Глубокий брод

Мы возвращались из Улагана в Чоодро, на кордон Алтайского заповедника. Нам предстояло преодолеть брод на Чулышмане. Когда мы тропой спустились с перевала к его левому берегу, то увидели, что прибрежная полоса мелкой гальки и песка скрыта под водой. Видно, ночью где-то в горах прошёл дождь, и вода поднялась. Впрочем, этот брод и в другое, относительно сухое время был довольно глубок. Однако чтобы попасть на более мелкий, который назывался Инек-кечу, Коровий брод по-алтайски, нам пришлось бы потерять часа три, не меньше.

Нас было пятеро, и все мы были молоды, поэтому долго не стали раздумывать. Лесничий Николай Двоеглазов сказал: «Ну-ка, я на своем Эринате попробую разведать. Он посильнее ваших коняшек.» Когда его рыжий иноходец был почти на середине реки, а вода уже била в седло, Николай развернул коня навстречу течению и что-то крикнул. Главврач Улаганской больницы Вера Доровских, самый неопытный из нас наездник, решила, что пора двигаться, и понукнула свою кобылу, к боку которой жался жеребёнок. Кобыла зашла в воду, жеребёнок - за ней. Но тут же его сбило течением и понесло. Он жалобно заржал. Кобыла повернула за ним и почти сразу же всплыла. Я ударил Чалку плетью и направил его вслед за вериной кобылой. Мне пересёк дорогу Николай. Он нахлёстывал Эрината, а тот, словно катер, рассекал воду грудью. Николай кричал Вере: «Не слезай с седла! Держись!» Боковым зрением я увидел, что медсестра Юля Кочеева и главный лесничий заповедника Саша Каляев тоже уже пересекают реку, а юлин конь поплыл. Тут и мой Чалый оказался на глубоком месте. Я не стал испытывать судьбу и свалился с седла. Надо было разгрузить коня, чтобы он плыл свободнее. Но не тут-то было! Ружьё, висевшее у меня за спиной вниз стволами, зацепилось за скатку спальника, притороченного за седлом. Оно оказалось под правой ногой, а сам я - под водой. Хорошо хоть не выпустил из рук ни узду, ни луку седла. Даже не помню, как извернулся, но уцепился за седло, и Чалка выволок меня на мелкое место.

К счастью все обошлось. Правда, до пояса вымокли все, а я так полностью. Перемётные сумы, арчимаки, свисали, словно вёдра, полные воды. В моих была двухмесячная зарплата лесникам, и денежки потом пришлось сушить в огороде на солнышке.

Все это происшествие могло закончиться куда более серьёзно. Кони успели выплыть к берегу до того, как их утащило в порог. Но что молодым такие вещи! Только приключение да развлечение! Молодость!

Через двадцать с лишним лет Николай Двоеглазов погиб на этом же перекате, спасая двух пьяных алтайцев, а Юля Кочеева, его жена, осталась вдовой.