***

...помню этих маленьких нескладных, мокрых от питерского дождя, двух шлюшек на дороге, их колотило от холода и ломки, они верили что смогут выбраться из этого и жить вместе счастливо, когда у них будет все, что они хотели, во что они верили - их дымчатое придуманное на будущее счастье было светлым и чистым, таким же как их глаза при рождении, пока грязь города не покрыла их бензиновой пленкой цинизма, терпимости, какой-то силы. они любили друг друга, когда они клялись в этом друг другу, в их маленьких сердцах распускались цветы, а потом, когда одна из них отсасывала клиенту, цветы вяли. Но потом они распускали их снова. Все полученные деньги странным образом пропадали, не успев даже пробыть в их руках и восьми часов, они зарабатывались, чтобы тратиться, и тратились, чтобы пойти и заработать новые. Эти шлюшки были сильные в какие-то моменты. Эта чертова обочина сделала их сильными. Она научила их не плакать, она научила их искусственно улыбаться. Они все как-то верили в банальную фразу, что "все будет хорошо". Им хотелось думать, что все обернется как-то иначе, но все продолжалось, как будто кто-то поставил один день крутиться по кругу, дни были неразличимы, недели, месяцы. Все они стали одним днем - полным боли, унижения, терпения, подбирания остатков гордости и самолюбия, ненависти и любви. Именно в таком порядке. Со временем их цветы вообще перестали распускаться. Они не знали почему. И почему-то ни одну из них это уже не волновало. Они просто ходили вместе. Они не говорили друг другу уже ничего, им не было это нужно. Правда, иногда они вспоминали и им было так горько, что эта горечь снималась дозой, а потом снова - машины, вонючие ***, деньги, по новой.
Им было по шестнадцать лет.
Они очень хотели умереть тогда, когда я их видела, прямо под этим дождем, они кидались под машины, а те, кого они когда-то обслуживали, матерились на них и сплевывали в омерзении на мокрый от дождя асфальт.
Одна потом попала-таки под машину, ее труп был виден в свете фар проезжающих мимо машин, а другая девочка сидела рядом с телом, перебирая тонкими пальцами окровавленные волосы:
- Я знаю, ты ушла туда, где знают что такое Любовь. Ты знаешь ведь, она есть. просто не здесь.