиардов, а точнее - 18383152512 фунтов стерлингов. (1 фунт стерлингов тогда  был равен ; 2,5$ США).
Относительная задолженность представителей других стран Европы незначительна, по сравнению с названой, но весьма существенна по отношению к их собственному бюджету. Для сравнения, весь годовой бюджет Латвии на 1920-21гг. составил 979840945 латвийских  рублей.28

«В Варшаве страшный рост цен, переходящий всякие разумные границы”.29 И это несмотря на отчаянные попытки побороть инфляцию, даже путём резкого сокращения вооружённых сил страны после подписания Рижского мирного договора с Москвой. Такие, весьма непопулярные в армии шаги, предприняло правительство крестьянских демократов В. Витоса. Отвечая в Сейме на интерпелляцию о демобилизации из армии, министр обороны Польши Казимир Соснковский привёл следующие данные о Польской армии: «1) общее количество польской армии в мирное время составляет 17 тыс. офицеров, 270 тысяч солдат и 80 тысяч лошадей; 2) количество военнослужащих, кроме “находящихся на фронте” в сентябре 1920г. – 1 миллион 100 тысяч человек, в мае 1921г. - 456 тысяч человек».30
Бюджет всех министерств и государственных учреждений Польши (по  отдельности)  на 1921г.  должен был составить 181,8 миллиардов польских марок, из   которых больше всего предназначалось на министерство обороны - 35,5%  и путей сообщений - 23%.  Затем шли министерство продовольствия - 7,1%,  финансов -6,6%,  просвещения - 5,5%, сельского хозяйства - 4,9%, общественных работ - 4,4%, внутренних дел - 3,8% и торговли и промышленности, юстиции по - 1,6 % и т.д.16 Судя по сообщению газеты “Рижский Курьер” за 9 июня 1921г. прибыль на 1921г. была предусмотрена в размере 118,5 миллиардов польских марок. «Поскольку расходная часть была возвращена, то дефицит фактически составит 69,5 миллиарда марок. Кроме этого, для бывшей прусской провинции предусмотрен отдельный бюджет в размере 19 миллиардов прихода и 13 миллиардов расхода». В общей сложности польское правительство предполагало уменьшить расходы на сумму 20 миллиардов марок.
Вместе с тем это правительство Польши по-прежнему поддерживало курс на аннексию территорий восточных окраин. Однако теперь акцент был смещён в сторону политических шагов, поскольку прямые военные действия фактически были закончены из-за недостатка средств. Политические акции, впрочем, были не менее затратными, - непосредственно в финансовом выражении, в отличие от военных, когда требовались, кроме денег ещё и большие человеческие, а также материальные ресурсы в виде различного рода вооружений, амуниции и прочих материалов, обеспечивающих ведение войны. Финансовые потоки в мирное время, контролируемые политиками и банкирами, по сути дела теперь начали «направляться» небольшой группкой посвящённых людей, которые соответственно информировали общественность о своей государственной политике, через купленные и оплачиваемые ими средствами массовой информации.

[NB.  «Олигархизация»  государственного капитала, концентрация его в руках узкой и закрытой финансово очень богатой группы людей, по сути дела вещь в определённом измерении более безнравственная, чем война. Они отнимают у человека насущное добро (не обязательно материально оформленное), не давая никаких реальных шансов противостоять грабежу и насилию.
На войне сила, изворотливость, смекалка и мудрость, помноженные на силу оружия и выносливость, позволяли одолевать противника в равноправном бою. В государстве, находящимся под контролем олигархов – владельцев  монополизированного капитала, в том числе и общенародного сырьевого, человек,  по существу, начисто лишен всех этих благ. Более того, он лишён и своих «боевых» качеств, поскольку его сознание и воля управляются купленными олигархами СМИ. Такой человек социально абсолютно дискредитирован и не является полноправным гражданином государства, в котором проживает, поскольку у него или не было, или у него отняли те небольшие имущественные (капитальные) рычаги непосредственного воздействия на олигарха. У него отниманию понимание происходящего и, как следствие, волю к достижению своих жизненных интересов.
Компенсировать, добиться политическими методами реализации своих человеческих, имущественных, социальных (гражданских) и духовных прав олигархическое государство ему никогда не позволит. История знает, что простой бедный народ всегда прибегал к известным традиционным способам борьбы за своё выживание: к не организованному – бунту; организованному – погрому; организованно институционально структурированной и идеологически обоснованной – революции.
Терроризм, как явление не народного свойства, поскольку строго законспирированное и узкогрупповое, но идеологически всегда опирающееся на экзальтированные до фанатизма умонастроения, в основном религиозного - шовинистического толка, является инструментом только государственной политики. Таким насильственным инструментом ошеломляющего воздействия на массовое сознание, правящие государством олигархи стремиться запугать и тем самым подавить протест, достичь покорности граждан государства, управляемого ими.
Не имея возможности воздействовать на население своего фактически приватизированного государства непосредственно финансами, за неимением  сколько-либо значительных финансовых или иных капиталов у народа, в силу собственной зоологической жадности и честолюбия, отнятых у людей самими же олигархами, эти правители просто уничтожают активных граждан. Некоторых, правда, негласно облекают на социальное отчуждение, посредством т.н. демократических инструментов организации общества. Некоторых гласно нравственно дискредитируют, через подчинённые олигархами себе деньгами суды. В этих судах противостоять власть предержащим  в процессе по защите своей чести и достоинства рядовой гражданин не может  в силу недостатка средств.
В крайних случаях, когда общенародное недовольство в стране достигает угрожающих размеров, объявляют войну какому-либо соседу, под теми или иными идеологическими лозунгами. Но, прежде всего, обзывая соседний народ, государство или его лидера заклятым врагом. Тем самым «канализируют» протестные, бунтарские умонастроения своего населения на внешнего врага. В процессе войны сознательная верхушка бунтарей и часть наиболее активного сильного населения, физически уничтожается. Уцелевшие занимаются лечением ран и восстановлением своих самых необходимых пожиток.
Олигархи в это время считают свои  обретенные из гекатомб человеческих трупов и моря человеческой крови не только финансовые, но и политические доходы.
Это отнюдь не означает, что война способна решить социальные проблемы государства. Наоборот, она всегда их только усугубляет, поскольку в процессе войны по сути дела разрушаются и дискредитируются гражданские институты власти, а единственным мерилом справедливости становится грубая сила, физически уничтожающая непокорных ей. Общество, юридически лишённое принципа справедливости, т.е. систематизировано оформленного в социуме одного из четырёх фундаментальных принципов организации природы – равновесия, не может быть стабильным. Инерция сознания, формирующегося в военное время на фактах безнаказанности убийства не только человека - врага, но и вообще людей, мыслящих иными категориями или расово иных, - потенциально позволяет собирать в послевоенном обществе огромное количество людей способных к насильственным действиям во имя тех или иных социальных или религиозных идей. Остаётся лишь «правильно» направить этих несчастных для достижения власть предержащими своих политических и нравственных целей, всегда направленных на бесконечное, бесконтрольное и всеобъемлющее могущество.
Увы, такие умонастроения олигархов, которые направлены на обретение всемогущества, - тоже утопия, поскольку каждый из них смертен. Не Бог!
Однако понять им это очень и очень трудно, а что уж и говорить о том, чтобы согласится с великой мудростью древних – перед смертью все равны.
Sic tranzit gloria mundi – так проходит земная слава.

И всё же, уточню, - не все равны после смерти. Кто и кем останется после  смерти - решают не сами представшие перед вечностью, но память потомков, воздающая по делам и результатам жизни людей, стремившихся постичь вечные истины гуманно - человеколюбиво.
Процесс сохранения в истории памяти о данном человеке, бессмертие его  конкретной личности - Великое таинство!]

Составленная в начале июня 1921г. разведчиками из Генштаба Литовской армии аналитическая записка представила литовскому правительству следующую картину событий на восточных окраинах Польши. «На Украине крестьянские восстания не прекращаются в связи с постоянными реквизициями. Вожди восстания стремятся объединить различные группы повстанцев в - единую.  В этом деле важную роль играют агенты Петлюры. Это дело очень затрудняет недостаток оружия. Большинство повстанческих отрядов вынуждено жить за счёт грабежей, поскольку иного выхода они не имеют. Подтверждаются известия о концентрации на Западном фронте значительного количества частей Красной армии». В документе подчёркивается, что «жители полностью измучены, коней почти вообще нет, пашут на волах и даже - коровах.  Крестьяне очень запуганы и ничего не желают, кроме мира. На большевиков смотрят отрицательно, однако особенного недовольства, которое наблюдается в других местах, здесь нет. Сообщение по железной дороге здесь имеется лишь между Ровно - Сарны и Домброво». Далее указывается, что «на приграничных территориях, переданных, полякам полное противопоставление большевикам - их не терпят и боятся». Относительно настроений в Красной армии подчёркивалось – «красноармейцы также недовольны советской властью и молчат только потому, что боятся, поскольку большевики имеют отдельные отряды “ВЧК”, что-то вроде полевой жандармерии.  В этом районе служат много бывших офицеров Колчака и Деникина». И далее – «население Петлюре не верит, однако молодежь признаёт себя украинцами и охотно читает украинскую литературу, распространяемую при помощи польских агентов. На территории Польши, заселённой украинцами, объявления и приказы печатаются на польском и украинском языке. В Острожском районе расположен резерв отряда атамана Голубя (район восстания атамана в Волыни и Подолье). Эта часть из 300 человек голодная, неодетая и босая. Имеет всего 3 действующие “куреня” из Народной Украинской Республики. Он получил всего-навсего 20 тысяч польских марок, 50 тысяч царских рублей и 30 тысяч советских».31
Далее в данной записке сообщалось, что в связи с обострением отношений между Финляндией и РСФСР, финны начали призыв в армию лиц 20-летнего возраста. Относительно антисоветских настроений в приграничных Советской России государствах читаем: «Румыны и поляки являлись самыми главными представителями французского влияния. В связи с тем, что Польша заключила в Риге мирный договор, она не может должным образом быть использована французами против Советской России. Поэтому Румыния является самой преданной союзницей французских претензий. Однако внутреннее состояние Румынии свидетельствует, что оборванные отношения с левым берегом Днестра нужно восстановить не только для Бессарабии, но и - Румынии. Несмотря на все нападки прессы, Румынии и Бессарабии на Советскую Россию, румынские деятели начали более серьёзно думать, придерживаясь логики. Антанта начинает оставлять Румынию. Последняя уже отказалась от интервенции против Советской России с использованием Врангеля или другими какими-то путями».32

3 июня 1921г. делегат правительства Польши при ВПКСЛ В. Рачкевич, сообщая по запросу министерства публичных работ Польши о плохом состоянии местных дорог Срединной Литвы, указывает, что территорию Срединной Литвы составляют 3 уезда: Виленский, Швенчанский, Ошмянский, количество жителей  в которых  506 тысяч человек.33
На заседании Временной правящей комиссии Срединной Литвы 9 июня 1921г. генерал Л. Желиговский заявил, что политическая ситуация заставляет предпринять действия направленные на созыв Виленского Сейма. В нём жители сами выразят своё мнение.34 Тем самым перед Лигой наций можно было бы осуществить демонстрацию желания местного населения Виленского края - принять участие в решение политического будущего своего региона.
Естественно, под аранжировку Варшавы.
В очередной раз при этом муссируется вопрос о восстановлении литовско-польской Унии. На собрании Демократической группировки (“Stronnictwo Demokratyczne”) по вопросу смягчения сопротивления литовцев относительно Польши выступил высокопоставленный и влиятельный военный Л. Бобицкий. Как писала 13 июня 1921г. польская газета “Kurjer Polski”, ближайший соратник Л. Желиговского высказался следующим образом: “в связи со стереотипами сознания интеллигенции, которые основываются на старой шляхетской идеологии, мы не смогли понять общество, которое в течении  последних пятидесяти лет выросло настолько, что оказалось гораздо сильнее, чем мы думали. Много говорится о событиях между русскими и немцами, которые должны были пойти на национальное примирение и направить его против поляков. Это правда, что литовскую молодёжь обучали в русских университетах. Литва направила сотни своих сынов в Берлин”. Относительно воспитания молодёжи в Литве было сказано: “она воспитывается в противном Польше идеологическом направлении. Для нового поколения возросли трудности и конфликты. Однако возможен выход на договорённость с общих демократических позиций, которые ещё не использовались до сих пор, потому что не было соответствующих действующих лиц, поскольку вся польская молодежь ушла в польскую армию. Мы не должны забывать, что договор с литовцами должен быть составлен на основании взаимного согласия”.35

Именно в эти дни в Вильну прибыл представитель литовского правительства И. Йонинас, который, судя по сведениям Делегатуры польского правительства в Вильне от 11 июня 1920г., «занялся в своём номере гостиницы организацией выезда значительного количества желающих в Ковенскую Литву».26 Однако  этот факт беспрепятственного посещения Вильны общеизвестным агентом литовской военной разведки выглядит ещё более странным после того, как 6 июня 1921г. в Генштабе Литовской армии получили сообщение о том, что в войсках Срединной Литвы распространяются слухи о возможном нападении войск Литовской армии на Вильну 10 июня, и о будто бы готовящимся на это время бунте в войсках Л. Желиговского.36
Странность полностью исчезает, если допустить, исключая иные международные аспекты легального появления И. Йонинаса в Вильне, что его визит был весьма желателен для ВПКСЛ, поскольку через него осуществлялся взаимный зондаж настроений политических кругов Каунаса и Варшавы направленный на достижение соглашения во имя единого антисоветского фронта против Москвы. Происходило всё в условиях, когда в Брюсселе готовился к рассмотрению на пленарной сессии Совета Лиги наций проект плана П. Гиманса. Именно в эти дни, т.е. 3 июня 1921г. “Рижский курьер” сообщил, что «советская власть озабочена создающимся союзом Прибалтийских государств. Чичерин издал секретные инструкции своим представителям за рубежом, для того чтобы разрушить союзы названных государств».16
О стремлении демонстрировать определённое сближение между Каунасом с одной стороны и Варшавой и Вильной с другой, свидетельствует и тот факт, что 13 июня 1921г. ВПКСЛ выслала из Срединной Литвы поездом в Каунас 52 литовских военнопленных. Они были переправлены вместе с эмигрантами.37 Об этом, кроме прочего, позаботился И. Йонинас.

Датская газета “Politiken” 4 июня 1921г. публикует заметку, которая, в сущности, показывает ревнивое отношение датчан к возможному сближению Каунаса и Варшавы, с естественным усилением влияния Польши в Европе. В датском королевстве явно не желают такого усиления Польши. Вот почему печатаются эти строки: «Каунас и Вильна, это всё что за границей знают о Литве. Поляки не понимают стремлений других уставших наций. И плод всего этого таков, что поляков во всей Прибалтике ненавидят, как немцы в своё время были ненавидимы поляками. Вильна, старинный город литвинов,  исторически так сильно связан с Литвой, что нельзя представить его отдельно от Литвы без очевидного нарушения истории».13
Только что Польша усилила свой юридический государственный статус. Вступила в действие новая Конституция Речи Посполитой Польши. Это произошло после принятия её Законодательным Сеймом и публикации 1 июня 1921г. в «Dzienniku Ustaw RP». Конституция заменила временный Основной документ польского государства от 20 февраля 1919г.
[NB. Тем не менее, данный Законодательный Сейм не закончил работу  и продолжил свою деятельность до ноября 1922г., на основании принятых им же решений.]

В свете создания Малой прибалтийской Антанты надо рассматривать внимательное отношение Каунаса к взаимоотношениям между соседями. А они в процессе становления только что созданных государств не были безоблачными. Вопросы формирования границ были самыми чувствительными для этих молодых государств. Литовский МИД направляет в Таллин 7 июня 1921г. своему представителю В. Гилису шифровку, подписанную Ю. Пурицкисом, в которой обращалось внимание на латышско-эстонский пограничный конфликт. При этом, для принятия решения по разрешению возникших разногласий, должны были встретиться эстонский и латвийский министры иностранных дел - Пиип и Меерович. «В связи с тем, что встреча перенесена, переносится и срок Рижской конференции»,38 т.е. откладывалось создание Малой Антанты Прибалтийских государств.
В своей следующей шифрованной телеграмме В. Гилису в Таллин от 12 июня 1921г., Ю. Пурицкис уточнил, что «на ухудшение отношений между Латвией и Эстонией повлиял Галлат [эстонский представитель в Риге - ИВВ]». Здесь же сообщалось о намерении вскоре нанести визит в Польшу эстонского министра иностранных дел Пиипа.39
Одновременно 8 июня 1921г. аналитики из отдела разведки Генштаба Литовской армии дали следующую характеристику положения в соседней Латвийской Республике. «Сейм Латвии выразил недоверие правительству в связи с интерпелляцией хозяйственников из Латгалии, и кабинет Ульманиса подал в отставку. Интерпелляция жителей Латгалии вручена в связи с тем, что правительство слишком, и преступно, уступало крупным землевладельцам (которыми в Латгалии являются в основном поляки) во время проведения аграрной реформы, когда оставляло им центры поместий с постройками и разрешало кое кому свои поместья продать.
В Латвии, как констатировало министерство финансов страны, в последние два месяца наблюдается улучшение финансового положения. Доход в мае месяце составил 83 миллиона рублей, а расход 97 миллиона рублей. Дефицит составил лишь 14 миллиона рублей. Министерство финансов уменьшило государственный дефицит на первые три месяца с 600 миллионов марок, до - 400 миллионов марок. Латвийские рубли начала покупать Берлинская биржа. 25 мая за 100 латвийских рублей платили 13 марок. Московское радио сообщило, что в Латвии образован новый кабинет [министров - ИВВ] в который вошли социал-демократы. Требуют отмены военного положения и амнистии тем, что провинился перед государством».40
Пристальное внимание Каунаса к Риге, как явствует из Директивы № 5,  подписанной 8 июня 1921г. начальником Генштаба Литовской армии генерал-лейтенантом М. Катше, было продиктовано тем, что литовское правительство весьма серьёзно относилось к угрозе возможного латышско-литовского пограничного конфликта из-за отсутствия взаимной границы между двумя государствами. В данной директиве в частности указывалось: «В последнее время выясняется, что несмотря на дружественные отношения с нами латышей, мы всё же должны считаться, в случае нападения на нас поляков, с возможностью занятия латышами железнодорожной станции Мажейкяй, для того чтобы обеспечить себе Лиепаю и Митау».41

Литовское телеграфное агентство “ELTA” сообщило 14 июня 1921г. о получении полномочий военным командованием Срединной Литвы на проведение раздела земли между демобилизуемыми из армии военнослужащими в Дисненском, Данилавском и Воложинском уездах.42 На следующий день отдел разведки Генштаба Литовской армии информирует литовское правительство о начале земельной реформы в Белоруссии, во время которой крестьянам выделено 75% помещичьей земли, остальная часть передана в ведение советских хозяйств.43 Такое развитие ситуации не могло не настораживать польских политиков.
Польша  с разрешения Верховного совета Антанты временно оккупировала Восточную Галицию. Проводимая на территории этого региона, являвшегося прежде частью государственной территории Австро-Венгерской Империи, в сущности, ничем не отличалась от общего курса политики в отношении восточных окраин, где проживала большая часть католического населения. Суть её заключалась в поддержке крупных польских землевладельцев. Однако, по мнению литовских аналитиков, французская геополитическая концепция - образовать “Великую Польшу”, рано или поздно потерпит полное фиаско, поскольку «российско-украинская федерация уже сейчас существует». По мнению политиков стран Антанты относительно будущего Восточной Галиции, все они, за исключением Франции, считают, что Польша должна удовлетвориться чисто этнографическими границами. «Поляки сейчас полностью изолированы. Такая же перспектива угрожает самой Франции, если она своевременно не изменит своей ориентации» - считают  в Каунасе. «Великие государства, также как и Америка, стремятся консолидировать Европейский континент. На Польшу смотрят как на источник неизбежного международного конфликта».32
По донесениям литовских военных разведчиков, «возвратившиеся из Украины беженцы сообщили, что сведения о том, что Махно повержен, не верны». Махно действует, как и действовал. Будённому не удаётся противодействовать Махно. «В руках Махно в мае были Александровск, Мариуполь, Александрия, Цветково, Переяславль, Белая Церковь, Нежин, Новомосковск, Волковыск, Орехов, Любны, Конев, Корсунь, Бобринск и т.д. всего 62 населённых пункта».32
Касаясь проблемы отношения Франции к вопросам о немецких землях Силезии и Рура, на фоне политики Англии и Польши и Версальского договора, каунасские аналитики  пишут: «Давно ожидаемая речь Бриана не удовлетворила французских фанатиков и несколько отрезвила атмосферу международной политики. Бриан понял, что англичане, на сей раз, очень сильно придерживаются своей позиции, и что занятие самостоятельно Рурской области будет означать конфликт с англичанами и конец Антанте, а также сделанному ею Версальскому договору. Этим и объясняется примирительный тон речи. Он даже не обвиняет немцев относительно восстания в Силезии, как это делает французская пресса. Более того, он указывает на миролюбие немецких властей. Такое заявление впервые было услышано во французском парламенте». Приветствуя такие рассуждения премьер министра Франции, аналитики из Генштаба Литовской армии сообщают своему правительству: «Со слов Бриана видно, что французы не отказываются от первоначальной мысли отдать промышленные районы Силезии Польше. По его мнению, все же недостаточно создать только Польскую республику, необходимо предоставить ей возможность существовать, - необходимо передать ей немецкие земли. Только кто знает, сможет ли Польша, созданная на основе Версальского договора, жить как надо. Как окружённая врагами Польша сможет жить -  покажет время. Дебаты во французской палате, как и следовало ожидать закончились тем,  что Бриану было выражено доверие со стороны большинства парламента».32
Необходимо заметить  что, судя по сведениям литовской разведки от 17 июня 1921г., поступивших с территории бывшего прусского раздела, в Познани, местная группа PPS отошла от Варшавского центра, который ничего не делает для улучшения условий труда и жизни трудящихся. «Жители Познани считают, что только революционным путём рабочие могут достигнуть своих целей».44 Рассматриваемый нами далее пространный документ отдела разведки Генштаба Литовской армии, датированный 15 июня 1921г., содержит актуальный анализ отношения Англии к Польше и Советской России на основе выступления премьер-министра Англии Ллойд Джорджа в парламенте страны. “Ллойд Джордж заметил, что в течение двух лет конференции [Мирной Парижской конференции - ИВВ] о России не было сказано ни одного слова, даже тогда, когда решались вопросы будущего бывших частей Российской Империи. А всё же русские не исчезли с поверхности земли. Придут времена, когда она снимет путы деспотизма и займёт соответствующее ей место в семье государств”. Речь Ллойд Джорджа в английском парламенте вызвала бурю недовольства во французской печати. Однако это не испугало английского премьера, который свои взгляды более конкретно изложил информационному агентству Рейтер. «Французам было дано новое и серьёзное предупреждение - изменить свою шовинистическую воинствующую политику, оставить союз с Польшей и отказаться от планов уничтожить Германию»,32 - подчёркивается в документе.

Среди других документов, датированных 15 июня 1921г., находим шифрованное сообщение литовского представителя в Таллине В. Гилиса министру иностранных дел Ю. Пурицкису. Он пишет, что эстонский министр иностранных дел Пиип поедет на Рижскую конференцию только после разрешения правительственного кризиса в Латвийской Республике, и не будет связывать эту поездку с результатами эстонско-латышских переговоров в Валке относительно границ. «Сам Пиип просил передать добрые пожелания Пурицкису, и сказал, что на него оказывают влияние эстонские консерваторы, а дата его поездки в Варшаву ещё не установлена».45
16 июня 1921г. в Каунасе стало известно Заявление польского представителя в Финляндии Сокольницкого о том, что союз Прибалтийских государств без Польши является немецким изобретением. Создание такого союза без Польши будет расценено как недружественный акт по отношению к полякам. Против союза с поляками финские социалисты, поскольку они готовят нападение на Советскую Россию. Правые политические партии Финляндии – «за союз пяти государств», т.е. Финской, Эстонской, Латвийской, Литовской и Польской республик.46

Информационное агентство “ELTA” 18 июня 1921г., со ссылкой на  пресс-бюро белорусской печати в Вильне, распространило информацию - в Вильну прибыл новый главнокомандующий восками Срединной Литвы генерал Д. Конажевский. Он известен своими тесными связями с белорусами и, прежде всего, с одним из белорусских лидеров - Павлом Алексюком. Судя по слухам, распространявшимся в Вильне, он должен был стать руководителем новой военной кампании поляков против Каунаса, «в связи с реконструкцией административного правления Желиговского в Белоруссии. Новая власть называется “Власть независимой Белоруссии” и состоит из представителей белорусов полонофилов. Кандидатами на занятие министерских постов являются: ” Тарашкевич, Ивановский, Янка Станкевич, Смолич, Нарушевич и другие известные белорусские деятели».35 Отметили литовские разведчики и появление в Вильне младшего брата С. Н. Булак-Балаховича, «который вроде бы хочет заняться бизнесом».47
И в то же время, литовскому правительству известно, что Л. Желиговский объявил 18 июня 1921г. о продолжении демобилизации военнослужащих Срединной Литвы. Причём теперь увольняются с военной службы артиллеристы, кавалеристы, служащие технических войск и жандармерии,48 т.е. хорошо подготовленные и опытные военные.
В этот же день на стол начальнику Генштаба Литовской армии легло донесение агента К. В. Билюнаса, совершенно противоположного содержания: «осуществляется новая трудная мобилизация в армию Срединной Литвы. Литовских граждан заставляют принимать гражданство Срединной Литвы».49 С  настороженностью узнают в Каунасе и о том, что 19 июня в Варшаве состоится конференции Главного Польского военного комитета.34 Литовским политикам также становится известным, что  «Товарищество охраны окраин» (Towarzystwo stra;y kresowej), функционирующее за деньги правительства Польши, которые оно выдало на содержание польской прессы в Срединной Литве, начиная с 20 декабря 1920г. по 17 мая 1921г. Эта сумма составила 2 миллиона 436 тысяч польских марок,50 что было эквивалентно, приблизительно, тогдашним 2,8 тысячам долларов США.
21 июня. 1921г. из министерства охраны края в литовский МИД была направлено сообщение следующего содержания: «На Ваше сообщение о том, что полковник Бержера [тогдашний руководитель Военной контрольной комиссии Лиги наций на спорных литовско-польских территориях - ИВВ] утверждает, что Желиговский имеет всего 12000  военнослужащих,  сообщаю:
На фронте мы имеем отношение не с войсками Желиговского, но с регулярными частями Польской армии, которые в случае необходимости пойдут против нас совместно с Желиговским или другой какой личностью, о которой сейчас нельзя ещё говорить. Яркий пример Верхней Силезии нам показывает, каким образом у поляков получаются “местные жители” и мы имеем проверенные данные, что в Вильнюсском районе фабрикуются такие же “местные жители”. Поэтому нам приходиться считаться не с ничем необоснованным числом 12000, а со следующими настоящими данными:
В районе Гардинаса (Вижайны, Друскининки) находиться 2-я дивизия легионов, два полка артиллерии и полк кавалерии. В районе Вильнюса - Лиды (Яшуны, Вороново) 1-й легион и 9-я пехотная дивизия, четыре артиллерийских и две кавалерийских полка. В Вильнюсском районе (Валькининкай, Пабраде): 1-я и 2-я Литовско-Белорусские дивизии, два артиллерийских полка и Кавалерийская бригада Срединной Литвы, в Швенчёнском районе (Пабраде, Дукшты): 3-я дивизия легионов, два артиллерийских и один кавалерийский полк. Кроме этого, ещё в Сувалкском районе - 8-я кавалерийская бригада. В Северной половине коридора, в Вильнюсском районе, - части и подразделения 2-й и 4-й кавалерийских бригад.
Приводя всё к одному знаменателю, получаем около 65000 пехотинцев, 8000 сабель и 200 артиллерийских орудий. На основе поступающих из Срединной Литвы сведений там много солдат, переодетых в гражданские одежды. Министр охраны края Й. Шимкус. Начальник Генштаба генерал лейтенант Катше».51 Сведения весьма любопытные и, бесспорно, производившие на литовское правительство весьма удручающее впечатление в преддверии обсуждения вопроса о принятии проекта плана П. Гиманса Лигой наций к исполнению.
Кроме военной силы, желая заручиться поддержкой у местных православных жителей своих планов присоединения к Польше, ВПКСЛ поддержала собрание священнослужителей региона. На фоне обсуждения в Брюсселе плана урегулирования литовско-польского территориального конфликта, в Вильне под председательством епископа Елевферия состоялся поместный Съезд Православных Виленской и Литовской епархии. Собравшиеся представляли интересы 350 тысяч православных местных жителей региона, в основном белорусов по национальности:  «В деканате Виленском, Трокском и Шумском православные - в основном военные, госслужащие, крестьяне - в общем 6000 человек. В деканате Вилейкском в 1911г. - 36244 православных - теперь 32000. Несколько приходов Радоковского деканата отошло к Советской России».52 На съезде высказывались идеи об отделении от Российской православной церкви и автокефалии местной православной церкви, а также о заключении Унии с Римско-католическим костёлом.
В результате было принято решение - Литовская православная епархия будет стоять на догмах и канонах Православной церкви. Была выражена просьба к местным польским властям содействовать возвращению Святых мощей Виленских мучеников из Донского монастыря г. Москвы, вывезенные туда перед приходом немцев в  Вильну, во время минувшей Великой войны.
В этой связи стоит упомянуть сообщение информационного агентства “ELTA” от 23 июня 1921г. о настроениях в кругах  российской белой эмиграции. 
Состоявшийся в Париже Русский национальный конгресс, «обсуждал вопрос об отделившихся окраинных государствах и заявил, что их отделение от России не может быть признано. России должен быть возвращен старый выход к морю и районы кавказского керосина. Поэтому нерусским нациям может быть предоставлена автономия. Даже Вильна, как ворота в Западную Европу, должен обязательно остаться за Россией. Генерал Гурко желает образовать твёрдый союз волостей, в котором не будет важно - предоставляются ли политические свободы или нет».53

Польские евреи недовольны. Как сообщила 23 июня 1921г. “Gazeta Warszawska”, молодые евреи избегают мобилизации в польскую армию. Евреи спасаются также от преследований поляков, которые приобретают формы погромов. «Газета американских евреев “Afrika Jewisk World”, соотносясь с событиями в Литве, поместила неодобрительную статью в отношении поляков. Нью-Йоркский “Zeit” сообщает из Берлина, что евреи массово бегут через польскую границу в Литву, в надежде найти там понимание. Евреи бегут от польского преследования, желая избежать пролития их крови. Много молодых мужчин убегает от мобилизации в польскую армию, а литовская власть им потворствует,44 подчёркивается в статье.
Однако евреи и другие местные жители бегут не только в Каунас. В Вильне действует представитель американской транспортной компании «Юнайтед Америкен Лайн», организующий эмиграцию граждан в Америку.54

Реакция Англии на то как в Польше реагируют на политику, проводимую английским премьер - министром Ллойд Джорджем в отношении Речи Посполитой, была весьма острой. 25 июня 1921г. английский посол в Варшаве выразил своё сожаление польскому премьеру В. Витосу по поводу того, что «польская пресса так остро настроена против Англии и, в особенности, против Ллойд Джорджа». В. Витос  в свою очередь  «выразил от имени польского правительства сожаление о том, что польская пресса на самом деле перешла в напечатанных газетами выражениях все границы дозволенного и подчеркнул, что будет делать всё возможное чтобы польско-английские отношения не ухудшились».44

Расстановка политических сил в польском право-центристском Сейме свидетельствовала, что к 25 июня 1921г. правительственный кризис в стране закончился, а исполнительная власть усилилась «Профессор Дубанович, архиепископ Теодорович и ещё около 20 членов Сейма вышли из “Национал-крестьянского объединения” и создали Национал-христианскую партию. Эта новая партия объединилась с Христианской рабочей партией и с другими умеренными правыми группами. 
Национал-крестьянское объединение  сразу после избрания своего нового председателя Скульского создало блок центристских партий, в который вошли Крестьянская партия “Пьяст”,  Конституционные трудовики и Мещанский клуб. По последним данным в польском Сейме сегодня центристские партии имеют 130 голосов, левые – 94  и правые - 124. В связи с последними событиями польская пресса констатирует, что правительственный кризис почти уже закончился и власть усиливается».44

В день, когда в Брюсселе П. Гиманс представлял свой план урегулирования литовско-польского территориального конфликта, литовский представитель в Таллине В. Гилис направил в Каунас Ю. Пурицкису следующее шифрованное сообщение. «Поляки много запутывают. Могу сказать, что в самой Эстонии они сейчас ничем не могут нам помешать, однако они пытаются вести свою политику через эстонского представителя в Риге Галлата, который в то время, когда Вы были в Таллине, посещал Варшаву. Оригинальные взгляды Галлата относительно империалистической политики Польши, наверное, известны и Вам. Господин Галлат думает, что захват поляками половины Белоруссии является как раз полезным для других Прибалтийских стран, поскольку только тогда поляки и присоединятся к нашему союзу, когда им будет угрожать реванш со стороны России». Здесь имеется в виду военный союз Прибалтийских государств - антироссийская Малая Антанта. Далее литовский дипломат продолжает: «Большую акцию поляки проводят и в Финляндии. Пользуются тем, что мы не имеем представителя в Хельсинки, где у них сейчас полностью развязаны руки, они ведут работу, направленную против нас». Он обращает внимание на следующее обстоятельство: «Не могу ещё не вспомнить эстонскую осторожность и потому, что немецкая пресса сочувственно относится к Союзу  трёх Прибалтийских государств. Англичане, видимо, со своей стороны по этому вопросу здесь ничего не высказали. Поляки работают против этого союза». Заканчивая своё сообщение, В. Гилис выражает надежду на то, «что эстонцы несколько ещё продлят  переговоры с латышами относительно компенсаций арендаторам, которые были выдворены из Латвии, всё же приедут на конференцию в начале июля»,55 чтобы договориться об инспирируемом Англией новом военном союзе, направленном, в сущности, против Советской России. 
Тем временем отношения между Латвийской Республикой и РСФСР резко обострились в связи с расстрелом 9-и латышских коммунистов и высылкой из страны других 97-и.56

ПЛАН  П. ГИМАНСА – АНТИРОССИЙСКАЯ АКЦИЯ ЛИГИ НАЦИЙ
(июнь – август 1921 г.)

Напомним, в апреле 1921г. в Брюсселе начались литовско-польские переговоры с целью урегулирования взаимного конфликта между сторонами на основе «плана П. Гиманса». Прохладное отношение к этим переговорам Каунаса было очевидным на фоне того энтузиазма, который излучала Варшава по этому поводу. Польские политики были весьма заинтересованы в таком урегулировании, поэтому возможное достижение договорённости в Брюсселе весьма широко рекламировалось профранцузской  прессой. «Мы убеждены, что в интересах Польши необходимо скорейшее соглашение с литовским народом в виде тесной унии Польши и Литвы, объединяющей как Ковно, так и Вильно» - писала «Gazeta Warszawska” 15 марта 1921г. Проект Гиманса предусматривал передачу Виленского края под юрисдикцию Каунаса при условии образования «бикантонального» польско-литовского государства.1 (С.153)
В связи с Брюссельской конференцией, местная газета “L`Independence Belge” указала, что на территории «Ковенской Литвы» из 2,5 миллиона населения 1 миллион, т.е. 40 процентов, это не литовцы. В то же время, на территории занятой войсками генерала Л. Желиговским, 65 процентов местного населения составляют поляки.2

28 июня 1921г. Совет Лиги наций принимает решение возобновить в Женеве переговоры об урегулировании литовско-польского конфликта. На них был представлен второй, доработанный проект П. Гиманса,3 (C.152) который Лига наций утвердила в июле 1921г. и потребовала продолжить переговоры на его основании. Вместе с тем западные державы поддержали требование об эвакуации войск генерала Л. Желиговского с территории «Виленского кантона».1 (С.153) Так было предложено именовать Срединную Литву на литовско-польских переговорах в Брюсселе.
На территории Срединной Литвы, кроме военных группировок находившихся под командованием генерала Л. Желиговского, продолжал свою деятельность Zwi;zek bezpecze;stwa Kraju (Союз безопасности края). Эта военизированная организация польских националистов, созданная 2-м отделом штаба войск Срединной Литвы (контрразведка) при помощи прежде всего пропаганды и угроз, стремилась подготовить почву для захвата любым способом всех литовских территорий. Союз безопасности края был создан вместо существовавшей  в 1919г. националистической польской организации Zwi;zek strzelc;w nadnieme;skich («Союз неманских стрельцов»). Члены Союза имели стрелковое оружие. В связи с обсуждением плана П. Гиманса, отдел разведки Генштаба Литовской армии 25 июня 1921г. предупредил об этом своё правительство.4
Группа войск под командованием генерала Л. Желиговского, на начало июля 1921г. как и ранее, составляла 24 тысячи штыков и 3 тысячи кавалерии. В Директиве войскам № 6, подписанной 4 июля 1921г. начальником Генштаба Литовской армии генерал-лейтенантом М. Катше, сообщалось, что продолжается переодевание польских солдат в гражданскую одежду  и их число постоянно растёт. Вместе с тем в ней сообщалось: «В последнее время в Швенчёнском районе (около Ошмян и Ширвинт) произошли кровавые столкновения между польскими солдатами и белорусской молодёжью, которая не желает вступать в армию Желиговского».5
Несколькими днями позднее, 8 июля 1920г. литовское правительство получило сообщение разведки Генштаба о плохом моральном состоянии войск генерала Л. Желиговского. Дезертирство, умышленное самозаражение болезнями, в том числе венерическими и т.п., были частым явлением среди местной молодёжи, не желавшей идти под ружьё.6 И это, не смотря на то что военнослужащие вооружённых сил Срединной Литвы под командованием генерала Л. Желиговского имели те же гражданские права, что и военнослужащие Польской армии. Это подчёркивал начальник Генерального штаба Польской армии генерал В. Сикорский.7
Рабочие руки, особенно в летний период, нужны были на селе, поэтому местные литвины уклонялись от службы в армии.
Обращает на себя внимание документ ВПКСЛ, изданный 9 июля 1921г., который запрещал православным священникам Литовской православной епархии свободное передвижение в провинциальные приходы без согласования с Департаментом Внутренних дел ВПКСЛ.8 Польские власти боялись православных священников способных своими проповедями влиять на формирование белорусского национального сознания у местной молодёжи.

Экономическая ситуация в Срединной Литве оставалась крайне трудной. Дороговизна достигала всё более угрожающих размеров, парализуя хозяйственную деятельность в регионе. Цена одного кубометра древесины достигла 10-12 тысяч польских марок (приблизительно 14 долларов США), что составляло почти месячный заработок госслужащего.9
Делегат Польши при ВПКСЛ в Вильне В. Рачкевич 6 июля 1921г. попросил МИД Польши разрешить приграничную торговлю с Советской Россией. «Такая торговля ставит своей целью получение из России за товары, поставляемые Речью Посполитой Польшей, зерна и золота».10 Товарообмен должен был осуществляться через Виленский железнодорожный узел.
Кроме попытки разрешить таким образом создавшуюся трудную экономическую ситуацию здесь явно прослеживалось желание ангажировать Советское правительство на непосредственные контакты с местными властями Срединной Литвы, легализуя таким образом само существование ВПКСЛ, а также признавая, пусть даже и de facto, её администрирование Виленским железнодорожным узлом с прилегающими территориями.
Относительно финансовой самостоятельности Срединной Литвы можно судить по документам представителя польского правительства при ВПКСЛ. В одном из своих документов этих дней В. Рачкевич, разъясняя свою позицию руководству одной из табачных компаний, пишет: «самостоятельность Срединной Литвы может считаться таковой только с политической точки зрения. Что же касается финансовых вопросов, такой самостоятельности не существует, поскольку польская казна полностью покрывает дефицит бюджета Срединной Литвы. Последняя имеет те же нормы налогов и акцизных сборов, что и министерство казны Польши».11
8 июля 1921г. Президиум ВПКСЛ направил письмо Делегату Польши В. Рачкевичу с просьбой оградить польских предпринимателей от финансового давления местных евреев, которые разоряют польские предприятия и подчиняют их себе. Кроме этого в письме была высказана «просьба уделить департаменту Промышленности, торговли и восстановления ВПКСЛ кредит в 100 миллиона марок [118 тысяч долларов США - ИВВ] на развитие промышленности и торговли Виленской земли. Это станет спасением для польских предпринимателей, которых сейчас атакуют чужие элементы, стремящиеся их захватить, и поставить в зависимость от себя всю хозяйственную жизнь. Дело идёт к тому, чтобы исключить поляков из хозяйственной жизни. У нас, у поляков, должны остаться такие предприятия, которые опираются на основные богатства нашей земли: сельскохозяйственные, лесные, минеральные».12
11 июля 1921г. стало известно что профсоюз железнодорожников в Вильне выступает против раскола своей организации, в случае, если из неё будут исключены те, кого признают приверженцем коммунистических идей.13 Это свидетельствовало о значительном влиянии местных левых организаций в рабочей среде и противодействии евреев польской администрации региона.

В Каунасе внимательно следили за происходящим вокруг плана П. Гиманса. 9 июля 1921г. на стол министра иностранных дел Ю. Пурицкиса легло сообщение литовского представителя в Париже, в котором указывалось на давление, оказываемое на дипломатов из Каунаса. Велико было желание, чтобы литовская сторона приняла на своё усмотрение хотя бы какие-нибудь условия для дальнейшего развития отношений с поляками с целью заключения военного и экономического альянса. «Имел несколько официальных разговоров. Гренар посоветовал полностью изложить Гимансу все наши соображения относительно его предварительного плана, а также  резолюции Лиги наций. Мы обязаны высказаться весьма откровенно, на каких условиях могли бы пойти совместно с поляками. Никто не намеревается навязать нашему краю неприемлемый порядок. Альянс с Польшей необходим по особенным причинам, и нам надо откровенно высказаться относительно такого альянса. В случае если ответ не будет получен, польская оккупация Вильнюса может продолжиться на неопределённое время». Далее, автор этих рассуждений, О. Милашюс указывает на любопытную деталь, свидетельствующую о том, что признание литовского государства de jure без Вильны  не удовлетворило бы Каунас. «Перетти Рокка говорит тоже, чтобы откровенно и официально заявили Лиге наций нашу окончательную позицию. Если предварительный проект неприемлем, мы [литовская сторона - ИВВ] должны подать свой план относительно основы для отношений в экономическом и военном альянсе. Признание de jure в настоящее время не может охватить Вильнюс, поэтому советуется подождать. Если удастся, то нас может принять Бриан, который обещал - de jure  ещё в мае. Шардиньи считает  что литовцы должны продолжать переговоры, поскольку всё делается лишь временно, а через несколько лет вопрос о Литве окончательно разрешит Россия. Я лично думаю, что полное исполнение Сувалкского договора не будет принято ни Антантой, ни Лигой наций».14
Другими словами,   Каунасу не стоит надеяться на передачу Вильны под его юрисдикцию.

Спектакулярно, точно в годовщину заключения советско-литовского Московского мирного договора, 12 июля 1921г. в Риге начались совещания министров иностранных дел Литовской, Латвийской и Эстонской республик.15 «Из предварительного обмена мнениями выясняется отсутствие принципиальной разницы во взглядах правительств всех трёх республик на необходимость общего сближения.
По конкретным вопросам решено.
А) В отношении к России признаётся необходимость координации политики всех трёх республик. Считая, что большинство вытекающих отсюда вопросов должно быть рассмотрено и решено специальными комиссиями или соответствующими дипломатическими представителями, совещание признаёт желательным:
1) чтобы представителям трёх республик в Советской России были даны инструкции устраивать периодические совещания и  координировать свои действия;
2) в случае если дипломатическим путём не удастся принудить Россию к исполнению мирных договоров, все три республики изыскивают сообща меры воздействия.  [Политического и силового, военного - ИВВ]
3) в случае действий, направленных к заключению консульской конвенции с Россией, все три республики координируют свои действия;
4) до заключения консульской конвенции все три государства вместе заявляют России, что будут руководствоваться международным обычаем;
5) а) по вопросам сношения дипломатических и консульских представителей между собою и с местными учреждениями; б) о территории деятельности консулов;
6) Обменяться инструкциями, которые даны каждой стороной своим представителям в Москве.
Б) По отношении к Балтийской политике постановили:
1) Признать желательным периодические совещания руководителей иностранной политикой и экономической - министров трёх республик. На каждом совещании устанавливается срок созыва следующего совещания.
2) Немедленно подписать всем трём республикам конвенции:
1) о выдаче преступников и судебной помощи;
2) почтово-телеграфной;
3) консульской;
4) по некоторым вопросам частного международного права;
3) Координировать информацию, распространяемую за границей;
4) обменяться списками дипломатических и консульских представителей.
II. По экономическим вопросам.
А) 1)Желательно участие Финляндии в конференции Балтийских Республик с Россией по вопросу о транзите. Министр иностранных дел Эстонии соглашается вести переговоры с Финляндией по этому вопросу.
2) по вопросу о заграничных паспортах и визах выражено положение:
а) чтобы по возможности устранить все препятствия сношениям в пределах трёх республик.
б) чтобы выдача виз была децентрализована».16
Обращает на себя внимание тот факт, что в этом важном документе, свидетельствующем о формировании малой прибалтийской антироссийской Антанты нет ни слова о Польше. Не участвовали её представители в данном совещании в Риге. Бесспорно, это была определённый успех литовских дипломатов.
Симптоматично, что уже 13 июля 1921г. литовский представитель в Москве Ю. Балтрушайтис направил в НКИД на имя Г. В. Чичерина ноту, в которой просил пояснить,  как правительство Советской России в настоящее время толкует декрет  об отмене договора с Германией и Австро-Венгрией о разделе Польского королевства. «Ссылаясь на декрет Совета Народных комиссаров от 9-го сентября 1918г., и опираясь на ст. 3 этого декрета, по которой договор между бывшей Российской Империей и Германией с Австро-Венгрией о разделе Польского королевства окончательно отменяется, поляки утверждают, что раз Россией вновь признала прежнюю Польшу, то Договор с Литвой от 12 июля 1920г. лишён юридической силы.
В виду изложенного имею честь просить Вас, Гражданин Народный комиссар, не отказать в пояснении, в силу каких обстоятельств и мотивов Правительство РСФСР издало в то время упомянутый декрет и как оно толкует свой декрет в настоящее время».17
Ответ на ноту Ю. Балтрушайтиса был подписан 21 июля 1921г. заместителем народного комиссариата по иностранным делам М. М. Литвиновым. «В ответ на ноту от 13 июля за № 9985 по вопросу о переговорах, возникших между Вашим правительством и Правительством Польской Республики в связи со статьей 3 Декрета Совета Народных Комиссаров от 29 августа 1918г. об отказе от договора Правительства бывшей Российской Империи с Правительствами Германской и Австо-Венгерской империй, Королевства Пруссии и Баварии, Герцогств Гессена, Ольденбурга и Саксен-Мейнингема ,  города Любека, имею честь уведомить Вас, что не получив до сего времени по указанному вопросу никаких непосредственных сообщений от правительства Польской Республики, правительство Российской союзной федеративной социалистической Республики, как одна из сторон, подписавших и утвердивших впоследствии Русско-Литовский договор 12 июля 1920г. считает, что до подобного обращения Польши к России, Литва имеет все формальные основания к отводу выдвигаемых Польшей по словам Вашей ноты утверждений.
В случае, если бы Правительство РСФСР получило подобное Обращение от правительства Польской Республики, оно нашло бы нужные аргументы для ответа, ибо я вообще полагаю, что всё происходящее можно считать основанным исключительно на недоразумении».17 Такой вот ответ без каких - либо аргументов. Он оставлял Москве поле для политического манёвра.
Впрочем, ответ несёт в себе признаки  позволяющие судить о том, что Москва склоняется к позиции Каунаса по вопросу о Вильне и прилегающих территориях, поскольку оставляет за ним надежду на решения вопроса относительно спорных литовско-польских территорий в пользу ЛДР. При этом абсолютно исключался тот существенный факт, что новое, созданное год назад, литовское государство не могло иметь никаких юридических оснований для подобных претензий. Аргументы, свидетельствующие об этом, уже изложены выше. Литовская Демократическая Республика ни в коей мере не могла являться правопреемницей (наследницей) Великого Княжества Литовского, поскольку была образована людьми совершенно другой национальности (жмудинами - литовцами), происходящими из другого этноса, не славянского, на совершенно других юридических основах и совершенно при других исторических обстоятельствах.

А тем временем Срединную Литву покидало значительное количество людей. Транспортной связью, которая существовала между Каунасом и Вильной, пользовались сотни евреев, беспрепятственно покидавших столицу исторической Литвы и выезжавших в столицу ЛДР. Среди этих репатриантов были и те, кто раньше работал в административных органах Литбела.
Существовало движение и в обратном направлении. Из Каунаса в Вильну везли продукты и товары. В фактически голодающем городе, каунасские евреи желали заработать золото и прочие ценности от продажи своих товаров.18
Необходимо отметить, что летом 1921г., после советско-польского Рижского мирного договора  нормализовалось железнодорожное сообщение в Прибалтике. 17 июля 1921г. ВЦИК РСФСР утвердил советско-латвийскую конвенцию о железнодорожном сообщении между государствами.19
По-прежнему среди населения Польши и на занятых её войсками территориях  определённое влияние имели коммунисты. О положении дел узнаём непосредственно из материалов заседания польской секции Коминтерна, которая состоялось 16 июля 1921г., где председатель Коминтерна Г. Е. Зиновьев (Апфельбаум) доложил: «Мы имеем в Польше массовую нелегальную партию. Проблема координирования легального и нелегального очень важна, и опыт последних лет показал, что это координирование не простое. У русских коммунистов в этой области был опыт в 1905 - 1906 году. Мы полагаем, что там, где возможно легальное  положение, необходимое координирование дело не простое. В Польше оно оказалось возможным потому, что польская партия уже проделала одну революцию. В 1905 году уже стояла во главе рабочего класса. Своим успешным руководством во время революции она добилось уже признания. В других странах, например в Америке, это делается с гораздо большим трудом, потому что там нелегальная партия ещё не является признанным руководителем рабочего класса. Всё же с польской партией, - говорит Зиновьев - у исполкома Коминтерна были некоторые расхождения и как раз в основных вопросах: в аграрном, национальном и,  отчасти,  в вопросе о едином фронте. У наших польских товарищей долгое время держался устаревший взгляд на аграрный вопрос, который я назвал бы почти социал-демократическим. На втором конгрессе мы предложили в целях завоевания крестьянства включить вопрос о разделе земли. Мы натолкнулись тогда на позицию итальянских социалистов. Теперь фашистам удалось в демагогических целях использовать подобного рода программу. Мы очень дорого заплатили за ошибку наших итальянских товарищей. Мы можем заплатить дорого за эту ошибку также в Польше и других странах. Мы надеемся согласовать с польскими товарищами и создать такую программу действия, которая явится для крестьянства притягательной силой. Против единого фронта в Польше высказывалось незначительное меньшинство. Мы убеждены, что польская партия сама должна изжить эти разногласия и их вероятно уже изжила”.20
Резюме следующее – в Польше имеется массовая нелегальная марксистская партии и не надо делать ошибки - выступить за раздел земли крестьянству, для того чтобы не дать фашистам приоритет в этом деле.

Поток людей между Вильной и Каунасом настораживал Варшаву. Делегат Польши при ВПКСЛ 14 июля 1921г. сделал замечание Президиуму ВПКСЛ, чтобы все дела по хозяйственным вопросам согласовывались с ним, а не решались непосредственно департаментом Промышленности, торговли и восстановления. Польский МИД должен быть в курсе дел Срединной Литвы.21
Кроме чисто меркантильных интересов очень боялись шпионов, которые мерещились всюду. Впрочем, не без оснований. Поляки были весьма неплохо информированы о состоянии Литовской армии. Из донесения от 14 июля 1921г. военного атташе при итальянской военной миссии в Каунасе майора Михнявичюса, начальнику Генштаба Литовской армии, узнаём: «Настоящим сообщаю, - по словам Итальянского представителя в Литве капитана Сала Умберто, он уполномочил меня сообщить Генеральному штабу [Литовской армии - ИВВ], что желает еженедельно получать сведения:  1) схемы и самую подробную информацию относительно войск    Желиговского и организации гражданской армии в районе Вильнюса, 2) польской армии, 3) русской большевистской, 4) литовской.
После приезда из Варшавы 12 июля с.г. заявил мне, что поляки в Варшаве предоставили всем представительствам иностранных государств широкие сведения. Например, итальянскому представительству в Варшаве. Он видел самую подробную польскую информацию относительно нашей армии - были названы фамилии даже командиров рот литовской армии и подробно указана дислокация войск в Литве».22
Как бы в оправдание относительно информации, приведённой майором Михнявичюсом со слов итальянского офицера, Генштаб Литовской армии уведомил руководство страны относительно возможности новой войны с войсками генерала Л. Желиговского. Это были успокаивающие и обнадёживающие сведения. «Образцовая военная подготовка и оснащение легионов и войск Желиговского имеет две причины: 1) боязнь войны с Литвой и 2) будущие операции, которые весьма рискованны». Отсюда делался следующий вывод: «Дивизии легионов и Желиговского, как сообщают с фронта, постоянно находятся в состоянии большой осторожности, несмотря на наличие нейтральной зоны». Более того – «по достоверным сообщениям из войск Желиговского, освобождены все отслужившие солдаты, оставлены лишь новобранцы. Это означает, что остался лишь местный контингент». Относительно возможности передачи Вильны каунасским властям в документе указывается: «Специально для защиты Вильнюса создан Комитет защиты Вильнюса, как это было в 1919г. Судя по показаниям перебежчиков, прибывших из Варшавы, слухи о нападении на Литву и о возможной войне совсем пропали. Это объясняется укреплением позиции Литвы, а также политикой, которую проводит Англия. Относительно Вильнюса есть твёрдое убеждение, что он не будет отдан Литве. Такое положение будет защищаться силами всех названных организаций».23

После согласования с Делегатом правительства Польши В. Рачкевичем, 15 июля 1921г. выходит подготовленный ВПКСЛ проект Устава о зарплате чиновников и некоторых функционеров Срединной Литвы. Данный документ лишний раз подтверждал полную условность декларируемой самостоятельности этого буферного государства от Польши.24 Все финансовые потоки из Польши для ВПКСЛ идут через «Польскую долговую краёвую кассу».
На следующий день после выхода в свет данного Устава, 16 июля 1921г. становится известно о том, что Делегат правительства Польши при ВПКСЛ В. Рачкевич отзывается в Варшаву, поскольку назначен министром внутренних дел Польши. Исполняющим обязанности делегата правительства Речи Посполитой в Вильне назначен полковник Анджей Тупальский.25
И уже 17 июля 1921г. в Вильне состоялся большой митинг с призывом «идти на Ковно!», поскольку получены сведения о том, что «белорусы из Ковно уже идут на Вильно». В митинге принял участие депутата Сейма Польши ксёндз Мацеевич.26

Начальник Генштаба Литовской армии генерал лейтенант М. Катше 19 июля 1921г. подписал Директиву войскам № 7. «Наше правительство вновь отказалось вести переговоры в Брюсселе, предвидя, что последнее не принесёт никаких хороших результатов. Поэтому  вопрос о Вильнюсе должен будет обсуждаться на пленарном заседании Лиги наций, которое, как предполагается, произойдёт в конце августа или начале сентября т.г. Сложно предположить, согласятся ли поляки и дальше ожидать, а не решить спорный вопрос с помощью оружия». Тем не менее, не полагаясь на план П. Гиманса, литовский генерал указывает – «поляки начали новую мобилизацию 18-35-летних. Растёт число переодетых в гражданскую одежду польских солдат, как в Сувалкии, так и в районе Ширвинтай - Швенчёниса. Если предположить, что в будущих нападках на нас Польша официально не захочет участвовать, то с её стороны можно ожидать следующий способ поведения: в центре будут атаковать “войска Желиговского” (1-я и 2-я Литовско-Белорусские дивизии), а на флангах будут действовать переодетые польские военные, под видом партизанских отрядов. Эти отряды могут быть весьма многочисленны».27
В сложившейся ситуации, когда литовских военных буквально ошеломила информация об утечке подробных данных о состоянии Литовской армии, были предприняты серьёзные меры по обеспечению соответствующей секретности. Как ни удивительно, но они коснулись, прежде всего, союзников англичан. Английскому военному представителю в Каунасе майору Кеннану с 20 июля 1921г. был запрещён ежедневный проход в Оперативный отдел Генштаба Литовской армии для сбора сведений, который в течение последних двух лет им регулярно осуществлялся. Новоназначенный начальник Генштаба генерал лёйтенант М. Катше указал,  что сам будет принимать английского военного представителя майора Кеннана и давать ему сведения. Однако в таком приеме начальника Генштаба майору Кеннану сразу же было отказано. Мотивацией послужило «отсутствие времени у генерала Катше». Англичанин обратился с письменной просьбой на русском языке к начальнику Генштаба Литовской армии - «я должен попросить Ваше превосходительство, чтобы Вы мне или позволили по-прежнему самому собирать сведения в оперативном отделе, или же назначили определённый час, когда я смогу видеть Вас каждый день» - при этом майор Кеннан не стесняется слегка надавить, - вряд ли мне нужно напоминать Вашему превосходительству после нашего вчерашнего разговора, насколько важно для Литвы в настоящее время чтобы сведения поступали в Британское представительство аккуратно и своевременно, и если бы я был вынужден сообщить своему Правительству, что мне стало трудно получать таковые, я бы это сделал очень неохотно». Резолюция, на литовском языке гласила: «В сообщениях и вообще в соотношениях с посторонними военными представительствами строго придерживаться установленного мною порядка. 21 июля 1920г.».28 И подпись – генерал-лейтенант М. Катше.

23 июля 1921г. отдел разведки Генштаба Литовской армии сообщил о том, что на территории Польши в городе Ченстохова С. В. Петлюра организует русскую армию для похода на большевиков с целью занятия Минска, Витебска, Смоленска, Орши и Двинска, где намечалось создание вассальной Польше Белоруссии. В случае удачи такую же военную акцию намечалось направить и на Украину. Кроме собственных военных подразделений С. В. Петлюра имел в своём распоряжении 6-ю дивизию С. Н. Булак-Балаховича, войска которого располагались также на территории под администрацией польских военных властей в районе Молодечно – Гродно - Белостока.29 Информация, полученная  разведчиками в Каунасе, как теперь совершенно ясно, носила явно устрашающий характер и была направлена прежде всего на то, чтобы оказать определённое давление на несговорчивых литовских политиков в Брюсселе. Никакого нового похода против большевиков, как известно, не было. Кроме этого полякам весьма не нравилось то, что за их плечами в Риге осуществляются консультации политиков молодых прибалтийских государств.
Английская газета “The Times” писала 25 июля 1921г. о том, что министр   иностранных дел Польши С. Домбский выехал в Хельсинки договариваться с эстонским и латвийским министрами о совместной политике против России.    Литовский представитель в Лондоне Т. Нарушявичюс сообщил в Каунас, что  как ему стало известно, «Латвия и Эстония не будут вмешиваться в литовско-польский конфликт, не будут заключать альянсов с Литвой  пока Вильнюсский вопрос не будет разрешён».30
Бесспорно, эта информации из Англии не могла понравиться Ю. Пурицкису,   всё ещё надеющемуся на создание союза Прибалтийских государств из трёх прибалтийских республик, без Финляндии и Польши. 

Ситуация вокруг Вильны между тем ни на йоту не продвинулась к разрешению, выгодному для Каунаса. 27 июля 1921г. во время обсуждения с литовской делегацией на конференции в Брюсселе способов разрешения польско-литовского конфликта П. Гиманс указал, что “Сувалкский договор считает неприемлемым, поскольку он не имел международного признания”. Т. Нарушявичюс и О. Милашюс в совместном сообщении из Брюсселя министру иностранных дел Ю. Пурицкису в Каунас доносили, что «во время длительных переговоров изложили трудное положение в котором оказалась Литва после резолюции Лиги наций – утвердившей, в сущности, план П. Гиманса - обсуждение нашей позиции откладывается до следующей ассамблеи Лиги наций», -  до осени. П. Гиманс «попросил времени вчитаться и обдумать сложившуюся ситуацию».31
Это была маленькая уступка Каунасу.
Затягивание решения по реализации плана П. Гиманса не отвечало интересам Польши. Польские политики и военные были настроены на форсирование ситуации вокруг статуса Вильны. В ход шли все средства. 27 июля 1921г. «Польский  временный политический комитет Ковенской земли» направил свой протест в связи с тем, что на Брюссельской конференции, где обсуждался проект П. Гиманса, был констатирован Виленский кантон, а не Срединная Литва или  Виленский регион как территория Польши. Здесь же указывалось также на преследование «ковенским правительством» 250 тысяч поляков, в основном: землевладельцев, польских ксендзов,  говорилось о закрытии польских школ и т.п.32 В Делегатуре правительства в Вильне убеждены, что каунасское правительство находится под влиянием немцев, которые мешают сближению Каунаса и Варшавы. Вот почему, по мнению Варшавы, случилось избиение польских депутатов «Ковенского сейма», которые вышли затем из состава депутатского корпуса. В Каунасе осталось лишь польское Информационное бюро, сотрудничающее с литовскими властями и стремившееся не потерять весьма значительную польскую земельную собственность. Поэтому предпринимало действия по защите интересов местных поляков-землевладельцев. В Горсовете Каунаса поляков насчитывалось 30%.33

Литовская военная разведка сообщила в эти дни своему правительству о том, что ВЧК решило организовать подпольную войну в Прибалтийских государствах, которая должна проявиться в акциях террора и саботажа в связи с преследованиями коммунистов в этих государствах. «В июле с.г. ВЧК решило организовать подпольную войну в Прибалтийских государствах. Для этого предназначены и Литовская IV, и Финляндская I, и Игаунийская [Эстонская - ИВВ], и Латвийская II, политические секции [Коминтерна - ИВВ]. В IV секции находится 15 человек (в том числе и командир). Прямая задача секции: террор по мере необходимости, взрыв складов артиллерии, мостов и т.д. Поскольку в Прибалтийских государствах прошли репрессии против коммунистов, то ВЧК решило ускорить террор: в Литве убить 15 человек, в Латвии - 8 и в Игаунии 30 человек, однако исполнение решено отложить.
В случае начала литовско-польской войны  большевики решили организовать в Литве нападение на радиостанцию, с помощью которой захватчики от имени рабочих объявили свою власть и попросили бы Советскую Россию о помощи. Тогда большевикам представился бы прекрасный случай помочь Литве, во время литовско-польской войны вступить на территорию Литвы через Латвию. Однако возможно,  что большевики попробуют это своё намерение реализовать и в том случае, если литовско-польская война не начнётся, так как это было осуществлено с Грузией».34 Согласно разведданным численность Красной армии к началу августа 1921г. составляла 1 миллион 560 тысяч военнослужащих и 40 тысяч - в резерве.19

В самой Вильне 27 июля 1921г., как писала “Gazeta Krajowa”35 был создан центр Классовых профсоюзов. В его управляющий орган вошло 3 члена PPS, из 12 человек руководства. Задача нового центра - “поправить политику в отношении рабочих».36
ВПКСЛ явно заигрывала с местным населением, прежде всего евреями.
В связи с ростом социального напряжения в Срединной Литве из-за трагической экономической ситуации, Департамент внутренних дел политической полиции Польши направил 31 июля 1921г. циркулярное письмо об организации работы политической полиции Польши в Срединной Литве. В нём указывалось о необходимости вести соответствующую работу относительно разведки, нейтрализации большевиков - литовцев и немцев, подрывных организаций, шпионов и боевиков, агитаторов - литовских, большевицких, белорусских и российских политических партий и их лидеров; выяснять локальную ситуацию экономическую (забастовки, митинги, выборы), настроения в армии и т.д.37
В самой Польше, согласно поступившим в Каунас сведениям, Генеральный штаб Польской армии в конце июля 1921г. был переименован в Военный Совет. В его составе – «начальник штаба генерал-лейтенант В. Сикорский и генерал Э. Рыдз-Шмиглы с неясными функциями».38 Одновременно здесь стало известно о т.н. армии С. Н. Булак-Балаховича. «Она являет собой фактически партизанские отряды, расположенные на участке коридора со стороны большевиков» - т.н. Польский коридор, территория, отошедшая Польше в результате советско-польского Рижского мирного договора от 18 марта 1921г. Части этих войск, находившиеся в глубине Польши, были интернированы. «Остатки армии в количестве 25 тысяч человек сами собой не составляют никакой компактной массы и кроме этого сильно деморализованы. Слухи о появлении солдат Балаховича в коридоре можно объяснять появлением отрядов, завербованных на фронт для борьбы с большевиками. Сообщения о том, что на фронте в Вильнюсском крае показались части Врангеля или Балаховича, как об этом сообщалось из Вильнюса, распространялись в связи с тем, что на воротничках формы 10-го уланского полка имеются бело-сине-красные нашивки».38

В конце июля 1921г. в Каунасе стало известно, что английское правительство не согласно с проектом урегулирования литовско-польского конфликта на основании т.н.3 (C.151) Проекта трёх послов, основной принцип которого заключался в том, что должно состоятся литовско-польское объединение на федеративной основе. Причём, согласно задумке тогдашнего министра иностранных дел Польши Е. Сапеги, который вместе с послами Англии, Франции и Италии в Варшаве в апреле 1921г. принимал участие в подготовке данного проекта, условия федерации были гораздо выгоднее для польской стороны. Летом 1921г. в Варшаве были созданы даже курсы, на которых готовили управляющих для работы на литовской территории. Привлекались лица, хотя бы немного знающие литовский язык.39
Любопытно: в информации, которую распространил польский МИД среди аккредитованных в Варшаве послов, в связи с позицией, занятой англичанами, указывается, что компромиссный проект предложила сама же Англия. В телеграмме Д. Н. Керзона на имя П. Гиманса теперь подчёркивалось, что с “Проектом  трёх послов” правительство Англии не согласно. Литовско-польские отношения надо урегулировать, поэтому необходимо литовской стороне предложить более приемлемый для неё проект.40 Как излагалось в информации, правительство Франции, желая сохранить поддержку и силы в разрешении конфликта в Верхней Силезии между Германией и Польшей, не возражало в связи с замечаниями англичан.
В свою очередь недовольны  проектом П. Гиманса поляки, как слишком слабым и маленьким, всё же приняли его на рассмотрение, желая в ходе дискуссий вернуть ему идеи “проекта трёх послов”.41

3 августа 1921г. Англия выдвигает второй проект урегулирования литовско-польского конфликта на переговоры в Женеве, т.н. 2-й проект П. Гиманса.3 (C.152) В связи с тем что правительство Англии стремилось заставить литовское правительство принять предложения Лиги наций по урегулированию литовско-польского конфликта, первоначальный проект урегулирования конфликта, носивший название “Проект Гиманса” теперь был видоизменён. Представитель литовского правительства в Лондоне Т. Нарушявичюс сообщил в литовский МИД, что английский МИД потребовал, чтобы он изложил мнение литовского правительства относительно каждого пункта первого проекта П. Гиманса и разъяснил, почему литовская сторона не желает с ним согласиться.42
Таким образом, по мнению историка Р. Жепкайте, возник принципиально новый, второй проект варианта литовско-польского соглашения под тем же названием - «план П. Гиманса». Он был предложен на литовско-польских переговорах в Женеве, но уже не в качестве основы для дискуссий, а как договор, который необходимо принять. Это оказалось полной неожиданностью для польской делегации, которая готовилась к острой дискуссии по первому варианту проекта П. Гиманса.43

3 августа 1921г. в Каунас поступило подробное сообщение от литовского представителя в Латвии Д. Зауниса о ходе проходившей в эти дни в Хельсинки конференции. Литовские представители в ней участия не принимали. «Господин министр Меерович [латвийский премьер-министр - ИВВ] заверил, что поляки никаких результатов не достигли, да и вообще конференция закончилась без результатов. В частности полякам не удалось заключить военную конвенцию, а после конференции они остались в изоляции со всех сторон. Конференция проходила в полной тайне, и все должны были обещать ничего об этом не говорить. Но этого даже сами инициаторы данной договорённости - поляки, не придерживались, распространяя уже упомянутый слух о непонимании, возникшем между поляками и латышами.
Чтобы достичь своей первоочередной цели: заключить военную конвенцию - поляки использовали, насколько это было возможным, прием интриги, т.е. поздравили всех с новостью о мобилизации русских, а также сообщили об их намерениях напасть на финнов и других жителей Прибалтики. Заявили, что только поляки, благодаря своему договору с Румынией, на самом деле вдалеке от большевиков. В прессе всяческими способами проводили акцию, которая была направлена на раздувания угрозы финнам, грозящей со стороны большевиков. Эта акция была настолько значительна, что даже министр иностранных дел Финляндии Холст испугался и призвал финского представителя в Москве - доложить. Однако после приезда  представитель заявил, что о мобилизации русских ничего не знает».
Далее в сообщении говорится об отрицательном отношении Каунаса к недавно заключенному советско-польскому Рижскому Мирному договору. Этим мотивировалась причина, по которой поляки не хотели заключить военную конвенцию с литовцами. «Поляки очень широко говорили о своих отношениях с литовцами и указывали, что «с литовцами нельзя», в связи с противоречиями, среди которых указали и то, что литовцы не признают польского договора с русскими. Меерович оказался в весьма затруднительной позиции в связи с тем, что вынужден был говорить после поляков, и таким образом контраст мнений между поляками и латышами вышел очень острым, чем воспользовались и другие государства, которые не заявили своего мнения, а только указали, что они более менее соглашаются с мнением Мееровича. Таким образом, латыши оказались в отношении поляков инициаторами  антипольской  линии и дальнейшие отношения были очень плохие». Тем не менее, З. А. Меерович «подчеркнул важность создания малой Прибалтийской Антанты между Литвой, Латвией и Эстонией. Указав затем на свою нейтральную позицию в Вильнюсском вопросе, заявил, что никаких договоров, направленных против какого-либо государства - участника конференции, не имеет, и что никаких договоров не будет заключать. Однако относительно будущего можно быть уверенным только при условии, если status quo (в Вильнюсском вопросе) будет по-прежнему оставаться без изменений. Подчеркнул необходимость разрешения Вильнюсского вопроса мирным путём. Вместе с тем указал, что поляки этих условий не исполняют». На польские аргументы в связи с необходимостью реализации плана П. Гиманса З. А. Меерович ответил: «Неудобно обсуждать литовско-польские отношения, когда здесь не присутствует представитель Литвы. Этого тем более нельзя делать, поскольку сообщение поляков явно одностороннее. Пусть не имея права говорить от лица Литвы, все же высказал уверенность, что Литва не отказалась бы признать польско-русский договор (в чём поляки весьма сильно упрекали литовцев в своём докладе), если поляки заявят, что признают литовско-русский договор» - Московский Мирный договор от 12 июля 1920г. «Поляки заявление Мееровича полностью не зачитали. Стремились, прежде всего, выявить - не заключили ли литовцы с латышами военной конвенции. На конференции было предложено, чтобы все государства обязались сообщить другим присутствующим государствам о всех договорах, заключённых с иными государствами. Это было предложено поляками. Латыши и эстонцы согласились с этим, однако своего протокола от 14 мая не объявили, поскольку он секретный. Предложение поляков сообщать и о переговорах между латышами и эстонцами, а также и с финнами - отклонено.
Поскольку возникла угроза, что конференция может окончиться вообще безрезультатно, финны внесли предложение решить, что регулярно и периодически будут проводиться конференции министров иностранных дел Прибалтийских государств. Поляки предложили, чтобы это были министры только участвующих теперь государств. Латыши спросили, почему пропускается Литва. Поляки пояснили, что они не могут с Литвой сидеть у одного стола. Латыши ответили вопросом, считают ли поляки себя в состоянии войны с литовцами, или они считают возможным вскоре объявить литовцам войну. Латыши указали, что на первой конференции государств литовцы и поляки участвовали, тогда фактически они находились в состоянии войны, шли бои, и не было никаких прямых переговоров. Поэтому вообще не понятно, как поляки теперь, когда с литовцами ведутся прямые переговоры, могут отказаться от литовского участия на конференциях. Латыши заявили, что они ни в коем случае не согласятся с польским предложением. Такой же позиции придерживались эстонцы с финнами. Поляки заявили, что без особого распоряжения своих властей не могут согласиться на финскую формулу».
Такое поведение руководителя  внешнеполитического ведомства Польши Яна Домбского однозначно указывало на нежелание Варшавы признавать самостоятельность молодого литовского государства, обнажало истинные намерения поляков в связи с реализацией плана П. Гиманса.
При обсуждении на конференции в Хельсинки самого важного для поляков вопроса, о Военной конвенции, З. А. Меерович «очень сожалел, что ему приходиться отвечать первым. Заявили, что они не могут заключить военной конвенции с государствами, которые не установили своих границ. Поляки весьма рассердились, не ожидали, что это будет вменено и им, спросили, считают ли Польшу государством, которое ещё не установило своих границ. Латыши ответили, что так: границы с Литвой и Германией поляками ещё не установлены». Естественно, что после такого демарша «и другие государства не пришли к заключению военной конвенции. Относительно вопроса - не заключать никаких военных конвенций, которые могли быть направлены против одного из участвующих государств, - латыши сделали замечание, что они это могут пообещать только полякам и только в том случае, если они с оружием не нарушат status quo, и сделают такие же заявления, которые имеются в протоколе от 14 мая». Латыши указали Каунасу, что его позиция в Финляндии сильно пошатнулась, в связи с отсутствием там литовского представителя. «Поляки сильно интригуют, а финны верят». Вместе с тем латышам было «весьма важно втянуть финнов в малую Прибалтийскую Антанту, что весьма возможно, поскольку не только Литва, Латвия и Эстония, но и Финляндия сейчас боятся польской гегемонии в Прибалтийском концерте».
Заканчивая своё сообщение Д. Заунис, касаясь перспективы заключения военной конвенции между тремя прибалтийскими странами, указал на следующие обстоятельства разговора с З. А. Мееровичем. «Мною был поднят вопрос о приезде латышского министра в Каунас и о перспективе заключения с нами военной конвенции, как об этом было решено на съезде трёх министров [в Риге - ИВВ], теперь, после заявления латышей о том, что они с государствами, не установившими границу, не могут заключить военной конвенции. Меерович ответил, что на съезде трёх министров г. Пиип [министр иностранных дел Эстонии А. Пиип - ИВВ] предложил координировать военные силы и латыши с этим полностью согласны».44 К сообщению Д. Заунис приобщил полный текст «Протокола конференции министров иностранных дел Прибалтийских государств»  в Хельсинки, под которым стояли подписи: «З. А. Меерович, В. Сална. А. Пиип, Рудольф Холсти, Ян Домбский».45

Именно в это время, 8 августа 1921г. в Каунасе Ю. Пурицкис получил сведения из Москвы, от тамошнего своего представителя  Ю. Балтрушайтиса, о том, что у Красной армии на польском фронте размещено более 25 дивизий, а на участках с Латвией и Эстонией - всего 2 дивизии.  Если русские и нападут, то только на изолированную Польшу, однако это будет не скоро, поскольку в России крепчает голод. Власти укрепляют свой защитный аппарат, мобилизуя 200 тысяч коммунистов на борьбу с голодом.46
Большевицкому руководству Советской России было не до «экспорта революции» в Европу и вообще не до войны. Причины тому были объективные. Кроме голода, также кровавые крестьянские бунты.
В. Маяковский в своём страшном стихе «Сволочи!» (1922 г.) назвал цифру в двадцать миллионов жертв того времени послереволюционной гражданской войны и террора в России. Поэт не ошибался, он только, может, лишь не назвал полностью всю цифру, в которой бесследно растворились жизни русских людей. Слишком велика была сила шока и ужаса от произошедшего.
Были и субъективные - начавшиеся серьёзные внутрипартийные разборки между интернационалистами-троцкистами и государственниками-ленинцами.

Как сообщила польская «Gazeta Krajowa»,35 9 августа 1921г. в министерстве иностранных дел Польши состоялась встреча с представителями Вильны, в которой принял участие руководитель Военной контрольной комиссии Лиги наций на оспариваемой поляками и литовцами территории полковник П. Шардиньи. В заметке под названием  «Разъяснение полковника Шардиньи» сообщалось: «Варшава. По приглашению полковника Шардиньи, во вторник в помещении министерства иностранных дел прошла конференция информационного характера. Виленская делегация Союза защиты воли народа указала, что позиция Лиги наций, направленная на разоружение генерала Желиговского и требующая устранения военных родом не с территории Срединной Литвы непонятна, поскольку аналогичные требования не поставлены Ковенской Литве, где вся инструкторская служба передана в руки немцев и русских. Шардиньи утверждает, что инструкторами в Ковенской Литве служит всего лишь 30 немцев и 1 русский. Обсуждая срыв польско-литовских переговоров, Шардиньи указал, что ответственность за это падает на правительство в Ковно. На утверждение будто бы Лига наций занимает пролитовскую позицию, Шардиньи возразил, что аналогичное обвинение ставиться и со стороны Ковно».36 Поляки форсировали давление на Лигу наций, привлекая местное население Виленского края. Как здесь же сообщала та же “Gazeta Krajowa”: «Во вторник в зале заседаний мэрии Варшавы прошёл митинг, собранный делегацией «Союза защиты воли населения Виленского края. Принята резолюция: 1) Вильно и Виленский край являются непосредственно польскими и должны быть включены в состав Речи Посполитой; 2) гарантией политических прав являются вооружённые силы генерала Желиговского, ослабление которых недопустимо; 3) в связи с преследованиями в Ковенском крае польского населения, округа, где польское население преобладает, должны быть освобождены из-под литовской оккупации и воссоединены с Речью Посполитой. В других округах права национального польского меньшинства должны быть обеспечены. Правительство Польши должно с полной отдачей охранять Виленский край, стремясь присоединить его к Польше».36 Такая вот программа, на фоне попыток достигнуть договорённости по плану П. Гиманса.
Проводимая Варшавой в эти августовские дни политическая кампания, призванная показать всем пропольские настроения местного населения Вильны и прилегающих территорий,  набирала обороты. «Много согрешила “Stra; Kresowa” со своими «тысячами» подписей «за включение», при сакральном числе - в 2 тысячи подписей. К этому же надо прибавить фикцию охранных “крестьянских советов” (“Rad ludowych”). Грешило и “Odrodzenie” во время весенних предвыборных выступлений. Но рекорд поставил в этом отношении многословный в названии “Союз защиты воли населения принадлежности к Польше”, или какой другой партийный «Беспартийный союз». Значит, всё происходит правильно - подчёркивала “Gazeta Krajowa”.47 Но никто из тех, кто умеет понимать реально общественные процессы, не верит в митинговые резолюции». Автор заметки в этой Виленской газете сокрушался: «Трудно поверить: слабость направления зависит только от того что не был проведён митинг – и обличал причины слабой политической сознательности местного населения - иное дело, что демократы, действующие в городе, остаются в удивительных разногласиях. Их вина в том, что они слишком  мало распространяют свою программу». Заметка заканчивалась призывом: «Политическая и общественная работа, слишком часто у нас поверхностная, должна пойти в глубь и коснуться основ».48
Увы, но сама того не желая, газета показала, что литвины, да и литваки – местное население, не слишком стремилось попасть под крылья Белого орла. Причина в том, что аграрная реформа, столь ожидаема крестьянами, не проводилась. Новый председатель аграрного Управления Польши В. Керник, ближайший сподвижник руководителя правящей Крестьянской партии Польши В. Витоса, вынужден был выступить за решительное проведение аграрной реформы, которая только и позволит решить тяжёлые экономические проблемы страны. Необходимо было разрядить рост социального напряжения в стране и тем самым решать её сложные геополитические задачи.35
Заметим, что ситуация на продовольственном рынке Польши к концу августа, по мере сбора урожая, несколько улучшилась. По сведениям разведки Генштаба Литовской армии урожай 1921г. в Польше был вдвое больше прошлогоднего и, по мнению премьера В. Витоса, «должен полностью удовлетворить потребности страны».49
Необходимо отметить и такую деталь. В это время, судя по публикации в Виленском издании “Gazeta Krajowa”, произошёл разрыв между большевиками и польскими социалистами. Большевики объявили польских социалистов - “социал- изменниками”. Был ликвидирован большевистский печатный орган, газета  “Pochodnia”.35
Одновременно в Вильне было собрано Краевое собрание представителей местных сеймиков и городских советов, с целью потребовать немедленный созыв в Срединной Литве Сейма. По утверждению этих представителей, они выражали волю широких крестьянских слоёв местного населения и являлись, поэтому, левой группировкой.
Такое заявление, обращает на себя внимание, поскольку показывает стремление отождествить себя с радикально настроенным местным народом и тем самым найти взаимопонимание с ним. Немедленный созыв Виленского Сейма, судя по заявлениям представителей местных сеймиков и городских советов, собравшихся на Краевое собрание, «надо провести в пику местным эндэкам, которые не спешат с этим требованием». Кроме этого Краевое собрание должно было дать ответ генералу Л. Желиговскому на вопрос, проводить, или нет  демобилизацию в войсках Срединной Литвы.35
Сам по себе  весьма оригинальный способ решать военные вопросы публично. Вместе с тем, обращает на себя внимание новая реанимация идеи о Виленском Сейме.
Данное собрание явилось прелюдией к подготавливаемому в Вильне Съезду представителей самоуправлений Срединной Литвы. Съезд, в результате, намечалось трансформировать в некий официальный представительский орган.
Переломный момент в польско-литовском споре в связи с прекращением обсуждения плана П. Гиманса прокомментировал в издании “Gazeta Krajowa”35 литовский национальный активист М. Биржишка, работавший во Временном литовском комитете г. Вильны.  На вопрос представителя Телеграфного бюро “East Expres” – «Как рассматривает литовская общественность срыв польско-литовских переговоров и возможность их возобновления?», [курсивом обозначены вопросы корреспондента - ИВВ] М. Биржишка ответил, что переговоры были прерваны на некоторое время, в связи с несогласием литовского государства на Женевские условия и польские оговорки. «Нота министра Гальванаускаса была составлена после внимательного рассмотрения этих условий литовской общественностью. Причём такое рассмотрение характеризовалось принципиальным единством всего общества, начиная от оппозиционной по отношению к правительству и Сейму группы Сметоны и Вольдемараса (“Pa;anga”) [партийное объединение «Прогрессистов» - ИВВ] и до социал-демократической партии (с известным среди виленских рабочих председателем Кайрисом) включительно. Эта нота является выражением общественного мнения литовцев. Проект, который оставляет в соответствии с женевскими условиями, польскую администрацию в Виленском крае (т.е. оставляя возможность Польше оказывать одностороннее влияние на население), вызвал возмущение общества, которое уже ясно высказалось против проекта Гиманса при посредничестве прессы, апилинковых (окрестных) собраний, митингов и т.д. Считает его пробой порабощения Литвы, отказа от своей независимости и подчинения своих интересов Польше.
Относительно возможности возобновления переговоров, могу только сказать, что письмо Гиманса от 28 июля, подтверждает напечатанное в “Dzwonie Litwy” сообщение, не повторенное в польской прессе, о предложении, представленном обоим правительствам,  возобновить переговоры 25 числа текущего месяца [августа - ИВВ].
Но ведь литовское правительство отклонило проект Гиманса?
Нота министра Гальванаускаса не отрицает возможности возобновления польско-литовских переговоров. Относительно формы ничего сказать не могу, поскольку являюсь оторванным от общественности Независимой Литвы, могу только констатировать произошедшее, а не намерения.
Как относится литовская общественность к выражению воли в Виленском крае и на её значение в польско-литовском споре.
Принципиальная литовская позиция, которую я полностью поддерживаю, заключается в том, что вопрос о Вильне и Виленском крае должен оставаться только внутренним вопросом Литвы, вопрос должен решаться только всей общественностью как Западной Литвы (сейчас Независимой) так и Восточной (т.н. Срединной Литвы), литовцами и литовскими поляками, литовскими белорусами и литовскими евреями. Естественно, литовское государство вынуждено считаться с позицией Польши, которая не только использует наши внутренние споры и слабости (национальные), но и искусственно их обостряет, и даже организует (войной, административно, финансово). Как, например, теперешним т.н. бунтом, что искажает сущность спора и вынуждает литовскую сторону быть весьма осторожной при обсуждении вопроса о выражении своей воли населением Виленского края.
Каким является отношение литовской общественности к возможному выражению воли населения Виленского края и предварительной работе в этом направлении (уездных сеймиков, городских советов или краевого собрания)?
Для нас очевидным становится то, что население Виленского края имеет право решать свою судьбу, но только вместе с населением остальной Литвы». М. Биржишка особенно подчёркнул при этом – «чтобы волеизъявление этого населения могло быть свободно и серьёзно высказано. В связи с более чем двулетним  привилегированным положением польского населения в Виленском крае, а также организацией и поддержкой виленскими властями акций в пользу иностранного государства, каковым является с точки зрения Литвы Польша, в отношении Виленского края не может быть и речи о том, чтобы литовская общественность могла считать себя обязанной участвовать в организованном Польшей опросе населения Виленского края, не говоря уже о сеймиках, советах, собраниях. Они являются следствием теперь организованной демагогии и морального террора и с точки зрения своего социального состава не отвечают настоящей ситуации.
Каково настроение литовской общественности и насколько оно может повлиять на политическую обстановку между Вильно и Ковно?
С момента нарушения Сувалкского договора 9 октября настроение литовского общества и, без сомнений можно сказать, всего населения Литвы в отношении Польши и поляков можно охарактеризовать вопросом: “а где ваше честное слово?”. Нота министра Гальванаускаса основана также на этой позиции. Кроме этого, постоянно, начиная с 1919г. вскрывается деятельность тайных организаций, таких как POW, “наднеманские стрельцы”, польской организации в литовском сейме, а также в отношении принятой сейчас аграрной реформы. Последний мемориал польской фракции запутывает межнациональные отношения в Независимой Литве. [… - ИВВ] Позиция польской прессы Виленского края и Варшавы в отношении работы литовцев по строительству государства, постоянные инсинуации относительно немецких денег, большевистского влияния и т.п.» - подрывают возможность польско-литовских договорённостей.
«Может этим следует объяснить преследование поляков в Ковенском крае, известия о которых приходят к нам?
Преследований поляков, как таковых, в Ковенском крае, насколько знаю, нет, кроме редких исключений в отношении отдельных лиц. Отношение к ним нормальное, однако, с резервом и недоверием. Литовская общественность стремилась, и стремится к объединению с местной польской общественностью  [… - ИВВ] на крестьянско-демократических основах, поскольку только это обеспечит литовскую государственность. Аппетиты реакционных местных помещиков приближают к литовцам польские крестьянские группы. Это проявилось, например, во время прошлогодних выборов в литовский Сейм. Тогда  говорящие по-польски крестьяне  часто отдавали свои голоса за литовские крестьянские списки, а не за смешанные польские списки.
Наконец обращаю внимание на статью, помещённую в “Dzwonie Litwy”, опубликованную во вторник, о государственных языках литовском, польском, которая была перепечатана из газеты “Lietuvos Balsas”, т.е. из органа партии профессора Вольдемараса, которая является самой большой противницей теперешних переговоров Литвы с Польшей. Это доказывает, что даже в  несогласной части литовского общества  можно обнаружить явное стремление к согласию с местной польской общественностью.
Мирным устремлениям литовского общества очень опасно противоречат сообщения о военных приготовлениях и мобилизации в Литве?
[… - ИВВ] Я остаюсь в Вильне, поэтому меньше всего могу знать и говорить по этому поводу. [… - ИВВ] Литовская общественность не стремится к провокационным действиям в отношении Виленского края. Наоборот, стремится прийти к соглашению. Только боится провокационных шагов со стороны войск генерала Желиговского или Польши. Если всё же идёт мобилизация, как об этом говорит польская пресса, безусловно, она не имеет провокационного характера.
На этом мы прервали разговор».36
На другом конце Неманского края, в Мемеле (Клайпеде), националистическая немецкая партия Deutschе Litauischer Haimatbund (Союз Родины немцев Литвы) призвал в эти жаркие августовские дни к автономии Мемельского края под гарантией Германии.36

Перед тем, как объявить начало работы Съезда представителей самоуправлений Срединной Литвы в Лиде с 12 по 14 августа 1921г. состоялась конференция высокопоставленных польских военных с Ю. Пилсудским во главе  при участии Л. Желиговского, Э. Рыдза-Шмиглого, начальника французской миссии, начальника штаба войск Л. Желиговского Ликторовича. Судя по сообщению литовской разведки, целью данного собрания явилось уточнение позиций связанных с перегруппировкой войск и обсуждение дальнейших действий. «Согласно сообщениям агента, начальник штаба войск Желиговского Ликторович 14 августа выехал в Париж (Женеву?) в качестве атташе».50
Съезд представителей самоуправлений Срединной Литвы состоялся в Вильне 14-15 августа 1921г.51 Кроме прочих вопросов обсуждался план организации выборов в Виленский Краевой совет, который состоял бы из небольшого числа депутатов, представляющих местные общественно-политические группы. Подчёркивалось, что «общественное мнение в Виленском крае настроено так, что добивается присоединения этнографически польских округов Ковенской Литвы к Польше  согласно непоколебимой воле жителей этих регионов». Ещё накануне съезда “Gazeta Krajowa”47 писала: «Если говорить о “польском клине”, простирающимся до самого Ковно, Ионавы и дальше - то “польское мнение” всяких там “включателей” давно отказалось от него. Пропагандисты этой идеи “польского клина” рекрутируются почти полностью из рядов “федералистов”. Другими словами, «федералисты» те, кто выступал за план П. Гиманса, обвинялись в том, что не желали захватить и инкорпорировать данный «польский клин». С другой стороны указывалось - «самоуправление города Вильны, которое было избрано на основе пяти принципов избирательного права [всеобщие, прямые, тайные, пропорциональные, одномандатные - ИВВ], с политическими лозунгами  на 97% состоит из сторонников присоединения Виленского края к Польше».48
В связи с дебатами об инкорпорации Срединной Литвы Польшей, обозначилась позиция местных евреев. «Мы, которых считают информированными о настроении еврейской общественности, не знаем вообще таких сторонников “включения” среди еврейских предпринимателей и просто не верится, чтобы они солидаризировались в этом вопросе с “Речью Посполитой”, которая призывает ежедневно к бойкоту еврейской торговли и промышленности, включает в чёрные списки тех, кто находиться в отношениях с евреями».48
Поляки не доверяли евреям, считая их разносчиками «большевистской заразы».
Проведение Съезда представителей самоуправлений Срединной Литвы, на фоне плана П. Гиманса, преследовало прежде всего пропагандистские цели – должно было продемонстрировать т.н. волю местного населения. Однако нельзя не видеть и того, что политическая составляющая Съезда была направлена на то, чтобы всячески помешать скорейшему принятию странами Антанты решения о признании литовского государства de jure. Это подтверждает следующий факт. Литовский МИД получил 14 августа 1921г. сообщение из Берна от литовского представителя в Берлине В. Сидзикаускаса о том, что  необходимо возобновить просьбы о признании de jure ЛДР, хотя в Лиге наций есть тенденция рассматривать этот вопрос одновременно с разрешением конфликта с поляками относительно Вильны и Виленского края.52

Тем временем в Варшаве 15 августа 1921г. в отеле “Римский” открылось посольство РСФСР.48 Руководил налаживанием работы посольства Л. М. Карахан. “Gazeta Krajowa” отметила по этому поводу – «частные лица в помещение гостиницы перестали впускаться».47

В Каунасе внимательно следили за происходящим и искали пути противодействия складывающимся неблагоприятным для молодого литовского государства обстоятельствам. Литовское правительство провело совместное заседание с Военным советом. Как писала 16 августа 1921г. выходившая на польском языке газета “Dziennik Berli;ski”53 под громким заголовком «Литва готовится к войне», в Каунасе считали - мирным путём разрешить литовско-польский спор не удастся. «В присутствии премьера Гальванаускаса прошел военный совет, на котором было доложено о политическом положении Ковенской Литвы. Гальванаускас утверждал, что на мирное разрешение польско-литовского вопроса правительство рассчитывать не может. [… - ИВВ] Литва сегодня находится в очень трудных условиях и в таком состоянии без Вильны существовать не может. В связи с этим в литовском правительстве образовалось два лагеря. Один, близкий к младшим офицерам, требовал начала войны, считая  армию достаточно сильной, что в Каунас поляки войдут только по трупам всех литовцев. Второй, который составляют старшие офицеры бывшей российской армии, считает  проведение войны с Польшей безумством, ненужным пролитием крови и надо безоговорочно согласиться на проект Гиманса. [… - ИВВ] До того  как будет достигнут компромисс  необходимо готовиться к войне и быть готовыми в любой момент к бою. Это необходимо для того, чтобы больше выторговать в договорённостях с Польшей. По сведениям из Каунаса в последние дни усиленно организуются партизаны [шаулисы - ИВВ]. В связи с обсуждением вопроса о Верхней Силезии Польша примет участие в заседании Лиги наций».54
Трудно сказать, сколько в приведённом сообщении правды, а сколько - грубой дезинформации, рассчитанной на дискредитацию Каунаса Варшавой. Доподлинно точно только то, что приказом министра обороны ЛДР с середины августа военный тыл Литовской армии был переподчинён министерству внутренних дел.55 Это явно противоречило тому, что публиковала газета “Dziennik Berli;ski”.

Литовской военной агент К. В. Билюнас сообщил в Каунас 18 августа 1921г.  о массовом возвращении поездами в Польшу демобилизованных из войск Срединной  Литвы.56  Кроме этого - «в Сувалкии самый мощный плацдарм польских войск», в армии Л. Желиговского имеется 25 самолётов системы “Brigeuttu”; в Беняконе идёт посадка на поезда, идущие в Лиду»; «23 тысячи военнопленных большевиков у поляков находится в Барановичах»; «13 тысяч поляков - в России. Если бы не американский красный крест, то лагеря были бы переполнены, а так - регулярно происходит обмен военнопленными».57
Через несколько дней, 27 августа 1921г., в Генштабе Литовской армии стало  известно об аресте в Вильне  С. Н.  Булак-Балаховича.  Вместе с другими своими офицерами, он был депортирован в Варшаву.58 Одновременно представитель Военной контрольной комиссии Лиги наций получил Протест Генштаба войск Срединной Литвы в связи с вторжением в воздушное пространство Срединной Литвы трёх литовских самолётов, из которых два были сбиты. «Один из лётчиков этих самолётов, не литовец, капитан по фамилии Коммандел -  ранен».59
Не могла не раздражать Каунас позиция англичан. Министерство иностранных дел Великобритании 16 августа 1921г. высказало литовским представителям предложение согласиться на учреждение Виленского Сейма  по истечении трёх лет. До этого город находился бы под международным контролем. Как сообщили Т. Нарушявичюс из Лондона  «была высказана мысль, не согласимся ли мы на ратификацию Виленского Сейма, спустя три года. До этого времени Вильнюс было бы под интернациональным контролем».60 Тем самым Уайт Холл продемонстрировал Каунасу свой явный реверанс в сторону позиции Польши, естественно с учётом собственных интересов. Это было очевидное давление на несговорчивых литовцев, мешавших осуществлению плана П. Гиманса, который предполагал, кроме прочего, открытость контролировавшегося французами  Мемельского порта также для польских и иных судов.
Данный документ выявляет и ещё одну любопытную деталь – поставки оружия для Каунаса из Англии велись через Латвию. Скорее всего, через контролируемый англичанами Вентспилский порт: «Представитель Латвии ещё не имеет никаких инструкций из Риги относительно оружия. Надо будет наказать Ригу». Сообщение литовского дипломата заканчивалось ещё одной примечательной деталью, которая показывает степень политического сотрудничества Каунаса и Лондона: «В Каунас на этой неделе прибудет профессиональный корреспондент [из информационного агентства - ИВВ] Макрэй, - заслуживающий  особое внимание, - а в конце приписка - Наша делегация должна быть в Женеве не позднее 23-го. Сообщите, кто едет».60

20 августа 1921г. литовский МИД получает ещё одно сообщение, теперь уже от своего представителя в Ревеле (Таллине) В. Гилиса, о результатах прошедшей Хельсинской конференции министров иностранных дел Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии. Как известно на ней впервые эти страны соотнеслись с вопросом относительно принадлежности Вильны. Впрочем, безрезультатно. На конференции было сказано о необходимости скорейшего определения пограничных споров между Каунасом и Варшавой. В своём сообщении В. Гилис в частности писал: «Из разговоров с представителями Финляндии и членами эстонского правительства узнал о конференции только то, что никаких результатов на ней достигнуто не было. Самым важным для нас вопросом было то, что все Прибалтийские государства пытались соотнестись с Вильнюсской проблемой. До этого  на всех конференциях наши соседи заявляли о своей незаинтересованности по этому вопросу, оставляя его разрешение непосредственно нам и полякам. Сейчас эстонцы, латыши и финны заявили, что желают быстрейшего окончания спора и указали полякам на потребность быстрее увидеть Литву в безопасности, свободным государством в его настоящих границах».61

В начале осени в Каунасе стало известно о результатах заседания исполкома Коминтерна, состоявшегося в Москве в конце августа 1921г. Прежде всего литовских политиков интересовала информация о деятельности Всеобщего национального еврейского рабочего союза – Бунда («Союз» – на языке идиш).
Весьма влиятельное объединение еврейских рабочих Бунд под лозунгами национального социализма ( по сути дела политическая партия), была основана в Вильне в 1897г., на фоне формировавшегося в Российской Империи интернационального, классового социалистического рабочего движения. Необходимо сразу обозначить принципиальную разницу между Группой освобождения труда, созданной первыми российскими социалистами в 1883г., затем Союзом борьбы за освобождение рабочих, СДРП, с одной стороны и Бундом - с другой. Исходя из теоретических разработок Т. Герцлем теории сионизма, развитых впоследствии В. Жаботинским, вожди Бунда опирались в своей общественной деятельности по защите социальных интересов рабочих на тезис о национальной исключительности евреев. Бундовцы считали, что в основе решения всех социальных проблем лежит правильное прочтение и интерпретация Торы и Талмуда, поэтому только евреям дано воплотить их в жизнь. В то время как российские пролетарские социалисты (в отличие от сторонников теории социализма достопочтенных профессионалов ремесленников – Р. Оуэна) обосновывали свою деятельность на идее победы деклассированного люмпен-пролетариата, изложенной изначально в Коммунистическом манифесте, а затем развитой в последующих теоретических разработках К. Маркса, Ф. Энгельса и т.д. В апреле 1921г. Бунд отказался от борьбы с Советской властью. Действовал в Виленском крае до начала  Второй мировой войны в 1939г.
Во время заседания Исполнительного комитета Коммунистического интернационала 21 августа 1921г., на котором председательствовали Б. Кун, К. Б. Радек  (Собелсон), М. Ракоши, О. В. Куусинен и другие большевики, было принято Обращение [Коминтерна - ИВВ] ко всем членам Всеобщего Еврейского рабочего союза в Польше. “В марте текущего года комитет коммунистического интернационала обратился к съезду вашей организации, каковой, по сообщению вашего представителя, должен был вскоре состояться. С подробным письмом, в котором он подверг тщательной коммунистической критике деятельность Бунда и изложил те условия, от исполнения которых зависит принятие Бунда в состав коммунистического интернационала. [… - ИВВ] Этот шаг исполкома Коминтерна не привёл к тем благоприятным последствиям, которые мы от него ожидали. Обсуждение  совсем не состоялось. Более того, содержание нашего письма осталось внутренним вопросом центрального комитета. [… - ИВВ] Письмо исполкома Коминтерна не оказало никакого действия на поведение вашей партии, как раз наоборот, центристский, экстремистский и даже контрреволюционный характер открытого выступления руководящих органов Бунда в течение последних месяцев, как это невероятно, ещё усилились; антикоммунистический тон становится всё более вызывающим, и, с другой стороны, не встречает противодействия левых элементов. На страницах бундовской печати открыто проводится меньшевистская кампания против Советской России, печатаются Мартовские манифесты, ведётся открытая агитация в пользу организуемых в Польше контрреволюционных заговоров, за грузинских меньшевиков и польских националистов. В вопросах международного характера бундовская печать последовательно становится на сторону Лонге, Серрати Леви, Гильфердинга и против Коммунистического интернационала.
               Центральное большинство вашего Центрального Комитета в ответ на письмо Исполнительного Комитета приняло резолюцию, в которой пять условий приёма “категорически” отвергаются, также отвергается всякая “опасность раскола” и отстаивается демократическое право центристского меньшинства продолжать руководить партией. Резолюция выражает даже надежду, что 3-й конгресс произведёт реформу всего коммунистического интернационала, таким образом, чтобы не расколотый, сумел войти в его состав, и в обосновании этой реформы приводить развитие рабочего движения в Италии и в Германии, т.е. ссылаться на будто бы роковое исключение Гильфердинга и Серрати. К сожалению, резолюция меньшинства отличается от резолюции большинства только ошибками, и эта резолюция осуждает некоторые пункты условий приёма (она нпр., отвергает требование, чтобы все органы печати находились под руководством испытанных коммунистов), она также требует изменения поведения всего коммунистического интернационала, причём и она ссылается на последние события в Италии и Германии. В своём письме мы предложили Бунду прислать представителей на Конгресс Коммунистического интернационала, чтобы дать им возможность завязать более тесные сношения со всем коммунистическим  интернационалом, чтобы при их посредничестве мы сами могли лучше познакомиться с Бундом. Но результат пребывания в Москве обоих делегатов Центрального комитета Бунда, которые были допущены на конгресс с правом совещательного голоса не оправдали этих ожиданий. Делегаты Бунда не приняли никакого участия в работе Конгресса, ни по одному вопросу в комиссиях, ни на пленуме. Они не выступили от имени своей партии, а один из них воспользовался своим пребыванием в Москве для того, чтобы совершить проступок против Советской Республики, после чего он на основании решения Комиссии исполнительного комитета был признан недостойным вести переговоры с Исполнительным комитетом. Положение внутри Бунда, насколько можем судить на основании имеющегося у нас богатого материала, теперь таково. Перед нами старинная рабочая организация с сильными социал-демократическими и отчасти националистическими традициями, пережившая войну и революцию без всякого раскола и руководящая явными центристами. В этой партии имеется течение с ориентацией влево, опирающееся на значительную часть организованных в Бунде рабочих, питающее сильные искренние симпатии к коммунизму, оставляющее много желать в смысле ясности и решительности. [… - ИВВ]
Первой задачей этого рода элементов является образование согласованной акции с ясным сознанием своих целей. Эта фракция должна определённо стать на платформу 3 интернационала, на платформу всех решений его конгрессов и начать решительную борьбу против центристов-националистов за завоевание большинства в партии. Долгом этих товарищей является не только признание идейного руководства Коммунистического интернационала, но стремление без всякой задержки к прямому сотрудничеству с Коммунистической партией Польши. В этом проявится поддержка всех истинно революционных элементов Бунда. Теперешняя тактика систематического осуждения решений Коммунистического интернационала, защиты центристов и  постоянных капитуляций и компромиссов, недоверия и сепаратизма по отношению к Коммунистической партии, раз и навсегда должна прекратиться, уступить место смелой и ясной боевой тактике. Этот совет Коммунистического интернационала даёт организованным в Бунде рабочим, которые честно и искренне  хотят к нему присоединиться. Революционные еврейские пролетарии! Стряхните с себя центристские элементы, присоединяйтесь, возможно скорее, к единственной мировой организации пролетариата - к Коммунистическому интернационалу. Вам, действительно коммунистическим элементам Бунда, мы имеем братский привет».62

ПРОВАЛ ПЛАНА П. ГИМАНСА
(сентябрь 1921 г. – январь 1922 г.)

Оставим на некоторое время в стороне многогранный объём событий, происходящих вокруг интересующей нас темы. Вернёмся к рассмотрению литовско-польского конфликта в плоскости плана П. Гиманса.
Осенью 1921г. были возобновлены литовско-польские переговоры. 3 сентября П. Гиманс представил окончательный проект соглашения. По существу он немногим отличался от прежнего варианта.1 (С.41)
Словно в противовес этой, уже порядком поднадоевшей и не нравящейся ни одной из конфликтующих сторон идее, на следующий день в дружественной Каунасу Риге вышла газета “Latvijas Sargs”,2 (“Охранник Латвии”) в которой рассматривался вопрос о перспективе создания союза пяти Прибалтийских государств: «Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши». Это была весьма пикантная постановка вопроса – контр идея плану П. Гиманса, который суверенное существование «Ковенской Литвы» ставил в Брюсселе на кон переговоров с Польшей. Впрочем, на Речь Посполитую также как и на Литовскую Демократическую Республику  примеряли федеративную «кантональную» форму совместного государственного устройства.
Латвийская газета, наоборот, предлагала такой военный союз Прибалтийских государств, в который ЛДР должна была войти в качестве суверенного субъекта. Такое очевидное противоречие с точки зрения политической логики, можно было понимать лишь только как очередную попытку Каунаса торпедировать переговоры в Брюсселе. И если не полностью «благовидно» отойти от стола переговоров, на котором лежали карты новой бикантональной  «Речи Посполитой народов Польши и Литвы», то, во всяком случае, и не подписываться под ней. Ведь можно было заявить литовским дипломатам - «есть уже военный союз у нас с латышами, эстонцами и даже с финнами». С другой стороны «дурной пример» кантональной организации, в случае успеха плана П. Гиманса в Брюсселе, мог распространиться и на другие новообразованные страны Балтийского региона. Такое никак не могло совместиться с политическими амбициями местных националистов, причём не только титульных наций в этих молодых государствах. И пусть уж очень «скрипели механизмы» создания Малой Прибалтийской Антанты, само их наличие было полезным для Каунаса, Риги, Таллина и Хельсинки. Ещё не родившись, эта Малая Антанта позволяла местным политикам весьма искусно спекулировать на поле межгосударственных отношений, защищая собственные, по-молодому максималистские, несколько абстрактные национальные настроения и весьма реальные меркантильные интересы.
Названная газета “Latvijas Sargs” в статье «Союз окраинных государств и Литва» довольно подробно рассматривала политические аспекты, связанные с формированием Малой Антанты. «Политики увидели, что создание такого союза Балтийских государств вовсе не будет таким лёгким, как обычно об этом думают. Уже в самом начале можно было предвидеть, что не будет так легко близко приблизить нации одну к другой, которые шли к независимости различными путями, и провести в их деятельности общую линию, общую координацию. Различное прошлое каждой нации и в особенности, различное их общественное положение и т.д., всё это весьма органично создаёт преграды для сотрудничества.
Дипломатам пришлось применить немало способностей для сближения наций, одна к другой, и не допустить ненужный спор между собой. Сейчас уже те или иные мелкие недопонимания преодолены и далее проводится большая созидательная работа. Однако, чем дальше  тем больше обращают на себя внимание те обстоятельства, которые мешают образованию союза. Самый сложный - Виленский вопрос, который до сих пор не удалось разрешить. Литовский спор с Польшей по Виленскому вопросу имеет самое важное значение для отношений окраинных государств. От того, каким путём будет решён этот вопрос, весьма сильно будет зависеть и формат союза. Нерешённость Виленского вопроса  до сих пор мешала создать союз пяти государств. Виленский вопрос является и самым запутанным. В нём столкнулись национальные и экономические интересы двух государств. Трудно быть судьёй, но всё же общественное мнение по этому вопросу было на литовской стороне, что легко понять: Литва весьма близка Игаунии. Её условия приблизительно такие же самые, как и Игаунии, и информации о Литве получено гораздо больше. В то же время Польша мало известна, или точнее сказать, совсем неизвестна и, кроме этого, некоторые силы бескомпромиссно занимаются поношением Польши в глазах окраинных государств.
В связи с тем, что невозможно подойти к созданию союза пяти государств, не разрешив Виленский вопрос, возникла мысль создать временный союз трёх государств: Игаунии, Латвии, Литвы. Среди этих трёх государств нет никакой разницы во мнениях. И в самом деле, когда рассматривался данный вопрос, не было никаких преград.
Двигаться с гораздо большей скоростью в направлении решения этого вопроса заставляет нас Россия. Советская Россия ни одному из Прибалтийских государств не исполнила полностью обещания, данные в мирных договорах» – которые, судя по мнению автора статьи, в свою очередь – «пришли к выводу, что обязательно необходимо строго требовать от Советской России исполнения мирных договоров. Лучшим для этого способом были бы совместные шаги Игаунии, Латвии и Литвы по отношению к Москве. Однако все немало удивились, когда увидели, что Литва в этих общих шагах не участвует. Она считает, что ей удобней не идти вместе с Латвией и Игаунией, а делать шаги после них. Какие же шаги делает Литва, мы, к сожалению, до сих пор не знаем. Так или иначе, в Литве по этому вопросу не находят нужным поддерживать дела Прибалтийских государств. Весьма сомнительно  чтобы такая политика была выгодна  Литве в то время,  когда она ищет поддержки у соседей. На днях вновь на повестку дня был поставлен вопрос о совместных усилиях в связи с неисполнением мирных договоров. Однако и здесь с величайшим сожалением приходится констатировать, что Литвы не было среди протестующих». Имеются в виду территориальные и имущественные претензии. «Такая позиция, несомненно, произведёт соответствующий отпечаток на позицию сторонников идеи союза Прибалтийских государств, не исключая тех, кто поддерживает идеи союза пяти или трёх государств. Вышеназванные обстоятельства вообще могут придать союзу окраинных государств совершенно другой формат».3

В таких условиях весьма симптоматично было поведение польской делегации в Лиге наций по вопросу о принятии Латвийской, Эстонской и Литовской республик в эту международную организацию. В начале сентября 1921г. Польша блокировала такое решение. Весьма любопытна мотивация поведения Варшавы – «нежелание  поставить себя во враждебные отношения с будущей Россией [не большевистской, Белой Россией - ИВВ], борцы за которую не признают самостоятельности окраинных государств».4 Естественно, выход на международную арену молодых Прибалтийских государств благодаря признанию de jure моментально лишал «старшего  брата» - Польшу возможности решать свои узкокорыстные интересы в этом регионе. Лишение себя одного из рычагов давления никак не входило в планы Варшавы, которая, кроме политической зависимости, прежде всего от Франции, живя не посредствам на заимствования, и в огромных долгах, испытывала глубокие экономические трудности.
В середине сентября 1921г. Франция усилила давление на Польшу, чтобы та приняла условия Лиги наций относительно урегулирования литовско-польского конфликта.5 (C.152-153) В телеграмме Ш. Ашкенази министру иностранных дел Польши от 16 сентября 1921г. говорится, что Франция, стремясь избежать конфликта с Англией, заставляет польскую сторону принять проект второго плана П. Гиманса.6 Таковым было мнение и председателя Совета Лиги наций Л. Буржуа.7
Только с большим трудом удалось получить решение польского Сейма послать в Женеву делегацию на переговоры с литовскими представителями. Проект был абсолютно неприемлем польской стороне. Польское правительство никак не желало соглашаться с автономией Виленского края в составе Литовской республики, его отдельным военным  руководством и т.п.8
В свою очередь англичане поддерживали литовскую делегацию. Как сообщил в литовский МИД из Лондона 21 сентября 1921г. литовский дипломат Х. Рабинович, такая поддержка была высказана рядом английских газет, среди которых и влиятельная “The Times”.9
24 сентября 1921г. 2-я сессия Ассамблеи Лиги наций, после трёхчасового доклада П. Гиманса о роли Совета Лиги наций в примирении сторон на основе предложенного проекта, одобрила деятельность Совета.10 Попытка литовской делегации обратиться с вопросом о Вильне к 3-й сессии Ассамблеи окончилась неудачей, ибо в соответствии с резолюцией Ассамблеи от 21 сентября 1921г.  литовская жалоба была передана на рассмотрение того же Совета.11 Таким образом, в рамках Лиги наций Франция номинально получила международную санкцию на создание мощного барьера между Россией и Германией в лице польско-литовской  конфедерации.12 (С.154)
Сразу после этого литовские политики аргументировали срыв проведения   земельной реформы в стране тем, что в связи с заключением договора с польской стороной об урегулировании литовско-польского конфликта  по плану П. Гиманса  нельзя будет забрать в пользование земли польских землевладельцев на территории новообразованного литовского государства.5 (C.154) На заседании литовского Сейма 25 сентября 1921г. Ю. Стаугайтис (Крестьянский союз), М. Сляжявичюс (Народные социалисты), Житинявичюс (беспартийный) и другие выдвинули аргументы против договора с Польшей, в том числе о том, что невозможно будет осуществить земельную реформу.13 (С.41-65) Необходимо подчеркнуть, среди литовских политических деятелей, в том числе и коммунистической ориентации, постоянно доминировали настроения по противодействию первому, а затем и второму проектам П. Гиманса - относительно урегулирования литовско-польского конфликта. Основная масса обрабатываемой земли в бывших - Виленской, Ковенской и Сувалкской губерниях Российской Империи, часть которых составила территорию новообразованного литовского государства, находилась в собственности польских землевладельцев.
В связи с представлением 2-го проекта П. Гиманса урегулирования литовско-польского конфликта,  в Вильне 30 сентября 1921г. вышло Распоряжение Временной Правящей комиссии Срединной Литвы о новых принципах и организации работы различных департаментов и местной гражданской администрации.14

В конце сентября - начале октября в Праге прошла «национально-политическая конференция белорусов». На ней было принято несколько резолюций. Конференция под председательством Кретчевского была признана как единственно законный законодательный орган, а законно избранной властью на территории Белоруссии - правительство В. Ластовского. Относительно советско-польского Рижского мирного договора была принята резолюция, пункты которой гласили:
«1) белорусская нация проводила и будет вести борьбу за независимость Белоруссии и единство её земель;
2) Конференция подтверждает протесты различных белорусских организаций против Рижского договора, который поделил Белоруссию между Польшей и Россией;
3) Конференция призывает все активные ряды белорусов бороться против раздела Белоруссии и считать врагами Белорусской нации тех, кто согласится признать Рижский мирный договор».
Как говориться далее в сообщении разведотдела Генштаба Литовской армии, белорусы на конференции выразили протест против власти большевиков, которые заняли 200 тысяч квадратных километров и таким образом оккупировали 1/3 территории Белоруссии, создали фикцию независимой Белоруссии, не дали никаких прав белорусам. Протестовали и против поляков, которые заняли 100 тысяч квадратных километров территории Белоруссии, «зверски там хозяйствуют». Конференция осудила Б. Савинкова, который не имеет никаких связей и ничего общего с белорусскими организациями, да и «Балахович  выступает от имени белорусов только как узурпатор».
По проблеме Вильны была принята следующая резолюция. «Поскольку вопрос о территории Виленского края, где белорусы составляют большинство, решается без представителей белорусов и даже не принимается во внимание воля последних, Конференция будет считать это решение временным  до тех пор, пока не будет избрана Верховная власть Белоруссии, которая установит границы Белоруссии. Решения Лиги наций, в которых белорусы считаются национальным меньшинством на территории Виленского края, не отвечают действительности, оскорбляют национальные амбиции белорусов и Конференция против них протестует.
Признавая, что нация литовцев была веками дружественна белорусам, конференция выражает надежду, что белорусы с литовцами всегда найдут возможность договориться. Славная столица Великого Княжества Литовского Вильна - должна быть неоспариваемым объектом между этими нациями, без каких-либо договорённостей.
С другой стороны, Белорусский исполнительный комитет, предвидя опасность со стороны польского империализма, считает нужным  в договоре с литовской нацией бороться против захвата поляками литовско-белорусских земель».
Далее комитет «с сожалением» констатировал, что Лигой наций, которая должна являться ареопагом справедливости, Гродно и Гродненская область присоединены к Польше, что также является разделом Белоруссии. Гродненская область должна соединиться с другими частями Белоруссии, и этот час уже близок».15

В конце первой декады октября в позиции Великобритании относительно решения спорного вопроса о Вильне появляется мнение о допустимости проведения «публичных консультаций», т.е. плебисцита, а то и соответствующих выборов для принятия местным населением решения относительно дальнейшей судьбы столицы исторической Литвы и Виленского края. Литовский дипломат Х. Рабинович сообщил 13 октября 1921г. из Лондона в Каунас: «Во время разговора в министерстве иностранных дел Англии была выражена удовлетворённость мудрой и тактичной политикой нашей делегации в Женеве. Оуэй сказал, что ситуация  по сравнению с прошлой, - диаметрально изменилась. Тогда Антанта была раздражена литовцами, теперь поляками. Я понял, что имеют информацию о поляках, ищущих способы исправить мнение о себе. Возможно, сделают новое предложение относительно плебисцита населения в Вильнюсском крае и уберут Желиговского, создадут новую администрацию - абсолютно из жителей Вильнюса.
В Foreign office нам посоветовали, если Антанта сделает новые предложения относительно плебисцита, чтобы Литва их не отклонила, дабы не потеряла, по словам Оуэя, весьма хорошо устоявшуюся позицию. Чтобы, сказав «хорошо»  при этом потребовала правильной организации плебисцита, создавая условия нужными аргументами. Министерство иностранных дел Великобритании понимает и утверждает, что также и Антанта понимает, - никакие “временные режимы”, под влиянием поляков  нам неприемлемы».9
Данное сообщение свидетельствовало о переломном моменте в вопросе о принадлежности Виленского края. Получив от состоявшейся в первой половине октября конференции стран Антанты «carte blanche», Польша немедленно приступила к подготовке того, что должно было дать ей этот регион. Не только опросить общественное мнение. Плебисцит её не удовлетворял – слишком аморфно, поскольку, в конечном счёте, ситуация будет зависеть не только от умонастроений местного населения, но прежде всего, при окончательной реализации результатов плебисцита, от поведения стран Антанты. Отдавать ситуацию другим, поляки не желали. Удерживая полный контроль над ситуацией в своих руках, политики из Варшавы стремилась решить окончательно вопрос о принадлежности Виленского края, посредством создания местного Виленского самоуправления, т.е. Сейма.
Не желал делиться с кем-то «своей ролью в истории» по восстановления Речи Посполитой Начальник государства, маршал Ю. Пилсудский.

Через неделю, 21 октября 1921г. Делегат правительства Польши при ВПКСЛ сообщает в Бюро литовских дел МИД Польши, что польская пресса существовать в Вильне самостоятельно не может и просит деньги на её поддержку, поскольку в таком случае в ней будут публиковаться выгодные для Польши статьи. Указал при этом на роль, которую сыграла польская пресса в Вильне, когда в Брюсселе обсуждались проекты П. Гиманса, и подчеркнул предстоящую роль газет в процессе выборов Виленского Сейма. “Сейчас, во время выборов не только финансовая поддержка не может быть сокращена, но должна быть увеличена для поддержания прессы на прежнем уровне. Необходимо увеличение количества поддерживаемых газет, поскольку существует потребность в этом новообразованных на Виленской территории политических групп. По этой причине надо бы поддерживать газету, которую намеревается выдавать партия “Piast”. [От традиционного названия первой династии польских королей: «пьясты» - ИВВ] Прекращение поддержки этой партии, приведёт к обострению отношений между политическими группировками и внутриполитическим трудностям, которые могут негативно повлиять на акции правительства Польши и на авторитет Делегата. Конкретизируя вопрос о поддержке, считаю обязательным  иметь на месячные выплаты для  «Gazeta Wile;ska» - 1500000 польских марок [26% от общего числа субсидий на польские газеты - ИВВ]; “Ziemia Wile;ska” – 577000 пм. [10%]; “Rzeczpospolita ” - 800000 пм. [14%]; “ Gazeta Krajowa”- 1000000 пм. [17%]; “Nasz Szandar” - 200000 пм. [3,5%]; “Jedno;;” - 300000 пм. [5%]; “M;s; balsas” - 200000 пм. [3,5%]; “Ost Express” - 200000 пм. [3,5%]; газете партии “Piast” - 1000000 пм. [17%]. Всего - 5777000 пм. [приблизительно эквивалентно 6,4 тысячам тогдашних, весьма дорогих долларов США - ИВВ]
Поддержка Общественных организаций по политическим соображениям представляется следующей: Centrala Zwiаzk;w Chrze;cia;sko Zawodowych [Христианский профсоюзный центр - ИВВ] - 200000 пм; «Stra; kresowa» для деятельности в «коридоре» Срединной Литвы - 200000 пм.» Кроме этого, «для поддержания благосклонности евреев»  - 1850000 пм.». Такую акцию помощи евреям Делегат считает полезной с точки зрения политики, поскольку «это приведёт к обращению евреев в сторону представителя правительства Польши - чего до сих пор евреи избегали».16 В связи с этим делегат правительства Польши в Вильне попросил, чтобы используемый им фонд до конца декабря 1921г. был увеличен и составил бы 19 744 000 марок, а не как было обещано – 12 775 000 марок.
24 октября 1921г. был утверждён бюджет для проведения кампании по выборам в Виленский Сейм. Любопытная деталь, польским правительством бюджет для проведения выборов на меньшей избирательной территории (в сущности, территория непосредственно Срединной Литвы) был окончательно утверждён в размере 67 миллионов 355 тысяч марок (приблизительно 84 тысячи долларов США). Для большей избирательной территории, в которую входил бы и «польский коридор» прилегающий к Срединной Литве с востока (результат мартовского советско-польского мирного договора в Риге) предполагался бюджет - 77 миллионов. 87 тысяч марок (96 тыс. долл. США), т.е. всего на 12,5% больше.17
Данный факт свидетельствует о том, что основная политическая нагрузка в деле присоединения территории исторической Литвы  с её столицей  Вильной, к Польше, лежала именно на Срединной Литве генерала Л. Желиговского.
Днём раннее, 23 октября 1921г. в польский МИД пришла телеграмма сообщавшая, что Париж предложил Варшаве организовать выборы в Виленский Сейм и как автономную единицу присоединить территории находящиеся под его юрисдикцией к Польше.5 (C.156) Одновременно, влиятельные политические деятели Франции посоветовали представителям Польши заменить Л. Желиговского.18 По их мнению, такой ход событий было бы проще всего легализовать на международной арене.

Изыскивая помощь против давления политиков из стран Антанты, литовское правительство обратилось к Советской России, указывая, что “Франция и частично Англия требуют, чтобы Литва объединилась с Польшей против России”.19 (С.432) Советское правительство высказалось в защиту независимости литовского государства. Москва информировала Каунас 26 октября 1921г., что найдёт “способы реально помочь Литве”.19 (С.795)
В октябре 1921г. на 3-ем съезде Коммунистической партии Литвы В. Мицкявичюс-Капсукас, характеризуя суть проекта П. Гиманса, обоснованно констатировал, что “Капитал Антанты, в особенности - французский, всяческими способами стремится создать общий фронт против Советской России от Балтийского до Чёрного моря. Поэтому упорно подталкивает Литву соединиться с Польшей”.20 (C.7)
Таким способом Москва реагировала на возможность реализации второго план П. Гиманса.1 (С.41)
О позиции литовских дипломатов  относительно ответа на решение Лиги наций от 20 сентября 1921г. по разрешению литовско-польского конфликта на основе второго плана П. Гиманса можно судить по записям их выступлений на состоявшихся в литовском МИДе совещаниях, которые было посвящены, кроме прочего, данной проблематике. На 9-ом заседании 29 октября 1921г. министр иностранных дел Ю. Пурицкис сделал подробное сообщение о позиции литовских соседей - немцев, русских, латышей, эстонцев и финнов относительно второго плана П. Гиманса.
«Немцы относительно принятия нами плана Гиманса настроены весьма неодобрительно. Но в основном им это неинтересно, поскольку знают, что это ничего не означает для нынешней международной политики.
Латыши  также  против. Они боятся роста польского влияния в Латвии. Вместе с тем они не желали бы также и большой Литвы, т.е. - с Вильнюсом. Они не желают и укрепления Литвы. Они желали бы, даже при помощи тех или иных дипломатических шагов, заставить Литву этот план не принять. И  если бы Литва не согласилась бы его принять - оказали бы свою дипломатическую поддержку Литве. Во всяком случае, желают, чтобы этот проект был бы модернизирован. Они предложили для разрешения этого вопроса созвать конференцию Прибалтийских стран с Финляндией, Эстонией и Латвией.
Отношение эстонцев неясно. Финнов также. Однажды на заседании Лиги наций они голосовали за этот план, поэтому сейчас не могли бы ничего сделать против принятия этого плана.
Русские вроде бы и обещали помощь Литве, если бы Польша напала бы на неё. Они не допустят победы влияния поляков в Литве. Однако верить русским по многим причинам нельзя. Они вновь были бы склонны смотреть на литовско-польский договор, как на второй Брест-Литовский мир, отвергнутый Литвой при помощи силы.
По мнению доктора Шаулиса, Вайтякунаса, Сидзикаускаса и Сейнюса - полное отклонение плана Гиманса поставило бы Литву в бесправное положение и сделало бы литовско-польское дело внутренним вопросом Польши. Принятие же  дало бы возможность иметь собственный государственный аппарат и вести борьбу за полное избавление от польского влияния.
Доктор Пурицкис и Жямайтис указали, что такая опасность не угрожает. Жямайтис уверен что принятие плана угрожает даже самой Каунасской Литве. Сейчас польские элементы Каунасской Литвы начинают уже ассимилировать, однако после принятия плана польские силы окрепнут во всей Литве и эти элементы встанут против нас на агрессивную борьбу. Он вовсе не думает, что поляки нападут на нас. Они не посмеют восстановить против себя весь мир, и их современное состояние экономики вовсе не позволит делать им новые военные авантюры.
И.-Ю. Сейнюс. Наш отказ принять решение Лиги наций может дать Желиговскому формальное право считать, что военное перемирие прервано. Если он, или кто-то на его месте, не решится занять всю Литву, то постарался бы, во всяком случае, продолжить оккупацию до линии Пилсудского от 14 июня 1920г., а может и ещё дальше. Поляки обязательно постарались бы захватить всю т.н. Вильнюсскую экономическую зону, в которую входят большая часть Эжеранского, Укмергского и Ионишского уездов. Без занятия всех этих областей вряд ли Вильнюс может экономически существовать. Также и этнографические поляки считают эту область неотъемлемой частью Виленского края.
Если бы поляки могли, то при удобном случае оккупировали бы всю Литву. Ведь известно, что они не отказались от Литвы как от исторической принадлежности Польши. Они это нам часто напоминают. Хоть и труден до бесконечности нам этот план Гиманса, он юридически, аннулирует все польские намерения относительно Литвы как на свою собственность. Полный отказ от плана Гиманса на практике означал бы наш отказ от Вильнюса. Но имеем ли мы право отказываться от него? Если и должны были бы подарить его полякам, то не можем. Отказ от него означал бы для Литвы сильнейший удар на международной арене. Это был бы огромный удар по престижу Литвы.
Приглашённый после обеда министр охраны края профессор Шимкус сделал сообщение о теперешнем военном положении Литвы и о возможностях противостоять польской агрессии. Он подчеркнул, что принятие плана Гиманса морально ослабило бы наши войска».21
Одиннадцатое заседание ответственных сотрудников МИД, которое состоялось 31 октября 1921г., литовский министр иностранных дел Ю. Пурицкис начал с риторического вопроса – «что хорошего даст нам принятие плана?», на который сам же и начал отвечать. «Прежде всего, теоретически были бы зафиксированы наши границы. Получили бы признание de jure. Теоретическая фиксация границ ещё не даёт их нам фактически. Признание de jure также фактически не всё решает.
Принятие плана вроде бы зафиксировало бы и наши отношения с Польшей.
Однако это принятие несёт в себе и много опасностей. Оно во многом отдаст нас в распоряжение полякам.
Сейчас немецкая экономическая, а далее и политическая угроза гораздо сильнее, нежели близкие экономические отношения с Польшей. Укрепив  таможенную границу, мы экономически можем опереться на поляков в нашей борьбе с немцами.
Приняв план, мы испортим свои отношения с немцами и русскими. Сейчас они нам ничем не угрожают, однако в будущем, в случае войны между русскими и поляками, русские не отличали бы нас от поляков и, прежде всего, стремились бы, даже в стратегическом отношении, занять Литву и удержать её.
Т. Норус-Нарушявичюс считает, что признание Литвы de jure фактически гораздо более значимо, нежели на это чаще всего обращают внимание. Оно поможет завязать нам весьма необходимые связи с миром. Опять-таки получение Клайпеды не менее нам  важно,  нежели возвращение Вильнюса.  [Выделено курсивом - ИВВ]
Русские, побив поляков, никогда, даже если мы не свяжемся с поляками, не пожалели бы нашей независимости. В случае возникновения такой войны мы получили бы помощь от стран Антанты, хотя бы оружием.
В. Сидзикаускас. Позитивные стороны принятия [плана П. Гиманса - ИВВ] проявились бы сразу, впоследствии, однако, были бы плохими и с ними, в условиях, когда имели бы свой государственный аппарат, все же легче было бы бороться. Военный договор прямо не выходит из факта самого принятия 2-го проекта плана Гиманса. Этот договор лишь предлагается и советуется нам, он также должен быть ещё ратифицирован Сеймом. Это вопрос дальнейшего будущего.
Доктор Заунис сомневается, что признание de jure свершилось бы сразу после признания 2-го проекта плана Гиманса. Не посчитают ли страны Антанты, что это возможно будет только после того, как план Гиманса будет реализован?
Т. Норус-Нарушявичюс разъясняет, что этого не стоит бояться. Англичане всё время требуют признания Литвы, и при исключении юридических барьеров они не будут ждать претворения процедуры плана.
Л.-Милош. Франция ожидает только разрешение вопроса относительно Вильнюса. Однако, естественно, нельзя утверждать, что Франция нас сразу же признает.
Доктор Ю. Шаулис считает, что в случае если Англия предпримет первый шаг в деле по признанию, трудно сомневаться  что Италия не последует за ней.
П. Климас считает, что, уже хотя бы соотносясь с внутренними настроениями, принятие плана Гиманса без каких-либо оговорок или добавлений совершенно не возможно. Нам необходимо обращать большее внимание на животрепещущие вопросы Литвы и на сохранение идеи её независимости, нежели на удобства, следующие за признанием de jure. Реализация плана  Гиманса на практике сейчас не совсем ясна, но при его реализации проявится, что он более вредный, нежели мы сейчас так думаем. Избавиться от него позднее можно будет только при помощи революции. Он юридически ограничит наши действия на международной арене, и от  него освободиться не сможем.
Польша не примет этого проекта. На нас же, в случае принятия его нами безоговорочно, и непринятия его Польшей, будет оказываться вновь давление, чтобы мы уступили ещё больше. Неужели уступит сильнейший. Особенно если Польша имеет такую помощь Франции, а Франция все же больший вес имеет на континенте, чем Англия.
Поляки через Вильнюсский кантон будут осуществлять большое давление и на всю другую Литву, не жалея для этой работы никаких денег, никаких средств. Они будут мешать всей государственной, всей культурной работе, уже изначально унизив нашу государственную идею, поработив её.
Скорее мы могли бы ввести один только польский язык в Вильнюсском крае, нежели за введение там литовского языка, дать такую большую компенсацию в Каунасском крае, которая позволила бы полякам укрепить своё положение. Они это прекрасно смогут использовать, нежели мы сможем оборониться.
З. Жямайтис повторил предупреждение, высказанное вчера общественными деятелями.
Й. Аукштолис считает, что получить практическое разрешение на литовский язык в Вильнюсе будет бесконечно трудно. Неужели этот язык будут требовать евреи или белорусы?
Доктор Ю. Пурицкис. Если мы сможем вести мудрую внутреннюю политику, сумеем призвать на свою сторону не только крестьян Каунасского края, которые выступают против поляков, но и - Вильнюсского края, мы победим в социальной среде.
И.-Ю. Сейнюс. Население Виленского края в своём большинстве крестьяне, которые симпатизируют литовскому государству. Они ожидают от нас осуществления своих социальных надежд. С точки зрения государства, совершенно не была бы страшной гегемония помещиков в Вильнюсском кантоне. Польские реакционеры только помогут быстрее создать позитивное отношение в Вильнюсском крае к Литве и с точки зрения социальной, и культурной, но, прежде всего, государственной.
Доктор Ю. Пурицкис не считает, что отклонение 2-о проекта плана Гиманса станет изъятием нашего дела с поляками из Лиги наций. Тем более, если бы это отклонение было бы обосновано оговорками.
В. Сидзикаускас поясняет, что ожидается скорейшее окончание Вильнюсского дела. Откажется ли Лига наций от дальнейшего посредничества, трудно сказать. Однако, если наше отклонение, и - поляков, будет резким, то ясно, что Лига наций будет вынуждена отказаться от всего дела.
Возможен другой выход. Мы обращаемся в Верховный Совет и просим его указать границы Польши, которые она получает при реализации Версальского мира. Возможна, однако, и такая ситуация, которая получилась при разрешении вопроса о Верхней Силезии: наше дело вновь возвратилось бы в Лигу наций и ее решение, может такое же, но уже во втором издании, было бы для нас обязательным.
Доктор Ю. Пурицкис констатирует, что этот вопрос не ясен. Во всяком случае, мы весьма заинтересованы, чтобы наш вопрос не вышел из области международных отношений.
Доктор Ю. Шаулис считает, что трудно верить в то, чтобы иная международная организация, Конференции послов или Верховный Совет, посмели бы  изменить решение Лиги наций, причём разрешить проблему более приемлемо для нас.
Доктор Ю. Пурицкис - есть ещё возможность арбитража. Трудно надеяться, что поляки согласились бы, но, однако, их согласие не является не возможным.
Б.-К. Балутис считает, опираясь на Устав Лиги наций, что Лига наций не может предложить арбитраж. Она может предложить, но не может заставить ни одну сторону исполнять решение арбитража».22
31 октября 1921г. министру иностранных дел Ю. Пурицкису в Каунас пришло сообщение литовского посланника в Москве Ю. Балтрушайтиса, в котором в частности был поставлен вопрос «Согласно сообщения 3-4 дня тому назад Аралова [посланника РСФСР  в Каунасе - ИВВ], Вы лично склонны были принять план Гиманса? Умоляю телеграфировать, как сейчас обстоят дела по этому вопросу». Кроме этого он в сообщении писал: «Во время состоявшегося на днях разговора с русскими, вновь та же песня: ни в коем случае не соединяйтесь с поляками, оберегайтесь дальнейшей кооперации. Заявили, что после деклараций о кредитах, международная позиция России сильно окрепла. Декларация вроде была подготовлена ранее, после того как тайно снюхались с французами. Говорили ещё, что вскоре будут ещё два-три события, которые глубже укрепят позиции русских. Подчеркнули, что в отношении поляков, в случае если они захотят войти, Литве дадут всяческую помощь». Дипломат указал, что связи России «с поляками вновь ухудшаются. Кавалерия Петлюры, которая должна была выдвинуться из Польши под командованием Тютюника, заняла Гусятино и значительную территорию русских».23
Телеграмма Ю. Балтрушайтиса свидетельствовала о том накале политической страстей в Каунасе, которые бушевали в эти дни при обсуждении литовскими политиками вопроса - принимать или не принимать план П. Гиманса. А точнее, по-прежнему требовать для себя Вильну и прилегающий регион, что, в конце концов, в сложившейся международной ситуации, чревато потерей части собственных властных суверенных прерогатив, или отказаться от него и сохранить всю полноту суверенной власти. Сохранить свободу выбора при принятии тех или иных политических решений.
Тщеславие, огромная политическая воля захватить побольше территории, социальное честолюбие и обыкновенная меркантильная жадность – то, что мы кратко именуется политическими амбициями, и жесточайшие рамки международной обстановки, упрямо ограничивавшие все эти вожделения, - раздирали сознание националистов, высвобождая огромную энергию, выражающуюся взрывом страстей и эмоций. И не будь это жмудины, с их, в общем-то, холодным, упрямым, рациональным рассудком, сформированным вековым проживанием представителей этой народности в экономически весьма отсталом крае, их решение по поводу планов П. Гиманса могло бы принять  экспансивную, силовую форму. И тогда война, силовой захват Вильны и всей Срединной Литвы встал бы вновь на повестку дня.

Новая война, как известно, не состоялась, хотя, как мы убедимся в следующей главе литовская и польская стороны весьма усердно напрягали свои военные мышцы. Словно культуристы, принимая те или иные позы, стремились произвести своими формами неизгладимое впечатление на противоположную сторону и тем самым поразить и нейтрализовать волю противника к достижению вожделенной цели.
Литовско-«срединолитовская» или литовско-польская, а может и, наоборот, польско-литовская война произойти никак не могла. Разрушительное сознание и энергия, а с ней и время войн - ушли пока из Европы, из её стран-гегемонов. А что уж там говорить о молодой и весьма слабой Литовской Демократической Республике. Европейские политики вынуждены были забыть императивы безудержного ненасытного всепожирающего социал-дарвинизма, - идеологический миф о том, что «выживает сильнейший». Сама жизнь заставила их возвратиться к исполнению умного природного принципа - достаточности, когда и «слабый  выживает в стаде».
Наступило время поиска компромиссов.
Драматический накал политической страстей в среде литовских дипломатов достиг апогея 1 ноября 1921г. на двенадцатом заседании в МИДе, при обсуждении плана П. Гиманса. Протокол этого заседания запечатлел для истории мотивы, которыми литовские политики руководствовались, определяя дорогу к развязке стоящей проблемы.
«Обсуждаются последствия непринятия 2-о проекта Гиманса, в условиях напряжённых русско-польских отношений. Высказывается мнение, что спекулировать возможностью русско-польской войны весьма опасное занятие и нам не добавило бы благополучия ни победа русских, ни поляков. Результат может быть только один - утрата литовской независимости.
По мнению Э. Гальванаускаса, объявление русскими войны полякам означало бы нарушение Версальского мира, результатом которого стала Польша. Польша необходима для сохранения этого мира и Антанта не допустит, чтобы Польша была разбита или ослаблена.
И.-Ю. Сейнюс: Объявление русскими войны Польше означало бы не только империалистическое стремление русских восстановить старые границы России, но и усилие перебросить революцию дальше в Европу. Это хорошо понимают в Европе и во всём мире. И все государства чем только смогут  помогут Польше победить в войне против большевиков.  Если мы сделаем хоть какие-то шаги сейчас в сторону каких-либо контактов с большевиками, то в будущем это может стать для нас пагубным, и нас отдадут польской воле.
Т. Норус-Нарушявичюс предупреждает, чтобы не допустить разрыва связей со странами Антанты и не уходить от них. Немцы и русские не пожалеют Литвы, если она попадёт в сферу их политики.
Доктор Ю. Пурицкис рассматривает возможность польского нападения  в случае если мы не согласимся со вторым планом Гиманса. Он не считает  что поляки нападут на нас. Во-первых, они не могли бы оправдаться перед мировым общественным мнением за своё нападение на Литву  будучи членом Лиги наций. Опять-таки им необходима была бы большая армия и много оружия для занятия Литвы и её оккупации.
Т. Норус-Нарушявичюс: Если бы Польша была бы таким культурным западным государством, которая руководствовалось бы практицизмом, она бы не делала этого. Но в ней большую роль играют авантюрные элементы, которые чаще всего берут верх в политике. Отклонить мы не можем. Уже зашли слишком далеко. Отклонив, разозлили бы даже англичан, потеряли бы симпатии и у всего мира, а это было бы для нас пагубно.
И.-Ю. Сейнюс: В случае нашего отклонения, Лига наций не нашла бы другого выхода, как только вновь предложить временно отозванный плебисцит. А тогда, этот плебисцит проводился бы уже так  как этого захотят поляки,  т.е. в форме “вопроса к человеку”. Результаты ответа на такой вопрос были бы ясны.
Голосование за позицию:
1.Полный отказ - никто.
2.Полное принятие - никто.
3.Приянтие с оговорками - все.
Назначается комиссия подготовить ответ Лиге наций на её решение от 20 сентября т.г. В комиссию вошли: П. Климас, Т. Норус-Нарушявичюс и В. Сидзикаускас».24 Напомним состав участников этих совещаний: «Делегация  литовского МИД: доктор Ю. Пурицкис, П. Климас, Б.-К. Балутис, Б. Дайлиде, Озолис, З. Жямайтис, И. Йонинас. От  литовского телеграфного агентства “ЭЛТА” доктор Й. Эрет. Представители за рубежом: Т. Норус-Нарушявичюс, Любич-Милош, доктор Ю. Шаулис, В. Сидзикаускас, В. Гайлюс, Й. Аукштолис, И.-Ю. Сейнюс. Председатель: доктор Ю. Пурицкис. Секретарь: И. Сейнюс».
 
3 ноября 1921г. в каунасском МИДе состоялось четырнадцатое заседание литовских представителей за рубежом. Оно было посвящено подготовке ответа третейской комиссии Лиги наций относительно вопроса о введении польского языка вторым государственным языком в ЛДР. Таковым, по плану П. Гиманса, было одно из условий литовско-польского примирения. В протоколе этого заседания читаем: «Зачитывается проект ответа Председателю третейской комиссии Совета Лиги наций относительно решения Лиги наций по Вильно от 20 сентября т.г. После зачтения В. Сидзикаускас сделал объяснение. Указал мотивы, опираясь на которые третейская комиссия сделала четыре оговорки к предлагаемому Лигой наций договору: к статьям 5, 8 и 9 договора и 5 статье протокола. Основная мысль - охрана полного суверенитета Литвы в договоре с Польшей.
Возникает спор, почему не сделана оговорка относительно 6-й статьи, вводящей польский язык  как государственный во всей Литве. Доктор Ю. Шаулис, доктор Й. Эрет и И.-Ю. Сейнюс разъяснили, что практически польский язык в каунасском регионе не будет иметь значения. Указывали на пример Швейцарии и Финляндии, где язык национальных меньшинств: итальянский в Швейцарии и шведский в Финляндии - объявлены  государственными языками. Язык меньшинств используется только в центральных учреждениях, на места же и в местных учреждениях - язык местного большинства населения».25
Несколько иной аспект политической ситуации вокруг вариантов принятия плана П. Гиманса находим в аналитической записке руководителю литовского МИД Ю. Пурицкису, направленной 3 ноября 1921г. из литовского представительства в Москве Ю. Авижёнисом. Построив свои размышления под эпитетом «поляков в квартиру впустить – пропасть», который «всем в Литве ясен - и маленьким и большим», литовский дипломат определяет ситуацию следующим образом: «В Каунасе съезд-совещание всех представителей. Со всех сторон обсуждается несчастный план Гиманса по примирению литовцев и поляков - просто первых подчинить вторым. До срока ответа Лиге наций остался месяц. Вопрос важен. Лига наций,  принимая в свой состав,  поставила вопрос - или с ней, т.е. с поляками, или без неё - без поляков». Подчёркивая в связи с этим: «Поэтому понятно, почему и Сейм, и общественность весьма против, и никоим образом не позволит правительству принять план Гиманса, за который агитирует, митингует делегация из Женевы: её вежливость видимо заставляет поблагодарить Лигу наций за de jure» - обнажает тем самым внутренние противоречия в литовском МИДе. «Лига наций может несколько и обозлится, однако её злость уже наполовину парализована нацией, выступающей резко против. В течение этого времени будет несколько смягчены усилия делегации. Митингами стремятся привлечь общественность.
Симпатии малых наций будут на нашей стороне. Латыши и эстонцы, особенно первые, не будут иметь оснований злиться из-за того что мы не придерживаемся союза Прибалтийских государств и не исполняем решения Рижской конференции, что они из-за нас поссорились с поляками. Сам союз Прибалтийских  государств всё же имеет повод показать, что он не пустое место. Но самое важное - что будет, если заговорит восточный сфинкс - Советские русские». По мнению Ю. Авижёниса: «Негативная позиция Советов хорошо видна из их нот  относительно нашего спора с поляками; их благосклонность к тому, чтобы Литва осталась независимой и твёрдой, в этом сомневаться не приходится. Возьмём хотя бы последнюю ноту от 15 сентября 1921г. Они публично широко высказались, что от помощи Литве они пока  воздержатся, ожидая, что Литва сама скажет своё последнее слово. Кроме этого они подчеркнули, что их акции в последнее время достаточно крупные. Французские финансисты испуганы их новой политикой (вспомните признание долгов), в связи с этим шагом отступлением от вопроса о возвращении их капитала от Советов, при помощи поляков. Такая ситуация привела к падению боевого духа поляков. Началось проявление к советам удивительного благодушия и нежности. Наверное, хватило бы и нескольких слов, чтобы обуздать поляков. Считать, что Советы при первой же возможности напали бы на Литву и захватили её, нет никаких оснований, - ни политических, ни экономических и вот почему:
1) Русские несказанно глубоко возмущены поляками и ликвидация последних разногласий между ними в последнее время - это только временное затишье перед новой бурей, поскольку Польша при своём внутреннем беспорядке поддерживает желание панов создать хорошую почву всяким там савинковым - монархистам. Не менее возмущены поляками немцы из Познани и Верхней Силезии. Поэтому ни для русских, ни для немцев нет причин для уступок со своей стороны. Нельзя молча позволить полякам занять Литву и тем самым укрепить польскую позицию, как против немцев, так и против русских. Литва должна остаться независимой и свободной.
2) Советы, по благословению Ленина, начинают серьёзно и надолго новую экономическую политику, которая в умах коммунистов производит самую большую контрреволюцию. Советам  за товары очень нужны различные технические изделия, которые удобнее всего можно получить у Германии. Германии необходим рынок, на котором могли бы широко распространять свои изделия. В таком случае и немцам и русским необходима Литва, как тот широкий мост, по которому будут двигаться товары из одной стороны  в другую. Экономическое будущее Европы будет зависеть от сотрудничества в этой области русской и немецкой наций. И ни французы, ни англичане не смогут так близко подойти к русскому и понять его, как это сделают карлы и оттоны. [Немецкие правители - ИВВ] В этом сможем сами убедиться из прошлого. Нет никакого сомнения, что так будет и дальше. Необходимо наше призвание так на будущее оформить, чтобы  спокойно идти к своей цели, которой сопутствуют хорошие исторические события, благодаря которым и независимая Литва была создана».
Соотносясь непосредственно с возможностью принятия плана  П. Гиманса под углом отношений с Советской Россией, дипломат замечает: «Трудно, и не вижу, как себе представить дальнейшую работу нашего представительства в России, если план Гиманса будет принят. Советы обозлились бы или оставили бы нас без своей помощи, что очень болезненно отразилось бы на всех делах Литвы».
Несомненно, реализм преобладает в этом его замечании.
«У представительства здесь бесконечное множество полезной для Литвы и необходимой для её независимости работы: есть ещё заключённые и беженцы, их освобождение - все оптанты [стремящиеся получить гражданство ЛДР - ИВВ] и в большинстве литовцы. Имущество оптантов, концессии, торговые отношения и имущество самих русских, очень много имущества, при их бесконечной бедности. Имущество, которое могли бы направлять и будем переправлять в Литву, может составить собой торговый мост между Россией и Германией». Ю. Авижёнис понимает, что «немцы со своей промышленностью» и «русские со своим сырьём и бесконечными вкусами своих потребителей - занимают первое место в экономике». В то же время «Антанта опускается всё больше в экономический кризис, и как следствие – в  политический. Соответственно и – Польша».26
Вывод простой - надо ставить  на Россию и Германию.
4 ноября 1921г. в литовском МИДе состоялось последнее пятнадцатое заседание совещания литовских представителей за рубежом относительно ответа на решение Лиги наций от 20 сентября т.г. Были зачитаны предложения Т. Нарушявичюса, Б.-К. Балутиса и И. Йонинаса. После их обсуждения было решено, при сотрудничестве с первой третейской комиссией, отредактировать окончательный ответ на французском языке и передать его адресату.27 Каунас практически соглашался лишь на плебисцит в Срединной Литве.
Бесспорно, на такое решение кроме изложенных причин, повлияла и позиция Англии. В Лондоне относительно урегулирования литовско-польского конфликта  посредствам плана П. Гиманса считали, что необходима литовско-польская кооперация или федерация, при этом Вильна должна отойти литовской стороне. Ну, а если всё же состоятся односторонние выборы в Виленский Сейм, то Англия внимательно рассмотрит,  как они будут осуществлены.5 (C.157) Это следовало из записи беседы директора Политического департамента МИД Польши А. Залеского с послом Англии в Варшаве В. Макс-Мюллером, состоявшейся в польской столице 4 ноября 1921г.28
Как пишет литовский историк Р. Жюгжда,1 (С.41) публичное объявление проекта П. Гиманса вызвало недовольство  литовских правящих кругов. В Каунасе и других городах были проведены митинги протеста. Обеспокоенные руководители партий и общественных организаций высказались за отклонение проекта П. Гиманса. Они боялись, что в стране начнётся массовое недовольство и “брожение”, которое «может обернуться катастрофой”29 для правящих элит. Против проекта П. Гиманса высказались и представители командования Литовской армией. В этих условия литовское правительство решилось отклонить продиктованный Антантой проект П. Гиманса. 5 ноября 1921г. в литовском представительстве в Москве по телеграфу было получено указание информировать советское правительство, что проект П. Гиманса не будет принят. Поддерживаемый Москвой, Каунас отверг проект Гиманса.12 (С.153)

7 ноября 1921г. разведотдел Генштаба Литовкой армии уведомил своё правительство, что поляки считают  невозможным нападение на литовские войска в связи с тем, что проект П. Гиманса так и не был принят. Опасаются вмешательства немцев в случае занятия Каунаса, а также русских. Всё это чревато новой большой войной. В документе сообщалось также, что Польская армия имеет на вооружении химическое оружие и оснащена противогазами.30

В Москве 8 ноября 1921г. по поручению министра иностранных дел Ю. Пурицкиса, поверенный в делах Литовской республики Ю. Авижёнис сообщил народному комиссару по иностранным делам РСФСР Г. В. Чичерину о том, что план П. Гиманса, «относительно разрешения вопроса о государственной принадлежности Вильнюсского края не будет принят правительством Литовской Республики”. В ноте Г. В. Чичерина на имя «Иосифа Ивановича Авижёниса», вручённой 8 ноября 1921г. подчёркивалось: «Правительство РСФСР никогда не сомневалось, что литовский народ и его правительство отвергнут все попытки, откуда бы последние не исходили, к разъединению двух дружественных народов и нарушения суверенности Литвы. Народный комиссариат надеется, что установившиеся мирные отношения будут продолжать развиваться и содействовать росту благосостояния обеих республик».31
Как подчеркивает русский историк Р. М Илюхина, советское правительство решительно выступило в поддержку национальной независимости литовского государства, против «низведения Литвы до степени федеративной части расширенного польского государства».12 (С.154) Это подтверждалось в ноте советского Наркоминдела поверенному в делах Польши в РСФСР от 24 ноября 1921г.19 (С.521.)

Литовское правительство внимательно следило за развитием обстановке в Прибалтийском регионе. Военная разведка Генштаба Литовской армии 15 ноября 1921г. донесла о возможном оборонном союзе Прибалтийских стран против Советской России, без участия в нём литовского государства. «В последнее время между Эстонией, Финляндией и Латвией произошли переговоры по заключению общей оборонительной конвенции. Цель конвенции - не только оборониться от агрессивных планов России, но и унифицировать организацию армий. Финны не раз указывали, что Прибалтийские страны должны специально готовиться к обороне по примеру Финляндии (как наши “шаулисы”). Эту идею сейчас реализует Эстония, организуя так называемый  “Кайтселит” - крестьянскую милицию». Далее сообщались сведения непосредственно военного характера: «Регулярная армия Эстонии, как и прежде, состоит из 3-х пехотных дивизий. От войны с большевиками оставшиеся отдельные батальоны будут частично полностью упразднены, частично включены в регулярные дивизии. Между министром обороны Эстонии и министром обороны Польши состоялась договорённость, по которой Эстония обещала поддержать Польшу в случае войны с Советской Россией. В вопросе о Вильнюсе  эстонцы, видимо, склонны поддержать польские требования. В прессе этот вопрос часто рассматривается, кроме этого есть стремление убедить эстонское общество, что без поляков и финнов Прибалтийский союз [Прибалтийская Антанта - ИВВ] невозможен».32
Каунас не могло не настораживать то обстоятельство, что в вопросе о принадлежности Вильны Эстония поддерживала Польшу.

Беспокоились и московские руководители. Из сообщения литовского посланника в Москве Ю. Балтрушайтиса, направленного на имя Ю. Пурицкиса 27 ноября 1921г., становится ясной причина сохранения такого беспокойства. В данном сообщении говорилось о встрече литовского дипломата с советским представителем Давтяном, который категорически предупредил не принимать план П. Гиманса. «Моё личное мнение, ни в коем случае не начинайте с поляками». Затем Ю. Балтрушайтис объяснил расстановку сил в советском руководстве: «Точно и ясно знаю из высокого источника и сообщаю следующее: русские идут к личной диктатуре дуумвирата – Ленин - Троцкий, а может и к триумвирату – Ленин – Троцкий – Дзержинский». Бесспорно, это свидетельствовало о начавшихся внутрипартийных «разборках», связанных с переходом РСФСР к новому  послевоенному этапу своего развития в условиях напряжённой международной обстановки. Красная армия укреплялась: «Недавно получено много амуниции и взрывчатых веществ из Мурманска. Из Италии доставлены самолёты. Собраны три кавалерийские армии, всего около 200 тысяч. Намереваются напасть на Польшу глубокой зимой - массами упомянутых кавалеристов. Не могу не согласиться с Давтяном, что русские являются силой и грозной силой». И здесь же дипломат подчёркивает - «на Польшу нападут не по-человечески, варварским способом. Уже создано особая ЧК для Польши».
Из этого следует, что возможную войну с Польшей в Москве видят прежде всего как войну за революционные идеалы, т.е. как классовую борьбу. В связи с этим литовский дипломат указывает – «уже собраны и приготовлены особые батальоны коммунистического интернационала, батальоны смерти». А вот далее самое интересное. Напряжённая социальная обстановка, в связи с жесточайшим экономическим кризисом в стране, позволит, по мнению дипломата, поднять массы на поддержку такой войны. «В Польше, на тылах армии поднимутся 40 тысяч коммунистов, чтобы поднять шум, панику и т.д. Если Литва, так или иначе, свяжется с поляками, пусть даже это будет ей навязано, русские будут считать нас за левое крыло Польши и нападут с вышеназванным зверством. Наша Родина всё равно будет брошена под ноги, уничтожена, сожжена, погибнет. Русские серьёзно желают помочь в случае нашего несчастья, поскольку им удобней напасть на изолированную Польшу». И уж совсем испуганно – «Умоляю не принимать план Гиманса. Поляки  скорее всего не двинутся. Иначе будет ещё хуже. По моему мнению совершенно ясно, что литовские власти должны оправдываться, - alea iaсta est - т.е. «кости брошены» и отступать не будем, несмотря ни на чьё давление. «Давтян от имени властей твёрдо заявил следующее: Советская власть твёрдо советует литовским властям ни в коем случае не принимать план Гиманса и остерегаться дальнейшей кооперации с поляками. Если же это произойдёт, Россия будет считать этот шаг Литвы за враждебный акт. Советская власть твердо считает, что в случае не принятия плана Гиманса Польша не будет иметь ни условий, ни отваги  напасть на Литву. Если же это всё же произойдёт, Советская Россия не намеревается спокойно стоять свидетелем, но предпримет самые строгие меры, чтобы независимость Литвы не была нарушена, и чтобы её тело не было разорвано. Советская власть сегодня ещё не может утверждать, что в случае нападения Польши на Литву, она, Советская власть, сразу же  объявит  полякам войну, но уже сегодня можно говорить о помощи оружием и т.д. Между прочим, Советские власти, почувствовав опасность для Литвы, уже входили в контакт с Германией и искали форму кооперации, необходимую для устранения нашей беды. Когда эти обстоятельства станут более выясненными, мне сразу сообщат».33

5 декабря 1921г. на основании изданного 3 декабря 1921г. Временной правящей комиссией Срединной Литвы Декрета № 421 началась кампании по выборам в Виленский Сейм.34 Спустя две недели стала ясна позиция Франции - после выборов Виленского Сейма  Польша должна наделить присоединяемые к ней территории Виленского края федеративным или автономным правовым статусом, оставляя возможность на федеративной основе соединить Вильну с Литовской республикой, а затем и её -  с Польшей.5 (C .156)

14 декабря 1921г. в Таллине началась конференция, в повестке дня которой стоял вопрос о создании союза прибалтийских стран в отношении советского правительства. Конференция в Таллине, собранная по экономическим вопросам, укрепила идею союза Прибалтийских стран, поскольку на этой конференции было договорено о едином направлении по экономическим и некоторым политическим вопросам. В том числе - о совместной подготовке экономических договоров с Россией; общей акции протеста против неисполнения мирного договора со стороны России и вообще о координации всех общих вопросов в отношениях с Россией. Литовская делегация кроме этого (неофициально) стремилась найти моральную поддержку со стороны латвийского, эстонского и финского правительств. Дипломаты из Каунаса обещали позаботиться, через влиятельных лиц в Польше, о том, «чтобы парализовать агрессивную польскую политику против Литвы».35
В этот же день, 14 декабря 1921г. Г. В. Чичерин направил ноту поверенному в  делах Польской Республики в Москве Сигизмунду Стефанскому. В ней   подчёркивалось, что Российское правительство готово приступить к переговорам о  заключении торгового договора между странами, а также, что согласно статьи 3-й  Рижского мирного договора между странами, «Россия является участницей соглашения о разрешении спорных территориальных вопросов между Польшей и  Литвой». Здесь же отрицалось право на участие в этом деле Лиги наций. Подразумевалось, что она не уполномочена решать территориальные вопросы в Прибалтике, возникшие после распада Российской Империи, а также в связи с тем, что РСФСР не являлась членом этой международной организации.36 

Заместитель министра иностранных дел П. Климас подписал 18 декабря 1921г. инструкцию для литовских представительств за рубежом в связи с позицией Каунаса в сложившихся условиях, а также в связи с закончившейся в Таллине конференции. «Официальная программа конференции - утверждение решений Рижской экономической конференции (октябрь). Решено в конце февраля собрать в Хельсинки конференцию (это не объявляется - город выбран так, чтобы финны не отошли, и чтобы, тем самым  Финляндия была сильнее повязана с Прибалтийскими государствами) специалистов для урегулирования различных экономических вопросов с Россией и между собой. Финны здесь подняли вопрос об участии поляков. Их поддержали эстонцы. Латыши считают, что участие поляков было бы только тогда возможным, если бы с этим согласились все Прибалтийские страны и, самое важное, сама Россия, которая участвовала в Рижской экономической конференции, поскольку продолжением этой конференции будет конференция в Хельсинки. Мы заявляем, что участие поляков усложнит участие литовцев. Однако без общих политических причин нам, кажется, мало пользы от поляков, потому что масштаб польских дел с Россией совсем другой, и Польша своей строгой политикой против России может только здесь испортить и помешать. Надо заверить Холста, что польское участие на конференции наших меньших государств относительно урегулирования вопросов с Россией вообще не полезно, поскольку мы все желаем мирно договориться с Россией, а Польша ведёт военную политику и мстит, вовлекая и нас в свои интриги и постоянную угрозу войны. Кроме того, Литве очень трудно сидеть с поляками за одним столом, которые ведут против нас также войну».
Очень важное замечание – польско-литовская война продолжается, правда  ведётся теперь иными, дипломатическими методами.
«Был изложен наш вопрос к полякам относительно Вильнюса. Показано  почему проект Гиманса отвергнут и объяснена вся агрессивная политика в отношении нас. Меерович нас сильно поддержал, указывая на то, что есть страны Антанты, стремящиеся отдать Литву Польше, а Латвию и Эстонию - России. Поэтому сильно поддерживал скорейшее разрешение Вильнюсского вопроса. Было достигнута следующая договорённость: все Прибалтийские государства, руководствуясь принципом - мирным путём разрешать дело - дадут инструкции своим представителям за рубежом, чтобы они склоняли эти государства к тому, чтобы литовско-польское дело не было исключено из повестки дня Лиги наций. Чтобы сама Лига наций, после провала плана Гиманса, организовала арбитраж исключительно для определения территорий Литвы и Польши. Это не означает, что должны быть исключены все политические, экономические и другие связи, но вместе с тем, попросту были проведены лишь границы. Естественно с условием, что и Литва  и Польша  заранее согласятся исполнять решения арбитража.
С нашей стороны было указано, трудность подчиниться воле арбитража заключается в том, что арбитраж также будет руководствоваться политическими мотивами, а значит - вновь может прийти к плану Гиманса. Но проводить границу Литвы без столицы Вильнюса - ни один литовец и никакая партия не может согласиться на это».
Однако конференция не нашла другого выхода и его не предвидит. Таким образом, она поддержала литовское решение отклонить проект плана Гиманса». Вместе с тем на конференции было обещано предпринять шаги для того, чтобы сама Лига наций организовала арбитраж.
«Наконец был вопрос о Карелии. Здесь финны очень благодарили эстонцев и латышей за поддержку, за то, что они направили ноту в Лигу наций и возмущались нами, что мы этого не сделали. Здесь их поддержали и поляки и румыны. Вынужден был признаться, что ноты финнов Лиге наций я не получал и их не знаю. Что вся ответственность за это ложится на финнов, которые ещё не имеют в Каунасе своего представительства и нас вовремя не информируют». Литовский дипломат ловко разыгрывает дипломатический приём, требующий признания ЛДР de jure. Затем он продолжает: «Сообщите финнам, или направьте им наши ноты относительно поляков, чтобы и они увидели наши дела и поддержали нас. Если они откажутся здесь нас поддержать - они тогда не смогут претендовать на активную нашу поддержку им с нашей стороны».37

24 декабря 1921г. литовское правительство, направив официальную ноту Совету Лиги наций, сообщило, что в связи с захватом войсками Л. Желиговского Виленского края и Вильны, оно “не может принять рекомендуемого ей соглашения”. Тем самым Каунас отказался принять предложенный этой международной организацией 2-й проект П. Гиманса.38 

28 декабря 1921г. П. Климас написал инструкцию литовскому представителю в Москве Ю. Балтрушайтису, в которой предупредил о возможном некотором охлаждении отношения литовского правительства к Москве, в связи с более тесной политикой союза прибалтийских стран в отношении советского правительства, а также в связи с поисками путей улучшений отношений с Польшей. Об этом свидетельствовала секретная миссия Шимона Розенбаума в Варшаву. В инструкции, в частности, указывалось, что в условиях, когда отвергнут проект Гиманса, а поляки ведут подготовку выборов в Виленский сейм, «одобрение нашей политики прибалтийскими странами, являющимися полноправными членами Лиги наций, в споре с поляками, нам весьма нужно и дорого. Поэтому видимая до сих пор, при  отношениях с Россией, литовская отчуждённость от Прибалтийских стран в  ближайшее время должна смягчиться и перейти на согласованную позицию, чтобы на этом пути приобрести большее доверие к нам среди других Прибалтийских стран. Однако оговариваемые шаги ни в коем случае не должны приобрести в глазах правительства русских впечатление нашего нежелания поддерживать с Советами дружественных отношений. Русские могут понять, что не в наших интересах портить сегодня хорошие отношения с ними и это их понимание необходимо всячески поддерживать.
Необходимо развеять сомнения правительства русских относительно программы Конференции в Таллине. Как совещание по экономическим вопросам, эта конференция не имела официального политического характера. Тем более не может быть речи о политическом направлении её работы против России. Поэтому участие Литвы в этой конференции не должно отразиться на литовско-российских отношениях.
Так же не должно возникать никаких сомнений относительно поездки г-на Розенбаума в Варшаву. Хотя эта поездка была осуществлена с ведома министерства иностранных дел однако никакой официальной миссии г-ну Розенбауму не было поручено. Принимая во внимание  проявившееся со стороны самих поляков желание начать непосредственные переговоры с Литвой относительно Вильнюса, г-ну Розенбауму было неофициально предложено изучить отношение различных варшавских кругов по этому вопросу. Возникший в связи с этой поездкой в польской прессе шум явился лишь результатом нетактичности г-на Розенбаума».39 Бесспорно, весьма влиятельный представитель каунасских евреев Ш. Розенбаум пытался зондировать, а может воздействовать  и даже повлиять на варшавских евреев  накануне предстоящих выборов в Виленский Сейм. Каунас опасался поддержки вильнюсскими евреями сторонников присоединения Срединной Литвы к Польше.
И ещё по этому поводу. В связи с наметившейся тенденцией на сближение ЛДР с Прибалтийскими странами накануне выборов в Виленский Сейм, которые были назначены на 8 января 1922г.1 (С.41-42) Коммунистическая партия Литвы 1 января 1922г. призвала через свою газету «Tiesa»40 («Правда») быть бдительными «литовских рабочих, малоземельных и солдат». «В Сейме, в третьем чтении, идёт обсуждение аграрной реформы. Христианские демократы, которые больше всего обещали хорошего для рабочих, когда были у власти, теперь делают всё, чтобы установить как можно большее вознаграждение помещикам за помещичье добро, которые сотнями лет эксплуатировали литовских рабочих и на их поте собранное добро просвистывали, играючи, в Париже и Варшаве. Из проекта видно, что большинство помещичьих рабочих будет оставлено помещикам, что землю получат  только те, которые имеют деньги. Рабочие малоземельные должны не платить ни одного гроша помещикам» – поскольку сотнями лет её обрабатывали. «Кулацкое правительство заявило в Сейме свою декларацию относительно Вильнюсской области и национальных меньшинств. Обещала всяческие свободы. В другой декларации, которую от имени правительства зачитал заместитель министра иностранных дел Климас, обещано “отклонить” проект Гиманса  относительно присоединения Литвы к Польше. Все эти обещания литовским рабочим власти христианских демократов и крестьянской партии хорошо известны: ими приняты многочисленные “демократические” конституции - вместо которых получили расстрелы, избиения, разгон профсоюзов, преследование прессы и т.д. Обещание “не объединяться” с польскими панами, в связи с проектом Гиманса, - это только для успокоения, поднятия настроения литовским рабочим и малоземельным. Кулацкая власть в тайне проводит свою политику. В последние дни в Каунасе распространены “приказы”, в результате которых все солдаты, служившие в армии по два и более лет, отпущенные ранее домой босыми и голыми, должны скоро возвратиться в армию. Готовятся к войне. А то, что война будет не с врагами польскими панами», видно из высказываний последних дней, сделанных премьер-министром Латвии Мееровичем, корреспондентам газет - о помощи будто бы “восстанию”  Восточных карелов (на самом деле это банды Савинкова и других белогвардейцев). Поскольку Литва присоединилась к Прибалтийскому союзу, о котором упоминает Меерович, значит - война с Советской Россией».41

Накануне, 31 декабря 1921г. английский посол в Варшаве публично предупредил польское правительство о недопустимости инкорпорации Вильны Польшей на основании будущих решений, избираемого Виленского Сейма.5 (C.157-158)
Тем не менее, уже после выборов в Виленский Сейм  13 января 1922г. Совет Лиги наций отказался впредь рассматривать литовско-польский конфликт и отозвал Военную контрольную комиссию, упразднил нейтральную зону и указал провести новую демаркационную линию между сторонами. Все эти решения были в пользу Польши.5 (C.161)
Упразднение нейтральной территории давало возможность полностью контролировать стратегическую железнодорожную линию Гродно – Вильна - Даугавпилс.42 (С.274) Это было сделано несмотря на протест литовской делегации на Женевских переговорах под эгидой Лиги наций по урегулированию литовско-польского конфликта. Как указывает историк Р. Жепкайте,5 (C.161) литовская делегация в Женеве в своей декларации подчеркнула, что, признавая решение Совета Лиги наций относительно прекращения рассмотрения литовско-польского конфликта, литовская сторона должна признать сложившееся положение в Виленском крае и отказаться от Сувалкского договора. 42 (С.275)
Заканчивая повествование о судьбе плана П. Гиманса, нельзя пройти мимо мнения другого литовского историка Р. Жюгжды, который считал  что этот план был направлен прежде всего против Германии, а не в пользу Польши, нацеленной на Советскую Россию. «План Гиманса был направлен не только против Советской России, но и в определённой степени и против Германии. Поэтому правящие круги Германии не скрывали своего удовлетворения в связи с отклонением его правительством Литвы. Вместе с тем они выразили своё отрицательное отношение по поводу планов объявления Клайпедского края “свободным государством”, только теперь поняв, что, то ли - в форме “свободного города” или протектората, он всё равно управлялся Францией или её союзницей- Польшей. Правительство Германии более было склонно видеть Клайпеду переданной слабой Литве, но непримиримой по отношению к Польше».1 (С.42.) Поэтому в феврале 1922г. представители правительства Германии информировали литовское правительство о согласии Берлина с передачей Клайпедского края под администрацию Каунаса, лишь бы оттуда были убраны французы. Германия продолжала вести свою политическую игру против влияния Франции на Европейском континенте.

ОБСТАНОВКА ПЕРЕД ВЫБОРАМИ В ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ
(сентябрь – декабрь 1921 г.)

В начале осени 1921г. литовские военные разведчики начали получать сообщения о том, что в Варшаве распространяются слухи о скорой отставке Ю. Пилсудского с занимаемой должности главнокомандующего и Начальника польского государства. Приходили сведения, что и генерал Л. Желиговский «будет сменён».1 После заключения Рижского мира с Советской Россией и на фоне обсуждения плана П. Гиманса польские вооружённые силы на восточных окраинах проявляли сдержанность в своих действиях. Это подтверждает и сообщение литовского посланника в Москве Ю. Балтрушайтиса, переданное в Каунас Ю. Пурицкису 1 сентября 1921г.: «поляки ведут себя пассивно на границе с Советской Россией».2 В это время Москве было не до новых войн. Действия правительства РСФСР были обусловлены голодом, который бушевал в стране.
Такие настроения не устраивали Париж. На фоне возобновившихся 3 сентября 1921г. литовско-польских переговоров по плану П. Гиманса правительство Польши получило ноту из Франции, в которой побуждало Варшаву предъявить ультиматум РСФСР и в случае войны с Советской Россией обещало ему военную помощь. Польша отказалась, но обещала угрожать, не доводя дело до открытого конфликта. Из сообщения Бюро печати при полномочном представительстве РСФСР в ЛДР следует, что Польше было предложено остановить демобилизацию, передать верховное командование польской армией французскому командованию. Аналогичная нота была передана правительству Румынии, но та отказалась.3
Тем не менее в Каунасе были начеку. Обладая опытом контактов с польской стороной, когда во время взаимных переговоров  поляки интенсивно осуществляли результативные военные действия, главнокомандующий Литовской армией генерал- лейтенант Ю. Крауцявичюс отдал распоряжение начальнику Генштаба генерал- лейтенанту М. Катше,4 подготовить Директиву войскам №8. Этот документ, подписанный 6 сентября 1921г., предписывал литовским военным частям постоянно маневрировать на фронте перед поляками.5

С другой стороны фронта с войсками Срединной Литвы тем временем велись интенсивные политические действия, целью которых было противостояние литовской стороне в её требованиях передать Вильну и Виленский край под администрацию Каунаса. Более того, поляки в опоре на определённую часть  литваков, а так же, безусловно, литвинов  - добиваясь передачи этого региона под полную юрисдикцию Варшавы.
После состоявшегося в конце августа избрания городского самоуправления Вильны в Совете Виленского магистрата из 48-и мест - 34 занимали поляки и 14 - евреи. Две трети из них были сторонниками федерации Срединной Литвы с Польшей. Основным вдохновителем этой идеи являлась национальная Польская социалистическая партия (PPS).
Примечательна одна деталь, свидетельствующая о тенденциозности при формировании самоуправления столицы исторической Литвы. Судя по заявлению президента (мера) города Вильны В. Баньковского газете «Рижский курьер» от 2 сентября 1921г.6: «Белорусы и литовцы, вследствие их малочисленности не получили в магистрате ни одного места. Поляки проводили своих кандидатов под политическими лозунгами. Таким образом 31 место получили сторонники федерации (PPS), 1 - умеренные демократы-федералисты».7 Здесь же В. Баньковский поблагодарил польское правительство за финансовую помощь, «благодаря которой городское хозяйство сумело снова стать на ноги». Лукавил мер, ибо в городе не хватало хлеба, сала, сахара и прочих основных продуктов питания.
Через несколько дней, 6 сентября 1921г., к большому неудовольствию Л. Желиговского, перестал существовать временный Польский политический комитет Ковенской земли, в связи с решением его членов о самороспуске. Новообразованный  вслед за этим новый Политический комитет Ковенской земли не являлся продолжателем самораспустившегося комитета.8 Естественно это резко снизило возможность Варшавы и Вильны воздействовать на поляков, граждан ЛДР.
10 сентября 1921г. Делегат правительства Польши в Вильне срочной телеграммой попросил Литовское бюро МИД Польши выделить 150 миллионов польских марок (приблизительно 16 тысяч долларов США) в связи с критической  экономической ситуацией в Срединной Литве.9
Средства требовались и на решение названных политических вопросов. Несмотря на экономический кризис и  финансовые пертурбации на биржах, Польша продолжает тратить деньги на пропаганду в Срединной Литве. Из финансовых отчётов Делегатуры правительства Польши видно, что значительная часть денег Министерства финансов Польши тратилась на пропагандистскую деятельность - “газетную акцию” в Срединной Литве и помощь польским общественным организациям. Приход в кассу ВПКСЛ составил на 1 сентября 1921г. более 370 миллионов марок (около 411 тысяч долларов США), из которых на пропаганду выделялось около 15%  от этой суммы.10
Определённую экономию средств для политических дел дала демобилизация из армии Срединной Литвы всех военнослужащих, родившихся в 1895-96гг., а также 1897-98гг., прослуживших в армии 2 года,11 т.е. бывших военнослужащих Польской армии. Кроме чисто меркантильных интересов тем самым власти Срединной Литвы, на фоне обсуждения плана П. Гиманса, демонстрировали свою приверженность решать территориальный конфликт с ЛДР мирными средствами. По сведениям разведки Литовской армии от 15 сентября 1921г. в районе Вильны возводились четыре укреплённые линии, состоящие из окопов и проволочных заграждений. Регулярные части Польской армии выводились в Польшу.12

Такое положение дел не устраивало Каунас, который усиленно эксплуатировал жупел «польской агрессивности». Нужен был любой повод для демонстрации агрессивных планов «обидчиков литовцев». Вот почему Генштаб  Литовской армии немедленно сообщил Военной контрольной комиссии Лиги наций и военным представительствам Англии, Италии и Латвии в Каунасе 15 сентября 1921г. о вторжение в воздушное пространство нейтральной зоны и ЛДР самолёта с польской стороны, где он и упал. «Лётчик Вацлав Сикорский был спасён, сгорел разведчик Юзеф Вышинский - около самолёта найдена большевистская листовка    из тех, которые он сбрасывал».13
Насторожило Каунас и то обстоятельство, что председателем Временной правящей комиссии Срединной Литвы стал в это же время генерал С. Мокшецкий. До этого, в августе 1921г., он был лишь исполняющим обязанности председателя ВПКСЛ.14
  Однако  у Каунаса не было действительных причин для опасения новой агрессии со стороны как Вильны, так и Варшавы. Разведчики из Генштаба Литовской армии информировали 15 сентября 1921г. своё правительство о том, что по сведениям, полученным из Чехословакии, там считают вовлечение Польши в войну с Советской Россией равносильным её хозяйственному разорению, плачевные результаты которого отразились бы на Малой Антанте.
Два дня спустя в Каунасе были получены новые сведения из Чехословакии, что действовавшее там украинское правительство Е. Петрушевича получило в США заем в 100 тысяч долларов, т.е. в шесть раз больше того, что ожидало. Польские правительственные агенты пытались войти в переговоры с правительством Е. Петрушевича, но натолкнулись на категорическое нежелание со стороны последнего. Не имея средств  и под влиянием доводов польского премьера В. Витоса, Ю. Пилсудский окончательно отказался поддерживать антисоветскую политику. На почве этого сближения с лидерами Польской крестьянской партии  произошёл конфликт между Ю. Пилсудским и французским послом в Варшаве.15
В то же время Генштаб Литовской армии всё продолжал предупреждать правительство, что вопреки постановлению Лиги наций осуществляется набор в части Срединной Литвы.

В Вильне тем временем шла подготовка к избирательной кампании в Виленский сейм. 29 сентября 1921г. Л. Желиговский созвал Исполнительную комиссию съезда сеймиков для подготовки выборов в местный Сейм, который обещал вскоре собрать. Варшава заявила, что официально не будет вмешиваться, но фактически поддержит деньгами.
«Евреи посчитали, что на стороне поляков будет всего 12% евреев, все спекулянты, с обритыми бородами [не ортодоксы - ИВВ], хозяева публичных домов. Уже сейчас официальная акция [поддержки польских властей - ИВВ] среди евреев обанкротилась» - считали каунасские военные аналитики. «В последнее время ещё больше усилилось преследование литовцев. Решено насильственно разогнать гимназию, общежитие и большой приют» – отмечается в разведсводке Генштаба Литовской армии.
«Кооператив “Laima” не позволяют зарегистрировать. Литовцам не позволяют издавать газеты на польском языке. “Vilnius” [газета - ИВВ]   оштрафована на 100 тысяч польских марок». Затем здесь же указывается  что надо сделать для поддержки литовских организаций в Вильне: «Просьба:  на октябрь прислать заранее 500 тысяч литовских злотых: 130 тысяч приюту, 50 тысяч  гимназии, 15 тысяч семинарии, 10 тысяч городской школе, 15 тысяч вильнюсским  начальным школам, 25 тысяч прогимназии в Швенчёнисе, 30 тысяч вильнюсским  школам, 10 тысяч на еврейские издания, 100 тысяч нашей прессе, 50 тысяч для  работы белорусов и 75 тысяч на прямую работу. Деньги нужны быстро».16
Также, было отмечено стремление Ю. Пилсудского, любыми способами сохранить своё военное влияние в Варшаве, где его политические позиции весьма пошатнулись.
Всего в сентябре 1921г. разведывательный отдел Генштаба Литовской армии получил 331 агентурное сообщение о различных антигосударственных организациях и отдельных лицах действовавших на территории ЛДР. Из них 68 процентов составляли сведения о коммунистических организациях и отдельных коммунистах, 21 процент - о польских организациях, отстаивающих интересы Польши. Десять процентов составляли сведения о шпионах. О саботажниках - 0,6 процента. Был зарегистрирован 441 неблагонадёжный, произведено более 30 обысков.17

Как указывает историк Р. Жепкайте  Сейм Польши 30 сентября 1921г. решил в срочном порядке изменить положение дел в Вильне: вместо Л. Желиговского, гражданскую власть передать в руки крупному местному польскому землевладельцу А. Мэйштовичу, объявить выборы в местный Сейм и провести их. Это произошло в то время, когда на польскую делегацию в Женеве на переговорах по урегулированию литовско-польского конфликта, оказывалось сильное давление за принятие 2-го плана П. Гиманса.18 (C.155)
В связи с ростом инфляции и предполагаемыми расходами на выборы в Виленский Сейм, предполагалось четырёхкратное увеличение расходов. Прежде всего на столько должны увеличиться финансовые поступления в Вильну из Варшавы на департамент внутренних дел ВПКСЛ.19
«Согласно сообщениям печати, падение курса польской валюты объясняется слишком большим военным бюджетом, который достигает 1/3 всего государственного бюджета. С переходом Польши к мирному положению, которое по сообщению печати должно произойти с 1 октября 1921г., военный бюджет армии в последней четверти года будет составлять 15,5%, а флота - 1% всего государственного бюджета, что будет соответствовать нормальному положению Польши. Бюджет армии, представленный в начале года достигал 64 миллиарда марок, но в связи с кризисом был уменьшен до 61 миллиарда марок. Год назад один  фунт стерлингов стоил 900 польских марок, сейчас стоит более 21-22 тысяч марок. То же самое в других странах. При таких обстоятельствах вся торговля невозможна».
Далее в сводке разведотдела Генштаба Литовской армии относительно Советской России указывалось: «её деньги вообще не котируются на международных биржах, так упал их курс – и подчёркивается - Ллойд Джордж делает вывод, что экономическое состояние государств зависит от внешней и финансовой политики этих государств».20

1 октября 1921г. литовское правительство получило донесение от своих военных разведчиков о заключении между Францией и Польшей военной конвенции, согласно которой Франция будет оплачивать содержание 600 тысяч польских военнослужащих. «В свою очередь, согласно проверенных прессой сведений, Франция обязуется содержать их, выплачивая военнослужащему 1 французский золотой франк в день. Взамен французы получают право эксплуатировать принадлежащие Польше угольные шахты в Силезии в размере 40% капитала».21
В Каунас продолжают поступать сведения об отводе частей польской армии с участка литовско-польского фронта и переброске их далее на восток, на фронт с большевиками. Разведка сообщала: «В связи с неопределёнными отношениями между Польшей и Советской Россией положение на фронте изменилось. С литовского фронта снялись и выбыли на большевистский фронт части 2-й и 3-й дивизий легионов и, надо думать, дальнейшее уменьшение польских частей зависит от событий на Восточном фронте». Касаясь отставки генерала Ю. Галлера, который вместе с другими известными лицами подал в отставку, донесение, датированное 1 октября, указывало – «причиной отставки явилось  вроде как назначение начальником Генштаба Польской армии генерала Нисселя». Здесь же уточнялось - «по последним сведениям, заместителем Желиговского является генерал Конажевский, а не генерал Жондковский».22

«Вильнюсским литовцам грозит опасность - читаем в разведдонесении   поступившем в начале октября 1921г. из Вильны, - их хотят терроризировать, поскольку по их примеру, противопоставляют себя полякам и белорусы, и евреи. Есть стремление подготовить почву для Сейма, который обещают собрать в декабре. Необходимо каким-то способом не допустить до этого. Очень сложно потому, что с Каунасом нет связи. Поляки стараются не пропускать Контрольную комиссию. О преследовании литовцев широко сообщите миру. Без международной поддержки нам грозит опасность, и  даже  для жизни. Обязательно необходимо, чтобы публично был поддержан сбор пожертвований для вильнюсских литовцев, поскольку тогда они хоть так будут застрахованы от постоянных претензий, что будто бы содержатся на средства каунасских властей». После чего вновь просьба – «скорее пришлите деньги, только приложите ещё 100 тысяч к той сумме, которую уже прислали. Есть сведения, что епископу [Матулайтису Ю. - ИВВ] не позволят вернуться в Вильнюс. Имеем сведения, что Желиговского должен заменить Пилсудский, который обещает объявить независимость от Варшавы и напасть на Каунас, только ожидают, чтобы литовцы предоставили случай для этого. Александр Мэйштович всё ёщё находится в Варшаве, откуда обещает вернуться, чтобы занять место Мокшецкого. Невозможно чтобы он продолжил преследование литовцев, которое начал новый начальник внутренних дел Сенкевич. Нет оказии для того, чтобы прислать газеты, в которых описываются события 1-го октября. В пансионате Маркучай искали оружие, которого литовцы не имеют. Ещё раз напоминаем, что нам необходима международная поддержка. Положение трудное и опасное».23

3 октября 1921г. Ю. Балтрушайтис из Москвы сообщил литовскому министру иностранных дел Ю. Пурицкису о том, что отношения между поляками и русскими значительно улучшились, и войны пока не будет. «Ясно чувствуется уступчивость с обеих сторон. Как только Ленин вновь взял верх, высоко поднятая Троцким вооружённая рука вынуждена была опуститься. Однако думаю, что спустя некоторое время новое польско-русское лобовое столкновение может вновь повториться, поскольку советская власть делает всё, и будет далее так поступать, чтобы как можно оттянуть оплату полякам золотом, которое, в свою очередь, обязательно поднимет польскую марку».24
«Министр финансов Польши Михальский - написано в следующем   сообщении литовских разведчиков от 6 октября 1921г.  - объявил Сейму основы  своей финансовой политики: 1) немедленное уменьшение количества чиновников; 2)  замена 8-и часового рабочего дня на - 10-и часовой, по соглашению; 3) отмена отдельных вагонов для официальных поездов; 4) сокращение заграничных представительств; 5) назначение гражданского государственного секретариата по военным делам; 6) запрещение внесметных расходов; 7) государственные заводы, не дающие значительной прибыли, должны быть сданы в аренду частным предпринимателям». В десятых числах октября началось заметное падение иностранной валюты на Варшавской бирже. «Эмиссия польских кредитных билетов достигла 220 миллиарда марок. Количество кредитных билетов в Польше больше  чем в РСФСР».25

В Каунасе внимательно следили о происходящем вокруг юго-западных границ Польши, в Верхней Силезии. Литовское правительство прекрасно понимало,  каким образом решает Антанта спорный польско-германский территориальный вопрос, таким образом будет решён и литовско-польский территориальный вопрос. В эти октябрьские дни литовская военная разведка сообщила – «по мнению посла Германии в Париже, Версальский мир не предусматривает раздела Силезии». Лига наций предложила решить вопрос о Силезии следующим образом: «Польша получает весь Плеский район и значительную часть Рыбнинского района. Промышленный район делиться между Германией и Польшей - Германия получает западные районы Глейвиц [Гливице - ИВВ] и Гинденбург, а также город Бентен. Польша – Кёнигсхутен; Бентенский округ, без города; район Катовице с городом. Восточные части районов Тарновице и Люблянице передаются Польше, западные же части - Германии. Все остальные части Силезии передаются Германии. Создаётся соответствующая комиссия для претворения в жизнь экономического единства Верхней Силезии, которая в течение 10 лет будет заниматься вопросами приведения в порядок различных предприятий». Кроме этого Германии были оставлены цинковые рудники, одновременно ей же оставлялась монополия на этот металл в Европе.
По мнению Карла Радека (Собельсона), «заявления канцлера Вирта на заседании кабинета министров Германии 12 октября, вся Германия взволнована решением Совета Лиги наций, поскольку  раздел Верхней Силезии не отвечает результатам плебисцита и экономическим потребностям края». Ответственный секретарь Коминтерна считает, что «последствием будут постоянные войны и разборки». Биржевой курс германской марки катастрофически упал, что привело к цепной реакции. Падая, марка повлекла за собой и франк, курс которого также несколько снизился.26

Конец октября был отмечен в Каунасе усилением борьбы с антигосударственными элементами и всякого рода бунтарями. Это происходило на фоне обсуждения ответа литовского правительства на предложение федеративного литовско-польского объединения согласно плану П. Гиманса. Отчёт разведотдела Генштаба Литовской армии за октябрь месяц 1921г. фиксирует задержание 280 подозреваемых в антигосударственной деятельности, из них: шпионивших в пользу Польши - 46%; антиправительственно настроенных поляков - 17%; коммунистов-большевиков - 15,4%, незаконно перешедших демаркационную линию - 11%; саботажников среди служащих - 6,2%, пленных и депортированных - 4,4% и т.п.27
Начальника Генштаба Литовской армии издал 31 октября 1921г. совершенно секретный приказ об использовании и организации работы литовского Союза шаулисов (стрелков) совместно с разведывательным отделом Генштаба для получения необходимых разведданных.  «Приказываю начальнику отдела разведки:  1) договорившись со Старшим военным инструктором Союза шаулисов, немедленно  установить контакт между своим отделом и Союзом шаулисов в области разведки; 2)  Старшему военному инструктору Союза шаулисов все сведения, обобщения и  наблюдения своевременно непосредственно передавать военным частям; 3)  всяческие контакты с организациями Союза шаулисов осуществлять только через  Старшего инструктора Союза шаулисов.
Старшему инструктору Союза шаулисов министр охраны края приказывает прикладывать все силы для того, чтобы оказывать как можно большую помощь отделу разведки в области разведки. Методы и направления такой помощи установить непосредственно договорившись с начальником отдела разведки, придерживаясь следующих указаний: 1) Всем членам Союза шаулисов, имеющим что-либо общее с разведывательной работой, должно быть немедленно разъяснено, что только точная и своевременно предоставленная информация имеет значение. Надо признаться, что до сих пор члены Союза шаулисов вместе с очень важной информацией  давали много неверных, необоснованных и непроверенных сведений.
Во всех сообщениях обязательно указывать те источники, из которых было  получены предоставляемые сообщения  (сам ли сообщающий видел или слышал от  местных жителей или других каких-то людей. На самом деле он так думает и чем  это обосновано), а также проверены эти сведения или нет.
2) Полученные сведения разведчики из Союза шаулисов прежде всего  должны доставить в штаб ближайшей военной части, а затем уже сообщить и своему начальнику, обязательно указывая, когда и штабу какой части докладывалось сообщение. Военная часть, после получения сообщения от шаулисов, исследовав и приведя его в порядок офицерами, в общем порядке должна, т.е. через штаб дивизии, без задержек передать самым быстрым путём, одноразово - в Оперативный отдел Генштаба и в Разведотдел Генштаба.
3) Те сообщения, которые Старший инструктор Союза шаулисов получает без указаний на то, что они уже предоставлены штабу какой-либо части, немедленно от себя присылает в отделы Генштаба - Оперативный и Разведывательный.
4) Для избежания задержек, все сведения, которые касаются разведки противника, присылаемые в Разведывательный отдел обязательно необходимо адресовать так: “Начальнику разведывательной части Разведывательного отдела Генерального штаба в Каунасе”.
Заканчивая, в связи с приказом Главнокомандующего, напоминаю, что все военные, а особенно командиры и начальники обязаны оказывать всяческую поддержку и помощь в работе тем лицам, которые предоставляют или поставляют нам сведения о противнике. Начальник Генштаба генерал лейтенант Катше. Первый помощник начальника Генштаба майор Грицюс. За начальника оперативным отделом - капитан Урбшис».28
Сведения такого рода не заставили себя ждать. Из одного такого доклада, датированного 4 ноября 1921г., узнаём, что в нейтральной зоне литовско-польского фронта ведёт подрывную деятельность «Zw;zek Bezpiecze;stwa Kraju» («Союза безопасности края»), члены которого вооружены карабинами29 и т.д.

В сообщении Ю. Пурицкису, поступившему в конце октября 1921г. в Каунас от первого секретаря литовского представительства в Москве Ю. Авижёниса, читаем: «Спешу сообщить из доверительных источников, что в Москву недавно прибыла делегация Прибалтийского союза коммунистов и вручила свой меморандум ВЦИК, в котором они заявили свое твёрдое решение своими силами противостоять арестам, избиениям и убийствам коммунистов в прибалтийских республиках - Литве, Латвии и Эстонии. Утверждают, что они единственные сами себя приносят в жертву коммунистической борьбе, их расстреливают, убивают, а российские Советы их не защищают, не умеют за них заступиться. Поэтому они решили защищаться сами, учинить террор в названных государствах, чтобы поставить препоны проводимой здесь внутренней и зарубежной работе, и таким способом облегчить свою пропагандистскую деятельность. В Прибалтике много не надо, достаточно убить известных деятелей, которых здесь немного: в Литве - 15, Латвии - 30 и Эстонии - 9 и тогда не будет кому вести здесь политику. Эти замыслы Прибалтийских коммунистов должны быть еще обсуждены ВЦИК и им одобрены или отклонены. Это должно проясниться через неделю. Видимо, уже заранее намечены жертвы, потому что и число их известно. (Говорят таких людей как Пурицкис или Меерович есть немного и  убив известнейших политических деятелей  некому будет управлять страной.) Однако ВЦИК скорее всего отклонит террор, поскольку это отзовётся очень больно самим российским Советам - ведь поднялся бы и Запад, ну хотя бы строго отказал  в признании Советов de jure и вся работа на окраинах, все деньги на пропаганду там ушли бы впустую». И сразу за этим следует весьма важное замечание литовского дипломата, указывающее на характер возможного объединения прибалтийских государств в Малую Антанту. «Обязательно необходим Союз прибалтийских государств. Тогда  по-другому вели бы себя у нас и коммунисты и - Советы с нами. Однако и здесь необходимо одно важное условие, чтобы Союз [Малая Антанта - ИВВ] в Советах – в Москве  действовал разумно и согласовано, чтобы все трое [членов Малой Антанты - ИВВ] держались едино». Заканчивая, Ю. Авижёнис переживает – «а пока имеются сомнения», что удастся создать такой союз.30

3 ноября 1921г. разведотдел Генштаба Литовской армии сообщил правительству о совершенно секретном совещании польских военных, в работе которого участвовали и французские офицеры, проведённом в Лиде. «Рассматривались вопросы -  как быстро сможет Советская Россия собрать войска для похода на Польшу и занять территорию до Брест-Литовска - Белостока. Вместе с тем рассматривался вопрос, как быстро Польша сможет мобилизовать и сгруппировать части армии для похода против Советской России до Смоленска. При осуществлении такой операции войска Желиговского во внимание не принимаются, поскольку они должны будут сдерживать весь фронт с литовцами. Результаты совещания держатся в строжайшем секрете и не известны».31
Через три дня, 6 ноября 1921г. лейтенант Кляйн сообщил из Вильны о том, что «поляки прилагают много усилий с целью организовать торговлю с Россией, чтобы таким образом привлечь евреев на свою сторону». Касаясь вопроса о настроениях в войсках Срединной Литвы и о возможных выборах в Виленский Сейм,  этот немецкий офицер сообщал: «Армия разлагается и надо ожидать отставки Желиговского. Поляки чувствуют, что от выборов в Сейм евреи и белорусы думают отказаться. Растёт дороговизна, количество большевиков в Вильне увеличивается.  Всё это надо иметь в виду, обсуждая и принимая проект Гиманса. Литовцы стремятся завязать контакты с украинцами, которых поляки во Львове притесняют также, как и литовцев в Вильнюсе. Этот вопрос надо ставить на одной плоскости с вопросом об украинцах во Львове.
Виленские евреи весьма обеспокоены выборами в Сейм. Не знают, что делать. Голосовать за поляков плохо, поскольку совсем в неудобную ситуацию поставят каунасских евреев, не голосовать - боятся погромов с польской стороны. Несомненно, что этот вопрос во многом зависит от каунасских евреев, к которым виленские евреи в вопросе о выборах хотят обратиться. Евреи жалуются по поводу администрации Желиговского -  очень она грабит».32 Другое агентурное сообщение из Вильны обращает внимание на то, что среди польских офицеров идут разговоры о предстоящем плебисците  который разрешит вопрос о принадлежности края.33
12 ноября 1921г. бюджет ВПКСЛ на избирательную акцию в Виленский Сейм был сокращён министерством финансов Польши до 67355100 польских марок  (приблизительно 74 тысячи долларов США).34 При этом отметим, что буханка дешевого ржаного хлеба в Вильне стоила 50 польских марок, спички - 140, фунт говядины - 180, свинины - 280, ботинки - 20000, рубашка - 5000, дешевые чулки - 200, дешевые сигареты - 1200, бумага - 3500, пуд гвоздей - 5000.35

К середине ноября 1921г. общеполитическая обстановка в правящих кругах Польши обострилось в связи с усилением противников Ю. Пилсудского. «Вместе с кризисом кабинета  возник и кризис с Пилсудским. Начальник государства грозит отставкой, если в выборах в Виленский Сейм не будут участвовать жители Даугавпилского «коридора», которые уже присоединены к Польской Республике. Звучит очень странно, что начальник государства, относительно патриотизма  которого никто не может сомневаться, заявляет о своём уходе в отставку, если на присоединённых к Польше территориях не будут голосовать за то чтобы принадлежать или не принадлежать к Польше. Ещё более странно, что Пилсудский грозит отставкой. Его отставка создала бы опасность Польше и повлекла правительственный кризис. Однако  причина кризиса связанного с Пилсудским другая. Здесь речь идёт о власти. Нынешний Сейм Польши, как и старинные Сеймы Польши с их “не позволяю”, не в состоянии ни управлять государством, ни помогать в этом.
Социалисты и крестьянская партия, также как и центр, пробовали сформировать коалиционное правительство, но не надолго, - оно сразу же подало в отставку. Иным способом берутся за работу националисты. Назвав себя национальными демократами,  однако, являются на самом деле более шовинистами, чем националистами, и более демагогами, нежели демократами. Им всё ещё не перестало сниться господствующая в прошлом “шляхта”. С ними и ведётся теперь упорная борьба.
Прекрасно известно  что национал-демократы  [эндэки - ИВВ] поддерживают связи с влиятельными французскими политическими сферами. Видно как печать эндэков в последнее время методически стремится привлечь армию на свою сторону для борьбы с Пилсудским. Не менее поддерживают эндэков и те, кто стремится вернуть “всевластие шляхты”. Премьер Пониковский проводил с лидером эндэков Грабским совещания, предлагая ему компромисс. Представитель Франции Панафе долго советовался с Пилсудским, уговаривая его не уступать. Не отставал и представитель Польши Замойский и представитель Англии Макс Мюллер, играя роль маклеров. Чем закончится борьба Пилсудского с эндэками, покажет будущее. Виленский вопрос, таким образом, не будет разрешён, поскольку “ворон ворону глаз не выклюет” - как пилсудчик, так и эндэк, а также и “пэпээсовец” видят в качестве “восточных окраин” Вильно, как польскую провинцию».36

Обстановка в соседней Германии виделась из Каунаса в это время следующим образом. Аналитики из литовской разведки указывали на наличие среди населения симпатий к Советской России. «Борьба партий в Германии относительно ориентации подходит к концу. Вот уже 3 года, как в Германии обсуждается вопрос о договорённости с Западом или с Востоком. Несомненно симпатии огромного большинства населения на стороне России.
Уже 2,5 года Германия не проводит своей внешней политики, придерживаясь политики более благосклонных к ней стран Антанты. Немцы надеялись, что англичане вскоре скажут слово и спасут Германию от пагубных претензий Франции. Но все надежды не оправдались. Англичане не заступились в вопросе о Верхней  Силезии - и Германия лишилась части своей самой богатой провинции». Далее в аналитической записке подчёркивалось: «Немецкая нация поймёт, что Западная ориентация не что иное  как полное порабощение Германии. В последнее время даже в среде буржуазных немецких элементов, которая всегда была против Советской России, начинает побеждать мнение, что единственным выходом из катастрофического положения является договор с Советской Россией. Капиталистическая Германия уже почти протягивает руку коммунистической России.  Теодор Вольф, несговорчивый противник Советской России, в “Berliner Tageblatt” признаётся, что если Германия желает быть популярной в глазах Антанты  должна сговориться с Советской Россией».36
Анализируя обстановку в мировом коммунистическом движении военные аналитики из Генштаба Литовской армии пришли к следующим обобщениям, которые представили литовскому правительству. «Под знаменем 3-го Интернационала собралась 51-на партия, насчитывающая в общей сложности 2 миллиона 800 тысяч членов. Большинство коммунистов из России - 550 тысяч, затем следует Германия с 360 тысячами коммунистов, Чехословакия с таким же числом коммунистов, Франция - 130 тысяч, Норвегия - 67 тысяч, Италия - 70 тысяч. Интернационал коммунистической молодёжи насчитывает 300 тысяч членов. Всё коммунисты, ни смотря, ни на что, умеют держать под своим влиянием европейских рабочих».37
Вскоре литовское правительство узнало о состоявшемся в Польше Конгрессе Всеобщего Еврейского рабочего союза (Бунд). В обращении Коминтерна принятом в Москве 17 ноября 1921г. к этому конгрессу в частности говорилось: “Исполнительный комитет Коминтерна приветствует ваш конгресс как “выразителя вами организованных “Бундом” еврейских рабочих Польши и надеется, что коммунистические рабочие элементы “Бунда” одержат на конгрессе победу.  Коминтерн считает нужным восстановить ход переговоров между вашей партией и Коминтерном о вступлении “Бунда” в ряды Коминтерна, а также указать на последствия, вызванные ими в жизни вашей партии.
Ещё в марте этого года представитель Центрального комитета “Бунда” уведомил исполком Коминтерна о желании вашей организации примкнуть к 3-му Интернационалу. Исполком Коминтерна с удовлетворением принял к сведению это ходатайство и после тщательного рассмотрения вопроса постановил обратиться к предстоящему в ближайшем будущем Конгрессу вашей партии с подробным письмом.
Исполком Коминтерна указал в своём письме на то, что все условия приёма принятые 2-м Конгрессом, должны быть, безусловно, выполнены вашей организацией и подробно разъяснил эти условия (в особенности пункты 1,2,7,11,15,17,20,21). Согласно постановлению 2-о Конгресса Исполкома Коминтерна, решил вас известить, что по исполнению вашей организацией условий приёма Коминтерн считает своим долгом внимательно исследовать ваш вопрос относительно персонального исключения. Исполком Коминтерна сообщил вам далее, что как только ваша организация будет членом Коминтерна, организационный вопрос, т.е. вопрос о единой, централизованной Польской Коммунистической партии будет разрешен в целом, в соответствии со специальными потребностями еврейского рабочего движения  и общим интересам коммунистического движения. Наконец, чтобы дать вам возможность более тесного контакта с Коминтерном и ускорить окончательное присоединение вашей организации, исполком Коминтерна предложил вам прислать своих представителей на 3-й Конгресс Коминтерна». Правда, в конце обращения указывалось, что соглашения  между Коминтерном и «Бундом» летом 1921г. не были достигнуты. «Исполнительному комитету Коминтерна, к сожалению, уже в августе пришлось констатировать, что направленное им  письмо не достигло ожидаемого благоприятного результата”.38
Обращение Коминтерна показывает актуальное состояние дел в коммунистическом движении в связи с деятельностью еврейской  национал-социалистической партии «Бунд». Лексикон и грамматика оригинала сохранены,  поскольку документ составлен на русском языке. «Центральный комитет “Бунда” (большинство и меньшинство) осудил и отверг целый ряд вступительных условий в ожидании, что 3-й Конгресс предпримет реформу всего Коминтерна, реформу, которая отдала бы дело международной пролетарской революции в руки соглашателей. Принимая во внимание то, что “Бунд” содержит в себе действительно коммунистически настроенные элементы, Исполком Коминтерна постановил помочь им указать во втором письме на их задачи. Исполком Коминтерна предложит этим элементам образовать сплочённую организацию с ясным пониманием своей цели, встать на платформу 3-о Интернационала и всех конгрессов и начать решительную борьбу с центристами и националистами для завоевания большинства в партии. В обязанность сконструированной таким образом фракции входило бы, кроме признания идеологического руководства Коминтерна, стремление к тесному сотрудничеству с Польской компартией, задачей которой всегда была поддержка всех истинно революционных элементов “Бунда”. Тактике: осуждения постановлений Коминтерна; защите центристов; постоянной капитуляции перед компромиссом с последними; тактике недоверия и сепаратизма по отношению к Коммунистической партии - раз и навсегда надо положить конец, заменить её образцовой боевой тактикой.
Выделение профессионального движения еврейских рабочих привело это движение в тупик. Массы профессионального объединения сознают, что вопрос единения является одним из важнейших вопросов дня и, что тактика противодействия этому единению диктуется не специальными потребностями (вызываемыми особенностями культуры и особым языком) организованных в союз еврейских рабочих, а эгоистическими интересами националистических партий. Ясным примером торжества этих воззрений является принятие октябрьским Конгрессом еврейского профсоюза кожевников единой платформы, предложенной правлением всеобщего классового профсоюза кожевников и считающейся с потребностями профсоюза еврейских рабочих, вызванных их родным языком. К тому же стремятся организованные еврейские рабочие других профсоюзов. Таким образом, один из главных оплотов правого бундовского сепаратизма крушится.
Усиление коммунистического движения среди польского пролетариата, банкротство националистов из PPS, успешная коммунистическая агитация и пропаганда на еврейском языке, носящие упорный систематический характер, всё больше склоняют симпатии еврейского пролетариата на сторону коммунистической партии.
Банкротство сепаратистских политических организаций, базирующихся на национальных принципах, отражается в отношении еврейских рабочих масс к выборам в больничные кассы. Несмотря на то, что борьба всех еврейских националистических партий была направлена против коммунистов (PPS не могла рассчитывать на успех евреев), еврейские рабочие ясно выразили коммунистам свои симпатии и своё доверие. Поход капитала против всех завоеваний польского рабочего класса, тяжкий экономический кризис и безработица, требующие организованной борьбы пролетариата, без различия национальностей и, наконец, безудержная реакция, делают необходимым немедленно и, безусловно, единение всех революционных пролетарских сил Польши. Основываясь на этом, второе письмо Исполкома Коминтерна должно было встретить сочувственное отношение в рядах революционных пролетарских элементов «Бунда».39
Далее этот пространный и весьма интересный документ более глубоко касается вопросов конкретного взаимодействия партийных организаций. С одной стороны это были еврейские национал-социалистические партийные группировки,  собранные под буржуазными идеями о безусловности частной собственности на капитал. С другой -  социалисты-интернационалисты под коммунистическими идеями - «классово собственнического», затем общенародного – государственного капитала. (Позднее, в фашистской Германии – общенационального капитала арийцев.) При этом  здесь чётко фиксировалась суть идейного «водораздела» еврейских революционеров сначала в Российской Империи, а затем в Советской России. «По совету Исполнительного комитета Коминтерна, они [«революционные пролетарские элементы «Бунда» - ИВВ] образовали формальную коммунистическую фракцию, которая приняла все условия и указания обоих писем Исполкома Коминтерна и объявила войну соглашательским элементам в организации. Исполком Коминтерна в тоже время констатирует, что оценка, данная им правым и центристским элементам “Бунда”, была, безусловно, правильной. Второе письмо исполкома Коминтерна также не было опубликовано в прессе “Бунда”. Тенденция сохранить во чтобы то ни стало сепаратные профсоюзы  приводит к принципиальному оправданию штрейкбрехерства. (См. Лазер Веккер. Вопросы  тактики Еврейского профессионального движения. №14 от 28.09.21г.)  Центральный  орган “Бунда” не поместил ни одной статьи по поводу 3-о Конгресса Коминтерна  хотя этот вопрос и интересовал всех рабочих без исключения. Постановления шейдемановского Гёрлицкого партийного съезда оплакивает центральный орган “Бунда”  как препятствие к объединению независимых с приверженцами Шейдемана. Письмо исполкома Коммунистического интернационала рассматривается как “категорический отказ Коммунистического интернационала включить в свои ряды организованный еврейский пролетариат.” Те товарищи, которые борются за то, чтобы в “Бунде” восторжествовали коммунистические идеалы, единогласно исключаются центральным комитетом “Бунда” из партийной организации, а поддержку революционных сил “Бунда” Польской Коммунистической партией  называют несмываемым позором на этой партии, “стремлением уничтожить единственную  революционную и боеспособную партию еврейского пролетариата”. Старые мелкобуржуазные вожди “Бунда” не могут примириться с мыслью, что революционные еврейские рабочие хотят принять участие в борьбе международного пролетариата, что они стремятся устранить все преграды мешающие успеху их борьбы за своё освобождение. Вожди “Бунда”, умеющие пользоваться взаимным отчуждением еврейских и польских народных масс, пытаются всеми способами сохранить это отчуждение в пролетарских массах  и свою организационную форму. Революционные еврейские пролетарии не смогут больше следовать за этими вождями, они должны идти впереди их под знаменем Коммунистического интернационала, по пути всеобщей борьбы польского  революционного пролетариата, а не тащиться позади в цепях идейного организаторского гетто. Задачей коммунистических элементов на Конгрессе является в первую очередь разрыв с оппортунистически мыслящими вождями партии. Исполком Коминтерна твёрдо убеждён, что коммунистическая организация конгресса объединит под своим знаменем все лучшие силы еврейского пролетарского движения, организованные в “Бунде”.
Еврейский пролетариат Польши имеет за собой слишком богатое революционное прошлое для того чтобы позволить теперь оппортунистическим настроенным вождям завести себя в тупик, из которого возможно только беспорядочное отступление. Сплочёнными рядами под руководством своей коммунистической фракции, устранив с дороги все мещанские элементы “Бунда” прийти к своему международному Коммунистическому интернационалу. Исполнительный комитет Коминтерна в настоящее время не требует ультимативно немедленно слияния коммунистического “Бунда” с ПКРП [Польской коммунистической рабочей партией - ИВВ], так как считается с не преодолёнными ещё предрассудками части рабочих “Бунда”. Исполнительный комитет Коминтерна убеждён, что после разрыва с оппортунистами и националистами, после принятия условий Коминтерна и вступления в него  вопрос об объединении политических сил Польши легко разрешится сам собой в процессе практической работы. Исполком Коминтерна призывает коммунистические элементы конгресса исполнить свой коммунистический долг и твёрдо уверен, что еврейские рабочие  боровшиеся с царизмом в рядах старого “Бунда”, вновь обретут своё место во главе коммунистических  боевых сил, которые низвергнут здание мирового капитализма, чтобы вместе со всеми пролетариями отпраздновать освобождение от экономического, национального [выделено мною - ИВВ] и политического ярма. Да здравствует революционный еврейский пролетариат! Да здравствует Коминтерн! Да здравствует мировая революция! Исполком Коминтерна”.40
Еврейские  революционные партии и объединения на западных территориях бывшей Российской Империи, ставшие влиятельнейшими политическими и экономическими силами в новообразованных прибалтийских республиках и Польше, стояли на идеях буржуазного национал-социализма. В глубинных территориях России еврейские революционеры, где их общее количество было незначительным, побеждали под лозунгами классового коммунистического интернационала деклассированного пролетариата (и даже - люмпенов), который еврейскими теоретиками революционной борьбы был назван движущей силой борьбы за социальную справедливость. В то время как на Западе, ещё со времен теоретика и практика Роберта Оуэна социалисты связывали достижение социальной справедливости, при отходе от феодальной дворянской системы организации общества, с профессионалами: ставили на рабочий класс, ремесленников и прочих работающих специалистов, производителей материальных благ.
Социальное, гражданское равенство евреев с русскими вывело их из еврейских гетто, позволило им беспрепятственно влиться в процесс социализации и занятия важных, социально и нравственно духовно значимых позиций в российском обществе. В Прибалтике и Польше евреи заняли ведущие позиции прежде всего в экономике: финансово-банковское дело, торговля и услуги, промышленный капитал. Сельскохозяйственное производство оставалось за местными националами. Однако местные евреи-посредники подчинили себе торговлю сельхозпродуктами, их переработку, а также земельную ипотеку. Приведенный документ интересен и тем, что он принят в то время, когда в самом партийном руководстве РКП(б), в начавшемся противостоянии между сторонниками В. Ленина и Л. Троцкого (Бронштейна) начала определяться ленинская генеральная линия российских большевиков на отход от идей «мировой революции» пролетариата.

26 ноября 1921г. в Каунас из Риги пришло письмо от Й. Аукштолиса  в котором вновь поднимался вопрос об агрессивности поляков в отношении к приграничным землям на востоке Польши. Кроме прочего, в нём подчёркивалось: «Интересно отметить те слухи, которые я получил от нашего вице-консула в Даугавпилсе. Около месяца назад начали распространяться слухи среди политических сфер о том, что поляки готовят путч с целью занять Латгалию  [регион Даугавпилса - ИВВ]. Это должно было произойти при следующих обстоятельствах. Новый польский представитель в Латвии Ладош вручил бы латышам требование возместить убытки за присвоенные ими в Латвии польские поместья. В случае отказа латышей это сделать был бы организован путч. Его осуществлению помешала забастовка, начавшаяся в Польше. Насколько эти слухи имеют основание  трудно сказать».41
Месячный отчёт разведотдела Генштаба Литовской армии за ноябрь фиксирует и интенсивную антигосударственную деятельность поляков против ЛДР. Было задержано 366 подозреваемых лиц за подрывные действия. Из них - незаконно перешедших демаркационную линию было 198 человек (60%). Как установило вдруг 30 ноября 1921г. литовское министерство охраны края, на участке длинной в 12 километров  между станцией Варена и Яканце отсутствовала демаркационная линия фронта, отделявшая территорию между поляками и литовцами.42 Далее  названный документ фиксировал: «Подозреваемых в шпионаже, действиях в пользу поляков и т.п., пленных и депортированных, провинившихся в службе (саботажников), с поддельными документами избегающих вступления в армию и т.п. – 88» человек, 24,8%; «действовавших в пользу поляков – 27», 7,6%; «коммунистов-большевиков – 41». 11,6%.43 Приведённая статистическая структура свидетельствует, что больше всего было перебежчиков. Это не обязательно означало – диверсантов. Люди попросту уходили из голодающей Срединной Литвы в поисках лучших условий жизни.
Аналитики из Генштаба Литовской армии в сводке за первую половину декабря 1921г представили литовскому правительству следующую картину об экономическом положении Польши накануне выборов в Виленский Сейм. «Хотя вопрос о Верхней Силезии разрешён в пользу Польши, экономический кризис в стране всё более обостряется. Со времени войны с большевиками польские финансы получили такой удар, от которого до сих пор не могут оправиться. Утверждение на пост министра финансов Михальского создало надежды, что финансовое состояние Польши улучшиться в связи с предложенными им реформами, но с течением времени эти реформы превратились в иллюзии. Сейм их не утверждал, или же если и утверждал, то они до сих пор не претворились в жизнь, как, например, реформа о  одноразовом налоге на имущество.  Сейчас американский доллар стоит 2500-2800 марок. [...] Во всей Польше наблюдается промышленный упадок, фабрики и мастерские сократили рабочее время до 8-6 часов, некоторые вовсе закрылись. Печатный орган PPS “Robotnik” составил анкету относительно экономического кризиса. Полученные сведения показывают неважное состояние польской промышленности. Лодзь переживает острейший кризис. Причина - отсутствие капитала и заказов. Промышленный кризис в Польше достаточно серьёзный и облегчить его может только иностранный кредит. Тяжёлое состояние финансов Польши повлияло на судьбу Верхней Силезии, которая начала выползать из рук Польши с точки зрения экономических отношений, несмотря на положительное решение вопроса в её пользу. Промышленность всё больше и больше начинает  переходить в чужие руки. Самые большие фабрики и рудники в области Кёнигсхутен куплены французами, несколько рудников в областях Рыбник и Плеса перешли в руки английского капитала, который купил и самую большую угольную шахту Гогенцоллернов. Итальянцы купили две шахты. Японцы также ведут переговоры о покупке нескольких фабрик.  В настоящее время делегация польского  банка выехала в Прагу  для заключения с чешскими банками договора относительно кредита. Может быть, экономически потерпевшая Чехословакия сможет уделить Польше значительную помощь». 44
Далее рассматривался вопрос о выходе Польши к Балтийскому морю через Данциг. В Каунасе с особенным вниманием следили за этим процессом, поскольку здесь, в свою очередь, рассчитывали на выход к Балтийскому морю через немецкий город-порт Мемель. «Вопрос о предоставлении Польше Данцига в качестве “port d`attache” (временной стоянки) или “base navale” [корабельной базы - ИВВ] до настоящего времени Лигой наций ещё не разрешён. Английский представитель (Главный комиссар) генерал Гакинг издал следующий приказ: 1) до разрешения вопроса полякам и дальше разрешается пользоваться портом для военных кораблей; 2) правительству Данцига заранее должно быть сообщено о количестве стоящих в порту  кораблей.
Генерал от Лиги наций Гакинг согласился разрешить следующий вопрос: 1. Польша может пользоваться портом только как “port d`attache”; 2. Полякам выделяется определённое место в порте для стоянки; 3. Польские корабли могут войти в порт только с согласия правительства Данцига; 4. Польские корабли по первому же требования Верховного комиссара должны немедленно покинуть порт.
Польский штаб ещё не высказал своё мнение относительно 3-го и 4-го пунктов.
Данциг имеет для поляков первостепенное значение и не удивительно потому, что поляки бесконечно заинтересованы Данцигом. Данциг является их единственным выходом к морю. Немцы, имея территорию 471 тысяч квадратных километров, имеют 20 портов, в то время как поляки с территорией 370 тысяч квадратных километров, имея 141,5 километра побережья, могут использовать только один порт Данциг. Однако до войны, да и до настоящего времени, Данциг был второстепенным портом. Поэтому поляки были вынуждены большинство товаров получать через Бремен, Штеттин или Гамбург, что обходится значительно  дороже  чем через Данциг. Поэтому все усилия поляков   направлены на то, чтобы договориться со свободным государством Данциг, включив сюда, прежде всего, порт через который поляки со временем смогли бы экспортировать и импортировать заокеанские товары. Удастся ли по этому вопросу договориться с Данцигом  неизвестно. Тем более  что жители Данцига не слишком расположены к связыванию себя с поляками и всяческими способами стремятся удержать немецкий характер города».
Не менее интересен для Каунаса и другой сосед – Латвия. «В Латвии намечено провести демобилизацию для лиц, которые уже прослужили два года. Не  удалась попытка эсеров создать свой центр в Латвии. Вначале правительство Латвии  под давлением французов и в связи с плохими отношениями с Германией   достаточно хорошо приняла представителя эсеров Зензинова. Однако позднее, по мере улучшения отношений с Германией, латышское правительство отказало в поддержке французам, поддерживавшим русским эсеров, тем более  что не желала ухудшать отношения с Советской Россией.
Во внешней политике Латвии намечается в ближайшее время начало переговоров с Германией относительно возмещения нанесённого войной ущерба и о торговле. Отношения с Польшей прохладные, а высылка в последнее время из Даугавпилса польского агитатора вызвала ещё большее охлаждение.
Аграрная реформа недавно стала объектом новых нападок со стороны мелких землевладельцев на состоявшемся их съезде. Конгресс потребовал, чтобы крупные хозяйства были бы поделены, равно как и земли поместий. Съезду землевладельцев надо будет считаться с этим требованием, и согласиться с требованиями малоземельных крестьян, устанавливая максимум земли для хозяйства в 100 десятин
Газета “Leepajas Avise” сообщает сведения о государственном долге Латвии.
Америке                5132286 долларов  - 25918044 золотых франка.      [51;]
Франции                2741517 франков    -   1000653 -”-.                [  2;]
Норвегии                6738127 крон          -    4918832 -”-.                [  9;]
Англии                20169 фнт.стр.     -      383211 -”-.                [  1;]
“Металл анд Хемик Банк” 950009 фнт.стр.     - 19000000 -”-.                [37;]
Всего                51220740 золотых франков.    [100;]
[Один  доллар США был равен приблизительно 5,05 золотым франкам.  Общая  сумма задолженности составляла приблизительно 10 миллионов 142 тысяч долларов  США - ИВВ]
Коммунистическому движению в Латвии нанесён большой удар. “Latvijas Sargs” писала, что районные организации коммунистов можно считать ликвидированными, поскольку их вожди и важные функционеры арестованы, их связи с центром прерваны».44

В преддверии выборов в Виленский Сейм Варшава искала гарантий невмешательства РСФСР в намеченную политическую акцию. И, в общем, получила желаемое. 14 декабря 1921г. поверенный в делах Польской Республики в Москве Сигизмунд Стефанский получил ноту от представителя правительства РСФСР Г. В. Чичерина, в которой Советское правительство объявило о своей готовности приступить к переговорам с Польшей о заключении торгового договора между странами. «Российское правительство с удовлетворением принимает к сведению Ваше сообщение в ноте от 4 декабря о желании Польского правительства поддерживать стремления Российского правительства к укреплению мира и установлению добрососедских отношений между обеими Республиками, путём сближения в области экономических взаимоотношений.
Скорое заключение предусмотренных Рижским договором дополнительных соглашений, несомненно, будет способствовать восстановлению и дальнейшему развитию нормальных хозяйственных и торговых отношений между Россией и Польшей, в чём обе стороны в одинаковой степени заинтересованы.
В силу этих соображений российское правительство охотно принимает предложение Польского правительства об использовании ст. 21 Рижского договора  и готово незамедлительно приступить к переговорам по заключению торгового договора между Россией и Украиной с одной стороны и Польшей - с другой. Со своей стороны Российское правительство в кратчайший срок назначит представителей.  По поводу содержащегося в упомянутой ноте протеста Польского  правительства касательно ст. 3 Мирного договора Российское правительство полагает, что точка зрения Польского правительства в данном вопросе основана на недоразумении. Включение названной статьи в мирный договор означает, что Россия есть участница соглашения о разрешении спорных территориальных вопросов между Польшей и Литвой самими этими государствами [курсив мой - ИВВ], а недвусмысленная формулировка её прямо исключает участие в этом других держав. Поэтому Польское правительство должно согласиться, что передача означенных вопросов на разрешение границы держав, именующих себя Лигой наций, противоречит духу и смыслу упомянутой ст. 3 Рижского договора» и т.д.»45
Другими словами РСФСР, самоустраняясь от посредничества в территориальном  литовско-польском споре  одновременно  ни в коем случае  не желало участия в его разрешении и стран Антанты.

В конце 1921г из Москвы в Каунас пришло сообщение Ю. Балтрушайтиса о состоянии Красной армии. Как стало известно из доклада Л. Троцкого (Бронштейна) на IX съезде Советов, после демобилизации и реорганизации Красной армии в ней осталось 1 миллион 300 тысяч военнослужащих, которые подразделены на 95 бригад, среди которых 49 кавалерийских.46 Судя по документам архива Министерства охраны края ЛДР, это военное ведомство имело секретные документы Генштаба Красной армии, карты дислокации и т.д.47
Замечу, последнее сообщение Ю. Балтрушайтиса на имя министра иностранных дел Ю. Пурицкиса было датировано 8 декабря 1921г. Данное сообщение от 29 декабря 1921г. было адресовано уже на имя нового литовского министра иностранных дел П. Климаса.
В датированном 29 декабря 1921г. сообщении из Финляндии, от тамошнего литовского представителя И.-Ю. Сейнюса на имя министра иностранных дел П. Климаса, была информация относительно готовящейся Конференции в Хельсинки. «Вся финская пресса, за исключением не совсем понятной шведской “Huvudistadsbladet”, ясно и открыто занимает позицию против поляков. И против самого Холста - его пропольской  и  прорумынской политики» - подчёркивается в данном сообщении. В Хельсинки  местная пресса против участия поляков, равно как и латыши. «Польско-румынская политика Холста, это его частная инициатива». Далее в документе была выражена возможность создания  союза Прибалтийских государств, «но только не далее юго-западных рубежей Литвы. Особенно ясно выразился против поляков один из вождей социал-демократии и редактор Suomen Socialdemokratti доктор Риёмё, вожди аграрной партии, на которых вместе с прогрессистами опирается сегодня кабинет, и левое крыло Шведской партии, с частью правого, вожди - доктор Мауман и Эклюнд. Все они считают, по моему мнению, что союз Прибалтийских государств  вместо поддержки авантюры Польши и Румынии  должен искать опору в союзе Скандинавских стран. Социал-демократы заявили, что они борются за такую идею уже давно и теперь, когда отпал вопрос об Аланских островах, отпали все преграды для осуществления этой идеи. И аграрии, и прогрессисты и другие констатировали, что во всей Скандинавии  и в самой Швеции  всюду публично начинают говорить о необходимости сближения с Прибалтийскими странами через Финляндию. Если поляки начинаю демонстрировать свои симпатии Финляндии, то румыны их никогда и не показывали. Финны не могут забыть и простить румынам их политику против венгров, которых они глубоко уважают, поскольку считают их своей родственной нацией. В Финляндии большие симпатии также к немцам – поэтому, как считает литовский дипломат – из-за своего сочувствуя немцам финны никогда не могут одновременно симпатизировать полякам». Заканчивая, дипломат отметил, что «на Таллинской конференции Холст  все время лично протестовал, однако  надо сказать спасибо премьер-министру Веннола, который во всём поддержал открыто  литовцев».48
В конце 1921г., в преддверии окончательного решения территориального литовско-польского спора о Виленском регионе исторической Литвы, чётко определились позиции молодых Прибалтийских стран, а также Советской России и Германии к этому вопросу. Общая их характеристика заключалась в том, что все они в той или иной мере выражали одну тенденцию – Варшава и Каунас сами должны решить возникшую между ним данную животрепещущую проблему. В этой ситуации, когда соседи фактически «умывали руки», Польша беспрепятственно приступила к исполнению последнего акта политического спектакля. Она начала играть сцену под названием Виленский Сейм, тем самым  подводя логический конец затянувшемуся с самого начала 1919г.  действию.

ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ – ПРИСОЕДИНЕНИЕ ЗЕМЕЛЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ
К ПОЛЬШЕ
(январь – февраль 1922 г.)

В преддверии начала избирательной кампании в Виленский Сейм  21 ноября 1921г. Декретом Временной правящей комиссии Срединной Литвы крупный местный землевладелец А. Мэйштович был назначен председателем ВПКСЛ и принял всю полноту административной власти в Срединной Литве.1 Роль настоящего руководителя Срединной Литвой генерала Л. Желиговского в предвыборном процессе тем самым  как бы выводилась за скобки, чтобы создать видимость его беспристрастности. Однако это нисколько не помешало Верховному главнокомандующему войсками Срединной Литвы издать 30 ноября 1921г. Декрет о начале выборов в Виленский Сейм, которые должны были состояться 8 января 1922г.
Одновременно 30 ноября 1921г. генерал Л. Желиговский издал Декрет № 419, в котором через Комитет военного земельного фонда  пообещал помощь в покупке и приобретении земли инвалидам и солдатам-добровольцам занимавшим Вильну. Помощь должна была заключаться в том, что Военный земельный фонд должен был, в меру возможности, покрывать полностью или частично цену приобретаемой земли.2 При этом вопросы, связанные с условиями бесплатного надела землёй  решались в Варшаве.3 Другими словами местные власти получили весьма приличный источник доходов. Лишь только после этого генерал Л. Желиговский подписал Декрет о передаче всей полноты власти Александру Мэйштовичу.4
Так начался заключительный этап присоединения Вильны и территории Виленского края к Польше  в обход плана П. Гиманса по урегулированию литовско-польского конфликта.5 (C.156) Поляки  тем самым  избегали любых поползновений по поводу претворения в жизнь этого проекта Лиги наций.
Литовцам Лондон пообещал уже Мемель в качестве компенсации за национальный «моральный ущерб» в связи с утратой Вильны. Поэтому Каунас не предпринимал никаких конкретных действий, которые реально могли бы помещать проведению выборов в Виленский Сейм.

После того как 1 декабря 1921г. председатель Временной правящей комиссии Срединной Литвы А. Мэйштович подписал Декрет № 421 о выборах в Виленский Сейм,6 (С.25) 5 декабря 1921г. было официально объявлено о начале непосредственной кампании.7
Столь долгое «подкрадывание» к выборам, можно сказать целый год, ибо первая попытка созвать Виленский Сейм была предпринята в декабре 1920г., бесспорно свидетельствует о неуверенности польских оккупационных властей в возможности легализации перед международным сообществом и правом  осуществляемой аннексии территории исторической Литвы, где основная масса коренного населения были не поляки. Впрочем, - и не литовцы, а белорусы, а если ещё точнее: кривичи - «чёрнорусы», или - «тутейшие» (здешние).
На основании названного декрета ВПКСЛ № 421, определялись границы Срединной Литвы: на: востоке - линией Советско-Литовского договора от 12 декабря 1920г.; на западе - линией фактического польско-литовского разграничения 1919-1920гг., т.е. так называемой линией маршала Пилсудского.6 (С.25) Семь избирательных округов: Швянчёнский № 2, Нарочский (Кобылники) № 3, Ошмянский № 4, Виленский (сельский) № 7, Тургялский № 8, Виленский (городской) № 9, Трокский № 5.8 (Трокский избирательный округ вместо № 10, которым он был обозначен в декабре 1920г., получил № 5.) - составили территорию Срединной Литвы. Три округа: Лидский (восточный) № 10, Лидский (западный) № 11, составившие Лидский уезд, Браславский № 12 - были включены в территорию выборов на основании решения Законодательного сейма Польши9 (С.57) от 16 ноября 1921г. Это была территория бывших Лидского и Новоалександровского  (Зарасайского) уездов, находившихся с ноября 1920г. в полной юрисдикции администрации Польши. На территории избирательных округов №№ 1 и 6, отмеченных на карте избирательных округов по выборам в Виленский Сейм, “выборы откладывались до того времени, когда их можно было бы фактически провести”. Эти округа были расположены между июньской и ноябрьской 1920г.   линиями противостояния литовских и польских войск в так называемой   нейтральной зоне.
Распоряжение председателя ВПКСЛ № 425 от 2 декабря 1921г. объявило начало избирательной кампании в десяти округах: №№ 2-5, 7-12.6 (С.25)
Год  с небольшим  назад,  начиная свой поход на Вильно, генерал Л. Желиговский, как известно, планировал по минимуму  что граница Срединной Литвы пройдёт: на юго-востоке от р. Даугава по северо-западным границам Дисненского и Вилейкского уездов до р. Березина, на запад - по рекам Березина и Неман до г. Мосты, далее по юго-западной границе Лидского уезда, южным участкам границы Трокского уезда, до соединения её с демаркационной линией  июня 1920г. по р. Неман у г. Мяркине; затем на северо-восток вдоль этой  демаркационной линии до г. Даугавпилс и  не охватывая его, вверх по течению р. Даугава до населенного пункта Друя. Общая площадь Срединной Литвы должна была составить 28446 квадратных километра и равняться той территории, которая находилась здесь под польской администрацией Гражданского управления восточных земель с апреля 1919г. по июль 1920г.10 (С.278) 
Истинная граница Срединной Литвы отличалась от предполагаемой. Она сформировалась на западе в результате военных действий между войсками генерала Л. Желиговского и литовскими частями, а также на востоке, севере и юге в результате существовавшего сговора между Желиговским и главным командованием польской армии.11 (С.70)
 
9 декабря 1921г. в литовское министерство охраны края поступило агентурное сообщение из Вильны о том  что Л. Желиговский отказался от своего поста и его место занял Александр Мэйштович, а главнокомандующим войск Срединной Литвы стал генерал Даниель Конажевский. Здесь же сообщалось  о кампании по выборам в Виленский Сейм, которые должны состоятся 8 января 1922г.12
На кампанию по выборам Виленского Сейма министерство финансов Польши выделило Генеральному избирательному комиссариату (далее – ГИК) Срединной Литвы 96580000 польских марок, что составляло около 107 тысяч долларов США.13 Этими деньгами должны были распоряжаться избирательные комиссии в центре и на местах, которые состояли из одних польских землевладельцев и националистически настроенных общественных деятелей.14
Польское внепартийное правительство, которое возглавлял профессор доктор технических наук из Львова Антони Пониковский, через свой МИД направило 23 декабря 1921г. в Вильну Председателю Временной правящей комиссии Срединной Литвы А. Мэйштовичу инструкцию,15 в которой указывалось  чтобы представители Сейма высказались за автономию края  в составе Польши, за мирные отношения с литовской стороной, избрали бы полномочную делегацию для подписания в Варшаве договора с правительством Польши.5 (C.158-159) В этой позиции нашла своё отражение идея Начальника государства Ю. Пилсудского об определённой автономии Виленского края.

На объявление выборов в Виленский Сейм. 8 декабря 1921г., в Каунасе прореагировали следующим образом. Главнокомандующий Литовской армии генерал-лейтенант Крауцявичюс подписал Директиву войскам № 9, в которой указал дислокацию польских войск на литовско-польском фронте по всему его периметру и дал указания относительно действий литовских частей на случай нападения поляков. Данная директива предполагала преимущественно отступательные действия литовских войск, в случае нападения польских войск. Каких-либо конкретных действий по инициативе Каунаса зимой на фронте не предполагалось. Из текста директивы следует, что всего литовским военным частям противостояли: 52 пехотных батальона, 40 кавалерийских эскадронов, 183 пушки (около 24 тыс. штыков и 6,5 тыс. сабель). Литовским шаулисам - партизанам запрещалось действовать в зоне 10-и километровой демаркационной линии на польско-литовском фронте. «Сама демаркационная линия сравнительно слабо занята небольшими частями пехоты, кавалерии и этапными подразделениями. В районе Майшяголы предполагается около 800 партизан из организации Союз Безопасности окраин (ZBK), в районе Швенчаны - Дукшты - около 1000.  Необходимо считаться с тем  что будем вынуждены воевать не только с армией Желиговского, но со свободной от всех иных задач польской армией. Несомненно, будут военные действия в Сувалкии, где поляки сначала займут железную дорогу Алитус - Шестокай, а затем постараются прервать наше железнодорожное сообщение с Германией по линии Каунас - Вирбаллен.
Для того  чтобы не поддаваться на провокации поляков и попыткам втянуть нас в войну приказываю: 1) никоим образом не пересекать нашей демаркационной линии; 2) строго соблюдать и не допускать на расстоянии 10 км. от нашей демаркационной линии никаких вооружённых действий со стороны наших стрелков и партизан, пока не началась открытая война; 3) всех гражданских лиц, действующих в пользу противника и пойманных с оружием, - судить военно-полевым судом; также поступать со всеми польскими солдатами, переодевшимися в гражданские одежды, которые будут пойманы; 4) вторгшиеся на нашу территорию банды переодевшихся в гражданские одежды, которых хотя и поддерживает польская армия, уничтожать. Преследуя их, строго запрещается переходить демаркационную линию, без соответствующего моего указания». Директива указывала на расположение польских войск: «По имеющимся данным на нашем фронте находиться 2-я Польская армия, штаб в Лиде. В районе Сувалки - Гродно 2-й и 1-й дивизионные легионы; в районе Вильнюса 19 пехотная (1-я Литовско-белорусская) и 29-я пехотная (2-я Литовско-белорусская) дивизии; в районе Швенчаны - 3-й дивизионный легион. Кроме этого в Вильнюсе замечен 17 пехотный полк 6-й пехотной дивизии с дивизионной артиллерией.  В районе Сувалки - Гродно  1-й, 2-й (4 кавалерийских бригады) и 18-й (1-а кавалерийская бригада) полки Уланов; в районе Вильнюса - 10-й (8 кавалерийских бригад), 7-й (1 кавалерийская бригада), 13-й и 23 -й  (3 кавалерийских бригады), 9-й (6 кавалерийских бригад), 12-й (2 кавалерийских бригады) и 3-й (5 кавалерийских бригад) полки Уланов».16
На основании данной директивы Главнокомандующего командирами регулярных подразделений Литовской армии на линии литовско-польского фронта в самый канун выборов были отданы приказы вести себя пассивно в случае провокаций со стороны польских частей в нейтральной зоне.17
13 декабря 1921г. Варшавское радио сообщает, что должны состояться выборы в Виленский Сейм, а «литовцы этому мешают различными прокламациями».18 Всего, как стало известно, в 1921г. литовское правительство через своё военное ведомство направило в поддержку Виленским литовцам 6 миллионов 200 тысяч литовских ауксине.19
14 декабря 1921г. литовское правительство направило в Лигу наций ноту с выражением протеста против готовящихся выборов в Виленский Сейм.20 Каунасу необходимо было сохранить лицо, хотя здесь принципиально уже было решено - согласится с политическими реалиями.

Через три дня, 17 декабря 1921г. в Каунасе на заседании Учредительного Сейма была оглашена декларация литовского правительства в которой оно, протестуя против выборов в Вильне, соглашалось на автономный статус Виленского края в составе ЛДР.5 (C.160) В ней была также изложена программа политических действий правительства относительно Виленского края: местным жителям гарантировались все условия для провозглашения своей воли, гарантировались все их права и свободы.21
В этот же день, 17 декабря 1921г. представитель Польши в Париже М. Замойский сообщил в Варшаву, что «по мнению руководителей Франции,  литовские территории находятся в сфере германских интересов, через которые актуально осуществляется связь с Россией, поэтому нельзя литовцам передавать Виленские земли. Французы поддерживают инициативу Польши юридически легализовать присоединение Вильно».22 Однако Париж это стремление Польши ограничивал некоторыми оговорками, поскольку французы не теряли надежды примирить на удовлетворительных условиях литовскую и польскую стороны и создать между ними союз. В связи с этим влиятельные французские политики не желали, чтобы Вильна безоговорочно была «инкорпорирована» Польшей.
[NB; Определение инкорпорация применялось тогда в средствах массовой информации вместо определения аннексия, которое юридически чётко определяет агрессивное захватническое действие оккупанта в отношении занятой территории чужого государства].
По мнению руководителей Франции Вильна должна быть присоединена к Польше только на условиях автономии или федерации так, чтобы в будущем город можно было соединить федерацией с Литовской республикой, а Литовскую республику с Польской республикой. Даже в случае если Виленский Сейм выскажется за безоговорочное присоединение к Польше, правительство страны само обязано будет наделить присоединяемые территории федеративным или автономным правовым статусом.
Всё это по сути дела являлось программой для правительства Польши. За её претворение Франция обещала поддержку, оберегая от сильного вмешательства в этот вопрос Англии и Лиги наций.5 (C.156)
Из записок посла Англии в Варшаве В. Макс-Мюллера, сделанных накануне выборов в Виленский Сейм  видно, что он  по поручению своего правительства  ещё раз напомнил правительству Польши о том, что, присоединив Вильну, Польша потеряет всякую возможность договориться с литовской стороной. Правительство Польши знает, что разрешение вопроса о Вильне поручено Лиге наций, поэтому «такое одностороннее решение Польши было бы весьма печальным».23 Это было только декларация. Непосредственной реакции на дальнейшие решения Польши относительно Вильны со стороны великих государств - членов Лиги наций  не последовало.5 (C.157-158)

Офицер связи при Военной контрольной комиссии Лиги наций К. М. Вилявичюс донёс в Министерство охраны края о том, что во время пребывания в Вильне 20 декабря 1921г. обнаружил «усиленную подготовку поляков к выборам. Идёт межпартийная борьба. Литовцы, белорусы, кроме партии Алексюка, евреи, кроме партии Бунд, не будут участвовать в выборах. Русские также воздержатся от участия в выборах. ZBK [Польский Союз безопасности края - ИВВ] стремится привлечь к участию в выборах людей иных национальностей». Здесь же сообщалось об усиленной пропольской агитации накануне выборов в Виленский Сейм на территории нейтральной зоны в Ширвинтском районе. Кандидаты в депутаты этого Сейма, по мнению этого литовского офицера связи, все члены ZBK.24
Активно действовавшая среди национальных меньшинств в Виленском крае Компартия Литвы  призывая не участвовать в выборах  разъясняла  что «правящие круги буржуазной Польши хотят захватить земли Литвы и Белоруссии»;  Виленский Сейм ничего не даст рабочим и крестьянам, а только ещё больше усилит власть польских землевладельцев.25 (С.318)
Накануне выборов печатный орган литовских коммунистов газета «Tiesa»26 писала: «Польские империалисты для того чтобы полностью присоединить Вильнюсскую область к Польше созывают в Вильнюсе панский сейм, который должен будет высказаться за слияние с Польшей. Литовским и вильнюсским рабочим похожие дела империалистов уже известны. То же было в 1917 и 1918 годах во всей Литве, когда немецкие империалисты, сговорившись с литовскими буржуа, “созвали” литовскую Тарибу, которая должна была служить объединению с Германией, призывая к себе оттуда короля Ураха. Как рабочие отказались участвовать в господской Тарибе и боролись против неё, так и в панском “сейме” в Вильнюсе рабочие не будут участвовать и будут бороться против него, оглашая на площадях его настоящие цели».27 По мнению историка Р. Жепкайте  такая агитация в конечном счёте привела к значительному уменьшению количества голосовавших евреев и белорусов на выборах.5 (C.158)
О подверженности различных националов воздействию коммунистической пропаганды на территории Виленского края говорит тот факт, что в 1921г. из общего числа 72 дел в отношении задержанных и подвергшихся репрессиям, 50% составляли поляки, 18% - евреи, остальные белорусы, русские, литовцы и т.д.28 Двадцать дел было возбуждено в связи с разведкой в пользу РСФСР на территории Виленского края, из них в отношении 12 лиц польской национальности.29

К началу нового 1922 года министерство финансов Польши составило бюджет Срединной Литвы на первое полугодие, который составил 105918482 польских марок, т.е. около 118 тысяч долларов США. Из них  фонд Председателя Временной правящей комиссии Срединной Литвы А. Мэйштовича  составлял 6892619 польских марок (приблизительно 7,6 тысяч долларов США).30 В Варшаве считали, что с момента проведения выборов и Виленском крае и началом работы Сейма в Вильне  должны резко уменьшиться расходы на политические цели.

Метрические размеры территории проведения выборов были официально представлены Главной избирательной комиссией (ГИК). Были указаны очертания границы Срединной Литвы и прилегающих к ней уездов: Лидского и Браславского, а именно, всей той территории, на которой 8 января 1922г. были осуществлены выборы в Виленский Сейм. Размеры части территорий исследуемых уездов (в сумме): Виленского, Свенчанского, Ошмянского и Трокского, которые непосредственно входили в состав Срединной Литвы, а также Лидского и Браславского, - составили 20211 кв. км. Территория непосредственно Срединной Литвы составляла 13014 кв. км.31 (С.V)
[NB. Вся указанная территория проведения выборов в Виленский Сейм на 28,9; была меньше территории этих же уездов бывшей Российской Империи, которые  в декабре 1919г. находились под польской оккупационной администрацией  - Гражданским управлением восточных земель.]
По официальным данным ГИК, количество населения Срединной Литвы  а также части Лидского и Браславского уездов, где также были проведены данные выборы, составило 735089, а самой Срединной Литвы - 499554 человек31 (S.V) Непосредственно жители Срединной Литвы составляли около 68 %.

Указанные официальные сведения были основаны на данных переписи населения, проведённой Е. Ромером в конце 1919г. Поскольку данные переписи Е. Ромера несли на себе служебную, политическую нагрузку, они подверглись детальному анализу.
[NB; Такая работа была осуществлена и освещена в раннее опубликованной моей статье «Границы и народонаселение Срединной Литвы».11 (С.68) Опираясь на данные переписей населения 1897 и 1909 гг., архивные источники и опубликованные материалы, относящиеся к исследуемому периоду, применив метод математического матричного моделирования, было установлено, что официальные данные ГИК по выборам в Виленский сейм, не учитывали более 1/5 местного населения. По расчётам, население Срединной Литвы на конец 1921г. было не менее 647 тысяч человек, на всей исследуемой территории - 943 тысяч человек.
Данные переписи Е. Ромера с декабря 1919г. были заведомо искажены - показатель национального состава поляков резко увеличен за счёт уменьшения пропорциональных показателей - белорусов и литовцев (а также других национальных групп населения) на исследуемой территории, которые были искусственно лишены соответственно 61,1 и 27,7; своего прежнего количества, относительно переписи 1897г. Это косвенно свидетельствует о том, что белорусы на порядок преобладали здесь над литовским населением и другими национальными группами. Кроме Трокского и Браславского уездов. Здесь белорусы, хотя и представляли значительную часть населения, всё же не составляли формального большинства среди местного населения, поскольку здесь доминировали, соответственно, литовцы и евреи.]

Фальсификация польской администрацией статистических данных о количестве населения в Срединной Литве и прилегавших к ней территориях  преследовала цель закамуфлировать негативное отношение большинства местного населения к польским властям и проводимым ими политическим мероприятиям.
Люди не желали принимать в них участие. Как оказалось, большинство белорусов, евреев и литовцев в выборах не участвовало. Те, которые участвовали, бесспорно, находились под влиянием пропаганды польских ксендзов или же надеялись получить землю. “Поляки имели в своих руках весь управляющий аппарат властного воздействия.”32 Правительство Польши даже через православных иерархов в Варшаве искало поддержки своим политическим акциям, направленным на присоединение земель Виленской и Литовской епархии к Польше.33
Согласно данных переписи населения проведённой Е. Ромером в декабре 1919г. - “почти полгода после оккупации края польскими войсками”,34 (С.5) - на территории Виленского, Свенчанского, Ошмянского, Трокского, Браславского и Лидского уездов, вошедших частично в состав Срединной Литвы, проживало 64,5; поляков.
Нельзя не отметить тот факт, что процентный показатель количества поляков в переписи 1919г. для уездов, вошедших в состав Срединной Литвы, почти точно совпадал с процентными показателями проголосовавших - 64,4;, в официальной статистике ГИК по Выборам в Виленский Сейм.31 (С.VI)
Такое совпадение должно было показать всем сомневавшимся, что без малого 100; поляков, входивших в число избирателей от местного населения, приняло участие в выборах в Виленский Сейм. Тем самым они доказали свою лояльность по отношению к администрации Временной правящей комиссии Срединной Литвы.
Высокий процент неучтённого населения дискредитирует официальные данные польских властей о результатах выборов в Виленский Сейм. Согласно этим данным, в выборах приняло участие 64,4; выборщиков от общего числа зарегистрированных избирателей,  или  387397  человек,  которые  составили  53;  от  общего  официально объявленного количества населения на всей территории выборов31. (С.V)
Более подробный анализ данных результатов выборов, в которых приняло участие местное население старше 21 года, с учётом общего количества местного населения Срединной Литвы, позволил констатировать, что количество лиц принявших участие в голосовании составило не более 50%.
Расчёты только для территории Срединной Литвы показывают 49; участия потенциальных избирателей (людей старше 21 года) в выборах в Виленский Сейм.
Кроме этого в Вильну для участия в выборах приехали избиратели из Варшавы, Кракова, Познани, Торуня, Цеханова, Самбора и других мест Польши. По данным официальной статистики, в выборах участвовало всего 4853 приезжих, хотя фактическое число приезжих составляло примерно 12 тысяч.35
Всё это весьма важно, поскольку являет собой показатель отношения местных жителей к вопросу о своей национальной принадлежности, в данном случае - государственной со всеми вытекающими отсюда политическими последствиями.
Население в своей массе не поддерживало польскую оккупационную администрацию ни в декабре 1919г.36, (С.169) ни зимой 1920-21гг., ни зимой 1921-22гг. Это власти неплохо знали, раз уж прибегали к статистическому камуфляжу. В сознании людей преобладал не национальный принцип оценки ситуации, а – классовый.37 (С.18)
Впрочем, выборы депутатов в Виленский Сейм проводились не только на территории декларированного государства Срединная Литва, но и на прилегавших к ней территориях, оккупированных военными частя Польши.
Необходимо отметить, что депутаты с прилегающих к Срединной Литве территорий Браславского и Лидского уездов, по сути дела не могли иметь статус депутата в Виленском Сейме, который избирался и должен был работать под юрисдикцией административных актов ВПКСЛ. Они могли быть лишь т.н. представителями определённой части тамошнего населения. Да и вообще голосование за таких представителей местного населения  скорее имело  характер плебисцита нежели декларированного действия - избрания депутатов. Подобная «смесь жанров» являлась ничем иным как политическим «шулерством» польских оккупационных властей, к которому так часто прибегали польские националисты в своих честолюбивых авантюрных устремлениях на Востоке.
Итак, вопрос о полномочиях Виленского Сейма, как органа представляющего интересы большинства местного населения (это декларировалось), в т.ч. политические, получает отрицательный ответ. В принятой 13 января 1922г. Советом Лиги Наций резолюции было также заявлено, что она не признаёт эти выборы.38 (С.42)

Накануне начала работы Виленского Сейма министерство финансов Польши прислало 30 января 1922г. на имя председателя ВПКСЛ А. Мэйштовича 49375000 польских марок (около 50 тысяч долларов США).39
31 января 1922г. литовское правительство устанавливает непосредственную телеграфную связь с польским правительством. При посредничестве полковника С. Бержера, председателя Военной контрольной комиссии Лиги наций, была установлена посредством «аппарата Юза» связь Каунаса с Варшавой, через город Вильну.40

1 февраля 1922г. начал работу Виленский Сейм, на скамьях которого расселись 112 депутатов, которые представляли 11 политических партий и группировок.
Блок национальных партий и групп (Zesp;; Stronnictw i Ugrupowa; Narodowych - ZSUN), в который вошли: Национальный крестьянский союз (Zwi;zek Ludowo-Narodowy - ZLN) - возглавлял Феликс Рачковский; Национальное объединение крестьян (Narodowe Zjednoczenie Ludowe - NZL) - Станислав Бжостовский; Христианская национальная рабочая группа (Chrze;cia;sko-Narodowe Stronnictwo Pracy - CNSP) - ксёндз Игнацы Ольшанский; Польская организация беспартийных (Polska Organizacja Bezpartyjnych - POB) - Виктор Чарновский. Все они были представлены в Cейме 43 депутатами. Председателем этого блока, выступавшего за безоговорочное включение Срединной Литвы в Польшу и передаче всех законодательных дел Сейму Речи Посполитой, был Витольд Баньковский.
Крестьянские советы (Rady Ludowe - RL) были представлены 34 депутатами, которых возглавлял Юзеф Маловецкий. Данная группировка также выступала под лозунгом включения Виленского края в Польшу, высказывая при этом требования некоторых социальных гарантий для местного населения.
Польская крестьянская партия Виленской земли (Polskie Stronnictwo Ludowe - PSLZW) было представлено 13 депутатами, излагала идеи автономии Виленской земли в составе Речи Посполитой. Возглавлял данную фракцию Бронислав Кржижановский.
Демократическая партия (Stronnoctwo Demokratyczne - SD) – фракция состояла из 4 депутатов, во главе Витольдом Абрамовичем. Участвовала в выборах под лозунгом – полноправный Сейм, контролирующий администрацию Виленского края, при этом придерживаясь определённых федеративных позиций.
Крестьянский союз «Возрождение-Освобождение» (Zwi;zek Ludowy «Odrodzenie-Wyzwolenie» - ZL) – 5 депутатов, которые придерживались идеи полной автономии края, не отказываясь, однако, от возможности будущей федерации. Возглавлял список фракции Людвиг Хоминский.
Крестьянский союз Возрождение (Zwi;zek Ludowy Odrodzenie - ZLO) – 3 депутата, выступали за безоговорочную федерацию с «Ковенской Литвой». Председатель фракции Стефан Мицкевич.
Польская социалистическая партия Литвы и Белоруссии (Polska Partja Socjalistyczna Litwy i Bia;orusi - PPSLB) - 3 депутата, представлявшие автономную фракцию PPS, которая полностью придерживалась программы этой партии. Председатель – Александр Заштовт.
Сельская группа крестьянских советов (Grupa W;o;cia;ska Rad Ludowych - GWRL) образовалась во время заседаний Виленского Сейма  как левая группировка  в результате раскола Крестьянских советов и примкнула к депутатам представлявшим Польскую крестьянскую партию Виленской земли. Насчитывала 7 депутатов. Возглавлял – Адам Узембло.
Председателем Виленского Сейма, его «маршалом», был избран представитель Крестьянских советов Антоний Локучевский, уроженец Ошмянского уезда, окончивший в 1911г. физико-математический факультет Московского университета. Заместители: Зигмунд Федорович (ZSUN) - уроженец Варшавы, работавший на кафедре сравнительной анатомии Ягеллонского университета в Кракове; Бронислав Кршижановский (PSLZW) - уроженец Ковенского уезда, окончил Московский университет, адвокат; Юзеф Маловецкий (RL) - родился на территории Польши, около Ломжи, среднее техническое образование получил в Праге, с 1920г. руководитель Stra;y kresowej в Вильне.

Как видим  все партии, представленные в Виленском Сейме, выступали за единение с польским государством Виленского края, заметим – не Срединной Литвы, как публично объявленного государственного образования. Естественно, всеми ими степень и форма такого единения объявлялась различной. Но ни одна из партий не отрицала в принципе единение с Польшей. Противоположная позиция была бы попросту абсурдной, поскольку, представленные в данной книге документы красноречиво свидетельствуют о полной хозяйственной и экономической беспомощности Срединной Литвы как самостоятельного государства, которым никогда по существу  она и не была. В сложившейся хозяйственно-экономической и, добавлю, геополитической ситуации Виленский Сейм не мог не стать лишь формальным инструментом для легализации Польшей аннексии территорий исторической Литвы в Виленском крае. Для этой операции депутатам Виленского Сейма потребовалось всего 15 заседаний, после чего 1 марта 1922г. данный Сейм прекратил свою работу. Полностью вся работа, связанная с ликвидацией Виленского Сейма, была завершена 1 июня 1922г.

И всё же Виленский Сейм в течение месяца работал. Были сформированы четыре комиссии Сейма: уставная, контрольная, политическая, интерпелляционная (по депутатским запросам). Затем 28 февраля 1922г. на 14 заседании  перед отъездом делегации Виленского Сейма в Варшаву была сформирована главная комиссия, которая в процессе прекращения работы Сейма должна была рассматривать не рассмотренные в комиссиях Виленского Сейма предложения и депутатские запросы, а также получать пояснения от ВПКСЛ.
В Виленском Сейме работали: канцелярия – во главе с Конрадом Ландсбергом, которая вела всю документацию и стенограммы заседаний; пресс-бюро под руководством Франтишка Гриневича и охрана, которой командовал Юзеф Богданович.
При председателе ВПКСЛ А. Мэйштовиче было организовано бюро Сейма. Министерство финансов Польши 7 Февраль 1922г. утвердило бюджет на деятельность Виленского Сейма в сумме 18713042 польских марок (20 тысяч долларов США).41

За месяц работы Виленского Сейма самой активной фракцией, судя по количеству выступавших депутатов, показала себя ZSUN – 90 выступлений  или 28,1% от общего количества выступлений на пленарных заседаниях. Затем активность фракций согласно количеству выступлений от них расположилась следующим образом: PSLZW – 52 выступлений, 16,3%; ZL – 50, 15,6%; RL – 50, 15,5%; SD – 32, 10%; PPSLB – 23, 7,2%; ZLO – 21, 6,6%; GWRL – 2, 0,6%.
Однако, соотнеся количество выступлений с количеством членов в данной фракции, активность этих фракций выглядит следующим образом: 1. ZL (показатель активности 2,7); 2.¬ PPSLB (2,6); 3. SD (2,6); 4. ZLO (2,4); 5. PSLZW (1,3); 6. ZSUN (0,7); 7. RL (0,6); 8. GWRL (0,1) – делегаты от группировок левого толка работали интенсивней.
Общий вывод из представленного формального анализа работы Виленского Сейма представляется следующим. Наиболее пропагандируемыми в работе Виленского Сейма были идеи ZSUN о безоговорочном включении Срединной Литвы в Польшу и передачи всех законодательных дел Сейму Речи Посполитой. В свою очередь, члены Крестьянского союза «Возрождение-Освобождение» весьма активно противопоставляли этой идее  другую: о полной автономии края  при возможном, в будущем, федеративном объединении с Польшей.
Любопытны сами излагавшиеся аргументы. Два первых дня заседаний пошло на обсуждения организационных вопросов. И только на третьем заседании 4 февраля 1922г. в пятом пункте повестки дня фракция ZSUN выступила с предложением обсудить Обращение от имени Виленского Сейма к Законодательному Сейму Польши и его маршалу, в котором излагалось предложение «защитить права Польши на Виленские земли». Это обращение сразу поддержали фракции PSLZW, SD, RL, PPSLB (с условием организации переходной местной администрации и её отчётности  перед  Виленским Сеймом). В выступлении представителя фракции ZLO было высказано предложение за объединение Ковенской и Виленской земель: «Сейм в Вильне обращается к Законодательному Сейму Литвы, призывая к согласию и определению общих условий для согласованного общежития детей одной земли». При этом «Сейм Польши должен помочь в этом деле». Как и в выступлениях представителей предыдущих фракций, России отказывалось в каких-либо правах на земли Виленского края.
С аналогичного отрицания «прав России на Виленские земли» начал своё выступление и следующий представитель от фракции ZL, который, признавая всю суверенную власть над Виленской землёй за Польшей, призвал дать «автономию в виде Сейма для решения местных проблем». Такой местный Сейм  должен был компетентно осуществлять контроль администрации за исполнением  законодательства и всех местных дел в области языка, материальной и духовной жизни. Но, прежде всего, - за исполнением аграрной реформы.
В дальнейшем много времени было затрачено на обсуждение в Виленском Сейме конкретных вопросов, связанных с аграрной реформой и другими имущественными делами.
Некоторые выступления касались национальной проблематики, которая рассматривалась с точки зрения разрешения политических вопросов связанных с претензиями поляков и Польши на земли Виленского края. В выступлении представителя ZL Л. Хоминского прозвучали следующие слова: «Виленская земля является краем со смешанным населением, поскольку кроме поляков здесь проживают в большом количестве белорусы, в городах и населённых пунктах имеем много евреев. Кроме этого в двух частях края на юге и севере имеются два клина, где проживают люди литовской национальности». После чего последовала декларация: «Мы желаем, чтобы не только Виленская земля, но и Минская и Ковенская вошли в определённый союз с Польшей». Поясняет для чего – «чтобы наши соседи Германия и Россия не могли бы подать себе руки над нашими головами, не в нашу пользу. Поэтому мы желаем федерации. Коридор к Латвии, Эстонии и Финляндии и до Белого моря. На юге – опереться на Украину и Румынию и тем создать себе свободу». Депутату явно не нравился Рижский мирный договор с Советской Россией, поскольку «отдали Минск», произошёл «раздел Белой Руси» между большевиками и Польшей. Но вместе с тем: «Польша поделила белорусов, литовцев и украинцев – это в будущем даст свои результаты». Сожалел, что между депутатами нет белорусов, литовцев и евреев. Протестует, против того, что правые группировки вообще не желают Виленского Сейма, а всего лишь - «решающее собрание», в то время как «деревне нужен Сейм». Призвал «претворить в жизнь декрет генерала Л. Желиговского об аграрной реформе», изданный 6 апреля 1921г. (накануне обсуждения плана П. Гиманса) и т.д.
«Мы желаем воеводское самоуправление, а не автономии» - объявил представитель ZSUN М. Энгель. Аргументом для обоснования скорейшего присоединения Виленского края к Польше, по мнению представителя PPSLB С. Багинского, которое было высказано на заседании Сейма 14 февраля 1922г. является то обстоятельство, что «Литва является государством кулаков. Это государство богатого крестьянства и перспектив для рабочих там нет. Так думают и евреи. Польша промышленная страна. Внутренние причины говорят о недопустимости автономии. Рабочий класс имеет тенденцию к централизации». После чего, отказываясь от федерализма, призвал к соединению с Польшей.
На заседании 16 февраля 1922г. депутат  С. Мицкевич от фракции ZLO рассказал весьма примечательную историю. В ней в частности говорилось – «когда Ю. Пилсудский занял 19 апреля 1919г. Вильну, собрал собрание литовцев: в нём участвовали Януляйтис, ксендз кальвинист Шепетис, доктор Нагевич [Владас Нагявичюс - ИВВ]». Здесь Ю. Пилсудский спросил: «Чего желаете господа для согласованного сожития? Литовцы ответили: 1) не смещать наших чиновников; 2) признать литовский язык за язык края». Был подписан по этому поводу мемориал, но Осмоловский, тогдашний председатель Главного управления Восточных земель, передал этот мемориал Пилсудскому, Пилсудский - Падеревскому, тогдашнему премьер-министру, он своей жене, а «она его потеряла». 
Из выступлений делегатов Виленского Сейма проявляется следующая картина. В начальной стадии «бунта» генерала Л. Желиговского решалась задача создания автономии для Виленского края, с последующим присоединение (союзом) с Польшей, равно как на тех же условиях и Каунасской Литвы и Белоруссии. Но в последствии концепция изменилась, и встал вопрос лишь об инкорпорации Срединной Литвы. Однако в Виленском Сейме «левые» поддержали Ю. Пилсудского, самого влиятельного и основного приверженца автономной идеи. На заседании Виленского Сейма 17 февраля 1922г. представитель фракции ZL С. Гельман высказал такую примечательную мысль – «автономия нужна для борьбы с теми начальниками, которые сюда приехали и самовольно навязывают нам свои требования, при этом не зная обстановки и не спрашивая нас». Перед окончанием общей дискуссии над проектом Решения о присоединении Виленской земли к Польше, представитель фракции RL Ю. Маловецкий высказал, на наш взгляд, пожалуй, один из главных тезисов, которая всё время выговаривался в зале заседаний – «будем требовать, чтобы делегаты нашей земли [читай – Виленского Сейма - ИВВ] уселись на лавках Сейма Речи Посполитой». 
18 февраля 1922г. «генеральная дискуссия», как называли обсуждение вопроса о присоединении Виленского края к Польше сами делегаты Виленского Сейма, была закончена. Интересная деталь: депутат от фракции SD М. Янковский предложил убрать из документа о присоединении к Польше названия уездов Лидский и Браславский, поскольку они и без того уже принадлежат Польше. «Вообще надо убрать все названия уездов, а говорить надо о Виленской земле, которая включается в Речь Посполитую» - подчеркнул он. Против этого предложения выступил представитель ZSUN С. Бжостовский, суть замечаний которого  сводилась к следующему - да, уезды Лидский и Браславский принадлежат Польше, но не на основании польского административного права, а «в составе  Польши на основании политических решений». Кроме этого, считал нужным указать депутат, «в понятие Виленская земля входят также Дисненский и Данилавский уезды и т.д., Браславский же уезд не входил в Виленскую губернию» бывшей Российской Империи.
Всё последующее время заседаний ушло на отработку текста «Решения на предмет государственной принадлежности Виленской земли». Окончательное принятие данного текста произошло в Виленском Сейме в понедельник 20 февраля 1922г. в 18 часов. Присутствовало 102 депутата, за данное Решение поимённо голосовало 96 депутатов, воздержались – 6: все 3 депутата фракции Крестьянского союза Возрождение (ZLO), и все 3 депутата фракции Польской социалистической партии Литвы и Белоруссии (PPSLB). Голосовавших «против» не было. Через сорок минут после окончания данного заседания все депутаты Виленского Сейма направились в Виленский кафедральный собор на торжественную мессу «Te Deum».
Принятый документ гласил:
«Решение на предмет государственной принадлежности Виленской земли.
Во имя всемогущего Бога!
Мы, Сейм в Вильне, избранный свободной и повсеместной волей населения Виленской земли, имеющий все права решать о судьбах этой земли  с памятью о вековых узах, которые актами в Городле и Люблине, в решениях Майской Конституции с 1791г, короновали нашу землю с Польшей и на основании добровольных договоров в единое объединили, а также памятуя о жертвенной крови наших отцов, пролитой в борьбе Нации за свободу после несчастных разделов Родины, приклоняясь перед мужеством и самоотверженностью польского солдата, сына этой земли Юзефа Пилсудского и геройским подвигом генерала Желиговского, в согласии с правом наций на самоопределение, от имени населения этой Земли, проживающего здесь и будущих поколений, стремясь обеспечить их свободу всестороннего духовного и материального развития, на заседании 20 июля 1922г. решаем и устанавливаем:
1. Все государственно-правовые узы, навязанные нам силой Российским государством, считаем окончательно разорванными и не существующими, равно как отказываем России в правах вмешиваться в дела Виленской Земли;
2. Государственно-правовые претензии относительно Виленской Земли, выражаемые Литовской Республикой, которые нашли своё выражение в литовско-советском договоре от 12 июля 1920г., равно как и все иные, отвергаем и навсегда упраздняем;
3. Торжественно утверждаем, что не признаем никакого решения о судьбах нашей Земли, что касается её внутреннего управления, принятого внешними силами против нашей воли;
4. Виленская Земля безусловно и безоговорочно является нераздельной частью Речи Посполитой Польши;
5. Речь Посполита Польша имеет всю исключительную полноту государственной власти над Виленской Землёй;
6. Только соответствующие власти Речи Посполитой Польши имеют исключительное право решать о регламентах и распоряжениях Виленской Земли согласно с Конституцией Речи Посполитой от 17 марта 1921г.;
7. Призываем Законодательный Сейм и Правительство Речи Посполитой Польши к незамедлительному исполнению прав и обязанностей, проистекающих из факта принадлежности Виленской Земли к Речи Посполитой».6 (C.94-95)

После принятия данного документа делегаты Виленского Сейма занялись обсуждением действий местной администрации в переходный период, пока не будет осуществлён полный переход местной власти под юрисдикцию Польши. Рассматривался вопрос о территории нейтрального пояса между фронтами противостояния литовских и польских войск. Было принято решение передать разрешение данного вопроса в Сейм Польши. Касаясь вопроса о поляках, проживающих в ЛДР, было принято решение об их поддержке. «При строительстве литовского государства, положение о выборах было так сформулировано, что поляки, которые там составляют 10% населения, получили в Сейме только 3 мандата» - заметил депутат от PSLZW на заседании Сейма 25 февраля 1922г. «Ковно никогда не был сердцем Литвы. Он находился в Трокском воеводстве. Только русские исключили Ковно из Трокского воеводства, которое жило единой политической и хозяйственной жизнью с Виленским воеводством. Совершенно неправильным является мнение, что этот город литовский. Несмотря на то, что москали стремились сделать Ковно российским городом. С 1848 до 1867 позволили русским из глубин России приезжать, предоставляя им всяческие привилегии: относительно неуплаты налогов, не оплаты гильдиям, освобождали от службы в армии. Приехало очень много русских, и всё же, несмотря ни на  что не прекращались действия по демонстрации города как литовского, он оставался польским городом. Лучшим доказательством того, что Ковно было польским, является то, что во время немецкой оккупации, когда условия для поляков были весьма неблагоприятные, при введении городского самоуправления, выборы показали решительную победу поляков. Поляки среди членов совета составляли 42%, а литовцы всего 17%, т.е. 12 человек. [Остальные 41% - в основном евреи, а также немцы, местные русские староверы и др. националы - ИВВ] Далее расположенная территория, вместе с долиной реки Невежи, совершенно польская, поскольку литовцы являются здесь в меньшинстве. Здесь их всего 45 тысяч, В то же время, поляки на этой территории, вместе с территорией нейтральной зоны, составляют 450 тысяч», – заявил на этом же заседании, кроме прочего, депутат от RL Я. Островский.
При обсуждении в Виленском Сейме 27 февраля 1922г. сообщения мандатной комиссии  разгорелась острая борьба за места в депутатской делегации, которую должна была направиться в Варшаву для вручения Решения Виленского Сейма от 20 февраля 1922г. Члены этой делегации, насчитывающей 20 человек, должны были войти в состав Сейма Польши в качестве депутатов от Виленской Земли. В связи с этим выяснилось, что два депутата Виленского Сейма от фракции ZSUN являются одновременно депутатами и Сейма в Варшаве, которых «более 400», в связи с чем было предложено отказать в признании мандатов этих депутатов.
Любопытную мысль касаясь отношения различных местных националов к идее автономии  высказал на этом заседании депутат Виленского Сейма от RL С. Нусбаум: «Кто желает автономии?  Белорусы. Но они очень сильно поделены между собой на белорусов – католиков и белорусов – православных. Евреи – их вопрос должен решаться одинаково на всей территории Польши. Евреи не хотят автономии территориальной, а хотят автономии национальной». Поэтому в Виленской Земле, по мнению этого депутата, «необходимо создавать три национальные автономии, т.е. и для литовцев», естественно с белоруской и еврейской. В конце выступления депутат констатировал – «поляки не желают автономии».
При обсуждении вопроса о разделе земли, было принято решение о наделении безвозмездно землёй генерала Л. Желиговского - «за заслуги». В конечном итоге решение весьма актуального для Виленской Земли аграрного вопроса было передано в компетенцию Сейма Польши.
На последнем 15-м заседании 1 марта 1922г. Виленский Сейм, избрав делегацию в варшавский Сейм в количестве 20 человек, закончил свою работу. Представителей фракции ZSUN в этой делегации в Варшаву было 8 человек, PSLZW – 3, GWRL – 1, ZL – 1, SD – 1, PPSLB – 1, RL – 5.31 (С.ХV/15-16)

Практически сразу после принятия Виленским Сеймом Решения о безоговорочном присоединении Срединной Литвы и прилегающих территорий Лидского и Браславского уездов – «Виленской Земли» к Польше, 23 февраля 1922г. Временная военная контрольная комиссия Лиги наций покинула спорные территории исторической Литвы. Враждующие стороны лишились посредника для разрешения конфликтной ситуации в нейтральной зоне фронта. В Приказе 1-у пехотному полку им. ВКЛ Гедимина в связи с названным фактом было указано строго соблюдать нейтральную зону на линии литовско-польского фронта и строго воздерживаться от любых действий, которые могут повлечь за собой контрдействия польских военных: «1) во всех частях, особенно прифронтовых, повысить бдительность; 2) Командирам следить за тем, чтобы занимаемая теперь нашими   частями линия ни в коем случае не нарушалась с нашей стороны. 3) Командирам  исполнять свои обязанности с полной отдачей и прилежностью, имея в виду, что в настоящее время враг может предпринять всяческие провокации, которые могут привести к военному конфликту. 4) Охранять чтобы со стороны врага никто без соответствующего разрешения к нам не попал. 5) Оружие применять только в  случае непосредственного прорыва на нашу сторону вооружённого противника и его отпора, но и в этом случае не пересекать занимаемую нашими частями линию».42
Такая реакция Каунаса фактически означала согласие с принятым Виленским Сеймом Решением о присоединении Виленской Земли и Вильны к Польше. Такое, казалось бы, странное согласие литовских националистических политиков было не случайным. Литва ожидала компенсацию - побережье Балтийского моря. В феврале 1922г. представители правительства Германии полуофициально и секретно проинформировали Каунас, что согласятся с передачей Мемельского края ЛДР, лишь бы оттуда была вытеснена Франция. Правда  одновременно немецкая пресса неустанно муссировала идею, что Каунас должен искать поддержку у Германии, и что Мемель - это немецкий город и таким должен остаться, вопреки условиям Версальского договора, по которым он должен быть  отторгнут от страны.38 (С.42)

1 марта 1922г. правительство Польши на основании Решения Виленского Сейма от 20 февраля 1922г. представило Законодательному Сейму Польши «Акт Соединения» Виленской Земли с Речью Посполитой для утверждения. Однако  в связи возникшими несогласованностями (особенно относительно предполагаемой автономии Виленского края), а также в связи со сменой правительства в Варшаве, произошедшим из-за противоречий по Виленскому вопросу43 (C.104) решение по данному Акту несколько затянулось. Всяческие намёки на  автономию Виленского края исчезли из вносимого в Сейм Польши документа. В данном Акте, кроме прочего, было сказано: «1. Виленская Земля, по воле своих жителей свободная от иных государственных союзов, присоединяется к Речи Посполитой Польше. 2. Государственное руководство на Виленской Землёй теперь принадлежит Речи Посполитой Польше. 3. Правительство Польши объявляет, что Сейм Речи Посполитой Польши установит статус Виленской Земли. 4. Настоящий Акт должен быть утверждён Законодательным Сеймом Речи Посполитой Польши, после чего, в связи с представлением делегатами Сейма в Вильне своих полномочий, признанных достаточными и соответственно оформленными, начнёт действовать». Под Актом стояли подписи членов правительства Польши и делегации Виленского Сейма.9 (C.59)
В сложившейся ситуации, сохраняя приличие, представители Англии и Франции в Варшаве спустя почти полумесяц с момента Решения Виленского Сейма  7 марта 1922г. предприняли дипломатический демарш, выразив устное «неудовлетворение» правительству Польши, указывая на возможность создания “плохого впечатления у стран Запада” в случае аннексии Варшавой Виленского края.5 (C.159-160)
В письме, направленом из Каунаса 23 марта 1922г. литовскому представителю в Швейцарии Вацлаву Сидзикаускасу, которое подписал И. Йонинас, была высказана просьба зарегистрировать, если этого ещё не сделано, в Лиге наций вместе с текстом Сувалкского договора от 7 октября 1920г., текстом Каунасского договора от 29 ноября 1920г., также и текст устного заявления литовской делегации. В нём было выражено согласие на заключение перемирия с войсками генерала Л. Желиговского, но лишь только для того, “чтобы облегчить Польше эвакуацию Желиговского” с занятых его войсками территорий Виленского края.44
Бесспорно, это была попытка как-то напомнить Лиге наций о литовских претензиях на Виленский край  накануне окончательной аннексии его Польшей.
Сейм Польши 24 марта 1922г. подтвердил решение Виленского Сейма о безоговорочном присоединении Виленской Земли к Польше. Никакой автономии для местного населения земель, присоединяемой на северо-востоке к территории Речи Посполитой, не предусматривалось. Одновременно  20 членов делегации депутатов Виленского Сейма были включены в состав Законодательного Сейма Польши.9 (C.60)
И хотя определение границ Польши в Версальском договоре было предусмотрено за странами Антанты (С.87), последним ничего в принципе не оставалось как молчаливо наблюдать за столь ловким предприятием которое предприняла Варшава для достижения своих ностальгических имперских целей.
Речи Посполитой удалось присоединить к себе не только территорию так называемой Срединной Литвы. К Польше были присоединены территории расположенные на северо-востоке от границ Срединной Литвы, а также южнее линии литовско-польского Сувалкского договора от 7 октября 1920г. Другими словами те земли, которые ранее, согласно советско-литовского Московского мирного договора от 12 июля 1920г., были признаны Москвой за Каунасом. В общей сложности в феврале-марте 1922г. 1/3 часть бывшей царской Виленской губернии и другие прилегающие территории были присоединены к Польше. Эти территории  находились под юрисдикцией Польши до 17 сентября 1939г. т.е. до эвакуации  польского правительства из Речи Посполитой в Румынию  в связи с поражением в войне с немецко-фашистскими  захватчиками.

Нота протеста литовского правительства, направленная 1 апреля 1922г. в Лигу наций в связи с аннексией Польшей Вильны и Виленского края, ничего изменить уже не могла.45
Президиум правительства Польши 5 апреля 1922г. дал указание своему делегату при ВПКСЛ провести празднования по случаю намечаемого на 19 апреля 1922г. принятия Сеймом Польши закона  о включении территории Срединной Литвы в состав Речи Посполитой. Точно в третью годовщину первого вступления польских войск Ю. Пилсудского в Вильну намечалось торжественное парадное вступление Польских войск в столицу исторической Литвы.46
6 апреля 1922г. Сейм Польши принял решение о введении в Виленском крае власти государственной администрации Польши.5 (C.159)
Естественно, сразу за этим, 8 апреля 1922г. последовал новый литовский протест, 5 (C.162) правда на сей раз по поводу отхода Лиги наций от урегулирования литовско-польского конфликта.47
Дипломатам из Лиги наций было не до проблем Каунаса. Начавшаяся 10 апреля 1922г. в Генуе Конференция западноевропейских стран со всей очевидностью показала, что влиятельная позиция Англии в Европе была утеряна. Правительство Д. Ллойд Джорджа подало в отставку. К власти в Англии пришли консерваторы. До этого, в январе 1922г., во Франции к власти пришли воинствующие националисты во главе с Р. Пуанкаре.
Кроме прочего на Генуэзской конференции, длившейся до 18 мая 1922г., решался вопрос о признании de jure Советской России взамен за фактическое экономическое и политическое подчинение РСФСР  странам Антанты. 
Напомним, советским дипломатам 16 апреля 1922г. удалось добиться официального признания советского государства Германией. Недалеко от Генуи  в курортном городе Рапалло был заключён договор Германии и РСФСР о восстановлении взаимных дипломатических отношений. Обе стороны отказались от взаимных претензий. Было решено восстановить торгово-экономические связи. Тем самым планы Лондона были сорваны.
В срыве Генуэзской конференции немаловажную роль сыграли и американские правящие круги, более всего опасавшиеся установления  сотрудничества западноевропейских стран с Советской Россией.
На фоне проходящей Генуэзской конференции  Париж предпринял попытку помочь Польше несколько нивелировать очевидную аннексию последней территории исторической Литвы. Польский посол во Франции направил в Варшаву 21 апреля 1922г. сообщение5 (C.160) в котором приводилось мнение французских дипломатов советовавших правительству Польши объявить о том  что оно не отказывается от автономии для восточных земель и это будет отражено в готовящемся положении о Виленском крае.48

Между тем 14 апреля 1922г. состоялось последнее заседание Временной правящей комиссии Срединной Литвы. На этом заседании присутствовали:  «исполняющий обязанности председателя ВПКСЛ генерал-лейтенант С.  Мокшецкий, директор департамента казны Малецкий, директор департамента  публичных работ и коммуникаций Кудревич, директор департамента просвещения  Лихтарович, директор департамента внутренних дел Малиновский, директор департамента промышленности и торговли Велёгловский, директор департамента сельского хозяйства и лесов Людкевич, заместитель директора департамента сельского хозяйства и лесов Шанявский, делегат министерства казны [Польши - ИВВ] Гутковский, заместитель директора департамента юстиции Пшилуский, председатель управления государственного контроля Петрашевский, главный юридический советник Абрамович, Жевуский, шеф бюро Президентуры Сосновский».49 Обсуждались только хозяйственные вопросы, связанные с ликвидацией ВПКСЛ.
В последний день мая 1922г. закончил свою работу Генеральный избирательный комиссариат Виленской земли, Браславского и Лидского уездов по выборам в Виленский Сейм.50

ДОЛГОЖДАННОЕ ПРИЗНАНИЕ И ВООРУЖЁННОЕ ЗАНЯТИЕ МЕМЕЛЯ
(июнь 1922 г. – апрель 1923 г.)

Присоединение в марте 1922г. Виленского края к Польше завершило начавшийся в декабре 1917г. в Брест-Литовске процесс территориальных преобразований политическими средствами государственной территории на западе бывшей Российской Империи - под образующиеся здесь государства. Однако страны Антанты, сумев отделить «польским коридором» Советскую Россию от Литовской республики и Германии, не смогли достигнуть желаемого политического контроля над последними. Достижению этой цели, после отклонения каунасскими политиками проекта П. Гиманса, а затем аннексией Польшей значительной части территории исторической Литвы, должен был стать план интернационализации реки Неман, которая, через тогдашнюю территорию Восточной Пруссии, Германии, Куршский залив и город порт Мемель  впадает в Балтийское море. Данный план обсуждался 30 июня 1922г. на Конференции послов в связи с обсуждением вопроса о признании литовского государства de jure. По предложению представителей Франции и Англии было решено, что литовское правительство должно сначала точнее выразить свою позицию относительно плана нейтрализации Немана.
Фактически согласившись с аннексией Польшей Срединной Литвы и прилегающих территорий  в обмен за предложенный Неманский правобережный Мемельский край Восточной Пруссии, Каунас готов был принять требования представителей стран Антанты.
И вот тут, на фоне обсуждения вопроса о нейтрализации Немана, литовское правительство получило, наконец, первое, после Москвы, долгожданное признание de jure и со стороны развитой капиталистической державы. Правительство США 28 июля 1922г. признало Литовскую Демократическую Республику de jure без всяких условий. Данное событие значительно укрепило международную позицию молодого литовского государства в Западной Европе, что позволило Каунасу сразу занять более жёсткую позицию в отношении планов относительно Немана.
Литовское правительство 4 августа 1922г. сообщило Конференции послов, что согласно на введение в жизнь условий Версальского мирного договора относительно интернационализации Немана.1 (С.42-43) Однако литовские дипломаты внесли оговорку в названный план, муссируемый Англией и Францией, что согласны будут исполнять его если Польша возвратит оккупированный ею Виленский край. По их мнению, только это позволит Каунасу установить с Варшавой дружеские отношения и открыть Неман для свободной навигации.2 (С.8)
  Правительство Англии квалифицировало такой ответ как отвержение ноты Конференции послов. План интернационализации Немана, направленный против Германии в пользу Польши, начал рушиться. Лондон потребовал, чтобы Каунас безоговорочно согласился с интернационализацией Немана. Такую же позицию заняло правительство Франции.
Сближение в Рапалло Германии и Советской России весьма беспокоило Лондон и Париж.
В этих условиях правительство РСФСР, заботясь о безопасности своих государственных границ, защищая свои политические и экономические цели, в ноте литовскому правительству от 10 августа 1922г. подчеркнуло, что оно ни в коей мере не может согласиться, чтобы вопрос о статусе реки Неман решался без участия Советской России. В ноте подчёркивалось, что государство, прилегающее к Неману, его истокам, а именно Советская Белоруссия должна сказать также своё слово по данному проекту.3 (С.550-551)
Бесспорно, это была серьёзная поддержка суверенной самостоятельности литовского государства.
Недовольство Антанты несговорчивостью Каунаса вскоре проявилось на очередной сессии Лиги наций. Попытка литовских представителей 18 сентября 1922г. на заседании Совета Лиги наций внести предложение, которое по-прежнему позволяло бы считать вопрос о политической принадлежности Вильны и далее открытым, предпринятая В. Сидзикаускасом, была прервана представителем Англии Р. Сесилом. Он заявил, что не надо этого вопроса касаться с юридической стороны, поскольку это приведёт к нежелательным дебатам.4
Переломным событием для литовцев явилось признание de facto и de jure Литовской Демократической Республики 12 ноября 1922г. Римским папой Пием ХI.  Отметим, однако, что это признание относилось лишь к государству литовцев, в территорию которого не входили земли исторической Литвы в Виленском крае.
  [NB. Лишь в самом конце ХХ века, после распада СССР, Вильнюсская католическая епархия была признана Ватиканом составной частью его территориальной провинции, которая охватывает территорию нынешней Литовской Республики, очерченную по границам  территории бывшей Литовской ССР.]

Впрочем, укрепление международной позиции литовского государства было предпринято на фоне немецко-российского сближения. Слабому Каунасу, подкреплённому международным признанием, придавалась роль второго (после Польши), пусть и не вполне надёжного, но всё же буферного государства, которое должно было в определённой мере нейтрализовать контакты Москвы и Берлина. Естественно, прежде всего для этого необходимо было нарушить традиционные симпатии литовцев по отношению к немцам, безмерно усилившееся во время минувшей Мировой войны.
Как обычно в таких случаях используют корыстолюбие. Поддержанное странами Антанты литовское правительство 14 ноября 1922г. представило Германии претензии на сумму в 873 миллионов 600 тысяч марок золотом за причинённые военные убытки.5 (C.2-45) Симптоматичность этой политической акции проявилась лишь только через два месяца, когда Каунас с подачи стран  Антанты и, как бы это не казалось удивительным, Германии, стал полновластным администратором Мемельского края.
Политика тесного сотрудничества литовского правительства с Германией  создавала благоприятные условия немецким политическим силам для их деятельности на восточных землях. Ещё в ноябре 1920г. в Берлине была создана тайная организация Deutsche Stifung (Немецкий фонд), которая финансировала всю работу по германизации подрастающего поколения на исторических землях Германии: в Мемельском крае, а также в Данциге, который, на основании Версальского мирного договора, был передан Польше.6 (С.61) Рядом с этой организацией уже в начале 1922г. публично действовала реваншистская организация «Memellandbund» («Союз Мемельского края»).1 (С.44)
В середине октября 1922г. Конференция послов создала специальную комиссию, которая должна была подготовить проект статуса Мемельского края. Согласно планам стран Антанты, прежде всего Франции, Мемельский порт должен был стать одним из важнейших транспортных путей для Польши, служащим вооружению этой страны для борьбы с Советской Россией. 

Умело разыгрывая новые политические приоритеты, полученные от признания  de jure, литовское правительство в своей ответной ноте Конференции послов от 18 ноября 1922г., повторив своё заявление от 4 августа 1922г., сообщило, что было бы весьма признательным, если бы страны Антанты «принимая во внимание торжественные заверения великих государств в отношении Литовского государства и соотносясь с жизненными интересами и правами Литвы»,7 помогли бы как можно быстрее нормализовать отношения между литовским и польским правительствами,  а также установить восточные границы Польши.2 (С.185)
Необходимо заметить, что Каунас совсем не напомнил  при этом о советско-литовском Мирном договоре от 12 июля 1920г., который признавал Вильну, в качестве столицы ЛДР. Тем самым, по существу, Каунас согласился с требованиями  стран Антанты и даже создавал для них условия  по своему решать Виленский вопрос.
20 ноября 1922г. в Каунасе было получено сообщение, что эта комиссия, опираясь на предложения правительства Польши, решила подготовить временный статус Мемельского края на 15 лет. В течение этого времени Мемельским краем управляла бы Лига наций, а портом управляла комиссия, созданная из представителей Каунаса, Варшавы и Мемеля. Правящие круги Франции открыто выражали мнение, что Каунас рано или поздно должен будет установить определённые связи с Варшавой. Таким образом и будет разрешена судьба Мемельского края. Естественно, страны Антанты всё делали прежде всего для соблюдения интересов Польши, поскольку лишь она могла реально противостоять Советской России. По мнению литовского историка Р. Жюгжды отнюдь «не случайно 20 декабря 1922г. Конференция послов от имени правительств Великобритании, Франции, Италии и Японии признала Литовскую республику de jure»,1 (С.43) присвоив себе за это право решать территориальные проблемы литовского государства с соседями.
Такой оборот событий вынудил правительство Советской России 22 декабря 1922г. заявить правительствам Англии, Франции и Италии решительный протест, указав, что Российская и Белорусская советские республики не признают никакого решения относительно Мемельского края, которое будет приниматься без их участия, и будет противоречить их интересам.8 (С.110-111)
На фоне этих событий Германия предприняла свой политический ход в отношении Каунаса. Сразу после признания литовского государства Конференцией послов de jure, 27 декабря 1922г. германское правительство назначило в ЛДР первого своего дипломатического представителя в ранге министра и с титулом чрезвычайного и полномочного посла.
Заметим, что ранее, 15 июля 1920г. в договоре с Латвийской республикой относительно восстановления отношений, Германия обещала признать латвийское государство de jure, как только это сделают государства Антанты.9 (C.211) 
В связи с тем, что Германия в отношении всех Прибалтийских государств  придерживалась такой же политики, что и Антанта, основные положения такого договора с Ригой могли быть применены и к Литовской Республике. Следовательно, надо думать, что назначение полномочного дипломатического представителя в Литовскую республику сразу, как только её признали страны Антанты, по существу означало признание Германией Литовской Демократической Республики de jure, хотя это и не было оформлено в общепринятой форме.1 (С.43)
Решение правительств ведущих западноевропейских стран признать литовское государство de jure означало, что их усилия по объединению литовских и польских территорий были неудачными. Даже журнал литовских националистов “Vairas”(“Руль”) позднее констатировал, что основную роль здесь сыграло существование Советской России, её поддержка литовцам и жизненным национальным интересам  народов Прибалтийских стран на международной арене. “Только потому, что в России был большевизм, - писал “Vairas”, - большие государства смирились с независимостью Прибалтийских государств и признали их de jure. Если бы не большевизм в России, то прибалтийским народам пришлось бы довольствоваться лишь автономиями”.10

30 декабря 1922г. на Первом Съезде Советов в Москве было провозглашено образование Союза Советских Социалистических Республик.
 
После окончания Первой мировой войны в результате Парижской мирной конференции и принятой ею статьи 99 Версальского мира 29 апреля 1919г. Мемель и Мемельский край, общей территорией в 2656 км2, был исключен из территории Германии и был передан под военную французскую администрацию. Однако 11 ноября 1921г. в одностороннем порядке Учредительный сейм Литовской Республики de jure инкорпорировал Мемель (Клайпеду), а de facto - это произошло 10 января 1923г.,11 (C.55-78) а точнее 15 января 1923г.
История захвата и аннексии литовцами Мемельланда «а la ;eligowski» была такова.
В Западной Европе назревал большой конфликт. Правительство Германии саботировало выплату репараций, в связи с чем правящие круги Франции начали угрожать оккупацией Рурского промышленного района Германии. В Каунасе 4 января 1923г. были получены сведения о том, что в начале следующей недели Франция готовится ввести армию в Рурскую область.
Одновременно литовское правительство получило 5 января 1923г. сведения, что Франция готовится создать в Мемеле Эмиссионный банк для обеспечения торговли края с Францией, Литовской республикой, другими прибалтийскими странами, а также для финансирования Лиги наций. Кроме этого Франция намеревалась ввести в Мемеле новую постоянную валюту, которая будет гарантирована Парижем. Понимая, что впоследствии будет куда сложнее присоединить Мемельский край к литовскому государству, в Каунасе решили поспешить.
Бесспорно, Лондон, традиционно ревнивый в отношении Франции, благоприятствовал тому,  что произошло.
Сначала планировалось организовать восстание литовцев, жителей Мемельского края, против немецкой Директории и французского префекта Г. Петиснё. Выяснив, что весьма немногочисленные мемельские литовцы в этом никак не будут участвовать, был сделан вывод, что “вооружившись немецкими винтовками повстанцы должны прийти из Литвы”12 – вспоминал впоследствии бывший глава литовского правительства Э. Гальванаускас. В первых днях 1923г. тайно было поднято по тревоге более тысячи человек из различных военных подразделений  а также организации “шаулисов”, из которых был создан сборный отряд особого назначения. В него вошло 10 офицеров и 150 курсантов из военной школы, 5 офицеров и 130 солдат из школы военной милиции, 1 офицер и 70 солдат из 5-го пехотного полка, 11 офицеров и 150 солдат из 8-го пехотного полка, 3 офицера и 60 солдат из 1-го кавалерийского полка, 1 офицер авиации, 7 офицеров генерального штаба, 15 солдат батальона электротехников, 9 водителей автомобильного батальона, 2 офицера с “шаулисами”, т.е. всего 40 офицеров и 584 солдата, а также 455 “шаулисов”. Они тайно были переправлены к границе Мемельского края.13
Явно зная о готовящейся акции  французский префект Манифестом 9 января 1923г. в Мемельском крае ввел чрезвычайное положение  со всеми вытекающими отсюда последствиями. В том числе были установлены строгие наказания за “нарушения спокойствия в крае”. Необходимо было сохранить лицо, хотя Парижу было отнюдь не до Мемеля.
Как констатировал литовский историк Р. Жюгжда,1 (С.45-46) французское правительство через свою агентуру заранее было информировано о готовящемся литовским правительством марше на Мемель. Париж надеялся, что после занятия литовскими военными Мемельского края будет легче уговорить Каунас нормализовать отношения с Польшей, оставляя Вильну в руках последней. Поэтому правительство Франции даже поддержало такие действия литовского правительства.14
Он же считает, что английское правительство не скрывало удовлетворения фактом нанесёния удара «империалистической позиции Франции в Прибалтике».

Утром 10 января 1923г. военные подразделения Литовской армии  переодетые в гражданскую одежду и вооружённые немецкими винтовками  перешли границу Мемельского края. Сам город порт Мемель, замыкающий вход в Куршский пролив, был занят переодетыми в гражданское литовскими военными 15 января 1923г.1 (С.45) В городе-порте Мемеле в результате небольших стычек был убит один француз, сотрудник местной надзорной администрации  и двое ранено.

События на Балтийском побережье совпали с введением военных частей Франции и Бельгии в Рурскую область (11-16 января 1923г.), которое всецело привлекло внимание мировой общественности. Поэтому события в Мемеле не получили должной огласки в европейской печати. В тоже время литовское правительство утверждало, что не имеет ничего общего с событиями в Мемеле.
Изначально позиция правительства Германии в отношении поведения Каунаса в Мемельском крае и городе Мемеле была снисходительной. Оно дало указание своим сторонникам в Мемеле не вмешиваться в ход событий. Вместе с тем, принимая во внимание настроение немцев, в том числе и в Мемельском крае, отразившееся в многочисленных демонстрациях, прошедших в различных городах, против действий литовцев, оно дало указание новоназначенному послу Германии пока не вручать литовскому президенту свои верительные грамоты. Однако позднее, в марте 1923г., после решения Конференции послов передать Литовской республике суверенные права на Мемельский край, Берлинская пресса подчеркнула, что такое решение не касается Германии, и её политики не сказали ещё своего слова по этому поводу. Одновременно немецкое правительство, отметив  что условия  поставленные на Конференции послов опасны для литовского государства, посоветовало Каунасу в дальнейшем опираться на Германию и Советский Союз.15
Часть националистически настроенной французской правящей элиты была  склонна  сама  владеть  Мемелем  как военной базой против Советской России и Германии. Отражая мнение этих политиков французская пресса открыто советовала польским военным “успокоить” Каунас.
В Польше, в свою очередь, также забеспокоились по поводу вступления военных частей Литовской армии в Мемель, который  они планировали сделать своим портом, послав туда свой военный корабль. Когда он вошёл в Мемельский порт  там он нашёл уже литовских военных, поэтому в тот же вечер уплыл назад. Однако из Лондона поступали сигналы, что Ю. Пилсудский может воспользоваться моментом и оккупировать немецкое Занеманье и Мемельский край и тем самым обеспечить Польше новый коридор к морю.
Правительство Советского Союза весьма решительно реагировало на военные приготовления Польши. В Париже были получены сведения о концентрации Красной армии в районе Витебска - Смоленска.16 По Парижу поползли слухи о возможном новом конфликте. На Парижской бирже возникла паника, цена польской марки упала до 40 тысяч за один доллар США.17
В создавшейся напряжённой обстановке Совет Лиги наций своим решением   от 3 февраля 1923г. поспешил определить нейтральную зону между литовским и  польским государствами,8 (С.613)  т.е. своего рода границу между ними. Железная дорога Гродно – Вильна - Даугавпилс полностью отошла Польше. Литовской стороне были возвращены Гедрайчай и Ширвинты. Совет Лиги наций назвал данное решение от 3 февраля 1923г. “окончательной рекомендацией в связи с порученным к рассмотрению вопросом” о литовско-польском конфликте.18 (С.342-345)
Твёрдая позиция СССР заставила правительства западных стран Европы обратить большее внимание на проблему Мемеля. Английская газета “Westminster Gazette” писала, что «Р. Пуанкаре считает, что главным сейчас для мировых дел является не вопрос о Руре или Ближнем Востоке, а Мемельский  потому что если вновь возникнет литовско-польский военный конфликт в него может вмешаться и Советский Союз, и тогда опять началась бы Мировая война».19
Таковым было предупреждение Лондона относительно мнений царивших в официальных политических кругах Франции. Англичане явно передёргивали насчёт новой Мировой войны из-за Мемеля. Но политический эффект это возымело.
Сразу после того как Совет Лиги наций упразднил нейтральную зону и указал новую демаркационную линию между Литовской и Польской республиками, правительство Польши, опираясь на 87 статью Версальского мирного договора, обратилось к Конференции послов, с просьбой установить восточные границы страны с Литовской республикой и СССР. Тем самым Лига наций призывалась окончательно признать все территории, аннексированные Польшей на Востоке.20(С.164-165)

16 февраля 1923г. регулярные военные подразделения Польской армии (численностью - около 700 военнослужащих) заняли всю южную сторону границы Литовской Демократической Республики, вдоль которой проходила железнодорожная линия Гродно - Вильна. Тем самым Польша, которую поддерживали страны Антанты, начала контролировать основную железнодорожную магистраль вдоль западной границы Советского Союза.1 (С.47)
Уже на следующий день, 17 февраля 1923г. Конференция послов приняла решение передать Литовской Демократической Республике суверенные права на Мемельский край.2 (С.62-63) По просьбе литовского правительства сразу же было принято считать, что это решение было принято 16 февраля 1923г.
;;.;. Явно постановочный политический акт, поскольку 16 февраля является государственным праздником государства литовцев - «днем восстановления независимости».;
  Конференция послов приняла решение о передаче литовскому государству суверенных прав на Мемель и Мемельскую область при выполнении Каунасом определённых условий: автономия Мемельской области, свобода транзита и использование Мемельского порта Польшей, разработка статуса Мемельской области и заключение соответствующей конвенции.
Свободный транзит, “принимающий во внимание районы Литвы и Польши, для которых Мемель является натуральным выходом к морю”, должен был, по замыслу авторов этого решения, служить интересам Польши в Виленском крае. Для этого предполагалось выделение свободной зоны и введение специального режима в Мемельском порту, чтобы Польша могла его использовать.1 (С.47)
Всё это свидетельствовало о том, что страны Антанты уже были готовы окончательно признать Вильну за Польшей  обеспечивая выход Виленского края через реки Вилию и Неман к Балтийскому морю.

В этот же день 17 февраля 1923г. правительство СССР направило ноты правительствам в Варшаву и Каунас с заявлением, что создавшиеся новые осложнения между ними вызывают беспокойство Советского Союза. В своей ноте на имя министра иностранных дел Польши Александра Скшинского советское правительство предупредило, что оно не признаёт никаких решений Виленского вопроса при вмешательстве с третьей стороны.8 (С.192-193)
В ноте правительства СССР правительствам  стран Антанты от 22 февраля  1923г., была выражена надежда на то, что при решении вопроса о статусе Мемеля  они обменяются мнениями с Советским Союзом и его союзниками для того, чтобы была ликвидирована большая опасность в Восточной Европе.8 (С.205-206) Английская газета “Manchester Gardian” 3 марта 1923г. констатировала что пожелания правительства СССР полностью обоснованы. Всякие решения относительно Прибалтики, принятые без его одобрения и даже без согласия, подчеркнула газета, не могут быть твёрдыми.21
Литовское правительство, под напором государств Антанты, не приняв во внимание позиции Советского Союза и Германии, высказанные ему по этому поводу, 13 марта 1923г. безоговорочно приняло принципы, указанные в решении Конференции послов от 17 февраля 1923г. Мемель и Мемельская область объявлялись полностью автономными в составе ЛДР, со свободным доступом в порт кораблей.1 (С.48)

Народный комиссар иностранных дел СССР Г. Чичерин направил 14 марта 1923г. новую ноту польскому правительству, в которой выражались сомнения относительно справедливости разрешения литовско-польского конфликта Лигой наций. 8 (С.228-230)
По мнению историка Р. Жепкайте, руководство СССР в своих нотах от 17 февраля и 14 марта 1923г. решительно высказалось против новой демаркационной линии между литовским и польским государствами, поскольку эта линия оставляла г. Вильну, а также новые дополнительные территории исторической Литвы за Польшей.22 (С.155)

Просьба Польши в Лигу наций об установлении её восточных границ  рассматривалась на мартовской сессии Конференции послов. Здесь 15 марта 1923г. было принято решение, в первой части которого подтверждалось установленная граница Польши с СССР.
В этой же статье решение Конференции послов  подтверждало границу между Польской и Литовской республиками.23 Она соответствовала установленной Советом Лиги наций 3 февраля 1923г. демаркационной линии между литовским и  польским государствами. Тем самым признавалась юрисдикция Польши над Вильной и Виленским краем. Р. Жепкайте пишет: «Установление границы фактически обозначало признание всех совершённых польскими милитаристами захватов, в том числе захвата столицы Литвы. Решение Конференции послов было утверждено Советом Лиги наций. Вопрос о государственной принадлежности Вильнюса и Вильнюсского края правящие круги Польши и Западных держав считали окончательно решённым».22 (С.155) 
За Литовской республикой на этой же Конференции послов  решением представителей четырёх ведущих стран Антанты в качестве удовлетворения территориальных притязаний  были оставлены - на правах широкой автономии и самоуправления  - Мемель и Мемельский край. Это была компенсация относительно претензий литовских националистов на Виленский край.8 (С.613)
В Париже 24 марта 1923г. начала свою работу комиссия по вопросу Мемельского края, которую назначила Конференция послов. Подготовленные конференцией проекты Мемельской конвенции и статуса края литовское правительство, а также лидеры правых партий считали неприемлемыми. Правительство республики не согласилось на управление портом представителями Польши и Лиги наций.
6 апреля 1923г. была объявлена всеобщая антилитовская забастовка рабочих, охватившая весь Мемельский край, к которой присоединились кое-где и сельские работники. Пятидневная забастовка была подавлена кровавым террором литовских властей.1 (С.50)

Советское правительство, руководствуясь в политике по Виленскому вопросу принципами безопасности и стремлением наладить прямые отношения с Германией, не признало решения Конференции послов от 15 марта 1923г. Это было обосновано тем, что с одной стороны, решение было принято без участия и согласия представителей Каунаса, с другой - вопрос решался с помощью вмешательства Лиги наций, которую СССР тогда ещё не признавало. Москва не признавала права за странами Антанты распоряжаться чужими территориями. В тексте ноты народного комиссара иностранных дел СССР Г. В. Чичерина от 5 апреля 1923г. председателю Совета Министров и и.о. министра иностранных дел Польши Владиславу Сикорскому подчёркивалось что данное решение Конференции послов от 15 марта 1923г. “для России и её союзников не действует”.8 (С.241-242)

Недовольное признанием Виленского края за Польшей 16 апреля 1923г. литовское правительство направило протест Совету Лиги наций относительно решения от 15 марта 1923г., признавшего восточную границу Польши с Литовской республикой без согласия литовской стороны и в отсутствие её представителей. В этом документе данное решение характеризовалось как не имеющее юридической силы. В нём подчёркивалось, что литовское правительство никогда не соглашалось на границу с Польшей, оставляющую Вильну Польше.24 Каунас просил отменить решение о границах, принятое на Конференции послов 15 марта 1923г.20 (C.167)

Литовское правительство, воодушевлённое поддержкой Москвы, продолжало разыгрывать национальные противоречия местного населения Виленского края в своих политических целях. Естественно  основная ставка была на белорусов, основную массу населения Виленского края.
В литовских архивах сохранилась информация польских спецслужб, датированная февралём 1923г., в которой освещается отношение белорусских политиков к  польско-литовскому конфликту.
“Политическим центром белорусов является “Белорусский  национальный комитет” в Вильне, в котором политическую руководящую роль играет “Сеймовский клуб”, представителем которого является посол Сейма Тарашкевич, секретарь Валейша, куда входят все послы Сейма белорусской организации и ответственные политические работники белорусы.
Основными задачами сеймового клуба являются: 1) выработка линии поведения белорусской организации в Сейме; 2) культурное и политическое объединение всего белорусского населения вокруг одного общего центра; 3) поддержка и насаждение белорусских школ; 4) оказание материальной поддержки нуждающимся белорусам.
Средства “Сеймовский клуб” получает от отчисления 10 процентов от получаемого послами Сейма содержания, от доходов национального Белорусского комитета из-за границы. На эти средства издаются газеты: “Наша Будучина”, “Белорусский звон”, литература на белорусском языке и поддерживается связь с провинцией.
До сих пор не отпускались средства на организационную работу по насаждению комитетов и на их содержание. Когда же депутаты, приехавшие в Вильну с мест, в последних числах ноября 1922 года  возбудили ходатайство о выдаче им денег на работу, то им в выдаче денег было отказано: “Вы должны на местах среди белорусов собирать на работу деньги и нам помогать” - заявил приехавшим работникам с мест посол Сейма Яремич. Но после долгих  пререканий были возвращены 4 работникам расходы, произведённые на поездку в Вильно. Не надеясь на возможность легальной работы на местах Белорусского национального комитета, было решено, что бывшие Избирательные комитеты будут реорганизованы в Комитеты помощи жертвам войны. Там, где Избирательных комитетов не было, т.е. были пустые места, приступили к организации новых комитетов организации.
Говоря о Белорусском национальном комитете в Вильне, точнее «Сеймовском клубе», нужно отметить, что программа его остаётся неизменной: “объединение Советской и Польской Белоруссии в одно самостоятельное белорусское государство”.
В вопросах тактики были изменения в зависимости от того, на кого данная группа ориентируется. Лояльно настроенные к Польше белорусские деятели или сошли со сцены общественно-политической деятельности, как-то Алексюк и Адамович, другие, войдя при выборах в Сейм в Блок национальных меньшинств, окончательно попали под влияние сторонников Ластовского. Правительство Ластовского и его единомышленники, как-то Коханович, Баран и Овсянка, приняли участие в выборах в Сейм и прошли депутатами не для того  чтобы парламентским путём добиваться осуществления своих стремлений и надежд, связанных с возрождением самостоятельной Белоруссии. Вовсе нет. Нужно было пройти в Сейм и с его трибуны возвестить всему миру о польской нетерпимости и угнетении белорусов. Часть депутатов Сейма, бывших противников Ластовского, обработаны его сторонниками и они уже не верят в возможность продуктивной работы в Сейме.
В настоящее время политическая концепция сторонников Ластовского такова: большевиков они считают временными оккупантами. Советская Белоруссия, где свободнее чем в Польше, можно вести культурно-политическую работу в национальном духе. Такая работа большевиками поддерживается. Потому они считают возможным с коммунистами вести только идейную борьбу. Польшу считают непримиримым врагом самостоятельной Белоруссии и потому против неё объявлена борьба. В этих целях правительство Ластовского заключило договор с Ковенской Литвой о совместной борьбе против империализма Польши. По этому договору Ластовский уступает литовцам Вильну и получает взамен материальную поддержку от Ковенского правительства и от немцев на формирование белорусского батальона и деньги на революционную работу в Польше. Правительство Ластовского революционную работу ведёт не только с территории Польши, но, имея тесный контакт со своими сторонниками в Белорусском Советском совнаркоме в Минске, ведёт эту работу и с территории Советской Белоруссии.
На территории Ковенской Литвы Ластовским и его отделом пропаганды вырабатываются воззвания и инструкции для работников на территории Польши. Конспиративно установлены резиденты, которые ведут боевую революционную работу. Через них снабжаются средствами все легальные белорусские организации. В Литве организуются небольшие боевые летучие отряды, которые частью посылаются в нейтральную зону, а частью на окраины  Польши. Связь со своими сторонниками Ластовский поддерживает через курьеров и евреев - контрабандистов. По некоторым данным курьеры Ластовского прибывают на явку в Троцкий монастырь. Имеет связь со сторонниками Ластовского депутат Сейма Овсянка, приезжавший в Вильну 20 февраля с.г. ;1923 - ИВВ;, уехал вроде 25 февраля в Варшаву. В Вильне депутат Овсянка часто встречался с одной дамой, будто бы графиней, но имени этой дамы выяснить не удалось.
В заключении должен добавить, что все белорусы приветствовали бы приход в Вильну литовцев, и евреи также. В Вильне 27 февраля вышла ежедневная газета “Виленская речь” на русском языке. Официальным редактором этой газеты является Егоров, фактическими Ментин и Самойло, сотрудник Жемчужников, инженер пишущий фельетоны под псевдонимом Бо-Бо и Кузьмицкий, он же Колудкевич, приехавший год тому назад из Киева, тёмная неопределённая личность, возможно   имеет связь с большевиками. Средствами распоряжается Ментин, Кузьмицкий. Откуда появились деньги на выпуск газеты, сказать затрудняюсь, но средства очевидно немалые, так как Жемчужникову, как фельетонисту уплачено за месяц один миллион польских марок, Самойло 600 тысяч польских марок».25

Воодушевлённый успехом в Мемеле – Клайпеде, Каунас всерьёз готовил в Вильне восстание национальных меньшинств в ответ на решение Конференции послов от 15 марта 1923г относительно Виленского края. Об этом свидетельствует сохранившийся подробный проект его проведения, правда без подписи и даты.26 Цель предполагаемой акции: “Возвратить Литве границы, определённые Московским договором». Было немало сделано к подготовке восстания: организованы вооружённые отряды, в населённых пунктах Мяркине, Варене и Укмерге были организованы штабы. Всеми подготовками руководил член буржуазной Белорусской Рады В. Ластовский, получивший на эти цели от литовского правительства 40 миллионов марок. Польская разведка выследила организаторов восстания. 45 человек судили в Белостоке, 72 - в Гродно.27 (С.163) У Каунаса из этой затеи ничего не вышло.
Кроме этого в упомянутом плане восстания указывалось на стремление украинцев создать независимое государство - Западную Украину. «В Белоруссии создать государство в самостоятельной форме или в федерации с Литвой. Германии возвратить на западе прежние границы”.28

В Варшаве, тем временем, весьма важным считали вопрос безопасного и независимого от Германии выхода к Балтийскому морю. В информации из польского МИД посольству Польши в Лондоне от 22 апреля 1923г. это обстоятельство было особенно подчёркнуто. Такой выход был частично достигнут, благодаря т.н . Восточному коридору. В названной информации обращалось внимание на то обстоятельство, что упомянутый коридор не будет иметь никакого значения, если в Литовской республике окрепнет влияние Германии. Поэтому в Варшаве считали, что необходимо укреплять влияние Польши в Литовской республике, иначе победа в Вильне будет лишена всякого значения. «Этого требует и безопасность северных границ Польши».29 Польские политические круги были весьма озабочены сближением между Каунасом и Берлином.

Как сообщила 25 апреля 1923г. литовская газета “Lietuva” Совет Лиги наций признал 23 апреля 1923г. решение Конференции послов от 15 марта 1923г. по польско-литовской границе.30 Литовско-польский спор относительно Вильны  с точки зрения международного права  был признан окончательно разрешённым. Тем самым  была установлена граница между Польской и Литовской республиками, которая оставляла г. Вильну и Виленский край Польше. А именно: южнее н.п. Мяркине, далее на северо-восток вдоль ж.д. Гродно - Вильно, восточнее н.п. Вевис, по излучине р. Вилия южнее н.п. Муснинкай, южнее н.п. Ширвинтай, восточнее н.п. Гедрайчай, западнее н.п. Пабраде, далее на север вдоль железной дороги Вильна - Даугавпилс до границы с Латвией, восточнее н.п. Зарасай. Вся линия железной дороги Гродно – Вильна - Даугавпилс отошла Польше. Этим же решением Совета Лиги Наций была установлена граница между Польшей и СССР, подтверждающая Рижскую договорённость 1921 г. между РСФСР и Польшей. До этого  в 1921 году была урегулирована северная граница между Литовской и Латышской республиками. В результате обмена территориями Каунас получил под свою юрисдикцию от Риги приморскую территорию, что обеспечивало выход к Балтийскому морю в районе н.п. Паланга, н.п. Швянтои и прилегающих к ним территорий, а также территорию в районе н.п. Зарасай. Взамен Литва передала Латвии несколько территорий, более крупных по размерам, в районе населенных пунктов Жагаре, Салочай и Окнисте. Эти границы затем никогда не изменялись.

7 мая 1923 г. литовский премьер-министр Э. Гальванаускас провозгласил автономию Мемельской области. Как показали дальнейшие события, полякам не удалось воспользоваться Мемелем для получения свободного доступа через Мемель к Балтийскому морю. Провалились все попытки Варшавы создать на десятилетний срок “Вольный город Мемель” - свободное город-государство Мемель. Такие шаги предпринимались ещё во время переговоров 19 ноября 1922 г. в Париже между Польской и Литовской республиками. Не последнюю роль в таком развитии событий сыграла Германия.
31 мая 1923г. в Берлине был подписан договор относительно погашения и ликвидации денежных знаков Обер-Оста, до этого времени курсировавших на территории ЛДР. Была достигнута договорённость об аннулировании взаимных претензий относительно событий во время минувшей Великой войны. В конечном счёте, Литовская республика согласилась лишь на аннулирование полученных в 1918-19гг. кредитов от Германии, которые составили вместе с процентами 130 миллионов немецких марок.5 (С.2-45)
1 июня 1923г. был заключён договор о торговле между Германией и Литовской Демократической Республикой, который стал юридической основой торговых отношений между двумя странами. Этот договор был в целом весьма выгоден германским торговцам и промышленникам. В связи с чем литовское правительство ратифицировало договор только спустя год, а обмен ратификационными документами произошёл только 5 мая 1926г., вместе с переговорами о заключении нового торгового договора с Германией.

Подводя итоги процесса признания Литовской Демократической Республики  de jure ведущими капиталистическими странами, который начали США и который был ознаменован 20 декабря 1922г. на Конференция послов, завершившейся по существу 23 апреля 1923г., когда Лига наций признала литовско-польскую границу, необходимо подчеркнуть - все события проходили не натурально, не естественным способом, но с большим напряжением сил. Грубая военная сила, дипломатическая интрига, коварство и лицемерие сопутствовали рождению литовского государства и формированию его территории. Естественно, это не могло не сказаться на его дальнейшей судьбе, которая на протяжении всего исторического периода между Первой и Второй мировыми войнами была весьма сильно подвержена влиянию внешних сил. Не имея внутренней хозяйственно-экономической потенции на самостоятельное и, как следствие, независимое политическое существование, всего через 16 лет оно было перемолото жерновами истории, которые крутили иные  мировые христианские государства с тысячелетней историей развития.
О хронологии и политических подоплёках этого процесса, в следующем заключительном томе.

; ; ; ; ; ;
УКАЗАТЕЛЬ ИМЁН

Абрамович Витольд (см. Т.1.) - Стр. 10-11, 31, 59, 75, 78, 84, 249, 257.
Авижёнис Пятрас – (1875-1939), врач. Обучался в Петербургском и Тартуском университетах (1895-1900), работал врачом в Арёгале, Шауляе (до 1914г.). В марте 1919г., член президиума Центрального исполнительного комитета (правительства) Литбела, и.о. наркома общественного здравоохранения. Затем в Каунасе работал врачом (1920-1939). - 112-113, 214-217, 230.
Ад – Вашингтонский адвокат, помогавший в конце 1920г. литовским представителям из Каунаса получить признание «de jure» литовского государства правительством США. - 63.
Адамович (Дзяргач) Вячеслав (Вацлав) Антонович (см. Т.2.) – 134, 266.
Аксельрод А. (см. Т.2.) - 15, 17, 51-52, 56, 87, 94, 99, 106.
Алекса Зигмас (Ангаретис) (см. Т.1.) - 94.
Алексюк Павел (см. Т.2.) - 177, 245, 266.
Ангаретис Зигмас (Алекса), см. Алекса-Ангаретис Зигмас.
Антонов Александр Степанович (см. Т.2.) - 106, 212.
Апанавичюс Юргис (см. Т.2.) - 88.
Апфельбаум (Зиновьев, Радомысльский) Григорий Евстигнеевич (см. Т.2.) – 185.
Аралов Семён Иванович – в 1919г. занимался организацией 12-й Армии, членом Реввоенсовета которой состоял вплоть до окончания военных действия с Польшей в октябре 1920г. В апреле 1921г. был назначен полномочным представителем РСФСР  в Каунасе. - 120, 136, 163, 212.
Ашкенази Шимон (см. Т.2.) - 15, 17, 40, 44-45, 53, 93, 122, 124, 127-128, 147-148, 156, 204.
Аукштолис Йонас (см. Т.1.) - 213, 216, 236.
Аусяник (Овсянка) Антон – (1888-1933), белорусский политический деятель. Окончил технологический институт  в Харькове. Обучался в политехническом институте в Петербурге. Член Белорусской социалистической Громады (БСГ). В 1918-1919гг. председатель Белорусской Рады. В Бобруйске - член народного секретариата Белоруссии. В 1919-1920гг. член Белорусской военной комиссии. В мае 1921г. судья Апелляционного суда в Вильне. Активист белорусского национального движения в Виленском крае, сторонник В. Ластовского. В 1922г. избран в Законодательный Сейм Польши, депутат от западной Белоруссии. Был членом белорусской фракции. В начале 1930г. эмигрировал в СССР. - 162, 266-267.

Багинский Станислав – в январе – феврале 1922г. депутат Виленского Сейма, член фракции Польская социалистическая партия Литвы и Белоруссии. - 251.
Балахович С. Н., см. Булак-Балахович С. Н.
Балтрушайтис Юргис (см. Т.2.) - 8, 62, 92, 106, 136, 140, 184-185, 193, 212, 218, 221, 223, 228, 239, 240.
Балутис Бронюс Казис (см. Т.2.) - 20, 24-25, 35, 40, 44, 58, 116, 124, 134, 212, 214, 216.
Бандурский Владислав – (1865-1932), католический епископ, доктор теологии и философии. в университете г. Львова. До 1-й мировой войны – в Кракове. Во время войны сопутствовал созданию и действиям Польских легионов против войск царской армии. После занятия Л. Желиговским Вильны, в 1921г. главный капеллан войск Срединой Литвы. Был награждён высшим польским военным орденом «Virtuti militari». - 75.
Баньковский Витольд - председатель польского Национального клуба, президент г. Вильны до 2 сентября 1921г. В январе – феврале 1922г. в Виленском Сейме возглавлял Блок национальных партий и групп (Zesp;; Stronnictw i Ugrupowa; Narodowych - ZSUN), который выступал за безоговорочное включение Срединной Литвы в состав Польши. - 59, 71, 224, 248.
Баран (Баринов) Сергей – (1892-1937), белорусский национальный политический деятель. Член Белорусской партии социалистов революционеров (БПС-Р). Председатель гродненского Общества помощи потерпевшим во время войны. 1919 – председатель белорусского национального комитета в Гродно, основатель и преподаватель белорусской гимназии в Гродно. Во время выборов в Сейм Польши (1922) баллотировался от блока национальных меньшинств - депутат Сейма Польши. В 1923г. арестован польскими властями по обвинению в деятельности белорусской эсеровской организации в Белостоке – приговор суда 8 лет. После отбытия наказания эмигрировал в СССР,  где был впоследствии также репрессирован. - 266.
Барановский Антон Лёнгин (см. Т.2.) - 114-115.
Басанавичюс Йонас (см. Т.1.) - 158.
Бахметьев Борис Александрович – (1880-1951), учёный в области гидродинамики, доктор наук. Российский политический и общественный деятель. Обучался в Петербургском институте путей сообщения и Политехническом институте в Цюрихе. В 1917г. – посол временного правительства Российской Республики в США.  Принял участие в подготовке проектов документов для проведения Парижской мирной конференции, проходившей в 1919-1920гг. Создал Российский гуманитарный фонд США. В 1922г., после подписания Раппальского договора, прекращает работу в качестве посла Российской Республики. Занимался предпринимательской и преподавательской деятельностью. - 149.
Бейнар – польский офицер, полковник, весной 1921г. командир 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Белевич – министр финансов марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образован в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. - 21,
Бельскис – литовский дипломат в Риге в 1921г. - 78.
Белянский – польский генерал. В конце 1920г. предлагал свой проект урегулирования литовско-польского конфликта из-за Вильны на основе широкой федерации двух государств. - 29.
Белясич – руководитель Контрольной комиссии Совета Лиги наций в Вильне, в конце 1920г. занимавшийся вопросами проведения плебисцита. - 50-51.
Бержера С. – граф, итальянский полковник. Член, а затем руководитель Военной контрольной комиссии Лиги наций по урегулированию литовско-польского конфликта относительно государственных территорий в 1920-1922гг..  (CVA. Ф.20, оп.1, д.16, л.166.).  - 25, 113, 125, 177, 248.
Бжостовский Станислав – редактор периодического издания «Gazeta Wile;ska», в 1921г. выступал за присоединение Виленского края к Польше. В январе – марте 1922г. в Виленском Сейме возглавлял Национальное объединение крестьян (Narodowe Zjednoczenie Ludowe - NZL).  - 71, 248, 252.
Билюнас К. В. (см. Т.2.) - 116, 159, 177, 199.
Биржишка Вацловас – (1884-1956), юрист, публицист. Брат Миколаса и Виктора Биржишки. Окончил Петербургский университет, принимал участие в политической деятельности литовских социалистов. 1914-1917 – служил в царской армии, окончил службу в звании штабс-капитана. С января по апрель 1919г. народный комиссар просвещения Литбела. 1920-1925 – преподаватель высших военных курсов в Каунасе. Подполковник Литовской армии (1925). С 1922г. – преподаватель права библиографии и истории книги в Каунасском университете. 1923-1944 – директор университетской библиотеки. 1940-1941 – декан юридического факультета, затем с 1941г. заведующий кафедрой библиографии. Член литовской Академии наук (1940). В 1944г. уехал в Германию. В 1949 – в США. 1951-1953 – почётный консультант библиотеки Конгресса в Вашингтоне. - 50, 58.
Биржишка Миколас (см. Т.1.) - 10, 50, 74, 117, 195-196.
Биржишкене  (Семите)  Бронислава  – (1879-1955), супруга Миколаса Биржишки. Окончила курсы природоведения в Петербурге. Принимала участие в деятельности литовских социалистов. 1915-1922 – преподаватель курсов для литовских учителей в Вильне, учитель в местной литовской гимназии, в создании которой приняла деятельное участие. 1921-1922 – заместитель председателя комитета литовцев Вильны. Несколько раз арестовывалась. В 1922г. переехала в Каунас, где была руководителем нескольких женских общественных организаций. В 1944г. уехала в Германию. С 1949г. – в США. - 50.
Блюмнталь – в 1921г.  каунасский раввин. - 125.
Бобицкий Леон (см. Т.2.) - 24, 37, 50, 65, 72, 173.
Бобровский Игнацы – после захвата Виленского края войсками генерала Л. Желиговского возглавлял Союз безопасности края. - 59.
Бобятынский – польский офицер, майор, весной 1921г. командир 1-го Виленского полка 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Богатыревич – офицер русской армии, затем польский офицер, подполковник, весной 1921г. командир 2-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Богданович Юзеф – руководитель службы охраны Виленского Сейма в январе – марте 1922г. - 250.
Бодунов – заместитель председателя Белорусской рады марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образовано в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. – 21.
Бомарше - директор политического департамента Министерства иностранных дел Франции в 1927г.
Боркене – 85.
Борута – легендарный князь, охраняющий богатства. - 47.
Бош Пауль де – в 1920г. главный редактор швейцарского журнала “Jurnal de Geneve”. - 45.
Бриан Аристид – (1862-1932), премьер-министр Франции в 1925-26 и 1929г., до 1932г. министр иностранных дел. - 90, 97, 105, 123, 141, 143, 175-176, 182.
Бронштейн (Троцкий) Лейба (Лев) Давыдович (см. Т.1.) - 82, 96, 106, 130-131, 136, 218, 228, 236, 239.
Будённый Семён Михайлович (см. Т.2.) - 66, 82, 175.
Будинас (Куршенетис) Доминикас (см. Т.2.) - 88.
Булак-Балахович Станислав Николаевич (см. Т.1.) - 49, 52-54, 56, 58, 65-66, 106, 112, 177, 188-190, 199, 206.
Бурт Альфред (см. Т.1.) - 34, 102-103, 121.
Буржуа Леон Виктор Август (см. Т.2.) - 5, 20, 60, 62, 204.
Бурхард – общественный деятель в Каунасе в 1921г. - 80.
Буткевич – польский офицер, весной 1921г. командир Виленской кавалеристской бригады войск Срединной Литвы. - 134.
Бучинский Казимир – весной 1921г. был начальником секции вооружений штаба войск генерала Л. Желиговского. - 132-133.
Бэм – инженер- пиротехник, польский офицер, капитан. Весной 1921г. начальник склада артиллерии и амуниции войск Срединной Литвы. - 133.

Вайлокайтис Юозас (см. Т.1.) - 112.
Вайтякунас – литовский дипломат. - 209.
Валейша – в начале 1923г. секретарь «Сеймовского клуба» при “Белорусском  национальном комитете” в Вильне. - 266.
Вашкевич Людвиг (см. Т.2.) - 31.
Вашкевич – бывший русский офицер, капитан, затем польский офицер, подполковник, весной 1921г. командир Гродненского полка 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Веккер Лазер – еврейский публицист, в 1921г. занимался вопросами профессионального национального еврейского движения. - 234.
Велёгловский – заместитель директора департамента промышленности, торговли и восстановления, ВПКСЛ в 1921г., а с 1922г. директор этого департамента. - 76.
Веннола – в 1921г. премьер-министр Финляндии. - 240.
Венславский В. – врач, член Польского комитета в Вильне. - 71, 102.
Вент, см. Ладнов.
Вергезе Умберто Сала (см. Т.2.) – 186.
Венховский В. ¬– польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. командир 32-й автоколонны войск Срединной Литвы. - 133.
Вилейшене Э. – супруга Вилейшиса Й. - 50.
Вилейшис Йонас (см. Т.1.) - 60, 62-63, 149.
Вилявичюс К. М. – литовский офицер связи при Военной контрольной комиссии Лиги наций в декабре 1921г. - 245.
Вилтон (см. Т.2.) - 139.
Вильсон Вудро Томас (см. Т.1.) - 63, 81, 97, 160, 168.
Вирт Карл Юзеф – (1879-1956), немецкий политический и государственный деятель. Окончил университет во Фрайбурге. Лидер левого крыла католической партии «Центра». 1914-1918 и 1920-1923 - депутат Рейхстага. В мае 1921- ноябре 1922 – сначала рейхсканцлер, а затем и рейхсминистр иностранных дел. Его правительство подписало в 1922г. советско-германский Раппальский договор. В 1930-1931 – министр внутренних дел. 1933-1949 – в эмиграции. 1953 – возглавил Союз немцев борющихся за единство, мир и свободу. С 1952 член Всемирного Совета мира. - 228.
Витень, Вицень (Витянис) (см. Т.1.) - 47.
Витовт, (Витаутас) (см. Т.1.) - 47.
Витос Винценты (см. Т.2.) - 161, 168, 179, 194-195, 225.
Вольдемарас Аугустинас (см. Т.1.) - 5-8, 11-17, 23, 26, 34-37, 44-45, 56, 62, 195, 197.
Врангель Пётр Николаевич (см. Т.1.) - 5, 17, 90, 172, 190.
Вротковский – капитан, офицер отдела разведки Штаба Вооружённых сил Срединной Литвы. - 50.
Выгодский Яков (Шаббат) (см. Т.1.) - 11, 117.
Вышинский Юзеф – разведчик с польского самолёта, погибший в результате того, что был сбит литовскими военными над территорией ЛДР в сентябре 1921г. - 225.

Габрис-Паршайтис Иосиф (Ц. Ривас) (см. Т.1.) - 44, 45.
Габсбурги (см. Т.1.) - 104.
Гайлюс В. (см. Т.2.) - 214.
Гакинг – английский генерал. В 1921г. Главный комиссар Лиги наций в свободном городе-порте Данциге. - 237-238.
Галлат – в 1921г. представитель эстонского МИД в Риге. - 174, 179.
Галица Анджей (см. Т.2.) - 127.
Галлер де Галленбург Юзеф – (1873-1960), генерал, командир польских военных подразделений во Франции, насчитывавших до 50 тысяч военнослужащих. В апреле - июне 1919г. эти польские войска были переброшены  из Франции  в Польшу через территорию Германии. - 227.
Гальванаускас Эрнестас (см. Т.1.) - 95, 98-99, 117-119, 122-124, 127, 146, 156, 195-196, 198-199, 213, 261, 268.
Гардинг (Хардинг) Уоррен (см. Т.2.) - 97, 161, 167-168.
Гардинг Чарльз (см. Т.1.) - 166.
Гедимин, Едихмантий, Эдимантиус, Эдмунд (Гядиминас) (см. Т.1.) - 47, 254.
Гедройц - заместитель делегата (В. Рачкевича) правительства Польши (МИД) при Временной Правящей Комиссии Срединной Литвы (с 20 декабря 1920г. по май 1922г.). - 59.
Гельман Станислав – в январе – марте 1922г. депутат Виленского Сейма, член фракции Крестьянский союз «Возрождение-Освобождение».  - 252.
Герцель Теодор (см. Т.1.) - 200.
Гиббс – публицист, печатавшийся в конце 1920г. в американском журнале «Центури». - 63.
Гилис Витаутас Йоно (см. Т.1.) - 157, 174, 176, 179-180, 200.
Гильфердинг Рудольф – (1877-1941), один из лидеров австрийской и германской социал-демократии и 2-го Интернационала, теоретик «австро-марксизма». Основной труд «Финансовый капитал» (1910) – одна из первых попыток марксистского анализа новых тенденций в развитии капитализма конца 19- начала 20 веков. В 1923 и 1928-1929гг. министр финансов в правительстве Веймарской республики. - 201.
Гиманс Пауль – (1865-1941), бельгийский политик. 1894-1914 – профессор университета в Брюсселе, преподавал историю парламентаризма. Во время 1-й Мировой войны посещал со специальными миссиями президента США В. Вильсона. 1915-1920 – представитель Бельгии в Англии. 1918 - министр иностранных дел Бельгии, представитель на Парижской мирной конференции, затем до 1925г. представитель Бельгии в Лиге наций, председатель Совета Лиги наций. Автор двух проектов урегулирования литовско-польского конфликта из-за Вильны и прилежащих территорий. Первый из них (объявлен в Совете Лиги наций в Брюсселе 20.05.1921) - оба государства взаимно признают суверенитет каждого, создаются комиссии по двум кантонам (наподобие Швейцарских) -  Каунасскому и Виленскому, которые решают возникшие вопросы. Столица Вильна. Общая армия. Два государственных языка – литовский и польский. Внешнюю политику регулирует совместный совет из 6-ти человек (по 3 с каждой стороны). Военные, экономические и другие вопросы решаются договорённостями, оформленными взаимным документом. Второй (объявлен 03.09.1921) – оставляет полный суверенитет литовскому государству, однако остаётся Виленский кантон, на тех же условиях, как и в первом варианте. Клайпедский край передаётся литовскому государству, однако Польша получает свободный доступ к морскому порту Мемель. Оба эти плана были отвергнуты Каунасом, поскольку Польша не признала литовский суверенитет над Виленской областью. - 41-42, 44-45, 54, 82, 86, 99, 102, 113, 116-129, 144-147, 149-150, 152-159, 162, 167, 173, 178-182, 187-188, 190-192, 194-196, 198-199, 202-205, 207-223, 225-226, 229, 231, 241, 251, 258.
Гогенцоллерны (см. Т.1.) - 237.
Годбунд – активист Виленской организации PPS. В 1921г. выступал за присоединение Виленского края к Польше. - 71.
Голубь – атаман, действовавший со своим воинством летом 1921г. в районах Волыни и Подолья. - 172.
Грабский Владислав (см. Т.1.) - 11, 28, 32.
Грабский Станислав (см. Т.1.) - 232.
Гренар – в 1921г. начальник российского отдела министерства иностранных дел Франции. - 86, 182.
Гриб – министр иностранных дел марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образовано  в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. - 21.
Гриневич Франтишек – руководитель пресс-бюро Виленского Сейма в январе – марте 1922г. - 250.
Грицюс Йонас (см. Т.1.) - 230.
Гришкялис-Сурвила Викторас (см. Т.2.) - 88.
Гродский Э. – польский офицер, поручик (лейтенант), перебежал весной 1921г. к литовцам. До этого начальник организационной секции Генштаба войск Срединной Литвы. - 132.
Гувер Герберт Кларк – (1874-1964), 31 президент США (1929-1933)  от Республиканской партии. В 1921г. министр торговли. - 167-168.
Гурко – российский генерал. В 1921г. видный деятель российской Белой эмиграции в Париже. - 178.
Гутковский  - В 1922г. делегат министерства казны Польши при ВПКСЛ. - 257.
Гутман А. – еврейский торговец оружием в Каунасе. - 56.
Гюсбургас–«Сергей» (см. Т.2.) - 88.

Давтян – советский дипломат, сотрудник НКИД РСФСР. - 218.
Дайлиде Бронюс Эдмундас – (г.р. 1892), литовский дипломат. Окончил в 1918г. филологический факультет Петроградского университета. Затем до 1921г. работал в Каунасе на преподавательской работе в гимназии и курсах для взрослых. С 1921г. – в литовском МИДе, директор департамента Центральных Европейских стран. С 1921г. управляющий делами кабинета министров. 1928-1933 – чрезвычайный и полномочный посол в Риге, затем по совместительству и в Швеции (1929-1930); 1933-1940 – в Эстонской Республике, а с 30.10.1934 – одновременно и в Финляндии (до 1940). Затем переехал в США. - 214.
Д` Аннунцио Габриель (см. Т.2.) - 143.
Девулис-«Волков» (см. Т.2.) - 88.
Дени – 127.
Деникин Антон Иванович (см. Т.1.) - 172.
Дзержинский Феликс Эдмундович (см. Т.1.) - 218.
Дигрис – литовский инженер, член делегации направленной в декабре 1920г. из Каунаса в Варшаву для ведения переговоров о передаче Вильны литовскому государству. - 24.
Длугошевский-Венява Болеслав – (1891-1942), генерал легионер, адъютант министра обороны Польши в 1921г, дипломат. - 103.
Дмовский Роман (см. Т.1.) - 81-82.
Домбровский Владислав – (1891-1927), польский майор. Окончил в 1911г. Петербургский кадетский корпус и кавалерийскую школу в Елизаветграде. Воевал в составе 2-го кавалерийского полка Курляндских лейб - уланов, затем - в 1-ом Польском корпусе. После демобилизации, 25.10.1918г. представился командованию самообороны Литвы и Белоруссии, получил должность начальника штаба, затем – командира полка уланов. В январе 1919г. участвовал вместе с немецкими добровольческими отрядами в сражениях с частями Красной армии под командованием Г. Гая. С 19.07.1919 – командир 13 полка уланов, затем с 1920г. – 211 добровольческого полка уланов. 15.10.1920г. – перешёл со своим полком в ведение генерала Л. Желиговского. В составе войск Срединной Литвы принимал участие в сражениях с подразделениями Литовской армии под Риконтай, Рудзишки, Лейпуны, Майшягола, Ширвинтай. 1.11.1921г. - назначен командиром батальона таможенной стражи Срединной Литвы. После ликвидации этих подразделений, с 25.10.1923г. – вновь на службе в уланском полку. 31.05.1926 – ушел в запас. - 134.
Домбровский Ян Генрих – (1755-1818), граф, польский генерал. Создатель польских легионов в Италии, в 1794г. участвовал в боях с войсками А. В. Суворова под Варшавой. Участвовал в военной кампании Наполеона против Российской Империи. Его именем назван военный марш, ставший в последствии государственным гимном Польши – «Ещё Польша не погибла…». - 66.
Домбский Ян (см. Т.2.) - 51, 55, 60, 106, 153, 161, 188, 192-193.
Друммонд Эрик (см. Т.2.) - 14, 40, 45, 53, 56, 156.
Дубанович Эдвард – (г.р. 1881), юрист, профессор, видный польский общественный деятель в Галиции, в 1921г. был депутатом Сейма Польши. - 179.
Дукшты Мечислав де – псевдоним автора статей, выступавших в 1920г. в швейцарской прессе за «возвращение Вильны» литовскому государству. - 45.
Душевский (Дуж-Душэуски) Клавдий Степанович – (1891-1959), белорусский националистический деятель. Учился в Петербургском горном институте (1912-1918), окончил Каунасский университет (1927). В 1917г. вступил в Белорусскую Социалистическую Громаду (БСГ). Июнь-октябрь 1917г. – член ЦК и Президиума БСГ. Участник съезда белорусских национальных организаций в 1917г. В 1918г. руководитель отдела беженцев Белорусского национального комиссариата. После распада БСГ (летом 1918г.), вступил в партию социалистов-революционеров. С 1919г. в Вильне, член Белорусского национального комитета, глава Центральной Белорусской Рады Виленщины и Гроднинщены (май-июль 1919г.), инициатор образования белорусской военной комиссии. Затем представитель БНР в Прибалтийских республиках, госсекретарь марионеточного правительства т.н. Белорусской Демократической Республики, которое было образовано в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. С 1921г. в Каунасе. 1920-1930 – работа на различных административных должностях. Один из руководителей Белорусского центра в Литовской Республике. Издал ряд книг по национальной тематике.  В 1940г. был арестован советскими властями.  В 1943г.  немецкими  оккупантами помещён в   концентрационный лагерь. В 1944-1946гг. доцент Каунасского университета. В 1952г. осуждён на 25 лет тюрьмы. Освобождён в 1955г. - 21.
Дюрант – автор статьи в «Нью-Йорк Таймс» опубликованной в конце 1920г. - 63.

Егоров – белорусский национальный активист, в начале 1923г. редактор Виленской русскоязычной ежедневной газеты “Виленская речь”. - 267.
Елевферий  (греч. – Свободный, в миру  - Богоявленский Дмитрий Яковлевич) – (1870-1940)   митрополит русской православной церкви. 1911-1917гг. – епископ, руководитель Ковенского    викариата. 1917-1921гг. – управляющий  Литовской и Виленской  епархиями.  С 28.06.1921г.  до смерти в декабре 1940г. – архиепископ  Литовский и Виленский  (назначен Московским патриархом Тихоном). - 180.

Ёзайтис – член Компартии Литвы, активно действовавший на территории ЛДР в 1920-1921гг. - 88.

Жаботинский Владимир (Зеев) Евгеньевич – (1880-1940), писатель, деятель сионистского движения. До 1914г. жил в России, после 1920г. - в основном во Франции. Писал на русском языке, иврите, французском языке. В рассказах, публицистике, пьесах («Чужбина») – идея национального самосознания и возрождения российского еврейства. - 200.
Жевуский Станислав – в член Временной правящей комиссии Срединной Литвы (ВПКСЛ), с января 1922г. директор Кабинета председателя ВПКСЛ. - 257.
Желиговский Люциан (см. Т.1.) - 2, 5, 7-10, 12, 14-17, 19, 23-29, 37-38, 40-41, 44, 46-60, 62-63, 65-70, 72-80, 82, 84-85, 91-92, 98, 100-103, 107, 109-111, 113-119, 124-125, 127-128, 132, 139, 143, 144-145, 148, 150-151, 153, 155-156, 158-160, 162-164, 166, 172-173, 177, 180-181, 186-187, 193-195, 197, 199, 207-209, 221, 223-227, 231, 241-243, 251-254, 256.
Жемчужников – инженер, белорусский национальный активист, в начале 1923г. сотрудничал Виленской русскоязычной ежедневной газеты “Виленская речь”, печатал фельетоны под псевдонимом «Бо-бо». - 267.
Жепкайте Регина (см. Т.1.) - 93, 108, 116, 129, 147, 155, 190, 222, 226, 245, 264.
Житинявичюс Юргис – (г.р. 1871), участник Виленской конференции литовцев в 1917г. Участвовал в формировании добровольческих подразделений Литовской армии. Член Учредительного Сейма – беспартийный, работал в крестьянской фракции. Затем служил в лесничестве Запишкяй под Каунасом. - 205.
Жондаровский (см. Т.2.). - 50, 75.
Жондковский Ян - польский генерал, первый командующий Литовско-Белорусской дивизией, планировался в августе 1920г. Ю. Пилсудским на роль первого правителя Срединной Литвы. - 227.
Жукаускас Силвестрас (см. Т.1.) - 115, 119, 165.
Жюгжда Робертас (см. Т.1.) - 41, 108, 120, 129, 156, 216, 223, 260, 262.
Жямайтис Зигмас – (1884-1969), профессор математики, общественный деятель. Окончил в 1908г. Одесский университет. С 1909г. проживал в Вильне. Во время войны преподавал в Воронеже в литовской гимназии. В 1918г. вернулся в Швенчёнис, где преподавал в гимназии, затем в 1919г. переехал в Каунас, где участвовал в создании университета. С 16.02.1922г. до 1940г. - профессор математики, руководитель кафедры университета, декан факультета. Председатель Союза Вильнюсцев, член Центрального правления Союза за освобождение Вильнюса. 1946-1949 – ректор Вильнюсского университета. - 24, 31-33, 209, 211, 214.

Забрицкий – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. начальник хозяйственной части 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Залеский Август – (1883-1972), историк. В 1921г. директор Политического департамента МИД Польши, затем министр иностранных дел. - 216.
Замойский Маурицы (см. Т.1.) - 28, 232, 244.
Заунис Довас (см. Т.1.) - 7, 60-61, 106, 191, 193, 210.
Захорский – польский врач, в 1921г. выступал за присоединение Виленского края к Польше. - 71.
Заштовт Александр (см. Т.1.) - 111, 249.
Заяц – государственный контролёр марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образовано в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. - 21.
Звежинский Александр (см. Т.1.) - 71.
Здруевский – польский офицер, капитан, весной 1921г. начальник автомобильной секции Генштаба войск Срединной Литвы. - 132.
Земехе – в 1920г. депутат Законодательного Сейма Польши от Польской Социалистической партии PPS. - 31.
Зензинов Владимир Михайлович – (1880-1953), один из лидеров эсеров. С 1906г. член боевой организации эсеров, в 1917г. сотрудник редакции газеты «Дело народа», после октябрьской революции член Уфимской директории. С 1919г. за границей. - 238.
Зиновьев Г. Е., см. Апфельбаум (Радомысльский).
Змитрович – учитель из Вильны, в 1920г. депутат Законодательного Сейма Польши. - 31.

Ивановский Вацлав Леонардович – (1880-1943), инженер, белорусский националист. Окончил в 1904г. Петербургский технологический институт. До 1913г. читал лекции и работал в Петербурге, публиковал статьи в белорусских изданиях. В 1913-1915 – общественная и издательская деятельность в Вильне. 1915 – председатель Белорусского общества помощи потерпевшим во время войны. Участник всебелорусского съезда  в 1917г. В 1918 – министр  просвещения в правительстве БНР. В 1919 – заведующий издательским отделом Минского губернского комиссариата просвещения Литовско-Белорусской ССР. С осени 1919г. член временного белорусского национального комитета, центрального белорусского исполнительного совета, издатель газеты «Рунь». С 1920г. ректор Государственного Минского педагогического института. С октября 1920г. активно сотрудничает с польской администрацией Виленского края, директор департамента торговли в правительстве Срединной Литвы. Летом 1921г. был кандидатом на министерский пост в правительстве т.н. независимой Белоруссии, создание которого на белорусских территориях планировало Польское правительство, под наблюдением администрация Л. Желиговского. Однако, в связи с подписанием Рижского мирного договора между РСФСР и Польшей эта идея не получила развития. В 1922-1939 профессор Варшавского политехнического института. С 1939 преподаватель Вильнюсского университета. Во время немецкой оккупации – бурмистр Минска (с 17.11.1941г.). Одновременно с 1942г. член Главного Совета  (с июля по ноябрь 1943г. – председатель) Белорусского доверительного Совета. По официальной версии  убит советским партизанами. - 177.
Ивановский Ежи - директор Департамента иностранных дел Временной правящей Комиссии Срединной Литвы. - 75.
Ивановский Станислав - директор Департамента финансов Временной правящей Комиссии Срединной Литвы. - 50-51.
Игнатий св. –. 113.
Изгвено Энрике – майор вооружённых сил Испании. С декабря 1920г. член Военной контрольной комиссии Лиги наций по урегулированию литовско-польского конфликта относительно государственных территорий. - 25, 30.
Илюхина Рузанна Михайловна – российский советский историк. - 217.
Иоффе Адольф Абрамович (см. Т.1.) - 51, 55, 58, 60-62, 79, 97.

Йонинас Игнас (см. Т.2.) - 21, 24, 27-31, 34, 44, 47-49, 56, 62, 64, 117, 125, 173, 214, 216, 255.

Каваляускас Норбертас (см. Т.2.) - 88.
Кайрис Стяпонас (см. Т.1.) - 57-58, 85, 195.
Кайрюкштис Стасис – (1889-1941), педагог. Обучался в Московском педагогическом институте. Воевал в царской армии. В 1918г. в Вильне. Преподавал в литовской гимназии и на семинаре для учителей. Активист литовского национального движения в Вильне в 1920г. В октябре 1924г. переехал в Каунас. 15.08.1926–25.04.1927 – сотрудник министерства просвещения. С 25.04.1927 – инспектор школ, преподаватель. С 1.09.1938 – директор 6-й гимназии в Шанцах (район Каунаса). 14.06.1941 – арестован и вывезен в Сибирь, по дороге умер. - 50.
Каплан Фани (Ройд Фаня) (см. Т.1.) - 106.
Капсукас В., см. Мицкявичюс-Капсукас В.
Карабач – весной 1921г. заместитель председателя Виленского белорусского национального комитета. - 116.
Карахан Лев Михайлович (см. Т.2.) - 62, 106, 136, 198.
Кастровицкий – член Виленского союза городских чиновников, в мае 1921г. избран в комитет присоединения Вильны к Польше. - 153.
Катше Максим (см. Т.1.) - 164., 175. 178, 181, 187, 224, 230.
Квецинский – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. командир автоколонны войск Срединной Литвы. - 133.
Кейстут (Кястутис) (см. Т.1.) - 47.
Кеннан (см. Т.2.) - 25, 187.
Керзон Джордж Натаниэль (см. Т.1.) - 3-6, 20, 34, 37, 74, 102, 107, 117, 190.
Керник Владислав (см. Т.2.) - 194.
Киртиклис Стефан (см. Т.1.) - 59, 100.
Клешчинскис Константинас (см. Т.1.) - 47, 64, 91, 146, 165.
Клим – ответственный сотрудник НКИД, летом 1921г. принимавший участие в делимитации советско-польской границы. - 167.
Климас Пятрас (см. Т.1.) - 6-7, 11-20, 23-25, 44-46, 53, 56, 57, 78, 98-99, 116-119, 121-128, 145-152, 155, 211, 214, 221-222, 240.
Кляйн – немецкий лейтенант, осенью 1921г. находившийся в г. Вильне. - 231.
Кнолль Роман – (г.р.1888), юрист. В 1921г. был начальником Восточного отдела министерства иностранных дел Польши, затем, коротко, осенью 1926г., министр иностранных дел. - 167.
Козич – секретарь Белорусской рады марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образован в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. - 21.
Кокс – один из кандидатов в президенты США от Демократической партии в 1920г. - 161.
Колби – государственный секретарь США при президенте В. Вильсоне. - 36.
Колчак Александр Васильевич (см. Т.1.) - 5, 172.
Комарницкий Вацлав – (1891-1954), профессор, юрист, депутат Сейма Польши, политический деятель. - 153.
Коммандел – лётчик одного из сбитого в августе 1921г. над территорией Срединной Литвы поляками самолёта литовских ВВС. - 200.
Конажевский Даниель – (1871-1935), генерал Польской армии, один из участников захвата Виленского края генералом Л. Желиговским, с мая 1921г. заместитель Главнокомандующего войсками Срединной Литвы, соратник Ю. Пилсудского. В 1931-1935гг. инспектор армии. - 144, 159, 177, 227, 242.
Корфанты Войцех – (1873-1939) лидер польских националистов в Силезии, руководитель т.н. польского восстания в Силезии в 1921г., в последующем заместитель премьер-министра Польши. - 127, 142, 143, 150, 154, 166.
Корфф (см. Т.1.) - 82.
Космовска Ирена – (1879-1945), преподаватель, деятель национального общественного движения крестьян поляков. 1905-1908 -  вольнослушатель на факультете истории и литературы Львовского университета. 1908-1915 – издавала в Варшаве журналы для крестьян «Zaranie» («Заря»), «;wit - m;odzi id;» («Рассвет – идут молодые»). В мае 1915г. арестована царской полицией за антигосударственную деятельность, была заключена в Таганскую тюрьму в Москве, выпущена вскоре под залог. Принимала участие в деятельности Крестьянского союза в Петрограде, который образовали польские эмигранты (1915-1918). В 1918г. возвратилась в Варшаву. Приступила к работе в Крестьянской партии PSL Wyzwolenie («Освобождение»). В 1919г. избрана депутатом в Законодательный Сейм Польши. Была депутатом трёх последующих Сеймов – до 1930г. Занималась общественной и преподавательской деятельностью, работала в системе страхования. В июле 1942г. была арестована Гестапо. После освобождения из концлагеря, в августе 1945г. умерла от истощения.  - 31.
Коссаковский Михал Станислав (см. Т.1.) - 25, 48, 58, 74, 129.
Коханович – белорусский националист, депутат Сейма Польши, сторонник В. Ластовского. - 266.
Коштялковский Зиндрам Марьян (см. Т.2.) - 50, 80. 84, 100, 132.
Красин Леонид Борисович – (1870-1926), инженер, советский политический деятель, дипломат. С 1890г. принимает участие в деятельности российских социал-демократических групп . В 1903-1907гг. член ЦК РСДРП. В 1918г. член Президиума ВСНХ, нарком торговли и промышленности. В 1918г. участвовал в переговорах с Германией в Брест-Литовске и Берлине (в августе 1918г – автор дополнительного соглашения). В 1919г. являлся главой делегации на мирных переговорах с Эстонией в Пскове и Юрьеве. В 1919г. нарком путей сообщения, член Реввоенсовета России. С 1920г. нарком внешней торговли, одновременно и торгпред в Великобритании. В 1921 г. подписал торговое соглашение с Англией. В 1922г. участвовал в работах Генуэзской  и Гаагской конференций. В 1923г. сыграл важную роль в урегулировании конфликта между Англией и СССР, вызванного ультиматумом Д. Керзона. С 1924г. полпред во Франции. С 1925г. полпред в Англии. - 97.
Крауцявичюс Юозас (см. Т.2.) - 167, 225, 244.
Крачевский Пётр Антонович – (1879-1928), белорусский политический деятель. Окончил Виленскую духовную семинарию (1902). Затем работал в Виленском государственном банке. С 1914г. на военной службе в царской армии. После февральской революции председатель Борисовского Совета солдатских и рабочих депутатов. Делегат Всебелорусского съезда 1917г. В 1918г. в составе национального секретариата Белоруссии, государственный контролёр, национальный секретарь финансов, национальный секретарь промышленности и финансов. Возглавлял центральную белорусскую торговую палату. Один из лидеров Белорусской партии социалистов-федералистов. С 13.12.1919г. председатель Совета Белорусской Народной Республики. С 1920г. в эмиграции в ЛДР., затем в Чехословакии. Председатель Белорусской рады марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образован в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. С позиции защиты интересов Белоруссии, осуждал Рижский польско-советский мирный договор 1921г., решения 2-й Всебелорусской  конференции (Берлин, 1925), автор литературных произведений и переводов. - 21, 205.
Кришчюнас Йонас – (1888-1973), агроном. Окончил Петербургский университет в 1913г. В 1915г. – в центральной литовской комиссии по обеспечению посевным материалом. 1919-1927 – преподавал в сельхозакадемии. В 1920 – депутат Учредительного Сейма, фракция крестьян народников. 1940-1941 – ректор сельхозакадемии в Дотнуве, Автор публикаций по аграрной тематике. После войны, член Академии наук Литовской ССР. 1951-1959 – депутат Верховного Совета Литовской ССР. - 137.
Кршижановский Бронислав – (1876-1943), адвокат, масон. Уроженец Ковенского уезда, окончил юридический факультет Московского университета. Был членом Польской социалистической партии (PPS), затем с В. Абрамовичем организовал в Вильне Демократическую группу (SD-«Krajowcy»), выступавшую за федеральный союз бывших территорий Великого Княжества Литовского с -   польскими. Во время немецкой оккупации, был организатором Виленского гражданского комитета поляков и литвинов, который вскоре распался на национальные организации. В конце 1918г. принял участие в деятельности польской делегации на Парижской мирной конференции, был консультантом в вопросах отношений между поляками, белорусами и литовцами. В октябре 1920г. принял участие в Рижских польско-российских переговорах о перемирии.  В 1921г. советник Делегатуры правительства Польши в Вильне, член Временной правящей комиссии Срединной Литвы. В январе – марте 1922г. в Виленском Сейме заместитель председателя этого Сейма, возглавлял фракцию Польская крестьянская партия Виленской земли (Polskie Stronnictwo Ludowe - PSLZW), которая излагала идеи автономии Виленской земли в составе федерации с Речью Посполитой. Что привело к конфликту с В. Витосом. Председательствовал во время принятия Виленским Сеймом решения о присоединении Срединной Литвы к Польше (20.02.1922). В 1926г. поддержал переворот Ю. Пилсудского.  1928 – член Сейма и Сената. После занятия Вильны литовскими войсками в октябре 1939г., до лета 1940г. исполнял функцию председателя местного Польского комитета. Умер в 1943г., во время немецкой оккупации Вильны. - 10-11, 76, 80, 251.
Кудревич – В 1922г. директор департамента публичных работ и коммуникаций ВПКСЛ. - 257.
Кузьмицкий – белорусский национальный активист, в начале 1923г. сотрудничал с Виленской русскоязычной ежедневной газеты “Виленская речь”, печатал статьи под псевдонимом «Колудкевич». - 267.
Кулечко (см. Т.1.) - 71.
Кумпанский – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. начальник вооружений 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Кун Бела – (1886-1938), один из организаторов (1918) и руководителей Коммунистической партии Венгрии. В 1919г. нарком иностранных дел и нарком военных дел Венгерской Советской Республики. В 1916г. попал в Россию как военнопленный, тогда же вступил в РСДРП(б). После падения Венгерской Советской Республики снова в России. Член исполкома Интернационала. Репрессирован. Реабилитирован посмертно. - 201.
Кутович – Виленский ксёндз, в 1921г. выступавший за присоединение Виленского края к Польше. - 71.
Куусинен Отто Вильгельмович – (1881-1964), С 1905г. лидер левого крыла финских социал-демократов, в 1911-1917гг. председатель исполкома Социал-демократической партии Финляндии. Один из руководителей Финляндской революции 1918гг. и организаторов Компартии Финляндии. Затем член исполкома 3-го Интернационала. В 1940—1958 председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР. С 1957г. секретарь ЦК КПСС, Академик АН СССР (1958). - 201.
Кучинский (см. Т.2.) - 132.

Ладига Казис (см. Т.2.) – 120.
Ладнов Евгений Михайлович (Вент) – белорусский национальный деятель.1905-1907 – участник революции в России. В 1-ю Мировую войну воевал на фронте в царской армии. После февральской революции заместитель председателя Харьковского Совета крестьянских депутатов. Участник Всебелорусского съезда (1917). С 1918г. – член Белорусской партии социалистов революционеров. Член белорусского национального комитета в Одессе. В 1918 – министр военных дел, а с января 1919г. – министр иностранных дел в правительстве БНР, продолжал эту деятельность в эмиграции - министр внутренних дел марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образован в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. С апреля 1921г. в Варшаве заместитель председателя Белорусского комитета. 8 мая 1921г. исключён из состава правительства БНР. После переезда в Берлин собрал материалы о роли масонства в период февральской и октябрьской 1917г. революции в России. В 1932г. подготовил документы для президента Германии П. Гинденбурга о деятельности масонских лож в Европе. - 21, 84, 98, 113.
Ладош – с осени 1921г. представитель Польши в Латвийской Республике. - 236.
Лайдонер Йоган (см. Т.2.) - 141.
Ланета - член Виленского союза польских железнодорожников, в мае 1921г. избран в комитет присоединения Вильны к Польше. - 153.
Ландсберг Конрад – в январе – марте 1922г. руководил канцелярией Виленского Сейма. - 250.
Лассич С. (см. Т.2.) - 25.
Ластовский Вацлав (см. Т.1.) - 11, 21, 61, 98, 146, 205, 266-267.
Латославский – в 1920г. депутат Законодательного Сейма Польши от партии Национальный союз освобождения рабочих. - 31.
Левин Арон (Орчик) – активист коммунистической подпольной организации в Каунасе, скрывшийся от литовских властей зимой 1921г. - 87.
Левин Гирша – активист коммунистической подпольной организации в Каунасе, арестованный литовскими властями зимой 1921г. - 87.
Лемпицкий Владислав – сотрудник польского МИД. С 20.12.1920г. заместитель начальника Литовского бюро МИД Польши. - 58.
Ленин (Ульянов) Владимир Ильич (см. Т.1.) - 96, 106, 112, 130-131, 136, 215, 218, 228, 236.
Ле Ронд Анри – (г.р. 1864), французский генерал, политик. По решению Версальского мирного договора, руководил с февраля 1920г. Союзнической управляющей комиссией в Верхней Силезии (размещалась в Ополе), ответственной также за проведения плебисцита в этом регионе. - 142.
Лехович – польский офицер, подпоручик (младший лейтенант), весной 1921г. командир 23-й автоколонны войск Срединной Литвы. - 133.
Ликторович – польский офицер, подполковник, весной 1921г. начальник штаба войск Срединной Литвы. - 133, 199.
Литвинов Максим (Мейер Хенох Валлах - Финкельштейн) - (1876-1951), советский дипломат. Находясь в Англии, сразу после Октябрьской революции участвовал в секретных переговорах по обмену царской семьи на российское золото, хранящееся в Англии. Был полпредом РСФСР в Англии. Через 10 месяцев (после убийства Николая II и его семьи в июле 1918г. в преддверии захвата Екатеринбурга войсками А. В. Колчака), был арестован в Англии и использовался в качестве заложника за английского агента Локкарта, на которого и был обменён. После возвращения в Москву, с 1918г. член коллегии Наркоминдела. В 1921г. полпред в Эстонии. В 1921-1930гг. заместитель народного комиссара иностранных дел, в 1930-1939гг. - народный комиссар иностранных дел СССР. - 136, 164, 184.
Лихтарович Владислав – (1863-1932), педагог, польский общественный деятель. Обучался на историко-филологическом факультете Киевского университета. 1889-1917 – преподаватель в Риге. 1918 – в Польше, работает на должности школьного инспектора в Лодзинском округе, затем советник в министерстве просвещения (Варшава). 11.1920-07.1922 – директор Департамента просвещения ВПКСЛ, затем на преподавательской работе в Вильне. - 259.
Ллойд-Джордж Давид (см. Т.1.) - 86, 90, 104, 128, 141-143, 145, 166, 176, 179, 226, 256.
Локучевский Антоний – уроженец Ошмянского уезда. Окончил в 1911г. физико-математический факультет Московского университета. В 1921г. вице-президент г. Вильна. В январе – марте председатель Виленского Сейма, депутат от фракции Крестьянских советов. - 71, 249.
Лонге  Шарль – (1839-1903), французский социалист, член 1-го Интернационала с 1865г., член его Генерального Совета в 1866-1968гг. В 1871-1872гг. прудонист, член Парижской Коммуны 1871г. В 80-х годах сотрудничал в газете Ж. Клемансо; некоторое время примыкал к поссибилистам. Муж дочери К. Маркса – Жени. - 201.
Лукашевич Юлий (см. Т.1.) - 25, 27-28, 32.
Луцкевич Александр (см. Т.1.) - 50.
Лэбковский – польский офицер, капитан, весной 1921г. начальник отдела кадров Генштаба войск Срединной Литвы. - 133.
Лэмбке – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. командир сапёрной группы войск Срединной Литвы. - 133.
Любеньский Михал Томаш – (1896-1967), польский дипломат. Окончил юридический факультет Московского университета, затем артиллерийскую школу в Петрограде. 1916-1917 – служил в царской армии. Дипломатическую деятельность начал в 1918г. в качестве секретаря Александра Ледницкого в Московском представительстве Совета Регентов Польши. В феврале 1920г. поступил на службу в польский МИД. В этом же году летом, служил офицером в конной артиллерии. 04.1921 – 11.1922 - секретарь польского представительства в Харькове; 11.1922-10.1924 – сотрудник Восточного отдела польского МИД (под начальством Ю. Лукашевич); 10.1924-09.1926 – заведующий консульским отделом посольства Польши в Софии; 10.1926-1928 – сотрудник посольства в Риге (посол Ю. Лукашевич), а с 1928 – секретарь. 10.1929-1932 – советник Восточного отдела польского МИД, затем заведующий Гданьским отделом. С 1933 – заведующий отделом международных организаций. 04.1935-09.1939 – директор кабинета министра иностранных дел Ю. Бека. В  сентябре 1938г. в Женеве решал вопрос связанный с оккупацией части территории Чехословакии. В октябре 1938г. в Будапеште пытался склонить венгерские власти - занять территорию Закарпатской Украины. В январе 1939г. предлагал немецкому послу в Варшаве Г. Мольтке компромиссно разрешить вопрос Гданьска  путём создания польско-немецкого кондоминиума. В мае 1939г. – пытался предложить Г. Герингу провести плебисцит в Гданьске. В сентябре 1939г. эмигрировал через Румынию во Францию, затем в Англию. - 25.
Любиневский – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. начальник штаба 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Людкевич З. (см. Т.1.) - 257.
Лямша – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. адъютант командир 2-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Лянкайтис-Станкус, см. Станкус (Лянкайтис).

Маклаков  Василий Александрович (см. Т.1.) - 149.
Макс-Мюллер Вильям – английский дипломат. В 1921г. являлся послом Англии в Варшаве. - 216, 245.
Малецкий – в 1922г. директор департамента казны ВПКСЛ. - 257.
Малиновский Мариана (Войтек) (см. Т.1.) - 257.
Маловецкий Юзеф – (1892-1944), польский общественный деятель. Родился на территории Польши, около Ломжи, обучался в политехническом институте в Праге (1911-1914). С 1.08.1919г. работал в организации охраны края (Towarzystwo stra;y kresowej), в 1919г. руководитель минско-литовского округа этой организации.  В начале лета 1920г. вступил в Польскую армию  назначен   руководителем Stra;y kresowej в Вильне. В январе – марте 1922г. в Виленском Сейме возглавлял Крестьянские советы (Rady Ludowe - RL), которые выступали  под лозунгом включения Виленского края в Польшу, высказывая при этом требования некоторых социальных гарантий для местного населения. Был заместителем председателя Виленского Сейма – маршалка. 1.12.1922 – куратор Виленского школьного округа, затем на педагогической работе в Варшавском школьном округе. Во время 2-й Мировой войны был членом Армии Краёвой, принимал участие в Варшавском восстании (1.08-2.10.1944), интернирован, умер в концентрационном лагере Штудгоф. - 248-249, 252.
Маменко – секретарь Белорусской рады марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образован в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. - 21.
Мандельштам Леонид – (1879-1944), физик, профессор. С 1918г. профессор политехнического института в Одессе. С 1925г. в Москве. С 1924г. член Академии Наук СССР, исследования в области оптики света. - 149.
Манто П. – французский дипломат, в 1920г. директор политической секции Совета Лиги наций. - 45.
Маркс Карл (см. Т.1.) - 201.
Матулайтис Юргис – (1871-1927), Виленский архиепископ (1918-1925). После отказа признать конкордат Ватикана с Польшей от 10 октября 1925г  официально переехал на жительство в Рим, затем – в Каунас, где после переворота А. Сметоны развернул бурную клерикальную и общественную деятельность. По официальной версии - скончался в результате неудачной операции аппендицита. – 78, 227.
Матушинский (Матулевский) – польский офицер, весной 1921г. руководивший организацией POW на территории Литовской Демократической Республики. - 132.
Мауман – осенью 1921г. один из лидеров правых политических сил Финляндии. - 240.
Махно Нестор Иванович (см. Т.2.) - 175.
Мацеевич Станислав – (1864-1940), Виленский ксёндз, педагог, писатель. Окончил в 1890г. духовную семинарию в Вильне, затем Духовную академию в Петербурге (1894), магистр теологии. С 1894г. настоятель костёла св. Катерины в Вильне. 1907 – депутат 3-й Думы (представлял литовские, белорусские и украинские территории). В 1920г. избран в Законодательный Сейм Польши от партии Национальный союз освобождения рабочих (сотрудничал с членами сеймовского клуба ZLN – Zwi;zek Ludowo Narodowy). В 1922г. депутат Виленского Сейма. В ноябре 1922г. был избран сенатором в Сейм Польши. – 31, 187.
Маяковский Владимир Владимирович – (1893-1930), русский поэт. - 193.
Меджяновский - в 1921г. советник Делегатуры правительства Польши в Вильне. - 75.
Меерович Зигфрид (Зигмунд) Анна (см. Т.2.) - 86, 174, 191-193, 220, 222, 230.
Ментин (Мамонька) Юзеф Алексеевич – (1889-1937), белорусский национальный политический деятель. Окончил 3 курса Коммерческого института в Праге (1925). 1907-1917 – член эсеровской партии, с октября 1917г. – член БСГ (1918-1924 – Белорусская партия социалистов революционеров, БПС-Р). Во время 1-й мировой войны служил в царской армии. Делегат от 12-ой армии на 3-ем съезде БСГ (10.1917), вошел в ЦК. Один из организаторов всебелорусской Рады. Член руководства БПС-Р. Член президиума Совета БНР (01.1919). Неоднократно арестовывался польскими властями. С 1920г. жил в ЛДР, затем в Чехословацкой Республике, Польше, Латвийской Республике. В начале 1923г. редактор Виленской русскоязычной ежедневной газеты “Виленская речь”. Участник двух всебелорусских конференций в Праге (1921) и Берлине (1925), где выступал против самороспуска БНР. В 1928г. получил визу для въезда в СССР, и сразу  после приезда  был арестован. В 1929г.  приговорён  к 10 годам лагерей. В 1937 – к расстрелу. Реабилитирован посмертно. - 267.
Мецтен  - в 1921г. руководитель политического отдела МИД Швейцарии. - 125.
Меркадер Рамон – испанец, коммунист. Агент советской разведки, убивший ледорубом в 1940г. в Мексике Л. Троцкого (Бронштейна). - 136.
Милашюс Оскарас (О. Б. де Любич-Милош) (см. Т.1.) - 16, 44, 86, 117, 123, 149, 156, 182, 188, 210, 214.
Милош – лейтенант, офицер отдела разведки Штаба Вооружённых сил Срединной Литвы. - 50.
Милюков Павел Николаевич (см. Т.1.) - 141.
Миллер Макс – осенью 1921г. представитель Англии в Варшаве. - 232.
Мильеран Александр (см. Т.1.) - 104.
Миндовг, Мендольф, Мендог (Миндаугас) (см. Т.1.) - 47.
Мицкевич Стефан (см. Т.1.) - 80, 249, 251.
Мицкявичюс-Капсукас Винцас (Мицкевич-Капсукас) (см. Т.1.) - 23, 63, 130-131, 208.
Мицкявичюс-Папрусис (см. Т.2.) - 88.
Михальски – генерал легионер, заместитель министра обороны Польши в 1921г. - 103.
Михальски – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. начальник штаба 2-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Михальский Ежи Иокуб – (1870-1956), финансист, профессор экономики. 1888-1893 – обучался на факультете юстиции и администрации в Ягеллонском  университете (Краков), получил звание доктора наук. Работал в краевом финансовом управлении. 1905-1966 – обучался в Берлине и в лондонской экономической школе. После возвращения в Краков читал лекции в университете. 1911 – директор Краевого банка Галицийского королевства и Лодомерии во Львове (с апреля 1922 – Польский краевой банк). В декабре 1918г. работал в комиссии по расчёту между Польшей и Австрией относительно Галиции. (Подготовил докладную записку по данному вопросу на мирную конференцию в Версале). 1920 – читал лекции в Львовском политехническом институте. 26.09.1921-2.06.1922 - министр финансов Польши в правительстве А. Пониковского. С 5.11.1921 – депутат Сейма Польши, член сеймовского клуба христиан националистов. С 1925г. читал лекции в Варшавском политехническом институте. Во время войны вёл частную жизнь. После войны возобновил чтение лекций. - 228, 237.
Михнявичюс – военным атташе Литовской армии летом 1921г. - 186.
Мокшецкий Стефан – (1862-1932), российский и польский генерал. В 1878г. вступил добровольцем царскую армию. в 1881г. окончил юнкерскую школу в Риге. В начале 1-й Мировой войны в звании полковника командовал полком.  В Восточной Пруссии был тяжело ранен и попал в плен. В 1915г., в результате обмена военнопленными вернулся в Россию. В 1917г. получил звание генерала по особым поручениям при штабе командования «Особой» армии. После демобилизации в звании генерал-майора, записался в марте 1918г. добровольцем во 2-й Польский корпус на Украине. После его расформирования, в марте 1919г.  в Одессе обратился в Представительство польской военной миссии на Востоке и вступил в Польскую армию. Успешно участвовал в обороне Варшавы летом 1920г. В ноябре 1920г. был назначен Л. Желиговским командиром 1-го корпуса вооружённых сил Срединной Литвы (в связи с отпуском генерала Яна Жондковского, состоял на этой должности до 12.12.1920г, до возвращения из отпуска прежнего командира). Участвовал в боях на литовском фронте до окончания военных действий в конце ноября 1920г. Затем – генерал по особым поручениям командующего восками Срединной Литвы. В январе 1921г., после реорганизации войск Срединной Литвы и ликвидации корпуса этих вооружённых сил, декретом Л. Желиговского от 16.01.1921г. был назначен исполняющим обязанности председателя ВПКСЛ (до 21.11.1921). После назначения 30.11.1921г. А. Мэйштовича председателем ВПКСЛ,  назначен заместителем председателя и вёл дела по организации административных учреждений. После передачи ВПКСЛ 18 апреля 1922 Срединной Литвы властям Речи Посполитой, подал в отставку, но был оставлен на должности председателя офицерского трибунала. 31.10.1925г. ушёл в отставку. - 50, 76, 79, 85, 102, 110, 133, 227, 229, 258.
Моне Ж. – в конце 1920г. помощника Генерального секретаря Совета Лиги наций. - 21.
Моравский – польский офицер, весной 1921г. начальник оперативного отдела штаба войск Л. Желиговского. - 132.
Мостовенко Павел Николаевич – (1881-1938), участник революционного движения в России. С 1899г. Участвовал в деятельности Союза борьбы за освобождение рабочего класса. Член РСДРП  с 1901г.  Выслан  в Пермь. В 1917г. член Петроградского Совета, делегат 6-го съезда РСДРП(б), представитель Петроградского Совета на Румынском фронте. В октябре 1917г. кандидат в члены Московского РВК, затем председатель Московского совета солдатских депутатов, член президиума Моссовета. В 1918г. на подпольной работе в Украине. В 1919г. на партийной работе в Башкирии, организует по заданию партии Башкирскую АССР. 1921-1922 - полпред РСФСР в Каунасе  (с марта 1921г.) и Чехословакии (с апреля 1921). С 1923г. на ответственной хозяйственной и административной работе. 1927-1930 – ректор МВТУ им. Н. Баумана. - 99, 106, 136.
Мустейкис Игнас – (г.р. 1890), полковник Литовской армии. Окончил военное училище в Петербурге (1915). Воевал всю 1-ю Мировую войну. На немецком фронте царской армии. В декабре 1918г вступил добровольцев в Литовскую армию, был назначен командиром батальона 1-го пехотного полка; 07.19419 – 3-го пехотного полк; 1920 – 3-й пехотной дивизии. 1921г. вышел в запас. 1927 – возвратился в армию. 17.12.1926-30.11.1929 – министр внутренних дел, офицер по особым поручениям А. Сметоны. 1929 -  полковник. Затем - на государственной службе. 1929 – один из директоров Литовского банка. В 1939г. вышел на пенсию. В 1944г. эмигрировал в Германию; 1949 -  в США. – 121.
Мушкат С.  – еврейский торговец оружием в Каунасе. - 56.
Мэйштович Александр (см. Т.2.) - 162, 226-227, 241-243, 246, 248, 250.
Мэйштович – супруга А. Мэйштовича. - 113.

Навакас Йонас – в 1920г. сотрудник литовского МИД, затем директор департамента Гражданской защиты Министерства внутренних дел, губернатор Клайпедского края в 1933-35гг. - 44.
Нагявичюс (Нагюс) Владас – (1881-1954), врач, литовский общественный деятель, начальник военно-санитарной службы Литовской армии. Окончил Военно-медицинскую академию в Петербурге (1910). Участвовал в Большом Виленском Сейме литовцев в 1905г. Служил в военно-морском флоте Российской Империи врачом. Во время Петроградского Сейма литовцев в 1917г., поддержал резолюцию о независимости литовского государства. В 1918г. возвратился в Вильну, где поддерживал тесные связи с белорусскими национальными общественными деятелями. 21.12.1918г. – был назначен начальником военно-санитарной службы. Однако после вступления Красной армии в Вильну  (5.01.1919), а затем войск Ю. Пилсудского (21.04.1919),  оставался в Вильне. Только в мае 1919г. переехал в Каунас. После успешно  проведённых антиэпидемиологических действий, во время начавшейся в Литовской армии эпидемии, вновь назначен начальником военно-санитарной службы Литовской армии. Служил на этой должности до июня 1940г. В мае 1920г.  получил звание генерал-лейтенанта. Занимался научной и общественной деятельностью. В 1944г. эмигрировал в Германию, затем, в 1949г. - в США. - 253.
Наркович – лейтенант, в 1921г. офицер отдела разведки Штаба Вооружённых сил Срединной Литвы. - 50.
Нарушевич – белорусский националист, активно сотрудничавший с польской администрацией Виленского края. Летом 1921г. был кандидатом на министерский пост в правительство т.н. независимой Белоруссии, создание которого на белорусских территориях планировало Польское правительство, под наблюдением администрация Л. Желиговского. - 177.
Нарушявичюс (Норус) Томас (см. Т.1.) - 3, 7, 11, 14-16, 44, 85-86, 95, 99, 102, 116, 118-119, 122-123, 152, 156, 190, 199, 210, 213-214, 216.
Настопка Стасис (см. Т.1.) - 120.
Ниссель А. (см. Т.1.) - 148, 227.
Норбертас-Каваляускас, см. Каваляускас Норбертас.
Норус, см. Нарушявичюс Т.
Нусбаум Чеслав – (1887-1965), журналист и публицист, депутат Виленского Сейма. Окончил экономический факультет торговой академии в Лозанне (Швейцария). 1914-1918 – на банковской работе во Львове. Затем переходит на работу в журналистику. В 1918г. участвует в борьбе польских националистов за Львов. 1919-1926 – проживает в Вильне. 1919-1920 – главный редактор «Gazety Wile;skiеj»; руководитель отделения польского телеграфного агентства РАТ в Вильне. В январе – марте 1922г. депутат Виленского Сейма, член фракции Крестьянские советы. После чего возвращается к журналистской деятельности. Во время войны, находясь в Варшаве, принимал участие в подпольной деятельности. После 2-й Мировой войны работал редактором в печатных органах Народной Польши. - 254.

Обуховскайте – активистка литовского национального движения в Вильне в 1920г. - 50.
Овсянка Антон, см. Аусяник Антон.
Озолис (см. Т.2.) - 214.
Окулич Казимир - начальник политического отдела при канцелярии командования войсками Срединной Литвы с 25 мая 1921г. - 132, 156, 162.
Ольгерд  (Альгирдас)  (см. Т.1.) - 47.
Ольшанский Игнацы – (1883-1963), польский ксёндз, общественный деятель, депутат Сейма. Окончил духовную семинарию в Вильне (1907), затем – Духовную академию в Петербурге (1907-1911). С 1911 обучался в высших учебных заведениях Фрайбурга (Швейцария), Рима, Мюнхена, Лондона. С 1913г. в католическом кафедральном соборе в Вильне. Проводил широкую общественную деятельность среди местных поляков. Во время 1-й Мировой войны за протест относительно онемечивания местных школ был посажен в тюрьму оккупационными властями Обер Оста (Большого Востока). 1918 – организовал польскую политическую группировку Polski Zwi;zek Chrze;cia;sko Demokratyczny na Litwe, который к 1921г. имел несколько первичных организаций. Образовал Центральный союз христианских профсоюзов в Виленском приходе. Председатель Народного национального союза в Вильне. 1919-1927 – член Виленского городского совета. Депутат Виленского Сейма (01-02.1922), возглавлял Христианскую национальную рабочую группу (Chrze;cia;sko-Narodowe Stronnictwo Pracy - CNSP). Был членом делегации депутатов Виленского Сейма в польский Сейм и стал членом Законодательного Сейма Польши. Переизбран в состав Сейма Польши в 1922г.  Был членом Верховного совета Польской Христианско-демократической партии и заместителем председателя правления этой партии. Занимался проблематикой белорусов. 1922-1931 – ректор костёла св. Варфаломея в Вильне. 1925 – генеральный секретарь Виленской епархии. В 1931г. – в Гродно. В 1937г. вновь возвращается на службу в Вильну. в костёл святого Креста. Во время войны сотрудничал с местными отделениями польской подпольной Армии Краёвой (АК). После войны остался на территории СССР. - 71, 248.
Онуфрий-Шостак, см. Стасюлис Казимирас.
Орландо Витторио Эммануэле (см. Т.1.) - 104.
Осмоловский Ежи (см. Т.1.) - 251.
Островский Януш (см. Т.1.) - 254.
Оуэй – ответственный сотрудник английского министерства иностранных дел в 1921г.. - 206-207.
Оуэн Роберт – (1771-1858), английский социалист-утопист. В начале 1810г. разработал учение о достижении социальной справедливости путём улучшения условий жизни квалифицированных рабочих и осуществлял его на прядильной фабрике в Нью-Ланарке (Шотландия), управляющим которой он был с 1800г. В 1817г. выдвинул программу радикальной перестройки общества путём создания самоуправляющихся «посёлков общности и сотрудничества», лишённых частной собственности, классов, эксплуатации. Основанные им опытные коммунистические колонии в США («Н. Гармония» и др.) и Великобритании потерпели неудачу. - 200, 236.
Охманьский Ежи (см. Т.1.) - 107-108.
Охмяньски – польский общественный деятель в Вильне в 1921г. - 80.

Падеревский Игнаций Ян (см. Т.1.) - 21, 60, 252.
Паджитер де ля Утай (см. Т.1.) -. 48.
Панафе – осенью 1921г. официальный представитель Франции в Варшаве. - 232.
Парчевский Альфонс Юзеф Игнацы (Никлот) – (1849-1933), юрист, историк, профессор и ректор Варшавского университета, затем Виленского университета. Сторонник присоединения Вильны к Польше. Окончил юридический факультет Варшавской главной школы. В 1870г. защитил титул магистра права и администрации. Занимался адвокатской практикой. Занимался публицистикой по исторической тематике польского поморья.  1905 – член Национальной демократической партии (Stronnictwo Demokraticyno-Narodowe). Был депутатом 3-х Российских Дум, член польской парламентарной комиссии. Во время 1-й Мировой войны в Варшаве. 1917-1919 -  член Варшавской мэрии. В 1918г. от Калишской земли был избран членом Государственного Совета Польского Королевства, был в составе главной комиссии. В декабре 1918г. – председатель Варшавского комитета Восстановления польского университета в Вильне. В 1919г. организовал юридический факультет в Виленском университете. 1919-1922 – декан этого факультета. 1922-1924 – ректор Виленского  университета им. Стефана Батория (король Польши – венгр по происхождению. Для борьбы с лютеранской реформацией и для насаждения католицизма в Великом Княжестве Литовском учредил иезуитскую коллегию в  Вильне в 1579г.,  впоследствии  ставшую университетом). - 153.
Патэк Станислав (см. Т.1.) - 104.
Песляк – член Виленского объединения столяров и краснодеревщиков, в мае 1921г. избран в Комитет присоединения Вильны к Польше. - 153.
Петиснё Габриэль Жан – (1881-1932), юрист, адвокат, французский государственный служащий. После того, как 1.05.1921г. в Мемельланде были расформированы военные части Антанты, 1922-1923гг. французский префект Мемельского края. После захвата Мемельланда литовскими военными спецотрядами 10-15 января 1923г., 19 февраля 1923г., передав властные полномочия литовской администрации и ликвидировав Верховный комиссариат Лиги наций в Мемеле, выехал 1.03.1923г. во Францию. Работал в системе французского МВД. - 261.
Петлюра Семён Васильевич (см. Т.2.) - 5, 106, 171-172, 188, 212.
Петрашевский – в 1921г. представитель министерства финансов Польши в Виленской Делегатуре, председатель управления государственного контроля ВПКСЛ. - 162, 257.
Петрушевич Е. (см. Т.1.) - 225.
Пий ХI, см. Ратти А.
Пиип А.  (см. Т.2.) - 157, 174, 176, 193.
Пилсудский Юзеф (см. Т.1.) - 8, 13-14, 49, 78-81, 84, 101, 103-105, 109-111, 114-115, 117, 159, 161-162, 197, 207, 209, 223, 225-227, 231-232, 241, 243, 251-253, 256, 262.
Потоцкие – влиятельный графский род крупных землевладельцев в Великом Княжестве Литовском. - 54.
Пониковский Антони – (1887-1949), инженер, геодезист, польский политик, премьер, возглавлял правительства Польши с 19.09.1921 по 5.03.1922г., а также - с 10.03. по 6.06. 1922г. - 232, 242.
Пристор Александр (см. Т.1.) - 75, 80, 132, 162.
Пуанкаре Раймонд – (1860-1934) премьер министр Франции 1912г. - январь 1913г., президент Франции - 1913г. - январь 1920г., затем вновь премьер-министр: 1922-1924гг. и 1926-1929 гг. Неоднократно министр. Проводил милитаристскую политику, один из организаторов интервенции в период гражданской войны в Советскую Россию. - 256, 263.
Пурицкис Юозас (см. Т.1.) - 2, 6-7, 11-13, 15, 18-20, 23-24, 26, 29-30, 40, 44-45, 53, 61 -62, 86, 98, 102, 116-119, 121-123, 126-128, 136, 138-139, 145, 147, 149-150, 155, 157, 174, 176, 179, 182, 188, 193, 208-214, 217-218, 223, 228, 230, 240.
Пшилуский – В 1922г. заместитель директора департамента юстиции ВПКСЛ. - 257.

Рабинович Хайм (Рабиновичюс Хенрикас) (см. Т.2.) - 205-206.
Радек К. Б.,  см. Собельсон К. Б. 
Радусь-Зенкявичюс Ляонас – (г.р. 1874), генерал Литовской армии. Окончил Павловское военное училище. В 1900г. Военную академию, участник русско-японской войны 1904-1905гг. В 1921г. вернулся в ЛДР. Работал в Генштабе, где уже в мае 1921г. разработал план нападения на Вильну (хотя реализация плана и не намечалась). С 6.11.1923г. по 29.02.1924г. – начальник штаба Армии. Затем на преподавательской работе. Издал книги по теории военного дела. В 1941г.  вывезен  в Сибирь.  - 165.
Ракоши Матияш – (1892-1971), один из основателей Коммунистической партии Венгрии, член 3-го Коммунистического интернационала, 1945-1947гг. Генеральный секретарь ЦК Компартии Венгрии,  в 1948-1956гг. возглавлял ЦК Венгерской партии трудящихся, в 1952-1953гг. председатель совета министров Венгрии. Решение ЦК ВПК в июле 1956г. освобождён от партийных должностей, в августе 1962г. исключён из партии. - 201.
Ратти  Ахилле, Римский папа Пий XI (см. Т.2.) - 78, 259.
Рачкевич Владислав – (1885-1947), юрист, окончил Тартуский университет, затем работал адвокатом в Минске с 1912г. Участвовал в формировании польских военных частей. Делегат правительства Польши (МИД) при Временной Правящей Комиссии Срединной Литвы с 20 декабря 1920г. по 16 июля 1921г. Затем министр внутренних дел Польши, маршалек Сената польского парламента, президент Польши (в изгнании - Лондон) 30.09.1939-07.1945. - 25, 33, 58-59, 65, 67-70, 72-76, 78, 80, 82-84, 100, 111-112, 115, 132, 137, 156, 158-159, 162, 165, 172, 181-182, 186.
Рачковский Феликс – в январе – марте 1922г. в Виленском Сейме возглавлял Zwi;zek Ludowo-Narodowy - ZLN (Национальный крестьянский союз). - 248.
Риёмё – осенью 1921г. один из лидеров финских социал-демократов Финляндии. - 240.
Розвадовский Тадеуш (см. Т.1.) - 103.
Розенбаум Шимон (см. Т.1.) – 221.
Рокка (Перетти де ля Рокка) - директор Политического отдела министерства иностранных дел Франции. - 86, 123, 182.
Романов Николай Николаевич – (1856-1929), великий князь, сын Николая Николаевича (Старшего), генерал от кавалерии (1901). В 1895-1905 генеральный инспектор кавалерии, с 1905 главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского ВО, одновременно в 1905—1908 председатель совета обороны. В 1-ю Мировую войну верховный главнокомандующий (1914-1915), наместник Кавказе и Главнокомандующий Кавказкой армией (1915-1917). С 1919 в эмиграции. Среди части русской эмиграции считался претендентом на российский престол. - 82.
Романовский – польский офицер, подпоручик (младший лейтенант), весной 1921г. начальник станции перевооружения войск Срединной Литвы. - 133.
Ромер Евгений (см. Т.1.) - 246-247.
Русецкий П. (см. Т.2.) – 80.
Рушчиц Фердинант – (1870-1936), художник, график, деятель польской культуры. Профессор Виленского университета, в 1921г. выступавший за присоединение Виленского края к Польше. - 71.
Рыдз-Шмиглы Эдвард (см. Т.1.) - 43, 54, 65, 111-112, 116, 164, 189, 197.

Савинков Борис Викторович (см. Т.1.) - 52-53, 65, 206, 222.
Савлер Бася  – активистка коммунистической подпольной организации в Каунасе, арестованная литовскими властями зимой 1921г. - 87.
Савлер Циля – активистка коммунистической подпольной организации в Каунасе, арестованная литовскими властями зимой 1921г. - 87.
Сакалаускас, см. Соколовский И.
Сална В. – 193.
Самойло Владимир Иванович (Ул. Чемер, Ул. С., С.) – (1878-1941), белорусский национальный активист, философ. Окончил Петербургский университет (1916). С 1918 – в Вильне, работал преподавателем гимназии. В начале 1923г. редактор Виленской русскоязычной ежедневной газеты “Виленская речь”. - 267.
Сапега Евстафий (см. Т.1.) - 8, 25, 32, 54, 67, 91, 109, 120, 123, 128, 152-153, 156, 160-162, 190.
Сацевич – польский офицер, капитан, весной 1921г. начальник хозяйственного отдела Генштаба войск Срединной Литвы. - 132.
Сахарко – заместитель председателя Белорусской рады марионеточной Белорусской Демократической Республики, правительство которой было образован в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. - 21,
Свечковский Мариан - заведующим общим отделом гражданской канцелярии командования войсками Срединной Литвы с 25 мая 1921г. - 162.
Сейнюс Игнас-Юркунас – (1889-1959), литовский дипломат, публицист. Обучался в Московском университете. В 1919г. – представлял интересы литовской Тарибы в Дании. Летом 1921г. ответственный сотрудник литовского МИД, затем, в этом же году, отбыл в Финляндию в должности посланника. Представлял литовские интересы в Норвегии и Швеции. 1933-1934 - главный редактор газеты «Lietuvos Aidas» («Эхо Литвы»). 1935-1939 – пресс-атташе губернатора Клайпедского края. В 1940г. эмигрировал в Швецию. - 209, 211, 213-214, 240.
Семашка (см. Т.1.) - 50.
Сенкевич – осенью 1921г. начальник департамента внутренних дел ВПКСЛ. - 227.
Серрати Джачинто (Леви) Менотти – (1872 или 1876-1926), один из лидеров максималистов. В 1914-1922 директор газеты «Avanti» («Вперёд»). В 1924г. вступил в Компартию. - 201.
Сесиль Роберт – (г.р. 1864), лорд. Окончил Оксфордский университет. Лидер английских консерваторов, председатель комиссии по иностранным делам английского парламента, помощник министра иностранных дел. 1916-1918 – министр по делам блокады. С 1918г. – секретарь английского  МИД. С 1919г. один их непосредственных организаторов Лиги наций, принимая участие в её работе, выступал сторонником усиления роли этого международного органа. С 1920г. представитель Англии в Лиге наций, а затем председатель Лиги наций (1937). – 45,  156, 259.
Сидзикаускас Вацловас – (1893-1973), юрист, литовский дипломат. Обучался в Москве, затем в Берне. В 1935г. окончил юридический факультет Каунасского университета. 1919-1922- первый секретарь литовской миссии в Швейцарии, затем полномочный представитель в Берлине, а с 1925г. в Вене и Берне. 1931-1934 – полномочный министр в Лондоне и Гааге. С 1920-1934 – представитель в Лиге наций (с перерывами). Скомпрометированный растратами, ушёл в отставку. 1936-1940 – директор представительства английской нефтяной фирмы «Шелл» в Каунасе. В 1941г. уехал в Германию, где был заключён в концентрационный лагерь за то, что раннее в Гаагском международном Трибунале защищал интересы Каунаса в Клайпедском крае. После двух лет в Освенциме  переведён в Берлин под домашний арест. После снятия ареста  в германском городе Вюрзбурге  организовал Комитет по освобождению Литвы (VLIK). В 1964-1966 – председатель VLIK. - 16, 53, 122, 125, 198, 209-211, 214, 255, 258.
Сикорский Вацлав – польский лётчик, сбитый литовскими военными над территорией ЛДР в сентябре 1921г. - 225.
Сикорский Владислав (см. Т.2.) - 65, 79. 103, 114, 181, 189, 265.
Сименс – в 1921г. министр германского правительства. - 96.
Симсон Дж. (см. Т.1.) - 20, 41.
Скульский Леопольд (см. Т.1.) - 179.
Скшинский Александр – (1882-1931), польский граф, политик, дипломат. В 1923г. министр иностранных дел Польши. - 264.
Сляжявичюс Миколас (см. Т.1.) - 155, 205.
Сметона Антанас (см. Т.1.) - 41-42, 195,
Смолич Аркадий Антонович – (1891-1938), теолог, агроном. Окончил Минскую духовную семинарию, а также  в 1916г. Сельскохозяйственный институт в Александрии под Пулавами (Польша). Белорусский националист, один из инициаторов провозглашения в 1918г. Белорусской Народной Республики. Организовал Белорусскую социал-демократическую партию. Осенью 1920г. переезжает в Вильну. Активно сотрудничает с польской администрацией Виленского края. Летом 1921г. был кандидатом на министерский пост в правительстве т.н. независимой Белоруссии, создание которой на белорусских территориях планировало Польское правительство под наблюдением администрация Л. Желиговского. В 1922г. получил разрешение вернуться в Минск (БССР). Преподаватель в Белорусском госуниверситете. В 1930г. арестован за антигосударственную деятельность. Вскоре  освобождён. 1935-1937 - вновь в тюрьме. Реабилитирован посмертно. - 177.
Собаньский – в 1921г. член делегации Польши в Брюсселе. - 125.
Собельсон (Радек) Карл Бернгардович (см. Т.1.) - 8, 201, 228.
Соколовский Игнацы (Сакалаускас) (см. Т.2.) - 9-10.
Сокольницкий Михал (см. Т.2.) - 176.
Соловейчик Мойша (см. Т.1.) - 116, 118, 124-127.
Соснковский Казимир – (1985-1969), генерал, политик,  легионист, сподвижник Ю. Пилсудского. В 1921г. министр обороны Польши. - 103, 143, 169,
Сосновский – в 1921г. шеф бюро Президентуры ВПКСЛ. - 257.
Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович,  (Коба) (см. Т.1.) - 106.
Станкевич Янка – (1891-1976), историк, лингвист. Окончил Карловский университет в Праге (1926).  Воевал  в  царской армии.  18 сентября 1918г.  избран  в Вильне в  национальный белорусский Совет.  В 1919-1920 – во время польской оккупации Виленского края, член президиума Центрального белорусского Совета (Центральной Белорусской Рады) Виленщины и Гроднинщены. Активно сотрудничал с польской администрацией. Летом 1921г. был кандидатом на министерский пост в правительстве т.н. независимой Белоруссии, создание которого на белорусских территориях планировало Польское правительство, под наблюдением администрация Л. Желиговского. С 1926г. преподаватель в Виленском и  Варшавском университетах. 1928-1930 - депутат польского Сейма. Во время немецкой оккупации (1941-1944) член Белорусской народной взаимопомощи, а также научного отдела Белорусской центральной Рады. С 1944г. в Германии. Один из инициаторов возобновления деятельности Научного общества кривичей (белорусов). С 1949г. в США. - 177.
Станкус (Лянкайтис) (см. Т.2.) - 88.
Стасюлис Казимирас (Стасюк Казимир, Онуфрий Щостак) (см. Т.1.) - 87.
Стаугайтис Юстинас (см. Т.2.) - 5-6, 22-30, 33-35, 39, 54, 205.
Стецкий – лейтенант, офицер отдела разведки Штаба Вооружённых сил Срединной Литвы. - 50.
Стефанский Сигизмунд – с 1921г. поверенный в делах Польской Республики в Москве. - 219, 239.
Стульгинскис Александрас (см. Т.1.) - 7.
Сфорса Карло – (1872-1952), с 1920г. министр иностранных дел Италии. В 1921г. возглавлял итальянскую делегацию в Лиге наций. В 1922г. выступил с протестом против действий Б. Муссолини и его фашистов. В эмиграции. В 1947-1951гг. – министр иностранных дел Италии. - 104, 141.
    
Тарашевска – активистка Виленской польской национальной женской организации, в мае 1921г. избранная в комитет присоединения Вильны к Польше. - 153.
Тарашкевич Бронислав – (1892-1941), филолог. Белорусский националист, руководитель белорусского антисоветского движения, деятель Громады. Активно сотрудничал с польской администрацией Виленского края. Летом 1921г. был кандидатом на министерский пост в  правительстве т.н. независимой Белоруссии, создание которого на белорусских территориях планировало Польское правительство  под наблюдением администрация Л. Желиговского. - 177, 266.
Тарновский Адам – граф, польский дипломат, секретарь посольства Польши в Париже, заведующий отделом Министерства иностранных дел. - 25.
Теодорович Юзеф (см. Т.1.) - 179.
Тетсуи – японский подполковник, в декабря 1920г. член Временной Контрольной комиссии Лиги наций по урегулированию польско-литовского конфликта. - 25, 30.
Тишкявичюс Альфредас (Тышкевич Альфред) (см. Т.1.) - 11, 19-21, 35, 44, 62, 86, 102, 117, 188.
 (Токачевский) – псевдоним офицера Генштаба Польской армии весной 1921г. инспектировавшего войска генерала Л. Желиговского в Срединной Литве. - 114.
Тонкевич – польский офицер, подпоручик (младший лейтенант), весной 1921г. начальник финансовой секции Генштаба войск Срединной Литвы. - 132.
Томассини Франческо (см. Т.1.) - 120.
Троцкий Л. Д., см. Бронштейн Л. Д.
Трояновский – польский офицер, капитан, весной 1921г. начальник отдела продовольствия Генштаба войск Срединной Литвы. - 132.
Тупальский Анджей – полковник Польской армии, с 16 июля 1921г. назначен исполняющим обязанности делегата правительства Речи Посполитой в Вильне. - 187.
Тютюник, см. Антонов.

Удвуд – английский полковник, в мае 1921г. член палаты представителей Английского парламента. - 154.
Узембло Адам - в январе – марте 1922г. депутат Виленского Сейма, возглавлял фракцию Сельская группа крестьянских советов (Grupa W;o;cia;ska Rad Ludowych - GWRL), которая образовалась во время заседаний Виленского Сейма, как левая группировка, в результате раскола Крестьянских советов. - 249.
Ульманис Карлис (см. Т.2.) - 174.
Умберто Сала – итальянский офицер, капитан, член Военной контрольной комиссии Лиги наций в Литве. Наблюдал за литовско-польскими переговорами в Сувалках 30.09-07.10.1920. - 186.
Урах Вильгельм фон  (см. Т.1.) - 245.
Урбшис Юозас (см. Т.2.) - 230.
Устинович  Станислав – сотрудник польского МИДа. С 20.12.1920г. заместитель начальника Литовского бюро МИД Польши. - 58.

Фалевич Ян – весной 1921г. председатель Виленского и Трокского сеймиков. - 153.
Федаравичюс-Станкус (см. Т.2.) - 88.
Федорович Зигмунд - уроженец Варшавы, работавший на кафедре сравнительной анатомии Ягелонского университета в Кракове В январе – марте заместитель председателя Виленского Сейма, депутат от фракции Крестьянских советов. - 249.
Фелла – польский офицер, капитан, весной 1921г. начальник мобилизационной секции Генштаба войск Срединной Литвы. - 132.
Фош Фердинанд (см. Т.1.) - 91, 104.
Франбах – польский офицер, подпоручик (младший лейтенант), весной 1921г. адъютант командира 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.

Хаас Роберт – французский дипломат, в 1921г. председатель консультативного комитета Организации по коммуникации и транзиту, действовавшей при Совете Лиги наций. - 121, 127.
Халиньски-Яхевич – польский офицер, майор, весной 1921г. командир Новогрудского полка 1-й Литовско-Белорусской дивизии войск Срединной Литвы. - 133.
Херце – испанский майор, до декабря 1920г. член Временной Контрольной комиссии Лиги наций по урегулированию польско-литовского конфликта. - 30.
Хласко – Виленский публицист, печатался летом 1921г. в газете “Rzeczpospolita”. - 162.
Холст Рудольф (см. Т.1.) - 191, 193, 220, 240.
Хоминский Людвиг - Виленский польский политический деятель. Издатель «Gazety Krajowej». В январе – марте 1922г. в Виленском Сейме возглавлял фракцию Крестьянский союз «Возрождение-Освобождение» (Zwi;zek Ludowy «Odrodzenie-Wyzwolenie» - ZL), который выступал за полную автономию края, не отказываясь, однако, от возможности федерации с Польшей в будущем. - 249, 251.
Хьюз Чарльз Эванс – (1862-1948), в 1921г. госсекретарь США по иностранным делам, выступавший при президенте У. Гардинге за развитие американо-германских отношений после Первой мировой войны. - 167-168.

Цвикевич А. – министр юстиции марионеточной Белорусской Народной Республики, правительство которой было образован в ноябре 1920г. литовским правительством в Алитусе. - 21, 146-147.

Чарнецкис Вольдемарас (см. Т.1.) - 16.
Чарновский Виктор – в январе – марте 1922г. в Виленском Сейме возглавлял фракцию: Polska Organizacja Bezpartyjnych - POB (Польскую организацию беспартийных). - 248.
Чемберлен Остин Иосиф – (1863-1937), политический деятель консерваторов Англии, министр финансов Великобритании в 1903-1905, 1919-1921, министр по делам Индии в 1915-1917, министр иностранных дел в 1924-1929гг., морской министр в 1931г., занимал другие министерские посты; консерватор. Сын Дж. Чемберлена. В 1927г. был одним из инициаторов разрыва отношений с СССР. Лауреат Нобелевской премии мира в 1925г. за Локарнский договор (1925). - 154.
Червяков – весной 1921г. один из деятелей Коммунистического Интернационала, занимавшийся вопросами классовой борьбы на территории исторической Литвы. - 130.
Чернявский – в 1920г. депутат Законодательного Сейма Польши от партии Польский крестьянский  союз - PSL Wyzwolenie  («Освобождение»). - 31.
Чехановский Ян (см. Т.2.) - 4, 19, 103.
Чичерин Георгий Васильевич (см. Т.1.) - 15, 26, 40, 79, 92, 106, 112, 136, 140, 148, 163-164, 173, 184, 217, 219, 239, 264-265.

Шаббат, см. Выгодский.
Шавковский – Виленский адвокат, в мае 1921г. работал в комитете присоединения Вильны к Польше. - 153.
Шала – в декабре 1920г.  представитель итальянской военной миссии в Литве. - 48.
Шанявский – В 1922г. заместитель директора департамента сельского хозяйства и лесов ВПКСЛ. - 257.
Шардиньи Пьер (см. Т.1.) - 7, 12, 15, 17, 21, 23, 25-26, 29-31, 34-35, 37, 40, 46-49, 57, 62, 64-65, 79, 91, 99, 113, 121, 127, 182, 193-194.
Шаулис Юргис (см. Т.1.) - 91, 209, 211-212, 214.
Швенчковский Мариан (точнее - Швеховский) – политический деятель из Вильны, член Польской крестьянской партии (В. Витоса). - 29, 31.
Швид Ф. (см. Т.1.) - 75.
Шейдеман Филипп (см. Т.1.) - 234.
Шепетис Йонас – (1867-1941), кальвинистский священник, литовский националистический деятель. Изучал теологию в Тартуском университете. Окончил в 1893г. В 1915г. эвакуировался в центральную Россию. В 1918г. возвратился в Вильну. Назначен суперинтендантом Виленского округа кальвинистской общины.  1922-1923 – преподаватель математики в Виленской литовской школе. В 1923г. переехал в Жямайтию, где продолжал до 1941г. службу священником. В 1941 уехал в Германию. - 251.
Шешкайте – супруга одного из Виленских пропольских общественных деятелей в 1921г. - 113.
Шимкус Александр (см. Т.2.) - 210.
Шимкус Йонас (см. Т.2.) – 210, 131, 178.
Шмуловский Л. – еврейский торговец оружием в Каунасе. - 56.
Шопа Теофил – инженер, директор департамента промышленности, торговли и восстановления Временной правящей комиссии Срединной Литвы в 1921г. - 31, 76-77.

Эклюнд – осенью 1921г. один из лидеров правых политических сил Финляндии. - 240.
Энгель Мечислав – был членом ВПКСЛ. В 1921г. выступал за присоединение Виленского края к Польше. В январе – марте 1922г. депутат Виленского Сейма, член Блока национальных партий и групп. - 71, 76, 251.
Энгельс Фридрих – (1820-1895), один из основоположников марксизма, философ-диалектик. Автор книг и публикаций по теории  классовой борьбы. Соавтор, вместе с К. Марксом, «Коммунистического манифеста» (1848). Крупный немецкий промышленник. - 201.
Эрдман – в 1920г. депутат Законодательного Сейма Польши от партии Польский крестьянский  союз - PSL Wyzwolenie («Освобождение»). - 31.
Эрет Йозеф (см. Т.2.) - 45, 127, 214.
Эррио Эдуар – (1872-1957), лидер французской партии радикалов. С 1916г. неоднократно министр. Премьер-министр 1924—1925гг., 1926г., 1932г. - 90, 91.

Юргутис Владас (см. Т.1.) - 24, 33, 35, 39, 118, 155.

Яблонскис Йонас (см. Т.1.) - 6.
Яворский – инженер, весной 1921г. управляющий артиллерийскими мастерскими и амуницией войск Срединной Литвы. - 133.
Ягайло Владислав, Ягелло (см. Т.1.) - 101.
Якубчиков -   член союза рабочих Вильны, в мае 1921г.  избран  в комитет присоединения Вильны к Польше. - 153.
Ямаваки – японский капитан, до декабря 1920г. член Временной Контрольной комиссии Лиги наций по урегулированию польско-литовского конфликта. - 30.
Янковский Антоний – директор департамента финансов ВПКСЛ в 1921г. - 76.
Янковский Мариан – в январе – марте 1922г. депутат Виленского Сейма, член фракции Демократическая партия. - 252.
Янковский – польский офицер, полковник, весной 1921г. командир этапными частями войск Срединной Литвы. - 133.
Янковский – польский офицер, поручик (лейтенант), весной 1921г. ответственный за развозку полевых складов войск Срединной Литвы. - 133.
Янулайтис Августинас (см. Т.1.) - 251.
Яремич – в 1923г. являлся депутатом Сейма Польши от белорусских общин Виленского края. - 266.
Ярушайтис – учащийся, был арестован в 1920г. за шпионаж в районе Ширвинт. - 110.
Яхавичюс – полковник Литовской армии, весной 1921г. командовал 2 кавалерийским полком. - 120.
Яшенский Збигнев (см. Т.1.) - 71.





































УКАЗАТЕЛЬ НАЗВАНИЙ ГОСУДАРСТВ И ИХ СОЮЗНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ, ТЕРРИТОРИЙ, МЕСТНОСТЕЙ, НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОБЪЕКТОВ
Названия поданы в том виде, как они прописаны на современных картах и в исторических источниках.

Августов – 3, 5-6, 42, 164.
Августовские леса - 4.
Августовский округ, уезд, район – 3-4, 20, 38.
Австрия - 152.
Австрийская Империя - Австро-Венгерская Империя, Австро-Венгрия - 35, 103, 175, 184.
Азербайджан – 13.
Аланские острова – 240.
Александрия – 175.
Александровск – 175.
Алитус, Олита – 243.
Алитусский округ, район – 135.
Америка, см. Соединённые Штаты Америки.
Англия, Великобритания, страна Альбиона - 4, 9, 19-22, 35, 41, 45, 63-64, 76, 85-86, 90-91, 95-97, 102-103, 116, 120, 122, 128-130, 137, 142, 145, 154, 160, 175-176, 179-180, 186, 188, 190, 199-200, 204, 206-208, 211, 216, 255, 238-239, 244-245, 255-256, 258, 260.
Аникщяй, Аникшты – 120.
Антакальнис, Антоколь район Вильны – 158.
Антанта (фр. согласие) страны («Тройственное соглашение», союз Великобритании, Франции и Российской Империи. Оформился окончательно в 1904-1907гг. и объединил в ходе Первой мировой войны против стран Германкой коалиции – «Четвертичного союза», более 20 государств, среди них США, Япония, Италия.) - 7, 12-13, 15, 17-20, 24, 26, 37, 40-41, 44, 66, 86, 89, 90, 96-97, 99-100, 103, 108, 112, 116, 119, 124, 126, 128-129, 137, 139-142, 143, 144, 147, 157, 172, 175, 183-184, 198, 206-208, 210, 213, 216-217, 220, 228, 232, 256, 257-260, 263-265.
«Антанта малая» - в её состав входили: Чехословакия. Югославия и Румыния. - 81.
«Антанта малая Прибалтийских государств», Балтийский союз, Прибалтийская Антанта (планировавшаяся в составе Литовской, Латышской, Эстонской и Финляндской республик) – 113, 138-140, 157-159, 162, 165, 173-174, 179, 191, 193, 203, 218, 222, 225, 230.
Антанта северная (планировавшаяся в составе - Польской, Литовской, Латышской, Эстонской и Финляндской республик) – 163-164.
Антоново – 49.
Аргентина – 132.
Аукштянис – 57.
Аутинишки – 57.

Бавария, Королевство Бавария – 78, 184.
Баксканы – 57.
Балтийское, Варяжское, Венедское, Остзее (Восточное) море - 41, 97, 105, 116, 129, 145, 152, 160, 166, 208, 237, 255, 258, 264, 268.
Балтои – 57.
Барановичи - 138, 157, 163, 199.
Бастуны – 7, 8, 20, 38, 57, 65.
Бездонис - 46.
Беларусская Народная Республика,  фактически - Народная Республика Беларусь, Белорусская Демократическая Республика – 20-21, 37, 113, 146-147.
Белорусская Советская Республика, Белорусская ССР, Белоруссия - 55-56, 61, 112, 136, 175, 258, 260, 266-267.
Белоруссия – 37, 63, 70-71, 77, 81, 110, 126, 166, 177, 179, 188, 205-206, 245, 252, 266-267.
Белоруссия Западная – 107.
Белая Русь, см. Русь Белая.
Белая Церковь – 175.
Белое море – 251.
Белосток – 41-42, 76, 165, 188, 230, 267.
Белостоцкий уезд, область, регион - 38.
Бельгия –  41, 82, 154, 156, 214, 262.
Бентен – 228.
Бентенский округ – 228.
Беняконе, Беняконис – 65, 164, 199.
Березина река - 41, 242.
Берлин – 81, 112, 125, 140, 160, 173, 178, 198, 223, 259, 268-269.
Берн – 125, 198.
Берунчишки – 64.
Бессарабия – 106, 172.
Биржайский район – 135.
Ближний Восток – 263.
Бобр речка – 6, 41.
Бобры озеро – 5.
Бобринск – 175.
Богуславишки – 47.
Болоша озеро – 64.
Бояры – 57, 64.
Браславский уезд, район – 100, 111-112, 242, 246-248, 252, 254, 257.
Бремен – 238.
Брест-Литовск, Брест – 42, 90, 136, 230, 257.
Брест-Литовский округ, земли – 41, 101.
Брюссель – 15, 41-42, 82, 84, 93, 99, 102, 109, 113-123, 125-129, 131, 138, 144-147, 149-159, 162, 167, 173, 178-180, 187-188, 202-203, 207.
Буг река - 163.
Буркиле – 49.

Вайшнажишки – 64.
Валка – 176.
Валькининкай, Олькеники – 46, 49, 64, 72, 178.
Варвишки – 64.
Варена, Ораны - 3, 8, 14, 20, 28, 38, 46-48, 55, 57, 64-65, 79, 163, 236, 267.
Варшава – 2, 7-9, 13-14, 18, 21-26, 29-30-31, 33-35, 37, 39-40, 43-46, 49, 51, 54-59, 64-65, 67-69, 71-72, 74-78, 80, 82-86, 91, 93, 99, 102-104, 106, 108-110, 113-115, 117, 120, 122, 125-126, 128, 130-132, 136-137, 139, 141, 143-144, 151-154, 159, 161-162, 164-165, 169, 172-173, 176-177, 179-180, 186, 188-190, 192-194, 197-200, 204, 207-208, 216, 221-227, 239, 240-241, 243-245, 247-248, 250, 254-257, 260, 264, 267-268.
Ватикан - 78, 259.
Вашингтон – 35, 60, 143, 149, 168.
Вевис, Евье, Ивье – 46. 268.
Великобритания, см. Англия.
Великое Княжество Литовское (Великая Литва) - 22, 42-43, 50, 184, 206.
Венгрия - 81, 106.
Вентспилс порт - 137.
Вепше – 120.
Вепш река – 144.
Версаль - 160.
Верхняя Силезия – 8, 21, 43, 62, 64, 72, 78, 81-82, 85, 105, 109, 112, 137, 142-143, 150, 153-156, 164, 166, 177, 190, 199, 212, 215, 228, 232, 237.
Вешкишки – 64.
Вея речка – 120.
Вижайны - 3-6, 34, 42, 158, 177.
Вилейка – 3, 32, 38, 41-42, 117, 121, 145-146, 157, 167.
Вилейка река, (Вильняле) – 3.
Вилейкишки – 49.
Вилейкский уезд, район, волость, округ, область.  – 3, 5-6, 13-14, 20, 33, 75, 121, 178, 242.
Виленская губерния, край, область – 3-4, 6, 8-11, 13, 17, 19, 21, 37, 41, 47, 51, 59, 67-69, 71-72, 76, 78, 80, 82-85, 93, 99, 100-103, 107-108, 110, 112-113, 115, 118, 121-122, 125-127, 129, 132, 146, 148-149, 151-153, 155-157, 162-164, 166, 172, 180, 190, 194-198, 201, 205-207, 209, 211, 217, 221-224, 241, 243-246, 249-252, 255-259, 264-265, 267-268.
Виленский кантон – 129, 150, 180, 188, 211.
Виленский регион, воеводство, земля – 27-28, 34, 42, 49, 71, 85, 101, 109, 182, 188, 240, 249-250-257.
Виленский уезд, округ, район – 68, 83, 100-101, 118, 132, 172, 177-178, 246-247.
Вилия река, см. Нярис.
Вилкавишкяй, Волковыск, уезд, район - 38, 135, 157.
Вилкомир, см. Укмерге.
Вильнюс, Вильна, Вильно, Кривой Город , Северный Иерусалим – 2, 6-7, 9-14, 16-19, 23-24, 26-29, 31-37, 39-42, 44-45, 47-51, 54-55, 57, 58-61, 64-69, 71-85, 92-93, 100-102, 107-132, 136-137, 139, 143-159, 161-165, 168, 173-174, 177-179, 181-190, 193-200, 205-214, 216, 218-222, 224-227, 231-232, 241-248, 251, 255-256, 258, 260, 262-268.
Вирбалис, Вирбаллен – 243.
Висла река - 166.
Витебск - 188, 263.
Вичюны – 49.
Виштитис – 158.
Волковыск, см.  Вилкавишкяй.
Воложин – 41.
Воложинский уезд, староство – 75, 111, 175.
Волковыск – 175.
Волынь регион - 110, 172.
Вороново, Воронов – 55, 59, 177.
Восточная Литва (Вильния), Восточные земли, см. Литва Восточная.
Восточная Пруссия, (см. Пруссия) – 5, 18, 95, 258.

Гай – 49.
Галиция, Галиция Восточная – 175.
Гамбург – 238.
Гданьск, Данциг – 7, 76, 156, 166, 237-238, 259.
Гдыня – 166.
Гедрайчай, Гедройцы - 5, 47, 49, 57, 64, 263, 268.
Генуя – 256-257.
Германия, Германская Империя, Германский Рейх – 184.
Германская Республика, Веймарская Германия - 5, 22, 41, 43, 56, 61, 72, 81, 90-91, 95-96, 99, 105, 109-110, 112, 117, 119, 131, 137-143, 148, 150, 152, 160-161, 167-169, 176, 184, 190, 192, 197, 201, 205, 215-216, 223, 228, 232, 238, 240, 243, 245, 251, 255, 257-262, 264-265, 267-268.
Германия, фашистский Третий Рейх - 21-22, 234.
Гессен, Гессенское герцогство - 184.
Гинденбург – 228.
Гинутаны – 64.
Гливице, Глейвиц – 228.
Глубокое – 46.
Годлево – 120.
Городло– 252.
Гродненка речка – 5-6.
Гродно, Гардинас – 3-4, 13-14, 23, 30-31, 36, 41-42, 44, 64-65, 73, 79, 102, 112, 116-117, 121, 126, 137, 145, 157, 161, 164-165, 177, 188, 206, 222, 243, 263, 267-268.
Гродненская область, губерния, край – 3, 5-6, 20, 36-37, 41, 206.
Гродненский уезд, округ, земля, регион - 33, 42, 51, 77, 100.
Грузия – 105-106, 130, 189.
Гусятино – 212.
Гут Александрия, см. Зарасай.
Гут Свентен, см. Швенчёнис.

Данилавский уезд – 75, 175, 252.
Данциг, см. Гданьск.
Даугава, Двина, Западная Двина, Дуня река - 18, 41-42, 45, 163, 242.
Даугавпилс, Дунабург, Двинск - 13, 114, 131, 161, 222, 236, 238, 242, 263, 268.
Даугавпилский, Двинский уезд, «коридор» –  137-138, 231.
Двинск – 188.
Деноваг –  64.
Дзукиский регион, Дзукия – 47.
Дисна – 3, 32, 38, 41-42, 117, 121, 145-146.
Дисненский район, волость, уезд, округ, область – 3-6, 13-14, 20, 33, 121, 175, 242, 252.
Днестр река - 172.
Довборишки – 49.
Домброво - 172.
Дрисвяты, см. Дукшты озеро.
Друскининкай, Друскеники – 3, 177.
Друя – 242.
Друя река - 41.
Дубингяй, Дубинки, Дубинги озеро – 64.
Дукшты – 46, 178, 243.

Европа, Западная, Восточная, Европейский континент, страны, государства  – 6, 15, 21-22, 34, 41, 67, 82, 93, 97-99, 105, 130, 137-138, 143, 157-158, 160-161, 163, 167-169, 173, 175, 178, 193, 213, 216, 223, 228, 256, 258, 261, 263-264.
Евье, см. Вевис.
Езеренский, Езерский уезд, волость – 38, 101.

Ёджишки – 49.

Жагаре, Жагаряй, Зегары - 268.
Жегарине – 57.
Жеймяй, Жемя – 64.
Женева – 6, 7, 11-12, 18-20, 23-25, 30, 35, 37, 44-46, 56-57, 62, 82, 125, 151, 156-158, 180, 190-191, 197, 200, 204, 206, 215, 222, 226.
Жирардов – 76.
Жмудь, см. Жямайтия.
Жулув, Жюлов, Залавас - 80.
Жямайтия, Жмудь, Самогития, Литва этнографическая – 6, 148.

Забелина – 64.
Закрет, см. Вингис.
Закавказье – 106.
Занеманье немецкое (территория расположенная по правую сторону побережья в верхней части реки Неман, где проживали этнические пруссы и немцы) - 263.
Зарасай, Новоалександровск, Гут Александрия, Эжеренай – 57, 268.
Зарасайский регион, уезд, округ – 26, 28, 242.
Звахель – 167.
Зегары, см. Жагаряй

Ивье, см. Вевис, Евье.
Игауния, см. Эстония.
Ионава, Янов - 198.
Ионишкис, Ивонишки, Янишки - 47, 49, 57, 75.
Ионишский уезд – 209.
Италия – 7, 21, 64, 90, 110, 120, 128, 142-144, 190, 201, 211, 218, 225, 232, 260.

Кавказ - 63.
Кайшядорис, Кошедары, Кошедарский уезд, округ  – 49.
Какяны – 57.
Калвария, Калварийский уезд - 150.
Калькуны - 131.
Камелишки – 46, 49.
Каменка – 57.
Карелия – 220.
Катовице – 228.
Каунас, Ковно, Кавна – 2-3, 6-13, 15, 18-21, 23-26, 28-31, 33, 35, 37, 39-42, 44, 46, 48-51, 53, 56-57, 58, 62, 65-67, 69, 71-73, 75, 77-80, 82-97, 99-100, 102-104, 106, 108-111, 113-132, 134, 136-138, 140, 145-148, 150, 152, 154-157, 159, 162-165, 173-177, 179-180, 182-194, 196, 198-200, 202-203, 206, 208, 212, 215-219, 221-225, 227-230, 232, 236-239, 240-241, 243-244, 248, 253-256, 258-265, 267-268.
Каунасский, Ковенский округ, регион, край, земля – 28, 38, 42, 194, 211, 250.
Каунасский кантон – 129, 150.
«Ковенская Литва», см. Литовская республики, Литва этнографическая.
Кедайняйский район – 135.
Кёнигсхутен – 228, 237.
Киев - 136, 267.
Кирдейки – 57, 64.
Клайпеда, Мемель - 7, 10, 19, 41-42, 118, 122, 166, 197, 210, 223, 237, 241, 255, 257-258, 260-265, 267-268.
Клайпедский край, область, регион, Мемельланд - 42, 95, 99, 129, 197, 223, 255, 258-259-265, 268.
Коварск, Коварский район - 120.
Ковенская губерния (земля), край – 13, 26, 33, 188, 197, 199, 205, 251.
Ковенский уезд – 101.
Константиновск, Константы – 120.
Конев – 175.
Корсунь – 175.
Краков – 247.
Краковский военный округ – 165.
Кременец – 167.
Кронштадт – 130-131,
Крулевшчизна, см. Сеславино.
Крым  - 90.
Куманцы – 64.
Куркле – 120.
Курляндия, Курляндская губерния - 6.
Куршаны, см. Куршенай.
Куршский залив, пролив - 258, 262.

Лабизишки – 64.
Лабоноры - 47, 57, 64.
Латвийская Республика, Лифляндия, «Латвия» - 5, 30, 53-54, 61, 63, 67, 86, 89, 90, 112, 114, 119-120, 131, 134, 137-140, 157, 159, 163, 169, 174, 176-177, 180, 183, 188-189, 191, 193, 200, 202, 204, 209, 217, 220, 222, 225, 230, 236, 238-239, 251, 260, 268.
Латгалия (Польские инфлянты), прибалтийский регион - 174, 236.
Лентварис, Ландварово – 47, 59, 133, 148,
Лида – 3, 36, 43, 44, 54, 65, 79, 111, 116-117, 119, 121, 157, 164, 177, 197, 199, 230, 243.
Лидский уезд, район, область, округ, волость – 4, 13, 33, 36, 51, 75, 77, 80, 100, 242, 246-248, 252, 254, 257.
Лиепая, Либава, Либау порт – 137, 175.
Литбел, Советская Литовско-Белорусская республика - 112, 185.
Литва историческая, древняя – 2, 8, 10, 13, 21-23, 37, 42, 45, 48, 50, 54, 59, 74, 76, 78, 81, 85, 107-109, 123, 129, 134, 148, 161, 167, 174, 185, 208-209, 224, 240-241, 249, 254, 256-259, 264.
Литва этнографическая, см. Жямайтия.
Литовская Демократическая Республика, ЛДР, Литовская республика, «Ковенская Литва», «Литва» (этнографическая) – 3-7, 10, 12-18, 20, 24, 26-28, 30-42, 45-46, 48, 50, 52-54, 58, 60-61-63, 66, 69-72, 74-75, 77-80, 82, 85, 87-89, 91-95, 98-99, 107-110, 113-121, 123-127, 129-131, 134, 137-140, 145-156, 159-160, 162-163, 166-167, 173, 177-180, 182-186, 188-189, 191-193, 195-199, 202-205, 207-211, 213-226, 230, 236, 239-240, 245-246, 250-253, 255, 257-265, 267-269.
Литовская ССР, Советская Литва, «Литва» -  259.
Литва Восточная (Вильния), Восточные земли - 36-37, 163, 196.
Литва Западная - 196.
Литва минимальная – 41.
Литва Срединная – 8-11, 21, 24, 29, 37, 39, 42-44, 46-47, 49-50-51, 54-55, 58-60, 64-80, 82-85, 89, 93, 100-103, 109-111, 114-115, 119, 125, 127-128, 131-132, 136, 138, 144-145, 149-150, 152-159, 161-162, 164-165, 172-173, 175, 177-178, 180-182, 185-186, 188-189, 193, 195-199, 208, 213, 216, 219, 221, 224-225, 231, 237, 241-242, 245-249, 252, 254, 256-258.
Лодзь – 76, 237.
Лозанна - 11.
Локае – 57, 64.
Ломжа – 42.
Лондон - 4, 8, 18-20, 21, 35, 40, 44, 53, 56, 58, 79, 85-86, 90, 95, 97, 99, 102-103, 116, 118, 120, 134, 138, 141-142-143, 152, 166, 188, 190, 199-200, 205-206, 216, 241, 257-258, 261-263, 268.
Лохва – 167.
Лукишки район Вильны – 158.
Лунинец - 138.
Львов -144, 231, 242.
Любек - 184.
Люблин – 252.
Люблянице – 228.
Любны – 175.

Мавручай – 120.
Мажейкяй, Мажейки – 175.
Майшягола – 46, 59, 133, 164, 243.
Малая Антанта, см. «Антанта малая».
Мариампольский округ, уезд, район - 134.
Мариуполь – 175.
Маркучай (пригородный район Вильны, усадьба детей А.С.Пушкина) – 227.
Марцинконис, Марцинканце – 46.
Медники, см. Мядининкай.
Мексика – 136.
Мемель. См. Клайпеда.
Мемельланд, см. Клайпедский край, регион.
Мергажеры – 46, 64.
Мереч, Меречанка, см. Мяркине.
Мечанце – 64.
Мигуче – 49.
Минск, Менск – 42, 84, 136, 144-145, 167, 188, 251, 267.
Минская губерния, земля – 251.
Митау - 175.
Могилёв – 37.
Мончагиры – 46.
Молетай, Моляты – 47.
Молодечно – 3, 10, 20, 38, 41, 43, 55, 64, 98, 117, 121, 124, 188.
Москва – 7-8, 15, 17, 25, 27, 40, 44, 51, 53-54, 56, 60-62, 79, 90, 92-93, 95, 98-99, 105-106, 108-109, 112-113, 117, 120, 130-131, 136, 140-141, 160, 162-163, 169, 173, 178, 184, 191, 193, 200-202, 204, 208, 212, 214, 217-219, 221, 223, 228, 230, 233, 239, 256, 258-259, 261, 265.
Мосты – 242.
Мурманск – 218.
Муснинкай, Мусники - 268.
Мюкше – 64.
Мядининкай, Медники – 64.
Мяркине, Мереч - 242, 267-268.
Мяркине, Меречанка река – 48.

Нарочь озеро - 38, 41, 80.
Нарочский округ (Кобылники) - 68, 241.
Нежин – 175.
Неман  река – 4, 41-42, 120, 129, 242, 258, 264.
Неманский край – 2, 9, 74, 197, 258.
Несвеж – 167.
Новоалександровск, см. Зарасай.
Новогрудок (Наугардукас)  – 38, 42, 144, 157.
Новогрудский округ – 20.
Новомосковск – 175.
Норвегия Королевство – 232, 238.
Нугары – 49.
Нявежис, Невежа река - 10, 254.
Нярис, Вилия река - 264, 268.

Одесса - 106.
Окнисте – 268.
Окмянцы – 49,
Олевск – 167.
Олита, см. Алитус.
Ольденбург, Ольденбургское герцогство - 184.
Олькеники, см. Валькининкай.
Ораны, см. Варена.
Орехов – 175.
Орша - 188.
Острожки, Острожская волость, район – 172.
Ошмяны – 41-42, 55, 64, 138, 181.
Ошмянский уезд,  район, область, округ - 68, 75, 83, 100-102, 111, 172, 242, 246-247.

Пабраде, Подброде - 59, 66, 80, 178, 268.
Пабярже, Подберезье – 133.
Пагиряй, Погиры - 138.
Паёчай – 49, 64.
Паланга, Поланген, Полонген – 268.
Панямуне район г. Каунаса – 89.
Париж – 5, 7-8, 13, 18, 28, 40, 53, 78, 80, 84, 86, 90, 97-99, 104, 119-120, 134, 142, 149, 178, 182, 197, 208, 222-223, 228, 244, 257-258, 261-264, 268.
Пасеки – 49.
Переяславль – 175.
Петербург, Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград –  130-131, 161.
Пинск - 41-42, 91.
Плекишки – 49.
Плеса – 237.
Плеский район – 228.
Плоскиров – 167.
Поболоче – 57.
Повисамали – 49.
Погиры, см. Пагиряй.
Подброде, см. Пабраде.
Подворанце – 49.
Подолье регион  - 172.
Подшвиныт – 57.
Пожелае – 46.
Познань – 144, 176-177, 215, 247.
Познанский военный округ – 165.
Покальне, Пакальнис, Пакальнишки - 49, 64.
Покизны – 64.
Полосе – 57.
Полоцк - 37, 167.
Польское Королевство – 184.
Польша – 148.
Польская Республика, Речь Посполита, Польша - 3-5, 7-19, 21-33, 36-41, 43, 45, 50-55, 58-62, 64-65-86, 89, 91-94, 97, 99-113, 115-132, 136-154, 156-162, 164-167, 169, 172-183, 185-190, 192-218, 220-234, 236-239, 240-245, 247-260, 262-267, 268.
Попелнишки –  46.
Попилякалнис – 57.
Прага – 112, 205, 237.
Пренай – 120.
Прибалтика, прибалтийские страны, Балтийские республики, прибалтийские земли, регион – 13, 18, 22-23, 35, 52, 63, 67, 91, 113, 130, 137-140, 157, 159, 162-163, 167, 173-174, 179-180, 183, 185, 188-189, 191-193, 200, 202-204, 209, 215, 217, 219-222, 230, 236, 240, 260-262.
Припять река – 163.
Проткуны – 64.
Пружаны – 38.
Пруссия, Королевство Пруссия - 45, 95, 184.
Пунженас – 46.
Пунск – 3-6, 34, 117.
Пунский округ, область – 13, 145.
Пурвянишки – 57.

Радом - 76.
Рапалло – 257-258.
Ревель, см. Таллин.
Рейнская область, регион – 166.
Речь Посполитая (Польши и Литвы) – 21, 29, 78, 115, 160, 203, 207.
Рига – 8, 14-15, 17, 19, 21, 35-37, 40, 51, 53-54, 60-62, 66-67, 71, 78-80, 86, 92-93, 97, 100, 102, 106-109, 120, 122, 130-131, 134, 136, 138-140, 145, 160-161, 172, 175, 179, 183-184, 188, 193, 200, 202-203, 205, 208, 236, 260, 268.
Риконтай, Риконты – 48.
Рим - 120.
Римшес озеро – 57.
Ринишки – 64.
Ровно - 138, 172.
Ролаза – 64.
Россия, Русь - 22, 94, 148, 152, 160, 163, 204, 253.
Российская Империя, Россия - 20, 22, 41, 112, 131, 141, 165, 176, 184, 205, 219, 234, 236, 246, 252-253, 257.
РСФСР, Советская Россия, Россия, Советы, советское государство и т.п.  - 3-6, 9, 13-19, 21-22, 25, 35-37, 40-41, 43, 51-58, 61-63, 65-66, 76, 79, 81-82, 85-87, 89-97, 99-100, 104-110, 114-115, 117-118, 120, 122-123, 130-131, 136-141, 144-145, 148-149, 159-164, 166, 172, 176, 178-185, 188-189, 193, 198-200, 202, 204, 208, 212-213, 215-223, 225-228, 230-232, 234, 236, 238-239, 240, 244-245, 250-251, 253, 257-261, 268.
Рудзишки –  63-64.
Рудники – 59.
Румыния – 81, 105, 160, 172, 191, 223, 240, 251, 256.
Рур, область, район – 175. 261-263.
Рустейки – 64.
Русь Белая - 161, 251.
Русь Чёрная - 161.
Рыбник – 237.
Рыбнинский район – 228.
Рымуча – 49.

Саксен-Майнингем, Герцогство Саксен-Майнингем - 184.
Салочай, Салаты - 268.
Самбор – 247.
Сан-Ремо – 104.
Сарны - 138, 172.
Свенчаны, см. Швеичёнис.
Свенчанский уезд, см. Швенчёнский уезд.
Свижанка – 46.
Свирский уезд – 75. 100.
Свислох река – 41.
Севастополь – 90.
Сейманы – 46.
Сейны - 3-6, 8, 13, 34, 42, 117.
Сейненский округ, уезд – 13, 20.
Сиберовка – 49.
Сикшаны – 57.
Силезия - 110, 113, 137, 142-143, 175-176, 227-228.
Скандинавские страны, Скандинавия – 240.
Скярдрялка – 57.
Слоним - 3-4, 8, 32, 38.
Слонимская губерния, земля, регион -  3-5, 13-14, 33, 36.
Случ река - 163.
Смоленск – 130, 188, 231, 263.
Советская Беларусь, см. Белоруссия.
Советская Литва, см. Литва Советская, Литовская ССР.
Советская Россия, см. РСФСР, СССР.
Соединённые Штаты Америки, США, Америка - 22, 35-36, 60, 63, 81, 83, 97, 99-100, 104, 115, 117, 128, 132, 143, 149, 160-161, 167-169, 175, 177-178, 181-182, 185, 207-208, 224-225, 231, 238-239, 242, 245-246, 258, 263, 269.
Сокулский регион – 38.
Солоки – 64.
Солы – 59.
Спа – 28, 32.
Срединная Литва, см. Литва Срединная.
СССР, Россия Советская, Советская Республика, «совдепия» – 22, 108, 259, 261-265, 268.
Станилишки – 46.
Стокгольм – 128.
Сувалки – 3, 11-12, 25, 28, 42, 57, 65, 79, 93, 98, 108, 116, 145, 150, 243.
Сувалкская губерния, край – 23, 205.
Сувалкский регион, район, уезд, Сувалкия, округ Сувалки –  18, 38, 41-42, 46-47, 113, 118, 158, 178, 187, 199, 243.
Судервес, Судервы – 47.
Сумялишки – 47.
Супяны – 64.

Таллин, Ревель – 91, 106, 134, 138-140, 157, 160, 174, 176, 179, 200, 203, 219, 221.
Тарновице – 228.
Торунь –  247.
Тракай, Троки, Троки старые, Троки новые –  132.
Тракайский, Трокский, Троцкий округ, воеводство, уезд, район, волость – 64, 68, 101, 135, 178, 242, 246-247, 253.
Тургялский округ – 68, 242.
Турмантас, Турмонт - 57, 67, 131.

Ужусале – 49.
Укмерге, Вилкомир – 9, 120, 267.
Укмергский округ, район, уезд – 26, 28, 38, 101, 135. 209.
Украина - 13, 81, 126, 160, 166, 171, 188, 251.
Украинская Советская Республика, Украинская ССР,  Украина - 5, 53, 55-56, 58, 92, 106-107, 112, 136, 160, 175.
Украинская Республика, Западная Украинская Республика, Демократическая Украина - 107, 172, 267.
Улнишки – 49.
Утена, Уцяны – 49.
Утеха река – 46.

Финляндия, Финская Республика – 138, 159, 163, 172, 176-177, 179, 183, 188, 191-193, 200, 202, 209, 214, 217, 220, 240, 251.
Флиум – 143.
Французское Королевство, Французская Империя, Французская Республика, Франция – 5, 9, 21-22,35, 41, 43, 63-64, 78, 80-81, 86, 90, 97, 99, 103, 105, 120, 122, 128-129, 137-138, 142, 143, 144, 147, 161, 175-176, 190, 204-205, 208, 210-211, 219, 223, 227, 232, 238, 244, 255-263.

Хельсинки – 160, 179, 188, 191-193, 203, 219, 240.

Цветково – 175.
Цеханов – 247.

Чёбишки – 47.
Ченстохова – 188.
Черемшица – 75.
Чехословакия – 21, 81, 136, 225, 232, 237.
Чёрная Русь, см.  Русь Чёрная.
Чёрное море – 105, 145, 208.
Чёртков – 167.

Шавнишки – 49.
Шанцы район г. Каунаса – 89.
Шауляй, Шавле – 6.
Швейцария - 45, 53, 79, 130, 145, 214, 255.
Швенчёнис, Швенчёнис новый, Швенчаны, Свенчаны – 3, 10, 43, 46, 63-65, 79, 115, 132, 138, 163, 226, 243.
Швенчёнский, Швенчанский, Свенчанский уезд, волость, район, округ – 13, 57, 68, 75, 83, 100-102, 111, 172, 178, 181, 187, 241, 246-247.
Швеция - 240.
Швянтойи, Швента, Святая река –  57, 268.
Шестокай – 243.
Шимонишки озеро – 57.
Ширвинтай, Ширвинты, район - 5, 47, 110, 164, 181, 187, 245, 263, 268.
Шишканы – 64.
Шравинайтис – 57.
Штабин – 36.
Штеттин, см. Щецин.
Шумск, район – 178.
Шурпаны – 49.
Щецин, Штеттин – 238.

Эжеренай, см. Зарасай.
Эжеранский округ, см. Зарасайский округ. 
Эстония, Эстонская Республика, Эстландия, Игауния - 63, 90, 137-140, 157, 159, 163, 174, 176, 179, 183, 188-189, 191, 193, 200, 202-204, 209, 217-218, 220, 230, 251.

Югославия - 81.

Явнюны – 49.
Яканце – 64, 236.
Якубанце – 49.
Янишки, см. Ионишкис.
Янов, см. Ионава.
Ятуны – 57.
Яшуны – 47, 49, 64, 177.


   
     ИСТОЧНИКИ

Том III.

IN SIGNO “DE JURE”


ПЛЕБИСЦИТ - ОТТОРЖЕНИЕ ВИЛЬНЫ ЗА ПРИЗНАНИЕ КАУНАСА DE JURE
 (ноябрь – декабрь 1920 г.)

1. CVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.20а-20b.
2. CVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.11-12.
3. AAN. Archiwum I.Paderewskogo. папка 981, л.4.
4. СVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.58-60.
5. СVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.41.
6. СVA. Ф.383, оп.7, д.81, л.36-39.
7. СVA. Ф.383, оп.7, д.81, л.24.
8. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.207.
9. СVA. Ф.383, оп.7, д.81, л.23.
10. ;iug;da R. Lietuva imperialistini; valstybi; planuose 1917-1940. Mokslas. Vilnius. 1983.
11. «Lietuva», 08.01.1921. Kaunas.
12. СVA. Ф.383, оп.7, д.81, л.18.
13. СVA. Ф.383, оп.7, д.81, л.19.
14. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.201.
15. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.204.
16. СVA. Ф.383, оп.7, д.81, л.20.
17. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
18. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.161.
19. CVA. Ф.383, оп.7, д.76, л.13.
20. Archiwum PAN. Diariusz M.S.Kossakowskiego, т.5, к.2, л.363.
21. AAN. KOD, т.8, л.120.
22. AAN. KOD, т.8, л.83-85.
23. Archiwum PAN. Diariusz M.S.Kossakowskiego, т.5, к.2, л.79.
24. CVA. Ф.923, оп.1, д.19, л.84,87.
25. CVA. Ф.929, оп.3, д.205, л.24.
26. CVA. Ф.929, оп.3, д.174, л.281.
27. Илюхина Р.М. Лига наций. 1919-1934. Изд. Наука. Москва.1982.
28. CVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.167-171.
29. СVA. Ф.929, оп.3, д.163, л.12.
30. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.121-132.
31. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.128.
32. СVA. Ф.383 оп.7, д.92, л.89.
33. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.88.
34. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.90.
35. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.81.
36. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.73.
37. ДВП СССР Т. 3.
38. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.56.
39. AAN. Archiwum I.Paderewskogo, папка 981, л.62-63, 75.
40. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.46.
41. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.51.
42. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.37-38.
43. СVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.26.
44. СVA. Ф.383, оп.7, д.90, л.35-46.
45. СVA. Ф.383, оп.7, д.74, л.41-45.
46. СVA. Ф.383, оп.7, д.74, л.39-40.
47. СVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.29.
48. СVA. Ф.383, оп.7, д.71, л.9.

НЕУДАВШИЙСЯ СГОВОР ПО РАЗДЕЛУ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ
(ноябрь 1920 г. – февраль 1921 г.)

1. СVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.89.
2. СVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.85.
3. СVA. Ф.383, оп.7, д.142, л.123.
4. СVA. Ф.383, оп.7, д. 94, л.1-4.
5. СVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.1.
6. СVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.82.
7. СVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.75.
8. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.22-25.
9. СVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.1-4.
10. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.1.
11. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.4,5.
12. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.26.
13. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.14.
14. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.27.
15. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.16-17.
16. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.9.
17. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.36-37.
18. СVA. Ф.383, оп.7, д.124, л.90-91.
19. СVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.18-20.
20. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.33.
21. CVA. Ф.20, оп.1, д.1, л.315.
22. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
23. CVA. Ф.383, оп.7, д.142, л.18.
24. CVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.30-32.
25. CVA. Ф.383, оп.7, д.90, л.8,9.
26. CVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.28.
27. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.292.
28. CVA. Ф.383, оп.7, д.86, л.24-25.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.66-67.
30. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.15-17.
31. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.33.
32. «Gazeta Krajowa», № 4(103), 06.01.1921. Wilno.
33. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.33.
34. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.440.
35. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.39.
36. «Gazeta Warszawska»,  №12, 13.01.1921. Wilno.
37. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.285.
38. Жепкайте Р.С. К вопросу о позиции Советского государства в Польско-Литовском конфликте. Труды Академии наук Литовской ССР. Серия А. Т.2(36) 1971.
39. ДВП СССР Т. 3.
40. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.223.
41. ;iug;da R. Lietuva imperialistini; valstybi; planuose 1917-1940. Mokslas. Vilnius. 1983.
42. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.34.
43. «Gazeta Warszawska»,  № 8, 09.01.1921. Wilno.
44. СVA. Ф.383, оп.7, д.87, л.23-43, 44-53.
45. «Lietuva», 19.02.1921. Kaunas.

ВАРШАВА ФОРМИРУЕТ ГОСУДАРСТВО «СРЕДИННАЯ ЛИТВА»
(декабрь 1920 г. – январь 1921 г.)

1. CVA. Ф.929, оп.3, д.174, л.286.
2. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.30.
3. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.22.
4. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.28.
5. CVA. Ф.383, оп.7, д.71, л.9.
6. CVA. Ф.383, оп.7, д.70, л. 146.
7. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.89.
8. СVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.49-52.
9. СVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.84.
10. «Gazeta Warszawska»,  № 11, 12.01.1921. Wilno.
11. CVA. Ф.929, оп..3, д.312, л.38.
12. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.79.
13. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.60.
14. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.48.
15. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.690.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.436.
17. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.689, 691.
18. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.24.
19. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.20.
20. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.753.
21. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.26.
22. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.664.
23. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.669.
24. CVA. Ф.929, оп.3, д.11, л.135.
25. CVA. Ф.929, оп.3, д.212, л.5.
26. CVA. Ф.929, оп.3, д.212, л.4.
27. CVA. Ф.383, оп.7, д.75, л.9.
28. CVA. Ф.383, оп.7, д.71, л.10-13.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.659.
30. CVA. Ф.383, оп.7, д.71, л.4.
31. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.35-36.
32. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.704.
33. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.152.
34. CVA. Ф.929, оп.3, д.11, л.137.
35. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.24.
36. CVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.12.
37. CVA. Ф.929, оп.3, д.174, л.287.
38. CVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.206.
39. CVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.1.
40. CVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.89,251.
41. ДВП СССР Т. 3.
42. CVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.147.
43. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.29-32.
44. CVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.1.
45. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.49.
46. CVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.43-45.
47. CVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.45-57.
48. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
49. CVA, Ф.929, оп.3, д.301, л.436.
50. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.247-248.
51. CVA. Ф.383, оп.7, д.77, л.81-82.
52. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.69-70,64-65.
53. CVA. Ф.383, оп.7, д.90, л.2.
54. СVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.35-38.
55. СVA. Ф.929, оп.3, д.174, л.422.
56. СVA. Ф.383, оп.7, д.74, л.3.
57. СVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.55-57.
58. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.251.
59. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.252.
60. CVA. Ф.20, оп.1, д.1, л.310.
61. CVA. Ф.20, оп.1, д.39, л.68.
62. CVA. Ф.20, оп.1, д.1, л.313.
63. CVA. Ф.20, оп.1, д.20, л.313, 316, 317.
64. CVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.773.
65. CVA. Ф.20, оп.1, д.10, л.160.
66. CVA. Ф.383, оп.7, д.86, л.33-38.
67. CVA. Ф.383, оп.7, д.86, л.32.
68. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.72.
69. CVA. Ф.383, оп.7, д.76, л.6-7.
70. CVA. Ф.383, оп.7, д. 72, л.44-45.
71. CVA. Ф.383, оп.7. д.76. л.2.
72. CVA. Ф.383, оп.7, д. 92, л.2.
73. CVA. Ф.383, оп.7, д. 90, л.22-32.
74. СVA. Ф.383, оп.7, д.86, л.10-13.
75. СVA. Ф.20, оп.1, д.3, л.184.
76. СVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.817.
77. СVA. Ф.929, оп.3, д.189, л.836.
78. СVA. Ф.20, оп.1, д.3, л.180.
79. СVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.434.
80. СVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.42-43.
81. СVA. Ф.383, оп.7, д.85, л.5-7.
82. СVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.12.
83. СVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.11.
84. СVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.236.
85. СVA. Ф.383, оп.7, д.151, л.8.
86. СVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.81.
87. СVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.15-17.
88. СVA. Ф.929, оп.3, д.175, л.10.
89. СVA. Ф.929, оп.3, д.23, л.10.
90. СVA. Ф.383, оп.7, д.151, л.16.
91. СVA. Ф.20, оп.1, д.3, л.70.
92. СVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.253.

ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ ВМЕСТО ПЛЕБИСЦИТА 
(январь – февраль 1921 г.)

1. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.128.
2. CVA. Ф.19, оп.1, д.9, л.47.
3. «Gazeta Krajowa», № 4(103), 06.01.1921. Wilno.
4. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.33.
5. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.236.
6. «Robotnik», № 8, 09.01.1921. Wilno.
7. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.35.
8. «Gazeta Warszawska»,  № 8, 09.01.1921. Wilno.
9. «Kurjer Wile;ski», № 46, 08.01.1921. Wilno.
10. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.34.
11. CVA. Ф.20, оп.1, д.3. л.175.
12. «Gazeta Warszawska»,  № 8, 09.01.1921. Wilno.
13. CVA. Ф.383, оп.7, д.71, л.9.
14. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.252.
15. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.106.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.35.
17. «Dziennik Berli;ski», № 9, 13.01. 1921. Berlin.
18. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.40.
19. CVA. Ф.20, оп.1, д.39, л.61.
20. «Robotnik», № 10, 11.01.1921. Wilno.
21. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.37.
22. CVA. Ф.20, оп.1, д.20, л.111-112.
23. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.237.
24. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.44.
25. CVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.166.
26. CVA. Ф.20, оп.1, д.1, л.207.
27. «Stra; Litwy»,  № 28. 1921.
28. Bir;i;ka M. Na posterunku Wile;skim. Wilno. 1922.
29. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.253.
30. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.262-267.
31. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.36.
32. «Gazeta Warszawska»,  № 9, 10.01.1921. Wilno.
33. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.35.
34. «Gazeta Warszawska», № 12, 13.01.1921. Wilno.
35. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.39.
36. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.34.
37. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.128.
38. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.112.
39. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.442.
40. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.238.
41. CVA. Ф.20, оп.1, д.46, л.106.
42. CVA. Ф.20, оп.1, д.1, л.236.
43. CVA. Ф.20, оп.1, д.1, л.273.
44. CVA. Ф.20, оп.1, д.66, л.122.
45. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.234.
46. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.152.
47. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.236.
48. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.228.
49. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.455.
50. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.14.
51. CVA. Ф.929, оп.3, д.305, л.36.
52. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.252.
53. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.42.
54. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.37.
55. CVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.57.
56. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.209.
57. Osma;czyk E.J. Encyklopedia spraw mi;dzynarodowych i ONZ. PWN. Warszawa. 1974.
58. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.459.
59. CVA. Ф 20, оп.1, д.5, л.236.
60. CVA. Ф 20, оп.1, д.21, л.30.
61. CVA. Ф 20, оп.1, д.21, л.11.
62. CVA. Ф 20, оп.1, д.21, л.29.
63. CVA. Ф 20, оп.1, д.46, л.49.
64. CVA. Ф 20, оп.1, д.21, л.42.
65. CVA. Ф 20, оп.1, д.21, л.38.
66. CVA. Ф 20, оп.1, д.11, л.136.
67. CVA. Ф 20, оп.1, д.5, л.253.
68. Иванов В.В. Границы и народонаселение Срединной Литвы. Труды Академии наук Литовской ССР. Серия А. Т.3 (104). 1988.
69. CVA. Ф 20, оп.1, д.5, л.238.
70. CVA. Ф 20, оп.1, д.16, л.120-121.
71. CVA. Ф 929, оп.3, д.301, л.75.
72. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.210.
73. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.74.
74. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.460.

КАУНАССКИЕ ЗАСТЕНКИ МЕСТНЫМ БОЛЬШЕВИКАМ 
(январь – март 1921 г.)

1. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
2. CVA. Ф.383, оп.7, д.137, л.218, 257, 267.
3. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.140-141.
4. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.298.
5. “Gazeta Warszawska”, № 8, 09.01.1921. Wilno.
6. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.34.
7. CVA. Ф.383, оп.7, д.107, л.59.
8. CVA. Ф.383, оп.7, д.107, л.62.
9. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.153.
10. CVA. Ф.929, оп.3, д.300, л.5-7.
11. CVA. Ф.929, оп.3, д.299, л.9.
12. CVA. Ф.929, оп.3, д.312, л.37.
13. CVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.210-213.
14. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.243.
15. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.459.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.457.
17. CVA. Ф.383, оп.7, д.184, л.247.
18. CVA. Ф.383, оп.7, д.84, л.21.
19. CVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.1.
20. CVA. Ф.383, оп.7, д.82, л.145.
21. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.11.
22. CVA. Ф.383, оп.7, д.130, л.146-147.
23. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.157-159.
24. ДВП СССР Т. 3.
25. CVA. Ф.383, оп.7, д.92, л.127,129.
26. Жепкайте Р.С. К вопросу о позиции Советского государства в Польско-Литовском конфликте. Труды Академии наук Литовской ССР. Серия А. Т. 2 (36) 1971.
27. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.44.
28. «Czerwony Sztandar»,  № 1. 05.02.1921. Kaunas.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.451-453.
30. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.139.
31. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.138.
32. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.459.
33. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.457-458.
34. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.463.
35. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.204.
36. CVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.239.
37. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.137.
38. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.192.
39. Documents  diplomatiques. Conflit Polono-Lithuanien, т.1.Question de Vilna.1918-1924. Kaunas.
40. CVA. Ф.383, оп.7, д.127, л.251.
41. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.191.
42. CVA. Ф.19, оп.1, л.1.
43. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.203.

МИРНЫЙ ДОГОВОР МЕЖДУ ПОЛЬШЕЙ И РОССИЕЙ
(март 1921 г.)

1. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.256.
2. CVA. Ф.20, оп.1, д.22, л.105.
3. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.469.
4. CVA. Ф.20, оп.1, д.15, л.75-80.
5. CVA. Ф.20, оп.1, д.12, л.206, 157, 205, 208.
6. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.471.
7. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.71-72.
8. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.297.
9. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.294.
10. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.296.
11. AAN. KOD. т.8, л.299.
12. CVA. Ф.20, оп.1, д.22, л.100.
13. CVA. Ф.20, оп.1, д.3, л.74.
14. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.511.
15. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.463.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.35-39.
17. CVA. Ф.383, оп.7, д.110, л.132.
18. CVA. Ф.383, оп.7, д.110, л.44-45.
19. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.169.
20. ДВП СССР Т. 3.
21. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
22. J.Ochma;ski. Historia Litwy, Wroc;aw-Warszawa-Krak;w, 1967.
23. Жепкайте Р. С. К вопросу о позиции Советского государства в Польско-Литовском конфликте. Труды Академии наук Лит. ССР. Серия А. Т. 2(36). 1971.
24. ;iug;da R. Lietuva imperialistini; valstybi; planuose 1917-1940. Vilnius. Mokslas. 1983.
25. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.73.
26. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.154.
27. Czubi;ski A. Najnowsze dzieje Polski. 1914-1983. PWN. Warszawa. 1987.
28. «Robotnik», 31.03.1921. Wilno.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.151.
30. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.128.
31. CVA. Ф.20, оп.1, д.46, л.152.
32. CVA. Ф.20, оп.1, д.13, л.169.
33. CVA. Ф.20, оп.1, д.21, л.6.
34. CVA. Ф.20, оп.1, д.13, л.1.
35. CVA. Ф.20, оп.1, д.12, л.209.
36. CVA. Ф.20, оп.1, д.12, л.152-153.
37. CVA. Ф.20, оп.1, д.20, л.14.
38. CVA. Ф.20, оп.1, д.13, л.31.
39. CVA. Ф.20, оп.1, д.1, л.73.
40. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.152.
41. CVA. Ф.383, оп.7, д.109, л.169-170.
42. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.155..

ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА ЛИТОВСКИХ ДИПЛОМАТОВ В БРЮССЕЛЕ
(апрель – май 1921 г.)

1. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.94.
2. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.125.
3. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.96.
4. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.113.
5. CVA. Ф.19, оп.1, д.3, л.47.
6. CVA. Ф.20, оп.1, д.13, л.88.
7. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.173.
8. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.181.
9. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.284.
10. CVA. Ф.383, оп.7, д.127, л.156-157.
11. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
12. ;iug;da R. Lietuva imperialistini; valstybi; planuose 1917-1940. Mokslas. Vilnius. 1983.
13. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.252.
14. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.267, 266.
15. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.236, 235.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.508.
17. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.113, 115.
18. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.260.
19. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.206-207.
20. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.9.
21. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.4.
22. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.137.
23. ДВП СССР Т. 4.
24. AAN. Ambasada RP w Pary;u. т.116, л.117.
25. Tomassini F. Odrodzenie Polski. Warszawa. 1928.
26. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.84-87.
27. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.197.
28. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.7-8.
29. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.80-83.
30. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.183.
31. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.179.
32. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.65-69.
33. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.27.
34. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.169.
35. «Nasz Kraj», 11.09.1921. Wilno.
36. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.4.
37. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.39-40.
38. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.154.
39. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.29.
40. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.192.
41. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.42-44.
42. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.522.
43. Archiwum PAN. Diariusz M.S.Kossakowskiego, т.6, п.1, л.133.
44. CVA. Ф.383, оп.7, д.136, л.8.

ЗАКУЛИСНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ ВОКРУГ ВИЛЬНЫ, И НЕ ТОЛЬКО 
(апрель – май 1921 г.)

1. CVA. Ф.383, оп.7, д.109, л.171-174.
2. CVA. Ф.20, оп.1, д.13, л.104.
3. CVA. Ф.20, оп.1, д.15, л.117-126.
4. CVA. Ф.20, оп.1, д.13, л.106.
5. CVA. Ф.20, оп.1, д.5, л.231.
6. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.124.
7. CVA. Ф.20, оп.1, д.48, л.11.
8. CVA. Ф.20, оп.1, д.13, л.37.
9. CVA. Ф.20, оп.1, д.21, л.16.
10. CVA. Ф.20, оп.1, д.3, л.30.
11. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.125.
12. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.150.
13. CVA. Ф.383, оп.7, д.123, л.145-147.
14. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.508.
15. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.135.
16. CVA. Ф.20, оп.1, д.10, л.186.
17. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.149.
18. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.12.
19. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.489.
20. CVA. Ф.20, оп.1, д.17, л.140.
21. CVA. Ф.929, оп.3, д.305, л.182.
22. CVA. Ф.20, оп.1, д.17, л.88.
23. CVA. Ф.20, оп.1, д.41, л.15, 21.
24. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.11.
25. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.132.
26. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.548.
27. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.4.
28. CVA. Ф.929, оп..3, д.301, л.503.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.516.
30. CVA. Ф. 929, оп.3, д.318, л.5.
31. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.9.


НЕУДАЧНАЯ РЕАНИМАЦИЯ НЕ РОЖДЁННОГО ПЛОДА
(май – июнь 1921 г.)

1. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.508.
2. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.10.
3. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.8-12.
4. CVA. Ф.383, оп.7, д.70, л.160.
5. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.12.
6. CVA. Ф.58. оп.7. д.142. л.25.
7. ;epkaite R. Lietuvos-Tarybu Rusijos Taikos sutartis ir Vilniaus klausimas. Труды академии наук Литовской ССР. Серия А. 2(15). 1963.
8. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.50-53.
9. CVA. Ф. 929, оп.3, д.318, л.18.
10. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.100, 102.
11. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.12.
12. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.54-56.
13. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.15.
14. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.94.
15. CVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.98.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.19.
17. «Gazeta Wile;ska», 01.06.1921. Wilno.
18. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.521.
19. ;epkaite R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
20. CVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.57-59.
21. ;iug;da R. Lietuva imperialistini; valstybi; planuose 1917-1940. Mokslas. Vilnius. 1983.
22. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.16.
23. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.25-26.
24. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.24.
25. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.92.
26. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.91.
27. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.3.
28. СVA. Ф.383, оп.7, д.129, л.56, 59.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.25.
30. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.28.

ЗАЗЕРКАЛЬЕ ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ МАЛОЙ АНТИРОССИЙСКОЙ АНТАНТЫ
(май – июнь 1921 г.)

1. CVA. Ф.20, оп.1, д.17, л.9.
2. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.191.
3. CVA. Ф.20, оп.1, д.15, л.227.
4. CVA. Ф.20, оп.1, д.16, л.221.
5. CVA. Ф.20, оп.1, д.15, л.48.
6. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.197.
7. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.170.
8. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.200-201.
9. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.508.
10. CVA. Ф. 929, оп.3, д.318, л.10.
11. CVA. Ф.20, оп.1, д.21, л.8.
12. CVA. Ф.20, оп.1, д.15, л.70.
13. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.13.
14. CVA. Ф.20, оп.1, д.12, л.21.
15. CVA. Ф.20, оп.1, д.12, л.18.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.15.
17. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.53.
18. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.511.
19. CVA. Ф.20, оп.1, д.18, л.88-90.
20. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.161.
21. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.149.
22. CVA. Ф.20, оп.1, д.5. л.217-235.
23. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.20.
24. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.12.
25. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.514.
26. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.3.
27. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.10.
28. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.12.
29. CVA. Ф.20, оп.1, д.11, л.33.
30. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.532.
31. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.514-515.
32. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.516.
33. CVA. Ф.20, оп.1, д.14, л.50.
34. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.523.
35. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.24.
36. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.176.
37. CVA. Ф.20, оп.1, д.22, л.1.
38. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.94.
39. CVA, Ф.383, оп.7, д.117, л.93.
40. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.522.
41. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.63.
42. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.19.
43. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.40.
44. CVA. Ф..929, оп.3, д.318, л.28.
45. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.89.
46. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.95.
47. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.196.
48. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л. 237.
49. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л. 215.
50. CVA. Ф.20, оп.1, д.49, л.4.
51. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.244.
52. CVA. Ф.20, оп. 1, д.10, л.124-143.
53. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.27.
54. CVA. Ф.20, оп.1, д.10, л.243.
55. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.82.
56. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.25.

ПЛАН П. ГИМАНСА – АНТИРОССИЙСКАЯ АКЦИЯ ЛИГИ НАЦИЙ   
(июнь – август 1921 г.)

1. Илюхина Р.М. Лига наций. 1919-1934. Изд. Наука. Москва.1982.
2. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.16.
3. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
4. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.184.
5. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.72.
6. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.191.
7. CVA. Ф.20, оп.1, д.18, л.60.
8. CVA. Ф.20, оп.1, д.18, л.283.
9. CVA. Ф.20, оп.1, д.11, л.42.
10. CVA. Ф.20, оп.1, д.11, л.10.
11. CVA. Ф.20, оп.1, д.11, л.36.
12. CVA. Ф.20, оп.1, д.11, л.61-64.
13. CVA. Ф.20, оп.1, д.18, л.87.
14. СVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.84.
15. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.97.
16. СVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.3.
17. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.8.
18. CVA. Ф.20, оп.1, д.10, л.11-12.
19. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.548.
20. CVA. Ф.1150, оп.1, д.3013, л.86-87.
21. CVA. Ф.20, оп.1, д.11, л.34.
22. CVA. Ф.929, оп.3, д.311, л.7.
23. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.536.
24. CVA. Ф.20, оп.1, д.15, л.158.
25. CVA. Ф.20, оп.1, д.39, л.11.
26. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.261.
27. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.77.
28. CVA. Ф.929, оп.3, д.311, л.5.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.200.
30. СVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.76.
31. СVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.74.
32. CVA. Ф.20, оп. 1, д.19, л.55-57.
33. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.44.
34. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.558.
35. «Gazeta Krajowa», № 178, 11.08.1921. Wilno.
36. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.35.
37. CVA. Ф.20, оп.1, д.18, л.80-86.
38. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.544.
39. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.612.
40. AAN. KOD. папка 9, л.115.
41. Archiwum PAN. Diariusz M.S.Kossakowskiego, т.6, к.1, л.66.
42. CVA. Ф.383, оп.7, д.137, л.101.
43. AAN. KOD, папка 9, л.172-174. Инструкция МИД Польши Ш. Ашкенази от 18.08.1921.
44. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.128-130.
45. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.131-132.
46. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.68.
47. «Gazeta Krajowa», № 177. 10.08.1921. Wilno.
48. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.36.
49. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.103.
50. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.565.
51. CVA.Ф.19, оп.1, л.1.
52. СVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.69.
53. «Dziennik Berli;ski», 16.08.1921. Berlin.
54. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.34.
55. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.576.
56. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.363.
57. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.284.
58. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.375.
59. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.383.
60. СVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.68.
61. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.122-124.
62. CVA. Ф.1150, оп. 1, д. 3013, л. 18-20.

ПРОВАЛ ПЛАНА П. ГИМАНСА 
(сентябрь 1921 г. – январь 1922 г.)

1. ;iug;da R. Lietuva imperialistini; valstybi; planuose 1917-1940. Mokslas. Vilnius. 1983.
2. «Latvijas Sargs», № 199, 04.09.1921. Riga.
3. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.133.
4. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.103.
5. ;epkaite R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
6. AAN. KOD, папка 9, л.196.
7. AAN. Ambasada RP w Pary;u, папка 116, л.23. Сообщение польского посла в Париже от 05.10.1921.
8. AAN. Ambasada RP w Pary;u, папка 116, л.78-79.
9. СVA. Ф.383, оп.7, д.128, л.67.
10. LN. Records of the Second Assembly. С.370-399.
11. LN. Records of the Third Assembly. С.105, 106, 193.
12. Илюхина Р.М. Лига наций. 1919-1934. Изд. Наука. Москва.1982.
13. Steigiamojo seimo darbai. 1920 m. Pos;dis 1921.09.25.
14. CVA. Ф.19, оп.1, д.3, л.29-30.
15. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.582.
16. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.59-60.
17. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.54-57.
18. AAN. MSZ, папка 6103, л.73. Телеграмма М. Замойского из Парижа от 23.10. 1921; л.126-128. Сообщение - от 24.10.1921.
19. ДВП СССР Т. 4.
20. LI; T. 4.
21. CVA. Ф.383, оп.7, д.118, л.119-120.
22. CVA. Ф.383, оп.7, д.118, л.98-99.
23. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.35.
24. CVA. Ф.383, оп.7, д.118, л.84-85.
25. CVA. Ф.383, оп.7, д.118, л.69.
26. CVA. Ф.383, оп.7, д.109, л.29-31.
27. CVA. Ф.383, оп.7, д.118, л.60.
28. AAN. MSZ, папка 6103, л.81.
29. CVA. Ф.383, оп.7, д.118, л.86-87.
30. CVA. Ф.929, оп..3, д.301, л.612.
31. CVA. Ф.383, оп.7, д.109, л.34.
32. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.605.
33. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.29-31.
34. CVA. Ф.20, оп.1, д.66. л.223.
35. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.68.
36. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.12.
37. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.105-106.
38. «Lietuva», 31.12.1921. Kaunas.
39. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.47-49.
40. «Tiesa», 01.01.1922.
41. CVA. Ф.929, оп.3, д.299, л.18.
42. Documents  diplomatiques. Conflit Polono-Lithuanien, т.1.Question de Vilna 1918-1924. Kaunas.

ОБСТАНОВКА ПЕРЕД ВЫБОРАМИ В ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ 
(сентябрь – декабрь 1921 г.)

1. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.569.
2. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.51.
3. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.284.
4. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.408.
5. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.88.
6. «Рижский курьер»,  № 203, 02.09.1921. Рига.
7. CVA. Ф.929, оп.3, д.318, л.37.
8. CVA. Ф.20, оп.1, д.19, л.59.
9. CVA. Ф.20, оп.1, д.38, л.117.
10. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.3.
11. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.330.
12. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.101.
13. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.438-439.
14. CVA. Ф.20, оп.1, д.38, л.22.
15. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.103.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.570.
17. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.351.
18. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
19. CVA. Ф.20, оп.1, д.38, л.22.
20. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.576, 581.
21. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.576.
22. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.573.
23. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.368.
24. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.36.
25. CVA. Ф.929, оп.3, д.319, л.103.
26. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.582.
27. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.404.
28. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.379.
29. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.489.
30. CVA. Ф.383, оп.7, д.109, л.20-21.
31. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.612.
32. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.579.
33. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.612.
34. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.46-47.
35. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.50-53.
36. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.605.
37. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.603.
38. CVA.Ф.1150, оп.1, д.3013, л.22.
39. CVA.Ф.1150, оп.1, д.3013, л.23.
40. CVA.Ф.1150, оп.1, д.3013, л.25-26.
41. CVA. Ф.383, оп.7, д.117, л.71.
42. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.539.
43. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.421.
44. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.626.
45. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.12.
46. CVA. Ф.383, оп.7, д.108, л.5.
47. CVA. Ф.929, оп.3, д.316.
48. CVА. Ф.383, оп.7, д.117, л.99-101.

ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ – ПРИСОЕДИНЕНИЕ ЗЕМЕЛЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ К ПОЛЬШЕ
(январь –февраль 1922 г.)

1. CVA. Ф.20, оп.1, д.66, л.235, 245.
2. CVA. Ф.19, оп.1, д.3, л.34.
3. CVA. Ф.19, оп.1, д.3, л.36.
4. CVA. Ф.20, оп.1, д.66, л.226.
5. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
6. Wybory do Sejmu w Wilnie 8 stycznia 1922 r. Wydawnictwo Generalnego Komisariatu wyborczego. Wilno. 1922.
7. CVA. Ф.20, оп.1, д.66. л.223.
8. CVA. Ф.19, оп.1, д.9, л.47.
9. Budecki Z. Stosunki Polsko¬-Litewskie po Wojnie ;wiatowej. 1918–1829. Wyd. Szko;y nauk politycznych. Warszawa. 1928.
10. Urb;ys J. Med;iaga Vilniaus kra;to gin;io diplomatinei istorijai. - «M;s; ;yninas». № 79, X.1931.
11. Иванов В.В. Границы и народонаселение Срединной Литвы. Труды Академии наук Литовской ССР. Серия А. Т.3 (104). 1988.
12. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.527.
13. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.36.
14. CVA. Ф.383, оп.7, д.353, л.46.
15. CVA. Ф.1, оп.1, д.28, л.15.
16. CVA. Ф.929, оп.3, д.277, л.93-96.
17. CVA. Ф.929, оп.3, д.11, л.158.
18. CVA. Ф.929, оп.3, д.301, л.420.
19. CVA. Ф.923, оп.1, д.19, л.17, 20, 33, 43, 56, 57. 60.
20. «Lietuva», 21.12.1921. Kaunas.
21. «Lietuva», 18.12.1921. Kaunas.
22. AAN. MSZ, папка 6103, л.73. Сообщение М.Замойского из Парижа от 17.12.1921, л.86-90.
23. AAN. MSZ, папка 6103, л.86.
24. CVA. Ф.929, оп.3, д.309, л.557.
25. LKPA. Т. 1.
26. «Tiesa», 01.01.1922.
27. CVA. Ф.929, оп.3, д.299, л.18.
28. CVA. Ф.131, оп.3, д.1. л.3.
29. CVA. Ф.131, оп.3, д.1. л.1-2.
30. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.22-24.
31. Sejm Wile;ski 1922, przebieg posiedze; wed;ug sprawozda; stenograficznych w opracowaniu kancelarji sejmowej. Wilno. 1922.
32. CVA. Ф.383, оп.7, д.353, л.46-47.
33. CVA. Ф.20, оп.1, д.66, л.122.
34. Romer E. Spis ludno;ci na terenach administrowanych przez Zarzаd Cywilny Ziem Wschodnich (grudzie; 1919). 1920.
35. Жяпкайте Р. Как “избирался” Вильнюсский сейм Желиговского. -  «Комъяунимо тиеса», 21.08.1963. Вильнюс.
36. Lossowski P. Stosunki polsko-litewskie w latach 1918-1920. Warszawa. 1966.
37. Vansevi;ius S. Teisinis re;imas Vilniaus kra;te. 1920-1939 metais. Vilnius. 1973.
38. ;iug;da R. Lietuva imperialistiniш; valstybi; planuose 1917-1940. Mokslas. Vilnius. 1983.
39. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.1.
40. CVA. Ф.20, оп.1, д.66, л.121.
41. CVA. Ф.20, оп.1, д.37, л.36.
42. CVA. Ф.929, оп.3, д.11, л.165.
43. Czubi;ski A. Najnowsze dzieje Polski 1914-1983. PWN. Warszawa. 1987.
44. СVA. Ф.383, оп.7, д.87, л.56.
45. «Lietuva», 04.04.1922. Kaunas.
46. CVA. Ф.20, оп.1, д.66, л.19, 22.
47. Documents  diplomatiques. Conflit Polono-Lithuanien, т.1.Question de Vilna 1918-1924. Kaunas. С..319-320.
48. AAN. Ambasada w Londynie, папка 347, л.73-74.
49. CVA. Ф.20, оп.1, д.76, л.12-15.
50. CVA. Ф.20, оп.1, д.76, л.2.

ДОЛГОЖДАННОЕ ПРИЗНАНИЕ И ВООРУЖЁННОЕ ЗАНЯТИЕ МЕМЕЛЯ
(июнь 1922 г. – апрель 1923 г.)

1. ;iug;da R. Lietuva imperialistini; valstybi; planuose 1917-1940. Mokslas. Vilnius. 1983.
2. The Question of Memel. London. 1924.
3. ДВП СССР. Т. 5.
4. CVA. Ф.383, оп.7, д.350, л.30, 11.
5. Da;;ioras B. Lietuvos ir Vokietijos ekonomin;s derybos 1922-1923 metais. LTSR AMMD. Istorija. T. 12(2). 1971.
6. Gentzen F.-H. Zur Geschichte des deutschen Revanchismus in der Periode der Weimarer Republik. Jahrbuch f;r Geschichte der UdSSR und der volksdemokratischen L;nder Europas. Bd.4.
7. «Lietuva»,  25.03.1923. Kaunas.
8. ДВП СССР. Т. 6.
9. Harrison E.J. Lithuania 1928. London, 1928.
10. «Vairas». № 6. 1934. С.134.
11. Skrzypek A. K;aipeda jako zagadnienie  mi;dzynarodowe. (1918-1939). - «Dzieje Najnowsze»  № 3, 1971.
12. Galvanauskas E. Kov; d;l Klaipedos. – «Draugas»,  21.01.1961. Chicago.
13. CVA. Ф.929, оп.3, д.422, л.59.
14. Public Record Office. F.O.371 .№195/173/59.
15. CVA. Ф.383, оп.7, д.421, л.159.
16. «Kra;to balsas», 13.01.1923.
17. «Prus; lietuvi; balsas», 31.01.1923.
18. Documents  diplomatiques. Conflit Polono-Lithuanien, т.1.Question de Vilna 1918-1924. Kaunas.
19. «Lietuva», 08.02.1923. Kaunas.
20. ;epkait; R. Diplomatija imperializmo tarnyboje. Mokslas. Vilnius. 1980.
21. «Manchester Gardian»,  03.03.1923.
22. Жяпкайте Р.С. К вопросу о позиции Советского государства в Польско-Литовском конфликте. Труды Академии наук Литовской ССР. Серия А. Т.2(36) 1971.
23. «Lietuva», 10.04.1923. Kaunas.
24. «Lietuva», 09.05.1923. Kaunas.
25. CVA. Ф.115, оп.1, д.3013, л.43-44.
26. CVA. Ф.383, оп.7, д.137, л. 31-34.
27. Ковкель И. Польско-литовский конфликт и белорусские буржуазные националисты (октябрь 1920 - март 1923гг.) В кн.: Вопросы истории. Межвузовский сборник, вып. 1. Минск. 1974..
28. CVA. Ф.383, оп.7, д.274, л.10.
29. AAN. Ambasada RP w Londyne,  папка.347, л.49-50.
30. «Lietuva», 25.04.1923. Kaunas.



ОГЛАВЛЕНИЕ

Том   III.

IN SIGNO «DE JURE»
(ПОД  ЗНАКОМ  «DE  JURE»)

1. ПЛЕБИСЦИТ ДЛЯ ВИЛЬНЫ –  ПРИЗНАНИЕ DE JURE – ДЛЯ КАУНАСА(11-12.1920)      1
2. НЕУДАВШИЙСЯ СГОВОР ПО РАЗДЕЛУ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ(11.1920-2.1921)      20
3. ВАРШАВА ФОРМИРУЕТ ГОСУДАРСТВО «СРЕДИННАЯ ЛИТВА»(12.1920-1.1921)      41
4. ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ ВМЕСТО ПЛЕБИСЦИТА(1-2.1921)      65
5. КАУНАССКИЕ ЗАСТЕНКИ МЕСТНЫМ БОЛЬШЕВИКАМ(1-3.1921)      83
6. МИРНЫЙ ДОГОВОР МЕЖДУ ПОЛЬШЕЙ И РОССИЕЙ(3.1921)      97
7. ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА ЛИТОВСКИХ ДИПЛОМАТОВ В БРЮССЕЛЕ(4-5.1921)      110
8. ЗАКУЛИСНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ ВОКРУГ ВИЛЬНЫ, И - НЕ ТОЛЬКО(4-5.1921)     126
9. НЕУДАЧНАЯ РЕАНИМАЦИЯ НЕ РОЖДЁННОГО ПЛОДА(5-6.1921)      140
10.ЗАЗЕРКАЛЬЕ ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ МАЛОЙ АНТИРОССИЙСКОЙ АНТАНТЫ(5-6.1921)      154
11.ПЛАН П. ГИМАНСА – АНТИРОССИЙСКАЯ АКЦИЯ ЛИГИ НАЦИЙ(6-8.1921)      176
12.ПРОВАЛ ПЛАНА П.ГИМАНСА(9.1921-1.1922)      199
13. ОБСТАНОВКА ПЕРЕД ВЫБОРАМИ В ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ(9-12.1921)      219
14. ВИЛЕНСКИЙ СЕЙМ – ПРИСОЕДИНЕНИЕ ЗЕМЕЛЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТВЫ К ПОЛЬШЕ(1-2.1922)     237
15.ДОЛГОЖДАННОЕ ПРИЗНАНИЕ И ВООРУЖЁННОЕ ЗАНЯТИЕ МЕМЕЛЯ(6.1922-4.1923)      254

УКАЗАТЕЛЬ ИМЁН      266
УКАЗАТЕЛЬ НАЗВАНИЙ      288

ИСТОЧНИКИ      298
ОГЛАВЛЕНИЕ      313



КОНЕЦ 3-ГО ТОМА