Династия прохоровых

          

       К сожалению, условия сайта не позволяют опубликовать фотоматериалы  книги. Читатели, желающие ознакомиться с фоторядом, могут зайти на адрес:               

WWW.ZHURNAL.LIB.RU/P/PRIMACHENKO_p_A  или  написать в любой поисковой системе  слова «Павел Примаченко журнал Самиздат»
               


                Династия Прохоровых

               

                Оглавление

Триумф в Париже

От стен монастырских

Начало

Опора семьи

Всякий ищущий да находит

Старший брат

Главный смысл

Истинное призвание

Порядок – есть душа каждого дела

Профессия – фабрикант

Делай великое, не обещая его

Из рода Прохоровых

Вместо послесловия

Комментарии               

               


                Глава 1
                -- - - - - - -- - - - --

                Триумф в Париже


Весной 1900 года все дороги мира вели не в Рим, а… в Париж на Всемирную выставку достижений за минувший век.
 
Это был четырнадцатый международный смотр успехов человечества в технических и гуманитарных областях жизни.

Самой обширной выставкой к тому времени считалась Колумбовская. Приуроченная к 400-летию открытия Америки, она прошла в Чикаго, в 1893 году.

По мнению современников Колумбовское собрание как бы подводило итоги прошедшего века, а Парижская Всемирная выставка - открывала двери в век грядущий.

Приглашения на нее разослали заранее, за пять лет до проведения. Согласие на участие дали пятьдесят стран планеты. В общей сложности были представлены - восемьдесят тысяч экспонентов.

От предыдущих выставок ее отличали не грандиозные затраты и число участников, а главная цель – показ гуманитарных ценностей. «Художественная, промышленная и земледельческая» - так она называлась официально.

На первом месте в классификации экспонатов значилось - «Воспитание и образование», «Произведения искусств», «Пособия и техника в области литературы, науки, искусства». И только потом – «Двигатели, механические приспособления, машины, орудия по обработке металлов и дерева».

Один из очевидцев отмечал, что выставка 1889 года была торжеством «инженерного дела, железа и кирпича», а выставка 1900 года  продемонстрировала завоевания архитектуры. Первая удивила мир величием Эйфелевой башни, вторая «чарует глаз изяществом и гармонией зданий».

И действительно, павильоны, расположенные по «улице народов», отражали национальные черты стран-участниц.

Самым большим и красивым был признан павильон Италии. Самым высоким - США - 36-метровое здание, увенчанное гигантским куполом со статуей Вашингтона.
Турция представила копию мусульманской мечети. Строение не поражало размерами и стоимостью, зато покоряло гармонией форм и причудливостью декора.

Австралийский павильон ослеплял роскошью и обилием экспонатов.

В пышности и помпезности не уступали гостям и хозяева. Главные ворота были построены в виде Триумфальной арки, которую украшал архитектурный декор на историческую тему. Ее освещали три тысячи разноцветных «лампионов», а на вершине красовалась статуя Свободы. Некий господин В.Г.К. в своих воспоминаниях писал, что через  ворота «в час могли пройти сорок тысяч человек!».

На Пасху 15 апреля 1900 года в зале празднеств Марсова поля собрались тысячи приглашенных. Под звуки Марсельезы присутствующие встретили президента Франции Эмиля Лубе. После короткой официальной речи он объявил об открытии выставки.

К выставке было закончено строительство авеню Государя Императора, Его Величества Николая II и моста имени Императора Александра III.

Улица начиналась у Елисейских полей и через мост, шириной в 60 метров, выходила на эспланаду Инвалидов. Это событие было весьма значимыми для России.

Традицию участия нашей страны в международных соревнованиях заложил император Николай Павлович.
 
С тех пор Россия не пропускала ни одной Международной выставки. Причем на каждой из них отечественная промышленность не оставалась в тени, как, впрочем, и не входила в бесспорные лидеры.

Неизменным успехом пользовались ювелирные изделия и продукция текстильной промышленности.

С годами возрастал интерес к развивающимся отраслям экономики. Удивляли открытия А.Н.Ладыгина в области электричества, И.Д.Сытина в полиграфии.


А в 1890 году Европу облетела сенсация. Быстроходный паровоз, сконструированный и построенный на Путиловском заводе, развивая скорость сто верст в час, из Санкт-Петербурга прибыл в Париж.

От выставки к выставке Россия шла вперед, опережая достижения мировой экономики и промышленности. И уже на рубеже веков превзошла возможные прогнозы многих ученых и специалистов.

В одном из апрельских номеров 1900 года газета «Либертэ» в статье «Промышленная Россия в концерте народов» писала: «Мы находимся под влиянием чувства удивления и восхищения, испытанного нами при посещении русского отдела. В течение немногих лет русская промышленность и торговля приняли такое развитие, которое поражает тех, кто имеет возможность составить понятие о пути, пройденном в столь короткий срок».

Представительство России на выставке осуществляла специальная комиссия под председательством Товарища министра финансов, тайного советника Владимира Ивановича Ковалевского. Генеральным комиссаром русского отдела был назначен член совета торговли и мануфактур, князь В.Н.Тенишев.
   
      Благодаря его организаторскому таланту, заявки на участие в выставке подали тысячи предпринимателей. Комиссия отобрала около 2,5 тысяч «экспонентов». Многие из них выступали в нескольких «группах» и «классах».

Демонстрация отечественных достижений на выставке в Париже обошлась русскому правительству, различным министерствам и отдельным участникам в 14 миллионов французских франков, что составляло тогда свыше 5 миллионов золотых русских рублей.

Для сравнения: билет первого класса на экспресс от Санкт-Петербурга до Парижа стоил 101 рубль 19 копеек. Это сумма равнялась нескольким месячным окладам высокооплачиваемого рабочего.

Самым большим российским павильоном было здание «Русских окраин». В нем экспонировались предметы, рассказывавшие о жизни народов Севера, Средней Азии, Кавказа и Сибири.

Некоторые промышленники, например концерн «Бранобель», имели собственные павильоны.

Произведения известных русских мастеров живописи, скульптуры, графики демонстрировались в Кустарном музее, который был построен специально для этих целей.

Архитектурные формы и рисунок здания придумал и выполнил художник К.А.Коровин. Он представил на экспозиции и свои живописные работы.

Всего в музее насчитывалось более 5 тысяч экспонатов известных художников, графиков, скульпторов, мастеров декоративно-прикладного творчества.

Культурную программу открывал оркестр «Кремлевские фанфары». Двадцать три музыканта, выступая на эстраде в обширном дворе, окруженном комплексом павильонов русского представительства, каждый день, несколько часов кряду исполняли произведения русских композиторов.

По собственной инициативе приехали балалаечники В.В.Андреева и оркестр А.Н.Виноградского, которые у посетителей выставки пользовались неизменным успехом.

По правилам устроителей награды подразделялись: на высшую - Гран-при, золотую, серебряную, бронзовую медали, почетный отзыв и присуждались в форме дипломов.

Помимо экспонентов были также отмечены сотрудники, содействие которых «оказало влияние на достоинство выставленных произведений».

Гран-при присуждался только после обсуждения различных комиссий и жюри, а получал одобрение после утверждения высшего жюри.

Награждение происходило без особых торжеств. Президент Франции произнес речь и передал списки победителей в 350 страниц председателям отделов, поручив им вручение наград каждому экспоненту лично.

Несмотря на столь серьезное и придирчивое обсуждение, в Россию из Парижа уехало более 2 тысяч наград, в том числе 212 больших призов.

Награды русского отдела пришлись в основном на первую группу «воспитание и образование», на втором месте шла группа «пряжа, ткани и одежда».

Ткани и пряжа по качеству превосходили конкурентов, а по цене были ниже. Это удивило знатоков. И вызвало огромный спрос.

Оценивались не только технические достижения. Многие экспоненты выступили одновременно и по другим группам, например, «Безопасность мастерских», «Регламентация труда», «Попечительские учреждения».

Для более полного представления внутреннего вида мастерских, жилых и общественных помещений фирмы привезли на выставку и успешно демонстрировали фотографии большого формата.
      
      Ко времени проведения выставки государственные законы, обязывающие заботиться о быте рабочих в России, в отличие от Европы, насчитывали несколько десятилетий.

Многие предприниматели не считали вопрос важным. Правда, отдельные крупные мануфактуры открывали театры, школы, больницы.

Примером долголетнего, разностороннего, а главное последовательного попечения о рабочих являлась Трехгорная Мануфактура.

Ни одно предприятие не только в России, но и за границей не могло сравниться с фабрикой в этой области.

Больница там существовала с 70-х годов. Дополнительно были открыты - амбулатория, рольный приют, богадельня. В 1816 году устроена школа. Работали ремесленные училища, библиотеки, театр.

Прохоровская Трехгорная Мануфоктура на Всемирной Парижской выставке имела большой успех. Он тем более знаменателен, что завоеван на таком грандиозном смотре мировых достижений.

За техническое оснащение Товариществу была присуждена высшая награда - Гран-при. За постоянную заботу о рабочих, а также по «санитарному делу» Товариществу вручили золотую медаль. Ремесленное училище также удостоилось золотой медали.

Владелец Трехгорной мануфактуры Николай Иванович Прохоров за промышленную деятельность стал кавалером ордена Почетного легиона.
 
Это факт документально подтверждён, выпиской из «Musee National de la Legion D”Honneur», которую получил, по запросу, в 1995 году один из родственников Прохоровых  Иван Лямин, проживавший тогда  в Париже.
В списке награжденных орденом Почетного легиона, участников Всемирной выставки  за 1900 год,  в Article 1, под № 7.667  значится « Prohoroff ( Nicolas) Manufachuriil».

Путь династии Прохоровых к столь почетному признанию насчитывает более ста лет. Был он непростым и нелегким и начался у стен Троице-Сергиевской Лавры.


               

 
                Глава 2
                - - - - - - - - - - -
                От стен монастырских


 «Вокруг них возникает жизнь, при них светлей, прочней духовно чувствуют себя поселенцы. Не они пристроены к преуспевавшей жизни – жизнь от них родится в лесных краях, в глухоозерных. Для новой жизни монастыри – защита и опора, истина и высший суд». Так писал о монастырях И.П.Чулков.

Спокон веков около монастырей селились «служебники»: люди свободные, умелые, мастеровые - повара, конюхи, кузнецы, столяры, плотники.
 
Но «штатными служебниками» могли стать и монастырские крестьяне.

По семейному преданию род Прохоровых берет начало от крепостных Троице-Сергиевской Лавры. Иван Прохорович служил в монастыре при Метрополите.

В 1764 году у монастырей отобрали вотчины, и монастырские крестьяне перешли в разряд государственных.

За время службы Иван Прохорович, приезжая по делам в столицу, «приторговывал» кустарными изделиями посада. Собрав нужную сумму, он выкупил себя и семью, получив вольную. Скоро все домочадцы переехали в Москву, где обосновались в Дмитровской слободе.

Долгое пребывание в святом месте оказало заметное влияние на духовный облик рода Прохоровых.

Стремление жить в Боге, ради ближнего удивительно сочетались у всех четырех поколений семьи с предприимчивостью, смекалкой, настойчивостью.
В 1771 году сын Ивана Прохоровича - Василий определился приказчиком на службу к пивовару, стороннику Рогожского согласия.

В Москве в то время вспыхнула эпидемия чумы. Василий захворал.

Хозяин привез его к «братьям единоверцам». И свершилось чудо. Благодаря уходу и заботам, Василий выздоровел. Перенес он чуму или другую опасную болезнь, сказать трудно, но беда миновала.
    
Исцеление так сильно подействовало на Василия Ивановича, что он перешел в старообрядчество и более десяти лет состоял в Рогожском согласии.

Старообрядцы устроили погост за Рогожской заставой. После эпидемии чумы там осталось общее старообрядческое кладбище.

С разрешения императрицы Екатерины II были возведены два храма – летний и зимний, открыт богадельный дом.

Постепенно за Рогожской заставой вырос целый старообрядческий поселок, ставший духовным и административным центром русской старообрядческой церкви.

Близко сойдясь с братьями по духу, среди которых было немало преуспевающих купцов, Василий Иванович решил обзавестись собственным делом.

В 1785 году  записался в московские купцы 3-й гильдии, а «торг имел - пивоваренный». Жил он тогда в Хамовниках, в приходе Николая Чудотворца, в собственном доме. Местность это была «совсем загородная». По свидетельству очевидца «здесь даже можно наткнуться на идущих с пастьбы коров». 

Место символично для будущего рода Прохоровых. Ведь Хамовники слыли в то время слободой мастеров ткацкого дела, «работавших на государев двор».

Дело Василия Ивановича не особенно процветало, но достаток семье обеспечивало.

Из воспоминаний сыновей известно, что отец кроме обычных утренних и вечерних молитв читал много книг богословского, религиозно-нравственного и мистического содержания. Любил беседы о вере, душе, Боге.

Стремился жить в душевной чистоте и честности. Старался «познать неведомое». С уважением и восхищением относился к развитию просвещения и культуры.

В праздничные дни, а особенно в длинные, зимние вечера устраивал в доме «собрания» для знакомых и близких, толковал им ученые трактаты, рассказывал назидательные истории, наставлял в вопросах религии и нравственности. В этом он видел истинное призвание своей жизни.
 
Такие на первый взгляд не сопоставимые вещи как тяга к душевному равновесию и желание обрести материальное благополучие были присущи многим московским предпринимателям. А в особенности тем, чьи предки были родом из крестьян.

По всей вероятности это противоречие породило замечательную черту московского купца - благотворительность «не формы ради, а для души».   

Немалую роль в деле благотворительности сыграла религиозность купеческого сословия, желание обрести благодать в жизни вечной посредством добродетели в жизни земной.

Мерилом здесь стала евангелиевская формула: «Кто одел голого, накормил голодного, посетил заключенного, тот Меня одел, Меня накормил, Меня посетил».

Первая жена Василия Ивановича умерла рано, оставив дочерей - семи и восьми лет.

Новая супруга - дочь купца из крестьян Медынского уезда Калужской губернии - Екатерина Никифоровна, несмотря на разницу в двадцать лет, стала для него главной опорой в жизни, партнером в делах.

Семейная жизнь ладилась, текла ровно. Родились четыре дочери и четыре сына. Но, к сожалению, трое детей умерли в младенчестве.

Екатерина Никифоровна оказалась доброй матерью и родным детям и падчерицам. Василий Иванович горячо любил и уважал ее.

Трогательно то, что, будучи человеком зрелым, обладая большим житейским опытом, он видел в ней не только «хозяйку кухни», но и мудрого советчика.

Вероятнее всего открыть ситценабивную фабрику убедила его Екатерина Никифоровна. «Не могу я молиться об успехе твоего дела, не могу желать, чтобы больше пил народ и через то разорялся», - часто упрекала она мужа.

Да и сам Василий Иванович тяготился пивным торгом. Человек религиозный он понимал, что промысел этот, хотя и ведется законно, все же не богоугоден. Но ничего другого он не знал и не умел.

Однако, разменяв пятый десяток, все-таки не побоялся взяться за новое дело.

Его шурин – Федор Иванович Резанов был сыном пехотного солдата Стрелецкой слободы Зарайска. Трудился на одной из городских мануфактур и мечтал о собственной ситценабивной фабрике.

Человек молодой, энергичный он обладал большим опытом работы на производстве, но не имел средств.

Василий Иванович же слыл в купеческой среде человеком авторитетным. Служил на «общественном поприще» Словесным Судьей второй части да к тому же имел некоторые сбережения.
 
Резанов убедил Василия Ивановича рискнуть, вложив деньги в задуманное предприятие.

В компаньонах удачно соединились качества, необходимые для любого коммерческого начинания - капитал, честное имя, знание дела.

Согласно словесному договору 1799 года, Василий Иванович участвовал в деле капиталом. Организаторскую и коммерческую сторону брал на себя Резанов.

Прохоров доверился родственнику, но пивоваренный торг, на всякий случай, решил не закрывать.

Журнал «Мануфактур и торговли писал: «Печатание ситцев есть искусство весьма важное для нашего отечества. Оно сделалось источником величайшего богатства для многих граждан и доставило государству знатный доход, невзирая на то, что даже немногие из просвещенного класса людей знают, каким образом сие искусство производится».
 
Если уж просвещенные классы не знали, каким образом «печатание ситцев производится», что ж говорить о знаниях Василия Ивановича?

Понимая, что главные заботы лягут на плечи шурина, Василий Иванович предложил делить прибыли так: «девять частей - обоим поровну, а десятую, не полагая раздел, оставить вам одному за ваше знание и распоряжения».

Все производство вел Резанов. Это смущало Василия Ивановича.

Рассчитывать на помощь сыновей ему не приходилось. Старшему шел пятый, а младшему и вовсе первый год. Самому вникать в тайны ремесла было, пожалуй, поздновато да и разрываться между двумя делами не хотелось.

Общаясь с купцами, он все больше убеждался - мануфактура дело выгодное, издревле на Руси уважаемое.
Но душа болела. Кому охота разориться? Ведь никто не может гарантировать от обмана шурина или его внезапной смерти. Не говоря уже об экономических кризисах, войнах, конкуренции, наводнениях и других неожиданностях.

И что тогда? Весь капитал вложен в фабрику, а дело вести некому.

Но, как показало время, сомневался он напрасно. Судьба благоволила к Прохорову. Ему повезло.
               


               
               

                Глава 3
                - - - - - - - - -
                Начало


Издавна на Руси сырьем для производства тканей служил лен.

Из монастырских грамот Х1У века «… а пряжу прясть монастырским крестьянам, а лен дает игумен в села и они прядут».

Для нужд государева двора в Москве существовали ремесленные слободы: гончарные, кузнечные, бондарные.

Были среди них и ткацкие - хамовные. От индийского хаман - столовое и тонкое бельевое полотно.

Грамоты повествуют: «… а идут доходы полотна, и скатерти, и убрусы по указу на царский обиход и на царицын, и царевичам, и царевнам… а для приему полотен сделан в слободе на Москве двор, а принимает те полотна и расправу меж теми людьми чинит боярыня вдова».

Изделия изо льна охотно покупали иностранцы. Вывоз русского полотна за границу стал экономически выгодным и существовал не один десяток лет.

При Петре 1 спрос на парусину и канаты вырос, что дало дополнительный толчок к увеличению фабрик по обработке льна.

Хлопчатобумажная пряжа и ткани привозились с Востока.

В Подмосковье, еще в ХУ11 веке попытались возделывать хлопок. Даже выделили земли по приказу Государя. Но из этой затеи ничего не вышло.
Производство хлопка в целом, а особенно красильное и набоечное дело, развивалась на Руси значительно медленнее, чем на Западе.

Свободных рабочих рук не было. Помимо этого, новшеству всячески  сопротивлялись помещики, заинтересованные в обработке собственного льна.

Кроме того, шерстяные и льняные ткани попадали под опеку казны, как продукция необходимая армии, а хлопчатобумажная пряжа государственной поддержкой не пользовалась.

Зато, благодаря низкой цене и яркой окраске, она нашла широкий спрос у населения, а спрос рождал предложение.

В любой крестьянской избе могли возделывать как пряжу, так и полотно. Даже отбелку, окраску и набивку рисунка ухитрялись выполнять на крестьянском подворье.

Крепостные люди, отпущенные на «оброк», часто заводили свои фабрики, из которых впоследствии и родилась самая значительная отрасль страны - текстильная, составившая треть промышленной базы России.

Екатерина Великая в 1762 году отменила монополию на производство набоек на тканях. А через несколько лет всем желающим было «высочайше разрешено» заводить ситцевые фабрики.

Первая такая фабрика была открыта в Белокаменной в 1782 году.

Прохоров с компаньоном отыскали место для фабрики на земле князей Хованских, на левом берегу Москвы-реки, между Нижней Пресней и Глубоким переулком до церкви Иоанна Предтечи, где поднимались холмы высотой до 30 метров, носившие название «Трех гор». Прямо на рабочем дворе были три пруда с ключевой водой и карасями.

Предпринимательство - искусство,  предприниматель – творец. Как у любого творца у него бывают минуты вдохновения и спада и, как и в любом творчестве, муза не любит посещать ленивых.

Резанов в этом отношении мог бы стать примером для многих. Он дневал и ночевал на фабрике, обучал рабочих, договаривался с купцами, покупал миткаль, вел бухгалтерию, рассчитывался с торговцами, а главное - составлял красители, что являлось основным звеном в производстве.

Скоро на прибыли компаньоны за 60 тысяч ассигнациями выкупили в собственность арендуемую землю и помещения. Сумма по тем временам солидная.


Дело расширялось. Василий Иванович настолько поверил в него, что продал «пивоваренный торг» и перебрался с семьей на Пресню. Он не хотел оставаться в стороне и на правах компаньона пожелал полностью включиться в работу и взять на себя часть производства.

Резанов, скрепя сердце, воспринял порыв родственника. Ведь теперь он вполне мог рассчитаться с шурином, вернуть начальный капитал, вложенный им в фабрику, и один продолжить дело. Однако отказать старшему по возрасту не решился.

Резанов передает в ведение Прохорову хозяйственную часть - постройку новых зданий, ремонт, заготовку дров, расчет с рабочими, то есть отводит ему роль завхоза. Себе же оставляет коммерческое и техническое руководство. Тем самым он удаляет Василия Ивановича от основного производства и сбывает с рук мелочные, но необходимые заботы. Как говорится, и волки сыты и овцы целы.


Между ними существовал договор «на вере».


После расширения производства потребовалось внести в него изменения. Оговаривая новое соглашение, Резанов при разделении прибылей поставил более выгодные для себя условия, обеспечивающие ему две трети дохода от производства.

Прохоров был человеком деликатным, и разговоры на денежные темы вел неохотно, но правда была на его стороне. Кроме того, чувствуя несправедливость, Василий Иванович хотел оформить официальный документ, имеющий юридическую силу.

Василий Иванович – Резанову: «Теперь дом в полное ваше владение перевели, и вы уже хозяин, без всякого сомнения. Что касается меня - по настоящему делу хозяйственного вида никакого не имею. Вы прежде уверяли, что намерены сделать письменное условие. Теперь, ежели вам не противно, прошу оное привести в совершенство. По товариществу следует и мне знать, сколько по нынешнему году по вашей смете в фабрике осталось общей суммы и в чем оная состоит».

Удивительное дело! Резанов без напоминания вовсе не собирался отчитываться перед Прохоровым, на чьи деньги, собственно, и началось общее предприятие. 

И как не старался Василий Иванович, компаньон, пользуясь нерешительностью родственника, опять навязал ему словесный договор «на вере».



Фабрика росла. О величине роста производства говорят записи о расходах, приходах и остатке. Из отчетов видно, что предприятие ежегодно получало прибыль – барыш. В лучшие годы она составляла свыше 16 тысяч рублей, а в худшие – более 5.

Резанов не справлялся с массой нахлынувших хлопот, но упорно не хотел вводить в курс дела Прохорова. Нанял приказчика-бухгалтера, а своего молодого родственника поставил заведовать «лабораторией» - секретным местом, где составлялись красители.

Но море коммерции частенько штормит.

Стремясь сломить могущество Англии, Наполеон в 1806-1807 годах прибегнул к «континентальной блокаде». Торговля английскими товарами во Франции и союзных с ней государствах запрещалась.

Эти меры тяжело отразились на экономике России. Блокада  привела к резкому сокращению продажи сельхозпродукции.

В  еще худшем положении оказалась текстильная промышленность, работавшая на привозном сырье. Поставки миткаля и бумажной пряжи из Англии практически прекратились.

Производство у Прохорова и Резанова, сократилось более чем на треть. О каких прибылях тут может идти речь? В то время предприниматели нередко вовсе разорялись, но мануфактура на Трех горах выдержала.

В 1810 году Александр 1 открыл порты России для торговли с Англией, и снова дело пошло.

Под расширение фабрики покупались новые участки земли, с производством снова стали расти доходы, но и напряжение между компаньонами день ото дня нарастало.

Резанов отдельно от шурина открыл бумагопрядильную фабрику.

Работали и жили они под одной крышей и могли все вопросы решать с глазу на глаз, но общались официально, с помощью писем.

Наступил срок составления очередного договора, и, как прежде, Резанов молчит.

Можно представить положение немолодого отца огромного семейства, доверившего компаньону не только деньги, но, в сущности, и благополучие детей.



Озадаченный Василий Иванович пишет: «…желательно мне знать о том, как вы располагаете на будущее время, быть со мною вместе или разойтись намерены. Если не противно, прошу ответить заблаговременно».

Ответ последовал незамедлительно: «… Я вас уведомляю – с нынешнего 1812 года отсчету от мая остается на моем счету фабрика, а вас усерднейше желаю изыскать свое средство».

А где его изыщешь?

Возможно, Прохоров ожидал подобное письмо и в глубине души догадывался, что родственник в очередном договоре наверняка снова предложит унизительные условия раздела барыша, но уж никак не думал, что тот «выгонит его за ворота фабрики».

Василий Иванович решился дать отпор. Тогда Резанов пошел на раздел имущества, и сознательно стал настаивать на своем, в тайне надеясь, что бывший компаньон не справится с производством и разорится. Если бы дело дошло до суда, Прохоров выиграл бы тяжбу и забрал всю фабрику в свои руки.

Но … войска Наполеона приближались к Москве. 11 июля, ранним утром был получен Высочайший манифест о вторжении неприятеля в Россию.

Чтение манифеста происходило при большом стечении народа. Очевидец свидетельствует: «Вначале люди слушали с глубочайшим вниманием. Но, когда прозвучали слова: «…неприятель приближается с лестью на устах и с оружием в руках» произошел взрыв негодования. Это было зрелище единственное в своем роде. В эту минуту русский человек выражал свои чувства свободно и возмущался при мысли, что ему угрожает иноземное иго».

Наполеон остановился у Дорогомиловской заставы. Он неоднократно посылал узнать, «что делается в Москве». Скоро ему доложили, что «город пуст, в нем никого нет».

К тому времени в Замоскворечье показался дым и начался пожар. Завоеватель восклицал: «Москва погибла! Русские сами зажигают! Какая чрезвычайная решительность! Что за люди! Это скифы».

Французский солдат не верил своим глазам: «…легче покорить легион демонов, чем русских, если б даже вместо одного было десять Бонапартов».

После Бородина с войском и за войском потянулись все москвичи, которые не желали оставаться в городе.

Василий Иванович, получив при разделе часть фабрики, вынужден был решать, как быть.

Он собрал семью,  подготовил сработанный товар. Близких отправил в Зарайск, к родственникам жены. Вывезти оборудование возможности не было и, чтобы сохранить фабрику от грабителей, он остался в городе со старшим сыном Иваном, которому было 18 лет.

Младшему Тимофею исполнилось - 15. Но в семье его считали, более самостоятельным и практичным.

С 11 лет Тимоша трудился на фабрике, в «карасковарне». Был сметливым и оборотистым. По этой причине отец в трудную минуту доверил ему сопровождать семью до Зарайска и попросил заняться распродажей сработанного товара.

Очевидец писал: «Москва сгорела как бы сама собою от множества разнообразных причин, которые однако все сходятся к одной, что в город пришел неприятель. Против него и началась война, но уже не мечом и войском, а самим народом».

Василий Иванович тоже постоянно делал записи о том, что происходило в городе во время пребывания неприятеля.

А одно событие настолько потрясло его, что он велел отлить чугунную доску с текстом и после освобождения укрепил ее в специальной нише на стене фабрики: «На этой горке 1812 года в бытность Наполеона московский фабрикант Василий Иванович и сын его Иван Васильевич Прохоровы спасались от пламени и грабежа неприятелей. Французский гвардии полковник не допустил до разграбления последний запас муки и картофеля… Этот же добрый полковник, выезжая, заходил проститься  и подарил сыну Ивану подзорную трубу. Вечная ему память».
 
Сомневаться в патриотизме Василия Ивановича не приходится. Но пойти против истины он не мог. Среди грабежей и бесчинств, поступок французского офицера в глазах Прохорова оказался настолько благородным, что нельзя было не упомянуть о нем.

После ухода французов из Москвы несколько фабрик уцелело, но и те были разграблены.

Мануфактура Прохорова выжила благодаря тому, что войска входили в Москву с запада, а пожары начались с Замоскворечья.

Казалось, Василий Иванович находился в лучшем положении, чем его конкуренты, но раздел имущества продолжился и после войны. Тяжба давалась нелегко и отбирала много сил.

Лишь к маю 1813 года каждый из компаньонов стал единоличным владельцем собственного обширного хозяйства.
 

Василий Иванович растерялся. Незнание производства, преклонный возраст и частые недомогания подорвали здоровье. Старшего сына Ивана – человека пассивного и равнодушного семейное дело не интересовало.

Надеждой семьи стал шестнадцатилетний Тимофей, который энергично взялся за восстановление фабрики.

Резанов внимательно наблюдал за усилиями родственников. Он считал, что старания компаньона безнадежны. Зная настойчивость и отличную деловую хватку младшего Прохорова, он решил перетянуть его к себе и предложил место с довольно приличным по тем временам окладом – до трех тысяч рублей в год.

Но Тимофей отказался и принялся восстанавливать семейное дело не менее рьяно, а может быть и более активно, чем когда-то сам Резанов. И «родитель со стороны промысла был утешен».

Купец первой гильдии, Василий Иванович Прохоров скончался осенью 1815 года в собственном доме в возрасте 66 лет.

Надпись на памятнике гласила: «… Живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении, всех и, кольми паче, брат брата любите».      



                Глава 4
                - - - - - - - - - - - - - - -
                Опора семьи



Временем основания Трехгорной мануфактуры принято считать 1799 год, то есть начало совместной деятельности Василия Ивановича Прохорова и Резанова.

Но, по мнению автора, точкой отсчета истории Прохоровской Трехгорной мануфактуры является год раздела компаньонов и переход части производства в семейное управление Прохоровых.

Фактическим основателем грандиозного предприятия был Тимофей Васильевич Прохоров.

Его духовный наставник священник Иоанн Благовещенский писал: «Важно то, как гражданин пользовался общественным положением, как исполнял христианские и гражданские обязанности и что сделал для блага общего. В сем смысле всегда имеет преимущество тот, кто исполнял обязанности своего места и звания внимательно и добросовестно, кто имел благотворное влияние на общество, среди которого был поставлен Промыслом. К такому разряду скромных, но полезных деятелей принадлежал купец, Мануфактур-советник Тимофей Васильевич Прохоров».

Но среди современников существовали и другие мнения. Одни считали Тимофея Васильевича «заносчивым немцем», а другие попросту - полоумным.

Тогда выражение по-русски и по-немецки подразумевало внешний вид и одежду человека. Первыми считались те, которые стриглись в кружок с пробором посередине. Имели бороду и усы, шили длинные сюртуки и носили сапоги «бураками».

Последними признавались люди с чисто выбритым лицом, допускались лишь бакенбарды. Волосы они стригли по моде - с пробором на боку. Сюртуки заказывали короткие.

Судя по фотографии, Тимофей Васильевич относился к последней категории. Более того, одним из самых любимых предметов в детстве у него был немецкий язык.

Тимофей Прохоров не получил систематического и широкого образования.  По его словам учили тогда «не для науки, а для того, чтобы не оставаться в «беззаботной праздности».

Однако полностью согласиться с этим нельзя. Ведь родители с раннего возраста уделяли сыновьям много внимания. Особенно они старались воспитывать в детях любовь к труду и нравственные начала.

Образцом трудолюбия была для детей мать – Екатерина Никифоровна. Она внушала им библейские заповеди, целомудрие, говорила, что «праздность гибельная для всех», советовала не заводить сомнительных товарищей и не читать вредных книг. Основой для счастья считала «просвещение, основанное на благочестии».

В 5 лет Тимошу начали водить в народное училище, но грамота давалась ему с трудом. Родился он ребенком болезненным, и это сказывалось.

Кроме того, сами методы тогдашнего воспитания могли отбить всякую охоту к учебе. Учителя не хотели да и не пытались найти подход к детям. 

Мать с отцом решили нанять преподавателей из духовной академии, но и те не смогли расположить к себе мальчика.

Тогда  его воспитанием занялась родная тетя – Александра Никифоровна. Она терпеливо, мягко, но упорно стала «наставлять его грамоте». Скоро он уже знал наизусть Псалтырь и стал «твердо писать и читать по печатному». 
После переезда на Пресню Василий Иванович устроил «домашнюю школу» и пригласил студента-семинариста Ивана Александровича Тихомирова, который обучал детей в течение трех лет.

Программа состояла их четырех предметов: русский язык, немецкий язык, катехизис и история.

Руководствуясь пословицей, что свободное время учит плохим поступкам, родители постоянно стремились занять сыновей чем-то полезным.

В детстве Тимоша увлекся тайнами приготовления красок. Дни и ночи он проводил подле «святая святых» - «секретной» комнаты, где составлялись красители. Пытливо вникал во все детали, прислушивался, присматривался, выспрашивал, размышлял и все свои сокровенные мысли записывал в специальную тетрадь.
 
Допускали его в комнату крайне редко. Но когда он перешагивал ее порог - это было для мальчика настоящим праздником.

Можно лишь удивляться, что подростка в 12 лет совершенно не привлекали обычные детские игры. Удовольствие ему доставляло, когда разрешали «загущать мордана».

В те годы никто не мыслил о научных методах составления красителей.   

Издавна русские кустари, чтобы окрасить ткани, заготавливали множество трав и растении. Скажем, желтый цвет получали из настоя ромашки, синий – васильков.

А способ окраски ткани настоем крапивы в «зеленый колер», открытый крестьянином Калугиным был даже отмечен наградой государя.

Потребовались сотни лет прежде, чем из рук в руки, от отца к сыну люди набирались опыта в умении составления красителей.

С появлением в России ситценабивных фабрик мастера пользовались отцовскими и дедовскими рецептами, которые прежде, чем стали известны в стране, прошли долгий и нелегкий путь развития и совершенствования.

Искусство красильного дела, вело начало не от западных умельцев, а с Востока.

Секреты рождения красок передавались из Китая в Индию, из Индии в Египет и потом через Турцию в Бухару к казанским татарам.

Резанов понимал, что основа основ для производства тканей – красители. Он, в тайне от всех, долго изучал растения, добывал какие-то истлевшие от времени листки, стараясь вникнуть во все тонкости рождения красок. Постигал искусство возникновения оттенков. Экспериментировал, пытаясь узнать, как цвета сочетаются между собой.

Была у него загадочная рукописная книжица. На первой странице он для острастки любопытных написал: «Кто откроет без нас, того Бог лишит глаз».

В начале дневника поместил полезные советы, наставления и поучения, которые могли пригодиться в жизни. И только в середине были собственно рецепты красок, названия компонентов, очередность их использования в зависимости от получения того или иного цвета, способы варки, перечень условий которые необходимо было соблюдать при выполнении красильных работ.

Вот один из рецептов: Для красного цвета раствори в 2 штофах сандалового отвара 12 золотников селитры, 24 золотника квасцов и загусти крахмалом. Разогрей и в горячую смесь влей 1 фунт деревянного масла и 6 золотников раствора медноселитерной соли. Цвет сделаешь более приятным и прочнейшим, когда присовокупишь туда несколько капель оловянного раствора. Когда желают, чтобы красный цвет склонялся к багряному, то примешивают несколько известковой воды или содного щелока».

Была у Рязанова и своя лаборатория. На полу в плетеных стеклянных бутылях стояли химикаты и красящие вещества. Стол сиял колбами всех калибров, пробирками, чашками для растворов, емкостями для растирания разных снадобий. Отдельно размещались весы разных размеров. На полочки и в шкафчики он умудрился втиснуть еще уйму всякой посуды с какими-то удивительными жидкостями, баночки и коробочки с чем-то пряным и пахучим. Но об этом имел понятие только сам владелец лаборатории.

На самом почетном месте висел портрет Ломоносова.   

Тимофей, работая на фабрике, «навиделся и наслушался много худого от взрослых, но зато ознакомился с делом».

Почувствовав себя вполне «зрелым», самостоятельным «химиком»,  он в пятнадцать лет становится компаньоном бывшего приказчика отца С.А. Чванова, открывшего свое дело.

Прохоров стал у него «и смотрителем, и колористом и заварщиком, но мало ему угождал».

Но не только выполнение основной работы помогло ему занять столь «высокий» пост. И уж наверняка не заработок привлек юношу. Ему нравилось творить свободно и ни от кого не зависеть. Возможность, которой он был лишен на фабрике отца и Резанова.

Так, с годами он набирался как житейского, так и «производственного» опыта.

По семейной традиции старший сын Иван должен был стать помощником отца и большую часть забот о производстве взять на себя.

Но традиция была нарушена, потому что из всех детей Василия Ивановича только у Тимофея была тяга и призвание к семейному делу.
 
Этот маленький, слабый юноша уже в 16 лет обладал опытом и знаниями крепкого хозяина. Он и стал во главе мануфактуры. На его плечи легло дело, которое уже тогда оценивалось в сто пятьдесят тысяч рублей.

Но еще задолго до этого, в нем сказалась деловая хватка и воля хозяина. Недаром отец во время войны 1812 года доверил ему не только судьбу всей семьи, но и продажу готового товара.

Тимофей благополучно довез мать и сестер в Зарайск и проявил себя умелым торговцем, сумев ловко распродать готовый товар.

Надо сказать, что поездки с товаром на Руси были в то время не для слабаков.

Как же  добирались до Макарьевской, а позднее Нижегородской ярмарки купцы из Москвы? «С севера больше с руки направляться заволжскими лесами», да никто не решался «через них провозить товары». По Кержецу, впадавшему в Волгу, в дремучих лесах располагались разбойничьи стоянки, «где скрывались  после лихих набегов на купеческие караваны удалые «казаки».

Купцов грабили, они страдали от бездорожья, холодов, бытовых неудобств и потому должены был обладать крепким здоровьем, смелостью и выносливостью.

Узнав, что торговля в городе Скопине лучше, чем в Зарайске, Тимофей решает везти товар туда. Недалеко, место людное, да и народ денежный. Люди там занимались известным на всю Россию гончарным промыслом, который приносил немалый доход.

По дороге познакомился с торговцем из Великих Лук. Усадил в телегу. Подружились. А вечером, «когда «товарищ» разгибал ножик у шеи моей, я полюбовался блеском его и не потерпел…

Оскорбленный такой «благодарностью», Тимофей без тени страха ринулся вслед за разбойником, гнался за ним 70 верст, но «только видел свой товар, но не получил обратно.

Полиция по возвращению моем из Ряжска, куда бежал грабитель, удивлялась, что я жив, зная те пункты и стороны, где я был».

Несмотря на трудности, опыт первой большой торговли оказался удачным.

Тревожные письма отца звали домой. Дело на фабрике практически остановилось.

Вырученные деньги ушли на покрытие расходов по фабрике. Удалось даже набрать двадцать набойщиков.

Казалось бы – работай. Но средств на покупку даже одного куска миткаля не осталось. Время было военное, сложное и, хотя Василия Ивановича знали многие купцы, в кредит никто не давал.

Василий Иванович пал духом. Но Тимой не отчаялся. Молодость, желание, смекалка спасли положение. Он настойчиво стал уговаривать некоторых «рядских» торговцев поверить ему и дать на пробу один, два куска миткаля. Нашлись доброхоты.

От первого заказа зависело многое. Тимофей Васильевич приложил максимум старания, накопленный опыт и полученные знания. Он, как и дядя в былые годы поселился в мастерских фабрики.
И на удивление опытных торговцев «мальчишка» быстро, добротно, качественно сработал отличный, оригинальный по расцветке товар и доказал бывалым хозяевам свою состоятельность.

Дело Прохоровых пошло в гору. Заказы начали расти.

В бизнесе огромную роль играет момент, удача. Не секрет, что тысячи людей не замечают того, что лежит на поверхности. И только тот, кто обладает чутьем дельца, даром предвиденья, использует свой «случай» до конца.

Секрет быстрого успеха Тимофея Васильевича заключался в том, что он имел коммерческую жилку. Но главной причиной стало - отсутствие конкуренции.

После изгнания Наполеона разорившийся промышленный центр страны, не имел возможности производить необходимые товары.

Коммерции-советник Я.П.Гарелин писал: «Все фабричные обороты и деятельность московских фабрик перешли в то время в руки извановских фабрикантов. Работы, производящиеся на здешних фабриках день и ночь, увеличили производство непомерно. Набойщики зарабатывали тогда до 100 рублей в месяц, не слишком обременяя себя работой».

Их не стесняло ничто – «ни аккуратность в набивке, ни точность соблюдения рапорта в рисунках». 

Это обстоятельство стало благоприятной средой для людей напористых, трудолюбивых и умелых. Предприимчивые крестьяне успели в то время выйти в «солидные фабриканты».

Прилежный и ловкий набойщик с помощью семейства – жены и двух сыновей, мог приготовить до 20 штук ситцев в день. Поутру, в базарный день он продавал товары купцам, приезжавшим из разных концов страны для покупки ситцев. Таким образом, он получал в худшем случае до 40 рублей чистой прибыли. А к концу года у него был уже солидный капитал.

Что ж тогда говорить о фабрике, имеющей налаженное производство, выпускающей продукцию высокого качества и расположенной в большом торговом центре?

Результат оказался поразительным. Производство у Тимофея Васильевича за два года увеличилось в 10 раз!

После смерти Василия Ивановича все движимое и недвижимое имущество перешло в нераздельную собственность Екатерины Никифоровны и ее детей.

Однако фактическим хозяином стал Тимофей Васильевич. Ему хватило воли и характера упрочить и расширить семейное дело. Но напряжение оказалось слишком велико. Расслабившись, он запил.

Позднее, в автобиографии Тимофей с горечью размышлял о случившемся: «Удача мне, шестнадцатилетнему мальчику, не во всех отношениях послужила пользу. Я сделался гордым, даже против братьев грубым и не благодарным к родителям, и Бог попустил меня на беззаконие».

Но нашлись люди, поддержали в трудную минуту. Тимофей Васильевич вспоминал: «Семен Логинович Лепешкин по-дружески принял меня и подтолкнул в ряды, говоря: «Ими же не весть судьбами спасает Господь нас, недостойных».
 
А Лепешкин был фигурой известной и обладал большим авторитетом в купеческой среде. Одно время даже исполнял обязанности Городского головы. Его моральная поддержка оказалась для Тимофея Васильевича своевременной и нужной.

В 1829 году в Санкт-Петербурге прошла первая мануфактурная выставка. В ней участвовало 33 губернии по 15 разделам. Под номером 6 значилось: «Бумажная пряжа и изделия из оной: миткали, ситцы и другие набивные ткани».

Фабрика московских купцов Прохоровых была на ней представлена шалями бумажными, кашемировыми «разных цветов и узоров», одеялами кубовыми. Мануфактура отмечена поощрительным призом – «публичною похвалою».

А уже через два года, на следующей выставке, мануфактура получает золотую медаль, что говорит о стремительном росте, как производства, так и качества продукции.

Успеху немало способствовало разнообразие узоров. Рисунки держали в строжайшем секрете и охраняли очень строго.

Прохоровым повезло. В ремесленной школе  среди других способных художников оказался ученик, который занял ведущее место на фабрике.

Это был самородок, «гений рисунка» - Тарас Григорьевич Марыгин. Благодаря его таланту товары мануфактуры были обеспечены оригинальными рисунками на многие годы.

По воспоминаниям очевидцев, Тарас Григорьевич никогда не расставался с карандашом и бумагой. О нем, как о каждом увлеченном человеке, ходило много небылиц.

Одна забавная история сохранилась в записи Тимофея Васильевича: «Гуляя в Сокольниках, Марыгин увидел на одной даме интересную по узору персидскую шаль. Он шел за ней буквально по пятам и быстро копировал рисунок. Женщина бросилась бежать. Марыгин следом. Дама стала звать на помощь. Рисовальщика задержали и отправили в квартал».

Тимофей Васильевич Прохоров управлял фабрикой до 1833 года. За два десятилетия он вывел Трехгорку в ряды лучших производств России.

Мануфактура активно поддерживала связи со 165 торговыми фирмами в 60 крупных городах Российской Империи. Только в Москве ее обслуживали 30 предприятий.

Но наступил момент, когда Тимофей Васильевич при всей своей изворотливости не знал, что предпринять.

Правительство, решив «стимулировать» отечественную промышленность, открыло широкий доступ в страну иностранного товара, который был лучше и дешевле. И машинная Европа задушила Россию. Почти все отечественные фабрики потеряли заказчиков.

Чтобы расплатиться с кредиторами, Прохорову, даже если бы он продал фабрику и собственное имущество, все равно не хватило бы средств. Выручил приобретенный авторитет. Кредиторы отсрочили платежи. Но такая «щадящая» позиция лишь отодвинула неминуемую катастрофу.
 
Тимофей Васильевич с братьями решает отказаться от «рядского» товара и ускорить развитие ткацкого дела.

Нужно было «производить материю собственного высокого достоинства», так как с «иноземной фабрикацией» можно бороться только качеством и низкой ценой.

Быстро встроили новый цех для набойщиков, а старые помещения приспособили под ткацкие станки. На словах – легко, но сколько за ними труда, энергии и воли.

Брат Тимофея - Константин вспоминает о той поре: «Через работу кашемира и материи, продаваемых в шалях с хорошей пользою, мы выплатили все долги с честью. Иначе мы оставались бы наряду с Резановым, Чвановым и другими купцами безвыгодно работая «рядской» товар».

А ведь у Чванова, где Тимой Васильевич когда-то  занимал «все должности», трудилось в десять раз больше рабочих, чем у Прохоровых в год их раздела с Резановым.

Кроме ориентации главного производства на ткачество, Тимой Васильевич начинает искать контакты, для торговли напрямую, без посредников.

Первые шаги  - скромные: Зарайск, Скопин, затем выход на Украину.

Прохоровы завели свои склады в Харькове.

Со временем украинские ярмарки стали одними из главных мест сбыта. Торговали также в Нижнем Новгороде и в Санкт-Петербурге.

В 1829 году шали десяти наименований были отправлены на Лейпцигскую ярмарку.

1833 год стал для семьи Прохоровых годом больших перемен.

Мать и братья переехали в новый дом на Трех Горах.

Братья распределили между собой обязанности по фабрике, согласно склонностям.

Иван Васильевич, хоть и был старшим, но занялся только хозяйственными вопросами.

Ближе всех по возрасту и по духу был для Тимофея Константин. Они вместе получили образование, вместе начинали работать.

Константин интересовался всеми тонкостями выпуска продукции и поэтому занялся на фабрике вопросами производства.

Младший - Яков, обладая хорошей коммерческой сметкой, организовал сбыт продукции.

Так браться честно и добросовестно взялись за дело. Если возникали трудности или спорные вопросы, решали на семейном совете, где последнее слово всегда оставалось за матерью. Любовь и уважение к ней сыновья пронесли через всю свою жизнь.

Производство наладилось.

Несмотря на это, Тимофей Васильевич решает удалиться от управления семейным бизнесом и просит матушку и братьев «выделит его часть».

Почему же преуспевающий фабрикант тридцати шести лет оставляет налаженное дело? Устал, хочет покоя? Наоборот.

Решил приступить к главному делу жизни и открыть фабрику-школу для «обучения мастерствам и учебным предметам как общеобразовательным, так и специальным, чтобы дети московских мещан из учеников делались мастеровыми, а из мастеровых – настоящими мастерами и учителями мастерства».


               

               
                Глава 5
                - - - - - - - - - - - - -
               
                Всякий ищущий, да находит


Мысль открыть фабрику-школу возникла у Тимофея Прохорова не сразу, не вдруг.

     Из публикаций в печати он знал, что подготовка квалифицированных рабочих на Западе началась намного раньше, чем в России. И решалась она за счет распадавшихся цехов ремесленников, где из поколения в поколение передавались трудовые традиции, профессиональные навыки, воспитывалась культура производства.

По этой причине хозяева крупных российских мануфактур часто старались нанимать иностранцев. Бывало, те занимали на фабриках все рабочие места.
 
Руководителю было выгодно переплатить «чужому», но квалифицированному специалисту.

Но Тимофей Васильевич считал, что «жить за счет умения «чужого» все равно, что жить в долг».

Поэтому еще в начале 30-х годов он первым среди фабрикантов России обратил внимание на серьезное обучение рабочих.


Возглавив производство, Тимофей Васильевич, искренне стремился подражать образцу нового предпринимателя, о котором восторженно писал журнал «Мануфактур и торговли».

«Если помещик, благоразумно управляющий поместьями, по справедливости заслуживает уважения, то почему не заслуживает оного фабрикант, окруженный великим числом работников, коих он обогащает и сам от них обогащается? Какое зрелище может быть занимательное, как видишь мануфактуру, зеведенную в прекрасном местоположении, и около нее тысячи людей, все в движении, все в работе и деятельности! Он разделяет их заботы, радости, занимается устроением участи работников».

Тимофей Васильевич видел «устроение участи» работника еще и в образовании.

Будучи подростком, приобщаясь к семейному делу, он узнал среду трудовых людей. Его поразила грубость и необразованность многих мастеровых. Да что, рабочие! Купцы, владельцы фабрик и те были неграмотны и не желали ничему учиться.

Наверно еще тогда юноша понял пользу и преимущество образования, а, став полноправным хозяином фабрики, он, что называется, «бросился учить» рабочих.

В приказном порядке собрал всех без исключения в одном из цехов, произнес возвышенные слова о пользе образования, а затем выступил в роли преподавателя.

Суетился, спешил, злился, желая, чтобы побыстрее мужики вышли из темноты, а они… не хотели. Мало того. На смех его подняли, видя только блажь в затее хозяина.

Тимофей Васильевич огорчился, но не сдался, а задумался. Отчего так нескладно получилось? И, размышляя, понял, что винить рабочих нельзя: «Должно быть, к решению вопроса я подошел не с той стороны. Недаром в писании сказано, что новое вино не следует вливать в старые меха».

Осознав свою ошибку, он в 1816 году решил открыть школу ремесленного мастерства для детей.

Хотя Тимофей и являлся «главным» лицом в семейном деле, но все новшества осуществлялись с согласия матери, старшего брата Ивана и других членов семьи, чьи денежные интересы всецело зависели от доходов мануфактуры.

На семейном совете инициатива младшего Прохорова нашла в семье полную поддержку и одобрение.

Открытие школы стало началом ремесленного образования, поставленного на научную основу.

Этот слабый «росток», посаженный Тимофеем Васильевичем, со временем принесет отличные плоды - в стране откроются десятки подобных училищ.

Но только ли собственная выгода беспокоила его?

Надо думать, что пример «любезного родителя», который трудился не только ради барыша, но и «главного дела» жизни, оказал немалое влияние на образ мыслей и убеждения Тимофея.

Болела душа, «соприкасаясь с повседневностью», и видел Тимофей Васильевич «народное счастье» в просвещении, чему отдал силы и нажитый капитал.

В первые годы учебно-воспитательное дело в школе было организовано просто и практично. Первую половину дня дети проводили в школе, а вторую – в цехах.

В учебную программу входили: закон Божий, русский язык, арифметика, чистописание, рисование линейное и узорчатое.

Если вспомнить, что образование в те годы часто ограничивалось церковно-славянской азбукой, позволяющей чаще всего читать только часослов и псалтырь, станет понятно, насколько Тимофей Васильевич расширил общеобразовательную программу.

Обучение велось приглашенными учителями.

В течение второго и третьего десятилетия школа была небольшой. Принимали 30 мальчиков – детей рабочих фабрики и жителей Москвы из бедных семей.

В 1830 году, после эпидемии холеры, в столице появилось много сирот, и Прохоровы набрали в школу до 100 детей обоего пола.
 
В последствии была открыта специальная школа для девочек, в организации которой активное участие принимала мать Тимофея – Екатерина Никифоровна.

В архивах сохранились списки ребят, принятых в школу в 1860 году.

Из них становится ясен социальный состав учеников. В основном это дети московских мещан, но были и другие сословия.

Скажем, Николай Иванов, 10 лет – крепостной господина Шепелева.

Тимофей Владимиров, 8 лет – из солдатской семьи.

В списки входили юноши от 14 до 16 лет. В уставе школы сказано, что «наукам приходящие не обучались, а только аттестовались по мастерству и поведению».

Некоторые мальчики поступали учиться самостоятельно «за отличие по экзаменам».

Таков Александр Михайлов, 12 лет, из московских мещан.

А Василий Андреев, 14 лет, «по просьбе родителей» определен в набойщики, одну из самых главных специальностей.

Тимофей Васильевич ввел еще одно новшество. Принимая ребят в школу, он заключал письменный договор между родителями и владельцем мануфактуры.

Преамбула гласила: «Я, нижеподписавшаяся… вдова московского мещанина, заключила сие условие с купеческим сыном Тимофеем Васильевичем Прохоровым в том, что отдала ему малолетнего сына в научение при его заведении набойному ремеслу и необходимонужным наукам на пять лет, на всем хозяйском содержании и с оплатой за него казенных мещанских податей, но не свыше 15 рублей в год».

Дальше шли шесть пунктов, где говорилось о том, что ученик должен «находиться в полном послушании», быть «прилежным к мастерству и учению»,  хозяйскую одежду «сохранять в чистоте и целости, а также учебные книги и все принадлежности».

Экзамены проводились три раза в год. К 1 октября, 1 января и к Пасхе.

Позже Тимофей Васильевич ввел специальные книжки для учеников - нынешние дневники. Книжка подписывалась попечителем и инспектором школы.

По книжке можно было определить, «насколько ученик полезен себе и фабрике». Родители могли следить по ней за тем, как успевает сын.

А среди мальчиков, по словам Тимофея Васильевича, было «полезное соревнование, ибо книжка, как зеркало показывает их поведение и старание».

При обучении девочек ставились более скромные задачи. Здесь все «науки» в основном сводились к тому, чтобы «девицы в замужестве были прилежными помощниками мужьям и добрыми матерями детям».

Преподавали рукоделие, домашнее хозяйство, закон Божий, чтение, чистописание, первую часть арифметики, рисование и пение молитв. Причем рукоделием занимались от одного до пяти часов в день.

Принимались девочки от 10 лет, но не более 24 человек, половина из которых была на полном хозяйском содержании.

В 1830 году в Москве лишь планировалось открыть бесплатные учебные заведения для детей из бедных семей «свободного и крепостного сословия». А благодаря инициативе Тимофея Прохорова, школа на Трехгорке к тому времени не только работала, но уже и выпустила ни один десяток высококвалифицированных мастеров и рабочих для мануфактурной промышленности страны.

По инициативе Тимофея на фабрике был организован рабочий театр. Душой дела был, конечно, сам Прохоров.

Родные и близкие помогали ему, мать шила для актеров костюмы.

Один из участников тогдашних спектаклей вспоминал, что хозяин принимал самое непосредственное участие в постановке «Недоросля». С большим пылом он внушал исполнителю главной роли: «Логики, логики у тебя нет!».

Прохоров вынашивал планы об основании общегородского технического училища, стараясь привлечь для этого как государственные, так и частные структуры.

План Тимофея Васильевича предусматривал обучение не только «мастерствам». Главной целью была подготовка руководящих сотрудников.

Одновременно он задумал учредить общество мануфактурной промышленности в Москве и открыть музей мануфактур с экспозицией «отечественных изделий».

Занимался Тимофей Васильевич Прохоров и общественной деятельностью.

В двадцать лет ему, как и отцу, оказали доверие быть избранным словесным судьей Пресненской части.

Сталкиваясь с различными жизненными ситуациями, вникая в суть, раздумая, Тимофей Васильевич пришел к выводу, что многое в отношении наказаний и мер воспитания заключенных надо изменить.

В 1826 году он отсылает в правительство свои соображения, где утверждает, что «через поощрения арестантов занятиям работами или мастерствами» пользы от них будет больше.

Стараясь восполнить пробел в знаниях, Прохоров много читал, общался с культурными людьми.

Уже будучи зрелым человеком, он вместе с братом Константином посещал лекции для вольных слушателей мануфактурных заведений. С увлечением постигал премудрости технической химии доктора медицины и кандидата философии Родиона Григорьевича Геймана.

Чтобы ознакомиться с передовыми производствами, техническими учебными заведениями и лабораториями Европы Тимофей Васильевич совершил путешествия за границу.

Первым городом был Мюльгаузен, известный своей развитой текстильной промышленностью и прогрессивными технологиями. Его слава была легендарной. Братьями Кехлин в городе еще в 1746 году была открыта первая в мире фабрика, оснащенная ситценабивными машинами. Ситцы и кретоны города славились на весь мир.

В музее древностей были собраны художественные произведения и обширная коллекция узорчатых бумажных материй. Кроме того, Мюльгаузен был известен химическими производствами, заводами земледельческих машин, виноделием.

Город делился на три части – древний, новый и рабочий. Открытый в 1829 году Рейн-Ронский канал и железнодорожное сообщение связали его со всей Европой.

В 1853 году по инициативе крупнейшего фабриканта Дольфуса был построен поселок для рабочих, насчитывающий тысячи домиков с приусадебными участками. Рабочие выкупали эти дома в рассрочку на выгодных для себя условиях. В городе широко действовали столовые, библиотеки, бани и школы.

В заводских лабораториях рождались научные открытия, которые использовались для производства ситцев во всем мире.

Эти поездки обогатили его кругозор Тимофея Васильевича. Восхищаясь достижениями в развитии мануфактурного дела в разных странах, он спешит применить увиденное и полезное в России.

Из Гамбурга он пишет братьям: «Чтобы быть русскому наравне с иностранцами - надо изучить товароведение, курсознание, счетоводство, корреспонденцию, языки, георграфию, математику. Надобно наперед приучить детей купеческих к постоянному труду, в умеренности к потребностям жизни, к охотному богатению, но без малейшей алчности и зависти, к равнодушию в потерях выгод, но не к равнодушию к потери совести и честного имени, к любопытельности и любознательности, относящимся к нравственности. Не учась, нам, русским, в состязание с иностранными купцами входить невозможно».

Во время путешествия он ищет знакомств с видными учеными. В Берлине ему посчастливилось увидеться с Крейсихом – известным химиком, автором одного из лучших сочинений о красках.

Осматривая известные фабрики Эльзаса, Многие из владельцев которых начинали в России, Тимофей Васильевич задается вопросом: «Отчего эти господа нажили такие капиталы так скоро в России, ведь, например, братья Штейнбах приехали в Москву колористами, красковарами, а привезли чистого капитала до 2 миллионов рублей?

Мы, русские соревновать этим счастливцам можем, но завидовать не должны: богатство не есть в самом себе счастье в жизни, и эти господа не счастливее тех, которые вдесятеро менее их имеют».

Рассуждая о мануфактурной промышленности Эльзаса, Тимофей Васильевич делает вывод, что благоприятные условия для столь бурного развития промышленности области создали льготные кредиты французского правительства для фабрикантов.

В путевых бумагах находим и такие его рассуждения:
«Матушка-Россия, много у тебя врагов и внутренних, и внешних. Мой сыновий долг передать тебе следующее:

1. Полюби покрепче свою национальность и поищи повсеместно единоплеменников, которых прими под материнский кров и будь им новосозидательницею нравственно.

2. Сама в просвещении не отставай от века и очищай религию свою от всего того, что затемняет свет и ослабевает истину. Пусть видят народы, что твое исповедание открывает свет и утверждает истину, а при такой религии светское просвещение улучшается.

3. Нравственное качество народа, крепость сил телесных и обладание нужными знаниями обеспечат государственные потребности.

4. Время настало не подражать другим народам в просвещении, а открывать свой свет и для того, чтобы сей источник отечественной славы и твердыни струился изобильнее, нужно усилить число кандидатов в просвещение из всех сословий и с большей строгостью возводить на степень оного, приняв в соображение ум, сердце и внешнюю жизнь вместе, в равной силе. Не отставай в духовном просвещении от светского, а оно осталось взади и не служит вполне основанием всего нравственного образования».

В 1833 году Тимофей Васильевич покупает дом на Швивой горке у баронов Строгановых и через несколько месяцев перестраивает его под школу-фабрику.

Он потратил на нее более полумиллиона рублей - все свои сбережения.

Здесь были жилые помещения, мастерские, учебные классы, спальни для учеников, мастеровых, приказчиков, конторы, комната хозяина и склад товаров.

А также залы, где для учащихся проводились совместные духовно-нравственные беседы и чтения, которые вел приходской священник.

Перед слушателями с лекциями выступали различные специалисты в области мануфактурной промышленности.

Практика чередовалась с теорией.

Наряду с общеобразовательными предметами, изучались все тонкости мануфактурного дела: искусство резьбы по дереву и металлу, набойка, ткацкое дело.

Желающие могли обучаться слесарному, столярному, сапожному и портновскому искусству.

Обучение длилось 5 лет.

Принимали 50 мальчиков, проявивших способности к мануфактурному производству.

Затем склонности каждого еще раз дифференцировались и, в соответствии с этим, создавались группы.

Особо поощрялись ученики, которые выказывали «большое усердие к наукам». Им назначали жалование, доходившее, порой, до 200 рублей.

 Для тех, кто хотел получить высшее образование, приглашались учителя по математике, словесности, бухгалтерии, немецкому языку, музыке и пению.

Через пять лет ученики, оставаясь при школе, превращались в квалифицированных рабочих, мастеров и руководителей производства. 

К примеру, Никита Васильев впоследствии стал одним из учредителей Товарищества братьев Прохоровых, а известный на всю Россию суконщик М.Е. Попов - одним из его директоров.

Благородное дело было оценено правительством.

Император Николай I отметил «усердие братьев Прохоровых» - благодарностью, а Тимофей Васильевич получил звание мануфактур-советника.

Все это было почетно, но никакой материальной поддержки не предусматривало. А средств на содержание школы-фабрики катастрофически не хватало.

Не помогали ни энергия, ни изворотливость. Мечта всей жизни – фабрика-школа оказалась под угрозой разорения. Помощи ждать было неоткуда. Сильная воля была сломлена. Тимофей отчаялся и «начал было искать утехи в пагубном».

Однако между шестнадцатилетним Тимошей, оступившемся когда-то и человеком, пожившем жизнь, большая разница. Пытаясь спасти себя, перебороть тяжелое душевное состояние, Тимофей Васильевич бежит из Москвы.

Поехав проводить до почты своего приказчика, он неожиданно вместо него катит в Санкт-Петербург.

Он так переживал происшедшее, что на станции Солнечной отстал от экипажа. И… «пятидесятилетний мануфактур-советник с подушкой под мышкой по сырости и снегу пускается в погоню за дилижансом».

Не без труда ему удалось обрести внутренний покой. В Санкт-Петербурге он стал «отыскивать друзей духовных или ученых, посещать технологический институт, Александровскую мануфактуру, фабрики, читать книги, говеть и… укрепился при помощи Божьей, пришел в состояние бодроственности».

Из Петербурга Прохоров отправляется за границу, где проходит курс лечения в Киссингене. После чего совершает путешествие по городам Германии и Франции.

Полный сил и энергии он возвращается в Москву, и с большим желанием  снова рвется заниматься школой на Швивой горке.

Но отсутствие средств и поддержки как со стороны общества, так и со стороны родственников, вынудили его закрыть ее. Братья больше не хотели вкладывать деньги в убыточное предприятие.

Зато правительство проявило внимание и известило о «высочайшем пожаловании Прохорову Тимофею Васильевичу ордена  Св. Анны Ш степени».

Тогда Тимофей Васильевич обращается к директору Департамента Мануфактур и Внутренней торговли с просьбой купить у него дом на предмет устройства в нем технической школы, коммерческо-мануфактурного собрания, постоянной выставки образцов и библиотеки. Но его предложение никого не заинтересовало.

Не имея возможности содержать учебное заведение, Прохоров пытается быть полезным для отечественной промышленности в качестве члена московского отделения мануфактурного совета и выполняет ряд поручений этой организации. 

Он совершает поездки по югу России, исследуя на местах вопросы, касающиеся промышленности.

Отправляясь по Волге, для получения долгов со своих покупателей, Тимофей  занемог и прожил всю зиму в Саратове, где внимание его привлекли низкие цены и большие запасы подсолнечного масла.

Явилась мысль использовать его для производства мыла и масла для лампад вместо оливкового, более дорогого. Опыты удались. Он обращается в Департамент мануфактур принять его открытия к сведению.

Чтобы усовершенствовать и удешевить изготовление красителей, Прохоров  проводил опыты  по переработке отечественных растений. Однако нехватка средств помешала продолжить дело.

Тимофей Васильевич разрабатывал множество проектов и предложений по улучшению быта рабочих, усовершенствованию производства, вел огромную деловую переписку, написал немало статей хозяйственного, технического и коммерческого характера.

В круг его корреспондентов входили граф Е.Ф.Канкрин, издатель газеты «Посредник» С.М.Усов. Он находился в добрых отношениях с философом-богословом Ф.А.Голубинским – протоиереем, профессором философии московской Духовной Академии, отцом известного математика и физика Д.Ф.Голубинского.

В одном из писем от 1852 года Прохоров предлагает устраивать школы при церквях для распространения учения Христа среди «низших классов. Такие школы должны существовать в каждом селении. По мере возможностей надо обучать там детей чтению и письму по линейным методам».

Подобное предложение явилось прообразом воскресных школ, открытых в России во времена царствования Александра II.

С целью урегулирования взаимоотношений между рабочими и работодателями он составляет правила распорядка на фабрике.

На Прохоровской мануфактуре они действовали задолго до официальных распоряжений.

Некоторые положения этого документа стали в стране законами лишь спустя десятилетия.

В «правилах» предусматривалось введение выходных дней, сокращение рабочего дня до 10 часов, введение на производствах ссудных касс и ряд других усовершенствований.

Раздел «О благонравии и благочестии» предусматривал статьи о чистоте, опрятном виде, взаимоотношениях между рабочими, между старшими и подростками.

Интересен пункт 5. «Нетрезвость исправляется сначала внушением, потом умеренным наказанием, денежными пенями, а не по исправимости таковых отсылается с фабрики».

Пункт 8 гласил: «…недостаток здравого рассудка – есть причина закостенелого человека, а потому для развития умственных способностей учеников фабрики и для всех желающих установлены духовные беседы по праздникам и заведена библиотека». 

К «правилам» прилагалась система штрафов, деньги из которых шли в ссудную кассу. За отлучку без спроса - 3 рубля. За брань и ругань – 5 рублей. Самым высоким был штраф за то, что рабочие посылали подростков за водкой в кабак.
 
Ратуя за высокое качество изделий, Тимофей Васильевич призывает власти строго следить за выпускаемой продукцией, чтобы «линючие» ситцы не приносили мануфактурной промышленности вред, а казне – большие убытки.

По этому поводу есть оригинальное высказывание: «Московский район доставляет ситцы преимущественно высших сортов. Владимирский и Костромской – низших, в числе которых немаловажную роль играют так называемые азиатские ситцы, выделываемые на шуйско-ивановских фабриках для азиатских потребителей – с драконами, змиями и подобными ужасами, весьма легко, однако, побеждаемыми первым кипятком».

С весны 1854 года здоровье Тимофея Васильевича ухудшилось. Болезненные припадки усиливались. Он умер 14 июня.

«Северная пчела» по случаю его кончины писала: «Он имел обширные познания и горел пламенною любовью к пользам Отечества. По влечению сердца искал повсюду случая подать помощь близкому и словом и делом. Действовал на пользу ближних с самоотвержением и хотя не оставил по себе вещественного капитала, но в его рассаднике осталось много богатства».

«Много богатства» - это жизнь Тимофея Васильевича, его мысли, рассуждения, внутренний капитал, накопленный сердцем и верой. Он не признавал богатства ради богатства, цель которого – нажива. Богатство по его мнению должно приносить пользу ближнему и упрочить нажитое. Он утверждал, что богатство в хороших руках есть рычаг, который двигает все лучшее в мире.

Признавал он и благотворительность, только целесообразную, цеценаправленную, толковую. Всем нуждающимся находил работу, давал добрый совет, деньги, покупал лекарства, обучал детей.

Он встречал непонимание со стороны родных людей и со стороны правительства, потому что во многом опережал свое время. Многие проекты, предложенные им, были осуществлены спустя годы.

Тимофей доказал своей жизнью, как «во благе общественном полагать и обретать благо собственное, частное».

Главным предметом деятельности Тимофей Васильевич Прохоров считал не приобретение, но содействующих приобретению, не вещи, но лица, не плоды трудов, но трудящихся».

                Глава 6
                - - - - - - - - - - - - -
                Старший брат


Иван Васильевич Прохоров родился в 1795 году. Он по сравнению с младшими братьями не стремился к учению.

Слыл человеком миролюбивым, праведным, много времени уделял молитвам, любил паломничества по святым местам: в Троице-Сергиеву Лавру, Саввино-Сторожевский монастырь, в Звенигород, Киев.

Характер у него был консервативный.  Он опасался всего нового, сторонился общественной жизни.

Даже сына учил по старинке. «Все науки» мальчику преподавал приходской священник.
После выхода Тимофея из семейного дела занимался на фабрике хозяйственными вопросами, иначе говоря – снабжением.
 
О человеческой натуре старшего Прохорова можно судить, читая записи в домашней книге расходов.

Он был расчетлив, но не дальновиден, не учитывал способностей сына, считая главным «хорошенько выучить грамматику, чтобы знать, где ставить точки и запятые».

В его отчетах не встречается расходов на театр, книги, зато на питание в семье тратилось около четырех тысяч рублей.

К сожалению, жизнь Ивана Прохорова оборвалась трагически. 2 июля 1848 года от скончался от холеры в Воронеже.

 Внутренние качества Ивана Васильевича проявились в его Духовном завещании, где говорится: «Не отказывать неимущим родственникам в пособии иль бедности, давать им пропитание и в нужде помогать, не разоряя, потому они находятся в родстве, смотреть на их честь и совесть, оказывать им помощь, чтобы оные служили на пользу, давать пособие и неродным, смотря на честность таковых бедных. Вспомоществовать по возможности монастырям».



               
               
               


                Глава 7
                - - - - - - - - - - - - -
                «Главный  смысл»

      Константин Васильевич Прохоров прожил долгую жизнь.  На его долю выпала скорбная участь потери не только всех братьев, но даже детей младшего брата – Якова Васильевича. 

     После смерти Тимофея, Прохоровы возлагали большие надежды на сыновей среднего брата Константина – Василия и Николая. Они с раннего возраста познавали секреты производства, учились руководить фабрикой, осваивали основы торговли. Отец использовал любую возможность для их широкого и всестороннего обучения.


Он посещает с ними Лондонскую выставку 1851 года, а потом оставляет в Мюльгаузене поработать на различных фабриках, чтобы приобрести профессиональные навыки и опыт.

Советует Николаю брать уроки французского, «не оставляя, впрочем, и английского – самого нужного языка». Просит: « Хоть по три образца рисунков каждое письмо прилагай и также о всех новостях по устройству фабрик извещай».

Радуется любому успеху на фабрике.

Однако за делами промышленными не оставляет мысли о нравственном, говоря, что без молитвы человек, что птица без крыльев, «будет только о своем полете мечтать, а на самом деле останется неподвижною статуею».

Личный пример и усилия отца передались сыновьям. Вот одной из их писем: «верх моих желаний и цель моих действий в настоящее время есть не что-либо иное, как то, чтобы, усовершенствуя изделия фабрики, разнообразить все сорта по возможности рисунками.

Мне хочется, чтобы покупатель, зайдя в нашу лавку, нашел бы в оной полный комплект ситцев. Руководствуясь во всем приказаниями папеньки, я, с помощью Бога, при полном виде товаров, надеюсь преобразовать и расширить нашу торговлю.

Одень меня в порфиру и злато, облей меня ароматами и возложи на голову венец из бриллиантов, я никогда не буду так счастлив и спокоен, как если занимаюсь своим делом в поте лица – произвожу хорошие товары, продаю с маленьким барышком.

Вся моя цель в том, чтобы разнообразнее усовершенствовать товары, дать возможность удешевить цену, затем уменьшить кредит и прибавить сбыт московской лавке».

Но ни Василю, ни Николаю не пришлось проявить себя на поприще предпринимательства.

Сыновья Константина Васильевича скончались довольно рано от тяжелых недугов.

Горькие утраты повлияли на характер отца. Он с головой уходит в дела. Занимается фабрикой, отдает много времени общественной деятельности, в качестве мануфактур-советника Московского отделения, выступает в печати по различным вопросам торговли и коммерции.

Составляет обзоры по промышленности, участвует в проведении различных профессиональных экспертиз, является неизменным участником комиссий по хлопчато-бумажной отрасли на московских мануфактурно-промышленных выставках.

В отличие от старшего брата его увлекали новые идеи в развитии производства, он понимал необходимость образования.

В его домашней книге встречаются записи расходов на ложу в театре, на книги, на рояль для жены.

В личном архиве Прохоровых большая часть документов – письма, проекты, предложения составлены Константином Васильевичем.


На многочисленных рукописных страницах мысли и рассуждения, большая часть которых о том, чтобы сделать жизнь лучшее, а людей добрее.

Для развития и поддержки мелкого предпринимателя Прохоров ратовал за открытие банков, выступал за контроль над качеством продукции со стороны государства.

Занимался благотворительностью, основав общество по обеспечению бедных невест приданым и призрении мещанских и купеческих детей-сирот.

Взял на себя опеку над многочисленным семейством Резанова. Следил за целостью и сохранностью его движимого и недвижимого имущества.
«Указ его Императорского Величества Самодержца Всероссийского из московского сиротского суда опекунам московским купеческим детям И ванну и Константину Васильевичам Прохоровым…

Резанов, волею Божею скончался в 1831 году, ноября 26 дня. После коего осталось разное движимое и недвижимое имущество, заключающееся в трех домах, в которых производится ситцевое заведение. Наследником оному остались: Елизавета Михайловна – беременная, Федор 12 лет, Николай 11, Александр 9, Иван 8, Павел 4, Дмитрий 3. Дочери – Екатерина – 13 лет, Анна 7, Сусанна 5, Варвара 2, Авдотья 1 года.

По сему просим над малолетними детьми опеку учредить, опекунами определить московских купеческих детей Ивана и Константина Прохоровых».

Опекуны должны были вести хозяйство фабрики Резанова и содержать на доходы от нее всю его семью до совершеннолетия старшего сына.

Константин Васильевич большую часть жизни состоял членом московского отделения мануфактурного и коммерческого советов. Составлял обзоры по промышленности, участвовал в проведении различных экспертиз по коммерческим вопросам, на московских мануфактурно-промышленных выставках он являлся неизменным участником комиссий по хлопчато-бумажной отрасли.

В нем высокие религиозные чувства удачно сочетались с практичностью, расчетливостью и трудолюбием.

Он живо интересовался новинками специальной литературы. В этой связи интересен его отзыв на книгу ученого-экономиста Семенова «Российская внешняя торговля и промышленность»:

«… убедительно и справедливо отвергнута вами мечтательная система свободной торговли в применении оной к нашему отечеству».

Споры об «охранительных мерах» и свободной торговле «фритдредерстве» велись в России давно. Экономическая теория, требованием которой стало невмешательство государства в частно-предпринимательскую деятельность встречали в России как полное одобрение, так и ярый протест.

Всякий раз, когда правительство шло на уступки защитникам свободной торговли, российский производитель не мог справиться с наплывом западных товаров. В итоге денежные средства уходили из страны.

Константин Васильевич утверждал, что до тех пор, пока купечество и фабриканты не будут разбираться в вопросах внешней торговли, торговое сословие и само государство не извлечет из нее возможных выгод, «ибо при достаточности наших капиталов мы во многих случаях и по многим предметам будем зависеть от соображений спекуляции иностранцев, действующих естественно не в пользу наших». 

Увлекаясь садоводством, состоял действительным членом Российского общества садоводов, был почетным членом Императорского общества сельского хозяйства, миссионерского общества.

Константин Васильевич приложил немало усилий, отстаивая использование отечественных материалов для производства красителей.

До конца 60-х годов главным красильным продуктом на ситценабивных фабриках была марена – многолетний кустарник. Из нее получали экстракты – крапп и гарантин, которые в Россию привозили из-за границы.

Высокая закупочная цена на них влияла на себестоимость ситцев. Необходимо было выращивать ее в промышленных целях у себя на родине. В стране марена в огромном количестве росла в диком виде на юге и юго-востоке.

Константин Васильевич испытывал на фабрике российское сырье, чем живо способствовал распространению отечественных красителей.   

В 1855 году он делает доклад в Мануфактурном совете и с радостью отмечает: «Замечательные усовершенствования в русских материалах приобретает крашение в красный, андрианопольский цвет, и, можно сказать, что русская марена для крашения в прочие цвета всех родов ситцев и платков совершенно вытеснила иностранный крапп и гарантин».

Константин Васильевич хлопотал перед правительством об оказании помощи лицам, которые занимаются выращиванием китайской красильной гречки на Кавказе и изготовлением из нее красящего пигмента – индиго.

В одном из промышленных обзоров он пишет: «По распоряжению графа Канкрина выписаны семена красильной гречки из Китая. С 1832 по 1839 год раздавали оной более пуда. Особливо обращено на сей важный отрасль внимание со стороны наместника Закавказского края князя Воронцова. Произрастание красильной гречки везде было успешно и дало неимоверные урожаи по берегам Куры и Риона».
Понимая важность связи науки и производства, Константин Васильевич не уставал учиться и постоянно знакомиться с работой передовых фабрик.

Осмотрев в 1850 году предприятия в Санкт-Петербурге, он с сожалением отмечает: «Мне очень досадно, что Лютш поставляет свою фабрику за первую в России, и что против них не могут делать колеров. Нужно будет возбудиться против оного соревнованием, чтобы не давать иностранцам о себе много думать. Вот в этом и нужна благородная гордость, особенно молодым людям, не допускать другим превосходить себя познаниями в своих делах».

В 1851 году он едет на всемирную выставку в Лондон, где по свидетельству современника: «кубовые ситцы, халаты, покрывала и шали мануфактуры братьев Прохоровых заслужили одобрение, как от публики, так и знатоков, не только по особенному за границей почти не существующему роду фабрикаций, но и по дешевизне».

Изделия эти получили не только одобрение публики, но и наивысшую оценку жюри.

После выставки Константин Васильевич внимательно, с пристрастием знакомится с работой английских текстильных фабрик и едет домой не морем, а через Париж, Швейцарию, Эльзас, Германию, осматривая по пути предприятия, которые участвовали в лондонской выставке.

Возвратившись в Москву, он обращается к вопросу пересмотра таможенных тарифов и составляет записку и, подписав ее «от всех и за вся», отправляет сенатору, тайному советнику Г.П.Неболесину.

Сенатор по знакомству представил записку на рассмотрение Министру финансов, а тот доложил Государю.

Что именно раздосадовало Николая Павловича в этом документе неизвестно.

Вероятно подпись «за всех и за вся» показалась ему слишком вызывающей, а анонимность автора дала повод заподозрить подателя записки в неблагонадежности. Как бы там ни было, но по Высочайшему распоряжению Прохоров оказался… в Петропавловской крепости.

Только благодаря ходатайству митрополита Филарета, «видевшего в этом поступке не более, как неосмотрительность» и сумевшего убедить государя в благонамеренности Прохорова, Константина Васильевича освободили.

Но эта неосмотрительность обошлась Прохорову штрафом, не больше не меньше, как в пять тысяч рублей серебром.
С развитием промышленности потребность топливных ресурсов в России, чрезвычайно увеличилась.

Правительство еще со времен Петра Великого пыталось вместо древесины найти другие источники энергии.

В середине Х1Х века в Москве учреждается «Товарищество по разработке торфа».

О важности этого предприятия говорит тот факт, что предприниматели, поддержавшие его, получали от правительства материальные льготы и освобождались от избрания в городские службы.

Константин Васильевич нашел близ Бутырской заставы на церковной земле обширное торфяное болото.

Арендовал землю.

По его почину практически все отопление фабрики и даже жилых домов ко второй половине 40-х годов велось торфом.

Запасы в городе быстро иссякли, пришлось осваивать новые болота, расположенные на значительных расстояниях от Москвы, что вело к удорожанию торфа.

Для перевозки топлива Прохоров, со свойственным ему стремлением к усовершенствованиям, покупает в Англии паровоз особой конструкции не требующий рельсов.

Но, к сожалению, наши дороги паровоз не одолел, и пришлось его продать одному «прогрессивному» помещику, который купил «ценный агрегат» на полном ходу с запасными колесами и плугом за… полцены.

В 1858 году «Вестник промышленности» писал: «Большое спасибо братьям Прохоровым за настойчивость в отоплении торфом. Нельзя не прибавить, что к обработке торфа Прохоровы принесли пользу не одной Москве. От них выписывали мастеров в отдельные губернии. К ним обращались за советами, и как одни, так и другие оставались довольными их благородному содействию».

Как бы далеко не располагались торфяные болота, в общей сложности торф обходился владельцам фабрик намного дешевле, чем древесина.

К тому же когда генерал-губернатор Закревский начал свой известный «поход» против «истребителей лесов», мануфактура Прохоровых, уже давно отказавшаяся от использования дров, не попала под нападки властей.
Братья Прохоровы не остались в стороне и в опытах с каменным углем. Уголь был более перспективным и действенным топливом.

Еще в 1842 году генерал-губернатор Москвы, князь Д.В.Голицын, отмечал, что «довольное количество угля открыто «горным инженером, господином Оливиери в Тульской области. Некоторые московские фабриканты изъявили желание взять каменный уголь с уплатою за каждый пуд 10 копеек серебром».

Константин Васильевич с жаром принял участие в разработках. Поиски и шли долго. Уголь нашли в Калужской и Рязанской губерниях.

Образцы сырья Прохоров подвергал анализу, а потом испытывал в топках фабрики.

Позже Прохоровы купили несколько угольных шахт в Екатеринославской губернии, откуда получали превосходный антрацит и широко применяли на производстве. Остаток шел на продажу.

По воспоминаниям близких, Константин Васильевич обладал отменным художественным вкусом. В детстве он умело одевал младшим сестрам кукол, хорошо рисовал, составлял узоры для будущих шалей, шил удобную обувь.

Интересны его рассуждения по поводу «внешнего облика столицы и поведения некоторых граждан». «На образованного путешественника делает неприятное впечатление в Москве: слышать бранные, невежественные слова по улицам, без всякой осторожности и уважения к приезжающим и гуляющим хорошим людям, даже и женского пола, за что следовало бы таких невежд вначале подвергнуть штрафу, а далее предавать суду. Хорошо бы в городе, в некоторых удобных пунктах по примеру Лондона сделать особые места (туалеты) и брать за вход малую плату, обращая оную в пользу городских доходов».

Но «родовая черта» - служение Богу все чаше брала вверх над мирским и суетным.

По словам Н.С.Лескова «На Руси все православные знают, кто Библию прочитал и до «Христа дочитался»,  с того резонных поступков строго спрашивать нельзя. Но зато этакие люди, что юродивые – они чудесят, а никому не вредны».

Константин Васильевич постепенно терял интерес к делам.

 На свои деньги он начал издавать и распространять «священные листки», которые в первую очередь попадали к рабочим на фабрику: «Я неоднократно замечал за мастеровыми, что те из них, которые занимались чтением духовных книг и имели охоту в слушаньях поучений в церквах, были благонравственны, исправны в занятиях и в семейном быту жили хорошо».
Константин Прохоров уже собрался оставить дела фабрики, но неожиданная смерть младшего брата Якова изменила его планы.

Он снова берется за управление фабрикой, снова ведет обширную переписку, совершенствует производственный процесс, заботится о быте и нравственности рабочих. В течение 18 лет он трудился на благо фабрики.

Работа вдохновляла его, давала новые силы, будила энергию. Волею судеб к нему, уже древнему старцу, обращались за советом внучатые племянники – Сергей и Николай Ивановичи – четвертое поколение хозяев Трехгорной Мануфактуры.

Только в 1867 году он передает управление делами племянникам, сыновьям Якова Васильевича Прохорова.

5 апреля 1885 года Константин Васильевич Прохоров скончался. Было ему тогда 87 лет.


                Глава 8
                - - - - - - - - - - - - - - -
                Истинное призвание

В 30-х годах Х1Х века хозяином Трехгорки  стал Яков Васильевич Прохоров.

Он родился 15 октября 1804 года. Как и братья, получил домашнее образование.

Большое влияние на него оказал Тимофей Васильевич, который после смерти отца остался в семье «за старшего». Якову было тогда 11 лет.

Яков рос общительным, быстро воспринимал все новое.

Уже с ранних лет он, считая руководство фабрикой главным в жизни, приобщался к торгово-промышленным делам.

Будучи 13-летним мальчиком, составил свои соображения о производстве: «Я теперь нахожу нужным ткать следующие товары – материи 2 аршина – 3 тысячи штук, миткалей 300 штук, кашемира 1000 штук. Кашемир у нас вырабатывается недостаточно хорошо. Надо выработку этого сорта довести до возможного совершенства».

В первый раз Яков Васильевич женился 23-х лет на Варваре Васильевне Шапошниковой. Рано овдовев, он остался с тремя дочерьми, одна из которых – Варвара стала женой В.С.Лепешкина. Она основала в Москве женское профессиональное училище.

От второй жены, Любови Ивановны Губкиной он имел двух сыновей и двух дочерей. Стараясь не отставать от современных веяний, возил детей в театр, приглашал учителей музыки, танцев, инстранных языков, нанял гувернантку, которая обучала детей светским манерам. 

В 1833 году управление фабрикой целиком ложится на его плечи. В его характере почти не осталось черт хозяина-отца, благодетеля. Став во главе семейного дела, Яков Васильевич всегда умел найти общий язык и с ходебщиком-татарином, и с профессором.

В то время в Европе и России ручное ситценабивное производство получило всеобщий расцвет. От резкого падения цен на английскую пряжу, она стала доступна ткачам-кустарям, которые стали конкурентами бумаготкацких фабрик. 

Предвидя это, Яков Васильевич сначала сокращает ткацкое производство до минимума, а потом решает, что в сложившихся условиях выгоднее нанять кустарей-ткачей, чем содержать свою ткацкую фабрику. 
 
Основное внимание он сосредоточил на ситценабивном производстве. Эта отрасль при нем расцветает. Фабрика становится лучшей и крупнейшей в Москве. Об этом говорят награды, присужденные Прохоровым на выставках за «саксонские товары с персидскими рисунками на мебельном полубархате, покрывалах и шалях».

Удивление и восхищение у посетителей и специалистов всегда вызывали бумажные платки Трехгорки.

Они хорошо продавались в Англии, во Франции, Германии.
 
Председатель департамента мануфактур и торговли писал: «Об наших изделиях каждый может сказать, что есть неподражаемое иноземному и туземному и, что все собственно свое: ткани шлафрочные, кашемировые, цвета, рисунки, набивка полубархата – это все наше изобретение. Мы всегда за амбицию себе поставляли и поставляем, чем бы заняться от других, но всегда довольствуемся собственно своим, и, благодаря Богу, находим в этом выгоды, а для любезного отечества – честь и пользу. Наши товары в самом роскошном, утонченного вкуса городе, то есть в Париже  где-то на мебели лежат».

Во все времена существовали подделки. Страдали от них и Прохоровы: оригинальные рисунки фабрики беззастенчиво печатались конкурентами.

В «Северной пчеле» Константин Васильевич пишет: Есть богатые фабриканты, которые, не стыдясь, говорят покупателю: «Вот это рисунок царевской фабрики, а это - прохоровской, это Цинделя, Лютша, Битепажа».

По этой причине русские часто отставали от иностранцев, что наносило большой материальный и моральный ущерб любой фирме.

При Якове Васильевиче расширяется торговля.
 
Благодаря его напряженной деятельности продукция Прохоровых нашла своего покупателя по всей России. Он налаживает сбыт мануфактуры в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, в сибирских городах.

На Кузнецком мосту в Москве открылся розничный магазин «Русские изделия», а  в Зеркальном ряду – лавка по продаже шалей.

Изделия фабрики проникли на рынок Флоренции.
 
Однако и у Якова возникали сложности.
Ему одному заниматься производством было трудно. Яков Васильевич начал отбирать из учеников школы хороших приказчиков.

Учебников по менеджменту, маркетингу и психологии торговли тогда не существовало.
 
Прохоров снабжал учеников специальными «правилами», которые составлялись индивидуально, исходя из особенностей каждого работника.

Инструкции для подчиненных, разработанные Яковом Васильевичем, – это любопытные мысли заинтересованного человека, которые заслуживают внимания:

«Приказчик с хорошими правилами есть помощник в делах хозяина. Его всегдашняя обычная деятельность – исправлять свою должность и всегда находиться при продаже товаров, заниматься сбытом оного, вникать в достоинство покупателей и лучшим из них делать уважение, быть противу каждого последнего ласковым, иметь наружность веселую, грубых ответов не делать, лавки вести опрятно и с товаром обходиться аккуратно. В хозяйском интересе будь бережлив, без нужды на бесполезное деньги не расходуй, во всех случаях взирай на будущее ибо от доброго происходят добрые, а от худа – дурные, гибельные последствия».

Расширение торговли повлекло за собой расширение производства. Но ручная набивка сдерживала этот процесс.

Передавать свой миткаль на другие фабрики стало невыгодно.

Яков Васильевич находит смелое, неординарное решение.

Несмотря на прибыльное и налаженное производство, он практически закрывает ткацкую фабрику.

Независимо от высокого спроса, сокращает ручную набивку ситцев и берет курс на механическое оснащение производства.

Потребовались немалые средства для постройки новых фабричных зданий, покупки и установки оборудования.

Из Бельгии выписано два паровых котла, с завода Шепелева – паровая машина.

Предпочтение отдано отечественной машине неспроста. Англичане затянули сроки поставки, и, кроме того, запросили высокую цену.

Подвели они и с ситценабивными валами, прислав их уже после Нижегородской ярмарки.

По этой причине производство тканей намного снизилось.
Новое оборудование «обкатывали» несколько месяцев, и только через год Яков Васильевич твердо заявил, что ситец производится хорошего качества и недорого.

Кроме технических преобразований требовались изменения и в управлении.
За старшую в семье до сих пор оставалась мать - Екатерина Никифоровна. Но с возрастом она решила передать руководство сыновьям.

В 1843 году братья заключили между собой нотариальный договор на образование торгового дома «Бр. И.К.Я. Прохоровы».

В договоре предусматривалось, что каждый из них мог брать любые обязательства от имени фирмы.

Каждый из них нес равную ответственность за расход капиталов.

Никто не имел права открывать собственные фабрики на имя жены или детей.

Кроме того, другие торговые товарищества не могли участвовать в общем производственном процессе, «дабы не отвлекать себя от надзора и усердия общим делом».

Однако единым для всех братьев желанием было, чтобы капитал и имения переходили из рода в род Прохоровых.
 
Средства на домашние расходы каждый из них мог брать из общего капитала, но и здесь существовали разграничения.

Ивану полагалось 4 тысячи рублей, Константину 5 тысяч, а Якову – 6 тысяч серебром в год. Из этого совершенно ясно следует, кто играл главную роль в деле.

Относительно дочерей были свои распоряжения.

Они вообще не получали ни гроша из общего капитала и довольствовались только «награждением», которым « родитель при жизни своей их наградил».

Правда, после замужества каждая из них получала 5 тысяч серебром.

Как видно, договор защищал интересы всех членов семьи.

Образование торгового дома способствовало усилению общего дела.

Конечным звеном любого производства является продажа товара. Можно изготовить прекрасные вещи, но даже лучшие из лучших надо уметь продать.

В этом Якову Васильевичу не было равных.

По его инициативе Прохоровы становятся совладельцами нескольких торговых предприятий в Москве, в том числе в Петровском пассаже.

Расширялась торговля на Нижегородской ярмарке, где ежегодно раскупалось более четверти всех товаров фабрики.

Яков Васильевич открывает лавку на Ирбитской ярмарке в Сибири.

Благодаря его усилиям, продукция мануфактуры проникает на Кавказ, В Астрахань и даже во Францию.

В то время правительство вновь ввело низкий тариф на ввоз иностранных товаров, что привело к росту кустарного производства бумажных тканей, ухудшению их качества, разорению не только бумагопрядильных фабрик, но и предприятий другого профиля.

Из-за политики свободной торговли почти все «соседи» Прохоровых разорились.

Борьба между сторонниками свободной торговли и приверженцами «покровительственных тарифов» захватила все общество. Кроме известных ученых и писателей в спор включились и предприниматели.

Не остался в стороне и Яков Васильевич.

В открытом письме министру финансов в «Северной пчеле» в рубрике «Голос фабриканта» он говорил, что товар теперь стал доступен среднему и низшему сословию. Фабриканты следят за вкусом публики, на фабриках работают лучшие рисовальщики, которые своим творчеством вполне отвечают требованиям моды. Благодаря современному оснащению фабрик и конкуренции, русские ситцы за двадцать лет подешевели более чем на 50%. А при такой стоимости прибыль у фабрикантов сокращается.

Он утверждает, что русские фабриканты не стремятся быстро разбогатеть.

Но существуют такие хозяева, которые за короткие сроки получают большие прибыли. Они составили свои капиталы не от фабрик, а от торговли.

Эти люди «сделались фабрикантами, когда увидели поощрение от правительства к заведению бумагопрядилен, на которые имеют право только капиталисты».

Дальше он утверждал, что надо открывать крупные фабрики, масштабные производства, которыми руководили бы фундаментальные хозяева.

Тогда изделия станут лучше и дешевле.

Солидные руководители стараются поддержать марку фирмы, «ибо только этим можно достигнуть верной пользы».
 
Он пишет, что «русский ум, ни в чем не отстанет от иностранного, ему дать бы только образование» и называет предубеждением то, что многие фабриканты не верят в способности русских руководить фабрикой или управлять ею.

У себя на фабрике Яков Васильевич заменил всех мастеров-иностранцев – русскими и радовался, что «они вполне оправдали себя».

Яков пишет множество статей в газеты, доказывая, что необходимо бережно хранить, «выращивать» собственные кадры.

Сказалась неутомимая наследственная страсть «открывать глаза» на пользу дела окружающим, которая была у отца и деда.

Яков Васильевич постоянно отмечал, что русские всеми силами должны стремиться к просвещению, а каждый фабрикант со своей стороны должен открыть при фабрике школу.

Он обращался к министру народного просвещения с просьбой открыть в университетах кафедру технологии и выпускать «по этой теме» учебники и пособия. Тогда по его словам «теория с практикой будут жить рука об руку» и народу от этого будет только польза.

В одной из статей Яков Васильевич полемизирует с профессором Вернадским по поводу свободной торговли:

Ученые заблуждаются, говоря, что фабрики России не нужны. Мол, в ней хлеба много. 

Ученым хочется, чтобы в Россию из Европы везли все готовое и дешевое, а Россия в обмен на эти товары будет отдавать Европе свой хлеб. Иными словами, ученые хотят, чтобы крестьяне трудились на полях, а не на фабриках.

По словам Вернадского «мастеровой народ», уезжая из «своего жилища портится в своей нравственности».

Прохоров в ответ на эти уверения ученых бурно протестует: «Нравственность народа ничем так не портится, как праздностью, избави Бог, если этот порок будет происходить от недостатка труда».

Он утверждает, что вопреки всем профессорам, мануфактурная промышленность России, несмотря на сложности и затруднения движется только вперед.

Надо всеми силами поддерживать ее рост, укреплять и совершенствовать.

Иначе, «как грустно будет русскому сердцу увидеть на русской крестьянке английский ситец. Но еще грустнее будет видеть умножение бедности, через лишение этого полезного промысла в государстве». 

Рассказ о человеке может быть необъективным. Но письма - личные и деловые, раскрывают его характер. Статьи на разные темы говорят о его устремлениях, целях, а в итоге раскрывают его жизнь.

Тут уж не слукавишь.

После кончины Якова Васильевича работа на фабрике шла споро, дело было прочным, налаженным и стало надежным фундаментом для нового поколения.

                Глава 9
                - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
           Порядок - есть душа каждого дела

Известный предприниматель и экономист А.П. Шипов отмечал, что мануфактура Прохоровых славилась не только количеством, но и качеством бумажных изделий.

На фабрике использовался собственный опыт работы и мировые достижения и усовершенствования отрасли, которые способствовали улучшению и удешевлению товаров.

После кончины братьев Константин Васильевич уполномочивает старшего сына Якова Васильевича – Ивана управлять делами фирмы по доверенности.

Почему?

Трагически ушли из жизни старшие сыновья Константина Васильевича, а младший женился на дочери купца Хлудова и основал линию Прохоровых на Хлудовской мануфактуре, что фактически было выходом из семейного дела.

Сын Ивана Васильевича тоже пожелал выделиться.

Поэтому вся полнота ответственности за дела фабрики легла на Ивана Яковлевича Прохорова.

Он родился 12 августа 1836 года. Был женат на дочери купца Александра Васильевича Алексеева – Анне Александровне. Ее отец, происходил из ветви знаменитых купцов Алексеевых и был известен всей Москве.

Предприятие выросло, но свободных капиталов оказалось крайне мало. Двоюродные братья, отделившись, потребовали значительные суммы наличными.

К тому же в это время Прохоровы купили для расширения фабрики несколько земельных участков на берегу Москвы-реки и перестраивали Николо-Ваганьковскую церковь.

Иван Васильевич оказался в сложном положении. Производство – огромное. Работа, которую делали три брата, фактически досталась ему одному.

Новый хозяин интуитивно понял необходимость решительных изменений. Учитывая сложность обстановки, он привлекает к управлению фабрикой опытных и знающих подчиненных.

В этом решении проявился свежий взгляд на вещи молодого поколения Прохоровых. Они уже не баре, а цивилизованные капиталисты.

В комитет вошли ведущие специалисты и начальники отделов.

На первом заседании Иван Яковлевич изложил основные принципы деятельности комитета, которые, по сути, сводились к одному – порядок – есть душа каждого дела.

Кроме того, были рассмотрены актуальные вопросы.

Каждый член комитета высказал свое мнение по существу дела. Наиболее рациональные предложения были приняты к исполнению. Назначены ответственные и сроки.

Собрание больше походило на производственное совещание.

Для того времени при форме единоличного управления предприятием подобная коллегиальность была необычной и вряд ли использовалась другими фабрикантами.

Подобное новаторство явилось зачатками Товарищества на паях, то есть акционерного общества закрытого типа, где лучшие работники и специалисты становились совладельцами предприятия.

Это повышало их доходы, которые в свою очередь, напрямую зависели от прибыли.

Успехи в деле создания системы управления предприятием окрылили Ивана Яковлевича, вселили уверенность в себе.

В отличие от многих фабрикантов, которые в предчувствии кризиса  экономики конца 60-х годов, решили подстраховаться, заняли выжидательную позицию и не расширяли производство, Иван Яковлевич стал энергично увеличивать мощность фабрик. Закупал в Англии паровые машины, медные валы, современные устройства для граверной.

Его дядя, Константин Васильевич, был человеком старой закваски. Он пытался внушить племяннику опасения по поводу столь активной деятельности, советовал затаиться, переждать трудные времена, намекал на отсутствие опыта.

Пусть Ивану не хватало опыта, но зато его не подвело чутье предпринимателя нового поколения. И – получилось!

Удивленный и обрадованный дядя пишет: «В Макарьевской, в Крещенской, Харьковской и Ирбитской ярмарках торговали довольно порядочно, равно и в Москве немного уже прежнего года, но прочие и того хуже - весьма жаловались на торговлю».

Гражданская война в США и, в связи с этим, резкое подорожание хлопка, а также предстоящее освобождение крестьян повлияли даже на самые благополучные предприятия  в России.

Молодой фабрикант собирает помощников на очередное совещание и рекомендует вести дело с большой осторожностью:

«Помолясь Богу, соберем свои мысли, вспомним прошедшие замечания и дадим рисовальщикам правильную тему, а затем составим общую выписку по сортам, принимая главным образом за внимание то, что дешевле стоит и что ближе к верному сбыту».

Как видим, Иван Яковлевич, несмотря на молодость и энергичный характер, умел проявить осмотрительность и здравый смысл зрелого человека.

В красильно-набивном деле в это время происходили большие изменения. Профессор Н.И.Зенин открыл анилин.
 Новшество произвело переворот в красильной технике.

Фабриканты запада отреагировали быстро. Англичанин Перкин получил из анилина фиолетовую краску.

Русская же промышленность оказалась застигнутой врасплох.

Иван Яковлевич пытается внедрить прогрессивную технологию на фабрике, но из-за недостатка квалифицированных специалистов, убытки шли за убытками.

Вопрос существенно осложнялся еще и тем, что за границей перешли на новые, более дешевые и стойкие красители тканей, а в России в основном все уповали на дедовские «секреты».

Иван Яковлевич начал экспериментировать, но отсутствие хороших химиков не давало нужных результатов.

Покупатель стал более требовательным. Коллекция рисунков и узоров после смерти Марыгина не пополнялась оригинальными новинками.

Прохоровы, продукция которых отличалась самобытностью и неповторимостью, вынуждены были обращатиться к иностранцам.

Иван Яковлевич спешно приглашает на Трехгорку опытных колористов, печатных мастеров, мастеров отбеливания и красильщиков, а также механиков из Германии, Франции, Англии.

Кроме того, он заключает договор на 400 рисунков, общей стоимостью в 10 тысяч франков, с известным мастером-рисовальщиком из Парижа Гартвеком.

Затраты оправдали себя. Своеобразие новых узоров придало новизну и свежесть продукции.

Первый год великой реформы освобождения крестьян оказался нелегким для производства. Застой в промышленности усиливается.

Иван Яковлевич принимает очень трудное и рискованное решение: фабрику остановить.

Оставить самых опытных рабочих на минимальном содержании от 5 до 20 рублей в месяц.

Остальных – уволить.

Он идет на поклон к более сильным фабрикантам.

У Тимофея Саввича Морозова в Твери сгорела фабрика. Чтобы не потерять покупателя, он хотел взять в аренду одну из фабрик Прохоровых.

Но Иван Яковлевич, несмотря на выгодное предложение, проявил выдержку и дальновидность и уговорил Морозова не на аренду, а на заказ.

Он «живет на фабрике», спит не раздеваясь, ест за конторским столом, работает сам и рабочие, увлеченные его примером, трудятся с полной отдачей. Иначе – разорение, безработица, нищета.

Трудились по 19 часов в день. И выполнили заказ Морозова. Дело пошло. На Нижегородской ярмарке торговали так, «что товара в амбаре совсем не было, весь из-под рук шел».

Видя промышленное оживление, Иван Яковлевич расширяет дело, но его надежды на двоюродного брата Константина Константиновича, которому он хотел поручить техническую сторону дела, не оправдались.

Тот больше занимался делами тестя - Герасима Хлудова, что являлось нарушением договора.

Чувствуя сложность создавшегося положения, дядя, Константин Васильевич, вместо управления по доверенности, передает Ивану полное и единоличное руководство фабрикой и юридически оформляет соглашение.

И он не ошибся.

Иван Яковлевич оказался характерным представителем своего времени.

Россия, после реформы 1861 года вступила в период технического развития. Небольшие помещичьи фабрики, где трудились крепостные, пришли в упадок. Купцы-фабриканты, использовавшие наемный труд, вышли вперед.

Итогом первого десятилетия развития экономики страны после реформы стала Всероссийская выставка 1870 года.

И хотя называлась она мануфактурной, но на деле представляла различные аспекты промышленной и культурной жизни страны.

От водяного резервуара Ван-дер Вейде «для опытов с водолазами и подводным освещением» до выставки сокровищ Древнерусского художественного музея.

Из семи разделов в каталоге первым значился «Волокнистые вещества в разных видах».

Среди экспонентов под номером 50 записаны «Братья Прохоровы, Москва. Бумажные ткани, ситцы, шали, покрывала. Производят торговлю только оптом при фабрике и на ярмарках, отпуская часть товара, именно шлафроки, в большом количестве за границу, в особенности в Америку».

В отчете комиссара выставки отмечалось, что комитет экспертов признал «справедливым отнести к перворазрядным в своей специальности фабрики господ Цинделя, Гюбнера и Прохоровых в Москве, Третьяковых в Серпухове. А двухкубовые ситцы господ Каретниковой, Зубкова и Прохоровых по чистоте и светости грунта и по поверхности расцветки, представляют достижимое совершенство в этом роде крашеных изделий».

Прохоровская мануфактура получила высшую награду – право изображения Государственного герба Российской Империи на своих вывесках и изделиях.

Этот успех был полностью заслугой Ивана Яковлевича.

Отныне продукцию Прохоровых стали украшать уже два Государственных герба Российской Империи и четыре медали, присужденные на других выставках, что являлось не только гарантом качества, но и способствовало популярности продукции Трехгорки.

Торговлей руководил Иван Яковлевич, помогал ему младший брат – Алексей.

Между тем в стране началась железнодорожная лихорадка.

Правительство и частные предприятия вложили в строительство железных дорог более двух миллиардов рублей.

Появились рабочие места, покупательная способность населения росла.

Увеличивался спрос на недорогой ситцевый товар, что благоприятно отразилось на мануфактурной промышленности.

Иван Яковлевич умело воспользовался моментом.

Благодаря его энергии и приобретенному опыту, фабрика работала отлично.

Продукцию в больших количествах покупали не только в стране, но и за рубежом. Причем, количество заказов росло с каждым годом.
Поэтому, когда в середине 80-х годов по ряду причин в стране наступил промышленный спад, мануфактура Прохоровых не попала в ряды банкротов.

Однако подобная участь вполне могла постигнуть и Трехгорку.

Время требовало новых, более гибких форм руководства предприятием.

Иван Яковлевич решает создать Товарищество на паях, пригласив в компаньоны людей знающих, опытных, работоспособных и главное - заинтересованных в процветании дела.

Товарищество носило закрытый семейный тип.

Основными пайщиками стали: Иван Яковлевич, его жена, его младший брат, главный бухгалтер Келлер и рабочий Никита Васильев – правая рука хозяина.
 
В 1874 году Александр П утвердил устав Товарищества с основным капиталом в 1,5 миллиона рублей.

Год 1877 явился окончанием застоя промышленности. Война с Турцией стимулировала оживление работы многих предприятий.

У народа появились деньги.

Мануфактуры выбросили на рынок запасы готового товара и сразу получили огромные прибыли.

Ситуация благотворно сказалась и на делах товарищества Трехгорки. Именно в это время Трехгорная Мануфактура покупает соседние с ней земельные участки и красильную фабрику Балашовой.
 
Однако пожар 1877 года уничтожил корпуса на берегу Москвы-реки и склады с готовым товаром.

Компаньоны упали духом. Иван Яковлевич убеждает их не прерывать выпуск товаров и арендует небольшую фабрику в Серпухове.

По техническим возможностям она в несколько раз уступала Трехгорке.

Не останавливая производства, Иван Яковлевич перестроил ее.

Чтобы как можно скорее запустить производство, он в срочном порядке завозит туда новое оборудование.

Фабрика работает в три смены. Производительность труда за месяц увеличивается в 4 раза. Товар выпускается только отличного качества.

Тем временем он составил проект новой Трехгорки.
 
Средства, полученные от страховой компании, Прохоров использует для ремонта и строительства корпусов в Москве.

Ранней весной 1879 года заложили здание на Трех Горах, а к осени стены подвели под крышу.

Летом следующего года Иван Яковлевич уже торопится с установкой современных станков.

Но и маленькую фабрику в Серпухове он не мог оставить. Ведь благодаря его энергии она работала на пределе.

Он разрывается между Москвой и Серпуховым, подгоняя и прося каждого рабочего не жалеть себя для дела.

И уже в начале лета 1881 года на Трехгорку из Серпухова начали перевозить новейшее оборудование. Дело продвигалось быстро, но неожиданно остановилось.

23 октября 1881 года в Серпухове в одночасье умер учредитель Товарищества Иван Яковлевич Прохоров.
 
Он оставил наследникам не только отлаженное торгово-промышленное предприятие, но и основал доброе дело – учредил приходской попечительский совет при Николо-Ваганьковской церкви, положив неприкосновенный капитал, который постоянно увеличивался, и в год его кончины совет уже содержал богадельню и женское двухклассное училище на проценты с этого капитала.

Похоронили Ивана Яковлевича на Новодевичьем кладбище, а через два года перенесли в фамильную часовню, которая и по сей день украшает ансамбль Новодевичьего монастыря.


                Глава 10
                - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
                Профессия – фабрикант

Внезапная смерть Ивана Яковлевича явилась тяжкой утратой для всей семьи Прохоровых.
Но его сыновья и наследники – Сергей и Николай со свойственной Прохоровым стойкостью к жизненным невзгодам и при поддержке матери Анны Александровны продолжили семейное дело.

Кончина отца застала Сергея Ивановича за границей. Вместе с братом Николаем он возвратился домой. Братья вступают в управление Товариществом.

Поскольку основная часть паев принадлежала Ивану Яковлевичу, значит, и главная ответственность за производство ложилась на его наследников.

Сыновья были молоды. В лице компаньонов они получили опытных советчиков. Однако претворять советы и пожелания предстояло им.

Сергей родился в 1858 году. Николай двумя годами позже.

Старший сын Ивана Яковлевича был отзывчивым и впечатлительным с детства.

В возрасте 10 лет он стал очевидцем пожара в крестьянской избе. Несчастье погорельцев настолько потрясло его, что он бросился домой, схватил свою копилку и, никому не говоря ни слова, вернулся к пепелищу, где оставил деньги пострадавшим и убежал.

Воспитанием мальчиков занималась мать.

Понимая, что для будущих владельцев огромного предприятия необходимы широкие профессиональные знания, дисциплинированность и самостоятельность, она не решилась отправить их учиться за границу, опасаясь влияния «вольнодумной среды».

Но в то же время, боясь влияния «золотой молодежи», не могла найти подходящее учебное заведение в Москве или Санкт-Петербурге.
 
После долгих раздумий детей определили в Ревельскую губернскую гимназию императора Николая I. Это было самое древнее учебное заведение в Ост-Зейском крае.

Не только преподавание в гимназиях велось на немецком языке, но и весь строй жизни учебного заведения был строгого немецкого уклада, который можно приравнять к правилам учебы и поведения средневекового характера.

Это было практически заграничное воспитание, которое без отрыва от православия и общения с родной средой, давало хорошее знание немецкого языка и знакомило с западной культурой.
Правилами ученикам запрещалось играть в кости, купаться в море, говорить между собой на родном языке.

Дисциплинарными взысканиями были: в младших классах – замечание, сидение на полу, лишение своего места в классе, телесные наказания. В старших – строгий карцер и исключение из гимназии.

За опоздание и пропуск уроков по неуважительной причине виновные платили по серебряному грошу.

Богатая культура и традиции края оказали влияние на формирование характера и взглядов братьев Прохоровых.

Но в большей степени им повезло с преподавателями, особенно с А.Ю.Бертингом, который в 29 лет стал директором гимназии.

Он проявил особую заботу о фундаментальной библиотеке и истории создания гимназии, отличался большими знаниями классической древности.

Педагог, любимый всеми, отличался гуманным и тактичным характером. По его инициативе было основано общество помощи нуждающимся ученикам, что облегчило доступ к учению ни одному поколению молодых людей.

В 1877 году братья Прохоровы заканчивают Ревельскую гимназию. Сергей поступает в Московский университет на естественное отделение физико-математического факультета, а Николай - на юридический факультет.

Сергею Ивановичу, как и его сокурсникам очень повезло. Их преподавателем по химии оказался известный ученый – Владимир Васильевич Марковников.

Он перенес в химическую лабораторию традиции исследователя, работающего на глазах учеников и это, несомненно, влияло на учебу.

Лаборатория напоминала «храм науки». Общение с такой неординарной личностью благотворно повлияло на Сергея Ивановича.

Изучив основы общей, аналитической и органической химии, он после второго курса университета едет в Мюльгаузен и поступает в школу химиков.

Изучает красильное и ситценабивное искусство у профессора Нельтенга.

Чтобы ближе познакомиться с тем, как теория используется на практике, посещает тамошние фабрики.
Сергей Иванович скоро понял, что для развития производства в современных условиях недостаточно иметь высококвалифицированных рабочих, необходимы ученые, исследователи, химики.

В 70-х годах Х1Х века на Техгорку в химическо-техническую лабораторию пришел работать ученый-химик Николай Гаврилович Волчанинов.

Ему принадлежит честь выдающегося открытия – «получение цветной вытравки по черноанилиновому плюсу».

Звучит несколько замысловато. Но именно это замечательное новшество сделалось общим достоянием и применялось почти повсеместно как в России, так в Европе и Америке.

В 1882 году лаборатория ставит своей задачей найти «научно-обоснованные методы для определения достоинств и качества продуктов», поступающих на фабрику. Это стало главной установкой Сергея Ивановича.

Ее заведующий - Освальд Карлович Миллер получил канарин и доказал, что искусственные пигменты могут быть красящими веществами.

Товарищество стало применять гибкую форму материального поощрения лучших сотрудников.

В частности, Миллер был принят в круг «семейных» акционеров и впоследствии стал членом правления Трехгорной Мануфактуры.

К концу столетия в лаборатории работали известные ученые-химики В.А.Милановский, А.М.Невядомский.

На должность заведующего был приглашен приват-доцент Московского университета - М.М.Чиликин, который сменил Миллера.

Открывается ряд оптовых магазинов, начинается торговля на Персидском рынке.

Оборот фабрики увеличивается за два года в четыре раза. Но спрос на узорчатые ткани был так велик, что помимо своего товара братья продавали столько же чужого.

Правительство разрешило хозяевам увеличить основной капитал товарищества за счет выпуска облигаций, что дало возможность удвоить количество станков на бумагопрядильной фабрике.
Дело это было новым для мануфактуры, но благодаря Ивану Сергеевичу Кульшину – выходцу из простых ткачей, мастеру-самородку, оно быстро наладилось и вошло в практику.

Трехгорная мануфактура, основанная прадедом, выросла в огромное предприятие, стоимость которого исчислялась в десятки миллионов рублей.

Ее удельный вес в хлопчато-бумажной промышленности России составлял одну треть.

Только окрашенной ткани фабрика в начале двадцатого столетия вырабатывала один миллион кусков в год.

Сергею Ивановичу принадлежала инициатива создания в 1890 году «Общества содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности».

Годом позже при Обществе была открыта химическая лаборатория, где существовала станция по испытанию качества строительных материалов.

В лаборатории проводились тысячи опытов.

Среди фабрикантов и промышленников научные труды ее сотрудников были настолько авторитетны, что некоторые товары принимались в работу только по свидетельству, выданному специалистами лаборатории.
 
В Обществе при содействии Прохорова организовали библиотеку и читальню.

Активно работали различные комиссии, в том числе комиссия по охране жизни и здоровья рабочих, труды  которой заинтересовали высшие правительственные учреждения.

По предложению Политехнического музея, Общество оказало помощь в устройстве постоянной экспозиции, посвященной мануфактурной промышленности.

Таким образом, из небольшой кучки энтузиастов, преданных текстильной промышленности, таких как Асафат Баранов, Савва Морозов, Михаил Лосев, Сергей и Николай Прохоровы и других постепенно выросло крупное объединение промышленников, состоящее из фабрикантов, ученых, общественных деятелейь – «Общество содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности».

К 1917 году «Общество» начитывало почти тысячу членов.

Работали – химическая лаборатория, прядильно-ткацкая группа, механико-строительная и постоянно действующая комиссия по сточным водам.

Очистка сточных вод производственных предприятий города стала одной из важных проблем.

Лаборатория «Общества» провела анализы и выработала нормы наличия в сточных водах вредных веществ.

Сергей Иванович объявил конкурс на создание лучшего способа очистки сточных вод и назначил победителю премию в три тысячи рублей.

Это была одна из первых в России попыток борьбы за чистоту окружающей среды.

В 1896 году Сергей Иванович создает в Москве прядильно-ткацкую школу.
Участвует в разработке ее устава и хлопочет о приобретении земли под строительство.

На  устройство учебного заведения было собрано 200 тысяч рублей.  Устав школы единогласно утвердили в Государственном совете.

Преподавание в своей школе Прохоров решил организовать так, чтобы из нее выходили «унтеры производства», другими словами – техники.

Сам составил программу и ввел дополнительные науки.

В 1905 году фабрика-школа получила статус мануфактурно-технического училища с подготовительными классами.

Идея двоюродного деда – Тимофея Васильевича, получила  воплощение.

В нем готовили в основном химиков-технологов, которые с успехом работали на многих мануфактурах России.

Срок обучения увеличился до шести лет.

Кроме того, работали вечерние классы для взрослых, где обучались более 600 человек. И опять мысль деда воплотилась на практике.

Судя по всему, со временем изменился сам контингент рабочих. Людей уже не надо было заставлять. Они сами стремились повысить квалификацию.
 
Училище просуществовало до 1917 года.

Дар Сергея Ивановича Прохорова как умелого администратора, знающего инженера-технолога, дальновидного предпринимателя раскрылся на посту директора-распорядителя Товарищества.

Сергей Иванович был во всем практик.

Он не вел полемических споров в прессе как его дед Яков Иванович и тем более не выступал с широкомасштабными проектами, как его двоюродный дед Тимофей Васильевич, но во всем, что он делал, присутствовала прохоровская страстность, энергия, воля отца и дедов.

В 1896 году одновременно с открытием Нижегородской ярмарки состоялась Всероссийская промышленная выставка.

Идея подобного предприятия принадлежала министру финансов С.Ю.Витте.

В одном из сообщений прессы о проведении выставки говорилось: «Кроме царской фамилии здесь были все министры, послы иностранных держав, вице-король Китая и пропасть всякой знати».

На этой выставке Сергей Иванович был избран председателем экспертной комиссии по отделу: «обработка волокнистых веществ».

Во время работы экспертом, Сергея Ивановича радовали люди, которые постоянно следили за новостями науки и техники и применяли их на производстве.

Чтобы лучше оценить товары, Сергей Иванович ездил в Москву, покупал образцы, расспрашивал о качестве продукции оптовых покупателей.

По отзывам современников «потребность труда в нем была прежде всех других качеств».

Приближалась Всемирная выставка в Париже.

Сергей Иванович в течение нескольких лет вел немалую работу среди промышленников московского района, агитируя и разъясняя значение будущего события.

Позже комиссар русского отдела выставки, князь Тернишев, особо отметил его старания «в деле помощи комиссии по подготовке к выставке».

Но принять участие  в работе выставки Сергею Ивановичу, к сожалению, не довелось.

Он ушел из жизни также неожиданно и трагично, как и его отец. Его не стало 28 февраля 1899 года.

Вестник Мануфактурной промышленности писал: «Безусловно, все воспоминания современников, близко знавших Сергея Ивановича, носят оттенок идеализации, но, тем не менее, дошедшие до нас скупые сведения о его характере и отношениях к окружающим, рисуют портрет человека строгого, скрупулезного, не терпящего разгильдяйства, но отзывчивого к чужой беде и не пассивного созерцателя действительности. Он, как и все Прохоровы, не был  великим меценатом, щедрым благотворителем, но забота о рабочих, служащих и их семьях стояла у них на том же высоком уровне, как и забота обо всем производстве и включала в себя неразрывно понятие «прохоровский ситец».
 
Год спустя в большой аудитории Политехнического музея состоялось заседание, посвященное памяти основателя и руководителя «Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности».

Было сказано много добрых слов, теплых воспоминаний.

Но больше всех Сергея Ивановича характеризуют краткие, но выразительные слова, помещенные в списке членов Общества: «Прохоров С.И. Почетный гражданин, профессия – фабрикант».


               

               


                Глава 11
                - - - - - - - - - - - - - - - - - -
               
                Делай великое, не обещая его


Конец Х1Х, начало ХХ века оказались для Прохоровых насыщенными как трагическими, так и радостными событиями. Безвременный уход из жизни Сергея Ивановича оставил глубокий горестный след.

Теперь все заботы легли на плечи младшего брата Николая Ивановича Прохорова.

Мать – Анна Александровна, воспитывая многочисленных внуков, уже не могла помогать сыну.

Товариществом руководило Правление.

В члены Правления избирались акционеры.

И хотя дела фирмы были хорошо отлажены и ею занимались опытные и знающие специалисты, однако, общее руководство оставалось в руках Николая Ивановича. И ему одному надо было следить как за технической, так и торговой стороной дела.

Он справился с этой нелегкой задачей. Производство из года в год расширялось.

В 1900 году основной капитал мануфактуры составил три миллиона рублей, а затем удвоился.

А весной 1917 года он достиг более 12 миллионов.

Кроме Трехгорной мануфактуры Товарищество Прохоровых приобретает большое число паев Ярцевской мануфактуры.

В Смоленской губернии Товарищество покупает каменноугольные копи, где добывалось до 15 миллионов пудов антрацита, который шел в основном как топливо для нужд мануфактуры.

Конечно, производство, как барометр, реагировало и на общий спад и на подъем промышленности страны.

Наибольший рост продукции ситценабивной фабрики приходился на 1913 год, а в 1917 году он стал снижаться, но остался в два раза выше по сравнению с 1901 годом.

Эти показатели говорят о величине и мощности фабрики.

А если еще учесть, что продукция Трехгорки не имела прямого военного значения, то успехи ее будут тем более очевидными.

Ведь в те времена предприятия, не получавшие военных заказов и не работающие для фронта, часто разорялись.

Начало ХХ века ознаменовалось для Прохоровых высочайшим международным признанием их вековой деятельности.

На всемирной выставке в Париже Прохоровская мануфактура была отмечена высшей наградой – Гран-при.

Товарищество получило также Золотую медаль за заботу о быте рабочих.
 
А Николай Иванович был удостоен высокой награды Французской республики - ордена Почетного Легиона.

По сути, это заслуга всех поколений династии Прохоровых.
На протяжении десятков лет отцы, передавая «дело всей жизни» сыновьям, основали и довели до совершенства производство, ставшее масштабным и грандиозным.

А отменная продукция Трехгорки получила в стране и за рубежом общее признание, известное под маркой - «прохоровский ситец».

Понятие это стало эталоном замечательной русской фамилии.
 
«Прохоровский ситец»… Эти слова, сказанные в магазине, на выставке, ярмарке или в деловом разговоре стали понятием нарицательными.

Они говорили о гарантии высокого качества товара, оценке труда  рабочих, высоком уровне научных кадров производства, а также о благородстве и моральных принципах семьи Прохоровых.

Николай Иванович Прохоров участвовал в управлении Товариществом свыше 30 лет.

В большей степени он, как и все Прохоровы, отдавал все силы служению семейному делу.

В справочной книге «Фабрики и заводы Москвы и ее пригородов» за 1904 год читаем: «Издатель будет знакомить с выдающимися предприятиями Москвы и начнет экскурс с описания Прохоровской Трехгорной Мануфактуры, которая является одной из самых значительных в России.

Занимает 40 тысяч квадратных саженей. Работают с 4 часов утра до 10 часов вечера. Рабочий день для сменных рабочих 9-часовой, а для денных 11,5 часов.

Главные изделия - ситцы, сатины, фасонная плательная ткань, скатерти, шали и другая продукция.

Общая годовая производительность до 11 миллионов рублей, 300 служащих, 9 тысяч рабочих.

Годовой объем производства составляет две трети от всей городской бумагопрядильной и ткацкой промышленности.

Оптовая торговля в Петрограде, Харькове, Ромнах, Коканде, Самаканде, Тегеране, Тавризе, Баку, Варшаве. Розничные магазины в Москве, в городских рядах, на фабрике, на Немецкой улице».

Кроме того, на Трехгорке имелись – начальная детская школа для мальчиков на 150 детей, школа ремесленных учеников на 160 мальчиков, воскресная школа для взрослых рабочих для 410 мужчин и для 320 женщин.

Проводились чтения с «туманными картинками». Народный дом с театром для рабочих.

В 1903 году на мануфактуре были учреждены «Правила о фабричных старостах».
«Все лица обоего пола, работающие на фабрике, распределяются на 29 разрядов. Каждый разряд выбирает 4 кандидатов. Кандидатами являются лица обоего пола, прослужившие на фабрике не менее 3 лет и имеющие отроду – мужчины 30 лет, а женщины – 25.

По усмотрению администрации из кандидатов одно лицо назначается старостой, а другое его заместителем. Староста утверждается сроком до Пасхи 1905 года и за свои труды вознаграждения не получает. При помощи старост администрация устанавливает связь с рабочими по вопросам исполнения условий найма, а также быта».

Социальная обстановка на Товариществе в преддверии революции 1905 года отличалась от ситуации на других предприятиях Москвы.

Как известно, во время революции 1905 года, Пресня стала главным пунктом восставших рабочих, но ни администрация, ни семья Прохоровых не покинули своих домов и никто «не подвергался ни малейшей неприятности со стороны рабочих и пришлых бунтарей».

Николай Иванович Прохоров все дни и ночи во время восстания находился на фабрике, которая по требованию Объединенного революционного комитета Красной Пресни была остановлена.

С 10 на 11 декабря 1905 года Пресня была объята огнем. Электростанция Мануфактуры была повреждена.

Многие требования рабочих России, поднятые во время революции 1905-07 годов на Прохоровской мануфактуре уже давно были осуществлены.

И тем не менее, после восстания Николай Иванович идет на дополнительные уступки.

Увеличивает декретный отпуск, назначает выплаты «квартирных денег» тем, кому не хватило мест в фабричных общежитиях.

За время простоя фабрики Николай Иванович выплатил рабочим жалованье, а для тех, кого все же осудили и отправили в Сибирь, он выстроил на месте ссылки маслобойный завод, чтобы ссыльные, работая там, могли обеспечить себе средства к существованию.

С начала войны 1914 года Прохоровы открывают госпиталь для нижних чинов на Пресне, а для офицеров – в собственном доме на Садово-Черногрязской улице.

Тогда же Товарищество стало выплачивать денежные пособия семьям рабочих, ушедшим на фронт.

Николай Иванович начал ускоренную подготовку отдельных производств Товарищества для выпуска военной продукции: полотна для полевых палаток и гигроскопической ваты, которую раньше вывозили из-за границы.

Как и большинство русских патриотов, он перевел все деньги со счетов в иностранных банках в Россию.

Фамилия Прохоровых редко встречается в числе жертвователей московского купеческого общества.

Это потому, что Прохоровы в деле благотворительности действовали «частным порядком». Только близкие люди знали, что помимо организации лазаретов и гласных пожертвований Николай Иванович из своих личных средств немалые деньги перечислил на нужды армии.

Николай Иванович Прохоров участвовал в управлении Товариществом более 30 лет. Это занимало много времени и сил, но тем не менее он никогда не отказывался от работы на благо общества.

Он не был великим общественным деятелем. Известный всем как человек честной репутации, аккуратный и исполнительный, он принимал участие в работе разных благотворительных организаций, занимая скоромные, но ответственные должности.

Его избирают председателем организационно-испытательной комиссии по устройству «Московского военного завода».

Несмотря на  огромную занятость, Николай Иванович  с супругой живо откликнулись на предложение Великой княгини Елизаветы Федоровны принять участие в работе московского отделения русских скаутов.

Молодежной организации возникшей по почину Великой княгини, которая, видя патриотический настрой молодежи, для пользы стране и обществу, хотела объединить их в единую организацию.

Председателем движения стал генерал-майор в отставке Ипполит Ильич Чайковский, вице-председателем – камер-юнкер Высочайшего двора Владимир Владимирович фон-Мекк, секретарем – почетный дворянин Валерий Петрович Костылев, а казначеем общества избрали Николая Ивановича Прохорова.

Много сил отдал служению российской промышленности. Долгое время состоял выборным московского биржевого общества.

В 1888 году ему было «пожаловано звание мануфактур-советника».

В 1898 - объявлена благодарность «за труды по усовершенствованию и расширению ситценабивного дела и долговременное ведение технической школы для образования мастеровых и рабочих».

В 1901 он избирается гласным городской думы, а  за «исполнение должности члена общего присутствия московской казенной палаты по промысловому налогу» представлен к ордену Св. Станислава Ш степени.

В 1912 году по представлению министра финансов – орденом Св. Анны П степени.

Долгие годы Николай Иванович работал членом учетно-ссудного комитета московской конторы государственного банка по торгово-промышленным кредитам.

Он обладал огромным опытом финансиста и чутьем промышленника, великолепно ориентировался в промышленно-финансовой среде и безошибочно мог отобрать для банка твердые и гарантируемые денежные документы.

Никакого содержания за свою работу он не получал, хотя его труд приносил немалый доход в казну государства.
 
В России, в начале Х1Х века одним из самых важных признаний полезной деятельности на благо государства считалось возведение в потомственное дворянство Российской Империи.

Крайне редко этим титулом награждались коммерческие деятели с семьями. Накануне революции одним из последних примеров было «возведение в потомственное дворянство владельца и руководителя всемирно известной Прохоровский Трехгорной мануфактуры Николая Ивановича Прохорова».

В семейном архиве Прохоровых сохранились копии документов, подтверждающие эту «монаршую милость»:

«Во внимание к выдающейся благотворительной и общественной деятельности Потомственного Почетного гражданина, Мануфактур-Советника, Николая Ивановича Прохорова по именному Его Императорского Величества высочайшему указу всемилостивейшее возводим его, Прохорова, с сыновьями Иваном, Григорием, Александром, Тимофеем и Владимиром и дочерьми Тамарою, Людмилою и Татьяною и женою Ивана Николаевича Надеждою Николаевною, рожденною Гучковою, Прохоровыми в потомственное дворянство Российской Империи достоинство».

Символично, что произошло это событие в столетний юбилей войны 1812 года и совпало со столетним юбилеем Прохоровской мануфактуры.

Николай Иванович пережил брата на 16 лет и скончался в сентябре 1915 года. Судьба его многочисленной семьи сложилась трагично.

Его супруга – Татьяна Григорьевна, урожденная Полуэктова, принадлежала к старинному дворянскому роду. Ее отец – Григорий Семенович Полуэктов был кадровым военным.

В 1918 году после национализации Трехгорной Мануфактуры, узнав о приказе на свой арест, она вместе с сыновьями – Тимофеем, Владимиром и дочерью Татьяной 13 лет ушла из дома. Кочевала от одних родственников к другим и, наконец, оказалась в квартире брата Вячеслава Григорьевича в Долгом переулке на Плющихе в доме номер 17.

Здесь арестовали ее сына Тимофея и увезли на Лубянку дочь. Тимофей погиб в северных лагерях незадолго до войны, дочь Татьяна была сослана в 1926 году.

Татьяна Григорьевна скончалась под Орлом у сестры в 1928 году.

О жизни сыновей Григория и Владимира известно немногое. Григорий примкнул к белому движению и с добровольческой армией вынужден был покинуть родину. Умер где-то на чужбине. Владимир уехал за братом во Францию, где трагически погиб, став участником белого движения.

Наверное о таких, как они, известный поэт русской эмиграции Владимир Смоленский сказал:

Летели русские пули градом
Убили друга со мною рядом,
И Ангел плакал над мертвым Ангелом…
Мы уходили за море с Врангелем.

Многое перенесла младшая дочь Николая Ивановича – Татьяна Николаевна. Находясь в административных ссылках, она перед войной оказалась в Малоярославце. В 1943 году после освобождения города советскими войсками, ее отправили в Абдулино – город Чкаловской области. Ее дочь – Наташу 3 лет и сына Пантелея 8 лет забрала тетка. А в 1946 году дети вернулись в Абдулино к матери.

В 1952 году им было разрешено вернуться из ссылки. Они переехали в Новгородскую область. В городах областного значения жить им не разрешалось. Татьяна Николаевна Прохорова скончалась в Волдае. О мере пересмотра наказания она никогда не помышляла, считая себя ни в чем не виноватой, и не желая унижаться просьбами. Реабилитирована она в 1993 году.

Старший сын Николая Ивановича – Иван Николаевич, закончивший естественное отделение Московского государственного университета женился на Надежде Николаевне Гучковой. А через семь лет после женитьбы арестован ЧК как один из бывших хозяев Трехгорной Мануфактуры. Приговорен к расстрелу, но скоро освобожден по настоянию рабочих.

Третьего сентября 1918 года  «Товарищество Прохоровской Трехгорной Мануфактуры» было национализировано. Фабрика перешла в руки народа. Избрано первое рабочее фабричное управление.

Сразу же  в «особняке Прохоровых были организованы ясли, детский сад. Члены администрации фабрики были уплотнены. К ним подселены рабочие. Открыли новую столовую, организовали культкомиссии».

Но в марте следующего года, фабрика «полностью остановилось».

За время своего существования Трехгорка пережила войны, экономические кризисы, пожары, революцию, наводнения, забастовки.

Но такой кризис огромного производства, состоявшего  из ситценабивной, красильной, бумагопрядильной и бумаготкацкой фабрик, с 8 тысячами рабочих, научной лабораторией, электростанцией, механическими и подсобными мастерскими, десятью складами оптовой продукции и торговым оборотом в двадцать девять миллионов рублей, школами, училищами, больницами, приютами, жилыми домами для рабочих и служащих, случился впервые.

И длился год и десять месяцев.

Причина? «Нет топлива и сырья». 
 
  Лишь в сентябре 1920 года, «возобновлено производство тканей». По этому поводу «вечером во дворе фабрики состоялся митинг».

 «Рабочее фабричное управление» явно не справлялось с взятыми на себя обязанностями.

Спас положение ее последний хозяин – Иван Николаевич Прохоров, назначенный правительством большевиков «консультантом».

Однако после того, как производство наладилось, его снова арестовали «за растрату народной собственности».

Дело в том, что в фабричной кассе не было денег, и он распорядился выдать зарплату рабочим – продукцией. Вскоре его вновь освободили, так как производство опять забуксовало.

 

«Так продолжалось до 1927 года, до смерти моего отца», - вспоминает Вера Ивановна – дочь Ивана Николаевича Прохорова. Хоронила его вся округа и фабрика».

В память о людях, отдавших последние почести отцу, Вера Николаевна сохранила траурную ленту с надписью: «С тобой хороним частицу свою, слезою омоем дорогу твою».

К счастью род Прохоровых не оборвался. Потомки замечательной русской династии живут в Москве, городах России, ближнем и дальнем Зарубежье.

И у истории фабрики есть свое продолжение.

В 1936 году фабрика получила название «Комбинат им. Ф.И.Дзержинскго».

Интересны факты из «Трудовой летописи» комбината.

Только в 1926 году  на фабрике «был достигнут выпуск тканей уровня 1913 года  - 114 миллионов метров».

А только «феврале 1934 года, через 16 лет после национализации, «на фабрике вновь открыта художественная мастерская».







                Глава 12
                - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
                Из рода Прохоровых




Когда слышишь имя Александра Александровича Алехина, невольно хочется добавить – непобежденный чемпион мира. Об этом удивительном человеке написаны книги, статьи, научные работы, сняты художественные и документальные фильмы.

Родился Александр Александрович в Москве, 19 октября 1892 года, в семье Александра Ивановича Алехина и Анисьи Ивановны, урожденной Прохоровой.

Мать будущего чемпиона – Анисья Ивановна была четвертым ребенком Ивана Яковлевича и Анны Александровны Прохоровых.

Отец будущего шахматного гения, всеми уважаемый человек, принадлежал к потомственной дворянской семье, корни которой уходили в крестьянское начало. До самой кончины, 28 мая 1917 года, он, будучи членом четвертой Государственной думы, являлся Предводителем воронежского дворянства и одним из директоров «Товарищества Прохоровской Трехгорной Мануфактуры».

Анисья Ивановна страстно увлекалась игрой  в шахматы и привила любовь к этой игре своим сыновьям. Она почти каждое утро разбирала  вместе с детьми самые сложные партии.
Александр Алехин нередко летом отдыхал в подмосковной усадьбе Прохоровых – Покровско-Глебове, где общался со своими двоюродными братьями и сестрами и сестрами, дядюшками и тетушками и где в 1909 году, 20 июля узнал о смерти бабушки – Анны Александровны.

Весь мир знает великого шахматиста как Александра Александровича Алехина, но  хочется еще раз подчеркнуть, что его мать была из рода Прохоровых.

Младшая дочь Ивана Яковлевича - Екатерина Ивановна вошла в историю русского изобразительного искусства под фамилией Беклемишева.

Екатерина Ивановна получила домашнее образование. Она с детства проявляла склонность к живописи, но лишь в 30 лет серьезно занялась скульптурой.

Ее первым руководителем стал скульптор Б.В.Эдуардс в Одессе, где она дебютировала на широкой публике как мастер.

Затем судьба свела ее с талантливым русским скульптором Владимиром Александровичем Беклемишевым, который впоследствии стал ее мужем.

К сожалению, жизнь этой замечательной женщины оборвалась в  Баден-Бадене, 12 января 1911 года, в возрасте 45 лет. Скульптурный портрет, выполненный супругом, передает облик Екатерины Ивановны:

«Миниатюрная фигура, тонкие черты лица. Чуть кокетливо наклонив голову, она грациозно придерживает ниспадающую юбку».

О характере матери рассказывает ее дочь - Клеопатра Владимировна Беклемишева, ставшая «любимой скульпторшой русской эмиграции».

«Моя мать устраивала у нас елку для детей всех служащих Академии. В сочельник была елка для домашних, а на первый день праздника для большой семьи Академии Художеств.

Женщина необычайно и даже можно сказать необузданно широкая, щедрой рукой она раздавала в сочельник подарки детям служащих Академии художеств. А если маленьких гостей оказывалось больше, чем она рассчитывала, она отдавала и наши личные, полученные накануне игрушки, что не всегда нас радовало».

Летом учащиеся Академии художеств имели возможность отдыхать на даче, на станции Академическая Вышневолоцкого уезда Тверской губернии. Это был необычайно живописный уголок природы.

Мои родители провели три лета поблизости от нее. И тогда происходило частое общение между обитателями дачи и нами. Устраивали ли у нас спектакль или бал – все юные художники принимали деятельное участие в нем.

Шухаев, Горбатов, Бродский и другие были в те дни юными энтузиастами. Помню, как они на Св. Владимира превратили наш сад в сказочное царство. Был мост Змея Горыныча, у которого пасть и громадное зеленое тело все светилось, было дерево с золотыми яблоками-фонарями, вся светящаяся Жар-Птица.

В ответ мы ездили к ним. Для моей матери, тогда еще чрезвычайно активной, было непочатое поле деятельности: этому нужно подарить новую рубашку, этому деликатно помочь сшить костюм, третьего надо познакомить с богатыми московскими родственниками – может, закажут картину.

Каждый, кто бывал у нас, мог дивиться необычайному безвкусию коллекции картин, украшавших наши стены.

Дело в том, что, видя нуждающегося ученика, моя мать не интересовалась его способностями, а руководствовалась исключительно тем, что ему надо помочь и скорее.

Затем возникал вопрос, как это сделать в наиболее приятной для данного объекта форме. И вопрос большею частью решался роковым для меня и сестры образом. «Напишите моих девочек».

Но доброе дело, очевидно, не полно, если оно не доведено до конца. Нельзя было обидеть автора, и очередная девочка висела на стене.

Все близкие, знавшие Екатерину Ивановну, говорили о ее добром сердце и деятельной любви к ближнему.

В страшный голодный 1891 год Екатерина Ивановна организовала широкую помощь в Тульской губернии, кормила голодных, больных, собирала пожертвования.

П.А.Бурышкин писал: Во время голода 1892 года Ек.Ив. Беклемишева, урожденная Прохорова, открыла в Черниговском уезде столовую для голодающих и больницу для тифозных. Истратила она на это большие средства и заразилась от своих больных сыпным тифом».

Ее работы, еще при жизни, приобрели музеи и коллекционеры. Особенно известны статуя Саломея», композиция «Девочка с куклой», «Ведьма», «Кузнец». Выставлялась она под псевдонимом Мишева.

На ее посмертной выставке в 1913 году музей Академии художеств приобрел для своей коллекции работу «Кузнец» в дополнение к «Саломее», которая уже хранилась здесь.

В откликах на работы, экспонировавшиеся на выставки читаем:

«Чуждая шаблонности и чужих веяний в искусстве, художница стремилась к оригинальности и самостоятельности и давала произведения действительно оригинальные и своеобразные».

Ее творческий дар и желание служить обществу в большей степени проявились в организации в 1909 году школы-мастерской кустарных вышивок села Березки под Москвой близ станции Академическая. Работы ее учениц экспонировались на различных выставках уже после смерти Екатерины Ивановны.

Талант матери  перешел к дочери – Клеопатре Владимировне Беклемишевой. Она навсегда покинула Родину в 1920-х годах. Жила во Франции. В юности окончила Императорскую Академию художеств в Петербурге. Ее родители общались с  семьями Бенуа, профессора Мясоедова, Лишевым.

Близким другом семьи был Архип Иванович Куинджи. «Этот человек любил всякую тварь и в своем доме на Васильевском острове приручил всех окрестных воробьев и прочих птиц».

«У меня, - пишет Клео Беклемишева, - «сохранилось письмо моей матери, в котором она пишет о потрясающем впечатлении, произведенном на нее его картинами, которые он показал как-то кружку  близких людей. Весь его облик, громкий голос запечатлелись в детском воображении, как явление природы, лесное, звериное, теплое».

Имя Владимира Александровича Беклемишева - мужа Екатерины Ивановны и отца Клео Беклемишевых - в начале века было знакомо широкому кругу интеллигенции России.

Литературный портрет отца оставила Клеопатра Владимировн: «Высокого роста, с тонким, красивым лицом, отец выделялся своей наружностью среди окружающих…

Красота его была окрашена необычайной художественностью. Репин долго уговаривал отца позировать «для Христа», но он не согласился. С годами скорбная морщина легла между его бровями, глубоко посаженные глаза, запали, но взгляд их стал острее и проникновеннее, и все лицо как бы засветилось и из красиво стало прекрасным».

В 1894 году он был приглашен на должность профессора-руководителя в Академию художеств, дважды избирался ее ректором.

Действительный Статский Советник, он входил в состав директоров Правления Прохоровской Трехгорной мануфактуры.

Его работы хранятся в Русском музее и Третьяковской галерее.



                Вместо послесловия

Весной 1994 года на Красной Пресне  в филиале Музея Революции открылась постоянная экспозиция «Предприниматели Прохоровы».

По словам журналистов столичных газет - это событие способствовало возвращению забытых имен и восстановлению справедливости. Но главное – «это зримый шаг к примирению в народе, много лет ведущему классовую борьбу». А в примирении – сила и возрождение нации.

«Живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении: всех и, кольми паче, брат брата любите».

Эти слова Ивана Васильевича Прохорова - основателя великой русской династии - сына Прохора, крестьянина Троице-Сергиевской лавры, обращены к каждому, кто прочтет эту книгу.


               
                Комментарии

1. Платонов Олег Анатольевич (1950) – доктор экономических наук, писатель-историк, исследователь. Член Союза писателей. Автор книг «Воспоминания о народном хозяйстве, «Русский труд», «русская цивилизация», «Экономика русской цивилизации» и ряда других.

2. Мальцер Роман Федорович ( 1860-1943) – архитектор-художник. Закончил полный курс Императорской Академии художеств. Главный архитектор русского отдела на Всемирной выставке в Париже 1900 года. По его проекту построена ограда императорского Зимнего дворца. После революции эмигрировал в США.

3. Виноградский Александр Николаевич (1855-1912) – русский дирижер, композитор, общественный деятель. Дирижер симфонических концертов, директор Саратовского, а затем Киевского отделения Российского музыкального общества. Автор симфонических, камерно-инструментальных и вокальных произведений.

4. Андреев Василий Васильевич (1861-1918) – русский музыкант-виртуоз, исполнитель на балалайке. Организатор и руководитель первого оркестра русских народных инструментов. Много концертировал в странах Европы и США. Автор первого учебного пособия игры на балалайке.

5. Бурышкин Павел Афанасьевич (1887-1955) – происходил из купеческой семьи. Окончил юридический факультет Московского университета, Московский коммерческий институт. Возглавил Товарищество торговли мануфактурными товарами «А.В.Бурышкин». С 1912 года Гласный московской городской думы. Являлся членом различных торгово-промышленных обществ и организаций. После Октябрьского вооруженного восстания 1917 года занимал активную антибольшевистскую позицию. В 1920 году эмигрировал через США во Францию. Издал книгу по истории московского купечества.

6. Рамаццини Бернардино (1633-1714) – итальянский врач, один из основоположников учения о профессиональных болезнях. В основном труде «О болезнях ремесленников» систематически изложил вопросы гигиены труда и профессиональных болезней.

7. В 1995 году троюродный брат Н.М.Линд-Прохоровой – И.И.Лямин направил запрос в Национальный музей Ордена Почетного легиона в Париже и получил ответ, подтверждающий этот факт.

Приводим копию постановления за № 36 от 28 декабря 1900 г. О «Зачислении в кавалеры Ордена Почетного легиона».

«По предложению министра иностранных дел Декрет: статья 1

Назначить кавалерами шевалье Ордена Почетного легиона подданных Российской Империи, имена которых следующие:

Абрагамсон (Артур) - советник двора, делегат от дирекции железных дорог Российской Империи на выставке 1900 года.

Бакунин (Николай) – почетный советник, инспектор министерства финансов России.

Баранов (Жан) – директор компании, промышленник.

Белинский (Витольд) – почетный советник, начальник отдела комиссариата Российской Империи на выставке 1900 года.

Бенуа (Альбер) – инспектор отдела обучения декоративному искусству при министерстве финансов России.

Бельбасов (Михаил) – почетный советник, начальник экспедиции отдела министерства финансов России.

Бродский (Лев) – промышленник.

Морозов (Савва) – представитель дома Морозовых.

Недыклаев (Алексей) – делегат Российского правительства на выставке 1900 года по группе 13.

Николаевский (Константин) – коллежский асессор.

Нити (Густав) – атташе министерства сельского хозяйства России.

Нобель (Эммануэль) – экспонент выставки.

Уваров (граф Алексей) – представитель Императорского двора.

Овсянников (Борис) – советник инженерной палаты.

Филиппов (Николай) – советник двора, начальник отдела министерства сельского хозяйства России.

Пилар де Пильхау (барон Жорж) – советник двора императорских уделов.

Погожев (Александр) – государственный советник, доктор медицины.

Прохоров (Николай) – промышленник.

Протопопов (Александр) – инженер.

Якунчиков (Вольдемар) – член комитета кустарной промышленности на выставке 1900 года.
Зеленский (Петр) – коллежский асессор, атташе министерства сельского хозяйства России.

Катуар де Бьянкур – директор и совладелец бумагопрядильной фабрики в Троице-Кондрово.

Статья I I

Министерству иностранных дел и великому магистру Ордена Почетного легиона, согласно их полномочий, поручается исполнение настоящего Декрета.

Париж, 28 декабря 1900 года.
               
                Подписано:

                Президент Французской республики Эмиль Лубе.
                Засвидельствовано Дель Кассе».

Подлинность копии подтверждена 21 июня 1995 года секретарем музея мадам де Дертигюс и заверена печатью Национального Музея Ордена Почетного легиона.

8. Терентьев Петр Никитич (1856-?) - из семьи крестьянин деревни Ченцы Волоколамского уезда. Грамоте учился у отца, а затем у дьячка. Окончил земскую учительскую школу. Работал в фабричной школе Саввы Морозова в Орехово-Зуево, а также Богородской Глуховской мануфактуры. В 1885 году – учитель школы Трехгорной Мануфактуры.

9. Рогожское согласие – действовало при Рогожском кладбище, основанном в 1771 году в Москве, близ Покровской заставы для захоронения жертв эпидемии чумы. В 1853 году Рогожское кладбище становится духовным центром старообрядческой архиепископии Московской и всея Руси. Среди прихожан было много богатых людей, владельцев мануфактур московского промышленного района.

10. Миткаль – от персидского меткал. Суровая хлопчато-бумажная ткань полотняного переплетения. Из миткаля в результате красильно-отделочных операций получали ситец и бельевые ткани – мадаполам, муслин.

11. Найденов Николай Александрович (1834-1905) – коммерции советник, совладелец семейного предприятия по производству шалей. Лидер московской буржуазии. Долгие годы состоял председателем московского биржевого комитета, гласным московской городской Думы, председателем московского отделения Совета торговли и мануфактур. Мировым судьей. Почетный гражданин. На свои средства впервые издал фотографии всех московских церквей, улиц и видов столицы. Всего 14 альбомов с 700 фотографиями, а также свыше 80 книг по истории Москвы и купечества.

12. Ковалевский Вячеслав – советский писатель, журналист. Из семьи священника. Автор книги «Хозяин Трех Гор», вышедшей в 1939 году.

13. «Загущать мордана» - профессионализм.  Среди мастеров красильно-набивного дела в хлопчатобумажной промышленности он означал краску-основу, которая первоначально наносилась на изделие.

14. Гарелин Яков Петрович (1820-1890) – выходец из семьи крупных предпринимателей мануфактурной промышленности Ивыново-Вознесенска. Коммерции-советник. Краевед. Коллекционер. Автор книги «История города Иваново-Вознесенска». Личное собрание историко-юридических актов ХУI-ХУII веков передано им в дар Московскому Публичному и Румянцевскому музеям и в библиотеку Московского университета.

15. Аксаков Иван Сергеевич (1823-1886) – публицист, общественный деятель, поэт. За «Исследование о торговле на украинских ярмарках» (1858г.)  удостоен большой (Константиновской) медали Географического общества и премии Академии наук. Один из идеологов славянофильства. Происходил из дворян. Примыкал к либеральному московскому купечеству, от которого получал финансовую поддержку на издательскую деятельность. Один из инициаторов создания московского купеческого общества взаимного кредита.

16. Гейман Родион Григорьевич (1802 -?) – действительный Статский советник, окончил университет в Вильно. Слушал лекции в Московском университете на отделении Медико-Хирургической академии в Москве. В 1836 году по поручению председателя мосоквского отделения мануфактурного Совета составил и читал цикл популярных лекций по технической химии для московских фабрикантов.

17. Швивая горка – расположена на большой возвышенности, образованной рекой Яузой. По одному из толкований название произошло от живших здесь швецов, то есть портных. В народе звалась Вшивой. Видимо потому, что исстари здесь селилась городская беднота. Ныне улица Володарского близ Таганки.

18. Канкрин Егор Францевич (1774-1845) – выходец из Германии. С 1823 по 1844 - министр финансов России.  С 1829 года – граф. Успешно провел денежную реформу.

19. Вронченко Федор Павлович (1780-1854) – из семьи священника. Тайный советник. Статс-секретарь. Сенатор. Член Государственного совета. С 1849 года – граф. Окончил юридический факультет Московского университета. Ближайший помощник М.М.Сперанского. С 1845 по 1851 год – министр финансов.

20. Орден св.Анны III степени – одна из высших наград Российской империи. Учрежден герцогом Гольштейн-Готторопским Карлом Фридрихом в 1735 году в память жены Анны. Герцог являлся отцом российского императора Петра III. В 1797 году причислен законодательством к российским орденам. В том же году утвержден статут и девиз ордена: «Любящим правду, благочестие, верность». Награждался за отличие на государственной и военной службе. В 1797 году разделен на три степени. Первоначально все степени давали права потомственного дворянства. С 1845 года – только I - я степень.

21.Фритредерство – направление в экономической теории и политике промышленной буржуазии, основными принципами которого  были – требование свободы торговли и невмешательства государства в частную предпринимательскую деятельность.

22. Китара Модест Яковлевич (1824-1880) – окончил Казанский университет. С 1857 года работал в Московском университете. По его инициативе в университете в 1867 году открыт промышленный музей. Преподавал в московском ремесленном училище, ныне Техническая Академия. Один из основателей химической технологии как науки. Исследователь свойств текстильных материалов. Классификация текстильных материалов по принципу происхождения, введенная М.Я.Киттарой, используется и поныне.

23. Шипов Александр Павлович (1800-1878) – происходил из дворян. Предприниматель, ученый-экономист, знаток русской промышленности. Написал и издал ряд книг и статей, посвященных проблемам экономического развития России. Издатель журнала «Вестник промышленности».

24. Безобразов Владимир Павлович (1828-1889) – академик. Экономист. Преподавал финансовое право и политическую экономию в Александровском лицее. Собрал обширные сведения о состоянии русской торговли и промышленности. На основе этих данных написал капитальный экономико-географический труд.

25. Лосев Михаил Лукич (1850- ?) – мануфактур-советник, инженер-технолог. Образование получил в технологическом институте имени Николая I. Состоял членом московского отделения совета торговли и мануфактур. Председатель общества для содействия и развития мануфактурной промышленности. Член совета императорского Строгановского промышленного училища. С 1908 года – член государственного совета от промышленности.

26. Бардыгин Михаил Никифорович (1858-?) – российский предприниматель. В 1907 году в Егорьевске создал на свои средства механико-электротехнический техникум, ставшим одним из лучших в России. В 1911 году организовал первый съезд по вопросам технического образования.

27. Смоленский Владимир Алексеевич (1901-1961) – происходил из семьи военных. Окончил гимназию, учился в высшей коммерческой школе. В 1920 году после расстрела отца уехал за границу. Жил в Париже. Здесь же в эмигрантских изданиях впервые появились его первые стихи. Его ценили Бунин и Ходасевич. Марина Цветаева считала одним из ведущих поэтов русского зарубежья.

28. Вера Ивановна Прохорова – дочь Ивана Николаевича Прохорова. Семь лет с 1949 по 1956 провела «в лагерях на реке Чусовой».

29. Эдуардас Борис Васильевич (1860-1924) – учился в одесской рисовальной школе и в Академии художеств. С 1915 года – академик, член-учредитель Товарищества Южно-русских художников. Владелец Художественного бронзово-литейного завода. За скульптурные работы мастер награжден Серебряной медалью на Всемирной парижской выставке 1900 года.