Человек из сказки. гл. 12. охота на ведьм

   По крайней мере, одну ведьму я собирался сегодня поймать, хотя это действительно могло быть обычное, отбившееся от стада животное.
   Дело в том, что столь любимые мною полесские легенды, в разных частях этого обширного лесного края, гласят, что иногда ведьма может "оборачиваться" животным... Животное, как правило, безобидно на вид, но, по неизвестным причинам ввергает в ужас всякого, кто его увидит. Естественно, что поверить на слово в вероятность такого довольно сложно, однако мало кто из не верящих отказался бы проверить правдивость такого суждения, представься ему такая возможность. Не смог отказаться и я, тем более потому, что был убежден в гипнотической природе этого мифа. Согласно свидетельствам очевидцев такой гипноз не действует на посторонних, и тем более на новых людей, он действует адресно. Согласитесь, редкая возможность выпала мне в тот вечер!..
   Василий шел впереди, нервно оглядываясь на меня, и даже не пытаясь заговорить. Потому разговор начал я, незаметно для самого себя, перейдя на "ты":
 - Василий, когда подойдем к тому месту - дай знак. Я останусь незамеченным, а ты иди дальше. Как только она появится, сделай вид, что испугался и отступай ко мне, тут я ее и схвачу, - предложил я первый созревший в моем уме план действий.
 - Угу, - только кивнул в ответ Василий, пробираясь впереди меня по таким дебрям, что я никак не мог взять в толк, каким таким образом можно ориентироваться в этой глуши, да еще и ночью. Однако он шел уверенно и спокойно.
   Взошла луна, и осветила наш путь. Все вдруг потеряло свою таинственность, сохраняя, однако, некоторую нереальность очертаний.
   Наконец парень остановился на краю залитой лунным светом поляны.
 - Здесь, - коротко выдохнул он и уже спокойнее добавил, - вон на краю кустарник - там и спрячься.
   Я забрался в подлесок вместе с Чапом, а мой проводник вышел на поляну, и начал пересекать ее по диагонали. Внезапно донеслось блеянье. То ли акустика у этого места была такова, то ли нервы мои были перевозбуждены, однако звук этот вывел из равновесия даже щенка. Василий крупно дрогнул и сбился с шага. Из елового молодняка, росшем на дальнем от меня конце поляны, выбежала овца. Ее шкура серебрилась и отливала перламутром в лучах луны. Василий стал как вкопанный, постоял так с минуту и стал пятиться. Чап рыкнул под рукой, и мне пришлось обхватить рукой его пасть.
    Овца подбежала к парню и закружила вокруг него. Василий молча продолжал отступать, приближаясь ко мне. Свободной рукой я достал из рюкзака моток веревки, и с трудом завернул пальцами петлю. Чап отчаянно рвался в бой, и мне стоило немалых трудов удержать его от преждевременной атаки. Моя "наживка" уже почти подошла к нашему краю поляны, а овца, скользившая по стелющемуся туману, продолжала преследовать жертву. Василий дрожал как осиновый лист, а зловещее "мэ-э-э" загоняло ужас даже в мое сознание. Что-то нереальное, запредельное было в этих звуках, овце и вообще во всей этой ситуации.
   Не в силах больше бороться со страхом, Василий повернулся и со всех ног припустил в лес. Овца, как-то странно подпрыгнула, и с нотками торжества и азарта в блеянии кинулась следом. Превозмогая страх, я как спринтер, кинулся на перехват. Призрачное животное явно на меня не рассчитывало. Овца, узрев меня, шарахнулась в сторону, но поздно. Я уже летел в прыжке, и в следующий миг оказался верхом, подмяв под себя жалобно взвизгнувшую тварь. Овечка испуганно забила копытцами, но это ей не помогло, и хоть я и не овцевод, я в два счета спутал ей ноги веревкой. Уже затягивая последний узел, я ощутил пронзительную боль в ноге. Обернувшись, увидел, что Чап цапнул меня за щиколотку. Пришлось проучить мерзавца, хотя по всему было видно, что пес сам в недоумении от своего поступка.
    Василий сбежал в лес, и судя по всему безвозвратно, меня укусил мой собственный пес, невесть почему, и теперь всячески пытался загладить свою вину передо мной, да рядом, на траве лежала связанная овца, и скорее всего обыкновенная. Таков был неутешительный итог моей "охоты на ведьм". Перспектива заночевать в лесу меня не пугала, и я, положив спиртовой компресс на место собачьего укуса, принялся собирать дрова для костра.
    Наносив дров и нарубив веток для постели, я распаковал рюкзак и развернул спальный мешок, чтобы сразу улечься после ужина. Чап не поднимал головы, виновато вилял хвостом, и время от времени порыкивал на нашу пленницу. И что с нею делать? Потом подумаю, решил я и склонился над костром. Когда колеблющийся огонек окреп и лизнув сухой хворост подрос и заплясал меж дровами, я встал, распрямляя натруженное тело. Только я сладко потянулся, как услышал совершенно незнакомый мне голос:
 - Как больно!
   Я подпрыгнул как ужаленный, обернулся, и чувствуя, что схожу с ума, увидел совершенно голую девушку связанную по рукам и ногам, на том месте где я оставил овцу!.. Чап тоже, казалось, был в недоумении и зашелся лаем до хрипоты.
 - Ну, что смотришь? - сказала с досадой пленница, - развяжи меня! Мне больно!
   Язык отнялся сам собой, одна только мысль стучала пудовым молотом в голове: "Не развязывай! Не развязывай!" Я несколько раз глубоко вдохнул, и нервы слегка успокоились.
 - Я подумаю! - неожиданно спокойно ответил я.
 - Ты и так слишком много думаешь! - услышал я в ответ, - от того и носит тебя по свету как бродягу. Ищешь все чего-то, смысл жизни постигаешь!
   Надо мной явно издевались, причем читая мысли или чувствуя настроение... Во завернул, удивился я сам себе и подошел к барышне.
 - Не в твоих интересах меня злить! Вот оставлю тебя связанную в лесу, и все!.. Так между прочим с твоими коллегами в средние века поступали... - в глазах девушки мелькнул страх, - посему помолчи и потерпи, пока я с мыслями соберусь, а то не ровен час и из ружья могу... Думаешь, я каждый день овец вижу, которые потом в голых баб оборачиваются?!
   Пленница притихла. Я стал "накрывать на стол", оценивая степень реальности происходящего. Ведь, черт возьми, шерсть я ощущал под руками! А может волосы? Я мельком взглянул на ведьму: да, грива ниже пояса... Внезапно забеспокоился Чап и как-то странно рыкнул в мою сторону. Дивясь самому себе, я догадался о причине неприязни.
 - Еще раз на меня собаку натравишь - посажу в костер, - как заправский охотник на ведьм предупредил я. Чап лег на живот и заскулил, потом подполз ко мне и вильнул хвостом, будто извиняясь.
 - Мне холодно, - робко произнесла пленница, вздрагивая всем своим крепким, загорелым телом.
 - Одежда далеко? - спросил я, не задумываясь, принимая правила игры. Разберусь в мыслях после, как-нибудь...
 - В ельнике, на той стороне поляны, - выдохнула лесная "Венера".
   Что-то в ее голосе мне не понравилось, и я сделал по своему, ежесекундно поражаясь самому себе. Поставив пленницу на ноги, я сделал удавку и затянул ей на шее. Перекинув веревку через ветку ближайшего дуба, я приказал:
 - Встань на носки!
   Ведьма повиновалась. Осталось только закрепить веревку.
 - Рано или поздно ты устанешь, - сказал я ей, - и если со мной что-нибудь случится, ты повиснешь на этом чудном дубу!
 - Постой! - вдруг сказала она, - одежда в дупле вон того дерева, - она указала глазами на росший неподалеку клен. У меня пробежали мурашки по спине, но я все же спросил:
 - А что было в ельнике?
 - Утром увидишь!
   Я без приключений сходил за одеждой, и освободил пленницу из удавки.
 - Одевайся! - сказал я ей, освобождая руки.
 - Хоть отвернулся бы! - возмутилась она.
 - Зачем? - спросил я, - чтоб дать тебе возможность убежать?
 - А зачем я тебе связанная?
 - Я еще не решил, - ответил я вновь связывая ей руки и освобождая ноги. Наконец, она оделась, и я вновь приладил к ее ногам веревочные кандалы. В потертых брезентовых брюках, кроссовках и теплом свитере, девушка уже не производила того чарующего впечатления беззащитной хрупкости. Я усадил ее поближе к костру и набросил ей на плечи свою куртку.
 - Что дальше? - спросила она таким беззаботным тоном, словно была на пикнике со своим дружком.
 - Ужинать будем, - ответил я ей, - разговаривать. Познакомимся для начала.
 - Кормить ты меня с ложечки будешь? - кивнула она на свои связанные руки.
 - Почему бы нет! - отмахнулся я и спросил, - итак, как нас зовут?
 - Овца Барановна! - хохотнула девушка, тряхнув тяжелыми каштановыми космами, и в ее темных глазах блеснул шальной огонек.
 - Ну-ну! Мне в том же духе представиться?
 - А чего тебе представляться? Тебя Павлом зовут, и вообще ты у нас командовать привык, и истории ты любишь страшные... про ведьм, - выдала она, и пока я сидел с открытым ртом, распорядилась, - ну! Корми меня что ли, а то я от беготни голышом по лесам проголодалась!
   Пришлось кормить ее, затем Чапа. Когда я сам, наконец, поужинал, мы стали беседовать, и если бы не веревки, можно было бы подумать, что вот сидят двое друзей и чешут у костра языками...