Теплый ветер

                *

             Холодный ветер кислотных клубов не долетал до среднерусской возвышенности. На что среднерусская возвышенность, плевала с превеликим удовольствием. У нее свой ветер, теплый и ласковый. Вопреки очевидному, пахнущий бензином, а не свежестью заливных лугов.

                *

             Это такое красивое предисловие я хотел написать. А, вообще, мысль следующая: шекспировские страсти не знают границ. Но в данном случае, учитывая наш колорит и то, что сейчас называют ментальностью, страсти – лесковские скорее. 

                *
         
             Понятно, что жители деревни «Опятирублях» враждовали с жителями соседней деревни «Брахма». Как в 1912 году Сила Яковлевич Полуярин дал в морду Гришке Пронькину, так и повелось. Дал, по сути, ни за что. За Маньку Сопливую (прозвище, ставшее в последствие фамилией).
             Сейчас воюет четвертое поколение. Праправнук Силы Яковлевича – Серега Полуярин и праправнук Гришки – Петя Кочережников, которых поддерживает все активное население обоих деревень.
             А активными там остались – дед Тарас, братья Порухи и Степан Тимофеевич Задорожник со стороны «Опятирублях» и банда малолетнего Прони Забыченого (с одним «н») со стороны «Брахмы». 
             Оба героических праправнука законченные алкаши, но парни отменного здоровья (такое еще бывает) – мордатые и с толстыми ляжками. Первопричина раздора забылась давно, но традиция осталась. Хотя, тут есть интересная гримаса случая, воюют, в принципе, из-за ерунды – Светки Сиропкиной. Это если не считать исторической традиции. 
             То есть опять из-за прекрасного пола.

                *

             Светка же Сиропкина, являла из себя законченную расчетливую стерву и натуру развращенную до крайней степени. Разжигала войну, сука такая, лила сладкую воду на мельницу неутихающего конфликта. Вертела хвостом. Давала то одному то другому, и не только повод для ревности. Причем, на Серегу влияла опосредованно, а на Петю напрямую, через почерпнутые в немецком порно знания. То есть, когда влияла, то банда малолетнего Прони, сбегалась специально послушать.

                * 

             Пили всё и много, до одного литра на рыло за один человеко-час. В связи с этим, на хилые местные танцы, одни на две деревни, молодежь не сходилась, а сползалась на грани нервного истощения. И сил на кулачный бой, или там поножовщину не имела. Выясняли отношения, в основном, грозными мутными взглядами и грязными неконцентрированными оскорблениями. Например, Серега Полуярин кричал Пете Кочережникову.
-- Ты это чего, альбатрос ощипанный!
             А тот ему отвечал, не менее шикарно:
-- А ничего.
             Учитывая, что танцплощадка была обустроена на поляне аккуратно располагавшейся между двух деревень, на этом и заканчивали. Не было явного преимущества ни у одной из сторон. Включали катушечный магнитофон, лежащий на вкопанном деревянном столе и слушали музыку группы «Крафтверк», называемую здесь «Кефиром».
             Немецкие электронщики, своим космическим дребезжанием, тепла в отношения не добавляли.
             Так и противостояли. Скучно и пошло.
             С другой стороны, жители «Брахмы», считавшие себя потомками индусов, может и имели право на некоторую отстраненность, а вот жители «Опятирублях», являясь ядерной смесью половины народов бывшего СССР, нет. И у деда Тараса возникали вопросы по поводу мужественности былых времен и лихих драк с последующими тяжелыми сроками для участников соревнования. Но дед переживал пропажу былой лихости не активно, а только вздыхал и сетовал.

                *

             Все изменилось в день приезда в «Опятирублях» двоюродной племянницы тети Фени Волипчук – Аськи.
             Ася эта, принцесса, конечно, натуральная. С мобильным телефоном неработающим (не покрыт район сетью), с условной юбкой шириной в спичечный коробок и на каблуках (где в «Опятирублях» на каблуках-то ходить?). Волосы покрашены чем-то изумрудно-черным. Лак на ногтях, а в «Опятирублях» лак на ногтях видели только в телевизоре у мексиканских актрис. А у Аси, он на ногтях, которые на ногах. Тьфу. Ну, то есть, это край просвещенного разврата и столичной утонченности, хотя такими категориями там никто и не мыслил.
             В «Брахме», тоже все взволновались чрезвычайно. Петя, как местный плейбой, решил аж сапоги снять и кроссовки надеть. «Пума» китайского производства, красоты запредельной. А так же военный берет соседа отслужившего в десантуре.
             И отправиться на танцы, куда и Ася, непременно, должна была прийти. Так как и дураку понятно, что в современном мире, право выяснять отношения о своем истинном месте в иерархии лидеров, перешло к барышням, оставив мужчинам возможность создавать фон. Ну и восхищаться победительницей и королевой. По крайней мере, в означенной географической области, положение сложилось именно такое.
             И они сошлись.
             Как лед и пламень, цитату все помнят.

                *

             Ася нафуфырилась, но и Светка Сиропкина навела марафет.
             Засылали разведчиков, братья Порухи принесли неутешительные сведения – Светка красит губы в черный цвет. Банда малолетнего Прони Забыченого – Ася достала из чемодана какие-то необычные трусы, члены банды внятно объяснить не могли какие, но из их восторженного мата, было понятно, что трусов скорее нет, чем они есть. То есть, одни веревочки и условность, способные растерзать сердце деревенского мачо в клочки. Это был страшный удар.
             Дед Тарас воодушевился, чувствуя  грядущие свои любимые огромные сроки и тяжелые статьи. Степан Тимофеевич Задорожник достал, припрятанный последние двенадцать лет, австрийский штык со спиленным облучком для примыкания оного к австрийской же винтовке.
             Светка решила не надевать лифчик.
             Аська укоротила призрачную юбку от ширины спичечного коробка до ширины спички.
             Светка плюнула и достала из загашника парадно-выходные колготки (черные с рисунком) ниразу недёванные.
             Аська надушилась французскими духами «Опиум».
             Светка выпила стакан самогона.
             Тетя Феня вздохнула и укоризненно посмотрела на Асю:
-- Гляди, доведешь до греха, окаянная.
             После чего надолго задумалась.

                *

             Стояли и ждали Асю.
             Светка пришла, а заезжая красавица нет. А в деле выяснения отношений на местных танцах, важно дать возможность сопернице нанести первый удар и тем самым раскрыть себя. Стратегия такая, а тактика еще проще – как проявит, тут же применить домашнюю заготовку в виде неотразимой сексуальности с последующим выцарапыванием глаз. 
             Петя и Серега кобенились в сторонке держа масть.
             Сочувствующие пили кто во что горазд.
             Дед Тарас курил доперестроечный Беломор, запасы которого в его кладовых были неограниченны.
             Задорожник прятал штык в сапоге так, что большая деревянная рукоять была видна всем.
             Братья Порухи не закусывали.
             Банда малолетнего Прони мечтала подержать волшебные трусы в руках.
             И все возбуждали в себе боевой дух (одновременно устрашая противника) усиленным, каким-то чрезвычайным даже для этих мест, употреблением матерных слов.
             «Крафтверк» добавлял в воздух электричества.
             Атмосфера накалялась.

                *

             Прошло сорок минут – Аси не было.
             Я иногда задумываюсь над правомочностью шекспировских сюжетов и прихожу к мысли, что они таки имеют право быть. Но как любые литературные сюжеты, являются, все-таки, квинтэссенцией жизненных перипетий.
             В жизни события часто обрываются на полпути, не получают крайнего развития. Не имеют ожидаемого финала. Зато, имеют безукоризненно жизненный. Потому что тетя Фима, Аську на танцы не пустила – вульгарно закрыла в бане, заманив в оную просьбой посмотреть, там ее двоюродный дядя Иван Иванович Волипчук жрет спирт или ушел к соседу Федору.
             Тетю Фиму понять можно, она своим жизненным опытом четко чуяла – добром это не кончится. Или снасильничают Аську или друг друга кавалеры поубивают. Или и то и другое одновременно. Так как заступаются у нас за честь дамы с таким же отчаянием, как ее и отнимают.
             Вот и закрыла в бане.
             Сказала – сходи-ка, Асенька, в баню, глянь там ли Иван Иванович, старый дурак.
             И Ася сходила в баню.
             И до сих пор там сидит, не сильно, впрочем, переживая из-за несостоявшегося триумфа (уж она-то была уверена кто победит). Поревела немного (тушь французская хорошая – не потекла), да и заснула на полоке.
             Так и спит, и я ее, ни будить, ни выпускать оттуда не собираюсь.
             Ну их эти страсти деревенские.
             Лесковщину эту.

                *
             Зы

             Победу, конечно, как и сама Светка, так и сочувствующие, присудили деревне «Брахма». Вялые возражения «Опятирублях», что, дескать, все это происки и интриги, рассыпались на следующее утро, когда Ася, как ни в чем ни бывало, нарисовалась на огороде, срывая спелую клубнику, которую там называют – виктория.