Тропинка неведомо куда

Тропинка, пересекавшая лес с севера на юг, отличалась крайней непредсказуемостью.
И именно это ее качество останавливало многих искателей приключений, готовых было уже довериться ей и сделать свой первый шаг в поисках чего-нибудь этакого, необычного. Но...
Но, как ни странно, даже если ты жаждешь чудесного, одновременно хочется и некоторых гарантий, что вернешься цел и невредим, и искомое чудесное никоим образом не испортит твою жизнь, а лишь добавит ей вкуса. А как же иначе?
По крайней мере, большинство желающих пройтись по Тропинке являлись вполне разумными путешественниками и точно не относились к категории тех глупцов, готовых шагать без цели и смысла, да еще неведомо куда.

Да, да, когда любопытствующие  спрашивали Тропинку:
- А куда, собственно, мы придем?
Она им честно отвечала:
- Неведомо куда.
И при этом совсем не заботилась о последствиях своих странных, но вполне искренних слов.
- Как такое может быть? – недоумевали искатели.
Но Тропинка при всем желании не могла ответить на этот вопрос, она не знала.
Конечно, маршрут, проложенный ею давным-давно, проходил все время по одним и тем же местам, но координаты финишных точек путешествия всякий раз почему-то не совпадали. И не совпадали настолько, что  сама Тропинка  диву давалась. Что же тогда говорить обо всех остальных?
Поэтому те редкие смельчаки, которые все же ступали на Тропинку и которым посчастливилось вернуться обратно, рассказывали, правда, крайне скупо, такие  невероятные, а самое главное, взаимоисключающие друг друга истории, что люди серьезные только изумленно разводили руками – полная неразбериха, словом.

И если с отпетыми романтиками и искателями острых впечатлений было все, более или менее, ясно, то существовала отдельная группа граждан, страдающих от непредсказуемости Тропинки и вовсе понапрасну.
Этим гражданам приходилось пользоваться Тропинкой поневоле, ибо она соединяла между собой конечную автобусную остановку и самый дальний жилой комплекс спального микрорайона. И прямым ходом через лес путь по Тропинке занимал всего-навсего сорок минут скорым шагом.
Путь этот был самый короткий, но не самый безопасный.
Нет, нет, никто не пропадал бесследно, на Тропинке происходили другие странности.
Ах, как негодовали граждане, надеющиеся выиграть время и прийти домой пораньше, а не пилить обходной дорогой!
В лучшем случае они оказывались много дальше и совсем не там, где рассчитывали. В худшем – блуждали по Тропинке несколько часов кряду или до самого рассвета.
И вот еще что, возвращаться они возвращались, но как бы это сказать... Теми  же, да не совсем.
Великое множество слухов передавалось из уст в уста о злосчастной Тропинке  – непонятное всегда притягивало людей как магнит.

О Тропинке говорили, но верили в эти чудеса не все. Были, были люди, ни разу не попавшие под чары колдовства – уравновешенные и разумные.
Для них, что Тропинка, что любая другая дорога – разницы не существовало никакой. Они даже чуть посмеивались над особо рьяными почитателями мистики. Но это так, строго между собой, в узком кругу.
Леонид Иванович, проживающий в доме номер пять, входил в этот избранный кружок, и не зря. Ответственнее и умереннее чем он, к жизни мало кто относился.
Леонид Иванович происходил из той породы людей, чьи моральные и чисто человеческие качества можно было бы смело ставить в пример любому, они внушали уважение. Причем, уважение безоговорочное и неподдельное.
Служил Леонид Иванович чертежником много лет в одном и том же конструкторском бюро. Был на хорошем счету у начальства, а сослуживцы находили его очень приятным, но слегка неразговорчивым человеком. Работу свою он выполнял всегда в срок и крайне аккуратно.
Нравилась ли она ему? Не знаем, известно лишь о его колоссальном чувстве долга, которого хватило бы на двоих, а то и на троих.
Доходов великих он не имел, поэтому не чуждался и подработки, ибо, как ни крути, а за семью отвечал он. А как же иначе, если ты уродился мужиком?
Семья Леонида Ивановича насчитывала вместе с ним троих.
Жена Людмила – хозяйственная и не лишенная приятных округлостей женщина, младше мужа на пять лет и сын – акселератного вида шестиклассник, воспитываемый в разумной строгости и любви.
Будний день Леонида Ивановича был выверен до минуты: утро, дорога до автобуса, работа, возвращение домой и, если не случалось внеурочного заказа, то нехитрые семейные радости в виде телевизора и чтения газеты.

Имелась у Леонида Ивановича некоторая слабость: преферанс.
Почти всякое воскресенье игроки собирались либо у него под хлопотливым оком Людмилы, либо у Петра Петровича – жилплощадь у обоих позволяла.
Играли больше для удовольствия, ставки делали совсем мизерные.  Да и люди все были семейные, положительные, цену рублю знали.
Во время преферанса кто-нибудь обязательно заводил речь о Тропинке.
- Новая сплетня, - говорил, к примеру, Владимир Юрьевич, - Жуков из третьего подъезда опять только к утру домой явился. А историю какую наплел, обхохочешься!
- Ага, - добродушно посмеивался Иван Львович, - не иначе всю ночь у любовницы очередной проторчал. Тропинка, Тропинка – кто в такую чушь поверит!
- Это точно, - соглашался Леонид Иванович, - вот лично у меня вся дорога занимает 39 минут. Нарочно засекал. Тютелька в тютельку!
- Верно, верно, - поддакивал Петр Петрович, - у меня тоже никогда никаких эксцессов не бывало.
- А вот слесарь из ЖЭКа такие ужасы рассказывал, мол, такое видел...
- Видел, ага, - по-свойски перебивал рассказчика Иван Львович, - пить меньше надо!
Обычно после таких слов раздавался дружный объединяющий хохот, и вся компания возвращалась к игре.

Была у Леонида Ивановича мечта, которая вынашивалась не первый год. Хоть он и чувствовал себя стопроцентным горожанином, но страстно, до истомы сердечной, хотел заиметь домик в деревне. Свой, собственный. Огородик там, банька, скамейка под кустом сирени.  А сирень белая, махровая, и аромат голову кружит не хуже вина.
 Леонид Иванович и деревню уже присмотрел. Недалеко от города, электричкой всего-то пара часов. А озеро какое – закачаешься! Всей семьей в гостях там как-то отдыхали, рай, а не деревня! Вот с тех самых пор в голове идея и засела.
Иногда в редкие моменты бессонницы, он лежал и грезил наяву. Домик небольшой, но уютный пятистеночек. Огород, овощи свои, не покупные. Тепличка, дорожки, белым гравием посыпанные, цветы. Он косился в темноте на мирно сопящую жену – пусть, цветы та обожает.
Леонид Иванович благостно вздыхал: да и о сыне нужно подумать. Память о родителях останется как-никак. Он засыпал с блаженной улыбкой, и его захлестывал калейдоскоп деревенской жизни: маняще-синий блеск воды сливался с качающимися желтыми шляпами подсолнухов у забора, приветливо мигали резные наличники, выкрашенные в голубой, а аккуратные ряды грядок с морковью, луком и капустой наполняли сердце радостью. Благодать!..

Ради мечты стоило постараться. И Леонид Иванович старался, от  работы не бегал, а каждую свободную копейку бережливо припрятывал.
Нет, скупердяем он не был, но мечта обязывала. Конечно, приходилось кое в чем себя урезывать, но в будущем эти ограничения обещали окупиться сторицей.
Жена поддерживала его в этом начинании и даже помогала отражать частые нападки сына, этого великовозрастного балбеса, который вечно чего-то хотел. Как, впрочем, и все его поколение, привыкшее без труда иметь такие вещи, о которых Леонид Иванович в свое время и думать не мог. Не с чего было.
- Ничего, ничего, - говорил он жене, - вырастет, поймет родителей. Все для него, спасибо еще скажет.
Та не спорила.

Одним ноябрьским ветреным вечером Леонид Иванович вернулся как обычно, минута в минуту, домой.
- Подморозило, - это были его единственные слова, услышанные супругой за весь вечер.
Людмила успела несколько раз заглянуть в комнату, пока привычно накрывала на стол.
Леонид Иванович сидел, не меняя позы, в кресле, глубоко задумавшись, и смотрел в стену так пристально, словно что-то там видел.
«Устал», - подумала жена с жалостью.
- Все готово, - вскоре позвала она.
Из кухни плыл аппетитный запах борща, до которого Леонид Иванович был большой охотник.
Он вышел несколько сонамбулически и удивленно-отрешенно оглядел кухню, супругу и сына, старательно цепляющего ложкой сметану из банки.
Смотрел так, будто видел все это впервые.
- Я, кажется, не туда попал, - сказал Леонид Иванович спокойно и, накинув куртку, слепо стал нашаривать дверную ручку.
Секунда, и дверь за ним закрылась.
Когда Людмила вышла из ступора, то тут же выбежала за мужем в подъезд, но безрезультатно: Леонид Иванович исчез, как растворился в воздухе.
- Шапку-то, шапку забыл. Замерзнет теперь, - повторяла Людмила заведенно и теребила пуговицу халата, пока та не оторвалась.

...Он не вернулся ни на следующий день, ни после. Обращения в милицию ничего не дали.
- Знаете, сколько людей пропадает? – спросил хмурый капитан, обдав заявительницу запахом перегара. – А находятся единицы. Единицы! - и он безнадежно качнул головой. 
- Не иначе к бабе ушел, - сердито выдала версию Елена, подруга Людмилы. – Все они, кобели, одним миром мазаны!
- Не такой он, - плача, отвечала Людмила. – Не мог он, не мог!
Подруга недоуменно пожала плечами.

- Слыхали про Леонида Ивановича? – и Петр Петрович нервно забарабанил пальцами по столу. – Пропал неведомо куда. Чертовщина какая-то!
- Да, - хмуро кивнул Иван Львович, - темная история. Ничего с собой не взял, ничегошеньки. Людка сказала, что и деньги на дом все нетронуты остались. Непонятно!
- Вот только не надо про мистику, не надо! – отчего-то взвился Владимир Юрьевич. – Более трезвомыслящего  человека я не встречал. Наверняка, есть объяснение всему. Наверняка.
- Ну что, партийку? – потер довольно руки Иван Львович.
И игроки, вмиг позабыв о пропавшем Леониде Ивановиче, оживленно задвигали стульями.