Письмо семнадцатое

Так надолго из Киева я не уезжал ещё никогда. Тот первый приезд не в счёт. Он пролетел в угаре забот и проблем. За рулём сидел Серёжка, и у меня было время осмотреться. Подумать. Мимо проплывали знакомые улицы моего города. Я так думал - моего города. Это уже был не мой город. Ещё не чужой, но уже не мой. С ним меня связывало прошлое, но не будущее и это чувство налагало какой-то  особый отпечаток на всё, что я видел.

 Вдруг Серёжка вспомнил, что ровно год назад, именно в этот день, мы смеялись над "пылесос к завтраку" (запомнил же). А это  была  такая история. Я пошёл на базар и продал пылесос (то, что я умудрился что-то продать само по себе чудо) за  один миллион купонов (6$). В своё время он был куплен по большому блату за двадцать пять рублей. На этот миллион купил поесть. Уместилось всё в  целлофановом кулёчке, который я, повесив на мизинец, принёс домой со словами: «А сегодня на обед у нас пылесос». Да. Это было ровно год назад. А сегодня мы едем по этому же городу на своей машине, забитой под крышу разными подарками. Кто бы мог подумать? У меня, даже в самых смелых мечтах такого не было, но бесплатных пирожных  не бывает. За это нам ещё предстоит заплатить свою цену, а пока мы платили разлукой с близкими, перечёркнутой жизнью, ничего не стоящим прошлым. Наверное, подсознательно мы за тем и ехали, не только повидаться, но и вспомнить самих себя. Немножечко отдохнуть на нажитом тобой багаже авторитета, а не доказывать ежечасно, ежесекундно, какой ты белый и пушистый.

 Что хотела в эту поездку Люська, кроме как забрать нашего Артошечку, я не знаю, хотя она моя жена. Серёжка - вообще тёмная комната, не к чести моей будет сказано. Много ли отцов могут похвастать, что хорошо знают своего двадцати однолетнего ребёнка? Возможно, я  сгустил краски, но знать его так, как мне того хотелось бы, не знаю. Думаю, имея столько денег в кармане, сколько вряд ли  было у сверстников за год, не трудно представить его желания. Хотя и упрощать, не стоит. Я же ехал посмотреть, что произошло за год с моими знакомыми, друзьями с которыми мы не переписывались, и по результатам попытаться спрогнозировать, что могло бы произойти со мной, не уедь мы из страны. Я чувствовал, эта моя затея изначально обречена на провал, но...

Не буду описывать подробности нашего пребывания в Киеве. Замечу только, через десять дней Люська сказала: «Поехали домой. Я здесь уже устала». Мы отловили ребёнка, запихнули его в машину и поехали. Дорога обратно отличалась только тем, что вместо двадцати четырёх часов, стояли двадцать восемь  на украинско - польской границе. Проезжая в обратном направлении границу Чехии и Германии, где нас даже не остановили, взглянув на ходу на наши паспорта, я почувствовал, возвращаюсь домой. Повторяю ещё раз, наверное, мы ненормальные.

 Из Киева приехали какие-то одуревшие. Наши здешние проблемы, до поездки, казавшиеся такими тяжко-неразрешимыми, показались смешными. Люська сказала:
 -Я, по-моему,  навсегда излечилась от  ностальгии. Если и захочу поехать опять, то не раньше чем через год и не больше чем на десять дней.
 
 В начале августа нас, то есть меня и Серёгу,  вызвали в Arbeitsamt. Сказали, будет  проводиться какой-то тест и назначили его на четверг к 8:00. Мы явились. Кроме нас было ещё  шесть человек. Был там и мой знакомый с курсов Володя. Я не знаю плакать ли, смеяться или ругаться? С восьми утра до часу с двумя десятиминутными перерывами мы сдавали всевозможные тесты. Сначала отличали кружки от квадратиков, квадратики от треугольников и занимались около двух часов подобной ерундой. Создавалось стойкое убеждение - мы  доказываем, что мы  принадлежим к виду homo sapiens. Потом решали какие-то математические задачи, потом писали  сочинения (на  немецком языке) и в конце решали по картинке, в какую сторону будут крутиться шестерни  в нарисованном редукторе. Редуктор предлагался сначала из четырёх шестерён и далее до двадцати, двадцати четырёх. И всё на время. В час нас оставили в покое и сказали, что результаты будут в три.

 Мы все терялись в догадках. Зачем вся эта чертовщина? Мы же не собираемся лететь в космос. Речь идёт всего лишь о простой  профессии. К тому же все, так или иначе, уже отработали в ней. Кто два года как Серёжка, а кто и больше двадцати, как я и Вовка. Начали вызывать по одному. В результате всем отказано из-за плохого знания языка. Чушь! Ладно, мне и Серёжке. А Вовке? Хорошо его жена пришла и еле-еле его забрала. Он рвался выщипать  экзаменатору бороду прихваченным из дома пинцетом. И выщипал бы, если б не она.

В общем, у меня осталась твёрдая уверенность, мы стали участниками какой-то закулисной игры. А мне-то, какое дело до их  игрушек? Обидно, но  нам ли привыкать? Мысленно послал я этот Arbeitsamt всем скопом, вместе с их хваленым зданием, палисадником, шефом, компьютерным залом, привратниками  и пристройками по могучему русскому адресу и сказал себе: «Сигизмунд, много ли организаций ты знаешь, которые беспокоились о тебе, а не о себе? Почему здесь должно быть иначе?  Человек он везде человек.  И грабли, гребущие от себя, я ещё не видел». Из-за дохлых обещаний улыбчивого чиновника я не предпринимал ничего почти пять месяцев, правда, за это время добил таки билеты до конца, но в основном ждал у моря погоды. Мысль о том, что бы "подмазать" откинул сразу. Во-первых: здесь нужно твёрдо знать «правила игры», а кто тебе их объяснит, а  во-вторых, можно и нарваться. Теперь с этим покончено.
 
 Буквально в десяти метрах от нашего парадного находились курсы шоферов Sepp(а)  Greiner(а). На следующий день с утра я пошёл и попал как раз на него. Мужик лет шестидесяти - шестидесяти трёх. Столько  обаяния в одном человеке мне очень редко приходилось встречать. Не хотелось разбираться это профессиональное или  он от природы такой. Душа отдыхала. Я ему выложил всё, как  есть. И, что сразу всё заплатить не смогу и, что пять месяцев  ждал. Он меня ни разу не перебил, хотя сомневаюсь, понял ли всё. Потом, посмотрев мои документы, выдал билеты, которые я долбил последние полгода.

 Через два дня я пришёл вечером, когда  у него занималась группа. Он вытаращил на меня глаза, но ничего не сказал, а дал три билета. Когда решишь, поднимешь руку, и посадил на задней парте. Решение заняло меньше минуты. Ведь я их долбил честно и усердно. За это время он успел дойти до доски, взять указку и сказать две-три фразы. Увидев  мою  поднятую руку, сказал, что-то типа:
 -Не может быть! Что уже всё? (за дословный перевод не ручаюсь)
 -Да.
 Он подлетает ко мне,  хватает билеты, пробегает их глазами, что-то бормоча под нос, и даёт ещё три, но теперь уже стоит рядом. Группа всю эту сцену наблюдает. С теми  тремя я разобрался так же. И тут он произнёс речь:
 -Олухи! Вот посмотрите! Иностранец. Еле говорит по-немецки. За два дня выучил то, что я вам долблю уже второй месяц. (за перевод тоже не ручаюсь, но что-то похоже)
 И, обращаясь ко мне:
 -В четверг сможешь прийти сдавать экзамены?
 -Да.
И тут до меня доходит, основные билеты он не проверял, а только дополнительные. Те, что  касаются грузовика. А ведь правила основные на немецком языке! Караул! Осталось пять дней. Я кажется, своим бахвальством загнал себя в угол.

 Четыре дня, вернее первые  двое суток, сидел, пока шарики не стали заходить за ролики. Потом перерыв и опять, но всё равно в трёх билетах от одной до четырёх ошибок. И все языковые. В среду решил отказаться от экзамена и перенести его на неделю. Пошёл к нему. Увидев меня, он вышел из-за стола, протянул руку и, не дав мне рта раскрыть, спрашивает:
 -А какой твой родной язык?
 -Русский.
 -А не хочешь ли ты сдавать основные билеты по-русски? Это будет стоить на 30DM дороже.
Так я вас спрашиваю - мне продолжать? Конечно же я сдал, эти чёртовы экзамены, к которым, по моему, готовился, как ни к каким экзаменам в своей жизни. А какую мы закатили дома капитальную попойку, это ни в сказке сказать, ни пером описать.

Ведь, что означала сдача на эти права? Новый этап. Конец ожиданиям. Неизвестности. Заглядываниям в почтовый ящик каждый день (а вдруг от улыбчивого дяди приветик). Я опять стоял на своих ногах, и очень хотелось верить, похож на ваньку-встаньку. Помните, во времена нашего детства была такая игрушка. Она ещё иначе называлась кукла Неваляшка.  С низким центром тяжести. Её нельзя было положить. Она всё время вскакивала. Да, скажете вы, смерть от скромности тебе не угрожает. Это верно. От скромности я не умру потому, что бы меня где-то взяли на работу, я должен расхваливать свои достоинства (но в пределах разумного) и молчать о недостатках. Отъездив ещё шесть часов(!) и сдав экзамены по вождению, я обрёл наконец-то вожделенные немецкие права второго класса и только после этого получил возможность начать искать работу.

На всё это ушёл  один год и два месяца. Казалось бы подумаешь достижение, но я знал одно - мы учимся, а значит, двигаемся вперёд. Что нас там ждет мы не знали, но что-то меняется и хочется надеяться к лучшему. После окончания всей этой истории я стал иначе смотреть на людей подтверждающих свои дипломы о высшем образовании (и такие есть, не много правда, но есть). Это адский труд. Здесь завязано всё. И твёрдость характера, и упрямство и вера в себя и чёрт знает сколько ещё всего, у меня это вызывает уважение.


Продолжение http://www.proza.ru/2010/01/03/860