Глава 8-я. М-м де Рекамье

Жюльетта де Рекамье

Кладбище Mountmartre

По виду совсем забытая могила, с треснувшей каменной плитой и полустершейся надписью. Про нее в моем кладбищенском путеводителе написано буквально следующее: «Под этой скромною плитой покоится  все, что осталось от самой прекрасной женщины своего времени». Интересно, что по мнению автора должно было остаться именно от самой прекрасной? И чем то, что осталось, могло бы отличаться от всех остальных?

М-м Рекамье умерла семидесяти пяти лет от роду, и я сомневаюсь, что прекрасное еще можно было обнаружить лет за тридцать до смерти.

Старость в то время приходила рано. Хотя косметическая хирургия существовала  испокон веков – например, выбить кому-нибудь глаз – никогда не было проблемой, но лечение не шло дальше того, чтобы вставить фарфоровый. И все, что женщины знали о подтяжках – была их несомненная принадлежность мужским штанам.

Теперь пришло  время подробнее поговорить о прекрасном.

Я обложился луврскими репродукциями портретов м-м Рекамье работы Давида и еще кого-то. Пытаюсь понять, что же в них такого необычного по части  красоты?

Скажу сразу. Насчет ее неземной красоты, я как-то не очень впечатлен. Действительно хороша, но чтобы самая-самая? Смотрю для сравнения еще один портрет работы Годара. Тоже - не ах, я имею в виду красоту, а не портрет, особенно, если сравнивать с выводком нынешних европейских и американских супермоделей. Остается предположить, что французам по части женщин не хватало вкуса. Простите великодушно, обстоятельства вынуждают меня сделать такое, несколько странное допущение.

Как бы там ни было, но прожитая ею жизнь подтверждает лозунг моей комсомольской юности: «В жизни всегда есть место подвигу». И то сказать – замужем с 15 лет, затем бесчисленное количество любовных интриг с неизвестными и весьма известными в то время мужиками. Даже набивалась в любовницы Наролеону, хотя он и отверг ее. Однако не потому, что едва волочил ноги от подобных предложений, а, скорее, по политическим мотивам, за ее дружбу с м-м де Сталь. Последнюю мадам он ужасно не любил, как сказали бы теперь, в силу мужского шовинизма, а, если понятнее, он полагал, что женщине не следует быть слишком умной.

По-моему он слишком много себе позволял. Отвергать красивую женщину из-за чего-то вообще - это бессмысленная и недопустимая роскошь. Красивая женщина умна уже своей красотой. Требовать от нее еще и ума - это настолько зажраться, что вовсе потерять чувство реальности. Впрочем, если бы я был императором, я, может быть, рассуждал несколько иначе.

Кстати, м-м де Рекамье вовсе не была дурой. Ни для кого не секрет, что была она хозяйкой самого модного литературного салона, что, как известно, предполагает ум, вкус, чувства меры и юмора и прочие, сопутствующие успеху дамские прелести.

-А, где же подвиг? – может спросить любопытный.

Подвиг проявится несколько позже, когда в средине 19 века, она, наконец, отбросила сандалии, или то, что в подобных обстоятельствах отбрасывают самые прекрасные и попала на прозекторский стол. К удивлению докторов, сбежавшихся со всех концов Парижа, многоопытная в любовных приключениях мадам, оказалась, извините за откровенность, целкой.

Это же надо было всю жизнь так изворачиваться! Уму непостижимо!
 
–Вау!- скажете вы.- Таки, да.