Я боюсь

 Я боюсь.
   
 Феликс оказался прав.  Действительно, с годами наступает момент, когда еда из сакральной мистерии преображения, превращается в рутинную необходимость. Но, почему у меня это случилось так рано, когда стукнуло всего 87 лет?  Я думала, или, во всяком случае, надеялась, что пресыщение наступит лет в 200 – 250.
     Феликс… Я, как будто это случилось вчера, вижу нашу первую встречу.
В ту душную июльскую ночь 1942 года наш состав с товарными вагонами до отказа набитыми девчонками и женщинами, разгружали в польском Радоме. Немцы с собаками, в свете прожекторов, загоняли нас как скот в железнодорожные пакгаузы. Столько людей, но не было - ни плача,  ни стонов, ни криков. Лишь монотонный шум сотен ног под короткие, резкие команды конвоиров и злобное рычание овчарок.
     Я привалилась к прохладному кирпичу стены, подле самых железных ворот склада, поскольку, только здесь ощущалось хоть какое-то движение свежего воздуха, в удушающей, замкнутой атмосфере, страха, пота и ужаса.
     Тело ломило от усталости, но я не спала, как и мои подруги по несчастью, поскольку всех мучил один и тот же вопрос:  что ждет нас завтра? Смерть в лагере или тяжелая работа у немецких хозяев, и, значит, рабская, но жизнь!
     Феликс, мой черный ангел, неожиданно появился из мглы и присев рядом со мной на корточки, шепотом предложил мне умереть, чтобы жить вечно!
     Утром, мое тело и еще трех женщин, умерших в эту жуткую ночь (но, не по вине Феликса) вывезли в овраг, за городом, где уже были свалены трупы трех десятков местечковых евреев, расстрелянных накануне.
     Ночью, Феликс помог мне выбраться из неглубокой могилы, и начались недели, месяцы и годы, нашей счастливой жизни.
     К сожалению, мое счастье оборвалось  в 1947 году, когда Феликс, уводя крестьян с моего следа, позволил  пригвоздить себя осиновым колом неподалеку от Хелма.

     Господи, ночью так плотно поужинала, а выгляжу как покойница. « Дорогуша, не строй иллюзий, ты и есть покойница!»
     А, может быть, дело не во мне, а в еде, в крови?  Вообще-то, сегодняшний юноша изрядно горчил. Наркотики? Вряд ли. Тело чистое, без следов инъекций. Да и видно, что регулярно качался. Скорее всего – стероиды, анаболики и всякая прочая химическая дрянь. Недаром,  он отдал Богу душу, едва вкусив мой поцелуй вечности. Грудь вся в черных разводах. Инфаркт, и, значит, мальчик - труп и путь в бессмертие закрыт.
    Конечно, Интернет, очень упростил поиск еды, но качество её резко упало. Ладно, надо что-то решать с трупом. Туша под центнер. Да я её даже не стащу с кровати. Как это не печально, опять придется обращаться к Василию, а это – пять штук зеленью.
   Интересно, что он обо мне думает? Крутая киллерша? Чистильщик из спецслужб? Впрочем, главное, не то, что он думает, а то, что он - молчит.
  «…От света я отвернусь, мне двадцать второй июль. Знаешь, а я боюсь… серебряных пуль!».  Надо же, привязалась  ко мне сегодня эта песенка, услышанная по «Радио Шансон».
    Черт, а я действительно боюсь, но не серебряных пуль, а потерять вкус к свежей крови.
Вот, тогда, вечная жизнь, покажется вечным адом…

 Конкурс. Первый тур.