Бульвар Самоков

                БУЛЬВАР САМОКОВ


Чтобы не делать ошибок по части "мудрости", надо помнить, что никто тебе не желает зла, но все само так выходит из-за какой-то твоей личной ошибки.
                Михаил Пришвин.


Он проснулся за несколько мгновений до стука. Сейчас она идет по асфальтовой дорожке, задевая кусты. С них брызжет роса, женщина вздрагивает. Вот она подходит и колеблется: стучать или нет. Набравшись храбрости, стучит в тонкую дверь.
Он не знает, что будет дальше, как поведет себя, что скажет. Думает, что надеть.
— Я готов. — Выходит, притворяет дверь. Женщина смотрит ему в лицо внимательно и почему-то, ему кажется, скорбно. — Пойдем.
У него никогда не было утренних свиданий. Бывали затянувшиеся до утра, это да. Но чтобы так: "Я приду в пять утра"...
С моря доносился запах йода, водорослей. Легко накатывала волна, шуршала песком. Чертовы маринисты — описали восходы и закаты на море, штормы и штили, свидания, встречи и разлуки у моря, своего и сказать нечего, остается только смотреть...
Какой-то идиот играл на трубе — это в пять-то утра! — выводя печальную мелодию. Может, традиция такая? Цыгане, галдя, собирали водоросли, очищали пляж. В тележку был впряжен ослик. Он что-то жевал, иногда обиженно вскрикивал. Наверно, оттого что рано разбудили и заставили работать.
Некстати подумалось, что скоро все кончится. У него всегда так. Появится что-то хорошее в жизни, а он начинает думать, сам того не желая, что это вот-вот кончится. "Радостям секунды, печали годы". А что, собственно, может кончиться? Ведь ничего еще и не начиналось...
— Думаю, здесь хорошо, — сказала она. — Раздевайся. Он стянул штанину, попрыгал на одной ноге, освобождаясь.
Чуть помешкал, задирая майку. Все-таки прохладно. Обхватил бока руками и ждал, что дальше.
— Теперь бегом в воду. — Она схватила его за руку и потянула за собой.
Вода оказалась на удивление теплой. Гораздо теплее воздуха. Она прямо выталкивала пловцов. Окунулись несколько раз, поплыли, сильно загребая руками. Она плыла профессионально. У него, проведшего детство у канав с головастиками, где он учился плавать вместе с утками и гусями, так не получалось. Она сообразила и сама поплыла по-собачьи.
Попрыгали дружно на берегу. Она сменила купальник. Ему плавки заменить было нечем, и он натянул штаны на голое тело. Всплыли запомнившиеся с детства строки: "И сладким кажется на берегу поцелуй соленых губ" — вроде так звучало в русском переводе. Заповедь друга: "Самая сладкая любовь — утренняя". Сладости пока никакой не было, трясло от холода.
Он не знал, как себя вести. Не сказали друг другу и десятка слов. Надо что-то говорить, ведь вчера он был остроумным, танцевал дикую смесь рок-н-ролла и кунфу. Стыдно. А может, все нормально? Другие вон как — на головах стоят, и не заморачиваются. Все равно как-то неловко.
— Как расписан сегодня твой день? — спросил он, непривычно строя предложение, явно подражая вчерашним собеседникам.
— День очень занят, а вечером коктейль. Но я буду скорой, если ты пожелаешь.
— Я пожелаю. А у меня день сегодня пляжный. Надо привести себя в порядок. А то как бледнолицый брат среди пляжных мальчиков.
— Пусть тебе будет хорошо. Не перегревайся, а то я стану тебе не мила.
— Я какой-то несуразный. Не могу понять, почему. Прошу, не обращай внимания. Я тебя еще не знаю.
— Ничего не надо объяснять. Сегодня ты совсем другой. Вчера ты казался ветреным.
— Ничего такого нет.
— Я заметила. Мне стало любопытно. Но не только любопытно.
— Постараюсь сделать так, чтобы тебе было интересно со мной.
— Стараться не надо, а то все испортишь. И я не узнаю тебя настоящего. У нас не много времени. Хотя я не хочу об этом говорить, но говорю.
_ Я тоже об этом подумал. Странно. Очень странно. Давай поцелуемся.
- Вот это — неожиданно. Какой ты разный! А у вас на родине всегда спрашивают разрешение на поцелуй?..
Море. Солнце. Белый песок. Смех. Хлопанье мяча. Разноязычные голоса...

...Туманное утро. Мороз. Строй курсантов училища в телогрейках, в завязанных под подбородками шапках, в тяжелых ботинках гремит по обледенелой дороге. Прокуренные легкие хватают морозный воздух, хрипло выкашливают остатки никотина.
Пятьдесят минут работы на морозе, Десять — обогрев. Время учитывается строго. Задержишься в кандейке — столько же прибавят на верхотуре. Нас учат быть рабочими. Сердобольные женщины выносят из цеха ведро горячего молока. Но без команды к нему никто не прикоснется. Все те же десять минут. В жизни все нужно: режим, крик, крепкий кулак, умение сачкануть. Все может пригодиться.
«Если хочешь, чтоб жена была другом, женись на француженке. Если хочешь иметь воспитанных детей, женись на немке. Если хочешь, чтобы тебя долго помнили после смерти, женись на болгарке».

"Спасибо, что не заставил меня слишком долго ждать письма. Милый, милый мой, ты еще здесь, я тебя ощущаю, я с тобой разговариваю. Мы не расставались, я тебя не отпустила.
Я совсем не знаю, что будет дальше со мной. Только знаю, что я тебя не случайно встретила. Ты был мне исторически необходим. Несколько дней назад у нас было землетрясение. В прошлый год в Свиштове погибло много людей от землетрясения, и мы напуганы этим. Итак, признаюсь, во время землетрясения я подумала о возможном своем конце, сразу сообразила, что дочка вне опасности: я нахожусь на десятом этаже, а она на вокзале (низкая, стабильная постройка), и затем только твой образ остался в моем сознании.
Я непрестанно о тебе думаю. Ты великая реальность в моей жизни. Ты внес в нее страшный беспорядок, все перевернул. Сейчас я не знаю, к чему стремиться. Жду, чтобы время поставило все на место. Знаю, что все будет лучше, чем если бы эта буря не произошла. Лучше, хотя труднее. Я благодарна, что судьба мне покоя не дает.
Мне хочется верить, что какое-то улучшение в твоей жизни тоже будет. Направление этого улучшения я не знаю. Но если ты действительно не счастлив, с этим нельзя мириться. (Нельзя оставлять детям пример плохо прожитой жизни, нельзя им завещать примирение. А терпение очень нужно). Но зачем я это тебе говорю? У меня большое доверие в правильности твоих действий.
Извини за дидактический тон. Я написала несколько лишних строк, которые огораживаю в скобках. Извини также за языковые ошибки.
Милый мой, не хочу, чтобы тебе было так тяжело. Я с тобой".

...В Отвоцке, близ Варшавы, 7 мая около 15 часов 45 минут двое граждан — Вацлав Марианьский, 26 лет, ранее судимый за нападение на милиционера и хулиганские действия, и Станислав Тугала, 19 лет, ранее судимый за воровство и хулиганство, — забросали камнями здание железнодорожного поста гражданской милиции, выкрикивая при этом оскорбления в ее адрес. Они также оказали сопротивление представителю милиции, который задержал их с помощью двух случайных прохожих и ввел внутрь здания. Задержанные кричали, что их бьют, и призывали на помощь. Вокруг здания стала собираться толпа. Ввиду приступа неврастении у задержанных была вызвана машина скорой помощи. В это время в толпе стали распространяться слухи, что задержанные жестоко избиты и их жизни угрожает опасность. Здание милицейского поста вновь было забросано камнями. Несколько раз возобновлялись попытки поджечь его.
Как выяснилось из медицинского заключения, у обоих задержанных нет серьезных повреждений. Они находились в состоянии сильного алкогольного опьянения.
Собравшаяся вокруг поста толпа продолжала вести себя агрессивно, требуя освободить хулиганов. Попытки успокоить ее со стороны прокурора, ксендза из местного прихода, а затем представителей "Солидарности" не принесли результатов. Всех, кто обращался к толпе с призывами соблюдать спокойствие, оскорбляли.
Чтобы смягчить обстановку, прокурор ночью 8 мая принял решение освободить задержанных.
Однако утром вокруг здания железнодорожного милицейского поста вновь начали собираться группы людей. Около 16 часов 30 минут здание было подожжено. Толпа мешала работе прибывшей пожарной команды. Но пожар все же был погашен. В 19 часов в здании вновь возник огонь. В связи с тем, что пожарным не дали возможности принять меры по его ликвидации, здание было уничтожено...

"Вчера вечером вернулась с моря. Еще не поставив чемодан, стала искать глазами твое письмо. Хорошо, что брат оставил его на видном месте. Спасибо тебе за хорошие слова. Твое письмо доставило мне тихую, светлую радость своим оптимистичным тоном, хотя, конечно, у нас нет никаких оснований для бурной радости.
У моря с нами ничего интересного не случилось. Только мелкие неприятности, чтобы не было совсем скучно. Дочке все-таки было скучно, а мне очень хорошо. У меня были хорошие книги. Прочитала биографию французского короля Людовика XI, написанную профессором Канзасского университета Полом Мурреем Кендаллом, специалистом по вопросам XV столетия.
Для отдыха читала русскую поэзию. У меня такой сборник в двух томах, составлен для русских школьников. Мне понравились стихи неизвестных для меня до сих пор авторов. Я очень счастлива, когда круг любимых книг расширяется.
Вчера утром, как только приехала с дочкой в Асеновград, получила радостную весть, что через два дня свадьба моего брата. Его избранница — из Пловдива, где они работали вместе. Там и состоится свадьба, так что через несколько часов я еду обратно. У меня еще много дел до завтра.
...Вчера была свадьба моего брата. Я вообще свадьбы не люблю, они обычно наводят на меня тягостные предчувствия, но вчерашняя была одним из самых светлых переживаний в моей жизни. Сияли от радости мы с отцом, сияли родители невесты. Брат трудно решался на этот шаг, просто вымучил всех, но все мы терпеливо ждали. Никто не пытался (как это бывает из глупой гордости) скрывать свою радость. Посаженой матерью была близкая подруга невестки, которая по волшебному совпадению является моей милой подругой с детских лет. Это была волнующая встреча. Мать невестки встретила меня очень сердечно, мы сразу стали близкими. Я сблизилась и с подругами невестки, которых, как и маму, увидела в первый раз. Мой отец уже знал их. Атмосфера была сердечная, непринужденная.
Молодожены венчались в той же церкви, где почти сорок лет назад венчались мои родители, опять в последнее воскресенье июля.
Потом пошли в ресторан — реставрированный богатый дом в старинной части Пловдива. Была прекрасная обстановка, звучала музыка по нашему выбору — отец привез свой проигрыватель и грампластинки. Невеста была прекрасной в своем подвенечном платье. Молодожены вели себя непринужденно, с какой-то спокойной уверенностью. После обеда самые близкие собрались в доме Сашки (так зовут невестку. — Александра). Было трудно расстаться. Новобрачные переоделись, чтобы проводить меня на вокзал. Дочка осталась с отцом.
Я опять на работе. Вспоминаю вчерашний день. Мне радостно и легко. Они будут счастливы".

...София. Бульвар Самоков. Дискуссионный клуб в молодежном кафе. Певица обнимала стойку микрофона, как шею возлюбленного. Гитаристы извивались, будто пронизанные электрическими разрядами. Солисты трясли головами, рискуя свернуть шейные позвонки, сгибались в коленях, бегали по сцене, полулежали на ней. В конце песни что-то ухало, наподобие взрыва артиллерийского снаряда. Пели явно о любви. Сложной, противоречивой, возможно, неразделенной.
Потом все стихло. Наши западные оппоненты предложили провести дискуссию под лозунгом "Свободу советским гомосексуалистам". Почему-то эта проблема после проблемы сохранения мира оказалась главной, судя по тому, какое место она занимала у наших оппонентов. Земля под угрозой уничтожения, мир рушится, а сексуальные меньшинства воюют за свои права, расширяя круг сочувствующих.
Конечно, мы резко отрицательно отнеслись к идее такой дискуссии.
Наш замечательный экскаваторщик (портрет — на Доске почета) Мансур Кадыров не знал, как в нашей стране относятся к гомосексуалистам. Вернее, не знал, что это слово означает. Вопрос его смутил. Он покраснел и стал покрываться потом. Было душновато, а снять пиджак он не решился. Ему стали разъяснять: если двое мужчин ведут совместное хозяйство, живут вместе, не преследуется ли это советским законом? И как он лично к этому относится?
Мансур, воспитанник детдома, сменивший десятки общежитий, где всегда жил бок о бок с мужиками, относился к совместному ведению хозяйства положительно. Так и сказал: относится хорошо, власти это не преследуют, а наоборот, поощряют, строя новые общежития. Ответу Мансура бурно аплодировали.
По команде руководителя мы только что собрались покинуть кафе, как в зал со своим национальным флагом вошла польская делегация. И все внимание переключилось на нее.

"Кемпинг "Градина". Пишу тебе вот при каких обстоятельствах. Десять часов утра. Палатка с маленьким навесом. Плетеные столы и стулья. Легкий ветерок. Шум моря. Мы с дочкой отдыхаем недалеко от старинного Созополя. Дочка в восторге. Я тоже утверждаю, что нам здесь хорошо. Только море не то, как в июне. Краски потеряло. Ты унес их с собой.
Я получила твое письмо несколько дней назад. Очень обрадовалась, увидев знакомый уже конверт. Просто голова закружилась от волнения. Только стало холодно от твоих рассуждений о моем "хорошем" отношении к тебе. Разве можно так говорить!
Мне так хочется писать тебе что-то приятное, интересное или веселое. Я рассказываю тебе мысленно все свои переживания (стала думать по-русски). Только чаще всего это мелочи неинтересные, или, точнее, такие, которые потеряли бы краски при описании моим вящим пером. Все-таки надеюсь, что до конца нашего пребывания на этом месте будет что-то достойное твоего внимания.
Как скромное начало — вчера вечером ранила ногу, и несколько дней нельзя купаться. Зато стала центром внимания обитателей ближайших палаток. Они меня перевязали, а потом решили, что все-таки нужно искать налису (наличие?) медсестры. Она сняла повязку, сказала, что хорошо сделана, а потом сделала новую, слава Богу, не применяя опять йодной тинктуры. Некстати подумала, чем можно лечить сердечную рану.
Недавно в Софии у нас была приятная вечерь в компании моих коллег с семьями. Кавалер моей дочери был девятилетний мальчик. Мне было очень интересно наблюдать за ними. Ведь у нас та же самая разница. Дочка вела себя с большим чувством ответственности и чуть-чуть снисходительно. А мальчик, по словам родителей, просто разбойник, был неузнаваем. Он ходил за ней и глядел как прирученный зверенок".

...В армии нас учили владеть оружием, вести рукопашный бой, выживать в экстремальных условиях, за короткое время собирать информацию о противнике, сеять панические слухи на территории врага, дестабилизировать его экономику, допрашивать пленных, подрывать электростанции и железнодорожные узлы. В жизни все пригодится.

...Независимо и твердо ступая, в зал вошла польская делегация с национальным флагом. Молодые люди — до 30 лет, некоторые много моложе. По залу зашелестело: правительство, экономика, "Солидарность", забастовки...
В газетах, по радио, по телевидению сообщалось, что в Польше бастуют шахтеры, рабочие заводов, транспорта, служащие аэропортов, телеграфа, телефона, медицинские работники. Политические требования бастующих: свобода печати, слова, отмена государственной цензуры, освобождение политзаключенных. Листовки призывали воссоздать вольный город Гданьск, оставить в руках компартии только международные и оборонные проблемы, а внутреннюю жизнь страны осуществлять методом самоуправления. Основа системы — профобъединение "Солидарность"... На центральной площади Варшавы сжигаются учебники истории, русского языка...
Новости ошеломляли. Так что там, в Польше?
Представили членов делегации: Барбара, Элеонора, Малгожата, Эва, Лешек, Марек, Анджей. Все члены "Солидарности".
— Что вы думаете о событиях у нас в Польше? — напористо спросила Малгожата.
Отвечать стал наш Философ:
— Я внимательно слежу за прессой, и у меня складывается впечатление, что там у вас черт-те что творится.
— А вы не думаете, что в вашей прессе факты подаются необъективно, чтобы скрыть правду от советского читателя?
— Какую правду? Что у вас серьезные провалы в экономике, огромный внешний долг, что растет зависимость от Запада, что руководство не видит выхода из тупика?
— А почему у вас не пишут, что поляки вздохнули свободно, почувствовали себя хозяевами в стране?
— У нас еще в тридцатые годы пели про то же самое: ''Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей''. Вот и вы хотите опередить историю. Но разве можно за два десятка лет ликвидировать почву для идейной и классовой борьбы? А вы говорите, что у вас уже достигнуто морально-политическое единство народа. Кто в это поверит? Авантюризм в экономике и политике никому не шел на пользу. Вы перегрызетесь как собаки. Уже грызетесь.
— Даже если прольется кровь — это будет велением истории, — непримиримо сказала Малгожата. — Вам не знакомы понятия "красная буржуазия", "красный князь"? Запоминайте, пригодится. Все, что происходит у нас, будет и в России. Мы выражаем недоверие нашей партии, властям за коррупцию, казнокрадство, бюрократизм, очковтирательство.
Внимание парней явно раздваивалось между ее горячей речью и треугольником ее трусиков, белевшим сквозь прозрачное платье.
Наш Валентин, рабочий парень, депутат райсовета, возмущенно крикнул:
— Советская демократия — самая демократическая в мире! В нашей Конституции записано: вся власть в стране принадлежит народу...
Ему не дали договорить:
— А как вы оцениваете факт, когда сын крупного партийного босса проигрывает в рулетку в Монако десятки тысяч долларов? Молодой человек, не заработавший своим трудом и злотого.
Отозвался Философ:
— Мне бы тоже не понравился такой факт. Черт знает, где он взял эти деньги. Его надо брать под стражу и открывать следствие. Но не все же у вас такие.
— Ясно, не все. Нас, членов "Солидарности", — восемь миллионов. Это две трети рабочего класса. И около миллиона честных коммунистов, которым с ПОРП не по пути, — сказал Анджей.
Полемика продолжалась...

"Мне пора спать, а для тебя новый день уже начался. Приятно будет ощущать тебя бодрым, пока я буду спать. Потом я пойду на работу, а ты будешь спать. Я буду писать тебе или просто думать о тебе.
Как хорошо, что могу взглянуть на тебя как только захочу. Сегодня только то и делала. Эффективность моей работы совсем упала. И без того вчера был у меня конфликт с шефом, который сделал констатацию, что моя душа не в моей работе. Я ответила, что она действительно не всегда только в работе. За неудачи в моей работе есть разные причины. Ты, конечно, в некоторой степени обусловливаешь мою рассеянность, по которой я поставила новые рекорды.
Надеюсь, что мысли обо мне не очень мешают в твоей работе. Это очень важно, и, прямо сказать, я об этом беспокоюсь. Твоя работа мне кажется очень ответственной, а ситуация, в которой ты находишься, мучительна и сложна. Недаром ты не хочешь говорить о буднях, милый. Задумываясь над этим, я нахожу в себе вину. Пропали мои намерения писать в сдержанном тоне, и воспоминания об этом наводят меня на самоиронию (есть такое слово в русском языке?).
Все, что могу сделать, — это писать не чаще, чем ты будешь писать мне, хотя при настоящем моем состоянии это обещание должно вызвать громкий смех.
Я пребываю в очень приятном уединении. Дочка отдыхает в Родопах, моя квартирантка — на берегу моря, соседи тоже. Они оставили мне ключ от квартиры, чтобы я заботилась об их цветах. Так что я одна в двух квартирах. У меня идеальные условия для чтения, музыки и ведения корреспонденции. Мои подруги завидуют мне.
Учитывая знакомое тебе расположение моей квартиры, можешь себе представить, как я недоступна внешнему миру. Только телефон, хоть и редко, нарушает мой покой. Конечно, прелесть моего уединения очень связана с твоим присутствием в моей жизни.
Все-таки сегодня вечером буду в компании хороших друзей — Валентины и Цонко, ее мужа. Зато спешу окончить это письмо и отправить.
Сегодня заметила, что первые желтые листья падают на землю. Значит, осень спешит к нам навстречу, чтобы скорее была зима, потом весна, а потом..."

...Малгожата сверкнула глазами и сделалась прекрасной. Вспомнился классик, наш национальный гений. Вот из-за такой же паненки продал родину, отца и брата молодой козак из его повести.
Наши заняли круговую оборону и не сдавались. Дружно критиковали "Солидарность". Бросили козырь, почерпнутый из периодики: всеобщая забастовка обходится стране в миллиарды злотых. А каковы последствия для простых людей? Общество может быть ввергнуто в хаос и регресс.
Руководитель нашей делегации, пытаясь смягчить обстановку, предложил тост за вековую дружбу русского и польского народов.
Что тут поднялось! Польские делегаты заголосили о вековом угнетении поляков русским народом, высказали предположение, что руководитель делегации работает в КГБ. Мы ответили, что он — профессиональный комсомольский работник.
— Двести лет назад мы потеряли независимость и до сих пор ее не обрели, — заявила Эва. — Свободу у нас забрали в том числе и русские. 
Мы двинули вперед Историка.
— Ладно, давайте восстановим историческую справедливость, — сказал он. — XI век — поход поляков на Киев, потом захват русских городов при Болеславе I Храбром. Во второй половине XVI века — снова захват украинских, белорусских, русских земель. Речь Посполитая. Стефан Баторий. Война против России. Претензии на русский престол. Лжедмитрий I, Лжедмитрий II, Марина Мнишек. Польские легионы Юзефа Понятовского в рядах армии Наполеона...
— Нация вы очень беспокойная, — вмешался Бывший Военный. — Не надо угнетение связывать с русским народом. Виноват царизм. На стороне польских повстанцев были и русские офицеры. Их тоже царские власти казнили и ссылали.
Среди наших делегатов нашелся даже потомок поляков, сосланных в Сибирь после восстания 1863 года. Но его и слушать не стали....

"Меня охватывает ужас. Десятый день жду напрасно твоего письма. Два раза в день праздный почтовый ящик глядит на меня жестоко своим круглым отверстием. Я справедливо наказана за то, что допустила мысль о сознательном замедлении нашей корреспонденции. Имею в виду мои опасения, что она может мешать тебе сосредоточиться в твоей работе.
Об окончательной потере хоть одного твоего письма мне больно подумать. А может быть, мое письмо потерялось? Это тоже нехорошо, два моих письма выражали радость от общения с тобой, и я хотела, чтобы ты почувствовал мою радость.
Еще один приемлемый вариант — у тебя много заботы, ты немножко опоздал с ответом, и он придет завтра. Ты, может быть, куда-нибудь уехал, обогатился новыми впечатлениями. Я в этот вариант меньше всего верую..
Иногда представляется другой — разноликий, страшный вариант. Нет, об этом нельзя ни писать, ни думать. Только будьте здоровы — ты и все твои близкие".

— Надо сворачивать дискуссию, — сказал руководитель нашей делегации. — У них там в самом деле черт знает что происходит. Это наши идеологические противники. Я не позволю экспортировать контрреволюцию в Союз.
— Дайте мне одну ночь, — сказал Бывший Военный, — и я верну самую гордую польку в лоно социализма.
Но идею Военного не приняли.
Рабочий парень Валентин сказал, что над событиями в Польше смеется весь мир.
Поляки ответили, что мир, отсмеявшись, будет рукоплескать.
— В ту войну мы шестьсот тысяч жизней положили за вас, — с возмущением сказал Бывший Военный.
— У вас, русских, национальная бюрократическая черта — цифромания. Миллиарды пудов, миллионы тонн, миллионы жизней... Вы и наши жертвы посчитали — шесть миллионов. Перед войной Коминтерн распустил Польскую компартию. Это был нож в спину. Объявили, что в руководство партии проникли предатели. Известно, откуда ветер дул. Не только у себя врагов народа искали, но и у других. Польшу сделали жертвой, а потом плакали крокодиловыми слезами...
— Сукины вы дети, извините за выражение, — рассердился Бывший Военный. — Крутите историей, как вам выгодно. Всегда такими были — и нашим, и вашим.
— А вот вы всегда были покорными. — Малгожата колыхнула грудь, приковав к ней взгляды мужчин. — Свергли царя, но приняли диктатуру Сталина. Революцию малой кровью, а при диктатуре — миллионы под нож...

"Чувствую особую потребность писать тебе в этот вечер. У меня тяжелые предчувствия. Завтра уезжаю на симпозиум, который состоится опять на берегу моря, в Варне. Никто не может выразить мое состояние лучше, чем строки, написанные тобой в первом твоем письме. Просто волнами подступает то печаль, то тревога, то острая боль.
Я знаю, что способна многое перенести. А боль есть боль. Прости, что опять тебе пишу. Я уже писала в конце июля, потом в августе, потом в начале сентября. Не знаю, доживу ли до ответа. Если пойму, что ты не хочешь мне писать, буду все-таки писать тебе. Скажем, раз в год.
Если у тебя тяжелые проблемы, кураж, мой друг, ты прав. Что бы ни решил, для меня ты прав.
У меня крепкие внутренние опоры. А душевные раны лечу немного музыкой. Вчера вечером ездила в Пловдив на концерт великого пианиста Святослава Рихтера. Я его давно знаю по грампластинкам. Он был и остается для меня символом совершенства. Услышать его живое исполнение было одним из пунктов программы моей жизни.
Сегодня на работе мне было нелегко. Спала ночью два часа, потом ехала обратно в Софию. Хорошо, что был кофе, без которого не сумела бы проследить восхитительную лекцию академика Реутова из Москвы.
Сейчас мне опять надо готовиться в путь, а так хочется спать. У меня даже нет силы закончить письмо как надо. Прости за плохую бумагу и языковые ошибки".

...Ян Рулевский, выступая на митинге в Быдгоще, предложил программу для будущей Польши: порвать с Варшавским договором, разоружиться, забыть о существовании Советского Союза, иначе придется и дальше жить в рабстве.
Владислав Юрчик, лидер "Солидарности" в Щецине, выступая по радио, призвал поляков начать гражданскую войну. Он изложил план захвата власти: провоцировать "активные забастовки", товары распределять самим, чтобы их не вывезли в Москву. Выгнать коммунистов с предприятий, пусть сидят по домам и размножают свою идеологию сами для себя. А часть повесить в назидание другим.
Инструкция "Солидарности": в случае атаки сил порядка на предприятия строить баррикады. Вести пропаганду при помощи громкоговорителей и транспарантов. Атакующих разоружать, а к командирам относиться как к преступникам.
Лешек Мочульский, один из создателей Конфедерации независимой Польши: наша цель — независимая суверенная Польша, свободная от советского господства и от тотальной диктатуры ПОРП. Советские войска должны уйти из Польши все, до последнего батальона. Мы — за то, чтобы в стране возникли новые политические партии и положили конец единоличной власти коммунистов...

"Господи, как хотелось бы знать, что было с тобой во время этой мистериозной задержки, протянувшейся на целый месяц. Я так надеялась, что причина будет в почте.
Только что приехала с международного симпозиума по химии природных продуктов, который состоялся в Варне. Поцеловала только дочку и взялась за твое письмо. Я уже знала, что оно пришло, это брат сказал по телефону.
Симпозиум был не по моей тесной специальности. Меня послали туда в качестве помощника руководителя оргкомитета. Два дня встречала гостей в аэропорту, потом дежурила в информационном бюро. В свободное время слушала доклады и вообще старалась воспользоваться этим блестящим научным форумом для своего профессионального обогащения. Результат: углубление чувства неудовлетворенности от собственной работы. Зато Елена была в своей стихии. Мы опять жили в одной комнате. Она работает в области природных веществ, и у нее очень интересные знакомства. Просто оформилась группа людей, работающих по одной теме, в которой кроме узких профессиональных связей воцарились дружеские отношения. Мне было приятно наблюдать за всем этим хотя бы со стороны, но и не совсем со стороны, потому что Елена постаралась ввести меня в этот круг. Там был австралиец (очень симпатичный отец четырех дочерей), американец итальянского происхождения, немец из ГДР, немец из ФРГ, две русские женщины, советский армянин (мне было очень приятно беседовать с ним) и, конечно, несколько болгар и болгарок — шеф и коллеги Елены. Общим языком являлся английский, и это было хорошей тренировкой для меня, мне ближе французский. Иногда приходилось очень быстро переходить с английского на русский или наоборот. Иногда болгары начинали говорить друг другу на чужом языке или говорить гостям по-болгарски. Было очень смешно!
Я сожалею, что очень спешила домой и не осталась на прощальной вечере. Понимаю, как тебе грустно, когда прощаешься с людьми, которых, может быть, уже не встретишь никогда, — ты мне об этом говорил,
Одно из печальных событий симпозиума: после блестящей лекции выдающийся советский ученый профессор Михаил Волькенштейн получил инфаркт. Я надеюсь, что наши врачи сумеют спасти ему жизнь. Были и приятные сюрпризы. Один из световно известных японских профессоров оказался иллюзионистом высокого уровня и показал нам свое искусство.
Понимаю твое волнение от нашего праздника, приветствую твой интерес к болгарской истории, к болгарскому языку, к жизни Болгарии. Меня Россия тем же самым образом волнует".

...Поговорили все же немного о Сибири, куда в ссылку были отправлены поляки после восстания 1863 года. Эва напомнила, что Юзеф Пилсудский в свое время участвовал в подготовке покушения на Александра III и отсидел за это. А русские Пилсудского не чтят.
В 1887 году он был арестован и сослан на пять лет в Сибирь за участие в подготовке покушения на Александра III, одним из главных организаторов которого был старший брат Ленина Александр Ульянов. Известно, что сам Пилсудский ничего не знал ни о покушении, ни о его организаторах. Он просто перенес какие-то свертки по просьбе своего старшего брата Бронислава. В этих свертках были компоненты взрывчатки, произведенные террористами в Вильно.
Поляки подивились знаниям Историка об их национальном герое.
Историк принял комплимент и сказал, что маршал Пилсудский вовлек Польшу в войну против Советской России. Сделал страну агрессором. Фактически организовал нападение. И нам его чтить не за что.
Взаимные упреки продолжались. Бывший Военный сказал, что поляки просто паразитируют на теле социализма. Бастуют, а между тем неплохо живут.
— Не так уж и хорошо, — ответил Анджей. — Мясо, масло, сахар, муку, спиртное по карточкам получаем. Дальше будет хуже. Известно: что заработаешь — то получишь, а мы все бастуем.
— Вот-вот, — воскликнул Бывший Военный. — Когда вы набастуетесь и устанете, мы вам продукты привезем.
— Но сначала танки, — заметила Эва. — У вас уже есть опыт.
— А хотя бы и танки. Вас же защищать! Руководитель делегации постучал по графину и призвал всех поднять тост. Выпили за великую русскую нацию, за поляков...

"Сегодня такой хороший солнечный день, просто не могу не думать о тебе. Не то что каждый день думаю о тебе — это так, но сегодня я с солнцем разговариваю о тебе. А солнце в последнее время редко появляется. Было холодно, шли дожди. У меня был долгий плохой период не только от плохой погоды. Даже наконец пришедшее твое письмо казалось бессильным согреть меня. Оно действительно отличается от других писем, которыми ты так избаловал меня. И вот сегодня солнце припомнило мне, что ты жив, что ты здоров, что тебе, наверное, все лучше и лучше, что ты мне все-таки писал. Оно даже заставило меня перечитать письмо, которое показалось мне теперь теплым. Еще много мне говорит солнце, но это трудно переводить на человеческий язык.
Сейчас терпеливо жду следующее твое письмо. Вот оно! Спасибо. Ты опять передо мной такой, каким я тебя знаю. Только фон сменился — осень. Спасибо за прекрасный желто-коричнево-красный лист. Как хорошо, что ты все это выдумал и выполнил.
Как хорошо, что ты много работаешь и рад своей работе. Доброй завистью завидую тебе. Мне сейчас понятно, почему ты стал реже писать. Хорошо, что причина именно такая. Только переход был очень резким и очень меня расстроил. Извини за ряд тревожных писем. Сейчас мне неприятно представить их содержание.
В силу своей природы я склонна к радости. Я счастлива по каким-то внутренним причинам. Но серьезные причины могут вывести меня из этого основного состояния. Сильно оказывают влияние мои успехи и неуспехи в работе, даже самые маленькие. В последнее время мои дела идут плохо. Точнее, я стала понимать, что они всегда шли плохо. В последние пять лет я очень мало сделала. Объективные причины налицо — плохое оснащение, плохая организация сервисных лабораторий, но это не все.
Мне кажется, что я работаю по ненужной, да и неясно заданной теме. Как только я начинала работать по этой теме (до тех пор участвовала в разработке, связанной с промышленностью), я просила своего шефа дать мне ясную формулировку задания, чтобы я могла работать более самостоятельно. Он не удовлетворил мою просьбу, сказав, что сам не знает, что выйдет из этой работы. Был ясен только объект исследования.
История такая, что этот объект был выбран из-за неясности представлений моего шефа по какому-то вопросу. На меня выпало повторить и проверить уже сделанное другими. Чужие результаты оказались верными, мы себе легко это объяснили, оказалось, все было вопрос терминологии. При помощи модерной техники мы уточнили эти результаты, и так вышла моя первая публикация, не имеющая, по-моему, особой стойности (цены?). Сейчас уточняем причину наблюдаемых явлений, но мне кажется, что опять ничего особо интересного для мировой науки не выйдет. Вдруг мой шеф в период, когда моя работа замедлилась из-за повреды важного аппарата, обрушился гневом на меня за то, что я слишком уповала на его руководство, не проявляла самоинициативы, а на вопрос, что бы я могла все-таки сделать, ответил советами, которые мне кажутся прямо глупыми. Сейчас я вижу свою вину. Неясная формулировка задания сделала меня технически очень зависимой от моего шефа. Конечно, легче работать под руководством. Другие так и работают, даже не жалуются на диктатуру своих руководителей. И быстро накапливают свои результаты. А мой шеф совсем другого типа. Он сделал кое-что для СЭВ, наше содружество не нуждается в помощи Запада, и этим шеф очень гордится. Конечно, не только он сделал, мы тоже кое-что.
Самое печальное то, что серьезно сомневаюсь в своих способностях быть научным работником по химии. Я понимаю, что ошиблась при выборе специальности. Мне не достает объема памяти, способности распределять внимание на множество объектов одновременно, я более склонна сильно фиксировать свое внимание на один объект и выбрасывать остальное.
У меня, может быть, слишком математичный склад мышления. В школе я действительно была очень сильной по математике. Потом в университете преподаватель аналитической геометрии убеждал меня бросить химию и заниматься математикой, но мне это показалось несерьезным, тем более что потом я продолжила учебу во Франции. Сейчас мой мозг утомлен, изношен, не знаю отчего.
Прости, что я тебя так долго занимаю. Очень выгодно выяснять свои проблемы при помощи беззащитного собеседника, удаленного на тысячи километров.
...Какая сегодня приятная вечерь! У меня гости — подруга Светлана и ее Кольо. Они только что ушли. Дочка готовится ко сну. Я слышу музыку ("Фантастическую симфонию" Берлиоза). Сегодня был прекрасный солнечный день. Ты опять со мной.
Ты прав, человек всегда должен осмысливать происходящее. К счастью, этот процесс не требует много времени, хотя наличие времени благоприятно. Твою способность и внутреннее стремление осмысливать жизнь я высоко ценю, люблю тебя за это".

...— Пожалуйста, не ссорьтесь! — взмолилась Барбара. — Все не так плохо. Есть свои, особые черты развития Польши, польского народа. В них никто не разберется, кроме поляков. Мы против элитарного социализма. Социальная несправедливость пронизала все клеточки нашего общества. И вашего тоже, но у вас это запретная тема. Ваш Ленин оставил после себя скромные личные вещи, много книг и пример, как не надо строить социализм. Нынешние наши и ваши руководители совсем не скромны, хотя и не гениальны. Верхи не могут управлять по-новому, низы не хотят жить по-старому. Так, кажется, звучит ленинское определение революционной ситуации...
— Занятная смесь анархо-синдикализма с троцкизмом, — сказал Историк. — Социальный переворот, организованный профсоюзами, которые стремятся взять политическую власть. Всеобщая экономическая забастовка — испытанный метод. Только нормальные люди применяют его против капитализма, а польские леваки и троцкисты — против социализма. И как нам к этому относиться? Вы же предатели, а не революционеры...

"Я так счастлива этот вечер! Возвращаясь домой (нет, кажется, по возвращении дома, — прости за плохой русский), я застала гостей Елены (той, которая живет с нами) — шумная, веселая компания симпатичных молодых людей, я их всех знаю. Елена отсылает меня в другую комнату и ждет мою реакцию. А там твое письмо лежит на столе. Какая радость!
В воскресенье Клемент и Елена сделали мне приятный сюрприз. Они привели с собой капитана Какалова, (он у вас в СССР почему-то Георгиев) героя НРБ. Этот человек сделал путешествие вокруг света один на яхте. Клемент познакомился с ним в США. В первую минуту я, конечно, немного растерялась, а капитан Какалов говорит мне: не беспокойтесь, ведь мы люди, сродные по духу. Потом узнала, что Клемент рассказал ему о наших приключениях — злополучное путешествие по реке Искер, когда мы чуть не утонули. Мне кажется, я показывала тебе фотографии этого события.
...Наконец у меня нормальный спокойный вечер, и я могу предаться своему любимому занятию — писать тебе. В последнюю неделю я была очень и очень занятой, но это не мешало мне думать о тебе и мысленно разговаривать с тобой,
Моя работа начинает "шевелиться", и надеюсь, что скоро двинется вперед.
У нас была отвратительная погода — холод и туман целые две недели. Сегодня холод без тумана сказался мне симпатичным, и я с удовольствием прошла свои ежедневные пять километров до института и обратно.
Последнее время я не читала никакой художественной литературы. Бывают у меня долгие такие периоды. Но не пропущу возможности познакомиться с теми авторами, о которых ты пишешь. Меня заинтересовала судьба и творчество Андрея Платонова, постараюсь найти его.
Раз в жизни книга дала мне ощущение счастья (не радости, не восторга — счастья!). Это произошло, когда я читала "Земля людей" Антуана де Сент Экзюпери. С тех пор я вообще себя чувствую счастливой.
Я мало знаю русских авторов и вообще световную литературу. Учитывая это, мне все-таки кажется, что лучше Пушкина ничего не может быть. Хорошо, что я не русская, так что могу смело это говорить.
Зато я знаю болгарскую литературу. Это привилегия, если подумаешь, как мало людей в мире знают ее. Вершины болгарской литературы можно спокойно поставить среди вершин мировой литературы, я в этом глубоко убеждена".

...Сообщение Главной комендатуры гражданской милиции Польши. В стране отмечается рост преступности, угрожающей безопасности и общественному порядку. Растет преступность несовершеннолетних и юношей, бесхозяйственность, спекуляция, увеличивается число других правонарушений. В Рыбнике осквернен памятник советским воинам, павшим в боях за освобождение польской Силезии во время второй мировой войны...

"Пишу тебе из лаборатории после окончания рабочего дня (наместо читать какие-то статьи). Я хотела дождаться твоего письма, но это невозможно, ведь у тебя через пять дней день рождения. Это начало периода полного расцвета человеческой личности. Мне очень приятно, что ты уже не малыш. Крепко обнимаю тебя и горячо целую, желая, чтобы ты достиг все высоты, к которым стремишься и которых ты достоин.
У нас сегодня красивый праздник. Есть такая болгарская традиция — первого марта люди дарят друг другу "мартенички" — символ здоровья, радости и весеннего пробуждения. Мартенички всегда в белом и красном (как щеки юной девушки). Посылаю тебе одну и желаю самого крепкого здоровья.
Опять праздник — освобождение Болгарии! "Русия, колко ни плени, туй име свято, родно, мило..." (Иван Вазов).
Есть еще одна традиция марта. В начале месяца каждая женщина выбирает себе день, в котором погода будет иллюстрацией ее характера. Я выбрала себе 25 марта. Пиши мне, какая погода была на этом дне — 25 марта 1981 года. Напиши правду, даже если будет ураган.
6 марта провели приятный вечер в советском посольстве. Был совместный праздник женщин нашей ОФ (отечественно-фронтовской организации) и женщин посольства. 7 марта мне опять повезло. Была на торжественном заседании в Доме советской науки и техники. После собрания нам показали хороший русский
фильм о проблемах современной женщины. "Необыкновенная женщина", или "Особая женщина", или "Непонятная женщина", — не помню точно.
А сегодня вечером у нас в институте праздник. Пока я пишу тебе, коллеги пляшут, и музыка доходит до меня. Я только что уединилась, шеф вошел в кабинет и очень удивился моего поведения (или моим поведением?)
Понимаю, что трудно находишь время для писем. Понимаю тоже, что чем реже пишешь, тем труднее находишь время. Так и пропадает связь между людьми. Жизнь уносит тебя все дальше и дальше от меня. И я ничего не могу сделать. Только будь жив, будь всегда ТЫ.
Спасибо за поздравление с первым болгарским космонавтом. Когда слушала сообщение о его полете вместе с советским космонавтом, меня волновала мысль, что и ты слушаешь это сообщение. Это будет при каждом значительном событии на нашей Земле. Как хорошо, что мы живем на одной планете!"

...— Собрали нас из ближних деревень. С бывших оккупированных немцами территорий. По приказу нашего вождя и Главнокомандующего товарища Сталина брали на фронт семнадцати лет. Ну, паспортов в деревне не выдавали, а метрики погорели, пропали.
Собрали нас, кому примерно семнадцать, мерку приколотили на столбе, от земли метра полтора, — это значит, для армии годится. Проходишь под нее — тут же стригут, документы пишут. Набрали нас таких человек пятьдесят маломерков, и попали мы из брянской грязи прямо на Варшавское шоссе, Польшу отбивать у немцев.
Идем, мотня до коленок болтается, рукава вьются на ветру, на ногах ботинки с обмотками. Сопли ручьем, ноги трясутся, — в оккупации на лебеде, а в армии пока не отожрались. Все время в дороге: то кухня опоздает, то под бомбежку попадем, то сами от кухни отстанем.
У меня трехлинейка Мосина образца 1891 года — название старшина вколачивал. Ростом винтовка выше меня, солдаты в арьергард гонят, чтобы глаза не повыкалывал штыком.
Построили нас командиру показать, он вышел из машины, глянул, плюнул и говорит: "С такими сосунками против вермахта? Да что они там думают, тыловые крысы! Чтоб, говорит, я никого из них здесь не видел!". Говорили потом — из Сибири ждал пополнения.
Кого возле котлов пристроили, кого в прачечную, кого в похоронную команду, кого в санбат. Идем по территории, отбитой у врага. Идем душить его в собственном логове. Дошли до Сандомирского плацдарма. Я после войны узнал, что там решалась судьба Польши. Сбить нас хотели немцы. Или мы их, черт знает. Потом прочитал, что против нас стояли отборные эсэсовские дивизии — "Рейх", "Мертвая голова", "Адольф Гитлер".
Самолетами сперва утюжили, чтоб ничего живого. Артиллерией, танками, потом пехота. Здоровые бугаи с кортиками, а у нас — саперные лопатки. Он кортиком и по шее полоснет, и в брюхо воткнет, и по голове, если каска сбита. Ох и поуродовали наших. Носы были даже откусаны, так пластались. Видели потом, когда хоронить начали. Август, жарища. Неделю не могли землей забросать, все немцы перли. Раздулись убитые, как сардельки, гимнастерки лопались. По красноармейским книжкам узнавали. Ох и жуть...
Потом под Варшавой ахнуло сзади, подбросило. Очнулся в госпитале, наполовину укороченный...

"Как странно звучит твое письмо после такой долгой разлуки (подразумеваю твое молчание, потому что каждое письмо для меня — это встреча с тобой).
Мне трудно представить себе, что твое отношение ко мне не изменилось. Ведь было время, когда ты чувствовал необходимость писать мне, не дождавшись ответа, и у нас всегда были письма в пути. А потом резко замолк. Последнее мое счастливое письмо было 7 августа, я писала его в два часа ночи и никогда не забуду светлое состояние души, не утеряю чувство, которое испытывала тогда. Только не понимаю, каким образом я убила твое желание отвечать.
Почему пишу все это? Не для того, чтобы упрекать тебя, а из-за какого-то стремления к ясности и искренности в наших отношениях. Прошу тебя, не бойся правды и не старайся смягчить или украсить ее. Тогда все между нами будет в порядке.
Сейчас самое главное: спасибо, что писал. Спасибо и лету, и этим милым, неброским, как ты называешь, травам твоего края, которые напомнили тебе обо мне.
Я буду ждать терпеливо, пока не высохнут мои груди, упадет цвет лица и не стану старухой.
Несколько дней назад у нас появился котенок. Не знаю, откуда он взялся. Просто прорвался однажды в нашу квартиру и стал показывать свои акробатические способности, как бы говоря: извините, знаю, что вам не нравится мое вторжение, но я постараюсь быть очень забавным котенком, если вы, конечно, меня не выгоните. А мне здесь нравится, и я хочу остаться с вами. И он остался дома. Я балую его, наплевав на все принципы воспитания. Мы ложимся спать вместе (котенок где-то у моих ног), утром встаем вместе, делаем вместе физзарядку, убираем вместе комнату (я убираю, а он лезет в шкафы, и очень трудно объяснить ему, что надо выйти), обязательно вместе моем пол (он прыгает через тряпку, как цирковой артист), вообще котенок всегда вслед за мной. Неудобно, но очень весело.
Ты пытаешься иногда представить нашу будущую встречу? Я часто думаю об этом и становится то хорошо (ведь я увижу тебя), то грустно (ведь ты увидишь меня). В эту минуту мне так хочется увидеть тебя!
Но вот моя кошечка взобралась мне на колени: довольно тебе писать, обрати внимание на меня.
Ты знаешь сказку Андерсена "Ди кляйне Зееюнгфрау"? Я не знаю, как это по-русски. Наверное, Андерсен написал эту сказку, чтобы утешить меня, чтобы смягчить мою боль.
Ведь ты понимаешь мое состояние. Я недаром снилась тебе в рождественскую ночь. Просто ты услышал мой радостно-жалобный крик. Спасибо, что ты услышал именно в эту ночь".

...Дискуссия кончилась. Под ногами хрустело битое стекло. Поляки с гордо поднятой головой покидали зал. Свернутый национальный флаг держал под мышкой Лешек. Открылась дверь, и в помещение ворвался ночной ветер. Разгоряченных людей охватил озноб. Было очень поздно...

"Знаешь ли ты, что любовь живое существо? Ее появление такое великое чудо, как и рождение ребенка. Как и ребенок, она иногда рождается против нашей воли и властвует над нами все равно, делая нас счастливыми.

Ты говоришь мне — будь счастлива. Но как же мне быть счастливой далеко от тебя, если мы любим друг друга? Если не любим, это другое дело. Но тогда зачем же нам встречаться? Чтобы механически воспроизводить то, что делают люди, когда любят друг друга? Как бы у нас никогда не рождалась любовь, как бы она никогда у меня на руках не умирала?
Может быть, все-таки встретимся. Как отец и мать умершего ребенка. Чтобы похоронить его. И помолчать вместе.
Сегодня у нас красивый праздник Цветница, не знаю, как по-русски. По улицам идут люди с вербовыми ветками в руках. У многих женщин сегодня именины: Розы, Цветы, Лилии, Маргариты... У меня на столе белые гиацинты и желтые нарциссы, да еще синие крокусы, которые сорвала вчера в горах. Мне хорошо, вот только слезы... Теперь уже можно сказать, что весна пришла к нам. Надеюсь, что она скоро и к вам придет. Желаю тебе настоящую весну".