Забор

     Этот случай произошёл со мной в пятидесятом году, когда мне шёл третий годик. Я думаю, что это одно из первых моих детских туманных воспоминаний (кое-что помогла вспомнить, конечно, и мама).

     К тому времени я уже научился довольно сносно ходить, и мама часто выводила меня на прогулку. Возле нашего домика, сразу за забором, находилась сельская баня. Многие сельчане приезжали помыться, по обыкновению, на лошадях, которых привязывали к этому забору. Затем забирали с собой закреплённые у седел берёзовые веники, а некоторые — и небольшие шайки, и с ними исчезали в банных дверях.

     В тот день мама, как обычно, вывела меня на улицу, и я некоторое время был под её неустанным присмотром. В какой-то момент бдительность с её стороны ослабла, тогда я решил пройтись за забор, который отделял наш домик от всего остального мира, чтобы «проверить», правильно ли местные жители подковывают своих лошадей.

     Мой рост вполне позволял не пригибаясь проходить под лошадьми, я уверенно направился к ним: прошёл под одной, потом под другой — подковы в порядке, хвосты расчёсаны, подпруги затянуты. Лошади стали нервно грызть удила и беспокойно переступать ногами, потому что проверка для них оказалась «неплановой», да и вообще, мало ли чего можно было ожидать от непонятно откуда взявшегося малыша. 

     Ну откуда мне, ребёнку, знать, что лошади в случае опасности лягаются? Известны случаи, когда калечили или даже убивали насмерть взрослых людей. Мои родители об этом знали. Заходя под очередную лошадь, я вдруг увидел их — они стояли недалеко, побледневшие и с безумными от испуга глазами. Мама, боясь спугнуть лошадей, молящим голосом подзывала меня:
     — Сынок, родной! Иди ко мне, дам что-то вкусненькое! Иди же скорей, сынок!

     Надписи на подковах я решил не проверять и послушно, под изумлённо-недоуменные косые взгляды лошадей, поковылял к родителям, даже не догадываясь, что покидал зону смертельного риска. Остаётся только удивляться тому, что ни одна лошадь не взяла грех на душу и не попробовала силу своего копыта на теле маленького человечка. Один бы лёгкий удар — и каюк...

     Подхватив  меня на руки и обцеловывая лицо, мама разрыдалась, а отец быстро подошёл к лошадям, отвязал их и разогнал. Когда распаренные, красномордые, с мокрыми вениками и шайками в руках, хозяева лошадей стали выходить из бани, то, естественно, не обнаружили на месте принадлежащий им «легковой» транспорт. Сам я не слышал, но крику, говорят, за забором было много.

*****