Небо

               



                I’m here without you baby but your still on my lonely mind
                I think about you baby and I dream about you all the time
                I’m here without you baby but your still with me in my dreams
                And tonight it’s only you and me…

                («Here without you»
                3 Doors down)


Обуваясь, я предвкушала свой триумф. Не смотря на то, что мое физическое тело все еще находилось в маленькой, тесной прихожей, моя астральная проекция, или, проще говоря, все мои мысли, уже блуждали по светлым, просторным закоулкам Нью-Йоркских галерей.


Последние несколько лет  в моей жизни оставалось всего две мечты: хороший профессиональный фотоаппарат и поездка в город небоскребов.
Эти желания были для меня парой крыльев, получив которые я могла бы стать по-настоящему свободной и счастливой в свои восемнадцать лет.

Несколько недель назад родители подарили мне мое первое крыло: настоящий профессиональный фотоаппарат и огромный запас пленки в придачу. Второе крыло я была намерена подарить себе сама.

Меня всегда тянуло в высь. В детстве я мечтала быть волшебной принцессой, ожидающей своего принца в высокой-высокой башне, в седьмом классе выпросила у мамы первые туфли на шпильке.

А еще я любила небо.
Всякий раз, когда кто-то заводил спор о совершенстве и идеалах, я была твердо уверена: настоящее совершенство это то, что так или иначе выше нас, выше всего земного. На земле нет ничего совершенного.

В наше время скопировать можно практически все: губы, нос, прическу. Стремясь к какому-то мифическому идеалу, мечтая вырисовывать себя и свою жизнь по дурацким шаблонам, люди не понимают, что уходят все дальше от совершенства.
Совершенно то, что неповторимо.

Никто никогда не видел одинакового неба. Оно всегда разное. Даже ночью, в тысячный раз глядя на звезды, рассыпанные в бесконечности неведомой щедрой рукой, мы не перестаем восхищаться их красотой. Раз за разом они кажутся нам все более неизведанными и незнакомыми.

Первую фотографию неба я сделала в шесть лет. Возможность удерживать, увековечивать неповторимую красоту небесных пейзажей так вскружила мне голову, что вместо кузнечиков и божьих коровок к уроку природоведения, все до единого кадра на пленке занимали только они. Действительно удалась тогда, пожалуй, только одна фотография. Остальные, увы, не оправдали моих ожиданий. И в первую очередь дело было в фотоаппарате.

С тех пор, каждые два года на день рождения мне дарили фотоаппарат, более новый и более современный. Но настоящей профессиональной техники я дождалась только к совершеннолетию. Счастью моему не было придела! И это не смотря на то, что в комнате у меня имелись уже две большущих коробки с отснятыми пленками. Фотографий за двенадцать лет накопилось тоже, не мало, хотя это были лишь самые удачные кадры. Боюсь даже представить, как много их могло получиться, печатай я все подряд.

Но сколько бы хитов не написал музыкант, он всегда твердо уверен, что лучшая его песня только впереди.
Подобная уверенность двигала и мной. Когда-нибудь (пусть с каждым новым удачным снимком эта цель казалась все недостижимее), я надеялась сделать свою лучшую фотографию. Поймать в крошечный капкан объектива самое прекрасное небо на свете или хотя бы раз взглянуть на него невооруженным глазом.

В день моего рождения, два дня до него и две недели после лил дождь. Тучи, похожие на мокрую, грязную вату, прочно обосновались над городом, ущемляя мою творческую свободу. В Интернете и по телевизору вновь и вновь обещали дожди.
Пятое апреля было первым на редкость погожим днем и хрупкой надеждой на возвращение солнца.

Разумеется, это был мой день. Я не могла лишить себя удовольствия испробовать свой новый фотоаппарат и вновь взглянуть на небо.
Вооружившись всем необходимым, включая подаренный подругами плеер, я потуже завязала кроссовки, предвкушая долгую прогулку по вечернему городу.

Свой город я любила больше всех городов на свете, наверное, даже больше, чем Нью-Йорк. Эту любовь я всегда считала взаимной, ведь то гостеприимство, с каким меня встречали знакомые улицы, было едва ли не большим, чем гостеприимство родной постели. Когда мне становилось тесно в квартире, я бежала в город. Я часто гуляла одна. Только так можно было с головой погрузиться в  любимое дело (то есть фотосъемку) и, к слову сказать, я никогда не ощущала себя одинокой.

Вокруг меня всегда было то, без чего я не мыслила своей жизни: шум машин, желтый свет фонарей, огни домов, кафе и ресторанов и…небо, вечное, то гаснущее то, вновь расцветающее над меняющимися под ним эпохами. Для меня в городской суете всегда присутствовала какая-то неуловимая романтика.

Весной небо просыпается. С каждым весенним утром появляются все новые и новые краски в его бесконечной глубине.

Особенно я любила снимать закат. В моей коллекции присутствовало уже около тысячи фотографий, но прежде чем открыть выставку в Нью-Йорке (именно это являлось мечтой номер два), я была намерена продолжать поиски совершенного кадра.

Апрельский вечер встретил меня восемнадцатью градусами тепла и полным отсутствием ветра.
Первый снимок я сделала, едва успев выйти из дома. Солнце медленно, но верно катилось на запад, окрашивая облака потрясающими оттенками фиолетового, голубого, розового.
Всякий раз, любуясь этим великолепием, я сочувствовала художникам прошлых столетий. Боюсь даже представить, с каким трудом им удавалось переложить на холсты, столь
стремительно тающие небесные картины. Теперь же достаточно просто нажать на кнопку!
Дожидаясь пока солнце, опустится к самому краю неба, я бродила по непривычно оживленным улицам (видно, не я одна истосковалась по настоящей весне), наслаждаясь тем, что впервые за полгода могла гулять, имея при себе теплую куртку лишь на всякий случай.

Наверное, мне никогда не удастся  понять людей, которые равнодушно шагают по своим делам, смотря только перед собой, и, никогда, – наверх. Все самое прекрасное приписывают небу: ангелов, рай, вечную любовь…Я всей душой верила, что если это действительно существует, то там и только там, среди потрясающих воображение цветов и оттенков. 
И вот, наконец, я могла полностью отдаться своей работе. Фотография всегда была для меня чем-то более грандиозным и значимым, чем просто хобби. Она была частью моей жизни, моим настоящим и -  я твердо верила  - будущим.

Пленка, хоть и была не слишком большой, кончилась быстрее обычного. Я сняла множество знакомых городских мест на фоне первого по-настоящему весеннего заката, поражаясь тому, как он их преображал. Но вот небо совсем погасло, будто кто-то постепенно убавляя яркость на  огромном экране, наконец-таки добился своего.

Вздохнув, я убрала фотоаппарат в висевшую на плече сумку и зашагала вперед, в поисках тихого, уединенного дворика. В городе было множество таких мест. Мне нравились старые, уютные дворы, где с наступлением темноты оживало нечто таинственное и немного сказочное. В детстве я часто представляла, что попадаю в другую эпоху. Впрочем, эта привычка так меня и не покинула.

Усевшись на лавочку возле высокой ивы, голые ветви которой напоминали тонкие, длинные нити, я включила музыку и уставилась на небо в поисках первых звезд. В мало освещенном дворике их было видно на много лучше, чем в ярком свете фонарей и витрин.
Залюбовавшись, я не сразу уловила красивый мотив, звучавший явно не в моих наушниках. Выключив громкость, я прислушалась. Где-то неподалеку играли на гитаре. Этот инструмент я очень любила и, поэтому, узнала без труда.

Через пару мгновений мне удалось разглядеть  темный силуэт у первого подъезда дома, что стоял справа от меня. Постройка была достаточно старой и высокой по сравнению с остальными домами на этой улице, которые имели всего два этажа.
На ступенях деревянного крыльца сидел какой-то парень. Он был одет даже легче, чем я: черная футболка, сливаясь с темнотой, создавала резкий контраст светлым волосам и коже. Его взгляд  был направлен куда-то вдаль, но руки, тем не менее, потрясающе умело перебирали гитарные струны. Меня всегда поражала способность музыкантов так безукоризненно осваивать инструмент.

Отдельного внимания заслуживала мелодия. В ней, как и в самом ее исполнителе было нечто загадочное, таинственное и, отчего-то нестерпимо грустное. Этой музыкой невозможно было не заслушаться.

Убирая плеер в сумку, я продолжала с любопытством наблюдать за незнакомым гитаристом.
Но вот парень перестал играть и повернулся в мою сторону, похоже, только-только заметив, что у него появился слушатель. Хотя, в темноте двора, учитывая также расстояние между нами, мое внимание вряд ли могло показать излишним, я поспешно отвела глаза и вновь уставилась на небо.

Незнакомец встал. Краем глаза я заметила, как он убрал гитару в чехол и повесил на спину, на манер рюкзака.
Еще несколько секунд я делала вид, что рассматриваю ивовые ветви. Во дворе вновь стало тихо. Похоже, парень ушел.

Набрав полную грудь свежего ночного воздуха, я потянулась за лежащей рядом сумкой.
От неожиданности с моих губ сорвался крик. Стоявший рядом высокий светловолосый юноша, был явно доволен моей реакцией.

- Наконец-то, хоть кто-то испугался, - весело прокомментировала он.
- Господи, - пробормотала я, жадно глотая кислород.
- Прости, - парень виновато улыбнулся.
- Ничего, - выдавила я, приводя дыхание в норму.
- Я присяду, ты не против? – осторожно поинтересовался он.
- Конечно, - я быстро переложила сумку себе не колени, освобождая место.
- Прости, что напугал, - еще раз извинился юноша. Его большие карие глаза выражали искреннее раскаяние. На фоне пшеничного цвета бровей и ресниц, такой оттенок радужки смотрелся очень выразительно. Подул легкий ветерок, но светлые волосы парня, чуть касающиеся плеч, даже не шелохнулись.
- Все в порядке, - ответила я с небольшим опозданием, но уже спокойнее.
- Вообще-то я не хотел мешать…- начал мой кареглазый собеседник.
- Что ты! Это я помешала тебе играть.
- Ни сколько, - искренне рассмеялся парень. Его обаятельная улыбка подействовала на меня заразительно, - Я даже рад!
- Здорово играешь, – похвалила я.
- Готов поклясться, ты тоже личность творческая, - карие глаза чуть сузились, изучая мое лицо.
- Люблю фотографировать, - призналась я и похлопала рукой по сумке.
- Что фотографируешь?
- Чаще всего небо.

Парень задумчиво посмотрел наверх. Его взгляд показался странным. Он смотрел на небо, так же, как я, всей душой, через широко распахнутые глаза. Так, будто оно разговаривало с ним, а он отвечал, тем же самым беззвучным, бессловесным языком. В тот момент небо не просто отражалось в его глазах, оно будто жило в них.
- Тоже любишь гулять по ночам? – улыбнулась я.

- Использую последние дни, чтобы запомнить, как можно больше, - пожал плечами парень.
- Переезжаешь? – удивилась я. Конечно, в этом не было ничего удивительного, но уже тогда для меня не представлялось возможным  куда-либо его отпустить. Правда, призналась я себе в этом много позже. В тот вечер было слишком рано принимать эту мысль в серьез, и, кто бы мог подумать, слишком поздно одновременно.
- Да, - глаза, грустинка в которых казалась необъяснимо теплой, встретились с моими.
- Я бы согласилась уехать из этого города разве что в Нью-Йорк,  - вздохнула я, - И то не надолго.

Блондин улыбнулся. В следующее мгновение в моей сумке зазвонил телефон. Это была мама. Оказывается, я загулялась почти до полуночи. Пообещав, что вот-вот вернусь домой, я медленно поднялась на ноги.
- Знаешь, - неожиданно обратился ко мне парень, - Я думаю, у меня еще будет несколько свободных дней. Может, встретимся где-нибудь завтра?
- Конечно, - кивнула я.
- Например, в кафе, - продолжал он, - Знаешь «Золотую луну?
Я снова кивнула.
- Тогда, завтра в пять? – парень улыбнулся. Мне показалось, что он тоже торопиться.
- Хорошо, - я улыбнулась в ответ.
- Прости, что не смогу проводить, - неожиданно погрустнел блондин.
- Ничего, - отмахнулась я, - Мне совсем недалеко.
Он тоже поднялся.
- Ну, пока, - грусть в его глазах делала их еще глубже.
- Пока, - коротко помахав, я зашагала прочь.

Обернувшись в конце тротуара, я заметила, что двор опустел.
Странное чувство потери преследовало меня всю дорогу до дома. Мне казалось, что я больше никогда не увижу этого парня. Почему он просто не взял мой номер телефона? Почему так торопливо назначил встречу? И даже провожать не пошел…
Доставая ключи, я вдруг сообразила: мы даже не познакомились.

Той ночью я долго не могла уснуть, терзаемая необъяснимой тревогой. Мне казалось, что я больше никогда не встречу того блондина. Я боялась, что так и будет. Потому, что больше всего на свете мне хотелось увидеть его вновь.

К утру мой разум отозвался на эту просьбу. Мне приснилось, что мы вновь были вместе в том старом дворике. Все, включая моего собеседника, казалось невероятно реальным и четким, должно быть потому, что воспоминания о вчерашнем вечере были еще свежи.
Какое-то время мы просто сидели рядом. Молчали и разглядывали друг друга.
Теперь я уделила внимание не только глазам, но и красивым, четко очерченным губам, аккуратному прямому носу, широким плечам.

Почему-то я была уверена: глядя на меня, он тоже что-то для себя отмечал.
Вот его лицо озарила улыбка.
- Я буду ждать тебя завтра, ты не забыла?
- Я помню.
Потом мы, не сговариваясь, посмотрели вверх. На небе было столько звезд!
- Меня зовут, - неожиданно сказал парень.
А затем исчез, даже раньше, чем я успела перевести на него взгляд.
Перед тем, как идти в кафе, я планировала занести в фотоателье вчерашнюю пленку. Пожалуй, только она была доказательством того, что события ушедшего дня мне не приснились.

По необъяснимой причине мне казалось, что белокурого незнакомца просто не может существовать. Желая поскорее отделаться от навязчивой мысли, я собрала волосы в высокий хвост и выскочила из дома.

Температура на улице по-прежнему оставалась достаточно высокой. Однако небо было затянуто неплотными серо-голубыми облаками. Кое-где  наружу пробивался желтоватый солнечный свет.

Разобравшись с пленкой, я быстро зашагала знакомой дорогой. Мы с подругами часто заходили в «Золотую луну» после института. Нам нравилось заказывать свежевыжатый апельсиновый сок, потому, что там его точно не наливали из покупных коробок.
Приблизившись к кафе, я почувствовала, как сердце забилось от волнения. В голове теснились вопросы. Неужели я действительно его увижу? И еще, почему мне так трудно в это поверить?

Открыв дверь, я шагнула внутрь. В это время в кафе всегда было оживленно. Как всегда ни одного свободного столика.

Мне оставалось лишь разглядывать посетителей  в поисках знакомого лица.
И вот я его увидела. За самым дальним столиком у окна. Заметив меня, он неуверенно помахал, будто опасаясь, что я могла искать вовсе не его. Страхи, тревоги, сомнения вмиг отступили. Улыбнувшись, я зашагала к его столу.

- Привет, - поздоровалась я, недоумевая, почему парень смотрит на меня округлившимися глазами.
- Привет, - наконец вымолвил он, - Присаживайся.
Усевшись за стол, я не знала с чего начать. К счастью, он начал первым.
- Кажется, мы вчера не представились друг другу, - лучезарно улыбнулся парень, - Я Антон.
- Майя, очень приятно,  - вновь заразившись его улыбкой, я пожала протянутую мне руку.
Сегодня Антон выглядел немного иначе. Прическа осталась прежней, но стала чуть короче, на подбородке появилась легкая небритость. Изменился и взгляд. Сегодня парень смотрел на меня как-то настороженно и отчего-то удивленно. В остальном же, выглядел очень привлекательно. На вид я сразу дала ему лет девятнадцать.
- Хочешь есть? – поинтересовался у меня Антон.
- Лучше пить, - от быстрой ходьбы в горле пересохло.
- Ок.

Парень тут же поднялся и зашагал к стойке. Через минуту он принес два стакана с апельсиновым соком. Я улыбнулась.
- Извини, если хочешь, я могу поменять, - вероятно,  Антон неправильно понял мою реакцию.
- Нет, нет! Это как раз мой любимый.
- Мне тоже нравится, - я была рада, что вопреки ожиданиям снова могла видеть его улыбку, - Так значит, ты снимаешь небо?

Тот вечер получился ничуть не хуже вчерашнего. Мы долго сидели в кафе, а потом вновь гуляли по ночному городу. Тогда я окончательно решила, что именно этого парня хочу видеть рядом с собой всегда. Кто-то, возможно, скажет, что было слишком рано так думать. Но для меня все было решено. Ведь еще вчера я была уверена, что опоздала. В тот день я узнала, что Антон не переезжает.

Так началась, наверное, самая невероятная история в моей жизни.
Мы с Антоном не расставались ни на секунду. Он провожал меня домой, встречал из института. Его обожала моя семья. Через пару недель мы знали друг о друге все.
В последнюю субботу апреля он пригласил меня к себе домой. Все выходные его квартира была свободной и в тот день, Антон позвал всех своих подруг и друзей.
Мы приехали к нему чуть раньше восьми, чтобы успеть подготовиться к вечеринке.
В квартире Антона я была впервые. Она была точь-в-точь такой, как я ее себе представляла: небольшой, очень уютной и все в ней было похоже на него.

- Вот черт, - разочарованно воскликнул Антон, когда мы разбирали на кухне пакеты с продуктами,- Не хватает четырех бутылок пива.
- Могу сбегать,  - предложила я.
- Ты что! – он чмокнул меня и скрылся в прихожей, - Я сам. Не начинай без меня!
До супермаркета было минут десять ходьбы. Оставшись одна, я решила прогуляться по квартире.   
Комната справа от кухни принадлежала Антону. Дверь была открыта, и, осторожно шагнув внутрь, я зажгла свет. Его спальня показалась очень милой  и творческой, не смотря на отсутствие беспорядка. На западной стене висело две гитары и множество фотографий. Я подошла поближе, чтобы как следует их рассмотреть.

Первой реакцией было удивление. На двух снимках (один из которых был сделан, вероятно, не так давно), Антон стоял рядом с парнем, как две капли воды похожим на него. Конечно же, я слышала о его брате, но от меня почему-то ускользнул тот факт, что они были близнецами.

Кирилл погиб два месяца назад. Возвращаясь домой однажды ночью, он не справился с управлением своего мотоцикла. Антон очень любил брата и, боясь причинить боль, я мало расспрашивала его на эту тему.

Рассмотрев фотографии, я была поражена. Подумать только, какое сходство! Небольшое различие выдавали разве что стрижки: у Кирилла волосы были чуть длиннее. Даже взгляд у погибшего брата был похож на взгляд Антона. Точно такую же романтическую, грустную искорку я видела в его глазах однажды, в день нашей первой встречи.

Движимая разгоревшимся интересом, я решила разыскать альбомы с фотографиями.
Первыми на глаза попались книжные полки. Насколько я знала, Антон очень любил читать, но в основном книги были посвящены психологии  и музыке. Несколько рок - энциклопедий,  Фрейд…В следующую секунду под моим пальцем оказалась небольшая темно-синяя книжечка, похожая на ежедневник. На корешке не стояло ни единой буквы. Решив полюбопытствовать, я выдернула книжку с плотно заставленной полки.

Все было намного интереснее, чем мне показалось на первый взгляд. Во-первых, это был дневник, а во-вторых, я вела себя отвратительно. Однако, при наличии первого, второго было уже не избежать. Усевшись на кровать, я углубилась в чтение. Как выяснилось, в дневнике имелась всего одна запись.

«Две недели назад мне приснился брат. Впервые со дня его смерти. Он был одет и выглядел точно так же, как в тот последний день, когда я видел его…живым. Все было настолько реально! Он сидел в ногах моей кровати и, разговаривая со мной, улыбался, так, будто просто зашел поболтать перед сном.

Он сказал, что в тот день его последний раз отпустили на землю. Сказал, что заходил и домой, днём, но никто не мог его видеть. Кирилл торопился, сказал, что  ему пока не так часто разрешено навещать родных, даже во сне. Он попросил, что бы я выполнил одну его просьбу. Брат взял  с меня обещание, чтобы я  позаботился об одном очень дорогом ему человеке. Кирилл сказал, что его душа никогда не сможет оставить этого человек, если он не будет уверен в его безопасности и счастье. Он сказал, что у него был выбор, остаться рядом, на земле, или уйти. Он выбрал второе, потому что, оставаясь рядом, он бы отпугивал жизнь от этого человека. Я тогда не до конца понял, что это значит, но, конечно, согласился на его просьбу.

Кирилл описал мне девушку, с которой я должен был встретиться на следующий день. Он сказал мне, что она было единственной, кто видел его душу на земле в тот день, когда ему было разрешено спуститься в последний раз. Брат подробно рассказал мне об их встрече и умолял сохранить в тайне, с кем из нас она виделась в тот вечер.
Я пишу это потому, что обещал брату, что она никогда не узнает наш секрет. Я люблю ее так сильно, как он, я знаю.

Вчера я опять видел брата во сне. Он был так счастлив! Я никогда не еще не видел его таким счастливым! Он сказал мне, что теперь ему больше  не  о чем беспокоиться. Он сказал мне спасибо за нашу с Майей любовь.

Еще он сказал, что сверху любовь выглядит как яркое свечение (или сияние, точно не помню). И всякий раз, когда множество людей на земле одновременно признаются кому-то в любви, наша планета становится похожей на Солнце! Он попросил, чтобы я чаще говорил ЕЙ «люблю». И я готов говорить это сколько угодно раз. Ведь я действительно люблю ее. Люблю, в глубине души не веря, что кто-то еще способен любить ее так же.
Эта запись для меня, как доказательство того, что все, что случилось…действительно случилось. Просто мне нужно было это написать, рассказать. Теперь – все. Ни слова.»
19.04.08.

В замке повернулся ключ. Я едва успела вернуть дневник на место. Это был он.
Я выбежала в прихожую, прежде чем Антон успел включить свет, и повисла у него на шее.
- Я люблю тебя, - прошептал он.
- И я тебя, - больше всего на свете я боялась показаться банальной.
Но я любила его. Люблю, и буду любить. Такой странной и в то же время настоящей любовью, на которую только способна.
Даже если когда – нибудь Антон вновь откроет тот дневник и не сможет разобрать там, среди разводов от моих слез, ни единого слова,  я буду помнить все, что было вместе с ним и даже за него.
Но главное, я буду всегда знать, в чьих глазах с самого начала пряталось мое идеальное небо.